Подкидыш (джен)

Лето, 1981 г.

Пустынный коридор для ожидания родильного отделения казался Джеймсу бесконечно длинным и абсолютно одиноким. Он был узкий, пустой с удручающим освещением и слишком белыми стенами, которые резали глаза. Поттер нервно мерил коридор шагами, неосознанно считая плитку на полу и стараясь не наступать на черные половинки квадратиков, спускался и поднимался по лестницы, смотрел в окно на медленно опускавшееся солнца, и маялся на одном из многочисленных диванах с низкими прямыми спинками. Роды у Лили начались преждевременно и по обеспокоенным и побледневшим лицам целителей Джеймс догадался, что дела были совсем плохи. Тридцать недель хоть и звучали солидно, но до положенного срока малыш не дотянул.

Джеймс забрался на широкий подоконник, снял очки и обхватил руками голову, не находя себе места. Ему никто ничего не объяснил, а только приказали ждать здесь. От одиночества и неизвестности время тянулось ужасно медленно, а монотонный стук настенных часов приводил в бешенство. Сумасшедшие мысли носились в голове с ужасной скоростью: они дрались между собой, кричали и скандалили, обвиняя друг друга в глупости и самонадеянности. Джеймс ругал себя последними словами за свою беспечность и наплевательское отношение к несчастному ребенку, чье появление на свет так не хотел. Теперь в наказание за свою легкомысленность он мог потерять и Лили.

В начале коридора появился расплывчатый силуэт, который быстро приближался к нему. Джеймс прищурился, напрягая зрение, и смог разглядеть знакомые черты. От Флимонта Поттера исходили почти физически ощущаемые настолько мощные волны уверенности в себе, что его сын был буквально окутан ими. Эти ощущения не напрягали или подавляли, а успокаивали и вселяли веру в наш измученный и нерешительный мир, и с каждым шагом передавались Джеймсу, заставляя высоко держать голову и распрямлять спину.

— Никто не выходил? — деловито спросил Флимонт, словно он вернулся после короткого перекуса, а не виделся с сынами в последний раз несколько месяцев назад.

— Нет, — мотнул головой Джеймс и заглянул за спину отца, словно ища кого-то там. — А мама не придет?

— Ты пошел упрямством в нее, — фыркнул Поттер-старший, поправляя пенсе, и, заметив, как расстроенно вытянулось лицо сына, усмехнулся. — Но кто, по-твоему, прислал меня? — он достал из кармана папиросу, задумчиво покрутил в руках, боязливо посмотрев по сторонам, и так не решившись закурить, убрал ее обратно.

— Ты же не переносишь табачный дым, — осуждающе напомнил парень, следя за манипуляциями отца.

— Я не переношу Дорею Блэк, — поправил Флимонт, отмахнувшись от замечания Джеймса, и доверительно рассказал: — Юфимия хотела попросить целителя Браунлоу, который принимал тебя и Мопси, но я отговорил, и мы договорились с целителем Дервент. А старик еще лет…- мужчина замолчал, наморщив лоб, и уточнил: — Тебе же сейчас двадцать один, да? — он дождался кивка сына и продолжал: — Так вот, старик еще двадцать один год назад уже соображал с трудом и едва ли не перепутал тебя с фикусом, который стоял на тумбочке у кровати. Впрочем, на мой взгляд, разница между вами заключалась лишь в том, что цветок молчал, — на этих словах он рассмеялся, крайне довольный своей шуткой, и взлохматил сыну волосы. — А вот от мантикоры тебя было не отличить.

Джеймс демонстративно закатил глазами и тяжело вздохнул. Парень уже собирался поспорить с отцом в том, что упрямства досталось ему от матери (в том, что это наследственная черта у него сомнений не было), как открылась одна из дверей и к ним подошла тучная медсестра в длинном платье с лимонной косынкой.

— Мистер Поттер? — позвала она, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Флимонт взглядом приковал сына к месту и, взяв под руку даму, как будто они были давними знакомыми, отошел с ней к противоположной стене. Они тихо разговаривали несколько минут, но Джеймс, словно находясь под гипнозом, не смог разобрать ни слова. Лишь последняя громкая и отчаянная фраза отца, которую было сложно не расслышать, донеслась до него:

— Но жизнь этого ребенка бесценна!

Парень хотел подняться, догнать уходящую даму, но Флимонт уже перегородил ему дорогу, сверив время наручных часов с настенными.

— Надо же, все точно по графику, — с придыханием прошептал он, обращаясь к самому себе и, восхищенно покачав голов, задумчиво пробормотал. — Нет, я не верю. Это просто невероятно!

