Собачье сердце Сириуса (джен)

— Погибаю-ю-ю-ю! — полным боли и голода голосом завывал бульдог Злыдень.

— У-у-у-у! — отвечало ему эхо, гулявшее между стен мрачных переулков Лондона.

Мало того, что на прошлой неделе перебили одну из задних лап, так теперь еще и обварили кипятком, когда он хотел порыться в помойке у какой-то забегаловки. Маленькому бульдогу и так приходилось нелегко после гибели хозяйки, а уж теперь и подавно. Его опережали и выхватывали еду из-под носа, куда ни сунься, везде было пусто, а на голодный желудок какое еще исцеление? Никакого. Холод надвигающейся осени пробирался внутрь, морозил, лишал лапы и челюсти силы, и Злыдень шатался все сильнее.

— Погибаю-ю-ю-ю, — выл он, но все слабее.

Пришел смертный час, и Злыдень не падал лишь потому, что ощущал, как за ним следят трущобные коты и крысы. Злыдень знал: стоит только упасть, и они набросятся на него, сожрут еще живого, и какая-то часть даже предлагала устроить ловушку. Прикинуться, упасть, впиться зубами в сочную, жирную крысу, но откуда тут взяться сочным и жирным? Все они были худыми, костлявыми, верткими, ускользали прочь и уже пробовали хвост Злыдня на вкус.

Только ужас перед тем, как его будут жрать заживо, еще держал Злыдня на ногах.

Крысы уже подбирались к нему, когда что-то вспыхнуло и хлопнуло, разогнав их.

— От Парижа до Берлина, в тихом сумраке котлов⁽¹⁾, — пропел появившийся человек.

Вальяжный, разодетый так, что сразу было ясно — уж этот не голодает! От него пахло чем-то пряным и вкусным, и Злыдень заскулил, пытаясь подняться и выпросить хоть кусочек еды.

— Куда это меня занесло... хм... странно, странно, сбой при аппарации после приема Фелициса... разве что...

Взгляд важного господина безошибочно остановился на Злыдне, и дальше случилось невероятное чудо. Взмах палочкой, и прямо к ногам Злыдня шлепнулась огромная палка колбасы. Спаситель почему-то скривился, но Злыдень уже уписывал ее за обе щеки, давился, чавкал, рычал, грыз, махал хвостом, пытался лизнуть ботинки спасителя и показать свою признательность, подманивал крыс, чтобы их прибить, и все это одновременно.

— Как любопытно и интересно, ну что, дружок, пойдешь со мной? — спросил свысока господин.

Злыдень замахал хвостом, уверяя, что за подателем такой вкусной еды пойдет куда угодно.

— Хорошо, хорошо, повторных сбоев быть не должно, но все же... — Еще взмах палочки.

Темный вонючий переулок, кишащий крысами, вдруг сменился на сельскую местность и огромный особняк. Визгливые крики помойных кошек, правда, остались, но, прислушавшись, Злыдень понял, что это орут какие-то странные цветастые птицы. Ему немедленно захотелось вытащить перо из хвоста ближайшей, но он был слишком занят доеданием остатков колбасы и выражением преданности спасителю.

"Меня в такой важный дом и не пустят", — забеспокоился Злыдень.

— Добро пожаловать в Малфой-мэнор, господин Слагхорн. Распахнулись двери.

Злыдень, подхваченный под брюхо, зарычал слегка на существо, открывшее двери, но больше для порядка, чтобы знало свое место. Ну и чтобы спаситель увидел пользу от Злыдня и дал еще колбасы.

— Свежая почта в вашем кабинете, котлы подготовлены, сейчас извещу господина Люциуса, что вы прибыли, господин Слагхорн, — поклонилось существо, домовая эльфийка Тинки.

— Да-да, действуй, — разрешил Слагхорн свысока и слегка рассеянно, подхватывая Злыдня и начиная подниматься по лестнице. — Дивная царит картина, там кипит раствор богов.

— Что такое? — спросил надменно один из портретов со стены. — Выбросьте немедленно это грязное животное из моего мэнора!

"Я тебе выброшу, — подумал Злыдень, — я тебя сам выброшу". И зарычал чуть сильнее.

— Ну-ну, Кассиус, — примирительно сказал Слагхорн, — ничего он не грязный, просто немного испачкался. Отмоем, подлечим, и будет замечательный пёс.

Злыдень аж надулся от гордости и тут же ощутил боль в обваренном боку. Заскулил громче, и Слагхорн перехватил его поудобнее, при этом он развернулся и увидел, что к нему в страшном волнении (из прически выбилась прядь) приближается Нарцисса Малфой. Она пошатывалась, озираясь слепо по сторонам, затем увидела Слагхорна и проговорила упавшим голосом:

— В наш мэнор вселили Уизли и их дружков.

Слагхорн, уже собиравшийся продолжить подъем, круто обернулся на ступеньке и, перегнувшись через перила, в ужасе спросил:

— Ну-у?

Глаза его округлились, длинные волосы почти встали дыбом. Он утратил вальяжность, а Злыдень зарычал на неведомого врага, выражая свою верность подателю такой вкусной колбасы.

— Уизли семь штук и с ними еще столько же.

— Мерлин мой! Воображаю, что теперь будет в мэноре! Ну и что ж они?

— Да ничего-с! Вселились!

— А домовики?

— Ширмы ладят и кирпич носят. Перегородки будут ставить.

— Мордред знает, что такое! — всплеснул руками Слагхорн и чуть не выронил Злыдня.

— Почти во все поместья будут вселять, помимо нашего, — сообщила Нарцисса. — В Министерстве собрание было, там постановление вынесли. Нам еще повезло, а кое-кого из других хозяев, прежних, в шею. Люциус пытался протестовать, говорил, что вы здесь уже живете, да не помогло, не посмотрели на прежние заслуги.

— Что делается. Ай-яй-яй... — покачал головой Слагхорн. — Ну все, пропал мэнор, а жаль, так славно устроились. Как Люциус появится, пусть сразу ко мне зайдет.

— Да, конечно, — упавшим голосом отозвалась Нарцисса и разрыдалась в спину.

* * *

Злыдня пронесли в огромный кабинет, где пахло табаком, выпивкой и книгами, уложили на стол и облили бок чем-то вонючим и холодным. Злыдень попытался вырваться и не смог, тело парализовало, глаза начали закрываться сами собой.

— Погибаю-ю-ю-ю, — хотел взвыть Злыдень и не смог, тьма сомкнулась над ним.

Когда он очнулся, в кабинете весело потрескивал камин, бок не болел, и Злыдень чувствовал себя полным сил и здоровым. Спаситель Слагхорн сидел, откинувшись в кресле, и разговаривал с каким-то странным типом, наряженным и надушенным так, что Злыдню немедленно захотелось тяпнуть его за ногу.

— Где вы его нашли? — спрашивал тип.

— Сбой аппарации, очень удачный сбой, да, не зря пил Фелицис перед встречей, — вальяжно ответил Слагхорн, развалившийся в кресле. — Сам бы я в ту часть Лондона никогда не сунулся, а видел бы ты, мальчик мой, какую отвратительную колбасу приманило ко мне! Это же чистая отрава!

"Отличная колбаса", — мысленно возразил Злыдень, сообразивший, что его подлечили и спасли.

— Колбаса?

— Да, еда и ласковые слова — вот то, что действует всегда, в отличие от этого вашего террора или постановлений новой власти об уплотнении.

— Уже слышали, — упавшим голосом заметил тип.

— Нарцисса рассказала, да и вон, — взмахнул рукой Слагхорн.

За стеной стучали чем-то, доносились громкие голоса. Затем вдруг грянул хор: "Смело, волшебники, в ногу, духом окрепнем в борьбе, в царство свободы дорогу магией проложим себе!"

— О, уже поют.

— Вы уж извините, — виноватым тоном заявил Люциус. — Я им и так, и сяк, бумаги, что вы уже вселены...

— Ничего, мальчик мой, чудо и то, что их на эти полгода хватило, — отмахнулся Слагхорн.

— Это все ваши связи, — льстиво заметил Люциус.

— Да-да, связи и знакомства, ласковое слово — оно всем приятно, да-с, — побарабанил пальцами по столу Слагхорн, выстукивая ритм своей песенки. — От Парижа до Нью-Йорка в тихом сумраке котлов... ничего, провернем небольшую операцию и все будет прекрасно. Ну что, приступим? А собачку пока усыпим, пусть выздоравливает

— Да, — кивнул Люциус.

На Злыдня навалилась сытая дремота, и он уснул.

* * *

Прошло несколько дней, и жизнь Злыдня решительно переменилась. Его отмыли и подлечили, накормили и снова накормили, он спал в тепле и не приходилось ни с кем драться за объедки. Жизнь стала прекрасна, и он боготворил Слагхорна, кидался к нему, когда тот выходил из своей мастерской, распространяя вкусные запахи зелий, или из камина, благоухая табаком и выпивкой.

— От Парижа до Берлина в тихом сумраке котлов... Люциус, начнем прием!

— Да, профессор, — отозвался тот. — Вас уже ожидают.

Дом принадлежал Люциусу, но в то же время и не слишком принадлежал, могли отобрать в любой момент, это Злыдень уже выяснил за прошедшие несколько дней. Спаситель Слагхорн проживал тут, прикрывая Люциуса Малфоя от выселения и вселения новых магов, а заодно обеспечивая всех деньгами и расположением новой власти. Сами Малфои оказались разорены, да и у новой власти считались неблагонадежным элементом, так что Злыдень не слишком-то слушал Малфоев, рычал в ответ, откусил кусок портрета, заставив тот замолчать, и уважал только домовушку Тинки, у которой всегда под рукой был кусок мяса для бульдога.

Главным, разумеется, был спаситель Слагхорн, и Злыдень боготворил его и повиновался беспрекословно, ну почти. Поэтому он устроился удобно в уголке кабинета и начал наблюдать за "приемом", готовый ринуться на выручку новому хозяину, если кто-то из гостей вдруг вздумал бы его обидеть.

— Этот здесь уже бывал, — подсказал Люциус и скрылся.

