Джинни Уизли и Крампус (гет)

Джинни снилась Тайная комната. Она видела свое чуть размытое отражение в воде, разлитой на каменных плитах. За спиной угадывался высокий темный силуэт Тома Риддла. Но все ее внимание было приковано к исполинской статуе: ее рот медленно открывался, давая дорогу василиску. Джинни слышала, как трется его твердая чешуя о камни. Вот уже из проема появляется смертоносная голова... Джинни попыталась убежать, отвернуться или хотя бы зажмуриться, но тщетно: тело не слушалось. Гигантский змей меж тем приближался, его морда была все ближе… Глаза, только не смотреть ему в глаза!

Джинни проснулась с ощущением ужаса, который затапливал все ее существо. Она знала: что-то произошло, и это что-то было плохим, очень плохим. Она перевернулась на бок и посмотрела в окно своей комнаты: светало, день обещал быть пасмурным, небо заволокли тучи. Страх проходил, но внутреннее беспокойство только крепло.

После того, как пять лет назад она попала под чары Тома Риддла из дневника, ей иногда снились Тайная комната и василиск. Джинни никому и никогда не рассказывала об этих снах, но они неизменно приходили в те же ночи, когда Гарри просыпался от боли в шраме и кричал… Возможно, она тоже была как-то связана с Тем-кого-нельзя называть, и это пугало. К счастью, Джинни не могла ощущать эмоции Темного Лорда так же ярко, как Гарри, она лишь чувствовала приближение грядущей беды. Порой Джини жалела, что даже эта связь, непрошенный подарок Тома, настолько бесполезна — ведь если бы не Гарри, её отца уже не было бы в живых. Гарри… может, это с ним приключилась беда, и Тот-кого-нельзя-называть празднует?

С тихим вздохом Джинни села на кровати и спустила на пол босые ноги. Она точно больше не заснет, а крутиться в кровати и ждать, пока все в Норе проснутся, не хотелось. Она нашарила под кроватью тапочки, накинула халат и, стараясь не шуметь, спустилась вниз. На всякий случай она посмотрела на часы, стоявшие в углу гостиной, однако с момента падения Министерства Магии все стрелки стояли на делении «в смертельной опасности».

За завтраком Джинни была как на иголках и еле дождалась Эррола с очередным номером «Ежедневного пророка». Пролистав страницы, она с облегчением убедилась, что там не было ни одной заметки, в которой упоминались бы Гарри, Рон или Гермиона. Значит, дело не в них, произошло что-то другое. Джинни даже написала Луне и попросила ее выяснить у отца, редактора «Придиры», не произошло ли в последнее время чего-либо необычного, о чем мог умолчать «Пророк». Луна ответила, что за последние сутки случилось несколько нападений нарглов на одиноких путников в горах и что планеты никак не проведут парад, поскольку Сатурн поссорился с Ураном и не желает стоять рядом с ним. Джинни поблагодарила за информацию и успокоилась.

Впервые за все эти годы Джинни не хотелось ехать в Хогвартс. Старый замок казался ей безрадостным и потускневшим, словно по нему прошелся дементор и забрал все яркие цвета. Теперь место директора занимал Снейп, еще более мрачный и угрюмый, чем раньше. Новые преподаватели — брат и сестра Кэрроу — тоже предпочитали черный. Алекто была невысокой и худой, с птичьим лицом и длинным носом, ее черные волосы были неизменно убраны в тугой пучок. Амикус же походил на льва: он был высокий, крепкий, с курчавой шевелюрой. Ученики Хогвартса отнеслись к ним настороженно: ходили слухи, что Амикус и Алекто — Пожиратели смерти и верные последователи Того-кого-нельзя-называть. Однако кем бы они ни были, преподаватели из них вышли посредственные. На уроках маггловедения Алекто просто лила грязь на магглов. Она даже повесила на стены своего класса плакаты, изображавшие простецов как уродов с огромными животами, горбатой спиной или проплешиной на голове. Но первоначальное чувство возмущения и отвращения вскоре сменилось скукой. Алекто была как заезженная пластинка, с ней даже не хотелось спорить. На ее парах ученики обычно клевали носом, делали уроки по другим предметам или играли в слова. В эссе по маггловедению было достаточно к месту или не к месту вставлять: «Магглы такие ужасные!», «Магглы — глупые гуси», «Ох уж эти магглы», «Магглы? О, нет!» — и «удовлетворительно», а то и «выше ожидаемого» было в кармане. Даже магглокровки не чурались этого метода и получали хорошие оценки.

Амикус же чем-то отдаленно напоминал Локонса. Он явно любил производить впечатление и выделываться. Он притащил в свой кабинет скелеты разных тварей, темные гримуары, которые рычали и норовили тяпнуть за палец, если к ним приблизиться, колбы с гомункулами разной степени отвратности. Наверняка он умело пользовался всякими страшными заклинаниями, которые применяют только Пожиратели смерти: ударить, разрезать, связать, запытать, убить… Но школьный курс ему давался явно хуже. Он искренне не понимал, зачем использовать сложные заклинания, вроде вызова роя ос или создания грозового шторма, с заковыристыми формулами и необычными движениями палочкой, если гораздо эффективнее было бы просто сбить противника с ног или вырубить заклинанием. Во время урока Амикус нередко зачитывал параграфы прямо из учебника, иногда он мог замолчать посреди объяснения и начать задумчиво скрести затылок палочкой, вновь и вновь перечитывая строчки, в которых сам разбирался не лучше учеников. И хотя вид у него был в этот момент презабавный, смеяться было нельзя: Амикус обладал обидчивым нравом и оставлял провинившихся учеников на отработку. Девочки отправлялись к Филчу драить коридоры Хогвартса без магии или к Алекто — писать скучные эссе о бездарных магглах. Мальчиков же Амикус заставлял проходить полосу препятствий, которую сооружал по выходным на поле для квиддича. Полосу нельзя было пройти, не вывалявшись хорошенько в грязи, да и Амикус шагал сзади и насылал жалящие проклятия, раны от которых гноились и долго не проходили.

Как-то раз Джинни из любопытства сходила посмотреть на такую полосу. Она спряталась на одной из трибун и наблюдала в бинокль. Полоса выглядела как обычный набор упражнений, который используют спортсмены для развития мускулатуры и выносливости. Но когда наказанные — два гриффиндорца, два хаффлпафца и рейвенкловец со второго курса — приступили к выполнению, она поняла разницу. Беговая дорожка была в лужах, и студенты быстро облились водой, вместо канатов Амикус развесил ветки дьявольских силков, которые пытались удушить тех, кто по ним карабкался. По другую сторону деревянного препятствия, через которое надо было перелезть, Кэрроу наколдовал грязное озерцо глубиной где-то по колено. Амикус с гордым видом шагал за своими подопечными, громко комментировал их неудачи и время от времени посылал в них жалящие заклинания, чтобы, как он выразился, «подбодрить их». С первого ряда за наказанием наблюдали слизеринцы-пятикурсники. Они не скрывали своего злорадства и тоже комментировали происходящее:

— Не знал, что Лонгботтом может ползать, как змея. Может, возьмем его на наш факультет питомцем?

— Он ползает, как питон, который только что сожрал кабана. Мы его не прокормим.

Амикус даже не пытался осадить их. Наоборот, заметив, что старшие ребята тормозят, чтобы помочь второкурснику, он бросил в них огненным заклинанием, которое опалило всех пятерых.

— Эй, не помогать! Минус десять баллов с каждого из ваших факультетов. Здесь каждый за себя, уяснили? А теперь вперед!

Джинни стало противно наблюдать за этим, и она ушла, исподтишка кинув в слизеринцев летучемышиным сглазом.

Кроме того, Кэрроу следили за дисциплиной вне занятий. Внешний вид учеников должен был быть безупречным. Форменную мантию нужно было носить всегда, даже на выходных. Никаких сбившихся галстуков, расстегнутых пуговиц, торчащих из-под джемпера рубашек. Никаких шумных игр, даже во дворе. Нельзя было собираться большими компаниями, громко разговаривать или смеяться, сплошные нельзя, нельзя, нельзя… За каждое замечание таяли баллы в песочных часах, назначались отработки, делались выговоры. Находиться в Хогвартсе стало неприятно, скучно, мучительно. Когда-то вся школа объединилась против Амбридж. Теперь же постепенно рос градус недовольства обоими Кэрроу: отдельные голоса, пока тихие, начинали роптать. Появились первые навозные бомбы, и зачинщиков, несмотря на то, как рвал и метал Амикус, не нашли, а наказать всех разом не позволила Макгонагалл…

Джинни чувствовала, как им всем не хватает Гарри. Он бы точно не стал мириться с произволом Кэрроу. И еще Гермионы. Она бы придумала что-нибудь остроумное, нашла какой-нибудь выход. И, конечно, Рона. Хотя Рона не надо, он несдержанный и первым полез бы на рожон. Джинни вздохнула. Это был первый год ее учебы в Хогвартсе, да и вообще в жизни, когда она была без семьи. Никого из Уизли не было в школе, и Джинни поначалу испытывала странное чувство уязвимости, словно раньше она подсознательно знала, что Фред, Джордж или Рон всегда прикроют ее и не дадут в обиду. Но она была не одна, с ней был весь Гриффиндор. И Луна, которая по количеству мозгошмыгов могла безошибочно определить, в каком настроении Амикус. И Невилл, который в отсутствие Гарри занял его место защитника слабых. И Ханна, и Эрни, и все остальные. В целом жизнь была сносной, ведь могло быть гораздо хуже.

На смену тягучему сентябрю, который, казалось, никогда не закончится, пришел октябрь. Стало холоднее, однако месяц листопада оказался более щедрым на солнечные дни, чем его брат. По нежно-голубому небу лениво плыли облака, деревья стояли в рыжих шубах и разбрасывали желтые, оранжевые и красные листья, словно расщедрившиеся богачи — золото.

Однако внутри Хогвартса царила лютая стужа. На Снейпа было неприятно смотреть, он стал бледен как мертвец, под его черными глазами залегли тени. Былая стремительная походка сменилась неспешной, а его и до этого скупые жесты стали еще более редкими и резкими. Джинни иногда казалось, что так мог бы двигаться подчиненный чужой воле инфери или большая ожившая кукла. По ее спине всегда пробегал холодок, когда она видела нового директора, и поэтому она старалась поменьше на него смотреть. Ходили слухи, что он впал в немилость Того-кого-нельзя-называть.

Кэрроу же явно осваивались в школе и позволяли себе все больше. Алекто, по примеру брата, начала наказывать студентов магией, и раны от режущего заклинания за невыученный урок или невыполненное задание скоро стали печальной обыденностью. Амикус же предпочитал отыгрываться на мальчиках. Его полосы препятствий становились все сложнее и все унизительнее. Кроме того, теперь он открыто звал желающих посмотреть на зрелище, и слизеринцы ходили туда почти полным составом. Они отпускали мерзкие шуточки, делали ставки на победителя, им даже не возбранялось вмешиваться в прохождение — заклинанием они могли перерезать канат, дать подножку, убрать ступеньку. Наказанные падали, ударялись — и в них сыпался град болезненных чар, успевай уворачиваться. Парни возвращались в гостиную грязные, вымотанные и злые. Девочки организовали что-то вроде пункта первой помощи: помогали залечить раны, проносили в гостиную еду из Большого зала и устраивали чаепития, подкладывали открытки с надписями «Ты молодчина!» или «Хогвартс тобой гордится!». Снаружи грело ласковое осеннее солнце, но внутри росло негодование, которое дошло до точки кипения, когда в число наказанных на ЗОТИ попала Луна.

В тот день она действительно была более рассеянна, чем обычно — если такое вообще возможно. Когда она пришла в кабинет маггловедения, у нее были влажные волосы, из которых торчали листья и травинки пожухлой травы.

— Луна, что с тобой? — спросила Джинни, едва подруга села рядом с ней за парту.

— Сегодня был рассвет прыгучих луковиц, — ответила Луна, словно это было само собой разумеющееся объяснение. — Я не могла его пропустить.

— О чем ты говоришь?

— Сегодня на рассвете прыгучие луковицы ушли спать на зиму, — торжественно произнесла она. — Каждый год они выходят в поля и прыгают под лучами восходящего солнца. Прыжками они выдалбливают себе ямки, в которых будут спать до весны, так что прыгают они на совесть, чтобы ямка получилась большой и глубокой. Я прыгала вместе с ними, иначе они решили бы, что я чужачка, и затаились. На самом деле, я хотела проверить одну гипотезу для «Придиры». Говорят, что эти луковицы поют, когда уходят на зимовку и когда пробуждаются по весне. Весной я об этом еще не знала, так что сейчас мне обязательно нужно было их послушать…

— И как?

— Знаешь, поют, — довольно улыбнулась Луна. — Правда, тихо-тихо. Для человеческого уха их пение больше напоминает едва различимый писк, но если лечь на землю и хорошенько прислушаться…

— Встать, класс! — В кабинет вошла Алекто. Скривив губы, она оглядела студентов. Наконец ее взгляд остановился на Луне.

— Мисс Лавгуд, что это за вид?

— Простите, мисс, — безмятежно ответила Луна.

— Вы выглядите не как ученица престижного учебного заведения, а как какая-то дикарка! Немедленно выйдите и не смейте возвращаться ко мне на урок, пока не приведете себя в порядок. Если вы не уложитесь за четверть часа, я поставлю вам Тролля.

— Да, мисс, — ответила Луна и вышла из класса. Джинни с волнением отсчитывала четверть часа, двадцать минут, полчаса… Однако Луна так и не вернулась до конца урока. На трансфигурации, которая шла следующей, она была уже аккуратно причесана, ее мантия была надета ровно, а все пуговицы — застегнуты.

— Где ты была? — накинулась на подругу Джинни. — Алекто пришла в ярость и сняла с вашего факультета двадцать баллов!

— Я переоделась, как она мне сказала. А потом по дороге в класс я заметила карликового пушистика, он потерял своего хозяина и плакал. Я сразу вспомнила, что это пушистик Стюарта Гринвича, он первогодка, ужасно скучает по дому, и потеря пушистика разбила бы ему сердце. Мне ничего не оставалось, как поймать зверька и вернуть его в спальню Рейвенкло. Видела бы ты, с какой радостью он обнюхал одеяло Стюарта и бросился в свое убежище под подушкой — только кисточка на хвосте мелькнула.

— Почему ты не вернулась на урок после этого?

— Видишь ли, пушистик доверился мне не сразу, так что мне пришлось ловить его по всему этажу. И тогда меня заметил Амикус Кэрроу, так что мне пришлось ускориться. Но едва я поймала пушистика, как меня поймал Амикус. Он подумал, что я бегала от него, снял баллы и назначил отработку на квиддичном поле.

