Правая Меза (джен)

Когда-то давно здесь рос вереск. Сиреневые поля колыхались покуда хватало глаз, от края до края. Говорили, что мед из небочесовского вереска самый сладкий и тягучий. Нет, в соответствии со старой легендой, рецепт меда никуда не пропал. Пропал сам вереск.

Много лет уже на поле между Жижами и Малыми Небочесами ничего не цветет так ярко. Болота покрывают эти земли от края и до края. Редкие зверьки и птицы, забредающие сюда утром, вечером уже не находят дорогу домой — испарения путают самые ясные мысли.

Считается, что здесь водятся болотные огни, а порой и кое-что похуже. Не верите? Проверьте сами. Но не говорите потом, что вас не предупреждали. И не дай боже вам попасть сюда, когда в глубине горит торф.

Впрочем, один плюс от болот все же есть. Брусника здесь превосходная.

Милда обожала порталы. Появившись на пустошах с веселым хохотом, она попрыгала на месте, сбивая шапки болиголова. И огляделась. Студенты перемещаться не торопились.

Совсем скоро было то, ради чего все начиналось. Ради чего она приехала. Сильные маги так близко от ее дома, что сердце у девочки билось, как хвост ягненка.

Нужно было торопиться.

— И что здесь? Не за брусникой же мы пришли, — Дарий перевел взгляд на скачущую Милду. — Проведешь нас к своему дому?

— Не самое приятное местечко, — бурнула Тери, огляделась в поиске ребят.

Над вересковыми пустошами стояло колеблющееся марево. Торфяники начинали медленно тлеть в начале июля. Время еще было, но жар заставлял поверхность топей вздыбливаться пузырями и лопаться. Слушая тихое шипение метана, Лена думала о том, что не хотела бы сюда провалиться.

До сегодняшнего дня она не приближалась к этой части острова. Омнибусы и дирижабли обходили земли у старой столицы острова стороной. Ян всегда говорил, что искать здесь нечего, но они оба знали, что найти можно такое, от чего сложно потом оправиться. Совершенно что угодно. По крайней мере, если удастся перейти топи. Милда наверняка знала тропу, Лена — нет.

Похлопав себя по карманам, девушка проверила, на месте ли волшебная палочка, и по привычке тронула пустую кобуру. Ее пистоль остался у брата.

— Постарайтесь не сойти с тропы. Пока мы выдвинемся, до конца стемнеет, придется жечь свет. Здесь, на болотах, некоторые камни светятся, но так оступиться еще легче.

— На вашем-то месте я бы на светящиеся камни не наступала.

Милда знала эти места, как свои ладони. Тот, кто бывал здесь первый раз, мог заблудиться и навсегда пропасть. Ну как, пропасть. Многие бы знали, где он находится. Но вряд ли поделились бы этим знанием.

Девочка скакала по кочкам, как ни в чем не бывало.

— Если не дойдем до темноты, не ходите за огнями. И за незнакомцами не ходите. Нет здесь никого.

След в след за ребёнком — Блок старалась наступать в те же, или примерно в те же места, на те же самые кочки. И не тормозить, конечно, медлят в группе только дураки.

— Незнакомцев нет, но за ними не ходить? — взаимоисключающие параграфы, отлично. — Не будем ходить, что же.

МакАлистер уже примерно понял, как действовать в группе. Нужно просто идти, куда все, следить, не едят ли кого-то, и постараться не дать себя в обиду. Не то, чтобы это было легче, чем ходить одному, но имело определенные плюсы. Вот и теперь, не надо было самому выискивать дорогу и о чем-либо думать. Идти по тропе, следить, куда кто ставит ноги, чтобы не повторить ошибок, да рассматривать недружелюбное окружение. Глядя на местное однообразие, мальчишка пожалел, что белых камешков у него нет, да и не оправдавших себя хлебных крошек тоже.

— А комары тут водятся? Или их сожрал кто пострашнее?

— И тут вспомнились Мертвые топи Средиземья, — Фло прикусила губу и собралась с мыслями, запоминая информацию.

Лена только улыбнулась в спину ребятам и еще раз погладила волшебную палочку сквозь карман. Ей было очень даже страшно — она несколько лет собирала аномалии королевства и знала, чем чреваты болота. Все дети, которые шли сегодня, были под ее ответственности. И, честно говоря, этой ответственности она боялась больше всех аномалий и болот вместе взятых.

