Драко Малфой на краю Ойкумены (гет)

Тринадцатое заседание Комиссии по урегулированию последствий так называемого Второго Пришествия т.н.Темного Лорда (он же Вольдеморт, он же "Тот-кого-нельзя-называть", он же Том Риддл).

Присутствуют: Министр Магии Кингсли Шеклболт, начальник департамента маггловских исследований Артур Уизли, начальник департамента Колдоздравия Розалинда Бишоп, временно и.о. начальника Аврората Бертрам Хмури-младший, начальник департамента экспериментальной магии Гилберт Уимпль, начальник департамента магического надзора Квентин Тримбл, директор Хогвартса Минерва МакГонагалл, другие ответственные лица. Секретарь — Персиваль Уизли.

**

— Это уникальная возможность! — говорит Артур Уизли, сияя небесного цвета глазами, — единственная в своем роде!

Всерьез спорить с будущим тестем Поттера никому не хочется, но то, что он предлагает, кажется членам Комиссии слишком диким, чтобы сдаться без боя.

— Артур, может быть, вы объясните присутствующим, что в этом такого уникального?

— Малфой совсем молод. Мы можем попробовать не наказать, а перевоспитать преступника! Азкабан его только озлобит, и на выходе мы получим разгневанного на весь свет потомственного темного мага. К тому же...

— К тому же вам не терпится поставить на нем эксперимент.

— Исключительно ради его же блага, Квентин. Это даст ему возможность посмотреть на ситуацию совсем с другой точки зрения!

Новый директор Хогвартса Минерва Макгонагалл хмыкает и поджимает губы. Сидящий справа от нее Персиваль Уизли слышит, как она шепчет себе под нос что-то про "людей, которые не сумели нормально воспитать своих детей, а уже собираются экспериментировать на чужих", но, поскольку толком разобрать ее слова не удается, решает не вносить их в протокол.

— У него был курс по маггловедению, — произносит она громко. — На ЖАБУ он, конечно, его не сдавал, но все же кое-какие знания у него...

— Дорогая Минерва, со всем уважением к Хогвартсу, наша школьная программа страшно устарела. Вы зря усмехаетесь. Вспомните — на волне предубеждения против магглов пришел к власти Риддл! Между тем магглы обладают массой интереснейших знаний.

— Гм. Кто-нибудь еще хочет высказаться?

— Мистер Уизли, все более чем осведомлены о вашем интересе к маггловской, как бишь называется...

— Технике.

— Правда ли, что вы собираете маггловские дверные замки?

— Не отвечайте, Артур. Мы уклоняемся в сторону. Вернемся к младшему Малфою.

— Повторяю, я уверен, что наша программа по маггловедению устарела лет на триста. Нам необходимы полевые исследования, рывок! Маггловская наука развивается огромными темпами. В конце концов, такое неведение угрожает нашей собственной безопасности. Слышали ли вы, например, об адронном коллайдере?

— О ком? — поднимает брови Гилберт Уимпль.

— О чем, Гилберт. Я... гм... не очень в курсе сам... но, насколько можно понять из Интернета — это еще одно из изобретений магглов, нечто вроде гигантской невидимой библиотеки, соединенной с почтовыми совами, — если магглы запустят адронный коллайдер, то проблемы, которые доставил нам Том Риддл, покажутся всем детскими сказками.

— Простите, мистер Уизли, но в это трудно поверить, — смеется Розалинда Бишоп.

— Особенно в то, что магглам удалось скрестить библиотеку с совами, — задумчиво добавляет Герберт Уимпль.

— Я присоединяюсь к мнению мистера Уизли: мы невежественны во многих вопросах, связанных с маггловской наукой. Между тем, не знаю, как насчет пользы — я по натуре консерватор,— но уверен, что некоторые маггловские изобретения могут принести огромный вред и нашему миру тоже. Прошли времена, когда маги были самыми сильными факторами влияния на Земле, — вступает в дискуссию молчавший до того Квентин Тримбл, единственный человек среди начальников департаментов, который моложе министра, — только причем тут младший Малфой?

— Квентин, Артур! Я считаю, что вы зря нагнетаете панику. Что могут сделать магглы?

— Смею напомнить, господин министр, что однажды они уже утопили Атлантиду.

— Подумаешь, всего-то небольшой остров. И еще неизвестна роль ифритов в этом. Недаром с тех пор они притворяются немыми...

— Есть свидетельства Амерхотона! Они сумели взорвать целый остров, и он был далеко не таким маленьким! Вы представляете, какой силы волшебство пришлось бы применить, если бы мы захотели взорвать Англию магическим образом?

В Министерстве Магии существует верная примета: заседание, на котором кто-либо упомянул Атлантиду, длится ровно в три раза дольше предполагаемого. Бертрам Хмури откидывается на стуле и, получив разрешение дам, закуривает ямайскую сигару. По комнате плывет сладковатый травяной запах.

**

Те же и там же, спустя час. Говорят охрипшими от крика голосами.

Розалинда Бишоп каждые две минуты произносит заклинание очищения воздуха, проклиная ямайскую сигару, и.о. начальника Аврората и свою бесхребетность, не давшую категорически запретить курение во время заседания.

— Мы отклонились от темы! В конце концов, расследование причин затопления Атлантиды еще идет. Вполне может оказаться, что извержение вулканов не было спровоцировано маггловскими бомбами!!

— А я склонен доверять свидетельству Премудрого, господин министр! Он пробыл там более 500 лет! Они изобрели какую-то штуку и рванули ее. Ему пришлось держать защитную сферу почти полстолетия!

— ХОРОШО! Допустим. Так какую пользу принесет маггловедению то, что юный Малфой проторчит сколько-то времени в маггловском мире без волшебной палочки?

— Огромную! В случае положительного результата его пример станет большим стимулом для всего молодого поколения представителей Старых семей. Маггловедение выйдет на новый уровень!

— «С МАГГЛОМ ЗЕЛЬЯ НЕ СВАРИШЬ» — меланхолично напоминает Бертрам Хмури-младший.

— Это средневековая поговорка! О чем я и говорю — наше отношение к магглам устарело на столетия.

— Ну, зелья-то с ними по-прежнему не сваришь.

— А по мне, так их «гиннес» — настоящее зелье, -замечает порядком уставший Кингсли Шеклбот, и Персиваль Уизли прилежно следит, чтобы перо запротоколировало эту реплику, — и мы снова отклонились от темы! Артур, что конкретно ты предлагаешь?

— Я предлагаю предоставить юному Малфою выбор. Пять лет в Азкабане за три доказанные попытки убийства председателя Визенгамота, директора Хогвартса Альбуса Дамблдора, в двух случаях причинившие ущерб здоровью посторонних лиц, либо год в немагическом окружении без права пользоваться волшебством любого вида.

— И что он будет делать?

— Отправим его учиться в какой-нибудь маггловский университет. У него как раз подходящий возраст.

— На какой факультет?

— По его выбору. Пусть учится, чему сможет. Главное — постоянное общение с магглами. Пусть научится видеть в них.. людей.

— Да он превратит их всех в жаб, и нашим придется стирать память всему факультету..

— Кстати, господа! Прекрасная мысль — превратить в жабу самого Малфоя. И пусть его расколдовывает сила Любви. Романтичное старинное решение. Читателям «Пророка» точно понравится, и Министерство станет чуть более популярным, — вдруг восторженно заявляет миссис Бишоп. Снова поднимается гул голосов:

— Вы помните, Розалинда, что случилось в последний раз, когда такое заклятие было применено? С заколдованного юноши во время линьки стерлись следящие заклятия, и десять лет, пока его каким-то чудом не расколдовала обычная маггловская девица, во всех ресторанах Франции было запрещено есть лягушек! В результате лягушек продавали из-под полы, цены на это блюдо возросли в десятки раз, и его могли себе позволить только самые богатые семьи, и каждый раз, кусая зажаренную лягушачью лапку, ты думал — не молодого ли де Реца я сейчас ем?!

— Точно, ешь и дрожишь. И отказывать хозяину неудобно. Мне дедушка рассказывал.

— Вернемся к младшему Малфою! Во многом его преступления можно назвать ошибками юности, — вещает Артур Уизли.

— «Дети — шипы магии».

— Очень верная пословица, — закуривает вторую сигару и.о. начальника Аврората. — Не представляю, как ты справляешься, Минерва. У меня трое, и они превращают каждое лето в ад.

— Знаете, к пятому-шестому становится как-то наплевать. Прости, Перси, — говорит Артур Уизли, пока Минерва Макгонагалл про себя мрачно составляет список дел, которые ей придется перенести на завтра из-за затянувшегося заседания.

Начальник аврората прав: скоро почти тысяча детей приедет в Хогвартс, еще не до конца восстановленный после Финальной битвы, и дел — непочатый край. А она тут. Заседает. Специально вызвали, чтобы дала характеристику на бывшего ученика Драко Малфоя. Конечно, следовало бы вызвать декана его факультета, но... дойдя до этой мысли, Минерва вздыхает. Настоящий — мертв, а Слагхорн, занявший должность декана Слизерина в последний год, толком не успел познакомиться с учениками. Да и не так-то легко было бы вытащить его на заседание из уютного особняка, куда он удалился, уволившись сразу после окончательной победы над Вольдемортом. И кого теперь просить занять место слизеринского декана — совершенно неясно. А времени до учебного года осталось мало, и предметов почти в полтора раза больше, чем учителей! Но в идее Артура есть рациональное зерно. Пять лет в Азкабане, думает Минерва, — это слишком много для 18-летнего подростка. Хватит жестокости. Молодые должны учиться, влюбляться...но не воевать и не сидеть по тюрьмам. Она вообще с огромным удовольствием загнала бы весь прошлогодний курс учиться по второму кругу. Все равно дети больше воевали, чем учились...

— По-моему, пять лет в Азкабане — как раз то, что младший Малфой заслуживает, — говорит начальник магического надзора Тримбл, — двести лет назад в Азкабан сажали с 11-летнего возраста.

— Если вас это утешит, год среди магглов может оказаться для Драко хуже, чем пять лет в Азкабане. Я не уверена, что он когда-либо выходил из магических кварталов, — сухо замечает Макгонагалл.

— Будет ли Министерство нести ответственность за его жизнь? Что насчет несчастных случаев? В случае чего газеты устроят огромный скандал!

— Мы можем составить договор, Кингсли. Пусть Драко подпишет, что берет все риски на себя. Навесим следящих заклятий. Накачаем укрепительным зельем, его должно хватить на пару месяцев, а там повторим. Все равно придется время от времени инспектировать, как он там.

— Где ТАМ? Куда, ради Мерлина, ты планируешь его заслать?

— В этом-то все дело. Мне хотелось бы послать его в место, где никакой магии нет по определению.

— Ради чистоты эксперимента ты готов послать его в ...? Артур, не сияй так, ты меня пугаешь. Ты хочешь отправить его в Россию?

— Это оптимальный вариант.

— Почему не послать его попросту в, не знаю...

— Вот именно, куда? В Эдинбург, что ли? Там магический квартал больше маггловского. Искушение для Драко будет слишком велико.

— Только не говори, что ты собираешься отправить его к медведям ради его же душевного равновесия. Артур, тебя выдают глаза. Они горят ослепительным исследовательским огнем. Ты сейчас подожжешь шторы взглядом.

— Не выйдет, господин министр. На них огнестойкие заклятия.

— Я говорил образно, Персиваль.

— Да где же еще мы сможем отследить любую вспышку магии, кроме Закрытой территории? Так что — в Москву, в Москву! Другие города менее желательны, там выходы давно завалило.

— Одно могу сказать — юристам придется составить такой договор, чтобы в случае чего даже тень тветственности не могла упасть на Министерство! Артур, вы, конечно, глава департамента маггловских исследований и, я уверен, вполне компетентны, но я просил бы вас еще раз подумать. Старый добрый Азкабан... — мечтательно произносит Квентин Тримбль, — конечно, без дементоров он стал совсем не тот...

— Без волшебной палочки у магглов он будет совершенно беззащитен. Что, если с ним произойдет несчастье, а потом освободится Люциус и сожрет нас всех с потрохами. Артур, чему вы теперь улыбаетесь? — хмурится Гилберт Уимпль.

— Люциусу сидеть еще десять лет. К тому же я посылал к нему вчера сотрудника. Он одобряет нашу идею с условием, что в случае согласия и успеха Драко мы разблокируем фамильные счета. И он требует посадить Древо жизни.

— Какая наглость! Сидит в Азкабане и указывает нам, что делать! — всплескивает руками Розалинда.

— Скорее всего, нам и так придется разблокировать их счета. У Нарциссы очень сильные адвокаты и связи среди гоблинов. Да и Поттер свидетельствует в ее пользу. Сами понимаете... А Древо жизни — вовсе неплохая идея.

— Так что, голосуем? — рявкает Кингсли Шеклбот, — голосуем! Принято большинством. Артур, ваша группа может готовить предложение для младшего Малфоя. Гилберт!

— Да?

— А вы, пожалуйста, займитесь этим адронным коллайдером, о котором упомянул Артур. Пока не выясним, в чем дело, лучше будет, если он не сможет работать. На всякий случай.

Скучно. Скучно до серых гоблинов в глазах.

Что ни делай — все не имеет смысла.

С высоты последнего ряда Драко смотрел на студентов, заполнявших аудиторию, с привычным унылым раздражением.

Тупые маггловские рожи. Джинсы, семечки, баклашки с пивом, плеера в ушах, любой вопрос надо повторять дважды. Не то, конечно, чтобы он жаждал задавать им вопросы... Хорошенький год предстоит, ничего не скажешь. Всю жизнь мечтал встретить свое 19-летие среди магглов. И каких! Отборных уродов маггловского мира. Мутный серый город, мутная серая погода, мутные люди. Артур Уизли постарался. Уж послал так послал.

**

Служебная записка Персиваля Уизли начальнику отдела маггловских исследований Артуру Уизли.

"Сим довожу до Вашего сведения, что Древо жизни Драко Малфоя полностью соответствует нормативам."

С обратной почтой

"Вот и отлично. Не забудь про сегодняшний обед. Мама готовит для Пенелопы ее любимые драчунингсы, так что надевайте мантии попроще."

**

МОСКВА. МГУ, экономический факультет. Хотел на химический, но после тестирования в Министерстве оказалось, что хогвартской СОВы по зельям, сданным на «Превосходно», для изучения маггловской химии, видите ли, недостаточно. Ладно, пусть будет экономика. Отец, вроде бы, доволен, адвокат передавал какие-то рассуждения про фамильный бизнес. А со стороны Министерства подло таскать людей на экзамены прямо из камеры, не дав времени на подготовку.

Проспект Вернадского. Метро Университет. Воробьевы горы. Второй Гуманитарный корпус. Никогда не слышал подобных названий, пока месяц назад, в середине августа, его не выкинули у порога крестообразного здания с маггловскими документами в руках, гипнотическим знанием русского языка и строгим напутствием: никакой магии в течение года. Никаких попыток наладить связь с волшебным миром. Никаких попыток снять следящие чары — что и так ясно, раз нельзя применять магию, но в Министерстве не гнушались повторением. Не причинять магглам зла. И, главное, на чем особенно настаивал несносный старый Уизел — «совершить доброе дело».

— Драко, мы верим в вас, — распинался этот идиот, — и будем рады видеть вас искренне раскаявшимся. Если данные мыслива будут положительными, я лично гарантирую вам разблокирование всех фамильных счетов!

И кому нужно его личное слово, если есть письменное обязательство от Аврората с подписью и печатью Министра Магии? Смешно.

17 миллионов золотых галлеонов. Не семьдесят, которые были в начале войны, но тоже есть, ради чего стараться.

«Доброе дело».

Звучит крайне невнятно. Что, интересно, является добрым делом в представлении Уизли? И как можно сделать доброе дело, если его лишили права колдовать?

— Искреннее доброе дело, Драко!

Еще более непонятно.

Драко вздохнул. И снова мрачно посмотрел на неуклюжих сокурсников. Как они двигались! То и дело натыкались друг на друга, точно были не людьми, а ожившими трупами, забывшими, как пользоваться своими телами.

Рядом плюхнулся парень из той же группы, куда Министерство сумело вписать Драко. Маггл был привязчив, как щенок, и оказался крайне полезен на первых порах. Если бы он еще избавился от привычки хлопать Драко по плечу каждый раз при встрече! Драко усилием воли подавил желание сбросить его руку и стиснул зубы. К концу года его самобладанию сможет позавидовать любой инфернал. Почему, интересно, в этом городе ему в голову всегда лезут зомби?

— Чувствую себя живым трупом, — сказал однокурсник, усаживаясь рядом и доставая из сумки тетрадь, — еле продрал глаза. Выпил три чашки кофе. И все равно — живой труп!

— Не ты один, — заметил Драко, наблюдая, как сквозь ряды к ним протискивается пухлая шатенка, тоже из их группы.

— Привет, мальчики, — сказала та, чуть задыхаясь, и на Драко повеяло запахом вспотевшего тела.

— Ты что такая встрепанная? — спросил однокурсник, — опять проспала? С кем?

— О, нет, — подумал Драко, — только не надо тупого маггловского флирта рядом со мной! Дайте мне спокойно прослушать лекцию. Мне надо закончить год с хорошими баллами. Я не вынесу, если наказание не будет засчитано. Не вынесу этого больше, чем один курс. Я не уверен, собственно, что вынесу этот-то курс до конца, не свихнувшись. Делать добрые дела. Хорошо учиться, уважать старших, уважать магглов! Как, интересно, Министерство себе это представляет — просто взять и переродиться? Великий Мерлин, я готов откусить себе руку, чтобы только оказаться сейчас на Диагон-аллее или в Хогсмиде. Посидеть в баре у мадам Розмерты. Интересно, где сейчас все...

— Драко!

Поверить невозможно. Теперь маггл толкает его локтем под ребра. Они что, недавно вылезли из пещер?!

— Лекция началась, ты заметил?

Вот так прямо взять маггловскую ручку и писать буквы. На дешевой скользкой бумаге. Как-то совсем тоскливо.

**

Девица налетела на него в кафе, когда он нес стаканчик горячей бурды, выдаваемой за кофе, к своему столику. Боль была адская — проклятая девка умудрилась так наподдать плечом его руку, что все до капли выплеснулось Драко на грудь. Опять придется тратить свое обаяние на соседку по общежитию Клаву. Малфои не хотят быть никому обязаны, конечно, но еще меньше Малфои хотят стирать на руках свои рубашки в раковине.

Это же только у Клавы есть тазик для стирки. Малфои тазиков с собой не возят!

А стипендия от Министерства не так велика, чтобы покупать новую одежду. Если ему каждый день будут обливать по рубашке, он скоро будет ходить оборванным, как Уизли.

**

"Уважаемый мистер Уизли! Одна ветка резко позеленела. Не могли бы вы прислать кого-нибудь для срочной консультации?"

**

Когда в глазах посветлело, оказалось, что девушка приникла к нему всем телом и так и стоит, трясется. Бормочет какие-то извинения. Сказал бы я тебе, дорогая, если бы не мыслив. Кто их знает, как они проверять собираются.

— Пустяки, вы совсем не виноваты. В такой толчее я сам должен был быть внимательней.

Вот так. Теперь отлепить ее от себя, улыбнуться напоследок — и можно уходить, кофе не хлебавши. Магглы неуклюжи, как тролли.

Хуже Кребба с Гойлом. Мерлин, как он по ним скучает!

**

Выдержка из Всемирной истории магии. Издание 1990 года.

«Плотность магического населения России всегда была невелика. В начале же 20-го столетия, согласно свидетельству орнитолога — специалиста по магическим пернатым (включая все разновидности Пегасов) С. Я. Паниковского, последние магические семьи покинули территорию России и прилегающих к ней стран, объединившихся в так называемый Странный Союз Самых Разочарованных (сокращенно — СССР). После того, как сам Паниковский в 1933 году вырвался с Разочарованных территорий в Европу, СССР был объявлен Закрытой территорий. Эмигрировавшие магические семьи прекрасно адаптировались в Чехии, Франции, Израиле, Америке и других странах.

Во время первой магической войны (1938-1945 годы) территорию СССР пытались захватить темные силы, стоявшие на стороне Гриндевальда, однако были вынуждены отступить по причине слишком больших магических затрат на Согревающие чары.

В настоящее время Закрытая территория изредка посещается магами с туристическими и исследовательскими целями, однако сложность путешествия и отсутствие интересных достопримечательностей вкупе с неприятным климатом не способствуют повышению интереса магических сообществ к входящим в Закрытые территории странам».

**

Ника почувствовала, что пять секунд, прошедших с момента, когда она последний раз созерцала серебристые волосы Драко, — максимум, который она может вынести. Она снова повернула голову. Он сидел все с тем же выражением лица: с таким видом, словно смотрит на все вокруг с того берега Леты, и ничто на всем свете не может его порадовать. Такой красивый, что глазам больно. Такой печальный, что душа рвется на части.

Все, что угодно, только бы стереть это выражение с его лица. Все, что угодно, лишь бы увидеть эти серые глаза обращенными на нее. Услышать, как эти губы произносят ее имя. Волосы Драко мерцали, и слов лектора почти не было слышно за током крови.

Она налетела на него в буфете пару недель назад.

Продираясь к буфетной стойке, задела чью-то ногу, оступилась и упала прямо на высокого светловолосого парня, тихо пробиравшегося сквозь толпу со стаканчиком кофе. До сих пор со стыдом вспоминает, как он недоуменно поднял брови в ответ на ее неуклюжесть. Кипяток полностью выплеснулся на его одежду, и все же он был изысканно вежлив. Смотрел на свою рубашку с выражением искреннего замешательства, но легко принял ее извинения. И пошел дальше, не оборачиваясь. А Ника осталась стоять, не понимая, почему в ушах у нее раздается легкий звон, щеки то краснеют, то белеют, руки дрожат, а сердце колотится, словно сумасшедшее.

Она знала уже, что он приехал откуда-то издалека. Живет в общежитии, но даже соседи по блоку и одногрупники толком ничего о нем не знают. Судя по всему, с деньгами у него плохо. За прошедшие дни Ника успела выучить весь его небогатый гардероб наизусть.

Никогда раньше она не принимала таких парней всерьез. Ее так учили. Люди другого круга, другой географии детства. У них были свои проблемы, у Ники — свои.

Она все еще жила с родителями, хотя те подарили ей на 17-летие собственную квартиру в центре, где сейчас бригада рабочих под маминым руководством занималась отделкой. Родительские апартаменты на Малой Бронной были огромной, когда-то коммунальной, квартирой, которую родители перестроили еще в середине 90-хх, стараясь выдержать веселый средиземноморский стиль. Теперь там был огромный зал с восстановленным лепным потолком. Висели венецианские люстры, стояли мозаичные столики. Редкий человек из общаги когда-либо бывал в таких квартирах в гостях.

И все же у нее было ощущение, что Драко не удивится обстановке. Более того, ей почему-то казалось, что он сочтет ее в лучшем случае всего лишь приемлемой.

— Эти мамины обои с крупными розами в гостиной, — думала она. — они слишком вульгарны.

Прежде, чем она решится пригласить Драко в гости, их надо переклеить. Господи, если бы можно было объяснить родителям, НАСКОЛЬКО это важно!

**

В Хранилище от нач.отдела МИ Артура Уизли.

«Прошу выдать стажеру Гермионе Грейнджер Следящий артефакт (1 шт), мантию-невидимку (1 шт) и кошелек-самонаполнялку (1 шт) и Выявляющий кристалл.»

Ответа не было.

Служебное требование: (послано через день после предыдущего)

«Настоятельно требую выдать стажеру Гермионе Грейнджер Выявляющий всемагический кристалл (1 шт), Следящую стрелу (1 шт), мантию-невидимку (1 шт) и кошелек-самонаполнялку (СОГЛАСОВАНО С КАЗНАЧЕЙСТВОМ!) сроком на полгода, под мою личную ответственность. Счет можете выставлять на наш отдел. Артур Уизли, нач.отдела МИ.»

Все равно в конце концов пришлось идти в Хранилище лично и подписывать договор кровью. Чертовы гоблины.

**

Кто-то снова толкнул его. Слегка. Вполне терпимо, на самом деле, даже робко. Но дотронулся.

Место, которое тронула чужая рука, тут же покрылось возмущенными мурашками.

Драко поднял глаза. Огромная аудитория был пуста. Рядом с ним стояла маггловская девушка. Все они на одно лицо.

— Что? — спросил он.

Девушка как-то судорожно вздохнула и сказала:

— Ты когда-нибудь играл на сцене?

— Прости, ЧТО?

— Занимался в театральном кружке?

— Определенно нет.

— Ты бы подошел на роль Принца Гарри.

— Ты издева... ЧТО? Какого Принца Гарри? О чем ты?

— Ну, знаешь — «Хроники короля Генриха 6-го?» Гамлет? Макбет? Мы ставим Шекспира.

— Допустим, — ответил Драко, решив посмотреть в библиотеке.

— При университете есть театральный кружок, но нам не хватает мальчиков. Меня просили поспрашивать на факультете, и я подумала, может быть, ты..

— Все еще не понимаю, о чем идет речь, но вряд ли. Видишь ли, у меня много времени отнимает учеба.

— Это займет всего пару вечеров в неделю, честно! — умоляюще заговорила девушка, — и там очень веселая компания... (Драко содрогнулся.) Пожалуйста, сходи сегодня со мной, хотя бы на пробу! Может, режиссер тебя еще и не возьмет... (Драко вздернул подбородок). Но если он тебя возьмет и ты согласишься, поверь — это будет доброе дело!

(Доброе дело?! К тому же — Принц Гарри... Может, это знак? В конечном счете, я не так-то много знаю про маггловские добрые дела).

— Что мне надо сделать? — спросил Драко.

Лицо девушки при этих словах осветилось такой неимоверной радостью, что он вдруг ясно понял: что бы он теперь ни сделал, что бы ни сказал, он уже совершил ошибку.

Когда Гермиона вспоминала события, произошедшие после финальной битвы за Хогвартс и смерти Вольдеморта, они представлялись ей просто чередой ярких картинок, выплывавших их темноты.

Вот они сидят вчетвером в Норе. Гарри, уставший и какой-то потерянный, сообщает, что решил отправиться путешествовать в одиночку: «мне надо сменить обстановку, Джин, не обижайся, я очень люблю тебя, просто... что мне делать? Тебе еще год учиться... а я не могу больше выносить эти постоянные интервью.» Позже они с Джинни сидят вдвоем на кровати в ее комнате. Джин плетет для Гарри бисерный браслет, вплетая в него чары незабудок и защиты. Важная министерская сова влетает в родительскую квартиру во время семейного завтрака. В конверте — официальное предложение работы в Аналитическом отделе Министерства.

Гермиона показывает родителям квартиру, которую сняла в магической части Лондона. Зарплата стажера Аналитического отдела невелика, так что квартира микроскопическая, и постоянно приходится накладывать на нее чары Идеального пространства. Зато она впервые живет самостоятельно, как взрослая. После свадьбы им с Роном, наверное, надо будет снять что-нибудь побольше...

«Так кем ты будешь работать?» «Это нечто вроде социолога, папа. Буду наблюдать и исследовать магическое сообщество». «Жаль, мы всегда думали, что ты тоже будешь лечить. Это благородное занятие, дочка». Внимательный взгляд матери, она трогает отца за руку, останавливая его вздохи. Смеется. «После того, как ты отправила нас в Австралию, я не знаю, чего еще от тебя ожидать.» Обед в ресторане, начало сентября. Рон, красный, как мак, опрокидывает бокал вина на платье будущей тещи. «Нам главное, чтобы ты была счастлива, малышка. А как дела у Гарри? Рон, нам так жаль твоего брата... А тот мальчик, с которым вы все время враждовали, как его звали — Дракон? Он действительно перешел на сторону Темного Лорда? Это так ужасно, когда дети вынуждены воевать.» Рон сердито буркает что-то себе под нос, из чего можно разобрать только «Хорек его звали».

**

Драко стоял на деревянной сцене с обломком старой швабры в левой руке, призванной изображать меч, и произносил слова из книги, которую держал в другой руке. Внизу, в зале, сидело человек двадцать, в основном студентки. Похоже, утверждение девушки, пригласившей его на просмотр, что театральному кружку позарез нужны юноши, вполне соответствовали действительности. По центру первого ряда с невыносимо самоуверенным и угрюмым видом сидел смуглый мужчина лет тридцати пяти, напомнивший Драко профессора Снейпа, и, кривя губы, комментировал: «Четче, юноша, громче! У вас во рту остатки обеда?»

— Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров живого мира снят? — сказал Драко.

Действительно, какие, подумал он, механически читая дальше вслух монолог. Какие сны снятся Дамблдору в его мраморной гробнице? Снятся ли ему последние минуты на Астрономической башне и некий бледный, дрожащий субъект с пляшущей палочкой в руке? Хотя кто он такой, чтобы сниться мертвым.

— Ну что ж, — удовлетворенно сказал режиссер и повернулся к Нике, — хуже, чем должно быть, но лучше, чем ожидалось. Думаю, Гамлет у нас есть.

Ника, которую уже пару часов — с момента разговора с Драко в пустой аудитории — бросало то в жар, то в холод, почувствовала желание истерически рассмеяться от облегчения.

— Ну-с, юноша — обратился режиссер к Драко, — вливайтесь в коллектив. Со следующей недели начинаем репетировать. Будете Гамлетом. Вы чувствуете себя Гамлетом?

Драко смотрел на него с непроницаемым выражением лица. Потом кисло улыбнулся.

— По крайней мере, я НЕ чувствую себя принцем Гарри, — ответил он. Режиссер поднял брови.

— При чем тут он? Ладно, это не важно. «Хроники Короля Генриха 6-го» мы ставить пока не собираемся. К следующему разу выучите, пожалуйста, наизусть свой текст, и подумайте о характере. У вас неплохая фактура, но на одной фактуре не выплывешь! А теперь займемся Офелией. Ника, — он уважительно глянул в сторону дочери основного спонсора, — я так понимаю, ты не против попробовать Офелию? Возьми мой экземпляр. Читайте по очереди вот эту сцену.

Через три часа измотанный Драко слез со сцены, недоумевая, во что он ввязался. Ника подошла к нему.

— Ну как? — спросила она.

— Надеюсь, это действительно доброе дело, — пожал плечами Драко.

— Тебе сегодня понравилось?

— Что ж, похоже, этот Шекспир знал, о чем говорил.

Ника удивленно посмотрела на него. Не знает Шекспира! Кто он такой? Невежа из глубинки?

— Хочешь, возьми мою книжку, — сказала она, — у меня дома есть другие издания.

**

Вот уж не думал, что когда-нибудь будут читать по-русски написанную англичанином пьесу про датского принца. Кажется, в моем образовании обнаружились возмутительные пробелы. Почему в Хогвартсе вообще не было курса художественной литературы? Уже совсем темно. Теперь еще ехать маггловским транспортом в общежитие... как магглы вообще успевают что-то делать при таких временных затратах на дорогу?

— Тебя подвезти до общежития? — девушка, которая затеяла всю эту историю с театром.

— Что?

— Тебя подвезти до общежития? Я на машине, и мне по пути.

Да вези, кто бы сопротивлялся. Местные девушки так услужливы. Умели бы аппарировать — цены бы им не было.

**

— Будь осторожней. И почему нельзя изучать магглов в Европе?

Рон, еще более долговязый, чем в свой последний год в Хогвартсе, задумчиво тыкал палочкой в кактус, отчего кактус то покрывался мелкими разноцветными бутонами, то вновь осыпался. Под ним уже лежала небольшая куча лепестков, и рыжий Гермионин кот осторожно подходил, явно собираясь как следует их обнюхать.

— Мы все это сто раз обсуждали, — ответила Гермиона, обводя глазами комнату в попытке понять, не забыла ли она что-нибудь. Отпугивающая вопилка, автоматическая запоминалка. Аптечка с зельями (на случай обморожения, укуса медведя, клинического опьянения, обеззараживатель воды и пищи, укрепляющее и прочие). Самонаполняемый кошелек с русской мелочью, связанный с хранилищем в Казначействе. Выдан под личную ответственность главы департамента маггловских исследований мистера Уизли. Английские фунты стерлингов и российские бумажные купюры. Мантия-невидимка, Следящая стрела, Всемагический кристалл, способный среди прочего служить невербальным переводчиком со всех человеческих языков. Маггловские документы. Магические документы.

Гермиона летела в единственную немагическую страну мира. Частично — по просьбе будущего свекра Артура Уизли. В основном — ради сбора материала для научной работы о взаимодействие двух миров. Тема работы звучала так: «Магглы в условиях полного магического вакуума».

На взгляд дилетанта, каким являлся Рон, тема эта была незамысловатой, как флобберчервь. Но настоящему ученому сразу стало бы ясно, какую амбициозную задачу поставила перед собой лучшая выпускница Хогвартса 1998 года Гермиона пока-еще-Грейнджер. Вопрос, возможен ли в принципе магический вакуум, волновал философов еще в Средние века. В последние сто лет, после возникновения Закрытых территорий, решение его, казалось бы, имело все шансы быть найденным. Однако сначала первая магическая война, а затем первое и второе пришествие Вольдеморта не давало научным изысканиям развернуться в полную силу, и только теперь, после окончательной победы Светлых сил, дело наконец должно было сдвинуться с мертвой точки. Кто первым успеет собрать убедительный материал и издать научную работу, тот и войдет в историю магии.

Если говорить совсем откровенно, то мечты о том, что ее имя когда-нибудь будут заучивать поколения хогвартских школьников как имя человека, давшего ответ на один из вечных вопросов, грели Гермиону лишь немногим меньше, чем ожидавшаяся в середине февраля собственная свадьба.

Конечно, и без научных работ кое-кто из будущих школьников не поленился бы залезть в примечания к теме «Гарри Поттер, Великий светлый маг, победитель Вольдеморта» , где наверняка будут упомянуты ближайшие друзья и сподвижники Мальчика-который-выжил (мелким шрифтом в конце учебника), но опыт подсказывал Гермионе, что таких учеников в каждом выпуске найдется, дай бог, если пара человек. К тому же ей всегда хотелось доказать, что магглорожденные ведьмы кое-чего стоят сами по себе.

Артур Уизли, узнав во время семейного обеда о теме исследования невесты сына, задумался и сказал, что ему надо посоветоваться в Министерстве.

— Не могу обещать, — сказал он, — но скорее всего... впрочем, завтра скажу точнее. Не могла бы ты завтра во второй половине дня заглянуть ко мне в Министерство?

Присутствовавший на обеде старший брат Рона Перси, также работавший в Министерстве, бросил на отца понимающий взгляд. Но промолчал. Вернее, он было открыл рот, но его невеста Пенелопа моментально сунула туда оливку, фаршированную анчоусом. Тем разговор и кончился.

**

На следующий день ситуация прояснилась. Навестив Отдел Маггловских Исследований, который возглавлял старший Уизли, Гермиона узнала не только о некоторых полезных артефактах, которые тот посоветовал ей взять в поездку, но и о своеобразном наказании, наложенном на ее бывшего однокурсника Драко Малфоя. Странно — после победы над Вольдемортом Гермиона думала, что все Малфои отправлены в Азкабан. Оказалось, что на самом деле Нарцисса вообще оправдана, причем в немалой степени из-за того, что сам Гарри Поттер свидетельствовал на суде в ее пользу, Малфой-старший был приговорен к 11 годам заключения. А Драко....

— Вот это и есть Древо жизни Драко Малфоя, — с напыщенной важностью сообщил ей Перси Уизли, ныне работающий не секретарем, а заместителем директора Отдела импорта-экспорта. Строго говоря, такая вещь, как чье-либо Древо жизни, скорее должно было относиться к компетенции Отдела магического надзора, но Артур Уизли настоял, чтобы отвечал за него именно Перси, поскольку, как он выразился, « из всех служащих Министерства только его тщательности я могу полностью доверять.»

В свою очередь, из глубины Азкабана старший Малфой полностью одобрил кандидатуру Персиваля Уизли. «Думаю, этот зануда подойдет», — сказал он своему адвокату, которого Артур просил как бы мельком выяснить точку зрения старшего Малфоя на этот вопрос. Не то чтобы мнение Люциуса что-то решало, но получить его одобрение было приятно. Люциус был человеком, с которым не хотелось ссориться даже в том случае, когда он пребывает в многолетнем одиночном заключении в Азкабане.

— Это похоже на японский бонсай, — сказала Гермиона, наблюдая, как колышутся ветки тоненького дубка, размером не выше полуметра, внутри прозрачной защитной сферы. Каждый листик на дереве был тщательно пронумерован и снабжен маленьким мерцающим ярлычком. Древо было магически связано со своим донором и показывало состояние его здоровья и магической мощи. Судя по всему, здоровье Малфоя было сейчас в полном порядке — все листья были ровного зеленого цвета. Перси смотрел на Древо жизни с крайне удовлетворенным видом.

— Недавно одна ветка — вон та, с номерами от 2119, — резко позеленела. Мы провели расширенную консультацию, хотя отец и считал, что я напрасно придаю этому значение. Но я настоял на вызове старой Гиргольи МакКинли. Она давно отошла от дел, но до сих пор является ведущим специалистом в этой области. Знаешь, после того, как Драко отбудет свое наказание среди русских магглов, предстоит целая процедура с разочаровыванием этого деревца. Регламент в этом отношении очень строг.

(При словах «процедура» и «регламент» глаза Перси подернулись мечтательной дымкой).

— А что сказала Гирголья?

— Да, в общем-то, то же, что и отец, — признался Перси, — но я бы не чувствовал себя спокойно, если бы не спросил. Говорит, скорее всего, ему кто-то отдавил ногу или двинул по челюсти. В общем, сделал что-то, что привело к спонтанному выбросу лечебной магии. Это не запрещено, потому что ни один волшебник не может подобного контролировать, да и в любом случае воздействие совершенно локально. Скажем, если емы было больно, этот выброс имел слабый анестезирующий эффект.

— То есть магглы не могли ничего заметить?

— Не могли, я же говорю — такой мелкий выброс действует только на самого мага. Ну, может быть, еще в паре сантиметров от его тела. Вряд ли он позволил кому-нибудь прижаться к себе настолько тесно.

Потом последовал разговор со старшим Уизли.

— Гермиона, я не хотел говорить тебе при всех наших, потому что не уверен, как отнесется к моей просьбе Рон. Думаю, ты должна решить сама, как ему об этом рассказать. Насколько понимаю, он еще не способен взглянуть на Драко Малфоя без того, чтобы впасть в неконтролируемую ярость.

— В чем дело?

— Я могу обещать полную поддержку Министерства в твоей поездке. Порталы, транспортировка, средства связи. Мы дадим тебе несколько охранных и измерительных артефактов из нашего хранилища. Но взамен я попросил бы тебя сделать мне одолжение. Оно не слишком приятно, зато не займет много времени. Мне нужно, чтобы кто-то проверил на месте, как дела у Драко — Древо Древом, но это была моя идея, и я за него отвечаю.

— Вы хотите, чтобы я его просто навестила?

— Ты же знаешь, после всех этих событий у нас не так-то много людей. Кто-то зализывает раны, забравшись в самую далекую глушь, которую только сумел найти, кто-то отправился путешествовать. Гарри вон уехал месяц назад, и я не уверен, что даже Джинни знает, куда... Любой сотрудник сейчас на счету, а ты все равно собиралась в Россию. Мне нужно передать Драко вот этот фиал с Укрепляющим зельем — его действия хватит, я надеюсь, до середины зимы. Если можно, просто встреться с ним. Попробуй поговорить, узнать, в каком направлении движутся его дела. Он торчит там уже три месяца, это большой срок в вашем возрасте.

— Конечно, мистер Уизли, я буду рада вам помочь.

(Фактически, ты не оставил мне выбора, старый хитрец. Почему никто никогда не замечал, что Артур умеет манипулировать людьми немногим хуже Дамблдора? Только потому, что его амбиции при этом были куда мельче?)

Гермиона размышляла об этом, пока добиралась до дома, где обнаружила уснувших в кресле Рона и Косолапсуса. Она так и не решилась сообщить Рону, что планирует встретиться в Москве с Драко. Лучше будет рассказать об этом по возвращении, чтобы он зря не волновался.

**

Рон обнимал ее сейчас так отчаянно, словно она вновь отправлялась на войну с Вольдемортом. Крепкие, уже совсем мужские руки — когда он перестал быть тем тощим мальчишкой, которого она знала с детства? — держали ее за плечи, словно защищая от всего мира. Приятно, что он такой высокий. Вот оно. Настоящее. Они всегда будут вместе. А Гарри... Гарри вернется из путешествия, успокоится, женится на Джинни, которая к тому времени окончит школу, и все они станут ходить друг к другу в гости. На дни рождения, на праздники, проводить вместе каникулы. Спокойная теплая жизнь, видная от начала до края. Какое счастье, что когда-то давно она села с ними в один вагон школьного экспресса!

