Страйдер (джен)

Пробуждение далось ему тяжело, отозвавшись болью в искорёженном теле. Судорожный вздох обжёг лёгкие, солнце, словно бритва, резануло по глазам. Он лежал неподвижно, уткнувшись лицом в нагретый солнцем песок, пытался восстановить ясность мысли, оценить ущерб. В траве неподалёку копошились жучки, скакал кузнечик. Мимо близящегося к зениту солнца проплыло небольшое облачко, на пару мгновений наведя бледную тень. Холод…

День был по-летнему жаркий, но Кайрену было холодно. Он потерял слишком много крови, слишком много ран отказывались закрываться. Боль… Она не шла в сравнение с теми мучениями и унижениями, каким его подвергла златоглазая тварь. Ему было дурно. Нужно было восстановиться, но возможности не было. Голод…

Что-то яростно заворочалось где-то внутри, глубже чем в кишках, в душе. Что-то ненасытное, плотоядное. Он подавил это. Подавил ценой неимоверных усилий. Пошевелился. Кости были целыми. На удивление. Приподнялся, игнорируя ноющие мышцы, увидел пятно яркой фосфоресцирующей крови, оставшееся на песке.

Кровь… Кайрен видел реку. Видел рыбу, выброшенную на берег и плавающую к верху брюхом на рябящей поверхности воды. Кровь попала в воду. Её скверна убивала. Страйдер — не человек, а оружие. Всё в нём смертельно опасно, даже его кровь. Убийцы используют яды, чтобы отравить жертву или смазать ими своё оружие. Страйдеру хватит той токсичной дряни, что течёт в его жилах. Поганое чудовище.

Грёбаный мясник.

Он сел. С трудом, но сел, вытянув ноги и безвольно опустив руки. Рядом лежал меч. Его длинное, изящно изогнутое лезвие искрилось на солнце мириадами звёзд. Оружие, не идущее ни в какое сравнение с обычными, грубыми и прямыми мечами простых смертных. Оружие идеального убийцы. Смертельно опасное произведение искусства.

«Я доверял тебе, — подумал Кайрен, глядя на меч. — Никому не доверял так, как тебе. Но ты подвёл меня. Ты бесполезен».

Бесполезен. Подвёл. То же самое можно было сказать и о нём самом. Страйдер. Идеальное оружие. Подвёл Консульт. Выложил все его тайны, когда златоглазая тварь пытала его. Она резала и говорила: «Видишь?». Резала и улыбалась. Резала, резала… А он молил о пощаде. И плакал кровавыми слезами.

Злость, отчаянье, ненависть… Боль. Всё причиняло ему боль. Боль, которая была глубже и сильнее любого физического страдания. Он не просто подвёл Консульт. Он предал всё, ради чего жил. Предатель, поставивший под угрозу Миллениум, своих хозяев и своих собратьев-страйдеров. Потому что впервые в жизни испытал страх и такие мучения, какие уже никогда не изгладятся из его памяти. Фактически, он поставил под сомнение сам факт необходимости страйдеров, ведь разве Консульту нужны дефектные прислужники, готовые расколоться от каких-то там пыток? Ничтожество. Дефектный образец. Предатель.

Он закричал. Этого хотело что-то внутри, что-то первобытное. Кричал от отчаяния, от досады, от того, что оказался так слаб. Годы и годы тренировок, десятилетия верной службы, сотни сражений, продуманных до мелочей операций и убийств — всё насмарку.

Дрожащая рука потянулась к мечу, сжала лезвие у рукояти. Острая боль в пальцах — клинок острее бритвы. Яркая кровь бежит по запястью. Кайрен притянул оружие к себе, поднял голову, остриё упёрлось под самым подбородком. Надо сделать так, чтобы лезвие вошло в мозг. В идеале надо отделить голову от тела, но это было проблематично. Остаётся только этот вариант. Нужно искупить свою вину. Расплатиться за предательство. Дефектные образцы отбраковывают, утилизируют. Он был дефектным.

«Я хочу, чтобы ты жил. Хочу, чтобы обрёл себя. Чтобы был счастлив. Со мной или без меня».

Айри…

Меч дрогнул, скользнул по шее, порезав кожу. Но не вонзился. Не убил.

— Айри… — слово сорвалось с его губ хриплым шёпотом. В нём было больше боли по сравнению с тем, что испытывало его тело. Больше потери. Жертва, которую он вынужден был принести. Жертва, которую он чуть не сделал бессмысленной. Та, что подарила его жизни смысл, которым он так пренебрёг. Та, что была для него всем.

Дефектный образец... Он встал, тяжело опираясь на свой меч, как на трость. Кровь вновь хлынула из ран, и её было слишком много. Нужно было восстановиться. Он сорвал с плеч изодранный и окровавленный плащ и бросил его там, где до этого лежал. Не самый умный ход, ведь любой оставленный след — потенциальная угроза. Но влажная и тяжёлая от крови ткань давила на него, как чугунный блок. Единственное, что его сейчас волновало, так это обновление собственного генетического материала. Без этого он не сможет регенерировать, да и проживёт недолго. Нужно было найти людей.

