В конце концов (гет)

* * *

Юноша ничего бы не заметил.

Молодой человек, обычно не обращавший внимания на женщин определённого возраста, не заметил бы и миниатюрную красавицу, которая вошла в дверь маленького ресторанчика и теперь уверенно лавировала между столиками и посетителями.

— Якисоба ⁽¹⁾ и жасминовый чай, пожалуйста, — сделала она заказ, подойдя к стойке.

Её ясный, уверенный голос вызвал у Чакотая приступ ностальгии. Он перестал есть, сжимая в руке китайские палочки. Казалось, это было только вчера, как будто он снова оказался на мостике «Вояджера», слушая, как она договаривается с очередным инопланетным послом о припасах, еде или увольнительной для команды. Голос ничуть не изменился. Чёткий, доверительный и в то же время немного властный. Голос, привыкший отдавать приказы и ожидающий их выполнения.

И юноша, не столь искушенный в искусстве наблюдения за Кэтрин Джейнвей, также не заметил бы нотки мягкости, проскальзывающие в её голосе, нотки удовлетворения и благоразумия, приходящие только с возрастом. Чакотай улыбнулся. Когда он решил встретиться со старой подругой, то думал, что её лицо или, может быть, глаза вызовут в памяти светлые воспоминания. Но голос? Определённо нет. Голос нельзя было назвать приятным, она бы первая признала подобное утверждение. Такие открытия выводили из себя. Но сегодня, когда её практически не было слышно из-за гула обедающих людей, когда прошёл почти год после возвращения «Вояджера» из Дельта квадранта, её голос оказался желанным, как ливень в пустыне. Когда Чакотай услышал до боли знакомые интонации, чувство смятения, в котором он пришёл, уступило место спокойствию.

Он отложил в сторону китайские палочки и откинулся на спинку стула, наблюдая. Популярный ресторанчик, расположенный неподалёку от кампуса Академии Звёздного флота, в пятничный обеденный перерыв был переполнен офицерами и техниками.

Практически все столики оказались заняты. Она отвернулась от стойки и окинула взглядом зал, ища свободное место. Высокая столешница и барные стулья вдоль окон заслужили уничижительный взгляд — Чакотай подавил ухмылку, — затем она провела второй, более тщательный осмотр. Наконец она заметила его, и когда узнала, её глаза расширились от удивления.

Чакотай встал.

— Если вы ищете свободный столик, адмирал, у меня, кажется, есть место.

Её губы изогнулись в кривой, хорошо знакомой ухмылке.

— Чакотай, — тихо сказала она. — Будь я проклята.

— Присоединяйся, Кэтрин.

Она неторопливо подошла к столику, покачав головой.

— Что вы здесь делаете, капитан?

Он пожал плечами.

— Обедаю.

Она сняла сумочку и отодвинула стул, сделав неопределённый жест рукой в сторону ресторанчика, города, планеты.

— Нет, что ты здесь делаешь, Чакотай? На Земле?

Он тоже сел и взял палочки.

— Решил немного отдохнуть, навестить друзей. Том и Б’Эланна сказали, что я, возможно, найду тебя здесь.

— Тебе следовало предупредить меня заранее. Я бы освободила целый день. — Официант принёс чай и лапшу, пока Чакотай анализировал информацию. Он задавался вопросом, действительно ли она поступила бы так, как сказала. — Сколько времени прошло, Чакотай? Семь месяцев? Восемь?

— Восемь. Рад тебя видеть, Кэтрин.

Она похлопала друга по руке.

— И я рада тебя видеть, — она взяла китайские палочки, — а теперь расскажи, почему ты вернулся на самом деле.

Он усмехнулся. Юношу, возможно, вывел бы из себя её нарочито беспечный тон. Без сомнения, она знала, зачем он прилетел на Землю, но хотела, чтобы друг рассказал всё сам.

— Комендант академии предложил работу. Специальный вербовщик. Но ты и так знаешь.

Джейнвей уставилась в стол, однако он заметил тень полуулыбки на её лице.

— Возможно, мне кое-что известно. Правда, не все подробности. Расскажи, что знаешь, а потом мы сравним наши точки зрения.

— Они хотят, чтобы я взял шефство над многообещающими и неординарными кандидатами, которые собираются поступить в академию. Дети из колоний в глубоком космосе, из дружественных миров, со сложной судьбой... Талантливые дети, нуждающиеся в наставнике, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам.

— И что ты собираешься делать?

— Я должен буду встречаться с ними в родных мирах, находить общий язык. Обучать, если это в моих силах, или подыскать репетитора, если не смогу помочь. Возможно, даже привозить на Землю, чтобы они лично посетили Академию и решили, справятся ли они в будущем.

— И, я уверена, успокаивать их семьи.

— В некоторых случаях да. — Он занялся обедом. — Многие, вероятно, так же, как и я, выросли в колониях, находящихся около оживлённых торговых путей, но вот... из отдалённых мест...

— Не такие, как все.

Он кивнул.

— Полагаю, можно и так сказать. Думаю, именно поэтому командование обратилось ко мне.

— Потому что ты не такой, как все?

— Смотри, Кэтрин, — он начал загибать пальцы, попутно озвучивая мысли вслух, — я пошёл в Звёздный флот подростком, прослужил более двадцати лет, ушёл в порыве гнева, сражался против системы, вернулся, потому что так было нужно, а затем остался. Я видел Звёздный флот и в лучшие, и в худшие времена, и вот мы пришли к тому, с чего начали. — Он постучал себя по груди. — Снова в форме, со всеми плюсами и минусами.

— Звучит неплохо.

— Выглядит тоже. — Он внезапно посмотрел ей в глаза. — Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения, не так ли?

Она рассмеялась.

— Нет, Чакотай, моя сфера влияния не настолько широка. Академия — самостоятельная организация. — Она отхлебнула чаю. — Просто до меня дошли слухи, и когда комендант однажды заглянула ко мне и спросила, как ты относишься к подобному предложению, я ответила, что она должна спросить у тебя. Сказала, что ты умеешь ладить с детьми и, вероятно, станешь тем, на кого захотят равняться будущие кадеты, но и только. Всецело твоя заслуга, — она подняла чашку, — поздравляю.

Они чокнулись чашками.

— Спасибо.

— Ты примешь предложение, не так ли?

— Ещё не дал однозначного ответа, но думаю, да. Хотел сначала поговорить с тобой.

— Конечно не для того, чтобы попросить благословения.

— Нет, — он склонил голову набок, — хотел узнать, как ты относишься к подобной идее. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, и если считаешь, что должность мне подходит, то, вероятно, так оно и есть.

— А как насчет твоей сестры и её семьи?

Он пожал плечами:

— У меня больше шансов повидаться с ними, если я буду жить здесь, чем отправлюсь на задание в глубоком космосе — альтернатива, также предложенная Звёздным флотом.

— Значит, ты останешься здесь, на Земле?

Он кивнул:

— Я буду много путешествовать, чтобы удовлетворить небольшую часть меня, жаждущую приключений. И в то же время с нетерпением буду ждать возвращения домой. Секайя с семьёй будет навещать меня, когда сможет, а я, вероятно, буду улетать время от времени, чтобы тестировать кандидатов в Академию. К тому же у меня есть родственники в Огайо.

Они замолчали и занялись обедом. Чакотай украдкой наблюдал за Джейнвей поверх китайских палочек. Она была более непринуждённой, чем он помнил, а её улыбка — более легкой и искренней. Она снова сделала короткую стрижку, и он заметил несколько седых прядей среди россыпи каштановых. Скользнув взглядом по адмиральским пипсам ⁽²⁾ на её воротничке, он улыбнулся. Большинство членов экипажа, в том числе Том и Б'Эланна, были уверены, что Кэтрин откажется от повышения и вернётся в глубокий космос. Но Чакотай лучше, чем кто-либо, знал, чего ей стоило долгое обратное путешествие домой на «Вояджере». Он совсем не удивился, когда она согласилась на повышение и административную работу. Она соскучилась по оседлой жизни.

По правде говоря, он тоже.

За восемь месяцев, проведённых вдали от Земли, Чакотай четырежды менял жизнь. Как минимум на три раза больше, чем нужно. Вернуться на Землю по просьбе Академии оказалось проще, чем он думал. Он не питал иллюзий по поводу того, что новая должность окажется чем-то незыблемым (в конце концов, он до сих пор служил в Звёздном флоте и был обязан идти туда, куда прикажут), однако он чувствовал, что прочно стоит ногами на земле. Встреча с Кэтрин, беседа за одним столиком, как в старые добрые времена на «Вояджере», как будто не было восьми месяцев разлуки, восстановила прежнюю связь. Приятно вернуться домой. Правильное решение. Он чувствовал.

Отвлёкшись от внезапно нахлынувших мыслей, он понял, что женщина отодвинула тарелку и настороженно смотрит на него.

— А что думает Седьмая?

Чакотай вздохнул и тоже отодвинул пустую тарелку. Он знал, что щекотливой темы не избежать, просто надеялся, что они поговорят об этом позже.

— Ты же знаешь, мы расстались.

— Б’Эланна, возможно, вскользь упоминала, но не посвятила меня в подробности.

— Она не знает. На самом деле ей всё равно, лишь бы всё закончилось как можно быстрее.

— Она могла бы и мне сказать. — Джейнвей наклонилась через стол. — Итак, что случилось?

Чакотай скрестил руки на груди. Если они собирались говорить на скользкую тему, то придётся быть честным.

— Что ты на самом деле хочешь знать, Кэтрин? Почему мы с Седьмой расстались или почему вообще были вместе?

В её глазах перестали плясать лукавые искорки.

— Кажется, догадываюсь, почему вы были вместе.

— Разве?

Кэтрин приподняла бровь, глядя на друга.

— У Седьмой есть... очевидные достоинства.

Чакотай почувствовал, как по телу пробежали мурашки.

— Ты действительно думаешь, что я настолько ограничен? Раньше мы больше доверяли друг другу.

— Может, и так.

— Мой роман с Седьмой дал тебе повод подумать, что ты меня совсем не знаешь?

— Сначала да.

— А потом?

Кэтрин отвела взгляд.

— Я хорошо тебя знаю, Чакотай, — призналась она. — Ты был одинок. Я видела. И меня приводило в бешенство то, что я ничего не могла с этим поделать. Только не в Дельта квадранте.

Раньше подобное признание подняло бы в его душе волну искренней, беспричинной радости, но сейчас он пропустил реплику мимо ушей.

— Тогда одиночество было важной частью нашего пути, — признался он. — И я был... польщён её вниманием. Она могла бы встречаться с кем угодно на корабле, но выбрала меня. Я ничего не мог поделать и был заинтригован, — он отхлебнул чаю, — поэтому, когда она пригласила меня на свидание, я согласился. Мы несколько раз ужинали, один раз обедали, пару раз поцеловались. — Он начал нервно возить кружкой по столу. — Неожиданно мы вернулись домой. Впереди её ждал целый Альфа квадрант, а я просто хотел сойти на берег и пожить обычной жизнью.

