Путешествие на Восток (джен)

Зима без снега — что девица без сисек: вроде и существует, но непонятно, зачем.

Так Костиан считал в юности, так продолжал считать теперь. И за последние месяцы снега в Дортонионе не выпало и на половину пальца. Пастухи заставляли землю родить не в сезон, а где власти Пастухов не было — там царил Вражий Прихвостень, его мёртвое войско и мёртвый мир.

— У нас на Северах снега тоже не было. Хозяин его не любит, — вздохнул Быстрый.

— А чего его любить, Хозяину-то. Падает с неба, а сам — вода, — хмыкнула волчица.

— Хозяин не любит, а я люблю. В нём бегать весело, — гнул волк свою линию. — Когда он по самую грудь, и идёшь сквозь него, а он рыхлый такой, эх-х-х...

— Не трави душу, — волчица встала, потянулась. — Пошли лучше, там могилы не копаны.

Стоял месяц ветров, суран. Хороший месяц, ворота зимы: она уходит, весна приходит. Девчонки начинают рядиться в пёстрые юбки, мамки пекут птиц из теста, с глазами-орешками. Все бегают, поют заклички, чтобы птицы вернулись и солнце стало ярче. Чучело Врага на костёр сажают, чтобы сгорел совсем и забрал с собой холод и голод...

— Сулимэ⁽¹⁾, — задумчиво сказал Ном. — Знаешь, Бессмертный, на Югах если зима тянется до этого месяца — её зовут злой и ужасной. Там холода проходят уже в середине ненимэ⁽²⁾, и всё начинает цвести. А я полюбил зиму здесь, в Белерианде.

— Вот как, — любезно кивнул Костиан.

— Да. За морем её совсем не бывает. А жаль! Снег такой белый, такой холодный! Красивый и вкусный, как мороженое. И тёплый, как мягкое покрывало. Он бережёт поля, и земля отдыхает — это так правильно. И сосульки! Я такую красоту видал только в пещерах, но там они каменные, не прозрачные.

Вот хоть и бог он, а эльф. Как есть эльф.

Верно сказано: эти бессмертные — что малые дети. Всему дивятся, всему радуются. Палец покажи — и в нём найдут высокий смысл и потаённую эстетику.

— В суран снега хорошая примета, — подумав, ответил он. — Значит, лето тёплое будет, плодородное. Хотя у нас тут весь год навыворот, и снегов ждать неоткуда.

— А я бы ждал.

— Зачем, Ном?

— Даже не знаю, как тебе объяснить, Бессмертный. Свойство такое у меня есть, ждать знаков. Вот если пойдёт снег — значит, не бесполезны наши труды, значит, не зря Волчонок надрывается, пытаясь научиться всему за считаные месяцы. Значит, отстоим Дортонион у Врага. Понимаешь?

— Снег как благословение богов, что ли? Но ты сам бог, Ном.

— Прекращай это, Бессмертный. Боги... бог один, он этот мир создал. Валар — за морем. А я — просто эльф, которого научили петь и не научили, как жить, когда песни не помогают. Давай лучше испечём птичек? Мы, конечно, с тобой не женщины, но у нас из женщин — одна Карнаухая... а впрочем, это идея.

Только Ном, в его божественной простоте, мог додуматься пристроить волчицу месить тесто. Лапами. Большими мохнатыми лапами.

Данар, которая даже став княгиней, считала кухню своей вотчиной и не доверяла готовку служанкам, была бы в ярости.

Но что поделать, таков божий закон: тесто должны месить женщины. Это ещё с тех времён — рассказывала бабка, а она была Мудрая — когда мужчины только охотились, а женщины только искали всякое съестное. И каждый готовил то, что принёс: мужчины — мясо, женщины — зерно и фрукты. Так и повелось, что мужчинам не положено прикасаться к хлебным делам, а женщинам — к мясным.

Потом уже оказалось, у эльфов такие же законы. Должно быть, и они когда-то жили просто и дико, не зная ни сохи, ни коровы.

Думать такое было немного странно — всё же эльфы, высшие существа, собеседники богов... но Костиан с детства не доверял низкопоклонству перед чужими народами. Ном есть Ном, он приходит и помогает, его есть смысл почитать, если не слушать — несёт он иногда редкую чушь. А остальные? Пришли на всё готовое из Блаженной Земли, заявили себя царями и радуются. Ничем не лучше простого человека, только что живут дольше. Такое было его мнение, и он его твёрдо держался.

Лепила волчица ещё забавнее, чем месила. Бранилась по-северному, но старалась.

— Если это ради снегопада и птиц, то я даже хвост отморозить готова, — сказала она. — Муж и малой, оба снега хотят. Да и я тоже не прочь, он хороший, добрый. Кружится, ловишь его пастью — весело!

Птички получались так себе, на жаворонков категорически не похожими. Скорее, на особо кривых уродливых ворон. Но и ворона, как известно — дочка Хозяина Ветров, Птичьего Бога. Он вообще не сильно заморачивался вопросами красоты, этот бог — видал Костиан китоглава, и большого козодоя видал. Так сразу не решишь, не то Птичий Бог был пьян, не то у него какие-то совсем нелюдские идеи, что этому миру нужно, а что — нет.

А уж как козодой орёт...

Странно, что Мудрые не выдумали сказочку, что козодоем Птичий Бог своего мятежного брата пугал. Костиан бы поверил.

Румяные, свежие стояли сдобные птички на окне. Стыли — горячее тесто есть вредно, так говорила бабка.

А за окном... за окном, одна за другой, лёгкие, невесомые — падали снежинки.

Запрокинув голову, распахнув глаза, подставив ладони стоял Волчонок, заворожённый новым чудом.

Волки замерли, ожидая, когда повалит как следует, чтобы бегать и беситься — в этом волки от собак не отличались.

— Твоя взяла, Ном, — признал Костиан.

Тот только склонил стриженую голову, принимая капитуляцию.

1) март

Вернуться к тексту

2) февраль

Вернуться к тексту