Все будет хорошо... (гет)

Гермиона стояла посреди развороченной лаборатории и не знала, с чего начать. Она вообще пребывала в довольно странном состоянии, очень близком к прострации, словно за предшествующий час девушка потратила все силы. В голове была звенящая пустота, взгляд скользил от останков рабочего стола к раскуроченному шкафу с ингредиентами, которые в художественном беспорядке, стремящемся к хаосу, были рассыпаны по полу помещения. Она долго смотрела на подсохшие разводы крови у дальней от двери стены, как раз в том месте, где была голова Джорджа…

Час назад, едва дослушав невнятный лепет Анны, продавца «Волшебных Вредилок», Рональд схватил Гермиону за руку и аппарировал в их с братом магазин. Ворвался в прежде образцово опрятный кабинет, где теперь царил совершенейший бардак. Исписанные и чистые пергаменты устилали пол, всюду валялись перья, возле стола на боку лежала опрокинутая чернильница, вокруг которой блестело темное пятно…

Дверь в лабораторию нелепо висела на одной петле, вторая была вырвана «с мясом» из каменной кладки. Там, на холодном полу лаборатории, у стены, против двери, на спине лежал его брат, вокруг головы которого растекалась лужица почти черной крови… И лицо Джорджа оцарапанное осколками стеклянных колб и реторт, испачканное пылью и копотью было мертвенно бледным. Одежда, прожженная в нескольких местах, не скрывала изъеденную зельем кожу…

Наверное, Гермиона все-таки упала бы в обморок, если бы не боль в словно тисками сжатом запястье, так сильно Рональд сжимал свою руку на нем. Но, как часто с нею бывало в экстренных ситуациях, вдруг словно что-то щелкнуло в голове, и на смену откровенному ужасу пришла холодная ясность. И девушка осторожно, но настойчиво освободила из стального захвата бывшего мужа свою руку, твердо прошла по листам пергамента, осколкам реторт, рассыпанным ингредиентам, аккуратно перешагивая через уже почти подсохшие пятна расплескавшегося зелья, опустилась рядом с Джорджем на колени, скорее рефлекторно, нежели осознано стала водить палочкой над телом друга. И смогла, наконец, вдохнуть, лишь поняв — жив.

— Рон, срочно в Мунго! — Наверное, будь в её голосе чуть меньше командных ноток, бывший муж даже не шелохнулся бы, продолжая стоять в кабинете и непонимающе пялиться на своего брата.

Но стали в произнесенных словах было достаточно для того, чтобы Рон не посмел ослушаться. Так тоже часто бывало раньше: Рыжик застынет каменным изваянием и, кажется, его уже ничто не сможет сдвинуть с места, и можно сколько угодно кричать, теребить его — он не услышит. Только такой, не терпящий возражений, повелительный тон мог заставить молодого человека действовать.

В те бесконечно долгие десять минут, что отсутствовал Рональд, ведьма пыталась оказать другу хотя бы какую-то помощь, в силу своих знаний и возможностей. И движения её были на удивление спокойны и уверены, а в голове казалось полностью отсутствовали все мысли, словно она превратилась в бездушную машину… Да так, впрочем, и было.

Однажды, она не помнила точно кто, кажется, тот же Рон, ей сказал: «Знаешь, иногда я тебя боюсь, настолько ты спокойна становишься в ситуациях, когда пасуют даже мужчины, когда от безысходности и страха становится чертовски сложно совершать какие бы то ни было действия, даже самые необходимые… Как тебе это удается?» Она не знала, просто в такие моменты, словно кто-то запирал на замок все чувства, оставляя только чистый рассудок, не затуманенный эмоциями, способный быстро и продуктивно работать и управлять другими людьми, менее стойкими, возможно даже, менее сильными…

С тихим хлопком за её спиной появился бывший муж и пожилая медиковедьма, суетливо подошедшая к распростертому на полу Джорджу, осуждающе-участливо покачивая седой головой и что-то приговаривая.

Женщина тяжело опустилась против Гермионы возле пострадавшего, уверенными движениями замахала палочкой светлого дерева, тихо и быстро диктовала что-то самопишущему перу, с каждым взмахом палочки, с каждым произнесенным словом всё больше мрачнея. А потом, попросив Рыжика помочь ей подняться, серьезно заговорила:

— Достаточно сильная, но не очень серьёзная травма головы, несколько сильных ожогов, с которыми, впрочем, проблем возникнуть не должно. Незначительные, хоть и многочисленные, ушибы и ссадины… Это всё очень неприятно, но не так сложно в лечении. Гораздо серьёзнее то, что молодой человек не приходит в себя даже после применения заклинания Enervate. Как я уже говорила, травма головы серьёзна, но причиной такого явления, увы, послужила вовсе не она. Я почти уверена в том, что при взрыве выделилось некое количество вредоносных паров, которыми и надышался Ваш брат, мистер Уизли. К сожалению, с момента несчастного случая прошло достаточно времени, а лаборатория оснащена очень хорошей системой вентилирования, от выделившихся газов не осталось и следа, что делает бесполезным взятие пробы воздуха на анализ… Я напишу Вам рецепт на заживляющие мази и на всё остальное но Вам придется найти хорошего Мастера Зелий, который сможет восстановить исходное зелье, понять, что именно произошло, и разработать антидот. У нас при больнице есть такой специалист, но он всего один и почти всегда слишком занят… — Женщина грустно вздохнула. — Боюсь, что больше я не могу ничем Вам помочь, разве что посоветовать нескольких хороших зельеваров.