Джеймс с подозрением посмотрел на отца, который сейчас напоминал безумца. Каждую секунду он проверял часы, нервно кусал губы и в какой-то момент, ведя спор самим с собой перешел на древнегреческий. От былой уверенности не осталось и следа. Спустя минут десять Флимонт, видимо, вспомнил, что не один и оглянулся на сына.

— Расходы на ребенка мы берем на себя, — торжественно пообещал он, протянул невзрачный ключи, кое-где покрытый ржавчиной, и подмигнул. — Можешь тратить без отчётности. Я не потребую никаких чеков или расписок.

— С чего такая щедрость? — подозрительно сощурился Джеймс, начав серьезно беспокоится за рассудок отца, и тихо попросил: — Пусть ребенок сначала родится, а потом уже обсудим финансы.

— Можешь не волноваться, — уверенно заверил Флимонт и опустил ключ в карман мантии сына. — С этим малышом ничего не случится.

Джеймс оперся головой на прохладное стекло, почувствовав неимоверную усталость. Снаружи промозглый ветер, нехарактерный для конца июля, набирал силу. Начался дождь, который стремительно превратился в бурный ливень. Ветер рвал зеленую листву, бросал ее на землю, кружил, будто танцевал с нею, и снова бросал, оставляя промокшие, отяжелевшие, испуганно сбившиеся в кучу беспомощные листы умирать на мокрой земле, пропитанной летней пылью. На небе черными клоками метались тучи, перекрывая луну. Сверкали яркие стрелы молний, сопровождаемые громом, который разрывался с такой силой, что отдавался в голове, и его эхо разносилось по больничному двору. Казалось, что небеса вот-вот рухнут, придавив своим весом все человечество.

Джеймс отскочил от окна, переводя дух. В непогоде было что-то пугающие, словно природа, воя по-звериному и грозя громогласным воплем великана, предупреждала о готовящейся несчастьях, надвигающихся на волшебников. В подтверждении этой гипотезы коридор неожиданно ожил, становясь похожим на потревоженный муравейник. Начали хлопать многочисленные двери, из которых выходили целители и медсестры с взволнованными лицами. Они быстро пересекали коридоры, раздавая друг другу команды, и исчезали на лестничном проеме. В воздухе запахло горем, окутавшим всю больницу. Большим человеческим горем вперемешку со страхом. Джеймс испуганно побледнел, но малодушно подумал, что случись нечто ужасное с Лили, что целители не бросали бы родильное отделение. Значит, беда пришла из внешнего мира. Пусть это звучало ужасно и эгоистично, но в то же время дарило ему небольшую надежду на благополучный исход — слабую, но все же надежду.

Словно услышав его мысли, к Поттерам подошел целитель, чьи глаза гордо сияли. Он был еще довольно молодым человеком, но принадлежность к известной медицинской династии придавала ему веры в собственные силы.

— Целитель Дервент, — представился он, пожав руку Флимонту, и знаком попросил следовать за ним.

Он проводил их к стеклянной стене отдельного бокса, где в прозрачной изолированной капсуле, к которой были подключены провода, лежал крошечный младенец. Новорожденного почти не было видно за множеством дыхательных трубок, зондов, приспособлений для головы и пеленок.

— Роды были тяжелыми, но этот мальчик так отчаянно цеплялся за жизнь, что произошло настоящее чудо, — цинично сказал целитель Дервент и, заметив затравленный взгляд Джеймса, сжалился и улыбнулся. — Ваша жена отдыхает, мистер Поттер. Магия ребенка спасла жизни им обоим.

— В первый раз ребенок тоже родился раньше срока, — отстранённо вспомнил Джеймс, до которого медленно доходил смысл сказанного колдомедиком.

— Ребенок не прожил и двух дней, — быстро вставил Флимонт, следя за реакцией сына. — Большая утрата для нашей семьи.

Джеймс, не обращая внимание на слова отца, вытянул шею, пытаясь получше разглядеть ребенка. Младенец выглядел таким хрупким, почти фарфоровым, способный разбиться вдребезги от малейшего порыва ветра, не говоря уже о прикосновении. Малыш подергивался и активно дышал, с жадностью вдыхая очищенный кислород. Глядя на него, можно было с уверенностью заявить, что младенец не собирается умирать в ближайшем будущем.

— Ваша жена мне говорила, — кивнул целитель Дервент. — Но этот ребенок — другое дело. Это удивительно, но посмотрите на приборы: его показатели стремительно приходят в норму. Думаю, что скоро переведем его в обычную палату, — он замолчал и ткнул пальцем в новорожденного. — Знаете, я бы написал про него диссертацию, но ученые выставят меня на смех, не поверив в ваше чудо. — мужчина потрясённо покачал головой и усмехнулся: — Не знаю, как это работает, но он — мальчик, который выжил. — он еще раз внимательно посмотрел на младенца, сделав отметки в своей блокноте, и попрощался: — Извините, меня ждут внизу.