— О чем ты задумалась? — ревниво спросил Рон, оторвавшись от ее губ.

— О тебе, — ответила она честно.

— Обо мне?

— О нас.

Рон покраснел и вновь привлек ее к себе.

— Герми..

— Что?

— Не уезжай так. Давай.. попрощаемся по-настоящему..

— Рональд Уизли! Это нечестно!

— Что?

— Ты левитировал ко мне диван. Он пытается подбить меня под коленки. А твой отец ждет меня в Министерстве через пять минут.

— Мы успеем!!!

(ТЫ-то, конечно, успеешь!)

— Рон, Роннии.. камин открыт.. сейчас наверняка появится Перси с последними указаниями.

Рон бросил яростный взгляд в камин, который в тот же момент начал искриться зелеными огоньками. Через мгновение в нем действительно показалась голова Перси.

— Гермиона, — сказал он, не обращая внимания на то, как при его появлении парочка отпрянула друг от друга, — два момента. Во-первых, сегодня один из листков снова резко позеленел — ты там уточни на месте, если сможешь, что все-таки с Драко происходит. Во-вторых, папа уже подготовил портключ в Болгарию, а в тамошнем Транзитном зале расчистили камин, имеющий выход в Москву. Через три минуты ждем тебя в кабинете отца.

Перси исчез. В комнате воцарилась тишина. Рон мрачно смотрел на свою невесту. Лицо его быстро приобретало все более и более неприятное выражение.

— Может быть, ты все-таки просветишь меня, — сказал он наконец мрачно, — при чем тут, тролль его задери, Малфой?

**

Тоска, тоска и тоска. Ни просвета, ни надежды. Похоже, план старого Уизли с треском проваливается. Не испытываю ни малейшей симпатии к этим магглам. Но и к себе, правда, тоже. Ни капли. Только полное, всеобъемлющее отвращение ко всему в этом Мерлином проклятом мире.

Драко отложил в сторону подаренную Никой книгу и закрыл глаза.

Какое я все же удивительное ничтожество. Попытки убить Дамблдора — как можно было быть настолько тупым, чтобы поверить, будто величайший волшебник на свете может пропустить их незамеченными? Зачем было направлять палочку на Дамблдора, если все, чего в тот момент хотелось — это упасть к ногам старого директора и кричать «спасите, помогите»? Наверное, я был просто смешон ему с этой попыткой убийства, а ведь волновался всерьез... палочка так и плясала в руках. А потом появился Снейп — вот кто выглядел непривычно взволнованным.

И все это было только фарсом. Директор уже умирал, по каким-то своим, так и оставшимися неизвестными мне, причинам. Но был учителем до последнего. Дамблдор превратил в урок даже свою смерть, сделал из себя наглядное пособие. Урок этики, урок жизни и смерти, урок позора. Не зря отец никогда не скрывал своего пренебрежения ко мне. Блестящий Люциус. Люциус и его могущественный темный покровитель! Люциус и его хитроумные планы! И где ты сам теперь, отец? Похоже, мы просто семейка чистокровных неудачников?

«Драко, ты не же убийца».

Конечно, не убийца. У меня не хватит правильных слов, чтобы обозначить, что же я такое. Несчастный идиот, до дрожи боявшийся собственного отца? Не видевший дальше собственного носа придурок? Но не убийца — слишком слаб в коленках. Настоящий Гамлет, принц Датский, полное совпадение с образом. Не то, что Поттер.

Вы всегда оказывались правы, черт бы вас побрал. Гениальный стратег, великолепный психолог, самый могущественный маг столетия — вы правы. Я не герой — теперь-то уж поздно себя обманывать — но и не убийца. Просто трус и полный, клинический идиот. Наверное, этим можно утешаться.

Вот Поттер сразу бы прикончил дядю, без сомнений и хныканья. И никакой пьесы бы не вышло. На следующий же день после того, как Призрак возопил бы о мести. Удар шпагой — и дело с концом. Интересно, на какой факультет Шляпа распределила бы Датского Принца? Все-таки Слизерин, я думаю. Нет в нем гриффиндорской удали. Вот Горацио — тот точно райвенкловец. Розенкранц с Гильденстерном слизеринцы, хотя и туповаты, вроде Кребба с Гойлом. Фортинбрас, наверное, гриффиндорец — судя по всему, решает проблемы с помощью меча и напора. Лаэрт, скорее всего, гриффиндорец тоже.... Клавдий безусловно слизеринец. По Офелии плачет Хаффлпафф — простодушна и преданна.

**

Последние три недели Ника жила, как в бреду.

Временами ей казалось, что она находится на вершине счастья. Драко был рядом. Знал, как ее зовут. Во время репетиций его серые, окаймленные темными ресницами, глаза прямо смотрели в ее — голубые.

«Офелия, иди в монастырь». «Я ее любил, как сорок тысяч братьев».

Сердце замирало и ухало вниз. Она плыла куда-то, над сценой, над городом, и удивлялась, как ей удается управлять голосом. Она подарила юноше мобильный телефон. Самую дорогую и изящную модель, какую смогла найти. Он очень просто принял подарок, без малейшего смущения, словно так и должно было быть. Мать шипела ей вечером, каким-то образом пронюхав о происшедшем: «Купила парню телефон за полторы тысячи баксов! Ты вешаешься ему на шею... не думаешь, что он профессиональный альфонс?»

Ника разбила пару ваз, изо всех сил хлопнула крышкой рояля и потом долго рыдала в ванной комнате. Мать шелестела за дверью, вздыхая. Ника сидела на полу около ванной, медленно затихая, и думала, что Драко, возможно, не откажется принять в подарок свитер... или хотя бы шарф.. рубашку... и чувствовала, что на заплаканном лице расцветает полубезумная улыбка.

**

Дни тянулись за днями, репетиция за репетицией, погружая Драко в какое-то подобие летаргического сна. Иногда ему казалось, что он уже умер — и окружающая тоскливая местность является адом, предоставленным лично ему. Хогвартс, квиддич, возвышение и падение Темного лорда, огромное поместье, полное домовых эльфов — хватило чуть больше пяти месяцев, чтобы все это стало казаться ему сумбурным, местами прекрасным, но навеки прошедшим сном. Реальность же была до отвращения убога. Дни становились все короче. Позволят ли ему вернуться? Он умрет завтра же, если окажется, что это навсегда. Быть магглом невыносимо. Все приходится делать руками, и на это уходит чудовищное количество времени, а результат все равно никогда не стоит труда.

Зато он открыл для себя Шекспира. Маггловская литература оказалась единственным, что кое-как поддерживало его на плаву. Он никогда не думал, что способен так скучать. По вечерам он лежал на кровати, закрыв глаза, и снова и снова представлял себе лица хогвартских соучеников. Он скучал даже по долбанутому гриффиндорскому трио.

**

Через два дня она поехала по магазинам и накупила ему одежды. Рубашек, футболок — джинсы и прочее она не решилась покупать без примерки.

— Это тебе взамен той, что я испортила тогда в буфете..

— Это была ты?

Ника разрыдалась, Драко нахмурился. Она никак не могла остановиться.

— Да в чем дело?!

— Ты меня даже не запомнил, — хотела сказать она. Ну и что, подумала тут же. Зато теперь ты со мной... ну, почти.

— Может, примеришь? Я купила несколько штук, потому что не знала, какие тебе нравятся. А вот эта рубашка — для роли. Все-таки это я тебя втянула...

Две рубашки ему подошли, остальные он отдал обратно. Одна, ярко-красная, вызвала улыбку на его губах.

— Я не ношу красного, — сказал он, продолжая ухмыляться чему-то.

— Почему ты улыбаешься?

— Неважно. Ты не поймешь.

— И все же?

— Ну... это такой гриффиндорский цвет. Вот видишь, все равно непонятно.

И он вздохнул.

**

Поднялся гул голосов. Лекция кончилась, но ехать в общежитие не стоило — скоро должна была начаться репетиция. И он ничего не мог сделать. Он хотел измениться, честное слово, хотел. Он прошел уже все ступени. Через горечь, через гордость, через отрицание и отчаяние. Через стыд, что был мучительней круциатуса. Но он ничего не мог поделать со своими чувствами. Драко презирал себя всего, до последнего волоска на своей голове, до последней кости в теле и мысли в мозгу. Но это — студентов с их бесконечно тупыми разговорами, магглов, их проблемы, их надежды...он презирал еще больше.

И он снова подумал, что министерство совершило ошибку. Россия — не то место, куда следует отправлять несчастного неудачника, если действительно хочешь, чтобы он « нашел себя и исправился». Если хочешь «предоставить ему последний шанс», как выразился судья. Россия — то место, куда стоит сослать человека в депрессии для того, чтобы он никогда из нее не вышел. Для того, чтобы сдох под мутным серым небом, среди мутных серых лиц и мутных серых домов, мечтая о зеленых прозрачных туманах родной Англии.

Весь мир — тюрьма. Весь мир — склеп. Встать на подоконник на своем 18-ом этаже в общежитии, раскинуть руки и посмотреть, смогу ли я полететь без метлы. Единственное, чего мне действительно хочется в последнее время. Может, в этом и состояла настоящая идея Министерства?

**

Спустя две недели ее номер оставался единственным, который был забит в мобильник Драко. Она знала это, потому что вчера обнаружила, что он так и не удосужился выяснить, как использовать функцию «плеер» в мобильнике — и провела целых десять минут плечо о плечо с ним, вдыхая запах его волос — легкий сладкий дым. Как бы случайно нажала на кнопку «контакты». Там был только один, забитый ее руками. Ей казалось, что она сможет взлететь от счастья. Она перетаскала в общежитие все тома Шекспира, какие нашла дома, и заслужила благодарный кивок.

И все равно он оставался таким же невыносимо мрачным... И никогда не звонил сам.

Она просто не понимала. Что он к ней чувствует? Что происходит между ними? Других девушек рядом не было. Она давно отодвинула в сторону некую пышную девицу, казалось, имевшую на него виды — и теперь на общих лекциях сидела рядом со своим наваждением, и все девушки курса признали их парой. Она такими глазами посмотрела на студентку, получившую роль Гертруды, что та сочла за лучшее свести общение с Драко к необходимому для постановки минимуму. Она познакомилась с толстухой Клавой, жившей в том же крыле общежитского коридора, что и Драко, и несколько раз, наплевав на гордость («девичья гордость» казалась теперь непонятным набором слов из какой-то бессмысленной книги) приезжала к нему в гости, и два раза он принимал ее у себя, когда она «заодно» и «просто заехала к девчонкам» заходила к нему.

Насколько она могла видеть, он жил в полной нищете. Мимоходом признался, что питается хлебом и чаем. «На прошлой неделе пытался сварить курицу — если бы не Клава, пришлось бы вызывать гасильщиков».

Но держался при этом так спокойно, так уверенно. Остальные разы комната оказалась заперта. Пришлось оставить подарки у Клавы.

— Профессиональный альфонс, Влад, сделай же хоть что-нибудь! Ты не видишь, что творится? — шипела мать.

— Дорогая, — равнодушно бросал отец, — мы можем себе позволить профессионального альфонса. Пусть девочка развлечется.

Но это менее всего походило на развлечение. Чем дальше, тем больше это походило на то, словно ее... околдовали.

Разбирательство, которое устроил Рон, задержало Гермиону почти на час, после чего пришлось перенастраивать портключ в Болгарию и на ходу менять остальной маршрут. В результате завернутая в мантию-невидимку (увы, довольно старенькую, так что на месте девушки пристальный взгляд мог рассмотреть смутную тень) Гермиона оказалась в камине английского посольства в Москве позже, чем собиралась. День уже клонился к вечеру.

Университет оказался далеко не таким красивым зданием, как ожидала девушка. Впрочем, похоже было, что в этом городе вообще нет ничего красивого, кроме, разве что, разбросанных тут и там пряничного вида церквушек, явно построенных в те времена, когда магические семьи еще не покинули Россию. С чувством легкого злорадства по отношению к высокомерному Малфою она прошла по зданию, где располагался экономический факультет. Заглянула в буфет. Засохшая сосиска выглядела неудачной пародией на нормальную еду. Настроенный на Малфоя поисковый артефакт указывал, что тот находится в здании.

— Почему я так волнуюсь? — думала Гермиона спустя еще полчаса, глядя на свое бледное отражение в зеркале в женском туалете на первом этаже.

Отражение выглядело до смерти напуганным. В прошлом каждая встреча с Малфоем была для нее связана с оскорблениями и издевками. Каждая встреча — как бой. Но ведь тогда они были детьми...

— Теперь он не посмеет хамить. Пусть только посмеет! Я — официальный представитель Министерства. А он — сосланный преступник. Ядовитая змея, у которой вырваны зубы. Ноль без палочки! Так, собралась. Иду, выясняю, почему его древо жизни ярко зеленеет... звучит идиотически. Неважно. Пишу отчет и отправляю через камин в Болгарию, дальше его переправят совой. И все — я свободна! Могу спокойно собирать материал о том, на что похожа жизнь магглов в безмагическом пространстве и хоть навсегда забыть про Малфоя. Собралась и выхожу. Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать, Малфой.

Гермиона, оглянувшись, быстро применила к волосам Укладывающее заклятие, бросила последний взгляд в зеркало и решительно вышла из туалета.

**

— Пари держу — мертв! — воскликнул Драко, пронзая старой шваброй воображаемый полог.

Режиссер скривил губы.

— Гертруда! Не стойте, как истукан. Играйте потрясение! Да нет, о бож-же. Вы играете домохозяйку, у которой убежало молоко, а вы — королева. На ваших глазах сын только что сознательно убил человека! Ну, чуть лучше. Теперь вы изображаете ужас футбольного фаната, чья команда продула со счетом 5-0. Если это максимум, на который вы способны, остановимся на этом. Запомните это выражение лица. Драко!

— Да?

Драко чуть поклонился. Режиссер нравился ему — во многом потому, что с каждым днем все больше напоминал слизеринского декана.

Скоро от тоски мне повсюду будут мерещиться знакомые лица.

— Сравнительно с общим уровнем вы выглядите неплохо, — кисло сказал режиссер, — вы когда-нибудь фехтовали?

— Да.

— Так я и думал, — удовлетворенно заявил режиссер.

— Сколько всего я о тебе не знаю? — думала Ника, глядя из зала на Драко, который казался ей окруженным серебристым облаком — то ли из-за набегающих слез, то ли от дыма из режиссерской трубки, от которого у всех к концу репетиций начинала болеть голова. Она вытерла глаза и постаралась собраться. В последнее время слезы появлялись слишком легко. Девушка снова устремила взгляд на Драко. Просто смотреть, как он движется. Видеть, как он живет рядом — это уже было счастьем.

И тут случилось нечто невероятное. Произнося очередную реплику, Драко бросил взгляд куда-то ей за спину, в глубину зала. Лицо его, обычно хмуро-неподвижное, внезапно исказила гамма чувств. Словно ураган налетел на гладкую поверхность озера. Недоверие, изумление, потрясение... восторг? Радость? Счастье??! Счастье на этом вечно тоскливом лице? Выронив швабру, Драко без чувств грохнулся на грязный пол.

**

От неожиданности Гермиона тут же аппарировала к себе в отель и только там попыталась понять, что это было. Всего можно было ожидать от первой встречи с Малфоем. Громких оскорблений. Тихой язвительности. Невозмутимой надменности. Официальной вежливости. Только не того, что, увидев ее, он немедленно упадет в обморок.

**

— Ну вот, — сказал Перси Уизли сам себе вслух, огорченно глядя на Древо жизни, — теперь листик № 1313 пожелтел! Да что там с ним происходит, хотел бы я знать?

**

Это выражение на его лице... я бы сказала, что он был счастлив меня видеть. Драко Малфой! Счастлив видеть грязнокровку Грейнджер! Впрочем, это можно понять, он, наверное, тут с тоски воет. Но я-то почему так разволновалась? Подумаешь, Драко рад меня видеть. Мне должно быть плевать. Почему же я стою в ванной комнате отеля, смотрю на себя в зеркало и ухмыляюсь? Ничего плохого не случится, если я наложу легкие косметические чары. В конечном счете, представитель Министерства обязан выглядеть лучшим образом. А теперь завернусь в мантию-невидимку и аппарирую обратно. А он изменился. Выглядит таким... повзрослевшим.

**

Рон нашел колдографию Драко Малфоя в выпускном альбоме Хогвартса, поместил проекцию этой колдографии на подушку и с огромным удовольствием отрабатывал на этой подушке приемы кулачного боя по-маггловски. Пару месяцев назад будущий тесть показал ему телевизор с передачей о боксе, и Рон до сих пор был под впечатлением.

**

Драко еще падал, а Ника уже бежала к сцене. Что с тобой? Что с тобой что с тобой что с тобой??!

С глухим ударом тело юноши рухнуло на деревянный настил. Упав на колени, она притянула его голову к себе и, чуть не рыдая, оглядела зал. Режиссер выглядел одновременно и изумленным, и недовольным. Остальная труппа тоже подошла к сцене.

— Похлопай его по щекам!

Ника осторожно хлопнула его по щеке. Никакой реакции. Закусив губу, она хлопнула посильнее — в ответ раздался странный хлопок в глубине зала — и в тот же момент Драко открыл глаза.

**

Галлюцинации. У меня начались галлюцинации? Нет, это точно была Грейнджер. А только что раздавшийся звук — хлопок аппарации. Она исчезла? Посмотрела, как я валяюсь в обмороке, и аппарировала отсюда? Грейнджер, боже, Грейнджер, ВЕРНИСЬ, поговори со мной. Не ожидал, что буду так рад ее видеть.

Он бессознательно отстранил Нику и сел. Невидимая под мантией Гермиона подошла ближе.

Малфой есть Малфой. Уже завел себе свиту и очередную Панси — вон, как прижимается. Театральный кружок, кто бы мог подумать.

Она немногое успела увидеть до того, как он ее заметил, но то, что успела, выглядело убедительно. А это, значит, его Офелия — и вид такой же безумный. Интересно, правду говорят, что все блондинки — дуры? Долго она собирается к нему липнуть?

Гермиона достала выявляющий магию кристалл и проверила помещение. Никаких признаков, только яркое свечение вокруг Драко. Что значит чистокровный волшебник. Вокруг самой Гермионы свечение было на порядок слабее.

Она решила пока не снимать мантию и понаблюдать за ситуацией. В конечном счете, она может собирать материал и тут, не так ли? Вот в Лондоне почти невозможно было найти помещение, в котором кристалл не почувствовал бы хоть какого-то прежнего присутствия магии. Слишком тесно соседствовали магические кварталы с маггловскими, фактически два мира переплелись, как нити в тесьме. То же было и во Франции, и в остальной Европе. Сознательно или бессознательно, маги невольно влияли на жизнь магглов.

Она сделала шаг по направлению к Драко, и сцена громко скрипнула под ее ногами. На лице Драко появилась улыбка.

— Давайте закончим на сегодня? — сказал он, обращаясь к смуглому мужчине с высокомерным выражением лица, напомнившему Гермионе погибшего профессора Зельеварения.

— Пожалуй, — сказал тот, — все свободны.

Блондинка начала что-то горячо шептать Драко на ухо. Тот отрицательно покачал головой. Девушка продолжала убеждать его в чем-то.

— Ладно, — наконец сказал Драко, — пожалуйста, просто подожди меня в буфете. Мне надо немного побыть одному, чтобы придти в себя.

К этому времени в зале, кроме них двоих и невидимой Гермионы, никого не осталось. Блондинка наконец оторвалась от Драко и вышла за дверь, на ходу все время оглядываясь. Драко слетел со сцены, подбежал к двери, выглянул, крикнул ей что-то вроде «возьми на мою долю пару пирожных, хорошо?», закрыл дверь и обернулся лицом к сцене.

— Теперь у нее есть задание, и она не вернется. Грейнджер, давай. Я знаю, что ты здесь.

Гермиона стянула мантию.

— Только не падай снова в обморок. Старайся, чтобы твой восторг не выходил из границ.

Он молча смотрел на нее со странным выражением лица.

— Малфой!

Никакого ответа, только вздох. Лицо вдруг искажает страдальческая гримаса.

— Да что с тобой? Слушай, у меня нет времени. Давай, просто выпей вот это.

— Что это?

— Не можешь определить по запаху?

— А... Укрепляющее зелье. Вовремя.

— Может, расскажешь, как у тебя дела?

— Зачем? Явилась позлорадствовать? Долго упрашивала, чтобы отправили именно тебя?

Гермиона задохнулась от злости.

— Ты думаешь, была толпа желающих сюда ехать? Опомнись, ты никому не интересен, Малфой. Я здесь совершенно по другому делу. Просто меня попросили тебе это передать, вот и все.

— А, старый добрый Уи-изел. Не может допустить, чтобы объект его эксперимента загнулся раньше времени... Ты не в курсе, что он называет добрыми делами?

— А что тебе неясно?

— Что такое доброе дело в вашем понимании?

— Доброе дело — это такое дело, которое совершается с добрыми намерениями и приносит пользу людям... Так ясно?

— Не слишком, Грейнджер, все как-то расплывчато. Что такое «польза», например?

Гермиона закатила глаза.

— Не начинай!

— Не начинай что?

Мерлин, как давно он ни с кем не разговаривал по-настоящему.

— Не начинай бессмысленные препирательства!

— Это не бессмысленные препирательства, Грейнджер, а попытки выяснить истину.

Гермиона снова закатила глаза. Второй раз за минуту. Драко поймал себя на том, что умиленно улыбается, видя эту привычную всем хогвартовцам гримасу.

— Слушай, — сказал он, — ты можешь аппарировать со мной отсюда куда-нибудь, где мы сумеем спокойно поговорить?

Гермиона подумала.

— Разве что ко мне в отель. Я больше нигде не была, только что приехала.

— И сразу кинулась ко мне. Я польщен.

— Заткнись.

— Мерлин, ты так мило это говоришь!

— Хватит издеваться. На меня это уже не действует. Иди сюда и...

— «И крепко обними меня»

— Не так крепко! Ну, Малфой, ты остался такой же наглой скоти...

— Аппарируй уже, а то придет кто-нибудь.

Через секунду они оказались в номере отеля. Драко стоял, закрыв глаза. Как давно он не аппарировал... как же он задолбался ездить маггловским транспортом...

— Малфой?

— А?

— Отпусти же меня!

И правда, он до сих пор обнимает Грейнджер так крепко, словно ему четыре года, а она его любимый плюшевый медвежонок. Приятно у нее пахнут волосы. Свежестью и чуть-чуть чайными розами. Англией...

— Малфой! — уже встревоженным голосом.

Вот черт, он ее все еще держит. Сделав над собой усилие, Драко расцепил руки.

Гермиона провела рукой по волосам и постаралась принять максимально солидный вид. Это плохо получилось, щеки по-прежнему горели.

— Ну, Малфой?

— Что ну?

— В Министерстве интересуются, как у тебя дела.

Драко хмыкнул.

— Кто конкретно и чем именно? Старый Уизел, надо думать? Передай, что дела удивительно хороши. Не устаю благословлять его за то, что он послал меня в это очаровательное место!

Гермиона нахмурилась.

— У тебя был выбор.

— Конечно-конечно! Свободный выбор между петлей и веревкой.

— Мистер Уизли хотел сделать, как лучше! Если тебе совсем плохо, все еще можно переиграть.

— Предлагаешь отправиться в Азкабан досиживать еще четыре с половиной года? Даже с учетом того, что дементоров оттуда убрали, это не самое уютное место на земле. Нет, Грейнджер, моя ситуация — та самая, из которой хорошего выхода не существует. И, если хочешь знать, я прекрасно отдаю себе отчет, что виноват в этом вовсе не Уизли.... но от этого только хуже.

Драко замолчал. Потом пожал плечами и продолжил, кривя губы:

— Кстати, намекни старому магглолюбцу на будущее, что если он действительно хочет, чтобы кто-то из нас разделил его чувства — посылать этого кого-то нужно куда угодно, только не в Россию. Предложи ему проводить свои эксперименты в Италии. Тамошние магглы даже мне нравятся. Особенно девушки. Брюнетки всегда были моей слабостью — запретный плод, если понимаешь, о чем я?

— Меня не интересуют твои сексуальные предпочтения.

— Ну и зря. Сегодня я в откровенном настроении, могла бы все выпытать. Точно уверена, что неинтересно? Разве у вас в спальне обо мне не говорили? А?

— Заткнись.

— Сама же просила рассказывать. Ты уж определись, чего от меня хочешь.

— Ну... скажи о людях, с которыми учишься.

— Ужасно неуклюжи, так и норовят отдавить ногу или облить кипятком. И еще злые, хуже гоблинов, причем постоянно злые, особенно те, что постарше. Ты в местном маггловском метро ездила? Словно в подземное царство к демонам спускаешься. Грохот, давка, лица либо озверевшие от усталости, либо просто озверевшие.... я такой толпы в жизни не видел. Правда, если начать общаться поближе, то магглы бывают довольно услужливы. Из местных девушек получились бы отличные домовые эльфы...

Что-то он совсем на себя не похож, болтает без перерыва. Чем он тут занимался эти месяцы? Мне показалось, или он только что признал, что сам во всем виноват? А местные магглы, значит, «злые»? Хм. «В условиях магического вакуума магглы испытывают эмоциональный дискомфорт, который ведет к повышению уровня агрессии в обществе...». Если это действительно удасться доказать, может выйти отличная работа. Может быть, магглы чувствуют длительное отсутствие магии? Как слепые котята чувствуют отсутствие тепла?

— Что ты имеешь в виду под «злыми»? Можешь привести пример?

Вместо ответа Малфой уперся мрачным взглядом куда-то в угол комнаты.

— Ты скоро обратно? — спросил, не поднимая глаз.

— Недели через три, — настороженно ответила девушка, — а что? Мне надо как следует осмотреть город. Определить базовые принципы местной жизни. Скажи, ты что-нибудь по-настоящему странное тут замечал?

— Да тут все странно, Грейнджер. Ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО.

— Подожди секунду, я активирую запоминалку. Вот так. Рассказывай.

Малфой повел плечами, словно замерз.

— Грейнджер. Не знаю, позволяют ли тебе твои гриффиндорские принципы воровать у магглов еду, но я голоден, как оборотень в полнолуние. Ты не могла бы позаимствовать где-нибудь чай и пару кусков торта? Наверняка тут есть ресторан.

— Он на первом этаже, но я не разглядывала, что у них там. Я не могу вызвать то, чего не представляю. Придется идти вниз...

— Так сходи! — раздраженно.

О, а вот это снова старый Малфой. Отдает повеления. Только я-то тебе не домовый эльф!

— Грейнджер. Я поделюсь с тобой всеми накопленными наблюдениями. Ты узнаешь про Клаву и тазики для белья. Про театральный кружок и местного Снейпа. Только обеспечь меня сладким. Ну же.

С другой стороны, он действительно сильно похудел, вон как щеки запали. И волосы отросли. Рон меня убьет, если узнает, что я сидела с ним наедине в номере отеля. Ладно. Рон не узнает. Не потому, что я делаю что-то плохое, а потому, что не хочу, чтобы он волновался! А если я пойду вниз в ресторан, надо ли брать с собой сумку с вещами? А если он украдет один из артефактов, а отвечать придется мистеру Уизли? Это же Малфой, от него всего можно ждать! Может быть, он и затеял весь этот разговор о еде для того, чтобы выманить меня из комнаты? Но он правда такой худой.. в обморок упал...

— Ладно, я схожу, — сказала Гермиона, — и не вздумай копаться в моих вещах.

— За кого ты меня принимаешь? — презрительно скривил губы юноша.

— Сиди тихо. Я запру дверь.

Гермиона, накинув мантию-невидимку, выскользнула из номера. Уже выходя, она все-таки обернулась, направила на свою сумку палочку и прошептала запирающее заклятие. Драко удивленно пожал плечами, заметив его голубоватый луч.

Даже не смешно. Она его боится! Будто бы все не кончилось давным-давно, в тот день, когда неистовый Поттер победил Темного лорда, смертию смерть поправ.

Хотя для меня все закончилось еще раньше, в тот день, когда Северус Снейп вышел из-за спины и взял на себя мое преступление...

Драко прошел несколько шагов по мягкому ковру и заглянул в ванную комнату. Не бог весть что, этот номер отеля, но с грязной комнатой в общежитии не сравнишь. Пушистые белые полотенца. Маленькие флакончики с отельным шампунем и мылом. Он улыбнулся от внезапно возникшей мысли.

**

Ника понапрасну прождала его в буфете полчаса и решила позвонить.

«Дзынь! Дзыыынь!» — ох, это та маггловская штуковина для разговоров. Телефон. Совсем забыл об этой девице.

— Ты где? — спросил тревожный девичий голос.

Ну вот какое ей, спрашивается, дело.

— Ушел, — ответил Драко.

— Тебе стало хуже? Как ты добрался?

Мне стало лучше. Аппарировал.

— Да нет, все отлично. Давай, до завтра.

Звук открывающейся двери. А мантия-невидимка-то у Грейнджер совсем старая, вон тень ног видна. Куда, спрашивается, Министерство дело все те сокровища, которые реквизировали в Старых семьях после падения Темного лорда? Там же были прекрасные, крепкие мантии-невидимки. Отправлять девушку к диким русским магглам в таком ненадежном рванье — какая опасная глупость! Не сильно-то ее ценят в Министерстве.

— Ало? Драко? Ты тут?

— Я не хочу больше разговаривать.

— Драко! Драко..?

Когда-нибудь она от него отвяжется? О, похоже, Грейнджер решила-таки изобразить домовика. Умница. Притащила целую кучу еды в уменьшенных заклинанием тарелках. И теперь расставляет их по столу и увеличивает обратно. Мм, как есть хочется.

— Пока.

— Что? Почему? Драко?!

— Неважно.

Куда тут надо нажать... сюда... или сюда. Черт, включил громкоговоритель.

— Драко! Подожди секунду!

Ну вот. Грейнджер опять закатывает глаза.

Наконец-то удалось выключить.

**

Стоило выйти за порог, и он кинулся звонить своей девице. Отменять сегодняшнее свидание или переносить на более позднее время? Да какое мне дело! Странное зрелище — Малфой, говорящий по мобильному телефону. Артур Уизли был бы страшно доволен.

А он действительно голоден. Хорошо, что я принесла полный обед.

Гермиона села напротив Малфоя и пододвинула к себе тарелку с «пастой болоньезе». Мерлин, какой длинный день!

**

— Ммм....Грейнджер?

— Что?

— Давай ты сделаешь еще одно доброе дело.

— В смысле?

— Ну... ты меня накормила.. Теперь я хочу принять ванну.

— С ума сошел?

— Ты бы видела, на что похож душ там, где я живу. Грейнджер, этот душ доведет меня до самоубийства. Там тараканы бегают. Много. А у меня палочки нет, если ты забыла.

— Ох, фууу.

— Рыжие тараканы, Грейнджер. Как... ладно, неважно, как кто. Раз уж ты начала обо мне заботиться, не бросай на полпути. Мне необходима ванна.

— Ты же обещал продолжить рассказ после еды?

— Не могу. Я чувствую себя грязным.

— Малфой!!

— Что тебя смущает?

— Ты не мог бы раздеваться в ванной, если тебе так уж приспичило?

— Не собирался тебя смущать, Грейнджер, просто там одежду некуда положить. Ладно, остальное сниму внутри.

Действительно, ни грамма жира....лишнего. Гермиона с усилием отвела глаза, чтобы не видеть, как платиновые волосы падают на гибкие голые плечи.

Звук шагов, льющаяся вода. Вот за это Рон бы меня точно убил.

Веселый голос из ванной:

— Грейнджер! Грейнджер!!!

Мерлин, что еще ему надо? Потереть спину? Ну уж нет, внутрь я не войду. Просто подойду к дверям и спрошу.

— Что еще?

— Грейнджер, а жизнь-то налаживается. Может, наколдуешь мне резиновую уточку? Лучше зеленую.

— Малфой, ты тут совсем сбрендил. Зеленых уток не бывает.

— Во-первых, бывают, во-вторых, тебе что, жалко?

Нет, это просто безумие какое-то. Так и знала, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

— Грейнджер? Ты чего там затихла? Давай же. Трансфигурируй в нее какую-нибудь тарелку.

Он что, правда хочет уточку?

— Что у тебя было по Трансфигурации?

А вот не надо. По Трансфигурации у меня оценки не хуже твоих. Будет тебе уточка.

Плавное движение кистью руки, в которой зажата палочка... Теперь чуть-чуть приоткрыть дверь и впихнуть игрушку внутрь.

Плеск воды, восторженный вопль.

— Грейнджер! Какая прекрасная уточка! А почему она розовая, а не зеленая?

Потому что я девочка, а ты дурак. Какую, по-твоему, уточку я представляла себе во время трансфигурации?

— Но все равно спасибо. Мне нравится.

Мне в детстве тоже нравилась. Настоящая-то давно состарилась и валяется где-то дома у родителей...

— Грейнджер?

— Что еще?

— Можешь войти. Мое тело надежно укрыто пеной.

Ну уж НЕТ! Хватит с тебя уточки!!!

— Это что такое? — сказал Влад, входя домой и с недоумением оглядывая стены гостиной. Обои с крупными розами, на заказ привезенные из Англии, свисали с левой стены изодранными лохмотьями.

— А это твоя дочь! — с удовлетворением ответила жена, появляясь откуда-то из глубин квартиры, — явилась пьяная, закатила истерику, схватила нож, ободрала обои и легла спать. Ты по-прежнему считаешь, что нам не стоит вмешиваться в ее отношения с этим парнем?

На лице Влада отразилась серьезная работа мысли. Глаза помрачнели, брови сошлись к переносице. Бессознательно стиснулись кулаки... побагровела шея... раздалось невнятное рычание.

— Вот именно! — прокомментировала жена, — я давно предупреждала!

— Я его пробью, — прорычал Влад, — пробью по своим каналам. И если что узнаю — прибью! Тоже по знакомству. А с этой малолетней истеричкой поговорю, когда проспится!

— А что с обоями делать?

— Обои заказывай новые, эти мне и так никогда не нравились. Слушай, плесни немного, все равно стоишь... И иди, дай по телефону поговорить. Подожди, как ее урода зовут?!

— Драко.

— Это не имя, а какая-то поганая кличка! Зовут-то его как? Имя, фамилия?

— Не говорила она!

— Отлично! Хороша мать, которая не знает, как зовут парня ее дочери! Что ты вообще о нем знаешь?!

— Я знаю одно: она сходит по нему с ума четвертый месяц! По-настоящему сходит, Владик, на себя перестала быть похожа. Я спать по ночам не могу, волнуюсь. Но ты же не слушаешь! Ты же отмахиваешься!!

— Ладно, не плачь, решим. Алло? Семен? Тут такое дело... надо проверить одного человечка, хорошо проверить, с самого начала .. да.. да.. правильно понимаешь. Подъезжай ко мне завтра не позже восьми, поговорим предметно. Утра. Давай. Марусь?

— Что?

— Если он приучил ее к наркотикам, отрежем яйца и закатаем лет на 15. Забудет, как маму звали.

— Ах, Вадик...

— Марусь?

— Что?

— А она не беременна?

Вздох.

— Разве ж она скажет? С ней сейчас только профессиональный дрессировщик справиться сумеет... мне уже не удается.

— Братья Запашные, укротители тигров. Надо было нанять их вместо гувернантки.

— Именно.

Вздохи.

**

Ника лежала в спальне, глядя в потолок, к которому были приклеены светящиеся в темноте пластиковые звездочки. Мама наклеила их, когда дочь была еще совсем маленькой. В детстве Нике нравилось смотреть на них, засыпая. Насколько тогда все было легче! Не было этого раскаленного кома в груди, от которого трясет все тело. Не было душевной боли.

Вот это и случилось. Он бросил ее. Все кончилось, не начавшись. После того, как Драко оборвал разговор, она попыталась перезвонить, объясниться. Что она сделала не так? Почему он сбежал? Нарочно вышел из здания другим путем, чтобы не встретиться с ней?! Он же сам попросил купить ему пирожные... она ждала, хотела отвезти его домой. Он же ненавидит метро! Но перезвонить не удалось, Драко отключил телефон.

Боже, как больно. Так ясно, словно сказал ей открытым текстом: «отвали, не надоедай мне больше, ты мусор, ты никто». Она лежала на спине, и слезы стекали по ее щекам, и затекали в уши, и подушка уже была вся мокрая. После того, как Драко бросил трубку, она вышла из здания, села в машину, хотела ехать куда-то: то ли в общежитие к нему, то ли домой, но руки так тряслись, что несколько минут девушка не могла попасть ключом в замок зажигания. Наконец включила, доехала до ларька и купила себе водки. Вот так, да. Позвонила подруге. Что-то прорыдала в трубку. Ее пытались утешить. «Не преувеличивай! Может, у него какие-то неприятности, он же сказал, что завтра расскажет»

Нет. Больше невозможно себя обманывать. Она слышала, каким тоном он разговаривал с ней. Словно она была ему противна. Так холодно, так раздраженно. Никогда раньше он не говорил с ней таким голосом. А она-то думала, что у них что-то начинается... И потом отключил телефон, пока она кричала «Драко, Драко» в последней попытке объясниться, понять. Дура.

Доехала до дома и выпила из горла, сколько сумела. Оставшееся поставила на лавку. Будет подарок местным алкашам. Мать открыла дверь, и с порога Никин взгляд упал на ненавистные розы в гостиной. Драко не хочет с ней говорить. Он никогда не придет к ней в гости. Уже неважно, какие обои в ее гостиной. И все равно она прошла, не раздеваясь и только истерично всхлипывая на расспросы матери, на кухню, взяла нож и стала резать эти обои, вырывать их длинными полосами из-под плинтуса снизу, тянуть вверх... Мать смотрела на нее с таким понимающим, взрослым — отвратительным!! — выражением лица, что хотелось ткнуть себе этот нож у нее на глазах прямо в живот. Вот японцы правильно поступают. Придти на порог дома к человеку, который тебя обидел, и сделать харакири. Потому что как иначе выразить свою боль так, чтобы тебя, черт возьми, поняли? Поняли, НАСКОЛЬКО тебе больно? Нику трясло. Сна не было ни в одном глазу. Выпитая водка вообще не ощущалась.

— Надо принять успокоительного, — подумала она и пошла в материну спальню, где хранилась аптечка. Родители разговаривали где-то в районе отцовского кабинета. Телефон Драко был по-прежнему отключен.

**

— Малфой? МАЛФОЙ!

— Мррмм?

— Сколько можно лежать в ванной?

— Грейнджер, последний раз я принимал нормальную ванну полгода назад. Поставь себя на мое место, имей каплю совести.

— Ты в том самом месте, какое заслужил! — прокричала Гермиона, — и ты торчишь в ванной почти два часа!!! Кто бы говорил про совесть!

Она изо всех сил пнула ногой дверь. В ответ раздался плеск воды, словно нырнула большая рыба. Мерлин, этот день никогда не кончится!

— Малфой, вылезай. Уже ночь скоро. Ты собирался мне что-то рассказать!

— Давно могла бы зайти, если так невтерпеж! Тебе просто нравится сидеть у меня под дверью, когда я принимаю ванну. Думаю, это какой-то вид сексуального отклонения!

— Очень смешно. Пожалуй, я действительно зайду, если ты не вылезешь через минуту.

— Наконец-то.

— И наложу на тебя парочку проклятий!!!

В голосе бывшей гриффиндорской старосты послышались знакомые любому ученику Хогвартса яростные нотки, и Драко понял, что водные процедуры пора заканчивать.

Так и не удалось заманить ее внутрь. Жаль. И она снова пнула ногой дверь. Уизли у нее, наверное, по струнке ходит. Да хватит колотить! Мерлин с тобой, я вылезу! Сейчас бы пару эльфов, чтобы сделали педикюр...

Драко с сомнением взглянул на свои ноги. Потом обернул вокруг бедер банное полотенце, бросил взгляд в слегка запотевшее зеркало, открыл дверь. Получил ошеломляющий удар ногой по голени и рухнул на пол.

— Ааа... Грейнджер, убийца.... больно же!

— Нечего было выскакивать так неожиданно!

— Уй... Малфои не выскакивают, я тебе не Поттер...Обязательно было вообще долбить эту дверь?! Манеры, как у Хагридовских.. сородичей...

— Все, Малфой, хватит! Вставай.

— Не могу!

И послать ей свою самую горькую улыбку. Вот так. На Панси всегда безотказно действовало. Пусть в следующий раз сдерживает свои разрушительные импульсы.