Собрав в кулак всю волю, он вложил меч в висящие за спиной ножны и поковылял в сторону лесной чащи. Он был дефектным, был предателем и отступником, которому не хватило сил даже на то, чтобы покончить со своей никчёмной жизнью. Но он будет жить. Будет, вопреки всему.

Айри хотела бы этого.

* * *

Гнар был большой. Гнар был сильный. Гнар любил убивать. Ему не посчастливилось стать вожаком своего племени, ведь вождь Гракх был не только большим, но также и хитрым. Он обманул Гнара, выставил его дураком и прогнал. Но Гнар переживал не долго. Гнар забрал с собой много воинов, сильных и жестоких. Вождь Гракх всё реже и реже ходил в набеги, предпочитая договариваться с розовыми свиньями, вместо того, чтобы резать их. Вождь Гракх продавал своих воинов, чтобы они убивали для розовых свиней. Вождь Гракх любил золото.

Гнар любил только себя. И убивать. Сегодня утром он убил часового, который заснул на посту. Гнар вырвал его глотку зубами, показав остальным, что он — самый сильный гнолл в стае. Мохнатая шакалья морда Гнара по-прежнему была в крови убитого, но Гнару это даже нравилось. Вкус крови возбуждал его, придавал сил, подталкивал к новым свершениям.

К новым убийствам.

Его стая насчитывала около дюжины бойцов, и этого хватало для того, чтобы совершать набеги на незащищённые фермы или небольшие группы путников. Гноллы были сильны, но и осторожны. Хорошо охраняемых обозов, патрулей и солдатских разъездов Гнар избегал, хотя и не имел ничего против хорошей драки. Однажды он с огромным удовольствием убил большого воина из числа розовых свиней. Зарубил его в честном поединке один на один, доказав, что он самый сильный и единственный достоин называться вожаком. У того воина Гнар забрал большой меч, ставший его излюбленным оружием, и этим мечом очень легко рубились головы тех, кто смел бросить ему вызов.

Гнар вёл своих бойцов на запад, в жаркие земли, где много добычи и мало патрулей на дорогах. Правил теми землями эмир Мункар, очередная розовая свинья, да ещё и настолько слабая, что та даже не заботилась о том, чтобы защитить свою территорию. Гнар презирал его, как и всех розовых свиней, но его земли были раем для налётчиков и предоставляли настоящее раздолье для грабежа.

В какой-то момент Гнар остановился, потянул воздух чешуйчатым песьим носом и махнул короткой жирной рукой, призывая остальных членов стаи замереть. Он почуял запах. Пахло розовыми свиньями, их поганым потом и гладкой кожей, такой уязвимой для клыков, когтей и оружия. Гнар осторожно пошёл вперёд, стараясь двигаться тихо и избегать зарослей борщевика.

Стена из ветвей и листьев заграждала обзор, высокая трава доходила до пояса. Гнару это было только на руку. Чем позже его увидят, тем лучше. Гноллы не брезгуют атаковать неожиданно и бить в спину, ведь слаще именно та добыча, которая досталась легко и непринуждённо.

Слегка раздвинув заросли, Гнар просунул морду в образовавшуюся брешь. В ноздри ударил запах костра и слабый аромат жареного мяса. Гнар не любил жареное мясо. Он любил сырую плоть. Особенно плоть розовых свиней, запах которых он тоже чувствовал.

В небольшой низине, рядом с впадающим в речку ручьем, расположилась небольшая стоянка. У затухающего костерка сидел тощий мужчина небольшого роста и с причмокиванием обсасывал истекающую жиром заячью кость. Рядом с ним, связанная по рукам и ногам, лежала женщина. От женщины ощутимо пахло страхом, и этот запах нравился Гнару. Он пробуждал в нём древние инстинкты, зверский голод и жгучую жажду, которую могла утолить только свежая кровь.

Гнар любил убивать.

Огромный гнолл еще раз оценил обстановку, обвел взглядом низину, пытаясь понять, есть ли там кто-то ещё. Не обнаружил никого. Мужчина и женщина были одни. Совсем одни и совсем беззащитны. Гнар улыбнулся, обнажив огромные зубы в безобразном гиеньем оскале.

И отдал приказ атаковать.

* * *

Малик всегда считал, что заслуживает большего. Он не был сильно успешным вором, не входил ни в одну из знаменитых гильдий юга, да и на богатую добычу ему везло отнюдь не всегда. А даже если и везло, то деньги у него не задерживались. Всё уходило на выпивку, азартные игры и дорогие подарки для продажных женщин. Иногда его избивали и грабили, иногда приходилось расплачиваться с долгами, чтобы сохранить в целости свою шкуру, а иногда он просто проигрывал всё в карты и кости, оставаясь без гроша в кармане. Малик считал себя очень невезучим, и это всегда бесило его до колик в животе.

Однако сегодня ему повезло. Сбежав от очередного разгневанного кредитора и затаившись в глухих лесах, где он, будучи сыном лесника, прекрасно умел ориентироваться, он набрёл на давно заросшие плющом руины, где его ждал солидный куш. Одна часть этого куша теперь соблазнительно звенела в его карманах, а другая — лежала сейчас возле костра, беспокойно ёрзая и беспрерывно всхлипывая.

