Случилось ли худшее? Тебе никогда не узнать (джен)

Раньше к нему было попасть не так просто.

Дверь вышибают ногой с такой силой, что Синджед почти готов к тому, что та пролетит через всю комнату. И вошедшая тут же направляется к нему… Интересно, почему сыворотка оказала такой эффект? Это из-за попадания в кровь или в глаза?..

Джинкс тащит к нему на себе Силко, обмякшего и окровавленного, явно не способного двигаться самостоятельно.

— Почини его! — требует Джинкс, и Синджед едва разбирает слова из-за всхлипов.

Мягче, мягче — настолько мягко, насколько он вообще способен, — хоть это и не в его стиле. Надо постараться — иначе Джинкс без раздумий убьёт его за любой неверный шаг.

— Он такой… похоже, всё зашло очень далеко.

Это констатация факта. Грудь Силко даже не вздымается, а глаза совершенно пусты. Мертвец.*

— Почини его!

Джинкс кладёт тело на операционный стол, и Синджед помогает его закрепить, слушая, как тяжело она дышит. Что ж, по крайней мере у него будет превосходная возможность проверить свои навыки, которые он так долго оттачивал. Но при неудаче — весьма вероятной — едва ли у него будет ещё хоть один случай что-то отточить.

Джинкс почти лежит на столе, нависая над Силко, и раз за разом с силой прижимает ладони к его груди, прикрывая пулевые отверстия в ней. Это бесполезно, сердце так уже не запустить. Но Синджед не из тех, кто скажет ей об этом.

— Ты сможешь сохранять спокойствие во время операции? — интересуется он.

Хочется надеяться, она ещё способна трезво мыслить, и всё равно Синджед знает о ней слишком много, чтобы рассчитывать на успех попытки накачать её успокоительными без последствий для себя. Прежде чем вырубиться, Джинкс может заставить его дорого заплатить за это.

Похоже, она его не слышит. Её широко раскрытые красные заплаканные глаза смотрят только на Силко.

— Джинкс! — торопит Синджед, потому что упущенное время — совершенно точно лишний ингредиент в этом эксперименте. Нужно действовать как можно быстрее.

Она вздрагивает и поворачивается к нему, оскалившись.

— Ты сможешь сохранять спокойствие, или тебе нужно успокоительное? Решай быстрее, если не сможешь держать себя в руках, лучше выйди…

— Нет! Я не оставлю его. Я не оставлю его… Я не…

— Тогда отойди, мне нужно пространство, иначе я не смогу действовать эффективно.

Джинкс нервно сглатывает, смотрит сначала на отца, потом на Синджеда, но всё же слезает со стола и пятится назад, пока не натыкается на стену. Джинкс, как и Силко, тоже вся в крови.

— Почини его, — почти жалобно просит она.

* * *

Проходит почти четыре часа, прежде чем Синджед добивается какого-то прогресса.

Четыре часа, которые Джинкс тряслась в углу от рыданий, угрожая ему, когда он вводил в кровь Силко необходимые вещества и делал надрезы на его коже, чтобы добраться до нужных сосудов. И всё же она так и осталась у стены. Синджед видел, что её желание вернуть отца к жизни всё-таки сильнее инстинктивных разрушительных порывов. Это приятно удивило Синджеда; он не думал, что она способна владеть собой.

На исходе четвёртого часа Силко делает первый тихий и болезненный вдох, и Джинкс тут же подлетает к нему, быстрее, чем Синджед успевает понять, что случилось.

— Силко? — спрашивает она своим тихим слабым голосом. — Силко?

— Я ещё не закончил, — напоминает Синджед. — Ты можешь вести себя тихо?

— Силко?

На споры нет времени. Шприц с успокоительным у него всегда под рукой, и мгновение спустя игла вонзается Джинкс в шею. Она, кажется, даже не осознает этого, теряя сознание. Синджед, вздыхая, то ли несёт, то ли тащит её к стулу в дальней от операционного стола части комнаты.

