Чудо (джен)

Звонкую морозную тишину нарушил ветер: запутался в заснеженных еловых лапах, застучал заледеневшими ветками лиственниц, прошуршал в густых кронах сосен.

В логове под буреломом кто-то глубоко вздохнул, вкусно, от души зевнул и затрещал косточками, видимо, потягиваясь.

Через минуту у входа в логово показалась круглая голова, янтарные глаза зажмурились от сверкающего под солнцем снега, длинные белые усы смешно встопорщились. Ещё раз со вкусом зевнув, на свет выбрался даже не тигр — годовалый тигрёнок.

Под мягкими лапами чуть слышно скрипнул снег. Тигрёнок забавно мурлыкнул, прыгнул навстречу матери: он проголодался, а у неё в пасти было восхитительно ароматное свежее мясо!

После плотного завтрака тигрёнок деловито зашагал вслед за матерью учиться дальше своей тигриной науке: узнавать тайгу и её обитателей, разбирать следы на снегу и распознавать приносимые ветром запахи, выбирать и скрадывать жертву, защищать добычу. Хотя... Ну кто в своём уме посягнёт на собственность владыки леса?

Как и всем подросткам, тигрёнку скоро наскучило наблюдать и повторять за тигрицей, и он начал отвлекаться. Под гладкой шкурой кипела молодая энергия, требовавшая выхода, и он то и дело прыгал с тропинки в кусты, увязая по брюхо в снегу, гневно рычал на трескучих сорок, однажды попробовал было поймать зайца, но куда там, беляк так стремительно прыснул по насту, что не тяжёлому тигру гоняться за ним, проваливаясь на каждом шагу в сугробы.

В очередной раз прыгнув в кусты, тигрёнок вдруг замер: на белом снегу слабо шевелилось нечто маленькое чёрно-красное. Тигрёнок осторожно подошёл ближе. Снегирь, бессильно хлопая одним крылышком и подволакивая другое, явно повреждённое, попытался взлететь и замер, обречённо глядя на приближавшегося зверя. Вот и всё, пришёл конец птичьей жизни.

Но тигрёнок вовсе не собирался убивать несчастного снегиря. Шумно обнюхав раненую птичку, он вдруг улёгся на снегу, осторожно переставляя толстые лапы, чтобы ненароком не придавить пичугу, и свирепо зарычал на подошедшую тигрицу. Та удивлённо попятились — столько гнева и яростного предостережения услышала в голосе сына. Однако, решив, что он наконец научился защищать добычу, пусть и такую пустяковую, как эта мелкая птица, тигрица одобрительно мурлыкнула и отправилась дальше по своим делам, оставив сына в покое.

Тигрёнок басовито замурлыкал, словно рассказывал снегирю какую-то историю, а тот, зарывшись в густую шерсть на груди зверя, быстро согрелся и почувствовал себя в безопасности, почему-то уверившись, что страшная полосатая кошка не причинит ему вреда.

Тигрёнок был в том возрасте, когда подростки отчаянно нуждаются в обществе. Это потом он вырастет и станет тигром-одиночкой, как и все его сородичи, а пока, за неимением братьев-сестер и невозможностью достаточно времени проводить с постепенно охладевающей к своему чаду и вечно занятой поисками пищи матерью, тигрёнок нашёл себе товарища в лице покалеченного снегиря. А тому вдвойне повезло: густая шкура кошки служила прекрасной грелкой, а грозный рык отпугивал лисиц и прочую хищную мелочь, которая с удовольствием подзакусила бы птицей. И даже когда снегирь окончательно выздоровел и снова стал летать, их странная дружба не закончилась: снегирь часто прилетал к полосатому приятелю, прыгал над ним по заснеженным веткам, а тигрёнок довольно жмурился от снежной пыли, запорошившей глаза.

Но однажды красногрудая птичка не прилетела. Тигрёнок долго жалобно порыкивал — звал приятеля, однако так и не дождался.

Пришло и ушло короткое лето, снова зашумели метели, затрещал мороз. Тигрёнок вырос в сильного молодого тигра. Он давно уже расстался с матерью, отыскал и освоил собственные охотничьи угодья, но по-прежнему часто приходил на то место, где когда-то нашёл своего пернатого друга, словно верил, надеялся и ждал, что тот вернётся к нему.

И однажды это произошло: с разлапистой ёлки на морду тигру вдруг упала горсть снега. Фыркнув, зверь посмотрел вверх и разразился радостным мурлыканьем: на ветке, с любопытством поглядывая на него чёрными блестящими бусинками глаз, удобно устроился красногрудый снегирь, а немного выше него робко смотрела на тигра невзрачная самочка — снегирь обзавёлся семьёй.

И было просто чудо, что и птица, и зверь до сих пор помнили друг друга и свою странную дружбу. Хотя... Зачем нужна вселенная, в которой нет чуда?