Появился какой-то живчик, который все подпрыгивал, словно наступал на гвозди, и голова его была выкрашена красным.

— Дорогой мой Гораций, вы просто кудесник! — тут же закричал он. — Почти тридцать лет прошло, и вдруг все снова!

— Так что, зелье помогло?

— Конечно! Словно я вернулся во времена своей молодости, о, моя несравненная Минерва...

Из-за пазухи живчика вылетели какие-то фотографии, на которых крутила бедрами наполовину обнаженная пожилая ведьма.

— Не злоупотребляйте, мальчик мой, не злоупотребляйте, — благодушно пожурил Слагхорн. — И волосы вы зря перекрасили, ничего, вот — выпейте, и все пройдет.

— Это все ради нее, моей милой Минервы! — воскликнул Живчик.

— Вот что, вот вам еще порция, — придвинул другой флакон Слагхорн, — и приходите через недельку, понаблюдаем еще.

Живчик оставил мешочек с приятно звякнувшими монетами и скрылся вприпрыжку, а в кабинет снова заглянул Люциус.

— В следующий раз проверить на передозировку крапивника летучего, — бросил Слагхорн, — кажется, он им злоупотребляет.

— И что тогда? — спросил Люциус.

— Как это что? — изумился Слагхорн. — Разведешь зелье в два раза, эффект будет тот же, а мы сэкономим!

— Вы гений, профессор! — восхитился Люциус. — Следующая посетительница, вы ее знаете... Долорес... говорит, что хочет средство от морщин, но, кажется, врет.

— Разберемся, — ответил Слагхорн, напевая. — Там царит раствор богов.

Вошла странная тетка, и Злыдень тут же ощерился и зарычал, так сильно от нее пахло кошками. Тетка шарахнулась, засюсюкала, пряча что-то за спиной, а Слагхорн сказал ей:

— Не бойтесь, он не кусается.

"Еще как кусаюсь", — проворчал про себя Злыдень, но подниматься не стал. Раз пришла к хозяину, пусть ее.

— Понимаете, у меня проблема... вот здесь немного обвисает, — показала тетка, а Слагхорн улыбался, глядя на нее, — прямо невозможно показаться на людях! И мои фамильные драгоценности, мне негде их спрятать! Гоблины Гринготтса служат новой власти, освободившей их и разрешившей палочки, дома сломали все сейфы, да еще и подселили каких-то голодранцев, которые якобы сражались в Хогвартсе!

— Не припоминаю, Долорес, чтобы у вас был мэнор и фамильные драгоценности, — насвистывая, заявил Слагхорн. — Но это неважно, за еще сотню галлеонов я легко решу эту проблему.

Тетка не ответила, но просияла так, что даже Злыдень понял — заплатит!

— В общем вот что, девочка моя, — заявил Слагхорн, как следует подумав. — Есть одно зелье... оно варится из яичников камуфлори.

— Что?! — вскинулась тетка, и запах кошек ударил в нос Злыдню.

— Повышает незаметность человека, мой ассистент подскажет вам контакт в Лютном.

— Но профессор... Гораций, неужели нельзя обойтись без Лютного? Ведь вы могли бы сами сварить его!

— Мог бы, но на дому я варю зелья лишь по особым заказам.

— Ох, понимаю, понимаю. — Еще один мешочек оказался на столе, и тот издал трескающийся звук. — И нельзя приложить к ним еще немного Оборотного... с моими милыми кошечками?

— Разумеется, разумеется, — отмахнулся Слагхорн, пряча мешочек в стол.

Тетка скрылась, и появился еще странно одетый мужчина, который тут же начал заламывать руки и кричать, что все пропало и он пропал, всему конец.

— Ничего страшного, пройдите в соседний кабинет, мой ассистент острижет вас, и на основе вашей же шерсти сварим противоядие.

— О, вы мой спаситель! Как увижу ее, даже молодую, так и страдаю! — заламывал руки мужчина.

Слагхорн нажал кнопку, заглянувшему Люциусу сказал задержаться и шепнул:

— Шерсть не выбрасывайте, подсунем Долорес в зелье.

— Но это же... оборотень!

— Вот именно, — усмехнулся Слагхорн. — Пусть думает, что превратилась в камуфлори.

"Похабные делишки тут творятся", — подумал Злыдень, наслушавшийся подобного еще у прежней хозяйки и ее брата. Подниматься не стал, конечно, только порадовался за себя, что попал к такому ловкачу и богачу, у которого деньги льются рекой, а маги так и носятся на побегушках. Такой точно голодать не будет и собаку голодной не оставит!

Хлопали двери и аппарирующие домовики, вспыхивал камин, ухали совы, заглядывал Люциус, сообщая о новом посетителе, Злыдень дремал, мечтая о том, как съест еще мяса и вырвет все перья из хвостов этих противно орущих павлинов. Звякали мешочки, усиливая дремоту приятностью звука, и жизнь была прекрасна.

"Не иначе, как я собачий принц", — подумал Злыдень, не просыпаясь.

— Профессор, — заглянул Люциус.

— Все, прием на сегодня закончен, — отозвался Слагхорн, вставая из-за стола и насвистывая "Не прячьте ваши зелья по банкам и котлам".

— Это по другому вопросу, — заявил побледневший Люциус. — Жильцы, значит, новые.

1) В оригинале Преображенский напевал арию Дон Жуана — "От Севильи до Гренады", здесь используется переделанная версия:

От Парижа до Берлина

В тихом сумраке котлов

Дивная царит картина —

Там кипит раствор богов.

Много магии в те зелья

Мы вливаем каждый день,

Щедро тратим, не жалея.

Зелья нам варить не лень

Вернуться к тексту

Вошли сразу четверо, одетые более чем скромно, не так, как Слагхорн. Злыдень на всякий случай приподнялся и приготовился напасть: насмотрелся такого на улицах, где скромно одетые нападали на богатых, впивались в них, как в добычу, и разделывали.

Сам Гораций стоял и смотрел на них гневно, словно на злейших врагов, тарабанил по столу.

— Мы к вам, — заговорил один из вошедших, с самой густой копной рыжих волос, — и вот по какому вопросу...

— Вы, господа, напрасно вламываетесь вот так, без предупреждения, — перебил его Слагхорн. — Во-первых, это опасно, вы в старинном фамильном мэноре, а во-вторых, прием на сегодня уже закончен.

— Во-первых, мы не господа, — проговорила одна из вошедших со странным акцентом.

— Во-первых, вы ведьма или вейла? — перебил ее Люциус.

— Какое это имеет значение? — возмутился рыжий.

— Я на четверть вейла! — прозвучало горделивое признание говорившей с акцентом.

— Запомните, не бывает на четверть вейл, и соизвольте тогда носить защитный амулет в моем доме и не смущать всех своими чарами, — выговорил ей Люциус. — Остальные могут обойтись без них.

— Мы пришли к вам, — снова заговорил рыжий и опять оказался перебит.

— Кто это мы?

— Ваши новые жильцы! Я — Перси Уизли, это Флёр Уизли, а это Дедалус Дингл и Арабелла Фигг.

От Арабеллы Фигг тоже несло кошками, и Злыдень тихо зарычал. К Динглу он ощутил легкую симпатию, тот был маленьким, вроде самого Злыдня.

— Постойте, так это вас вселили в мэнор?

— Да!

— Мерлин, пропал фамильный мэнор! — всплеснул руками Гораций.

— Вы издеваетесь?!

— Я плачу от отчаяния, — почти зарычал Слагхорн, и Злыдень его поддержал. — По какому делу вы пришли ко мне, говорите уже, время обеда подходит.

— Мы провели общее собрание жильцов мэнора и рассмотрели вопрос об уплотнении.

— Что?! — вскричал Слагхорн. — Вы и так уже сюда заселились, какое еще, к Моргане, уплотнение?! Вам известно, что постановлением от двенадцатого августа сего девяносто восьмого года я освобожден от каких-либо выселений и уплотнений?

— Известно, — ответил Перси, — но общее собрание жильцов, рассмотрев ваш вопрос, решило, что вы профессор Слагхорн, в общем и целом, занимаете чрезмерную площадь. Совершенно чрезмерную. Вы один живете в семи комнатах.

— Я один живу и работаю в семи комнатах, — отрезал Слагхорн, — и желал бы иметь еще парочку, под хранилище вин и иностранные журналы и литературу.

— Еще парочку, это неописуемо! — воскликнула Арабелла Фигг.

— Половина магической Британии лежит в руинах, а вы хотите занять еще? — возмутилась Флёр Уизли.

— Хочу, — ответил Слагхорн, побагровев. — У меня библиотека, столовая, мой кабинет — три, приемная для клиентов — четыре, хранилище ингредиентов — пять, зельеварня — шесть, моя спальня — семь, в общем, не хватает... да это и неважно. Все это не подлежит уплотнению, и разговору конец. Могу я идти обедать?

— Послушайте, — заговорил Перси Уизли, — вы могли бы отказаться от столовой, библиотеку держать в кабинете, ингредиенты хранить прямо в зельеварне, а клиенты могут прибывать камином.

— Что? — побагровел Слагхорн.

— Столовой сейчас нет ни у кого в Британии, — заметила Флёр, — даже у Гермионы Грейнджер!

— Может, ваша Гермиона и ест в кабинете, варит зелья в спальне, а вина держит в коридоре, но я так поступать не буду! — закричал Слагхорн. — Я буду есть в столовой и варить зелья в зельеварне, а книги держать в библиотеке!

— Тогда мы вынуждены будем пожаловаться в вышестоящие инстанции, — сухо заявил Перси Уизли.

— Ах так, — вдруг расплылся в улыбке Гораций Слагхорн. — Подождите минуточку.

Он подошел к камину и что-то бросил в огонь.

— Гарри Поттера, пожалуйста. Гораций Слагхорн. Гарри Поттер? Хорошо, что я вас застал. Операция отменяется, как и всё остальное. Да. Меня хотят выгнать из Малфой-мэнора. Да, новые жильцы, да я знаю! В таких условиях операция решительно невозможна! Я оставлю все тут и уеду во Францию!

