Глубина страха  (джен)

Дом Макса был специально оборудован для проведения репетиций. Группа собиралась здесь трижды-четырежды в неделю, оттачивая мастерство игры, доводя до идеала звучание создаваемых композиций, сотворяя фантастический мир музыки. Максимилиан, жизнерадостный, импульсивный, энергичный, как живописный образец оксюморона, гордо носил прозвище «Минор». Он не прочь был пошутить, хотя с его подвешенного языка чаще слетали довольно ощутимые своей колкостью остроты. Но при этом Макс всегда умудрялся оставаться в центре внимания, собирая вокруг себя шумные компании, несмотря на свой, подобный жгучим шпицрутенам, юмор.

Дотошный меломан или любознательный «пленник» Интернета мог прочитать о группе, участником коей являлся Максимилиан, пролистав несколько веб-страниц глобальной сети, следующее:

«Группа «Перстень Тота», получившая название от одноименного мистического рассказа сэра Артура Конан Дойла, появилась в 2006 году в городе Красноярске.

Состав:

Евгений Джинн — вокал, гитара

Артур Ярл — скрипка, бас-гитара

Макс Минор — клавишные, программирование, аранжировка

Эдвард Темный Эльф — ударные, флейта

<Тор — лирика>

Примечательно, что со времени своего образования состав группы не изменялся; только в 2007 году к музыкантам примкнул загадочный персонаж — Тор, являющийся автором лирики. Коллектив никогда не ограничивался жанровыми рамками, пробуя себя во всевозможных направлениях, из-за чего зачастую лишался старых поклонников, но зато приобретал новых. Хотя истинные ценители творчества музыкантов оставались верны «Перстню…», постоянно удивлявшему публику новым звучанием, стилем, тематикой текстов и имиджем. Сейчас группа изыщет в одном из направлений «темной» музыки — darkwave…» и прочее.

Макс повернул ключ в замке и с силою — от души — толкнул дверь, которая послушно растворилась, гостеприимно обнажая нутро жилья.

─ Залетай! ─ бросил Максимилиан Джинну, приехавшему вместе с товарищем на репетицию. Мужчины вошли внутрь, и Макс затворил радушно распахнутые двери.

─ Ребята подгребут ближе к 11.

─ Хорошо. Я тогда выпью кофе.

Джинн направился на кухню.

─ Мгаха, ─ промычал Макс ему вдогонку. ─ Я пока настрою аппаратуру.

На плите засипел чайник, и Джинн заварил в чашке быстрорастворимый кофе. Парень любил пить кофе «по-чилийски» ─ с черным перцем. Из-за толщи стен послышался шум шагов и голоса.

─ Эй, Джинн! ─ позвал Макс. ─ Артур и Темный прибыли!

Артур был самым старшим и самым серьезным в команде. К его советам прислушивались безоговорочно, так как доводы этого человека, весомые и мудрые, разбивали в прах любую попытку поспорить с ними. Артура уважали, почитая его за старшего брата и наставника. Кроме того, он был мастером импровизации и виртуозным скрипачом.

Высокий и статный Темный Эльф обладал рассудительностью, пытливым умом, в котором роились неординарные мысли, и титанической выдержкой. Его слабостью были книги, от которых он практически зависел, как от наркотика. Свое прозвище он получил не только из-за своего внешнего сходства с представителями бессмертной расы — высокий рост, красивое лицо с бирюзовыми глазами, светлые длинные волосы, но и за свое имя: Эдвард О. Ладов. Аббревиатурой — ЭОЛ. Как у Толкина — Эол Темный Эльф. К тому же он появился на свет в Корнуолле, поскольку мать его была англичанкой. А как утверждал Профессор, эльфы сохранились только в Англии, сокрывшись от взоров людских. После смерти матери Эдвард, еще мальчиком, уехал с отцом в Россию, где и обрел себя в качестве музыканта. Крупица волшебства в рациональной среде.

Друзья Темного Эльфа лаконично кликали — Темный. Так короче.

Комната, наделенная исключительными акустическими свойствами, превратилась в храм консонанса. Совершенный организм благозвучия: его дыхание — скрипичные трели, его кровь — гитарные рифы, сердцебиение — дробь барабанов, его слезы — капли нот клавесина, и душа — это неповторимый выразительный голос… Музыканты полностью растворились в этом бестелесном организме. Они были им!..

Пока не принялись работать над «Глубиной страха». И все будто бы идеально: музыка насыщенна и стройна. Ни фальши, ни диссонанса, ни технических ошибок. Но чувствовалась некая дисгармония, которая нарушала весь образ, слагаемый из сочетаний звуков.

