В глубине (джен)

Как только сияние луча транспортера рассеялось искрами перед глазами, Лен осмотрелся. Представший взору пейзаж этой незнакомой планеты, возможно, показался бы впечатляющим и в чём-то даже завораживающим — над ними возвышалась горная гряда с невысокими пиками, где-то покрытая скудной растительностью, где-то грозно глядящая на мир чёрными рёбрами скал, — не будь Лен так рассержен.

«Ты мне должен, Боунз!» — мысленно передразнил он, поправляя лямку своей врачебной сумки.

Он абсолютно точно знал две вещи: что больше никогда в жизни не сядет играть с Джимом в карты и что ни за что на свете не станет вестись на его топорные манипуляции, призванные помирить их со Споком, из-за которых, собственно, они и оказались здесь.

Лен со злости пнул мелкий камешек, и Спок обернулся: его не дрогнувшее ни единой чёрточкой лицо излучало неодобрение.

— Так как транспортер корабля не может перенести нас ближе к источнику сейсмических волн из-за вызываемых им помех, нам предстоит преодолеть расстояние до него пешком, — сообщил Спок, сверяясь с показаниями трикодера, а потом указал в сторону двух скал, разделённых неширокой расщелиной, — пройдя через ущелье и поднявшись на заданную высоту. По моим оценкам, путь займёт от часа сорока до двух часов.

Энсин Левински и лейтенант Чан'плы — офицеры из научного отдела — возражать не стали. Не желая, чтобы голос Спока отдавался эхом у него в голове следующие несколько минут, Лен проворчал:

— Звучит как план.

Спок больше ничего не сказал и отправился вперёд, время от времени поглядывая на трикодер. Научники подкрутили скрывавшееся в рюкзаках оборудование и, закинув их на плечи, последовали за начальником.

Лен поднял голову, глянул на тёмно-голубое небо, где у горизонта кучковались фиолетовые и бордовые облака, и тяжело вдохнул пахнущий пылью холодный горный воздух, стараясь прогнать свербящее в груди раздражение. Если бы не чёртова игра, в которой чёртов Джим Кирк наверняка смухлевал, его бы здесь могло и не быть. Но долги Лен привык отдавать, поэтому шёл по хрустящему под ногами щебню на забытой богами планете, на которой не было совершенно ничего интересного: редкая флора да покрытый вулканами континент. Однако Спок, видите ли, получил «противоречивые данные о сейсмической активности, несвойственной местности и идущей вразрез с естественными природными процессами». Сенсоры корабля, как назло, не засекли ничего интересного, отправленные на разведку дроны и вовсе исчезли, словно горы поглотила аномальная зона. Так что теперь их группе высадки, укомплектованной тремя научниками и одним несчастным доктором, предстояло подняться выше по склону, сбивая ноги. Хвала небесам, Спок заранее выбрал наиболее удобный маршрут. Они с относительной лёгкостью огибали огромные валуны и прокладывали себе путь среди скал — хлипких, растрескавшихся, словно держащихся на одном честном слове, — не сбивая руки в кровь. Разве что чуть-чуть.

Лен в третий раз за последние несколько минут споткнулся и едва не поцеловал землю, проклиная и одного премудрого капитана, и поднимающегося прогулочным шагом зеленокрового гоблина, чья спина маячила далеко впереди. Он доктор, а не альпинист — он не создан для скалолазанья! Спока, впрочем, ни тяжёлое дыхание, ни расцарапанные ладони, ни выгвазданные на коленях штаны Лена не волновали: этот высокомерный гадёныш даже ни разу не обернулся.

Отношения с ним у Лена не заладились с самого начала: в общем-то, со дня назначения на «Энтерпрайз». В тот роковой день Спок произвёл на Лена неизгладимое впечатление, назначив его начальником медицинской службы, — и это не было самым странным его решением, правда, — вышвырнув Джима с корабля на верную гибель, а потом протерев его мордашкой рабочую консоль. И хотя Лен, безусловно, сочувствовал огромному горю, постигшему вулканский народ, смириться с отвратительным характером своего старпома не мог. Тот требовал от подчинённых неукоснительно следовать каждой загогулине каждой директивы, был раздражающе педантичен и до отвращения невозмутим. Неудивительно, что они препирались по любому вопросу, изводя друг друга градом аргументов: логичных — с одной стороны и человечных — с другой. И никакие увещевания Джима, проявляющего к Споку невиданные терпение и чуткость, не могли их примирить.

Холодное, почти белое солнце, скрывавшееся за горизонтом, ни капли не грело, под его скудными лучами окружающая синь земли, неба и облаков лишь усиливала ощущение неприветливости, заброшенности и затаённой опасности этого края. Лен привык доверять своей интуиции, как бы редко она себя ни проявляла, поэтому немедленно насторожился, когда идущие впереди резко остановились у невысокой скалы. В неровном синюшном свете и с такого расстояния Лен мало что различал, но, когда приблизился, причина заминки предстала в полный рост.

Преграждая путь, который огибал нависшую над пропастью скалу, на их компанию разгневанно фыркало животное размером с кабана и грозно помахивало из стороны в сторону головой, укомплектованной двумя внушительными бивнями. Прочный даже на вид панцирь надёжно скрывал туловище, а подвижные пластины — шею и большую часть головы. Стрелять явно было бесполезно — разве что прицельно в глаз, — но никто не спешил доставать фазер.

