Британский павлин (джен)

Из одной старинной книги барон Карл-Иероним фон Мюнхгаузен узнал, что волшебный павлин заточен в старинном мэноре рода Малфоев. Как же должна петь эта волшебная птица, подумал Мюнхгаузен, не теряя ни секунды, собрал вещи и отправился в Британию.

В порту Лондона к нему подошел моряк и сказал: «Мистер, купите у нас обезьянку! В море ее укачивает, а когда ее укачивает, она вечно что-то отвинчивает». Мюнхгаузен подумал, что можно будет обменять павлина на обезьянку, и купил, после чего продолжил путешествие.

Вскоре он уже стучал в закрытые ворота Малфой-мэнора. Ворота замерцали, табличка на них изменилась, и появилась надпись "Обед. Просьба не беспокоить". Мюнхгаузен, разумеется, не растерялся и тут же, приподняв себя за парик, лихо запрыгнул на пролетавший мимо ковер-самолет. Сидевший там Али Башир, озабоченный вопросом снятия эмбарго на торговлю коврами, ничего не заметил, и вот так Мюнхгаузен незаметно проник в Малфой-мэнор.

* * *

Мэнор был огромен, но Мюнхгаузен славился тем, что никогда не терялся в любой ситуации и не падал духом, и быстро сориентировался по крику павлинов вдалеке. Отправившись на крики, он оказался в огромном зале, полном всяких важных мужчин в мантиях, среди которых находился и владелец мэнора Люциус Малфой.

— Не будет ли любезен многоуважаемый мистер Малфой отдать мне за соответствующее вознаграждение, конечно, чудесную птицу, именуемую павлином?

Люциус, который только что по воле Волдеморта лишился палочки, уставился мрачно и сказал:

— Какой-такой павлин? Ты что, не видишь, мы кушаем?!

И указал на подвешенную над столом Чарити Бербидж, на которую уже облизывалась Нагини. Хлопнул в ладоши, появилась домовая эльфийка и, Мюнхгаузена выбросило за ворота Малфой-мэнора, а Люциус незаметно перевел дыхание. Он и без того вызвал неудовольствие Волдеморта, и если бы этот нахал — откуда он вообще взялся?! — продолжил тут шуметь, то Люциус мог лишиться головы.

Павлина ему, ха!

* * *

Вспышка, и Мюнхгаузен оказался за воротами Малфой-мэнора. Он начал стучать в них кулаками, но добился лишь того, что ворота ожили и наподдали ему хорошего пинка. Оглянувшись, не летит ли еще один ковер-самолет, Мюнхгаузен присел и глубоко задумался. Попытки перелезть через ограду тоже ничего не дали — магия отбрасывала прочь.

Тут мимо шел паренек.

— Мистер! Не хотите ли купить волшебные бобы? — спросил паренек.

Мюнхгаузен только отмахнулся, но так как паренек в этот момент пытался сунуть ему под нос эти самые бобы, то руки их столкнулись и один боб упал на землю. Паренек вскрикнул, но было уже поздно, боб зарылся в землю и тут же начал стремительно расти. Мюнхгаузен воскликнул радостно, запрыгнул на растение и вознесся к небесам.

— Мистер, там живет великан! — кричал снизу Джек, но Мюнхгаузен его не услышал.

Спрыгнул со стебля, растопырил фалды камзола и спланировал прямиком в обеденный зал.

— Многоуважаемый мистер Малфой, наверное, не так меня понял, я всего лишь хотел... — начал Мюнхгаузен.

Совершенно случайно он преградил путь к Чарити Бербидж, и Нагини прыгнула с места, собираясь сожрать нахала. Мюнхгаузен как раз кланялся Люциусу в этот момент, и Нагини пролетела над его головой, навалилась на Яксли, опрокинула и машинально укусила.

— Фу! Фу! — закричал кто-то, словно собаке.

Поднялась суматоха, и Люциус понял, что это его шанс незаметно избавиться от Мюнхгаузена, и снова хлопнул в ладоши. Появившаяся домовая эльфийка услышала приказ, и Мюнхгаузена вместе с прочим «мусором» выбросило за пределы мэнора.

Попутно магия срубила стебель, по которому как раз спускался разъяренный вторжением великан.

— А-а-а-а-а!!! — раздался громовой рык с неба.

Великан упал, насадившись на прутья ограды мэнора и сломав ее, и издал такой вопль, что заглушил даже павлинов, истошно оравших в загоне, придавленном бобовым стеблем. Попутно бобовый стебель обрушил треть мэнора и задавил тех, кто тащил Яксли прочь, чтобы вылечить от ядовитого укуса.

— Хо, — одобрительно отозвался Мюнхгаузен, вбегая по телу великана внутрь территории мэнора. — На Мадагаскаре, в Коломбо и Сахаре все знают, что находчивей Мюнхгаузена нет!