— А что-то произошло? — кинул ему вслед Флимонт.

— Пожиратели напали на Косой переулок, — ответил целитель Дервент, остановившись уже у самого выхода, и устало оперся на дверь. — Авроры отразили атаку, но раненых доставляют без остановки. Здесь я не нужен, а внизу каждая пара рук на счету.

Колдомедик исчез с поля зрения, а Джеймс позволил себе облегченно вздохнуть. Если он все правильно понял, то все разрешилось хорошо. Даже погода наладилась. За прошедшее время тучи исчезли, растаяв в воздухе. Вместо них засверкали звезды, а серебристые отблески луны светили так ярко, что могли заменить собой солнце. Все тревожные мысли, мучавшие Джеймса неделями, растворялись в ночной красоте. Уже скоро небо, потеряв свое грозное могущество, начнет бледнеть и проснется солнце. А вместе с ним встанут лучи счастья, окончательно прогнав недавние переживания и тревоги.

— Жизнь за жизнь, — пробормотал Флимонт, посмотрев на часы, и наиграно весело предложил: — Пойдем найдем Лили и поздравим ее с рождением маленького волшебника.

Слова целителя Дервент оказались пророческими. Маленький Квентин с легкостью научился дышать самостоятельно, быстро набирал вес и чувствовал себя превосходно, что нельзя было сказать о Лили. Ее организм восстанавливался с трудом и колдомедики намекнули молодой чете Поттерам, что больше детей у них не будет. Почти с месяц продержав в больнице под постоянными наблюдениями мать и ребенка, к концу августа целитель Дервент наконец разрешил Джеймсу забрать их домой.

* * *

Августовское утреннее солнце заливало столовую в коттедже Поттеров. Сама комната была небольшая, но уютная и имела полукруглую форму. Стены, обтянутые тканью теплого песочного цвета, хорошо сочетались с круглым столом из светлого дерева, а старинная люстра с гранеными подвесками удивительным образом вписывалась в современный интерьер. Рядом с высоким мозаичным камином висели картины в серебряных рамках, избежавшие природную тематику: невероятной красоты восходы и закаты, высокие и отвесные пики горных вершин, кристально-чистые озера и великолепные леса «Гончарни». Из французских окон открывался вид, который мог посоперничать с нарисованными пейзажами, на зеленые холмы с редкими разбросанными деревьями, напоминающими часовых.

Джеймс сидел за барной стойкой из цельного среза бука и разбирал почту. Он с сожалением ответил отказом на приглашение на костюмерную вечеринку Тесея Маклаген, оплатил счета и с недоумением крутил в руках тонкий треугольный конверт с американскими марками. Джеймс подумывал «нечаянно» потерять его, но любопытство взяло вверх, и он вскрыл конверт. На белоснежной бумаге каллиграфическим почерком с, по мнению Поттера, девчачьими завитушками было написано:

''Кузен!

Поздравляю с рождением первенца! 31 июля теперь светлый праздник в нашей семье. Надеюсь, что маленький Квентин унаследовал лучшие качества своего дедушки Флимонта, а гены его бестолкового отца не испортят характер малыша.

Не знаю, когда смогу вырваться и приехать в Англии, но всегда жду тебя с семьей в гости, в Нью-Йорк.

С братским приветом,

Крепко жму твою руку,

Ф. П. Поттер.''

— Мог что-то и прислать, жмот, — резюмировал Джеймс, который выписал чек на круглую сумму в качестве свадебного подарка для кузена. — Надеюсь, что еще долго не увидимся.

Поттер не считал себя виноватым в том, что у них с Мопси были натянутые отношения. Несмотря на то, что он недолюбливал людей, на которых был вынужден смотреть снизу вверх, а кузен был выше на семь дюймов, хоть и проигрывал в росте громиле Чарлусу, то Мопси всегда относился к Джеймсу, как к глупому младшему брату. Между кузенами была пропасть в целых девять лет и Джеймс всегда занимал второе место в их молчаливом соперничестве. Только младший научился летать на метле, так старший уже разучивает сложные заклинания. Только Джеймс поступил в Хогвартс, так Мопси уже давно закончил Дурмстранг. Перевес в возрасте, в знаниях, в конце концов, в положение в обществе позволяли Мопси подчеркивать свое превосходство, раздавать ненужные советы, поучать жизни или выставлять Джеймса дураком. Позволяли делать жизнь младшенького невыносимой. К счастью, они всегда редко виделись, а последнее шесть лет кузен жил в Штатах, изучая магию индейцев.

