То, о чём не принято говорить вслух (джен)

— Все чисто, можем уходить, — крикнул один из группы авроров в тёмных плащах с нашивками министерства.

Расхаживающие по дому люди, лица которых едва были различимы и сливались в одну общую массу, засобирались к выходу. Голоса сливались в какофонию звуков. Со второго этажа раздался громкий смех.

— А с мальчишкой что? — спросил один аврор у другого, задумчиво почесывая бороду.

Маленький мальчик, одиноко съёжившийся на диване, внимательно смотрел на них исподлобья.

— Да пусть здесь остаётся. Родственников оповестят, они и заберут, — отмахнулся мужчина.

— Да драккл их знает, этих родственников.

— Джон, хочешь это сделать своей проблемой — вперёд, — раздраженно ответил аврор. — Я вот мечтаю пожрать и всыпаться, а не зависнуть с мальчишкой в Аврорате на черт знает сколько времени.

— Ну, может быть, есть какой-нибудь орган, который отвечает за сирот?

Аврор посмотрел на коллегу с долей снисходительности и с издёвкой в голосе ответил:

— Даром что магглорожденный. Нет у нас никаких органов. Всех детей-сирот оставляют на попечение родственников. Хвала Мерлину, семьи большие.

Мальчик опустил глаза на переплетённые в замок пальцы. Тетушка Аннабель и дядюшка Саймон вечно работали, дядя Рейрон едва закончил Хогвартс. Дядя Ллойд с семьей отдыхал в какой-то Европе — мальчик даже не очень понимал, что это такое. Скорее всего, первые, кто смогут за ним прийти, будут дедушка Мастерс и бабушка Алисия.

Нахмурившись, мальчик задумался, а заберёт ли потом его кто-нибудь от бабушки и дедушки? Все в их семье были аврорами, но только дед дослужился до главы Аврората, и на характере это его отразилось не лучшим образом.

Мальчик боялся деда.

— Эй, парень, — окликнул его тот аврор, что хотел пожрать и выспаться.

Мальчик поднял глаза, не двигаясь.

— Не хмурься, а то смерть накликаешь.

Мальчик запомнил молодого аврора на всю жизнь: рыжий, низкого роста, с глазами на выкат и глуповатой, пренебрежительной улыбкой. И холодным взглядом.

_____________

Засунув руки в карманы мантии, Аластор Грюм стоял напротив доски с распределением по курсам профессиональной подготовки после выпускных экзаменов и хмурился. Его имя отсутствовало в графе «Госпиталь святого Мунго», зато стояло первым в графе «Аврорат». Хотя любой на курсе знал: последнее, куда записался бы Грюм по собственному желанию, был Аврорат.

— Чего хмуришься опять? — спросила Джулия Олливандер, остановившись рядом, и улыбнулась: — Фамилию неправильно написали?

А потом ее взгляд скользнул на доску, и улыбка медленно увяла.

— Дед, — односложно ответил Аластор.

Дедушка Мастерс Грюм почему-то позволил его кузине Мелиссе поступить в отделение магозоологов Северной Ирландии, но допустить, чтобы выращенный им самим внук стал целителем, не мог.

— Ну, может быть, это к лучшему? — тихо просила Джулия. — В чарах тебе нет равных на курсе.

— Ровно как и в зельях.

Джулия неловко пожала плечами. Она один раз встречалась с его дедом и потому не знала, что и сказать. Деспотичный Мастерс Грюм пугал.

— Я не буду аврором, — категорично произнёс Аластор и, развернувшись на пятках, быстрым шагом двинулся вниз по коридору — прямо к выходу из замка.

_____________

Джулия сказала, что он один из лучших по чарам на курсе, — и это было правдой. Аластор, не особенно любивший похвалу и лесть, и сам это признавал. Только заслуги профессоров или его собственного таланта в этом не было. Единственным, кого стоило благодарить за успехи Аластора в учёбе, был его собственный дед, сделавший делом пенсии вырастить из маленького мальчика с загнанным взглядом образцового война.

Мастерс Грюм, воспринявший гибель младшего сына с женой как личный проигрыш, с лихвой излил весь свой темперамент на оставшегося на его попечении внука. Со второго дня пребывания в его доме Аластор занимался с утра до вечера, читая книги и изучая магию, а после ужина — занимаясь то квиддичем, то просто наматывая круги вокруг поместья деда. К одиннадцати годам Аластор знал программу Хогвартса и едва ли нуждался в обучении, но Мастерс решил, что внуку необходима социализация и дружеские связи, и отпустил, взяв обещание тратить свободное время на чтение дополнительной литературы вне школьной программы.

Обещание Аластор дал и держал его: больше из выработанной с детства привычки учиться, чем из чувства долга.

Староста курса рейвенкловец Аластор Грюм умудрялся нравиться как профессорам, так и однокурсникам: первым за высокий уровень знаний и беспроблемность, а вторым — за отсутствие снобизма. Аластор хорошо относился к тем, кто хорошо относился к нему, не обращал внимания на тех, кому не нравился, и не кичился знаниями. То, что его было практически невозможно обогнать в учёбе, однокурсники воспринимали с усмешкой, как данность.

Хотя, может быть, расположение однокурсников больше являлось следствием отсутствия у Аластора Грюма каких-либо амбиций.

Он знал, что способен добиться всего, чего бы ни пожелал, и оттого желаний у него никаких не было.

Пожалуй, кроме одного.

Аластор Грюм не собирался становиться аврором.

И дело было не в изнуряющих тренировках деда или отобранном детстве — оглядываясь назад, семнадцатилетний Аластор спокойно думал о том, что другого детства просто не знал, — и не в духе противоречия, — его в Аласторе в принципе никогда не было. Нет. Просто каждый раз, вспоминая об аврорах, в голове Аластора воскрешалась картинка из прошлого: снующие по дому люди в чёрных плащах, хохочущие и спокойно между собой переговаривающиеся о делах и жизни.

Авроры были теми, кто оставил его в доме, где от рук шайки бандитов с волшебными палочками погибли его родители — были зарезаны и оставлены умирать, истекая кровью в щели паркетных полов на глазах пятилетнего сына.

Авроры подарили ему самое первое воспоминание о смерти: застывшие глаза отца и расползавшаяся по полу бордовая кровь.

Авроры являлись самыми настоящими пособниками смерти.

_____________

— Где студент Грюм? — раздался грозный голос инструктора перед шеренгой новобранцев.