Лен, замерев, прикинул, сколько может весить такая туша — семьсот-восемьсот фунтов? — и невольно глянул вниз: лететь придётся долго. Вариантов было немного: или повернуть назад, или попробовать обманом проскочить мимо.

— Полагаю, это животное что-то охраняет, — негромко сказал Спок. — Вероятно, у него здесь потомство.

— А если оно на нас кинется? — тем же тоном спросила Левински, с испугом косясь на животинку.

Лен бы закатил глаза, будь ситуация менее щекотливой: и это сотрудник научного отдела.

— У неё панцирь, дитя, — прошипел он через стиснутые зубы. — Пан-цирь. Такая штука, которую одни животные носят на себе для защиты от других, более крупных и агрессивных животных.

Левиниски взглянула на него с укоризной.

— Оно не нападёт, если специально не дразнить, — проигнорировав её, предположил Лен. — Предлагаю идти в обход.

— Предлагаю разделиться, — озвучил Спок, разумеется, тот вариант, который посчитал самым логичным. — Лейтенант Чан'плы, энсин Левински, вы быстрые и ловкие — привлечёте внимание животного и уведёте его за собой. Мы с доктором Маккоем переждём, зацепившись за скалу, а потом отправимся дальше.

— Тут-то оно нас и нагонит, растопчет, а потом сожрёт, — едва слышно фыркнул Лен, которого перспектива бежать в сторону, где животное что-то охраняло, не прельщала.

— Периоды сейсмической активности сокращаются, а время между ними — увеличивается. Мы должны воспользоваться возможностью и выполнить возложенную на нас миссию, — возразил Спок.

Лен чертыхнулся про себя: миссию-то на них возложил сам Спок, поганец! Тот самый Спок, который, очевидно, не считал какого-то там бронированного зверя помехой для научных изысканий. Но затеять спор Лен не успел: рассерженная шумом и потерявшая терпение животинка пронзительно взвизгнула, словно свинья, и начала набирать ход, несясь на них тараном. Все бросились врассыпную.

Лен взобрался наверх в считанные секунды, крепко-крепко вцепился в выступы на скале, поджал ноги, краем глаза отметив, как резво улепётывают от зверя девчонки, и только после этого перевёл дух. А затем соскочил вниз, едва не разодрав лицо об острый край, и помчался за Споком изо всех сил, приказав себе не оглядываться назад и на ходу доставая фазер: его вес в руке придавал душевных сил. За спиной послышались возмущённые повизгивания и тяжёлый топот ног, и Лен как мог игнорировал эти кошмарные звуки.

— Если оно нас нагонит, я тебя здесь закопаю! — на бегу крикнул он Споку, поскальзываясь на камнях.

Висевшая через плечо сумка била по бедру и отчаянно мешалась, Лен сдёрнул её на ходу и прижал под мышкой. Подъём давался ему нелегко, он едва поспевал за быстроногим вулканцем, однако разъярённое похрюкивание было отличной мотивацией не сбавлять скорость.

Всё случилось внезапно, Лен даже не успел ничего понять — просто в какой-то момент Спок, неожиданно затормозив, обернулся, схватил его за руку, почти швырнул к скале, у подножия которой виднелось небольшое углубление, и прижал к стене всем телом. Гору основательно тряхнуло, сверху посыпались камни и мелкое крошево, плита под ними дрогнула, ломаясь и расходясь в стороны, и они со Споком провалились в узкую щель. Где-то наверху раздавалось тоненькое визжание, клочок неба становился всё более далёким, пыль забивала глаза и ноздри. Лен отчаянно старался ухватиться хоть за что-нибудь, замедлить бесконечное падение, но приложился головой и отключился.

* * *

В сознание Лена вернула боль. Она тягучей волной растеклась по всему телу, ёкнув в затылке, плече, бедре, а потом сосредоточилась в голени, пылающая и выкручивающая. Лен застонал, попытался шевельнуться и тут же содрогнулся от новой вспышки в ноге.

— Лежите, доктор, — раздался поблизости спокойный, ровный голос Спока, содержащий интонации, неожиданно схожие с тем уверенным профессиональным тоном, который сам Лен использовал при общении со своими пациентами.

Его это удивительным образом взбодрило, и он резко открыл глаза, словно засыпанные песком. В общем-то, ничего не изменилось: сколько бы Лен ни моргал, не видно было ни черта — ни единого намёка на свет в вышине. Они со Споком, должно быть, пролетели несколько десятков футов.

— Ты хоть что-нибудь видишь? — прохрипел он внезапно осипшим голосом и снова дёрнулся от болезненных ощущений, надеясь не потерять сознание.

— Вулканцы видят в темноте, — подтвердил Спок, чьё присутствие определялось только по голосу.

— А я ни черта не вижу, — повернувшись на звук, пожаловался Лен и заёрзал, чтобы удобнее устроиться на груде разномастных камней.

— Я не рекомендую вам двигаться, — поспешил вмешаться Спок и добавил странным тоном с ноткой опасения: — У вас перелом, доктор.

— Да уж чую! — раздражённо буркнул Лен, кривясь и стискивая зубы, и махнул рукой. — Там где-то моя сумка.

— Я не нахожу ее здесь. Вероятно, вы выронили её.

Лен сдержал порыв выругаться из последних сил. Его чудесная сумка с волшебным медицинским трикодером и гипошприцем на все случаи жизни!

— О, чудесно! — воскликнул он с сарказмом, распаляясь. — Теперь в рану попадут бактерии, она завоняет, мухи отложат в неё яйца, в ней заведутся черви, и я умру от отвращения!