Теперь, взглянув на ситуацию под другим углом, Чакотай понимал, что не жаждал перемен. Он делал это ради Седьмой, а не ради себя.

— Назначение на Глубокий космос 9 стало компромиссом для нас обоих. Кира — моя старая подруга, и ей нужен был офицер на руководящую должность, которому она могла бы доверять. Я мог бы чаще видеться с сестрой, а Седьмая — работать с оперативным персоналом, так что такой вариант, казалось, устраивал всех. Были миссии в Гамма-квадранте, и было много новых и волнующих открытий, интересных и ей, и мне. Это держало нас в тонусе.

— Но?

— Но она была несчастна. По её словам, станция оказалась примитивной и грязной, баджорцы — суеверными и отсталыми, а я... своенравным. — Чакотай покачал головой. — Но это ни идёт ни в какое сравнение с Дорваном.

— Точно.

— Мы несколько раз навещали мою сестру. Я никогда не видел, чтобы Секайя испытывала к кому-то такую мгновенную неприязнь. Она считала Седьмую холодной, поверхностной и неподходящей для меня и открыто выражала своё недовольство. А мой народ до сих пор очень... приземлённый. Когда мы приехали погостить в третий раз, Седьмая застукала одного из моих младших кузенов, занимающегося любовью со своей девушкой, она молча собрала вещи и вернулась на Глубокий космос 9.

— Седьмая — не что иное, как сама брезгливость.

— Верно. Я вернулся следом, и мне стало даже интересно, что она на самом деле думает обо мне. В голове промелькнула мысль, не считает ли она, что и мной тоже «управляют животные инстинкты».

Кэтрин ахнула.

— Она так и сказала?

— Конечно, и ещё много чего добавила сверху. Она говорила о кузене Игашо, но я уловил в её словах безоговорочное осуждение образа жизни моего народа. Для меня такое проявление было обычным поведением молодого парня. Для Седьмой подобное показалось... отвратительным. Мы поссорились. Затем последовали ещё и ещё споры. О... ну, о сексе, а также о том, что такое настоящая любовь: ставить потребности второй половинки выше своих, принимать партнёра таким, какой он есть, и любить без ожиданий и возражений. Она оказалась не готова. — Чакотай вздохнул. — И я понял, что тоже не испытываю к ней чувств и никогда не испытывал.

Кэтрин потянулась через стол и сжала его руку в знак поддержки.

— Поэтому ты ушёл с Глубокого космоса 9?

— Не сразу. Я пытался сделать вид, что всё в порядке, но люди наблюдательны. — Он уставился на их переплетённые в порыве откровения руки, на её белые пальцы. — На Седьмую это не распространяется, конечно. Но от Киры ничего не скроешь. Она отвела меня в сторону и спросила, что со мной не так, если я разгуливаю по станции с женщиной вдвое моложе меня.

Кэтрин рассмеялась:

— Я прямо слышу негодование в её голосе.

— Состоялся тяжёлый разговор. Не хотелось верить, что Кира оказалась права. Однажды вечером, когда мы с Седьмой собирались куда-то пойти, даже не помню куда, я мельком увидел наше отражение в зеркале. — Чакотай отвернулся, вспоминая. — Я увидел великолепную молодую женщину, у которой вся жизнь впереди, и… тщеславного мужчину средних лет.

Он провёл рукой по волосам, в тысячный раз задаваясь вопросом, о чём, чёрт возьми, он вообще думал.

— Я был идиотом.

— Определённо не лучшее твоё решение, — сухо заметила Кэтрин.

— Какое именно? Роман с Седьмой или сменить причёску?

— И то, и другое.

Он поморщился.

— На следующее утро я связался с командованием и попросил отпуск и новое назначение. Чего я не знал, так это того, что она уже сделала то же самое неделю назад. Я собирал вещи, боясь предстоящего разрыва, когда пришли несколько инженеров, чтобы демонтировать её регенерационный блок. Она даже не потрудилась сообщить, что мы расстаёмся навсегда. Она просто ушла. — Он откинулся на спинку стула. — Вот и всё. Наши пути разошлись, и с тех пор я с ней не общаюсь. Может быть, когда-нибудь мы снова станем друзьями, но сейчас я просто... оставил всё как есть.

— Как давно это произошло?

— Три месяца назад. Я провёл месяц на Баджоре в одном из храмов. Просто пытался привести мысли в порядок. Затем вернулся на Дорван, чтобы побыть с Секайей. Командованию потребовалось какое-то время, чтобы связаться со мной и предложить новое назначение. Я возблагодарил небеса за задержку, потому что мне нравилось, что меня окружает семья и я твёрдо стою на ногах. Даже подумывал о том, чтобы подать в отставку и остаться с ними навсегда.

— Ты подал?

Чакотай кивнул.

— Я был обижен и сбит с толку, и не знал, что делать дальше. Подумал, что, может быть, мне стоит просто забыть о карьере в Звёздном флоте и жить обычной жизнью. — Он отпустил её руку и потёр лоб. — Но потом я начал вспоминать причины, по которым ушёл в первый раз. Сестра очень похожа на отца. Было много разговоров о «благе племени». Когда она начала подыскивать мне жену, возникла новая проблема.

Кэтрин сочувственно посмотрела на него, но не смогла скрыть задорной улыбки.

— Уверена, разговор оказался несколько неприятным.

— Ты даже не представляешь насколько. Мы часто ссорились по этому поводу. Она сказала, что я обязан найти себе избранницу, жениться и создать семью. Ради...

— Ради блага племени.

— Точно. Я сказал, что если стану отцом, то это произойдёт только по моему собственному желанию с женщиной по моему выбору, которая может «быть из племени», а может и «не быть».

— Уверена, она всё поняла.

— Нет, не совсем. Но она видела, что я не был счастлив с её семьёй, и в конце концов благо племени оказалось превыше всего. Мы помирились, и когда командование, наконец, вспомнило о моём существовании, она помогла собрать вещи, проводила до шаттла и сказала, чтобы я снова искал своё место во вселенной.

Кэтрин пристально посмотрела на него. Он выдержал её взгляд, гадая, о чём она думает.

— И где же твоё место, Чакотай? На Земле?

— Не знаю. Всё когда-нибудь происходит впервые. Но, возможно, со временем она станет мне домом. — Он положил ладони на стол. — Давай закончим этот тяжёлый разговор. Расскажи лучше о себе. Однако... жаль, если мои отношения с Седьмой причинили тебе боль, Кэтрин. В мои планы это не входило.

Кэтрин замешкалась, затем кивнула, её глаза сияли. Она приняла извинения.

Юноша не заметил бы в её кивке ни признательности, ни обиды, ни сожаления, ни обожания. Более молодой и нетерпеливый мужчина только обратил бы внимание на полное отсутствие чувства ревности на её лице.

Чакотай позволил признательности захлестнуть себя с головой. В первые дни их знакомства, когда его чувства к ней были ещё необузданными и непредсказуемыми, он был бы в восторге. Сегодня он просто сохранил в памяти прекрасное мгновение.

— Звучит невесело, — пробормотала Кэтрин. — Но я бы попыталась найти способ поддержать вас обоих, если бы ты позволил мне, даже несмотря на всю причинённую боль. — Она коснулась его руки. — И тебе не за что извиняться, Чакотай. Ты был одинок, и я знаю, что не в твоём характере… откладывать важные решения на потом, ведь завтра может не наступить никогда. Ты терпеливый, но не святой. Ни в коем случае не осуждаю, что ты пытался построить отношения с Седьмой. Ты заслуживаешь счастья. Всегда желала тебе именно этого.

— Спасибо. И, Кэтрин, сожалею о прошлом по причинам, о которых не могу рассказать. Я просто хочу, чтобы ты тоже была счастлива.

— Всему своё время.

Он улыбнулся.

— Думаю, звучит неплохо. А как насчёт тебя, Кэтрин? Чем ты занималась последние восемь месяцев?

Она пожала плечами.

— После официальных брифингов взяла отпуск, как и остальные, встретилась с матерью и сестрой, познакомилась с мужем сестры, с её дочкой и сыном, навестила Марка.

— Вы нашли общий язык?

— Да. У него прекрасная жена, и он счастлив — счастливее, чем когда-либо со мной.

— А теперь? В твоей жизни есть кто-то особенный?

Она пристально посмотрела на него.

— Снова Б'Эланна? Когда она успела стать сплетницей?

— Она просто хочет видеть нас счастливыми. Итак... — Чакотай снова скрестил руки на груди. Он заставил её выслушать рассказ об отношениях с Седьмой, и хотя слушать историю отношений Кэтрин с другим мужчиной для него оказалось непросто, но это было самое малое, что он мог для неё сделать. — Расскажи об адмирале Корнелле.

— Рассказывать особо нечего. Мы учились в одной группе в Академии. Сразу после окончания он женился на докторе, они развелись, когда мы были в Дельта квадранте. Мы несколько раз ужинали вместе. Всё.

— То же самое мне рассказала Б’Эланна.

— Но?

— А ещё она сказала, — прошептал Чакотай, — что он невыносимый п’так.

— Наверное, потому, что он — не ты. — Кэтрин отпила чаю. — Он хороший человек. Очень старается быть таким, какой, по его мнению, нужен мне.

— Тем, что, по его мнению, нужен тебе? Но не тем, кто тебе нужен на самом деле?

— Нет.

Тень задумчивой улыбки отразилась у неё на лице.

— А что нужно тебе, Кэтрин?

Она бросила на него настороженный взгляд. Он затаил дыхание.

Повисла неловкая пауза, как было пару раз до этого. Ему показалось, что время стало течь медленнее, останавливаясь со сверхъестественной точностью на каждой вехе их разговора, когда речь заходила о правилах поведения и аргументах, о барьерах, которые нельзя переступать. Какая-то часть внутри него хотела спровоцировать кризис, однако интуиция подсказывала, что окончательное решение оставалось за ней.

Чакотай позволил ей долго и задумчиво смотреть на него. Затем она слегка покачала головой. Она ещё не была готова к важному разговору. Он подавил вздох.

— Сейчас, — сказала Кэтрин нарочито бодро, — мне нужно вернуться в офис. — Она взяла сумочку и встала. — Было здорово. Давай повторим. В следующую пятницу? Ты свободен?

Нарочитая спешка старой подруги вызвала у него непроизвольную улыбку.

— Для тебя — да. Но так ли уж нужно куда-то идти?

— Боюсь, что так. Необходимо...

Чакотай импульсивно схватил её за руку. Он не мог спровоцировать кризис, но мог повлиять на входные данные.

— Проведи день со мной, Кэтрин.

Она моргнула.

— Сделать что?

— Не знаю. — По правде говоря, он не продумал действия так далеко вперёд, но оказался не готов отпустить её и отложить важный разговор на потом. К тому же, кажется, предложение заинтересовало её. — Думаю, мы могли бы погулять по вечернему Парижу.

— Там сейчас глубокая ночь.

— Верно, — он почесал подбородок, — ну тогда мы могли бы... прогуляться по Большому каньону.

— В стандартной обуви?

— А твоя обувь выдержит прогулку по парку «Золотые ворота»?

