Сан Санычи (гет)

За глаза их звали Сан Санычи, потому что он Саша и она — тоже Саша. Молодые, красивые, по уши влюблённые, души не чаявшие друг в друге, они готовились к свадьбе: вместе заказывали платье для неё и костюм для него, вместе сочиняли пригласительные открытки, вместе выбирали ресторан и составляли меню, стараясь учесть по возможности вкусы приглашённых друзей — родных, к сожалению, у них не было, оба детдомовские.

Дни пролетали в хлопотах как один миг, приближая заветную дату, когда они станут одним целым и в глазах окружающих — сами-то они давно уже считали себя единым организмом, в котором в унисон бились два сердца.

А по ночам...

— Люблю тебя, — шептал Саша, лаская отзывчиво-податливое тело любимой, — люблю до безумия...

— Люблю, — эхом отзывалась Саша, млея под его руками и губами.

И казалось, это всепоглощающее счастье будет вечным. Ведь было так естественно засыпать и просыпаться в объятиях друг друга, чувствовать биение второго сердца как своего собственного.

Но однажды он не вернулся домой. Она не находила себе места от тревоги, всё валилось из рук — он не отвечал на телефонные звонки, бесчисленные смс оставались непрочитанными. Что делать, куда бежать, где искать — она понятия не имела, металась по квартире, то хваталась за телефон, то летела к двери — вдруг он там стоит, просто ключи забыл, а звонок не работает и в мобильнике батарея села. Но за дверью было пусто, мобильник тупо бубнил "Абонент недоступен", а она всё больше сходила с ума, задыхаясь от накатившей паники.

В какой-то момент она словно отключилась, видимо, в перегруженном эмоциями мозгу сработал предохранитель, и сквозь тревогу вдруг прорезалась трезвая мысль — надо звонить в больницу, вдруг Саше плохо с сердцем стало и его на скорой увезли? Неважно, что он молодой, среди молодых тоже сердечников хватает, он мог просто не сказать ей про проблемы со здоровьем, чтобы не волновать.

Саша схватила валявшуюся на журнальном столике телефонную книгу, дрожащими пальцами с трудом набрала нужный номер. Короткие гудки — занято. Она поставила мобильник на автоматический дозвон, и пока в трубке бездушно пикало, паника накатила на неё с удвоенной силой, так что она даже не сразу поняла, что вместо надоевших гудков раздался равнодушный женский голос:

— Регистратура городской больницы.

Саша не помнила, что она лепетала в трубку срывающимся голосом, до замутнённого волнением мозга дошло только одно — её Саши в больнице нет.

Вяло пробормотав "спасибо", Саша вздохнула одновременно и с облегчением, и с усилившимся беспокойством. Что делать, куда звонить? Саша никогда не бросал её вот так без предупреждения. Если надо было задержаться на работе, он всегда звонил. Может, у его мобильного батарея разрядилась? Но однажды уже такое было, и Саша всё равно ей позвонил — с телефона коллеги.

Она взглянула на время — почти полночь. Где же он? Что случилось?

"Позвони, Сашенька, прошу тебя", — мысленно взмолилась она.

Словно услышав её мольбу, брошенный на диван телефон разразился звонкой трелью. Саша так лихорадочно схватила его, что не удержала и уронила, снова схватила и наконец нажала кнопку ответа:

— Саша, Сашенька!

И, вздрогнув, похолодела.

— Александра? — раздался в трубке незнакомый мужской голос.

— Д... да... — Она внезапно охрипла, каким-то шестым чувством уже поняв, что ничего хорошего ей этот голос не скажет.

— Кем вам приходится гражданин Александр Сергеевич Лазарев? — невыносимо официальным тоном спросил незнакомец.

— Что... — одними губами шепнула Саша, оседая на пол.

Её вдруг накрыла темнота. Жуткий чёрный мрак, сквозь который едва пробивался чей-то голос, настойчиво выспрашивающий, кем она приходится Александру Сергеевичу Лазареву.

— Жена... — с трудом проговорила она и чуть слышно добавила: — Почти...

— Так жена или почти? — не унимался мужчина.

— Какая разница? — Саша не могла понять, что от неё хочет этот странный человек с официально холодным голосом.

— Большая разница! — отрезал незнакомец. — Если вы не жена, а "почти", вам не отдадут в морге его тело.

— Что... Что случилось?.. — Во рту пересохло, слова выходили скрипучими и колюче царапали горло.

Мужчина в трубке помолчал секунду и неожиданно усталым и полным сочувствия голосом сказал:

— Вашего... э-э-э... почти мужа сегодня утром нашли в пригороде на обочине. Похоже, его сбила машина. Тело доставили в морг городской больницы. При осмотре обнаружили портмоне, а в нём вашу фотографию и номер телефона. Алло! Алло, Александра, вы меня слышите?

