Сердце морской колдуньи (гет)

Урсула выглядывала из-за колонны, высматривая процессию из колесниц, запряженных дельфинами. Сегодня принц Тритон возвращался домой из долгого путешествия. Царь Посейдон встречал сына на крыльце Кораллового Дворца рука об руку с царицей Амфитритой. Музыканты дули в морские раковины, заполняя воду пузырями и торжественной мелодией, возносившейся до самой поверхности. Где-то там, наверху, начинался шторм, но то было лишь начало морского праздника. Царской чете и придворным как никогда был необходим повод для радости.

Тритон отпустил удила, выплыл из колесницы, и сердце Урсулы забилось чаще. Почти десять лет она не видела его, своего друга детства, а позже и кого-то более значимого. Десять проклятых лет! Все эти годы принц познавал подводный мир, как и положено наследнику своего отца, владыке Атлантики.

Как же долго она его ждала! Молодая морская колдунья коснулась раковины на груди. Урсула присматриваясь к каждой детали во внешности принца. Тритон изменился, возмужал. Пышные рыжие локоны струились по мускулистой спине и спускались до могучего лазурного хвоста с яркими плавниками. Широкие плечи и грудь переходили в узкую талию. От наследника исходило именно то, что и ожидалось: сила, стать и красота.

Вот Тритон с улыбкой обнял мать. Вот крепко пожал руку отца, сидевшего в кресле. Неслышно сказал что-то родителям, склонил голову. Урсула услышала его смех и прижала ладонь к груди. Вся её душа рвалась туда, к нему. Но колдунья не смела показаться на глаза царице Амфитрите — жена Посейдона ненавидела почётную гостью мужа. Долгие десять лет это отношение отравляло саму воду вокруг колдуньи, делало её изгоем среди придворных русалок. Все хотели угодить царице. А к самой Урсуле шли лишь тогда, когда возникала острая нужда в её магии и зельях.

Почему всё сложилось так? В чём была её вина? В том, что она иная? В том, что царь Посейдон всегда был добр к ней? В том, что её магия, а не чары царицы приносили владыке облегчение, унимали боль от старых ран? Этого Урсула не знала. Но она помнила, что когда-то давно мир казался ей куда прозрачней и теплее. Тогда у неё был настоящий друг. А теперь? Кто они друг другу?

Множество русалок спешили к Тритону, чтобы поприветствовать принца. Урсула же поникла. Опустив голову, она углубилась в тень. Слилась с нею своим чёрным телом. Исчезла.

* * *

Когда она впервые увидела Тритона, ей едва исполнилось пять лет. Царь Посейдон вернулся домой с очередной войны и привез с собой необычную девочку. Вернее, необычной она была для обитателей вотчины победоносного владыки. Урсуле же, наоборот, странными казались все окружающие: светлая кожа, яркие хвосты, волосы всех оттенков перламутровой раковины.

Как сейчас Урсула помнила косяки русалок, плававших вокруг коралловых башен королевского дворца. Актинии, колыхавшиеся под действием течения. Бесчисленное количество рыб, крабов, морских коньков и прочих подводных созданий. В глубоководном царстве её матери всё было иным. Тёмным и тихим. Урсула боялась света и шума.

— Ты привыкнешь, дитя, — Посейдон ласково потрепал испуганную девочку по сиреневым волосам. — Плывём, я познакомлю тебя кое с кем.

Они встретились в малой зале, украшенной гигантскими жемчужными раковинами и разноцветными кораллами.

— Её зовут Урсула, Рыжик, — величаво провозгласил морской владыка подталкивая девочку вперёд. Но та тут же прижалась к хвосту царя.

В то время Тритону было шесть. Дерзкий и юркий, он подплыл к робкой малышке, накрепко вцепившейся в плавники единственного знакомого ей существа в этом огромном дворце.

— Пап, а почему у неё такой странный хвост? — мальчик оплыл их по кругу и прикоснулся к девочке, приподняв один из смоляно-чёрных отростков. — Смотри, присоски, как у осьминога, но щупальцев всего шесть!

Посейдон засмеялся.

— Сынок, Урсула принадлежит к расе сесаелий, наших новых подданных. Её мать отпустила её погостить у нас некоторое время.

