Доктор Клаус (джен)

Шелдон Ли Купер никогда не был фанатом празднования Рождества. Как и любого, собственно говоря, религиозного события. В первые четыре года жизни он радовался подаркам под елью (потом мысль, что на ёлке могут остаться живые насекомые, доставляла ему почти физический дискомфорт! О, знал бы он, как однажды Пенни с Леонардом принесли на роскошной ели настоящую, а вовсе не галлюциногенную белку — давно б избавился от привычки Эми тащить в дом срубленное дерево!), хоть ему и не составляло труда заранее отыскать, куда те спрятали родители в их небольшом доме, и даже отличить от подарков брату и сестре. Но было что-то приятное в том, чтобы пошуршать с любовью упакованной мамуленькой бумагой. Да и бабуля, как правило, прятала свои подарки куда как лучше... А потом Шелли понял, что рыться в чужих вещах невежливо. Ну или попросту ему попалось на глаза в её доме то, о предназначении чего не хотел знать даже пытливый ум юного исследователя. Ладно, хлыст — они в Техасе, но странная вибрирующая маленькая скалка оказалась чересчур.

Позднее же, когда Санта не вернул ему дедушку, Шелдон окончательно обиделся на этот праздник (на самом деле, просто утратил все иллюзии — никакого старика-волшебника в реальной жизни нет. Есть только грандиозный обман лживых продажников!) и терпел его только ради мамуленьки. Долго терпел, что и семья, и городок на неделю точно погружаются в праздничное безумие. Эльфы, олени и старикашка в красном! Из хорошего был только гоголь-моголь в бабулином исполнении, прекрасные пряные печеньки в фирменном исполнении, и возможность, наконец, получить нечто, что давно хотел, но финансы родителей были крепко ограничены. И даже гению Шелдону не удавалось убедить их в покупке. Побочными эффектами был запах ели, усиливающаяся мамулина религиозность и служба в церкви.

Впрочем, поупражняться в словесности с пастором — это не всегда плохо. И его предшественник, и пастор Джефф, хоть и безнадёжно верующие, но люди не сильно глупые. Поэтому было интересно. А главное, там были зрители — вся остальная паства, а это значит, что шоу было втройне интереснее.

Рождество дома вовсе не было таким плохим. Отец был дома и даже готовил мясо. Футбол в праздники почти не показывали, так что, пока тот не пробовал вытащить их на катания (как опасно!) или припрячь Шелдона к срубу ёлки в специально отведённом месте, всё было неплохо. Правда, порой отвертеться у него не получалось. Как и от украшения древа.

Само по себе это бессмысленное занятие обретало смысл в контексте порадовать мамуленьку. Беда в том, что у Шелли знатно свербило всё внутри, когда он видел, в каком хаотичном порядке вывешивает игрушки его семья. Разве можно на одну ветку вешать ковбоя и индейца? Они же будут враждовать!

Многим позднее, на учебе в Калифорнии, хоть и ни за что не признается, но он скучал по тем дням, когда "терпел" всё это рождественское безумие. По дням, когда отец был жив, а мама практически светилась (здесь бугагашенька про мадам Кюри) от счастья, принося им радость. Когда Мисси вовсю писала красочные письма Санту Клаусу и залипала на особо симпатичных эльфов в кино, хорошо, не оленей. Когда Джорджи украшал снежинками свои плакаты с Led Zeppelin, Black Sabbath, Iron Maiden и прочих лохматых рокеров, которых Шелдон недолюбливал только потому, что те мели своими шевелюрами неопрятными всюду. Негигиенично! Это он тогда ещё о панках не знал, м-да...

Именно в те годы, когда возвращаться домой на праздники через половину страны было очень дорого и хлопотно — ведь он несовершеннолетний, значит, за ним нужно было приехать кому-то из взрослых, в нём и зародилась лёгкая грусть. Но вовсе не по отсутствию дурацких украшений в комнате — при желании Шелдон мог даже вырезать идеальные с геометрической точки зрения снежинки, но такового, естественно, не было. Он скучал по семье.

