Объятья пламени (гет)

В парадной мантии он выглядит каким-то неестественным. Переминается неуклюже с ноги на ногу, хмурит брови, смотрит на себя в зеркало исподлобья, пока продавщица, не переставая трещать без умолку, подгоняет мантию по его фигуре. Флер смотрит на него внимательно, изучает взглядом напряженную слегка сутулую спину, угрюмое, неприветливое лицо, плотно сжатые губы... Флер смотрит на него, нового, неожиданного, странного своего друга, который приходил каждую ночь в ее кошмары, смотрит и ловит себя вдруг на мысли, что за последние несколько дней так привыкла чувствовать его дыхание рядом, что теперь и представить тяжело — разве она жила без него семнадцать лет? Разве не было его рядом — надежного, как скала?

— Ну вот и все, мистер Крам, вы в этой мантии — настоящий джентльмен! — скороговоркой проговаривает женщина-швея, отступая шаг назад и оценивая взглядом свою работу. Виктор хмурится еще больше и переводит взгляд на Флер. И понятно, что чувствует он себя в этой одежде неуютно, что воротник сдавливает горло, и что ему совсем нечем дышать, но он смотрит покорно — знает, что так надо.

— Прости, — виновато пожимает плечами Флер. — Прости, так надо. Ты же понимаешь, что я для Малфоя — никто, просто красивая француженка. Меня он не примет, а вот ты — всемирно известный спортсмен. Сегодня ты наш козырь, ты — не я. Потерпи, это займет всего парочку часов.

Виктор улыбается понимающе, и от этой улыбки становится чуточку спокойнее, и усталость отступает на шаг, не решаясь вновь забрать девушку в свои объятия. Сколько она спала за последние дни? Да и спала ли вообще? Откуда у нее столько сил?

— Ну, мисс, а вы уже определились с платьем? — мягко касается ее руки продавщица, и Флер переводит взгляд своих синих глаз на нее.

— Да, определилась. Где можно примерить?

Она следует за женщиной в примерочною, там стаскивает с себя такие привычные уже легкие брюки и майку, держит в руках облако легкого персикового шифона, увитое черными цепями кружева, замирает на мгновенье — когда-то, в прошлой жизни, она так любила платья, так любила ловить восхищенные взгляды, так стремилась выглядеть красивей всех на свете, чтобы при одном взгляде на нее у окружающих выбивало дыхание из груди, чтобы затмить даже солнце своей красотой... Вот только сейчас изысканное платье ручной работы оставляло ее абсолютно равнодушной, и все ее мысли витают вокруг маленькой, наивной, беззащитной Габриэль, девочки-солнышка, девочки-радости, ее родной сестренки.

Вокруг Габриэль и Виктора Крама, что смотрит на нее так, как, кажется, никто до него не смотрел. В его глазах — не восхищение, не благоговейное обожание, в его глазах — настоящая, неподдельная, искренняя завороженность с легкой примесью тревоги. В его глазах — неожиданная и искренняя поддержка. Он не ослепленный обожатель, не очередной поклонник, он — друг, защитник, соратник, он тот, кто поможет и не даст упасть в самый ответственный момент. И Флер благодарит тихонько небеса за то, что он постучал в двери ее дома.

Персиковый шифон уверенно обхватывает ее точеную маленькую фигурку, черное кружево слетается в причудливых узорах, серебристые волосы укрывают волнами голые плечи, и Флер стоит перед Виктором — словно перед судьей, растерянная, напряженная, собранная.

— Ты превосходно выглядишь, — говорит он едва слышно и подает ей руку. Тонкие хрупкие пальчики подрагивают в его ладони трогательно и несмело. — Возможно, мне следовало пригласить на Рождественский бал тебя.

Флер улыбается. Возможно, впервые за последние несколько дней.

— Нам пора идти. Нас ждут в Малфой-мэноре.

Их и правда там ждут. Люциус Малфой принимает их по всем правилам приличий, он весь — словно начищеный галеон, он говорит высокопарно и вычурно, и Флер преодолевает желание поморщиться. Вместо этого она очаровательно улыбается, приседает в реверансе, подает руку для церемонного поцелуя, выслушивает приторные ответы на такие же приторные вопросы. И ни на минуту не отпускает руку Виктора. Главное помнить — все это всего лишь спектакль, всего лишь вынужденная мера, и свою роль она должна сыграть безупречно. Впрочем, она всегда была отличной актрисой. Вот только от прошлых ролей не зависела жизнь родной сестры.

Когда все условности оставлены в прошлом, когда выпит чай и унесены изящные чашки, Люциус Малфой приглашает их в свой кабинет.

