Благовония без запаха (гет)

...All the girls played mental games and all the guys were dressed the same.

Урок, однако, юному Малфою впрок не пошел. Любой завалящий Волдеморт непременно объяснил бы ему, что, обнаружив в себе полезное умение, мудрее всего будет лет на двадцать затаиться и не подавать виду — однако вот уже тридцать лет Волдеморта в Малфой-мэнор не завозили.

Влип Скорпи быстро. Еще один день стажировки в Отделе обеспечения магического правопорядка, еще одна стопка сомнительных запросов — половина не по адресу, половина и вовсе от ненадлежащих лиц. Еще одна книжка. И еще один обеденный перерыв в обшарпанном министерском кафетерии.

Комнату явно пытались обставить по маггловским стандартам — только стандарты взяли где-то сорокалетней давности. Белый пластик, раз в год протирающиеся стекла и унылые пироги за ними. Кофе там, впрочем, подавали — глотать эту жидкость для протирки метел было невесело, но необходимо.

За кофе и разговорились. Работники из разных отделов частенько дружат — Хогвартс либо общие родственники — но редко говорят о работе. Сегодня же стайка коллег Скорпиуса из аппарата Визенгамота и группа сотрудников Отдела контроля магических популяций в сварливо обсуждали проект Билля о Правах Гоблинов. Официально он даже не существовал, однако, как водится, кто-то проболтался еще вчера — и теперь почтенные мужи в потертых мантиях разбирали госпожу Уизли, автора закона и высшее начальство Малфоя, по косточкам.

-…Это зашло слишком далеко, однозначно, — битый оспою специалист по кентаврам говорил громче прочих, дирижируя себе полупустой чашкой. — Эта Уизли и этот ее дешевый популизм! Все эти двадцать лет! Ничего не изменилось!

— Вы, кажется, по кентаврам? Ну и крутите им хвосты, а к гоблинам не лезьте, — саму Джейн Биркин, немолодую ведьму из своего отдела, Скорпиус не видел, но по голосу опознал. — Эти ребята поумней вас будут — так почему у вас права есть, а у них — нету?

— Да хотя бы потому, что я выше чертовой дверной ручки! — Скорпиус скривился и отошел от вопящего волшебника подальше — тот заводился уже не на шутку. — Я волшебник. Они нет.

— Полегче, — бросил откуда-то от стены молоденький взъерошеный стажер, не старше Скорпи. Но мантия его была алой, а уж авроры за такие фразочки били больно и безнаказанно.

— Ладно, ладно. Я человек. Они — нет. Так почему эти шуты из правозащитных групп защищают их, а не меня?

— Потому что у тебя, брат, меньше денег, чем гоблин видит за день, — а вот этого голоса Скорпи не знал. Кентаврист — тоже, но на его энтузиазм это не повлияло.

— Вот! Вот. А я чего говорю? У них и деньги, у них и все — а им еще палочки? Палочки? Этим упырям? Да уж, в духе этой… Уизли. Да она еще Грейнджер была, когда я уже… я уже… — он махнул рукой, — В общем, вы меня поняли. Начинала-то она где? У нас.

Скорпи прихлебывал кофе; монолог явно обещал быть долгим — кентавровед не обращал уже внимания на сторонние реплики.

— Сперва эта выскочка парализовала начисто всё бюро по эльфам. Что это за, к Мерлину, Бюро по распределению домашних эльфов, которое никуда никого не распределяет? И вот прошло двадцать лет, и она взялась за людей! Теперь мы будем не только голые, но и без прав. А где права? А у гоблинов права!

Чашка наконец выскользнула из ладони оратора. Конечно же, разбилась. «Завели б, что ль, пластиковые» — подумал Скорпиус и вдруг понял, что вокруг стало тихо. Крамольные речи плюс внезапный звук… как мало надо человеку. Тут бы и господину Скорпиусу Малфою помолчать, подумать, так ведь нет!

— А вы не задумывались, почтенный, — Скорпи делал голос с отца; тот не владел серпентарго, но в минуты ярости неплохо его изображал, — что уж если Билль слушается в Визенгамоте, то уж точно не потому, что Гермионе Уизли так захотелось? Она не Дамблдор.

Кто-то хмыкнул — но это был хороший, спланированный смешок. Скорпиус продолжил.

— Зато есть еще кое-кто, кто мог бы протолкнуть документ. Сами гоблины. Вы должны им за квартиру, за метлу, за каминный порошок и учебники ваших детей — если, конечно, они у вас есть. Потрясите ваш кошелек — каждую монету отчеканил и утвердил гоблин, — Скорпи прошелся вдоль стены, чуть ближе к эпицентру, продолжая тихо говорить. — Вы не думаете об инфляции, курсах драгоценных металлов и о банковском капитале вообще, — парень наставительно поднял палец, копируя уже маму, — а ведь гоблины держат вас за… за шкирку и так тоже. Итак, — он посмотрел в глаза обличителю, — вы все еще думаете, что Билль о Правах Гоблинов нужен прежде всего Гермионе Уизли?