Джинни фыркнула, а потом до нее дошло:

— Какую отработку назначил тебе Амикус?

— Как всем. Полосу препятствий в субботу.

Казалось, весь Хогвартс (ну, почти весь, за исключением змеиного факультета) встал на сторону Луны. Джинни сообщила Макгонагалл, рейвенкловцы подключили Флитвика. За Луну готова была заступиться даже профессор Спраут.

— Амикус, мы терпели то, как вы обращаетесь с мальчиками, хотя ваше наказание и выходит за рамки допустимого. Но Луна — девочка. Она физически слабее! — горячо выступала профессор Макгонагалл.

— Пусть она публично извинится перед вашей сестрой, напишет четыре, пять эссе по маггловедению! Отдраит без магии все котлы у Слагхорна, — предложил Флитвик.

— Это будет очень строгое наказание, — тут же встрял декан Слизерина, — я прослежу!

— Хорошо, — нехотя, словно делая своим более старшим коллегам одолжение, произнес Амикус.

И Луна извинилась. Она не хотела этого делать, и ее убеждали и Джинни, и Парвати, и Невилл, и Ханна, и все остальные. Флитвик пообещал, что проведет с ней два часа дополнительных индивидуальных занятий, а Спраут — что подарит горшочек с зубастой геранью. И на следующий день в Большом зале, как только обед подошел к концу, профессор Макгонагалл поднялась на стоявшую перед преподавательским столом кафедру.

— Уважаемые студенты, прошу вас не расходиться, — объявила она строгим голосом. — Вчера произошел один неприятный инцидент. И, надеюсь, он будет исчерпан в ближайшее время. Мисс Лавгуд, ваш выход.

Луна, непривычно бледная, вышла вперед, повернулась лицом к студентам и заговорила:

— Вчера я проявила неуважение по отношению к профессору Кэрроу. — Луна обернулась и посмотрела на Алекто. — Я понимаю, что это было неправильно, хотя я не хотела ничего плохого, просто пушистик… — Она сбилась и остановилась, глянула мельком на ладонь, где чернилами был записан текст. — Я приношу извинения за свое поведение, неподобающее ученице Хогвартса. Я обещаю, что постараюсь исправиться и быть более прилежной на уроках профессора Кэрроу и на всех остальных уроках тоже…

Луна замолчала и снова нервно оглянулась на преподавателей. Кто-то за слизеринским столом рассмеялся, но смех тут же замолк в наступившей тишине.

— Я принимаю ваши извинения, мисс Лавгуд, — сказала Алекто, не вставая со своего места. — Мой брат будет ждать вас на отработку. Надеюсь, это научит вас тому, как важно следовать школьным правилам.

Тишина тут же сменилась возмущенным ропотом.

— Вы же обещали! — воскликнули и профессора, и студенты. Кэрроу упрямо стояли на своем. Молчала лишь Луна. Улыбаясь чему-то своему, она спустилась с кафедры и как ни в чем не бывало вернулась на свое место за столом Рейвенкло.

К выходным вся школа была буквально наэлектризована. Стычки между слизенринцами и учениками других факультетов участились. Преподаватели единым фронтом выступали против Кэрроу, Амикус в ответ обещал устроить зрелище и привести полюбоваться Лестрейнджей. В итоге пришлось вмешаться Снейпу. Он взял обещание с педагогов оставить Амикуса в покое, а с Амикуса — устроить самую простую из возможных полосу препятствий для Луны.

Развязка наступила в субботу. На квиддичный стадион пришла половина Хогвартса: преподаватели и ученики. Полоса препятствий была обычной: не легкой, но и не самой сложной, вполне по силам среднестатистическому мальчишке. Многие открыто болели за Луну и выкрикивали слова поддержки остальным участникам наказания. Слизеринцы же пытались незаметно колдовать, чтобы свалить всех участников в лужу, но как только это заметили остальные, на трибунах началась настоящая куча-мала. Кто-то дрался, кто-то пытался заклинанием испортить прохождение Луне и остальным, кто-то, наоборот, посылал заклятия в помощь, несколько исподтишка отправленных чар попали в Амикуса, который озверел и принялся беспорядочно слать жалящие в толпу. О ребятах на полосе препятствий забыли, и они спокойно добрались до финиша и ждали, когда все успокоятся и их наконец отпустят. Снейп и Слагхорн с большим трудом навели порядок на стадионе, но с того самого дня стало очевидно, что в Хогвартсе началась война. С одной стороны были слизеринцы и Кэрроу, с другой — все остальные, и только директор Снейп и декан Слагхорн пытались сохранять нейтралитет.

Давно копившаяся неприязнь между факультетами вылилась в противостояние. Теперь стало опасно ходить по школе в одиночестве, можно было попасть под град заклинаний. Ученики Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа принимали чары, тычки и измывательства с гордостью и молча, ученики Слизерина сразу бежали ябедничать Кэрроу. Амикус, для которого полоса препятствий потеряла былую привлекательность, теперь просто собирал провинившихся мальчиков после уроков и порол — магические плети оставляли на их спинах глубокие раны, иногда до мяса. Девушек же Алекто заставляла писать строчки кровавыми перьями. На все возмущения преподавателей ответ был один: «Не нравится — на наше место придут Лестрейнджи». Ученики в ответ писали на стенах замка обидные прозвища Кэрроу, колдовали болота и бурелом у их кабинетов, подкидывали слизеринцам новейшие разработки братьев Уизли и с интересом следили, как они превращаются в лягушек, покрываются перьями или чихают без остановки.

Джинни сидела на уроке ЗОТИ и делала вид, что пишет. Обычно она садилась в середине класса, но сегодня заняла заднюю парту. На ее коленях лежала коробка с корнуолльскими пикси. В руке она сжимала флакон с экспериментальным спреем. Магические создания были и так менее восприимчивы к магии волшебников, но если побрызгать на них этим спреем, разработанным близнецами Уизли, то их вообще невозможно будет заколдовать в ближайшие полчаса. Амикус по своему обыкновению расхаживал из стороны в сторону у доски и больше смотрел в учебник, чем на класс. Джинни аккуратно просунула руку со спреем в коробку — ее тут-же пребольно укусили за фалангу, но она не издала ни звука. Обильно смочив всех пикси спреем, она сняла крышку и выпустила мелких тварей на свободу.

Амикус заметил неладное не сразу. Сначала его привлек поднявшийся в классе шум, он нехотя оторвал взгляд от формулы, которую пытался объяснить, и увидел сиреневую тучу, летящую прямо на него.

— Иммобилис!

Ничего не произошло.

— Ступефай! Депульсо! Импедимента!

Но заклинания не сработали. Пикси же перестали нападать на учеников и принялись сиреневым вихрем виться вокруг незадачливого учителя.

— Бомбарда! Экспульсо!

Заклинания проходили сквозь пикси, не причиняя им не малейшего вреда, и летели в сторону учеников. Кто-то кричал, кто-то прятался под партой, кто-то ломился в дверь, пытаясь выбраться из кабинета. Хаос усиливался из-за заклинаний, которые беспорядочно творил Амикус. Вот Бомбарда превратила в щепки одну из парт, чей-то пергамент загорелся от его огненного шара…

На шум начали приходить другие преподаватели и ученики. И хотя ни у кого не получилось хоть как-нибудь воздействовать на пикси, Макгонагалл и Хуч смогли уговорить разбушевавшегося Амикуса перестать разрушать свой кабинет. Пикси тем временем обнаружили, что дверь открыта, и вылетели наружу, творя по дороге мелкие пакости: оставляли пятна эктоплазмы на полу и стенах или обрывали старинные драпировки и гобелены. Несколько пикси сняли с доспехов тяжелый шлем и принялись перекидывать его друг другу по воздуху… К счастью, на их пути встретился профессор Флитвик. Издалека заметив существ, он вытащил палочку:

— Иммобилис!

Пикси немедленно застыли в воздухе. Джинни подумала, что нужно будет написать об этом Фреду и Джорджу. Либо действие спрея заканчивается гораздо раньше, либо дело в магии полугоблинов. Тем временем Флитвика чествовали как спасителя.

— Полноте, — отнекивался он, — это было совсем не сложно. Главное — сохранять холодную голову.

— Вы думаете, я не использовал это заклинание? Пикси не поддавались! Они никому не поддавались!

— Конечно, коллега, так бывает, — с нарочитым скепсисом в голосе произнес Флитвик. Он неспешно собрал пикси в стайку и отлевитировал ее из окна коридора по направлению к Запретному лесу.

— Думаю, в лесу им самое место. Когда они отомрут, то будут далеко от Хогвартса, и им явно не захочется сюда возвращаться.

Его слова были встречены аплодисментами, и Флитвик церемонно поклонился. Большинство преподавателей разошлись, ученики вернулись в кабинет, собрали вещи и вежливо ждали, когда Амикус отпустит их с урока — очевидно, что сегодняшнее занятие было сорвано. Но тут в класс вошла Алекто, которая тоже наблюдала за разыгравшейся сценой.

— Как эти пикси вообще здесь оказались? — воскликнул Амикус. Брат и сестра Кэрроу с подозрением оглядели учеников.

— Их явно кто-то пронес! — прошипела Алекто. — Ревелио! Ревелио!

Она неожиданно быстро и точно начала направлять заклинание обнаружения на ребят в классе, Джинни не успела увернуться, и коробка, которую она уменьшила заклинанием и спрятала в сумку, вдруг начала увеличиваться в размерах и вывалилась на пол.

— Это она! — завизжала Алекто. Амикус направился к Джинни, сжимая в руке палочку. Его лицо пошло красными пятнами, глаза казались безумными.

— Амикус, — услышала она протестующий голос так вовремя задержавшейся Хуч. Амикус остановился и резко дернул левой рукой, как от внезапной боли.

— Мисс Уизли, за ваш поступок я снимаю двадцать баллов с Гриффиндора. О вашем поведении мы еще поговорим на отработке. А теперь — все свободны.

Когда Джинни выходила из класса, она посмотрела на стоявшую в коридоре Хуч, но та поспешно отвела взгляд.

Суббота выдалась не по-октябрьски теплой. Джинни и Луна сидели прямо на траве под большим узловатым дубом и любовались листопадом. Луне на голову упал желудь.

— Пойдем сегодня смотреть на тыквы Хагрида? — спросила она. — Свиристель рассказывал, что они выросли просто огромными. Хотя вопрос, как он их измерял. Ведь он маленькая птичка, с его точки зрения и нормальная тыква будет гигантской.

— Свиристель? — недоверчиво переспросила Джинни. — Не мозгошмыг, не мощерогий кизляк, не наргл, а простой свиристель?

— Не простой, конечно, — загадочно улыбнулась Луна. — Так что скажешь, пойдем?

— У меня отработка у Амикуса через полчаса.

— Тогда после отработки?

Джинни сжала зубы. Она практически не отходила от Луны все эти жуткие дни перед полосой препятствий. Сейчас ей хотелось бы получить хоть немного сочувствия в ответ.

— Если Амикус меня ударит, я сбегу отсюда, — решительно сказала она. — Вернусь домой, а оттуда — к Биллу и Флер. Или уйду в леса, найду Рона, Гарри и Гермиону. Теперь они от меня не отвертятся.

— Но сначала давай все-таки посмотрим на тыквы?

— Ты неисправима, Луна, — без раздражения ответила Джинни. Она поднялась на ноги. От лежания на земле ее косы растрепались, Алекто будет вне себя, если увидит ее в таком виде. Ну и пусть, хуже уже не будет.

У кабинета ЗОТИ Джинни остановилась, чтобы отдышаться. Она запыхалась, сердце стучало где-то в горле. Но она не собиралась показывать Амикусу, что боится. Что бы ни ждало ее за этой дверью, она это вынесет с честью. А потом — прощай, Хогвартс. Она храбро постучала в дверь.

— Войдите!

И Джинни вошла. Кабинет выглядел как-то не так: на полках больше не было гримуаров, исчезли скелеты и уродцы в банках. У шкафа стоял незнакомый ей молодой волшебник и расставлял книги.

— Извините, я искала профессора Кэрроу.

— Амикуса или Алекто?

— Амикуса, он назначил мне отработку.

Молодой человек обернулся.

— В самом деле? Он мне ничего такого не говорил. Но вам сегодня крупно повезло — Амикус больше не преподает в Хогвартсе.

Увидев, кто перед ним, он добавил:

— Кажется, и мне сегодня крупно повезло, — и улыбнулся.

Джинни стояла, не веря своим глазам. Перед ней стоял Том Риддл. Тот самый Том из дневника — его лицо она помнила очень хорошо и не могла ошибиться. Те же волнистые волосы, пронзительные синие глаза. Правда, сейчас он выглядел старше, ему можно было дать лет двадцать. На нем был светло-коричневый костюм в рубчик, на лацкане пиджака поблескивала брошь — коричневый камень, по которому змеилась зеленая буква S.

— Н… но… как? — только и могла произнести Джинни. — Тебя же нет, тебя уничтожили в Тайной комнате!

— И да, и нет, — сказал Том. — Это долгая история.

— Что ты делаешь в Хогвартсе? Опять собираешься открывать Тайную комнату и терроризировать школу? Как ты возродился? Ты что, убил кого-то?

Том с легкой усмешкой выслушал все ее вопросы.

— В Хогвартсе я официально в качестве преподавателя защиты от Темных искусств. Профессор Том Лиддл, к вашим услугам. — Он слегка поклонился. Джинни хотела что-то сказать, но он поднял руку: — Позволь я закончу. Неофициально я здесь в качестве генерального инспектора, но это большой секрет, о котором поставили в известность только бедолагу Снейпа. Что ж, недолго ему довелось покомандовать…

Он небрежным жестом засунул руки в карманы и выпрямился, горделиво задрав подбородок.

— Какой же ты все-таки выскочка, Том, — фыркнула Джинни.

— Ты зря мне дерзишь. Я здесь, чтобы навести порядок. Да, я собираюсь открыть Тайную комнату, она всегда была моим секретным убежищем. Но теперь там нет василиска, так что она абсолютно безопасна. И да, я собираюсь терроризировать школу, я стану настоящим кошмаром для тех, кто будет пренебрегать моими уроками. Что касается моего возрождения… это история для другого раза. Кстати, во всей школе узнать меня могут только двое: ты и Минерва. Начнем с тебя, — он молниеносным движением вытащил палочку и прежде, чем Джинни успела что-то сделать, наложил на нее какое-то заклятие.