— Как же ты похожа на своего отца… — ворчит он.

* * *

Ещё через пару часов Синджед слышит тихие шаги, а затем около его горла оказывается острое лезвие. Воистину, яблочко от яблоньки…

— Я ещё не закончил, Джинкс. Затруднительно кого-то спасать с перерезанным горлом.

Вообще-то Синджед рассчитывал, что она не очнётся так быстро. Он не мог ошибиться, ведь она весила явно меньше Силко, получившего в своё время такую же дозу. Возможно, её устойчивость к таким веществам повысилось после полученной во время собственной операции дозы Мерцания⁽¹⁾.

Синджед рад, что этап предприятия с орущим от боли и стремящимся вырваться из удерживающих его ремней Силко прошёл, пока Джинкс была в отключке.

— С ним всё хорошо?

— Ещё нет.

— Ты сможешь починить его?

— Я пытаюсь. Убьёшь меня — умрёт и он. — Только лезвие у горла заставляет его не сказать лишнего.

Джинкс убирает нож. Осторожно она прикасается ко лбу Силко, буквально на долю секунды, и тут же отдёргивает руку, будто обжегшись. Затем снова отступает к стене, дрожа и боясь отвести взгляд от отца. Синджед машинально отмечает, что её руки покрыты кровоточащими царапинами от ногтей. «За такое Силко по голове не погладит», — не без тревоги думает он.

Только пытаясь реанимировать отца Джинкс, он не может спасти её от себя самой.

* * *

Проходит ещё час.

Синджеду требуется почти двадцать минут, что проверить всё в последний раз и убедиться, что Силко не рухнет замертво, когда вещества перестанут на него действовать. Этого не должно произойти.

— Джинкс, — наконец зовёт Синджед, и буквально через мгновение девушка оказывается рядом с Силко. Слишком быстро для человека.

— Готово?

— Да.

Она глубоко вдыхает. Дрожащей рукой поднимает нож, направляет на Синджеда.

— Если только… Если он…

— Он не умрёт. — Синджед пока не может этого гарантировать, но Джинкс его ответ устраивает.

Она торопливо расстёгивает ремни, удерживавшие Силко, кладёт его руку себе на плечо и поднимает. Спустя всего один шаг она останавливается.

Синджед предполагает, что адреналин покинул её, и уже почти готов предложить свою помощь с перемещением. Но Джинкс ещё раз вздыхает и уверенно идёт, таща на себе своего отца.

Что ж. Скоро Синджед узнает, получилось ли у него.

* * *

Севика встречает Джинкс и Силко прямо перед входом в бар. Она рассматривает их с ног до головы — ноги бессознательного Силко волочатся по земле, он бледен и весь в крови. Джинкс, которая его несёт, тоже… не идеал красоты. Дрожащая, прикусившая губу, заплаканная и перепачканная в крови. Севика может почти с уверенностью сказать, что эта кровь принадлежит не только Силко, но и ей самой.

— Что случилось? — спрашивает Севика, направляясь к ним, чтобы подхватить своего босса.

Джинкс огрызается и отказывается от помощи, а Севика ненадолго замирает. Может, эта девчонка и считает, что она её ненавидит, но это лишь отчасти правда. Севика через многое прошла — слишком многое — с этой парочкой, чтобы удивляться тому, с какой одержимостью они заботятся друг о друге.

— Джинкс! — повышает голос Севика, потому что она не образец добродетели, незачем даже притворяться. — Прекрати. Ты же знаешь, я не причиню ему вреда.

Когда Севика снова пытается помочь, девчонка уже не противится, и позволяет ей пристроить вторую руку Силко у себя на плече.

— Что случилось? — снова интересуется она, полагая, что с боссом всё более-менее в порядке, потому что он хоть и весь в крови, но всё же дышит, а Джинкс не расстреливает всех, кто попадается на глаза.