— Послушайте, — переменился в лице рыжий. — Вы!

Слагхорн отступил, с улыбкой указав на камин. К нему вернулись прежняя вальяжность и самоуверенность, гнев исчез, и Злыдень тоже успокоился, лег, наблюдая за всеми сразу. Перси Уизли подошел к камину.

— Да... да... да, я понимаю... из уважения к профессору мы хотели оставить ему пять комнат... да, конечно...

Разговор завершился, и камин погас.

— Это какой-то позор, — выдал Перси, разворачиваясь к остальным.

— Надо было мне поговорить с ним, — нахмурился Дингл.

— Надеюсь, вы в состоянии поговорить с ним не в моем кабинете и не в столовой?

— Мы уйдем. — Флёр вскинула голову и тут же прищурилась, голос ее стал завораживающим. — Не желаете пожертвовать пару галлеонов голодающим домовым эльфам Испании и страдающим вейлам Франции?

— Нет, не желаю, — отрезал Слагхорн.

— Вы не сочувствуете домовым эльфам? — в голосе Флёр прорезались странные нотки.

— Сочувствую.

— Жалеете потратить пару галлеонов?

— Не жалею.

— Так почему же?

— Не хочу.

— Вот из-за таких, как вы, нелюбовь к маглорожденным, эльфам и прочим магическим созданиям расцвела буйным цветом! — возмутилась "на четверть вейла".

— Да, я не люблю маглорожденных, — признал Слагхорн. — А теперь идите, идите. Люциус, мальчик мой, прикажите Тинки подавать обед!

Обед, дошло до Злыдня, он вскочил и заплясал перед Горацием на задних лапах.

* * *

Сверкал хрусталь, белоснежно сияли скатерти, уставленные тарелками, подносами и бутылками. Домовики порхали, разнося блюда магией, и казалось, что напитки разливали себя сами. Все вокруг дышало богатством и сытостью, придавая Злыдню уверенности в том, что он после полосы неудач вытащил в жизни счастливый билет. Не болели больше перебитые лапы и обваренный бок, и Злыдень с удвоенной энергией топал по паркету, пыхтел, ощущая, что сейчас упадет в обморок, такие вкусные запахи текли ему навстречу.

— Люциус, я вас умоляю, — в сердцах произнес Слагхорн, — бросьте эту английскую гадость и выпейте нормального французского коньяка!

— Не скажите, говорят, очень приличный огневиски, — отозвался тот, — не меньше тридцати градусов.

— А должно быть сорок! — указал Слагхорн. — И я вас умоляю, сразу же после него вот эту вот штучку! Да, вот эту. От Парижа до Берлина в тихом сумраке котлов...

Люциус жевал "штучку", напоминавшую сосиску, Злыдень истекал слюной и стучал по полу.

— Ну что скажете, мальчик мой? Неужели плохо?

— Изумительно, — прохрипел Люциус, снова выпил и еще раз закусил "штучкой". — Бесподобно.

— Вот то-то! Заметьте, мальчик мой, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные вами маглорожденные. Любой уважающий себя маг оперируют закусками горячими, приготовленными с магией эльфов и никак иначе. Раньше их великолепно готовили в Хогвартсе, ну а теперь увы, увы.

Злыдню полетела штучка, он в прыжке поймал ее и съел, прежде чем лапки коснулись пола.

— Зря вы его прикармливаете, — не слишком уверенно заметил Люциус.

— Ничего, — отмахнулся Слагхорн, — бедняга наголодался, пусть поест.

Злыдень снова застучал лапками и замахал хвостом, выражая свое согласие.

— Еда — штука хитрая, мальчик мой, — тем временем проповедовал Гораций, — тогда как большинство магов есть просто не умеют. Неудивительно, что маги становятся слабее, ведь нужно не просто закидывать что попало в рот, а знать, что именно и в какой последовательности, как с зельями! Не ценят маги, ой не ценят это великое искусство, жуют на ходу, закусывают огневиски холодным шоколадом, а потом Люмоса и Протего наколдовать не могут! Но и правильно есть тоже недостаточно, уж вы, Люциус, должны знать, как соблюдать магический этикет за столом, о чем говорить можно и о чем нельзя. Так вот вам мой добрый совет: за обедом никогда не разговаривайте о маглорожденных и новой власти, особенно Уизли, ни в коем случае! И уж точно нельзя читать до обеда "Ежедневный Пророк"!

— А что еще читать, если больше ничего нет? — обиженным тоном спросил Люциус.

— А ничего не читать, — парировал Слагхорн, с наслаждением смакуя кусок рыбы и еще один кидая Злыдню. — Вы знаете, я наблюдал за своими клиентами и расспрашивал их, и что же вы думаете? Те, кто читал "Пророк", теряли в весе, деньгах и магической силе. Те же, кто не читал, превосходно себя чувствовали и набирали вес во всех смыслах!

— Гм, — промычал Люциус, раскрасневшийся от выпивки.

— Хуже того, угнетенное состояние духа, подавленная магия, дрожащие руки, неспособные удержать палочку!

— Мерлиновы подштанники!

— Да-с, вот такие дела. Впрочем, и сейчас не следовало бы о них говорить, — разглагольствовал Слагхорн, — сам виноват! Но ничего, давайте есть и поговорим о чем-нибудь более приятном.

Злыдень, налопавшийся так, что внутрь больше не лезло, повалился на бок. Он смотрел на еду, о которой так мечтал, пока голодный пробирался темными переулками, и не мог пошевелить даже лапками. "Наверное, это и есть счастье", — подумал он, ощущая, что засыпает, но заснуть никак не удавалось. Какие-то неясные шумы и звуки доносились сквозь стены, и Злыдню захотелось завыть им в такт. Неужели Люциус держал еще собак? Нет, исключено, подумал Злыдень, тогда ощущался бы запах, да и зачем ему другие псы, когда есть такой замечательный бульдог, как сам Злыдень?

Запахи плыли по столовой, как и подвывающие звуки, которые вдруг стали громче, и стало ясно, что это пение. Потолки и ковры смягчали хорал, но не слишком, и пение нарастало в своей мощи. Люциус щелкнул пальцами, и появился степенный, старый и седой домовик.

— Тилли, что это такое?

— Оборванцы Уизли опять общее собрание сделали, хозяин Люциус, — ответила Тилли.

— Опять! — в сердцах воскликнул Слагхорн. — Ну, теперь, стало быть, пошло. Пропал ваш фамильный мэнор. Придется уезжать, но куда, спрашивается? Во Францию? Все будет как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замерзнут трубы, потом разбегутся павлины и вытопчут розы Нарциссы и так далее. Крышка поместью. Отберут мэнор, несмотря на все бумаги и запреты!

Пение стало еще громче, из-за стен угрожающе неслось: "Взвейся кострами, феникса пламя, мы победили и Дамблдор с нами!"

— Да что такого может случиться? — изумился Люциус. — Собираться они любили еще на пятом курсе, их тогда инспекционная дружина, в которой, кстати, состоял мой сын Драко, чуть не поймала с поличным. Так что попоют немного да успокоятся.

— Ничего вы не понимаете в жизни, мальчик мой! — с гневным оттенком высказался Слагхорн. — Ваш род обитает в этом мэноре уже сотни лет, и никогда ничего не пропадало и не ломалось! Даже в первую войну все было прекрасно, да что там, даже когда у вас тут обитала куча Пожирателей Смерти и Волдеморт, ничего не пропадало и не ломалось! Но стоило только случиться битве за Хогвартс в мае девяносто восьмого, как всё! Разом пропали все зачарованные калоши и два павлина! Вот зачем им всем павлины? Да что там павлины, зачарованные лампы на ограде, все куда-то исчезли, и теперь надо ходить в темноте! Это что, такая реализация их политики равных прав для всех, чтобы все одинаково ходили в темноте?

— Можно аппарировать... — неуверенно заговорил Люциус, словно возражал.

— В темноте? Да Мерлин с ними, с лампами, но почему магия, которая на моей памяти пропадала всего пару раз за всю жизнь, теперь регулярно исчезает каждый месяц? Источник, служивший вам сотни лет, теперь регулярно отключается, как это называется?

— Разруха же, — не слишком уверенно отозвался Люциус. — Столько всего было уничтожено в ходе второй войны, вон, даже подселять и уплотнять пришлось.

— Разруха! — гневно вскричал Слагхорн и хватанул порицаемое им ранее огневиски залпом так мощно, что даже Злыдень восхищенно раскрыл пасть. — Что это такое? Четвертое Непростительное эта ваша разруха? Смерть явилась лично, все вокруг переломала и не дает восстанавливать? Нет, мальчик мой, разруха — это вселяться в чужие мэноры и петь хором вместо того, чтобы восстанавливать свое жилье магией!

Рев голосов вдали заходился в экстазе: "Темного Лорда забили крестраж, магический мир теперь будет наш!"

— Если я вместо того, чтобы прописывать магам зелья или давать советы, как их варить, начну петь или, упаси Мерлин, устраивать розыгрыши — вот это будет разруха! Если мы все вместо восстановления магического мира начнем колдовать чужими палочками — вот это будет разруха. Невозможно одновременно восстанавливать Британию и думать о каких-то страдающих испанских эльфах! И уж тем более тем, кто только вчера слез с дерева и взял палочку в руки, вот так вот, мальчик мой, вот она, твоя разруха вокруг!

— Она не моя, — робко возразил Люциус, но его уже не слушали.

— Каждому! Каждому приставить надзирателя, пороть и подвешивать за пальцы, внушать правильные ценности с детства — вот тогда будет порядок! — бушевал Слагхорн. — Когда я был деканом Слизерина, вот тогда все было прекрасно!

— Опасные речи по новым временам ведете, — заметил Люциус, покачивая в руке бокал с вином.

— А, ерунда! Чепуха! — взмахнул рукой Слагхорн. — Воспитание все равно нужно! Они к этому придут, уже давно додумались бы, отвлекись они от пения и разрухи! От Парижа до Нью-Йорка в тихом сумраке котлов...

— Вот, сами же и поете, наставник, — укорил его Люциус.