— Держите палочки наготове, — тихо бросила она и зашла на тропу последней, щурясь в сумраке.

На пустошах темнело за считанные минуты — солнце подходило к краю гор и скатывалось за него, погружая болото в темноту. Для тех, кто жил в скалистой местности, это было привычным. Для жителей Буяна — нет.

Горы за топями мягко осветились в темноте. Свет задрожал на вершинах и застелился по склонам, соскальзывая, как белое покрывало, пока где-то далеко не всколыхнулась трава. Снова стало темно.

— Прытка сейчас болеет, — заявила девочка на ходу, — но мы ей теперь обязательно поможем. Первый портал и второй портал работают вместе, надо просто выставить на экранчике и на циферблатах нужное время и перенестись в тот день, который нам нужен, и в то место. Я все знаю, — она обернулась и махнула рукой.

Казалось, что девочку не заботит ни тяжелый воздух, ни странный запах над болотами, ни комары, ни возможные опасности.

— Скоро, очень скоро, да, очень скоро, — нараспев заголосила девочка, — скоро все закон-чит-ся!

Пританцовывая, она неслась сквозь чавкающую грязь, и звонкий детский голос в клочьях тумана, казалось, раздавался со всех сторон сразу.

— Так-так-так. — на секунду Белочка остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть. Шагнуть куда-то не туда из-за банальной темноты не хотелось. Когда очертания окружающего мира более-менее стали появляться в глазах, Соля снова взглядом выхватила силуэт девочки. Инстинктивно потянувшись за палочкой в кармане, которая на все случаи была полезна, Ассоль выдохнула:

— Люмос. И зачем лишний раз зрение напрягать?

— Знаете, мы сейчас так здорово подсветили себя, — Ник вздохнул и закашлялся от едкого запаха болот. Быть одним из замыкающих неплохо, если есть уверенность в том, что никакая дрянь со спины не нападет. Так вот, таковой уверенности у Доминика не было. Он успевал смотреть под ноги и подчас бросал быстрые взгляд за спину, снова и снова пытаясь задействовать все органы чувств. Скользя по кочкам, юноша пару раз попадал ногой в воду и брезгливо отряхивался.

Слева раздался тихий хруст трескающейся земли, пронесся в ушах и повторился чуть впереди. Справа, гораздо ближе, промелькнула вереница горящих зеленым сполохов и исчезла в густой осоке. Там, где они коснулись земли, проступили травы и медленно потянулись вверх. Луговики. Осока. Полевичка. Перистощетинники.

Вынув по совету профессора волшебную палочку, Флори сжала её покрепче в ладони.

— Сейчас придут эти огоньки да? — стараясь не упускать из виду группу, алкароска старалась держаться недалеко от Тери и Ассоль. Рядом с ними было немного спокойнее.

Милда весело пела на все болото. Местным жителям, наверно, тут было как волшебникам в коридорах замка, но вот О'Рейли от поведения юной проводницы становилось не по себе.

— Я не знаю, кто сейчас придет, — нервно откликнулась Ленка, ускоряя шаг. Над болотом пахло метаном, сыростью и горячей жижей. — Если мы погасим палочки, то уйдем в трясину первыми. Светящиеся камни идут на дно. Из-за гор ничерта не видно. Не поджигайте ничего, мы все здесь взлетим на воздух. Слышите, как пахнет?

Некоторые ученые говорили, что Блуждающие Огоньки — галлюцинации, вызываемые горючим метаном. Радиацией. Биохимическим загрязнением. Лена отодвинула ладонью траву, щекочущую под грудью.

— Смотрите за Милдой.

У Жени колени завибрировали.

— Если огни мне померещились, не лучше ли отойти от них подальше?

Шаги Милды то ли прекратились, то ли их заглушал топот группы. Её голоса тоже не было слышно уже какое-то время, зато легенды о болотных огнях ничего хорошего не предвещали. В груди тревожно тянуло. Блок пыталась не отставать от руководителя группы.

— Мы можем как-то защищаться, если они на нас нападут?

Оборачиваться Соле не хотелось. Внутри вообще что-то творилось невообразимое, становилось то страшно, то приятно от того, что страшно, словом, ничего хорошего не происходило. Хруст был подозрительным. Все было подозрительным.