— Я… это моя вина… — едва слышно говорит Джинкс.

Севике нечего на это сказать, потому что такое она точно не ожидала услышать.

— Моя... вина… — повторяет Джинкс.

Больше Севике ничего не удаётся из неё вытянуть, как бы она ни старалась. Стоит ей на одно лишь мгновение отвернуться, когда Джинкс удобно пристраивают Силко на диване в его кабинете и тут же исчезает.

* * *

Он приходит в себя.

Севика помогает Силко сесть. Он думает, что позволить кому-то стать свидетелем его беспомощности было бы оскорбительно, но рубашка всё ещё испачкана в его собственной крови, и всё ещё свежи в памяти и заплаканное лицо дочери, и его обращённые к ней слова: «Джинкс, не плачь, ты идеальна…»

— Где она? — хрипит он.

— Без понятия. Ты был в отключке почти двое суток, а она куда-то сбежала, как только мы тебя сюда принесли. С тех пор я её не видела.

— Уйди! — приказывает он, махнув рукой в сторону двери, и тянется к кружке с водой на столе.

— При всём уважении...

— Севика, уйди.

Она слушается, раздражённо хлопнув дверью. Вздохнув, Силко запрокидывает голову. Он вдыхает так глубоко, как только может и тут же чувствует боль в груди. Что же, всё ясно, Джинкс отнесла его к Синджеду.

— Джинкс, — мягко окликает он. — Спускайся.

Проходит всего несколько секунд, прежде чем она спрыгивает к нему из своей любимой дыры в потолке. Джинкс бы никогда не бросила его здесь после всего, что случилось. Они бы никогда не бросили друг друга.

Джинкс не решается смотреть на него. Силко встаёт на ноги, которые с трудом ему подчиняются и, пошатываясь, с трудом подходит к столу, на котором калачиком свернулась дочь. Он потягивает руку, вытирая слезы с её лица.

— Джинкс, — облегчённо выдыхает он, чувствуя радость от того, что с ней всё в порядке. — С тобой всё хорошо? Ты ранена?

Она дрожит, а глаза у неё красные, опухшие. Такая непривычно тихая…

— Джинкс?

Она немного поворачивается к нему, её руки обнажены, и, заметив, как они выглядят, Силко только качает головой. Он не сразу касается её, но всё же проводит пальцами по довольно глубоким царапинам, по её ободранной коже. Обращает внимание, что пальцы Джинкс в крови.

— Это всё? Больше никаких ран?

Она качает головой.

— Хорошо. Спасибо, Джинкс.

Её рот открывается и тут же закрывается, не издав ни звук. Она несмело тянется к нему, будто боясь прикоснуться. И так нежно хватается за надетую на нём рубашку…

— Я в порядке, даже ничего не болит… Только самую малость. Ты отвела меня к Синджеду?

Джинкс, всё еще плача, кивает и отпускает его рубашку, будто та может обжечь её, как огонь. Силко подозревает, что дочь не переставала плакать с момента того самого выстрела.

— Можно тебя обнять?

Сердце пропускает удар, когда Джинкс отчаянно трясёт головой.

— Нет… — шепчет она. — Нет, нет, нет… я… Я снова причиню тебе боль… я…

Силко всё-таки обнимает её. Прижимает к себе так крепко, как только осмеливается. Она дрожит и всхлипывает, уткнувшись ему в грудь, и явно боится прикоснуться.

— Мне жаль, мне жаль… мне жаль… мне жаль...

— Всё хорошо, Джинкс, ты не виновата. Ты всё сделала правильно…

Это её не успокаивает, наоборот её рыдания становятся только сильнее.

— Мне так жаль...

— Всё хорошо, дитя, всё хорошо…

* * *

Вскоре Джинкс проваливается в сон.

Это ничуть не удивляет Силко. Зная её, он бы скорее удивился, если бы она хоть немного ела или спала со дня «семейного ужина». В обезвоживании точно сомневаться не приходится.