— Что это? Что сейчас произошло?

— Это гарантия: ты не сможешь никому рассказать обо мне. А теперь ты можешь идти.

— Я этого так не оставлю! — прошипела Джинни и, развернувшись, направилась к выходу. «Не смогу рассказать? Это мы еще посмотрим! Есть же свитки и перья…»

— Написать тоже не сможешь. Попробуй и убедишься, что у тебя не выйдет, — раздалось вслед. Джинни возмущенно обернулась.

— Ты слишком громко думаешь, даже легиллиментить не пришлось, — пожал плечами Том и развернулся к шкафу.

— Эгей! — на подоконнике одного из стрельчатых окон в пустующем коридоре сидела Луна.

— Ты все время ждала меня здесь?

— Конечно. Мы же договорились, что посмотрим на тыквы после твоей отработки. Так как все прошло?

— Нормально. Вместо Амикуса у нас теперь будет другой учитель... Т… Во… профессор Лиддл, — закончила Джинни предложение. Хотя она собиралась назвать совсем другое имя, заклинание ей не позволило.

Заклинание Тома работало. Джинни действительно не могла никому о нем рассказать. Ее губы упрямо произносили «профессор Лиддл», даже когда она пыталась назвать его «Том», «Темный Лорд» или даже «Тот-кого-нельзя-называть». Она была сбита с толку, ошарашена. Только представить, что уроки ЗОТИ им будет вести сам Темный Лорд. Она не знала, плакать ей от этой мысли или смеяться. «Не пори горячку, утро вечера мудренее», — частенько говорила ей мать. «Перемелется — мука будет», — добавлял отец. И Джинни решила последовать их мудрым советам и посмотреть, что будет. В конце концов, то, что Амикуса больше не было в Хогвартсе, уже говорило в пользу Тома. Может, Тот-кого-нельзя-называть окажется не таким страшным? Что ему стоило убить ее как ненужную свидетельницу? Но он просто наложил заклинание. Интересно, на Макгонагалл он наложит такое же или договорится как-то по-другому? Однако идти к декану Джинни не хотела. Это значило бы бередить историю с Томом, василиском и дневником, а туда она не пускала даже самых близких.

Уроки защиты от Темных искусств у других курсов прошли спокойно, новый преподаватель даже понравился, и Джинни еле дождалась среды, когда у ее курса в расписании стоял сдвоенный урок ЗОТИ. Том был в сером костюме и черной профессорской мантии. Он оглядел учеников:

— Гриффиндор и Слизерин, ну конечно. — На его лице отразилось плохо скрываемое неодобрение.

— Давайте знакомиться. Как вы уже наверняка знаете, меня зовут профессор Лиддл и я буду вести курс защиты от темных искусств. Кто мне скажет, что такое защита?

— Охрана, безопасность, спасение от вреда, — послышались голоса.

— Верно. Теперь скажите мне, кто из вас любит квиддич?

Весь класс поднял руки.

— Все мы знаем, что в квиддиче есть тактика игры от нападения и есть тактика игры от защиты. Например, вспомним игру Нетопырей Ньюкасла и Сенненских Соколов. Кто может рассказать об этом матче?

Несколько человек подняли руки, Джинни, хотя и следила за чемпионатом, руку поднимать не стала. Том взглянул на нее и, хмыкнув, вызвал Джима Харпера со Слизерина.

— После пяти периодов Нетопыри получили значительное преимущество в забитых квоффлах, сэр. Они начали играть от обороны. И в оставшиеся периоды Соколам не только удалось сократить счет, но их ловец поймал снитч. В итоге Нетопыри растеряли свое преимущество и вылетели из турнирной таблицы, сэр.

— Верно. Защита позволяет нам экономить силы и наблюдать за действиями противника. Однако в такой ситуации мы передаем оппоненту всю инициативу. Мы ждем от него действий, чтобы ответить на них, а сами при этом остаемся в более уязвимом положении.

— Лучшая защита — нападение, — сказал Колин Криви. Все обернулись, с удивлением посмотрев на него.

— Десять баллов Гриффиндору. Мистер?..

— Криви, сэр! — просиял Колин.

— Именно. Лучшая защита — нападение. И если на вас нападает темный маг, и вы понимаете, что стычки не избежать, вы должны не только прикинуть, каким арсеналом заклинаний он может обладать, но и напасть первым, сбить его с толку, не дать осуществить то, что он задумал. Да, мисс? — кивнул он гриффиндорке Эмме Ллойд, которая подняла руку.

— То есть мы будем учиться защищаться от темных искусств темными искусствами?

— Да, — просто ответил Том. — Очень скоро вы поймете, что нет темных искусств или светлых искусств. Есть просто магия и волшебник, который в большей или меньшей степени ею владеет. А теперь возьмите ваши свитки, и начнем первую тему…

После теории Том провел практическую часть, а когда урок закончился, Джинни была вынуждена признать, что он хороший учитель. Точно лучше Амикуса. И Локонса. И даже Снейпа.

«Но не лучше Люпина. Куда ему до Люпина», — поспешно добавила она про себя.

А на следующий день на уроке ЗОТИ у семикурсников произошло неприятное происшествие, которое обсуждали все факультеты.

— Что? Что произошло? — спросила Джинни, когда в гостиную ввалились злые, как осы, старшеклассники. — Где Невилл?

— Это все чертов Забини, — воскликнул Маклаген. — Все шло хорошо, мы проходили Бомбарду, и на практической части профессор поделил нас на пары и сказал пулять друг в друга Инсендио.

Присутствующие девочки вскрикнули.

— Да нормально. Нужно было создать маленькое пламя и перекидывать его друг другу, как мячик. Чем больше раз перекинул, тем выше балл. Невилла поставили против Забини, и этот слизень специально наколдовал слишком сильное пламя. Невилл терпел-терпел, а потом начал отвечать, в общем, все переросло в настоящую дуэль. Профессор кричал, чтобы они остановились, но они вошли в раж, разве до них докричишься. Потом он наколдовал ушат воды, хорошенько облил обоих и подвесил в воздухе, словно за шиворот. Невилл сразу начал остывать, а Забини сдуру запустил пламя, но уже в сторону класса. К счастью, слабенькое. Оно прямо в профессора полетело, и когда он его заметил, то еле-еле успел выставить щит — все равно по нему попало. В общем, он снял со слизней кучу баллов, а потом лично повел Невилла и Забини в больничное крыло, потому что намять бока они друг другу успели прилично.

— А как профессор… после пламени? — обеспокоенно спросила Джинни.

— Ничего, в руку прилетело и лицо немного обожгло. Помфри быстро такое подлатает.

— Он сделал это ради меня! — не выдержала Лаванда и зарделась. Лицо ее сделалось мечтательным, а на лице расплылась улыбка. — Пламя полетело в нашу с Миллисентой сторону. Она отскочила, а я застыла от ужаса и не могла пошевелиться. Профессор Лиддл тоже хотел отойти, но он заметил, что за его спиной стою я — и он остался стоять.

— Да ладно, что ты придумываешь! — воскликнула Ромильда Вэйн.

— Я не придумываю, все так и было!

— Лаванда не врет, мы с Фэй сами это видели, — подтвердила Парвати. — Ладно, что мы столпились у входа, проходите, ребята.

Джинни проводила светящуюся Лаванду мрачным взглядом.

Перед ужином Джинни хотела навестить Невилла, но столкнулась с ним в одном из школьных коридоров.

— Помфри тебя уже отпустила? — спросила она, разглядывая распухшее лицо друга. — Не рано?

— Блейз выглядит еще хуже, — ухмыльнулся Невилл. — А мне она сказала идти в Башню, чтобы мы снова не схлестнулись с этим слизнем.

Возвращаться в шумную гостиную Джинни не хотелось, к тому же она опасалась, что не выдержит и все-таки нашлет летучемышиный сглаз на Лаванду, и она решила пройтись. Трансфигурировав форменный галстук в шарф и утеплив заклинанием мантию (чары продержатся не больше десяти минут, но ей и этого хватит), Джинни вышла на улицу.

Смеркалось, на горизонте пылал закат, воздух был свежим и бодрящим. Ветер стих, и деревья стояли, словно в сонном забытьи. Джинни припустила с холма вниз к озеру. Скорее, пока солнце не зашло. Лучшее место для наблюдения закатов показала ей Луна. Это была небольшая полянка на берегу Черного озера, полого спускавшаяся к воде. Чтобы до нее добраться, нужно было пробраться через поломанное дерево и заросли ивы, поэтому ходили туда немногие. И сейчас Джинни было просто необходимо оказаться там, посмотреть на подернутую первым льдом воду, подумать обо всем, что произошло и что произойдет. Но осенние закаты скоротечны, и Джинни боялась опоздать. Она так спешила, что запуталась в ветвях, споткнулась о корень и кубарем скатилась на полянку — практически под ноги к Тому Риддлу. Если бы Джинни так не спешила, возможно, она заметила бы его еще издалека и вернулась в Хогвартс. Но теперь он с удивлением смотрел на нее, а потом, словно спохватившись, наклонился и помог подняться.

— Ты что, шпионишь за мной? — с неудовольствием спросил он.

— Нет. Это наше с Луной место. Мы здесь смотрим на закаты.

— Когда-то это было и мое место.

Джинни не могла отвести от него взгляд: у него не было половины брови, на щеке краснел ожог, а под глазом тянулась большая красная рана. Рука у него была на перевязи.

— Ты так на мне дыру протрешь, — буркнул он и повернулся к озеру.

— Солнце садится в тучи. Завтра будет ветрено, — не к месту сказала Джинни. Том ничего не ответил.

Они стояли и молча любовались закатом. Он был одновременно красным, как яблоко, оранжевым, как апельсин, и нежно-розовым, как лепестки гортензии. Тучи напоминали пушистую перину, словно солнце действительно собиралось спать. Озерная вода тихонько журчала, прибивая льдинки к берегу.

— Что случилось на уроке с семикурсниками? — спросила Джинни. Чары тепла начали спадать с мантии, и она невольно встала поближе к Тому.

Он внимательно смотрел на уменьшающуюся желтую полоску над горизонтом, губы его кривились.

— Да как вообще можно так составлять расписание ЗОТИ! — воскликнул Том с неожиданной обидой в голосе. — У меня на паре Рейвенкло и Хаффлпаффа девушки-хаффлпаффки закатывают глаза и затыкают уши, когда я описываю действие заклинаний, а студенты Рейвенкло задают дополнительные вопросы и деловито конспектируют. Одни умники, а другие — эмпаты. У одних магия идет от эмоций и ощущений, у других — от расчетов. Как я должен им одновременно объяснять материал, если у них диаметрально противоположные подходы? Поэтому для Хаффлпаффа в этом отношении больше подходит Гриффиндор, а Рейвенкло — Слизерин. Гриффиндору и Слизерину вообще нельзя находиться в одном помещении на ЗОТИ. Меня услужливо предупредили, что это два враждующих факультета, и я должен быть осторожен. Так разведите их! Составьте расписание так, чтобы они не пересекались! А теперь я должен объяснять опасные заклинания уровня ЖАБА и выше и при этом следить, чтобы студенты не убили друг друга чарами, которые я им только что объяснил!

Джинни издала смешок. Она тут же подавила его. Но Том посмотрел на нее с таким оскорбленным видом, что она не выдержала и принялась хохотать в полный голос.

— Прости, — поспешно сказала она сквозь смех, — но я не думала, что Темный Лорд будет вот так переживать из-за неудачно составленного расписания. И ты заботишься о студентах, — добавила она. — Я думала, что тебе все равно…

Вместо ответа Том взял ее здоровой рукой за плечо, притянул к себе и укрыл полой своей мантии.

— Сразу бы сказала, что мерзнешь.

Они молча смотрели на водную гладь, думая каждый о своем.

— Над Хогвартсом сгущается туча, и мне это не нравится. Настроения на факультетах накалены до предела. Только чиркни спичкой — и разгорится пламя.

— Это все война с Тем-кого-нельзя-называть, — ответила Джинни. — Директора Дамблдора убили, его место занял его же убийца. В качестве преподавателей пришли Пожиратели смерти. Это сейчас Алекто такая добренькая, а когда здесь был Амикус, она заставляла нас писать кровавыми перьями и швырялась заклинаниями. И угадай, какой из факультетов был от всего этого избавлен?

— Полагаю, что верный мне, — вопросительно поднял бровь Том.

Джинни резко отстранилась, вырвавшись из-под его мантии.

— У меня погибли оба дяди, у Невилла — родители всю жизнь в Мунго, родителей Гарри убил ты сам. Старший Малфой подкинул мне крестраж, а в прошлом году его сын проклял Кэти Белл. И таких примеров сотни, Том, сотни! Чего еще ты от нас ожидал!

Она развернулась и побежала назад в Хогвартс. Том долго смотрел ей вслед, а потом в сердцах направил палочку на озеро и вдребезги разбил тонкую корку льда на воде. Волны забурлили, отражение туч на гаснущем горизонте размылось, пришло в движение. На ужин Том не пошел.

Две недели прошли без приключений, но за несколько дней до Хэллоуина всем студентам сказали явиться в Большой зал. Когда все расселись, и разговоры под строгими взглядами деканов стихли, на кафедру перед учениками вышел директор Снейп. Он сутулился и напоминал большую черную ворону. Оглядев учеников с таким видом, словно перед ним стоял поддон, полный флоббер-червей, которых ему предстояло разделать, он сказал:

— Профессор Лиддл попросил собрать вас всех здесь. Послушаем, что он собирается вам сказать. Профессор — вам слово. Надеюсь, это того стоит, — кисло добавил он вполголоса. Он смотрел на Лиддла с нескрываемой неприязнью, и Джинни подумала, что Снейп, видимо, не знает, с кем имеет дело.

Но Тому, казалось, все было нипочем. Он легко поднялся на кафедру и в предвкушении потер руки.

— Уважаемые ученики Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, приветствую вас! Несмотря на то, что скоро Хэллоуин, говорить я буду о Рождестве. С позволения директора Снейпа я приготовил для вас один занятный конкурс, который начнется сегодня и завершится за несколько дней до каникул.

Он громко свистнул, и перед ним возник домашний эльф, который держал на плечах большой и тяжелый сундук. Эльф поставил свою ношу перед кафедрой и почтительно, прижав уши, отошел в сторону. Том изящным движением палочки откинул крышку с сундука, который, как показалось на первый взгляд, был полон разноцветных драгоценных камней. Он взял один из них и продемонстрировал ученикам.

— Это ключ, — сказал Том.