Перепрыгнул на стебель и пробежался по нему, опять оказавшись внутри здания, прямо перед Люциусом.

— Произошло досадное недоразумение! — громко заявил Мюнхгаузен. — Я всего лишь хотел...

Взбешенный Люциус просто хлопнул в ладоши, и Мюнхгаузена снова выбросило прочь, прямо в небо. Он врезался в стаю уток, подхватил двух птиц и на них спланировал обратно, прямо в разрушенную часть Малфой-мэнора. Бобовый стебель не только придавил Пожирателей, тащивших отравленного Яксли, но и разрушил место, куда его тащили — зельеварню и склад ингредиентов.

Испарения окутали Мюнхгаузена, туманя разум, тело стало легким и воздушным, и он взлетел. Ветерок подхватил его, унося в целую часть мэнора, а Нагини, гнавшаяся за Яксли, прыгнула и опять промахнулась. В этот раз зубы ее вонзились в Снейпа, но некому было его спасать, Пожирателей придавило или отравило.

Мюнхгаузена внесло внутрь мэнора, и он завис под потолком, выпуская клубы дыма из рта.

— Я хотел бы уточнить еще раз, не будет ли любезен… — медленно заговорил Мюнхгаузен.

Люциус, который не знал, как оправдаться перед Волдемортом за происходящее, и не мог заколдовать Мюнхгаузена сам (так как еще не успел взять новую палочку), яростно хлопнул в ладоши. Магией домовых эльфов Мюнхгаузена приподняло и швырнуло в самый темный подвал, где уже обитал Гарик Олливандер и прочие особо важные пленники.

— Я много раз оказывался в безвыходном положении, — заявил им Мюнхгаузен, — но моя находчивость!

Он достал купленную обезьянку и начал ее укачивать. Обезьянка тут же бросилась все отвинчивать и разобрала дверь в подвал, Мюнхгаузен ринулся на свободу, а следом за ним помчались пленники. Мэнор и тут частично пострадал от разрушений, вызванных бобовым стеблем, и Мюнхгаузену в рот влетела куча пыли и штукатурки, он споткнулся и упал, вылетел на кухню, где как раз готовили блюдо для Люциуса, решившего компенсировать Нагини потерю Бербидж (сбежавшей под шумок).

Мюнхгаузена накрыло крышкой и вытащило наверх.

— Не фуфет ли фюфезеф… — выдал он Люциусу, так как рот был забит пылью.

— Как же ты мне надоел! — взревел в сердцах Люциус.

Мюнхгаузена развернуло и швырнуло прямо в камин, он вылетел посреди Министерства, врезался в Пожирателей, конвоировавших пленников — магглорожденных, освободил их, развернулся и влетел в другой камин, выкатившись посреди Малфой-мэнора прямо к Люциусу.

— Не будет ли любезен!!! — заорал взбешенный Мюнхгаузен.

— Будет! Будет! Шашлык из тебя будет!!! — заорал не менее злой Люциус в ответ.

Перекинулся в анимагическую форму (палочка отсутствовала, а магия домовых эльфов явно не спасала) и собирался сожрать Мюнхгаузена (раз уж Нагини не справилась), но тот выкрикнул в ответ:

— Абра — швабра — кадабра!

И тоже превратился — в дрессировщика.

Люциус сам не заметил, как начал прыгать через обруч, и ощутил, что просто пылает от ярости.

— Фиендфайр!

Адское Пламя забушевало, сжигая часть Малфой-мэнора (вместе с Нагини и Пожирателями), но Мюнхгаузен, показывая, что никогда не теряется даже в смертельных ситуациях, снова выкрикнул:

— Абра — швабра — кадабра! — и превратился в магического пожарного.

Поток воды залил Адское пламя, едва не убив Люциуса, и из пепла поднялся разъяренный Волдеморт, напоминающий гигантскую королевскую кобру с красными глазами. Рот Мюнхгаузена забило пеплом, и он вместо привычного заклинания выкрикнул нечто иное:

— Авада кедавра!

Волдеморт рухнул замертво, а Люциус растерялся, схватился за голову и закричал:

— Довольно! Хватит! Павлины, говоришь, да забирай, ай-ай-ай-ай!

После чего аппарировал прочь, оставив Мюнхгаузена наедине с павлинами. Загон их, слегка примятый стеблем и опаленный Адским пламенем, приоткрылся, и павлины вышли наружу, а обезьянка вернулась и притащила крохотную гитару — укулеле.

— Спойте, спойте, — умильно сказал Мюнхгаузен, — не стыдитесь.

Павлины приосанились и заорали дружно, пискляво и отвратительно, а Мюнхгаузен потерял сознание. Придя в себя, он бежал прочь и потом, пересказывая эту историю своим поклонникам, всегда добавлял в конце:

— В Британию — ни ногой!