— Лишь дополняя дела, дополняя, а не вместо них, мальчик мой! — вскинул палец Слагхорн. — Каждый должен заниматься своим делом, и тогда не будет разрухи, вот. Отправлюсь, пожалуй, в Лондон, сегодня, знаете ли, "Дон Жуан", да, как раз камином успею к третьей картине. Дивная царит картина, там кипит раствор богов... и как только сообщат что-то из Мунго, сразу в зелье и зеркальте мне!

— Непременно, — согласился Люциус.

* * *

Прошло еще несколько дней, Злыдень окончательно отъелся и радовался своему счастью. Тепло, сухо, масса еды, для прогулок — сад с павлинами, которым он все так же пытался оборвать хвосты, а для развлечения — волшебное зеркало, отпускавшее комплименты.

"Не иначе как я собачий принц, — думал Злыдень, любуясь собой в этом самом зеркале. — Наверное, бабушка моя согрешила с цербером", — плавно текли его сытые мысли. Иначе зачем бы такой великолепный Гораций Слагхорн подобрал бы Злыдня? Нет, у профессора Слагхорна слишком тонкий вкус, чтобы подбирать кого попало, вот так.

— Профессор Слагхорн! Только что сообщили из Мунго, есть клиент! — прокатился по мэнору голос Люциуса.

— Отлично! — раздался голос Слагхорна. — На сегодня прием отменить! Тинки, мой операционный сундучок! Злыдень! И сообщите Гарри Поттеру, нет, я сам с ним свяжусь!

Злыднем его окрестили после нападений на хвосты павлинов, и сам Злыдень только восхищался прозорливостью нового хозяина. Услышав призыв, он поспешил навстречу, топая лапками, и Слагхорн подхватил его под пузо, метнулся к камину и оказался в каком-то другом доме.

— С собаками и котлами нельзя! — взвизгнула какая-то ведьмочка, у Злыдня аж в зубах зазвенело.

— Кого только что доставили? Я профессор Слагхорн, у меня договоренность с Гиппократом Сметвиком, моим бывшим учеником.

— А! — просияла ведьмочка. — Сейчас!

Вскоре появился еще один волшебник, за ним летел аквариум, полный странной желтой жидкости, в которой плавало тело.

— Гиппократ, мальчик мой, это чудесно! — вскричал Слагхорн. — Наземникус Флетчер? Вдвойне удачно!

— Всегда рад помочь, Гораций, — улыбнулся Сметвик.

С этим аквариумом они отправились в Министерство магии, и Злыдень семенил мрачными коридорами, чихал, рычал на проходящих мимо, отгоняя их от хозяина Горация.

— Посадите свою собаку на поводок! — взвизгнула какая-то толстая тетка.

— Он не кусается, — заверил ее Слагхорн, — и какие еще поводки и ошейники? Доброта и ласка — вот единственные способы обращения, будь то животные или люди!

Тетка явно была не согласна, но все же удалилась, фыркая, и они продолжили путешествие, пока не оказались в каком-то огромном пустом зале, посреди которого светилось и переливалось овальное нечто, откуда тянуло нехорошим. Помойкой и дохлыми крысами, холодом и смертью, если уж быть точным. Рядом с Аркой Смерти стоял отлично знакомый Злыдню паренек, которого он кусал несколько лет назад, еще во времена прежней хозяйки.

"Отомстит и прибьет", — с упавшим сердцем подумал бульдог и снова мысленно взвыл "погибаю-ю-ю-ю!",

развернулся и рванул прочь, что-то вспыхнуло и мир вокруг замер в неподвижности.

* * *

— Злыдень? — изумленно спросил Гарри Поттер, подходя к обездвиженной собаке.

— Да, он самый, бульдог вашей тетушки, — улыбнулся Слагхорн, перенося собаку к Арке Смерти.

— Но он же совсем не похож...

— На вашего крестного, я знаю! Но он собака, а анимагическая форма Сириуса — пес, и Злыдень связан с вами метафизически, вы знакомы с ним, он кусал вас и пробовал вашу кровь, — пояснил Слагхорн. — Как в приготовлении зелий, ингредиенты должны быть правильными, и просто собака с улицы здесь не подошла бы. В магии, особенно такой, символизм намного важнее физического сходства! Вы хотите вернуть своего крестного?

— Да, но я не понимаю, — нахмурился Гарри Поттер, кивая на "аквариум".

В емкости, заполненной зельем, изобретенным самим Слагхорном, плавало тело Наземникуса Флетчера.

— Сириус Блэк упал в Арку Смерти в облике человека, и его уже не вернуть, Смерть не отдает того, что попало к ней в руки. — Слагхорн говорил так, словно опять вел урок зельеварения. — Но у него была вторая форма и мы можем призвать ее благодаря тому, что у вас воскрешающий камень, мистер Поттер, и благодаря тому, что вы недолго, но все же были владельцем всех трех даров Смерти! Символизм! Поэтому нужна связь собаки с вами, и если использовать только ее, то вернется Бродяга, но не Сириус, так понятнее?

— Да.

— Чтобы он смог стать человеком, превратиться из собаки в человека, нужен обмен, жизнь за жизнь, и жизнь эта должна принадлежать человеку.

— Символизм, понятно, но почему? — Снова жест в сторону Флетчера.

— Да, опять повезло, — согласился Слагхорн, — его подстерегли за очередным темным делом и он умирает, уже почти умер, лучшие целители не спасли бы его, если бы не мое зелье, зато здесь он послужит важному делу.

— Флетчер всегда был нечист на руку, согласен, но символизм?

— Да, именно его нечистоплотность и связала Флетчера с Сириусом, когда Наземникус ограбил особняк Блэков после падения самого Сириуса туда! — Вальяжный жест в сторону Арки Смерти. — Пришлось потрудиться, мальчик мой, выясняя все эти детали, но, как и в приготовлении зелий, каждый ингредиент должен быть на своем месте, добавлен правильно и в срок, после нужной процедуры приготовления! Флетчер состоял в Ордене, как и Сириус, и это ограбление, оно создало ниточку, жажда мести — то, что может вернуть даже мертвого к жизни. Флетчер оскорбил тем ограблением весь род Блэков, и это создает символическую нить между ними, обмен, жизнь за жизнь, понятно? Не говоря уже о том, что вы были с ним знакомы и тоже состояли в Ордене, и он, кажется, принимал участие в вашем спасении?

— Да, — кивнул Гарри Поттер. — Вот теперь все ясно, хотя мне все равно немного не по себе... он точно умирает?

— Точно, точно, — нетерпеливо повторил Слагхорн. — Время уходит! Если он умрет, и мы ничего не успеем, то шанс будет упущен окончательно!

— Хорошо, — решился Гарри. — Тогда начнем. Что нужно делать?

— Призывайте своего крестного, используйте камень и память о владении дарами смерти! — заявил Слагхорн и снова запел. — Много магии в те зелья мы вливаем каждый день.

Злыдня приподняло и частично оживило, и в него полились зелья, включая тот раствор, в котором плавало тело Флетчера. Сам Наземникус хрипел и бился в корчах, окрашивал зелье кровью.

— Быстрее! Ему осталось не больше минуты. Давайте, мистер Поттер! — скомандовал Слагхорн.

Гарри вскинул две руки, одну с камнем и другую с палочкой, и закричал громко:

— Сириус! Волей владельца воскрешающего камня приказываю: явись, дух Сириуса Ориона Блэка!

* * *

Арка Смерти вздулась, забурлила, выбрасывая призрачные щупальца в сторону Злыдня и Флетчера, уложенных рядом на пол. Бульдог, с которого частично сняли заклинание оцепенения, не завывал, лишь скулил в страхе и пытался удрать и обделаться. Пузырь в Арке вздулся еще сильнее, лопнул, выбрасывая наружу сгусток чего-то светящегося, неземного и воющего ужасно, еще хуже Плаксы Миртл.

"Вот зачем меня откармливали, — тоскливо подумал Злыдень, — на обед голодной потусторонней твари. Будьте вы прокляты!"

Тьма и пасть призрака смыкалась над ним, и последней его мыслью было сожаление, что не успел оборвать хвосты всем павлинам.

* * *

Вспышка вырвалась из Арки, отбросила Гарри и Слагхорна, а когда их зрение восстановилось и они поднялись на ноги, то обнаружили, что тело Флетчера исчезло, а собака валялась, раскинув лапы. Арка успокоилась и стала прежней — непостижимой дверью в другой мир.

— Умер? — разочарованно спросил Гарри Поттер, глядя на Злыдня. — Выброс магии был мощным, спору нет, но результат?

— Умер, — тоскливо согласился Гораций Слагхорн, подходя ближе. — Операция не удалась, похоже.

Приподнял рукой веко Злыдня и всмотрелся, сказал удивленно:

— Еще жив, смотри-ка! Думаю, такое Мунго уже не доверишь, как считаете, мистер Поттер?

— Согласен, — ответил Гарри.

— Тогда я забираю его с собой и буду наблюдать на дому.

* * *

Дневник Люциуса Малфоя, ассистента профессора Горация Слагхорна

(небольшая тетрадь, исписанная убористым почерком, чем дальше, тем больше помарок и клякс, слова всё неразборчивее)

30 октября 1998 года

Собака, бульдог, кличка Злыдень, поведение такое же, постоянно норовит укусить меня или кого-то из павлинов. К домовикам относится нормально, лает на сов и их чучела, портреты предков. Никаких признаков магии не отмечено, питание до прибытия в Малфой-мэнор — плохое, после недели пребывания — разъелся, еле ходит. Любит смотреть в магическое зеркало. Ранее принадлежал тетушке Гарри Поттера чтоб его кентавры отлюбили, сожрали и выдали обратно, найден профессором Слагхорном с помощью зелья Феликс Фелицис.

1 ноября 1998 года

Прошлой ночью, в Хэллоуин, в Министерстве магии проведена первая в истории Европы и всего мира операция по возвращению мертвого, упавшего в Арку Смерти. Донор — Наземникус Флетчер темная личность, ворюга, пидарас орденец, возрождаемый — Сириус Блэк, крестный Гарри Поттера, анимагическая форма — собака. Ритуал призыва духа аниформы с помощью воскрешающего камня и жертва донора, сохраняемого в зелье, разработанном профессором Слагхорном.