Встретила его тишина без единого ответа. Те, кто поступили на курсы авроров сразу после Хогвартса, косили взгляды в поисках одногруппника, остальные даже не двигались: мало ли Грюмов работало в Аврорате?

— Грюм, Аластор?

Прочистив горло, старший в шеренге произнёс:

— В лагере не появлялся, сэр.

Инструктор, почесав затылок, сквозь зубы выругался и рявкнул:

— Двадцать кругов по полю.

И, пока новобранцы курсов подготовки авроров выполняли приказ под присмотром его помощницы, сам отправился в Аврорат — узнавать, какого чёрта Аластор Грюм не явился ни на медосмотр, ни в палаточный лагерь расположения.

А, вернувшись, обнаружил новобранца спокойно спящим в собственной палатке. На грозный окрик Аластор только открыл глаза. Потому что…

Во-первых, молодой инструктор не был страшнее деда.

Во-вторых, если думать откровенно, явно менее подготовленнее его самого.

В-третьих… понятие "авторитет" в понимании Аластора имело весьма шаткие позиции.

_____________

Аластор Грюм был великолепен в достижении целей: упрямству и нацеленности на результат его научил дед. Он был уверен, что единственный шанс не стать аврором в его случае — это сделать так, чтобы в Аврорат его просто не допустили.

И потому ближайшей целью сделал саботаж курсов подготовки. Аластор знал, что влияния и связей деда хватит на многое, но с откровенно не подчинившимся приказам новобранцем дело иметь не захотят, будь он хоть триста раз внуком Мастерса Грюма.

В первый день Аластор прибыл в палаточный лагерь подготовки авроров ближе к вечеру и лёг спать, даже не отчитавшись о прибытии.

Во второй день прилетел на построение на метле, оправдавшись опозданием.

В третий вместо тренировки на болоте валялся в камышах ближайшей речки.

В четвёртый вызвался помогать на полевой кухне и будто бы случайно добавил в котлы зелье для сна.

В пятый — заколдовал волшебную палочку инструктора, чтобы вместо заклинаний из неё каждый раз исторгался только столб искр.

В шестой заколдовал ботинки всех студентов так, чтобы те постоянно уводили их в ложном направлении.

Решив, что его непременно должны выгнать с курсов, Аластор подумал, что лучше всего будет делать то, что в здравом уме он ни за что бы не сделал. И с безучастным сердцем и холодным разумом придумывал всё новые и новые проступки, которые окружающих до дрожи бесили.

— Почему было просто не забрать заявление на зачисление, если вам так не хотелось становиться аврором? — спросила его на исходе первой недели Кларисса Кэрроу, молоденькая помощница инструктора, сама лишь несколько лет как закончившая курсы авроров.

По обыкновению валявшийся в зарослях камыша Аластор помычал в ответ:

— Один раз я уже не писал заявления, а имя моё в списках всё равно появилось. Самопищущее перо постаралось, не иначе.

Трава рядом промялась. Аластор повернул голову и проследил взглядом, как тонкие, не тронутые загаром руки разглаживают плотную ткань юбки.

— Вам стоило поговорить с дедушкой в таком случае, — тихо заметила она.

— Вам разговоры помогли?

Аластор лишь догадывался о том, как в семействе Кэрроу отреагировали на желание дочери служить аврором.

Кэрроу не относились к почитателям Министерства магии, предпочитая держаться подальше от регламентов и законов — некоторые члены фамилии даже детей в Хогвартс не отправляли, выбирая домашнее обучение.

Кларисса думала долго, прежде чем ответила:

— Попытаться стоило.

— Я не склонен делать то, что бессмысленно.

_____________

— Ты сказал, что не склонен делать то, что бессмысленно, — через несколько недель сказала Кларисса.

Быстро опустившись рядом, она поджала под себя одну ногу и деловито расправила юбку, как делала всегда, приходя на их место.

— М-м? — протянул Аластор, не открывая глаз: солнце в тот день светило слишком ярко.

— Но разве не бессмысленное растрачивание таланта — отказ от службы в Аврорате? — не дождавшись ответа, Кларисса продолжила: — Я видела твоё личное дело. Одни только «превосходно».

Аластор подавил улыбку, уловив проскользнувшие в голосе девушки нотки зависти.

— Я училась во Франции и училась великолепно, но даже у меня не было таких оценок! — замолчав, Кларисса подумала и сказала: — Нет, серьёзно, Аластор. Талант, семья… У тебя было бы превосходное будущее. Идеальное.

— Если таланта нет, то и тратить нечего, — ответил Аластор и, сев, зачесал назад вывалившиеся на лоб пряди отросших волос.

Кларисса покачала головой.

— Ты делаешь глупость.

Аластор пожал плечами. Он сам толком не знал, что делал и зачем. Всё казалось бессмысленным и не имеющим никакой ценности.

_____________

Первый этап летней практики закончился. Палаточный лагерь расформировали, было составлено расписание первого года курсов, а Аластора так и не выгнали. То ли влияние деда было больше, чем Аластор рассчитывал, то ли в самом Аврорате посчитали, что получение такого актива превышает затраченные на неудобство силы — оставалось непонятным.

Но к октябрю Аластор обнаружил, что с интересом зачитывается рекомендованной к первому блоку литературой. Книги по расширенной истории противодействия тёмномагическим заклинаниям в библиотеке Хогвартса отсутствовали и были новым и неизвестным материалом. И, хотя лекции и практики Аластор не посещал, в библиотеке Аврората появлялся регулярно.

В Аврорате если и считали такое поведение странным, то разговоров не заводили.

Во-первых, и без чудаковатого внука Мастерса Грюма дел хватало, а, во-вторых, будить василиска, пока он спит, считалось плохой приметой.

И уже к концу первого курса, благодаря открытому для него семейному хранилищу Гринготтса, обеспечивающего безбедное существование, неограниченному количеству свободного времени и привычке поглощать знания Аластор изучил весь положенный материал и перестал появляться в Аврорате вовсе.

В списки на исключение его включили только к концу второго курса.

А в начале тысяча девятьсот сорок пятого года случилось то, о чём позже не написали ни в газетах Магической Великобритании, ни в биографии Аластора Грюма.

_____________

Бросив курсы авроров, Аластор перебрался в магический Кардифф: жизнь здесь текла тихо и неспешно; маги, в основном, проживали либо семейные, либо богатые — дальше от столицы, дальше от Министерства. Магическая библиотека Кардиффа была одной из самых старых в магической Великобритании: в её фонды жертвовали коллекции многие из умирающих представителей древних родов, не имевших наследников.