— Перелом закрытый, — коротко откликнулся Спок, пропустив эмоциональный спич мимо острых ушей.

Воцарилось неловкое молчание, нарушаемое лишь сбивчивым дыханием Лена.

— Сам-то цел? — глухо спросил он, спохватившись: вулканцы, конечно, были крепкими ребятами, куда крепче людей, но падение в бездну могло покалечить даже Спока.

— Я в порядке, доктор, — отчитался тот.

Лен не был склонен верить остроухому на слово — тот обладал скверной привычкой преуменьшать свои физические страдания, оправдываясь вулканской стойкостью, — но без трикодера под рукой аргументов, чтобы добиться от Спока более внятного ответа, у него не было. Лен мысленно махнул рукой: не маленький, сейчас главное — выбраться.

Перспектива дожидаться помощи, будучи замурованным под тоннами камней в компании Спока, откровенно пугала. Транспортация в горах не работала, прежде чем их найдут и вытащат, пройдёт немало времени — кислород закончится куда быстрее. Причина, по которой Лен не любил замкнутые пространства, пусть его сдуру и занесло на космический корабль.

— Ты не видишь, отсюда есть выход? Или мы рухнули в каменный мешок? — спросил он у Спока, а не дождавшись реакции, добавил: — Что ты там делаешь?

Со стороны Спока раздавалось шебуршание, поскрипывание и лёгкий стук. В кромешной темноте и с пульсирующей в висках мигренью Лен совершенно терялся в пространстве, и этот шорох только сильнее взвинчивал его нервозность.

Прежде чем он успел сказать что-то ещё, лёгкая вспышка бледного голубого света прорезалась во мраке и осветила лицо Спока: сведённые косые брови, поджатые губы и темнеющий росчерк на скуле. Спок держал в одной руке свой трикодер, неизвестно каким чудом уцелевший при падении, а в другой — коммуникатор, очевидно, не работавший. Лена мгновенно окатила волна облегчения, даже боль на секунду отступила под натиском зародившейся надежды.

— Существует вероятность, что здесь есть выход, — наконец сказал Спок, оборачиваясь к противоположной стене и освещая её трикодером. — Я чувствую идущий оттуда поток воздуха.

— Или там тупик, — запрещая себе радоваться, проворчал Лен, но в груди у него всё равно потеплело.

Он попытался приподняться и тут же почти рухнул обратно, неловко завалившись набок: плечо прострелило болью до искр в глазах. Лен, вздохнув, схватился за него, ощупывая на предмет повреждений: вывиха вроде бы не было.

— Вам понадобится помощь, — отстранённо заметил Спок.

— Ну так помоги! — раздосадованно воскликнул Лен, и ладонь его в очередной раз соскользнула с вывернувшегося из-под руки камня.

Спок осторожно приблизился и подхватил Лена под здоровое плечо, словно бы не уверенный, что ему позволено прикасаться. Лен кое-как встал на одну ногу и с облегчением привалился к Споку. Ощущения были, словно тот бронированный кабанчик на нём канкан станцевал, весело повизгивая: нога ломила нестерпимо, плечо пульсировало, в ушах звенело, а голова налилась тяжестью, и тянуло снова прилечь.

— Ладно, бывало и хуже, — с напускным оптимизмом сказал Лен, перенося вес на здоровую ногу и осторожно поджимая больную: шину бы наложить, да нечем. — Как-то на первом курсе Джим ввязался в заварушку в баре, подравшись с одним старым знакомым, и я...

— Капитан Кирк получил одиннадцать дисциплинарных взысканий за время учёбы в Академии, — незамедлительно высказался Спок, и в воздухе почти физически повеяло осуждением, — а вы — одно.

Лен внезапно подумал, что из уст Спока это, пожалуй, была похвала его необычайному здравомыслию, и невольно погрузился в воспоминания.

​Та стычка с компанией каких-то отбитых кадетов-второкурсников дорого обошлась им с Джимом: кадетов было пятеро, а их с Джимом — двое, и драчун из Лена так себе. Сотрясение, несколько переломов, куча гематом — но Джим улыбался, сияя прорехой на месте выбитого зуба, так, будто наконец-то стал капитаном. Безбашенный адреналиновый маньяк без тормозов.

— Сам удивляюсь, почему его не отчислили, — хмыкнул Лен, осторожно пробуя сделать первый шаг.

Спок принял на себя вес Лена с лёгкостью, словно тот был доской для сёрфинга, а не мужиком под двести фунтов, и взял в руку трикодер, освещая путь.

Образовавшийся после землетрясения завал из нагромождения камней тянулся куда-то вверх, в полную темноту, и свободного пространства вокруг было мало: они доковыляли до стены в несколько шагов. Под массивным куском горной породы виднелся небольшой лаз высотой где-то по пояс, и в иных обстоятельствах Лен без труда преодолел бы это препятствие. Теперь же он мученически вздыхал, заранее предчувствуя сложности.

Он ухватился за выщербленный край, балансируя на одной ноге, и Спок первым полез вперёд. С минуту раздавалось шуршание, стук отбрасываемых с дороги камней, эхом разносившийся по пещере, а затем синеватый отсвет трикодера озарил землю под ногами. Лен, кряхтя, присел и нырнул под каменный свод, придерживаясь руками за неровный потолок. Так, упираясь в него одной рукой, а в стену — другой, Лен прополз на ту сторону. Путь был коротким, но изматывающим: плечо ныло, сломанная нога дёргала болью, и Лен как мог старался не касаться ею ничего.