Действительно, в его руке был тонкий серебристый ключ с зеленым камнем на стержне и полупрозрачными зелеными крыльями. Том подбросил ключ вверх, его крылья тут же затрепетали, и он воспарил над ладонью Тома.

— В сундуке находится тысяча ключей четырех цветов: зеленого, синего, желтого и красного. По двести пятьдесят на факультет. Ваша задача — собрать все эти ключи. У каждого из них есть крылья, так что поймать их будет непросто. Запомните, что ученики могут собирать ключи только цвета своего факультета.

— Попробуйте к нему прикоснуться, — Том подошел к столу Рейвенкло, ключ порхал над его ладонью, как большая стрекоза. Несколько рук потянулись вперед, но ключ уворачивался и словно проходил сквозь пальцы.

— А теперь попробуйте вы, — Том переместился к столу Слизерина, и Астория Гринграсс легко взяла ключ.

— Теперь вы убедились, что каждый ключ зачарован, и ученик с чужого факультета не сможет к нему даже притронуться. Однако вы все можете видеть ключи, а если увидели — рассказать об этом студенту соответствующего факультета. Ваша задача — работать вместе. Только так вы сможете собрать все ключи вовремя. Позвольте, — он забрал ключ у Астории и подкинул его вверх. Ключ быстро набрал скорость, мелькнул серебром у потолка, полетел куда-то вправо — и пропал из поля зрения. Тут же из сундука взвились остальные ключи, покружили роем над кафедрой, над учениками, над Большим залом — и разлетелись в мгновение ока. Ученики охнули.

— Ух, ты!

— Вот это скорость!

— Они быстрее снитча, здесь даже ловцы не справятся!

— Охота на ключи началась! Если вы выполните задачу и соберете их все, то семестр завершится Святочным балом, и Рождественский дед принесет каждому из вас подарок, — пообещал Том.

— А если не соберем? — спросил Терри Бут.

— А если не соберете, то вместо Рождественского деда придет его брат Крампус и заберет с собой кого-то из вас.

Ученики засмеялись и загалдели.

— Тишина! — Губы Тома не шевелились, но его голос словно прозвучал в голове всех присутствующих.

— Вы слишком развеселились, хотя на кону может стоять жизнь, — сказал он уже вслух. В Большом зале словно стало темнее, дышать стало трудно. Том в одно движение палочки отлевитировал домашнего эльфа и поставил перед собой. Все почувствовали, что сейчас произойдет что-то страшное и непоправимое. Эльф, казалось, смирился со своей судьбой, глаза его широко распахнулись, и он, не мигая, смотрел на Тома, с покорностью и ужасом ожидая развязки.

— Пожалуйста, не надо! — раздался чей-то надрывный крик. Остальные ученики начали оборачиваться на Джинни, и она с удивлением поняла, что кричала она. В Большом зале тут же посветлело.

— Мисс Уизли, полно, не убивать же я его собрался, — спокойным, даже веселым голосом сказал Том. — Алфи, забери сундук.

Джинни посмотрела на эльфа, тот украдкой поклонился ей и поспешил исполнить приказ.

Ключи рассыпались по Хогвартсу и его окрестностям. Одни парили под потолком в кабинетах, другие прятались на библиотечных полках между книг, третьи висели на оголенных ветвях деревьев, словно изображая разноцветные листья. Несколько ключей нашлись в личных вещах учеников... И все же выступление Тома не произвело того эффекта, на который он наверняка рассчитывал. Многие студенты лишь начали относиться к нему с большей опаской, чем раньше, уверившись в том, что он наверняка Пожиратель смерти. Слизеринцы наоборот сочли Тома за «своего» и стали вести себя на его уроках более развязно. В Охоте же участвовали только младшие. Сначала ученики первого и второго курсов провели несколько вечеров в библиотеке, выясняя, кто такой Крампус. Выяснили, прониклись и бросились собирать ключи. Изредка они обращались к старшекурсникам, если им не хватало сил, ловкости или знаний, чтобы добраться до найденного ключа, и те нехотя помогали.

Джинни ходила злая и расстроенная. После их встречи на Черном озере ей казалось, что в Томе было что-то человеческое, но, видимо, она заблуждалась. Она вспоминала его холодный сосредоточенный взгляд, когда он собирался убить эльфа, и внутренне содрогалась.

— О чем ты думаешь? — спросила Луна. Она парила на метле невысоко от земли, пока Джинни отрабатывала резкие повороты. Соревнования по квиддичу в этом году отменили, но ей, как ловцу, нужно было держать себя в форме.

— О профессоре Лиддле, — честно ответила она. — Как он тебе?

— Ну, — Луна деловито развязала шарф и начала заматывать его кругами на шее, — он интересный.

— В каком смысле?

— Когда он только пришел, у него совсем не было мозгошмыгов, а мозгошмыги не ошибаются. Если они кого-то избегают, то и остальным лучше держаться от такого подальше. Но чем дольше он в Хогвартсе, тем ближе мозгошимыги осмеливаются к нему приблизиться. Только у него они какие-то не такие, странные. А значит и мысли у него необычные.

Луна закрепила конец шарфа заклинанием, и теперь он стал похож на елизаветинский воротник-горгеру.

— О, Джинни, на той ветке висит красный ключ. Можешь, пожалуйста, его снять?

Джинни фыркнула:

— Детские сказки. Не собираюсь вестись на глупости профессора.

— Наша первогодка Уна в это верит. У нее бабушка и дедушка из Германии, так что она очень хорошо знает, кто такой Крампус и насколько он может быть опасен. Она боится и плачет по ночам. Пожалуйста, сними ключ. Ради Уны.

— Только ради Уны, — согласилась Джинни. Она подлетела к дереву, протянула руку — и ключ словно сам скакнул ей в руку.

«Я думала, это будет сложнее», — усмехнулась она.

Джинни чуть не забыла опустить ключ в ящик. Для ключей в холле радом с часами факультетов поставили большую прозрачную витрину, поделенную на четыре отсека. Каждый отсек соответствовал своему факультету. И хотя отверстие для сбора ключей было одно, они всегда попадали в нужный сектор. Венчало витрину небольшое изящное табло, на котором отмечалось количество собранных ключей. Когда Джинни подошла к витрине, боковым зрением она заметила, что по направлению к выходу идет Том в сопровождении незнакомого волшебника в темно-серой мантии, чье лицо скрывал низко опущенный капюшон. Джинни решила, что это наверняка очередной Пожиратель смерти, и, посетовав, что Хогвартс постепенно превращается в проходной двор для темных магов, подошла к ящику и опустила ключ. Он упал в отсек Гриффиндора, и цифра на табло изменилась на единицу: «46/1000».

— Негусто. Если бы я была Уной, я бы тоже переживала, — пробормотала себе под нос Джинни. Она сделала шаг назад и врезалась в неизвестного волшебника.

— Ой. — Она обернулась. Незнакомец стоял у нее за спиной, а она этого даже не почувствовала. От столкновения его капюшон упал на плечи, и Джинни увидела его лицо. Это было лицо Тома. Перед ней стоял второй Том, в то время как первый, тот, что называл себя профессором Лиддлом, держался чуть поодаль с легкой улыбкой на губах. В отличие от первого, у второго Тома были волосы до плеч и редкая бородка, которая не слишком ему шла.

Глаза у Джинни округлились. Она переводила взгляд с одного Тома на другого, пока наконец первый не вмешался:

— Вот вы и познакомились.

— Что это такое? — наконец обрела дар речи Джинни. — Кто это? Кто вы… сэр? — обратилась она ко второму волшебнику, вспомнив о правилах приличия.

— Темный Лорд, леди Джиневра. Счастлив с вами познакомиться. — Он протянул руку, словно ожидал, что Джинни вложит в нее свою для поцелуя.

— А это тогда кто? — Джинни показала на первого Тома пальцем.

— Темный Лорд, — ответил второй Том. — Только я из чаши, а он — из медальона.

Убедившись по выражению лица Джинни, что она ничего не понимает, второй Том с неудовольствием повернулся к первому:

— Ты так ничего ей не рассказал? Держишь леди в неведении?

В этот момент раздались шаги — кучка хаффлпаффцев-третьекурсников бодрым шагом шла в теплицы. Второй Том проворно накинул капюшон себе на лицо.

— До свидания, леди. Увидимся, Риддл, — сказал он и быстро зашагал прочь из Хогвартса.

Том и Джинни сидели в Тайной комнате и пили чай. Он сказал, что это единственное место в Хогвартсе, где он готов раскрыть свой секрет, не опасаясь быть подслушанным. Джинни скрепя сердце согласилась, но только после того, как Том принес клятву, что не причинит ей там никакого вреда. У Джинни сильно билось сердце, когда она спускалась по мраморным ступеням в подземелье.

— Когда я попал сюда в первый раз пару недель назад, здесь было ужасно, — покачал головой Том. — Огромная почти сгнившая туша василиска, смрад, крысы… Пришлось хорошенько потрудиться, чтобы вернуть этому месту достойный вид. А ведь это наследие самого Салазара Слизерина, и они посмели довести его до такого состояния, — добавил он с горечью.

Сейчас Джинни не увидела в комнате никаких перемен. Она была такой же, как и пять лет назад: большая, мрачная, зеленая. Том наколдовал для них чайный столик и пару стульев. Эльф Алфи принес горячий чай и тосты, правда Джинни кусок не шел в горло.

Вспоминая события пятилетней давности, она нередко говорила себе, что, если бы была возможность все переиграть или если бы такой дневник появился перед ней снова, она ни за что бы не попала под влияние Тома и сделала бы все по-другому. Этот шанс ей представился — и что? Она снова в Тайной комнате и снова слушает то, что он ей говорит. И снова хочет ему поверить…

— Знаешь ли ты, что именно ищут Гарри Поттер и его друзья?

Отпираться не было смысла.

— Они не сказали прямо. Какие-то предметы, связанные с Тем-кого-нельзя-называть.

— Не просто предметы, крестражи.

— Я не знаю, что это, — честно ответила Джинни.

— О, это особый артефакт, в который искусный волшебник может вложить часть своей души.

— Часть души? Но зачем?

— Так он сможет вернуться по эту сторону вуали, если умрет. Мое имя — Волдеморт, что означает «полет от смерти». Всю жизнь я пытался изыскать способ победить смерть. И, кажется, нашел.

— Так вот как Тот-кого… Так вот как он вернулся после того, как в него попало его же смертельное проклятье! — воскликнула Джинни.

— Все верно. И так как я прозорлив и запаслив, я сотворил не один крестраж, а несколько. С самым первым ты имела честь познакомиться — это был дневник.

Джинни вздрогнула:

— Мне это знакомство не понравилось. Хорошо, что Гарри тогда его уничтожил!

— Да, часть моих крестражей была обнаружена и убита. А когда до Волдеморта дошли слухи, что Гарри Поттер ищет, как ты сказала, предметы, связанные с Тем-кого-нельзя-называть, стало очевидно, что это за предметы. Его тайна — наша тайна — была разгадана. Сидеть и ждать, пока Гарри найдет всех нас по одному и уничтожит, — так себе идея, согласись. Темный Лорд собрал оставшиеся крестражи и воплотил части души, которые были в них заключены. Моим пристанищем был медальон Салазара Слизерина, вот он, — Том отколол от лацкана пиджака свою брошь и передал в руки Джинни. Камень был тяжелым и холодным, но Джинни не ощутила в нем никакой магии. — Том, с которым ты встретилась в холле, обитал в чаше Хельги Хаффлпафф. Еще один был возрожден из диадемы Ровены Рейвенкло. Разумеется, вернув нас, Волдеморт создал еще один крестраж — а может, и не один, — о котором Гарри не известно ничего.

— То есть… то есть вас четверо? — переспросила Джинни. — В Магической Британии сейчас четыре Темных Лорда?

— Да, Джинни, — весело ответил Том. — Так как Темный Лорд откалывал кусочки души на разных этапах своей жизни, наши воспоминания несколько разнятся, однако между нами существует ментальная связь, и мы черпаем нужную информацию из памяти друг друга.

— То есть ты не тот Том, которым я была одержима и который пытался меня убить? — уточнила она на всякий случай.

— Нет, но воспоминания об этом есть у всех нас.

— Даже у… — у Джинни перехватило дыхание, — у самого старшего?

Том весело рассмеялся.

— Вот почему я тогда ощутила… — Джинни не закончила.

— Что ощутила?

— Иногда я чувствую отголоски эмоций или событий, связанных с Тем-кого-нельзя-называть. Обычно, когда он делает что-то ужасное. Я никогда не знаю, что именно происходит, я просто просыпаюсь и боюсь, — угрюмо призналась она. — В последний раз это было в конце лета.

— Тогда и был проведен ритуал возрождения! — восхищенно произнес Том. Он протянул руку и накрыл ладонь Джинни. — Я понимаю, что не так-то просто принять все то, что я сейчас тебе сказал.

Джинни долго молчала, осмысливая слова Тома.

— То есть, — наконец произнесла она, — то есть мы проиграли?..

В глазах Тома появилось жесткое выражение:

— Нет никаких мы и они, Джинни. Есть только мы. Мы — Магическая Британия под управлением Лорда Волдеморта. Том из чаши работает в Гринготтсе с гоблинами. Том из диадемы курирует Министерство. Мне же достался Хогвартс. Магическая Британия на грани гражданской войны, и наша задача предотвратить ее, не дать ей произойти. Я говорил тебе, Джинни, что над Хогвартсом сгущается туча. Я здесь, чтобы разогнать ее.

— Но как же… как же преследования магглорожденных?

— Мы прикинули количество волшебников, и оказалось, что их не так много осталось, чтобы мы могли позволить себе отказаться хоть от кого-то, — нахмурился Том. — Слишком многих мы потеряли в первую войну… Леди Джиневру устраивает такой расклад?

Джинни попыталась улыбнуться. Рука Тома все еще крепко сжимала ее ладонь. От этой новой информации, переворачивающей все с ног на голову, у нее кружилась голова, и ей было необходимо держаться за что-то надежное и устойчивое.

— Но как же так? — наконец сказала она. — Если, по-твоему, все так замечательно выходит, Снейпу не нужно было убивать Дамблдора. И Скримджера зря убили. И еще стольких людей…

Том подался вперед, его лицо было всего в паре дюймах от лица Джинни.

— Не думай о прошлом, подумай о будущем. О всех тех, кого можно спасти. Как насчет твоих братьев? Что ты для них выберешь: войну на выживание против нас или возможность жить обычной жизнью, жениться, заводить детей — но под нашей властью?

Джинни слушала ласковый, искушающий голос, который обещал спокойствие и избавление от бед.

— А Гарри? Что насчет него? — спросила она, почти умоляюще глядя в синие глаза Тома.