У Грюмов был небольшой коттедж, построенный на фундаментах средневекового постоялого двора в самом центре города. Здесь и осел Аластор. Если бы дед за последний год не сдал здоровьем, Аластор бы выбрал другое место, где жить, но теперь Мастерсу Грюму давалось тяжело даже перемещение по каминной сети, не говоря уже об аппарации, так что нежданных гостей, капающих на мозги, ожидать не приходилось.

Прохладным февральским вечером сорок пятого, не спеша и бесцельно прогуливаясь по магической части города, Аластор, сам не понимая зачем, остановился у лавки тёмномагических вещиц. Под витриной скопилась пыль, а дверь требовала покраски. Популярностью лавочка не пользовалась.

Выдохнув паром, Аластор дёрнул за ручку и вошёл вовнутрь.

Он не видел зазорным из исследовательского интереса заходить в такие места, считая, что знания лишними не бывают.

Взгляд скользил по склянкам с зельями разных цветов и оттенков, засушенным пучкам трав, скелетам животных. Под стеклом дальней от входа витрины лежали человеческие кости, а в банках — части тел в рассолах. По-хорошему, такие вещи должны были изымать авроры. Но живущим параллельно законам Министерства магии волшебникам такие меры бы ой как не понравились. А таких в Великобритании проживала далеко не одна тысяча.

Волшебники, в целом, не слишком любили ограничения. Аластор сам не любил.

— Что-то ищите? — спросил продавец-призрак, появившись из-за стеллажа.

— Смотрю, — ответил Аластор.

— Ну, смотрите, — меланхолично ответил призрак. — Много кто у нас так «смотрит». Смотрит-смотрит, а потом приходит за чем-нибудь. Из исследовательского интереса, разумеется.

— Я не… — начал было говорить Аластор, как вдруг стекло витрины за его спиной с треском разбилось.

Резко развернувшись, он поднял глаза на улицу и только благодаря этому успел увернуться от пролетевшего мимо фиолетового луча.

Сердце рвануло из груди. Охвативший тело шок затуманил разум на несколько смертельно-долгих мгновений. Закоченевшими пальцами вырвав из кармана брюк волшебную палочку, Аластор, спрятавшись за стеллаж, подкрался ближе к окнам. Мелькавшие вспышки заклинаний ослепляли. Но из-за глубины магазина обзор был крайне ограничен.

Повинуясь больше порыву, нежели логике, Аластор опустился на корточки, подполз к выбитой витрине и, оперевшись ладонями о стену, аккуратно выглянул наружу. В этот самый момент прямо перед глазами пронеслась зелёная вспышка, а за ней последовали истошный женский крик и рёв ребёнка.

Прошедшего мимо закутанного в мантию человека Аластор узнал, стоило тому открыть рот:

— Теперь ты понимаешь, что я не шутил? — сказал тот низким, хриплым от длительной болезни голосом. — Где твой братец?

Женщина, словно не услышав вопроса, продолжала надрывно кричать.

Аластор приподнялся. Пальцы вцепились в подоконник.

— Инесс, где твой брат?

Абраксас Малфой возвышался над женщиной, склонившейся у бездыханно лежащего на белом утоптанном снегу мужчины. Рука в кожаной высокой перчатке сжимала древко кривой волшебной палочки из зелёного, словно только срезанного дерева.

— Где Дуглас, Инесс? — произнёс Абраксас и махнул на жмущегося к боку матери ребёнка. — Следующим будет мальчишка.

Снег рядом захрустел, и мимо лавки, в которой притаился Аластор, промелькнула вторая фигура — женская, семенящая быстрым и решительным шагом.

— Она в истерике, Аб, — сказала волшебница, личность которой под мантией оставалась загадкой. — Не хочу произносить «а я говорила», но я правда говорила.

Проигнорировав спутницу, Абраксас сел на корточки и, схватив Инесс Макмиллан за плечо, резко дёрнул, насильно заставляя посмотреть на себя.

— Твой братец убил мою жену. Знаешь, что это значит?

— Это было… с-с-с-самоубий-й-йство! — захлёбываясь в слезах, выдавила Инесс.

— Черта с два! — прикрикнул Малфой, с силой тряхнув её, а потом резко успокоился: — Видит Мерлин, скажи, где чёртов Дуглас Макмиллан, и я отпущу тебя с твоим крысёнышем на все четыре стороны.

— Я не з-з-наю, г-где Дуг!

Оттолкнув Инесс на землю, Абраксас Малфой резко встал. И только когда пальцы в перчатке резко сжали палочку, Аластор осознал свою ошибку.

Резко вскинув руку, Малфой произнёс:

— Авада Кедавра!

Ядовито-зелёный луч вспыхнул резко и так же быстро исчез. А тело Инесс Макмиллан без жизни рухнуло рядом с телом супруга под звуки плача абсолютно обескураженного и ничего не понимающего ребёнка лет трёх от роду.

От Абраксаса отшатнулась даже сопровождавшая его женщина, в которой Аластор начал узнавать Матильду Малфой, младшую дочь семейства.

— Блэки тебе не простят, — сглотнув, произнесла она.

Абраксас сплюнул и, вытерев рот перчаткой, резко ответил:

— Поправочка: Мелания не простит. Но мстительница из неё та ещё. А Арктурус язык в жопу засунет. И откуда они узнают, что это был я, в конце концов?

— Все будут знать, что это был ты. Так же как ты знал, что Дуглас убил Лилию.

— Закон не будет знать. А для кровной мести в наши времена у магов кишка тонка, — сказал Малфой и, развернувшись приказным тоном сказал сестре: — Заберёшь мальчишку и воспитаешь — хоть сама, хоть на попечении эльфийских нянек, мне плевать. Не оставлять же на улице?

Абраксас Малфой аппарировал в ту же секунду.

А через неделю в номере «люкс» отеля на Макмиллан-стрит нашли труп Матильды Малфой с искажённым от ужаса лицом и широко открытыми глазами. Авроры не обнаружили ни места убийства Матильды — в номер её переместили, — ни свидетелей, ни каких-либо записей о человеке, снявшем номер. Да и пытаться очень скоро перестали.

Авроры редко ввязывались в межсемейные разборки.