Спок протянул ему руку, но он и не подумал вставать: привалился к стене, давая себе время отдышаться, и огляделся. Над головой высилась пустота, обрамлённая потрескавшимися скалами, невысокий узкий тоннель уходил вниз, вглубь горы, теряясь во мраке, и оставалось только догадываться, не заканчивается ли он обрывом. Оттуда ощутимо тянуло холодом, и Лен невольно поёжился, чувствуя, как толпа мурашек бежит по разгорячённой спине — не то озноб, не то зарождающаяся тревога. Он не был уверен, что предстоявшее путешествие ему по плечу.

— Может, дождёмся помощи здесь? — обратился он к замершему Споку, который сосредоточенно водил трикодером из стороны в сторону.

— Я могу взять вас на руки, — не отрываясь от своего занятия, предложил Спок.

Будь это кто-то другой, Лен бы решил, что над ним издеваются. Но Спок был прямым, как рельса, и не умел ни подкалывать, ни разыгрывать, поэтому Лен подавил вспыхнувшее желание съязвить в ответ и прохрипел:

— Нет, спасибо.

Они помолчали пару минут, но Лен был слишком взвинчен произошедшим и обеспокоен своей травмой, чтобы, подобно Споку, невозмутимо оценивать окрестности. Да и трикодера у него не было. Лен с досадой вздохнул, поминая свою сумку добрым словом: её содержимое мигом поправило бы его здоровье — но что теперь страдать.

— Что-нибудь нашёл? — как бы между прочим спросил он, косясь на Спока без особого интереса — что могло быть интересного среди голых камней? — но тот внезапно дёрнулся и взглянул вверх.

Слабое свечение трикодера взметнулось вслед за его взглядом и выхватило из темноты то, что заставило сердце Лена съёжиться от ужаса. Цепляясь когтями за потрескавшиеся стены, к ним спускались странные существа, чем-то смахивающие на горилл: мощные, покрытые густой короткой шерстью тела, длинные крепкие руки, лица как у гуманоидов, с удивительно-голубыми глазами, казалось, горящими собственным светом. Существ было десятка два. Невысокие, ниже людей, крепкие, они ловко перемещались по каменным стенам, не издавая ни единого звука.

Им понадобилось секунды три, — Лен успел только сглотнуть, — чтобы обрушиться на них со Споком, окружить и схватить.

— Предлагаю не оказывать сопротивления, — негромко сказал Спок, скрывая трикодер за поясом: тут же воцарилась темнота.

— Да ты шутник! — так же шёпотом рявкнул на него Лен, слепо крутя головой.

Несколько рук подхватило его, поднимая в воздух, кто-то задел покалеченную ногу, и Лен взвыл не своим голосом. Пламя растеклось перед глазами вслед за вспыхнувшей едкой болью. Лен потерял опору под ногами, верх и низ окончательно перемешались.

— Спок! Сделай что-нибудь! — не стесняясь, закричал он, чувствуя, как его несчастную тушку утаскивают куда-то всё выше и выше. — Они же нас зажарят и съедят!

Спок не ответил, и Лен ощутил, как подкатывает настоящая паника: лёгкие сковало так, что не вздохнуть, а поглотившая всё кромешная тьма, казалось, вдавила глаза в череп. Спок действительно был способен бороться с вероломными захватчиками — единственный фазер был у него, но молчал, не давая знать, цел он или давно канул в бездну внизу. Сердце билось где-то в горле, сильные руки тащили Лена дальше в темноту, и на краткий миг он даже порадовался, что не видит пропасти, которая разверзлась под ними.

Занятый своими переживаниями, Лен не сразу заметил, в какой момент мир вокруг стал светлее: живые существа обрели едва видимые очертания, а горная порода — различимый рельеф. Освещение становилось всё ярче, расцветая рыжими всполохами на стенах, из недр всё отчётливее слышался неразборчивый шум, перемежающийся со звонким стуком. Их необычная процессия вынырнула из прохода и затормозила на краю обрыва, и Лен, моргнув, не сразу поверил своим глазам, позабыв заготовленные для Спока слова возмущения. Среди созданных природой пейзажей с тёмными провалами глубоких ущелий и высившимися над головой каменными арками раскинулись чуждые на первый взгляд элементы — возведённые чьей-то рукой кирпичные мосты и связывающие пещеры металлические рельсы, зависшие прямо в воздухе с помощью системы канатов. Лен глянул вниз — и не увидел дна: пути и переходы переплетались причудливой паутиной и уходили глубже на сотни и сотни футов, оттуда веяло жаром кипящей лавы, которая подсвечивала пространство вокруг, словно маленькое солнышко.

В сердце горы, дополняя ландшафт, раскинулся настоящий город — будто муравейник, вывернутый наизнанку.

Лен, увлёкшийся разглядыванием, даже не обратил внимания, что его спустили на пол и Спок подставил ему своё плечо.

— Ты сразу почуял, что они разумны, да? — тихо спросил Лен, не отрывая глаз от необычной картины. Спок коротко кивнул. — А с корабля их не засекли... Как думаешь, что им от нас надо?

— Скоро узнаем, — откликнулся Спок, осматриваясь.

Один из разумных дёрнул за стоящий рядом рычаг, и канаты пришли в движение, подтягивая к ним вагонетку. Хотя Лен бы скорее окрестил её корытом: маленькая, с невысокими бортами — он с ужасом думал о том, что в ней придётся прокатиться.