Ни за какие бабулины печеньки бы не признался, но обрадовался едва ли не сильнее, чем редкому комиксу, когда на второй год обучения внезапно на пороге нарисовался Джорджи... Прилетел за ним, чтоб порадовать маму. Разумеется, не ради самого Шелдона, хотя теперь, став старше и создав с Эми идеальную по уровню Айкью ячейку общества, уже не был так уверен — что только ради мамы. Вообще, в детстве и юности он часто мысленно роптал, что ему досталась такая обычная семья — заурядные, не блещущие интеллектом. Однако вот уже в возрасте, который его отец так и не перешагнул, понимал, что при всех очевидных плюсах семьи Хофстедтер (которых не понимал Леонард, во глупенький!), не променял бы даже местами очень вонючего и грубого Джорджи.

Поэтому в дальнейшем он не будет столь активно вредничать, претерпевая насаждаемый друзьями праздник. Леонард хочет ёлку — ладно. Шелдон прочтёт лекцию, а потом даже закупит шары с нобелевскими лауреатами и супергероями. Поучаствует в их рождественском веселье (Радж, куда ты, ты же индус!) и споёт гимн, просто потому, что помнит всё! Ещё и много занимательных фактов приведет. Ну и гоголь-моголь у Леонарда сносный, да.

И да, он долго будет сопротивляться социальному обычаю дарить и получать подарки, но в конце концов сдастся. Потому что страх не отдариться, что ценность подарка будет неравнозначна и это приведёт к конфликту, сдался при испытанных несколько раз эмоциях истинного счастья. Например, когда Пенни подарила ему салфетку с ДНК Леонарда Нимоя или когда Эми добыла у бабуленьки рецепт... Это было приятно, да. И да, доктору Куперу тоже было приятно смотреть за тем, как преображается лицо Эми, когда он подарил ей ту девчачью диадему. Ему вообще нравилось радовать жену. Так что обычай дарить подарки не всегда плох.

Что до друзей — он и так дарит им своё общество, разве нет? Ну, ладно... Со временем доктор Купер приноровился и им угадывать с подарками. Всё-таки те с ним уже очень давно. Как верные Робины выслушивают и поддерживают затеи. Ну а Пенни — Чудо-женщина, да.

Когда Шелдон станет отцом, падёт ещё одна брешь в его обороне от этого вашего религиозно-коммерческого праздника. Да, он смирился с тем, что Эми не просто украшает их дом к Рождеству (ладно, нет ничего плохого в огоньках, а елку он по своему вкусу наряжал... Целых три четверти веток! По договору о совместном проживании пункту 67, подпункту 1), но и, когда появился Леонард, приглашает для него ряженого актёра... Проще говоря, Санту. Путем дополнительного соглашения они сошлись на том, что их ребёнок должен сам догадаться, что никакого Клауса нет и в помине и всё это большой обман от маркетологов. Шелдон при этом помогать ему не должен.

Доктор Купер согласился. Это справедливо. Пусть доходит своим разумом, как дошёл он. Лишь надеялся, что его отпрыску не придётся при этом пережить тоже, что и Шелдону, когда он узнал, что волшебник не умеет воскрешать мёртвых. Что Лео сможет как можно дольше прожить без потерь.

Ну и Эми была счастлива, делая сказку из обмана, да. Но, как он понял, в её семье Рождества нормального и не было никогда. Нормального в представлении мамули самого Шелли. Лишать её этого удовольствия после нескольких часов раздумий он не стал... Вот и вышло, что с двухлетнего возраста к Лео приходил наёмный Санта.

Доктор Купер ведь тоже получал удовольствие, экзаменуя его на знание гимнов и историй. Пару раз его послали по не очень печатному адресу и хотели кинуть с заказом, но обаяние Эми и хрустящая банкнота решили дело. Пока всё было неплохо, однако в Сочельник, когда Лео было пять, всё решительно пошло не по плану.

Некоторые люди совершенно невыносимы и подводят заказчиков в самый последний момент. Увы, они не в Японии, где точность — дело чести. Уговорено было на семь вечера. Время было полдевятого, а горе-актёра не было. Мистера Ланди на того нет! Шелдон ощущал, что начинает негодовать. Эми раз за разом набирала номер, но безрезультатно — в мессенджере оставалась лишь одинокая галка.

— Я обязательно оставлю жалобу в это агентство! — прошипел доктор Купер.