— Мама рассказывала про них, — серьёзно произнёс Тритон, осматривая Урсулу. — У неё должно быть восемь щупалец!

— Это так важно? — переспросил Посейдон.

— Мама расстроилась, когда узнала, что у нашей пленницы всего шесть щупалец. Она разбила зеркала и коралловые светильники.

“Пленница?” — Урсуле было знакомо значение этого слова. Но ведь это неправда! Отпуская её с морским царём, мама сказала, что это лишь на время. Пока всё не успокоится. Она просила Посейдона позаботиться “о нашей Урсуле”.

Девочка посмотрела наверх, на владыку. Тот нахмурил кустистые брови и предался тягостным думам.

— Твоя мама просто расстроена, что я не привез ей чёрный жемчуг из провинции сесаелий. Я поговорю с нею, а ты, сынок, покажи Урсуле наш дом.

Огненноволосый русал сделал ещё круг вокруг новой знакомой, а потом улыбнулся и протянул ей руки.

— Плывём, Урсула, я покажу тебе сад медуз. Мама их обожает!

— Будьте осторожны, — крикнул им вслед Посейдон. — Яд медуз может быть смертелен для русалок!

Вот так незатейливо и просто состоялось их знакомство. Не зря же говорят, что противоположности сходятся. Юный принц и почетная гостья его отца быстро стали друзьями. Сам Посейдон радовался этому и нарек их названными братом и сестрой.

Вот только, чем старше они становились, тем более странную форму принимала эта дружба.

* * *

Морские водоросли ласкали тело, оплетая его, будто зелёные ленты. Урсула замерла и осмотрелась, но не увидела ничего. Почти прижавшись к морскому дну, она не могла сдержать волнения, выражавшегося в нервном подергивании щупалец.

Любая тень, любой звук или колебание воды заставляли её сердце биться чаще. Вчера ей исполнилось восемнадцать. Скромный праздник, который почти никто не заметил. Но Урсула была даже рада этому. Она не хотела встревать в какое-нибудь рискованное дело, до которых был так охоч Тритон.

Но вот она здесь, в самой чаще водорослевого леса, и боится выдать себя малейшим движением и звуком.

Юная колдунья закрыла глаза и будто вознеслась над лесом из водорослей, но и так ничего не увидела. Преследователь мог быть где угодно. Искать его при помощи Флотсама и Джетсама было…

— Попалась!

Урсула вскрикнула, воздух наполнился целым роем пузырьков. Сильное и гибкое тело прильнуло к её спине. Девушку подняли вверх, взметнув целый водоворот из песка. Ленты лизнули по лицу, и напавший понёс её куда-то в сторону. Перед глазами мелькали лишь зелёные ламинарии и пузырьки.

Вот Урсула увидела себя со стороны, глазами своих мурен. Длинные светло-фиолетовые волосы струятся по чёрному телу, руки бессильно хватаются за воду. А впереди виден камень, похожий на широкую кушетку. Нападавший буквально швырнул её тело на него и навалился сверху.

— Вот я и поймал тебя, коварная сеcаэлия! — рыжие кудри застилали всё вокруг и переплелись с её волосами. Его светлое лицо с выразительным носом, украшенным отцовской породистой горбинкой, нависло сверху. Пронзительная голубизна глаз, подобная морской пучине, буквально прожигала пленницу. — Теперь ты ответишь за все свои злодеяния, Урсула!

— И в чём же они состоят, принц Тритон? — дерзко отозвалась колдунья, даже не пытаясь вырваться из его железной хватки.

— Ты до сих пор не поблагодарила меня за подарок на свой день рождения, моя милая сеcаэлия.

Прежде чем девушка успела увернуться, русал склонился ниже и поцеловал её. Страстно впился в губы. Урсуле показалось, будто это ядовитые лепестки актинии вонзились в жертву. И всё тело запылало, словно от действия отравы.

Урсула ответила на поцелуй и обвила тонкими лиловыми руками длинную шею Тритона. Она забыла обо всём. Его ладонь легла на её ключицы, нащупывая золотую раковину на верёвочке, тот самый подарок, за который она должна была его поблагодарить. Пальцы Тритона скользнули ниже. Провели по ложбинке между двух мягких грудок.