─ Стоп! ─ прервал игру Артур. ─ Это не то! Что-то не ладится.

Он отложил инструмент и присел в кресло, задумчиво потирая рукой подбородок. Все равно, что размышляющий монарх!

─ И? ─ вопросили остальные. Скрипач отвечал, обращаясь к Джинну:

─ Ты не обижайся. Но… я думаю, дело в тебе.

─ В смысле? ─ не понял парень.

─ Голос твой не подходит к этой песне, вот что! Расходится с музыкой, с самим текстом… Я не имею ввиду, что ты не попадаешь в ноты или что твой вокал слаб. Здесь дело в понимании смысла песни в целом. Мне кажется, ты ее не прочувствовал…

─ Ты прав. Сам понимаю это.

Джинн дернул струну своей электрогитары, и она тоскливо зашлась в жалобном фальцете…

─ А пусть Тор исполнит ее, ─ предложил Темный Эльф. ─ Это же ее стихи. Вы же знаете, она живет тем, о чем пишет! Да и голос у нее неплохой. Она-то уж точно прочувствует собственное детище.

Артур и Джинн переглянулись. Идея была великолепной.

─ Только… ─ засомневался вокалист, ─ текст написан от лица мужчины…

Макс Минор захохотал:

─ Ой, да ладно! Тор хлебом не корми, дай только мужиком побыть!

Он развязно обхватил Джинна одной рукой за плечи, а другой легонько ткнул его кулаком в локоть.

─ Да ну тебя! Дурак, ─ отпихнул его парень, щедро одарив подзатыльником. Детям лишь бы подурачиться…

─ Вообще-то я подразумевал, что у Тор… А… какой у нее тембр голоса?

─ Эх, ты! А еще друг! ─ пристыдил Джинна Эдвард. ─ Между прочим, у Тор прекрасное бархатное контральто.

─ А постарается, споет и басом, ─ и Макс понизил голос настолько, насколько позволяли ему его связки.

Звонко хлопнув себя ладонями по коленям, Артур поднялся с кресла.

─ Решение принято! ─ он строго оглядел товарищей. ─ Единогласно.

На сегодня репетиция была окончена. Артур, страстный любитель мотоциклов, оседлал серебристый байк, прихватив заодно противника всякого рода техники Темного Эльфа. Ну не плестись же ему через полгорода пешком!

─ Тебя отвезти? ─ остановил Макс уходившего Джинна.

─ Спасибо. Я пройдусь. Хочу прогуляться.

─ Как знаешь, ─ пожал плечами Максимилиан.

Так смиренно и благостно! Легкие наполнялись сочным ароматом свежескошенной травы и тягучим благоуханием черемухи. Сахарные лепестки, источая медовый яд, впрыскивали эфирную смерть с ослабшее тело пустоты, так долго томившей натуру в тягостном плену. Поветрие безжизненности отступало, корчась в последних муках. Его временную могилу украсят цветы — до первых заморозков осени…

От упоительной цветочной сладости кружилась голова. Парень не спеша брел по парку, непривычно безлюдному в этот день. Он никуда не торопился, никуда не медлил. Просто наслаждался вольным одиночеством… В груди разливалась услада удовлетворения — после соприкосновения с дарами божественной Каллиопы. Музыка всегда была существом его, его сутью. Его эйфорией… Тот, кот творит, ведает, что такое блаженство…

Среди аборигенов сибирского дендроса непризнанными изгоями выглядели экзотические пальмы. Совсем как люди: безумцы, чуждые здравомыслящим; реалисты, потешающиеся над фантазерами-романтиками… На зиму их, пальмы, конечно, спрячут в оранжереях. А пока — пусть создают иллюзию тропиков, жарких, но — сухих.

Восхитительная прелесть одиночества, уютный плен собственных переживаний и радостей! Так дивно побродить в тиши, один на один с собой, отгородившись ото всех.

Вокруг не было никого, ни одного человека. Ни одной живой души. Кроме…

Джинн остановился. Чары пленительного блаженства рассеялись, как смытый приливом песчаный замок. Парень развернулся и ускорил шаг. Бежать нельзя! Нельзя и бояться, или, по крайней мере, выдавать свой испуг. Иначе они почуют… Но волнительный трепет все сильнее захлестывал начинающий паниковать разум, и Джинн стал терять самообладание.