— Очень сильно болит?

Смотрит, закусив губу. Пытается понять, притворяюсь я или нет. Это еще хорошо, что на ней домашние туфли, а не ботинки, в которых она была днем — иначе точно сломала бы голень! Не девушка, а стенобитное орудие. Интересно как лежать у ее ног. Поттер бы меня убил. Такой вид открывается. 10 баллов магглам за изобретение юбок!

Малфой промолчал. Лежал на полу и смотрел на нее снизу со странным выражением лица. На щеках после ванны появился легкий румянец, серые глаза повеселели. Мокрые волосы прилипли к голым плечам, капли воды по всему телу, легкие кубики мускулов на впалом животе, уходящие под полотенце. Гермиона неожиданно вспомнила откровенные рассказы Лаванды Браун и почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Если ты немедленно не встанешь, я тебя левитирую!

— Грейнджер, перестань мне все время угрожать. Я просто рассматриваю твои ноги.

Ух ты, какое у нее забавное выражение лица. Сердитое и смущенное одновременно. А глаза прямо-таки горят... темный орех горит пожаром. И щеки пылают. Скромница наша. Как тебя угораздило связаться с Уизли с твоим-то темпераментом? А ноги у тебя красивые. И стесняться тут нечего. Ну вот, отошла к кровати и сверлит злобным взглядом оттуда.

Я так часто смотрел в их глаза на протяжении всех этих лет. Скажешь какую-нибудь гадость и смотришь — или в ее карие, или в поттеровские зеленые, и видишь, как и там, и там разгорается гнев — словно в детстве, когда разгорался слабый огонек — по шторам, по папиному столу с бумагами... И страшно до дрожи, и сладко. Я вообще пироман. До Хогвартса восемь раз в поместье пожары устраивал, пока отец ко мне эльфа-гасильщика не приставил. Мне потому зелья и нравятся, что там надо огонь разводить. Страшно и сладко. А дразнить Грейнджер с Поттером еще страшнее. И слаще.

Ладно, пора вставать. А вот в глаза Уизли смотреть совершенно неинтересно. Две голубые пустышки. Только и умел, что краснеть, как рак, да сжимать клешни. Что она в нем нашла? Если верить Лаванде, полный ноль, «мистер пятиминутка». А уж кто-то, а Лаванда в этом деле понимает.

— Малфой, ненавижу тебя! Обязательно так себя вести?

И как я должен отвечать на этот дурацкий вопрос? Да, обязательно или нет, не обязательно? В каком случае меня не превратят в слизняка?

Как она на меня смотрит странно. Я ведь этот взгляд знаю. Можно подумать... Черт, а если ошибаюсь?

— Что ты молчишь?!

Молчу, потому что обдумываю одну идею. Самому страшно.

— И хватит торчать тут голышом!

Я в полотенце. Оно прикрывает все, что надо. Это у тебя две пуговицы на блузке расстегнуты. И глаза полыхают так, что смотреть больно.

— Отойди немедленно назад!

А когда я успел подойти? Ну, раз уж подошел... Какой огонь, не устоять... Бац! Получил по щеке. Аж в голове зазвенело. Единственный человек, который регулярно дает мне пощечины! Пожалуй, эту руку лучше перехватить, чтобы..

— Грейнджер, — прошептал Драко, опускаясь коленями на кровать, — ну куда ты от меня уползаешь?!

Ох. Страшно и сладко. Я сейчас ее поцелую, и пусть превращает в слизняка. Оно того стоит.

Драко наклонился, удерживая ее правую руку с палочкой, и изо всех сил прижался к жаркому рту губами.

Ну же, Грейнджер... Обнять второй рукой, притянуть к себе, провести языком по сомкнутым краям, раскрывая губы, протискиваясь внутрь. Целовать крепко, вжиматься изо всех сил в эти сомкнутые зубы...Грейнджер, тролль тебя подери, перестань их стискивать...открой ротик...

— Не бойся...не бойся меня

— Ббифто фебя и бе ббоифся, Малф...

Отлично, Гермиона, 5 баллов Гриффиндору. Меня целует сосланный пожиратель, и все, что я могу ему сказать — это «никто тебя и не боится, Малфой»!

И вновь она не отводила взгляда. Они смотрели друг на друга с чудовищным изумлением в потемневших глазах, пока он притягивал девушку все крепче, грудью к груди, впечатываясь в ее тело до боли.

Ох. Я был прав, оно того стоит. И пусть превращает, в кого хочет.

Оторвавшись от губ, Драко принялся покрывать поцелуями ее щеки, линию подбородка, шею под каштановыми завитками. Дрожащей рукой отодвинул густые волосы с маленького розового уха и приник к нему ртом. Грейнджер вздохнула, словно всхлипнула, и он перехватил ее поудобнее, себе на колени, усаживая ближе, запрокидывая ее голову так, чтобы можно было прочертить поцелуями дорогу вдоль тонкой шеи вниз, к судорожно вздымавшейся груди, к двум расстегнутым пуговицам... Он принялся за третью, когда она стала отталкивать его двумя руками, упершись маленькими твердыми ладошками в грудь.

Ну какая же ты все-таки упрямая, Грейнджер.

Он снова поймал ее губы, и она в последний раз ответила на поцелуй, выгнувшись в кольце его рук, одновременно и отталкивая, и притягивая... а потом уже — только отталкивая.

Будь проклято твое гриффиндорское упрямство. И с какой стати в школе считалось, что это со слизеринцами нельзя иметь дела?! Почему. Неужели я хуже Уизли. Ведь ты сама этого хочешь.

— Почему? — прошептал он, чувствуя, что начинает дрожать.

— Нет, — ответила она на его невысказанные слова, — нет, я этого НЕ ХОЧУ.

И, стремительно отодвинувшись, остановила его движение направленной ему в грудь палочкой.

— Нет.

Она все еще чувствовала вкус его губ. Она и он, здесь, только что. Прижимающиеся друг к другу всем телом. Малфой, держащий ее в объятиях такими крепкими, такими невозможно-им-сопротивляться руками. Его влажные волосы, прилипшие к ее щекам, когда он склонился для поцелуя. Смешанное дыхание, горячие губы, никому даже рассказать нельзя будет, как это было... сильно. Девчонки не врали. Все, вот теперь Рон меня точно убьет.

— Ты просто красавец, Малфой, — сказала она, задыхаясь, — поесть, вымыться, трахнуться. Это весь список или ты ожидаешь от меня еще каких-то услуг?!

Ну вот зачем ты так, Грейнджер.

— Владик?

От тревоги в голосе жены он проснулся моментально, сел в кровати, готовый действовать.

— Мне не нравится, как она спит. Она как-то странно дышит. И лоб холодный. Влад, я ее потрогала, а она не просыпается...

Он молча нашаривал ногами тапки. Вечно она паникует. Вечно носится с этим ребенком, как курица с яйцом, не замечая, что дочери давно пора вырасти! Тут этот дефолт, ЦБ наезжает, банк трещит по швам — проблем, короче, по горло, врагу не пожелаешь. Пашешь, как папа Карло, вопросы решаешь до посинения, уматываешься за день в ноль.

— Я в скорую позвонила, сказали, сейчас приедут.

А потом, бл*дь, приходишь домой, а там ВСЕ ЕЩЕ ХУЖЕ! Урою этого подонка с придурошной кличкой и бетоном сверху закатаю. Особо крепким, марки М-500, не меньше!

**

— Рон, — голова Джорджа торчала в камине, — ты ведь сегодня на холостом положении?

Рон улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— С тобой и твоими друзьями я больше ни в какой клуб не пойду.

Рядом с Джорджем появилась ухмыляющаяся голова Ли Джордана.

— Ронни, не будь таким приличным! Хочешь провести весь вечер, играя сам с собой в шахматы?

— Братишка, идут последние свободные дни твоей жизни!

— Спасибо, — хмыкнул Рон, — с меня хватило того раза. В жопу такую свободу. То есть, я хотел сказать.. ччерт, вы меня поняли.

Ли с Джоржем паскудно заржали.

— Пить надо было меньше! Клаус всего лишь изучал..

— определял...

— нащупывал, Джордж, правильное слово — нащупывал!

— Точно! Клаус НАЩУПЫВАЛ границы твоих сексуальных норм!

— Я бы оттащил его, но мне показалось, что тебе нравится.

— Джордж, боггарт вас задери! Проваливайте из моего камина!

— Если передумаешь, братишка, мы в «Клыке вампира». Кстати, обещалась быть почти вся женская сборная по синхронному лету. Если тебя не интересуют девушки, приходи посмотреть хотя бы на метлы!

— Ты бы видел, приятель, там такая полировка! Такие обводы!

Все с тем же подлым хихиканьем друзья исчезли в потоке зеленых искр. С тех пор, как погиб Фред, Джордж ни вечера не провел дома.

**

— Только не начинай читать мне мораль. Я не знаю, почему я на тебя набросился. И не знаю, почему ты мне это позволила.

Драко успел одеться и теперь стоял у окна, мрачно водя пальцем по стеклу. Гермиона пожала плечами.

Не такой уж сложный вопрос, почему ты вдруг кинулся ко мне с объятиями. Ты бы сейчас и на плаксу Миртл набросился, и Филча стал бы целовать, как родного. Это называется — попала в «окно контакта». Просто совпало. Твоя тоска и мои губы. Ты же и в обморок упал не из-за того, что именно Я появилась, а потому, что хоть КТО-ТО появился из родного мира. Так что, кто кем воспользовался и кто перед кем должен извиняться, большой вопрос.

— Ты бы сейчас набросился на кого угодно из наших. Обычная ностальгия.

Драко хмыкнул.

— Не уверен, хотя попытка засчитывается. Можно спросить, почему ты была так отзывчива?

Девушка покраснела, но не отвела взгляда.

— Понятия не имею. Кажется, мне захотелось проверить... все эти слухи.

— А. Смешно. И как? Если что, прошу учесть, что я сейчас не в самой лучшей форме. Два месяца в Азкабане, почти четыре в Москве... Честное слово, Грейнджер, ты должна дать мне вторую попытку. Я просто несколько... растренировался.

Этот день никогда не кончится.

— Ради Мерлина, Малфой, перестань скрипеть пальцами по стеклу! Ты понимаешь, как я устала? Я почти не спала перед отъездом, выслушала часовой инструктаж в Министерстве, торчала в транзитном каминном узле в Болгарии, добиралась на метро в твой Университет, потом искала тебя по всем этажам и наблюдала твои обмороки! А потом ты ел и три часа мылся вместо того, чтобы просто рассказать о своих делах и оставить меня в покое!

— Могу ответить по пунктам: Не я не давал тебе спать ночью. В Министерстве всегда работали идиоты. У тебя, кажется, был какой-то болгарин? Надо было взять такси. И я предлагал тебе войти и выслушать мои рассказы в ванной.

Гермиона сжала голову руками. Все, не могу больше с ним препираться. И я знаю, что сейчас сделаю.

— Малфой, — устало сказала она, — если ты согласишься выпить зелье без сновидений, то можешь лечь спать вон на той кровати. Утро вечера мудренее.

Драко молча кивнул.

Гриффиндорцы все-таки до идиотизма гуманны. Я думал, она либо выставит меня на улицу, либо заступефает и бросит до утра в угол, чтобы не мешался.

Мммм. Как же я люблю все это. Зелья, летающие метлы, чары... простое, родное, понятное!!! Я бы сейчас и костерост с радостью выпил. Еще бы уговорить ее почистить одежду. Так неприятно после ванны оказаться снова в старом.

— Грейнджер, напомни мне завтра попросить у тебя тазик, — пробормотал он, проваливаясь в глубокую мягкую темноту.

**

Неприметного вида парень позвонил в дверь Влада в семь тридцать утра, получил какие-то инструкции и уехал.

Ника после ночных волнений с промыванием желудка, капельницами и уколами все еще спала в своей комнате. Рядом с ней на раскладном диванчике прикорнула нанятая Владом медсестра.

В восемь пятнадцать неприметного вида парень болтался около входа во 2-ой гуманитарный корпус МГУ, наблюдая за студентами. Около половины девятого его можно было заметить неподалеку от учебной части, где он рассматривал расписание занятий и флиртовал с черноволосой девушкой из деканата. Дальнейшие его передвижения в то утро остались тайной.

**

Это было лучшее утро за... ну, за последние-то полгода точно!

Грейнджер обеспечила его великолепным континентальным завтраком. Тосты со сливочным маслом, клубничный джем, яблочный джем, круассаны, мед, крепкий кофе со сливками и сахаром.... Будь благословенны пятизвездочные отели и мантии-невидимки. Будь благословенны заклятия отвлечения внимания, с помощью которых Грейнджер смогла жить в пустующем президентском номере, надолго позабытом горничными и службой резерва.

— От этого никому не хуже, — ответила девушка, когда он спросил ее, — ближайший заказ на этот номер — через неделю, а к тому моменту освободится люкс этажом ниже. Я просто заполняю собой пустые места.

— Не ожидал от тебя склонности к роскоши.

— Я все-таки не на помойке выросла. Магглы-стоматологи, между прочим, неплохо обеспечены.

— Кто такие магглы-стоматологи?

— Мои родители. Я грязнокровка, помнишь?

То есть как? Она из богатой семьи? Эти СТОМАТОЛОГИ — они вроде Малфоев, только магглы? Мерлиновы яйца!! Мне придется заново отстраивать всю картину мира. Всегда почему-то думал, что она выросла в такой же нищете, как Уизли. Это казалось естественным для... ну да, для грязнокровки.... Хотя, если задуматься, она-то никогда не ходила в обносках...

— Сколько у вас миллионов?

Гермиона рассмеялась.

— Не НАСТОЛЬКО богатой, успокойся.

Просто гора с плеч. Хоть какая-то фора. А в глазах у нее снова маленький огонек светится. И смотрит она на меня не как на слизняка, а как-то... блин!! по-матерински, что ли?! Нет уж, ТАКОГО позора я допустить не могу.

Плавным кошачьим движением Малфой приподнялся с кресла, наклонился над столом...

за джемом тянется? Так я бы передала...

обхватил обеими руками голову Гермионы и

и «запечатлел на моих губах пламенный поцелуй», как пишут в тех романчиках, что любит читать Джинни. Потом сел на место и облизнулся, как кот, наевшийся сметаны. Наглый, как... как Малфой!!

Вот так, дорогая зубрилка. Малфои не выносят жалости. И нечего было смотреть на меня, словно на голодающего ребенка. Куда это она тянется? О, вот ЭТО выражение лица материнским точно не назовешь! Бац!! Зазвенело в ушах! Начинаю привыкать. Хорошо хоть, она колец не носит.

Жаль, что все так сложилось. Жаль, что на этом все кончится. Ты уедешь и выйдешь замуж за своего Уизли, а я останусь в этой серости — ждать решения Министерства... Дурацкая у нас семейка, Люциус, и планы у тебя были дурацкие. Все могло бы быть куда проще и веселее... или не могло, черт, не знаю. Ладно, лучше закончить самому. Опять она глазами сверкает.

— Грейнджер, не пожирай меня взглядом, мне учится пора. Сессия через три недели. Не хочу, чтобы какой-нибудь маггл сдал лучше меня. Или сюда, полетели.

Она смотрела на него, о чем-то раздумывая. Потом улыбнулась:

— Ты же мне так ничего и не рассказал.

Драко почувствовал, как его сердце сделало радостный кульбит. Всеми силами удерживая на лице равнодушное выражение, он ответил, лениво растягивая слога:

— Ну-у е-еслии тыы настааиваешь, Греейнджеер, можешь забраать меня часоов в шесть из факультетской библиотееки. Идет?

Все-таки он ужасно на кота похож, подумала Гермиона. Вроде бы и жалкий, а все равно наглый.

С максимально хладнокровным видом она подошла к юноше, накинула на обоих мантию и аппарировала в единственное место на экономическом факультете, которое смогла себе хорошо представить.

В женский туалет на первом этаже Второго гуманитарного корпуса. Слава богу, уроки уже начались, и там было пусто.

Драко, слегка обалдев, огляделся по сторонам. Гермиона уже успела аппарировать обратно в отель, и теперь он стоял один в.... в неизвестном туалете? Он подошел к зеркалу, убедился, что выглядит так же ужасно, как и во все эти месяцы, и раздраженно вышел наружу.

Неприметный парень, куривший на сачке, откуда просматривался весь коридор первого этажа, проводил его внимательным взглядом.

Прогноз погоды. Во вторник, 10 декабря, в Москве ожидается переменно-облачная погода, временами снегопад, на дорогах гололедица, сугробы, толпы народа, мрак и ужас.

**

Экономическая теория. Мировая экономика и МЭО. Основы аудита. Налоги и налогообложение. Международные валютно-кредитные и финансовые отношения. Денежно-кредитное регулирование. Правовое регулирование банковских и валютных отношений. Организация деятельности коммерческого банка. Банковское дело в России. Рынок ценных бумаг и биржевое дело.

Невероятно, до какой степени магглы умудрились запутать свои дела! И ведь это они еще не знают о некоторых дополнительных причинах «финансовых кризисов», бедняги... таких, например, как магические войны.

Драко полез в карман за мобильником— узнать, сколько времени. Бесполезная в целом вещь в основном служила ему будильником. Телефон оказался выключенным.

Это когда я вчера впопыхах жал на все кнопки подряд. Ничего, я знаю, как включить эту штуку. Не так уж и плохо я тут справляюсь, на самом-то деле.

Втайне гордясь собой, Драко нажал на кнопку на боковой панели, и телефон ожил. До назначенной встречи оставался целый час.

За окном, как всегда, темно... к тому же метет вовсю — ничего не видать, кроме кружащих в свете фонаря снежинок. Как там, интересно, Грейнджер? На месте Уизли ни за что бы не пустил ее одну в этот город. Неважно, сколько у нее с собой зелий, охранных предметов и как хорошо она умеет заклинать, здесь слишком опасно. А у нее хватит мозгов лезть во все места, которые она сочтет интересными. Вот что прикажете делать, если она не явится в назначенный час? Искать ее самому или надеяться, что Министерство знает, что делает, и сумеет ее в случае чего спасти? В последнее верится с большим трудом.

Трубка вдруг пронзительно зазвенела, отчего окружающие студенты дружно подняли ошалевшие от чтения головы и хмуро воззрились на Драко, а сидевшая в углу за стойкой библиотекарша издала негодующее хмыканье и угрожающе приподнялась со стула. Юноша поспешно выключил телефон обратно.

Надо будет все же узнать, чего Ника от меня хочет. Репетиция же теперь только завтра. Ладно, пока нет шести, выйду из библиотеки и перезвоню. Только вот дочитаю главу про монетарную политику федеральной резервной системы США.

Интересно, гоблины изучают маггловскую экономику в школ.. а где они, кстати, учатся? Как-то никогда не задумывался.

**

Персиваль Уизли на секунду отвлекся от деловых бумаг и бросил довольный взгляд на зеленеющее древо жизни Драко Малфоя. Он всегда был против украшения рабочих помещений цветами и прочей бесполезной чепухой, как делали другие сотрудники Министерства, но ведь это-то совсем другое! Это важный зачарованный артефакт, переданный под его ответственность. К тому же нельзя отрицать, что кабинет с ним выглядит намного приятней.

**

Влад сидел в своем банке на Садовом кольце и с омерзением смотрел на чучело крокодила, подаренное сотрудниками на прошлогодний юбилей. Настроение было кошмарным.

ЦБ тянет с предоставлением кредита. Вкладчики составляют списки и устраивают пикеты! Бывшие соратники по бизнесу пытаются перехватить блокирующий пакет акций и явно покушаются на здание банка, которое, между прочим, является самым ценным активом из тех, что не удалось вывести из дела заранее.

К тому же он адски не выспался ночью со всей этой суматохой с врачами. Так что, когда жена сообщила, что дочь проснулась и позвонила своему парню, а тот сбросил звонок, из-за чего девица снова рыдает и останавливаться не собирается, Влад почувствовал, что его терпение лопнуло. Еще одну ночь, полную женских истерик, он не перенесет.

— Семен, — прорычал он в трубку, — возьми этого пацана и объясни ему МЯГКО, но так, чтобы он ПОНЯЛ, что с моей дочерью он обязан разговаривать по телефону ВСЕГДА, когда бы она не звонила! Только следи, чтобы он был в состоянии потом ей перезвонить и извиниться.

Вот так. Я тебя отучу трубки бросать!

**

Москва действительно оказалась крайне утомительным городом. Вначале Гермиона посетила Кремль, поднялась на смотровую площадку на колокольне Ивана Великого, посмотрела на расстилавшийся внизу мегаполис. Края ему видно не было — у горизонта серые ряды домов сливались с быстро темнеющим небом. Кристалл показал отсутствие волшебства в видимых окрестностях, исключая слабые следы ее собственных аппарационных вспышек.

Надо стараться поменьше применять магию, чтобы не засорять пространство.

Позже Гермиона несколько раз объехала кольцевую ветку метро, после чего стала исследовать длинные радиальные линии, выходящие далеко в спальные районы. Помимо полного отсутствия магии, кристалл показывал невероятную агрессивность окружающей среды. Внутри него даже возникло символическое изображение разъяренного соплохвоста.

Удивительно, как они живут-то здесь в этом постоянном нервном напряжении? И почему никто не проводил такие исследования раньше? Их же надо срочно спасать!

Потом, в Англии, можно будет сделать полноценную проекцию всех собранных кристаллом данных, составить цветные движущиеся диаграммы... вопрос взаимодействия магического и маггловского мира стоит того, чтобы заняться им всерьез.

Толстая женщина сделала шаг в сторону Гермионы и нарочно проехала сумкой на колесиках по ее ногам. Два молодых парня, проходя, сказали что-то настолько грубое, что магический кристалл тихо икнул и потом пару минут подбирал слова для перевода. Пожилой мужчина изо всех сил толкнул ее, буркнув «что застряла, кошелка?!»

Гермиона почувствовала, как ее губы расползаются в счастливой улыбке. Ее научная гипотеза блистательно подтверждалась на каждом шагу!

С таким сенсационным материалом ей почти наверняка удастся получить пару разворотов в ежемесячнике «Всемагическая структурность»! И, пожалуй, надо будет организовать что-нибудь... какое-нибудь Общество Поддержки, Исправления и Защиты демагизированных аномалий. Ну, что-нибудь в этом роде. Только стоит в этот раз лучше продумать название.

**

Служебная записка мистеру Артуру Уизли от мистера Персиваля Уизли.

Сим срочно сообщаю, что в 18.25 по Москве на Древе жизни ДМ пожелтели листья №№ 1444, 1445, и далее до 1600, листья №№ 2301-2390 и 2397, а цвет ствола стал на бледнее на 2 градуса по шкале Гиргольи Белорукой. Прошу сообщить, какие меры должны быть предприняты.

Служебная записка мистеру Персивалю Уизли от мистера Артура Уизли.

Пока его жизни ничего не угрожает. Будем наблюдать, не паникуй раньше времени. На месте работает наш официальный представитель. Она разберется.

**

Без двух минут шесть, станция Таганская — кольцевая. Гермиона поискала глазами безлюдное место, чтобы незаметно аппарировать, и не нашла.

**

Драко наконец оторвался от «Экономической теории», расставил книги по стеллажам и спустился вниз, собираясь посетить туалет, позвонить Нике и вернуться назад. В коридоре он прошел мимо неприметного парня, который ухмыльнулся и сделал слабый жест рукой — то ли собирался почесать ухо, но передумал, то ли поправить волосы...

Драко уже мыл руки, когда в туалет зашли двое хмурого вида мужчин. Один встал у двери, второй подошел к недоумевающему юноше.

— Ну что, пацан, довыступался?

— Смотри сюда! Сейчас мы будем тебя учить!

Удар по ребрам. Удар в живот. Удар по ногам. Наступают ботинками на пальцы руки. Снова по ребрам. Если закрыть глаза, можно представить, что эта боль — от падения с метлы. А при падении с метлы самое главное, как учила мадам Хуч — это правильно сгруппироваться. Я падаю с метлы. Во время матчей такое случается. Может быть, они хотят меня похитить и потом требовать... требовать выкуп у мамы? Но как они узнали, кто я? Работают по чьему-то указанию? Кто мог знать, что я здесь? Да кто угодно. А если меня похитят, что скажет Министерство? Вдруг решат, что я подстроил это нарочно? Кто же стоит за этими придурками? Кто может желать Малфоям зла? Тоже смешной вопрос.

Я снова и снова падаю с метлы. Квиддич — очень травматичный вид спорта.

Мужчина опускается на корточки и цедит, глядя тупыми глазами в лицо Драко:

— Когда тебе звонит девушка, надо отвечать ей вежливо! Отвечать вежливо и радостно! ВСЕГДА! Понял? И чтоб трубки больше не бросал! ПОНЯЛ?

Я даже разозлиться на них толком не могу, настолько все бессмысленно. Зачем избили? Какая девушка? Мне звонит только Ника, а с ней я всегда вежлив. Я вообще на редкость вежлив со всеми этим маггловскими созданиями. В Министерстве же будут изучать мыслив и «изменил ли я свое преступное отношение к магглам». Или это за то, что я не стал разговаривать с ней сегодня из библиотеки? Бред какой-то. Просто безумие. Ника прислала двух уродов..? Офелия? Такая нимфа, как она? Да нет, чушь.

Драко посмотрел на плоское злое лицо, по-прежнему маячившее с серьезным видом на уровне его головы, и закрыл глаза.

Идите вы к дементорам с вашими девушками, маггловскими проблемами и дебильными указаниями. Как мне все это надоело! Ненавижу этот год и этот город!

Он сунул руку в карман, вынул мобильник и со всей силы бросил его в стену.

-Ты, что ли, НЕ ПОНЯЛ?!

Бах! Это напоминало удар взбесившегося бладжера.

Темнота.

**

Драко в библиотеке не оказалось, и Гермиона достала Следящую стрелу. (Если бы ей предложили выбирать название для этого предмета, она попросту назвала бы его компасом — только вместо севера стрелка всегда показывала на тот предмет или существо, на которое была зачарована). Не видя причин раньше времени укрываться мантией-невидимкой в наполненных студентами помещениях экономического факультета, девушка прошла по коридору первого этажа — стрелка сияла все ярче, словно в игре «горячо-холодно».

А, он в мужском туалете. Придется подождать снаружи.

Из туалета вышли двое крепких мужчин, и в приоткрытую дверь она вдруг увидела лежащее на полу тело.

Спокойствие. Только спокойствие! Он снова в обмороке. Он теперь часто теряет сознание. Как мог Артур Уизли отправить его сюда без запаса лекарственных зелий?!

Гермиона ринулась внутрь.

**

Неприметный парень кивнул мужчинам, вышедшим из туалета, бросил сигарету, и уже было привстал с корточек, чтобы подойти за отчетом, как заметил, что пышноволосая девушка с выражением ужаса на лице скользнула в мужской туалет. Дело становилось понятней и проще — похоже, у дочки босса есть соперница. Он решил рассмотреть ее лицо поближе. Отпустив движением руки бойцов на перекур, парень приоткрыл дверь туалета.

Он стоял посередине туалета и не мог вспомнить... что-то. Обычный человек отмахнулся бы от этого ощущения и занялся своими делами, но Семен не был обычным человеком. Его работой как раз и было — замечать всякие нестыковки.

Он внимательно осмотрел туалет. Никого.

Он помнил, как пошел за девушкой с пышными волосами. Как открыл дверь. И вот он стоял тут, в трех шагах от двери. И совершенно не помнил того, как сделал эти три шага.

Это надо было обдумать.

Воздух пах чайными розами. Не открывая глаз, он прислушивался, как она тихо шепчет заклинания, осторожно прикасаясь к его телу волшебной палочкой. Как обычно, воздействие лечебной магии вызывало ощущение опьянения, оно одновременно и усыпляло, и возбуждало. Грейнджер сняла с него рубашку и теперь возилась с правым боком, боль в котором понемногу утихала. Потом медленно провела палочкой вдоль рук, коснулась подбородка, отодвинула рукой волосы и на секунду низко наклонилась к нему, так что на он почувствовал щекой ее дыхание.

Снова зашептала... голова закружилась сильнее, волны магии заливали его, словно прилив, делая почти невесомым тело. Она прошлась палочкой около ребер, тронула живот. На несколько секунд стало нестерпимо больно, и Драко не смог подавить стон. Снова шепот и касания палочки. Опьяняющее ощущение усиливалось. Край джинсов болезненно врезался в избитое место, и это сочетание вспыхивающей местами боли со стремительными потоками тепла, льющимися с ее палочки, завораживало.

Может быть, Поттер просто подсел на лечебную магию... и поэтому так часто доводил себя до санитарного крыла? Так надежно, так тепло. Волнующе, приятно, словно паришь над кроватью после пары бокалов.. или, скорее, после бутылки доброго эльфийского шампанского. Хочется то ли петь, то ли стонать... стонать, наверное, правильней.

Девушка тихо пробормотала что-то утешительное, и он почувствовал, как поток магии мягко растекся по животу, согревая и исцеляя. Потом она отодвинулась, вызвав ощущения брошенности. Прохладный комнатный воздух вместо тепла ее присутствия. Не открывая глаз, он чувствовал, что она рассматривает его, о чем-то размышляя.

Такое впечатление, что в жилах вместо крови газировка. И что теперь?

Грейнджер осторожно взялась за застежку на его джинсах.

Как интересно...

Малфой лежал на кровати в измятой и изорванной одежде и не подавал никаких признаков жизни. Словно сломанный рождественский ангел. На подбородке длинная ссадина, мягкие светлые волосы все в сгустках крови. Гермиона осторожно расстегнула на юноше рубашку. Правый бок представлял собой один огромный синяк, напоминавший очертаниями евразийский материк, причем Дальний Восток с Китаем уходили куда-то вниз, под джинсы.

Малфой есть Малфой. Даже среди совершенно чужих ему русских магглов он умудрился найти людей, желающих до смерти избить его в университетском туалете! Начинаю думать, что некоторым представителям старых семей действительно не стоит выходить из магических кварталов. Во всяком случае, без телохранителей и волшебной палочки.

Сначала анестезирующее заклинание, потом заклинания заживления. Папа был прав, уговорив меня пройти двухмесячный курс медицинской помощи при Святом Мунго. Теперь проверить с помощью кристалла наличие внутренних повреждений... врачующее заклятие, направленное на ужасающую рану под волосами, выше правого уха. Может быть, перестаралась с силой заклятия, хватило бы и половины, но мне не нравится, как долго он не приходит в сознание. Лежит такой тихий, опустив ресницы...длиннющие, не хуже, чем у Парвати. Синяк на скуле. Вот тут еще синяк, и тут — настоящий кровоподтек, кожа наполовину содрана. Тонкая кожа, гладкая, будто шелковая. Ни одной... ни одной веснушки. Плечи худые, но уже не такие узкие, как раньше. Правая ключица сломана. Бок представляет собой кровавое месиво. Впалый живот. Крови нет, но есть грязь, словно от удара ботинком. И мелкие синяки. Значит, сюда его тоже били.

Юноша бессознательно застонал.

Вернусь домой — запишусь в Мунго на полугодовые курсы.

Ногам, судя по состоянию джинсов, тоже немало досталось, и Гермиона засомневалась, что делать дальше. С одной стороны — раздевать Малфоя! Даже звучит похабно. Словно эротическая мечта хогвартовских учениц, с 4-го по 7-ой курс примерно. Нечто такое, за что Панси ее точно убила бы. А вот Рон, может быть, понял бы всю чистоту ее намерений.

Хотя, если лучше подумать... вряд ли.

Даже отсюда Гермиона легко могла увидеть мучительно нахмуренные рыжие брови и выражение крайнего недоумения на его лице:

— Почему было не бросить хорька мучиться? Хватит с него того, что ты вылечила ему голову и тело! Ноги — это не смертельно. Герм!! Обязательно было стаскивать с него джинсы?!

Вот Гарри бы понял, что Гермиона ненавидит бросать начатое дело на полпути! Гарри и сам такой же: не остановится, пока не доведет дело до конца. Если бы он сейчас был тут, то просто пожал бы плечами и снял бы с Малфоя джинсы, чтобы вылечить раны на ногах. Потому что если уж лечение начато, надо лечить все, и не раздумывать. Ей просто неприятно бросить Малфоя исцеленным наполовину. Это все равно, что идти на экзамен, выучив только половину билетов. Или почистить зубной нитью только половину зубов. Это НЕПРАВИЛЬНО.

Решив, что сейчас она представляет собой врача, а лежащий без сознания Драко — типичный больной, Гермиона решительно взялась за застежку брюк.

Сначала расстегну пуговицу, потом молнию. Потом приподниму заклинанием и аккуратно стащу джинсы. Пройдусь заклятиями по синякам и укрою до утра одеялом.

Однако раздеть Малфоя оказалось не так-то легко.

Как он только в них влезает?

Одной рукой расстегнуть пуговицу на ширинке не удалось, и Гермиона подвинулась ближе, стала теребить ее двумя руками. Пуговица выскальзывала из рук и казалась слишком крупной для своего проема. Вздохнув, девушка наклонилась ниже, откинула назад упавшие волосы. Пригляделась. Похоже, пуговица зацепилась за какую-то выбившуюся из ткани нитку. Когда ту удалось оборвать, пуговица наконец подалась и вылезла из проема, в котором плотно сидела до этого. Гермиона осторожно потянула вниз молнию. В ту же секунду ее рука была остановлена сильными пальцами, и Малфой прошептал хриплым голосом:

— Это было нереально круто, Грейнджер.

Он смотрел на нее из-под ресниц, улыбаясь какой-то пьяной улыбкой.

Мерлиновы яйца, как она расстегивала эту пуговицу... Казалось, он расплавится прямо там, под ее пальцами, а уж когда она наклонилась, и густые волосы упали на его голый живот... а потом он на секунду почувствовал ее дыхание, когда она сердито вздохнула... он окаменел во всех смыслах сразу. Еще один сердитый вздох, щекотнувший кожу живота. «Ничего не получается». И она была так сосредоточена, так серьезна! Так старательна! Опустив ресницы, он смотрел на ее затылок и боролся с желанием расстегнуть чертову пуговицу самому, стянуть штаны, а потом прижать кудрявую голову к себе. Голова кружилась, словно кровать уносило водоворотом. Она ничего не замечала. Куда там! Была занята исключительно пуговицей. У него определенно появилось новое лучшее эротическое воспоминание.

Но терпеть дальше было невозможно. Он и так искусал всю нижнюю губу. Грейнджер наконец справилась с пуговицей и потянула вниз молнию.

Сейчас она поймет. Она так же склоняется к этому придурку Уизли?

Непонятная боль при этой мысли дала ему силы двинуть рукой, останавливая ее пальцы. Грейнджер замерла, как мышонок, пойманный за воровством сыра на кухне.

Малфой крепко держал ее пальцы. Палочка осталась лежать около кровати, куда она ее бросила, занявшись проклятой пуговицей. И что теперь?

Головокружение. Грейнджер явно перестаралась с лечебной магией — он чувствует себя так, словно опрокинул немалую порцию огневиски. Свет настольной лампы позади нее подсвечивает густые волосы, глаза остаются в тени. Горят ли они, как обычно? Опьянение мешает рассмотреть, все вокруг слишком нечеткое. Девушка пытается сдержать дыхание, не удерживается и резко вздыхает, отчего его взгляд приковывается к ее груди.

Малфой уставился на нее с совершенно ополоумевшим видом. Потом прошептал:

— Иди сюда.

И быстро перехватил руку у локтя, рванул к себе, так что голова Гермионы уткнулась ему в грудь.

Похоже, лечение дало побочный эффект. Она в руках пьяного развратного слизеринца! Раньше, чем девушка успела отстраниться, Драко снова обхватил ее и протащил выше...проволок по своему телу.

Шалые серые глаза смотрят вплотную. Зрачки расширены. Все-таки это оказалось неправильной идеей — раздевать его.

Грейнджер опять затихла. Очень хочется опрокинуть ее на спину и навалиться сверху.

Что делать? Вырываться?

Она осторожно шевельнулась и тут же об этом пожалела. Его тело прижалось к ней самым недвусмысленным образом, а руки еще сильнее обхватили плечи.

Ладно. Будем действовать убеждением. Любого можно убедить в своей правоте, надо только хорошо подобрать слова!

Гермиона подняла голову от его груди и нахмурила брови. Сказала строгим голосом, стараясь, чтобы фраза прозвучала как можно внушительней:

— Никаких поцелуев, Малфой! Даже не думай! Ты болен!

С тихим пьяным смехом он присосался к ее губам.

Как он смеет? Он вообще слушает, что ему говорят?! Он может хоть на минуту перестать двигать этим своим языком и ПРОСТО ОБСУДИТЬ СИТУАЦИЮ СПОКОЙНО?!

Определенно, Грейнджер сведет меня с ума этими огненными взглядами! Аж трясется от возмущения... или не от возмущения? В общем, трясется. И целует в ответ. Так, что губы плавятся. Похоже, дорогая, болен здесь не только я.

Пацан-то оказался бешеным. Кидался дорогостоящими мобильниками, к просьбам прислушиваться отказался.

Влад развалился на заднем сидении служебного «мерседеса», рассеяно глядя сквозь затонированные стекла на хлопья падающего снега, и размышлял, что сказать дочери. Семен уверил его, что после сегодняшней «беседы» парень минимум неделю в университете появиться не сможет.

По понятиям семеновских бойцов, они с ним действительно обошлись мягко — не убили, рук-ног не переломали. Но на душе у Влада было неспокойно. Владелец двух банков, половины завода, нескольких газет и несчетного числа мутных контор, в основном занимавшихся обналичкой и переводов денег в оффшоры, откровенно боялся родной дочери. Если Ника узнает, как папины люди поговорили с ее любимым, вчерашняя истерика покажется им с женой детсадовским утренником...

Влад десять раз успел пожалеть, что поддался минутному раздражению и велел ребятам перейти от наблюдения к активным действиям. Завтра дочь кинется в университет, а ублюдка нету! Кто виноват? Что делать? Виноват, конечно, сам ублюдок. Если бы он не спровоцировал бойцов, отделался бы парой синяков. А вот что теперь делать — неясно. И Семен что-то темнит, отвечает уклончиво, просит дать время на дальнейшие наблюдения. С каких это пор 18-летние подростки требуют дополнительного изучения?!

А как было хорошо, пока дочка была маленькой! Купишь новую Барби — и целый день радости ребенку обеспечен! Зачем они только вырастают..?

**

Гиппогриф тебя разорви, Грейнджер, почему всегда надо все усложнять? Разве у нас плохо получается?

Превозмогая головокружение, Драко оторвал голову от кровати и потянулся за ускользающими губами.

Так хорошо было, так... горячо. Зачем все портить?

Он попытался сесть на кровати, прижать девушку к себе. Чертова кровать нырнула, и руки поймали пустоту.

Куда она ушла?! На секунду отпустил, и вот... ненавижу гриффов! Ну что ей опять не так?! Ведь только что была в руках, целовала с такой силой, что губы болели...я что, все испортил? Комната кружится перед глазами, словно танцует танго. Грейнджер, прости меня, вернись! Все слишком в дыму... эта чертова комната расплывается перед глазами. Клянусь, я докажу... я все исправлю, только дай мне возможность! Не покидай. Дай мне еще один шанс! Дай мне, Грейнджер.

Кровать снова совершила кульбит. И сердце тоже.

Неужели Уизли делает это лучше? Дементор бы его забрал, всегда терпеть не мог эту рыжую скотину! И когда эта гребаная комната перестанет кувыркаться?

— Пей.

Одной рукой она вытирает мокрые глаза, второй протягивает ему какую-то дрянь в фиале.

-Что это?

— Лекарство.

Нет уж. Не буду лечиться, если ты не будешь меня целовать. Ты должна вернуться в мои объятия. Ты теплая. Иди сюда. И хватит заливать меня слезами, я еще не умер.

Малфой промычал что-то отрицательное. Попытался взмахнуть руками. Зрачки расширены, прядь волос упала на лицо. Вид обиженный донельзя. Словно ребенок, у которого отбирают игрушку. Избалованный наследный принц.

— Грейнджер...Ненавижу гриффиндорцев...

— Пей.

— Поцелуй, тогда выпью.

-Тшш. Обещаю. Я поцелую тебя, как только ты это выпьешь. Честное слово.

— Обещаешь? Сразу?

— Да. Сразу.

Ну вот давно бы так! Музыка в голове становится громче.

Драко расслабленно улыбается, нежно проводит рукой по ее мокрым щекам, шепчет:

-Тогда согласен... но смотри — ты обещала!