_____________

Появление Аластора Грюма на первом экзамене по окончанию аврорских курсов произвело в Аврорате фурор. К тому моменту его уже успели исключить, и в списках к сдаче он не значился. Да и где это видано — чтобы человек, не посетивший ни одного занятия, появлялся по истечении трёх лет на итоговом экзамене?

Но на перешёптывания Аластор плевать хотел. С ходу завалив экзаменатора случайными выдержками из учебной литературы разных годов обучения, он лаконично закончил:

— Дайте мне шанс сдать ваш экзамен, и я стану вашим лучшим активом.

Экзаменатор дураком не был и, отдавая себе отчёт, что перед ним стоял не человек с улицы, а внук легенды Аврората и выходец из семейства потомственных авроров, скрепя сердце задание выдал. И не прогадал: Аластор Грюм сдал все экзамены на высшие баллы.

После последнего теста его вызвали в кабинет главы Аврората на личный разговор.

Коренастый мужчина с рыжими, поддёрнутыми сединой волосами, сложив руки в замок на столе, долго сидел и рассматривал его с довольной ухмылкой, а потом произнёс:

— Как был мрачным шкетом, таким и остался.

Аластор ответил:

— Я вас тоже помню, мистер Робардс.

_____________

Аластор Грюм не собирался становиться аврором, но стал.

Свободно летящая в сжавшуюся на земле Инесс Макмиллан Авада Кедавра сделала то, что оказалось не по силам ни одному десятку увещеваний из уст совершенно разных людей. Без жизни падающее на припорошенную снегом мостовую тело отжало затвор в разуме Аластора, о существовании которого он не подозревал.

Дело было не в сострадании, не в страхе, не в жажде мести.

Аластор сам не очень понимал, что именно им движет, но ближе всего по ощущениям была жажда восстановления справедливости. Равновесия. Как там сказал Абраксас? У закона кишка тонка?

Что ж, у него нет.

С привычным и вызвавшем бы у любого другого невроз упрямством Аластор взялся за дело.

На экзамене он не соврал — Аврорат в его лице приобрел великолепный актив. Исполнителем Аластор всегда был образцовым. Обладая всеми качествами вышколенного аврора, холодной логикой вкупе с начитанностью и абсолютным равнодушием к необходимости подчиняться, Аластор Грюм без проблем в коллектив вписался.

Опасающееся его побега начальство не посадило Аластора за бумажную работу, а сразу расписывало на рейды и задания. И очень скоро оказалось, что невыполнимой задачи для Аластора не существовало. Будь то поимка сбежавшего из-под надзора преступника или сопровождение комиссии через заповедную зону оборотней — ему было одинаково всё равно, что делать. Буквально живя работой, Аластор не жалел ни сил, ни ресурсов.

Отчёты, правда, ложившиеся на стол Робардса, отличались скудностью, а напарники у Грюма часто менялись. Не всем нравились его методы достижения целей.

— У нас есть информация, что Абраксас Малфой спонсирует некую радикальную группу, обладающую всеми признаками секты, — сказал как-то на утренней планёрке Робардс усталым голосом в край задолбавшегося человека. — Надо установить слежку, выявить участников. И пресечь.

— К Моргане не ходи, чистокровные слюнтяи организовали кружок по интересам, — фыркнул развалившийся на стуле Чак Джонс.

— Ну так вот выявите, кто конкретно, пока не довели до раздачи путёвок в Азкабан, — в тон ему ответил глава Аврората.

— Старые семьи не любят, когда лезут в их дела, — тихо произнесла сидящая в первом ряду Кларисса Кэрроу.

— Вот-вот, сэр! Эти придурки и без того Министерство не жалуют. Любой, кто заведёт на них дело, будет объявлен врагом и пущен в расход. Давно расчленённые и сшитые Франкенштейном тела авроров из Темзы не вылавливали?

— Джонс, в булочной в конце Косой аллеи вакансия продавца открылась! — рявкнул Робардс. — Ставка без риска для жизни.

Оторвавшись от стены в конце помещения, Аластор поднял руку:

— Я сделаю это.

Чак Джонс фыркнул:

— Водичка в Темзе воняет, Грюм.

— Проверку сего факта оставляю на тебя, Джонс, — ответил Аластор.

Робардс только кивнул и тряхнул пачкой документов, мол, заберёшь после. И перешёл к следующему вопросу.

Магическая Великобритания получила образцовую адскую гончую. И в тот день гончая открыла охоту на всех, кого сочла бы нужным покарать.

_____________

— Сэр, сработали сигнальные чары дома защиты свидетелей в Южном Уэльсе!

— Сэр, совершено нападение на редакцию «Трансфигурация сегодня»!

— Сэр, ваше присутствие требуется в допросной!

— Сэр, там это… маггловская полиция передала тело Джонса. Из Темзы выловили.

Аластор довольно быстро дослужился до руководителя группы, потому что никогда не боялся брать на себя ответственность. И практически поселился в Аврорате, а когда выдавались редкие свободные деньги, не находил себе места от скуки и безделья.

В один из таких дней его навестила уволившаяся из Аврората Кларисса. Постучав тяжёлым замком входной двери, она несмело улыбнулась и предложила сходить в маггловское кино — у неё совершенно случайно оказалось два билета.

И, несмотря на то, что просмотр кино, как и чтение художественной литературы, никогда не приносили Аластору удовольствия, он, не задумываясь, согласился на предложение.

Во-первых, потому что стены дома давили на мозг — постоянно всплывали мысли о работе, — а, во-вторых, потому что Кларисса была хорошенькой. В-третьих, несмотря на происхождение, Кларисса Кэрроу была одной из немногих, кому Аластор в действительности доверял. Она не пыталась выслужиться перед начальством ради повышения: её, как и немногих других, привело в Аврорат желание служить безопасности общества. Самоотдаче и искренности людей, подобных Клариссе, Аластор по-хорошему завидовал.

Сам он таким не был.

И, быть может, оттого и был лучше них.

Службу обществу он считал чем-то побочным.

_____________

— Не нравится мне это, — пробормотала Кларисса, читая свежую газету и заканчивая ежедневную утреннюю кружку кофе. — Робардс заставляет вас гоняться за призраками, в то время как их идеи уже коконом обволокли общество. Эту статью явно писал не Малфой и не Нотт, а мысли те же.

Поправив слишком туго затянутый галстук, Аластор поморщился. Он и сам знал, что начали они поздновато. Если вообще возможно было предотвратить пожар — маги, чистокровные маги никогда не любили магглов, и причин в действительности было предостаточно. Поскреби — обнаружишь с десяток, копни — найдёшь клад.