— Ты извини, — Белочка осторожно высвободила руку, — но мне кажется, вдвоем идти неудобно. Ещё вдвоем провалимся в топи эти чертовы. Держись сзади и не теряй мой огонек, ладно? Только держись сзади.

Огонек на конце палочки был единственным, кому Ассоль могла доверять. Четко обозначив себе место нахождения Милды, лурейка старалась не потерять его и не свернуть случайно к огонькам.

— Огоньки идут! Вот там, где трава прорастает! — прозрел Доминик, стоило ему заметить активный рост травы, в газете ясно было об этом сказано. Он отыскал взглядом профессора и задержался рядом с мисс Лис, готовясь вызвать вспышку из палочки, — Тёть Лен, осторожнее там! Я читал, что огоньки не любят яркий свет.

А еще в том же источнике мальчишка читал массу всяких ужасов и собирался держаться рядом с теми, кто мог бы засветить зеленым кострикам по полной.

— Что будем делать, если травы направятся к нам? А где Милда? — юноша потерял местную девчушку из поля зрения. Он был замыкающим, а она убежала вперед.

— Нам некуда отходить, — коротко отмахнулась Ленка, обходя ребят и всматриваясь в заросли осоки. Где-то в них пробиралась Милда, она видела это только по ряби на траве и тихом треске где-то впереди. — Что мы ищем, Милда?

Тропа была одна, идти по ней можно было либо вперед, либо назад. Напряженно оборачиваясь на каждый шорох, боцман сжимала в кулаке зажигалку. Она понимала, что если переправит всех обратно, они ничего не добьются — все это нужно будет пройти сначала. Было даже смешно, так бросаться в какие-то дикие топи почти без права на возвращение.

— Если появятся огоньки, помните о том, что они боятся яркого света и сухости. Здесь влажно, они плодятся.

— У нас полно трамвайных путей, — внезапно сказала девочка и указала себе под ноги, где в грязной траве блестел металл рельс. — По ним его сюда и пригнали, да. Хорошие волшебники. А теперь им воспользуемся мы.

Милда, казалось, никаких огоньков не боялась. Может, потому что их здесь никогда и не было, а может, потому что у нее были причины не бояться.

— О, он, должно быть, красный! — заявила она.

На болоте тихо и протяжно закричала выпь, так глухо, как будто припала к земле. Вопль всколыхнул траву и затих, звеня в повисшей тишине отголосками.

— Это не выпь, — тихо бросила Лена, доставая из кармана волшебную палочку. Она провела в архивах королевства несколько лет. За это время ей попадалось такое, что читать было тошно — писать об этом было не обязательно, так говорил ей Ян. Все то время, пока Лис искала аномалии королевства, он старательно уводил ее от истории Жиж. Это же просто руины пригорода Больших Небочесов. Маггловские высохшие руины.

— Это не выпь.

Нервно обернувшись, боцман выхватила взглядом мелькающие вдали сполохи и поморщилась от второго вопля, ударившего по ушам.

— Не давайте этому приблизиться к себе. Соберитесь плотнее.

Честно сказать, Женя готова была поспорить, что девочка давно ушла далеко вперёд. Так что её голос Блок почти удивил. Зато вопль выпи... Да, определённо напугал.

— Мы не можем высушить это место, мисс Елена. Только засветить. Может если все вместе — этого хватит, — с палочкой на изготовку, Женя ближе подошла к профессору и другим студентам, краем глаза пытаясь высмотреть рельс.

— Если это не выпь, то кто? — несколько сухо поинтересовалась Дана, осматриваясь по сторонам и стараясь быть наготове.

Девочка внезапно забралась на торчащую из гнили корягу, уперла руки в бока и посмотрела туда, откуда раздался птичий крик.

— Она идет, — сообщила волшебникам Милда так, будто разговор шел о буфетчице или пионервожатой, — быстро идет.

Казалось, ребенок видит тучу или кошку, какое-то погодное явление или доброго зверька — так по-свойски она смотрела на то, что колыхало высокую траву.