Конечно, Саша слышала его, только глухо, словно через толстый слой ваты. В ушах нарастал пронзительный перезвон, в виски противной болью колотили маленькие молоточки...

* * *

Саша, Сашенька, любимая...

Саша вскинулась, заполошенно оглядываясь, разрыдалась. Нет, нет его больше, и этот зов ей только снится.

Любимая, родная моя, я так скучаю…

Она опять вскочила, отчаяние накрыло её с головой: Саши нет, нет, нет… Но он зовёт её, он скучает, она должна найти его, они должны быть вместе, им не жить друг без друга.

...Похорон она не помнила, только ощущение влажной холодной земли в судорожно сжатом кулаке, только равнодушный стук комьев по крышке гроба и пронзительный свист ветра среди памятников на огромном кладбище.

И в первую же ночь после похорон Саша пришёл к ней, всё такой же молодой, красивый, любящий, пришёл и обнимал её, шептал "люблю", и она опять млела от его ласки, от тёплого взгляда, от жарких губ. А потом наступило утро, холодное, равнодушное, и он ушёл, хотя она отчаянно умоляла не бросать её. Но вечером он снова вернулся, и Саша поняла: он не хотел, чтобы кто-то, кроме неё, его видел, не хотел никого впускать в их тёплый солнечный мир, в котором место было только им двоим.

Сны стали и кошмаром, и спасением. Саша с ума сходила от счастья, когда засыпала, и задыхалась от безысходности, когда просыпалась. К концу недели она стала похожа на привидение: страшно исхудавшая, бледная до синевы, с тёмными кругами под потухшими, глубоко запавшими глазами, в которых временами появлялся лихорадочный блеск.

Друзья изо всех сил старались растормошить её.

— Саша, пойдём погуляем, погода просто замечательная! — то и дело возникал кто-то на пороге квартиры. — Сашуль, а поехали шашлычком побалуемся, а? Сашка, айда в кино! Сашок, Сашуня…

А она падала в зияющую пустоту всё стремительнее и не хотела из неё выбираться — там был Саша, там была её жизнь. Почему эти люди не хотят понять этого? Стремясь избавиться от назойливых доброхотов, из-за которых Саша подолгу не приходил к ней, она покорно шла гулять, безучастно, не чувствуя вкуса, жевала шашлык, сидела в тёмном зале кинотеатра, невидяще глядя на экран. И спешила после отбытия всей этой обязаловки вернуться в свою квартирку, крепко запереться и ждать Сашу, он всегда приходил, когда она оставалась, наконец, одна.

И однажды он не просто пришёл, а позвал её с собой. Она согласилась, не раздумывая, не колеблясь и не глядя, куда он её ведёт. Главное — они опять вместе.

* * *

…Откуда-то сверху прошелестело чуть слышное: "Сашенька". Саша обернулась и похолодела — её Саши рядом не было, вокруг — лишь густой лес. Только деревья.

"Сашенька... " — шелестели листья так знакомо, так похоже на него.

— Саша! — отчаянно крикнула она, вглядываясь в нависшие над ней тяжёлые кроны. — Где ты?!

"Сашенька... " — снова позвал он.

И она бросилась на зов любимого, бежала изо всех сил, спотыкаясь в густом мху и задыхаясь от боли в груди, но не останавливалась и только напряжённо вслушивалась в призрачный шёпот, стараясь не потерять его. Пока внезапно не врезалась в одно из деревьев и упала на спину. Сил больше не осталось, но, глядя на тянувшиеся к ней ветви и шелестящие листочки, она вдруг поняла: не надо больше никуда бежать, Сашенька привёл её к себе домой, теперь они будут здесь жить, только они вдвоём, и никто им больше не нужен.

…Боль в груди становилась нестерпимой, но Саша была счастлива: руки-веточки снова ласково её обнимали, пальцы-листочки трепетно касались лица, напоенное лесной свежестью дыхание любимого остужало покрытый испариной лоб.

"Потерпи, любимая, сейчас всё пройдёт. — Он снова нежно подул ей на волосы, ещё сильнее растрепав их. — Пройдёт, родная, всё пройдёт".

И в самом деле оглушающая, рвущаяся наружу диким зверем боль постепенно скукожилась и теперь тупо ныла где-то глубоко, словно осколок стекла в сердце. Последнее дуновение, последний вздох…

В нашем мире пряный летний дождь,

В нашем мире тёплая земля.

В нашем мире ты же меня ждёшь,

И я в нём также жду тебя.

Я всегда жду тебя...