— Будем держаться за руки, как парочка влюблённых кадетов? — усмехнулась Кэтрин.

— Может быть. Может быть. Я даже попытаюсь украсть у тебя поцелуй в Японском чайном саду.

Она искоса поглядела на него.

— Не уверена.

— Почему нет?

Кэтрин махнула рукой.

— У меня столько работы, встречи.

— Отмени. — Он пожал плечами.

Она упёрла руки в бока.

— Я не могу просто так взять выходной, Чакотай.

— Приближаются кубы борг? Вторгся вид 8472? Прилетели видиане, а я не заметил?

— Конечно, нет, — Кэтрин покачала головой, но улыбка вселила в него надежду, — но...

— Пустяки. Мы ни с кем не воюем, Кэтрин. Возможно, такое положение дел ненадолго, и нужно брать от жизни всё. На горизонте не маячит кризис, неминуемой опасности тоже не наблюдается. Почему бы тебе не изменить планы и не провести вечер с лучшим другом, который не видел тебя восемь долгих одиноких месяцев и так сильно скучает, что не в силах расстаться. — Чакотай провёл большим пальцем по костяшкам её пальцев. — Отмени встречи. Проведи день со мной. Мы просто прогуляемся, а там — посмотрим.

Долгое мгновение она раздумывала, затем, к огромному облегчению, села обратно за столик и хлопнула по бейджу, пристально смотря на собеседника.

— Джейнвей вызывает Брэдли.

— Брэдли на связи, адмирал. Где вы? — раздался взволнованный голос помощника. — Через пятнадцать минут у вас совещание с адмиралами и...

— Брэдли, кое-что произошло. Пожалуйста, передайте мои сожаления адмиралам и отмените все запланированные встречи до конца дня.

Повисла напряжённая пауза.

— Что мне им сказать, мэм?

— Просто скажи, что у меня появились более важные дела, не связанные со Звёздным флотом, но требующие пристального и всецелого внимания.

Чакотай ухмыльнулся.

— Всё в порядке, адмирал?

Кэтрин закатила глаза.

— Всё хорошо, Брэдли, но я беру выходной после обеда. — Она подмигнула другу. — И знаете что, Брэдли? Вам тоже стоит расслабиться.

— Адмирал?

— Серьёзно. Отмените все встречи, выключите компьютер, заприте офис и найдите себе занятие поинтереснее. Это приказ. Жизнь слишком коротка, чтобы сидеть в офисе в такой прекрасный день.

Даже Чакотай услышал недоумение в голосе молодого человека.

— Да, мэм. Тогда увидимся в понедельник?

— В боевом настроении и с утра пораньше, как обычно, Брэдли. Хороших выходных.

— И вам тоже. Брэдли, конец связи.

Кэтрин отпустила руку друга.

— Итак, что будем делать?

Он почесал мочку уха.

— Ну, как насчет прогулки в парке?

— Сегодня чудесный день, не так ли? — Она в очередной раз встала из-за столика. — Давай...

Её бейдж снова пискнул.

— Корнелл вызывает Джейнвей. Кэтрин, только что узнал от твоего помощника, что ты отменила встречу. Всё в порядке?

Она снова села, старательно сохраняя нейтральное выражение лица.

— Всё хорошо, Адам. Вернулся старый друг, и я решила провести с ним вечер.

На секунду воцарилось неловкое молчание.

— Понимаю. Ну что ж, — мужчина вздохнул, — ты освободишься к ужину?

Прежде чем Чакотай смог остановить себя, он покачал головой. Кэтрин приподняла бровь.

— Не уверена, — медленно произнесла она. — Не сегодня.

— Завтра?

— Вряд ли... — Она вытащила планшет из сумочки, Чакотай быстро отобрал его. — У меня сейчас нет возможности свериться с расписанием, — поспешно сказала она.

— Ох. Ты уверена, что всё в порядке, Кэтрин?

— Абсолютно. На самом деле я чувствую себя лучше, чем за последние месяцы.

— Потому что проводишь вечер со старым... другом?

— Ну да, — Кэтрин одарила Чакотая кривой ухмылкой, по которой он так скучал, — что-то вроде этого. А что касается ужина... Может, я как-нибудь тебе позвоню?

Чакотай подавил смешок. Она рассталась с мужчиной прямо у него на глазах и, казалось, даже не слишком сожалела о случившемся.

— Ты позвонишь мне.

— Да.

— Когда освободишься, чтобы поужинать.

— Да.

— Понимаю. — Чакотай уловил разочарование и покорность в голосе собеседника и почувствовал укол жалости... но это длилось только мгновение. Чувство вины не заставило себя ждать, ведь он косвенно послужил причиной расставания.

— Хороших выходных, Кэтрин.

— Тебе тоже, Адам. — Она нахмурилась. — Джейнвей, конец связи.

Чакотай вернул ей планшет.

— Как по маслу.

— Нет, не совсем. Но нужно было расставить все точки над i. — Она убрала планшет в сумочку и встала. — Кажется, вечером я свободна, капитан. И на ужин. И, очевидно, на все выходные. Пойдём?

— Пойдём, — сказал Чакотай, встал и предложил руку.

Они покинули ресторанчик и вышли на улицу.

Юноша не обратил бы внимания, как золотистое вечернее солнце играет на её седеющих волосах и подчеркивает россыпь веснушек на щеках.

Чакотай взял Кэтрин под руку и возблагодарил небеса за то, что больше никогда не будет молодым.

* * *

Как будто она снова оказались в Дельта квадранте, знакомясь с очередной инопланетной культурой во время одной из редких совместных увольнительных. Она практически забыла, где находится.

Но не с кем. Исключено.

Её рука на сгибе его локтя смотрелась так гармонично, так правильно, и с каждой секундой, проведённой вместе, она ощущала стремительный бег времени. Едва сформировавшиеся отношения с Адамом Корнеллом? Отклонено. Восемь месяцев разлуки? В прошлом. Его опрометчивый роман с Седьмой? В отставке. Последний год путешествия, когда разногласия на почве работы переросли в личное противостояние, сделав их дружбу в лучшем случае хрупкой, а в худшем — надломленной? Забыто.

Прогуливаясь в лучах вечернего солнца, синхронно делая шаг за шагом, слушая, как Чакотай мягким голосом болтает о всяких пустяках, Кэтрин впервые за несколько месяцев почувствовала себя счастливой. Возможно, за годы.

Они побродили по улочкам, идущим в сторону парка Золотые ворота. Он купил ей красную розу в цветочном магазинчике, она отломила стебель и заправила цветок за ухо.

— Жаль, что она не сочетается с твоей формой, — сказал Чакотай.

— Ну и пусть, — ответила Кэтрин и снова позволила взять себя под руку.

Никому не было до них дела.

Первые недели после возвращения из Дельта квадранта оказались тяжёлыми: их узнавали, куда бы они ни пошли. Постоянное пристальное внимание прессы заставило многих членов экипажа, включая Чакотай и Седьмую, покинуть планету. Теперь, почти год спустя, на них бросали понимающие взгляды, но никто не останавливал, за что Кэтрин была благодарна. Очевидно, журналисты наконец-то решили, что существуют более интересные истории.

Она затащила его в знакомый ювелирный магазин.

— Отдала сюда починить кое-что из бабушкиных драгоценностей, — объяснила она. — Давай проверим, как идут дела, прежде чем пойдём в парк.

— Хорошо, — согласился Чакотай без особого энтузиазма и поплёлся следом, как она и предполагала. Сегодня и всегда.

Они вошли в магазин, приятно прохладный и полутёмный после яркого солнечного света. Владелец, невысокий полный мужчина с копной серебристых волос, поднял голову и улыбнулся.

— Адмирал Джейнвей, как приятно вас видеть! — воскликнул он. — Пришли проверить, как идёт реставрация?

— Можно?

— Конечно. Просто подождите здесь. — Он метнулся в заднюю часть магазина, оставив посетителей одних.

Кэтрин наблюдала, как Чакотай ходит между витринами с драгоценностями, изображая вежливый интерес к их содержимому.

— Слон в посудной лавке — не совсем подходящее выражение, но близко к истине. Извини, — сказала она, улыбаясь. — Раз уж вынудил меня потратить весь день впустую, а мы проходили мимо...

— Не переживай, Кэтрин. Я просто рад провести этот день с тобой.

И он был рад. Она видела по глазам. Она скучала по этим глазам больше, чем думала.

Кэтрин сказала, что освободила бы для него целый день, если бы он связался заранее. По правде говоря, она бы освободила неделю. Недели едва хватило, чтобы восстановить дружбу, которую они оба считали само собой разумеющейся, но она бы постаралась, она бы успела.

Но за один вечер? Невозможно.

И всё же они здесь, гуляют вместе, как в старые добрые времена. Кэтрин задумалась, не это ли имела в виду старая адмирал Джейнвей, когда решилась изменить временную линию. Возможно, она вернулась не для того, чтобы спасти отношения Седьмой и Чакотая, а для того, чтобы сохранить свою с ним дружбу.

Маленький ювелир вернулся с подносом, накрытым бархатом.

— Адмирал? Подойдите и взгляните.

Кэтрин склонилась над подносом с разложенными на нём антикварными украшениями: изящной серебряной цепочкой со старинным бриллиантом в окружении крошечных рубинов, серьгами с бриллиантами и рубинами в тон и серебряным браслетом, инкрустированным сапфирами.

— Всё готово?

— Да. Вы можете забрать заказ сегодня, если хотите.

Чакотай подошёл и встал рядом.

— Кэтрин, они прекрасны.

— Спасибо. Все бриллианты пришлось почистить и вернуть на место, а в браслете не хватало нескольких камней. Ювелир проделал замечательную работу по реставрации.

— Они принадлежали твоей бабушке?

— На самом деле они передавались из поколения в поколение среди женщин семьи Джейнвей. У моего отца не было сестры, поэтому украшения достались мне от бабушки. Я собираюсь передать их дочери Фиби, когда она подрастёт.

— А как же ты?

— В юности я их носила, — она пожала плечами, — и хотела бы, чтобы они остались в семье. Поэтому сохраню их для Кэти, ведь у меня нет дочери, которой я могла бы их передать.

Кэтрин чувствовала на себе молчаливый изучающий взгляд Чакотая. Она прочистила горло.

— Заверните и запишите на мой счёт, пожалуйста, — попросила она. — И спасибо. Вы проделали чудесную работу.

— Конечно, адмирал. Благодарю.

Ювелир снова ушёл.

Кэтрин обернулась и увидела, что Чакотай пристально смотрит на неё.

— Жалеешь, что у тебя нет детей, Кэтрин? — спросил он своим чертовски мягким голосом.

Разве в магазинчике прохладно? Внезапно стало душно, будто под ней разверзлась пучина ада.

— После того, как семь лет нянчилась с Томом и Гарри? — Она постучала собеседника по груди. — Вовсе нет.

Чакотай вежливо улыбнулся, но Кэтрин поняла, что нисколько не одурачила старого друга. Когда-нибудь, возможно, скоро, он снова задаст этот вопрос. И в следующий раз ей не отвертеться. В следующий раз придётся дать честный ответ. Она надеялась, что получится.