«Тише!» ─ процедил сквозь зубы молодой человек, стараясь успокоиться и восстановить над собой контроль. Он стоял посреди тенистой аллеи, изредка бросая, оборачиваясь, опасливый взгляд назад, туда, где по-хозяйски расположилась, лениво распластавшись на тротуаре, компания бездомных дворняг. Один из псов спал, вытянувшись под жарким солнцем, другой безуспешно пытался вычесать блох так рьяно, что клочья сваленной шерсти опадали с его загривка, точно семена с поседевшего одуванчика. Остальные двое, занятые друг другом, напоминали борцов, мерящихся силой. Они совершенно не обращали внимания на человека, с опаской поглядывавшего на них, и казались вполне безобидными.

Джинн вспомнил слова Тор:

«У зверя есть душа… Животные способны понимать нас, и мы можем общаться с ними. Тебе нужно объясниться с ними. Просто поговорить».

«А, может, она права?» ─ подумал молодой человек.

─ Что ж, я тебе доверяю! ─ убежденно заключил Джинн и решительно направился к четвероногому квартету.

Беззаботный шелест юной листвы отдавался в распаленном страхом сознании парня жутким шипением. Джинну виделись сотни горящих злобой кровожадных глаз, вперенных в него, голодных и жаждущих плоти. С каждым новым шагом пыл его остывал, он приближался все медленнее и медленнее. А собаки — проявляли лишь небрежное безразличие.

Снова удушающее оцепенение. С трудом перебарывая бесконтрольный ужас, молодой человек двигался вперед. Кровь стучала в висках. Парню чудилось, будто он оглох, а вместо мозга черепную коробку наполняет вата… Он уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки…

Спавший пес вздрогнул, проснувшись от животного испуга: кто-то коснулся его спины. Джинн отпрянул. В ту же секунду зверь зашелся в неистовом свирепом лае, и этот лай, как ток по электроцепи, передал лютую ярость другим собакам. Оскалившись, псы окружили парня…

Сердце сжалось в трепыхающийся комок…

Кинувшись на молодого человека, взбешенный зверь повалил его наземь, ища зубами горло жертвы. Прочие собаки только бегали окрест и до звона в ушах рявкали, будто фанаты боев без правил. Джинну подумалось: он обречен. В голову пришла несуразная нелепица: ему не страшно. Боятся — псы.

Позади послышалось грозное глухое рычание. Конец… Но собаки вдруг отступили, мигом притихнув, опустив морды, словно им стало стыдно. Джинн мгновенно вскочил на ноги и, остерегаясь нападения со спины, развернулся к источнику чудовищного повелительного рычания. Это была Тор…

─ Ты чуть не убила меня!

Молодой человек имел кошмарный вид: жалким отрепьем висела разорванная в лоскуты футболка, изодранные ссадинами локти кровоточили, все его тело нервно содрогалось, грудь вздымалась под глубоким дыханием, будто парень долгое время пробыл под водой и теперь алчно глотал воздух. Воплощением безотчетного страха предстал Джинн перед девушкой. В нем пробудились эмоции после столкновения с клыкастой фобией: он был взвинчен, сорвавшийся на любимого друга.

─ Это по твоей милости эти бешеные твари едва не расчленили меня! ─ кричал Джинн, набрасываясь на девушку, словно он сам был бешеным псом.

Не возражая, Тор не защищалась, снося стойко жар обвинений, которые серным дождем падали в душу девушки, обжигая ее болезненными словами. Не возражала, потому что понимала: в произошедшем была ее вина, ведь Джинн по ее наущению решил попытаться избавиться от врожденной кинофобии. И хотя нападки друга терзали крошками битого стекла сердце Тор, она не проронила ни слова в свое оправдание. Девушка взглядом просила прощения. Но ведь и Джинн совершил ошибку. Она устремилась поддержать парня, чтобы помочь добраться до дому, но он грубо оттолкнул ее.

─ Оставь меня! ─ выпалил Джинн.

Тор повиновалась, вымолвив только, подчеркнуто-ровно, как терпеливый учитель:

─ К ним нельзя подходить со спины…

И ушла.

Бессознательный аффект постепенно истлевал, как угли потушенного костра. Парень остыл, к нему вернулась способность мыслить трезво. И тут его обдало укоряющей волной — это возроптала совесть. Он напрасно обидел лучшего друга!

«Что я наговорил ей?!»

Сердце его упало, раздавленное тяжким грузом вины. Парень бросился догнать Тор, но девушка уже исчезла, и куда направилась, Джинн не уследил.

─ Прости меня! ─ воскликнул отчаянно молодой человек. Его слова подхватило эхо-пересмешник, растворив их в пустоте и не доставив весточку адресату.