За осокой слышался настойчивый треск — она не знала, что это, огни или незнакомцы, с которыми нельзя ходить. То, что так кричало, не дотрагивалось до земли, всегда плыло чуть выше, едва задевая ее подолом. Оно выглядело как женщина, но никогда не было женщиной на самом деле.

Очень давно Лис уже встречала такое, но даже не знала, что авалонские пустоши кишат чем-то серьезнее красных колпаков.

— Это... — сморщившись от вопля, девушка прижала одну ладонь к уху и тряхнула головой. — Не называйте ее по имени. Не используйте боевые заклинания, я вообще не знаю, что можно против нее использовать. Хорошие воспоминания? Вы когда-нибудь пробовали общаться с существом, которое говорит вам, что вы умрете?

— Просто сказать ей "Не сегодня"? — Фло немного трясло. В голове было полным полно разных мыслей, но не было тех, что могли помочь выпутаться из ситуации, — засветить, отвлечь, не знаю. Ой, мамочки.

Осока впереди качнулась от порыва ветра. Совсем рядом кто-то с треском ломал стебли и низкий кустарник, заходясь от надсадных всхлипов. Кто-то рыдал и вырывал траву, падал с тихим хрустом и катался, разбрасывая комья мокрой земли.

Первыми смяло перистощетинники на тропе. Медленно, покачиваясь, за ними постепенно поднималось белое марево и шло рябью, принимая другие очертания. Из густых зарослей на детей смотрела белая женщина. Ее ноги задевали колосья, качающиеся над землей. Паря, она неспешно покачивала головой из стороны в сторону и переводила взгляд с одного на другого, как будто искала. Ее губы шевелились почти незаметно.

Лена сухо сглотнула и сделала шаг назад, озираясь. Тропа у них за спиной терялась в зарослях. Отступать туда спиной, пятясь, было нельзя — кто-угодно мог сорваться и утащить за собой остальных

— Не дайте ей закричать, — шаря в карманах в поисках чего-нибудь, чем можно было бы отвлечь существо, Лис судорожно пыталась понять, можно ли ее обойти. Она видела их, как на ладони — прятаться было поздно, уходить некуда.

— Если она откроет рот, заткните ее. Боевые заклятия не сработают, попробуйте отпугнуть. Просто не дайте ей заорать. Патронус. Ридикулус. Что угодно.

По имени их называть было нельзя. Там, где росла Милда, их звали мамами. Иносказательно, конечно, так как эти существа матерями быть не могли никому. Мамы бродили ночами и звали своих детей. А иногда шептали что-то прямо сзади над ухом. Порой что-то полезное. Порой что-то леденящее кровь.

Дыхание существа отдавало болотом, а прикосновения — касаниями камышей.

— Мама! — позвала Милда, — мама!

Волшебники испугались, и зря. Прогнать призрака-горевестника могли только те, кто помнил самое светлое. Наверное, поэтому Милда никогда их и не прогоняла.

Вскрикнув, Эли только через пару секунд поняла, что ее схватила зам.декана, а не какой-то чужак, который утащит на дно болота.

— Только не говорите мне, что это банши? Мдаам, не думала, что мне кто то будет говорить, что я вот вот умру. Кажется предсказание книжное сбывается, — бормотала себе под нос Тери, раздумываю на тему "Что делать? Как делать?" и экстренно вспоминая все самые славные моменты своей жизни.

— Она прямо моя маменька, — Женя криво улыбнулась, в ушах стоял тихий высокий звон. — Которая обещала мне смерть в одиночестве. Обычно в таких случаях я указывала ей дорогу.

От беспомощности на минуту захватило дух и похолодели руки. Но девочка, за которой Женя уже непроизвольно следила, действовала. Она точно знала, что делать. Если бы только со словом "мама" у Блок было связано что-то положительное.

— Мама, — тихо позвала алкароска, повторяя за Милдой. — Мама.

Женя попыталась улыбнуться. Вспомнить что-то хорошее, чашку кофе с дорогим человеком, шахматы, и улыбнуться маме.

— Экспекто Патронум! — Ник сконцентрировался на самом приятном и чарующем воспоминании, тыкая палочкой в сторону марева. Окрик преподавателя поддал ему должное ускорение и из кончика магического атрибута вырвался светлый луч, превращаясь с фигурку воробья.