Ювелир вернулся со свёртком, который тотчас нашёл место в сумочке. Кэтрин снова взяла Чакотая под руку и повела из магазина на улицу.

Он молчал. Это нервировало.

— Итак, где ты остановился? — спросила она, чтобы разрядить обстановку.

— Пока что в офицерском общежитии, — Чакотай сделал вид, словно ничего не заметил, — но хотелось бы снять квартиру в городе.

— За пределами кампуса?

Он кивнул.

— После семи лет непрерывной службы мне бы хотелось провести чёткую границу между работой и семьёй. Без обид, — добавил он с улыбкой.

— Без обид. Могу только посочувствовать. Вот почему я провожу столько времени в Индиане. Чтобы сменить обстановку.

— До сих пор живёшь в общежитии?

— Пока что. Хотелось бы однажды съехать, но у меня просто нет на это времени. — Она поправила сумочку на плече. — Ты мечтаешь о квартире или доме?

— Я бы предпочёл дом, но, вероятно, придётся довольствоваться квартирой. Часто буду в отъезде, да и с ремонтом некогда возиться.

— Сколько комнат?

Он улыбнулся, глядя на неё сверху вниз:

— Ты подрабатываешь риелтором?

— Нет, просто пытаюсь помочь. У меня много хороших знакомых. Две спальни?

— Пусть будет три. Секайя с мужем захотят отдельную комнату от детей, когда будут приезжать в гости.

— Но тогда должны быть две ванные.

— Обязательно.

— Меблированная?

— Хм... Нет, хотелось бы создать уникальную обстановку. Если смогу, сделаю мебель своими руками.

— Ты хочешь жить здесь, в Сан-Франциско, или в пределах досягаемости транспортатора?

— Ты ведь здесь живёшь, верно?

— Когда не в Индиане.

— Тогда останусь здесь.

Она скользнула вниз по его руке, беря его ладонь в свою и переплетая пальцы.

— Конечно, когда ты не будешь заниматься подготовкой лучших и одарённых будущих специалистов Федерации.

— Правильно.

— Есть ещё какие-нибудь пожелания?

Чакотай долго молчал, глядя в голубое небо, пока они шли, держась за руки.

— Хотелось бы, чтобы там была комната с несколькими окнами. Или с большим мансардным окном. Тихая комната, где я мог бы медитировать... И смотреть на звёзды по ночам. Спокойное место, — он сжал её руку, — давно жажду покоя.

— Давай посмотрим. Квартира без мебели в Сан-Франциско, в нескольких минутах ходьбы от Академии и моего офиса, три спальни, две ванные комнаты, много окон, мансардный этаж, тишина. — Она щёлкнула пальцами. — Считай, что дело сделано.

— Знаешь, Кэтрин, думаю, у тебя вполне могло бы получиться.

— Как я уже сказала, есть несколько хороших знакомых. На следующей неделе в это же время мы будем смотреть квартиру.

— Звучит как свидание. — Он улыбнулся.

Старые друзья продолжили прогулку.

По дороге они зашли в кофейню, Кэтрин удивила его, в очередной раз заказав чай — зелёный с мёдом.

— Не кофе? — спросил он.

— Пытаюсь избавиться от нездоровых привычек.

Чакотай посмотрел на неё с притворной тревогой:

— Кто вы такая и что сделали с моей Кэтрин?

— Тогда кофе позволяло мне быть на ногах в любое время дня и ночи. — Она сделала глоток чаю. — На «Вояджере» оно помогало мне держаться.

— Ты победила Борг с помощью кофеина. Припоминаю, тоже был там.

— Верно. В любом случае сон был роскошью, так что оторвать от заслуженного отдыха пару часов то тут, то там оказалось не слишком критично. Но, вернувшись на Землю, я обнаружила, что не так сильно нуждаюсь в кофеине. Поэтому до обеда — кофе, а после — чай.

— Ты стала лучше спать?

— Намного.

— Рад слышать. Раньше ты постоянно отказывала себе в отдыхе.

По привычке Кэтрин хотела было сказать что-то типа «я прекрасно могу позаботиться о себе сама, благодарю», как обычно делала в старые добрые времена на «Вояджере», однако ответ замер у неё на губах. Вместо этого она подняла на Чакотая глаза и сказала:

— Ты тоже.

— Иногда мы были отличной парой.

— Действительно, были.

Они вышли из кофейни, и он обнял её за талию.

Солнце клонилось к закату.

Они просто гуляли, Кэтрин чувствовала тяжесть его тела, когда касалась плечом его груди. Куда бы они ни направились, казалось, Чакотай постоянно преграждал ей путь, особенно когда хотел, чтобы его аргументы выслушали. Обычно он шёл чуть позади и слева, обнимая её за талию. Давно забытое чувство. Однако ощущение его руки живо напомнило об иных совместных прогулках: по другим планетам, по памятным местам Венис-Бич, по коридорам «Вояджера» в уверенности, что за ними никто не наблюдает.

Кэтрин ощущала себя в безопасности. Не под защитой, нет, потому что она сама могла за себя постоять. Просто... в безопасности. Некоторые чувства сложно описать словами.

— Зайдём в антикварный магазин? — спросила она. — Последняя остановка, а потом мы, наконец, пойдём в парк, обещаю.

— Веди, — ответил он, и она снова взяла его под руку.

Антикварный магазин оказался Кэтрин таким же знакомым, как и ювелирный. Переступив порог, она тепло обняла владельца.

— Привет, Эндрю.

Высокому блондину пришлось наклониться, обнимая старую знакомую, а затем отстраниться на расстояние вытянутой руки.

— Кэтрин, ты сегодня прекрасно выглядишь. Тебе следует чаще бывать на свежем воздухе. — Он отпустил её и оглядел Чакотая с ног до головы. — А кто это у нас здесь? Подождите, вы, должно быть, капитан Чакотай. Вживую вы гораздо привлекательнее. Стойте, Кларенс хочет с вами познакомиться. — Он исчез в глубине магазина. — Кларенс, дорогая, пришла Кэтрин, и ты ни за что не догадаешься, кого она привела, — позвал он.

Кэтрин повернулась к Чакотаю, застывшему, как вкопанный, со смешанным выражением веселья, удивления и настороженности на лице.

— Забыла предупредить, — тихо сказала она, посмеиваясь. — Эндрю немного... темпераментный, но тебе понравится Кларенс. Она реставратор.

— Ты здесь тоже оставила антиквариат на реставрацию?

— Нет, пока нет. Осмотрись, может, подыщешь что-нибудь для будущей квартиры.

— Разве я не должен сначала встретиться с Кларенс? Не хотелось бы её разочаровывать.

— Может, и так. — Кэтрин рассмеялась. — Познакомься с Кларенс, а потом посмотрим.

Вернулся Эндрю, ведя за собой женщину невысокого роста. Оба окинули Чакотая оценивающим взглядом.

— Видишь? Я говорил тебе, что вживую он красивее, — прошептал Эндрю достаточно громко, чтобы все услышали.

— Прекрати, Энди. Разве ты не видишь, что он здесь с Кэтрин? — Женщина вышла вперёд и протянула руку. — Кларенс Райт, капитан. И, очевидно, вы уже знакомы с моим мужем. Приятно наконец познакомиться с вами. Кэтрин много рассказывала о вас.

— Правда? — Чакотай приподнял бровь, глядя на Кэтрин. — Что именно ты им рассказала?

Она одарила его невинной улыбкой.

— Только то, что ты сам много работаешь по дереву и ценишь антиквариат.

Он погрозил ей пальцем, но пропустил замечание мимо ушей.

Эндрю отвёл адмирала в сторону, пока Чакотай болтал с Кларенс.

— Когда он прилетел, Кэтрин? — Эндрю и Кларенс, конечно, слышали о Чакотае из новостей, но адмирал в своё время кое-что рассказывала о нём. Кэтрин обнаружила, что почему-то легче делиться мыслями о том, как сильно она скучает по другу, с малознакомыми людьми, чем с друзьями, с Томом, Б’Эланной или родственниками.

— Не знаю. Мы встретились сегодня в ресторанчике.

— Как долго он пробудет на Земле?

— Думаю, навсегда. Он собирается получить должность в Академии.

Эндрю наклонился с выражением надежды на лице.

— Так он вернулся?

Она кивнула.

— Мы собираемся подыскать квартиру на следующей неделе.

У собеседника отвисла челюсть.

— Он чертовски привлекательный и отличный профессионал.

— Нет, Эндрю, мы не снимем квартиру вместе. — Она потёрла переносицу. — Мы ищем квартиру, в которой он мог бы жить. Один.

— О, — Эндрю нахмурился, — значит, ты не...

— Нет.

— Хм. Плохо. — Он пожал плечами. — Ну что ж. Мы только что купили несколько новых книг. Пойди, посмотри!

Следующие десять минут Кэтрин провела, листая старинные книги и задаваясь вопросом, что, чёрт возьми, заставило Эндрю подумать, что она и Чакотай теперь вместе.

Когда Чакотай подошёл к ней сзади и положил руку на спину, она была почти уверена, что поняла, почему владелец магазинчика так думал.

— Что нашла? — спросил он мягким голосом прямо ей в ухо.

Она показала книгу, которую держала в руках:

— Уолт Уитмен. Издание пятидесятых годов.

— Мило. Дай-ка подумать, — он потёр подбородок.

«Я прославляю себя и пою о себе,

И то, что допустимо для меня, допустимо и для вас,

Ибо каждый мой атом принадлежит вам».

Кэтрин удивлённо отпрянула.

— «Песня о себе»?

— Ты же знаешь, я люблю поэзию, — кивнул Чакотай. — Именно ты одолжила мне Данте.

— И подозреваю, что никогда не получу его обратно.

Он проигнорировал её замечание и принялся изучать полку с книгами.

— Вот ещё одна. Т. С. Элиот.

«Потому что я познал их всех, познал всех:

Познал вечера, утра, полдни,

Я отмерял жизнь кофейными ложечками;

Я познал голоса, уходящие с осенью

Под музыку, долетающую из дальней комнаты».

Кэтрин удивлённо уставилась на него. Чакотай, казалось, ничего не заметил и отложил книгу «Песня о любви Дж. Альфреда Пруфрока».

— Хорошие стихи. Хотя я предпочитаю «Четыре квартета». — Он открыл книгу и отошёл в сторону.

Эндрю встал рядом с Джейнвей.

— Он цитирует тебе стихи, Кэтрин. Уверена, что вы не...

— Нет, Эндрю, и ещё раз нет, — она вздохнула, — он уговорил меня отменить свидание с Адамом. И вообще, кажется, с адмиралом покончено.

— Сожалеешь?

Кэтрин задумалась. Адам был хорошим человеком, как она и говорила. А ещё он был сдержанным, совершенно предсказуемым и чертовски скучным. Другими словами, невыносимым п’таком.

— Нет, ничего подобного не ощущаю.

Эндрю кивнул на Чакотая, который листал старую книгу и искал, где бы присесть.

— А у него кто-нибудь есть?

— Нет.

— Он тебе небезразличен?