И с блаженным видом выпивает все зелье одним глотком. Через секунду серые глаза закрываются, и рука, схватившая фиал, расслабленно падает вниз.

Пьяная бестолочь. Теперь будешь спать до утра.

Гермиона склонилась к спящему юноше.

Я всегда выполняю данные обещания. Дыхание у него тихое, а губы мягкие и расслабленные. Спит весь, до последней волосинки на теле. Спит и не чувствует. В губы, в нос, в щеки, в подбородок, в шею...

Гермиона оторвалась, почувствовав, что снова начинает задыхаться.

Это невозможно. Совершенно недопустимо.

На секунду ей до боли захотелось, чтобы рядом оказался Гарри. Просто посидеть с ним, почувствовать ту огромную внутреннюю силу, которая переполняет его, согревая всех вокруг, давая защиту каждому, кто за ней обратится.

Знал бы он, что я вытворяю в этом чужом сером городе на самом краю обитаемого мира! И винить в этом приходится только себя. Малфой-то ни чем не виноват, он просто делает то, что привык, не задаваясь вопросами морали или уместности. Видит девушку, хочет девушку, целует девушку. Наверняка он предпочел бы Панси, но в ее отсутствие сгодится и нудная Грейнджер. Ведь такие понятия, как «нравственность» или «верность» Малфоям недоступны. А то, что Грейнджер растекается в его объятиях, словно плавящийся воск, вероятно, придает всему приключению забавную остроту. Сегодня он должен был все понять окончательно. Одна надежда, что он был слишком опьянен, чтобы запомнить...если бы еще я сама могла забыть! Так стыдно мне не было с того дня, когда я наполовину превратила себя в кошку на втором курсе.

И все равно удержаться невозможно. Последний раз. Никто не узнает.

Гермиона провела пальцем по его губам. Удивительно четкий рисунок.. поправила волосы, упавшие на закрытые глаза. Безвредный сонный Малфой... смешно. Малфой никогда не бывает безвредным. То, как я себя чувствую, глядя на него — лишнее тому доказательство.

Хочу к Рону. Хочу, чтобы он обнял меня и все было по-прежнему. Так, как надо. Чтобы все были счастливы. Чтобы все снова стало просто и правильно. Я не позволю этому безумию продолжаться.

**

Что вчера было?

Драко осторожно перевернулся на бок, чтобы можно было разглядывать спящую на противоположной кровати девушку. Он довольно четко помнил, как сидел в библиотеке и ждал Грейнджер, а потом вышел в туалет и оказался избит двумя великовозрастными ублюдками. Сколько можно судить, Грейнджер вылечила все раны, потому что сейчас он чувствовал себя едва ли не лучше, чем вчерашним утром. Он вспомнил, как она шептала над ним заклятия, и магия разливалась по его телу теплым опьяняющим потоком. Потом... потом он целовал ее. Совершенно точно. Его губы до сих пор ощущали ее кожу. Драко улыбнулся, вспомнив, как Грейнджер целовала его в ответ. И тут же нахмурился.

Великий Мерлин, что дальше-то случилось?!

Насколько он помнил, они лежали вдвоем вот на этой самой кровати и целовались так, что зубам было больно. И что?

Поверить не могу. Я вырубился на самом интересном месте? О Мерлин, пожалуйста, нет! Только не это! Что она обо мне подумала? Или все-таки мы.... помню, как собирался опрокинуть ее вниз и .. и вроде бы отпустил ее плечи и сунул руку под юбку... ноги были такими горячими и гладкими, рука поднималась выше, Грейнджер что-то сказала, попыталась вырваться... а дальше?

Дальше мы летели на метлах над квиддичным полем, откуда-то возник Поттер, и я пытался поймать снитч, который все время превращался то в Грейнджер, то в волшебную палочку. Потом Уизли ухватил меня за метлу и пытался сбросить, и мы с ним все кружились и кружились, а Грейнджер сверкала глазами и требовала, чтобы я перестал... разбудить ее и спросить, как далеко мы вчера зашли? Почему-то это не кажется хорошей идеей. Джинсы на мне расстегнуты. Но не сняты. Но расстегнуты... Ох, я, кажется, вспоминаю, как она их расстегивала... Так, об этом сейчас лучше не думать.

Драко осторожно встал с кровати и отправился умываться. Когда он вернулся в комнату, девушка все еще спала.

Приятно видеть, какая она помятая. Зубрилка Грейнджер, золотая гриффиндорская староста, лучшая подруга Сбывшейся Надежды Магического Мира, спит тут... лицо серьезное, веки сомкнуты, губы припухли...руки сложены под щекой, как у младшекурсницы... а на шее — засос, поставленный преступным слизеринским гаденышем. Красота...

**

Вчерашний день вспоминался Нике одним темным расплывчатым пятном. После того, как она заела успокоительным выпитую водку, родители решили, что дочь планирует самоубийство, и весь вторник дома продежурила медсестра. Еле-еле удалось убедить мать, что развитая той из-за пары таблеток тазепама бурная деятельность с вызовом скорой помощи и прочим была очень преувеличенной реакцией. Мать смотрела с сомнением, но медсестру все же рассчитала. Правда, не раньше, чем та вколола Нике очередной укол успокоительного, благодаря которому Ника снова уснула в семь часов вечера — проснувшись только за два часа до этого — и проспала до утра. Зато выспалась. И, действительно, успокоилась.

Теперь ей даже казалось странным, что она так распсиховалась. Она ехала в институт в приподнятом настроении. Немного нервничала, но не больше обычного. Скоро она увидит Драко, и он ей все объяснит. И даже если не сможет объяснить — она все равно все ему простит! Тем более, что вечером предпоследняя репетиция, а в субботу премьера. Папа обещал прислать телевизионщиков. И вся страна увидит, как Драко говорит ей: «Леди, можно голову к вам на колени?» И кладет голову к ней на колени! Ооо!!!

**

Малфой, кажется, решил, что теперь ему все позволено. Проснулся утром и, не долго думая, полез целоваться. Так просто, словно они не были врагами все семь школьных лет! Словно не увиделись позавчера в первый раз со времен битвы за Хогвартс! Словно у него нет невесты, а у нее жениха. Некоторые люди совершенно не понимают значения слова «этика».

Гермиона поймала себя на желании со всей силы пнуть стену. Помешала шедшая перед ней по коридору горничная.

Она чуть было не позволила ему снова! Так дальше продолжаться не может. Нам надо... расстаться... глупо — мы и не встречались. Остаться друзьями? Только не в нашем случае. Нам надо остаться врагами, Малфой.

**

Прекрасное утро! Грейнджер дала ему очередную пощечину. Но, если честно, разве он этого совсем не ожидал, когда прилепился к ее сонным губам своими? Какие у нее были глаза! Полыхнуло так полыхнуло!

Моментально проснувшись, она слетела с кровати, ринулась в ванну, а потом надела мантию-невидимку и вылетела вон, кинув ему мрачно: «Поговорим за завтраком!»

Мммм... завтрак... может быть, где-нибудь между первой и второй чашкой кофе ему удастся выяснить точно, как далеко они вчера зашли? Просто, чтобы знать, с какого места продолжить.

Драко откинулся на стуле и с блаженной улыбкой воззрился на танцующие за окном снежинки. Прекрасное утро.

**

Неприметный парень перехватил Нику у входа. Кто-то из папиных сотрудников. Сказал, что все выяснил про Драко. Тот, оказывается, уехал на неделю к себе домой, навещать умирающую бабушку. Так вот почему он так нервничал! У него семейные проблемы, а она навыдумывала себе бог весть что! Вот и объяснение, почему телефон сейчас находится вне зоны доступа. Она будет так ему сочувствовать, когда он вернется! Она так его утешит! Жаль только, что спектакль придется переносить.

**

Ушам своим не могу поверить. Что она несет? Она называет это «проблемой»?

Драко медленно поставил чашку обратно на стол.

**

Стыдно. Но нужно это сказать, чтобы выяснить все раз и навсегда. Сказать, пока все не стало еще хуже. Я люблю Рона. А это... физическое влечение.. на месте Малфоя мог оказаться кто угодно. Он просто все время застает меня врасплох! И мой проклятый темперамент берет надо мной верх.

Меня удивляет другое. Почему я так уверена, что после того, как все объясню, он не решится этим воспользоваться? Давно ли я стала верить в слизеринское благородство? Ответ прост. Я не верю в благородство Малфоя, но верю в его высокомерие. Он просто не унизится до этого.

Гермиона вздохнула и продолжила.

— Эта проблема не связана с тобой, Драко. Мне тяжело... в общем, тяжело остановиться. Я легко завожусь. Но это не значит, что я этого действительно хочу.

Просто отлично. Первый раз в жизни она назвала его по имени, чтобы объяснить, что ее легко может увлечь ЛЮБОЙ парень. Неважно, кто. Так? Это она хотела сказать? И Гойл ее может, как она выразилась, «завести», и Кребб? Как насчет Лонгботтома? Давно меня так не унижали.

— Я люблю Рона. По-настоящему люблю. Ты должен меня понять.

Понять этого я не смогу никогда, не надейся.

— Ответь мне, Грейнджер. Со сколькими парнями ты... скажем так, проверяла свой темперамент?

Молчит. Драко почувствовал, как кровь ударяет ему в голову.

Невероятно! Я бы знал. Ни один парень не промолчал бы после такого. Ну... я бы, правда, промолчал. Если бы она выбрала меня и попросила молчать. Хорошо попросила... Мерлин, это невозможно! Я Уизли-то не могу пережить... а если еще кто-то...Блейз на нее точно засматривался. И...ччерт, надеюсь, что она блефует. В последний год нам всем было не до того. Надо сосредоточиться на этой мысли. Слава Темному Лорду!

Но она шлялась по лесам и полям вместе с Поттером и Уизли. Нет, гриффиндорцы не пошли бы на такое. Хотя я раньше позволял себе шутить на эту тему. Идиот. Дошутился.

— И кто это был? Кроме Уизли? Поттер?

Краснеет. Вздергивает голову.

— Ты меня неправильно понял. Для этого не обязательно пробовать со многими. Просто я, ну, знаю это о себе. Это моя проблема. И обсуждать здесь дальше нечего. Просто не обманывай себя. Ты мне не нравишься.

Нет уж, раз ты завела этот разговор, давай выясним все до конца.

— И что заставляет тебя думать, что то, что ты.. чувствуешь.. то, что мы... Мерлиноу мать, Грейнджер, ты пытаешься мне сейчас объяснить, что твой темперамент не дает тебе никому отказать? Ты ЭТО хочешь сказать? И то, что ты целуешь меня в ответ, ничего не значит? А на самом деле я тебе противен? В этом ты пытаешься меня убедить? Значит, если тебя поцелует... кто угодно.. как насчет Снейпа? Флитвика? Лонгботтома? Тролль меня побери, мне надо будет обязательно рассказать парням!

Разозлилась. Глаза так и мечут молнии. Но и я тоже разозлился. Вообразить не могу, как какой-нибудь Крам, похожий на утку, зажимает ее в углу, а ей это НРАВИТСЯ! Не представляю, как Уизли ее вообще выпускает из дома, если это правда. Я бы не выпустил. Запер бы в поместье и приставил эльфа-дуэнью. И уж точно не оставлял бы ее наедине с Поттером и Уизли. В глазах темнеет, как подумаю, чем они там могли заниматься.. все эти совместные походы под одной мантией-невидимкой... Так, у меня появилась еще одна причина ненавидеть ее друзей.

— Просто имей в виду, что твое знаменитое обаяние тут не при чем. Я люблю Рона. Просто когда ты начинаешь это все... я теряюсь.

У вас в Гриффиндоре это называется «теряюсь»? У нас в Слизерине это называлось «я тоже безумно тебя хочу». И кто честнее?

Драко издал какое-то омерзительное хмыканье, и Гермиона сердито вздернула голову.

— Малфой, это все. Не думай, что я что-то к тебе чувствую. Просто смешно. Я тебе не верю. И ты мне не нравишься.

Драко медленно кивнул головой.

— Ты мне не веришь. Правильно. Я сам себе не верю.

Он подошел на шаг ближе.

— Но я тебе не нравлюсь? Грейнджер, даже если вся эта безумная история, которую ты мне рассказала, правда.. мне плевать, понимаешь? Я просто не могу от тебя отказаться. Ты вся трясешься, стоит до тебя дотронуться! И меня, понимаешь, меня тоже трясет!

-Ты меня слышал. Любовь — это и есть доверие. Между нами ничего нет, Малфой. Ради Мерлина! Мы были врагами семь лет! Ты называл меня грязнокровкой!

Наконец-то. Я ждал этого аргумента. Мало ли кого и как я обзывал в детстве. Ты еще вспомни времена, когда я мечтал о Черной метке.

— Послушай, Грейнджер. Ты хочешь сказать, что тебя так же трясет, когда ты танцуешь с Лонгботтомом? А как насчет всех этих шастаний по ночам под одной мантией с Уизли и Поттером? Прикасания в темноте? Ближе, о, Поттер, еще ближе? Тебя это возбуждало?

Мерлин, да она снова покраснела! Я убью Поттера.

Драко смотрел на нее, побелев от бешенства. Конечно, слизеринскому принцу неприятно слышать, что успехом он обязан не своей красоте, а ее собственному проклятому темпераменту. Ничего, переживет. В следующий раз подумает, прежде чем лезть с поцелуями.

— Я люблю Рона. И снова прошу тебя, Малфой, учесть это. Оставь меня в покое.

В два быстрых шага Малфой оказался возле нее. Лицо бледное, на щеках красные пятна. Прошептал:

— Тролль тебя побери, Грейнджер. Думаешь, я поверю, что ты реагируешь так на всех?

И прежде, чем она успела ответить, начал покрывать поцелуями ее лицо. Гермиона отшатнулась к стене.

— Ты... отпусти.. Мне это не нравится!

— Не нравится? Будто бы?

Его язык начал выписывать иероглифы на ее щеке.

— Я же чувствую. Это невозможно скрыть... невозможно подделать.. мы нравимся друг другу... просто признай... признай же это, тролль тебя раздери!

Его рука стала подбирать подол ее юбки. Задыхаясь, Гермиона покачала головой.

— На самом деле нет! Нет! Об этом я и говорю! На твоем месте мог бы быть консъерж снизу... любой более-менее нормальный парень. Пойми, я люблю Рона!

Сколько раз еще она собирается это повторить?

— Если тебе некуда девать свой пыл, займись той блондинкой, Офелией! То, что ты делаешь со мной... пользуешься моей слабостью.. это почти изнасилование.

Молчание. Задыхаясь, они смотрели друг на друга. Потом Малфой медленно опустил руки и отвернулся.

— Будь ты проклята. Иди ко всем чертям, Грейнджер. Я к тебе больше не прикоснусь.

А какое было прекрасное утро! Жаль, что быстро кончилось.

**

Драко сидел на лекции, рассеяно водя ручкой по тетрадному листу. Как это могло случиться? В какой момент то, что началось между ним и Грейнджер, стало серьезным?

Вот он бросает взгляд со сцены в зал и внезапно видит бывшую гриффиндорскую старосту, с серьезнейшим видом наблюдающую его театральные потуги. От потрясения темнеет в глазах. Скрип половицы под невидимой ногой, ощущение счастья от мысли, что это не было галлюцинацией...

Вот он лежит на полу после ванны в одном полотенце, сшибленный с ног ударом, предназначавшимся двери, чувствуя спиной мягкий ворс гостиничного ковра, и глядит на нее. Снизу вверх. На ее ноги в маггловской юбке. Вдруг понимает, что впервые в жизни видит коленки Грейнджер, и начинает хихикать, словно первокурсник. Грейнджер смотрит на него подозрительно, и в карих глазах разгорается гневный огонь.

В какой момент это перестало быть забавой, способом отвлечься от высасывающей душу тоски? Тот первый поцелуй, когда она неожиданно ответила... Ну, им понравилось обоим, разве не так? Пощечина, которой она его наградила за наглое чмоканье во время завтрака на следующее утро... щека болела всю первую пару. Потом... вчерашнее избиение, которое кажется теперь таким далеким, словно произошло не с ним. Двое неизвестных уродов, грязный холодный пол, беспамятство.

И сразу после этого — магия, стекающая с ее палочки, окутывающая лечебным теплом. Грейнджер, колдующая над его телом... ее руки, тяжесть ее тела. Он был слишком опьянен заклятиями, чтобы ясно соображать, слишком возбужден, чтобы ощутить что-то еще, кроме желания.

Он почувствовал это только сегодня утром, глядя на нее. Увидев сомкнутые тонкие веки, губы, припухшие от поцелуев, доверчивость, с которой она спала в одной комнате с сосланным преступником. Каштановую гриву, падающую на подушку, маленькое розовое ухо среди крутых завитков. Нежность.

Драко горько усмехнулся. Лекция шла к концу, он так и не записал ни единого слова.

И все-таки — почему? Неужели я настолько отвратителен? В 11 лет я предложил свою дружбу Поттеру и был отвергнут, сегодня предложил себя...свою... как это не назови, Грейнджер отказала. Мне на роду написано быть отвергнутым гриффиндорцами! Наверное, я проклят в колыбели. И мой злой гений — рыжее недоразумение Уизли. Ничего унизительнее представить себе невозможно!

Драко сжал челюсти и изобразил в тетради особенно яростную закорючку.

Отказала. Так же решительно, как это сделал когда-то Поттер. Кому нужен слизеринский гаденыш? Осталось только предложить свою дружбу Уизли...

Драко усмехнулся. Сидящая рядом Ника осторожно покосилась на него.

— Драко?

Повернувшись, он посмотрел на нее тусклыми серыми глазами.

— Тебе плохо?

— Все нормально.

Вот-вот. Все, что мне остается — маггловские девушки. Грейнджер, помнится, как раз советовала утром... Интересно, что скажет Артур Уизли, если я трахну магглянку? Будет ли это считаться моим полным и окончательным перевоспитанием? ДОБРЫМ ДЕЛОМ? Она довольно красива. Проблема в том, что ощущение отсутствия магии в ней делает ее для меня чем-то вроде набитой опилками игрушки. Почти неодушевленное создание. Наверное, это и есть тот расизм, в котором мне предлагали покаяться. И что она там плела про мою бабушку?!

Ника растерянно улыбнулась. Драко смотрел на нее в упор странным немигающим взглядом, от которого хотелось ежиться.

**

В середине дня позвонил веселый Семен и начал разговор с очень неприятной фразы.

— А человечек-то интересный! Намноого интереснее, чем я думал!

Влад похолодел. У лучшего сотрудника его службы безопасности для определения людей, с которыми приходилось сталкиваться по работе, существовало всего две характеристики. Первая называлась «человек нормальный», из чего следовало, что пациент — обычный лох, баклан, налетчик-одиночка без тылов, и никаких особых бед от него ждать не следует.

Второй типаж назывался «человек забавный», что означало появление серьезных проблем, связанных с ЦБ, ФСБ, ФСО, чеченцами, ингушами, дагами, бывшими совладельцами бизнеса или организованной бандой банкиров-конкурентов. Формулировку «человек интересный» Влад слышал от Семена впервые в жизни, и она ему крайне не понравилась.

Теперь, уставившись в глаза засушенному крокодилу, он всерьез обдумывал отправку Ники с женой в какое-нибудь тропическое турне, и к черту эту их университетскую сессию. Что он, диплом дочери купить не сможет? «Интересный», это надо же. Кем надо быть, чтобы Семен счел тебя интересным?

Волшебником, не иначе.

Грейнджер заразила его своим пылом. Ему теперь все время хотелось пинать что-нибудь ногами от ярости. Пожалуй, это было лучше, чем та тоскливая апатия, в которой он пребывал последние месяцы, но он отшиб все ноги о мебель в своей комнате. Ему приходили в голову десятки остроумных ответов на ее последние слова, и он злился на весь мир за то, что упустил возможность их сказать.

Чертова зубрила. Она его все-таки достала! И он все время думал о ней. Просто о ней, или о ней и Уизли. Или представлял ее с Поттером. Или всех троих, сплетенных в объятиях. Рассказы Грейнджер о том, как она хранит верность Уизли, страдая от собственного темперамента, просьбы учесть и понять, что она «на самом деле не хочет» того, чего очевиднейшим образом хотела, когда целовала его в ответ, достигли ровно противоположного эффекта.

Видели мы, КАК она хранит ему верность! Чуть больше настойчивости с моей стороны — тролль задери — пинок в стену! — чуть больше настойчивости, слизеринский придурок! — и ты мог бы сейчас вспоминать не только поцелуи!

К пятнице он вполне убедил себя в том, что Грейнджер переспала с половиной Хогвартса, и сломал тумбочку, думая, что оказался неудачником там, где наверняка преуспел Забини. Если ее способен увлечь любой — как она выразилась — ЛЮБОЙ «более-менее нормальный парень», то Забини, конечно, сумел добиться своего....

Как могла бы она иначе быть настолько уверена в том, что ее темперамент чересчур горяч, если не попробовала хотя бы с десятком этих «любых»?! Шлюха, лицемерная библиотечная шлюха!

Ноги болели, стены были в следах от ботинок, но это позволяло хоть как-то держаться. Он чувствовал себя идиотом из-за того, что в школе всегда считал Грейнджер слишком недоступной, чтобы пробовать... всегда с телохранителями... каким ребенком он был еще год назад! Разозлить Грейнджер, увидеть гнев в ее глазах — большего ему и в голову не приходило добиваться. Ну не идиот, нет? Тратил свое время на Лаванду, Панси, перетрахал половину райвенкловок — а в Грейнджер видел только маленькую ученую ведьму, которую так сладко дразнить. Нравилось оскорблять ее, придурок, это ж надо же! Не мог придумать ничего лучше?! Наверное, именно подобные вещи маггловские экономисты и называют «нецелевым использованием»!

А ведь и ее можно было встретить в одиночестве, без Поттера с Уизли. Подстеречь в библиотеке, куда эти двое придурков почти не заходили. Пара поцелуев, быстрые руки на ее теле — и Грейнджер расплавляется, как воск на уроках гадания, как таяла она в его руках в эти два дня.

Она сказала, что так у нее со всеми. О, великий Мерлин, она сказала, что так же реагирует на всех, это немыслимо! Если это правда? Она дрожала всем телом, стоило ему прикоснуться к ней. У нее темнели глаза и менялся голос...и так — со всеми? Забини наверняка догадался навестить ее в библиотеке!

Пинок по кровати.

Идеи о том, как бы трахнуть Грейнджер, составляли значительную часть блейзовских ежевечерних тирад. Невозможно думать об этом, и невозможно перестать. Пинок по столу. Громкий гогот Гойла и Кребба. Смех самого Забини. Почему тогда мне казалось, что это также невероятно, как переспать со Снейпом?

Грейнджер и Блейз, трахающиеся стоя между библиотечными стеллажами. Или — Забини опрокидывает ее на библиотечный стол, ее нос утыкается в раскрытый справочник по трансфигурации, но ни один из них не читает. Блейз усаживает ее на библиотечный стол лицом к себе, и справочник по трансфигурации занимает положенное ему место под ее задницей, и она полувздыхает, полувсхлипывает, так, как она это делает, когда ее целуешь. О, чтоб ей провалиться. Какой у нее был всегда невинный вид! Кто бы мог догадаться?!

Пинок по стулу.

Или Поттер...однажды я видел их, выходивших из библиотеки вдвоем. Теперь, вспоминая тот вечер, мне кажется, что у нее был очень помятый вид. Спокойно. Надо просто постоять и спокойно дышать, стараясь не думать... не думать о Грейнджер...стонущей...Твою мать! Эти картинки теперь у меня никогда из головы не выветрятся!

Спасибо, Грейнджер, за то, что сумела найти правильные слова для того, чтобы объяснить свой отказ. Нельзя было как-нибудь избежать фразы «меня может завести любой»?! Наконец-то стало ясно, почему ты постоянно бегала в библиотеку. Шлюха. Я хочу хроноворот. Вернуться в Хогвартс и трахнуть тебя под библиотечной полкой. Освобожусь, разыщу Забини и напою его до полусмерти смесью огневиски и веритасерума. И узнаю, справедливы мои подозрения, или нет. Если да —закопаю в Малфой-Меноре под кустом с шипастыми дрозами. «Любой парень», это же надо!

Это было нестерпимо. Из двух стульев в комнате выжил только один. Драко с удовольствием перебил бы пару фамильных сервизов, но под рукой оказалась только щербатая тарелка и чашка. Он был с ней слишком осторожен, слишком внимателен... а в благодарность получил сентенцию про «изнасилование».

Надо было ее в самом деле изнасиловать, хоть страдал бы не даром! Ох, изнасиловать Грейнджер... она же даже сопротивляться не будет, она будет извиваться и прижиматься, и глаза ее будут гореть, как два пожара! Все, не могу больше. Сдаюсь. Если вселенная хочет, чтобы я переспал с магглой, пусть подавится! Не могу больше ломать мебель и дрочить.

**

Пару дней она ловила на себе его долгие взгляды, словно он впервые заметил ее после всех этих месяцев и теперь пытался понять, что она собой представляет. Это и нервировало, и радовало — по крайней мере, больше Драко никогда не смотрел в пространство с отрешенным видом во всем отчаявшегося неудачника. Теперь у него был вид человека, обдумывающего какую-то идею.

В субботу, когда отгремела премьера, на которую явилось больше любопытствующих студентов, чем мог вместить зал, явно довольный режиссер (отец не подвел и действительно прислал телевизионщиков, Драко с Никой оба были в ударе, и временами накал страстей на сцене был так убедителен, что зрители боялись дышать) предложил труппе поехать выпить в ночной клуб. Ника ожидала, что ее принц, по обыкновению, хмуро уклонится, но Драко сразу согласился. Взяли всю труппу, взяли кого-то из папиных людей, кто прибился к ним за компанию — режиссер явно счел этого парня одним из телевизионщиков.

Нике казалось, что он похож на человека, который так странно подшутил над ней, сказав в среду, что Драко уехал из Москвы навещать престарелую родственницу... впрочем, у того парня было настолько незапоминающееся лицо, что точно определить было невозможно. Может, и правда телевизионщик. Во всяком случае, в руке у него была камера. Взяли кого-то из профессиональных актеров, приглашенных режиссером, взяли каких-то его же, режиссеровых, приятельниц... несколько человек сходу объявили Драко, что он гений и ему надо бросать экономфак и поступать в ГИТИС, а Нику спросили, не поет ли она, потому что, если такая красавица еще и поет, то роль звезды в российском шоу-бизнесе ей обеспечена... В общем, загрузились в десять машин и поехали в «Тутанхомон».

В машине Ника сидела вплотную к Драко, и сразу же, как только сели, он взял ее за руку и стал целовать запястье, и к моменту, когда добрались до бара, она думала только о том, куда они пойдут позже. Вот ведь. Своя квартира еще ремонтируется, дома мать... или к Драко в общежитие, или номер в гостинице. Драко наклонился и шепнул ей в ухо: «Прости за то, что сбежал в понедельник. Это вышло случайно». И тихо, вкрадчиво провел языком по ее шее, от чего дыбом встали маленькие волоски на ее спине. Ника молилась только, чтобы этот сон не кончался.

Господи, если его так вставляют премьеры, надо потребовать, чтобы кружок каждую неделю ставил по новой пьесе!

Все же она постаралась сохранить лицо, спросила строгим голосом:

— А почему ты потом трубки бросал?

— Это уже неважно, — дыша прямо в ухо, — больше этого не повторится.

— Тебе было плохо?

Драко усмехнулся ей в шею, и прошептал, при каждом слоге трогая ее кожу губами:

— В общем, можно сказать и так. Сначала думал, что хорошо, потом оказалось, что плохо. Неважно. Слушай.. я хотел бы...

Ника затаилась.

— ... поговорить с тобой где-нибудь... потом... сначала выпьем, ладно?

В темноте зала девушка сверкнула на него до безобразия счастливой улыбкой, которую Драко стоически выдержал.

**

Малфой сидел на низком кожанном диване за столом, уставленным разнообразными напитками, окруженный толпой веселящегося народа, и явно проводил время с удовольствием. Правой рукой он прижимал к себе млеющую от счастья Офелию, в левой держал бокал. Что ж, разве не этого она хотела? Она сообщит Артуру Уизли, что Малфой сумел наладить прекрасные отношения с магглами!

Все правильно. Только так тошно...

Гермиона нашла какой-то закуток и аппарировала обратно в отель.

Малфой заразил ее своим унынием. Три дня девушка ездила по городу, продолжая свои исследования — посещала детские сады, бродила по кладбищам, замеряла уровень агрессивности в школах, снова спускалась в метро. Кристалл неизменно показывал, что никаких магических воздействий, кроме ее собственных — исцеляющей магии и следов аппарации в Москве нет и не было. Следящая стрела, зачарованная на Малфоя, все так же была нацелена на Юго-Запад. Судя по всему, он двигался по маршруту Университет — общежитие, не отклоняясь в стороны.

Пока ее теория о необходимости магического соседства для нормального функционирования маггловского общества подтверждалась собранными данными. Все отношения между людьми в Москве были сильно искажены. Даже мамаши, выгуливающие во дворах карапузов, норовили временами броситься друг на друга. В иное время Гермиона чувствовала бы себя довольной. Скоро весь цвет ученого магического мира узнает имя Гермионы Грейнджер! Но....

Но Малфой заразил ее своей тоской, и она не ощущала никакой радости. Все валилось из рук. Номер в отеле казался по вечерам пустым и страшным. Зачем она здесь? Так ли нужно ей признание ученого мира? Дамблдор умер, Снейп умер... два человека, чье внимание ей действительно было бы лестно привлечь. Она хочет домой, к Рону. Почувствовать его губы на своих... Почему-то эта мысль вызывала злость на ни в чем не повинного Рона.

**

— Ника?

— Ммм?

— Поехали ко мне.

А если во время процесса думать о Грейнджер, я затрахаю девицу до смерти.

**

Суббота оказалась какой-то особо тоскливой. Погода на улице пугала — метель, темнота, прохожие, сгибающиеся от порывов ветра. Такой же буран был в тот вечер, когда Малфой лежал избитым на ее кровати и она лечила его с помощью магии, а за окном ничего не было видно от летящего снега.

Можно надеть мантию-невидимку и посмотреть, как у него дела. Проверить, удалось ли ей тогда вылечить его до конца. Он тогда так оскорбился, что замолчал глухо, словно под силенцио, и хмуро позволил аппарировать с собой в университет, и ничего не ответил на ее прощальные слова... почему-то она чувствовала себя виноватой. И злилась на себя за это. Разве имел право Малфой лезть к ней с поцелуями? Особенно, если учесть, что он ничего к ней не чувствует, кроме похоти, смешанной с ностальгией — гремучая смесь, но она-то тут при чем?

Все просто слишком далеко зашло за те два дня. В чужом городе контроль как-то слабеет. Даже у нее. И хуже всего было то, что какая-то часть в ней надеялась, что при встрече это произойдет снова. Он не удержится и полезет к ней. И она опять испытает это удивительное ощущение, о котором до сих пор только слышала по рассказам девчонок...Страсть. Таяние. Нежность. Бег крови, от которого темнеет в глазах. Никогда раньше.

Ее темперамент действительно зашкаливал, и Рону почти всегда удавалось, если он начинал целовать ее, довести дело до секса, какие бы планы она ни строила на самом деле. Но Рону хватало пяти минут.. не так уж страшно было отложить свои планы. И она испытывала к нему такую благодарность, такую любовь, вынесенную из детства, такое доверие. Это было так ПРАВИЛЬНО.

С Малфоем все было темнее и страшнее. Она была рада случаю, который подсказал ей нужные слова — те, что заставили его опустить руки, перестать прижимать ее к себе... потому что это было унизительно — стать одной из десятков девиц, растекающихся в его руках в сладкую лужицу. И представить, как потом, при встрече, он мог бы смущать ее своими намеками... От этой мысли в глазах темнело от гнева. И все-таки — что теперь делать с этим давящим ощущением в груди, словно она не может проглотить ком, застрявший на уровне сердца? С чувством, что она обманула сама себя? Все вдруг стало так бессмысленно.

Наверное, виной тому была тоска, которую она подцепила от Малфоя, словно вирус, но сегодня ей казалось, что все ее обязательства перед собой и другими — просто чушь, не имеющая смысла, как и ее работа, как и ее планы. Сидя в номере отеля, рассеяно помешивая ложкой чай, она вдруг поняла, почему уехал Гарри. К десяти часам тоска стала невыносимой, и Гермиона, накинув мантию, аппарировала в Университет. Она как раз успела к последнему действию театральной премьеры.

**

Что-то в этом пацане было не так, и Семену очень хотелось понять, что именно. Ему показалось, что во вторник и среду парень возникал на факультете ниоткуда, не заходя с улицы. Начиная с четверга он расставил людей около входа и около женского туалета — к которому пацан, похоже, имел слабость, — чтобы подловить его. И ничего не вышло, парень честно приезжал на метро или на троллейбусе, шел с остальными студентами. Людей пришлось отпустить.

Вторым вопросом было то, каким же образом интересному человечку удалось за одну ночь прийти в себя после того избиения, которое ему устроили семеновские бойцы? Он был уверен, что парень неделю не покажется на факультете, Влад даже специально просил его успокоить дочь, соврав что-нибудь про внезапный отъезд ухажера. Третьим вопросом было: почему Семен не помнил, как подошел к его избитому телу, и куда, собственно, делось во вторник вечером это самое тело с туалетного пола, куда его уложили?

У Семена были рабочая теория на этот счет, и последние три дня он глаз не спускал с пацана, надеясь добыть недостающие куски головоломки. Если его подозрения оправдаются, на пацане можно будет срубить немало бабла.

**

Кто бы мог подумать. Малфой оказался неплохим актером. Офелия к моменту появления Гермионы уже "утонула" и сидела в партере, в компании друзей.

**

Зачем же я так напился?

Зал ночного клуба переливался и вспыхивал перед его глазами.

Надо пойти в туалет, попробовать привести себя... хоть немного... в чувство. А то еще уроню честь волшебника. Маглянка должна вспоминать эту ночь потом в сладких снах...а я того гляди заблюю ей ложе любви. Артур Уизли решит, что я это нарочно...

При этой мысли Драко ударился в такое неудержимое хихиканье, что оно чуть не довело его до икоты.

Ну, точно. Надо пойти, сунуть голову под холодную воду.

В пустом закоулке у туалета его плечи сжали чьи-то грубые руки.

**

Гермиона сама не знала, зачем сняла мантию-невидимку. Наверное, надеялась, что Драко заметит ее? Но его быстро засунули в одну из машин, Офелия уселась рядом с ним, и Гермиона собралась было отправляться назад, когда какой-то веселый парень, назвавшийся Розенкранцем, сказал ей, потянув за руку: «Ты с нами?» — и тоска сказала вместо нее «Да». Потому что так не хотелось возвращаться назад в отель и сидеть весь вечер, составляя диаграммы демагизированной агрессивности в зависимости от возраста.

После пятнадцати минут наблюдений за вовсю веселящимся Малфоем — кто бы мог подумать, что этот сноб способен получать такое явное удовольствие от общения с маглами? — она извинилась перед Розенкранцем, с которым все это время танцевала в почти полной темноте посередине зала, спряталась в пустом зале чил-аута и аппарировала в отель.

Еще через час тоска погнала ее обратно. За то время, что ее не было, Малфой, судя по его виду, далеко продвинулся в изучении местных алкогольных напитков. Стоя в углу, не снимая, на этот раз, мантию-невидимку, Гермиона наблюдала, как он встал с места, чуть не упав при этом на отчаянно кокетничавшую с ним Офелию, пробрался вдоль столов и неуверенно двинулся в ее сторону.

**

Семен чуть отстал от парня, чтобы не наступать ему на пятки в пустом коридоре у туалетных комнат. Дал знак ребятам.

Очень удачно, что парень напился. Не сможет воспользоваться своими способностями, чем бы они ни были. Самое время наконец выяснить, что представляет собой этот молодчик и кто его послал. И что ему нужно от дочери босса? И может ли он загипнотизировать того, кого его попросят. Если его ОЧЕНЬ убедительно попросят? Потому что Семен знал людей, готовых платить за чудеса в крепкой зеленой валюте.

**

Гермиона с трудом подавила вскрик.

У русских так принято?

Прямо на ее глазах трое мужчин, заломив Малфою руки, волокли его к черному выходу, и никто из охраны клуба не делал попытки их задержать!

Кто эти люди? Во что опять умудрился ввязаться этот... мальчишка?

Если подумать, вдруг сказала внутри нее тоска ясным голосом, то Малфой очень похож на Гарри. С ним все время что-то происходит.

Выхватив палочку, она выбежала за похитителями в метель.

Синие маячки, красные кресты. Женщины в белых халатах. Мужчины в сером.

Семен попытался вспомнить, почему он лежит на снегу, а вокруг толпятся все эти люди. Мешала дочь босса, трясла его за плечи и что-то кричала в лицо. Драко. Он встал, в очередной раз подумав, что пацан подобрал себе крайне дурацкую кличку — на «о», словно средний род. С такой кликухой в тюрьму садиться — себе дороже.

В отдалении стоял сам босс, курил задумчиво. Метель утихала, с неба неторопливо слетали редкие пышные хлопья. А это что — трупы? Нет, вроде стонут. Ну что ж, все более-менее понятно. Пора приступать к плану «Б».

**

Он лежал на боку, уткнувшись носом в теплый короткий мех. В пульсирующей голове мелькали неясные картинки.

Открыть глаза... к троллям глаза, к троллям «открыть».

Все-таки напился до потери сознания. Отец был бы страшно недоволен. Он всегда говорил, что джентльмен не принуждает даму, не отказывает даме, не отпускает даму неудовлетворенной, не нажирается перед сексом и никогда ни в чем не признается жене. Ну, хоть последнюю заповедь я пока не нарушал.

— Малфой.

Мне это мерещится!

— Малфой, ты что — пытался соревноваться с русскими в пьянстве? Что у тебя было по национальному маггловедению? Тролль?

— Сам ты... сам ты тролль.

Нет смысла произносить его имя, потому что его здесь нет. Его не может тут быть.

Еловый запах, хруст снега, чей-то голос снаружи.

«Эй, Гарри? Как дела?»

Все-таки открыть глаза. Штаны из кожи дракона, кто бы мог подумать... чтобы посмотреть выше, надо поднять голову, а сделать это я сейчас явно не в состоянии. Снова закрыть глаза.

— Малфой? Разве ты не должен быть в Азкабане?

Чудовищным усилием воли Драко перевернулся на спину и взглянул вверх.

Ну точно, черные волосы, дурацкие зеленые глаза за круглыми очками, дурацкая ухмылка. Здравствуй, белая горячка.

— Что заставляет тебя так широко улыбаться, Поттер? Сам никогда не напивался?

— До такого состояния — никогда.

Голос у Малфоя хриплый, словно он полночи кричал на морозе. Светлые волосы все слиплись от пота. И все равно он пытается сохранить надменный вид! Закрыл глаза и лежит с видом королевского трупа.

Ужасно думать, что я допился до галлюцинаций. А может быть, я давно сошел с ума и лежу сейчас в уютном маггловском аналоге Св. Мунго? Можетбыть, мне все это примерещилось — и Грейнджер, и Поттер? Ну, откуда тут взяться Поттеру, ради великого Мерлина? Сволочная галлюцинация. И наклоняется ниже. Принюхивается.

— Что ты пил?

— Не твое дело, Поттер, отвали. Ненавижу, когда меня обнюхивают.

Если бы еще голос не дал петуха на последнем слоге.

— Я думал, чистокровным нельзя пить маггловский алкоголь?

— Много ты знаешь про чистокровных...

Поттер как-то странно хмыкнул. Драко облизнул пересохшие губы, но вновь открывать глаза не стал.

Нет сил разглядывать этот морок с похмельного утра пораньше, так и впрямь свихнешься с концами.

— Поттер, пытки военнопленных запрещены по указу Визенгамота от 1945 года. Или отойди от меня, или сделай что-нибудь. Дай хотя бы воды.

— Нет проблем, Малфой. Я только ждал, пока ты попросишь.

— Урод.

— Ты же пил для чего-то? Не хотелось лишать тебя завоеванных результатов.

— Поттер. Ублюдок.

Чьи-то шаги снаружи, скрип снега, веселый мужской голос снова кричит через дверь... голова раскалывается от этих звуков.

-На, пей. Твое счастье, что у нас с собой целый походный лазарет. Лежи тихо.

— Ну что, Гарри, как наша находка?

— Немного поломалась...чиню!

Обязательно так орать? Еще смеются, сволочи. Поттер на редкость спокойный, никогда его таким не видел. Точно морок.

Гарри с интересом смотрел, как на лице Малфоя появляется слабый румянец.