— Лучше бы на моём месте был Джим, — горестно вздохнул Лен и внутренне содрогнулся. — Он был бы счастлив вляпаться в такое весёленькое приключение.

Спок промолчал, но Лен был уверен, что тот впервые за месяцы знакомства полностью с ним согласен.

Пара разумных подтолкнула их обоих к подкатившему транспорту, и Лен, делать нечего, залез, поддерживаемый Споком, повторяя про себя: «Это не со мной». А потом изо всех сил зажмурил глаза.

Вагонетка с экипажем из четырёх разумных покатила вниз, и желудок Лена, сделав сальто, ухнул следом. В ушах нарастал шум ветра, волосы встали дыбом, и Лен порадовался, что с утра ничего не ел. Он не был поклонником аттракционов, поэтому не испытывал восторгов, проверяя свой вестибулярный аппарат на прочность — просто молился, чтобы всё поскорее закончилось: ушибленная голова не добавляла приятных ощущений.

Дорога круто повернула, вагонетка качнулась, чуть не выбросив Лена за борт, а потом нырнула вниз. Когда она наконец-то остановилась, он не поверил своему счастью и не сразу распахнул глаза: казалось, он всё ещё едет дальше, к тому же его подташнивало.

Спок помог ему выбраться, и Лен с облегчением ступил на твёрдую землю, пусть даже одной ногой.

— Напомни мне подать в отставку, когда мы отсюда выберемся, — невнятно сказал он Споку. — А потом дать Джиму в морду.

Мило улыбающийся новоиспечённый капитан, провожающий Лена у турболифта, предстал перед внутренним взором, и он рассердился ещё больше.

— Или наоборот: сначала дать в морду — потом подать в отставку.

Разумные привели их в небольшую пещеру, которая, вероятно, служила жилищем: два спальных места с лежанкой, сплетённой, по виду, из стебельков местных кустарников, покрывавших подножие горы, низенький необтёсанный каменный стол, пара таких же табуреток, что-то вроде шкафа, вырубленного прямо в стене, со множеством безделушек, очаг в углу. Поблёскивавшие в горной породе красноватые кристаллы давали освещение.

Ещё один разумный встретил их у порога и тут же сцапал Лена и поволок к столу.

— Эй, полегче! — возмутился он: гостеприимный хозяин очень некстати схватился за пострадавшее плечо.

— Не сопротивляйтесь, доктор, — посоветовал Спок, — и не повышайте на них голос: несмотря на то, что наша речь с наибольшей вероятностью является для этих разумных набором несвязных звуков, я уверен, они улавливают интонации, включая агрессию.

— Как же мне повезло провалиться в преисподнюю на пару со специалистом по ксенолингвистике, — всё-таки не удержался Лен.

— Полагаю, этот факт повысит ваши шансы на выживание, если вы прислушаетесь ко мне, — спокойно произнёс Спок, разглядывая стену и предоставив Лену возможность любоваться только своей спиной.

Спина, к слову, была разодрана: синяя формёнка чуть ниже лопаток превратилась в клочья и слегка потемнела от пропитавшей её крови.

— Ты ранен, — почти что обеспокоенным тоном сказал Лен. — Дай посмотрю.

— Это не критические повреждения, — откликнулся Спок, оборачиваясь, но не двинулся с места.

Лен закатил глаза.

— Я вот и знать не хочу, чем ты станешь оправдывать свой страх перед медицинскими манипуляциями, если получишь «критические повреждения», — поддел он.

— Вы ошибаетесь, доктор: я не испытываю страха, — не преминул возразить Спок. — Страх перед медицинскими манипуляциями, которые обеспечивают организму индивида функциональное восстановление, нелогичен.

Крутившийся рядом разумный тем временем притащил металлический ящик, споро разложил на столе какие-то банки и прутья и потянулся к штанине Лена.

— Ну-ка погоди! — на секунду опешив, заговорил он, отдёрнул ногу и тут же зажмурился от боли. — Ты меня лечить собрался, что ли?

Разумный не выглядел впечатлённым: стукнул Лена по протянутой руке, замахнулся на него коротким прутом и принялся вскрывать жестяные банки. В одной из них оказалась жемчужного цвета масса без запаха, похожая на мелкий мокрый песок. Разумный оголил перелом, и Лен наконец-то получил возможность полюбоваться на опухоль при свете дня.

— Это я здесь доктор, — с расстановкой произнёс он прямо в лицо разумному и попытался отодвинуться. — Мне не нужна помощь пещерного лекаря.

— Страх перед мединскими манипуляциями нелогичен, доктор Маккой, — вставил Спок, и Лен предпочёл сделать вид, что передразнивание ему почудилось. — Позвольте ему закончить начатое.

— Да ты что, издеваешься? — мгновенно взвился Лен, повышая голос и переводя взгляд на беспечного Спока, который даже бровью не повёл, не говоря уже о том, чтобы броситься на помощь. — Я здесь какую-нибудь заразу подхвачу! Или отравление. Или без ноги останусь!

— Полагаю, вам ничего не грозит, — уверил его Спок и продолжил задумчиво: — Оглянитесь. Что вы видите?

— Берлогу пещерного человека, — мигом отозвался Лен, посмотрев на стол, — который о толковой медицине даже не слышал. Варварство!

