И кончилась сказка (джен)

Follow the God that failed

Metallica ⁽¹⁾

Шестьдесят лет прошло с тех пор, как у неё забрали жизнь, как она умерла внутри. Как быстро пролетело время. Этой ночью ей не до сна, она переворачивается с боку на бок, кряхтит. Вот она и вспоминает всю свою жизнь от того рокового дня до сегодняшнего вечера.

"Но всё же я победила — думает она про себя, — я заставила многих людей отвернуться от Него, Аслана, золотого льва с пышной гривой, Бога, который подвёл меня". Который забрал всё у неё. Теперь, когда Стив мёртв, и её друзья перестали общаться с ней, она, наконец, снова одна. Она всегда в глубине души хотела остаться одна. Теперь она здесь, на кровати в доме для престарелых, ведь она распродала всё имущество и отдала его в благотворительные фонды. Ей ничего не нужно от этой жизни, она отказывается от всего, пусть другие берут, им, слепым беднягам, нужнее. Оставшимися деньгами она оплачивает себе эту комнату, неплохую комнату, кстати. Оплачивает на годы вперёд. Теперь можно было бы и отдохнуть как следует, да что-то бессоница мучает.

Внезапно острая боль пронзает её грудь. В отчаянной попытке выжить она глотает ртом воздух, но не в силах вдохнуть, она пытается двигаться, но её старые руки и ноги подводят её. "Это оно, — думает она про себя, — это конец. Теперь я, возможно, увижу свою семью ещё раз". Она чувствует дуновение ветра, странное ощущение настигает её, когда он начинает дуть ей прямо в лицо. И её поднимает вверх и несет куда-то, как беспомощную пушинку. Она ненавидит собственную беспомощность, как и всегда. Глядя вниз, она замечает собственное старое тело — безжизненное и мертвое, сваленное, как груда старого тряпья, на белоснежной постели. Но вот она оказывается на крыше дома для престарелых, а вот — летит в вышине, обгоняя в своей скорости редкие ночные облака, поднимаясь всё выше и выше. Редкие черные и светлые фигуры видят её издалека и словно бы спешат к ней, но она оставляет их далеко позади себя. Холодные звезды улыбаются её полету своими безжалостными улыбками. "Мне необходимо успокоиться". Но она понимает — легче подумать такое, чем выполнить. Теперь Земля кажется такой маленькой у неё под ногами, как пылинка. Звезды и галактики, казалось, собираются вокруг неё, как придворные. "Я всё еще Королева", — думает она, и горькая усмешка появляется у неё на лице впервые за много лет.

Внезапно ветер стихает и вспышка яростного Света озаряет всё её существо, парализуя все ощущения и чувства. Она машинально закрывает глаза, а когда открывает — Он уже здесь. Он, старый Лев, старый Тиран — здесь. Конечно же. "Он пришёл сообщить мне, что все мои надежды тщетны, что я трудилась напрасно и что теперь он выпустит на волю свой чудовищный гнев и раздавит меня в его жерновах". Она инстинктивно выпрямляется, придавая своему лицу равнодушное, скучающее выражение.

— А вот и ты, дитя моё. Я ждал твоего прихода так долго, — произносит Лев тихо и грустно. — Почему ты ни разу не обратилась ко мне за все эти годы? Я вслушивался в тебя, но услышал лишь тишину.

— Потому что ты отнял всё у меня. Я была королевой, а ты втиснул меня обратно в тело ребёнка. Я желала вернуться назад к моим подданным, а ты забросил меня в будущее. Я хотела остаться в мире Нарнии, но ты велел мне уйти прочь и искать Тебя в жалком мире людей, полном угнетения, и отчаяния, и одиночества. Ты навредил мне — и не смей утверждать обратного!

Лев молчит. И ей кажется, что целая вечность проходит между её гневным криком и его ответом. Она хочет уйти, но не может. Она ненавидит себя за это, но жаждет услышать его ответ. Услышать, как он признается, признает свою вину перед ней...

— Я не посылал тебя в Нарнию, чтобы ты научилась политике. Я посылал тебя в Нарнию, чтобы ты научилась быть справедливой, доброй и любящей, — голос Льва ещё тише, а голова Его совсем склоняется к земле. — Я хотел, чтобы ты была со Мной, Сьюзен, чтобы ты нашла Меня в своём мире. Чтобы ты увидела Меня зрячими глазами. Я сожалею о том, что тебе пришлось подумать обо Мне плохое. Я никогда не переставал любить тебя.

— Тогда зачем ты убил всю мою семью, глупое животное! — Она плачет теперь, рыдает горькими слезами сожаления и боли. — Почему ты оставил меня одну в этом жестоком месте!

— Меня тоже оставили одного.

И внезапно фигура Льва переменяет свои очертания, и она видит пред собою высокого человека, приколоченного к гигантскому кресту. Она едва не кричит от страха и изумления. Красные капли крови падают из ран Божества.