Силко поднимает Джинкс на руки. И это пока для него тяжело, хоть он и чувствует, как силы понемногу возвращаются к нему.

— Моя дорогая девочка, — тихо, почти беззвучно шепчет он. Такая красивая, такая совершенная… он никогда не испытывал ничего подобного ни к одному человеку.

Силко перевязывает раны на её руках, надеясь, что получится предотвратить заражение. Мягко отводит влажные от пота волосы со лба, шеи. Вытирает её слезы.

Только после этого он осматривает своё тело, почти на глазах заживающие следы от пуль на груди. Уже сейчас шрамы едва заметны. Силко думает, что ему стоило бы найти Севику, чтобы выяснить, что произошло, пока он валялся без сознания. Кто ещё введёт его в курс дел, если не она? Но Силко не двигается с места, потому что ни на мгновенье не может оставить дочь одну.

* * *

Силко нервно постукивает пальцами по столу, когда Джинкс просыпается.

Он разглядывает потолок. Это одновременно и приносит облегчение, и не приносит. Силко может только предполагать, насколько ужасны мучающие её кошмары, но никогда он ещё не видел Джинкс в таком состоянии с момента знакомства с ней.

— Джинкс, — окликает Силко, подходя ближе. — Выпей воды, это немного поможет от головной боли…

Она отворачивается.

— Джинкс, — снова зовёт Силко, он никогда не допускал, чтобы она причиняла себе вред — не допустит и сейчас. Особенно, когда её руки в таком состоянии, да и нервы расшатаны. — Выпей.

Она берёт стакан, медленно выливает воду на пол, и ставит обратно на стол.

— Мне жаль… — повторяет она.

— Это была не твоя вина. Я уже простил тебя.

— Ты должен… должен был ненавидеть меня…

— Никогда, Джинкс. Ты моя дочь, и я никогда не возненавижу тебя, ни за что на свете.

— Я причинила тебе боль, я причинила тебе боль, я причинила тебе боль…

— Ты сделала это специально?

— Нет!

— Ты испугалась. Ты ведь обернулась, услышав мой выстрел, верно?

— Я… я не знаю. Не могу вспомнить. Я просто…

— Ты обернулась на звук выстрела и действовала инстинктивно. Джинкс, твои инстинкты много раз спасали тебе жизнь. Ты выстрелила в того, кого считала угрозой, и успешно её устранила. Никогда в жизни меня не расстроит то, что ты борешься за свою жизнь.

— Но я же причинила тебе боль, а ты бы никогда не сделал такого со мной! Я это знала и всё равно выстрелила!

— Ты не понимала, что это был я, Джинкс, — говорит Силко увещевательно. — Ведь ты бы не выстрелила в меня, если бы знала, что это я?

— Никогда...

— Тогда о чём сожалеть? Ты отлично справилась.

— Знаешь, я всё-таки создала то оружие, — смахнув слёзы, произносит она.

— Да? — Силко смотрит на неё с интересом, поняв, что дочь сказала ему не всё.

Джинкс глубоко вдыхает, будто на что-то решаясь, и наконец встречается с ним взглядом.

— Я взорвала совет Пилтовера.

У Силко перехватывает дыхание.

— Ах ты моя блестящая, гениальная девочка!

Довольная, Джинкс счастливо смеётся.

1) «‎Мерцание»‎ — сильнодействующее и едкое техногенное сывороткоподобное вещество с широким спектром применения, изначально изобретённое Синджедом. Первоначально оно задумывалось как терапевтический препарат, позволяющий поддерживать жизнедеятельность организма человека в стабильном состоянии, попутно исцеляя его тело. Но под руководством Силко оно стало использоваться для создания целой армии суперсолдат, — путём превращения его подчинённых в безликих мутантов, — в рамках реализации его плана по ведению войны против Пилтовера.

Вернуться к тексту