Разумный тем временем оторвал низ у штанины, зафиксировал перелом — Лен чуть не подскочил, — щедро смазал жемчужной массой — Лен сцепил зубы и впился ногтями в столешницу, — и замотал тряпкой. Спок всё это время следил за ними с отстранённым любопытством.

Когда процедура была завершена, двое разумных, ждавших у входа, подхватили Лена на руки и не особо ласково уложили на лежанку.

— Я бы и сам дошёл, — в полголоса буркнул он.

Экзекуции подвергся и Спок: ему намазали спину той же дрянью, а потом сопроводили в постель. Он, разумеется, и не подумал достать фазер и начать угрожать.

Лен какое-то время пялился в потолок и подсчитывал трещинки, чтобы как-то отвлечься от болезненной пульсации, а потом посмотрел на лежащего рядом Спока и спросил в пустоту:

— Ну и что это было?

Абсурдность происходящего зашкаливала. Лен сомневался, не вызвал ли удар по голове столь красочные галлюцинации, но уповал на то, что у него не настолько богатая фантазия. Если он во что-то и не верил, так это в альтруизм аборигенов — были основания. Если они тебя вылечили, то наверняка потому, что их религия не позволяет есть несвежее, поражённое болезнью мясо.

— Спок, — позвал он тихо, косясь на охрану, — пора бежать отсюда.

Тот помотал головой и вытащил трикодер: панель у него треснула, и несколько пластинок у экрана вывалилось. Какое-то время Спок увлечённо возился с прибором — Лен, вымотанный событиями дня, едва не заснул, несмотря на жёсткую постель и враждебную обстановку. Короткий пронзительный писк вырвал его из полудрёмы, и он повернул голову.

— Скажи, что у тебя есть хорошие новости, — почти взмолился он полушёпотом.

— В этом месте находятся залежи дилития, — сообщил Спок.

Лен растерянно моргнул, решив, что ослышался.

— Дилития?

Спок кивнул:

— Создаваемое им характерное излучение вносило хаос в показания сенсоров корабля и оборудования. Я изменил настройки трикодера, чтобы обеспеч...

— Спок, ты что, спятил? — возмущённо воскликнул Лен, не дослушав. — Мы ранены, находимся чёрт знает где и понятия не имеем, как отсюда выбраться. Нас окружает незнакомая раса разумных, от которой неизвестно, чего ждать. Нет способа коммуникации с ней и нет связи с кораблем, а тебя беспокоит дилитий?

Он порывисто вздохнул, под конец исчерпав и запал, и запас кислорода в лёгких, но Спок не выглядел убеждённым. Лена пронзил весь ужас сложившейся ситуации: дилитий был нужен Федерации как воздух, без него ни один звездолёт никуда не полетит. Не было сомнений, что Спок посчитает это задачей наивысшего приоритета.

— Слушай, — немного успокоившись, заговорил Лен, взывая к благоразумию, — давай выберемся отсюда, а потом будем решать вопросы государственной важности.

— Доктор, дилитий имеет стратегическое значение для существования Федерации объединённых планет и функционирования Звёздного флота, — сказал Спок таким тоном, словно ему приходилось объяснять очевидные вещи маленькому ребёнку. — Положение номер семь предписывает...

— Первая директива предписывает тебе молча убраться отсюда, не оставив следов, — возразил Лен, садясь. Картинка перед глазами слегка поплыла. — Что мы и сделаем.

— Мы должны доложить командованию Звёздного флота о находке, — упрямился Спок.

Отчасти Лен понимал его: любой офицер Звёздного флота был обязан доложить об обнаружении дилития, а Спок был необычайно исполнительным офицером, но внутри зудело странное чувство, мешавшее счесть это отличной идеей.

— Им доложи, — кивнул Лен на стоящих у входа разумных.

— Эта раса не обладает навыками вербальной коммуникации.

Лен коротко взглянул на охрану и задумался: он действительно не слышал от них ни единого звука.

— Как же они тогда общаются? — спросил он недоумённо.

— Телепатически, — пояснил Спок, одним слитным движением перетёк из положения лёжа в позу для медитации и положил трикодер на колени. — Причина, по которой, я полагаю, нас приняли не за разумных, а за животных: во-первых, они не сумели установить с нами контакт, во-вторых, мы общаемся вербально, как прочие животные на этой планете.

Лен не знал, радоваться ли тому, что его не сочли разумным: с одной стороны, проклятые директивы будут соблюдены, с другой стороны...

— Точно сожрут, — вздохнул он, косясь на вход.

— Я не ощутил с их стороны враждебного настроя во время первого контакта, — заметил Спок.

— Значит, они не будут против, если мы с благодарностями откланяемся? — с надеждой спросил Лен.

Аборигены действительно не проявляли враждебности: не навредили, привели в свой дом, полечили, — но парадоксальным образом это не уменьшило тревогу, зато вызвало осторожное любопытство.

— Я предлагаю подождать и понаблюдать, — словно эхо его мыслей, после паузы отозвался Спок, закрыл глаза и, судя по всему, погрузился в медитацию.

Минуты ожидания в неизвестности текли мучительно медленно. Лен успел по пятому кругу обдумать каждую мысль, в мельчайших подробностях разглядеть скудное убранство и оценить спокойную безмятежность пребывавшего в медитации Спока. Потом прислушался к себе и с удивлением понял, что боль в ноге уменьшилась. Размотав тряпку, Лен обнаружил поразительную вещь: опухоль почти спала, а кожа приобрела более здоровый оттенок.

— Спок, — позвал он с тихим изумлением.

