Похождения бравой ученицы Грейнджер (гет)

— Герм! Герми! Что ты там бормочешь? — бормотал кто-то над ухом. Гермиона отмахнулась — вернее, попыталась, но тело затекло в неудобной позе и не слушалось. Под полом уютно постукивали колеса поезда.

— Да оставь ты ее, наверняка опять не выспалась, — сказал другой. Это да, пронеслось в голове. Выспишься тут, когда третьи сутки на задании...

Задание.

Гарри.

Малфой.

Засада.

Авада.

А тут... стук колес?

Гермиона выдохнула и открыла глаза.

Прямо напротив нее сидел Гарри — такой, каким она запомнила его почти двадцать лет назад. Лохматый, немного печальный, в своих дурацких круглых очках. А рядом с ним... Рон. Рыжий, вихрастый и веснушчатый, крепкий, дурашливо улыбается и подмигивает...

Живой.

— Проснулась? — ухмыльнулся Рон. — Герми, читать — это хорошо и полезно, но не всю же ночь перед поездкой, а?

— Ага, — слабо согласилась Грейнджер, с трудом отрывая голову от жесткой спинки. Оказывается, рядом сидели еще Невилл и Луна. — Ах ты черт...

Захлопнула рот. Мальчишки, к счастью, внимания не обратили — но впредь следует сдерживаться. Придется отучиться ругаться вслух — если для аврора Грейнджер, которая вечно лезет где погорячее, это нормально, то для пай-девочки Гермионы — полный нонсенс.

Что же произошло? Последнее, что она помнила — боль в плече и летящую прямо в лицо аваду. И перекошенное лицо Малфоя где-то слева. И дикое, отчаянное нежелание умирать.

«Выходит, правы были Смит и Джонс, — размышляла Гермиона, разминая шею и прислушиваясь к болтовне ребят. — А я им не верила...»

Смит и Джонс — так звали (разумеется, не отроду) парочку невыразимцев, с которыми аврорам Грейнджер, Поттеру и Уизли довелось сотрудничать по одному крайне щекотливому и неприятному делу, в ходе которого и был убит Рон. Гермиона потом на две недели ушла в запой, в конце концов обнаружив в своей квартире и, более того, под кроватью Малфоя. Но это другая история.

А невыразимцы, с которыми Гермиона потом по долгу службы — да и просто так — периодически пересекалась, поведали ей о странных случаях путешествий во времени. Как правило, у таких путешественников не было при себе ни маховика, ни какого-либо иного приспособления. Что еще любопытней, эти люди перемещались в собственном теле только тогда, когда во «времени назначения» были уже мертвы. Судя по всему, в этом замешаны стихийные выбросы, так как маги перед переносом пребывали в состоянии сильнейшего стресса.

«Что же получается... а что получается, нихрена не получается. Я перенеслась на... на сколько? Видимо, это тоже первое сентября, как тогда. Через десять дней мне исполнится тридцать три. А здесь? Невилл, Луна... пятый курс или шестой?» Гермиона прислушалась внимательнее — Гарри и Рон говорили о Малфое.

— Что он сделал, когда увидел тебя? — спросил Гарри.

— То же, что всегда, — ответил Рон равнодушно, изобразив неприличный жест. — Как-то на него непохоже, правда? Ну, то есть не это, — он повторил жест, — а почему он не ходит по вагонам и не пугает первокурсников?

— Не знаю, — сказал Гарри. Гермиона знала это выражение лица — он о чем-то глубоко задумался.

Малфой. Кажется, они о его назначении старостой. Гермиона скосила глаза и увидела значок на собственной груди — выходит, все-таки шестой курс: она помнила, как получила назначение вместе с СОВ. Хорошее было время... после Амбридж...

— Вероятно, ему просто скучно, — проворчала Гермиона. — Небось ловить гриф...финдорцев в качестве «инспектора» было веселее, чем исполнять скучные обязанности префекта.