— Я был так же беспомощен. Ты помогла мне тогда, когда я лежал тихий и мертвый. Неужели ты не узнаешь меня, Сьюзен? Или мне называть тебя Марией из Магдалы?

— Моё имя не Мария, — неожиданно бормочет она, полная ужаса. — Я не знаю, о чем ты тут говоришь. Возможно, это говорит твоя больная совесть.

Теперь она хочет убежать, но её взгляд прикован ко кресту, словно бы некой невидимой силой.

— Ты не Мария из Магдалы, да. Но ты её прямой потомок. Десятки поколений с тех самых пор прошли по лицу Земли, но я всё еще могу прочесть следы образа твоего предка на твоём лице так же ясно, как и начертать те знаки на песке, которые я написал, когда злобная толпа пыталась осудить твоего бедного предка за прелюбодеяние.

Она прекрасно помнит ту историю из Библии, но молчит, притворяясь, что не расслышала. В конце концов, всё это не имеет значения, не так ли? Всё, что Он хочет от неё — это снова играть в свои излюбленные игры разума, пытаясь поймать её в ловушку.

— Я не вижу причин продолжать этот разговор, — говорит она сухо и сдержанно. — Если, конечно, Ты не решил приговорить меня к смерти за грехи моего предка. Которую, безусловно, на прелюбодеяние толкнула патриархальная культура угнетения женщины, поскольку древний патриархат был еще более безжалостным, чем современный. Я уверена, что это не была только её вина.

Человек на кресте смотрит на неё с бесконечным состраданием.

— Здесь нет никакой злобной толпы, Сьюзен. Я не хочу отвергать тебя. Приди ко мне и узри меня таким, каков я есть. Ибо я спасаю людей. Даже от самих себя, если потребуется.

Внезапно волна гнева охватывает её, и она громко выкрикивает:

— Я не хочу быть спасена! Если мне и нужно спасение, то только от Тебя! Ты — зло в моей жизни, ты отобрал у меня способность любить и надеяться, ты убил мою семью... ты... ты — предал меня!

Крест исчезает. Человек на нём — тоже. Теперь вокруг есть только Свет, яркий столп Света, лучи которого пронзают всё вокруг. Раньше вокруг было светло, но теперь Свет становится совершенно невыносимым. И из сердцевины Света исходит громовой голос:

— Таков ли твой последний ответ, Сьюзен, дочь Евы, дитя Магдалины?

Она стоит неподвижно и кричит, вложив всё свое существо в этот вопль:

— Да! Это последний ответ! Я не желаю ничего от тебя! Ничего!

— Да будет так.

Слова звучат гулко и тяжело, как чугунная решетка на воротах средневекового замка, и всё вокруг дрожит. Голос продолжает:

— Но обозри то, что видишь вокруг — здесь нет ничего, кроме меня. Я наполняю собой Небеса и всю Вечность. Все твои родственники, которых ты считала мертвыми — живы лишь благодаря Мне. Может быть, ты всё же передумаешь?

Тень сомнения касается её разума на краткое мгновение, которое кажется вечностью, но она не колеблется. Она повторяет медленно и устало:

— Нет, я не желаю ничего от Тебя. В этом я уверена.

— Тогда таков твой путь, — произносит Свет отчетливо и громко. Потом столп исчезает, и Свет начинает удаляться от неё. Она видит перед собой ничто, жадную бездну Тьмы и дрожит от холода. Она чувствует себя ослепшей.

— Разыщи меня в последний раз, когда я соберу всех вас, сыновей Адама и дочерей Евы вместе. Теперь постарайся найти меня, дитя. Найти меня — здесь! — говорит ей вслед исчезающий Голос, и свет, тепло, радость исчезают вместе с ним.

Она одна. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой. Ей холодно. Она не чувствует ничего, кроме боли, гнева, сожаления. Да, теперь она ясно всё видит. Её родственники были глупцами, жалкими, ничтожными глупцами. Они тоже, должно быть, обитают где-то в этой тьме, они тоже слепы к Свету. Как же может быть иначе? Она такая величественная, она так похожа на королеву, а кто — они? Жалкие ничтожества, поклонявшиеся и верившие Тирану, Богу, который проиграл и был распят. Она дрожит и сотрясается целиком, но всё ещё безрассудно бросает Ему вызов. Внезапно она слышит иной голос со тьме, сопровождаемый одиноким всполохом огня.

— Приди ко мне, дочь моя возлюбленная. Ты отвергла Его, и теперь я приму тебя к себе, в свои огненные объятия. Приди же и не бойся, ибо я одарю тебя всем!

Она злобно и криво ухмыляется и начинает сначала идти, а затем бежать в самое сердце тьмы, навстречу этому второму голосу. О, победа! Как она насладится, мучая обладателя этого голоса, и как великолепно он измучает её в ответ! О, блаженство вечного огня и пламенной ненависти! Она осознаёт с внезапным облегчением, что её старая потребность окончательно исчезла. Она больше не хочет видеть Свет.

1) "Следуй за Богом, который подвёл (тебя)" Металлика

Вернуться к тексту