— Ну что, пришел в себя? Можешь объяснить, что тут было?

— Отвали от меня, Поттер. Галлюцинациям не положено проводить допросы. Приставай к Грейнджер.

— ЧТО? При чем тут Гермиона? Где она?

Крепкий мужчина зашел в комнату, хлопнул рукавицами. Лицо его показалось Драко смутно знакомым. Головная боль прошла, но понимания происходящего не прибавилось.

— Как проходит встреча одноклассников? Гарри, я их покормил, давай теперь сами завтракать.

Мужчина снял огромную меховую шапку.

Рыжие волосы. Это кто-то из.... Уизли, вашу мать, я точно проклят в колыбели!!

Лицо Малфоя исказилось страданием, и он рухнул обратно на кровать, издав громкий стон. Гарри переглянулся с Чарли и расхохотался от всей души. Стояло прекрасное, солнечное, снежное северное утро. Драконы накормлены, и жизнь удивительно спокойна. В такое утро приятно встретить школьного врага — понимаешь, каким ребенком был еще совсем недавно.

— Малфой, а ты до сих пор боишься диких животных?

— Отвали, Поттер.

— Так что ты тут все-таки делаешь?

— Отвали, Поттер.

-Ты будешь оладьи с кленовым сиропом и кофе на завтрак?

— Отвали, По... Буду, ублюдок. Доволен?

— Давайте по порядку. Серый? Что ты помнишь?

— Ну, мы выходили из клуба с пацаном этим, поехали... свернули на Ригу, потом его стало тошнить, пришлось остановиться.. дальше не помню. Вроде напали на нас? Только кто? Мы, когда останавливались, и вперед, и назад посмотрели — никого не было.

— Дмитрий?

— Я вообще помню только, как от клуба отъезжали.

— Николай?

— Вроде рулил куда-то.. как от клуба отъехали, вроде тоже помню. Потом они встали, ну, и мы остановились.. как парня тошнило, не помню, но у него был такой вид, когда отъезжали, что тошнить его точно могло...

— Ээээ... Серый, откуда ты взял этого котенка?

— На улице подобрал, когда шли... голодный, надо ему молока налить.

— Дим, не в службу, сгоняй за молоком? И консервы ему купи какие-нибудь, для котят...

— Конечно, Семен Витальевич, я мигом!

**

Гермиона еле успела отскочить в сторону, как вслед за ней из клуба выскочил тот же самый парень, которого пришлось обливиэйтить в университете. На зрительную память она никогда не жаловалась. Тот же самый. Второе нападение, те же люди. Желание немедленно наслать на всех «ступефай» и аппарировать с Драко в отель пропало. Сначала надо выяснить, в чем дело. Через две недели ей уезжать,и вечно охранять этого идиота она не сможет. Она бросила взгляд вслед мужчинам, которые тащили Драко к машине. Ноги у него заплетались, он практически висел на их руках... просто красавец! Каждый раз к вечеру он не в себе: или избит, или в обмороке, или пьян. Чистокровный вырожденец!

И все же я не дам им снова причинить тебе боль.

Невольно ухмыльнувшись своим мыслям, Гермиона направила палочку на двух парней по сторонам от Драко и шепотом произнесла заклинание.

Вот так. Этого хватит примерно на неделю, надеюсь, что разберусь со всем раньше. Пожалуй, такое же заклинание не повредит и остальным присутствующим... а также следящее. Драко-то я и так найду, мне интересно, кто вы такие!

Гермиона задумчиво посмотрела на неприметного парня, размышляя, не стоит ли сейчас же захватить его, допросить, стереть память и вернуть? Пока она думала, парень загрузился во вторую машину и стал закрывать дверь. Машина с Драко уже тронулась с места. В ту же секунду сзади раздался женский крик, и высокая блондинка промчалась мимо невидимой Гермионы, яростно выкликая его имя. Неопределенного вида и возраста парень вылез из машины, куда было залез, и стал беседовать с девушкой.

Ну-ну. Значит, Офелия знает похитителей! Уже проще.

В уме Гермиона составляла план: узнать, кто в этом замешан, что им от Драко нужно. Стереть память всем, кто хоть как-то связан с этим делом.

Нет, просто так стереть память — не поможет. Надо заменить ее ложными воспоминаниями. Но это аврорский уровень... Значит, вернуться в отель, как следует изучить нужный раздел в книгах, подготовиться, вернуться и решить проблему раз и навсегда!

С Драко все будет в порядке — в ближайшую неделю ни у кого из похитителей не возникнет желания причинить ему вред. Хорошо, что она взяла с собой справочники и книги по «Высшим Чарам»! Но Артур Уизли ее разочаровал.

Так плохо подготовить свой эксперимент?! О чем он вообще думал? Иногда можно понять Др... Малфоя с его пренебрежением к «старому Уизли»!

Гермиона аппарировала в отель, чтобы немедленно углубиться в книги.

**

Котенок маленький совсем, дворовый. Шерсть слиплась, тело тощее, лапы длиннющие. Семен протянул к нему руку — внезапно захотелось погладить. Котенок зашипел. Семен умиленно улыбнулся. Бойцы, сидевшие вокруг стола, засияли такими же умиленными улыбками.

— Что-то мы расклеились, парни, — резюмировал Семен.

Но склеиваться обратно не хотелось. Слишком спокойно и солнечно было на душе.

— Знаете что? — сказал он внезапно, — погода хорошая, воскресенье. Семьи есть? Берите своих и гуляйте. Можете по ресторанам провести, в кино там, в боулинг. Чеки возьмите, фирма оплатит.

Радостно гудя, бойцы встали с мест. А котенка я себе оставлю, подумал Семен.

— Только котенка я заберу, — пробасил Серега, загребая огромной ладонью маленькое тощее тело, — сыну подарю.

Ребенок... — подумал Семен, — может, жениться пора? А то и котенка некому подарить.

— Бери, конечно, — ответил он со вздохом, — Димку только дождись, он сейчас с кормом вернется...

**

В шапке, одолженной Чарли Уизли, и в его же огромных рукавицах Малфой смотрелся на редкость забавно. Солнце, отражаясь от снега, слепило глаза, холод превращал слова в пар. Палатка стояла на краю елового леса, около заснеженного поля с торчащими редкими колосьями. Гарри рухнул на спину, раскинув руки. И снизу вверх посмотрел на озадаченного Малфоя.

— Поттер, что ты делаешь?

— Снежного ангела. Смотри.

Поттер встал и направил волшебную палочку на свой след в снегу. Снежинки закружились в воздухе, и перед юношами возникла снежная фигура, по форме схожая с отпечатком Гарри в снегу. Драко невольно попятился.

— Это игровое заклинание, так в Монголии дети балуются. Он может сбегать домой принести что-нибудь. Или напасть на тебя...

— Напасть?

— Это не страшно. Как игра в снежки. Вот...

Гарри перевел взгляд на него и расхохотался.

— Да расслабься же наконец, Малфой! Просто расслабься!

— Убери от меня это чучело! Без него холодно.

Поттер взмахнул палочкой, и снежный ангел рассыпался.

— Хотел тебя развеселить. У тебя вечно вид такой мрачный.

— Ага, Поттер. И с чего бы это?

— С чего ты мрачен? Самому интересно. Вроде чистокровный, богатый... даже вон от Азкабана отвертелся...

— С чего ты решил меня веселить? Мы с тобой, вроде бы, враги?

Поттер в ответ подцепил рукой снег, слепил снежок и кинул в него. Драко изогнул бровь.

— Я должен радостно взвизгнуть?

— Было бы неплохо.

— Поттер, ты можешь перестать изображать первокурсника и рассказать, что вчера было?

— О, классический вопрос алкоголика!

Малфой промолчал, только двинул плечом раздосадованно. Принц в изгнании, не иначе. Окруженный тупой чернью.

Поттер приблизился к нему вплотную, так, что были видны тающие снежинки на черных бровях. Этому новому, румяному и спокойному Поттеру верить хотелось еще меньше, чем тому взвинченному неврастенику, которого Драко помнил по Хогвартсу.

— Малфой, что, всё еще воюешь?

И Грейнджер таскалась с тобой по полям с палаткой, урод. О чем думали ее родители? Ну давай, поучи меня жизни. Давно никто не учил.

— Знаешь, война закончилась. Хватит делить мир на друзей и врагов. Скажи мне, ты что — действительно меня ненавидишь?

Поттер, ты меня бесишь. А ненавижу я СЕБЯ.

— Так что вчера было? И куда мы, собственно, идем?

— Хочу показать тебе наших драконов. Понимаешь, Малфой, после всего этого... ты же помнишь все сам...

Угу, помню. Великая битва, взгляд с другой стороны.

— ... больше всего мне хотелось забраться в самую глухую дыру, какая только существует на свете. Где уж точно не будет ни журналистов, ни восторженных ведьм...

Бедный Поттер-суперзвезда. Мне пожалеть тебя за излишнюю популярность?

— Чарли давно звал меня поработать с драконами, так что Монголия показалась прекрасным выходом. Там такая пустота, Малфой... и никто никому ничего не должен. Никто! Никому! Ничего.

Сказано с чувством. Вот уж не думал, что Поттера тоже все достало.

— Это не объясняет, что вы делаете тут.

— Все хорошее когда-нибудь кончается, Малфой. Чарли купил двух драконят для заповедника Св. Нимуэ, я взялся помочь с перегоном. Обычно этим занимается целая толпа народа...

Ну конечно. Обычно — целая толпа, но если в игру вступает великий Поттер, достаточно двоих. Так? О, нет. Только что дошло. Он ведет меня к ДРАКОНАМ!! Черт, черт, черт... зачем я вообще пришел в себя?

Малфой выпрямился, словно проглотил метлу, и выдвинул подбородок. Точно боится. Никогда не пойму, почему он так боится любой живой твари. И этот человек хотел принять черную метку! Да он бы умер от ужаса при виде Вольдеморта, к бабушке не ходи!

— Самец и самочка. Короче, Малфой, мы близко подходить не будем, чтобы их не волновать, посмотрим издалека. Вон из-за той ели уже видно будет.

Издалека — уже лучше. А почему издалека? Неужели он догадался?

Поттер переводил взгляд с драконов на него и обратно, и весь сиял, словно папаша, предъявляющий родственникам новорожденного ребенка.

— Видишь вон того, белого? Это монгольский альбинос, в Англию полтысячи лет не завозился! Если бы... если бы Снейп был жив, он бы за его шерсть половину своей лаборатории отдал. В общем, догадайся, как его зовут?

— Поттер? У тебя обратное развитие? Ты ведешь себя на десять лет максимум.

Вместо ответа Поттер снова легко подскочил поближе к Драко и, хихикая, как девчонка, сказал:

— Его зовут Малф!!В твою честь! Я, как увидел, сразу сказал Чарли...

— Я не альбинос, — растерянно ответил Драко, приглядываясь к сияющей на солнце белой шерсти.

— Он тоже. Просто так называется. В общем, представь, летим мы вчера вечером... я -на Малфе...

Звучит отвратительно.

— Чарли на Кире... хотели перед Москвой встать где-нибудь в лесу, ну вот как сейчас, чтобы побродить по городу.. Да и драконы устали, такие перегоны...Короче, подлетаем, смотрю в кристалл, там, как обычно, пустота. Тут же по всей стране — ни одного магического следа, знаешь? И вдруг над Москвой — бац, следы аппарации! И еще две точки светятся. Чарли говорит, это смешно даже. Над Лондоном просто ровное свечение, там отдельного мага с помощью всемагического кристалла тролль найдешь. А тут мы кружим над Москвой и видим, что на весь город всего два мага. Но есть! Чарли подумал, что это, может, кто-то из его команды нам встречу устраивает, а там...

Сюрприиииз.

— Малфой, ты только представь: одна из точек удаляется за город, мы за ней, снижаемся...Малф очень круто на посадку заходит!

Надо будет спросить адвоката, нельзя ли вчинить Поттеру иск за такое омерзительное использование моего имени?

— Снижаемся, а там какие-то магглы стоят рядом с машиной.. и держат ТЕБЯ!!! Я чуть с дракона не рухнул! И тебя выворачивает прямо им под ноги! А они держат и смотрят так умиленно, словно ты их домашний любимец! Чарли так хохотал, что три раза ступефаем по ним промахивался... Ну, в общем, забрали тебя, на них обливиэйт наложили и все.

Забрали и все.

— Кстати, ты теперь всем можешь смело говорить, что летал на драконе. Знаешь, Малфой, тебе надо постепенно к ним привыкать.. они классные. И магию повышают. Если хочешь, я тебя потом еще покатаю?

Только под Империусом.

— Малфу ты понравился.

Да чтоб ты провалился вместе со своим Малфом, Поттер. Ты мне еще за Грейнджер не ответил.

Драко открыл было рот, чтобы сказать Поттеру гадость, и не успел. Морозный воздух наполнился сильным девичьим голосом, словно кто-то использовал Сонорус:

— Гарри! Малфой!

Юноши переглянулись. На лице Поттера расцвела радостная улыбка.

— Вот и Герми! Быстро она...

Они увидели ее сразу, как только вышли из леса. Девушка стояла неподалеку от палатки вместе с Чарли и что-то весело ему рассказывала. Увидела Поттера и рванула к нему по снегу с выражением лица... с таким, черт бы ее побрал, выражением лица...

**

Котенка забрали, так хоть цветок заведу, — решил Семен и отправился в цветочный магазин. По дороге обратно купил кулек конфет, сунул в почтовый ящик многодетной соседки. Сейчас придет домой, пересадит эхинацею в горшок побольше, а потом вернется к составлению планов о парне. Парень-то, вообще говоря, ни в чем не виноват. Парень-то, наверное, хороший. Даже наверняка — хороший.

Тихо напевая, Семен пересаживал эхинацею. Почему-то было очень приятно — заботиться о чем-то... лучше бы, конечно, о ком-то, но какие его годы? Все еще впереди.

**

Драко смотрел, как она подбегает к ним, как бросается на шею Поттеру, как тот мнет ее в своих лапах, как каштановые кудри смешиваются с черными, и физически ощущал, что его сердце истекает кровью. Но глаз отвести не мог. Просто стоял рядом, печальный... застывший, одинокий... никому к троллям не нужный... словно протухший флобберчервь.

«О, женщины, вам имя — вероломство!»

«Каким докучным, тусклым и ненужным

Мне кажется все, что ни есть на свете!»

Уильям Шекспир, «Гамлет».

**

— Ты хочешь захватить в плен человека? Допросить под непростительным заклятием и стереть память? Герми, да ты стала вторым Хмури! А я-то думал, что меня уже ничем в этой жизни не удивишь!

Гермиона серьезно кивнула, глядя на смеющегося Гарри.

— У нас нет другого выхода. На Рождество я должна быть дома, вас тоже наверняка ждут в заповеднике до сезона отпусков. Но мы не можем бросить Малфоя, не выяснив, в чем дело: в начале недели его избили, вчера пытались похитить. Такими темпами его скоро убьют, а Древо жизни помогает только в случае несмертельных ранений. Веритасерума нет, так что придется под Империо.

Девушка нахмурила брови и добавила:

— К тому же, если с Малфоем что-то случится, его отец объявит вендетту всем виновникам, и в их число наверняка попадет мистер Уизли. Сказать по правде, я бы на месте Люциуса тоже его обвиняла. Удивительно непродуманный эксперимент!

— Причем тут старший Малфой? Он в Азкабане — или нет?

— Гарри, ради всего святого, не просидит же он там вечность! Дементоров убрали, он выйдет через десять лет свежее прежнего, а то и раньше, с его-то связями! Но неважно, забудь про Люциуса. Мы же не хотим, чтобы Малфоя убили русские магглы?

— А мы точно не хотим?

— Гарри!

— Так кого ты собираешься похищать? И когда?

— Да...одного парня. Он был на месте оба раза, думаю, он или главный, или знает главного. На нем заклятие слежения, так что искать не придется. По поводу же того, когда... ты не против, если мы сделаем это сразу после десерта?

Гермиона насыпала горстку сахара на плавающий в чашке крепкого чая ломтик лимона и мрачно сказала, наблюдая, как тот медленно опускается на дно.

— Ты бы видел, как они отлупили его в прошлый раз. На нем места живого не было. Да и вчера волокли из бара явно не с добрыми намерениями. Здорово, что вы появились, я уж думала, что придется одной во всем этом разбираться...

Гарри улыбнулся.

— По-моему, русские не были настроены враждебно, когда мы крали у них Малфоя. Мне даже показалось, что эта бледная немочь их околдовала. Какая-нибудь родовая магия, знаешь? Они так трогательно придерживали его за плечи, пока он украшал остатками ужина их ботинки!

— А, это. Я наложила на них заклятие Заботливой медсестры. Так в Мунго тренируют младший персонал. Но оно учебное, дольше недели не держится. Зато эту неделю они будут воспринимать Малфоя, как пациента, находящегося под их опекой!

Дружный хохот. Невероятно приятно было после стольких месяцев разлуки снова сидеть вдвоем с лучшим другом, пить чай с пирожными, смеяться и понимать, что все по-настоящему страшные события уже позади. И эта сила, которую он излучает... было так надежно согреваться в ее поле, чувствуя безопасность, доброту... чувствуя Гарри.

**

Давно стемнело, и на морозное небо выкатилась бледная пятнистая луна. Чарли ушел к драконам. Тишина. Снежная русская ночь. Драко злобно пнул ногой низкую кровать, застеленную меховыми шкурами. Утро было ужасным, день невыносимым, но вечер — твою мать! Вечер его попросту убивает. Грейнджер его выставила. Оставшись наедине с чертовым, неизвестно откуда — да еще на драконах!правильно Снейп подозревал гриффиндорца в любви к эффектам!! — прилетевшим Поттером. Последние душевные силы уходят на попытки НЕ представлять, чем именно они в данный момент занимаются. Он опять проиграл. И то, что он знал заранее, что именно так и будет, ничего не меняет. К тому же он голоден, словно одичавший гиппогриф.

**

А ведь он сразу предложил гриффиндорцам избавиться от него. Отправить его в общежитие. Старые друзья встречаются вновь, старые враги вежливо исчезают.

Малфои умеют держать лицо. По большому счету мы только это и умеем.

Но Гермиона сказала, что хочет его кое о чем расспросить. Поэтому он сначала снова таскался с ними смотреть на драконов, а после сидел больше часа в отеле, чувствуя себя третьим лишним. Парочка болтала о своем, не обращая на него ни малейшего внимания. Грейнджер взглядывала мельком и тут же отворачивалась. Кто бы сомневался. Кому нужен слизеринский гаденыш, когда вернулся герой-золотые яйца? За окном понемногу сгущались сумерки. Скоро ночь.

Он так помрачнел, что Гарри замолк на полуслове и задумался, с тем же тихим, непривычным Драко спокойствием вглядываясь в него, потом повернулся к Грейнджер и улыбнулся. Та засияла в ответ, словно начищенный котел.

— Уже поздно. Давайте пить чай.

Грейнджер вскочила. Конечно. Охрененно прекрасный Поттер захотел чаю с плюшками, чтобы подкрепить свои силы перед предстоящей ночью!

Видимо, его лицо исказилось в такой злобной гримасе, что на этот раз они оба посмотрели на него с изумлением.

— Малфой, тебя все еще похмелье мучает, что ли, не понимаю?

Гарри дернул девушку за руку, усаживая обратно, и встал сам. Когда он вернулся с едой, они с Гермионой сидели на стульях, отвернувшись друг от друга. Драко так и не придумал, что ей сказать, сама она тоже молчала. Изучала справочник по «Высшим Чарам». Краем глаза он замечал движение ее руки, когда она переворачивала страницы или поправляла падающую прядь.

— Надо было тебя спросить, что ты предпочитаешь, чай или кофе... принес все, выбирай сам. Тыквенного сока у них нет. Герми, твой чай с лимоном. Герми!! Хватит читать!!

— А?

Она захлопнула книгу и секунду смотрела на Поттера так, будто все еще видела перед глазами текст. Потом ее взгляд ожил, и она опять разулыбалась — настолько счастливо и доверчиво, что Поттера захотелось прибить на месте.

Почему так? Одним достается слава спасителя магического мира и внимание лохматой зубрилы, а вторым — избиение в туалете и похмелье? И не говорите, что я сам виноват. Если бы Поттер родился в моей семье, еще неизвестно, что выросло бы из ублюдка. Какого черта они смотрят друг на друга так долго? Уже невтерпеж?

— Ох, Гаррии!! Ты все же НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, как я по тебе соскучилась! До сих пор поверить не могу, что ты здесь! Только вчера тебя вспоминала! А сегодня искала его... она мотнула в сторону Драко головой, — а нашла вас с Чарли. Невероятно, после всех этих месяцев.. ты должен мне все рассказать, ладно?

И потом... потом Грейнджер протянула руку к черным поттеровским лохмам и погладила их! Нежно. Тут было невозможно ошибиться. Именно — нежно. И, кажется, Поттер тоже затаил дыхание. А потом она привстала и потянулась к нему...

Шлюха. Ненавижу.

... и поцеловала Поттера в щеку

— Малфой, тебе плохо?

— Со мной все в порядке!

— А что ты тогда зубами скрежещешь?

— Если вы уже закончили миловаться, может, вернемся к чаю? Меня тошнит, когда кого-то обсасывают за столом, где я ем!

Гарри весело кивнул девушке.

— Все тот же слизеринский ублюдок, а?

Драко скривил губы. Откинулся на стуле.

— Грейнджер, ты хотела меня о чем-то спросить? Так спрашивай! Ты же не хочешь, чтобы я тут до ночи болтался...

и вкрадчиво, с фирменной малфоевской растяжкой

— ... испытывая твой темперамент?

И только тогда она в первый раз за день взглянула ему в лицо. Драко изогнул бровь и принял максимально наглый вид, отчего в глазах девушки вспыхнул гневный огонек. Он облизнул губы. Огонек стал ярче. Драко порочно ухмыльнулся. Грейнджер сузила глаза. Он прикусил нижнюю губу и медленно перевел взгляд на ее бюст.

Да, я все тот же слизеринский ублюдок.

— Провались отсюда, Малфой! Гарри, мы и без него разберемся!

Чего он не ожидал, так это того, что Поттер просто кивнет, встанет, обхватит его крепкими уверенными руками... и через секунду он останется стоять в одиночестве около палатки, а Гарри снова растворится в воздухе.

**

Семен поразмышлял над первоочередными действиями, сделал несколько звонков — помимо пацана, были и основные проекты — проверил, работают ли камеры наблюдения в подъезде и квартире, заботливо переставил эхинацею так, чтобы ей не дуло из приоткрытой форточки и включил телевизор, чтобы посмотреть новости. Через минуту вырубилось электричество. Он на цыпочках прокрался к двери, опустился ниже и взглянул в замаскированный глазок. На лестнице тоже было темно. Потом он услышал чей-то шепот.

— Ступефай!

— Алохомора!

— Люмос!

Лежа обездвиженным на полу, он смотрел, как заходят двое. Парень и девушка. Самое печальное состояло в том, что он прекрасно понимал, что запоминать их лица бесполезно.

**

Поттера нет уже четыре часа. А может, и больше. Чарли давно вернулся, приготовил ужин и лег спать на соседней кровати. Драко лежал, завернувшись в меховую полость, уставившись невидящими глазами в темный потолок. Внутри палатка драконоводов представляла собой квартиру с одной круглой комнатой азиатского вида, ванной и кухней, сделанными уже в обычном английском стиле. Кроме укрытых шкурами кроватей, в комнате никакой мебели не было. И снова перед глазами давняя сцена: Грейнджер с Поттером выходят из библиотеки. Тот на ходу поправляет мантию, а волосы Грейнджер растрепаны...

... тьфу, черт. Спокойно. Они у нее всегда растрепаны. Да и зачем вспоминать такие древности? Достаточно вспомнить ее движение к Поттеру сегодня.

Драко сжался на кровати в комок.

Грейнджер, чтоб тебе провалиться! Если ты действительно сейчас занимаешься тем, что я думаю, я... я не знаю, что сделаю с вами обоими!

Когда глубоко заполночь Гарри возник в палатке, Драко успел провалиться в спасительную дрему. Хлопок аппарации разбудил его, но он не подал виду. Лежал, наблюдая за смутно различимым в полумгле Поттером, сквозь щель в меховой накидке. Поттер раздевался бесшумно. Что-то бормотнул, задев кровать. Протянул перед собой ладонь, и на ней появилось оранжевое пламя, которое он осторожно пересадил на покрывало. При свете огня юноша аккуратно сложил одежду на пол, в ногах кровати, нацепил пижаму, показав Драко смуглый торс, улегся на спину и щелкнул пальцами, погасив огонь. В комнате воцарилась тишина.

Я его сейчас убью.

После часа бессонного прислушивания к самодовольному дыханию Поттера он не вынес.

Я должен его обнюхать. Узнать, пахнет ли он ею. В конечном счете, этот ублюдок обнюхивал меня утром, почему я не могу сделать то же самое? И если эта сволочь пахнет чайными розами, просто придушу его во сне голыми руками. По-маггловски. Ударю по золотой башке стулом. Тролль подери, здесь нет стульев... неважно.

Драко осторожно поднялся с кровати и на цыпочках подкрался к лежавшему на спине Гарри.

Темно. Наклониться, потянуть носом воздух. Сильнее. Пахнет? Нет? Пахнешь ли ты, урод, сексом, и страстью, и удовлетворением, сволочь?!

Драко склонился ниже. Глаза привыкли к темноте, так что теперь он различал тонкую линию подбородка, скулы, губы... он придвинулся вплотную, пытаясь прочитать, выследить все следы....губы... припухли? Капнуть бы сейчас в этот чуть приоткрытый рот Веритасерума... Драко почти касался лица Поттера, расширенными ноздрями вынюхивая мельчайший след, втягивая теплый от поттеровского дыхания воздух, закрыв от напряжения глаза. Гарри пах просто усталым парнем, забившим на душ перед сном. И все же сомнения оставались. Слабый запах Грейнджер витал вокруг... или нет?

Или мне уже просто мерещатся повсюду чайные розы? Я схожу с ума. Обнюхиваю спящего Поттера. Хуже быть не может.

Драко открыл глаза. И встретился со взглядом Поттера, который смотрел на него с непонятным в полутьме выражением. Глаза в глаза. Дыхание в дыхание. Темной ночью. В темноте его огромные глазищи казались двумя провалами. Драко нервно облизнул губы.

Ааааа...Оооо... Чтооо... Этоооо

ЭТО НЕ ТО, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ, ПОТТЕР!!!

Выдержки из протокола допроса Семена Витальевича Резниченко, 33-х лет. Москва, отель «Гранд-Марриот», номер люкс на 4-ом этаже. Начало допроса: воскресенье, 15 декабря, 21.15. Окончание допроса: понедельник, 16 декабря, 00.43.

— Кто избил Драко в прошедший вторник, в туалете экономического факультета?

— Димон и Серый

— Зачем?

— Чтобы трубки не бросал.

— Какие трубки?

— Телефонные.

— Когда Драко бросал трубки?

— Когда ему дочь шефа звонила.

— Как зовут дочь шефа?

— Ника.

— Это она играла Офелию в спектакле?

— Да.

— Какие отношения связывают ее с Драко?

— Она за ним бегает.

....

— Когда и почему у вас в первый раз возникли такие подозрения?

— В среду утром, когда парень появился на факультете без следов побоев.

— Зачем вы пытались похитить Драко вчера вечером из ночного клуба?

— Хотел воспользоваться его состоянием и провести допрос.

— Какие вопросы вы собирались ему задать?

— Кто он? Кто его родители? Откуда приехал? Как ему удалось избавиться от синяков за одну ночь? Кто его друзья? Кого он любит? Что ест на завтрак? Вопросов можно задать много. Ход допроса зависит от ответов.

— На какой самый главный вопрос вы хотели получить ответ?

— Обладает ли пацан паранормальными способностями.

— Что вы собирались с ним делать после допроса?

— Договориться. Я могу предложить ему хорошие деньги. Если он сумел вылечить себя за одну ночь, он может лечить других. Здоровье — самая дорогая вещь в этом мире.

— Какие еще вещи он мог бы для вас делать?

— Если бы он согласился работать на нас, он мог бы узнавать для нас важную информацию раньше конкурентов.

— Собирались ли вы вчера бить или убивать Драко?

— Бить — может быть, убивать — нет.

— Если бы он отрицал все ваши подозрения и ни на что не согласился? Что вы планировали сделать тогда?

— Привязали бы к батарее, подумали. Может, отвезли бы обратно и продолжили наблюдение.

— С кем вы делились своими подозрениями относительно Драко?

— Ни с кем. Шефу я просто сказал ему, что Драко интересный человек.

— Что мог подумать ваш шеф после этих слов?

— Не знаю.

— И все-таки?

— Скорее всего, он напрягся.

...

— Ведете ли вы какие-либо записи, связанные с Драко?

— Да.

— Где вы их храните?

— Дома и в офисе.

— Где еще?

— Больше нигде.

— Есть ли у вас записи наблюдений за Драко, в том числе с видеокамер, магнитофонные, диктофонные записи? Фотографии?

— Да.

— Где вы их храните?

— Там же.

— Есть ли подобные записи у шефа?

— Я ему пока ничего не передавал.

— Есть ли подобные записи у Ники?

— У нее есть его фотографии в мобильном телефоне. Может быть, что-то еще.

...

— Что сейчас вы думаете о Драко? Кем вы его считаете?

— Я думаю, что он волшебник.

— Что вы думаете о нас?

— Думаю, что вы тоже волшебники.

— Вы верите в сказки?

— Если прочие объяснения отброшены и остается одно, которое все объясняет, оно верно. Другого объяснения тому, что я вижу, я не придумал.

— Где-нибудь в ваших записях вы упоминаете об этом выводе?

— Да.

— Вы делились устно с кем-либо своими подозрениями?

— Нет.

— Если бы вы были на нашем месте и хотели стереть все указания, данные и мысли о том, что Драко волшебник, с чего бы вы начали?

....

— Последний вопрос был очень удачен, Герми, — сказал с уважением Гарри, вновь прокручивая запись допроса.

Они хорошо подготовились к разговору с Семеном: посетили магазин техники, отведя глаза продавцам, позаимствовали видеокамеру (« как ты думаешь, Гарри, это же не воровство? Мы через пару дней вернем, а если покупать, то придется потом объясняться с гоблинами в бухгалтерии...») и ноутбук, и засняли весь допрос на видео.

— Хорошо, что мы оба выросли среди магглов, — ответила Гермиона, останавливая запись допроса на «паузе» и поворачиваясь к Гарри, — хоть понимаем его ответы. Но мы не сможем сделать все сами! Тут нужны слишком сложные чары... создание ложных воспоминаний минимум у трех человек... и надо что-то делать с чувствами Ники. Если оставить, как есть, через какое-то время все просто начнется снова. Заклятиями, если это настоящая любовь, мы ничего не сделаем. С настоящей любовью вообще почти ничего не работает.

— Отворотное зелье?

— У вас есть с собой?

— Только драконья разновидность. Чтобы не спаривались по пути.

— Ну вот, видишь. Готовится оно долго...

— Можно купить.

— Ближайшая магическая аптека — в Болгарии. К тому же, если это настоящая любовь, после отворотного зелья Ника больше никого не сможет полюбить.

— Так что будем делать?

— Первое: надо проверить, что это за чувства. Второе: продумать ложные воспоминания. Третье: найти и стереть все документальные записи. И поговори с Чарли утром, нам потребуется помощь... все должно быть сделано одновременно.

— Тут работы на бригаду авроров. Как Малфою вечно удается изгадиться по самые уши?!

Гермиона только покачала головой, задумчиво покусывая кончик самопишущего пера.

**

Ближе к двум часам ночи они наконец согласовали свои действия, и Гарри, чмокнув на прощание родную пышноволосую макушку, отправился отсыпаться в палатку. Удачно аппарировав посередине спальной комнаты (в предыдущий раз он попал одной ногой на кровать, второй на пол, и страшно растянул внутренние мышцы бедра), он улегся, думая о том, что завтра с утра пораньше предстоит кроме драконов кормить еще и Малфоя... а потом каким-то образом переправлять его в Университет, чьих аппарционных координат Гарри не знал. Ехидно ухмыльнувшись при мысли, что Малфою, похоже, придется лететь в Университет на драконе, Гарри провалился в сон. В чуткий сон Мальчика-на-которого-слишком-часто-нападали.

Он почувствовал чужое дыхание около своих губ и моментально выплыл из глубин сновидения — напряженный, готовый к бою. Через секунду, когда очнулось сознание, понял, что война давно позади, и немного расслабился. Еще через миг понял, что рядом Малфой. Это было настолько невероятно, что он замер, не понимая, что делать. Малфой тихо, явно сдерживаясь изо всех сил, дышал ему в лицо... в лоб... в нос... в губы... в шею... Гарри не хотелось даже думать о том, что бы это могло значить.

Этого не может быть! Просто — не может быть. Я все еще сплю. Нет... факт есть факт.

Малфой ночью приперся к его постели и склонился над его лицом. Это происходит здесь и сейчас, и надо что-то делать до того, как он... великий Мерлин, пожалуйста, только не это! Зачем мы вообще полетели через Москву?! Могли же взять южнее!

А что, если проснется Чарли? И расскажет всем своим братьям... и сестрам... о том, что Гарри ночью целовался с Малфоем?! Неужели слизеринец действительно был влюблен в него все эти годы, как однажды — на шестом курсе — предположила Гермиона?

Что она тогда говорила? Надо срочно вспомнить. Что Малфоя надо пожалеть? Нет, нет и нет!!! Столько жалости во мне не найдется. Могу согласиться... не знаю... дружески похлопать его по плечу. Да я уже вел себя с ним по-дружески! Я показал ему снежного ангела! Ну да, мы выгнали его из отеля, не дав попробовать пирожных. Клянусь, я завалю его пирожными!! Сегодня же утром. Я стану ему лучшим другом!! Я буду терпеть все его издевательства, раз уж он за ними скрывает свою несчастную любовь! Пусть только и дальше ее скрывает, ради всемагической силы!! Пожалуйста, пусть немедленно уберется к себе в кровать!!!

Гарри не вынес неизвестности и открыл глаза. И великий Мерлин сжалился над его мольбой.

Малфой издал странный писк и отскочил от кровати, словно за ним гнались все демоны мира.

Как отвратительно в России по утрам! Особенно зимой в понедельники. Холодный ветер пронизывает до костей, черные неопрятные птицы провожают торопящийся на работу люд хриплым карканьем. Кровь стынет в жилах, умирает в душе надежда, и встреченных на темных перекрестках прохожих можно снимать в фильмах ужаса без грима. Впрочем, если говорить откровенно, то и вечера тут далеко не так упоительны, как хотелось бы.

Но вечером еще можно спрятаться: закрыть дверь в комнату, завернуться в одеяло, налить в чай коньяку, уткнуться в книжку. Если же это утро понедельника — и в ночь на воскресенье ты напился, как последний русский gopnik, а следующей ночью был пойман с поличным при обнюхивании старого школьного врага... О, нет, молчи, грусть, заткнись, отчаянье! Все дементоры Азкабана вряд ли смогли бы сделать настроение Драко более мрачным.

Сидя в полупустой аудитории — на первую лекцию явилась, дай бог, третья часть курса, — он с отвращением вспоминал недавний срыв. Не то, чтобы он сожалел, что наконец-то высказал Поттеру и Грейнджер все, что думает об их манере аппарировать с ним туда-сюда, не спрашивая согласия, будто он маггл или животное. Эту-то мысль Драко в любом случае собирался до них донести — как можно ярче, четче и обидней для слушателей. Потому что ему остое... бесконечно надоело, что любой из гриффиндорской парочки считает себя вправе схватить его, толком не проснувшегося после ночи, и, не дав даже умыться, перенести куда заблагорассудится.

Он еще готов был терпеть это от Грейнджер — ее макушка так трогательно щекотала нос во время аппарации. Но когда к зубрилке присоединился Поттер и стал с той же простотой перемещать Драко туда-сюда, будто перекладывал с места на место вещь, терпеть гриффиндорскую непосредственность дальше стало невозможно.

— Я требую, — яростно шипел Драко, запрокидывая голову, — чтобы вы спрашивали моего разрешения и предупреждали заранее, куда вы собираетесь меня тащить! Это понятно?! На вашем факультете имеют хоть малейшее представление о таком понятии, как privacy?

Было семь тридцать утра, и Поттер разбудил его только за пять минут до этого, с головной болью, униженного — и разъяренного не хуже, чем Вольдеморт в конце карьеры.

Вспоминая, Драко думал, что эта часть утреннего скандала была оправданной. Жаль лишь, что он ей не ограничился. Совершенно не стоило кричать Поттеру, смотревшему с невыносимой теплотой и сочувствием (когда Драко повел глазами, проверяя, хорошо ли гриффиндорцы усваивают главные тезисы его лекции о правильном обращении со слизеринцами, он буквально взбесился, наткнувшись на этот собачий понимающий взгляд):

— Нечего строить мне глазки, Поттер! Поверь, я вовсе НЕ собирался целовать тебя!

Конечно, он сумел произнести это в своей лучшей манере: словно выплюнув имя Золотого мальчика, с максимально презрительным выражением лица. Только презрение пропало втуне. Потому что сразу после его слов лицо гриффиндорского супергероя приняло такое выражение... выражение, которое можно было бы перевести примерно как:

— Не волнуйся, я защищаю всех слабых и не дам никому тебя обидеть, даже если ты чертов педик!

Или, скажем:

— Да, конечно, я сделаю вид, что поверил тебе, только не плачь! И знаешь, в некоторых американских штатах вашим разрешено жениться!

Или:

— Как жаль, что ты влюбился в меня, а не в Финнигана! Тот, по крайней мере, играет за обе команды!

С этим отвратительно мягким и понимающим выражением на лице Поттер подсунул Драко тарелку с пирожными. Приговаривая вслух:

— Конечно — конечно, я ничего такого и не подумал!

На что Драко, побелев от бешенства, ответил

— Нет, ты думал!! — раньше, чем понял, что ведет себя, словно первокурсница с Хаффлпаффа.

После чего повернулся к Грейнджер, которую они с Поттером разбудили своим ранним явлением — та сидела на кровати, завернувшись в одеяло, щеки розовые после сна, на одной трогательный отпечаток подушки... быстро обежал ее взглядом, но проклятая грива скрывала шею, так что понять, есть ли на ней следы ночного разврата, не удалось. А вот глаза у нее стали совершенно квадратные от удивления. И тролль раздери, если за гладким девичьим лбом уже не работали изо всех сил ее великолепные мозги, вычисляя, что может означать увиденная сцена. На лице все сильнее проявлялось выражение живейшего любопытства. Можно было не сомневаться, что она вытрясет из Поттера мельчайшие подробности ночного происшествия.

Вероятно, недосып плохо сказался на умственных способностях Драко, потому что он не нашел ничего лучшего, чем выпалить в эту недоуменную физиономию:

— Не напрягайся так, Грейнджер. Я всего-то хотел его понюхать!

И в ту же минуту ему захотелось поймать свои слова в воздухе и запихать обратно в рот. Провалиться сквозь землю. Как это прозвучало! Фраза года: «Я только хотел понюхать Поттера!» Ну да, невинное, естественное желание. Кому бы не захотелось понюхать Поттера после долгой разлуки? Просто, знаешь ли, не смог удержаться. Уснуть не мог, пока не понюхаю.

В ответ на эти слова лицо Поттера приобрело еще более сочувственное выражение, а глаза засияли бесконечной внутренней силой, теплом... поддержкой. Излучаемой им в тот момент доброты хватило бы на пару Дамблдоров, причем из оставшихся обрезков наверняка можно было бы слепить не менее десятка карликовых пушистиков. Драко только и смог сказать на этот ослепительный поток добра, направленный в его сторону, что

— О, Мееерлин!!!

— пнуть чертов стол с чертовым чаем, проорать Грейнджер, что «чувствует себя грязным» и рвануть в ванную.

Уже запершись там, он с ужасом подумал, как истолкует Поттер последний выкрик. До его тупой головы наверняка не дойдет, что Драко действительно чувствовал себя грязным, поскольку не только не мылся, но и не переодевался с пятницы. Тролль бы его задрал! Наверняка решил, что Драко чувствует себя грязным маленьким извращенцем.

Через десять минут, вымывшись со стремительной для себя скоростью, Драко с высокомерным (а что еще оставалось?) видом вылез из ванной и заявил, что ни за что не наденет ту же одежду. Он нарывался хоть на какую-то грубость, но Поттер явно записал ссыльного слизеринца в число существ, нуждающихся в защите, и с готовностью выразил желание поделиться с ним одеждой из своих запасов. Глаза его все еще сияли заботой. И легкой тревогой. С новым, обострившимся от нервозности, пониманием Драко осознал, что тревогу следует читать как «Не будет ли бедному мальчику тяжело носить одежду того-в-кого-он-оказывается-влюблен?»