— Нет, спасибо, миссис Короненн, мы сами. — Треснувшим голосом произнес Рональд.

— И не затягивайте, каждая потерянная минута уменьшает возможность удачного проведения дознания. И ещё, мистер Уизли, Вашего брата лучше не подвергать чрезмерному влиянию магии и магических препаратов: это может оказать негативное воздействие, я бы не советовала его госпитализировать. Врач и на дом способен прийти, а сиделка сейчас вообще не проблема… Я пришлю медсестру, она сделает перевязку. Желательно, чтобы к этому моменту Ваш брат был уже в постели и раздет: у нас сегодня необычайно много работы и каждый человек на счету…

— Да-да… Спасибо. — Отрешенно покивал головой молодой человек, судя по всему почти не слушая седовласую медиковедьму.

Женщина протянула ему исписанный убористым аккуратным почерком пергамент, попрощалась, и покинула кабинет.

Гермиона всё это время провела на полу возле Джорджа, неосознанно поглаживая и пожимая холодные пальцы его левой, ближайшей к ней, руки. Она внимательно слушала медиковедьму и уже знала, что никакого Мастера Зелий они искать не будут. Зачем? Она сама всем займется… Ни к чему терять время на совершенно ненужные поиски того, что уже и так есть.

— Рональд, отнеси Джорджа в его спальню. Сможешь сам раздеть?

Молодой человек судорожно кивнул в ответ, напряженно подошел к брату и, осторожно подняв его на руки, понёс к выходу. Там, в дверях кабинета, маячила заплаканная продавщица, которая помогла парню, открывая и придерживая двери на пути к комнате Джорджа, расположенной в жилой части здания на втором этаже. А гриффиндорка осталась стоять в центре разрушенной лаборатории.

Ведьма не знала, сколько времени прошло прежде, чем она стряхнула с себя оцепенение, медленно оглянулась, отстраненно поражаясь собственному спокойствию. По идее, она сейчас должна была биться в истерике и ни на шаг не отходить от Джорджа, ведь она только вчера поняла, что…

Но это ему не поможет. Он не придет в себя от её слез, а если она позволит себе такую непозволительную роскошь, как эмоции, то у неё вряд ли получится сосредоточится настолько, чтобы максимально быстро провести анализ и приготовить антидот.

Девушка обернулась, за её спиной на стене висел каким-то чудом уцелевший во время взрыва шкаф с лабораторной посудой. Ведьма подошла к нему, чувствуя, как под подошвами противно хрустят мелкие стеклянные осколки разбитых реторт и колб. Достала с верхней полки два бюкса*, в один из которых соскребла уже сильно подсохшие остатки зелья со стен лаборатории, а во второй — остатки зелья с пола. Там же, не поднимаясь с колен, она внимательно осмотрела оплавленные осколки котла и только после этого встала и убрала бюксы в глубокий карман мантии...

Из мебели в лаборатории почти не пострадал лишь навесной шкаф, сохранивший на своих полках хрупкое лабораторное стекло, остальная же мебель восстановлению не подлежала, как и посуда, находившаяся во время взрыва вне шкафа. Ингредиенты необходимо было уничтожить: они безнадежно перемешались, лишь по чистой случайности, по какому-то невероятному везению не прореагировав друг с другом. А ведь если бы порошок рога единорога соприкоснулся с вылившимися на пол слезами русалок, прогремевший взрыв показался бы хлопком безобидной детской шутихи…

Девушка убрала искалеченную мебель, битое стекло, разводы зелья, пятна крови, а так же рассыпанные ингредиенты одним движением палочки. Осмотрела достаточно просторное помещение, без огромного стола и шкафа с лабораторными запасами казавшееся ещё больше. Теперь ей нужна была её лаборатория, точнее оборудование, хранившееся у Поттеров. Уезжая из их с Рональдом дома, она не могла оставить ставшую почти родной мебель и забрала всё с собой, намереваясь с небольшими дополнениями укомплектовать её свою лабораторию в новом доме. Конечно, она не предполагала, что это оборудование потребуется ей раньше, да ещё и при таких обстоятельствах.

Покинув кабинет Джорджа, Гермиона нашла Анну, от которой узнала о том, что прибыла медсестра из Мунго, что её другу оказана вся необходимая помощь и что Рональд находится сейчас с братом. Предупредила её о том, что ненадолго отлучиться, чтобы, если Рон её хватится, не думал, что она ушла совсем. И аппарировала к Поттерам.