С каждым разом их игры заходили всё дальше и дальше, становились смелее, и в конце концов Урсула пообещала, что отдастся ему, едва станет взрослой. И вот... свершилось.

Ладонь юноши погладила её живот и тут же устремилась ниже. И Урсула хотела этого. Была готова, вот только…

— Подожди, — прервала поцелуй девушка. — Не здесь.

— А где? Во дворце? Под присмотром матушки? — переспросил её Тритон, вновь склоняясь для поцелуя.

И Урсула не смогла отказать. Их взаимная страсть уже не пугала её. Лишь последствия отзывались в разуме тревогой. Если почётная гостья царя Посейдона внезапно понесёт, многие будут не рады такому повороту. И прежде всего — царица Амфитрита.

Морская колдунья представила гневное лицо владычицы и тут же отбросила этот образ, будто негодный рецепт нового зелья.

— Я люблю тебя, — прошептала она, смотря в глаза возлюбленного.

— А я тебя, — ответил Тритон.

И Урсула ему поверила. Они вновь поцеловались. Их тела переплелись в единый чёрно-бирюзовый клубок. Морская колдунья забыла всё, отпустила себя. Наверное, она растворилась бы, будто попавшая на солнце медуза, но Флотсам, глазом которого она всё ещё видела их со стороны, узрел маленький силуэт в тени морских водорослей. Кто-то следил за ними?

Урсула надавила руками на грудь Тритона.

— Что такое?

— Смотри! — лиловый палец девушки ткнул в оранжевую рыбку с роскошным воротником придворного. — Это слуга твоей матери!

Внутри колдуньи всё мигом заледенело. Если Амфитрита узнает, что они нарушили её запрет и вновь стали тайно встречаться, то будет в гневе! А дурное настроение царицы никогда не заканчивалось для Урсулы ничем хорошим.

Молнии затрещали в руке колдуньи. Морской Конёк сообразил, что его раскрыли, тонко запищал и поплыл прочь. Он бы не успел избежать магии, но Тритон схватил руки возлюбленной и поднял их к поверхности. Молнии улетели в сторону размытого пятна солнца.

— Урсула, нет!

— Он расскажет про нас твоей матери, — крикнула колдунья. — Она ведь запретила нам даже дружить! А если узнает, что мы с тобой…

— Я скажу ей, что ты моя избранница!

Округлив зелёные глаза, Урсула не верила тому, что услышала. Никогда прежде они не говорили о том, что у их игр может быть продолжение. Колдунья понимала, что им просто не позволят быть вместе! Она была неподходящей невестой для наследника. Даже не русалка... И царица ненавидела её…

— Я скажу им обоим, — твердо подтвердил Тритон. — Урсула… Я… Ты — моя! Я — твой!

— Это же… слова брачной клятвы, — Урсула открыла рот от изумления, выпустив из него пузырёк. — Но Тритон, ты — принц Атлантики… А я лишь дочь царицы глубоководного сателлита! Нам не позволят!

— Я всё решил, любимая. Или они согласятся, или пусть ищут другого наследника! Едва отец подавит мятеж в провинции медуз, как я скажу ему. И он согласится. Он же зовёт тебя дочкой, когда мама не слышит…

— Но царица Амфитрита никогда не позволит нам быть вместе! Она изгонит меня в пустоши за рифом.

— Тогда я уплыву с тобой! — Во взгляде Тритона Урсула видела лишь решимость и твердость. Он посмотрел ей в глаза, коснулся нежно-лиловой щеки.

— Ради меня ты откажешься от трезубца? — прошептала колдунья.

Тритон лишь кивнул. И Урсула вновь поверила ему. Даже забыла о том, что может приказать Флотсаму и Джетсаму нагнать шпиона и заставить его замолчать навсегда.

“Пусть узнает. Пусть все услышат! Что бы ни случилось — мы будем вместе. Тритон дал мне клятву”, — подумала тогда Урсула.

Принц вновь обнял и поцеловал её, и колдунья забыла в его объятьях все невзгоды. Она верила, что больше им не придётся таиться.

* * *

Тритон уплыл. По воле родителей он отправился познавать Атлантику. Все те бесчисленные воды, что завоевал его прославленный отец.