Оставалось смириться. Золотого гриффиндорского дятла ему не переубедить. Он с отчаянием повернулся к Грейнджер. За те несколько минут, которые Поттер отсутствовал, Драко успел как можно выразительней сказать ей: «Он все неправильно понял!»

Та хихикнула, с явным интересом ожидая продолжения. Тогда Драко прошипел:

— Ты даже не знаешь, что было! — и, подумав. — Ничего не было!!!

— Малфой, просто успокойся.

В тот момент, когда Грейнджер открыла рот, собираясь сказать что-то еще, в комнате возник Поттер с охапкой штанов, рубашек и каких-то меховых жилетов кошмарного вида... Грейнджер тут же замолчала. Уже через пару минут он оказался в ее любимом туалете на первом этаже, и она исчезла раньше, чем Драко успел что-нибудь ей объяснить. От напяленного на него жилета пахло всеми Уизли сразу. За что ему все это?!

**

— И что это было? — спросила Гермиона, аппарировав обратно в отель. Без высокого сероглазого парня, закатившего им с Гарри великолепную утреннюю истерику, в комнате казалось слишком пусто. Гарри успел за это время включить телевизор и уткнуться в страшноватые русские «новости».

— А?

— Что это было сейчас?

— Ну, не тащить же его в университет на драконе, действительно... да и Малфа пока уговоришь...

— Я не об этом. Что у вас с ним произошло?

Гарри посмотрел на нее чуть смущенно, но ответил:

— Я проснулся посередине ночи, а Малфой ко мне наклонился и... ну... носом по щеке возит. Помнишь, ты говорила на шестом курсе, что он испытывает ко мне... мммм... чувства? Я подумал... ну... что надо с ним мягче. Он не так уж во всем этом виноват, если задуматься, с его семьей...

Гермиона согласно кивнула. Минуты две они молчали, поедая пирожные и запивая их чаем. Гарри пытался понять, насколько сильно ему хочется омлета. В конце концов решил, что, допив утренний чай с подругой, вернется к Чарли и позавтракает по-настоящему, так, как это принято у драконоводов. Придя к этому заключению, он расслабился и посмотрел на девушку. Та отставила чашку и сидела теперь, накручивая на пальчик тяжелую каштановую прядь. Потом на ее губах появилась довольная улыбка. Она открыла глаза и сказала весело:

— Знаешь, я верю, что Малфой действительно просто хотел тебя понюхать.

Гарри передернул плечами. Понюхать, поцеловать — какая разница?! Нормальные парни не нюхают по ночам других парней! Гермиона снова замолчала, с мечтательным видом уставившись в темный прямоугольник окна. Гарри откашлялся, решив сменить скользкую тему.

— Эээ... так как там Рон? — сказал он.

Наверное, это прозвучало неожиданно громко, потому что девушка вздрогнула.

"Сим сообщаю, что Древо жизни Драко Малфоя по-прежнему находится в благоприятном состоянии."

С обратной почтой:

"Перси, по-прежнему необязательно сообщать мне об этом ежедневно. Я тебе полностью доверяю. Шли сову, когда появятся проблемы. P.S. Передавай привет Пенелопе."

**

Рон уже не раз успел пожалеть о том, что отправился покупать рождественские подарки с Джинни и ее подружками. В результате совместного похода он стоял сейчас посередине Косого переулка, нагруженный кучей коробок и пакетиков, среди которых только два принадлежали ему, и думал, что выход придется повторить в одиночку. Потому что от девчонок не удавалось отвязаться ни на секунду, а покупать Гермионе кружевное, меняющее цвет по настроению, «белье экстаза», окружающее ведьму эротическим облаком и... ну, это...неважно, главное, что он после недолгих сомнений решился его купить, а в присутствии сестры сделать покупку оказалось невозможно.

Пока что вся компания остановилась возле огромного бака, в котором плавали волшебные рождественские карпы, и соображала, куда направиться дальше. Рон смотрел в глаза одной из рыб. Та кружила в бадье, не отводя насмешливого взгляда.

По традиции, живых рождественских карпов начинали продавать примерно за неделю до праздника, и в вечер Рождества все магические семейства Англии обязательно ели эту рыбу, одну на семью. Такой ужин укреплял семейные узы и поддерживал родовую магию. Когда Рон был маленьким, ему всегда было жалко карпов. Потом отец объяснил ему, что для волшебного карпа смерть накануне Рождества является частью жизни, важнейшим шагом на пути к следующему перерождению, когда карпы становились золотыми рыбками — теми, что плавают в синих морях и почти никогда больше не попадаются в руки ни маглам, ни волшебникам. Рон думал — сколько же их там плавает? Отец пожимал плечами. Отвечал, что они плавают не только в этом мире.

Рон не мог отделаться от ощущения, что карп читает его мысли. Выражение его морды становилось все более глумливым.

Великий Мерлин, что делать? Прийти завтра снова?

С тех пор, как за воскресным семейным обедом Джинни вслух зачитала рекламу этого белья, а потом пустила вокруг стола последний номер «Ведьмополитена», где несколько ведьм, наряженных в кружевные переливающиеся комплекты, закатывали глаза и принимали соблазнительные позы, он не мог не думать о том, как выглядела бы в подобном наряде Гермиона.

В конце концов, сколько можно дарить ей книги?

Джордж, рассмотрев рекламу, заявил, что идея неплоха, и явно задумался о собственном производстве, а Перси поджал губы и передал журнал дальше. Молли выразительно посмотрела на Джинни, словно пыталась передать той мысленный приказ ни в коем случае не надевать подобное белье. Джинни поймала взгляд матери и усмехнулась. Молли посмотрела внимательней, и Джинни, приняв скромный вид, уткнулась носом в тарелку.

Рон наряжал елку и думал. Украшал дом зеленью, красными и золотыми шарами, негорючими летающими свечками, волшебной канителью — и представлял вместо «ведьмополитеновских» моделей Герми. И стоял, держа в одной руке палочку, в другой переливающийся шар с недоуменно глядящей на него новогодней феей, мечтательно уставившись в пространство.

Вот, например...он идет с ней по улице. Провожает в книжный магазин. На Герми теплая зимняя мантия, под которой что-нибудь скромное. Но он-то знает, что подо всем этим — потрясающе сексуальное «белье экстаза»! А не потешные трусы с песочными человечками, пингвинчиками и прочими девчачьими глупостями, которые она обычно носит.

Прошло всего две недели с того дня, как она отправилась в Россию, но он успел по ней соскучиться. Словно прирос к ней за эти годы. С тех пор, как Гарри победил Вольдеморта и угроза смерти перестала нависать над ними, они позволили себе расслабиться. Просто жить вместе, обниматься по вечерам, ходить на семейные обеды, мечтать о будущем. Он полюбил ее толстого рыжего кота. Гермиона как-то сказала, что купила его из-за цвета его шерсти, и Рон целую неделю ходил, не в силах стереть с лица улыбку, пока Джордж не сунул ему за пазуху червяка-телоточца.

Он до сих по не может поверить, что ему так повезло,что она с ним... не с Гарри, не с Крамом, не с кем-нибудь еще. Никто из всех этих придурков, крутившихся рядом, не догадывается, какая она, его Герми. Ему сказочно повезло. Она вернется на Рождество, и он уткнется в каштановые волосы, и будет целовать ее щеки, и губы, и, ну, все остальное.

Только как купить это чертово белье?!

Карп скривил морду и закатил глаза, словно говоря «Владычица морская, такого нерешительного придурка мне еще не приходилось видеть!»

— Рон? РОН, ты слушаешь?

Слава богу, Джинни наконец решила избавить его от части пакетов.

— Мы идем есть мороженое! Ты с нами?

— Ннет.

— Точно?

-Точно. Слушай, возьмите мне порцию с всевкусными орешками и займите место, я быстро. Вы к «Флориану?»

Джинни лукаво блестнула глазами, но кивнула:

— Конечно, братик.

Через секунду стайка девчонок, среди которой мелькали ярко-рыжие волосы Джинни, скрылась за углом. С самым невозмутимым видом, на который он был способен, Рон отправился в новый «Универсальный магазин ведьмовства», недавно открывшийся посередине Косого переулка. Что бы там не выдумывал проклятый карп, какие бы рожи не корчил, а его невеста все же получит самый красивый комплект, который он только сможет купить!

Рон снова подумал о том, как замечательно, что он имеет право дарить Герми нижнее белье — только он, и никто больше. Здорово, правда?!

Ладно. Я, конечно, спятил. Самому себе могу тихо признаться, что немного спятил на Грейнджер. Нашел время и место. Но, во-первых, удивляться нечему, потому что я с самого начала подозревал, что к троллям свихнусь в этом городе, а во-вторых, это пройдет. Надо только взять себя в руки.

**

Мурлыкая «Группа крови на рукаве», Семен быстро сортировал материалы. Накануне он съездил в банк и вынул из ячейки все записи, связанные с Драко. Днем раньше такие же действия были проделаны с документами, хранившимися в офисе. Семен знал, что ему необходимо собрать все. Чтобы никаких следов от парня не осталось ни у кого из его бригады. Сегодня к вечеру он закончит эту работу. Четко, как всегда. Он профессионал. Задумчиво глядя на прижившуюся в новом горшке эхинацею совершенно лишенными выражения, словно у робота, глазами, Семен соображал, не забыта ли какая-нибудь деталь. В этот момент замигал мобильник. Шеф.

Шеф? Ну да, шеф. Бедный, уставший человек, который слишком много работает.

**

В конечном счете, есть Ника. Клин клином, кол колом. И буду с двумя кольями в сердце.

**

Гермиона с головой окунулась в занятие, по которому успела страшно соскучиться: вести расследование в одной команде с Гарри. Следить и подсматривать, укрывшись мантией-невидимкой, по вечерам обсуждать успехи и строить планы на завтра. Было похоже на то, чем они занимались все детство, с той лишь разницей, что в этот раз противник был заведомо слабее волшебников, и расследование напоминало увлекательную игру. Не дрожала внутри струна от боязни ошибиться непоправимо, смертельно. Не было выматывающего душу напряжения, что мучало их в Хогвартсе.

Придумывать способы нейтрализации русских магглов оказалось скорее весело, чем сложно. К тому же грела сердце глупая мысль, что высокомерный блондин окажется ей обязан. Пусть не жизнью, так здоровьем — точно! Так и билось бабочкой в груди: это будет ему подарком на Рождество! Наглому, высокомерному Малфою. Чистокровному магу — от магглорожденной волшебницы. Красавцу с шальными серыми глазами. Аморальному типу, готовому от скуки совращать презираемых грязнокровок. Малфою... который, как выяснилось в среду, зря времени не терял.

Блондинка повисла на его руке, прижимаясь так, что его поле напрочь поглотило все сигналы, которые магический кристалл мог бы считать с девушки. Гермиона провела в университете два часа, до смерти устав уворачиваться от студентов, но так и не подловила Офелию в одиночку. Кажется, она даже в туалет боялась отойти от своего принца. Малфой, в черных штанах из драконьей кожи, отданных ему Гарри, и мятой темно-серой рубашке, с платиновой прядью, падавшей на один глаз, изображал из себя то ли рок-звезду, то ли вышедшего на красную дорожку киноактера.

Подавив желание подкрасться поближе и пнуть его ногой, Гермиона сердито аппарировала в отель, откуда отправилась изучать московские вокзалы — в первую очередь Казанский и Курский. Обилие информации, собранной там кристаллом, требовало немедленной обработки, так что на следующий день она явилась в Университет с красными глазами, встрепанная и еще более сердитая, чем накануне. Чем хороша мантия-невидимка — под ней помятого вида видно не было.

Девица снова висла на Малфое, как приклеенная, но в этот раз Гермионе все же удалось поймать ее в женском туалете. Она провела вдоль стоявшей около зеркала блондинки палочкой, тщательно произнеся невербальное заклятие, и посмотрела в магический кристалл.

**

В понедельник вечером никто из гриффиндорцев на факультете не появился. Во вторник тоже. Как и в среду. Ну и... чего он, собственно, ожидал? Логически рассуждая, они вполне могли давно убраться из этого унылого города! Рождество на носу. Поттеру пора гнать дальше своих чудовищ. Грейнджер, надо думать, решила сократить свои исследования и улететь за компанию. Или он всерьез думал, что они явятся прощаться?

Ну да. Закрыв глаза, совершенно беззвучно — себе — можно признаться, что — думал. Два дня с утра мыл голову и выпрашивал у Клавы фен, чтобы уложить волосы. На третий день фен сгорел. Не любит меня маггловская техника.

**

Влад отвел глаза от закрывшейся двери и повернулся к чучелу крокодила.

— Не нравится мне это!! — с яростью сообщил он ему, прислушиваясь к ощущением, оставшимся от разговора с Семеном. Почти неделю Влада преследовало чувство неправильности. Началось, пожалуй, в воскресенье. К среде он уже точно знал, что вокруг происходит нечто непонятное. Кроме звонков, когда в трубку молчали, кроме двусмысленных телодвижений прокуратуры в отношении здания на Садовом, было кое-что еще. Бывший друг и компаньон, с которым Влад последний год то вяло, то напряженно делил бизнес, в середине переговоров вдруг пропал, сказавшись больным. А сам сегодня утром, как точно удалось узнать, улетел на Кипр. Отлет этот Владу не понравился еще больше, чем наезды прокурорских. Потому что... не то чтобы по личному опыту... но можно было подозревать, что недавний партнер готовит себе алиби.

Влад немедленно вызвал Семена. Тут-то и обнаружилось, что со службой безопасности тоже творится что-то странное. Семен стал ... мягким? Рассеянным? Эти слова менее всего на свете подходили к Семену, но, парадоксальным образом, сейчас казались правдой. Во-первых, хитроумный змей, судя по всему, пропустил новость про кипрское турне. И вообще казался погруженным в какие-то свои мысли. Выяснить, чем он так увлечен, не удалось. При этом Семен с неестественной заботой смотрел на Влада и пару раз произнес что-то насчет того, что тому нужно лучше питаться и больше отдыхать. Влад было заподозрил, что сб-шника перекупили, но, присмотревшись, от этой идеи отказался.

Второй мыслью было, не виноваты ли в его странном поведении наркотики. Эта идея показалась банкиру более перспективной, но положение дел не улучшала. Положим, он выяснит, что происходит с одним из его лучших людей. Но на это уйдет время. А времени, чувствовал он, осталось немного. Как не вовремя. Как же не вовремя Семен подсел на... на что он там подсел. И ведь не маленький! Знает же, что наркотики — яд!

— Говорил ему, что общение с чичами до добра не доведет, — мрачно пожаловался Влад крокодилу.

**

Никогда не пойму, какое удовольствие можно получить от полета на огромной, дикой, вонючей скотине. Видимо, что-то специфически гриффиндорское! В понедельник первый зачет — «основы аудита» — а мне еще зубрить и зубрить. Особенности списания с баланса малоценного имущества... О, Мерлин.

За окном, как обычно, стояла ночь. Драко сидел в библиотеке, с тоской понимая, что и сегодняшний вечер пройдет по-маггловски.

Старый Уизли может быть счастлив.

**

Через час выяснилось, что остальные бойцы пребывают в таком же неестественно добродушном состоянии, что и Семен. Сглазили их всех скопом, что ли?!

По всему выходило, что Влад остался без охраны как раз тогда, когда все его чувства кричали о грозящей опасности. Не в первый раз в жизни ему стало по-настоящему страшно. Вспомнилась некстати отечественная статистика, согласно которой профессия банкира входила в топ-10 по опасности для жизни.

Четверг. Всегда ненавидел четверги, еще со времен советского детства. Рыбный день в столовых. Брр. Теперь вот убьют того гляди тоже в четверг. Гадство.

В свете ламп дневного света, потрескивавших под библиотечным потолком, его лицо показалось Нике утомленным до прозрачности.

Странно. В первый раз за все время знакомства она могла смотреть на него относительно спокойно. Словно ей удалось наконец вдохнуть. И да. Он ей действительно нравился. Высокий, хмурый парень с совершенными чертами лица. Он не мог не нравиться. Но сегодня впервые это было чем-то нормальным, а не безумием, от которого напрочь сносило крышу.

— Не хочешь сходить поужинать? — спросила она.

Вообще-то нет. Здешней едой можно травить пикси. Разве что выпить кофе. Покрепче.

— Драко? Слушаешь? Говорю, бросай свои учебники, сходим в кафе!

Пора перестать изображать из себя идиота и взять, что дают. Я же не собираюсь хранить верность Панси? Потому что хранить верность Грейнджер еще более бессмысленно.

Какое-то время он разглядывал ее, словно соображая что-то. Потом протянул негромко:

— Ника, поехали лучше сразу ко мне.

Ника сверкнула на него голубыми глазами.

— В общежитие?

— Ты против?

— Да... нет, конечно, это ж студенческая классика...

Если бы он предложил это вчера, я бы уже висела у него на шее, срывая с себя одежду. Что со мной такое сегодня? Я могу спокойно шутить с ним. Почти не волнуюсь. Это просто Драко. Потрясающе красивый блондин. Если подумать, я совершенно ничего о нем не знаю. И все же... я так долго об этом мечтала.

— Поехали, конечно. Только я голодная — остановимся по дороге, купим еды, ОК?

— ОК.

Ну вот. Драко Малфой собирается устроить роскошное гуляние с маггловской девушкой у себя в "номерах". Ниже падать уже просто некуда.

— Драко? Ты что?

— Ничего... думаю, сдать эту книгу или нет... пошли.

**

Драконы спали, укрывшись огромными кожистыми крыльями. Даже на расстоянии ста шагов от них веяло жаром. Луна то выныривала, то снова тонула в череде быстрых облаков, от которых по полю проносились расплывчатые серые тени.

Они пошли обратно к палатке, продолжая разговор. Гарри придерживал девушку за руку чуть повыше огромной меховой рукавицы. Гермиона отчаянно зевала.

— Знаешь, что меня всегда в тебе удивляло? Ты ведь на самом деле отчаянная авантюристка! Что тогда с оборотным зельем, что с хроноворотом, не говоря обо всей этой истории с крестражами. И вот теперь тоже. А на вид такая пра-авильная...

Последнее слово он задумчиво протянул. Гермиона сонно хихикнула.

— Поэтому шляпа и направила меня в Гриффиндор.

— Джинни говорила, что странно, почему ты не в Райвенкло.

Гермиона пожала плечами и показала Гарри кончик розового языка.

— Ну, я не в Райвенкло.

— Авантюристка.

— Кто бы говорил.

— Мне шляпа предлагала Слизерин.

— Потому что гриффиндорцы не шипят по-земиному...Интересно, есть люди, кому она предлагала больше факультетов?

-Дамблдору — тоже Слизерин предлагала.

— Да? Он тебе сам рассказывал? Это та... ааак... интересно... Зная то, что мы теперь о нем знаем, можно сказать, что Слизерин по нему действительно ры.... рыдаааал...

— Ладно, Герм, аппарируй прямо отсюда. Ты спишь на ходу. Хотя нет, в таком состоянии я лучше сам тебя переправлю. Что ты делала ночью?

— Ааа... ничего.. диаграммы рисовала.. работа..ааала... А... аааа.... днем за Малфоем следила...и его блондинкой... я сказала, что на ней следы магического воздействия?

— Да понял, завтра снимем. Герм, давай в отель! Ты зеваешь так, словно вот-вот вывернешься наружу. Или хочешь, ночуй с нами в палатке?

— Зачем завтра? Я уже.. фините инканта... ааа.. тем. Теперь надо подождать. Нет, в палатке не хочу... пижамы нет. Гарри, а ужин? Чарли ждет...

Гарри, потеряв терпение, в ответ молча схватил девушку в охапку и аппарировал с ней в отель.

— Все, Герм, спи. Забудь про диаграммы и Малфоя, просто спи. Утром увидимся.

— Чарли...

— Я извинюсь за тебя. Спи.

Легко сказать — забудь про Мааааалфоя. Интересно, что он сейчас дела..ааа..ет?

Завтра Семен принесет им все документы... надо спать, будет много дел. А потом она встретится с Малфоем и все объяснит. С чувством легкого самодовольства Гермиона, уже проваливаясь в сон, представила себе, как рассказывает сероглазому слизеринцу про труды, предпринятые для его спасения. Он будет удивлен и благодарен. А потом она попрощается. Потому что так — правильно.

**

Да, доктор, я даже сейчас думаю о Грейнджер. Я и воображаемого доктора изобрел для того, чтобы иметь возможность рассказывать о ней хоть кому-то.

Доктор, я, наверное, поздно развился. Никогда никем толком не интересовался. Не краснел, не бледнел, стоя под омелой, не заикался, как идиот Поттер в присутствии своей равенкловки. Секс как спорт. Вы ведь знаете, как оно бывает, да, доктор? А Грейнджер, она... ччерт... мне ведь и в голову не могло прийти в школе! Она же зубрилка. Всезнайка. Синий чулок. Строгая госпожа...

Вы бы видели, как у нее полыхают глаза! Тролль раздери все. Ладно, доктор, поговорим позже.

Он закрыл глаза и снова притянул к себе Нику. В комнате стоял сладкий запах ее ментоловых сигарет.

Удивительно, как легко случается однажды нечто, казавшееся почти недостижимым. Словно распахивается дверь, в которую колотила, как дура, месяцами, и на пороге стоит приветливый хозяин: «Ну, чего ждешь? Заходи». И не понять, в чем причина. То ли надоело слушать твои стуки, то ли замок сломался. То ли хозяин вышел из дальней комнаты и только теперь услышал шум.

Из библиотеки они сразу поехали в общагу. Одна станция на метро или десять минут на машине, серая крестообразная башня с проходной, где хмурая вахтерша отметила, в какую комнату идет гостья, и брюзгливо велела освободить помещение до 11 вечера. Потом взглянула на Драко с Никой — высоких, светловолосых, — внимательнее, и на ее утомленном лице проявилось веселое сочувствие.

— Ладно уж, сидите, сколько хотите! — сказала она, ставя какой-то значок напротив номера комнаты Драко.

За хлипкими дверями блоков звучали разговоры, играла музыка, гремели кастрюли. Курили в общежитии повсеместно, хотя строгие плакатики с перечеркнутой сигаретой были развешены на каждому углу. Драко, не трогая верхний свет, зажег свечи, расставленные по столу и подоконнику. Ника приняла это за романтический жест, сделанный в свой адрес, не догадавшись, что он вообще предпочитал свечи лампочкам: те перегорали в 9 случаях из 10, стоило нажать на выключатель. Драко стащил меховую куртку, которую носил последние три дня, постоял секунду, о чем-то размышляя, и вышел. Через пару минут вернулся с бокалами, сказал с усмешкой:

— Тебе привет от Клавы. Говорит, она за тебя рада.

Усадил смутившуюся Нику на скрипучую кровать и, едва дав допить, притянул к себе.

**

Все-таки да! Стоило бегать за этим хмурым красавцем столько месяцев, чтобы наконец заполучить его! Узнать, как он целует, как обнимает, как занимается любовью, как поднимает тонкие брови, когда Ника закуривает, и в мерцающем сумраке тянет руку к ее сигарете, чтобы затянуться, и кашляет, и с хмыканьем отдает сигарету обратно. Пили вино, пили колу, пили воду — до еды дело так и не дошло, — завернувшись в полотенце, по очереди вылезали из комнаты в общую прихожую, где была дверь в душ. В блоке было три комнаты, в двух других то ли уже спали, то ли никого не было.

Через какое-то время Ника сунулась в сумку за мобильником, чтобы узнать, который час, и обнаружила на дисплее 15 пропущенных звонков. Мама с папой. С ума сошли, что ли?! Она уже взрослая девушка! Они что, собираются ее всю жизнь контролировать?! Ладно, она пошлет им смс-ку...позже. А трубка пусть так и остается в беззвучном режиме. Еще не хватало отвлекаться на разговоры с родителями в то время, как потрясающий платиновый блондин занимается с ней бытовой кама-сутрой! ах... да, и там тоже!

Эти его движения так заводят, даже странно, обычно она куда спокойней. Словно на качелях в детстве, словно во сне — взлетаешь и падаешь, почти теряя сознание. Отблески скользят по светлым волосам, концы которых щекочут ее лицо, его глаза прикрыты. Пламя свечей дрожит в комнате, убогая обстановка тонет в полумгле, и только худощавое тело, раз за разом слоняющееся к ней, ммм... словно светится само. Да, о да, он ей нравится! ОЧЕНЬ. Он казался таким ленивым и медлительным, но он все, что угодно, только не медлительный и не ленивый!

Драко откатился в сторону — насколько это было возможно на продавленной общежитской кровати — и улегся на спину, закинув руки за голову. Она потянулась за упавшей на пол простыней.

Вау. Это было сильно. У нее не такой уж большой опыт: Леша, Егор да Арсений (Артурчика можно не считать, это было нелепой ошибкой), но и опыта особого не требуется, чтобы понять, как хорош Драко в постели. От такого может отказаться только какая-нибудь фригидная ботаничка!

Ника удовлетворенно потянулась, мурлыкнула, потершись носом о его плечо. И еще ей нравится, что она снова стала собой. Избалованной девицей, привыкшей получать все, что хочет. Она осторожно провела пальцем по его груди. Еле прикасаясь. До сих пор было страшновато. Словно он вот-вот отбросит ее руку.

— Драко?

Тот спросил, не открывая глаз:

— Что?

— Было здорово.

— Угу... тоже.

Ника счастливо улыбнулась. И снова поймала себя на мысли, которая уже приходила ей в голову: что человек с такими манерами... что, короче, такой роскошный парень делает в таком убогом месте? Нет денег на съем квартиры? Родители не помогают? Ну... вообще-то многие студенты работали, появляясь в Университете только на избранные семинары да на экзамены. Ника уверена, что могла бы уговорить отца взять Драко в банк. Но блондину, похоже, мысль о работе не приходила в принципе. Он почти все свободное время проводил в библиотеке, штудируя учебные пособия.

Ника почувствовала досаду. В следующий раз...что, опять в этой обстановке? С одной стороны, ей в каком-то смысле понравилось: студенческое общежитие, запах поколений курильщиков, поколений студентов, трахавшихся, можно быть уверенной, на этой самой кровати — это было, ну, так развратно... так возбуждающе! Но ванная комната вызвала уже исключительно отвращение. Ржавые потеки на стенах, черная поросль грибка под потолком и по трещинам, еле теплая вода, слабенькой струей брызгавшая из разбитой душевой насадки во все стороны. Нет уж, с этим точно надо что-то делать! Как говорит отец, они могут себе позволить содержать хоть десяток профессиональных альфонсов... а уж одного конкретного прекрасного блондина — точно!

Теперь, когда они по-настоящему вместе, она хочет, чтобы все было по высшему классу. Чтобы ходить с ним на вечеринки... она совершенно забросила друзей во время этого осеннего безумия... по клубам, и предупредить девчонок, что выцарапает глаза любой, кто станет на него вешаться. Ох, как хочется похвастаться им перед всей рублевской тусовкой! Весной сидеть с ним на открытой террасе в ресторане, смотреть, как отпадают челюсти у девиц, паркующих рядом свои спортивные «ауди» и кабриолеты «бмв»... да, купить ему одежду наконец, купить нормальные простыни... черные шелковые, он будет восхитительно смотреться на них... но прежде всего — снять нормальную квартиру!

Нику повело. Шопинг был ее слабым местом. То, что дает ощущение контроля над своей жизнью. Доставляет гарантированное удовлетворение. Может быть, купить машину? Ее парень — и без машины? Но умеет ли он водить? Сама девушка рулила с 16 лет и уже не представляла себя без авто. Она снова повернула голову и взглянула на Драко.

— Ты умеешь водить машину?

— Что... это о чем? Нет.

— Можно научиться за месяц. И тебе больше не потребуется спускаться в метро.

— Давай не сейчас.

Кивнув, чего парень все равно не увидел, потому что лежал с закрытыми глазами, Ника встала, завернулась в поднятую с пола простыню, и вышла в ванную комнату.

Нет, эта душевая все же отврати... Ааааа!! Что это там пробежало?!!

Ника издала такой визг, что из комнаты напротив выскочил сутулый встрепанный студентик. Из их двери показался Драко, закручивавший вокруг бедер полотенце. Сосед бросил на него завистливый взгляд и скрылся в своей комнате.

— Что там?

— Ты не можешь здесь жить!

— Могу, как видишь...ты передумала мыться?

— Я... закрой дверь, сейчас приду.

Пожав плечами, Драко исчез. Желание вытащить его из этого грязного места окрепло окончательно. Одно дело раньше, когда она вся тряслась в его присутствии. Тогда она была бы счастлива, даже если бы ее принц соизволил заняться ей в кабинке университетского туалета. Но теперь терпеть эту... грязную нищету...невозможно!

Она вошла в комнату, налила себе еще вина и сказала решительно:

— Я заберу тебя отсюда завтра же!

Обвела рукой комнату:

— Посмотри вокруг! За стеной соседи, тараканы в душевой.. ты не создан для такой обстановки!

Драко валялся на кровати, закинув руки за голову, слегка согнув одну ногу в колене. Полотенце упало на пол, светлая влажная кожа блестела. Обычно ее парни старались прикрыться какой-нибудь тряпкой...по крайней мере, пребывая в расслабленном состоянии. Этот же явно не сомневается, что прекрасен в любом виде. Смотрел на нее сквозь полуприкрытые ресницы, мерцал серебряными глазами. Казалось, то, что она говорит, искренне его забавляет. Он что, не верит, что она может себе это позволить?

— Драко, у нас хватит денег. Папа даст, сколько скажу, это вообще не вопрос! Снимем квартиру... со стиральной машиной, с посудомойкой, обставим. Разве сам не хочешь пожить раз в жизни нормально? Не в этой дикой нищете?! Что тут смешного?

Он встал с кровати и, слегка усмехаясь, подошел к ней, потянул на себя простынь, разворачивая девушку. Забрал из рук бокал, проговорил тихо:

— Ты сегодня слишком много болтаешь.

Прикусив губу, Ника смотрела, как его руки гладят ее тело, трогают бедра, сжимают... Серые глаза снова закрыты, кончик языка облизывает губы. Сонная истома, наполнившая было тело, вновь стала уступать место возбуждению. Она потянулась, чтобы прижаться к нему, но он отклонился назад, продолжая касаться ее так... восхитительно нагло!

Ника услышала, что невольно стонет, почти падая на парня. На секунду он прижался к ней всем телом, после чего развернул и толкнул к кровати.

— Драко, так мы... завтра же снимем...

Сзади, прямо в ухо, шепнули насмешливым голосом:

— Теперь точно лучше заткнуться.

Да, машину, ах, красную, альфу-спайдер... он не любит красный цвет, тогда черную, или серебряную, и снять квартиру, и обязательно... купить... ему.... одеждууу!!

Сквозь разноцветный туман в голове она услышала, что он бормочет что-то неразборчиво. Ладонь Драко опустилась ей на голову, тронула прямые шелковые волосы и тут же отпрянула, словно обжегшись.

Волна накатила, спала и снова накатила. Кажется, нету сил даже на то, чтобы открыть глаза. Половина свечей догорела, и в комнате стало еще темней. Драко зашевелился, чиркнул спичкой. Осторожно затянулся, стараясь не закашляться, выдул дым, рассеяно проводив взглядом серое облачко.

— Что ты сказал, я не расслышала?

Он повернулся к ней с непроницаемым выражением лица, огонек сигареты отразился в зрачках.

— Никаких разговоров, мисс. Теперь мы будем спать.

И повернулся набок, свесив руку. Горящая сигарета так и осталась тлеть между пальцев. Ника осторожно вынула ее, ткнула в щербатую чашку, служившую этой ночью пепельницей. Ехать домой не хотелось. Не то, чтобы она мечтала спать в этом гадюшнике, но после такого секса сил на передвижения просто не осталось.

— Завтра я тебя забираю, — буркнула она, проваливаясь в сон.

И уже не услышала, как рядом так же сонно прошептали:

— Грейнджер... больше не выйдет...

**

Гарри покачал головой и потянулся за чугунным чайничком, кипевшим на необжигающем огне, долил в пиалу мутной жидкости. Хотя глаза его смеялись, тон не оставлял сомнений, что говорит он серьезно.

— Герм, я правда не могу сейчас, надо Малфа с Кирой погонять. И прости, что решили без тебя, но ты на ходу засыпала.

Чарли, сидевший рядом, подтверждающе кивнул, ласково глядя на невесту брата.

— Тебе нужно было отоспаться.

— Тем более, что Чарли все это умеет, он же сначала на аврора готовился. Ты не знала? Втроем там просто нечего было делать!

Гермиона обиженно хмыкнула. Сегодня утром, когда она появилась у драконоводов, оказалось, что парни навестили Семена и прочую компанию еще накануне, после того, как отправили засыпающую девушку в отель. На вопрос, как они узнали, что Семен закончил сбор документов на день раньше, Чарли весело продемонстрировал обычный маггловский мобильник.

— Удобнейшая вещь. Только Гарри от нее пользы мало.

— Почему?

— Сильное магическое поле. Почти ничего не слышно из-за помех. Хотя смс-ки отправлять ему все-таки удается!

Тут рыжий парень весело захихикал, напомнив Гермионе Джорджа.

— Вы мне точно вчера ничего не подлили?

— Герм! Нет уж, даже не начинай! Нечего было по ночам диаграммы рисовать!

— Давайте договоримся так: мы с Гарри должны тут поработать. Надо дать драконам размяться перед перелетом. А ты пока...

— Ну Герм, ну извини, а, не дуйся? Один Чарли не сможет, понимаешь? Малфой же ничего тебе не сделает? Ты ведь уже с ним общалась до нашего приезда? И все было нормально?

Девушка сердито кивнула. Вряд ли это можно считать «нормальным», но вдаваться в объяснения еще хуже. Все-таки ужасно обидно, что они сделали все без нее. Это была ее идея! Эти мужчины... вечно они так делают, не понимая, что подобная забота унизительна! С магом они бы так не поступили, а с ведьмой — пожалуйста!

Если на то пошло, можно было бы попросту дать ей выпить укрепляющее зелье. Пожалуй, феминистское движение «Женское Объединение Против Унижений Самцами» — именно то, в чем нуждается магический мир!!

— Значит, ты находишь Малфоя и перетаскиваешь его к нам, мы кормим его роскошным обедом по-монгольски и рассказываем, скольких трудов стоило вытащить его из того дерьма, в которое он вляпался, и как осторожно он должен теперь себя вести. Малфой в ответ сообщает, что таким обедом в его имении не угощают даже домовиков, ругает нас на все лады и издевается. После чего я накладываю на него Ступефай и катаю на Малфе... а серьезно, как думаешь, Герм? Всего один круг над городом! Чтобы встряхнуть его немножко, а то он какой-то жалкий стал?

Гермиона состроила гримасу.

— Не знаю, как монгольский обед, но чай мне .. бррр.... больше на суп похож.

— Малф так красиво летает, — мечтательно произнес Гарри.

— Так как все прошло?

— Да без проблем. Семен нас встретил, провел внутрь... пистолет пытался подарить...

— Что? Гарри, но ты-то должен знать, что пистолет — это опасно!

— Тш, мы не взяли. Собрали всех, кого надо, покопались, стерли лишнее. Теперь они про Драко вообще ничего не помнят. Мы на эти куски наложили воспоминания из позапрошлой недели, будут думать, что проводили дни, как обычно... они там чаще всего по вечерам в бильярд режутся.

— Особенно много о вашем однокласснике думали Семен и шеф, хотя и по-разному. Семен практически до всего додумался, даже до того, что тот здесь в порядке наказания, а шеф считал, что он охотится за деньгами его дочери. И почему-то еще, что наркотиками торгует.

— Ну, память об этих мыслях мы ему убрали, но гарантии, что он снова об этом не задумается, если Малфой ему на глаза попадется, нет, и лучше нашей бледной сколопендре держаться от дочери «шефа» как можно дальше! Тем более, что он в ней не заинтересован, как мы поняли... Малфой же, ну это... ну понятно...

Гарри, не закончив объяснение, с преувеличенным старанием принялся разливать всем остатки чая. Гермиона поджала губы.

— Гарри, ты знаешь, что ты гомофоб?

— Я вовсе не... мне плевать! Герм, мне даже нрави... то есть не то, чтобы... я не против! То есть не я... в смысле, только не со мной!!

— К твоему сведению, Малфой интересуется девушками. Неужели ты не слышал рассказов про его похождения в Хогвартсе?

— Если честно...

— Прости, понимаю, тебе было не до того. Ну, в общем, поверь, в женских спальнях вопроса, любит ли Малфой женщин, не возникало.

— Ладно, рад за него. И хватит на меня так смотреть! Против бисексуалов я тоже ничего не имею!

Чарли с недоумением сказал, остановив пиалу с чаем возле губ:

— Я что-то пропустил? С чего вообще взялась эта идея?

Гарри в ответ так отчаянно покраснел, что рыжий драконовод весело присвистнул.

— Кажется, я действительно пропустил нечто интересное.

Младшее поколение старательно проигнорировало его любопытство.

— Так вы со всем разобрались? Точно?

— Ну, Империус сняли, память поменяли, документы у Семена забрали... Про вчерашний вечер они будут помнить, что сидели в банке из-за опасности нападения, готовились. «Шеф» какого-то покушения вчера боялся, только о нем и думал.

Гарри на всякий случай амулет ему сделал шаманский, на удачу. Он про него помнит, что якобы дочь подарила, будет носить, не снимая, чтобы не обидеть, она ему редко что-нибудь дарит. И не волнуйся, мою палочку проверять никто не станет. Теперь главное, Герм, дочь «шефа» найти как можно скорее!

— Как? Вы вчера не...?

— Отец ей звонил ночью раз десять, так она трубку не взяла! Смс-ку прислала, что остается ночевать где-то, и все. А Гарри хотел попробовать ее по телефону заколдовать...

— В общем, с девушкой надо быстрее разбираться. Сюда б ее притащить, на месте бы все подправили, а, Герм? А то лететь уже пора, мы и так отстаем. Герм? Ты слушаешь?

Гермиона мрачно кивнула. Чарли встал со стула и взмахнул палочкой, отправляя свою чашку в раковину.

— Я так понимаю, вечером намечается празднование? Гарри, тогда собраться надо сейчас. Пока, Гермиона, до вечера!

После того, как парни вышли на улицу, девушка быстро направила на свою чашку палочку, произнесла «эванеско!», убедилась, что мутное пойло исчезло без следа, и аппарировала из палатки.

**

Хорошая новость: мастерство не пропьешь. Это как летать на метле. Один раз научившись, умеешь всегда. Плохая новость: я спятил на Грейнджер намного сильнее, чем думал.

— Драко?

— Что?

— Было здорово.

— Мне тоже.

Ничего не стоящая вежливость, но иногда сказать правду — значит просто нахамить. А хамить в постели, как говорит отец, вульгарно. Магглянка ни в чем не виновата... кроме того, что с ней до ужаса скучно.

— Завтра я тебя забираю.

Ох, Меерлин, если бы то же самое сказал другой голос. Грейнджер, что ты со мной сделала, тролль подери? Думаешь, это так и сойдет тебе с рук?! Ладно же! По крайней мере, теперь я окончательно разозлился. И совершенно точно знаю, чего хочу... Кого и как. И, если ты еще не поняла, бестолковая всезнайка, это для меня по-настоящему важно! Мерлин свидетель, я пытался разобраться с этой проблемой, как умел, и не моя вина, что не вышло!

Так что извини, Грейнджер, но если ты еще хоть раз появишься, если мир будет ко мне НАСТОЛЬКО добр, я больше не стану обращать внимания на то, что ты лепечешь. Один раз я изобразил ради тебя благородного девственника-дебила, второй раз этот фокус не выйдет. Только появись, Грейнджер, только мелькни своей чертовой гривой — меня не остановят никакие идиотские речи про Уизли. Уж прости, дорогая зубрилка! Нечего было сюда являться.

Яркий солнечный свет — редкое явление для конца декабря — заливал маленькую комнату. Застоявшийся запах сигарет и разлившегося по вытертому ковру вина, смешанный со слабым ароматом дорогих духов, спермы, пота... Драко лежал с закрытыми глазами, чувствуя боком горячую шелковую кожу, и раздумывал о произошедшем.