* * *

— Мисс Гермиона? — Удивленно проскрипел открывший дверь Кричер. Значит, друзей не было дома, раз её встретил эльф, а не Гарри или Джинн — это одновременно и облегчало и усложняло её задачу.

— Кричер, мне нужно забрать кое-какие вещи из того, что я оставляла у ребят, ты разрешишь мне?

Эльф закивал головой, приговаривая:

— Да. Мисс Гермиона может забрать всё, что ей требуется. Хозяин предупреждал Кричера, что мисс Гермиона может приходить, когда хочет, и чувствовать себя как дома.

Девушка облегченно выдохнула. Теперь не нужно было объяснять Поттерам, зачем ей так срочно понадобилось лабораторное оборудование. Ведьма подумала, что Рональд сам сообщит сестре о том, что произошло с Джорджем, если сочтет нужным, а сочтет он вряд ли: поостережется лишний раз беспокоить сестру и мать.

Гермиона быстро собрала всё, что ей требовалось, и по прошествии четверти часа вновь была в кабинете Джорджа. Там она некоторое время занималась установкой мебели, расставляла оборудование, ингредиенты. А когда лаборатория стала вполне рабочей, решила зайти к Рональду и Джорджу, просто для того чтобы убедиться, что все в порядке.

По резной лестнице девушка поднялась на второй этаж, обращая неестественно живое внимание на интерьер открывшихся ей комнат. Лестничная площадка плавно переходила в большую светлую гостиную с мягкой мебелью и большими окнами, задрапированными дорогими шторами. Из гостиной было два выхода. Первый — арка — вел в просторную кухню. Второй, закрывавшийся двустворчатыми дверьми, — в небольшой коридор, оканчивающийся светлым окном. Из коридора также выходило две двери, на темном дереве которых были выгравированы инициалы хозяев.

Некоторое время Гермиона стояла, не решаясь открыть ту дверь, что вела в спальню Джорджа. Девушка откровенно боялась, не хотела видеть друга в таком состоянии, она была вовсе не уверена, что сможет удержать эмоции за воображаемой плотиной в своем сознании. Выдохнув, ведьма вошла в спальню, стараясь смотреть куда угодно, но не в ту часть комнаты, где была расположена большая кровать.

Уютная теплая комната, мягкий ковер на полу. Два внушительных плюшевых кресла возле аккуратного изразцового камина, который явно играл чисто декоративную роль, поскольку был совсем небольшим для того, чтобы через него мог пройти человек. Думалось девушке, что камин разводили больше для создания уютной атмосферы. И почему-то сразу показалось, что очагом уже давно не пользовались, как и не сидели в мягких креслах, явно предпочитая им плетёное кресло-качалку у окна. Взгляд зацепился за книжные стеллажи, закрывающие собой одну из стен комнаты. В голове гриффиндорки сразу же возникла картинка, как Джордж достает с полки какую-нибудь книгу, медленно, чуть сутулясь, идет к качалке, опустившись в неё, открывает том и, не прочитав ни строчки, упирается взглядом в окно…

Сейчас в плетеном кресле сидел Рон, совершенно не обращающий на Гермиону внимания, и задумчиво покусывал костяшки пальцев. В паре метров от него стояла огромная кровать, на которой лежал перебинтованный Джордж. Бледное лицо его было чистым, с него убрали всю пыль и копоть, остались лишь легкие ссадины. Из-под белых бинтов на голове друга нелепо топорщились короткие спутанные рыжие пряди… Ей вдруг захотелось остаться с ним наедине, совсем ненадолго, просто для того, чтобы сказать ему, как он ей дорог или лишь легко дотронуться до руки…

— Рон. — Молодой человек встрепенулся. — Ты ел?

Гермиона произнесла первое пришедшее в голову.

— Нет… Я не хочу, Герм.

— Сходи, поешь, я посижу пока с Джорджем, а потом запрусь в лаборатории, хорошо бы ещё прибрать в кабинете...

— Ах, да. Я скажу Анне, она все сделает…

— Иди, Рон.

Молодой человек поднялся, немного затравленным взглядом посмотрел на неё. И девушка вдруг поняла, что он сейчас сделает всё, что бы она ему ни сказала, просто потому, что решил полностью положиться на неё, как это было в те несколько первых дней после победы… Это потом Рональд принял на себя все заботы о семье, а в первое время он был вот точно таким же — апатичным, неинициативным, сломанным, в какой-то мере…

— Иди, Рон. — Повторила Гермиона.

Молодой человек медленно, словно через силу, прошел мимо неё и покинул спальню, оставив бывшую жену одну с братом.

__________________________________

* Бюксы (от нем. Büchse — банка), стеклянные тонкостенные стаканчики с притёртой стеклянной крышкой. Применяют в аналитической практике для взвешивания проб главным образом твёрдых сыпучих материалов, а также для высушивания.