— Нам не нужна его смерть. Пусть живет.

— Вот так просто?

— Не просто. — Том откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Совсем не просто. Общество слишком накалено, слишком поляризовано. Признаю, это и наша вина тоже. И теперь мы пытаемся исправить ошибку.

— И как?

— Пока выходит не очень. Я не могу помирить учеников Хогвартса, а нужно помирить всю Магическую Британию.

— Зря вы убили Дамблдора, — с горечью сказала Джинни. — Он бы наверняка что-нибудь придумал.

Лицо Тома помрачнело, едва он услышал о покойном директоре.

— Величайшая сила — это сила любви, — передразнил он его. — Только Слизерин с Гриффиндором собачились даже при нем. А уж как его любили Скримджер и Фадж…

— Не говори так, — попросила Джинни. — Он был великим волшебником.

Чашка, стоявшая перед Томом, взорвалась, осколки и брызги полетели во все стороны. Том отшатнулся, Джинни вскрикнула и закрылась рукой. К счастью, никто не пострадал.

— Хватит на сегодня, — сказал Том, решительно вставая из-за стола. — Спасибо, что уделила мне время. Алфи тебя проводит.

Джинни снова видела перед собой злого и жестокого Тома, Тома, готового убивать. Она молча встала и последовала за эльфом. Но у выхода из Тайной комнаты она обернулась и сказала тихо:

— Спасибо, Том.

Охота на ключи в Хогвартсе вяло, но продолжалась. Джинни с удивлением обнаружила, что младшие ученики начали объединяться в группы, состоящие из представителей всех факультетов, и устраивать целые экспедиции. Том и другие преподаватели охотно поощряли такое сотрудничество баллами. И к старшекурсникам младшие теперь обращались все смелее, когда очередной ключ прятался слишком хитроумно, например в ветвях Гремучей ивы. Джинни была одной из тех, кого просили помочь чаще всего благодаря ее навыкам полетов на метле. Она, если не была занята, всегда приходила на выручку. Поэтому и не удивилась, когда одним промозглым ноябрьским вечером слизеринская первогодка попросила ее о помощи.

— Ключ на антресоли шкафа в кабинете, а мы с девочками никак не достаем.

— Куда это вы? — насторожился Невилл, увидев, как Джинни идет вслед за слизеринкой.

— Помогу первогодкам в охоте на ключи.

— Хорошо, — кивнул он.

— Как тебя зовут? — спросила Джинни у своей провожатой, когда они шли по коридору.

— Вайолет. Вайолет Блу.

— Красивое имя.

— Спасибо. — У девочки были темные косы, аккуратно заплетенные и завязанные атласными лентами. Когда Джинни была в ее возрасте, она часто ходила с распущенными волосами, которые постоянно путались. Хотя подари той Джинни атласные ленты, она бы рассмеялась дарителю в лицо. Братья бы задразнили ее из-за бантиков.

— У тебя здесь учатся братья или сестры?

— Нет, я старшая. Но Милли — моя кузина.

— Милли? — удивилась Джинни, а потом сообразила. — Ты про Миллисенту Булстроуд?

— Ага… то есть да, — сказала Вайолет и показала на дверь класса. — Вот, мы пришли.

Джинни зашла внутрь и огляделась: это был пустой заброшенный класс, в котором, на первый взгляд, никого не было.

— А где же... — начала она, но Вайолет захлопнула дверь класса, и из-за парт начали вылезать притаившиеся слизеринцы: Миллисента Булстроуд, Панси Паркинсон, Блейз Забини, Джим Харпер и Энтони Чивли.

— Уизли, — пропела Панси. — Как легко ловить гриффиндорцев, они же такие благородные, они же так хотят помочь бедным деткам собирать ключики!

— Что вам нужно? — Джинни выхватила волшебную палочку, но Забини был наготове и выбил ее заклинанием.

— Инкарцеро!

Теперь Джинни была связана толстой веревкой по рукам и ногам.

— Маятник! Качаем ее! — воскликнул Харпер и толкнул Джинни от себя, она покачнулась и чуть не упала плашмя, но ее подхватил Чивли и тут же отпихнул в руки Булстроуд.

— Тяжелая, — сказала Миллисента, направляя ее в сторону Забини.

— Уж лучше она, чем Лаванда, — заметила Панси. — Слышишь, предательница крови, передай Лаванде, чтобы и смотреть не смела в сторону профессора Лиддла. Он только для девушек со Слизерина!

Джинни, пребывавшая в ступоре от происходящего, меж тем немного пришла в себя и поняла, что ее рот свободен.

— Твари-и-и-и! — завизжала она во весь голос. Она росла в семье с шестью братьями и никогда и нигде не стеснялась кричать. — Пустите немедленно, скользкие крысы!

Кто-то, похоже, идиот Харпер, попытался зажать ей рот, и она от души куснула его за пальцы. Тут с грохотом отворилась дверь, и в класс вбежали Невилл, Дин, Шеймус и братья Криви. Криви тут же завязали дуэль с Булстроуд и Паркинсон, в то время как остальные выясняли отношения на кулаках, забыв о колдовстве. Джинни, все еще связанную, уронили на пол, она пыталась подняться хотя бы на колени и кричала:

— Развяжите меня! Дайте я им врежу!

На шум сбежались другие студенты, которые сами чуть не влезли в потасовку, и преподаватели. Когда драчунов наконец удалось разнять, Джинни развязали. Профессор Макгонагалл сняла пятьдесят баллов со Слизерина и тридцать с Гриффиндора. Баллы Гриффиндора потеряла Джинни, когда в запале выдала подробную и сочную характеристику нападавших.

— Идите в Больничное крыло, — строго сказала ей декан.

— Но я не пострадала.

Лицо Макгонагалл тут же смягчилось. Она коснулась головы Джинни:

— Вот же, у вас кровь течет.

Джинни прикоснулась к ране и зашипела от боли.

— Мерлиновы кальсоны, видимо, когда Харпер меня уронил, я обо что-то стукнулась.

— Пусть мадам Помфри вас осмотрит. Еще лучше, если вы переночуете в Больничном крыле. Вам явно нужен отдых, а факультет, боюсь, будет стоять на ушах всю ночь.

Джинни скучала одна в палате. Мадам Помфри промыла ей рану, наложила повязку с зельем и сказала отдыхать. Ее кровать стояла в самом углу, далеко от окна, но даже если бы она и могла выглянуть наружу, то не увидела бы ничего, кроме неприветливых осенних сумерек. В палате больше никого не было, не с кем было перекинуться и словечком. Тогда Джинни взяла старый учебник по травологии из скудной больничной библиотеки, но от него начало клонить в сон. Джинни почти задремала, когда в палату вошла Луна, неся в руках блюдце:

— Сегодня за ужином был твой любимый морковный торт. Я принесла тебе кусочек.

— Спасибо.

Луна устроилась в ногах на кровати Джинни.

— Ты ешь прямо сейчас, он зачерствеет, если будет долго стоять.

— А ты?

— Я только с ужина. Как твое самочувствие?

— Нормально все, только устала. И злюсь, что не смогла сама надавать этим слизням. Но ребята за меня хорошо их отмутузили. И вообще, не понимаю, зачем мне здесь оставаться. Помфри сказала, что уже завтра мне можно будет возвращаться на занятия. Что там вообще говорят?

Джинни откусила большой кусок бисквита и принялась слушать.

— Все очень возмущены выходкой слизеринцев. Макгонагалл на ужине взяла слово и просто рвала и метала с кафедры. Первокурсница, которая тебя обманула…

— Вайолет?

— Наверное, не знаю, как ее зовут. Она очень расстроилась из-за этой отповеди и расплакалась. Потом на кафедру вышел Снейп и стал как обычно успокаивать Макгонагалл и защищать слизеринцев. Потом вмешался Слагхорн и сказал, что его факультет поступил плохо. Он предложил снять двадцать баллов со Слизерина, но тут Макгонагалл сказала, что уже сняла пятьдесят, и он несколько опешил. Они немного поспорили про баллы, но тут снова вмешался Снейп и сказал, чтобы все успокоились и приступили к еде.

— А что профессор Лиддл? — не удержалась от вопроса Джинни.

— Он выглядел еще более мрачным, чем Снейп. Думаю, он сильно расстроился. Ведь это он придумал Охоту и наверняка не рассчитывал, что кто-то использует ее во вред...

— Вы правы, мисс Лавгуд, не рассчитывал, — сказал профессор Лиддл, заходя в палату. Том был слегка смущен, словно не ожидал, что, кроме Джинни, здесь будет кто-то еще.

— Я знала, что вы придете, — заметила Луна. Она склонила голову чуть набок и внимательно разглядывала преподавателя.

— Откуда?

— Вы тоже взяли лишний кусок торта.

Том усмехнулся и снял заклинание невидимости с блюдца, которое все это время держал в руках. Он поставил блюдце с тортом на прикроватную тумбочку.

— Мисс Лавгуд, не могли бы вы перестать меня так внимательно разглядывать? От этого, знаете ли, неуютно.

— Я разглядываю не вас, а ваших мозгошмыгов.

Том вопросительно взглянул на Джинни, та лишь пожала плечами. Впервые за вечер она поняла, что действительно устала, и теперь, откинувшись на подушки, наблюдала за тем, как общаются Луна и Том.

— Поначалу у вас и вовсе не было мозгошмыгов. Поверьте, это нехороший знак. К счастью, теперь они роятся вокруг вас, только они какие-то странные, но я определенно видела их раньше.

— Разглядывайте, — махнул рукой Том, придвинул стул и сел на него, с беспокойством глядя на повязку на голове Джинни.

— Как ваше самочувствие, мисс Уизли?

— Мадам Помфри сказала, что завтра все пройдет и я смогу вернуться на уроки.

— Это хорошая новость. Признаться, здесь есть и моя вина...

— Глупости! — горячо возразила Джинни. — Ты… вы не могли предусмотреть всего.

— Вспомнила! У Гарри были точно такие же мозгошмыги. Только не всегда, а когда он думал слишком много, — торжественно сообщила Луна.

Теперь Том внимательно смотрел на Луну. Она со свойственной ей безмятежностью выдержала его тяжелый взгляд.

— Вы замечаете многое из того, что упускают другие, верно?

Луна пожала плечами:

— Очень многое лежит на поверхности, прямо перед глазами. А люди сами отказываются смотреть.

Раздались шаги, и в палату вошла мадам Помфри.

— Время посещения истекло. Мисс Уизли нужно спать. Прошу на выход.

— А Крампус правда придет на Святочный бал? — спросила Луна, когда они выходили из палаты.

На следующий день Джинни и правда чувствовала себя лучше, голова больше не болела. Мадам Помфри дала ей выспаться и выписала из Больничного крыла только к полудню. Однако вид у целительницы был обеспокоенный.

— Идите на уроки, но сегодня можете не особо усердствовать в учебе. Разве что никого учеба и так не будет волновать. Сегодня утром пропала мисс Блу, первокурсница с факультета Слизерин.

— Кто? Вайолет? — сообразила Джинни. — Как это — пропала?

— Ночью она отправилась спать, как обычно. А утром ее не оказалось в кровати. Говорят, что на полу нашли следы копыт и клочки черной шерсти.

— Кто-то проклял ее, и она превратилась в овечку?

— Мисс Уизли, ходят слухи, что ее забрал Крампус! — в сердцах воскликнула мадам Помфри. — Только вздохнули после того, как ушел Кэрроу, как профессор Лиддл натравил на школу мстительный дух Рождества!

— А записки Крампус не оставил? — с подозрением спросила Джинни. — «Трепещите, враги наследника», — что-нибудь в таком духе?

— Нет, — покачала головой мадам Помфри и тут же насторожилась: — Вы что-то об этом знаете?

— Не больше вашего, — почти честно ответила Джинни.

Едва она переступила порог Гриффиндорской башни, как словно оказалась в центре черно-красного торнадо. Ее спрашивали о самочувствии, хлопали по плечу, кто-то сунул ей в руки пачку шоколадных лягушек, Шеймус громко расписывал подробности вчерашней стычки, девушки ахали из-за повязки на ее голове.

— Ты слышала, что произошло на факультете слизней? — наконец спросила Ромильда Вейн.

— Помфри сказала, что пропала Вайолет, но никаких подробностей.

— О, вчера Макгонагалл сумела довести ее до слез. Наша декан сказала, что в Хогвартсе настали тяжелые времена, и только держась вместе мы сможем их преодолеть. Забини и компания насмехались ей чуть ли не в лицо. А сегодня — вот. Говорят, что Вайолет пропала бесследно. В комнате остались все ее вещи. А под ее кроватью нашли следы копыт и шерсть.

— Видели бы вы лица слизней, — с мстительным удовлетворением сказала Лаванда. — Сначала мы все думали, что это какой-то розыгрыш. Но потом с урока сняли Булстроуд. Оказалось, что Слагхорн вызвал в школу родителей Вайолет. Миллисенту отругали за то, что она втянула Вайолет в свои игры. Говорят, этим делом занялись авроры! Ой, Джинни, с тобой все в порядке? Ты побледнела!

— Вот и оставьте ее в покое, — вмешался Невилл. — Человек только вышел из Больничного крыла, а вы налетели.

— Да, пойду к себе, — благодарно сказала Джинни. — Нужно немного прийти в себя от всех этих новостей.

В голове у нее крутился вопрос, который Луна задала Тому до того, как они ушли: «А Крампус правда придет на Святочный бал?»

На арифмантике Джинни села на заднюю парту. К ней подсел Колин Криви, всем своим видом показывая, что не даст ее в обиду слизеринцам. Правда, зеленый факультет выглядел подавлено, студенты по большей части игнорировали Джинни. А она сидела и размышляла, мог ли Том похитить Вайолет. Судя по его прошлому появлению в Хогвартсе, конечно мог. Только не в его стиле поступать так тихо, действовать намеками, обиняками. Следы копыт и клок шерсти? Где кровавая надпись: «Трепещите, враги Рождества!», где угрозы, где размах? Спросить бы Луну, чем вчера закончился их разговор…

В дверь класса постучали.

— Извините, профессор Вектор, — в дверях стояла профессор Макгонагалл. — Джинни Уизли вызывают к директору.

— Конечно. Иди, Джинни, — Вектор ободряюще ей кивнула.

— Не волнуйтесь, мисс Уизли, — сказала Макгонагалл. Джинни заметила, что у ее декана дрожат руки, как бы она ни пыталась это скрыть. — Вас не будут допрашивать авроры. Директор Снейп задаст вам несколько вопросов, и все. Ничего не бойтесь, отвечайте честно. Я тоже там буду.