Ритуал призыва — успешно, в ночь после призыва — падение пульса у Злыдня, потливость, онемение, ожидание смертельного исхода. Применение зелий по методике профессора Слагхорна. Предположительная причина проблем — несоответствие духа телу.

2-5 ноября

Улучшение и снова ухудшение. Курс зелий по профессору Слагхорну и консультации с Рубеусом Хагридом.

6 ноября

Пес при смерти, неужели все кончено и плакали мои надежды доказать свою благонадежность и сохранить мэнор?

7 ноября

Резкое улучшение, сопровождающееся обильным потом и спонтанными выбросами магии. Моя лучшая ваза из китайского волшебного фарфора!

8 ноября

Выпадение шерсти, удлинение конечностей, изменение лая, теперь он, скорее, напоминает стон. Невероятный аппетит, эта скотина меня окончательно объест!

11 ноября

Все еще жрет как не в себя, пьет зелья котелками. Сегодня отчетливо пролаял "Ыред" несколько раз подряд, затем подряд "ыред" и "орам"

12 ноября 1998 года

Профессор Слагхорн расшифровал лай, это слово "Мародёры" наоборот!

Во время съемки на колдофото пес стоял на задних лапах, он уже выше домовых эльфов.

Магическая наука едва не понесла тяжелейшую утрату в лице профессора Слагхорна. Бульдог Злыдень (если это все еще пес и Злыдень) обложил профессора по матушке и назвал "гнусным слизеринским отродьем". Профессор в падении приложился головой о край наградного котла, получена травма.

16 ноября

Сегодня отчетливо произнес слова "Лютный", "Зонко" и "огневиски". Мерлин знает, что такое!

17 ноября

Прием пришлось прервать. Существо разгуливает в приемной профессора Слагхорна, ругается и отчетливо произносит "дай галлеон".

19 ноября

По магической Британии гуляют слухи.

Малфой-мэнор осаждают зеваки, некоторые пытаются магией пролезть через ограду.

В "Ежедневном Пророке" заметки: "слухи о домовом эльфе, ставшем магом, ничем не обоснованы, их распускают паникеры и сторонники бывшего Темного Лорда".

Что творится у камина! Двести вызовов за день и попытки пробиться силой, пришлось его отключить. Бездетные дамы штурмуют мэнор, Нарцисса в ярости и прокляла парочку девиц, пытавшихся соблазнить меня.

Явились новые жильцы полным составом, зачем, сами не знают, но их попросил об этом Гарри Поттер.

Домовые эльфы не успевают сбивать сов, и те падают в загон для павлинов, которые орут, перекрикивая толпу за забором.

20 ноября

Впервые прошелся по квартире. Профессор Слагхорн признал, что ритуал удался, но как-то странно, не так, как планировалось. Вместо превращения анимага-пса в человека здесь мы имеем буквальное превращение пса в человека, растянутое во времени. Впрочем, от этого мои надежды не становятся слабее, он уже отчетливо похож на Сириуса.

Много смеется, ставит подножки и ругается. Профессор Слагхорн не выдержал и крикнул ему:

— Перестаньте!

Но никакого эффекта.

Придется теперь еще и на одежду ему тратиться, но ничего, наследство Блэков все окупит!

21 ноября

Каждые пять минут новые слова. "Слизень", "не толкайся", "Сохатый", "Сопливиус", "я тебе покажу", "Гриммо" и "котел".

22 ноября

Одевали его с помощью домовиков. Отбивался и вырывался из мантии, орал: "В очередь, волдемортовы дети, в очередь!" Смеялся.

23 ноября

Примирился с одеждой, волосы длинные, шелковистые, когда говорит, трясет головой, словно лает. Отчетливо произнес "дай галлеон, не будь, как гондон". Много и с увлечением пьет. Вечером, когда профессор Слагхорн заметил ему, чтобы существо не тянуло лапы к флаконам с зельями, последовала первая связная реакция, ответил: "Не указывай, пожирательская гнида".

— Если вы еще раз позволите отругать меня или Люциуса Малфоя, то вам влетит, и я сниму баллы с Гриффиндора!

Готов поклясться, он все понял и помрачнел, затаил злобу.

Ура, он понимает слова! Теперь еще подучить словам и научить ставить магическую подпись, и наследство Блэков станет моим (зачеркнуто и поставлено кровавое пятно) нашим, ведь моя дражайшая супруга — урожденная Блэк!

А Гарри Поттеру хватит и радости от возвращения крестного.

Профессор Слагхорн — вы гений!

24 ноября

Насвистывал "Верхом на гиппогрифе". Поддерживает разговор. Рост все увеличивается.

В Магической Британии творится что-то уму непостижимое. Семь магов сели за распространение слухов о воскрешении темного лорда. "Ежедневный Пророк" разразился туманной статьей о злоупотреблениях во власти. Статья в "Придире" — грядет апокалипсис и 1 января 2000 года Магическая Британия налетит на небесную ось и лишится магии. Паника и слухи, дважды вызывали авроров, чтобы разогнать толпу у мэнора.

25 ноября

Что-то странное с профессором Слагхорном. Когда я поделился с ним туманно надеждами на наследство Блэков и получение не только денег, но и жилья, он хмыкнул и спросил: "Вы думаете?" Пока я вожусь с этим существом, профессор собирает сведения о Флетчере.

Но даже если так, то все равно внешне это Сириус Блэк, а значит, надежда разом избавиться от всех проблем и доказать свою благонадежность еще жива! На этом заканчиваю записи, так как существо прогрессирует и скоро явно вспомнит, что умеет читать.

10 декабря 1998 года, Малфой-мэнор

В приемной висели огромные плакаты:

"Запрещаю грызть драже "Берти Боттс" в доме". Г. Слагхорн.

"Запуск фейерверков, использование проклятий, игра в подрывного дурака и песни запрещены с пяти дня до семи утра". Л. Малфой.

Чуть ниже шла приписка: "Павлинов не трогать!!!"

Слагхорн у себя в кабинете читал "Ежедневный Пророк" и морщился. "Вот так развлекаются бывшие профессора Хогвартса, занимают по семь комнат и не пускают туда других. Они могут предвзято относиться к другим и жировать, но сверкающая палочка правосудия однажды обрушится на них. П.У."

Где-то за стеной кто-то громко колотил по котлам и напевал "Светит оборотню месяц".

— От Парижа до Берлина, светит оборотню месяц, тьфу ты, — сплюнул Слагхорн и сердито отбросил газету. — Тинки! Тинки! Скажи ему, что уже пять часов и пусть идет сюда.

Через минуту появился плод его ритуалов, внешне изрядно напоминавший не только Сириуса Блэка, но и гигантскую собаку. Высокий, с длинными волосами, острыми зубами, он потряхивал головой и говорил отрывисто, словно лаял. Одежда резала глаз своей пестротой и неуместностью. Ну кто вообще носит желто-красные мантии вместе с зелеными носками?

— Вас, кажется, уже просили не спать на кухне, тем более днём?

— Там воздух приятнее! — пролаял тот в ответ. — Вкуснее!

— Что за глупость, — поморщился Слагхорн. — Сон днем отменяется. Вы мешаете домовикам работать!

— Подумае-е-ешь, — протянул его собеседник и почесал за ухом, словно скреб лапой. — Тоже мне нашлись маги, обычные эльфы, а строят из себя. Это все Тинки ябедничает.

— А ну не сметь! — топнул Слагхорн. — Домовые эльфы больше не рабы! Понятно это?

— Понятно, — последовал ответ с зевком и демонстрацией острых зубов.

— Что за балаган! — прикрикнул Слагхорн. — Как вы себя ведете?! Хватит курить и бросать окурки где попало! Для плевков есть плевательница! В туалете вести себя прилично, а не задирать ногу! К Тинки не приставать, и уж тем более к мадам Малфой! Клиентов мне распугиваете! Кто сказал "а цербер его знает", а?

— Что вы меня утесняете, папаша, — последовал дерзкий ответ, — чай, мы не в Хогвартсе, да и я не на Слизерин распределялся, чтобы вы тут мной командовали!

— Что-о-о-о? — возмущенно взревел Слагхорн. — Какой я вам папаша?

— Да уж известно какой — никакой! — последовал дерзкий ответ. — И я не просил надо мной ритуалы темной магии совершать! И разрешения не давал! Схватили, изранили душу, родовую магию попортили! Да я за такое кровную месть объявить должен и в Визенгамот могу на вас пожаловаться!

— Может, вы недовольны, что вас в человека превратили? Хотите снова шариться по помойкам? — прищурился Слагхорн, тон его стал угрожающим. — Подыхать в подворотне?

— А вы мне не грозите! Ишь, расселся тут, один семь комнат занимает! У меня, может, и поболее будет!

Демонстративно закурил и тут же выронил сигарету прямо на пол, сунулся головой под мантию, лязгая зубами.

— Пальцами надо блох ловить, пальцами! — прикрикнул Слагхорн, брезгливо вскидывая палочку. — Раз уж к магии неспособны. Где вы только их берете?

— Я знаю? — последовал обиженный ответ. — Может, павлины тут вшивые?

Откуда-то издалека донесся возмущенный вопль павлинов.

— А может, блохи меня любят, кто знает, что там за ритуалы надо мной творили, а?

— Да как вы смеете! — устало возмутился Слагхорн и обмяк в кресле. — Что там еще за дело вы хотели мне сообщить?

— Дело, дело, значит, простое, — последовал лающий кашель. — Документ мне нужен.

— Документ? Какой еще документ? — возмутился Слагхорн. — С каких это пор магам нужны документы?

— Так теперь нужны, без них существовать нельзя. Во-первых, другие жильцы в мэноре...

— Я же говорил вам не шляться где попало!

— Чего это сразу шляться? Хожу, как все люди. Обижаете меня почем зря.

Слагхорн трясущимися руками налил себе выдержанного коньяка. "Надо сдерживать себя", — подумал он.

— И что жильцы?