В руинах Малик нашёл золото. Много золота, а также девушку невиданной красоты. Ему посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время, ведь в руинах, помимо следов битвы и кучки мёртвых воинов он нашёл целый сундук, доверху набитый золотыми монетами и драгоценностями. Как понял Малик, какие-то разгильдяи тащили этот сундук через лес (куда — он понятия не имел), и по дороге их подстерегли неприятели. Можно было предположить, что это разбойники, но все мертвецы были слишком хорошо вооружены, чтобы можно было принять их за лесных бродяг. Так или иначе, охрана сундука и налётчики вполне успешно друг друга перебили, а золото осталось нетронутым и бесхозным. Малик взял ровно столько, сколько смог унести, решив, что за остальным вернётся позже.

Девчонку же Малик нашёл в зарослях. Она была без сознания, светлые с рыжиной волосы были перепачканы кровью. Кто-то приложил её по голове, но недостаточно сильно, чтобы убить и покалечить. Девка была красивой, стройной, с соблазнительными спелыми грудями и немного узкими, но всё же привлекательными бёдрами. Малик таких любил, а потому не стал упускать такой трофей, благо верёвка у него имелась. С девкой он планировал поразвлечься, когда та немного оклемается после удара, а потом продать на каком-нибудь невольничьем рынке. За такую должны дать по меньшей мере треть того, что лежало в сундуке.

Удача не отвернулась от вора и на охоте. Из лука ему удалось подстрелить крупного зайца, которого он тут же разделал и зажарил, начиная искренне верить в то, что жизнь стала налаживаться. Не будет больше побоев и долгов, не будет нищеты и постной каши на завтрак, обед и ужин. Голода тоже теперь никогда не будет, ведь даже с тем золотом, что ему удалось унести, он сможет жить, как вельможа. А если ещё удастся припрятать остальное…

Малик громко хрустел жестким хрящом, размышляя о том, какой будет его жизнь после того, как удача наконец-то повернулась к нему лицом. О том, что это может быть лишь жестокая шутка судьбы, он предпочитал не задумываться. Он искренне верил в беззаботную жизнь, полную наслаждений, роскоши и необузданного шика. Надо бы только из леса выйти, да постараться не напороться на кого-то из своих кредиторов. Однако это всё мелочи по сравнению с грядущим. Единственным, что мешало ему наслаждаться мечтами, был надоедливый плач девки, давно уже пришедшей в себя и то и дело всхлипывающей, горюя по утерянной свободе.

— Эй, сучка, потише! — Малик вытянул ногу и с силой ткнул девчонку башмаком в спину. — Ты мне мешаешь!

Девушка от этого стала всхлипывать и скулить только громче. Малик раздражённо стиснул зубы, подавляя в себе желание ударить надоедливую девицу посильнее. Внезапно его озарило — а может, она есть хочет? Видать, потому и ноет, что проголодалась. Что ж, он свое брюхо уже набил, а еды было ещё в избытке. Малик отрезал от слегка подгоревшего зайца маленький кусочек.

— На, сучка, поешь, — протянул он девушке горелый кусок мяса. Та в ответ даже не шелохнулась и не повернулась к нему. Малик начинал терять терпение.

— Поешь! — сказал он громче, а затем, не дождавшись ответа, вновь ударил девчонку ногой. — Жри, сука, кому говорю!

Девушка, заскулив, всё же повернулась к нему. Её красивое лицо опухло от слез. Больше от отчаяния и нежелания гневить пленителя, она взяла протянутое угощение и осторожно откусила зубами кусочек. Малик смотрел на неё со смешанным чувством злости и вожделения.

Платьице, в которое была наряжена пленница, давно уже потеряло первоначальный вид, и выглядело скорее просто как грязная тряпка, накинутая на тело. И всё же эта тряпка только подчеркивала красоту фигуры пленницы. Малик похотливо облизнул жирные губы, глазами раздевая беззащитный трофей.

«Почему бы, собственно, и нет?» — подумал он, глядя в выразительные серо-зелёные глаза пленницы. В конце концов, что она сможет сделать, связанная по рукам и ногам так, чтобы совершать лишь простейшие движения? А даже если и попытается сопротивляться, то что помешает принудить её силой? Малик был доходягой, но он был уверен, что с женщиной справится.

— Не поела ещё, сучка? — Малик придвинулся к пленнице, попутно распуская поддерживающий штаны пояс. — Давай, заканчивай. Позже пожрёшь. Сейчас мы с тобой делом займёмся.

Малик схватил верёвку и притянул девушку к себе. Та взвизгнула и начала извиваться, сопротивляясь намерениям вора. Малик в ответ только глумливо рассмеялся, с легкостью справляясь с её потугами.

Он навис над ней, словно изголодавшийся по плоти упырь. Девушка закричала, но быстро получила звонкую оплеуху, сведшую все её крики к едва слышному писку. Малик уже начал было спускать штаны, когда услышал гортанный, нечеловеческий вопль и треск ломающихся зарослей. Трусливое сердце вора мгновенно ушло в пятки.