Дикое ощущение — проснуться затраханным, но неудовлетворенным. Ну, не то, чтобы совсем, конечно, гораздо лучше, чем было. Если вдаваться в подробности... Доктор, вы ведь любите подробности? Так вот: отсюда и ниже — я вполне удовлетворен. А вот отсюда, где сердце, и выше — неудовлетворен совершенно. Оказывается, и так бывает. Раньше как-то не обращал внимания. Раньше все было проще. Я, доктор, конечно, идиот и зря вообще полез с поцелуями к Грейнджер в тот первый раз... но почему-то совершенно об этом не жалею. Боюсь, об этом пожалеет Грейнджер, когда я до нее доберусь. Потому что я доберусь до нее, даже если мне придется отрывать ее от Уизли голыми руками.

Ох, Грейнджер! Что, если ты уже улетела из города?!

Драко уткнулся носом в пыльную обивку, высунувшуюся из-под сбитой простыни, и тихо застонал. В коридоре послышались шаги. Открылась дверь в общую прихожую, скрипнула под ногой рассохшаяся паркетина. И, наконец, кто-то решительно постучал в его комнату.

«Нынче ветрено и волны с перехлестом..», — бурчал невысокий лысоватый толстяк, бродя вдоль каменистого берега в Ларнаке. Декабрь на Кипре не располагает к безмятежному курортному времяпрепровождению. В глубине острова, в горах, выпадает снег. А на побережье от соленого ветра дыбом встают редкие волоски на голове, когда-то гордо предъявлявшей миру густую шевелюру.

Эх, да если бы перемены затронули одну только шевелюру! В те времена далекие, теперь почти былинные, когда живы были волосы, упомянутый толстяк вполне мог к тому же считаться человеком стройным. Да и школьная его дружба с неким банкиром, отзывавшимся тогда на имя «Владик», еще не переродилась в деловое соперничество и вражду.

Увы, все проходит в этом лучшем из миров. Прошли и густые волосы, и хорошая фигура, и дружба. Взамен появились лысина, одышка и зависть. Впрочем, зависть, если подумать, была всегда — тлела под школьным приятельством, как пожар на торфяных болотах. Тлела себе, тлела... да и разгорелась, когда в огонь подкинули несколько десятков миллионов долларов.

И вот теперь толстяк бродил вдоль моря перед своим особняком, тоскливыми глазами вглядываясь в стоявшие на рейде морские суда. Бывший товарищ и компаньон Влада, спешно улетевший вчера проведать свою кипрскую недвижимость, пока не дождался от Москвы никаких сообщений. Хотя Влад был фигурой достаточно заметной для того, чтобы в случае чего попасть в ленты новостей. Например, в таком случае: «Вчера в 23.30 на улице Новокузнецкой рядом со своим домом был застрелен известный банкир Владимир Борисович N». Или в таком: «Сегодня утром, в 08.15, неизвестными лицами была обстреляна машина крупного бизнесмена Владимира N. Бизнесмен погиб на месте, водитель ранен». Но новостей не было. Молчали о банкире интернет-сайты, набрало в рот воды радио. Осторожный звонок в Москву ничего не прояснил: посредник реагировал нервно и обиняками дал понять, что убийство сорвалось, после чего бросил трубку.

Волны разбивались о камни. «Забери из-под подушки сбереженья, там немного, но на похороны хватит», — продолжал бормотать толстяк себе под нос. Давно, в той прошлой жизни, где он не пытался убивать своих школьных товарищей, он любил поэзию. Хотя что сейчас об этом. Гораздо важнее понять, что происходит с покушением на Влада? Неужели этой самоуверенной сволочи удастся выкрутиться? Ведь несколько месяцев готовились! Толстяку вдруг стало до слез себя жалко.

**

Посредник несостоявшегося убийства ничем не мог помочь заказчику по той простой причине, что сам пребывал в полной прострации. Один из предполагаемых исполнителей, как с трудом удалось выяснить утром, находился в 1-ой Градской больнице — «скорая» доставила его туда ночью, после того, как парень провалился в открытый канализационный люк, сломав себе, кажется, все, что можно было сломать при таком падении, кроме разве что шеи. Пистолет, выданный для дела, бесследно сгинул в московских сливных водах.

Допустим. Чудовищное стечение обстоятельств. Однако главному исполнителю повезло еще меньше. Милицейский наряд застукал его в минуту, когда бедолаге — к слову сказать, снайперу, взявшему немалые деньги в качестве аванса, профессионалу, прошедшему когда-то Афган, давно уже не мальчику — так вот, в тот момент, когда этому опытному бойцу вдруг позарез приспичило отлить. Невтерпеж довел снайпера до ближайшего дерева, где его и взял прямо с расстегнутой ширинкой наряд злых, как боевые собаки, похмельных милиционеров. А в отделении, вглядевшись в мужика, ментам оставалось только тихо присвистнуть и вызвать ребят с Петровки. В настоящее время стрелок сидел за крепкими железными решетками и, судя по всему, светило ему по совокупности подвигов от пятнашки до пожизненного. Какой-то крутой опер, лично заинтересованный в раскрытии нескольких заказных «висяков», оказался в нужный час в нужном месте и уже рыл носом землю, по горячим следам раскапывая факты.

Владу везло, как заговоренному! Посредник прикинул, насколько быстро и далеко ему придется улететь как от людей в серых мундирах, так и от мести предполагаемой жертвы... пожалуй, чем быстрее и дальше, тем лучше. Сомнений в том, что стрелок выдаст его с потрохами ради «сотрудничества со следствием», к сожалению, не было. Посредникам за то и платят, что их сдают в первую очередь.

Потом прикинул, стоит ли предупреждать толстяка-заказчика.

Потом подумал: к чему? Сам разберется. Если успеет.

В дверь решительно постучали. Драко сел на кровати и потянулся к штанам.

Все равно вставать, и кто бы там сейчас не стоял за дверью, гость поможет быстрее избавиться от Ники.

Стук повторился.

Интересно, кто из местных магглов обнаглел настолько, чтобы ломиться сюда ранним утром? Хотя, судя по солнцу, не таким уж и ранним... Тысяча боггартов! Я что — проспал уроки?! Сегодня же должен был быть итоговый семинар перед понедельничным зачетом! Преп по аудиту намекал, что поставит «автомат» тем, кто хорошо поработает на последнем занятии! Просто отлично. Можно себя поздравить. Теперь точно придется все выходные зубрить «особенности списания с баланса малоценного имущества». Стоило целый семестр прилежно посещать занятия, чтобы в самый ответственный момент буквально прое... пустить все соплохвосту в рыло!

Он с раздражением взглянул на спящую рядом девушку, застегнул джинсы и подошел к двери. Бросил хмурый взгляд в мутное зеркало, намертво прикрученное рядом со входом каким-то доисторическим студентом. Волосы растрепаны, на коже тут и там мелкие синяки. Выгляжу, как Поттер после встречи с дракучей ивой.

— Клава, это ты? — спросил он, озирая стол в поисках расчески, — секунду, я непричесан!

За дверью невнятно хмыкнули девичьим голоском, что можно было считать согласием. Толстушка часто по утрам приглашала его на чашку кофе. Драко ни за что не признал бы вслух, но со временем он начал испытывать к соседке по этажу довольно теплые чувства. Та создавала уют, насколько это получалось в местных условиях. Кормила борщом, помогала разбираться со всякими маггловскими штуковинами (фен, чайник, плита, лифт, форточка). Драко привык видеть в ней нечто вроде Твиззл, его личной эльфихи из Малфой-Менора. Вероятно, юная девушка не сильно обрадовалась бы, узнав, что напоминает однокурснику ушастую домовуху, но что поделать: оказавшись в Москве, он невольно начал искать в окружающих хоть что-то, напоминающее тот мир, из которого был изгнан. Это помогало жить.

Режиссер театрального кружка стал Снейпом, а Клава стала Твиззл. Режиссер напоминал о Хогвартсе, Клава — о Малфой-Меноре. В отличие от отца, Драко не питал отвращения к домовикам и по-своему любил старенькую домовуху, на руках которой вырос. А раз Клава стала его домовиком, Драко чувствовал желание ей покровительствовать. Выражалось это в том, что он позволял толстушке не только заботиться о себе, но и держаться на гораздо более близкой дистанции, чем прочим магглам.

Он огляделся, пытаясь понять, достаточно ли прилично выглядит комната для приема гостей.

Ну... как сказать... «Неприлично», пожалуй, не то слово.

В безжалостном солнечном свете, заливающем окно, комната выглядела откровенно похабно. Пустые бутылки и бокалы на протертом до дыр ковре, разбросанная одежда, оплывшие свечи, набитая доверху пепельница, обнаженная маггловская блондинка на продавленной кровати.

Отец точно стер бы память любому, кто увидел бы его в такой обстановке.

Драко вздохнул.

Исправить положение без волшебной палочки все равно невозможно, так что остается махнуть рукой.

Он сдвинул щеколду. Сзади недовольно промычала что-то просыпающаяся Ника.

Дверь открылась.

**

Сутулый студентик, которому полночи не давал спать скрип кровати в соседней комнате, перемежавшийся звуками льющейся воды в душевой и — один раз — пронзительным девичьим визгом, решил прогулять занятия, поспав подольше с утра. Слава богу, часам к трем белобрысому соседу надоело изображать из себя секс-машину, и скрип кровати сменился упоительной тишиной. Выключив будильник, пытавшийся поднять хозяина к первой «паре», парень повернулся на другой бок и уснул сладким сном студента, не только не имеющего ни малейшего желания грызть гранит науки, но и не испытывающего по этому поводу никаких угрызений совести. И спал до того момента, пока его снова не разбудили. Кто-то стучал в соседнюю дверь. Поскольку двери располагались рядом, ощущение было, словно колотят в его собственную.

Да задолбали уже! А ведь до сегодняшней ночи он считал, что ему повезло с соседом! Студентик перевернулся на спину и сердито уставился в потолок. В соседнюю дверь снова постучали.

Ни сна, ни отдыха измученной душе. Чтоб его разорвало, этого блондина! Думает, если он красавец, так ему все можно!

**

Грейнджер стояла в полушаге от него с занесенной для очередного стука рукой.

Солнечный луч, упав в дверной проем, полосой пересек ее лицо, высветив прядь кудрявых волос, кончики ресниц на невольно сощурившихся глазах, нос и часть щеки. Сердце прыгнуло вверх, вбок, вниз, ударилось о грудную клетку и замерло.

**

Клава страшно удивилась бы, узнав, что Драко считает СЕБЯ покровительствующим ЕЙ. Потому что с самого первого дня в общаге, когда она обнаружила юношу стоящим в глубокой задумчивости перед плитой на общей кухне, ей стало очевидно, что тот без нее пропадет.

Оставалось со смирением принять свой крест, который она и несла терпеливо вот уже целый семестр, благо было не привыкать. В конечном счете, у Клавы был старший брат — системный администратор и отец, всю жизнь проработавший программистом. Честное слово, если чему она и выучилась у мамы к своим 18 годам, так это тому, что за мужчинами нужен глаз да глаз!

Присматривать за Драко оказалось нелегко, потому что степень его незнания о самых банальных бытовых вещах превосходила все, ранее виденное Клавой. Но по-своему интересно, потому что юноша быстро учился и никогда не совершал одну и ту же ошибку дважды. То есть, если в понедельник он оставлял на кухне включенную плиту, чуть не спалив весь этаж, можно было быть уверенной, что во вторник он не закрутит кран в ванной или оставит открытой комнату. («Я понятия не имею, как ее запирать!» — с гневом заявил он Клаве на замечание, что его могли полностью обокрасть, добавив высокомерно: «Единственное, что имеет смысл красть из моей комнаты — это я!»).

Сразу решив, что за высокомерием парень прячет чудовищную неприспособленность к жизни и ранимость (последнее оставалось недоказанным, но не было доказано и обратное), толстушка добродушно пропускала его колкости мимо ушей. Все равно минимум два раза в день Драко возникал на ее пороге с очередной просьбой и трогательной убежденностью в глазах, что она непременно ему поможет. Поднимаясь в лифте на свой этаж после конца утренних занятий, Клава размышляла, стоит ли заглянуть к Драко, чтобы предложить кофе и убедиться, что с ним все в порядке.

Середина дня. Ника, надо думать, давно ушла. Или нет? Как оно обычно бывает?

Сексуальные отношения были единственным, в чем Клава чувствовала себя неопытней высокомерного блондина, потому что не собиралась расставаться с девственностью раньше того момента, когда встретит своего единственного. Того, кто как минимум будет способен приколотить к стене полку без риска совершить самоубийство. После отца и брата неприспособленные к быту парни вызывали в Клаве только материнские чувства, смешанные с легким, очень легким... презрением.

**

Было до противного очевидно, что своим приходом она вытащила Малфоя из постели — тот стоял возле двери в одних джинсах, сияя голым торсом, смотрел на нее непроницаемыми серыми глазами. Из комнаты несло вчерашним вином, вчерашними сигаретами. На кровати зашевелилась девушка, отвела рукой светлые волосы.

Гермиона уткнулась взглядом Малфою куда-то чуть ниже ключицы и стояла так, пытаясь совладать с дыханием.

Ничего неожиданного. Она готовилась к этому с того самого момента, как Гарри сообщил, что малфоевская блондинка не вернулась ночевать домой.

Нет причин негодовать или устраивать ему сцены.

Все так, как должно быть. Малфой есть Малфой.

Спасибо и на том, что он больше не встречает ее оскорблениями.

И ей нет до него никакого дела.

У нее есть Рон! Рон, который не обманет. Рон, который знает все ее привычки. Рон, который любит ее кота и нравится ее родителям.

А то, что Малфой — гнусный слизеринский ублюдок, она знала еще в Хогвартсе!

Просто... очень... обидно.

Надо взять себя в руки. Попытаться вздохнуть. И еще раз. Дышать и смотреть. У нее неплохо получается. Главное — держать лицо. Спокойно, уверенно. Как официальный представитель Министерства. Хорошо, что свет бьет прямо в глаза, так что все, что находится за спиной Малфоя, словно расплывается в золотой пыли...

...а говорил, что любит брюнеток...

Подлый, подлый предатель!!

**

Грейнджер застыла на пороге с каким-то по-детски несчастным выражением лица. Вид такой, словно вот-вот расплачется.

Ой. Ой-ой-ой. Великий Мерлин, когда я просил дать мне ее увидеть, я не имел в виду, что это должно произойти немедленно!

Драко невольно оглянулся. Увы, лучше не стало. Комната выглядела таким же однозначным гнездом разврата, что и минутой раньше. Разве что Ника успела проснуться и сесть в кровати, небрежно замотавшись простыней. Ее голубые глазищи сердито уставились на Грейнджер. Та мотнула головой и шагнула назад.

Она сейчас аппарирует отсюда, и в следующий раз я увижу ее как «миссис Уизли»!

Драко стремительным движением схватил девушку за руку. Сжал так крепко, что ощутил под пальцами быстро бьющийся пульс. Грейнджер бросила на него ненавидящий взгляд.

В коридоре за ее спиной показалась недоумевающая физиономия Клавы, быстро оценившей обстановку и моментально исчезнувшей.

Из комнаты рядом высунулся сутулый сосед. Тоже правильно понял ситуацию, усмехнулся ехидно и убрался обратно.

Драко втащил ее в комнату и ногой толкнул дверь. Прижал к себе. Мазнул губами по каштановым волосам. Она дернулась прочь, вырываясь, не вырвалась и остановилась.

Пауза. Сердце неуверенно забилось снова. Судя по ощущению — где-то в горле.

**

Ника сузила глаза.

Что бы там не думала эта лохматая выдра, неизвестно откуда возникшая в комнате ее парня, Драко принадлежит ей, и никакие общежитские шлюхи больше к нему не подкатят! И самому Драко лучше перестать цепляться за эту девку так, словно та должна ему денег! Она встала с кровати, поправила простыню и громко произнесла:

— Драко, дорогой, мы собирались...

Они повернулись к ней синхронно, с одинаково взволнованными лицами. Драко по-прежнему держал незнакомую девицу за левую руку. А правой та наставляла на нее какую-то палочку! Совсем обнаглела! Тычет в нее этой дрянью с таким сосредоточенным видом, будто собирается из нее выстрелить!

Ника набрала воздуха, чтобы сказать девице все, что она думает о сумасшедших шлюхах, вламывающихся к чужим парн...

Но не успела.

**

Сутулый студентик напряженно прислушивался к звукам, доносящимся из комнаты соседа.

Ха-ха! Сейчас две его девки ему покажут! Хм. Даже странно, что до сих пор не слышно ни бьющейся посуды, ни истерических воплей. Только громкий хлопок. И тишина. Душат они его там вместе, что ли? Закусив губы и молча сверкая злыми глазами? Кто знает, чего ждать от ревнивых баб? Хм. Мужская солидарность, пожалуй, требует хотя бы постучать?

Он высунулся в прихожую. В комнате блондина все еще было подозрительно тихо. От легкого стука незапертая дверь отворилась.

Да, судя по валяющимся вперемешку с пустыми бутылками шмоткам, ночью здесь действительно погуляли! Сейчас, однако, внутри было абсолютно пусто. Ни соседа, ни его баб.

Хм. Фигня какая-то! Проехали.

Пожав плечами, сутулый студентик отправился в ванную.

— Вот объясни мне, Поттер, почему гриффы тааакие упееертые? Ааа? Вы же упряяямые, каааак гиппооогрифы!

Малфой, в меховом жилете на голое тело (Гермиона приволокла его в палатку в одних джинсах) сидел рядом с Гарри на брошенной на пол шкуре возле полыхающего камина, увеличенного Чарли до гигантских размеров в честь празднования, и утешал себя четвертой порцией огневиски. Выяснилось, что в подвыпившем состоянии он растягивает слога вдвое больше обычного, и теперь его речь напоминала Гарри старый кассетный магнитофон Дадли, когда тот начинал зажевывать пленку.

Гермиона отсутствовала. Доставив им Малфоя и маггловскую девушку (та, к вящему веселью Чарли, оказалась в одной простыне), она молча просидела в углу все время, пока рыжий драконовод осторожно колдовал над усыпленной дочерью «шефа». После чего заявила, что ей пора возвращаться к себе, чтобы работать над диаграммами. Гарри и Чарли, планировавшие устроить предотлетную вечеринку, пытались ее задержать, и даже заставили выпить с ними по рюмке огневиски, однако это совершенно не улучшило ее настроения. Забирать вместе с магглянкой Малфоя она наотрез отказалась, почему-то страшно рассердившись на предложившего это Гарри. Тот был вынужден выслушать мнение Гермионы о мужчинах в целом («беспринципные шовинисты!») и одном конкретном очкарике, оставившем невесту без письма и весточки, в частности.

— Джинни себе места не находит! Если собирался ее бросить, имел бы мужество сказать честно, а не прятаться в Монголии!

Еле дождавшись конца обвинительной речи, Гарри сбежал на улицу помогать Чарли распутывать упряжь. Из палатки доносились громкие крики. Судя по всему, мало знакомый с характером гриффиндорской старосты Малфой совершил роковую ошибку и вместо того, чтобы покорно выслушать все, что той захотелось ему сказать, полез в спор.

— Это ничего не значит! Вообще ничего, понимаешь? Это как... как порция консомэ! Съел и забыл!!

— Да мне совершенно плевать, что ты ешь! Хоть обожрись, Малфой! Если тебе все равно!

— Мне не все равно! Ты просто ненормальная, если не видишь, насколько мне НЕ все равно, тролль тебя подери!!!

Гарри нахмурился. Пусть Гермиона и разошлась не на шутку, но орать на нее он не позволит. Кивнув Чарли, он снова нырнул в палатку. Раскрасневшаяся Гермиона со злющими глазами стояла посередине комнаты, направив палочку на злополучного слизеринца.

— Тогда зачем? Можешь внятно объяснить, зачем? Просто интересно!

Малфой явно смутился. Откашлялся и пробурчал хрипло, не отводя глаз от палочки:

— Так получилось.

— Что?

— Так получилось!!!

— Это самый ИДИОТСКИЙ ответ, который можно себе представить! Что, так хотелось? Не понимаю, что мешает мне сглазить тебя прямо сейчас?! Слизняком ты был, слизняком и умрешь!

— Зато правдивый! Так тебе все-таки есть дело, Грейнджер?! Признай наконец!

С конца гермиониной палочки слетело несколько красных искр. Малфой быстро шагнул в сторону.

— О чем спор? — весело спросил вошедший следом Чарли.

— О некоторых этических аспектах поглощения пищи, — процедил Малфой, все еще не отводивший взгляда от палочки.

Гермиона закатила глаза.

— Все, хватит! Если вам требуется компания, пейте с ним, а мне нужно работать! Я и так потратила кучу времени на этого... хорька!

После чего, схватив усыпленную блондинку за талию, с громким хлопком растаяла в воздухе.

— Ничего себе, — уважительно сказал Чарли, — и часто это с ней? Даже страшно за Ронни. Но совет она дала хороший. Почему бы нам не посидеть спокойно без женщин? Сейчас зажжем камин, нажарим мяса... нет смысла тащить огневиски обратно в Англию, как думаете, парни?

Гарри посмотрел на напряженного, как струна, Малфоя и добродушно кивнул.

**

Сидеть мужской компанией у камина, в котором жарилась на вертеле кабанья туша, оказалось приятно. И даже забавно — с Малфоем.

— Эффектное варварство, — прокомментировал тот, когда Чарли острым ножом, размерами напоминавшим меч, срезал верхние куски источающего яростный аромат мяса и выложил на большие плоские тарелки.

— Приборов у вас, так понимаю, нет? — меланхолично заметил, когда Гарри, ухватив кусок мяса левой рукой, вгрызся в него зубами.

— Почти съедобно, — сообщил, лениво доедая кусок кабанятины с таким видом, будто делает большое личное одолжение кабану.

Поначалу блондин был невыносимо мрачен, однако слушал внимательно. Гарри пересказал ему несколько монгольских историй и баек. Рассказал о Внутренней Монголии, где летняя жара сменяется суровой зимой. О бескрайних пространствах, почти выжженных дотла в магической битве времен Чингиз-хана и с тех пор так и не оправившихся до конца. О громадных лесах Сибири, над которой они пролетали по пути в Москву. Оказалось, что с Малфоем вполне удобно сидеть вот так, когда нечего делить и не из-за чего спорить. Чарли заметил, что, было бы время, можно было бы слетать в район Тунгуски, посмотреть на следы последнего применения «глиняного пулемета». Малфой в этом месте вскинул голову, заметил вяло:

— Предпоследнего.

— Что?

— Предпоследнее применение. Последнее было сделано Чапаевым на Урале в 1918 году. Это окончательно перевесило расположение сил в пользу красных, но убило грязно... магглорожденную ведьму, по незнанию активизировавшую «пулемет». А кроме того, неправильное применение «глиняного пулемета» привело к тому, что отложенной по времени волной накрыло почти всю территорию страны, исключая только некоторые южные районы. Не понимаю, чему вы удивляетесь, это есть во всех изданиях по истории магии 30-хх годов. Совершенно незакрытая информация. Раньше даже была включена в программу Хогвартса. Потом выкинули из учебников... появилась история Гриндевальда, а школьная программа не резиновая. В общем, теперь русскую историю изучают только в Дурмштранге. Так что все просто, дорогие гриффы! Поэтому здесь так хреново. Последствия той волны пройдут... ну, тут еще спорят... Отец говорит, что необходимо провести специальный обряд, без этого проклятие будет действовать тысячу лет, как обычно... магический стандарт... просто это никому не нужно...обряд, то есть.

Гарри подумал, что Гермионе следовало остаться хотя бы для того, чтобы прослушать эту маленькую лекцию. Интересно, раскопала ли она сведения о том, что послужило причиной того, что магические семьи были вынуждены покинуть «Разочарованные территории»? Смешно сомневаться, конечно, раскопала... Задумавшись о том, много ли правды в ее упреках, связанных с Джинни, Гарри довольно долго молча сидел, грея в руках бокал с огневиски. Малфой валялся рядом, не делая никаких попыток продолжить разговор. Это было приятно.

— Ты говорил об этом с Гермионой? — наконец спросил его Гарри.

Тут-то и оказалось, что все свои запасы трезвости слизеринец израсходовал на последнюю речь. После чего выпил, и сам себе налил, и снова выпил. Услышав фразу Гарри, он почему-то среагировал только на слово «Гермиона», принявшись невыносимо тягучим голосом рассуждать о том, как упрямы все гриффиндорцы и особенно гриффиндорки.

— Вы же мееертвооого достааанете, Пооттер...мееертвоогооо...

А дальше понес такую чушь, что Гарри перестал вслушиваться и теперь просто сидел, глядя в огонь и представляя себе, как они с Чарли полетят завтра на драконах, и невольно улыбаясь при этой мысли широкой счастливой улыбкой. Малф так круто летает!

**

«Так получилось»! Наглый, беспринципный, идиотский, ЧИСТО МУЖСКОЙ ответ! А эта.. крашеная Офелия. Сколько можно судить, неземная любовь, вызванная магическим воздействием, прошла... (кстати, надо было бы выяснить у Малфоя, каким образом блондинка попала под это воздействие? Вариант, впрочем, только один — стихийный выброс магии, судя по всему, небольшой, раз никаких других следов не осталось.) Сегодня утром девица выглядела гораздо более вменяемой и менее симпатичной, чем раньше. Обычная магглянка из богатой семьи, привыкшая капризничать и добиваться своего.

Гермиона нахмурилась, подумав, что не успела спросить Чарли, какие именно куски воспоминаний тот стер девушке. И эта белобрысая слизеринская гадюка еще смела подъезжать к ней со своими поцелуями! И, что особенно обидно, она на секунду поверила... что может быть интересна кому-то еще, кроме вечного Рона... что это не просто скука, от которой слизеринский принц готов развлекаться с первой попавшейся ведьмой. Гермиона вздохнула, заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь и вернулась к диаграммам. Арифмантика — единственное, что способно ее успокоить! Послезавтра, проводив Чарли и Гарри, она отправится домой сама. Как раз к Рождеству. Опять транзитный каминный зал в Болгарии, ожидание портключа до Лондона. И на этом конец истории про наивную гриффиндорскую заучку, чуть было не поддавшуюся коварному слизеринскому соблазнителю.

За окно давно стемнело, мелкий, почти незаметный снег — не снег, а снежная пыль — сыпался с неба на пустую улицу. Было намного больше полуночи, и широкий переулок, куда выходили окна номера, был пустынен и тих. Резкий вой автомобильной сигнализации заставил ее вздрогнуть.

**

— С какого это горя он так нажрался? Гарри, если мы собираемся утром лететь, надо будить его уже сейчас, потом времени не будет. Ты же не хочешь его гибели? Смотри, сам клялся, что проследишь за исполнением!

— Малфой, просыпайся... давай, выпей... это антипохмельное...

**

— Я дал тебе ЧТО? Я убью тебя, Поттер!

— Ты правда не помнишь? А выглядел почти трезвым.

— Не верю... я не мог быть таким идиотом...

— Да ладно, всего один круг над городом!

Чарли провел волшебной палочкой над правой рукой Драко, и в воздухе возникла вязь из зеленых и красных нитей. Малфой застонал.

— Поттер... какой же ты все-таки ублюдок... Ты понимаешь, что теперь я буду вынужден лететь с тобой на этом чудовище?!

— Ну, это не так уж плохо... и потом, Нерушимая клятва была твоей идеей! Когда я сказал, что тебе слабо...

— Мне не слабо! Я просто НЕ ХОЧУ! Тролль подери все! Ты понимаешь, что теперь меня испепелит, если я этого не сделаю?! Тупоголовый ублюдок!

— Я думал, тебе понравится.

— Он думал! Тебе есть, чем думать, Поттер? Это новость! Ладно, давай сделаем это сейчас, пока я... в общем, немедленно. И учти — я выбираю маршрут!

**

— Мы оборвали очередной провод! — весело крикнул Гарри, повернув голову к сидящему сзади слизеринцу. Тот, со смертельно бледным лицом, прижимался к нему всем телом, словно хотел врасти, и даже сквозь куртку из драконьей кожи Гарри чувствовал, что блондин трясется мелкой неостановимой дрожью. Кажется, за последние полчаса тот так и не проникся удовольствием от полета на драконе. Хотя, может быть, это просто похмелье? Потому что как, КАК может не нравиться летать на Малфе?!

**

Такое ощущение, что автомобильная сигнализация сработала во всем районе. Завывания звучали не тише, чем вопли баньши. Гермиона задернула шторы и отошла от окна. Через минуту его створки с грохотом распахнулись, впустив в номер морозный уличный воздух.

— Что за...?

Напротив ее окна в воздухе завис ослепительно белый дракон. Боками он почти касался стен домов с обеих сторон переулка.

— Гарри?!

На спине дракона сидели два... два удивительных парня! Брюнет радостно махал рукой и что-то кричал. Блондин смотрел пристально, напряженно, словно от ее улыбки зависела его судьба.

Официальный представитель Министерства Гермиона Грейнджер почувствовала себя сказочной принцессой.

You're asking me will my love grow,

I don't know, I don't know.

You stick around now, it may show,

I don't know. I don't know.

The Beatles, "Something"

**

Читай по губам! Читай по моим губам: «Акцио Драко Малфой». Посмотрела сияющими глазами, покраснела и снова уставилась на Поттера. Пойдем другим путем.

**

— Герм, ты не против? Он не хочет больше летать. Отправишь его куда нужно?

Гермиона поспешно кивнула. Внезапно ей захотелось изо всех сил ущипнуть себя за руку.

— Тогда увидимся через пару дней в «Норе»? — крикнул Гарри, готовясь дать команду дракону. — До Рождества! Малфой, удачи!

И, одарив их на прощание шальной улыбкой, Гарри исчез. Был — и нету. Только вздрагивает и тает в воздухе белое сияние, да снежная пыль летит на горячий черный асфальт. Драко спрыгнул с подоконника в комнату. Захлопнул окно, мельком заметив, что палочка Гермионы от ветра скатилась со стола и упала на пол. Он незаметно задвинул ее ногой поглубже под стол и выпрямился.

**

Даже не знаю, что теперь делать! Что делать с ним, что делать с собой. Все страшно запуталось. А ведь было так ясно еще полчаса назад!

**

Грейнджер смотрела на него с обалдевшим видом. Руки стискивают ворот халатика, плечи напряжены, глаза сияют сквозь слезы.

Слезы? Неужели это все еще из-за... брось, разве можно так расстраиваться из-за магглянки?

Девушка рассерженно провела ладонью по влажным глазам.

О, Мерлин! Ну ПРОСТИ, если для тебя это так важно! Тоже мне, трагедия. Ты вообще не должна была этого видеть! Хотя сцена ревности, которую ты закатила, того стоила. Все сомнения насчет твоих чувств пропали в тот самый момент, когда ты возникла на пороге с этим неописуемым выражением обиды и горя на лице. С таким видом, будто с трудом удерживаешься от парочки «Круцио». А еще говорила — «любой парень». Я ведь даже почти поверил... тролль подери, это было ужасно! Никогда не делай так больше!

И ты так впечатляюще выглядишь в этом махровом халате и теплых носках. Смотришь прямо на меня. И кусаешь дрожащие губы. И вдруг мы оба расплываемся в глупейших улыбках. И ты снова быстро вытираешь глаза. Я думал, ты произнесешь речь в стиле Главной старосты девочек. Думал, будет много «нельзя» и «я-люблю-рыжего-дебила». И "подонок-трахнул-магглу-тебе-нельзя-верить». А ты просто молчишь и смотришь — так, будто пытаешься прожечь во мне дыру. И вздыхаешь, словно в комнате не хватает воздуха. И через несколько секунд становится слишком поздно для речей, потому что я кидаюсь вперед, как феллер к флакону с «Феликс Фелицитис», с отчетливым желанием обнимать тебя, пока ты не забудешь даже имя своего жениха.

И тогда ты хмуришься и открываешь рот с явным намерением что-то сказать. Прости, дорогая! Момент для этого безвозвратно упущен.

**

Гермиона почувствовала, что тонет в захлестывающем ее чувстве счастья. И одновременно — огромном чувстве вины. И чем больше было счастья, тем сильнее вина, так что она стояла, задыхаясь, не в силах справиться с собой, чувствуя, как пол уплывает из-под ног, а сердце ускоряет ритм. Она не имеет права чувствовать себя счастливой оттого, что Драко Малфой, первый школьный красавец, человек, оскорблявший ее чаще, чем кто-либо еще во всей жизни, стоит в ее комнате в пол-первого ночи, отводя с лица платиновые волосы, и смотрит жадными серыми глазами на ее губы. Рон не заслуживает такого от своей невесты. Она не имеет права чувствовать себя счастливой из-за того, что Малфой нашел способ увидеть ее еще раз. Что ради нее он превозмог свой страх перед драконами, каким-то образом уговорил Гарри... Этот совершенно безумный, немыслимый для слизеринца поступок наконец заставил ее поверить, что происходящее важно и для него тоже. Что это не просто скука. Ведь всем известно, что Малфой смертельно боится любых животных, не говоря о драконах!

И все равно, она не имеет права чувствовать себя настолько счастливой. Настолько виноватой. Оттого, что он сейчас шагнет к ней и прижмется к ее губам своими.

Белобрысая слизеринская гадюка. Прекрасный слизеринский принц.

Малфой, ты такой кретин, зачем ты все это затеял?! Сделай уже что-нибудь... иди ко мне... или я сама на тебя наброшусь.

— Стой, где стоишь! Мы должны обсудить...

Отличная попытка, Грейнджер.

— Малфой, ты... не надо... это так неправильно!

И она снова целует в ответ. Как всегда. Всхлипывает, прожигает карими глазами, жмется ближе, и двигается рядом с ним так, что перехватывает дыхание, и целует, и лепечет что-то, и ее нежная кожа словно течет под его пальцами. Драко вдруг понял, что тоже шепчет, дрожащими руками зарываясь в тяжелые волосы, целуя маленькое ухо, шею, раздвигая желтый банный халатик, прижимаясь губами к груди. Шепчет безостановочно, словно читает любовное заклинание:

— Прости, прости... можешь потом делать со мной все, что угодно... надавать пощечин... только потом, Грейнджер, потому что я не могу больше... все, что захочешь...я действительно подонок...только потом, ведь я... ты... ты...

**

— Нам нужно больше материалов про «звезд», — сурово заявил главный редактор «Ежедневного пророка» на пятничной редколлегии, — после войны общество хочет развлекаться, а не читать полосные материалы о «проблеме утилизации магических артефактов». Что это вообще такое, а?! Кто это написал и зачем? Кто это будет читать?! У «Ведьмополитена» продажи растут, а наши падают!

Рита Скитер задумчиво постукивала ядовито-красным ногтем по краю стола.

**

Влад слушал доклад Семена, время от времени прерывая его взрывами искреннего хохота.

— В канализационный люк?

— С расстегнутыми штанами?

Семен многозначительно кивал.

Вот ведь хитроумный змей! Как ему удалось так волшебно все обстряпать?

**

Ника лежала в джакузи, лениво размышляя о том, что будет делать завтра. Общаться с Драко точно больше не будет. Она обиделась. Просто свинство — оставлять ее спать в незапертой комнате почти на целый день! И что она в нем нашла? Красавчик, конечно... странно, она смутно помнит, с чего ей вдруг пришло в голову принять его предложение и отправиться в общагу. Фи. Так вульгарно! Наверное, перезанималась, вот крыша и поехала. Хотя, если он как следует извинится, может быть, она его и простит. Жаль, что после долгого сна все подробности ночи как-то изгладились из ее памяти. Вроде бы он оказался неплох... ну, неважно. Парень из общаги! Она подцепила комок ароматной пены и нахлобучила на голову. Ножкой осторожно повернула кран, добавив горячей воды. Если Драко не извинится, она попросит режиссера вышибить его из театрального кружка. Не так-то приятно проснуться от того, что тебя разглядывает какой-то сутулый очкастый ботан!

**

— Скажи мне...

Прерывистый вздох. Кажется, она уже не может толком соображать. Хороший признак.

— Грейнджер, я...

Встрепанная, как побывавший в зубах кошки воробей, Гермиона вырвалась из его объятий. Пришлось отпустить, облокотиться на локоть, переводя дыхание. В сумраке комнаты, освещаемой только светом, летящим с улицы, они уставились друг другу в глаза. Потом Драко улыбнулся и провел рукой по ее лицу, очерчивая брови, губы. Чмокнул в нос.

— Молчание — знак согласия. Тебе понравилось.

Гермиона фыркнула. Сама не ожидала от себя, что еще способна фыркать после таких... ТАКОГО.

— Ты с ума совсем...

— Я спятил. Знаю. Хочешь пить?

Боже, у него каждое движение — как музыка. Даже то, как он тянется за графином. Вода кажется такой вкусной...я рядом с ним — как корова рядом с оленем.

— Малфой...

Он опустил голову, засыпав ее ворохом мерцающих в сумраке волос, мягких, словно теплый снег. Внутри этого снежного водопада она потянулась к его лицу губами, выгнулась, подаваясь ближе. Драко бросил взгляд вниз и тихо хмыкнул.

— Ты потрясающе смотришься в одних шерстяных носочках. Вся такая гладкая, шелковая... просто сводишь меня с ума этими носками... или уже свела... давай их сюда.

Он принялся покрывать поцелуями ее лодыжки, потом осторожно пристроил обе ножки себе на плечи и подтянул за бедра выше. Гермиона всхлипнула, вцепилась одной рукой в покрывало, другой в плечо Драко, и на следующие десять минут попросту выпала из реальности.

Вся такая горячая и нежная... и строгая... гриффиндорская староста... ненавижу Уизли!

Еще час, четыре позы и вторую половину графина с водой спустя он снова зарылся носом в ее волосы.

Чайные розы. Мои чайные розы, всё мое. Дорвался.

— Грейнджер...

— А?

— У тебя случайно нет с собой гриффиндорского галстука? Он бы очень украсил этот потрясающий наряд!

Ну вот, я пополнила собой длинный список девиц, которые знают, что после третьего оргазма Малфой начинает болтать и глупо хихикать... Интересно, под каким номером записалась.

Грейнджер почему-то погрустнела. Устала? Я идиот. Она такая нежная!

— Прости. Тебе больно?

Гермиона отрицательно мотнула головой, уткнувшись носом в его плечо.

— А что тогда? Эй?

— Я ничем не лучше те... ну, чувствую себя такой сво... люблю Рона... и все равно... как теперь...

— Грееейнджер, — сказал Драко удивительно проникновенным голосом, — еще раз упомяяянешь этого рыжего кретина, и я заткну тебе рот носком.

— Ты не понимаешь.

— Это ты не понимаешь. Ты выбрала меня. Все. Я не хочу больше о нем слышать! Придурок сам виноват. Пойми: все. Ты. Выбрала. Меня. Если ты еще раз подойдешь к этому рыжему ублюдку ближе, чем на пару шагооов... еще раз произнесешь его имя в моей постели... и я убью этого урооода! Тролль подери, ты что думаешь — я железный?!

Гермиона посмотрела в гневные серые глаза и неуверенно улыбнулась.

— Вообще-то считается, что ты серебряный.

Он покачал головой. Приподнялся на локте и принялся выписывать пальцами круги по ее животу, время от времени опуская голову и чмокая.

Вся словно из сливок и меда... как же я влип. Сейчас она скажет, что это было ошибкой.

— Послушай, ты должна мне поверить. Это не просто... что ты там думаешь... слизеринский разврат, или не знаю... а что ты думаешь, кстати?!

— Я уже не понимаю, Малфой.

— Ты могла бы называть меня Драко.

— Скажи ты. Что это для тебя?

Малфой перевернулся на живот, обхватил ее одной рукой. Пробурчал в волосы:

— Ну, для меня это важно.

— Честно?

— Представь себе. Если хочешь знать, со мной в первый раз такое.

— А Панси?

— Да почему именно Панси? И какого тролля мы их всех вспоминаем?!

Кажется, он пожал плечами. Так хочется поверить! Знаю, что глупо, но так хочется! Вечная история. «Ни одной из них доныне я не любил», говорит Дон Жуан очередной жертве. И та верит. ДУРА.

— Я послезавтра улетаю. А ты... тут... как будешь?

Драко у нее под боком мрачно хрюкнул.

— Я тут буду лезть на стенку. Не хочу даже думать об этом сейчас.

— А... Ника...

— О, Мерлин. Лучше ответь мне — а Уизли?

— Ты с ней.

— Я — нет. Если тебя интересует, это был довольно неудачный опыт.

— Все равно я не имею права тебе запрещать...

