Тысяча и одна незабудка (гет)

Октябрь 1944

Осень принесла вместе с проливными дождями и листопадами ещё больше битв. Ещё больше новых потерь. И, казалось, им конца и края нет. Леди уже устала считать…

Она была на северной границе фронта, когда среди канонады, оглушающих взрывов, криков командиров и раненых Леди различила панический зов Мариши. Столь тихий и не внятный, что чудом удалось заметить, не то чтобы разобрать суть. Не отзовись он тревожным звоночком в сознании, и пропустила бы вовсе среди непрерывного потока информации от всех учеников разом. Не то время, чтобы их вовсе оставлять без присмотра. Мало ли в какой момент могла понадобиться помощь — вот как сейчас.

Мгновение тишины перехода. И вновь шум и треск орудий, заглушающие человеческие голоса. Только теперь звучали они не столь близко.

Всё сразу стало понятно.

Медицинская палатка. Тусклая керосинка едва справлялась с задачей освещать походный хирургический стол. Геннадий слегка пошатывался, невидяще уставившись перед собой. Руки в окровавленных перчатках сжимали потрёпанную записную книжку. Какая ирония судьбы! Хватило одного лишь взгляда на остывающее тело, скрытое простынёй. На этот раз у Максима не было и шанса. Как и у них…

— Доктор, — робкий оклик незнакомой медсестры.

— Да… Дай мне секунду.

Геннадий прикрыл на мгновение глаза и глубоко судорожно вдохнул. Не время. Спрятал книжку в карман и стремительно вышел. Ещё немного и вслед за ним уйдёт и медсестра, а затем палатку покинет и Максим. Его место займёт другой раненый, а он… Впрочем, Леди это уже не касалось.

Их не было здесь. Но в ушах звенело от отчаянных рыданий Мариши. Оставалось надеяться, что они были мысленными. «Успокойся, им не слёзы твои сейчас нужны. Оплакивать будешь тех, кто уже умер. А сейчас твоя задача — спасти!»

— Хотя бы попытаться… — тихо пробормотала Леди, выходя под струи холодного октябрьского дождя.

— Миледи, я провожу!

Она облегчённо вздохнула. Деймон оказался рядом как нельзя вовремя. Эмоции Мариши слишком били по нервам, смешиваясь с собственными, мутили сознание и дезориентировали. Сколь ни пыталась Леди понять, где же ученица, никак не удавалось почувствовать. И снова эта всепоглощающая усталость. «Лишь бы не наделала глупостей с перепугу». Как хорошо, что было кому довериться и получить возможность восстановить душевное равновесие.

— Мариша сразу их увела, как только…

— Умница девочка.

Тепло руки. И ветер с дождём исчезли, а уши оглушило тишиной лесной чаши. Лишь шелест опадающей листвы и едва различимый шёпот. Леди наконец взглянула на Деймона. Непривычно бледный, растерянный. В глазах ещё теплилась надежда. Сердце болезненно ёкнуло — как жаль, что придётся её растоптать.

— Моя Леди, можно ли?..

Она прервала его, прикоснувшись к щеке. Ласково погладила и, приложив палец к губам, прошипела. Молча покачала головой. «Ты и сам должен был это понимать после наших разговоров, Деймон». И, прежде чем Деймон успел хоть шелохнуться, грустно улыбнувшись, Леди стремительно направилась к трём крошечным фигуркам на краю поляны.

Лейни и Софи сидели, прислонившись к дереву, между ними — на корточках, согнувшись в три погибели, Мариша. Она держала подруг за руки и что-то им нашёптывала. Они слушали, периодически болезненно морщились, но их лица были удивительно спокойны. Смиренны.

— Леди! — слабо воскликнула Софи, наконец замечая приблизившуюся Леди. — Вы здесь…

Лёгкое оживление в глазах и облегчение. Такие слабые улыбки на губах обеих близняшек. И слишком заполошные и нервные движения Мариши. Она дёрнулась, резко обернулась и, не удержавшись, упала на попу. Всё, как всегда, и как-то по-особенному иначе, тягостно.

— Тише, я здесь.

Леди ласково погладила по голове Маришу, которая спешно отползла в сторону, освобождая ей место. Опустилась на колени между Лейни и Софи.

— Больно… — пролепетала Лейни, отвечая на немой вопрос, и указала на грудь. — Больно здесь. Так невыносимо… больно. Там…

София закивала, тоже прижимая ладонь туда, где билось сердце.

— Мариша пыталась, но…

— Сейчас станет немного легче, мои хорошие.

Две пряди за ушами зашевелились, скользнув на плечи аспидно-чёрными юркими лентами. Где-то за спиной тихо ойкнула Мариша — всё поняла.

— Леди!..