— Это не агентство, — закатила глаза женушка. — В этом году наше привычное агентство обанкротилось.

— И ты не сказала мне?! — брови доктора Купера взметнулись. — Мы ведь должны были провести конкурсный отбор на наше новое агентство!

— Я решила тебя не отвлекать такой мелочью. Отзывы на этого актёра были хорошие. Не знаю... Может, что-то случилось, — нахмурилась Эми.

— Да, олени попали в метель! И на сани упала ель — бугагашенька! — возвёл очи к потолку Купер. — Что ж, если ты допустила такое, то надо либо сказать Леонарду правду, либо найти нового Санту!

— Где мы найдём его вечером Сочельника? — Жена угрожающе упёрла руки в бока. — Отменять нельзя! Наш сын ждёт. Ты хочешь сам разочаровать его, пожалуйста, но позволь заметить, что детские травмы запоминаются на всю жизнь!

— Точно нельзя найти? — согласившись с аргументами, немного надуто поинтересовался Шелли.

— Нельзя... Но выход есть! — глаза у Эми разожглись каким-то нехорошим огоньком. За эти годы доктор Купер поднаторел в чтении лиц, поэтому нервно сглотнул слюну. Что эта женщина задумала?

— Какой? — теряя терпение, проронил он.

— У тебя есть бордовый халат. Я налеплю на него синтепон из подушки, снежинки. Колпак у нас есть. Борода подойдет твоя, с последнего Комик-кона, где ты произвел фурор Гендальфом, посох оттуда же, немного украсим — и вуаля!

— Я не одену этот тихий ужас! — от представившейся ему картины полёта фантазии женушки Шелдон аж чуть не присел.

— Я одену! — рыкнула Эми.

— Ладно... — фыркнул доктор Купер. — Я помогу тебе со снежинками. — Напомни, почему мы не можем пригласить на эту роль кого-то из наших друзей?

— Хофстедтеры уехали в горы, Радж нашёл себе очередную великую любовь, а Воловицы укатили на рождественскую вечеринку от фармкомпании.

— Берт? — немного покопался в памяти Купер.

— Даже не думай! — пригрозила Эми. — Я не хочу, чтоб мой сын обзавёлся недержанием мочи!

— Ладно, — снова неохотно кивнул Шелдон, признавая, что бас геолога даст фору даже гроул-металлисту. Предлагать же остальные варианты не стал. Несложно было догадаться, что Эми их отметет, а Уилл Уитон опять проигноирует его приглашение. К слову, список врагов следовало обновить. — Жаль, из Леонарда вышел бы отличный олень... — он снова поймал взгляд женушки — тяжелый, это даже он разобрал, потому послушно пошёл за фольгой, подушками, клеевым пистолетом и халатом.

* * *

Рукоделие у них вышло сносным. Мамуля с бабуленькой бы гордились... Другое дело, что на Эми этот костюм смотрелся... ужасно. Санта Клаус-трансгендер — это, конечно, очень ЛГБТ-френдли, но у доктора Купера задёргался глаз.

— Раздевайся, — коротко скомандовал он жене.

— О, ты хочешь поиграть! — жена тут же зарделась... — Шелдон, я не знала, что у тебя такие фантази... Давай поиграем ночью! Я буду очень нехорошим Сантой!

— Фу! — ужаснулся Купер, до которого не сразу, но дошло. Он вообще, по словам Пенни, был умничкой и почти эволюционировал из робота в человека Хотя, на взгляд самого Шелдона, подобное было бы деградацией! Как хорошо, что та женщина нередко ошибается. — Эми, я имел ввиду, что я сам поздравлю нашего сына!

— Хочешь сказать, я выгляжу ужасно? — начала свирепеть жена.

— Ты же знаешь, что я не умею лгать, — предчувствуя беду, отозвался Купер. В дальнейшем его огрели мешком подарков (Насилие не выход, Эми!), произнесли пару гневных отповедей... Каким-то чудом (чудес не бывает, но сегодня Шелдон признал, что везение существует!) ему удалось погасить конфликт, заверив жену, что ему просто хочется поздравить сына, ну и он в старшей школе имел успех в театральном кружке.

На самом деле, ему просто не хотелось тратиться на психотерапевтов, однако и допускать детской травмы — тоже! Единственное, он совершенно не заметил как торжествующее замерцали глаза Эми.

