Белтайн (гет)

— А теперь настало время для главного таинства Вальпургиевой ночи! — с пафосом заправского лицедея возвестила рыжая Виолетта. Широко расставив босые ноги и наклоняясь всем корпусом, отчего ее густые волосы разметались по плечам и наполовину закрыли руки, она описала в воздухе перед собой широкий горизонтальный круг. Он сразу же вспыхнул огненным обручем, с которого вниз потекли струки жидкого пламени.

Бельвина с восхищением наблюдала, как колдовство Виолетты обретает форму, меняет цвет с огненного на серебряный, пока та взмахом руки выдергивает головешку из большого костра и от нее разжигает маленький под только что сотворенным котлом. Восторг вызывало не ведьмовское искусство, в нем как раз не было ничего выдающегося, а затейливость и артистизм.

Невеста брата поражала необузданной яркой натурой, которая порой являла себя даже в жестких рамках этикета на балах и приемах, порождая в душе будущей золовки сложную гамму чувств: удивление, осуждение, восторг, зависть. Не то чтобы Бель хотела бы стать такой же. Достоинство и сила ее рода в почитании традиций и контроле над страстями, потому что Блэки — прямые потомки темно-магической ветви французских королей. Это вам не какие-то там Булстроуды — фермеры-скотоводы, хоть и зажиточные. И все-таки…

Все-таки ей хотелось узнать, каково это — дать себе волю. Белтайн — праздник лета, праздник пробудившихся сил природы. Воздать им дань — это значит не сдерживать своей первозданной сущности, довериться ей. Однако в кругу семьи въевшиеся даже в плоть и кровь оковы воспитания и приличий не сбросить, никакой магией не отменить. Девичник от сестер Булстроуд, да еще с обещанием Белтайна по всем правилам — это совсем другое дело. Бель приняла их предложение не разумывая.

Праздник пока оправдывал ожидания. Дым костра, которому Юфимия⁽¹⁾ скормила связку колдовских трав, сладко щекотал ноздри. Простоволосые танцы в полупрозрачных сорочках смотрелись глупо, но весело. Бельвине все нравилось. И купание в обжигающе-холодной воде озера, затерявшегося посреди леса. И прыжки через высоченный костер. И ощущение внутреннего тепла, будто шальная искра угнездилась в животе и медленно разгоралась.

Странные, никогда ранее не слышанные, но казавшиеся просто забытыми напевы, горячие потоки энергии, струящиеся из сырой, прохладной земли и впитываемые босыми ступнями. Поистине колдовская ночь, преображающая все и всех. Давно знакомые лица, и далеко не все дружеские, казалось, стали милее и теплее. Капризная и вечно зацикленная на себе Лиса Яксли заботливо откидывала от огня волосы беспечной, витающей в облаках Венделин Фортескью. Мечтательно улыбалась обычно строгая и рассудительная Кларисса Трембли, пока Хеспер Гамп беззаботно рассказывала что-то ей и Барбаре... Гонт, вот уж кому не повезло с семейкой...

— Бель! — Лисандра упирала руки в бока и едва ножкой не топала. — О чем ты там замечталась? Одну тебя ждем!

Бельвина только рассмеялась и в два прыжка уже стояла у булькающего котла рядом со всеми.

— Да? Что? Что нужно делать?!

— Итак, девочки, сейчас, — в глазах Виолетты отразились языки пламени, — Белтайн выберет Королеву! Зелье готово, осталось предоставить ему на выбор по капле крови каждой из нас. Чья родомагия в этом году окажется в наибольшем резонансе с силами природы, та и будет нашей Королевой сегодня!

— А как мы поймем, кого зелье выбрало? — вскинула брось Кларисса.

— Поймете! — в руке Юфимии сверкнул серебряный нож.

Зелье с шипением поглощало темные, отсвечивающие золотом костров капли, но от того только светлело, из болотно-зеленого становилось сиреневым с перламутром. Поверхность его шла рябью, и что-то в унисон трепетало в душе каждой ведьмы... Или только Бель? Она обвела взглядом лица подруг: нет, не только. Получив последнюю кровь, зелье вспыхнуло. Виолетта прочитала заклинание на непонятном языке, вроде бы кельтском, и взмахнула палочкой.

Пламя всколыхнулось, завернулось спиралью, вытянулось и явило темный, с фиолетовыми переливами бутон, вращающийся на тонкой ножке. Ведьмы затаили дыхание, а над котлом распускались лепестки черной лилии.

— Итак, — торжественно провозгласила Виолетта, — Королева избрана! Перед нами символ рода…

— Блэк… — выдохнула Бельвина, завороженно протягивая руку к цветку. Пальцы коснулись прохладного стебелька, и котел исчез. Взметнулся под ногами вихрь, завертелись лица подружек и звезды над головой. Раскинув руки, она воспарила в воздух, покружила над хороводом поющих ведьм, хлебнула свежего ветра и плавно опустилась им на руки.

— А теперь, — громко шепнула ей на ухо Виолетта, — ты выберешь Короля!

Пламя Белтайна внутри томительно вспыхнуло. По наитию отдана костру колдовская лилия. В огне лепестки схлопнулись, вытянулись выше человеческого роста и распахнулись вновь, открыв портал. А из него выпрыгнул стройный полуобнаженный юноша и заозирался в недоумении.