— Жильцы спрашивают, чего это я хожу без прописки и палочки? Как это вообще можно — жить в мэноре без прописки, фамилии и палочки? На учет надо встать, опять же, Министерство магии там, учет мэноров...

— Ладно, — выдохнул Слагхорн. — Не понимаю, правда, почему именно я, но ладно.

— А кто надо мной темные ритуалы устраивал, а, папаша?

Слагхорн дернулся, словно ему влепили пощечину.

— Так что надо, давайте, подмахните бумажку, что проводили ритуал законно, с разрешения кого-то там, магическую подпись поставьте...

— Вы — дурак?!

— Чего это как я, так сразу дурак? Тут не ходи, там не аппарируй, семечки не щелкай, драже не грызи, котлы не выноси, павлина не тронь, ты дурак да ты дурак, а мне и слова вам сказать нельзя! Отлично, значит, бывшие деканы Слизерина устроились при новой-то власти!

Стакан в руках Слагхорна лопнул, и он только с третьего раза сумел выдать нормальное "Репаро", восстанавливая стекло. "Нервы ни к черту, — подумал Гораций, — да что же это такое?"

— Извините, — сдавленно произнес он. — Ладно, и что нужно — написать?

— Да, в присутствии жильцов.

— И как вас туда вписывать?

— Да обыкновенно! Злыднев Назем... Сириус Орионович Блэк, как и положено!

— Мерлин с вами, — вздохнул Слагхорн. — Зовите этого, как его, Ланселота Уизли.

— Персиваля.

— Да хоть Тристана! Зовите уже! — выкрикнул Слагхорн.

— Этот контракт удостоверяет, что предъявитель сего — действительно Сириус Орионович Блэк, возрожденный во время ритуала, проведенного в Министерстве магии такого-то числа профессором Горацием Слагхорном в присутствии Гарри Джеймса Поттера. Что за идиотская затея! Подпись.

— Чего это вы документы называете идиотскими? — тут же обиделся Перси Уизли. — Нельзя без документов и без палочки, да еще и не взятого на воинский учет. А вдруг война с новым Темным Лордом?

— Я воевать не пойду! — раздался лающий возглас Сириуса.

— Что за несознательность? — опешил Перси Уизли. — Вы же в Ордене Феникса состояли!

— Ну и что, что состоял. Ставьте на учет, а воевать не пойду! — Он указал на себя. — Я тяжело травмирован ритуалом темной магии!

— Вы же Блэк!

— Мне белый билет полагается, — огрызнулся Сириус, и Слагхорн невольно усмехнулся от этой шутки.

— Ладно, разберемся на месте, — строго сказал Перси, хватая подписанный контракт. — Идемте, разберемся.

Когда они вышли, в кабинете появился Люциус Малфой, выглядевший не лучше самого Слагхорна. Темные круги под глазами, магическое истощение, трясущиеся руки, которыми он наливал себе и Горацию огневиски. Самого паршивого, самогона, продающегося из-под полы в Лютном, воняющего магическими маслами.

— Мальчик мой, я измучен, — признался Слагхорн.

— Я тоже, — ответил Люциус.

— С этим надо что-то делать. Иначе мы не доживем до наследства Блэков и доказательства благонадежности.

"Может, и не следовало его воспитывать, — тоскливо подумал Слагхорн, — отдать Гарри Поттеру и дело с концом".

Не успел он озвучить эту мысль, как откуда-то издалека раздался треск, потом звон бьющегося фарфора и стекла, рычание, рёв, мяуканье, шипение и грохот.

— Ах ты ж Мордред, говорили же этой старой Фигг, чтобы держала книззлов под замком! — в сердцах воскликнул Слагхорн.

— Моя коллекция из кровавого хрусталя! — донесся вопль Нарциссы.

— А ну отпусти! — чей-то крик.

Шипение вейлы — гарпии, снова грохот и треск, подвывающий звук, возгласы:

— Пусти, проклятый!

Мэнор содрогнулся, кусок двери разлетелся от попавшего в него шара огня. В дырке тут же замаячило лицо Арабеллы, которая принюхалась и спросила:

— А вы знаете, что ваша говорящая собачка моего Мохнатика обидела?

— Прочь!! — взревел Слагхорн, теряя самообладание, и Фигг скрылась.

— Получай! — новые выкрики.

— Тинки, что там происходит?

— Сириус Блэк ухватил вейлу-оборванку за неприличные места, делая вид, что там спрятался кот, а ее муж заступился. Разнесли два зала и загнали Блэка в ванную.

— В какую? — встрепенулся Люциус.

— Ту, что с картинками на стене, хозяин Люциус. Оборванцы Уизли штурмуют ее.

— Моя лучшая ванная, — обреченно вздохнул Люциус, вешая голову. — Итальянский мрамор.

— А еще Динки с кухни жалуется, пес Блэк ее опять в углу зажимал и шарил руками под наволочкой.

— Пропал фамильный мэнор, — выдал Слагхорн, налил себе самогона и выпил его залпом.

Откуда-то издалека доносился торжествующий рёв "Феникса Орден, марш, марш вперед, снова пророчество в бой нас зовет!"

На следующий день

— Нет уж, извольте заложить салфетку, — требовательно произнес Люциус. — Сидите ровно, соблюдайте этикет за столом.

— Да что вы, — заворчал Сириус, протягивая руку за мясом.

Последовал удар, Сириус отдернул руку и уставился исподлобья.

— Вилкой! — скомандовал Люциус.

Сириус хмуро тыкал вилкой в куски рыбы, те соскальзывали и падали на скатерть.

— Я огневиски выпью?

— Что-то вы налегаете на выпивку в последнее время, — заметил Люциус строго. — Будет.

— Вам что, жалко?

— Не жалко, хотя пить коллекционный огневиски двухсотлетней выдержки как самогон — это просто позор! Не говоря уже о том, что вредно много пить, позор еще и то, как вы себя ведете за столом! Другим надо предлагать хотя бы, а не одному себе все это наливать. Вилку нужно держать правильно и сидеть ровно, не разбрасывать еду по столу.

— Все-то вы себя мучаете, — весело заявил Сириус, хватанувший залпом огневиски, — словно все еще прежние времена старых Родов! Это не хватай, тут не плюй, здесь салфетку закладывай, тут мантию надевай, слова лишнего не скажи, словно Темный Лорд все еще у власти. Нет бы по-простому!

Тут же налил и хватанул залпом, демонстрируя, как именно. Занюхал рукавом и потянулся рукой за закуской.

— Ничего не поделаешь, — вдруг тяжело вздохнул Слагхорн, который не мог на это смотреть без слез. — Стаж.

— Что, простите? — повернулся Люциус.

— Стаж. Наземникус.

— Думаете? Non noir? ⁽¹⁾

— Par la suite. ⁽²⁾

Сириус покосился на них и тут же налил себе еще и выпил, начал чавкать рыбой.

— Что же, чем займемся сегодня? — спросил у него Люциус.

— В Лютный пойдем, — проворчал Сириус, — в "Кровавую Мэри".

— Каждый день в подобные заведения — это как-то скучно и отупляет, — заметил Слагхорн. — Лучше бы вон в театр сходили, например.

— Да ну их, говорят, говорят, заговоры там одни и контрреволюция, — отозвался Блэк.

Слагхорн захохотал истерично.

— Почитали бы что-нибудь по магии, например, — посоветовал Люциус, — или как зелья варить.

— Да и так читаю, читаю, уже голова опухла, — огрызнулся Сириус и вдруг быстро налил себе еще виски и опрокинул залпом.

— Тинки! Убери огневиски, коньяк и вина! — скомандовал Люциус.

— Что же вы читаете такое? — полюбопытствовал Слагхорн, не удержавшись.

— Да эту, переписку Дамблдора с этим... как его, шайзе... с Гриндевальдом!

Люциус замер на месте, не донеся вилку до рта, а Слагхорн расплескал вино.

— Позвольте узнать, что же вы думаете по поводу прочитанного? — спросил он.

— Да не согласен я, — решительно заявил Сириус.

— С кем же? С Дамблдором или Гриндевальдом?

— Да с обоими!

— Это замечательно, клянусь магией, — чуть оживился Слагхорн. — Дивная царит картина... а что вы могли бы предложить?

— Да что тут предлагать? Пишут, пишут, Международная конфедерация какая-то, немцы, права великанов... голова пухнет... отнять все и поделить!

— Так я и думал! — объявил Слагхорн.

— И способ знаете? — поинтересовался Люциус.

— А дело там нехитрое. Один в мэноре живет, с павлинами, другой семь комнат занимает и мантий у него сорок штук, а другие по переулкам рыскают, где им никто даже косточки не подаст.

— Что же, все поделить, говорите? — усмехнулся Слагхорн. — Вы мне тогда должны тысячу галлеонов за сорванный прием и распуганных клиентов.

— Чего это вдруг?

— А кто третьего дня Асторию Гринграсс укусил в приемной?

— А чего она в меня проклятиями кидалась?

— Так вы ее за грудь ухватили! — закричал Люциус, выходя из себя.

— Вы стоите на низшей ступени развития, — перекричал его озверевший Слагхорн, — хуже магла и даже домового эльфа, только формирующееся существо, и вы в присутствии двух взрослых магов даете советы космического масштаба и глупости о том, как все взять и поделить! А сами наглотались чесоточного порошка! Тинки, где эта переписка?

— В приемной лежит, — пискнула домовая эльфийка.

— В печку ее! Сжечь адским огнем! — рявкнул Слагхорн.

Остаток ужина прошел в молчании, затем Гораций кашлянул и сказал:

— Люциус, мальчик мой, прошу вас, сходите камином с ним в Лютный. Только умоляю, посмотрите сначала, нет ли там кошкодевочек в заведении.

— Хорошо, профессор, — ответил Люциус.

— И сливочного пива ему не давайте лакать! — крикнул вслед Слагхорн.

Оставшись один, он долго сидел в тишине, затем выпил еще, попытался что-то наколдовать и бросил в сердцах. Прошелся по кабинету и вышел в зельеварню, но почти моментально вышел из нее, вернулся в кабинет и долго курил там сигару, напевая "От Парижа до Нью-Йорка". Выходило хрипло, фальшиво, и Гораций бросил это занятие.