Гноллы выскочили неожиданно, и столь же быстро взяли Малика и его пленницу в кольцо, оскалившееся острыми клинками копий. Малик слез с девчонки, торопливо поднялся на ноги, подтягивая штаны. Рука потянулась к висящему на поясе длинному кинжалу, но он быстро понял, что это плохая затея. Гноллов было много, а сражаться они умели куда лучше, чем он. Малик чувствовал, как дрожат колени.

Твари какое-то время не нападали, видимо, ожидая чётких приказов от вожака. Малик видел в этом свой шанс. Ничтожный, но всё же. Торопливо запустив трясущуюся руку в карман, он извлек оттуда горсть золотых монет. Несколько гноллов с жадностью на них уставились, привлечённые ярким желтоватым блеском.

— Золото! — в панике проблеял Малик. — Вы же любите золото, верно?

Гноллы не отвечали, то ли не имея желания, то ли не понимая, то ли слишком завлечённые блеском монет. Малик бегал взглядом по рядам существ, пытаясь понять, насколько велик его шанс на побег. За плечами одного из них он заметил высокую сгорбленную фигуру, которая грузно топала к нему навстречу. Покрытая шрамами и запекшейся кровью шакалья морда вызвала у вора приступ дикого первобытного ужаса.

— Золото! — вновь проскулил он. — Хотите золота?

Гноллы не отвечали. «Пан или пропал», — решил Малик.

— Ловите! — крикнул он и швырнул золото прямо в стоящих перед ним гноллов.

Косматые дикари отреагировали моментально, бросившись за ярко сверкающими монетами. Кольцо распалось, образовалась крупная брешь. Благодаря судьбу за то, что удача от него не отвернулась, Малик бросился бежать со всех ног, на ходу застегивая ремень и оставив пленницу лежать у затухающего костра. Жаль было бросать такой трофей, но сейчас вор об этом не думал. Всё, что важно — спасение собственной шкуры. А за спиной уже раздался яростный рёв вожака.

* * *

Гнар был в бешенстве. Он отдал воинам чёткий приказ убить обоих, мужчину и женщину, но молодое дурачьё с лёгкостью поддалось сперва дурацкому любопытству, а затем — жадности. Когда он увидел убегающего Малика, Гнар понял, что пришла пора снова показать проклятым щенкам, кто вожак в этой стае.

Издав дурной рев, Гнар врубился в сборище своих же воинов и несколько раз от души махнул огромным мечом. Головы двух гноллов, корячащихся в поисках монет, с глухим стуком повалились на серые камни. Кровь тугими струями брызнула на траву. Гноллы отшатнулись в страхе, а Гнар издал плотоядный рык, бросая вызов каждому, кто осмелится противиться его воле.

Ибо Гнар любил убивать. Даже своих сородичей.

Пролаяв гортанный приказ, он отправил оставшихся воинов в погоню и с остервенением пнул одно из обезглавленных тел, наглядно демонстрируя, что станет с неподчинившимися. Гноллы поспешно скрылись в зарослях боярышника, хрустя сухими ветвями так, что слышала вся округа, но Гнара это не беспокоило. Не теперь, когда гнев завладел всем его естеством. Гноллы сильны. Гноллы безжалостны. Пусть весь лес их слышит. И трепещет в страхе.

Гнар задержал только одного самого молодого гнолла, почти щенка. Указав окровавленным мечом на девушку, он пролаял:

— Хватай самку. Она вкусно пахнет.

Юнец оскалился, скрывая страх за показным голодом. Гноллы любили человечину. Человечина была мягкой и сочной. Но юнец не был голоден. Он удачно поохотился сегодня утром и ещё не успел проголодаться. Он не хотел тащить на себе лишний груз, к тому же кричащий и трепыхающийся. Но воспротивиться не мог.

Потому что Гнар любил убивать.

* * *

Малик бежал так, как не бегал никогда в своей жизни. Перескакивая с камня на камень, перепрыгивая через массивные корни вековых деревьев, он нёсся со всех ног, подтягивая штаны, спотыкаясь, вставая и снова скача вперёд, как перепуганный олень. Гноллы от него не отставали. Он слышал их лай, их гортанные выкрики, рычание и шум, который они поднимали, напрямик проламываясь через заросли. И самым страшным было то, что ничто не могло их замедлить, даже обилие преград в виде колючих кустарников.

Гноллы сильно отличались от людей и любых других человекоподобных рас. Это были зверолюди, ведущие свою родословную от диких хищников — шакалов и гиен. Их ноги были устроены иначе, чем у любого человека, и бегали они быстрее. Это были прирождённые охотники, кровожадные и невероятно выносливые. Малик понимал, что на своих двоих ему далеко не уйти, и это понимание приводило его в ужас.