Варя очередное зелье, Урсула гадала: где же он сейчас. Посетил ли он и её родину? Погостил ли при дворе матери? До войны Посейдон тоже любил посещать глубоководное царство. Об этом часто вспоминали при дворе. Некогда Морской владыка Атлантики и царица сесаелий были добрыми друзьями. А потом разразилась война. Причины её Урсула не помнила, да и не это волновало колдунью. Всё, о чём она думала, это то, как скоро возлюбленный вернётся к ней.

Тритон обещал сделать это за год! Сказал Урсуле, что согласился исполнить волю родителей лишь для того, чтобы те дали разрешение на их брак.

Всего лишь год…

Но прошло десять лет перед тем, как Урсула вновь увидела Тритона.

* * *

— Новое зелье работает лучше, дорогая, — произнёс царь Посейдон, и Урсула улыбнулась. Сидя около ложа, она обрабатывала снадобьем его старые раны.

Война с Медузами — последняя для Владыки — принесла ему много незаживающих язв. Яд… словно сам по себе, множился в теле владыки, превратив могучего воина в немощного старика. Никакое лечение, никакая магия не могли помочь ему. Урсула честно пыталась избавить тело опекуна от отравы, но смогла лишь немного унять боль и отсрочить его неминуемую смерть. Делала она это от чистого сердца, и всё равно придворные русалки относились к ней с опаской.

Урсула говорила себе, что виной этому было то, что она иная, но знала, что всё куда сложнее. Как и всегда.

— Сын спрашивал о тебе сегодня, — Посейдон по-отечески потрепал её по щеке. — Ты избегаешь его?

— Нет, — печально соврала колдунья.

Она не стремилась к встрече, но ждала, когда Тритон сам приплывёт к ней. Как обещал. В тот их последний день он поклялся, что не забудет её и, вернувшись с плавания, объявит родителям, что они станут супругами. Урсула верила и ждала. Но прошло уже много дней, а принц так и не явился.

Царь Посейдон застонал. Поняв, что слишком сильно надавила на рану, колдунья попросила прощения и сделала пас рукой. Вода пошла пузырями, сияние, сорвавшееся с её полных рук, уняло страдания владыки.

— Урсула, — буквально прошептал Посейдон. — Доченька. Отдохни. Я… я думаю, следует отложить лечение.

— Но ведь вы говорите, что боль проходит! — возразила Урсула. — И новые снадобья лучше! Вы сами признали это!

В последние дни Посейдон буквально питался зельями, стараясь казаться сыну сильнее. Колдунья честно сказала, что это убивает его, но разве Владыка её услышал?

— Но боль возвращается, — устало произнёс царь. — Раз за разом. И она забирает всё больше. А скоро и вовсе не останется ничего.

Своим исхудалым телом он напоминал моллюска, лишённого защиты своей раковины. Дверь открылась. Их обоих накрыла тень высокого силуэта Амфитриты. Царица принесла мужу своё лекарство, а значит, Урсула должна была уйти.

* * *

Уже позже, в своей башне, Урсула мерила углы, плавая туда-сюда, и бесцельно скользила взглядом по бутылочкам с редкими ингредиентами для её зелий. Она вновь думала о Тритоне.

— Почему же ты не идёшь ко мне, любимый?

Не сдержавшись, она взяла одно из пирожных и откусила взбитую шапочку. Вкусности она создавала магией сама из водорослей и китового жира. Придавая отвратным субстанциям приятную форму и вкус, Урсула чувствовала, как тревога отступает. И да, она ела свои творения. Ей просто хотелось заполнить чем-то пустоту внутри себя.

Обещанный год обернулся десятилетием ожидания! Урсула знала, что принц оплыл всю Атлантику и решил познать мир за её пределами.

Урсула раз за разом вспоминала то послание Тритона, что заставило её рыдать, даря свою соль морской воде.

"Ты знала, что в мире пять океанов? Подводный мир огромен, Урсула! Полон чудес! И я хочу познать его. Весь! До того как взойду на трон и стану его заложником. Я хочу проплыть от ледяных вод одного полюса до другого. Увидеть гряды подводных вулканов. Чудеса впадин. Сокровища кладбищ наземных кораблей. Великие потоки течений. Я хочу почувствовать их силу. Познать. Впереди у нас вся жизнь, Урсула! Я вернусь, но не так скоро, как обещал. Прости".