* * *

На самом деле Леонард Купер давно осознал, что Санты не существует. Но ему нравилась рождественская суета, сам ритуал подарков, радость мамы и закатывание глаз папы, как и сами подарки, поэтому он молчал.

Когда же сегодня к нему с произнесённым знакомым голосом: "Хоу-хоу, отворите", явился отчаянно подмерзающий... Отец, обряженный в облепленный ватой и блестками халат, он едва сдержал удивление. Ведь всем известно, что доктор Купер не очень любит этот праздник и, вообще, является убеждённым атеистом!

Но никак разоблачать эту роскошную бороду, почти натуральную, не то что кристально белый образ традиционного Санты, пока не стал... Когда ещё Лео увидит старательно говорящего стихами и поющего папу, а? Вообще, на Комик-кон и Хэллоуин, но тут-то Рождественская тематика! И тот отчаянно отыгрывал роль.

Леонард подыграл, получил подарки и удовольствие (отец ради него так разошёлся! И даже краем уха заметил, что мама сделала много фото и видео — это контент точно разорвёт все семейные чаты и чаты друзей!), а уже потом, на прощание, хитро улыбаясь и слаживая для сглаживания ситуации, сложил ладонь в вулканском приветствии и заявил:

— Живите долго и процветайте, доктор Санта!

Отец так ничего и допёр, но потом остаток дня весьма довольным был, аж лучился от собственной ловкости. Зато мама осознала, уличила момент и взлохматила ему волосы, кратко поинтересовавшись:

— И давно ты догадался?

— На прошлое Рождество. Настоящий Санта вряд ли подарил бы мне наборы юного биолога, химика и физика!

— Но мы же и коньки тебе подарили тоже! — изумилась мамуля.

— Да, но я наборы не заказывал настоящему Санте!

— То есть то письмо, что ты отдал нам...

— Настоящее я запустил навстречу ветру в первый снегопад, — Леонард чуть улыбнулся. — Ладно, мама, спасибо... Мне нравится праздник, что вы делаете.

— Папе пока не скажем! — тихонько охнула мама. — Он старался...

— Разумеется, — покивал Леонард. Он уже решил, что расскажет тому сам накануне следующего Рождества, используя двадцать три аргумента, касательно массовой культуры... — но я бы на него и в костюме Гринча посмотрел?

— Гринча? Он же похитил Рождество? Разве ты не любишь Рождество? — папа появился на горизонте очень не вовремя.

— Люблю, но и Гринч в глубине души хороший же! — нашёлся Лео.

— А, ну... У него есть стиль. Можно! — покивал отец и, насвистывая какую-то, подозрительно похожую на саундтрек из фильма мелодию, самодовольно удалился. Они с мамой переглянулись.

— Вообще-то, — та несколько покраснела. — Тебе не стоит переживать, что Рождество исчезнет из нашего дома и папа-Гринч победит.

— Я и не переживал, ведь папа спорит, а потом всё равно идёт на уступки, заключая допсоглашения, — пожал плечами, припоминая все случаи, когда у них в доме шелестела бумага и кипели умы.

— Я не это имела в виду. Наш договор о Санте до достижения тобой семи лет. Но я, пожалуй, расскажу тебе один секрет...

— Какой? — привстал на цыпочки Леонард.

— У тебя будет сестрёнка, — улыбнулась, мама, заставляя обратить внимание, что свитеров с оленями и елками в её гардеробе стало ещё больше.

— Ура! — искренне ответил Леонард, обнимая маму... Не сказал он ей только, что ура это касалось по большей части тому умозаключению, где внимание отца по воспитанию гениев рассеется! Не ему одному теперь отдуваться за "будущее этой сумасшедшей планеты". Такой уж у него папа, доктор Клаус, нобелевский лауреат. Ну и мама, но папа — это разговор отдельный. Ни у кого такого нет. Хотя... теперь будет. И это однозначно положительная новость. Скоро родится человек, который с точностью поймёт каково ему. Интересно, если будет точно девочка, то папа назовёт её Мари в честь мадам Кюри или Мэри в честь бабуленьки? Или Констанция в честь прабабуленьки? Или это будет Пенни?! Интересная загадка...