— Конечно. Мы друзья. Старые друзья, которые через многое прошли, и думаю, ещё больше предстоит впереди.

— Считаешь, ваши отношения могут перерасти в нечто большее? Может, не сейчас, но в будущем?

Кэтрин наблюдала, как Чакотай устраивается в старинном деревянном кресле-качалке, держа на коленях открытую книгу. Он тоже был хорошим человеком. Сильным, храбрым, нежным. Немного непредсказуемым, несколько импульсивным, со спокойным нравом, но за ним скрывался мощный внутренний огонь, который время от времени прорывался наружу и не раз спасал им жизнь. И красивый дьявол, как и говорил Эндрю. Каждая минута, проведённая вместе, напоминала о том, что однажды зародилось на «Вояджере»: о глубокой и возвышенной дружбе...

…которой всегда казалось мало.

Он заботился о ней, без сомнения.

В глубине души Кэтрин всегда думала, что им будет хорошо вместе. В своё время она отбросила чувства в сторону ради блага корабля и команды, но были моменты, когда она готова была пренебречь правилами, чёрт бы побрал Звёздный флот. Она всегда будет жалеть, что спасовала, когда они оказались вместе на Новой Земле; будет жалеть об их споре об уставе во время полуночного заплыва, когда она оказалась на краю гибели. Чувства до сих пор жили где-то в сердце, но были ли они такими же сильными, как раньше?

И хотя сегодняшний день ничего не омрачило, то был всего лишь один день.

— Возможно, — ответила она наконец. — Но, думаю, сначала нужно восстановить былую дружбу. А потом кто знает?

Эндрю улыбнулся.

— Итак, адмирал, что дальше?

Она указала на другой конец магазина.

— Сколько стоит это кресло-качалка, в котором он так хорошо смотрится?

Эндрю рассмеялся.

— Это набор, Кэтрин. Кларенс работает над вторым и закончит примерно через неделю. Два кресла-качалки. Идеальная пара.

Они ударили по рукам. Джейнвей приложила большой палец к планшету и неторопливо подошла к Чакотаю.

Он поднял глаза, когда она положила руку ему на плечо.

— Готов отправиться в путь? — он хотел было подняться, но она мягко усадила его обратно в кресло. — Подожди. У меня для тебя сюрприз.

Эндрю шагнул вперёд и повесил большую табличку «ПРОДАНО» на подлокотник кресла.

Чакотай медленно моргнул.

— Кэтрин, ты только что купила мне кресло-качалку?

— Кресла. Это комплект из двух.

Его лицо стало непроницаемым.

— Кресла.

— Да, кресла, — повторила она. — Кларенс ещё не закончила реставрацию второго, но как только всё будет готово и у тебя будет, где жить, пришлю их тебе. И другие вещи, которые захочешь купить в магазине. Возьму все на хранение, пока не обзаведёшься жильём.

— Кэтрин, зачем ты только что купила мне кресла-качалки?

Она ласково похлопала его по плечу, ожидая, пока он поймёт.

— Я купила первое кресло, потому что тебе нужно будет где-то сидеть. И я купила второе, потому что мне нужно будет где-то сидеть, когда я приду в гости. Эндрю хочет, чтобы они оставались вместе, так что... — Она взмахнула рукой. — Кресла.

— Ты купила мне пару кресел.

— Что не так? — Кэтрин упёрла руки в бока. — Тебе не нравятся кресла?

— Нет, нравятся. Мне нравится, что ты купила их для меня. Выглядит очень заботливо. Просто не до конца понимаю твоих мотивов.

Пока она не высказала мысль вслух, то даже не подозревала, что эти слова крутились в голове целый день:

— Потому что хочу, чтобы у тебя наладилась жизнь, Чакотай. Хочу, чтобы ты нашёл дом. Хочу помочь тебе обустроить жильё. — Она положила руку ему на щёку. — Хочу, чтобы ты снова обрёл мир.

Она почувствовала, как Эндрю и Кларенс затаили дыхание.

Чакотай долго молчал, затем сжал её руку и улыбнулся.

— Спасибо, Кэтрин. Ты не представляешь, как много это для меня значит.

Она провела пальцами по седеющим волосам у него на виске и отошла, повернувшись к нему спиной.

— Оглянись. Видишь что-нибудь ещё, без чего не можешь жить?

— Может быть, всего одна вещь, — мягко сказал он.

Справедливо. Она определённо открылась.

Кэтрин проигнорировала взгляды, которыми обменялись Эндрю и Кларенс, и обратилась к Чакотаю.

— А, Элиот, — она взяла у него книгу, — теперь она твоя. Попрошу, чтобы её упаковали. Потом пойдём в парк.

Они вышли из магазинчика, держась за руки. Полное собрание сочинений Т. С. Элиота тысяча девятьсот шестидесятого года издания присоединилось в её сумочке к бабушкиным драгоценностям.

Дело близилось к вечеру, но Кэтрин потеряла всякое представление о времени. Они поболтали о Б’Эланне и Томе, о новом назначении Гарри, о выздоровлении Тувока. Она рассказала об успехах Доктора в борьбе за права голограмм. Он рассказал о жизни Майка Айалы на Дорване и достижениях сестёр Делани.

И вот они уже вовсю делились воспоминаниями о «Вояджере», об удачных и не очень миссиях. Тяжёлые воспоминания, связанные с Фейр-Хейвеном, капитаном Рэнсомом и Райли Фрейзер, не омрачили прекрасный вечер. Проводить время со старым другом оказалось настолько приятно, что она отказалась поддаться давнему порыву и затеять очередной спор. Теперь они были дома, и все старые обиды остались в прошлом. События стали нитями в гобелене жизни, и, хотя она ничего не забыла, но больше не позволит прошлому встать между ними.

Чакотай расслабился, когда разговор вернулся к приключениям Тома на голопалубе, попыткам Ниликса готовить, достижениям Наоми и Ичеба.

— Ты ни о чём не жалеешь, Кэтрин? О днях, проведённых на «Вояджере»?

Она вспоминала прошедшие семь лет, радости и горести.

— Я скорблю о погибших, — наконец сказала она. — Но каждый капитан, отправляющийся в глубокий космос, сталкивается с потерями. Я сожалею о семьях, которые не выдержали бремя разлуки. Но я горжусь семьями, которые родились во время нашего долгого путешествия. Так что нет. Я ни о чём не жалею. — Спустя год после возвращения на Землю она поняла, что наконец-то избавилась от угрызений совести, которые испытывала из-за того, что они оказались в Дельта квадранте по её вине. — Я поступила бы точно также, — она посмотрела на него, — а ты?

— Не уверен, что обрадовался бы представителям вида 8472, если бы пришлось свидеться с ними снова, — пошутил он. — Но в остальном? Нет. Не жалею. Все решения, которые мы принимали, как единодушные, так и нет, привели нас сюда. И я бы ни за что не променял сегодняшний день на другой.

— Я бы тоже.

Чем ближе они подходили к парку, тем холоднее становился ветер. Он обнял её за плечи. Она обвила руку вокруг его талии и позволила ему притянуть её к себе достаточно близко, чтобы чувствовать тепло его тела сквозь униформу.

Чакотай стал грузнее, чем к концу путешествия, не поправился, просто раздался в плечах и, вероятно, наконец-то занялся своим здоровьем. И хотя в волосах то тут, то там проглядывали седые пряди, за обедом Кэтрин заметила, что морщинки вокруг его рта и глаз несколько разгладились. Невозможно было не обратить внимание на сеть мелких морщинок вокруг глаз. Возраст никого не пощадил. На самом деле он выглядел моложе, чем раньше, возможно, даже моложе, чем в начала путешествия.

Моложе, но не менее соблазнительно. Такой же красивый, как всегда.

Она поёжилась, прижавшись к нему.

— Ты замёрзла? — спросил он. — Мы могли бы не ходить в парк, а найти другое занятие по душе.

— Что ты задумал?

Чакотай замедлил шаг.

— Я тут решил… — начал он.

— Знакомые нотки, Чакотай, — предупредила Кэтрин. — Такой тон обычно предшествует предложению, которое мне не понравится.

Он тихо усмехнулся.

— Выслушай для начала. — Он остановился и обернулся. — Пойдём навестим его, Кэтрин.

— Кого?

— «Вояджер». Пойдем навестим.

У неё отвисла челюсть.

— В музей? Ты же не серьёзно.

— Серьёзно. Я там ещё не был. А ты?

— Нет. И не подумаю. Не могу поверить, что они так поступили с ним. Я не пойду.

Она сопротивлялась, как могла, принятому решению, но Звёздный флот оказался непреклонен. Её корабль, её потрёпанный красавец корабль теперь находился на низкой околоземной орбите, ежедневно принимая на борт толпы туристов и школьников.

Кэтрин отстранилась, взволнованная неприкрытой самонадеянностью друга. Он протянул руку, стараясь удержать её.

— Мне тоже не нравится такое решение. Но сегодня, с тобой... думаю, я справлюсь, — он переступил с ноги на ногу, — и считаю, нужно пойти — вспомнить, как всё началось.

— Чакотай...

— Не уверен, почему, но чувствую, что мы должны это сделать. Вместе, — он наклонился, чтобы пристально заглянуть ей в глаза, как делал тысячу раз до этого, — может быть, для того, чтобы закрыть гештальт, или, думаю, нам просто необходимо вернуться к истокам.

И снова вернулось ощущение, не покидавшее её весь день, что они движутся к конечной точке совместного путешествия, недоступной ей, но вполне понятной ему. Они вспомнили весь пройденный путь, успехи и неудачи, и теперь были готовы вернуться в самое начало дружбы и пересмотреть его через призму полученных знаний и опыта.

Чакотай пристально смотрел на неё. На его лице явно читался только один вопрос.

— Ты пойдёшь со мной? Если нет, тогда мы просто отправимся на набережную, я угощу тебя самым дорогим блюдом, какое только смогу найти. Потом мы вернёмся к тебе домой с парой бутылок шампанского, напьёмся и сделаем вид, что ничего не было.

Кэтрин прикусила губу.

— Ты уверен, не так ли, что нужно это сделать?

Он взял её руки.

— Ты мне доверяешь?

— Да.

— Тогда идём. Обещаю, всё будет хорошо.

— Ты выиграл. — Она глубоко вздохнула. — Идём.

Вечер вступил в свои права, когда они рука об руку направились к ближайшей транспортаторной станции. Ей показалось, что время вокруг закружилось, покрылось рябью, замерцало и остановилось.

* * *

Корабль был полон призраков.

Чакотай ожидал нечто подобное, но всё равно оказался застигнут врасплох. Как только они с Джейнвей материализовались на площадке транспортатора — первый этап путешествия по «Вояджеру», — он почти физически ощутил прикосновение духов. Их встретили два экскурсовода в униформе: невысокая полная молодая женщина с длинными светлыми волосами и высокий молодой человек с голубыми, как лёд, глазами. Но перед мысленным взором Чакотая возник до боли знакомый образ Джо Кэри, стоящего за консолью с понимающей улыбкой.