И все же он продолжал бежать. Воздух болезненно выходил из лёгких, сердце колотилось, словно молот. Он давно свернул с узкой лесной тропинки и вихлял меж деревьев, ломясь сквозь бурьян. Пытаясь оторваться, он то двигался вдоль реки, то отдалялся от неё, то снова приближался, но он всё равно слышал жадное рычание дышащих в спину дикарей. В какой-то момент он понял, что гноллы разделились, вероятно, надеясь снова взять его в кольцо и отрезать пути к отступлению. Это пугало Малика больше всего, ведь попади он вновь в окружение тварей — и уйти уже не получится. Его будут долго убивать, долго терзать и пожирать заживо, наслаждаясь его воплями. Нужно было бежать. Бежать со всех ног. Пусть даже на край света.

Малик обернулся посмотреть, далеко ли преследователи, и сам не заметил, как налетел на что-то, вернее на кого-то. Вор крякнул, плюхнулся на задницу, больно ударившись о покрытый мхом корень. Поднял взгляд и замер, напрягшись до предела.

Перед ним, тяжело привалившись к ближайшему дереву, стоял окровавленный человек. Незнакомец не был стар, но волосы его были абсолютно белы. Кожа цвета выбеленной кости, узкое змеиное лицо и жуткие глаза, светящиеся ярким сапфировым светом. Эти глаза пугали Малика.

Чужеземец посмотрел на вора сверху вниз. Он был примерно такого же роста, что и Малик, но казался ему каким-то чужеродным великаном. Тонкие бледные губы жестокого рта едва заметно дрогнули, словно силясь сдержать рвущийся наружу оскал. Малик ощутил угрозу. Неописуемую, почти сверхъестественную угрозу. Гноллы практически перестали его волновать.

— П… Прости! — пискнул вор. — Я… я… Я не заметил! Я случайно!

Незнакомец презрительно фыркнул, потянул носом воздух, как животное. Малик заметил странный блеск его в глазах, увидел неестественно расширившиеся зрачки. Вертикальные, змеиные зрачки.

Из чащи донеслись крики, нечеловеческие голоса, яростный лай. Гноллы подходили всё ближе и ближе. Прошла пара тягучих мгновений прежде, чем они выскочили из зарослей и окружили Малика вместе с незнакомцем. Запах лесных трав сменился тяжёлым духом тварей.

Гноллы были удивлены не меньше Малика, увидев ещё одного человека, да вдобавок вооружённого и не выказывающего страха. Они на миг замерли и принюхались, зафыркали в отвращении, с опаской поглядывая на окровавленного чужака, затем стали не спеша подходить ближе. Незнакомец медленно поднял руку, поддел пересекающий грудь ремень большим пальцем. Выглядывающая из-за правого плеча рукоять предостерегающе дрогнула, и твари снова остановились.

На пару долгих мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь задорной трелью птиц. Подул тёплый ветерок, шелестя листвой и разгоняя зловонный запах псины, исходящий от гноллов. Один из дикарей вышел вперёд, оперся на короткое грубое копьё и оскалил огромные острые зубы.

— Мы… хотеть… драцца… ни с табой! — на ломаном скейосе пролаял он, после чего ткнул копьём в сторону Малика, показывая, кто действительно им нужен. Незнакомец в ответ медленно покачал головой.

— Он мой.

Громко топая и хрустя сухими ветками, подоспел Гнар в сопровождении молодого гнолла, волочащего на плечах живой груз. Увидев, что его воины вновь медлят, Гнар разразился яростными воплями. Гноллы поджали уши. Вожак бушевал и размахивал огромным двуручным мечом, затем ткнул клинком в сторону Малика и проревел приказ. Гноллы схватились за оружие, а Гнар, вновь подняв клинок, указал им уже на незнакомца.

Других сигналов уже было не нужно.

Меч свистнул в ножнах, ярко сверкнул, отражая неосязаемое золото солнца. Шея ближайшего гнолла взорвалась фонтаном рубиновых брызг; тяжёлое тело, хрипя, завалилось в траву. Остальные набросились, пошла кутерьма, и схватка слилась в единый звенящий сталью клубок. И вскоре из этого клубка начали вылетать окровавленные тела гноллов.

Незнакомец вертелся волчком и скакал лаской, окружённый мерцанием клинка и звоном металла. Один гнолл получил в грудь и плюхнулся в мягкий ковер из опавших листьев, другой отразил выпад копьем, но тут же изогнутое лезвие прошило ему нёбо и вошло в мозг. Ещё одного чужеземец схватил за древко копья, притянул к себе и насадил на меч. Бросив тело на землю, резко развернулся и косым ударом разделал очередного врага от ключицы до бедра. Гнолл бросил оружие и согнулся, прижимая когтистые лапы к хлещущей кровью ране, а белый дьявол сцепился уже с новым противником, осыпая его градом смертельных ударов.

Малик замер в ужасе, наблюдая за схваткой и ожидая своей участи. Всё происходило слишком быстро, и он понимал, что его жизнь сейчас зависит от того, выживет ли незнакомец или нет. Ведь договориться со странным типом ещё можно было, а вот договориться с гноллами… Малик взвизгнул, когда прямо к его ногам упала косматая шакалья голова, и его едва не вырвало, когда ещё один дикарь выкатился из гущи схватки, цепляясь за камни рядом с оторопевшим от ужаса вором. Кровь хлестнула на сапоги Малика, гнолл загребал пальцами землю буквально в шаге от него, хрипя и захлёбываясь, будто тонул. А незнакомец продолжал бой, рубя изо всех сил — быстро, яростно, аритмично, навязывая безумный темп.