И это поразительно — как он меняется в одно мгновение. Исчезает куда-то в мгновение ока его слащавость и вежливая улыбка, взгляд становится цепким, внимательным, деловым. Нет, он совсем не настроен враждебно, скорее наоборот, в его прищуренных серых глазах плещется интерес. Он садится за стол, предлагает им последовать его примеру, опирается локтями о гладкую полированную поверхность стола, подается им навстречу, смотрит пытливо:

— Молодые люди, я безумно рад, что вы почтили мой дом своим визитом, но ведь вам что-то от меня нужно. Простите мне мною подозрительность, но ведь не просто так звезда мировой величины решает навестить меня, скромного британского мага, да еще в компании такой очаровательной и талантливой девушки. Что привело вас ко мне, мистер Крам?

Виктор откидывается на спинку кресла, усмехается, не отводит взгляда.

— Вы чудовищно проницательны, мистер Малфой. И, должен сказать, на счет скромного мага вы прибедняетесь, ведь ваша семья — одна из самых влиятельных в Англии, — Малфой улыбается, но не возражает, и Флер буквально кожей чувствует, как огонек интереса в нем разгорается сильнее. Она улыбается как можно более кокетливей, говорит, слегка манерничая:

— Вас ничем не проведешь, мистер Малфой. Конечно же, у нас есть определенная цель.

— Я вас внимательно слушаю, — хозяин дома откидывается расслаблено на спинку кресла, склоняет голову к левому плечу, готовясь слушать.

— Понимаете, мы с Флер решили пожениться.

Если Люциус Малфой и удивляется, то ничем этого не выдает, его лицо непроницаемо, внимательно и все так же холодно-приветливо.

— Это очень важное событие в жизни каждого человека, поздравляю вас. Но при чем тут я?

Виктор набирает воздуху в грудь и говорит спокойно:

— Мы решили скрепить наш брак не только узами закона, а еще и магическими узами.

— Сами понимаете, мужчины в наше время такие ветряные, такие непостоянные, — Флер картинно закатывает глаза, и Люциус едва заметно понимающе усмехается. — Мне хочется быть уверенной. Нет, я конечно верю Виктору, я люблю его, но ведь — доверяй, но проверяй. Я уверенна, это лишняя предосторожность, но все таки...

— Мы хотели бы скрепить наш брак ритуалом на крови, — выговаривает Виктор, и в кабинете на мгновение повисает тишина. Люциус Малфой вглядывается в их лица, медленно переводя холодный пристальный взгляд с девушки на парня. Потом опирается на высокую спинку кресла и складывает пальцы перед лицом домиком.

— Вы пришли просить Клинок Справедливости, не так ли? — мужчина переводит взгляд влево, туда, где в шкафу, под стеклом, ловит отблески свечей лезвие того самого кинжала с рукояткой из слоновой кости в форме змеи. Того кинжала, за которым они пришли.

— От вас ничего не скроешь, мистер Малфой. Мы действительно хотим позаимствовать ваш артефакт для совершения обряда венчания. Конечно же, мы готовы заключить с вами магический контракт, как залог того, что вернем Клинок в целости и сохранности. Вы же понимаете, эти женщины такие подозрительные, но ради любимой я готов заплатить любую цену. И пойти на любые условия.

— Вы еще довольно молоды, — говорит хозяин медленно, четко выговаривая каждое слово. — Боюсь, вы еще не совсем понимаете, что такое магия на крови и чем вам грозит такой обряд. Это очень... опрометчивый поступок. Вы уверены в своем решении? Ритуалы, совершенные таким мощным магическим артефактом, как Клинок Справедливости, никогда не проходят бесследно. Вместе с каплями своей крови вы отдадите кинжалу и частичку своей души — маленькую, совсем ничтожную, но душа ваша потеряет целостность, станет более хрупкой, ранимой. Подумайте еще раз — готовы ли вы пойти на это только ради гарантии супружеской верности будущего мужа?

— Если Виктор меня бросит, я этого не переживу, — выпаливает Флер и вдруг понимает, что говорит абсолютно искренне. Щеки мгновенно заливает легкий румянец, и она чувствует на себе взгляд своего друга — взгляд пристальный и всепонимающий.

Люциус Малфой поднимается с кресла и выходит из-за стола. Он задумчив и сосредоточен, он проходит к тому самому шкафу, где лежит кинжал, и замирает там на несколько мгновений, повернувшись к посетителям спиной. А когда разворачивается, в его глазах уже плещется едва скрываемое веселье.

— Неужели Вы действительно готовы пойти на такой шаг, Виктор? — спрашивает он, скрестив руки на груди.

— Ради этой девушки я готов на все, — и Флер до сумасшествия хочется верить, что на этот раз маска упала с лица Виктора Крама. Их пальцы переплетены, и можно стиснуть их еще сильнее, еще порывистей, чтобы чувствовать, как бьется его сердце.