— Выбора всё равно нет. Либо мы их, либо они нас.

Кларисса нахмурила тонкие чёрные брови и опустила взгляд. И сказала:

— Сходи к Абраксасу.

— Если не помнишь, при последней встрече он выписал мне смертный приговор.

— Не прямым текстом.

— Какая разница?

Посмотрев на любовника исподлобья, она мягко, как маленькому ребёнку сказала:

— А в том, что чистокровному магу с чистокровным магом делить нечего. Договориться можно всегда.

— Я убил его сестру.

Кларисса, уже знавшая об том, что произошло с Матильдой, нервно дёрнула плечами, словно пытаясь отрешиться:

— Он достаточно чистокровный маг, чтобы понять твои мотивы. Как бы мне лично ни было противно это признавать, но он скорее в ярости оттого, что равный по принципам ему и положению защищает противоположную, чуждую ему сторону. Сестру он любил, но Малфои не Блэки. У них весьма специфическое понятие о преданности семье. Жены, дети… вот кого они действительно защищают. Сёстры, кузены, тёти-дяди… даже родители — все они значат гораздо меньше, потому что вне зоны их ответственности.

Аластор молча выслушал и смерил притихшую женщину взглядом, а потом произнёс:

— Теперь я хотя бы знаю, почему ты ушла из Аврората.

— Да? — прищурившись спросила Кларисса. — И почему же?

— Юношеская жажда противоречия утихла, а воспитание, впитанное с молоком матери, осталось, — спокойно ответил Аластор. — Все мы, в конце концов, отражения наших семей.

Кларисса смотрела на него слишком долго и внимательно.

— Ты не договорил.

— Да?

— Да.

Аластор коротко улыбнулся:

— Если знаешь, зачем мне произносить это?

— Хочу услышать.

— Это ты сдала прикрытие Джонса?

— Ты такой придурок.

_____________

Смертельное проклятие похуже Авады Кедавры пролетело в каких-то дюймах от головы. Увернувшись, Аластор упал на колени, спрятался за остатками кирпичной стены и перевёл дыхание. Сердце рвалось из груди, адреналин бил по мозгам. Сквозь холодную пелену безэмоциональности и льда проскользнуло раздражение.

Он всегда был готов умереть, но скитаться по миру призраком — нет.

И человек, который посмел поднять на него палочку с задумкой удостоить его такой участи, должен был получить по заслугам.

Окинув быстрым взглядом то, что ещё полчаса назад было аккуратно вылизанным сквером, а теперь горело, пылилось и рушилось, Аластор поморщился. Рубашка на спине промокла — за подавлением болевых рефлексов верный признак ранения.

— Сэр, Тони и Рейчал, они убили их! — срывавшимся от шока голосом произнёс подползший сбоку молодой аврор.

Аластор бросил на подчинённого быстрый взгляд и, стремясь скрыть отсутствие каких-либо эмоций по этому поводу, сказал:

— Они погибли за верное дело.

В действительности его беспокоило только то, что в последние месяцы Фортуна предала его. Случайно схваченных заклинаний, закончившихся неудачами заданий и досадных несовпадений стало кратно больше. Аластор словно поменялся с кем-то жизнями, потому что конкретно эта ему не принадлежала.

Раньше он жил жизнью главного героя, а теперь смерть норовила забрать его в свои объятия как выработавшую ресурс пешку.

Осознание беспомощности и бессилия по-настоящему выводили Аластора из себя, доводя до приступов паники и агрессии. Неделю назад известие о том, что не вышедший накануне на службу аврор был найден замученным в своём собственном доме — который находился не под одним дезиллюминационным — заставило Аластора разнести собственную гостиную. Нашедшая его в таком состоянии Кларисса в первое мгновение автоматически сделала шаг назад.

А потом долго убеждала, что это — случайность, и крысы в рядах авроров нет.

— Не бывает таких случайностей, Клара! — впервые в жизни орал Аластор, мечась по гостиной. — Я лично проверял все уровни наложенных заклинаний! Без знания лазеек подбор контрзаклинаний занял бы минимум день непрерывной работы!

— Ты не бог, Ал!

— Но и они — тоже!

— Их много, а ты — один!

— Вот! — зацепившись за то, что хотел слышать, крикнул Аластор. — Много! Значит, что и ряды их непостоянны и могут пополняться! Я ловлю одних, а они множатся, множатся, множатся, драккл их сожри, как блядские русалки!

Всплеснув руками, Кларисса чуть ли не плача сказала:

— Аластор, успокойся, пожалуйста, ты меня пугаешь!

И это магическим образом подействовало.

В тот вечер он, сглотнув, нервно провёл по всклоченным волосам и хрипло произнёс:

— Мне нужно успокоительное.

Это был первый и последний раз, когда Аластор Грюм признал свою проблему.

_____________

— Это не паранойя, дедушка, — качнув головой, нахмурился Аластор. — Тебе надо переехать, и лучше бы поторопиться.

Мастерс Грюм, потерявший годом ранее свою горячо любимую супругу и оттого сильно сдавший, только отмахнулся:

— А!

— У меня есть все основания полагать, что Малфой попытается достать меня через тебя.

— Пусть попробует!

— Дедушка, — терпеливо продолжил Аластор. — Всё серьёзно.

Старик только фыркнул и похромал прочь — в горячо любимую библиотеку-гостиную, где проводил последние годы пенсии.

Аластор в сказки не верил. Взвинченная нервами интуиция подсказывала, что Мастерс Грюм ошибался. Так и оказалось. То была последняя их встреча. В следующий раз Аластор прибыл к семейному поместью уже на вызов — ровно через неделю.

Над домом из тёмного туфа в черноте летней ночи висела зелёная светящаяся змея. Тогда магический мир в лице команды авроров, возглавляемых Аластором Грюмом, впервые увидел Морсмордре.

Мастерс Грюм оказался слишком стар, чтобы спастись, хотя раскуроченные интерьеры старого дома явились свидетелями произошедшей бойни. Половина гостиной оказалась выжжена, а стена между коридором и библиотекой снесена. Часть стеллажей сложились друг на друга. Пол центрального прохода утопал в невысохшей крови вперемешку с разорванными частями человеческого тела. И только в самом конце, пришитый к гобелену висел труп Мастерса Грюма. Последнее слово старик сказал.