А гноллы уже не рычали. Только кричали и умирали.

* * *

Гнар ненавидел проигрывать. Ненавидел, когда ему бросают вызов. И когда убивают его воинов. Нет, его вовсе не волновали их жизни. Ему было плевать: слабые должны умирать, чтобы жили только сильные и достойные. Но каждого мертвого гнолла из своей стаи он воспринимал как личное оскорбление. Только он имеет право отнимать жизнь у своих приспешников. Он — вожак, и только ему решать, кому жить, а кому умереть. И видя, как его бойцы трусливо жмутся друг к другу, как неразумные щенки, да еще и отступают, Гнар впал в бешенство. Он сам прикончит бледнолицую свинью, разрубит её на куски и вырвет сердце.

И сожрет, чтобы заполучить ее силу.

* * *

Еще один гнолл упал, дергая ногами и зажимая лапами разрубленную голову. Воспользовавшись передышкой, Кайрен отступил, занял более выгодную позицию. Боль в ранах усилилась, равно как и кровотечение, меч чувствовался тяжелее, чем был. Из противников остались трое — двое крупных гноллов, один из которых, вероятно, был вожаком, а также совсем молодой, державший связанную пленницу и не рискующий присоединиться к общей свалке.

Да и не было уже свалки. Гноллы лежали, порубленные в мелкий бигус, и те, что еще не издохли, недолго задержатся среди живых. Оставался лишь вожак и пара его прихлебателей. И вот касательно них Кайрен не был уверен, что сил ему хватит.

Гнолл, в котором страйдер подозревал вожака, был вооружен двуручным мечом с широким лезвием, а его соратник держался за некое подобие алебарды. Алебарда была длиннее, поэтому Кайрен прикинул, что с этим неплохо бы разделаться первым, дабы не достал с расстояния. Однако вожак выглядел куда более опасным и заслуживающим внимания. А силы приходилось экономить…

Гноллы напали одновременно и оказались неожиданно быстрыми. Один махнул алебардой понизу, и страйдер в последний момент перепрыгнул летящее лезвие. Затем рухнул в траву, избегая удара вожака, и огромный меч с глухим звоном и треском врубился в стоящее позади дерево. Сила удара вырвала из трухлявого ствола целый кусок, Кайрена обсыпало щепками и ошметками гнилой коры. Как будто этого было мало, вожак легким движением высвободил застрявшее оружие и с силой ткнул вниз, едва не пригвоздив противника к земле.

Кайрен откатился в сторону, обдирая спину об коряги. Ему доводилось сражаться с большими противниками. Доводилось и с ловкими. Злобных тоже побеждал. А вот большие, ловкие и предельно злобные — хуже всех. Вожак был именно таким.

Гнолл вновь занес меч, но Кайрен среагировал вовремя, сорвав с пояса за спиной «Аспид». «Аспид» был частью стандартного комплекта вооружения страйдеров и являл собой маленький ручной арбалет сложной конструкции, с встроенным предохранителем от случайных выстрелов (дабы его можно было всегда держать заряженным). Складные плечи раскладывались нажатием всего одной кнопки, а болты к нему, как правило, смазывались различными ядами (отсюда и название). Использовался он главным образом для бесшумного устранения часовых на средней дистанции или же, в зависимости от нанесённого на болт яда, для парализации жертвы и дальнейшей её транспортировки в неподвижном состоянии. Кайрен не любил пользоваться этим оружием, считал его таким же излишеством, как и снайперский арбалет Шершня. Но сейчас, со всеми ранами, с болью, что сковывала тело и чудовищной усталостью, сказывающейся на его боевых навыках, выбирать не приходилось.

Страйдер выхватил арбалет и разложил его за доли секунды. Маленький металлический болт, обильно смазанный экстрактом каменного корня, уже был заряжен. Оставалось только нажать на спусковой крючок.

Вожак издал воинственный рык, вновь занес громадный меч для удара. Затем что-то щелкнуло, гнолл вздрогнул, почувствовав укол под мышкой. Сперва он не придал этому значения, а затем…

Затем правая рука будто отнялась. Будто стала каменной и непомерно тяжелой. Тяжелый меч начал неуклюже опускаться, но не туда, куда рассчитывал вожак. Его вместе с клинком повело в сторону, и так получилось, что он едва не разделал пополам своего сородича. Для Кайрена это был шанс.

Страйдер быстро поднялся на ноги. Вожак выл, силясь поднять парализованную руку. Другой гнолл попытался достать врага алебардой, но тот вновь перескочил ее и от локтя рубанул дикаря в ухо. Гнолл взвизгнул, как шавка, и затряс головой, беспорядочно тыча алебардой. Кайрен парировал два удара и достал его в бедро, разрубив до самой кости. Гнолл упал, клацнув зубами.