— Хорошо, профессор, спасибо.

В кабинете директора Снейпа было пусто и мрачно. От Альбуса Дамблдора не осталось ничего: ни клетки Фоукса, ни забавных магических приборов на полках, ни интересного волшебного хлама на столе — словно Снейп пытался стереть любое воспоминание о нем. Вся мебель была темной, почти черной. На полках шкафов стояли книги по зельеварению и темной магии. На портреты прошлых директоров было, видимо, наложено заклятие: ни один из них не двигался. Кроме того, одна из картин была плотно завешена белой тканью. Джинни решила, что это был портрет Дамблдора.

За массивным столом, занимавшим большую часть комнаты, восседал директор Снейп. Справа от него сидел декан Слагхорн, а слева — двое волшебников, очевидно, родители Вайолет. Лицо матери было заплаканным, хотя она пыталась держать себя в руках. На ней была добротная коричневая мантия с черными лентами. По лицу отца Вайолет было сложно прочитать, что он думает, но его глаза смотрели на Джинни пристально и недоверчиво из-под темных бровей.

— Это мисс Уизли, — сказал Снейп, обращаясь к семье Блу.

— Добрый день, — сказала Уизли. — Мне очень жаль, что такое произошло с вашей дочерью…

— Вы здесь, чтобы отвечать на вопросы, — прервал ее Снейп. — Сядьте.

Джинни молча заняла свое место, Макгонагалл села на свободный стул рядом с ней.

— Вчера, насколько мне известно, вы стали жертвой розыгрыша? — сказал Снейп.

— Они напали на меня впятером. Если для вас это розыгрыш…

— Как во всем этом была замешана мисс Блу?

— Она обманом привела меня в тот класс. Попросила меня о помощи, сказала, что не может достать ключ. — При слове «ключ» Снейп закатил глаза. — Но в классе вместо ключа меня поджидали слизеринцы.

— Вы разозлились на мисс Блу, не так ли?

— Я разозлилась на Миллисенту, — сказала Джинни, глядя директору прямо в глаза. — Наверняка это она подговорила свою кузину соврать мне. Слизеринцы часто используют тех, кто слабее, в качестве своих миньонов.

— Вы провели весь вечер в Больничном крыле?

— Да.

— К вам кто-нибудь приходил?

— Луна Лавгуд и профессор Лиддл.

— Вот как, интересно, — Снейп даже подался вперед. — Зачем к вам приходил профессор? О чем вы говорили?

— Вы знаете, что идея с ключами принадлежит ему. Он сказал, что чувствует себя в какой-то степени ответственным за то, что произошло. А говорили мы о мозгошмыгах.

— О чем?

— Ну, знаете, мозгошмыги, в которых верит Луна. Она начала рассказывать о них профессору, и они их обсуждали, пока не пришла мадам Помфри и не выгнала всех из палаты.

— Когда вы узнали о пропаже мисс Блу?

— Сегодня утром от мадам Помфри.

Снейп нахмурился.

— У вас есть к ней вопросы? — спросил он чету Блу.

Те лишь покачали головой. Снейп поднялся со своего места и сказал Джинни следовать за ним. Профессор Макгонагалл хотела пойти с ними, но он сделал ей знак остаться. Они в молчании дошли до горгульи, и, переступив порог кабинета, Снейп остановился и внимательно посмотрел в лицо Джинни.

— Вы не хотите сказать мне что-либо еще? Вы видите, в каком состоянии ее родители…

— Нет, сэр, я все сказала, — ответила Джинни.

— Можете идти, — сказал Снейп, резко развернулся и скрылся в кабинете. Дверь за ним закрылась.

На перемене Джинни отыскала Луну.

— Я рада, что тебя отпустили из Больничного крыла. Здесь гораздо интересней, чем там.

— Что ты думаешь о пропаже Вайолет? — с места в карьер начала Джинни.

— Разве ее не Крампус похитил? — спросила Луна.

— Не уверена. О чем вы говорили с Томом вчера вечером, когда ушли из Больничного крыла?

— Томом? — повторила Луна, подняв брови. — Ты теперь так его называешь?

Джинни замерла. Раньше заклинание не позволяло ей называть Тома иначе, кроме как «профессор Лиддл». В горле тут же возникал комок, а губы произносили «правильное» имя. Но теперь оно почему-то позволило назвать его Томом.

— Я, конечно, имею в виду профессора Р… Лиддла.

— Мне кажется, что он влюблен в тебя.

— Луна!

— Что? Он молодой и симпатичный. Жаль, что до февраля далеко, а то ты могла бы послать ему рой валентинок.

— Луна, не отвлекайся. Вчера вечером ты спросила его, придет ли Крампус на Святочный бал. Что он ответил?

— Что, конечно, придет, если мы не соберем нужное количество ключей.

— Да при чем здесь ключи?

— Как ты не понимаешь? — на полном серьезе объяснила Луна. — Если мы сумеем собрать достаточно много ключей, Крампус вернет Вайолет. Это единственный путь!

Джинни провела рукой по лицу.

— Ладно, Луна, забудь, — сдалась она. — Значит, будем собирать ключи.

— Так как насчет Тома? Он тебе нравится? Хоть немножко?

— Немножко, — призналась Джинни. Ей нравился Том Риддл. Но ее отталкивал и пугал Волдеморт. И ей еще предстояло разобраться, кто же он на самом деле.

Следующие несколько дней прошли без происшествий, пока однажды ночью на Эрни Макмиллана, старосту Хаффлпафа, не было совершено нападение во время патрулирования Хогвартса.

— Я услышал странные звуки, словно топот копыт. И еще как будто кто-то играл на дудке, очень плохо играл. Я пошел на звук, и тут из темноты на меня бросился огромный козел, боднул рогами прямо в живот и убежал, громко цокая по полу. Все произошло так быстро, что я не успел ничего сделать. Но как только я немного пришел в себя, то тут же вызвал декана Спраут. И на том месте, где все происходило, мы нашли рассыпанные розги. А на стене фиолетовым было написано одно слово: «Ключи».

Надпись стер Филч, но на стене еще можно было разобрать въевшиеся кривые буквы «к» и «ю». Джинни чувствовала себя обманутой. Что она там говорила? Где угрозы и где размах? Вот они. Том остался верен себе.

Хотя, надо отдать ему должное, выходка с «Крампусом» произвела впечатление на студентов. Первогодки снова объединились в группы, и теперь старшие помогали им гораздо охотнее. На одной из перемен Джинни даже наблюдала, как Луна куда-то тащит за руку Миллисенту, приговаривая:

— Зеленых ключей собрано меньше всего. Если хочешь, чтобы он вернул Вайолет, ты должна постараться!

— Ты сумасшедшая, Лавгуд! — зло отвечала Миллисента, но все равно покорно шла за Луной.

После уроков Джинни отправилась в кабинет ЗОТИ, но он оказался закрыт — Тома там не было. Она подумала, что не видела его весь день. В задумчивости она отправилась в туалет Плаксы Миртл. Шансов, что он в Тайной комнате, было немного, но вдруг ей повезет.

И ей повезло. Раковина со змейкой была сдвинута в сторону, мраморные ступени спускались в темноту. Джинни засомневалась на мгновение: что она сделает, если найдет внизу Тома и Вайолет? Может быть, стоит позвать на помощь, все-таки она имеет дело с Темным Лордом. Но затем она решила, что сама попробует уговорить его освободить первогодку.

Тайная комната казалась пустой. Джинни искала Вайолет, но ее нигде не было. Наконец она заметила движение у статуи и устремилась туда.

— У тебя входит в привычку похищать первокурсниц и прятать в Тайной комнате, — сказала она и тут же осеклась, потому что у статуи стоял не Том. Это был взрослый волшебник в мантии, накинутой на темно-коричневый дорожный костюм. Когда он обернулся, Джинни взвизгнула, а потом быстро приложила обе руки ко рту. Незнакомец был полностью лыс, а его кожа была ненормально бледной. Радужка лишенных ресниц глаз пылала ярко-красным. И все же сквозь внешние метаморфозы Джинни могла различить знакомые черты.

— Том, — произнесла она глухо. — Том, это же ты... Что с тобой произошло?

— Я все же гораздо больше Лорд Волдеморт, нежели Том, — его голос был высоким, словно когда-то он повредил связки и теперь мог говорить только так. — Вы, верно, леди Джиневра?

Он протянул ей руку, бледная ладонь которой оканчивалась скорее когтями, чем человеческими ногтями. Джинни, преодолевая брезгливость, пожала ее и удивилась, насколько горячей она была.

— Не беспокойтесь. Изменения в моей внешности — лишь небольшая плата за те знания в области магии, которые я получил. Но я не ожидал увидеть вас здесь сегодня. Чем могу быть полезен?

Движения у него тоже были неестественные. Он то замирал, то двигался резко и точно, как ящерица. И хотя этот Том не был настрое враждебно, Джинни в его присутствии ощущала тревогу.

— Я… Я искала пропавшую студентку, Вайолет Блу. Подозреваю, что ее похитил Том… тот, который здесь преподает.

— В Тайной комнате никого нет, кроме нас двоих.

Джинни показалось или эта фраза прозвучала угрожающе? Она кивнула и уже собиралась ретироваться, но все же осмелилась спросить:

— Откуда вы знаете, кто я? Тот, который из чаши, тоже назвал меня леди Джиневрой…

— Мы позволили себе дать вам это прозвище, — Волдеморт склонил голову набок, рассматривая Джинни. — И оно вам подходит. Видите ли, Том, ваш первый Том, сам того не ведая, отметил вас.

— Отметил?

— Вы же иногда чувствуете нас… ментально?

Джинни шумно выдохнула.

— Вот и мы также иногда ощущаем ваше присутствие. Поверьте, оно скрашивает наши будни.

— Что, и самый… тот… Тот-которого-нельзя-называть? — глаза Джинни в ужасе расширились.

Волдеморт лишь улыбнулся. Он снова протянул руку и аккуратно коснулся щеки Джинни, провел по ее волосам.

— Вы смогли выйти из-под влияния первого крестража Темного Лорда, будучи на перовом курсе. Это чего-то да стоит…

— Меня спас Гарри. — Джинни на всякий случай отступила назад — вдруг ему снова захочется ее потрогать. Лицо Волдеморта стало серьезным.

— Гарри мы тоже отметили. Только по-другому, «как равного себе», согласно пророчеству. Ваша подруга Луна навела Тома на одну мысль, поэтому я здесь. Мы обсуждали очень важный вопрос относительно Гарри Поттера.

— Какой? — обеспокоенно спросила Джинни.

— Долгое время мы не могли объяснить, почему его связь с нами настолько крепка.

— Вы знаете о связи? — охнула Джинни.

— Конечно. Держать Гарри в уверенности, что она односторонняя, было полезно. Но сейчас, кажется, мы нашли ответ. Гарри — еще один крестраж.

— Что? То есть Гарри не Гарри, а еще один Том? — жалобно спросила Джинни. Она перестала понимать что-либо.

— Нет же. Вместилищем чужой души может быть и живое существо, и недавно мы проверили и подтвердили эту гипотезу. В ту хэллоуинскую ночь мы, сами того не подозревая, создали крестраж — знаменитый шрам Гарри Поттера. Он не заживает, потому что туда оказалась вложена часть нашей души.

— Мне дурно, — лишь сказала Джинни, покачнувшись. Волдеморт подхватил ее и помог сесть на ступеньку перед статуей.

— И что теперь? Что будет с Гарри? — спросила она, когда темнота перед глазами рассеялась.

— В наших интересах сохранить ему жизнь. Кроме того, раз крестраж можно безопасно в кого-то поместить, скорее всего, его можно так же и извлечь.

— Скорее всего?

— Мы будем работать в этом направлении. Нам интересно сохранить ему жизнь, но, видишь ли, — добавил он горделиво, — в магии мы во многом первопроходцы, так что надеяться не на кого, кроме как на себя.

— Хм, смотрю, вы уже познакомились, — раздался голос Тома. Он сбежал вниз по лестнице, подошел к ним и передал Волдеморту книгу в темном, словно закопченном, переплете.

— Унес ее из Запретной секции, пока Пинс отлучилась. Честно говоря, странно, что Дамблдор хранил в школе такие книги, они совсем не на пользу подрастающему поколению.

Том машинально провел по волосам Джинни, очень аккуратно коснулся повязки.

— Как твоя рана? Не болит?

— Уже лучше. Помфри сказала, что завтра снимет.

Волдеморт тем временем жадно пролистнул книгу и убрал во внутренний карман мантии.

— Благодарю, это мне точно поможет. Не шали сильно, младший. Всего доброго, леди Джиневра.

Он кивнул им и аппарировал прямо из Тайной комнаты. Джинни еле сдержала вздох облегчения: хотя Волдеморт и был настроен дружелюбно, было в нем что-то иррационально пугающее.

— А как же антиаппарационный купол? — спросила она.

— Он распространяется не на все помещения Хогвартса, — улыбнулся Том. — Разумеется, Салазару Слизерину нужно было место, откуда и куда он мог спокойно аппарировать. А чары этого помещения не пропустят случайных посетителей.

Том сел на ступеньку рядом с Джинни и приобнял, положив руку ей на плечо.

— Он тебе не понравился, Том из диадемы?

— Том, ты тоже хочешь… — Джинни осеклась. — Ты хочешь изучать темную магию так подробно, чтобы она сделала с тобой то же самое, что и с ним?

— Благодаря ему я и так знаю темную магию достаточно хорошо, — сухо ответил он.

— Я расстроюсь, если ты станешь таким же…

— Недавно огненное заклинание чуть не попало мне в лицо. Мне повезло, а ведь все могло быть гораздо хуже. Что бы ты сказала, если бы оно сделало меня уродом?

Джинни повернулась и посмотрела на него. Опаленная бровь почти заросла, щека пришла в норму, шрам под глазом еле виднелся.

— Я не об этом, Том. Ведь меняется не только внешность. Меняется и суть волшебника, его душа. Неужели ты не видишь, что в Вол… что в Томе из диадемы что-то изменилось, как будто он уже не совсем человек?

— Душа, — усмехнулся Том. — Как ты знаешь, эксперименты с душой я начал проводить, еще когда учился в Хогвартсе. По-твоему, я тоже не совсем человек?

Выражение лица Тома стало жестким. Джинни испугалась, что он скажет ей уходить, так же как и в прошлый раз. И она поспешила задать свой следующий вопрос:

— Признайся, это ведь ты похитил Вайолет?

— Не понимаю, о чем ты.

— Похищения, нападения, надписи на стенах… Том, не так давно это все уже было!