Он развернулся на каблуках и пошел к лестнице — неторопливо, посматривая на часы. Привычку к театральным эффектам Скорпиус за собой знал. Но никак не мог подавить.

На следующий день он пришел в Министерство в отменном настроении. К отцовским аналитикам надо было только забегать за папками, так что его ждал тихий день вместе с Лиддел-Гартом. Но он даже не добрался до стола — госпожа Биркин поймала его еще в коридоре и перенаправила в высшие сферы. И вот он, Скорпиус Гиперион Малфой, топчет запорошенный пеплом половичок, а из-за стола на него смотрит начальник Отдела обеспечения магического правопорядка. Госпожа Гермиона Уизли.

Активная участница Второй Магической. Родная мать действующего антикоррупционного законодательства и эпической рейвенклоу Розы Уизли. Прямо или косвенно заполнила половину Азкабана. Мишень двенадцати покушений — больше, чем у Шеклбота, хотя и не бьет рекорд Поттера.

Чуть уставшая, несмотря на ранний час, женщина в сером маггловском костюме. И вполовину не так ухожена, как леди Астория, она, однако, выглядела моложе своего возраста — не самое частое свойство для магглорожденных. Возможно, дело лишь в хорошей коже и впечатляюще густых волосах — но нет, не в них одних. Скорпиус слишком много времени околачивался среди чистокровных светских дам, чтобы не заметить — все, чем Гермиона Уизли может похвастаться, её. Без следа чар и зелий.

— Здравствуй, Скорпи, — вздохнула она, откладывая очередной исполинский отчет. — Как ты думаешь, о чем это мне так понадобилось с тобой поговорить?

Скорпиус подумал.

— Потерять что-то настолько важное я не мог, миссис Уизли. Начать с того, что мне бы ничего такого не дали. Это раз.

— К счастью, у нас за этим следят, — кивнула Гермиона. — Еще догадки?

— К Розе это тоже не имеет никакого отношения, — он пожал плечами, — потому что, во-первых, я не видел ее уже лет пятьдесят, а во-вторых, вы бы не тратили служебное время на личные дела.

— И это правда. Дальше?

— Выносить какие-то предупреждения моему отцу просто бесполезно. Он ко мне, знаете ли, не прислушивается. Да и к вам — вряд ли станет.

— Не прислушивается? — теперь миссис Уизли усмехалась не хуже матери, — Вот тут позволь тебе не поверить. Но нет, не в этот раз. Скажи мне вот что: ты сам-то помнишь, что говорил вчера на обеденном перерыве?

Вот тут-то Скорпи и почувствовал, как его берут за что-то чувствительное. Понять бы еще, с чего бы это вдруг?

— Помилуйте, госпожа Уизли, чего ж мы все только не несем за кофе. А уж чего в Хогвартсе за тыквенным соком несли…

— А вот от темы уходить я тебе не советую, — та же улыбка, взгляд чуть исподлобья — так можно смотреть на последний шар перед лузой. — Итак, ты полагаешь, что Билль о Правах Гоблинов вытащен на повестку самими гоблинами?

— Ну не вашим же либерализмом? — Малфои тоже умеют ухмыляться. А уж когда ты ничего не теряешь, вылетев с работы…

— Почему нет? Причина ничем не хуже прочих, — она посмотрела на Скорпиуса поверх сплетенных пальцев. — На самом деле, причина и в гоблинах, и в моем подходе к таким делам. Видишь ли, я не хотела оставлять их совсем без возможностей.

— То есть…, — снова пляска образов. Если из всего возможного отсечь заведомо дурацкое, останется истина, так? — То есть, компенсация?

— Именно, — в голосе Гермионы было что-то, напоминающее о профессоре Вектор.

— Но… гоблины?

— С двадцать шестого года мы переходим на европейский десятичный серебряный стандарт, — бросила начальница. — И вот это, в отличие от Билля, действительно секретная информация.

Сведения всплыли, как всегда, почти мгновенно — надо же, он к этому уже привык. Финансовая система французского образца, уже подменившая прежние разномастные полустотинки и пиастры на континенте, резко упрощала как торговлю, так и жизнь магглорожденных. Вот только гоблины оставались полностью не у дел, и их эмиссионная монополия не стоила теперь ни кната.

— Вот, значит, как… — Скорпиусу было мучительно стыдно. Встать второй раз на тот же бубонтюбер — это надо уметь. Это даже не ошибка интерпретации, как тогда у отца, это игра с критической неполнотой данных.

Гермиона улыбалась почти ностальгически.

— …И вот так я себя чувствовала на стажировке, господин Малфой. Каждый день. Но вернемся, наконец, к тому, что ты тут забыл.

— Значит, есть что-то еще? — н-да, дама уже отыгралась за семь лет Малфоя-старшего, а у нее есть еще туз в рукаве.

— Именно. Скорпиус, мне нужен секретарь, — Гермиона откинулась на спинку, начала загибать пальцы, — Кто-то молодой, неболтливый и с быстрым умом. Так что я решила, что посмотрю, кто через неделю будет знать о денежной реформе — кроме, конечно, твоего отца. И если тут будет все в порядке… пожалуй, мы несколько разнообразим твое обучение.