Тот мгновенно распахнул глаза и окинул рану внимательным взглядом.

— Согласно показаниям трикодера, в состав лечебной мази входит микродоза дилития, которая, вероятно, при взаимодействии с прочими элементами усиливает регенерацию тканей, — пояснил Спок, нисколько не удивлённый. — Однако и сам состав, и взаимодействие его компонентов требуют тщательного изучения.

— Они приспособили дилитий регенерировать ткани? — восхитился Лен, в котором вмиг проснулся учёный, жадный до новых открытий, и присмотрелся к ноге. — Скажу странную вещь, но, боюсь, к тому моменту, как мы вернёмся на «Энтерпрайз», действие мази закончится и она полностью рассосётся.

— Они приспособили дилитий не только к решению медицинских задач, — откликнулся Спок, и в тоне его голоса Лену почудилось то же восхищение, которое испытывал он сам. — Дилитий используется в освещении, как источник энергии и в некоторых сплавах. Также, судя по показаниям трикодера, его микроскопическая доля присутствует в организме каждого разумного и каким-то образом участвует в обеспечении телепатической связи.

— И ты хочешь выдать их Федерации? — ахнул Лен, надеясь устыдить, если не получится убедить.

Спок, что необычно, смутился и спрятал взгляд.

— Серьёзно, Спок, — решил надавить на совесть Лен (если она у Спока вообще была), пока подвернулась редкая возможность, — директивы — директивами, но эти ребята помогли нам. Сам не верю, что говорю это, но это факт. Сообщить Федерации о дилитии — значит испоганить им всю отлаженную жизнь.

— Вы считаете, что лучший способ отблагодарить их — оставить факт наличия на планете залежей дилития в тайне? — уточнил Спок.

Лен мысленно вздохнул. Каждый раз, когда они сталкивались, отстаивая свою точку зрения в принципиальных вопросах, он чувствовал себя рыбкой, бессмысленно бьющейся о стенки аквариума. Спок был логичен до зубного скрежета, его разум бродил давно проторенными тропами и отказывался принимать за аргумент порывы человеческого сердца. Там, где сам Лен считал выход из ситуации очевидным, Спок прикладывал к ней одну директиву за другой, словно не понимая, что жизнь куда многообразнее заключённых в строгие рамки законов. Или считая, что жизнь необходимо в них загнать.

Лену безумно не хватало Джима рядом: он бы неприменно нашёл нужные слова.

— Сам посуди, — сказал он, пожав плечом, — сюда приедут, установят первый контакт, начнут разработку руды. Повезёт, если не взорвут!

Спок скептически приподнял бровь.

— Как бы там ни было, это место больше не будет их домом, — сказал Лен — и тут же пожалел об этом.

Лицо Спока на мгновение потеряло краски, а потом выровнялось, не отражая ни единой эмоции, кроме отрешённости.

Лен мысленно отвесил себе подзатыльник. После уничтожения Вулкана прошло совсем немного времени — недостаточно, чтобы раны начали подживать. И как бы Спок ни настаивал, что логичен и лишён эмоций, как всякий вулканец, Лен теперь знал правду, но, конечно же, не собирался использовать её против него. Он упустил момент, когда стоило извиниться за болезненное напоминание — да и стоило ли? — и они погрузились в молчание.

Вскоре на пороге пещеры показалась ещё одна пара разумных воинственного вида. Лен не успел ничего возразить, как их со Споком подхватили под руки и поволокли на выход. На рельсах сверкала металлическими бортами знакомая вагонетка.

— Что, опять? — мученически вздохнул Лен, предвкушая пренеприятнейшее путешествие.

Его ожидания оправдались. Вагонетка тряслась и закладывала виражи, мчась всё ниже и ниже, становилось всё жарче. Лен бы испытал надежду, что она несёт их на волю, к свободе и свету, если бы в какой-то миг ни решился открыть глаза: пейзаж проносился мимо с головокружительной скоростью, другие вагонетки, разминувшись, пролетали в мгновение ока. Лен крепче вцепился в борт и задышал носом, завидуя чёрной завистью Споку, который будто вовсе не ощущал неудобств: сидел прямо, сложив руки на коленях.

Вагонетка привезла их к крохотной ровной площадке, за которой виднелся лаз, уходящий вверх. Не успел он вылезти вслед за Споком, как один из разумных нажал на рычаг, и вагонетка резво покатила обратно.

— Спасибо, — хмыкнул Лен ей вдогонку.

Он оглянулся и заметил, что Спок смотрит на него с необычайным превосходством, а на его лице словно отпечаталось выражение «а я же говорил». Лен закатил глаза и первым полез наружу, в большой мир.

Этот путь был куда проще: нога хоть и болела, можно было иногда опереться не только на руку Спока, но и на неё, а сам лаз постепенно расширялся, чем ближе была поверхность.

Лен выбрался на склон и с наслаждением вдохнул холодный воздух. От накатившего облегчения подгибались ноги. Они со Споком, вероятно, оказались где-то у подножия горы: вокруг высились посечённые ветрами и временем каменные столбы, которых было в изобилии в предгорье. Два из них, тонувшие в привычной для этих мест синеве, словно образовывали врата — как знаменование не конца пути, но начинающейся здесь дороги к дому. Небо цвело россыпью далёких звёзд, ярких и многочисленных, подсвеченное снизу наконец-то выглянувшим солнцем.