Джинн еще раз огляделся

Безрезультатно и, уронив голову на грудь, в печали побрел, куда глядели глаза и влекли ноги…

─ Подонок! ─ с ненавистью прошептал парень, кляня сам себя. Четыре пары собачьих глаз сочувственно проводили его извиняющимися взорами…

Прочь! Прочь из этого средоточия серых безликих масс! Словно гонимая настигающим невидимым преследователем, Тор торопилась — прочь из города. Было душно. По пятам, ступая бесшумно, кралось опустошение, не покидавшее девушку после ссоры с другом и неотступно следовавшее рядом, запуская холодные когтистые пальцы в ее сердце, омываемое кровавыми слезами. Внутри распространялся вакуум…

Неразумно было самонадеянно поощрять другого испытывать недоказанную теорию, не проверенную на себе. После приключившейся с Джинном беды в сознании девушки прочно засела мысль, казавшаяся теперь аксиомой: страх неистребим! И многолик… А мы перед ним ничтожны и беспомощны! Любые предмет, тварь или явление могут вызвать у нас необъяснимый ужас, заставляя склоняться перед собой, как рабов перед жестоким господином, и корни такого ужаса тщательно спрятаны от нас в зыбкой почве сущности человеческой. И для каждого человека Страх, гениальный актер, подбирает, скрывая несуществующее лицо, новую подходящую маску, которая ввергает беззащитную душу в стылые оковы ледяного кошмара.

К Тор Он являлся в образе головокружительной недосягаемости и смотрел на нее снизу вверх, пресмыкаясь и жаля исподтишка, как хитрая гадина. Его раздвоенный язык мелькал, дразня и насмехаясь, мол, ты возвышаешься надо Мной, но ведь Я не боюсь тебя, а ты Меня — да!

Акрофобия была не единственным страхом девушки. Помимо высоты, она боялась людей. Только этот страх был совсем иного свойства, поскольку его источник вызывал у Тор не панику, а лишь отвращение. Поэтому в шумных и многочисленных компаниях ей становилось неуютно, и она возводила психологический барьер, стараясь укрыться от излишнего к себе внимания. Большинство людей обладает качествами мерзкими: высокомерие, нахальство, себялюбие, гордыня, лизоблюдство, лживость… Разве этого мало, чтобы начать их сторониться? Конечно, попадаются и исключения, которые подобны одиноким кораблям, затерявшимся в громадном бурлящем океане — толпе. А многие из этих диковинных судов уже покоятся в его толщах, растеряв в беспросветных пучинах бесценные сокровища — добродетели, высокие и благородные черты.

Девушка также боялась себя, потому как тоже была человеком. Она страшилась обнаружить в себе те качества, которые ненавидела в окружающих, и если таковое случалось, Тор проклинала себя, упиваясь до безумия моральным мазохизмом. И еще — ее пугала обреченность быть особой женского пола…

Женщины — прекрасный пол, мужчины — сильный? Чепуха! Возможно, когда-то это утверждение и было справедливо, теперь же — нет ни мужчин, ни женщин, а только особи неопределенного пола, даже не андрогины. Почему-то они ассоциировались у Тор с бесформенным овсяным киселем, противным и склизким — ни жидким, ни твердым. Средний род, играющий в разнополых существ. Женщины подражают мужчинам, соперничая с ними, и это представляет собой весьма скверный цирк, поскольку такие самоуверенные дамы не обладают ни уравновешенностью, ни выдержкой, и натурой остаются женщинами. Мужчины же, напротив, изнежились и обабились, лишившись достоинств, некогда приписываемых их полу, во многом ему и присущих. И дело не в физическом превосходстве, а в душевной красоте или же уродстве. Иной раз слабый телом, имеющий нежные черты поступает справедливо и доблестно — и его высмеивают. Зато восхваляют браваду и насилие «настоящего» мужика, на поверку оказывающегося бесчестным трепачом и сплетником. Бабой!

Истина открывается в поступках…

Красным вином закат искрился на линии горизонта. Почва под ногами чудилась хлипкой. Снова находясь у самого края бездны, Тор заглядывала в ее недра. Пропасть шептала, ласково призывая ее к себе. В глазах побелело, закружилась голова, и девушка поспешила отойти назад. Внезапно Тор пошатнулась и с протяжным стоном упала на колени; тело ее непроизвольно согнулось пополам, зайдясь в тянущей мучительной судороге. С усилием девушка подавила крик боли, сжав в кулаках лиловую от закатных лучей траву. Она чувствовала, как под лопатками расползается кожа, точно лопнувшая ветхая ткань, и в образующихся трещинах шевелится нечто чужеродное…