Или не совсем…

Леди через плечо строго глянула на ученицу. Она, судорожно всхлипнув, прикрыла рот руками, не посмев больше возражать. Вот словно это её первый исход! Хотя, с другой стороны, и правда первый — родных и близких провожать всегда тяжелее.

Леди повернулась назад к близняшкам. Их лица разгладились, исчезла болезненная гримаса. Лишь умиротворённые улыбки и слёзы в уголках глаз.

— Вот видите, — ласково произнесла Леди и развела руки. — Идите сюда…

Муз не нужно было приглашать дважды. Они тут же подобрались и подползли к ней, в раскрытые объятия.

— Ты тоже, Мариша.

— Я? Но…

На этот раз взгляд Леди был ласковым, полным сочувствия. Она понимала, но Мариша должна была пройти через это вместе с ними, отринув страх и сомнения. Когда-нибудь ей обязательно придётся пройти этот путь одной, без помощи наставницы. И тогда нельзя будет себя жалеть.

Мариша тихо всхлипнула и кивнула. Нерешительно, пошатываясь, шагнула к ним и замкнула кольцо объятий.

— Всё будет хорошо, — прошептала Леди, крепче прижимая к себе маленьких муз. — А теперь расскажите нам…

Лейни и Софи вздрогнули и запели. Их голоса дрожали и звенели. Слёзы катились по щекам. Каждая муза рассказывает по-своему историю своей жизни, бесконечной любви и горечь утраты. И девочки пели о том, кого не смогут отпустить никогда. О единственном, за кем готовы уйти в небытие.

* * *

На поляну опускался туман. Бесцеремонно прикасался своими промозглыми руками к обнажённым участкам кожи, оставляя капельки воды. Песнь давно стихла. Раздавались лишь приглушённые всхлипы Мариши. Леди ласково гладила её по голове, крепко прижимая к груди. Лейни и Софи больше не было. От них осталось лишь слабое тепло, которое постепенно таяло.

— Мариша, ну-ну, тише, девочка. Пожалуйста, успокойся, наша работа ещё не закончена.

— Про-о-сти-и-те, Ле-ди, но я… Я… не мо-гу…

Леди вздохнула.

— Я понимаю, дорогая. Всё хорошо. Тогда я сделаю сегодня всё сама.

— С-с-пасибо.

Мариша с трудом шмыгнула носом и рвано выдохнула.

— Мне стоит позвать Кристиана?

— А, что?! — заполошно воскликнула Мариша, спешно высвобождаясь из объятий наставницы и отодвигаясь. — Зачем?

— Ты уверена, что мне стоит оставлять тебя сейчас одну?

— Да, нет… — Мариша замотала головой, стремительно краснея до кончиков волос. — Но его-то зачем? Нет, не надо. Я пойду к брату, — потупившись, пробормотала себе под нос.

— Что ж, хорошо.

Леди поднялась, но не успела даже оглянуться в поисках Деймона, как Мариша её окликнула.

— Леди, простите, у вас нету?.. Я хотела бы сразу сделать…

Леди улыбнулась, помогая подняться ученице.

— Конечно, Мариша. Дай руку.

На протянутой дрожащей ладони тут же появились две крохотные незабудки.

— Спасибо, — с трепетом прошептала Мариша и, осторожно прикрыв их, исчезла.

Леди устало выдохнула и пошатнулась. Внезапно оказавшийся рядом Деймон даже не удивил. Он осторожно придержал её за плечи, но не позволил себе большего.

— Моя Леди, вам нехорошо?

— Нет, всё в порядке, это лишь усталость.

Она прикрыла глаза и на мгновение разрешила себе слабость — опереться на чужую сильную руку, прижаться к горячей груди.

— Спасибо.

Леди отстранилась и внимательно всмотрелась в лицо Деймона. Он выглядел всё так же необычайно бледно и подавленно. Тени под глазами будто сгустились, но слёз не было видно. И всё равно такой странный демон…

— Прости, Деймон, спасти девочек и правда было невозможно. Они сами приняли это решение. Мы лишь облегчили уход.

Деймон молча кивнул. Правда ли он понимал? И действительно ли чувствовал то же самое, что и она? Скорбь. Увы, мысли читать Леди умела лишь у подопечных. Но взгляд демона отзывался в груди тоской и печалью. Она вновь не удержалась и погладила его по щеке, тот откликнулся слабой улыбкой и накрыл её руку своей.

— Деймон, у меня есть к тебе просьба. Конечно, сейчас слишком жестоко просить о подобном, но ты не мог бы проводить меня к дому родителей Лейни и Софи? Боюсь, сейчас я не смогу сама отыскать дорогу.

— Для вас, моя Леди, всё что угодно.