Рон хохотнул, а Гарри и Невилл удивились — от правильной Гермионы услышать что-то подобное — невиданный аттракцион. Грейнджер прикусила язык — вот почему ей никогда не доверяли работу под прикрытием. К счастью, именно в этот момент приоткрылась дверь купе, и показалась запыхавшаяся третьекурсница.

— Мне велели передать это Невиллу Долгопупсу и Гарри Поттеру — пролепетала она, запинаясь, и густо покраснела, встретившись взглядом с Гарри. В руках у нее были два пергаментных свитка, перевязанных фиолетовыми ленточками.

Гарри и Невилл в недоумении взяли по свитку, и девочка, спотыкаясь, выбралась из купе.

— Что это? — спросил Рон, глядя, как Гарри разворачивает свиток.

— Приглашение, — сказал Гарри.

Гарри!

Я буду очень рад, если Вы разделите со мной обед в купе «Ц».

Искренне Ваш, профессор Г.Э.Ф. Слизнорт.

— Кто это — профессор Слизнорт? — спросил Невилл, озадаченно глядя на свое приглашение.

— Новый преподаватель, — ответил Гарри. — Ну что, наверное, придется пойти?

— А я-то зачем ему понадобился? — с тревогой спросил Невилл, как будто ожидал наказания.

— Жаждет разделать на редкие ингредиенты, — вполголоса буркнула Гермиона, продолжая размышлять о своем. Впрочем, ее все равно услышали.

— Тебя на вокзале Снейп не покусал? — поинтересовался Рон, а Луна вдруг с любопытством уставилась на Гермиону сквозь астрально-спектральные очки. Грейнджер оставила это без внимания.

Выходит, это другая реальность... другой временной поток? Другое измерение? Альтернативное развитие событий? Гермиона в очередной раз едва удержалась от брани. И почему она не вытрясла из Смита все, что только можно? Ведь знала же всегда, информация лишней не бывает — мало ли когда сгодится. А тут...

Впрочем, всегда можно набить шишки самостоятельно. Главное, что в этой реальности можно повернуть историю так, как это нужно. Укокошить чертова змеелицего гада, спасти Фреда, Люпина, Тонкс, Снейпа, Дамблдора...

Дамблдор. Наморщив лоб, Гермиона отчаянно вспоминала события шестого курса. Продвинутое зельеварение, Принц-Полукровка, убийство Дамблдора... Нет, его спасти не выйдет, его уже убивает проклятие Волдеморта. Можно только...

— Гермиона! — потряс за плечо Рон. — Гермиона, мы приехали, очнись.

— А? Да... спасибо.

Невилл и Луна уже ушли, коридор вагона постепенно пустел. Поднимаясь на ноющие от долгого сидения ноги, Гермиона выронила палочку. Поморщилась. По привычке хотела сунуть ее в подрукавные ножны, но ножен не оказалось. Радости аврору Грейнджер это не прибавило.

— Где Гарри?

— Он так и не вернулся, — озабоченно сказал Рон. — Может, он ждет нас снаружи?

Гермиона вдруг вспомнила, что случилось... в той жизни.

— Рон, пожалуйста, быстро в замок — найди МакГонаголл, предупреди, чтобы ворота не закрывали. Я найду Гарри, и мы тебя нагоним.

Рон, видимо, хотел возразить, но Гермиона жестом велела замолчать и буквально вытолкала его за дверь. Выдохнула. Хотела было кинуться на поиски неугомонного Поттера, однако остановилась. Помнится, в прошлом году Снейп прицепился к нему из-за мантии — да и будет не слишком хорошо для всех, если Гарри появится в Большом Зале в маггловской одежде с братишкиного плеча. Не стоит привлекать внимание. Гермиона взглянула на огромный чемодан Гарри, лежащий на самой верхней полке, открыла его невербальной алохоморой и так же призвала мантию. Мантия, правда, вывалилась вместе с доброй половиной прочего содержимого, но Гермиона решила, что эльфы приберут, и выскочила из купе.

Кажется, слизеринцы предпочитают ездить в первых вагонах. Гермиона мчалась по коридорам, изредка толкая запоздавших учеников, отмахиваясь от вопросов. К счастью, поезд почти опустел, и Грейнджер надеялась, что Драко уже сделал свое черное дело и ушел. Жаль, пройдет еще слишком много времени, прежде чем дурень одумается. Может, если предложить ему помочь...