Каждый новый год тянулся дольше предыдущего. Послания приходили реже, становились короче. Урсуле казалось, что Тритон начал забывать её и те клятвы, что они дали друг другу. Похоже, для принца приключения оказались желаннее женщины, ждавшей его дома.

А тем временем его мать указала Урсуле на место, которое сесаелия должна занимать в обществе русалок. На дне и во тьме. Каждый раз лизоблюды Амфитриты напоминали колдунье, что она не почётная гостья, а заложница — гарантия послушания своих родных. С ней не заговаривали без нужды. Отворачивались. Могли наплести небылиц, будто она погрязла в чёрной магии и творит подлости. Будто это её зелья травят царя. Бесконечные унижения и пренебрежение следовали за Урсулой, будто шлейф из чернил. Когда Посейдон стал слабеть, издевательства усилились, вышли за грань. Поползли новые слухи. Пошлые и мерзкие, от которых Урсулу трясло.

Колдунья жила лишь прошлым и ожиданием возвращения Тритона. И вот он вернулся! Вот только Урсула знала, что вернули его не клятвы и воспоминания, а послание Амфитриты. Урсула видела его глазами своих верных мурен, притаившихся за троном царицы.

“Сын, твой отец плох. Возвращайся. Вскоре придёт твоё время взойти на трон как единственному ребёнку царя Посейдона”.

Урсула подплыла к зеркалу и посмотрелась в него. Грудь свело болью. Как же изменилось её отражение за эти годы. Тритон помнил её иной…

— Мне страшно, — прошептала она. — Я боюсь, что он увидит меня такой и отвернётся.

Флостам подплыл к хозяйке, ластясь и стараясь пройтись хребтом по пухлой ладони. Джетсам льстиво заверил её, что она дивно хороша. Но Урсула слышала лишь насмешки русалок. Она боялась, что теперь, с возвращением принца, их станет на одну больше.

* * *

— Здравствуй, Тритон.

Он повернулся. В кое-то веки Урсула смогла застать его одного в саду медуз, где они так много играли в беззаботном детстве. И где, скрываясь, познавали сладость первых поцелуев, когда стали старше.

Принц вскинул густые брови. Похоже, случилось то, чего колдунья так боялась и чего втайне желала — он не узнал её. Лишь посмотрев на щупальца, неуверенно протянул:

— Урсула, это ты?

— Как видишь, — вздохнула колдунья, не решаясь приблизиться ближе.

— Ты так изменилась с нашей последней встречи, — Тритон ещё раз окинул её взглядом.

— Ты тоже стал старше, — броня из насмешки надежно укрыла рвавшуюся наружу боль. — На целых десять лет.

Урсула так и не поняла, различил ли Тритон горечь в её голосе. Помнил ли он своё обещание вернуться к ней через год?

Но, как видно, Тритон всё забыл. Или за время странствий научился очень хорошо врать.

“Я ведь не знаю его… Я помню пылкого юнца, который был готов отступиться ради меня от трезубца своего отца. Но где-то вдали тот обратился в пену, и на его место пришёл тот, кто смотрит на меня, будто на незнакомку”.

Они молчали. Тритон отвел взгляд. Урсула видела, что глаза у него всё так же напоминают морскую бездну. Ей стало очень больно. Сердце словно вскрыли и выставили на иссушающий солнцепёк поверхности. Принц подёргивал хвостом, выражая неловкость и желание уплыть от старой знакомой. Колдунья видела это и ощущала, как муку сменяет злость.

“Неужели ему нечего сказать мне? Хотя бы банальное «прости»..."

— Я должен поблагодарить тебя, Урсула, — наконец выдавил из себя Тритон. — За отца. Он сказал, что если бы не твои зелья, то его болезнь была бы ещё более невыносимой.

— Твой отец всегда был добр ко мне, — отозвалась Урсула. — Моим долгом было помочь ему

— После того как… — Тритон не договорил, буквально захлебнувшись словами. — Когда я приму трезубец, то дам тебе свободу. Ты сможешь отправиться домой. Это будет моя благодарность тебе. За верную службу при дворе.