Докурив сигару, он кашлянул и посмотрел на колдофото, изображавшее Арку Смерти.

— Ей-Мерлин, надо бы уже решиться, — заявил он.

И снова над Малфой-мэнором повисла тишина, нарушаемая лишь редкими взвизгами павлинов.

1) Не черный? (фр.)(Блэк — по английски черный)

Вернуться к тексту

2) Потом (фр.)

Вернуться к тексту

В течение недели ничего не происходило, только атмосфера в Малфой-мэноре становилась все более душной. Затем появилась Флёр Уизли и вручила Сириусу документы, тот принял с улыбкой и тут же распустил руки, начав зажимать ее в углу. Она отбивалась, но больше для вида, и эту сцену застал Люциус Малфой, и без того ругавшийся каждый день с Сириусом, который регулярно пытался зажать в углу домовых эльфиек, Асторию Гринграсс, даже Нарциссу Малфой. Можно было не сомневаться, что Сириус зажал бы и Арабеллу Фигг, а та не сопротивлялась бы, но запах книззлов все портил, и каждая их встреча заканчивалась дракой, разбитыми вазами и скульптурами, порванными портретами.

— Что это такое?! — раздался гневный крик.

— А, Люциус, — развязно осклабился обернувшийся Сириус. — А я тебя как раз искал!

— За пазухой у мисс Уизли? — Пока Люциус говорил, Флёр ускользнула, поправляя одежду. — И что это за фамильярности?! Когда вы уже научитесь манерам? Извольте обращаться вежливо!

— Так и ты тогда веди себя вежливо, а не ругайся! — огрызнулся Сириус. — А то я не посмотрю, что ты женат на моей сестре!

— Двоюродной!

— А все равно родственница, так что можно и по-родственному!

— Хватит, господин Блэк! — прогремел голос Слагхорна.

— Господа все в Азкабане и Нурменгарде! — парировал Сириус.

— Узнаю работу этих Уизли, — процедил сквозь зубы Слагхорн, — но ничего, кому-то придется покинуть мэнор, или нам, или вам, и скорее всего вам! Сегодня же подыщу вам номер в одной из гостиниц Косой Аллеи.

— Под хвост меня поцелуй, профессор клистирочный, — последовал ответ, от которого Слагхорн схватился за сердце, — нашел дурака — съезжать отсюда!

— Что?! — побагровел Люциус. — Это Малфой-мэнор!

— А это ты видел, Люцик? — предъявил Сириус принесенный Флёр документы. — Получен в результате ритуала, и площадь в размере шестнадцати квадратных ярдов мне полагается прямо здесь, у профессора Слагхорна, проводившего ритуал!

— Шестнадцать квадратных ярдов — это прелестно,— взревел Слагхорн, пряча в карман опустошенный им флакон с зельем, — но пропитание и все остальное тогда извольте добывать сами! И если испортите мне опять прием клиентов, то будете должны все недополученное!

— Как так? — отшатнулся Сириус. — Нет, я без пропитания не могу, где же я тогда харчеваться буду?

— Вот и не выделывайтесь! — заорали на него в два голоса.

Сириус удалился, тайком стянул палочку Люциуса и попробовал поколдовать, но закончилось все плохо, и Блэк долго выл, пока в него вливали зелья и растирали ими же снаружи.

* * *

Следующим вечером Сириус, пользуясь моментом, пока Слагхорн был в отъезде, стянул из его кабинета двадцать галлеонов и порцию летучего пороха, отбыл камином и вернулся в дымину пьяный, в сопровождении двух мутных субъектов из Лютного, державших палочки в руках. Только угроза вызвать авроров прогнала субъектов, и после их отбытия выяснилось, что пропали вещи: лучшая мантия Малфоя, посеребренный котел Слагхорна, подаренный ему благодарными учениками, ряд ингредиентов для редких и опасных зелий и книга "Темные ритуалы ёкаев в средние века".

Попытка допроса пьяного Сириуса привела лишь к тому, что он попытался свалить вину на Тинки, был обруган и с позором изгнан из кабинета Слагхорна. Люциус и Гораций остались в кабинете, некоторое время пили и курили в полной тишине.

— Надо что-то делать, — первым решился Люциус. — Мэнор мой решил присвоить, негодяй! Словно своих нет!

Которые Люциус собирался присвоить сам, переменив завещание Блэка, но об этом Малфой говорить не стал.

— Да, нехорошо вышло, — согласился Слагхорн. — Надо было сразу его Гарри Поттеру отдать

— Так что же теперь, профессор? Что с ним делать? Будем и дальше перевоспитывать, пока он лапает всех подряд и лакает мои огневиски и вина?! — в сердцах воскликнул Люциус.

План был прост и незамысловат, и возник он, когда стало ясно, что новый Сириус плохо колдует, ужасно воспитан и не способен превращаться в собаку и обратно. Люциус и Гораций надеялись подучить его, поднатаскать в магии и предъявить Гарри Поттеру, но с каждым днем становилось все хуже.

— Скажите, мальчик мой, как вы думаете, понимаю я что-то в темной магии? — вдруг спросил Слагхорн.

— Без ложной скромности, теперь вы — первый во всей Британии, а то и всей Европе! Мире! И теперь не можете работать, так что надо его... — Люциус сделал движение руками.

— Не с вашим прошлым таким заниматься, — заметил Слагхорн, разрезая хохочущий лимон с Мадагаскара. — Нет, не тогда, когда вас считают неблагонадежным элементом.

— А вы, профессор, всегда считали, что ласка и доброта — единственные инструменты, и это вас губит! Губит!

— Знаете, почему? — вдруг спросил Слагхорн. — Потому что ритуал пошел не так! Да, именно ритуал! Первый в Британии профессор Слагхорн обделался, как третьекурсник с Гриффиндора! Смерть посмеялась над нами, вернула собачью составляющую, да, видимость внешнюю — Сириуса Блэка, но в остальном, в остальном это Наземникус Флетчер! Воровство, грабеж, махинации, криминальные наклонности, склонность к выпивке и темной магии — все как на духу! Поэтому и превратиться не может, не был он никогда анимагом, а магия у него сбоит, но он и без нее опасен! Пока все видят в нем Сириуса Блэка, он уже устраивает свои аферы, а глупые Уизли натравливают его на меня и на вас! Так он и их сожрет, и нас с вами, и Гарри Поттера, всех!

— Не может быть! — Люциус утер холодный пот со лба.

— Еще как может! Уже часть вашего мэнора получил, мальчик мой, и не сомневайтесь, потом устроит несчастный случай и вам, и вашей милейшей Нарциссе! Получит все в наследство и еще к Уизли в карман залезет, всех сожрет, не подавится! — кричал Слагхорн, утратив сдержанность.

— Но это же... мой план. — На раздавленного Люциуса было больно смотреть.

— И он бы удался, возродись Сириус Блэк! А вместо этого перед нами — Флетчер! Собачья часть его, может, и от Сириуса, а может, от Злыдня, но тоже хороший был пес, не чета этому...

Крики Слагхорна прервал шум из коридора, оба волшебника насторожились и потянулись за палочками. Дверь распахнулась, и внутрь влетел пьяный Сириус, ударился о стол и затих. На пороге застыла гневная Нарцисса в одной сорочке, но выглядевшая так, словно была обнажена.

— К Тинки приставал, собака этакая! — закричала Нарцисса, и где-то вдали завопили павлины. — Как можно такое предлагать молодой домовушке! Я-то замужняя женщина, а он!

Нарцисса, словно вспомнив, что практически не одета, запахнула сорочку на груди и удалилась гневно. Люциус, гневный и обезумевший, поднялся, надвинулся на Сириуса, выхватывая палочку. Оба мага уже пытались применять к нему чары ментальные внушения, но те отскакивали, словно и не было. Слагхорн увидел движение палочки, обезумевшие глаза Люциуса и вскочил, вцепился в руку Малфоя.

— Оставьте, мальчик мой! — закричал Гораций.

— Он... он... он!!

— Оставьте его! Я запрещаю!

— Ладно, — прошипел Люциус, опуская палочку. — Я ему устрою бенефис, когда проспится! Тинки! В конуру его!

Люциус хотел крикнуть "в загон к павлинам", но вовремя опомнился.

— Эх, — тяжело вздохнул Слагхорн и поднял взор к потолку.

* * *

Но бенефис не состоялся, так как поутру Сириус пропал. Исчез из мэнора, словно и не было, Люциус ругался, что не отключил камины, и закончил пожеланием Блэку попасть под Ночного Рыцаря.

— От Парижа до Берлина, клянусь Мерлином, — бормотал Слагхорн. — Представляю, что будет твориться в Лютном.

— Он, может, к этим… Уизли пошел, — сообразил Люциус.

Но и новые жильцы мэнора не видели больше Сириуса и более того — ругали Блэка, так как тот у каждого занял по несколько галлеонов якобы на покупку палочки, мантии, книг, перьев, котлов — каждому говорил иное. Выяснилось только, что Сириус прихватил еще вещи Малфоев и пару перьев из хвоста самого роскошного павлина и с этим отправился куда-то камином.

Несколько дней его не было, Слагхорн принимал клиентов, домовики отмывали мэнор, Нарцисса больше не вздрагивала в темных коридорах, и все равно в итоге встал вопрос о том, что нужно сообщить Гарри Поттеру. И только прозвучало его имя, как сработал камин и оттуда вышел Сириус.

На нем была мантия с чужого плеча, подпаленная в нескольких местах, перчатки из драконьей кожи и сапоги до колен, со шнуровкой. От него нестерпимо разило, практически воняло темной магией и какими-то дешевыми зельями. Увидев Люциуса и Горация, Сириус оскалился развязно.

— Я, Гораций Юджинович, — с ленивой наглостью в голосе заявил Сириус, — на должность поступил.

Слагхорн опомнился первым, протянул руку и сказал:

— Бумагу дайте.