Слабый, дрожащий но уверенный в себе, воробушек описал круг над группой студентов, потом еще один, увеличивая радиус полета. Атаковать птица счастья не спешила, слишком мало сил, чтобы справиться в одиночку.

Увидев патрнуса-воробья, Милда спрыгнула с коряги и бросилась к той, что их вела. Схватив девушку за руку, она ткнулась ей в бедро лицом и уставилась в заросли травы, мерно покачивающиеся над болотами.

Маму решили прогонять. Милда на такое смотреть не должна была.

— Кто это сейчас сказал? — очень тихо, очень разборчиво спросила Лена, поворачивая голову. Лица ребят поплыли перед глазами. Прижав одной рукой к себе Милду, девушка сжала губы и оглянулась на баньши, медленно переводящую взгляд с одного лица на другое.

Лена пыталась ухватиться за что-то счастливое, что она сама помнила — их с Вивом гамак, все те букеты, которые он оставлял у нее в изголовье, день, когда они с командой отплыли на Лэлэ, вино на улицах Небочесов.

— Экспекто Патронум, — тихо бросила девушка, закрывая глаза.

Она никогда раньше не вызывала патронуса. Серебристый альбатрос распахнул крылья и плавно спикировал, почти падая на женщину насыпей.

Мимо банши свистели вспышки заклинаний, едва задевая подол — чей-то патронус врезался прямо в грудь и тугими толчками прошел насквозь, оставляя за собой дыру в платье. Не отводя взгляда, она мягко улыбнулась и перевела взгляд на Тери. Баньши назвали по имени. Она закричала.

Звуковая волна смяла траву и взметнула волосы, ударив по лицам, как будто пощечиной. За ней раздался тихий треск палочки, сломавшейся пополам. Звук врезался в уши детей, едва ли не сваливал их на землю.

Женщина закрыла рот и прижала ладонь к прорехе в груди, так же мягко опадая в траву и растворяясь в ней, как густой туман.

— Я сказала. Оно само вырвалось, я не хотела правда, — прятаться з спинами ребят не хотелось, поэтому судорожно вспоминая хорошее Триноль вызывала себе патронуса.

Милда бросилась бежать в ту сторону, куда упала банши. Приземлившись на колени в грязную траву, она пошарила руками по глине.

— Прогнали, — обиженно сообщила девочка уже известное. — Кто-то умрет. Кто-то останется и станет маминым ребенком.

Милда обернулась на волшебников и сжала кулачки. Она не была великим магом, но знала, как уважительно относиться к магии.

— Болота отомстят, — прошептала она и быстро пошла вперед, грозясь скрыться в темноте.

— Ну ничего себе, черт подери. — Соля почему-то закашлялась, опуская руки от ушей. Звук был, мягко говоря, неприятным, но зато теперь можно смело говорить не только "я пережил 1935", а еще и "я пережил баньши". Она успела кое-как прикрыть уши, но была уверена: этаа оплошность ей аукнется ещё. Когда все более-менее восстановилось в глазах и ушах (что немаловажно) тоже, Белочка снова взглянула на Милду. От её слов по телу ползли мурашки. Ну еще чего не хватало, бродить привидением в качестве ребенка или попасть под месть болот. Ни того, ни другого не хотелось.

Эрику казалось, всё вокруг взорвалось. Всё стиралось, исчезало, меркло. Только звук. Крик. Боль. И... тишина. Почти абсолютная. Только тихий звон в ушах. Он усиливался. Он становился мощнее. Что-то тёплое и жидкое потекло из ушей. Мозги ли? Гром упал на землю и притронулся пальцем к уху. Кровь. Она самая. Но почему так тихо?

Рик поднял голову. Мадам исчезла в земле или просто растворилась, уже не важно. Дети лежат на земле и закрывают уши. А он. А ему уже всё равно. Он поднялся и попытался стереть кровь, он пытался услышать хоть что-то, но в ушах был лишь пронзительный звон.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ! — заорал Рик, уже сваливаясь наземь. Гром думал, что эта его глухота — это лёгкое наваждение, которое легко можно стереть с помощью хороших воспоминаний, как и говорила мисс Лис. Аист кружил вокруг Эрика, а потом растаял, как и банши.

Боцман молча посмотрела на обломок палочки у себя в руке и сжала губы, резким движением наклоняясь и вытаскивая второй кусок из трясины с противным чавканьем. Осока вокруг дрожала, как будто трясина начала покрываться мелкой рябью.