Мистер Малфой возвращается на свое прежнее место за столом, отводит взгляд за окно и задумчиво тянет:

— Все, что я знаю о Викторе Краме, я знаю из газет. Знаю, что он один из талантливейших ловцов последнего тысячелетия, знаю, что он болгарин и закончил в этом году школу волшебства Дурмстранг. Виктор Крам, каким нам его показывает пресса, не слишком разговорчив и не любит шумных компаний, он нелюдим и крайне скрытен. За всю жизнь всевидящее око газетчиков видело его только с одной девушкой — некой Гермионой Грейнджер, волшебницей магловского происхождения, — тут Люциус Малфой слегка морщится, а Виктор напрягается. Флер боится даже дышать, она не знает, к чему клонит хозяин этого богатого и вычурного дома — и ей страшно загадывать.

— Все, что я знаю о Флер Делакур, я знаю от своего сына. Он, как и многие другие, был увлечен Вами, когда вы были гостьей в Хогвартсе во время проведения Турнира Трех Волшебников. И я его понимаю — Вы действительно настоящая красавица. Драко говорил, что Вы талантлива, красива и немного эгоистична, он говорил, что вы прямолинейна и довольно ветрена — мужчины падают к вашим ногам, готовы подарить вам что-угодно, даже звездочку с неба. Трудно представить двух настолько непохожих людей вместе, желающих связать свои жизни узами брака и не расставаться никогда. Трудно поверить — но вот эти две противоположности сидят в моем рабочем кабинете и просят меня об услуге, готовы заверить свои благие намерения магическим контрактом.

Люциус замолкает и усмехается, веселые искорки пляшут в его глазах, и Флер становится немного жутко и неуютно под его взглядом, уж больно он проницателен, больно расчетлив и уж больно явственно в нем проскальзывает насмешка.

— Все, что я знаю о Викторе Краме и Флер Делакур, я знаю, судя по тех нескольких часах, проведенных с ними наедине. И все, что я могу о них сказать — они лгуны.

Он говорит это почти весело, почти смеясь, а Флер из груди словно выбили воздух и она переводит взгляд на Виктора, но тот остается абсолютно беспристрастен.

— Я не понимаю, о чем Вы, мистер Малфой. Я действительно люблю эту девушку...

— О да, бесспорно, Вы любите ее, — перебивает Люциус, не дав закончить фразу. — Вы любите ее, а она — Вас. Вот только вы не собираетесь жениться, а следовательно, Клинок Справедливости нужен вам для какой-то другой цели. И вы разыгрываете передо мной этот дурацкий спектакль, чтобы заполучить его. Скажите, зачем он Вам? Не буду питать вас лишними надеждами, я не дам вам его, даже если вы принесете Непреложный Обет. Но мне просто интересно — что побудило вас глупо надеяться меня обмануть?

Флер медленно подымается со своего места, и Виктор подымается вместе с ней. Ее щеки пылают от стыда, унижения и ярости, ее переполняет разочарование и боль.

— Простите, мистер Малфой, видимо, я действительно глупа. Не следовало приходить в Ваш дом с миром.

— Не стоило приходить в него с обманом, — отвечает Люциус холодно, а Виктор только говорит негромко:

— Простите, сэр. Мы никоем образом не хотели оскорбить Вас.

— О нет, что вы, оскорбить меня довольно трудно. Вы меня скорее позабавили. Нельзя не отметить вашу наглость и смелость. Если бы вы учились в Хогвартсе, Шляпа несомненно распределила вас обоих на Слизерин.

— Хорошо, что мы этого никогда не узнаем, — говорит Флер, и ее голос звенит от бессилия. — Простите, что отняли ваше время. А теперь нам пора.

Она приседает в церемонном реверансе, разворачивается резко и выходит из кабинета, едва себя сдерживая, чтобы не побежать. Она стремительно идет долгими коридорами Малфой-мэнора — разочарованная, растерянная и злая, каблуки стучат по каменному полу, персиковое платье развевается при ходьбе, а в голове стучит одна-единственная фраза: «Что же делать теперь?»

Виктор нагоняет ее почти сразу, идет рядом, не говоря и слова, вот только на лице его играет озорная, почти мальчишеская улыбка. Он не смотрит на нее — только вперед, не пытается обогнать или идти в ногу, он просто идет рядом, молчит и улыбается. И когда ворота поместья Малфоев остаются далеко позади, только тогда Флер останавливается резко, поворачивается к нему, заглядывает в его глаза, которые казались когда-то такими злыми и колючими, и почти выкрикивает обреченно и колко:

— Почему ты улыбаешься? Как нам теперь уговорить этого напыщенного индюка отдать нам кинжал?

Виктор пожимает плечами и улыбается еще шире, стаскивает галстук-бабочку и небрежно бросает его к ногам.

— Мы не будем уговаривать Малфоя отдать нам Клинок Справедливости. Мы просто его украдем.

И единственное, что хочется сделать Флер, когда она слышит эти слова, — рассмеяться. Радостно, немного истерично и облегченно — у нее есть Виктор, а у Виктора есть запасной план. И это значит, что не все потерянно.

И Флер смеется.