Он взглянул на Кэтрин, гадая, почувствовала ли она тоже чьё-то присутствие. Выражение её лица поражало — напряженное, настороженное, почти испуганное. Он стряхнул с себя наваждение и коснулся её локтя.

— Кэтрин? С тобой всё в порядке?

Она медленно кивнула.

— Мне просто... нужна минутка.

— Конечно.

Чтобы дать ей время собраться с мыслями, Чакотай подошёл к экскурсоводам, застывшим по стойке смирно. Увидев, что молодые люди стоят, вытаращив глаза от удивления, он мысленно дал себе пинка.

— Я так понимаю, вы знаете, кто мы такие.

Они кивнули, уставившись на него.

— Полагаю, нам следовало заранее предупредить о появлении.

Девушка, казалось, пришла в себя первой.

— Всё в порядке, сэр. У нас… э-э… на этот счёт существует протокол. На всякий случай.

Чакотай склонил голову набок.

— Вы из Звёздного флота? — Сначала он предположил, что молодые люди просто одеты в реплику формы, но потом понял, что если бы его догадки оказались верными, то, вероятно, на воротниках экскурсоводов не было бы пипсов энсинов, сразу бросающихся в глаза.

— Да, сэр, — бойко ответила девушка.

— Первое назначение? — Чакотай улыбнулся. — Вольно.

Молодой человек расслабился и наконец взял себя в руки.

— Новое обязательное задание для кадетов командного курса, сэр. Мы изучаем журналы «Вояджера», записи о миссиях и многое другое. У вас есть чему поучиться, начиная от сценариев первого контакта и тактики ведения боя и заканчивая построением крепких взаимоотношений в экипаже и творческим подходом к использованию ресурсов.

Девушка кивнула.

— Ещё мы поочерёдно выполняем функции гидов в разных частях корабля. «Вояджер» прекрасный звездолёт. Мы изучаем ваш опыт, чтобы в будущем использовать в жизни.

— А пребывание на борту гражданских лиц помогает находить общий язык с существами любого происхождения и возраста, — продолжил парень. — Очевидно, вы оба обладали этими навыками и активно ими пользовались.

Чакотай слегка покачал головой.

— Значит, это скорее учебный корабль, чем музей.

Девушка кивнула.

— Да, сэр.

— Понятия не имел, — сказал он и повернулся к Кэтрин. — А ты?

— Нет, — тихо ответила она, наконец сойдя с платформы транспортатора. — Оуэн Пэрис как-то пытался донести до меня эту мысль, но я не прониклась. Не нравится думать, что мой корабль бездумно болтается и не использует заложенный потенциал.

Чакотай внимательно наблюдал, как она шла навстречу. Выражение её лица менялось с настороженного на любопытное по мере приближения.

— Так вы будете нашими гидами?

— Нет, адмирал, — ответила девушка, — сегодня мы только встречаем посетителей. Мы можем пригласить специально для вас гидов или... — Она взглянула на молодого человека, пожимавшего плечами. — Сейчас на корабле почти никого нет. И вам, очевидно, не нужны гиды. Мы можем просто работать по протоколу, если согласны.

Кэтрин приподняла бровь.

— И каков же протокол?

Молодой человек подошёл к недавно установленной настенной консоли и начал вводить команды.

— Мы проследим весь ваш маршрут по бейджам и очистим любую зону заранее. Я предупрежу остальных кадетов и экскурсоводов, чтобы вы могли побыть наедине, если хотите.

Кэтрин печально улыбнулась.

— Была бы признательна.

Девушка подошла к Джейнвей.

— Есть несколько зон, закрытых для посетителей, но они защищены только голосовой блокировкой. Они настроены на то, чтобы пропускать экскурсоводов или вас обоих.

Кэтрин взглянула на Чакотая.

— Должно быть, Оуэн заранее позаботился.

— Возможно. Он знал, что однажды кого-то из нас замучает ностальгия.

Молодой человек закончил набирать команды.

— Готовы? Адмирал? Капитан?

Джейнвей кивнула и направилась к выходу из транспортаторной, затем обернулась.

— Назовите, пожалуйста, ваши имена. Хотела бы поблагодарить вас за то, что так профессионально справились с обязанностями.

Молодой человек удивился. Чакотаю показалось, что сейчас он дерзко ответит «я просто выполняю свою работу, мэм», чего она бы не оценила. Но парень удивил.

— Энсин Джеймс Лавин, адмирал.

Кэтрин повернулась к улыбающейся девушке.

— Энсин Петра Новотна, адмирал, спасибо, что навестили. Мы всегда надеялись, что вы однажды появитесь.

— Почему, энсин?

Новотна пожала плечами.

— Потому что тогда ваша история казалась бы неполной. Мы мечтали добавить в мемориальную табличку пару слов о том, как вы вернулись и благословили проект.

Энсин Лавин посмотрел на Кэтрин сверху вниз.

— Мы знаем, что вы против подобной чести, но, надеялись, поймёте, что история «Вояджера» не закончилась после возвращения в Альфа квадрант. Очередная глава пишется прямо сейчас, и она основана на вашей мудрости.

— Поэтично, — съязвила Кэтрин, а Чакотай не мог оторвать взгляда от двух нетерпеливых энсинов.

— «Конец — это только начало», — пробормотал молодой человек, немного не в себе. — «Четыре квартета», — уточнил он, когда Кэтрин с любопытством посмотрела на него. — Т. С. Элиот.

Кэтрин в очередной раз положила руку на сгиб локтя Чакотая.

— Сегодня меня окружают одни поэты, — весело заметила она, но в тоне её голоса послышалось что-то ещё, похожее на лёгкое ощущение нереальности происходящего, испытываемого весь день. — Запускайте протокол, энсины, и спасибо, — сказала она и повела капитана из транспортаторной.

Когда они вышли в коридор, Чакотай услышал голос Новотны.

— Новотна — всем гидам. Орёл приземлился. Повторяю, Орёл приземлился.

Перед тем, как дверь закрылась, Чакотай мог поклясться, что услышал в отдалении искренний ирландский смех Джо Кэри.

Они медленно шли по коридорам, останавливаясь, чтобы прочитать о технических характеристиках и истории корабля на табличках, размещённых через каждые несколько метров, и наткнулись на панель доступа, которая была снята и заменена листом прозрачного алюминия, обнажая ярко-синие бионейронные гелевые пакеты. Кэтрин опустилась на колени, чтобы рассмотреть их повнимательнее.

Чакотай коснулся её плеча.

— Что случилось?

— Просто интересно, сделали ли новым пакетам прививки. Как бы быстро ни работала система, иногда от бионейронной архитектуры было больше проблем, чем пользы.

Он усмехнулся.

— Особенно после заражения сыром Ниликса.

— Точно. — Она выпрямилась. — Куда дальше?

— Астрометрия находится на этой палубе.

— Веди.

Как и обещали энсины, в коридорах не было ни души. Тем не менее Чакотаю пришлось бороться с желанием оглянуться через плечо, он был не в силах избавиться от постоянного ощущения, что они не одни. Проходя мимо отсека управления вооружением, он был уверен, что услышал голос Курта Бандераса, едва различимый из-за шума корабельных двигателей — «люблю хорошую драку». Он взглянул на дверь, почти ожидая увидеть крупного мужчину, прислонившегося к переборке, с характерным выражением грубоватого добродушия на лице.

Астрометрическая лаборатория была в точности такой, какой её оставили почти год назад, в полном порядке благодаря Седьмой и Гарри, а на гигантском обзорном экране светился конечный курс к Земле. Они стояли и долго смотрели на изображение.

— Кажется, это было только вчера, — прошептала Кэтрин.

— Знаю, — ответил Чакотай.

Они шли бок о бок по тихим коридорам. Ему казалось, что в спину дует ветер, несущий по знакомым путям.

В инженерном отсеке среди графиков и диаграмм, объясняющих работу основных систем «Вояджера», они увидели мемориальную доску, посвящённую храброму противостоянию Лона Судера одиннадцати кейзонам, пытавшимся захватить корабль. Один, без чьей-либо помощи, Судер дал волю склонности к насилию, которую так усердно подавлял, и убил всех чужаков только для того, чтобы в итоге погибнуть самому.

Кэтрин нахмурилась, глядя на табличку.

— Интересно, что думает по этому поводу семья Фрэнка Дарвина, — пробормотала она. — Судер хладнокровно убил Дарвина.

— Возможно, семье Судера будет приятно узнать, что он погиб, как герой, несмотря на явное расстройство личности.

— На табличке ничего не говорится о его ментальных проблемах.

Чакотай окинул Кэтрин взглядом.

— Ты права. Может, попросим, чтобы табличку убрали?

— Не знаю. — Она почесала затылок и отошла в сторону. — Думала, что уже примирилась со случившемся, — тихо призналась она. — Но ведь там, в Дельта квадранте, события не делились только на чёрные или только белые, не так ли?

— Нет. Мы сделали всё, что могли, Кэтрин. Звёздный флот, похоже, тоже согласен, иначе не было бы этого проекта. Кадетам не пришлось бы изучать наши решения, если бы командование не считало, что оно того стоит.

— Знаю, — она одарила его кривой улыбкой и покачала головой, — надеюсь, дети поймут, какие тяжёлые уроки мы прошли.

— Может быть, не сразу. Но когда сами пройдут собственные уроки, то поймут.

Она коротко кивнула.

— Давай пока оставим мемориальную табличку в покое, — сказала она. — Мы свяжемся с семьёй Дарвина и дадим им возможность решить самим.

Когда они вышли из инженерного отсека, Чакотай почувствовал, как его захлестнула с головой волна благодарности.

«Не за что, Лон», — подумал он и последовал за адмиралом по коридору.

Меланхолия, казалось, окутала Кэтрин, словно одеяло. В его намерения не входило, чтобы она снова переживала последствия трудных решений или отвечала на тяжёлые вопросы.

Чакотай быстро повёл её к турболифту.

— Пойдем на голопалубу, — предложил он. — Может быть, запущена программа Сандрин, и ты сможешь обыграть меня в бильярд, как в старые добрые времена.

— Если повезёт, это будет нелепая программа Пэриса «Капитан Протон».

— Было бы здорово, если бы ты надела для меня платье королевы Арахнии.

— Размечтался, — пробормотала она, и он громко рассмеялся.

Вместо этого они застали луау ⁽³⁾ Ниликса в самом разгаре — с музыкой, танцами и красочным голографическим закатом. Чакотай почесал ухо.

— Неожиданно.

— Интересно, почему выбрали именно эту программу?

— Может, здесь есть ещё одна табличка. Посмотрим?

— Неважно, — быстро сказала Кэтрин и взяла Чакотая под руку. — Давай лучше выпьем.

Он позволил ей отвести себя к столику, чувствуя облегчение от того, что она избавилась от мрачного настроения, вызванного визитом в инженерный отсек.

— Как думаешь, репликаторы включены?

— Давай выясним. — Чакотай жестом подозвал голографического официанта, но, похоже, не смог привлечь его внимания и внезапно осознал, что все голограммы их не замечают. Чакотай не поверил, что программа была настроена на игнорирование посетителей, и предположил, что это было частью «протокола».