Гермиона все бежала, когда вдруг заметила опущенные шторки на одной из дверей. Из-за нее послышалось отчетливое «Петрификус тоталус», сказанное голосом Малфоя. Долгие три секунды Гермиона решала — поддаться ли желанию распахнуть двери, схватить малфеныша за грудки и вытрясти душу, чтоб забыл про всякую дурь. Благоразумие победило: во-первых, она теперь не бравый аврор, а хрупкая шестикурсница, во-вторых — ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. Неизвестно, на что решится озлобленный и отчаявшийся подросток, которого унизило жалкое мугродье.

Переждав в соседнем купе ровно полторы минуты после того, как Драко, хлопнув дверью, вышел, Гермиона старательно напустила на себя взволнованный вид и метнулась в нужное купе. Нога наткнулась на что-то твердое — к счастью, это оказалась голень, как выяснилось, когда Гермиона сдернула мантию.

— Фините! Гарри, о господи, что с твоим носом? — закудахтала матерая аврорша, всплескивая руками. Главное, не перестараться, подумалось ей. — Нет, погоди... эпискеи, тергео! Не болит больше? Ох, мы так волновались, когда ты не пришел...

— Гермиона! — перебил парень. — Спасибо тебе, я все расскажу, но давай выйдем из поезда. Я боюсь, что он вот-вот тронется.

— О... да, ты прав.

— Что у тебя в руке? — спросил Гарри, выходя из купе.

— Твоя мантия. Выйдем — отдам, накинешь сверху, — одышливо сообщила Гермиона на ходу. М-да, а дыхалка-то ни к черту.

Возле ворот их встретили взволнованный Рон, взволнованная не менее, но к тому же возмущенная МакГонаголл и угрюмая Тонкс. Гарри ловко соврал, будто бы кто-то из слизеринцев поймал его у туалета, повязал петрификусом и так и оставил, а кто — он не увидел. МакГонаголл странно зыркнула на Гермиону, но комментировать не стала, только пообещала, что обо всем доложит Дамблдору и Снейпу. Гарри протестовал, Рон хмыкал, Тонкс задумчиво покусывала губу. Гермиона оглядывалась.

Она около десяти лет не была в Хогвартсе. Школа без Дамблдора, Снейпа, МакГонаголл, умершей через год после битвы из-за полученного проклятия, — это все было не то. Не так. Хогвартс казался ей далеким и чужим, и она предпочитала не наведываться туда.

А теперь...

Вдыхая полной грудью ароматный ночной воздух, любуясь огнями, слушая шелест листвы и лай Клыка, Гермиона чувствовала себя наконец-то дома. Это было правильно. Так, как нужно. И необходимо это сберечь, решила она для себя. Непременно сберегу.

Приоткрытые вери Хогвартса приветливо сияли, а рядом стоял Хагрид и добродушно сверкал глазами-пуговками в свете факела. Завидев процессию, он переступил с ноги на ногу и раскрыл шире дверь.

— Гарри, Гермиона, Рон, привет, ребятки! Профессор МакГонаголл, вы эта, идите скорее, вас там заждались уж.

— Дора, милая, вы с нами? — осведомилась женщина. Тонкс еле заметно поморщилась.

— Спасибо, профессор, у меня дежурство. До встречи.

— А вы немедленно идите в Зал, — велела МакГонаголл, подводя троицу к толпе ребятни. — Мы с вами еще поговорим.

— Старая кошка, — бурчал Рон, пробираясь к своему месту под прицелом нескольких сотен глаз. — Неймется ей...

— Гарри, будь любезен, продумай свою версию событий получше, — ворчливо сказала Гермиона, неловко плюхаясь на скамью. — Эта пахнет тухло. Ух ты, как Малфой на нас смотрит — того гляди, воспламенимся. — Она не удержалась и по-детски показала ему язык.