— Неважно, все неважно. — Том вдруг резко встал на ноги. — Тебя же больше беспокоит судьба Гарри Поттера, чем Вайолет Блу. Я видел, как тебе стало нехорошо от одной мысли, что он может оказаться крестражем.

— Знаешь ли, когда твой близкий человек вдруг оказывается вместилищем чужой души, к этой мысли надо привыкнуть, — не менее резко ответила Джинни.

— Насколько близкий? — от холода в голосе Тома Джинни вздрогнула.

— Очень близкий, — она вскочила на ноги и заговорила с возмущением. — Я знаю его с одиннадцати лет. Это лучший друг моего брата. И, к твоему сведению, в прошлом году мы даже встречались. Его жизнь и безопасность очень для меня важны!

— Мы тоже знаем друг друга с твоих одиннадцати лет. — Том мрачно смотрел на нее.

— Ты серьезно заставляешь меня выбирать? Да с чего ты решил, что можешь ставить мне какие-то условия! И мы не знакомы с моих одиннадцати лет, ты даже не мой Том!

— Чтобы стать твоим Томом, нужно подвергнуть тебя опасности и завладеть твоим разумом?

— Да ну тебя!

Джинни выбежала из Тайной комнаты. Она не планировала ссориться с Томом, но он нашел те слова, которые просто вывели ее из себя. Отдышавшись и успокоившись, она попыталась определить, был уже отбой или нет. Судя по тому, что коридоры были пусты и факелы горели приглушенно, был. Нужно поскорее вернуться в Башню и не наткнуться по пути на патрулирующих старост. Вдруг впереди раздался шум — кто-то мимо нот играл на дудке. Или… или это был голос животного. Крадучись, Джинни пошла на звук. Вскоре ее слух уловил цокот копыт. Джинни не верила своим ушам. Кто-то или что-то находилось буквально за углом. Она вытащила палочку, приготовилась и выскочила из-за угла с криком:

— Остолбеней!

Но за углом никого не было. В свете факелов Джинни заметила на стене фиолетовую надпись: «Больше ключей». Тишина вокруг стала гнетущей. Джинни сделала шаг назад, потом еще один — что-то хрустнуло под ее каблуком. Она наклонилась и подняла с пола розгу.

Зима вступила в свои права. Черное озеро покрылось льдом, из которого торчали заиндевелые палки камышей. Снег укрыл землю плотным покрывалом, лежал на ветвях деревьев, на крышах башен Хогвартса. Холодный воздух жегся в носу, и полеты на метле отменили из-за плохой погоды.

К Охоте на ключи, которая началась как неинтересная активность, навязанная профессором Лиддлом, постепенно стали относиться со всей серьезностью. По ночам Крампус являлся в разных местах Хогвартса, пугал учеников и оставлял надписи. Студенты находили розги и следы копыт, а несколько человек видели огромную голову козла, которая плыла по воздуху, издавая при этом потусторонние звуки. Если сначала Крампус просто просил больше ключей, то теперь у него было конкретное требование: «500».

— Может быть, теперь нужно собрать пятьсот ключей, а не тысячу? — со всей серьезностью размышлял второкурсник Юэн Амберкромби, сидя в Гриффиндорской гостиной.

— А может быть, если мы соберем пятьсот ключей, он вернет Вайолет, — предположила Мэй Барнс, его однокурсница.

— Ага, если он вообще существует.

— Ага, если она вообще жива, — сказали одновременно Деннис Криви и Джимми Пикс. Они переглянулись и посмотрели на встревожившихся младшекурсников.

— Конечно, она жива, не выдумывай, Пикс! — воскликнул Криви.

Джинни сама не знала, чему верить. О том, что слышала в темном коридоре, она рассказала только Луне. Но Луна и без того верила в существование мстительного духа Рождества, так что Джинни ничего не оставалось, как присоединиться к Охоте.

— Четыреста девятый, четыреста десятый, четыреста одиннадцатый, — опустила она один за одним ключи с красными камнями в витрину.

Она отметила, что если раньше Слизерин сильно отставал по количеству добытых ключей, то теперь почти сравнялся с остальными факультетами. Она отошла от витрины и столкнулась лицом к лицу с Миллисентой Булстроуд. У той в руке было два зеленых ключа. Они недружелюбно посмотрели друг на друга и молча разошлись, когда Миллисента сказала:

— Эй, рыжая. Я видела красный ключ над учительским столом в Большом зале. Очень жаль, что ваш факультет настолько невнимательный, что приходится помогать вам в поисках.

Удивительно, но такой способ общения был взят на вооружение, облегчил совместные поиски и незаметно сблизил факультеты.

— Эй, слепые змеи. Ваш ключ бьется в стекло в ванной старост.

— Эй, недалекие. Вы целый день проходите под этим местом и не можете поднять голову, чтобы увидеть красный ключ прямо над вами.

— Эй, ты, ваш ключ в кабинете ЗОТИ.

— Видела пару ключей на крыше хижины Хагрида. Захвати лестницу.

— Финниган, красный ключ мотается по спортивной раздевалке нашего факультета.

— Забини, видел пару зеленых ключей на четвертом этаже, у туалета Плаксы Миртл.

— Спасибо, сейчас туда схожу...

Когда собранных ключей набралось пять сотен, Вайолет Блу действительно вернулась в Хогвартс. Утром ее нашли спящей в своей кровати в Слизеринской спальне. Она не выглядела истощенной или изможденной, но ничего не помнила о своем похищении.

— Я думала, что мне снится долгий сон, — объясняла она. — Я чувствовала запах хлева, кажется, я слышала блеяние козы. И вот, — она вытащила из кармана пижамы бубенчик, — это точно не мое.

Бубенчик не звенел, потому что в него была вставлена бумажка. Забини проверил ее на проклятия и, убедившись, что все чисто, вытащил и развернул. Это оказалась записка, криво написанная фиолетовыми чернилами.

«Если вы не соберете все ключи к Сочельнику, я заберу ее навсегда», — прочитал он. В этот момент бубенчик задергался, только вместо мелодичного звона раздалось козлиное блеяние.

История распространилась по Хогвартсу со скоростью лесного пожара, зловещий бубенчик переходил из рук в руки. Студенты обещали Вайолет собрать недостающие ключи. До каникул оставалось меньше трех недель.

Джинни сидела в гостиной Гриффиндора и читала. Том посоветовал ей книгу по истории эволюции магии, и она надеялась понять, чем же так привлекательна для Тома темная сторона волшебства и что такого способна дать, что невозможно найти на светлой стороне. Однако в этой книге не было деления заклинаний на темные и светлые, были лишь людские желания и магия, способная их удовлетворить. Что светлая, что темная, магия сулила своим адептам больше сил, больше могущества — только бы они не останавливались на достигнутом. Читая истории Морганы ле Фей, Годелота, Варнавы Деверилла и других темных волшебников, Джинни впервые видела в них не злодеев, а обычных людей, которые не смогли вовремя остановиться. Время от времени она вспоминала покойного директора. Не попал ли в свое время и Альбус Дамблдор в подобную ловушку?

Джинни вздрогнула от настойчивого стука в окно. На подоконнике сидела незнакомая крупная сова. Девушка нехотя поднялась со своего места и впустила птицу. Та влетела внутрь, сделала круг по гостиной и приземлилась на спинку стула рядом с Джинни.

— Так ты ко мне? У тебя для меня письмо?

Джинни вытащила из кармана кругляш совиного печенья, отдала птице в обмен на записку и принялась читать.

«Джинни, нужно встретиться. Завтра в четыре часа пополудни в Запретном лесу за хижиной Хагрида. Гарри Поттер».

Джинни чуть не выронила письмо. Гарри был где-то поблизости! Она выпустила сову и принялась размышлять. Зачем Гарри понадобилось с ней встречаться? Возможно, ему что-то понадобилось в Хогвартсе. Но, самое главное, знает ли он, чем на самом деле является его шрам? Наверное, не знает, иначе он был бы не здесь, а где-нибудь с одной из версий Тома — или сразу с несколькими. Джинни вспомнила Волдеморта из диадемы и поежилась. Значит ли это, что она сама должна рассказать ему о том, что он вместилище души Темного Лорда? И если она утаит это, не будет ли это предательством по отношению к Гарри? А если скажет — не подведет ли Тома, ведь Гарри наверняка заинтересуется, откуда у нее эти сведения? Впервые Джинни обрадовалась, что наложенное на нее заклинание не дает ей выдать личность профессора Лиддла. И тут же одернула себя: она что, больше не на стороне Гарри?

Джинни проворочалась всю ночь и забылась тревожным сном только под утро.

После уроков она бегом побежала в Запретный лес. Профессор Слагхорн решил оставить ее и Даффодил Кинг после уроков, где долго и нудно разбирал их ошибки в самостоятельной работе. В любой другой день Джинни была бы благодарна профессору, но сегодня ее раздражала его медлительность, а за каждый дополнительный вопрос, который задавала Даффодил, на неё хотелось наслать чихательное заклинание. Но Джинни понимала, что это только замедлило бы процесс. На часах было уже четыре, когда она бежала через холл к выходу. Джинни стрелой пронеслась вниз по холму, мимо хижины Хагрида и в лес. Неподалеку от жилища лесника располагалась полянка, которую уже давно облюбовали студенты. Джинни раскраснелась от бега по свежевыпавшему снегу и влетела туда, как метеор. И тут же замерла в ужасе, потому что на полянке вместо Гарри ее ждала Беллатрикс Лестрейндж.

Раньше Джинни приходилось видеть эту ведьму только на фотографиях в «Пророке» и на листовках «Разыскивается». И она предпочла бы, чтобы так и оставалось. Беллатрикс была в теплой отороченной мехом мантии. Ее волосы были убраны в высокую прическу, из которой выбивались несколько иссиня-черных локонов. Она была худой, очень худой, видимо, сказывались годы, проведенные в Азкабане. На лице, обтянутом тонкой морщинистой кожей, безумным огнем горели черные глаза. Тонкие, как ветки, пальцы крепко сжимали рукоять волшебной палочки, направленной прямо на Джинни.

— Так вот как выглядит «леди Джиневра», — с издевкой сказала она.

Холодок пробежал по спине Джинни.

— Это вы написали записку?

— Конечно, я! Здесь нет никакого Гарри, твой герой тебя не спасет!

— Но… но зачем я вам понадобилась?

— Не притворяйся дурой. В его мыслях должна быть только одна женщина, а не какая-то леди Джиневра.

Беллатрикс так произнесла слово «его», что Джинни тут же поняла: речь не о Гарри.

— Что он в тебе нашел? — продолжала она, захлебываясь злобой. — Жалкий потомок жалкой семьи. Ни сил, ни красоты. Почему? Почему такая как ты смеет занимать хоть толику его мыслей? Отвечай!

С ее палочки сорвалось огненное проклятие, которое пролетело в сантиметре от лица Джинни и врезалось в дерево, оставив на нем темный огненный круг. Джинни уловила движение за спиной Беллатрикс, и ей стало еще страшнее — ведьму сопровождала исполинская змея Того-кто-нельзя-называть.

— Почему?

— Я общаюсь только с профессором Лиддлом, — быстро проговорила Джинни. Она хотела сказать «только с Томом из медальона», но наложенное заклятие не позволило.

— Мне плевать, с кем ты водишь шашни в Хогвартсе! — взвизгнула Беллатрикс. — Я спрашиваю тебя, что же в тебе особенного, что мой лорд тратит секундочку своего драгоценного времени, чтобы подумать о тебе? Отвечай!

Следующее заклинание пронеслось так близко, что Джинни пришлось отскочить в сторону, чтобы не попасть под него.

— Отвечай, тварь!

Джинни почувствовала, как заклинанием из ее легких вышибло весь воздух, она упала на колени, пытаясь сделать вдох. Змея зашипела.

— Ну же, отвечай. Я не собираюсь тратить на тебя весь день.

— Д… дневник, — срывающимся голосом произнесла Джинни. — Он был в дневнике.

— Что ты мелешь! — закричала Беллатрикс. Змея тем временем скользнула к Джинни, но, к ее удивлению, она не пыталась нападать. Напротив, она словно пыталась прикрыть Джинни собой.

— Чем ты очаровала его фамилиара? Что у тебя с ним? — не унималась Беллатрикс.

— Я же говорю, — всхлипывая отвечала Джинни, — их несколько. Дневник, медальон, чаша, диадема…

— Я что, настолько внушаю страх, что ты тронулась умом от одного моего вида? Круцио!

— Круцио!

Это был Том. Джинни лежала в снегу, чувствуя, как отступает боль непростительного заклинания, и улыбалась: Том пришел ее спасти.

— Круцио!

Теперь ведьма напоминала сломанную куклу, она в агонии билась на снегу, из ее распахнутого рта раздавались то крики, то дикий смех. Из-под рукава мантии на ее ладонь текла струйка крови. Лицо Тома было бледным и безжизненным. Глаза горели яростью. Джинни вскочила на ноги, шатаясь, подошла к нему и аккуратно коснулась его плеча. Это было опасно, но ведь это был Том, и она не могла не рискнуть. Полные ярости глаза теперь смотрели ей в лицо, его палочка была направлена ей в грудь…

— Том, это я! Прекрати, пожалуйста. Довольно.

Он моргнул и опустил палочку. Беллатрикс лежала на снегу как мертвая.

— Присмотри за ней, — приказал он змее, а сам схватил Джинни за плечи и прижал к себе.

— Ты в порядке? Где болит?

— Нигде, Том, все хорошо, ты меня спас. Давай только уйдем отсюда поскорее, — прошептала Джинни.

Том подхватил ее на руки и понес. Она прижалась щекой к его груди и слушала, как быстро стучит его сердце. По крайней мере, у этого Тома оно есть. Она смотрела снизу вверх на его лицо и любовалась его четким профилем, но у хижины Хагрида начала вырываться:

— Том, спусти меня, Том!

Он встал как вкопанный и осторожно опустил ее на землю. На его лице читался немой вопрос.

— Если кто-то увидит, что ты меня вот так несешь, слухов будет до следующего года! Моих родителей вызовут в школу, а Макгонагалл снимет тысячу баллов!

Он явно расслабился, ожидая услышать что-то другое, и с усмешкой провел рукой по волосам:

— Я не подумал. Ты права.

Только сейчас Джинни заметила, что Том был в обычной профессорской мантии и легких ботинках.

— Ой, пойдем скорее в школу, ты замерзнешь!