Кэтрин, должно быть, пришла к такому же выводу. Она подмигнула и постучала по бейджу.

— Орёл вызывает энсина Лавина.

Парень ответил пронзительным писком.

— Э-э, говорит Лавин, адмирал. Чем могу помочь?

— Как думаете, можно включить репликаторы на голопалубе 1? Мы с… Колумбией хотели бы чего-нибудь выпить, пожалуйста.

— Конечно. Просто дайте минуту на перезагрузку системы и можете заказывать всё, что пожелаете.

— Спасибо, энсин. Орёл, конец связи.

— Как подло, Кэтрин. — Чакотай не смог сдержать улыбки. Это была та Кэтрин, по которой он скучал, озорная женщина, которая, казалось, куда-то пропала на пятый год их путешествия. Он был рад, что она вернулась.

Джейнвей бросила на него взгляд, полный притворного возмущения.

— Они заслужили, Чакотай, и ты знаешь.

— Всё равно выглядит подло. Ты так раньше до смерти пугала Гарри.

— Заслужил, как и этот юнец. Давно не видела офицера в таком напряжении. Рада, что он, наконец, расслабился.

— Гарри действительно изменился, или Том просто развратил его, не в силах сделать ничего больше?

Она рассмеялась.

— Хорошая мысль.

Они заказали май-тай ⁽⁴⁾ и тарелку луковых колец, большую часть которых она съела, прежде чем он успел её остановить.

— Поосторожнее. Не испорти аппетит, Кэтрин. Если я собираюсь потратить на тебя целое состояние, то предпочёл бы, чтобы ты съела что-нибудь посущественней.

Она махнула рукой, обводя взглядом голопалубу.

— Всё не настолько плохо. Ты вне подозрений.

Его лицо слегка вытянулось.

— Так ты не поужинаешь со мной?

— О, ты всё равно угостишь меня ужином, не сомневайся.

— Это не обязательно должен быть изысканный ужин из семи блюд?

— Вот именно. Но сначала давай закончим экскурсию.

— Куда ты хочешь отправиться дальше?

— Как насчет грузового отсека № 2?

Он склонил голову набок, глядя на неё.

— Гидропоника? Думаешь, они сохранили растения?

— Давай выясним.

Растения оказались живыми: призовые орхидеи Тувока, сад трав Ниликса, карликовые фруктовые деревья, полдюжины розовых кустов. Кэтрин наклонилась, чтобы понюхать розу, затем внезапно выпрямилась, её пальцы потянулись к цветку в волосах.

— Чёрт. Совсем забыла. Неудивительно, что энсины так пялились на меня.

Чакотай тихо рассмеялся:

— Они, наверное, прямо сейчас делают поспешные выводы. Напитки на голопалубе, цветок в волосах...

Она пожала плечами.

— Пусть думают что хотят, — сказала она и пошла между грядками. Он улыбнулся и последовал за ней.

Когда они наткнулись на небольшую клумбу с голубыми цветами, то остановились.

— Кес посадила их, — тихо сказала она.

— До сих пор скучаю по ней.

— Я тоже.

Когда Чакотай снова ощутил присутствие в отсеке кого-то третьего, он нисколько не удивился и позволил странному чувству проникнуть в душу, вспоминая хорошие моменты, связанные с Кес, хозяйкой этого места. Он мысленно поблагодарил её за прожитые вместе уроки и испытания.

Они подошли к очередной грядке, заросшей высокими лозами талаксианских томатов. Она протянула руку и потёрла лист между пальцами.

— Как думаешь, те, что мы оставили на Новой Земле, всё ещё растут?

— Если так, то у этой чёртовой обезьяны по крайней мере есть что поесть.

— Из них готовят отличный соус для пасты.

— Жаль, что мы не оставили для неё машинку для спагетти.

— И около миллиона лет эволюции.

Его осенила мысль.

— Кэтрин, если я раздобуду немного семян, ты сможешь их посадить и вырастить на новом месте?

— Если пообещаешь приготовить из них соус маринара.

— Договорились.

На камбузе Ниликса они обнаружили большие экраны, демонстрирующие любимые блюда членов экипажа: «горячий, простой томатный суп» Тома, мороженое Наоми Уайлдман, грибной суп и свежеиспечённый хлеб Чакотая, кофе и брауни Кэтрин.

— Должно быть, они открыли наши учётные записи репликаторов, — заметила она. — Интересно, что ещё им известно.

— Адмирал Пэрис не стал бы разглашать информацию, которая может кого-то смутить.

— Вероятно, ты прав.

— Как думаешь, кто-нибудь из команды побывал здесь раньше нас?

— Честно говоря, не знаю. Если и да, то мне ничего не известно об этом. — Они вышли из камбуза рука об руку. — Но знаешь, может, нам стоит снова собрать всех вместе.

— Только что подумал о том же. Мы считали, что превращать «Вояджер» в музей неуважительно, но этот проект... — он провёл кончиками пальцев по переборке, — это честь для нас: и для экипажа, и для корабля.

— Может быть, стоит как-то организовать здесь встречу сослуживцев. Скажем, в следующем месяце.

— Хорошая идея.

— Я поговорю с Оуэном и всё устрою.

Они переходили с палубы на палубу, и ветер, дующий в спину — реальный или воображаемый — крепчал с каждым шагом.

Чакотай знал, что у них обоих на уме одно и то же направление, но ещё не был готов озвучить свои мысли.

Его каюта оказалась в точности такой, какой он оставил её в последний день пребывания на корабле. Книга «Ад Данте» так же покоилась на прикроватном столике. Он предложил забрать её, но Кэтрин только отмахнулась.

— Эндрю найдёт мне новую, — сказала она. — Пусть лежит.

В её каюте царил полный порядок... и очень тусклое освещение, играла тихая музыка, а стол был накрыт для ужина при свечах. Они оба уставились на инсталляцию.

— Интересно, что, по их мнению, я собиралась здесь делать?

— Может, это часть протокола?

Она неодобрительно фыркнула, и они покинули каюту.

В медотсеке было пугающе тихо без Доктора.

Чакотай сбивчиво рассказал о том, как много раз просыпался в лазарете и понимал, что Кэтрин склонилась над ним, положив руку ему на грудь, с выражением беспокойства на лице.

— Когда открывал глаза, и ты была рядом, — тихо сказал он, — знал, что со мной всё будет в порядке. Всегда.

— И я знала, что со мной всё будет в порядке, когда ты открывал глаза, — ответила она. — Всегда.

Он взял её за руку и повел к турболифту. Они бродили с палубы на палубу больше часа, и оставалось посетить только одно место.

— Ты готова? — спросил он.

Кэтрин кивнула.

— Мостик, — приказала она чистым уверенным голосом, который он так хорошо помнил.

Когда лифт открылся, вид Земли на обзорном экране заставил их обоих замереть.

— Никогда не устану любоваться, — наконец сказала Кэтрин и ступила на палубу.

Чакотай следовал за ней от консоли к консоли, через её плечо молча читая таблички. Там упоминались основные функции каждой станции, а также члены экипажа, которые обычно за ней сидели или стояли. Нахлынули воспоминания о выигранных и проигранных сражениях, предотвращённых кризисах, спорах, шутках. Перемещаясь по отсеку, Кэтрин дотрагивалась ладонью до каждой консоли, до каждого кресла. Когда она повернулась, чтобы спуститься вниз, Чакотай мельком увидел её задумчивое лицо.

— Кэтрин?

Она подняла глаза.

— Было здорово, мы творили историю здесь, на корабле. Не так ли?

Он шагнул вперёд, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Конечно, всё так и было. Мы с честью вышли из всех испытаний. И в конце концов, несмотря на все трудности, справились. Да.

Они оба одновременно повернулись и посмотрели на обзорный экран.

Внезапно Чакотая осенило с такой силой, что он чуть не согнулся пополам от осознания, что именно здесь он, должно быть, стоял, когда они вернулись на Землю одиннадцать месяцев назад, стоял рядом с его капитаном, его Кэтрин, радуясь свершениям и предвкушая новые вызовы, ожидающие впереди.

Вместо этого он стоял рядом с ней и...

Нет. Чакотай сердито отогнал навязчивую мысль. Теперь всё было в прошлом, в глубоком прошлом, но, придя сегодня сюда, он получил шанс, который выпадает раз в жизни: вернуться, исправить старую ошибку и начать с чистого листа.

Чакотай тихо усмехнулся про себя.

Он знал, что нужно делать дальше, и это было так прекрасно, так правильно, что он не мог поверить, что не замечал этого раньше. Возможно, решение вертелось в голове весь день, просто мысль не до конца осознавалась. Он провёл рукой по волосам, смеясь.

Кэтрин подняла глаза.

— Что тут смешного?

Вознеся небесам безмолвную молитву, полную благодарности, надежды и радости, Чакотай посмотрел на неё сверху вниз и глубоко вздохнул.

— Выходи за меня замуж, — сказал он настолько беспечным голосом, на какой был способен.

У Кэтрин отвисла челюсть, и она поспешно отступила на шаг.

— Что?

Он издал очередной короткий смешок.

— Ты всё слышала, Кэтрин. Выходи за меня замуж.

— Чакотай, — она почесала переносицу, — ты не можешь просто...

— Просто выслушай. — Он ещё раз глубоко вдохнул. — Этот день был... хотел сказать «волшебным», но это неправильно. Слишком тривиально звучит и не передаёт в полной мере, что значит для меня быть с тобой сегодня. С тех пор, как мы вернулись домой, я плыл по течению. Думаю, многие из команды так и делали. Но я действительно сбился с пути.

Кэтрин пожала плечами.

— Мы перестали общаться, так что всё закономерно.

— Дело не только в этом. Я плыл по течению ещё до того, как начал встречаться с Седьмой и когда мы расстались. Думаю, с самого начала знал, что из наших отношений ничего не выйдет. Мы были — и остаёмся — слишком разными. И не только из-за разницы в возрасте, — добавил Чакотай, а Кэтрин ухмыльнулась и кивнула в знак согласия.

Он приблизился ещё на шаг, ободрённый тем, что она слушает и больше не отступает.

— Я пришёл к тебе сегодня, чтобы узнать, сможем ли мы восстановить былую дружбу. Не рассчитывал ни на что больше. Но неожиданно понял, что жажду не только этого. До сегодняшнего дня я не осознавал, как сильно по тебе скучал.

Она слабо улыбнулась в ответ.

— Я тоже скучала по тебе. И рада, что мы провели этот день вместе. Если согласишься на предложение академии, у нас будет больше поводов для общения. Ты будешь на Земле и...

— И мы будем обедать каждую пятницу. Возможно, даже продержимся какое-то время. — Чакотай нахмурился. Он видел, как грядущее разворачивается перед глазами, и решительно собирался остановить неугодный сценарий. — Но потом ты отправишься на задание и пропустишь очередную встречу. Я отправлюсь в командировку по набору будущих кадетов и пропущу одну. Затем две. Вскоре мы будем встречаться раз в месяц. Затем раз в несколько месяцев. — Он отвернулся. — Когда-нибудь, может быть, уже в следующем году ты приведёшь нового друга на вечеринку по поводу встречи сослуживцев. И это разобьёт мне сердце.