Вожак кое-как поднял свой двуручник левой рукой и неуклюже им взмахнул. Кайрен змеей проскочил под лезвием, хлестнул острием в колено твари. Вожак пошатнулся и вновь бессильно заревел, пытаясь поднять меч. Гнолл с алебардой в этот момент почти поднялся. Страйдер развернулся и нанес сильный удар серединой клинка, разрубив вытянутую морду дикаря. Гнолл тупо заморгал, сделал еще одну попытку встать, но получил мечом в макушку. После этого он уже не поднялся.

Вожак еще раз тщетно махнул двуручником. Инерция удара повела его в сторону и развернула, едва не опрокинув из-за раненого колена. Кайрен рубанул вертикально, снизу-вверх, располосовав косматое чудище прямо между тощих ягодиц. Гнолл завыл волком, пританцовывая от боли. Огромный меч упал в траву, когтистая лапа метнулась к раненой заднице. Кайрен совершил выпад, стремительный и прямой, как жало. Меч пропорол грубо выделанные шкуры, вошёл в плоть и раздробил хребет, выйдя из середины груди гнолла. Вожак забулькал вставшей в горле кровью, упал на колени. Страйдер высвободил меч, ухватил его за загривок, словно нашкодившую псину, и запрокинул безобразную голову. В глазах Гнара впервые мелькнул страх, когда остро заточенное лезвие полоснуло его по горлу.

Швырнув содрогающееся тело на землю, Кайрен медленно повернулся к последнему оставшемуся гноллу. Тот все так же стоял в стороне, глядя расширившимися от испуга глазами. Страйдер поднял меч и подманил его к себе. Гнолл в ответ заскулил, затопал ногами и обмочился.

Бросив связанную пленницу в траву, последний дикарь с визгами бросился в чащу, стремясь унести ноги как можно скорее и как можно дальше. Кайрен устало хмыкнул, сплюнул хрустящую на зубах пыль вперемешку с чужой кровью, а затем привалился плечом к ближайшему дереву, пытаясь отдышаться. Всё его тело горело огнём, мышцы стали словно свинцовые. Ему было дурно. Голод пронзал его нутро, терзал кишки, туманил разум. Нужно было восстановиться. Нужно было поесть.

Он встретился глазами с человеком, с которым столкнулся до стычки с гноллами. Пришла пора закончить начатое.

* * *

Малик был поражен схваткой. Он часто становился свидетелем кабацких драк или разборок между бандами, но такого еще никогда не видел. Ловкость и мастерство незнакомца были непревзойдёнными. Гноллов, конечно, нельзя считать серьёзными противниками, даже как наемники они ценятся только в качестве пушечного мяса или грабительских отрядов для деморализации противника. Однако даже это не могло испортить впечатлений от того зрелища, что ему довелось увидеть.

Когда он вновь встретился глазами с чужеземцем, Малик вновь ощутил страх, однако, в этот раз он убегать не собирался. Всегда можно договориться с кем-то, у кого больше мозгов, нежели у прямоходящей псины.

— Мир тебе, добрый странник! — Малик сделал попытку улыбнуться. — Ты спас мою жизнь! Я благодарен тебе.

Незнакомец смотрел на него долго и хмуро, поджал тонкие губы, явно не шибко воодушевленный словесной благодарностью.

— Если бы не ты, я был бы покойником, — продолжал вор. — Как я могу отблагодарить тебя?

Чужак молчал. Не убирая меч в ножны, он медленно надвигался на Малика. Его мягкие шаги напоминали поступь хищника, неумолимо подкрадывающегося к жертве.

— У меня есть золото! — воскликнул Малик, вновь начиная нервничать. — Я могу заплатить тебе столько, сколько хочешь. Деньги — не проблема.

Малик запустил руку в карман и вытащил оттуда горсть золотых монет. На какое-то время их блеск приковал внимание незнакомца, однако, затем он вновь взглянул Малику в лицо и продолжил неспешно надвигаться.

Малик внезапно понял, что с незнакомцем что-то не так. И дело даже не только в светящихся глазах и в том, что он был в крови с головы до ног. Было что-то звериное в его поведении. Нечеловеческое. Чудовищное. Кишки в утробе Малика превратились в ледяных червей.

— Если тебе не нужны деньги, тогда забирай девчонку! — нервно усмехнулся Малик, стараясь не выдать сильнейшую дрожь в голосе. — Мне она все равно не нужна. Слишком строптивая…

Чужак удивлённо приподнял брови и бросил короткий взгляд на лежащую в траве девушку. Та слегка приподнялась и смотрела на него умоляющими глазами. Затем он вновь обратил взор на Малика, принюхался.

— Нет, — сказал он после долгой паузы. — Мне нужен ты.

— Я? Что… нет!

— Девчонка не подходит. А ты в самый раз. Хорошая группа крови.

— Кровь… Что? — Малик сглотнул, попытался перевести дух, отёр пот со лба, заметив кровь на тыльной стороне ладони. Поранился, когда бежал через чащу. Незнакомец с голодом пялился на расцарапанный лоб.