— Хрена с два, — Лена посмотрела в глаза Милде и нехорошо прищурилась. — Хрена с два.

Вопль мальчишки тогда, когда баньши растворилась в воздухе, заставил Лену вздрогнуть. Развернувшись на каблуках, она зачерпнула ботинком болотной жижи и бросилась к мальчишке.

— Эрик. Если ты меня слышишь, кивни. Эрик.

Лис несколько раз щелкнула пальцами у самого его уха.

— Выбирать не придется, — обернулась девочка, — ребенок уже выбран. Может, не сегодня, но он вернется к маме. От мамы не уйдешь даже на край острова.

Один из волшебников, кажется, оглох. Милда склонила голову к плечу, с любопытством разглядывая мальчика с цветными волосами.

— Но вы можете оставить кого-то и сами.

Эрик видел перед собой девушку-проводницу, она что-то говорила ему, но он не слышал. Он не знал что с ним такое. По глазам Елены Стэновны было видно, что-то случилось. И это далеко не пустяки. Он пытался различить по губам её слова. С трудом он понял, что она просила "кивни". Зачем? У него переломанный позвоночник? Она хочет это проверить? Он молча кивнул. А из ушей всё ещё шла кровь, заливала шею, текла на грудь и смачивала одежду. Рик чувствовал слабость. Он попытался что-то сказать, но не успел. Гром потерял сознание.

— Мальчик умрет. Хотите, чтобы он умер? — буднично спросила Милда. — Если да, идем дальше, нам нужно торопиться до ночи. Если нет, отдайте мне портал? Я верну его к вам на висячий остров.

Девочка сняла с шеи шнурок, на котором болтался ржавый ключ.

— Это чтобы завести трамвай. Вы понимаете? Он перевезет вас в нужное время, совсем недавно. И вы почините саркофаг или укрепите его, чтобы Прытка была цела.

Она протянула ключ провожатой и открыла ладонь для зажигалки.

— Баньши предупреждает, — обернувшись к ребятам, Лена качнула головой. — Теперь к нам придут. Идти нужно быстро и не сворачивая, делайте что угодно, только не останавливайтесь. Я не поведу раненых. Оглушенных мы не понесем. Эрик остается здесь.

Лис молча посмотрела на Милду и поднялась с корточек. Один из них должен был стать ребенком баньши — баньши выбрала. Глухого ребенка, который не будет слышать ее воплей. Эрик был блаженным человеком, которому никогда не смогут предречь смерть.

— Мы уходим, — спокойно бросила Лена и подняла глаза на ребят. — Милда, забери свой ключ.

Милда довольно кивнула и быстрым шагом пошла вперед. Ключ надежно спрятался за воротником старенького платья.

— Машина времени в виде трамвая? — мальчишка опасался подходить к Эрику, над ним и так хлопотали. Помочь он ничем не мог, поэтому сконцентрировал внимание на словах Милды, даром что трясся как осиновый лист на ветру. Палочку от по прежнему не опускал, сжимая ватными пальцами.

— Если ты уйдешь порталом, мы доберемся по рельсам? Нам нужен проводник, — рассудил студент, борясь с подступающей тошнотой. Когда профессор утрясла вопрос, готэмец осекся и внимательно посмотрел на выпускника. Он бы не смог принять подобное решение.

Женя смотрела на пострадавшего студента, имя вылетело из головы, с деревянным выражением лица. Из ушей парня кровь лилась так активно, как будто не перепонки лопнули, а что похуже. Они собирались оставить его болоту. Что за...

— Серьёзно? Если эта жертва спасёт мою жизнь, я в принципе не против, но сон вы мне подпортили, профессор Лис.

Она может оставить каждого из нас — с необычайной ясностью поняла Блок. Они не были в безопасности.

— Я могу его улучшить, Женя, — криво улыбнулась девушка и ускорила шаг. Ей было совсем не стыдно бросать мальчишку умирать на болоте, если этим они откупятся от чертовых обитателей Жиж. — Все только начинается. Вообще все.