_____________

Время шло, и Аластор становится всё жёстче, а упрямство его — всё яростнее. В Министерстве им были довольны и после отставки Робардса повысили. Теперь, когда Аврорат был в полном его распоряжении, Аластор Грюм пребывал в полной уверенности, что удача вернулась на его сторону.

Отношения с Клариссой медленно, но верно ухудшались, хотя Аластор и искренне старался сдерживаться дома. Потому что не то чтобы она была ему совсем безразлична — Клара была его самым близким другом, семьёй. Она видела его молодым, видела всяким и всё равно оставалась рядом, а преданность Аластор ценил больше всего остального.

Задав бешеный темп, он поставил на уши весь Аврорат, заставив всех работать с утра до ночи. Первым же шагом на посту главы он сделал то, о чём мечтал с первого же убийства Чака Джонса — допросил всех сотрудников с применением Веритасерума, не забыв и себя.

Авроры злились, перемывали ему косточки, поносили, но продолжали работать — благодаря методам Аластора показатели раскрываемости медленно росли, а сам он никогда не отказывался от работы, выступая в первых рядах всех рейдов. В одну ночь он даже потерял глаз, не сумев увернуться от режущего проклятья.

Аластор Грюм держал Аврорат в ежовых рукавицах. Неистовое пламя неудовлетворённости результатом гнало его вперёд.

И чем ярче сияла его фигура, тем жёстче становились действия группы Малфоя. Вернее, как-бы-Малфоя, ведь доказать его причастность Аластору так и не удавалось.

Точно так же, как не решался и Малфой выступить против него открыто.

Может быть, боялся получить в грудь Аваду Кедавру — Аластор никогда взгляда не опускал и не миндальничал, а потеряв один глаз, и вовсе с цепи сорвался. Теперь у него было оправдание: зрение хуже, обзор меньше. Второго шанса могло не быть.

Одноглазая гончая Аврората не боялась ни врагов, ни закона.

_____________

Пятнадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года Аластор Грюм впервые в жизни опаздывал — накануне Кларисса сдала экзамен на знание законов и уговорила его отпраздновать событие бутылочкой вина в одном из маггловских ресторанов Лондона. Вечер прошёл на удивление слишком хорошо и, желая продлить установившееся внезапно перемирие, они ещё несколько часов после гуляли по ночным улочкам, разговаривая обо всякой ерунде и строя планы на будущее.

Наскоро собравшись, он выскочил из дома с влажными взлохмаченными полотенцем волосами, в расстёгнутом сером пиджаке и кожаной сумкой со сломанным замком, из которой торчали наспех запихнутые бумажки с записями.

Только ступив из пламени камина в Министерство, Аластор сразу почувствовал, что что-то неладно.

В воздухе витал страх и напряжение. Перешёптывания, взгляды; Аластор не мог точно определить, что было не так, но что-то случилось.

Ожидая самого худшего, он не заметил, как дошёл до Аврората. У дверей отдела столпились люди. Стоило им его завидеть, как шум постепенно начал стихать.

Выцепив у широких двустворчатых деревянных дверей младшего брата погибшего аврора Джонса — Эрика, он приглушённым голосом спросил, склонив голову к уху того:

— Что произошло? Откуда толпа?

Яркие зелёные глаза аврора были полны потерянности.

— По большей части родственники, сэр. Тех, кто… — в тон ему ответил Эрик Джонс и запнулся. — Вам надо видеть, сэр.

И, когда Аластор уже опустил ладонь на латунную ручку, сказал:

— Официального заявления пока не было, но слухами полнится уже всё Министерство. Если мы хотим замолчать… надо поторопиться.

Завуалированность фраз и тона не пугали — только раздражали неопределённостью и предопределённостью ждущего за дверью кошмара.

В по обыкновению оживлённом и наполненном людьми величественно оформленном холле Аврората было пусто и пахло гарью и сгоревшим мясом. Достав волшебную палочку, Аластор медленно, слушая скрип паркета под ногами, прошёл вдоль по коридору, двигаясь на запах. Шум за дверьми снаружи по мере удаления вглубь отдела стихал.

Остановившись перед дверью в общий зал, в котором проводилась львиная доля собраний и из-под дверей которой тянуло холодным воздухом вперемешку с мерзкой вонью, Аластор что было сил сжал волшебную палочку пальцами и толкнул дверь носком ботинка. Та со скрипом отворилась.

Посередине, в центре узорчатого паркетного рисунка сброшенными в кучу лежала груда обугленных человеческих тел. От запаха и вида желудок скрутило спазмом. Зажав пальцами нос, Аластор подошёл ближе и замер, заметив на одном из тел знакомый перстень Патрика Келли, который то и дело мелькал у него перед глазами во время рейдов, немало выводя из себя.

И чем внимательнее Аластор вглядывался в трупы, тем больше знакомых вещиц и черт узнавал.

В ту ночь в собственных домах были заживо сожжены контролируемым адским пламенем весь штат Аврората. В живых остались только несколько секретарей, архивариус и они с Эриком Джонсом — чисто по случайности. Их просто не смогли найти.

Выйдя из-за дверей Аврората, Аластор прокашлялся и спокойно произнёс:

— Прошу всех заинтересованных лиц пройти в малый круглый зал для официального объявления! Не толпитесь, господа, занимайте места и ждите. Министерству нужно подготовить официальное объявление.

Стоило толпе перед дверьми Аврората рассосаться, как Аластор произнёс, повернувшись к Эрику:

— Код один-ноль на всех, кто зайдёт в малый зал. Я к министру, а потом в Отдел тайн.

В течение нескольких часов следующего дня сгоревшие заживо авроры исчезли из воспоминаний всех сотрудников Министерства, а для близких просто перестали существовать. Руины их домов были укрыты мощными вечными дезиллюминационными чарами, чтобы через несколько лет после быть уничтоженными безвозвратно.

Отдел тайн пополнился ещё одним сокрытым в истории событием, а исполнители преступления — семейной байкой, рассказывать которую можно только шёпотом и в окружении вековых стен поместий.

Аврорат продолжил создавать видимость работы ещё некоторое время, прежде чем закрыться под предлогом нехватки кадров, распределив обязанности по другим отделам.

_____________

— Мне угрожают, Ал, — всхлипнув, произнесла Джулия, сидя на их с Клариссой кухне и обнимая руками беременный живот. — Среди невыразимцев неспокойно, у нас очень много выходцев из старых семей. После того происшествия… ну, знаешь… иногда шутят нехорошо.