— Не воспламенимся, — возразил Гарри. — Ты лучше взгляни на Снейпа — заморозит и не моргнет. Думаю, будь на то его желание, он бы меня собственноручно разорвал на корм для пикси.

— Кому же в голову придет их кормить...

— Хагриду? — невинно пожал плечами Рон. Все трое ухмыльнулись.

Распахнулись двери Зала, и МакГонаголл повела толпу первоклашек к учительскому столу. Гермиона с непривычным для себя умилением наблюдала за церемонией, внутри все еще не веря происходящему. Пятнадцать лет аврором — и вдруг снова на школьную скамью. Вокруг одно сплошное дежавю, а между тем где-то-незнамо-где сидит сами-знаете-какой-стервец и строит планы-не-самые-радужные. На этой мысли Гермиона вдруг ощутила на себе груз огромной ответственности — стало жутковато, бросило в жар. Не одна она солдат в этой войне. Но в ее силах сделать исход иным — и главное не ошибиться, чтобы не стало хуже. Гермиона украдкой бросила взгляд на задумчиво-хмурого Снейпа, который наверняка чувствовал что-то похожее, на Дамблдора, в улыбке которого сквозила обреченность, на МакГонаголл, Слагхорна, Бербидж... Ее раздумья прервал Рон.

— Так зачем тебя приглашал профессор Слизнорт? — спросил он у друга.

— Хотел узнать, что на самом деле произошло в Министерстве, — ответил Гарри.

— Все хотят! — фыркнул Рон. — В поезде нас без конца об этом спрашивали, все хотят узнать, правда ли, что ты Избранный...

— Об этом много говорят и среди призраков, — вмешался в разговор Почти Безголовый Ник, наклонив к Гарри не до конца отрубленную голову, так что она угрожающе закачалась над гофрированным воротником. — Меня считают в некотором роде авторитетом по Поттеру; наши дружеские отношения хорошо известны. Я, однако, заверил призрачное сообщество, что не намерен донимать тебя расспросами. «Гарри Поттер знает, что может доверять мне безоговорочно, — сказал я им. — Я скорее умру чем предам его доверие».

— Наверное, затруднительно умереть в посмертии, — заметила Гермиона и спохватилась. — Впрочем, рыцари остаются рыцарями даже...

— Миледи тактична, как затупившийся топор, — оскорбился Почти Безголовый Ник, пропустив мимо ушей даже «рыцаря». Он взмыл в воздух и полетел к дальнему концу гриффиндорского стола.

Тем временем за преподавательским столом Дамблдор поднялся на ноги. Разговоры и смех в зале почти мгновенно стихли.

— Самого доброго вам вечера! — Дамблдор с широкой улыбкой раскинул руки, как будто хотел обнять всю школу.

— Что у него с рукой? — охнула рядом Джинни. Не она одна обратила на это внимание. Правая рука у Дамблдора была почерневшая, безжизненная, как и помнила Гермиона. По залу зашелестел шепоток. Дамблдор все правильно понял, но только улыбнулся и одернул фиолетовый с золотом рукав, прикрыв свое увечье.

— Не о чем беспокоиться, — сказал он беспечно. — А теперь... нашим новым ученикам — добро пожаловать, наших старых учеников — с возвращением! Вас ожидает еще один год обучения волшебству...

— Она у него такая была, когда я видел его летом, — зашептал Гарри на ухо Гермионе. — Только я думал, он ее уже вылечил... Или мадам Помфри могла ему помочь.

— Так просто это не вылечивается, — болезненно поморщилась Гермиона. — Боюсь, даже Снейп тут сможет немного.

— Что ты имеешь в виду?

Гермиона от злости на себя прикусила язык.

— Я читала о таком, — выдала она безотказную формулу. — Рука омертвела, видишь? Скорее всего, это будет распространяться на все тело, и...

— Зельеварение?

— Зельеварение?!

Слово эхом разнеслось по Большому залу. Ученики переспрашивали друг друга, сомневаясь, правильно ли они расслышали.

— Зельеварение? — повторил Рон, уставившись на Гарри. — А ты говорил...

Гарри недоуменно воззрился на него, но следующие слова директора все объяснили.