Было напечатано: "Предъявитель сего товарищ Сириус Орионович Блэк действительно состоит заведующим подотделом очистки Министерства магии от антисоциальных элементов (Пожирателей Смерти и прочее) в отделе ДМП (Департамент магического правопорядка)".

— Так, — тяжело обронил Слагхорн, — кто же вас устроил? Ах, впрочем, я сам догадываюсь.

— Ну да, Перси Уизли, — ответил Сириус.

— Позвольте-с вас спросить, почему так отвратительно пахнет?

Сириус озабоченно понюхал мантию, а затем перчатки.

— Ну что ж, пахнет... известно: по специальности. Вчера Пожирателей душили, душили.

Гораций вздрогнул и посмотрел на Люциуса. Без всяких предисловий тот выхватил палочку и обездвижил Сириуса, практически перехватил за горло.

— Опять вернулись в мой мэнор? — спросил Люциус.

— Куда же мне еще? — спросил Сириус. — С жильем в Британии сейчас плохо.

— Вести себя тихо, тише воды, ниже травы, — почти прорычал Люциус. — Иначе будете иметь дело со мной, понятно, р-р-родственничек? За каждую выходку с вас спрошу!

Погрозил Сириусу палочкой, тот кивнул и пару дней вел себя тихо, отбывал камином утром, возвращался вечером, воняя темной магией. Но через два дня он явился не один, а с барышней в потертой мантии и с дешевой косметикой на лице. Она очень смутилась, оказавшись в старинном мэноре, и озиралась испуганно по сторонам.

— Это что еще такое? — спросил Слагхорн.

— Это машинистка Кэт из нашего департамента, — хмуро ответил Сириус, и Гораций увидел, что барышня, несмотря на непритязательную одежду и вид, весьма фигуриста в нужных местах, — будет жить тут со мной. Мне под это дело комната в мэноре полагается, а то и целый зал. Люциус пусть потеснится, ему и так много.

— Прошу вас, Кэт, ко мне в кабинет, — пригласил Слагхорн.

Сириус двинулся следом, но его перехватил злой Люциус.

Вскоре из кабинета Слагхорна донеслись рыдания.

— Он мне сказал, что ранен в боях с Пожирателями, — рыдала Кэт. — Что его темной магией мучили и проводили гнусные ритуалы!

— Ну-ну, — повторял Слагхорн.

— Говорил, что жить будем в роскошном мэноре, в галлеонах купаться, только, мол, Пожирателей ненавидит, а так он добрый и все для меня сделает, — продолжались рыдания.

Слагхорн позвал Люциуса и Сириуса.

— Подлец! — выкрикнула Кэт.

— Так, потрудитесь объяснить, что там за ритуалы над вами проводили, — потребовал Гораций у Сириуса.

— Я на волдемортовских фронтах запытанный! — выкрикнул тот в отчаянной попытке спасти положение.

Кэт удалилась в слезах.

— Я тебе завтра устрою сокращение штатов! — крикнул вслед Сириус.

— Узнаю, что ее уволили — каждый день буду связываться с Министерством! — в бешенстве заорал Люциус. — И если узнаю, что ее уволили, лично на месте вас прибью!

— У самих палочки найдутся, — проворчал Сириус в ответ.

Вывернулся, оставив мантию в руках Люциуса, и удрал на сторону, занимаемую Уизли.

— Берегитесь! — крикнул вслед Люциус.

Два дня в мэноре царила мрачная, душная атмосфера, как перед грозой, а затем со Слагхорном связался один из его бывших учеников, ныне занявший высокий пост в Министерстве.

— Профессор, я вам очень признателен и должен пару услуг, — доносилось бормотание. — Вы меня спасли тогда, и потом, ваши зелья… в общем, предупредить… вот, почитайте…

Слагхорн взял бумагу и начал читать, бормоча под нос и меняясь в лице по мере чтения. «…а также угрожая убить товарища Персиваля Уизли и всех остальных Уизли подвергнуть темным ритуалам. Произносит подрывные речи, даже приказал своей домовой эльфийке спалить переписку самого Дамблдора, и та послушалась с одобрения бывшего Пожирателя Люциуса Малфоя, который обещал применить ко мне Непростительные и явно занимается темной магией. Магическую подпись заведующего подотделом очистки С.О. Блэка — удостоверяю. Председатель совета жильцов Персиваль Уизли, секретарь — Арабелла Фигг».

— Оставьте у себя, — сказали Слагхорну, — но эта дрянь может написать и в другие места, да хотя бы начать жаловаться своему крестнику, если уже этого не сделала.

— Не сделала, — суховато ответил Слагхорн, но объяснять причины не стал. — Благодарю вас, мальчик мой, считайте, что теперь я ваш должник.

* * *

Вечером, когда Сириус вышел из камина, его уже поджидали.

— Вон из мэнора, сегодня же, — бросил Слагхорн. — Забирайте вещи и проваливайте, и не смейте называть себя Сириусом Блэком!

— Да что такое? — возмутился Сириус. — Я тут сижу на шестнадцати ярдах и буду сидеть! А на вас я управу найду, не сомневайтесь, у меня связи есть!

— Вон! — крикнул Гораций, теряя самообладание. — Или я вам устрою еще один ритуал!

Сириус попытался показать ему неприличный жест и выхватить то ли палочку, то ли оружие, за что и поплатился. Люциус, ощутивший угрозу жене, мэнору и павлинам, был стремителен и неотвратим, и вскоре Сириус уже валялся обездвиженный на полу. Доносился грохот и треск, сверкали камины, воняло зельями, прием клиентов отменили, и Люциус приказал домовикам никого не пускать в комнаты, отведенные профессору Слагхорну.

Если кто из домовиков и ощутил что-то из темной магии, то никому об этом так и не рассказал.

Через неделю в Малфой-мэнор явились авроры.

— Департамент магического правопорядка, — заявили они.

Началась беготня, помимо авроров, появились также Перси и Флёр Уизли, Арабелла Фигг и Люциус Малфой в сопровождении жены. Гораций Слагхорн, вальяжный и добродушный, вышел из кабинета, и сразу стало видно, насколько его состояние улучшилось за эту неделю.

— У нас приказ обыскать мэнор, профессор, уж извините, — заявил следователь, явившийся с аврорами, — и в зависимости от результата — на аресты.

— По какому обвинению и кого?

— Вас, профессор, а также Люциуса Малфоя, по обвинению в убийстве заведующего подотделом очистки в Департаменте магического правопорядка Сириуса Орионовича Блэка.

— Это какого еще Сириуса? — изумился Гораций. — Ах да, моего пса Злыдня, над которым провели ритуал?

— Не пса, а человека, мага, в этом все дело.

— То, что он говорил, еще не делало его человеком и уж тем более магом, колдовать он не умел, — небрежно парировал Слагхорн. — А Злыдень и сейчас жив, никто его не убивал.

— Тогда предъявите его!

Слагхорн присвистнул, и, топоча лапками, приковылял бульдог Злыдень, все еще в пятнах от зелий и слегка похожий на человека.

— Позвольте… но как же он служил в очистке?

— Спросите об этом у присутствующего Персиваля Уизли, кажется, он давал ему рекомендацию. Да, был проведен ритуал, но он прошел неудачно, и пес снова стал псом. Он еще произносит некоторые фразы, но скоро и это исчезнет, так что торопитесь.

— Темной магией не заниматься! — рявкнул Злыдень с кресла.

Один из авроров чуть не упал в обморок, следователь побледнел и схватился за сердце.

— Дайте же ему зелья! — воскликнул Слагхорн, сам первым доставая пузырёк.

— Если кто-то еще из Уизли побеспокоит профессора, я лично вышвырну их из мэнора! — выкрикнул Люциус.

— Занесите эти слова в протокол! — потребовал Персиваль Уизли.

* * *

Тишина и тепло царили в мэноре. Благодетель и спаситель Гораций Слагхорн писал что-то, сидя за столом, и напевал «От Парижа до Берлина в тихом сумраке котлов». Злыдень, развалившийся в кресле неподалеку, сыто дремал и думал: «Вот свезло так свезло. Прочно я здесь утвердился, точно в моем происхождении что-то нечисто, и я собачий принц, потомок старинного рода. Потаскушка была моя бабушка, согрешила с Дамблдором, не иначе. Ну теперь все будет хорошо».

— Что, профессор? — Гарри Поттер страшно волновался.

— Увы, увы, — развел руками Гораций Слагхорн, — победить смерть до конца не удалось, но мы хотя бы попробовали.

Донесся веселый лай, и Гарри посмотрел изумленно.

— Это… он?

— Да, сейчас сами все увидите.

Сириус Блэк в человеческом обличье гонялся за Пушистиком и лаял заливисто, хохотал.

— Собаки в нем больше, чем человека, но, думаю, со временем вернется и остальное, — говорил Слагхорн, положив руку на плечо Гарри Поттера. — Думаю, милая семейная обстановка и близкие друзья помогут ему.

— Особняк на Гриммо мрачноват, — задумался Гарри.

— О, не волнуйтесь, мальчик мой, мы заново отстроили «Нору» силами двух бригад домовиков и при помощи бескорыстных пожертвований Люциуса Малфоя.

— Конечно, конечно, я рад был помочь, — горячо заверил Люциус, — не чужой человек!

— Нору?

— Да, для Уизли и вас, — ответил Слагхорн. — А к Норе мы пристроили еще дом, так сказать, Ко-Нору, конуру, попросту говоря. Сириус! Сириус, мальчик мой, хотите в новую конуру?!

— Да! Хочу! Рад! — отрывисто пролаял тот, и Гарри просиял.

Когда он удалился вместе с Сириусом, а Малфой-мэнор наконец избавился от Уизли, Люциус Малфой и Гораций Слагхорн заперлись в кабинете последнего и открыли бутылочку старого вина.

— Вы не упомянули, профессор, что средства мне достались от самого Блэка, — заметил Люциус, возясь с пробкой.

— Ничего страшного, мальчик мой, все получили, что хотели — дом, конуру, крёстного, а мы — возможность и дальше заниматься зельями без помех. Дивная царит картина, там кипит раствор богов. За Сириуса Блэка!

— И его собачье сердце! — поддержал Люциус.