Хмурясь, Аластор стоял у окна и сжимал пальцами подоконник.

— Многие знают, что отцом ребёнка был Гарри, — прошептала Джулия. — Не знаю, что мне делать.

— Гарри Томсон, — пояснил для Клариссы Аластор. — Магглорождённый аврор, новый набор, пришёл после твоего увольнения.

— Он тоже?.. — спросила Кларисса.

— Да.

На кухне повисла тяжёлая тишина.

Кларисса, даже не глядя на Аластора, предложила:

— Вряд ли тебе небезопасно жить дома одной, но всё же… если хочешь, можешь пожить у нас, пока твои родители не вернутся из отпуска. На первом этаже есть гостевая спальня.

— Ты такая добрая, — всхлипнула Джулия и разрыдалась.

Аластор не слушал разговор женщин далее. Он почти не спал вот уже несколько месяцев как, нервы его ощущались натянутой проволокой под напряжением, тело под конец дня охватывал тремор. Мысли не давали покоя.

Запертый внутри собственного дома, Аластор метался тигром в клетке. Вина давила на горло. Он облажался настолько сильно, что чувствовал себя смешанным с дерьмом ничтожеством. Аластор даже не хотел реванша — он вообще сомневался, что имеет на него право.

Вековой змей поднял голову и сказал «я здесь власть», пожрав то, что строили маги нескольких последних поколений.

И восстановить это казалось непосильной задачей.

_____________

Стоя перед столом министра, Аластор битый час пытался убедить того, что допрашивать всех сотрудников Министерства с веритасерумом на предмет сопричастности к группам с экстремистскими убеждениями — неизбежное зло.

Что доверять не стоило никому, даже самым преданным Министерству — невыразимцам.

— Зараза проникла слишком глубоко, необходимо принять меры и выкорчевать все ростки, — говорил он.

— Как? Как ты предлагаешь? Убить всех несогласных? Это — твоё решение?

— Они же убивают. Они убили всех авроров.

— Они не только убивают, Аластор, — поморщившись, ответил министр. — Поэтому зараза и проникла, что для нас это работа, для них — жизнь. И пока мы спим, они — живут. Это их мир, Аластор.

Министр сказал то, что Аластор и сам, скрепя сердцем, признавал. Но его одного было мало для того, чтобы исправить ситуацию.

Лишившись авроров, магическая Великобритания стала чуть менее безопасным местом для жизни. Далеко не все удовлетворились объяснением Министерства о нехватке кадров, но других разъяснений не последовало, и постепенно люди приспособились. Некоторые особенно тревожные магглорождённые начали перебираться в маггловский Лондон — подальше от разборок магов. А среди чистокровных волшебников в течение года воскресла практика объединения в группы по Обетам — так объединившиеся семьи договаривались защищать друг друга при необходимости. Исчезнувшей века назад средневековой традиции для воскрешения понадобилось чуть больше года.

Аластор Грюм, лишившись работы и дела, заперся в поместье деда и пил, периодически вымещая скапливавшуюся ярость на библиотечных стеллажах.

Кларисса смотрела на его падение сквозь пальцы, но не ложилась с ним в постель уже несколько месяцев.

Только Джулия, родившая и продолжившая с ними жить с согласия Клариссы, раз за разом пыталась до него достучаться. И временами у неё даже получалось. Увещеваниями и разговорами она успокаивала его и укладывала спать. Чёрт знает, зачем ей было это нужно — Аластору было всё равно.

Ему давно было слишком на многое наплевать.

О чём в один поздний вечер в порыве и высказала ему Кларисса, спустившаяся в погреб раньше, чем то сделала Джулия:

— Ты слабак, Аластор, просто слабак! Сидишь здесь и пьёшь, как трус, пока Абраксас празднует победу! Ему даже не нужно тебя убивать — ты хуже трупа! Ты хоть немного был опечален тем, что из-за твоего чувства собственного величия погибло столько преданных тебе людей? Ты хоть что-то вообще чувствуешь?

Аластор слушал её вопли вперемешку со слезами и жмурил уставшие глаза. Зрение от алкоголя было мутным.

Нет, он не чувствовал, и в этом была его проблема. Он не умел сопереживать. Умел злиться, рыть носом землю, гнать добычу, уничтожать.

— Знаешь, почему тебя покинула удача, Аластор? — кричала сквозь слёзы Кларисса. — Потому что ты всегда говорил, что не склонен делать то, что бессмысленно! А чем занимался ты в итоге? Борьбой с ветряными мельницами! Надо было заключать с Малфоем сделку, он — не ты, он чувствует людей и смог бы заглушить шторм до его возникновения! Есть среди чистокровных магов люди и похуже Малфоя, и когда придут они!.. Ты просто не представляешь, Аластор!..

Что-то в тоне — не в словах — Клариссы цепануло больной разум Аластора, и он произнёс:

— Это тебе твоя семейка подсказала?

— Что? — ошарашенно выдохнула Кларисса.

— Может быть, это всё и вовсе был план? Втереться в доверие, подсказать правильное решение, а что? Разумно.

— Кретин! Что ты несёшь, послушай себя! В кого ты превратился?!

— А когда ты стала защищать Малфоя?!

— Я не защищаю! Я просто, в отличие от тебя, не слепая! И вижу, что вы тащите наш мир во тьму!

— Я никого никуда не тащу, Клара, я на дне! — рявкнул Аластор. — Разве ты не видишь?

Отшатнувшись, Кларисса сглотнула.

— И ты не думаешь о том, что надо что-то менять?

— А зачем?

— Ради нас.

Аластор посмотрел на Клариссу, задумавшись. Она верила в него всегда, до самого последнего момента находясь рядом. Зачем?

— Что ты делаешь рядом со мной? — спросил он её искренне.

Ответа Кларисса не нашла.

Развернувшись, она покинула погреб, оставив Аластора напиваться дальше.

_____________

Ровно через два года после расформирования Аврората Аластор Грюм был приглашён к министру — было решено всё-таки создать отряд по подобию аврорской группы оперативного реагирования из десятка человек и руководителя: для охраны непосредственно самого Министерства и связанных с ним структур.

Потому что даже если маги и научились снова решать свои проблемы сами, то вот бюрократической государственной системе это было не под силу.