— Тем временем профессор Снейп, — Дамблдор повысил голос, перекрывая ропот в зале, — возьмет на себя обязанности преподавателя по защите от Темных искусств.

— Нет! — сказал Гарри так громко, что сразу несколько голов повернулись к нему.

— Тиш-ше ты, — прошипела Гермиона.

Снейп, сидевший справа от Дамблдора, не встал, когда было произнесено его имя, только лениво приподнял руку в ответ на аплодисменты со стороны слизеринского стола, но Гермиона была уверена, что разглядел торжествующее выражение на его лице.

— Одно хорошо, — сказал Гарри с бешенством, — к концу года мы избавимся от Снейпа.

— В смысле? — не понял Рон.

— Эта должность проклята. Никто еще не продержался на ней больше года... Квиррелл так и вообще погиб. Я лично буду держать скрещенные пальцы — может, еще кто помрет...

— Гарри! — одернула Гермиона. — Заткнись наконец!

Тем более, что умереть предстоит Дамблдору...

— Может, он просто в конце года вернется к своим волшебным зельям, — рассудительно заметил Рон. — Вдруг этот Слизнорт не захочет остаться надолго. Грюм вот не захотел.

— Захочешь тут, — проворчала раздраженная Гермиона. — Даже молоко за вредность не дают.

— Что?

— Ничего.

— Далее... Как известно всем присутствующим в этом зале, Волдеморт и его сторонники снова действуют в открытую и собирают силы.

При этих словах Дамблдора молчание сделалось натянутым, как струна. Гарри оглянулся на Малфоя. Малфой, не глядя на Дамблдора, удерживал в воздухе вилку при помощи волшебной палочки, как будто речь директора школы не заслуживала его внимания.

— Мне хотелось бы всячески подчеркнуть, насколько опасна сложившаяся ситуация...

Бла-бла-бла. Эту часть речи Гермиона пропустила мимо ушей, справедливо заметив, что вряд ли почерпнет из нее что-то полезное для себя. Гораздо интереснее было наблюдать за Снейпом, на лице которого едва отражались эмоции. Но аврор Грейнджер различила, как при словах директора лицо зельевара окаменело, и только чуть подрагивающий уголок губ выдавал напряжение. Вот он едва заметно нахмурился, а когда Дамблдор тоном доброго дедушки пожелал спокойной ночи, презрительно сморщился нос.

Под грохот стульев и скамей Гермиона оглянулась на мальчиков — Рон наверняка захочет поговорить с Гарри, пусть их. А вот ей придется провожать первоклашек до башни. В последнее время Гермиона разлюбила детей.

— За мной, — резковато скомандовала она, пробившись наконец к стайке молодняка. Правда, по дороге слегка оттаяла, принялась отвечать на вопросы и рассказывать о замке, ненадолго снова почувствовав себя школьницей. От этого ощущения, радикально отличающегося от действительности, закружилась голова, и отчего-то захотелось побуянить. А я староста, грустно заключила Гермиона, образцовая ученица, мне нельзя буянить. Хотя... если не поймают, то можно, наверное?

— Мальчики налево, девочки направо, — объясняла она. — Ваши вещи уже доставили. Не хулиганить, не бузить, друг дружку не обижать, всем дружить. Завтрак в восемь.

— Муштруешь? — усмехнулся кто-то сзади. Гермиона обернулась.

— О, Шеймус! Да вот. Порядок быть должен.

— В этом вся Грейнджер, — по-доброму улыбнулся Финниган. — Спокойной ночи.

— И тебе тоже.

По-военному быстро переодеваясь в пижаму — хотя велик был соблазн лечь голышом — Гермиона слушала щебетание соседок и слегка раздражалась. Очень хотелось рявкнуть на них, но добрая и немного стеснительная староста так не может. Жаль. Придется создавать себе новый образ, а то так и проколоться недолго. Уснула Гермиона под урчание Косолапсуса и размышления о том, стоит ли открываться Дамблдору. Пока выходило, что не стоит.

Но утро вечера, как известно, всегда мудренее.