Том наложил на себя согревающие чары, Джинни как могла отряхнула мантию, поправила волосы, и они отправились в школу. Они молчали, каждый думал о своем. Во внутреннем дворе Хогвартса несколько школьников играли в снежки, и на них с Томом не обратили внимания. Зато в холле их встретила недовольная Кэрроу.

— Мисс Уизли, где вы были, что явились в таком виде?

Джинни не думала, что с ее видом что-то не так. Разумеется, она была вся в снегу, но разве не так и должен выглядеть человек после пыточного заклинания? Алекто перевела подозрительный взгляд на Тома.

— Профессор Лиддл, потрудитесь объяснить, где вы пропадали вдвоем?

— На меня напали, — запальчиво сказала Джинни, но у нее получилось громче, чем она планировала, и если до этого за их разговором с Кэрроу следили лишь нескольких человек, стоявших поблизости, то теперь десятки взглядов были направленны на нее.

— В самом деле? И кто же на вас напал, мисс Уизли?

— Крампус, — отрезала она. — Это был Крампус. А профессор Лиддл его прогнал.

Алекто хотела что-то возразить, но тут раздался голос директора Снейпа:

— Вот как? В мой кабинет, оба. Расскажете мне подробнее про этого Крампуса.

Джинни снова оказалась в директорском кабинете. Она с мрачным видом заняла уже привычное место. Том встал сзади, облокотившись на спинку ее стула. Снейп разглядывал их со смесью брезгливости и насмешки.

— Рассказывайте, мисс Уизли. Вы прогуливались по Запретному лесу, и внезапно на вас набросился Крампус, верно?

— Лестрейндж, это была Беллатрикс Лестрейндж, — выдохнула Джинни.

— Что? — Снейп перевел взгляд на Тома.

— Я оказался там чудом. Мне удалось отвлечь ведьму и вытащить мисс Уизли, однако она осталась жива. Возможно, стоит усилить охрану замка.

— Она накладывала на вас заклятия? — Теперь лицо Снейпа было бледным.

— Кру… круцио, — ответила Джинни. Она с удивлением заметила, что ее начала бить мелкая дрожь. — И еще какое-то, от которого я не могла дышать.

— Но что ей было нужно?

Джинни искоса посмотрела на Тома и солгала:

— Она пыталась узнать, где прячется Гарри Поттер!

Сейчас Джинни трясло так, что она уже не могла скрыть это от окружающих. Снейп поспешно открыл один из ящиков своего стола и вытащил флакончик с зельем:

— Выпейте. Оно помогает справиться с последствиями пыточного заклинания. Профессор Лиддл, я соберу преподавателей, совершим обход территории. Мисс Уизли, может быть, вы хотите пообщаться с родителями? Я мог бы отпустить вас в Нору до завтра, хотите?

Джинни круглыми глазами смотрела на директора. В его голосе звучало… сочувствие?

— Я в порядке. Не нужно родителям знать о Лестрейндж, они и так все время переживают, — со вздохом отказалась она. — Только не отправляйте меня опять к Помфри. Мне уже легче от зелья. Я лучше отсижусь в гостиной и буду рассказывать всем сказку о Крампусе.

— Идите, мисс Уизли, — махнул Снейп рукой.

Помогло ли происшествие с Джинни, которая настаивала на том, что видела в лесу Крампуса, или ученики сами втянулись в Охоту, но за несколько дней до каникул были найдены последние ключи. Кто-то спохватился, что было бы символично, если сама Вайолет опустит последний ключ в витрину. Ради этого в холле собрались почти все ученики и некоторые преподаватели Хогвартса — всем было интересно посмотреть, что будет. И когда на табло появилась надпись: «1000/1000», все замерли в ожидании. Секунды текли, ничего не происходило. Но едва Вайолет со вздохом разочарования сделала шаг от назад, как надпись на табличке сменилась на «Поздравляю!», раздались взрывы хлопушек, и с потолка на студентов полетели конфетти и серпантин. И хотя это был нехитрый трюк, на который способен любой второкурсник, почему-то это всех обрадовало и воодушевило. Ученики начали аплодировать, обниматься, первогодки закружились в танце, словно над Хогвартсом и в самом деле нависло проклятие, и им общими усилиями удалось его снять.

Во время ужина Джинни с удивлением заметила, что многие ученики первого и второго курсов сидели не за своими столами, а с теми ребятами, с которыми успели сдружиться за время Охоты. Преподаватели переглядывались, но решили разрешить на первый раз такую вольность. А ближе к концу ужина перед каждым учеником появилось письмо. На плотной белой бумаге золотыми буквами было написано приглашение на Святочный бал. Джинни подумала, что, скажи ей в начале учебного года, что она будет с предвкушением ждать бала, она бы не поверила. Амикус, Том, Волдеморт Крампус, Беллатрикс — столько событий произошло всего за несколько месяцев, что голова шла кругом.

После ужина к ней подошла Луна и с серьезным видом сказала, что им нужно поговорить. Они забрались на подоконник у заброшенного класса, где никто не ходил.

— Что такое, Луна? Что ты хотела мне сказать?

— О, я совершила кое-что ужасное, и мне пришлось скрывать это от тебя. Но, кажется, сейчас я могу во всем признаться.

— В чем дело?

Луна вздохнула, собираясь с силами, и, зажмурившись, выпалила:

— ЭтояпохитилаВайолет!

— Что?

— Это я похитила Вайолет, — повторила она уже медленнее.

— Как это ты? А Том?

— Конечно, профессор Лиддл помогал, но идея была моя. Видишь ли, когда мы ушли из Больничного крыла в тот вечер, после того как на тебя напали слизеринцы, я спросила его про Крампуса. Он сказал, что школа на грани войны, что над Хогвартсом сгущаются тучи, и он лишь пытался найти нам занятие, которое всех бы объединило, но вышло только хуже… И я предложила украсть Вайолет, и тогда все подумают, что Крампус действительно существует. Мы выкрали ее с помощью домашнего эльфа профессора. Профессор пообещал, что Вайолет даже не проснется, а я предложила спрятать ее в чьем-нибудь хлеву, чтобы она сквозь сон слышала блеяние. А по ночам я изображала Крампуса. Я сделала себе козлиную маску с рогами и бородой, заколдовала туфли так, чтобы они оставляли следы копыт. И надписи тоже делала я. Хотела красным, как кровью, но у меня была неиспользованная баночка фиолетовых чернил, вот и пригодились.

— Так это ты боднула в живот Макмиллана?

— А что мне оставалось делать? Он так неожиданно появился из темноты, пришлось импровизировать. После этого профессор Лиддл принес мне мантию-невидимку. Конечно, не такую, которая у Гарри, а попроще, но и ее хватило — люди видели голову козла и сами додумывали всякие ужасы.

— А зачем ты играла на дудочке?

— Пыталась изобразить козлиное блеяние. Но вышло у меня плоховато...

Луна виновато смотрела на Джинни.

— Ты сможешь меня простить? Я поступила очень плохо, но посмотри на Хогвартс сегодня!

— Наверное, ты хорошо повеселилась, когда изображала Крампуса.

— Еще бы.

Джинни вспомнила заплаканные глаза матери Вайолет. Стоило ли оно того? С тех пор, как в Хогвартсе появился Том, Джинни постоянно приходилось решать моральные дилеммы. Сейчас Вайолет в безопасности, ее родители даже забирали ее домой на несколько дней после ее возвращения. А значит… все хорошо?

Хогвартс украсили к Рождеству еловыми лапами, гирляндами и звездами. В Большом зале пахло корицей и хвоей. Там стояла огромная, до потолка, ель, которая переливалась огнями, золотыми шарами и лентами. Профессор Флитвик и его хор репетировали рождественские песни. Настроение у всех было приподнятое. Даже лицо директора Снейпа приняло несвойственное ему благодушное выражение.

На Святочный бал Джинни надело нежно-серое платье, в котором была на свадьбе Билла и Флер. Другого у нее не было, а это, подобранное самой полувейлой, ей очень нравилось. Чтобы выглядеть более празднично, она вплела в волосы веточку остролиста с тремя листиками и алыми ягодами. По дороге в зал она встретила Луну. Та была в розово-голубом платье с рукавами-фонариками и оборками на пышной юбке. На голове Луна соорудила высокую прическу, которую украсила голубыми, розовыми и фиолетовыми перьями.

— Как тебе мое платье? — простодушно спросила она подругу.

— Ты выглядишь… впечатляюще, — произнесла Джинни. — Пойдем в зал.

На балу играла легкая музыка, но студенты пока стояли группками у стен, не решаясь начать танцевать.

— Кажется, нам придется подать пример, — громко сказал профессор Лиддл профессору Слагхорну. Он решительным шагом направился в сторону Джинни — и протянул руку стоявшей рядом с ней Луне:

— Мисс Лавгуд, разрешите вас пригласить?

Та просияла и сделала реверанс. Музыка стала громче и быстрее. Послышался смех и одобрительные возгласы. Джинни с улыбкой наблюдала, как танцуют Том и Луна и как перья в прическе Луны развеваются в такт ее движениям. Студенты оживились и стали выходить в центр. Невилл пригласил Ханну, Шеймус кружился с Падмой, Деннис Криви — с Ромильдой.

— Потанцуем, Уизли? Ты сегодня хорошо выглядишь, — перед Джинни стоял Джим Харпер. Он был облачен в костюм-тройку, в котором ему явно было неудобно. На его шее был повязан большой зеленый галстук-бабочка.

— Ладно, — протянула Джинни. — Ты тоже сегодня ничего.

Харпер танцевал не слишком умело, как и Джинни. Когда оба это поняли, то расслабились, так как можно было не краснеть перед партнером.

— Уизли, у меня глаза вообще-то находятся выше.

— Извини, Харпер, у тебя на шее катастрофа, от которой невозможно отвести взгляд, как бы я ни старалась.

— Все настолько плохо?

— Ты бы хоть уменьшил эту штуку заклинанием. Носить такое — это преступление!

— Не могу, это реликвия. В этом галстуке танцевал на балах еще мой прадед.

— У аристократов свои причуды, — усмехнулась Джинни. Музыка кончилась, и ее тут же увел танцевать Колин.

Во время бала ученикам вручили подарки, завернутые в темно-зеленую бумагу. Первоклассники нашли там альбомы для гербариев с порхающими по страницам стрекозами и бабочками. Второкурсники получили книги по астрологии, в которых мерцали звезды и вращались планеты, Стрелец и Орион пускали стрелы, Лев грозно рычал, Большой пес крутился, пытаясь поймать свой хвост, а потом ложился и клал умную голову на лапы. Третьекурсникам достался усмиренный вариант Чудовищной книги о чудовищах. Она больше не пыталась откусить читающему пальцы, а ластилась, как кошка, и урчала от прикосновений. Четверокурсникам вручили обновленный учебник по истории. На его страницах волшебники сражались с гоблинами или с великанами. Иногда то одни, то другие оглядывались на читателя и грозили ему, а порой со страниц летели песчинки-камни и заклинания, которые при попадании жалили совсем не больно. Пятикурсники получили книги по маггловедению. В них фотографии и картинки не двигались, но вместо ругательств и подробных описаний тупости магглов в книге были представлены их достижения: электричество, ЭВМ, полеты в космос. Шестикурсникам вручили справочники по зельеварению. Сначала Джинни испытала разочарование, увидев, насколько эта книга тонкая. Однако стоило написать в специальной строке название нужного зелья, как на странице возникало его подробное описание: история создания, состав, подсказки о том, как лучше работать с ингредиентами. Седьмой курс получил путеводители по Министерству Магии — какие отделы в него входят, кто возглавляет какой департамент. Во введении говорилось, что книга учитывает актуальное состояние Министерства, и все будущие перестановки, а также сокращения старых или создание новых отделов будут отражены на страницах. Также семикурсникам вручили приглашение на экскурсию в Министерство в следующем семестре. На каждой книге, на каждом пособии стояла отметка, что они изданы Министерством Магии при содействии В. де Морта, т.л. Кажется, Тот-кого-нельзя-называть решил вырастить поколение лояльных к нему волшебников.

Джинни оглянулась на танцующих и увидела, что Том кружит в вальсе с Минервой Макгонагалл. Он говорил ей что-то, а она улыбалась в ответ. Джинни подумала, что ее декан наверняка тоже узнала Тома. Что ж, он сумел очаровать и ее.

Когда бал подошел к концу, студенты разбрелись по всему Хогвартсу. Отправляться спать не хотелось, старосты забыли о своих обязанностях, а преподаватели сами разбились на группки и кто с огневиски, а кто с егермейстером отмечали Рождество. Джинни на удачу отправилась в класс ЗОТИ. Во время бала им с Томом не удалось перекинуться и словом. Она постучала, и дверь открылась. На пороге стоял Том. Он снял пиджак и оставался в одной рубашке. Увидев Джинни, он просиял:

— Заходи! Я ждал тебя.

Кабинет ЗОТИ был тоже украшен. С потолка спускались гирлянды, в углу стояла наряженная елка, пол покрывал наколдованный снег — он не был холодным и не таял.

— Здесь очень красиво, — сказала Джинни.

— Я старался. Рад, что ты оценила.

Они сели на парту.

— Тебе очень идет это платье.

— Спасибо. Я приготовила тебе подарок, — сказала Джинни, вытаскивая из сумочки небольшой сверток.

— Ты… мне… О, со всеми приготовлениями к балу я забыл о подарке для тебя…

— Ты и так одарил всю школу, — усмехнулась Джинни. — А от меня — это так, мелочь. Знаешь ли, не так-то просто придумать, что может быть нужно Темному Лорду.

Том разорвал бумагу и вытащил шерстяной шарф в зеленую и красную полоску. На одном из концов шарфа была большая желтая буква «Т».

— После того, как ты спас меня от Беллатрикс, я все переживала, что ты бежал ко мне по холоду, и попросила маму связать тебе шарф. Сказала, что у нас появился очень добрый преподаватель, которому просто необходимо утепляться. А это от меня.

Она протянула ему небольшой блокнот в коричневой коже. На форзаце Джинни написала: «Моему Тому от Джинни. С Рождеством».

— Только используй его, пожалуйста, по назначению, — добавила она. Том молчал несколько минут, разглядывая надпись на блокноте, а потом потянулся к ней. Джинни зажмурилась, ожидая поцелуй, но его не последовало. Она разочарованно открыла глаза и обнаружила, что Том старательно наколдовывает над ними омелу.

— Вот, — сказал он, любуясь результатом. — Теперь моя леди не сможет отказать.

Он наклонился и накрыл ее губы своими.

Джинни не стала говорить ему, что омела была совершенно не нужна. Пусть Том не расслабляется. Все-таки иногда приятно быть на шажок впереди самого Темного Лорда.