И хотя Аластор и привёл себя перед встречей в порядок, по лицу министра читалось: довольным увиденным он не был. Однако другой кандидатуры на роль руководителя отряда министерских гончих он всё равно не видел. К сожалению, всё, что у Министерства осталось — это пропитая одноглазая гончая.

Глубоко задумавшийся, Аластор аппарировал в магический Кардифф, чтобы вернуться вечером домой и обнаружить в холле поместья Клариссу без сознания и исчезнувшую вместе с младенцем Джулию.

То был единственный раз, когда Аластор почувствовал забытый из глубокого детства пронизывающий до костей ужас. Даже обнаруженный слабый пульс не помог успокоиться.

Схватив Клариссу на руки, он аппарировал в приёмное отделение больницы святого Мунго. Целителям потребовалось совсем немного времени, чтобы выяснить, что женщину отравили.

Сидя напротив палаты, в которой решалась судьба Клары, Аластор беззвучно плакал, закрыв лицо руками. Он не испытывал страха так давно, что даже не знал, что способен на это. Не ощущал сердца, пока в этот вечер оно не заболело комком нервов в груди. Мир рушился, жизнь уходила из-под ног, но Кларисса всегда была рядом, всегда была его константой.

Когда спустя несколько часов из палаты вышел целитель и сказал:

— Истощена, но выживет, — Аластор был настолько опустошён, что смог только кивнуть в ответ и заснуть тут же, на жёстких деревянных скамейках.

_____________

Смотря на бледную кожу, почти сливающуюся с белыми больничными простынями, Аластор думал о том, что больше никогда и никому не сможет доверять. Джулия была его другом с первого курса: с ней он делил школьные учебники, тыквенный пирог на Хэллоуин, мысли. Она пришла к ним в дом и попросила помощи, и была принята с добротой и гостеприимством.

Ладно бы он — для Аластора время было не самое простое, — но что сделала ей Кларисса?

Добрая и нежная Кларисса Кэрроу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, стоило ей приоткрыть глаза.

Кларисса улыбнулась:

— Ужасно.

— Я сожалею, — не зная, что ещё сказать, произнёс Аластор.

— Не ты меня отравил, — ответила она.

Аластор пожал плечами. Но он довёл их до настоящей точки.

Вероятно, она была права: он делал то, что делать было бессмысленно. Опьянился и возомнил себя богом, решил, что способен справиться с чем бы то ни было. Не жалел ни себя, ни ресурсов. Чего он добивался? Хотел изменить веками складывавшееся общество? Или завидовал тому, что не мог в него вписаться и потому стремился разрушить?

— Целитель сказал, что я беременна, — произнесла Кларисса, и это ввергло Аластора в шок.

— Мы не…

— Было, — оборвала его Кларисса. — Просто это было ужасно грязно, ты был пьян… Я была в истерике, много наговорила. Я стёрла тебе с утра память. Прости.

— Чёрт.

— Да.

Она смотрела на него в тишине палаты, Аластор буравил пустым взглядом пол. Что он мог дать ребёнку? Из-за него Клариссу чуть не убили и могли убить ещё десятки раз в будущем.

Аластор не знал себя.

Ужас, который он испытал накануне, заставил его задуматься о том, что, вероятно, не такой уж он бесчувственный психопат, каким считал себя раньше. Но Кларисса заслуживала мужа, который бы её любил, а не пытался разглядеть свою любовь сквозь налёт опасений и тревог.

Однако ребёнок уже был.

Аластор нахмурился:

— Мы могли бы…

— Мы не будем, — снова прочитав его мысли, сказала Кларисса. — Не пойми неправильно, Аластор, но я хочу уехать. Я понятия не имею, почему, но очень люблю тебя. Но этого мало. Пока ты ведёшь свою войну, я просто хочу жить. Теперь, когда у меня будет малыш… ему тоже нужно будет жить, Аластор.

Он молчал, и Кларисса тихо взмолилась:

— Не заставляй меня остаться, пожалуйста.

Аластор знал, что попроси он — она бы осталась. Это же была Кларисса. Она никогда не была способна отказать ему. И сутки назад он бы настоял. Потому что мог.

Теперь же он прочистил горло и выдавил то, что должно:

— Я помогу тебе переехать.

— Я попрошу брата, — сказала Кларисса и, встретившись с его глазами, пояснила: — Грядут тёмные времена и, чтобы защитить малыша, я пойду на примирение с семьёй. Мне нужна их защита.

— Мне жаль, что подвёл тебя, — признался Аластор. — Вас.

Кларисса улыбнулась:

— Сделай мне милость, проживи жизнь так, чтобы малыш мог гордиться таким отцом.

Аластор несмело улыбнулся в ответ и сжал её ладонь.

_____________

Отряд вновь собранных авроров при Министерстве начал свою работу.

Аластор больше не рвался в бой бешеным псом. Вечером он уходил после работы минута в минуту по окончании рабочего дня, а по выходным посещал театры и музеи. Преследовать Джулию лично он не стал, передав информацию о покушении на убийство в Министерство.

Постепенно отряд под его руководством расширялся и полнился кадрами, и через несколько лет работа его устаканилась настолько, что было принято решение восстановить деятельность Аврората.

Теперь, делая что-то, Аластор продумывал всё на несколько шагов вперёд и в нескольких вариантах, стараясь перестраховаться, насколько это было возможно. Осторожность Аластора Грюма теперь граничила с паранойей. Но правда была в том, что однажды он уже видел, как всё летело к чертям, и чертовски опасался повторения.

В этот раз он собирался всё сделать правильно — как его когда-то учил покойный дед.

В один из зимних дней, столкнувшись в переулке магического Глазго с двумя мальчишками-отморозками, Аластор едва не лишился жизни. Не заметив вспышки из-за скрывавшей потерянный глаз чёрной повязки, он упал от оглушающего и ударился виском о поребрик. На следующий день был выходной — суббота.

Одевшись и причесавшись, Аластор аппарировал в Кардифф, прямо к той самой лавке с тёмномагическими штучками и продавцом-призраком.

Призрак, словно не отдавая себе отчёт в том, сколько времени успело утечь, лаконично осведомился:

— Что-то насмотрели?

Аластор выдохнул пар и, подойдя к витрине, тыкнул на то, что заметил ещё при первом визите много лет назад:

— Глаз, пожалуйста.

Призрак с поверхностным любопытством склонил голову:

— Для его изготовления использовали человеческие кости, сэр.

Отвечая, Аластор не колебался:

— Я похож на человека, которому есть до этого дело?