Все началось слишком быстро. Болото редко вспыхивало огнями и гасло. С тихим шелестом что-то проносилось над самой трясиной, слишком низко и слишком далеко, чтобы разглядеть в глухих зарослях. Трава здесь во многих местах доходила до пояса. Луговики. Осока. Полевичка. С тихим треском что-то мелькнуло сзади и пропало еще до того, как кто-то успел повернуть голову.

Они выступали из трав неспешно, выкатывались и замирали — впереди и за спиной, зависали над тропой и трясиной. Их было немногим меньше сотни, по крайней мере, пока. Болотные огни шли к людям, слышали, как они говорят, как кричат, как творят заклинания. В Жижи так давно не приходили люди, что они почти отвыкли от их запаха. Огни обхватили группу плотным кольцом и замерли, не приближаясь — уже больше сотни. Со всех сторон к тропе стекались мерцающие сполохи, ковром выстилая топи.

Стало светло, как днем. Они слепили глаза и нервно вспыхивали, становясь ярче.

— Ну началось. — Белка зажмурилась, прикрывая свободной рукой глаза. Яркий свет был неприятен, к тому же она успела привыкнуть принимать местность в приглушенных тонах. План был один и тот же. Подождав пару секунд, Ассоль очень осторожно разлепила глаза и опустила взгляд от греха подальше.

— Ну и пусть начинается, не зря же я газеты-журналы читаю. Люмос максима! — лурейка подняла палочку вверх, с улыбкой замечая, как растет некогда маленький огонек в конце палочки. Яркий свет должен был отпугнуть не менее яркое свечение болотных огоньков. Если они не испугаются этого, тогда путь назад (да и вперед, чего уж) будет закрыт.

— Они все-таки пришли, — Ник зажмурился и прикрыл глаза ладонью, словно это могло ему помочь. Резкий переход из полутьмы к свету, — Люмос Максима!

Как говорят — дух захватило? Дух выбило напрочь, как будто его и не было. Руки опускаются? Они не двигаются вообще. Это был даже не испуг — ступор, и стоило Жене вздохнуть и немного осознать себя в пространстве, она почувствовала, как выходит из под контроля огонь, который в ней сидит. Он подступал к коже, и если пламя поднимется — сгорят все. Блок непроизвольно и сильно сжала плечо девушки одной рукой, вторую скрутила в кулак.

Сотворить люмос даже не пришло ей в голову. Одна мысль — не выпустить из себя огонь. К тому же. Поможет ли десяток люмосов против сотни огней? Бессмысленно, бред. Они все будут заражены ими.

Огни не любили свет и сухость. На болотах по ночам им было хорошо — влажный воздух напитывал их, давал им силу. Они раздувались, как маленькие шары. Они терлись о камни и болотные кочки, чтобы те светились в темноте и путники наступали на них, утопая в трясине.

Заклинание вязким маревом повисло между детьми и огнями. Они хлынули вперед, ударились о свет и отпрянули, рассыпаясь в сторону, ударились еще раз и глухо застонали, почти как живые.

Прежние говорили, что у огней есть разум. Закружив вокруг детей, сжимая и разжимая круг, они искали слабое звено — и они нашли. Качнувшись, болотные огни прорвались сквозь прореху в заклинании и устремились к девушке, замершей без движения. Они заслонили ее собой, ударяясь о кожу, просачиваясь в нее сквозь поры кожи, ноздри, глаза, затекали через рот и уши, заставляя давиться чистым светом. Огонь метнулся Эльвине с глухим гудением и скользнул в приоткрытый рот, обжигая нёбо. Медленно стелясь по земле, Остатки забились в ботинки юноше и ударили его по лицу, проникая под кожу.

Один за другим.

Друг за другом.

Схлынув, оставшиеся огни отпрянули и закружили вокруг, не приближаясь. Те были полны. Людям предстояло Восполниться — через неделю, год или всю жизнь.

Скривив рот, Ленка подхватила под руку покачнувшуюся Женьку и хлестнула ее по лицу ладонью, чтобы привести в чувство.

— Вашу же мать, слишком медленно. Давай. Вдохни. Не снимайте заклинания, нужно бежать, пока они не пришли снова. Бегом, бегом!

Милда смотрела за огнями со стороны. Она их не трогала, как и они ее. Девочка ускорила шаг и на ходу сняла ключ с шеи. За то, что она бы сама завела машину, ее бы наказали. Поэтому тот надо было отдать старшим.