Ликующие возгласы и хихиканье, объявление об окончание девичника и разрешение на приглашение парней от задорной Виолетты, еле слышное «мне пора» голоском Барбары — все растворилось в ночи. Все затмили искрящиеся медово-карие глаза и отливающие золотом каштановые кудри и такого же цвета завитки на груди... Они вроде бы встречались раньше. В Хогвартсе. Учился года на два старше. Гриф или хаффлпафец… Да какая разница!

Удивленный, даже немного растерянный, он казался сказочно… божественно красивым. Оглянулся по сторонам, посмотрел в глаза Бельвине и замер. Посланник Вальпургиевой ночи стоял неподвижный, зачарованный, перед своей Королевой, и время текло медленной медовой патокой, пока... Пока, прерывисто вздохнув, он не осмелился ее коснуться и не убрал с ее лица непослушный локон.

— Потанцуешь со мной? — полушепотом спросила Бель и не узнала собственного голоса — томного, глубокого и полного… желания. Не испугалась, не застыдилась. Стеснению не место в полыхающем кострами Белтайне, горячими стебельками вьющемся по венам и распускающемся огненными лилиями.

* * *

Пламя окружало со всех сторон. Не жгло. Однако целое безумное мгновение Аберфорту мнилось, что он в плену у алой ревущей бездны навсегда. Испугаться по-настоящему не успел, но распахнувшаяся перед глазами темнота показалась шелковой, а ночная прохлада, кольнувшая тысячей ледяных иголок разгоряченную кожу, вызвала едва ли не восторг. Все ощущения вдруг обострились до предела. И свежий воздух показался таким упоительно вкусным, что вскружил голову не хуже неразбавленного виски.

Чувствуя почти забытое, незамутненное саднящей грустью ликование, Аб оглянулся по сторонам и понял, что Белтайн, по-видимому, только начал свою игру. Компания вокруг поменялась. Не разношерстная ватага деревенских магглов и полукровок, а стайка самых что ни на есть чистопородных ведьм, лучащихся родовой магией. И в каждой будто примесь вейлы, но… Но что они ему? Все, кроме одной единственной, стоящей рядом?

Блестящие темные локоны, белая кожа, мерцающие бархатом глаза. Она была сказочным видением, нимфой. Он задержал дыхание, боясь вспугнуть, но жажды прикоснуться не преодолел. Подрагивающие пальцы бережно дотронулись до пряди волос, чуть прикрывавшей юное лицо. Девушка улыбнулась:

— Потанцуешь со мной?

Разве мог он отказаться, даже если бы считал нужным?

А он так не считал. Он кружил ее в танце, поддерживал млеющими от нежности руками, захлебывался восторгом и шептал:

— Кто ты? Как тебя зовут?

Она склонила к плечу и чуть запрокинула голову, сверкнула жемчужно-белым между алых манящих губ:

— Бельвина… Бельвина Блэк… Но можно просто Бель. А тебя?

— Аберфорт… Дамблдор. Можно… Аб. — Он мечтал о поцелуе, но робел, пока она сама не попросила.

А дальше уже не мог остановиться. Он накрывал ее губы своими, гладил их языком, ласкал им гладкие, ровные зубки и скользил глубже. Глубже. Но объятий становилось мало. И, сколько б ни льнули они друг к другу гибкими лианами, хотелось большего, мучительно и нестерпимо.

— Давай сбежим куда-нибудь, — хрустально обронила Бель, искрясь глазами. — От них, от всех.

Пьяно глянул Аб на танцующие пары и рвано выдохнул:

— Давай.

Держась за руки, переглядываясь и смеясь, устремились они туда, где пронизанный лунными лучами перелесок подбирался к самой воде. Бель свободной рукой придерживала длинный подол сорочки, чтоб не стесняла шаг, и в темноте мелькали молочно-белые девичьи коленки. К ним Аб приник губами, едва деревья заслонили его и возлюбленную от посторонних глаз и в шуме листьев растворились лишние чужие голоса.

Упал в траву, обнял ноги своей сказочной нимфы. Безумно, до слез хотелось дышать ароматом ее кожи, каждый дюйм которой он бы покрыл поцелуями. Бель села рядом, и Аб смог целовать ее лицо, шею, грудь. В исступлении взаимных ласк он не заметил, как оба остались без одежды.

На перине из молодой травы и прошлогоднего листопада он любил ее, страстную, гибкую, дикую, как никого и никогда. Коротко вспыхнуло: «Я у нее первый», — и забылось, затерялось в тысяче огней, на которые рассыпался мир. Он не владел ею, он в ней растворялся. В ее глазах. В ее вздохах и стонах, не замечая собственных. В эти минуты, часы, а может быть, секунды — не разобрать, ведь и время горело тоже, — Аберфорт жил своей прекрасной нимфой, нежданной, но от того не менее любимой. Ее пульсирующей жаркой негой, ее руками на своих плечах, ее дыханием на шее… ее расслабленно стихающею лаской… Ее ресницами и бисеринками пота на висках… атласной гладкостью ее волос. И именем ее…

1) старшая Булстроуд

Вернуться к тексту