— П-послушай, — заикаясь затараторил Малик, — тут в долине я нашел полный сундук золота! Можешь забрать его! Всё забирай! Золото, девку, всё!

— Не беспокойся. Заберу.

Малик видел, как чужак оскалил зубы. Неестественно длинные, острые, нечеловеческие зубы. Синие глаза в миг стали кроваво-красными. Вор завизжал, как не визжал никогда в жизни, но убежать уже не успел. Чудовище устремилось к нему, словно высвобожденная стрела, острый клинок прошил тело, разрывая кишки, а мощная челюсть сомкнулась на горле. Мир закружился и утонул в кровавом мареве…

* * *

Когда страйдер закончил трапезу, от Малика мало что осталось.

Чувствуя себя полностью обновлённым, Кайрен медленно выпрямился, поднял голову к небу. Пробивавшийся сквозь кроны деревьев солнечный свет приятно грел кожу, свежая кровь стекала с подбородка на шею, щекоча и лаская, словно пальцы любовницы. Страйдер зажмурился, как греющаяся на камнях рептилия. Боли больше не было, внутренние органы функционировали нормально, а раны затянулись, словно их и не было. Восстановление. Обновление. Новая жизнь в абсолютно здоровом теле. И невероятная всепоглощающая эйфория.

Он поднял руку, внимательно посмотрел на пятерню, пошевелил пальцами. Размял шею. Внутри слегка бурлило, старая плоть местами ещё не до конца заменилась на новую, но это дело времени. Процесс регенерации редко протекает мгновенно, некоторые ткани замещаются постепенно, чтобы не было новообразований или мутаций. Консульт обо всём позаботился, когда проектировал страйдеров. Все нюансы были учтены, и Кайрен давно научился жить с особенностями собственного тела.

А затем он услышал крик. Девчонка… Он совсем не думал о ней в процессе схватки, а когда наслаждался плотью никчёмного вора, то и подавно. Сейчас же в голове возникло множество мыслей и вариантов развития событий, из которых он выбрал наиболее логичный. Страйдеры не оставляют свидетелей. Особенно тех, что видели нечто запретное, нечто глубоко личное для псов Консульта. И хотя Кайрен уже не служил своим старым хозяевам, он не хотел, чтобы процесс его трапезы стал всеобщим достоянием. Нужно было убедиться, что этого не произойдёт.

Он поднял с земли меч, повернулся и посмотрел на девушку, встретился с ней глазами. На секунду девчонка замерла под его гипнотизирующим змеиным взглядом, а затем зашлась оглушительным криком. Её воплю вторили панически поднявшиеся в небо птицы, а Кайрен медленно пошёл к очередной жертве.

— Пожалуйста! — вопила девчонка. — Умоляю вас! Не надо!

Кайрен поморщился. Он ненавидел, когда они молили о пощаде. И почему нельзя сдохнуть молча? Обязательно надо устроить драму… Девчонка пыталась отползти от него.

— Пожалуйста! — рыдала она. — Умоляю вас! Я всё что угодно сделаю! Всё…

— Закрой рот и не ёрзай, и тогда это будет быстро.

Девушка вновь закричала.

— Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! Умоляю! Помогите!

Она ползла, извиваясь червём, связанная по рукам и ногам, а он всё шёл. Шаг за шагом, неумолимый, как стихийное бедствие. С изогнутого меча капала кровь. На миг он ощутил порочный соблазн, желание впиться в её горло, выпить её кровь, вырвать трепещущее сердце. Ощущение сладкой тёплой крови, пачкающей его лицо, всё ещё будоражило его. Она была моложе вора, коим он насытился. Другая группа крови, не такая универсальная, но не менее вкусная. Она тоже хорошо восстановила бы его. Не девственница, к сожалению. Девственницы самые вкусные, самые питательные. Но невинностью от неё не пахло. Это напомнило ему о том, что надо держать себя в руках. Страйдер, поддавшийся своим страстям, своим чудовищным инстинктам — всё равно что животное с мечом. Ему доводилось убивать тех, кто не смог сдержать внутреннего Зверя, и он не собирался уподобляться им. Он сделает всё быстро.

— Пожалуйста… — еле промямлила девушка, когда над ней нависла жуткая окровавленная фигура. — Не надо…

Он поднял меч. Нужен был один точный удар, один аккуратный надрез. Знакомый патологоанатом говорил ему, что мгновенной смерти не бывает. Кайрен считал иначе, надо лишь знать, куда бить.

— Вот она! Мы нашли её!

— А это ещё кто с ней?

— Разбойник! Бей его!

Кайрен отскочил от девушки, как ошпаренный кот, развернулся, увидел людей. Они бросились на него всей гурьбой, засверкали мечи. Он зарубил одного, второго, третьего, начисто снёс голову четвёртому, лишил обеих рук пятого. Грохот выстрела. Аркебуза? Он не видел, откуда стреляли, не успел среагировать. Снова боль, всплеск фосфоресцирующей крови. Пропустил удар, затем ещё один. В плечо вонзился арбалетный болт, а на голову опустилась тяжёлая палица. Боль. Вспышка. Темнота.

Темнота…