— Семь минут и четыре секунды, — произнёс рядом Спок, и Лен невольно обернулся, оторвавшись от созерцания. — Из-за особенностей цикла вращения окружающих планету лун солнце в этой части континента появляется на семь минут и четыре секунды в день.

И правда: камень едва зазолотился, солнце даже не появилось из-за бугра, когда мир вокруг снова погрузился в обычный полумрак. Обещание нового дня оказалось недолгим.

— Идём, — сказал Лен.

Они петляли меж камней не меньше часа, регулярно останавливаясь, чтобы присесть на валун и передохнуть: пусть нога слегка поджила, блуждание по горам всё ещё оставалось для Лена непростой задачей. Так как ориентиров не было, шли на солнце — прочь от горы, туда, где заканчивалась аномальная зона и предположительно находилось место, послужившее площадкой для транспортации.

Не то их заметил экипаж, не то просто совпало, но в какой-то момент в паре сотен футов впереди материализовалась фигура капитана. Джим, едва увидев их, бросился навстречу.

— Боунз!

И столько радости, искреннего беспокойства и даже страха цвело на его лице, что Лен передумал его бить.

— Да цел я, — раздражённо отмахнулся он, когда Джим подхватил его с другого бока. — Но в высадках на планету больше не участвую. Полгода минимум!

— Ладно, — с неожиданной готовностью закивал Джим, беря коммуникатор. — Поднимай, Скотти.

Их подхватил вихрь транспортации, а потом — обычной суеты: их со Споком уложили на биокровати, вокруг забегали медсёстры, Джим носился за ними по пятам, больше мешая, чем помогая. У Лена от этого мельтешения голова закружилась.

Он бы, пожалуй, не соврал, если бы сказал, что ненавидит быть пациентом. Кровать была жёсткой, медперсонал — бестолковым, процедуры — неприятными, диагностика — неточной. Он усилием воли подавил недовольство, мечтая избавиться от окружавшего шума и остаться со Споком один на один: тот выглядел крайне задумчивым, и Лен чувствовал острое желание поговорить, пока не поздно. Пришлось рявкнуть на всех, чтобы убирались из медотсека. Персонал, уже наученный горьким опытом, тихо испарился, Джим помялся, но, заработав свирепый взгляд, улыбнулся и ушёл следом за Кристиной.

Лен облегчённо вздохнул и растёкся по биокровати, невидяще глядя в потолок. Ненормальное чувство, словно он наконец дома, — когда только успело родиться? — захватило его, даря умиротворение и покой.

— Ну, что решил? — безмятежно спросил Лен, разбивая воцарившуюся тишину.

Спок не отвечал долго, и от него не было слышно ни шороха, ни звука.

— Вы ведь осознаёте, что пополнение запасов дилития обеспечит Федерации возможность дальнейшего освоения космического пространства, что в перспективе способно обернуться благом для большего числа разумных существ? — наконец спросил он.

— Вулканская логика, — хмыкнул Лен, впрочем, беззлобно. — Вы считаете, благо большинства выше блага меньшинства.

— Верно, — отозвался со своей кровати Спок.

— А ты осознаёшь, что меньшинство будет скорее всего обделено, разорено или вовсе уничтожено?

Спок не ответил, и Лен продолжил:

— И после всего, что это меньшинство для нас сделало, это будет отменным свинством. А ведь они могли скинуть нас в пропасть или поджарить на угольках, — заметил Лен, лёгким движением плеч сбрасывая остатки пережитого напряжения. — И где бы мы с тобой сейчас были? Но эти разумные, рождённые в пещерах, проявили качество, которое не у каждого цивилизованного человека встретишь. Милосердие.

Лен повернулся на бок и обнаружил, что Спок внимательно смотрит на него, не пропуская ни единого слова. Не то чтобы Лен делился величайшим откровением, но это вдохновило его продолжить.

— Знаешь, мне порой кажется, что не так уж мы, вулканцы и земляне, отличаемся друг от друга, — задумчиво произнёс Лен. — И те, и другие стремятся к миру и процветанию, только первые выбрали путь логики, а вторые... милосердия, да. И тот, и другой путь дались нашим народам непросто, Спок, оба трудны, но ведут в одном направлении. Значит, что?

Спок приподнял бровь.

— Милосердие логично, — настойчиво проговорил Лен, словно маленькому, радуясь, что наконец-то за всё время прений поймал Спока в логическую ловушку. Пусть теперь выкручивается.

Спок больше ничего не сказал, занятый разглядыванием всё того же потолка, и Лен, так и не дождавшись никакой реакции, сам не заметил, как уснул.

Когда распахнул глаза, в медотсеке царил приятный полумрак, а значит, был глубокий вечер. Кровать Спока оказалась пуста.

Лен гадал, какое решение предпримет самый логичный офицер Звёздного флота, но был уверен, что совершить сделку с совестью будет непросто. Лену совершенно не хотелось, чтобы загребущие лапы Федерации добрались до этой затерянной безвестной планетки с её уникальным населением: когда речь заходила о дилитии, все правила, как правило, спускались в канализацию и в дело вступал холодный расчёт, игнорирующий чаяния тех, кому не посчастливилось попасть в его жернова. Оставалась надежда на Джима: если во флоте и был человек, способный послать командование клингонам в задницу ради горстки аборигенов, то это он.

Ближе к полуночи, когда Лен в компании кружки кофе строчил отчёты о прошедшей вылазке, на падд пришло сообщение от Спока: тот прислал свой отчёт. Слово «дилитий» в нём так и не прозвучало.​​​​​​​​​​​​