Урсула печально улыбнулась. Не этой благодарности она ждала от Тритона. Поборов себя, она подплыла ближе и коснулась его руки. Мужчина не отпрянул, но мышцы под её пальцами мгновенно напряглись.

— Когда-то я знала юношу, который не хотел принимать трезубец из-за любви к сеcаелии, — протянула Урсула. — Хотя она очень не нравилась его матери.

— Тот юноша был наивен и не понимал, как важен долг владыки, — гулко отозвался Тритон. — Он путешествовал по бесчисленным морям и просторам пяти океанов и увидел, что там, где нет твёрдой власти, — царит хаос. Слабые там не имеют защиты от сильных, а войны и схватки из-за кусочка дна и падали на нём кипят беспрерывно.

— Я тоже видела войну, — напомнила Урсула, сжимая пальцы вокруг его запястья. — Наши народы были добрыми соседями…

— Колдунами, что держали других рыб в страхе перед своей силой, — перебил её Тритон, отворачивая лицо. — Ты жила во дворце и была слишком мала, чтобы понять, каким был твой дом на самом деле. Но я посетил его! Сейчас совет мудрых кальмаров, оставленный моим отцом, обеспечивает всем равные права, а власть твоей матери не более, чем дань традициям других сесаелий. Ты и сама увидишь. Я думаю, что скоро… Увы, но твои зелья не могут вечно поддерживать отца.

— Нет! Лечение есть… Я думаю, что если бы царь Посейдон поселился в моей башне… Если бы его выхаживала я одна…

Тритон отрицательно качнул головой.

— Больше ты его не лечишь. Не возражай. Это его выбор. Он измучен и хочет уйти.

— Но я не хочу уходить! — крикнула колдунья. — Я ждала тебя! Все эти годы!

Тритон высвободил руку и отплыл от неё.

— Ты забыл наши обещания? Я — твоя, ты — мой! Десять лет я…

— Урсула, перестань! — впервые в голосе принца она услышала властные нотки. — Мы были юны… Неужели ты совсем не слышишь меня? Отца скоро не станет. Я приму трезубец. Подданные должны поддержать нового владыку, принять его. Но они не примут на троне царицы сесаелию. Тем более, овеянную такой дурной славой…

— Ты слышал всю эту ложь? — выдохнула Урсула. Её щёки стали пурпурными, пальцы затряслись. — Всё это происки прихвостней твоей матери! Они меня не любят!

— Подданные должны любить своих владык!

В памяти Урсулы пронесся калейдоскоп из образов обидчиков. Злоба затопила израненную душу колдуньи.

— Недостаток любви всегда может исправить страх, — возразила Урсула. — Лишь царь должен любить свою царицу.

Грудь Тритона стало быстро вздыматься.

— И я люблю!

Урсула замерла и посмотрела наверх. Она поражённо всматривалась в черты лица, того, кого так любила. Сердце стучало громко, будто клешня рака-отшельника.

— Тритон, значит, ты всё ещё…

Но русал будто и не услышал колдунью.

— Я встретил её около гряды подводных вулканов в далёком океане. Её волосы цвета извергающегося из недр огня, совсем как у меня. И, должен признать, что нрав тоже похож на пламя. Она отважна и любима своим народом, — губы Тритона впервые окрасила улыбка. — Её зовут Афина. Она прибудет завтра. Я отправился в путь первым. Боялся не застать отца живым. Но…

Принц повернулся к ней, и Урсула поняла, что на неё и правда смотрит незнакомец, лишь отдалённо похожий на её Тритона.

— Урсула, ты должна покинуть дворец. Про тебя ходят слухи. И про то, что было десять лет назад, тоже. Я не хочу, чтобы Афина видела тебя и чувствовала неловкость.

Тритон умолк. На миг что-то знакомое промелькнуло в его взгляде.

— Прости меня… за обманутые надежды. И за то, что не нашёл в себе сил написать всё в послании. Надеюсь, это будет самым постыдным моим поступком на пути Морского Владыки. Прости, сесаелия. Прости и прощай.

Урсула поняла, что её Тритон вернулся. Лишь на миг. Чтобы угаснуть навсегда.