Раздался громкий хлопок и в камине загорелось зеленое пламя. Джеймс вскочил, наведя палочку (все-таки тревожные времена требовали повышенных мер безопасности) и мысленно перебирая список возможных гостей: Сириус, превратившись в заботливую мамочку, был не в силах оторваться от своей доченьки, Хвост совсем пропал, а Луни с трудом отходил от новолуния. Кроме мародеров, доступ был только у родителей, которые не сильно стремились к общению с ними.

Какого же было удивление Джеймса, когда дым рассеялся и он увидел перед собой Юфимию в окружении двух домовых эльфов, которые держали вместительный огромный саквояж.

— Нужно будет вызвать мастера, — задумчиво сказала миссис Поттер, делая себя пометку в голове, и возмущённо пожаловалась. — Никуда не годится, что камин дымит! Так и задохнуться можно! — она перевила сердитый взгляд на сына и высказала ему свое недовольство: — Я, разумеется, знаю, что в этом доме давно позабыли правила приличия и не рассчитывала на теплую встречу, но, Джеймс, ты не мог бы опустить палочку? Или ты собираешься проклясть собственную мать? — она придирчиво осмотрела сына и недовольно поинтересовалась: — Чем же ты был так занят, что до с сих пор не переодел пижаму? К твоему сведению, уже девятый час.

— Мама, рад тебя видеть, — наклонил голову парень, спрятав палочку и пропустив ее последние фразы мимо ушей. — Что-то случилось?

Юфимия лишь выразительно хмыкнула, следя за тем, как эльфы очищают ее и багаж от золы. Не давая никаких комментариев, она пальцем провела по камин, наигранно чихнула и показала сыну слой пыли. Остальная столовая тоже подверглась молчаливой, но тщательной инспекции, результат которого, конечно же, не удовлетворил миссис Поттер. Она перешла с проверкой в гостиную, а Джеймсу ничего не оставалось, как поплестись следом.

— Что-то с «Гончарней»? Папа в порядке? — тщетно допытывался Поттер, пытаясь узнать причину визита матери.

— Дугги, поставь багаж в библиотеку и начинай там уборку, — приказала Юфимия и обратилась к сыну. — Где у вас детская?

— В доме одна спальня, — напомнил Джеймс, почему-то не удивляясь тому, что мать с порога стала раздавать команды.

— Значит, сделаем рокировку, — решила Юфимия. — В библиотеке поставим кроватку, а мастерскую передаем в гостевую, которую займу я.

— Это бабушкина художественная мастерская, — буркнул Джеймс, который не попытался бунтовать против захват власть в коттедже.

— Бабушке она уже давно не нужна, — отмахнулась от него миссис Поттер и, отправив домовиков с заданиями, повернулась к сыну. — Твоей жене, — эти два слова она произнесла с большим трудом, — назначен постельный режим. И как бы я не относилась к вашей свадьбе, теперь она — член нашей семьи. Что подумают о нас с отцом люди, — Юфимия театрально всплеснула руками, а затем быстро собрала их воедино под остреньким подбородком, — если наш сын овдовеет меньше, чем через год! Позволь тебе напомнить, что ты, как мужчина, несешь ответственность за свою жену и должен заботиться о ней. Кроме того, Квентину нужен специальный уход, который вы и вдвоем-то не сможете обеспечить, — женщина перевела дух и устало посмотрела на парня. — Поэтому я беру на себя заботу о внуке, пока его мать поправляется. Дугги — мой личный домой эльф, Рамси — эльф Квентина, а ваша парочка заботиться о себе самостоятельно. Даже не думаю эксплуатировать их, — грозно заявила она и покачала указательным пальцем. Юфимия уже начала подниматься по лестнице, как резко остановилась и бросила, не поворачиваясь. — Только не думай, Джеймс, что я тебе простила или что-то измениться в наших теперешних отношениях. Ты меня очень обидел, и я здесь только ради Квентина.

Джеймс, так и не проронив ни слова, наблюдал, как мать исчезает из поля зрения на втором этаже. Несмотря на ее холодный тон, он был рад ее приходу, хоть никто и не признался бы в этом вслух. Им с Лили действительно нужна была помощь, и Юфимия оказывала им ценную услуга. А ее сварливый характер можно было потерпеть. Главное, чтобы Лили спокойно отреагировать на появление в доме свекрови. Впрочем, как бы парень не гнал тревожные мысли, Цветочку не становилось лучше, а забота о ребенке отнимала все силы.

Джеймс непроизвольно вздрогнул, как от удара, поражённый опасной догадкой. Возможно, они с Лили расплачивались за то, что так легкомысленно бросили первого ребенка, подсунув мальчика, как безродного котенка, на крыльце тем маглам?