Кэтрин ахнула и коснулась его руки, но он просто продолжил:

— В следующий раз, когда Звёздный флот захочет, чтобы я вернулся в глубокий космос, я соглашусь. Или, может быть, даже подам в отставку и вернусь на Дорван. Какое-то время мы будем обмениваться сообщениями, но потом и они сойдут на нет. Я женюсь на женщине, которую выберет для меня сестра, просто потому, что мне одиноко. У нас будет пара детей. Они будут ненавидеть меня, потому что я не люблю их мать. Потом меня перестанет интересовать, где ты и счастлива ли, потому что воспоминания о тебе причиняют слишком сильную боль. И не успеем оглянуться, как... окажемся на банкете в честь эскадрильи «Нова» и выпуска Мирал. Мы будем смотреть друг на друга через стол, чувствуя себя абсолютно чужими людьми.

— Мы постараемся, чтобы этого не произошло. — По её щекам текли слёзы.

— Выходи за меня замуж, и всё будет по-другому.

Кэтрин нахмурилась.

— Согласна, сегодняшний день был замечательным... прекрасным. Хотелось бы думать, что таких дней будет больше. — Она сжала его руку. — И понимаю, мы провели вместе семь лет. Мы видели друг друга и в лучшие, и в худшие времена, и тот факт, что мы всё ещё терпим друг друга, кое-что значит.

— Намного больше, чем думаешь. Так было всегда. Ты знаешь, Кэтрин.

— Знаю. Но за всё время, несмотря на чувства, которые мы испытывали друг к другу, мы ни разу даже не поцело...

Прежде чем она успела остановить его, прежде чем он смог отговорить себя от опрометчивого поступка, он бросился вперёд и поцеловал её. Нежно, сладко, медленно. Кульминация совместного дня, совместной жизни.

Когда он отстранился, то удовлетворённо улыбнулся, увидев выражение крайнего потрясения на её лице и то, как она прижала кончики пальцев к губам.

— Ну вот. Теперь у нас есть один на счету. Всё настолько плохо?

Кэтрин прочистила горло.

— Не совсем.

— Есть что-нибудь ещё, что ты хотела бы попробовать, прежде чем купить? Я к твоим услугам для любого теста, который только может потребоваться.

Она закатила глаза.

— Ты слишком уверен в себе, не так ли?

— После сегодняшнего дня — да. — Чакотай обвёл рукой мостик. — Вот так всё и должно было закончиться на самом деле. Теперь я знаю наверняка. «Вояджер» на низкой околоземной орбите, мы с тобой на мостике, лицом к лицу, как в самом начале. «Закончить значит снова начать сначала».

— Опять «Четыре квадрата»?

Он кивнул.

— «Исследование продолжается,

И в конце нашего путешествия

Мы вернёмся туда, откуда начали».

— «И откроем это место, словно впервые».

— Да, — он взял её руки, — звучит безумно, но мы уже поступали так раньше. Ты рисковала больше, когда назначила меня первым помощником. Но мы справились с разногласиями и научились доверять друг другу. На первом месте стояли обязанности. И посмотри, к чему мы пришли. Снова здесь, где и положено быть. — Он глубоко вздохнул. — Я совершил ошибку, из-за которой важный момент пришлось отложить надолго, и сожалею. Но ты сказала, что хочешь помочь мне обрести дом. Кэтрин, мой дом там, где ты. И мой покой тоже... я обрёл покой рядом с тобой.

— И поэтому ты хочешь жениться.

— Да.

— Чтобы не потерять покой.

— Чтобы не потерять мир. Наш мир, — он прижал её руки к груди, желая, чтобы она поняла, — потому что, Кэтрин, думаю, ты тоже это чувствуешь. Здесь, где мы впервые встретились, где зародились наши чувства, всё наконец сложилось. Здесь началось и закончилось наше первое путешествие, и здесь начнётся новое. Наконец-то мы успокоим внутренних демонов и построим жизнь, о которой мечтали. Выходи за меня замуж.

Кэтрин долго смотрела на Чакотая. Он практически слышал, как она перебирает в уме возможные варианты развития событий, все трудности, которые могут возникнуть в будущем. Затем она криво усмехнулась.

— Мы сошли с ума.

— Но обрели себя настоящих.

Она застонала и ткнула его в грудь указательным пальцем.

— Одобряю Элиота, капитан, но плохие стихи вам не к лицу. Постарайся запомнить это.

Он ухмыльнулся.

— Да, мэм.

Кэтрин положила руку ему на сердце, как раньше делала бесчисленное множество раз. Но теперь она уставилась на него широко раскрытыми глазами, словно обдумывая новое значение знакомого жеста. Когда она в очередной раз посмотрела на него, от любви в её глазах у него перехватило дыхание.

— У нас все получится, не так ли?

— Это значит «да»?

Вместо ответа она схватила его за воротник униформы, притянула к себе и поцеловала — и на этот раз в поцелуе не было ничего нежного или сладкого. Он был долгим, да. Но в нём заключалось столько желания, что всё его тело затрепетало от предвкушения. Если первый поцелуй был кульминацией долгих лет ожидания, то этот был наполнен обещанием в будущем ещё более долгих лет любви.

Когда Кэтрин попыталась отстраниться, Чакотай крепко обнял её и прижал к себе. Второй поцелуй стал началом совместной жизни, и он хотел, чтобы она оказалась идеальной и незабываемой.

Он вложил радость, сдерживаемую весь день, в единственный поцелуй.

И хотя место было подходящим и значимым — мостик их корабля, где они впервые встретились и где он впервые влюбился в неё, — у него мелькнула мысль затащить её на диван в кабинете капитана. Фантазия, которую он считал похороненной давным-давно.

Наконец Кэтрин отстранилась и пристально посмотрела на него.

— Это значит «да».

Он крепко обнял её, пытаясь отдышаться.

— Кэтрин... Как ты думаешь, твои знакомые могли бы помочь нам найти дом?

Она казалась удивлённой.

— Ты уверен?

Чакотай кивнул.

— Давай съедем с кампуса Академии Звёздного флота навсегда. Мы купим большой дом в городе. — На этот раз сцена, которая разворачивалась перед его глазами, была хорошей и правильной. Идеальной. Он улыбнулся. — С садом за домом для тебя.

— И мастерской для тебя. И множеством солнечных комнат.

— Мы наполним их антиквариатом.

— И новой мебелью, которую ты сделаешь своими руками.

— И собаками.

Она долго смотрела на него, затем притянула его голову и поцеловала в щёку.

— И дети, — прошептала она. — Много детей.

Его сердце замерло.

— Кэтрин?

— Я не хотела детей от Марка. Не думаю, что хотела детей от Адама. Но от тебя? — Она погладила его татуировку кончиками пальцев. — У меня постоянно возникает видение озорных маленьких мальчиков с тёмными глазами и ямочками на щёчках.

Чакотай улыбнулся, глядя на неё сверху вниз, его сердце было так переполнено любовью, что он едва мог говорить.

— Маленькие девочки с веснушками и косичками, которые любят командовать.

— Командовать, значит? — Кэтрин угрожающе приподняла бровь, глядя на него.

— Повелевать.

— Как насчёт... «руководить»?

Он убрал прядь волос с её лица.

— Как насчёт просто «красавицы»? Красивые и умные девочки, привлекательные и упрямые мальчики... Но только если ты уверен.

— Думаю, что да. Но давай поговорим об этом через пару месяцев, когда переедем в новый большой дом и займёмся делом.

— И сыграем свадьбу по-настоящему.

— Насчёт свадьбы, — Кэтрин отстранилась, — не хочу откладывать дело в долгий ящик.

Чакотай чуть не рассмеялся. Это было так на неё похоже: как только она принимала решение, то тут же начинала выкрикивать приказы. На этот раз он подчинился беспрекословно.

— Хорошо. Моей сестре потребуется несколько дней, чтобы добраться. Большая часть команды может прибыть в течение пары недель. Гарри на задании, но уверен, что ты сможешь подёргать за ниточки и вернуть его к...

— Сегодня вечером.

Его мозг завис.

— Что?

— Сейчас. Сегодня вечером. Здесь. — Кэтрин отпустила его и принялась расхаживать по мостику. — Мы позовём Оуэна. Он проведёт церемонию. Уверена, два знакомых энсина согласятся быть свидетелями. Кажется, им было очень интересно, чем закончится наша история. Ох! — Она хлопнула рукой по ближайшей консоли. — В ювелирном магазине, в котором мы были, можно заказать кольца и...

— Ух, Кэтрин? — Она резко обернулась и посмотрела на Чакотая так, словно была удивлена, что он всё ещё здесь. Он почесал ухо. — Разве ты не хочешь хотя бы дождаться свою маму и сестру? Если мы сбежим от всех, ты же знаешь, что никогда не узнаем, чем закончилось наше маленькое приключение. Ни от них, ни от кого-либо ещё.

— Значит, мы пока не будем им говорить.

— Что ты имеешь в виду?

Она вернулась и взяла его за руки.

— Я не хочу быть с тобой помолвленной. Знаю, звучит иррационально, но мне очень не везёт с помолвками, и я не могу пройти через это снова. Так что давай пригласим Оуэна, чтобы он обвенчал нас прямо сейчас, прямо здесь, на мостике, где всё началось и начнётся снова. Мы дадим ему клятву хранить тайну. А через пару месяцев, когда соберутся все наши друзья и родственники и мы спланируем свадебную церемонию, которую они, вероятно, ждали годами, повторим. Но мы будем знать, что взяли на себя настоящие обязательства там, где они должны были быть взяты с самого начала.

Чакотай тихо усмехнулся.

— Кэтрин Джейнвей, ты более изворотливая, чем я когда-либо думал.

— Не понимаю, почему ты так удивлён. — Она пожала плечами. — Я почти восемь лет была влюблена в главаря Маки.

Он притянул её к себе и, задыхаясь, рассмеялся от счастья. Она тоже засмеялась и крепко, неистово обняла его в ответ, как будто никогда не хотела отпускать.

Призраки «Вояджера» понимающе улыбнулись и удалились.

Время заколебалось, замерцало, выровнялось и снова пошло привычным ходом.

КОНЕЦ ⁽⁵⁾

---

1) Якисоба — блюдо японской кухни, жареная лапша с овощами.

Вернуться к тексту

2) Пипсы — маленькие золотые и чёрные кружочки на воротнике униформы, обозначающие ранг.

Вернуться к тексту

3) Луау — традиционная гавайская вечеринка.

Вернуться к тексту

4) Май-тай — алкогольный коктейль.

Вернуться к тексту

5) Cсылка на полный русский перевод книги Т. С. Элиота «Четыре квадрата». Стих под номером V из «Литтле гиддинг», начинающийся словами «Что мы считаем началом, часто — конец, /А дойти до конца означает начать сначала». Стихи, послужившие отправной точкой, для написания этого фанфика. https://lib.ru/POEZIQ/ELIOT/eliot1_10.txt

Вернуться к тексту