— Не печальтесь, — сказала она в никуда и добавила, — сильные волшебники остаются.

В темноте болот трамвай было бы не различить, если бы девочка не знала, куда идти. И шла она к нему так быстро, как могла. Все же, волшебники должны были спасти ее маленький город. Это им труда не составит.

Голова Жени от пощёчины мотнулась. Одной ладонью Женя с хлопком зажала рот, второй — схватилась за горло. Хотелось схватиться за всё сразу, а ещё — расцарапать себя и достать изнутри огонь. Он чувствительно упал в желудок и как будто даже там шевелился. Из уголков глаз вытекли две скупые нежеланные слезины от зла и досады. Эти же чувства подхлестнули волю.

— Так бегите, — рявкнула она профессору Лис, оттолкнула её от себя. — Вы меня здесь не оставите, ясно? Я восполнюсь только у вас на глазах и определённо не сегодня. Бегите, раз сказали!

И Блок упрямо двинулась вперёд по путям. Теперь ей огни были не страшны, забейся в неё ещё хоть сотня — она уже неуязвима до самой смерти.

Свет отпугнул огни, но они не завались, он требовали еще жертв. Слова мисс Лис заставили встрепенутся и рвануть вперед за всеми. Им нужен был трамвай, значит надо бежать по путям. Отыскав ногой железяки, Дана вместе со всеми направилась вперед.

— Бегом!

Блимм рванул по рельсам, едва успевая удержаться на ногам, запинаясь об них в который раз. Где-то должен был быть трамвай. Грешные магистры, еще никогда он не хотел встретить его так сильно, как сейчас. Было сложно одновременно не терять из виду дорогу и следить, не потеряли ли они кого-то, например Элю, близкую к истерике. Еще не хватало забыть кого-то в этих болотах. Дыхание непривычного к бегу перехватывало, легкие начинали тлеть, хотя вряд ли так и было. Впереди замаячил трамвай. Резко затормозив за секунду до встречи с ним лбом, луреец влетел в приоткрытую дверь, ощутимо задевая ее плечом.

Трамвай показался из тумана так, будто только что подъехал. Ржавый, красный, похожий на мертвого кузнечика, он напоминал здесь, на болотах, не о магии, а о катастрофах. О том, как и почему здесь оказался.

Милда сунула ключ девушке в руку.

— Я не могу перемещаться. Я приношу несчастья.

Она приподняла подбородок. Было понятно, что девочка на самом деле опасается за жизни всей группы, и поэтому не полезет в машину.

— Приборная панель, там есть цифры. Выставите на седьмое февраля. Вернетесь обратно тоже через трамвайчик.

Милда кивнула и сжала губы в улыбке. Она не сомневалась в том, что все идет верно.

— Заходите в него, уже темнеет.

Транспорт не внушал ни страха, ни доверия. От него веяло старыми тайнами, а это разжигало интерес. Рико не пришлось уговаривать. Он заскочил в трамвай вместе со старшим, и сразу уставился в окно. Хотелось видеть, как же выглядит путешествие сквозь время. В фильмах их показывали довольно красочно.

— Хорошо, что билетики не проверяют. Хотя на такой трамвай я бы купил проездной...

Мальчишка не мог спокойно стоять на месте. А никак не мог убедить себя не трогать руками старые поручни, не колупать краску и ржавчину, и вообще, вести себя прилично.

— Ничего больше не будет, — Лена смотрела в спину Милде до тех пор, пока она не скрылась из виду в тумане и глухой траве. Эта девочка знала, как говорить с баньши и могла обойти болотные огни. Они не знали ничего из этого и им ничего больше не оставалось.

Запрыгнув в трамвай, девушка крутанулась вокруг поручня и с размаху вогнала ключ в замок зажигания.

— Итак, седьмое февраля этого года.

Ленкина рука замерла, занесенная над панелью. Панель была разбита.

Трамвай дрогнул — пол под ногами сдвинулся, заставив покачнуться и схватиться за поручни. Топи за лобовым стеклом осветились сотней блуждающих огней. Они стекались к трамваю со всего болота и бились о жестяной корпус и закрытые двери. Ни один из них не могу просочиться внутрь.

На секунду лобовое стекло озарилось яркой вспышкой света.