И тут Драко взбесился. Не так, как взбесился бы Рон или Гарри. Он словно заледенел. Сел на кровати и зашипел, мерзко кривя губы:

— Отлично... из этого следует, что и я не имею? Ты это хочешь сказать, Грейнджер? Никаких взаимных обязательств, ты не запрещаешь мне, я не запрещаю тебе? Ты вообще отдаешь себе отчет, с кем связалась? Я не могу делить тебя со всяким сбродом... собираешься сделать из этого небольшое курортное приключение? И как? Надеюсь, хорошо развлеклась? Уже невтерпеж добраться до Уизли и сравнить? Прости, послушай... ты с ума сошла...я же вижу, ты тоже... просто дождись, ради Мерлина, подожди, я вернусь к тебе,тогда мы со всем разберемся... Тролль подери, ты меня убиваешь!

Отлично. Теперь я ее умоляю. Отец был бы в шоке. Ненавижу ревновать к этому рыжему уроду.

**

Наглый до изумления. Он что, всерьез уверен, что я должна вот так просто бросить человека, который всю жизнь был рядом со мной? Которому я верю? Просто потому, что их высочество соизволили провести со мной ночь? Ему мало того, что я уже чувствую себя такой... дрянью... Рон наверняка нарядил елку, купил подарок... ждет меня... с Косолапсусом. Как можно испортить ему Рождество?! Нет, это немыслимо. Признаться, просить прощения? Скрыть все и врать остаток жизни... отменить свадьбу? Все отвернутся от меня. Молли, Артур... Что я знаю о Малфое, кроме того, что он сын самого жестокого ублюдка после Вольдеморта? Кроме того, что ему нравилось называть меня грязнокровкой? Кроме того, что с ним так хорошо в постели, что его волосы похожи на лунный свет, что от него почти невозможно отказаться... если поверить. Но как ему можно верить? Как он МОЖЕТ требовать, чтобы я ему верила?

Все это — совершенно несерьезно. Безумие. К весне он успеет найти себе десяток девушек, а когда его отпустят, женится на ком-нибудь из чистокровной семьи. Он сам будет стыдиться меня. Наверняка будет. Он же признает, что просто спятил тут с тоски. И ведь я скучаю по Рону, боже мой, он такой надежный, такой ТЕПЛЫЙ, рыжий, добрый! Такой СВОЙ! Секс — еще не главное в жизни...

Она открыла глаза и встретила мрачный взгляд склонившегося над ней Драко.

Так красив, что можно ослепнуть.

— И что ты решила?

— Драко... не настаивай, я действительно не знаю.

Он молча лег на спину, заложив за голову руки.

На Англию нагрянуло Рождество. В домах горели огнями елки, в воздухе мерцала золотая канитель, от праздничных нарядов искрило в глазах. И маггловские, и магические семьи засели за праздничными столами. Только компании японских туристов в полутьме бродили по пустынному центру Лондона, трудолюбиво осматривая достопримечательности.

**

— Еще карпика? — повинуясь движению моллиной руки, поднос с карпом приподнялся и завис возле Гермионы. Из камина полыхало жаром, в комнате стоял веселый неразборчивый гомон. От рыжих волос разного оттенка рябило в глазах. Рождественская фея только что закончила петь свою песню и уселась на елку чуть ниже Ангела, отряхивая с рук и крыльев золотую пыльцу. Сидевший по правую руку от Гермионы Рон, нарядившийся в новую темно-зеленую мантию, возбужденно переговаривался через стол с Гарри, к плечу которого с мечтательным и несколько оглушенным видом привалилась Джинни.

— Ты такая бледная, Эрмион, словно не спала трое суток, — промурлыкала Флер, на секунду отвлекшись от шушуканья с Биллом.

— Она очень много работала! — с гордостью промычал Рон, стараясь не выронить изо рта непрожеванный кусок мясного рулета.

— Да уж, Герми все время по ночам диаграммы рисовала, а потом спала на ходу, — улыбнулся Гарри.

— В эти две недели с Древом жизни творилось что-то невообразимое! — озабоченно заметил Перси, — как быстро ты сумеешь подготовить отчет?

— А наш отдел очень заинтересован в тех расчетах про тупырей, о которых ты сказала. Я отдам их аналитикам, и если все получится, Министерство может выделить средства на специальный проект. Ох, ладно, ты правда устала, отложим серьезные разговоры на завтра, — сказал Артур Уизли.

— Огневиски, кто-нибудь? — помахал бутылкой Джордж.

Стаканы Гарри и Чарли дружно подлетели, подставляясь под густую янтарную струю. Гермиона растянула губы в улыбке. Так хотелось спать, что все вокруг казалось слегка нереальным. Рон под столом положил ладонь на ее колено. У него был до смешного счастливый и собственнический вид. Гарри кивал головой на какую-то фразу Молли. Джинни, опустив бледные голые руки на кроваво-красный шелк платья, сидела непривычно тихо. Судя по всему, она так перенервничала от его появления, что успела глотнуть немалую дозу успокоительного. Кроме рождественского карпа, на столе было полно других угощений —мясные рулеты, всевозможные салаты, сладости, маслянистый пунш в огромной позолоченной чаше, который планировалось зажечь чуть позже. Гермиона протянула руку и взяла с блюда печеньице в виде маленького белого дракона. Дракончик выгнул спину и зашипел, словно кошка.

— Просто откуси ему голову, — посоветовал Рон, видя, что она невольно выронила печенье, — вот так! — показал он на коричневом печеньице.

Гермиона опять протянула руку. Белый дракончик вновь зашипел. Рон засмеялся. Гермиона нахмурилась. Конечно, защищать право волшебных печений на жизнь... это, наверное, уже слишком? И все же — дракончик-печенье явно не хочет, чтобы его съели. Никто не должен погибать в такой светлый праздник, как Рождество! Хм, Рождество. Может быть, кампания «Спаси Оживленные Печенья Ради Иисуса»? Нет, такое название отдает тетей Маргарет и ее иеговистами, надо будет еще... подумать...хррр....хррр....

— Герм, у тебя опять глаза закрываются, — немного обиженно пробурчал Рон, обнимая ее левой рукой. Гермиона попыталась из вежливости проснуться и возразить, но стол вдруг улетел куда-то, а вместо него возник транзитный каминный зал в Болгарии, где пару часов назад она ждала своей очереди к Большому лондонскому камину. Посередине зала стояла огромная кровать, на которой развалился Малфой, делая ей бесстыдные призывающие жесты. Конечно, неприлично заниматься ЭТИМ на виду у всей очереди... как они галдят, эти туристы! Но у снов — свои законы. Тихо посапывая и приоткрыв рот, девушка, раскрасневшись, спала на плече Рона, и громкие застольные разговоры не только не мешали ей, но, наоборот, действовали усыпляюще. Флер права. Она действительно плохо высыпалась последние три ночи.

**

Первые сутки они почти не вылезали из кровати. Завтрак в постель — Малфой сидит, небрежно завернувшись в простыню, словно в тогу, поедает канапе с икрой и запивает все самым крепким кофе, который только удалось найти в отеле. Откидывает назад платиновые пряди, щурит сумрачные серые глаза. И хихикает. Дикое, на самом деле, зрелище — хихикающий Драко Малфой. Гермиона не могла вспомнить, видела ли она такое хоть раз за все семь лет в школе. Дикое, но симпатичное. Особенно, когда он смеется твоим шуткам. Которые понимает с полуслова, хотя они касаются такой специфической вещи, как нумерология и арифмантика.

**

Она проснулась от стыда и неудобства, причиняемого непристойным сном — словно вырвалась из малфоевских объятий — но все еще сидела, не открывая глаз, привалившись головой к крепкому плечу Рона. Опять эта удивительная смесь вины и ощущения, что она ни о чем не жалеет. Ощущения, что она еще пожалеет, но... позже, когда по-настоящему осознает, что произошло. Что-то бубнил Перси, слышались взрывы смеха с той стороны, где сидели Чарли, Гарри и Джордж, рука Рона лежала на ее плече, ограждая и обнимая. Молли зашикала на сыновей, призывая к тишине, и сделала погромче радиоприемник, откуда раздалось неизбежное «Так приди, помешай мой котел, полный чистой волшебной любви!». Парни послушно замолчали, и стало слышно, как Флер простонала тоскливо: «О, неееет!», Билл что-то проговорил в ответ, отчего они оба засмеялись, а Молли сделала музыку еще громче.

**

Гермиона никогда бы не смогла объяснить Рону с Гарри даже примерно, насколько забавными вышли расчеты по русскому магическому вакууму. Трагическими, это да — она еще сделает доклад на эту тему в Министерстве, потому что теперь, когда Вольдеморт убит и есть возможность заняться спасением русских магглов, было бы бесчеловечно не сделать этого, — но одновременно на редкость смешными! Арифмантический черный юмор. Бесконечная временная дробь, упрощаемая одним движением палочки до повторяющегося каждые 75 лет цикла. Такое не каждый день увидишь.

А вот Малфой сразу понял. Рассмеялся и сказал: «Да, ничего не скажешь, красиво! Безнадежно, но красиво». Теперь, когда Драко вдруг вбил себе в голову, что влюблен, и бросил привычные оскорбления, с ним оказалось на редкость легко разговаривать. Просто лепить, как вздумается, не беспокоясь о том, поймут тебя или нет. Разговаривать, не присев внутренне на корточки, словно с ребенком, а просто... болтать на разные темы. Удивительно, сколько всего он знает. Того, что не проходят в школе, того, что всасывают с молоком матери. Старые аристократические семьи... И все равно — мальчишка. До сих пор злится на Гарри и бесится, если в разговоре случайно упоминаешь его имя. И этот его мрачный взгляд, когда он смотрит-смотрит на тебя, а потом закусывает розовые тонкие губы и тянется поцеловать... таким движением, что дыхание перехватывает. И хмурится, отодвигаясь.

Потому что я так ничего и не пообещала. Но как можно что-то обещать человеку, который вдруг решил, что он влюблен, после 7 лет ссор и ненависти?! Это несерьезно. Если кто и оказался влюблен в этом холодном северном городе, так это я. Мама бы сказала: «втюрилась». И была бы права. Втюрилась по уши. В Драко Малфоя, как добрая половина хогвартовских девиц. Не прошли даром все эти разговоры в женских спальнях... томные вздохи Лаванды, мечтательные замечания Луны... Наглые хвастливые россказни Панси возле женского туалета у Большого зала, перед выпускной вечеринкой на пятом курсе. Представить было невозможно, что «грязнокровке» выпадет случай проверить эти байки самой. Все знали, что Драко предпочитает Райвенкло и Слизерин — недаром Лаванда, единственная из гриффиндорок, так гордилась их двухнедельным романчиком! И все оказалось правдой. Интересно, Драко хоть представлял себе, каким недоступным принцем казался девчонкам Хогвартса? Или был так занят своей выдуманной борьбой с Гарри, что на все остальное не хватало внимания?

Что ж, надо сказать, «заучка Грейнджер» тоже многое о себе поняла в эти три дня. Ведь я всегда хотела поступать правильно. Заслужить свое место в магическом сообществе, что-то доказать... Дамблдору, Макгонагалл, однокурсникам. Даже Снейпу. Почему я с самого начала влюбилась в Рона, а не в Гарри? Вот же он сидит — живое воплощение мальчишеского обаяния! Настоящий герой, интересующийся только драконами, злыми волшебниками и заколдованными принцессами... рыжими. Словно блок на него стоял. Всегда была уверена, что он не полюбит меня ни за что... ну, только, как сестру. Ужасная мысль. Неужели я выбрала Рона, потому что сочла, что никого лучшего не достойна?

Нет. Конечно, нет! Рон очень хороший. Надежный. Недаром его выбрал и Гарри! И в «Норе» так тепло и уютно.. так по-домашнему. И его ладонь на моем плече, такая горячая, родная, привычная... Совсем меня не раздражает... чего не скажешь про это жуткое «белье экстаза», которое он мне вручил. Оно такое вульгарное! Могу представить, что сказал бы Мал... слава Мерлиновым кальсонам, он меня в ЭТОМ не увидит... и натирают же все эти кружева! Но у Рона был такой гордый вид. Придется носить хоть изредка. Он ведь хотел, как лучше. И, по крайней мере, это НЕ книга. Надо оставить это московское безумие в прошлом и жить дальше.

**

Гермиона приподняла голову и поцеловала Рона в щеку.

— Герм, ага! Ну наконец-то ты проснулась! Ты, наверное, час спала, у меня даже рука затекла! Ты даешь! Чем ты, интересно, в Москве занималась? Разве можно столько работать?! Давай, отодвинься от стола, а то полыхнет, мало не покажется, Джордж любит, чтоб до потолка. Сейчас будем пунш жечь!

Девушка сонно кивнула, прислушиваясь к себе.

**

Ой. Что это тако... Мерлин, это белье еще и возбуждающими чарами пропитано! Так вот почему оно называется «белье экстаза»! Рональд Уизли, это уже просто свинство! Малфой бы такое подарил только в виде черной шутки. Стеба. И уж наверняка понял бы, что заставлять девушку надевать такое белье на СЕМЕЙНЫЙ вечер — бессовестно. Но это же Рооон!!! Интересно, он рекламу-то хоть внимательно прочитал?! И ПОНЯЛ, что там написано? Просто отлично. Мой жених подарил мне на Рождество мастурбирующее белье. С ума сойти можно. Теперь понятно, почему мне приснился этот впечатляющий сон с Малфоем в каминном зале! Я хоть не стонала?! Гарри смотрит как-то...сомнительно. Он прилетел на день раньше. Если Рон успел ему рассказать, я убью обоих! Ооо, ох...ааа... ооо... эти трусы пытаются меня изнасиловать практически на виду у всех... знает ли кто-нибудь из его братьев, что на мне сейчас надето?!

**

Гермиона лихорадочно потерла раскрасневшиеся щеки и протянула руку к бокалу с тыквенным соком. Прохладная жидкость утолила жажду, но совершенно не остудила разгоравшийся внутри пожар.

**

О чем Рон вообще думал?!! Наверняка где-нибудь на упаковке написано мелким шрифтом, что носить это белье больше... скажем, часа... нельзя! Что-нибудь про риск передозировки. Но мой рыжик упаковку ведь выбросил! А я в этом комплекте уже больше двух часов. Рон с утра дежурил в нашей квартире, чтобы перехватить меня перед «Норой» и вручить подарок. Как я могла не проверить, а просто надеть? Все от недосыпа...и этого тоскливого чувства вины, из-за которого мне хотелось во всем ему потакать... чтобы только забыть, кто целовал меня утром. Зато теперь я чувствую себя виноватой перед обоими, и неизвестно, перед кем больше... потому что Драко так смотрел, так молчал... так кривил губы, словно действительно... вдруг он и правда? Так хочется поверить, что слизеринский принц всерьез... в первый раз в жизни... влюбился в гриффиндорскую зануду... Грейнджер, ты такая дура!

Ох, теперь еще и бюстгальтер туда же! Это не «белье экстаза», это «белье-сексуальный маньяк»! Слава Мерлину, погасили весь свет, и Джордж зажигает пунш. В темноте не так будут заметны мои красные щеки. Ооо... вот сейчас.. это белье точно рейтинга NC-17... а у Драко выходит лучше... Гарри что-то говорит, неважно, сделаю вид, что пью пунш... рука дрожит... ох... даа... уже скоро... дааа... конечно, Рон, да, за Рождество, за Рождество, чокнемся, ооо... и поцелуемся, если хочешь, только чуть позже... прости, я уронила ложечку, надо срочно наклониться под стол, вот так, чтобы никто не увидел моего лица... ох, аа, ууу, фууу... божеее... Мерлиновы кальсоны! Три дня с Драко... и тут тоже самое.. эти оргазмы меня доконают! В жизни столько никогда... в такой короткий срок! Придется выйти в туалет и снять развратное белье к мерлиновой бабушке. Да уж, такой рождественский ужин не забудешь! И почему Джордж смотрит на меня с такой глумливой ухмылкой?! О, нет, умоляю! Рональд Уизли, если кто-нибудь еще узнает, я тебе этого НИКОГДА не забуду!

Гермиона поймала себя на ужасной мысли «хорошо, что Фред умер», немедленно ее подавила и на подгибающихся ногах выскочила из-за стола.

Выдержка из доклада о российских тупырях, прочитанного Гермионой сразу после рождественских каникул сотрудникам Отдела маггловских изысканий Министерства Магии.

«Тупыри, как известно, — одна из разновидностей ложных упырей, перерождаться в которых способны исключительно магглы. Это существа, когда-то являвшиеся людьми и переродившиеся под влиянием неудачного стечения обстоятельств, похожи на дементоров тем, что высасывают из окружающего мира радость. Различие состоит в том, что они могут планировать свои поступки, и, кроме эмоциональной подпитки, глубоко заинтересованы в высасывании из окружающего мира материальных благ, распоряжаться которыми с пользой, впрочем, не способны.

Стремление к бессмысленному накоплению свойственно как крупным (т.н. «властным») тупырям, так и мелким. Обычно в процентном отношении популяция тупырей составляет не более долей процента от маггловского сообщества, однако, как показано на диаграмме № 1, в России, в силу полной демагизированности и влияния ряда других неблагополучных факторов, сложилась уникальная ситуация, в которой тупыри стали размножаться в геометрической прогрессии...

...на диаграмме № 2 показано количество тупырей в различных возрастных стратах общества... Как видно, уже среди 20-летних их число превышает 3%... интересно, что среди мужской части общества процент тупырей значительно выше, чем среди женской, что объясняется, скорее всего, более высокой врожденной сопротивляемостью женщин любым мутирующим воздействиям....

...Российским тупырям в высшей степени свойственна клановость. Они легко опознают «своих». В результате неестественно высокого процентного числа тупырей в обществе и свойственного им стремления к власти, как источнику материальных благ (денег, примитивных удовольствий), тупыри в российском обществе заняли правящее положение. На диаграмме № 3 показан примерный расчет соотношения тупырей к обычным магглам в различных социальных слоях. Выше всего этот процент среди чиновничества (см. более подробную диаграмму №4), правоохранительных органов (диаграмма №5), включая специальную структуру ГИБДД (разгадать аббревиатуру пока не удалось). В последней количество тупырей близится к 90%...

Инстинктивно чувствуя опасность перерождения в тупырей, обычные магглы зачастую стремятся покинуть Разочарованные территории (см. диаграмму №6, отражающую количество эмигрировавших с демагизированных территорий магглов за последние 40 лет)...»

и т.д. , всего 20 стандартных свитков.

**

Вечер после Рождества.

— Герм? Ты уже спишь? Геерм?

— Рон, ради Мерлина... дом набит народом, скоро Джинни вернется!

— Не вернется. Герм, я так соскучился... так... чмок... так... чмок...

— Я хочу спать, давай завтра... ужасно устала...

К тому же твое «белье экстаза» насильно занялось со мной сексом во время семейного ужина.

— Какие проблемы? Есть же общеукрепляющее зелье! Пара глотков и...

— Я хочу просто поспать! У меня был ужасно длинный день, ничего сейчас не соображаю...

— Ну и спи. Я буду тихо... ты и не заметишь... чмок... чмок...

Рррр.... Ты хоть иногда замечаешь, что говоришь? «Ты и не заметишь!» Ну-ну! Звучит потрясающе сексуально.

— Я быстро, ну Герм? Я так соскучился, ты не представляешь...

«Я быстро» тоже звучит очаровательно.

Секс — не самое главное в жизни. И... он действительно соскучился... я вела себя совершенно ужасно... невероятно подло... это Рон, теплый, любимый... бестолковый. А если закрыть глаза и представить, что это Малфой? Раздевает меня неуклюжими пальцами... Рррр...

— Рональд, я устала, дай мне поспать!

И почему, когда он тянется поцеловать, ему всегда удается нажать локтем мне на живот?!

— Ну ладно, ладно... не злись. Чмок. Чмок.

Мееерлин... ведь не отстанет... Нехорошо так думать. И все-таки... где там моя волшебная палочка... Гермиона закусила губу и осторожно направила палочку на обнимающего ее Рона, невербально произнеся усыпляющее заклятие, и с трудом выбралась из-под заснувшего парня.

Сон пропал. Еще больше часа она ворочалась в постели, вспоминая сегодняшний сумасшедший день. Вечер, утро. Хмурые глаза цвета московского неба, оставшиеся где-то далеко... в прошлом. Вряд ли они еще когда-нибудь встретятся. Это ужасающее чувство вины... Еще понять бы — вины перед КЕМ? Рон тихо, привычно сопел рядом, временами всхрапывая.

Празднование Нового года русскими магглами Драко кое-как пережил, хотя сразу после полуночи были весьма неприятные полчаса. Даже, можно сказать, пугающие. Общежитие в последние дни декабря опустело, и ему удавалось вполне комфортно проводить время с грейнджеровским учебником по «Высшим чарам». Волновавший его семинар по аудиту, пришедшийся на пик их с Гермионой постельных забав, удалось сдать частично благодаря зацепившимся в голове знаниям, частично с помощью гермиониной волшебной палочки («легилименс» еще никто не объявлял запрещенным заклятием, а профессора имеют привычку раздраженно продумывать про себя ответ, когда слышат задумчивое студенческое мычание). Сразу после зачета, отклонив предложение кого-то из сокурсников пойти праздновать, он нашел пустую аудиторию и аппарировал обратно в отель.

Грейнджер спала на кровати, уткнувшись носом в раскрытую тетрадку с расчетами, и Драко провел несколько странных минут, разглядывая приоткрытый рот, розовые щеки и кисть с коротко подстриженными ногтями. Совершенно макгонагалловского вида. Ногти, не кисть. Рука-то как раз была милая, с тонким запястьем, по бокам которого выступали две косточки. В общем, даже странно, что он настолько влип во все это. Потом она уехала, так и не дав никаких обещаний, зато оставив весь свой запас зелий и пару книг, на которые Драко положил глаз. Потом пришел первый Новый год, на который он остался без подарков, и до полуночи Драко валялся на кровати с «Высшими чарами», изнывая от жалости к себе.

И тут началось. За окном вдруг засверкало «авадами» и «ступефаями», а еще желтыми, серебряными и Мерлин знает какого еще цвета заклятиями. Сверкание сопровождалось грохотом и веселым маггловским визгом. Это не утешало. Магглы известные идиоты. Сутулое ничтожество из соседней комнаты, как и остальные студенты, отсутствовало, и спросить, что за муть творится снаружи, оказалось не у кого. На всякий случай глотнув Всеукрепляющего зелья, Драко настороженно сидел на кровати. Через полчаса, поняв по радостному реву, раздающемуся из общежитских окон, что никто не умер, пожал плечами и вернулся к «Высшим чарам». Магглы — конченные придурки. Вот что веселого, даже теоретически, может быть в снопе зеленых искр?!

**

Через несколько недель после возвращения Гермионы из России Рона стало одолевать смутное ощущение, будто что-то идет не так. Никаких оснований для тревоги, на первый взгляд, не было. Гермиона была все той же Гермионой, а ее поступки были логичны и объяснимы. Наутро после проведенной в «Норе» рождественской ночи она очень мило поболтала с Роном и остальными за завтраком, после чего извинилась и аппарировала домой к своим родителям, сказав, что в школьные годы проводила с ними слишком мало времени. Молли Уизли умилилась и заставила Гермиону захватить в подарок мясной пирог. На следующий день Гермиона устроила родителям экскурсию по разукрашенному в честь праздников Косому переулку. Рон, Гарри и Джинни на пару часов присоединились к ним, и они отлично пообедали всей компанией в «Фарфоровой башне». Позже Гермиона повезла родителей домой, а остальные перешли к «Флориану», где Рон битых два часа с глубоким интересом разговаривал с Гарри о квиддиче и драконах, а Джинни просто сидела, ухватив жениха за руку, и сияла счастливой улыбкой. Ушли они только тогда, когда в проходе между столиками замаячила до боли знакомая фигура Риты Скитер.

Новый год его невеста встречала опять-таки с родителями, предсказуемо отклонив предложение об участии в попойке в «Клыке вампира», оплаченной Джорджем и Гарри. Это было и к лучшему — в «Клык» отправилось все младшее поколение Уизли, а также Ли Джордан, Симус, несколько парней с курса Джорджа и английская сборная по женскому синхронному лету в полном составе, считая и запасных игроков. Рон, насколько помнил, не позволил себе ничего более непристойного, чем падение под барный табурет в обнимку с чьей-то метлой, но и этого при Гермионе делать не хотелось. В 5 минут третьего ему пришла в голову мысль поздравить невесту с Новым годом, но камин в баре оказался забит толпой пьяниц, которым тоже пришла идея пообщаться с родными, все галдели, как ненормальные.... вопли, хохот, кого-то тошнит прямо в огонь... В конце концов, бармен перекрыл доступ и подал знак музыкантом врубить музыку громче.

1 января прошло в тумане, потому что аптеки не работали, а антипохмельное зелье в «Норе» кончилось еще 29-го, после празднования дня рождения одной из подружек Джорджа. 2 января пришлось помогать с ремонтом в разгромленном баре — владельцы угрожали Джорджу, на которого была оформлена аренда, судом. Рон хотел привлечь к ремонту Гермиону, но Молли почему-то страшно возмутилась и запретила. 3 января пришлось заниматься последствиями ремонтных заклинаний, сделанных накануне дрожащими руками парней, праздновавших к тому времени больше недели подряд. Рон, натренированный годами помощи по хозяйству, был гораздо лучше в подобного рода заклинаниях, чем Гарри, то норовивший приложить разлетавшийся мусор «ступефаем», то требовавший загадочный «пылевсос». 4 января оказалось, что Гермиона засела в книжном хранилище Министерства, получив пропуск, на который Рон рассчитывать не мог, даже если бы его родитель работал министром Магии, — потому что пропуска выдавались лично гоблином-библиотекарем на основе его собственных загадочных умозаключений.

5 января Джордж вспомнил, что 31 декабря был не только Новый год, но и день рождения Вольдеморта, и счел это достаточным поводом для того, чтобы задним числом устроить костюмированную вечеринку по поводу его гибели. 6 и 7 января прошли опять-таки в тумане, потому что на это идиотское предложение отозвалось неимоверное количество народа, половина из которых от большого ума нарядилась Пожирателями. Вероятно, идея Ли Джордана вывесить объявление о вечеринке в витрине магазина «Всевозможные вреднилки Уизли» была не такой классной, как показалось вначале. 8 января Рон с Джорджем предсказуемо чинили разгромленный во время костюмированной пьянки кабак. Гарри с Чарли еще 5-го отправились в заповедник Св. Нимуэ, благодаря чему избежали и «Вольдемортовой вечеринки», и ремонтных работ.

Гермиона продолжала проводить все свое время среди темномагических инкунабул, конфискованных министерством у аристократических семейств в последнюю сотню лет, и в «Норе» не показывалась. 9 января Рон был пойман Молли. Пришлось участвовать в очистке чердака от докси и лечении упыря, подхватившего бронхит. Жизни упыря ничего не грозило, но он кашлял на весь дом, и это раздражало. 10 января Гарри с Чарли вернулись из заповедника и принялись что-то горячо и непонятно обсуждать на кухне, Молли с упоением готовила еду, словно собиралась откормить на убой роту авроров, Гермиона сидела в книгохранилище, и Рон провел весь день, сочиняя шахматный этюд для «Шахмагтного вестника». В тот же день вышел «Пророк» с очередной статьей про хоречное семейство. На фотографиях Люциус выглядел падшим ангелом, Драко — потерянной сироткой, а Нарцисса прикладывала к глазам тончайший платок. За ее спиной виднелся обширный парк с голыми черными деревьями, словно надевшими траур.

11 и 12 января вся прекрасная половина магической Англии рыдала над бедствиями Малфоев и засыпала Министерство просьбами о помиловании старшего и немедленном возвращении младшего из ссылки. Ведьмы пожилого возраста сочувствовали Нарциссе. Гермиона продолжала проводить дни в библиотеке, а ночевала в доме родителей. Она забрала туда из своей маленькой квартирки не только Косолапсуса, но и кактус. Вечером 13 января, сидя вместе со всеми за ужином, Рон вдруг подумал, что все это как-то странно.

**

Влад всегда считал себя везучим человеком. В конце концов, разве он не выжил в России в девяностых, занимаясь банковским бизнесом? Но так, как в эти последние недели, ему не везло уже очень давно. Вопросы с бывшим партнером оказались решены будто по мановению волшебной палочки. Нужные люди находились в нужном месте и неизменно оказывались в удачном расположении духа. И теперь он наслаждался заслуженным отдыхом, сидя возле кафе неподалеку от верхней площадки канатной дороги.

— Владик, мне надо сказать тебе важную вещь...

Он откинулся в шезлонге, подставляя лицо куршавельскому солнцу. Отраженные от снега лучи давали возможность загореть даже подбородку. В чем — в чем, а в качестве загара верхушка московского общества разбиралась велоколепно, и загар, полученный в солярии, никто из знающих людей никогда не спутал бы с горным! Еще одна из тех вещей, где важно соответствовать. А то сразу начнутся слухи о том, что ваш бизнес не пережил дефолт. «Бедняга, он дошел до того, что загорает в солярии...»

— Что?

— Мне кажется, я беременна. Вернее, я уверена. Тест положительный.

Ух. Ты. Ух тыыы! У него родится мальчик!

Влад почувствовал, как забытое, школьное ликование поднимается в его груди. Такое он испытывал в шестом классе, когда во время межшкольного матча забил первую шайбу в ворота противника, и сам Сидоренко подкатил к нему, похлопал по плечу огромной вратарской рукавицей и сказал: «Молодец!». Или когда он в первый раз провел сложнейшую многоходовку, в результате чего его банк стал одним из тех, через которые расходились по стране деньги МВФ-овских кредитов. Правда, эйфория от похвалы Сидоренко держалась дольше.

Когда Маруся собралась родить ребенка в первый раз, он был слишком молод, чтобы всерьез радоваться. Он и жениться-то так рано не собирался, все произошло как-то между делом. Влад, конечно, любил дочь, но был так увлечен бизнесом, что пропустил ее детство. И теперь понимал, что поезд ушел: девице полных 18 лет, и это крикливое, неуверенное в себе создание, забивающее гардеробные комнаты шмотками, которые никогда не будет носить, уже не станет снова его маленькой девочкой.

И теперь... ух тыы! Оп-ля! Не может быть, чтобы ему снова так повезло! Второй ребенок! От той же жены, а не от какой-нибудь акулы-малолетки!

— Как ты себя чувствуешь?

Жена успокоительно качнула головой.

Он расстанется с Лидией, как только вернется в Москву. И уволит ту... как ее, которая делает ему бутерброды по вечерам, когда секретарша уходит.

— Чтобы я тебя больше на горе не видел, — сказал он ворчливо.

Жена закатила глаза и улыбнулась.

Как же ему везет в последнее время! И ему, и его сперматозоидам...по крайней мере, одному из них... как везет!

**

Они лежали в обнимку в одной из комнат дома на Гриммо, 12. Слабый огонь камина еле освещал огромную комнату, тонущую по углам во мраке. Джинни положила голову ему на грудь, слушая, как понемногу успокаивается биение его сердца. Гарри...

**

Он снова принялся прокручивать в голове три упоительных дня с Грейнджер. Драко искренне надеялся, что яркость воспоминаний не поблекнет до лета, когда в его мыслив полезет Министерство. Потому что он будет просто счастлив показать старому Уизли эти картинки! Может быть, они наконец заставят нищебродское семейство раз и навсегда отвязаться от его драгоценной всезнайки. И тогда они перестанут надеяться, что их недотепе-сыну светит что-то большее, чем то, что эта рыжая сволочь уже получила! Драко тихо зарычал.

Совершенно напрасно получила. Только не представлять себе, не представлять...Мерлин!

**

Вдруг оказалось, что никто толком не знает, где живут гермионины родители, даже ее жених.

— Она сама всегда приходила, — бубнил в качестве оправдания Рон.

Гарри пожал плечами.

— Не пойму, почему ты волнуешься. Ей надо обработать кучу материала, а ты все равно гудел две недели подряд. Наверняка она и теперь сама появится скоро. Может, ей просто не хочется, чтобы ты мешал ей работать?

Рон оскорбленно набычился.

— Я не мешаю! Я, Гарри.. Ну ты-то мог бы понять! Я просто хочу, чтобы она вернулась домой... и знаешь? Мне кажется, Джин права! Она не просто работает. Она от меня прячется! Ты... ты ведь общался с ней в Москве? Вот и скажи мне: что там случилось?!

Гарри почувствовал сильнейшее желание закатить глаза.

— Ничего не случилось, Рон, я тебе уже говорил. Не веришь — спроси Чарли! Но это же Гермиона! Она пишет научную статью, ради Мерлина! Собирается спасать русских магглов! Разве ты не слушал, когда она рассказывала тогда утром? И нет ничего удивительного, что ее не тянет пить с тобой и Джорджем в «Клыке»! Дай ей поработать!

Рон продолжал сидеть с видом «ты-меня-совсем-не-убедил», но молчал. Рыжий вихор обиженно вздыбился на его затылке.

**

Оказалось, что победителю Вольдеморта симпатизируют даже гоблины. Во всяком случае, библиотекарь лишь на секунду задумался, прежде чем выдать ему пропуск в книгохранилище. И то, судя по всему, его сомнения касались того, выдать ли «бессрочный» или «долгосрочный» билет. В библиотеке оказалось пусто. В зачарованные окна лился слабый свет, над тяжелыми дубовыми столами висели горящие зеленые лампы. Гермиона обнаружилась за первым же рядом стеллажей. Захлопнула книгу и посмотрела на Гарри. На ее лице промелькнуло виноватое выражение.

— Здорово, что ты пришел. Легко было получить пропуск? Знаешь, что библиотекарь — старший брат Крюкохвата?

— Ааа..

— Как там все?

— Эээ... Все нормально... и Джинни, и Рон... Герм, а ты тут надолго засела? Может, поговорим где-нибудь? Все равно уже вечер почти. Кофе выпьем... или пива?

Гермиона прикусила губу, словно обдумывая что-то, и наконец кивнула.

**

Высоки серые башни Азкабана, построенные еще во времена короля Артура, крепки мощные тюремные стены. Зачарованы входы и выходы, и холодное северное море сторожит тех, кто каким-либо чудом сумеет ускользнуть из крепости. Впрочем, с уходом дементоров древний Азкабан потерял большую часть своего ужаса. Ни высасывающих радость темных созданий, ни смертельных «поцелуев», ни постоянного холода, выстуживающего кровь в жилах.Однако сидеть в тюрьме для волшебников по-прежнему крайне неприятно. Прежде всего потому, что это так убийственно скучно.

В камере на втором этаже, выходящей узким окном-бойницей во внутренний двор, красивый мужчина со светлыми волосами со вздохом придвинул кресло ближе к огню. На полу помещения лежал толстоворсовый ковер, кровать около дальней стены своей мягкостью и размерами могла бы соперничать с королевской, — и ничуть не напоминала прежний азкабанский настил. Приговоренный к одиннадцатилетнему тюремному сроку Люциус Абраксас Малфой сделал все, от него зависящее, чтобы провести годы заключения с относительным комфортом. Тюремщики, как известно, тоже люди, семьи и родственники есть у всех, а магический мир слишком узок, чтобы кто-нибудь, кроме фанатиков да ничего не понимающей молодежи, решился всерьез ссориться с семьей Малфоев, находящейся в родстве со всей магической аристократией Европы. Дело облегчило то, что после окончательной победы над Вольдемортом юные победители, настроенные, на счастье Люциуса, весьма идеалистически, добились официального запрещения пыток над заключенными. После этого адвокатам ничего не стоило доказать, что содержание изнеженного аристократа в сыром подвальном помещении является именно что пыткой. Теперь тяжба шла за разрешение держать в камере фамилиара.

Не то, чтобы Люциус так уж любил животных. Просто сутяжничество хоть в какой-то степени скрашивало бесконечные тюремные дни. Старший Малфой мрачно нахмурился.

Кто-нибудь, когда-нибудь, точно отплатит ему за эту невыносимую скуку! Уставившись холодными серыми глазами в пляшущее в камине пламя, он глубоко задумался, составляя в уме список под условным... совершенно условным названием... «People to kill».

Хорошо, Драко удалось отсюда вытащить. Если наследник хоть на что-то годен, ему хватит ума на то, чтобы воспользоваться случаем и упрочить семейное положение. Ключ ко всему, разумеется — удачный брак. Брак — это связи!

А дальше пусть живет, как хочет, лишь бы обеспечил Люциуса чистокровными внуками да поддерживал в порядке Мэнор. 17 миллионов для начала ему должно хватить. Интересно, Министерство всерьез думает, что нашло все его счета? Тогда там сидят еще большие идиоты, чем он думал. Нищебродам вроде Уизли, вероятно, кажется, что 70 миллионов в Гринготтсе — это вообще максимум, который одно семейство может иметь. Да у него в один маггловский банковский бизнес в одной только Швейцарии вложено полмиллиарда! Так что 17 миллионов золотых галлеонов— это мальчику. На начало семейной жизни. Если, конечно, невеста будет того стоить. Сам Люциус в эти игры наигрался. Как только Скитер, получившая эксклюзивные права на интервью с Малфоями, добьется решительной перемены в общественном мнении, адвокаты бросят в брешь всю тяжелую артиллерию. Раскаяние... перенесенный инфаркт, пять лет под «Империо» в первую магическую войну... И они с Нарциссой сразу же уедут во Францию.

Родители жены давно зовут разделить тяготы по управлению их лангедокским поместьем. А список пусть будет. Просто для развлечения. Старый-то уже устарел. Сплошь зачеркнутые фамилии.

Хотя вон Поттер из списка в список кочует, и ничего ему не делается.

**

Он всегда был немного повернут на гриффиндорском трио. Ничто его так не бесило, как Поттер и Уизли. И эта строгая, румяная зазнайка между ними, выглядевшая так невинно, что ее хотелось дразнить, пока она окончательно не озвереет. Пока в темных, ореховых глазах не заполыхает пожаром гнев.

Если бы она дождалась его! Они могли бы во всем разобраться. Может быть, даже начать что-нибудь... всерьез.

Драко мечтательно уставился в потолок.

Он мог бы дарить ей украшения... было бы забавно ее наряжать. Приставил бы кого-нибудь из эльфих ухаживать за ее волосами. Они бы устраивали друг другу потрясающие скандалы... Нарцисса умела великолепно разъярить Люциуса парой отточенных фраз, но он уверен, что родители получали массу удовольствия от этих перебранок... Мерлиновы яйца! Он ведь не всерьез обдумывает идею женитьбы на...

Драко ухмыльнулся потолку...

... пылкой, как пирожок, и такой же сладкой зубрилке!?

Да нет. Он, конечно, спятил, но не настолько же! Он просто хочет, чтобы бесконечное семейство Уизли наконец перестало накладывать свои грязные лапы на все, что ему нравится!

И если для этого придется жениться...

Отец меня убьет.

**

— Ты серьезно?! То есть... конечно, серьезно, прости, прости, это я так... очень неожиданно все... хотя теперь я понимаю... эээ... вы с Роном... прости, ты случайно не держишь дома огневиски?!

Гермиона улыбнулась сквозь слезы.

— Сейчас выясним. Акцио Огневиски!

В ту же секунду откуда-то из-под дивана к ней в руку устремилась початая бутылка «Огденского».

— Выходит, держу.

Гарри ткнул волшебной палочкой в сторону кухни:

— Акцио два бокала.

За окном сгустились сумерки. Гарри быстро опрокинул первую порцию. Гермиона задумчиво грела в руках свою.

**

Мама тоже будет против. Но с ней-то я справлюсь. Грейнджер должна быть моей, потому что Малфои своего не отдают!

Во всяком случае, не отдают без многочасовых истерик и эмоционального шантажа. А Грейнджер лучше, чем та зеленая уточка, из-за которой Драко в последний раз в своей жизни падал на пол, суча ногами и издавая душераздирающие вопли. И нужна она ему гораздо сильнее!

Эти ее тяжелые волосы, словно у леди Годивы.. или то, как забавно ее пылкость контрастирует с холодными научными речами, которые изрекает маленький податливый рот...

Мерлин, да она снилась ему почти каждую ночь на этой неделе! Но что, если все его раздумья не имеют смысла, и она сейчас вовсю обнимается с нескладным рыжим уродом?

Драко потянулся к блюдцу, на котором румянилось маленькое крепкое яблочко. И тут же отдернул руку. Заряда хватит всего на пару раз. Прошло лишь три недели. Он сделает это, когда станет совсем невмоготу.

Тролль подери все, ему уже невмоготу! Он должен увидеть ее немедленно!

Хорошо, что портрет прабабушки-чешки научил его этому позабытому заклятию. Хорошо, что он догадался в первую же ночь зачаровать одну из отельных тарелок в магическое "зърцадло". Жаль только, что колдовать пришлось чужой палочкой, впотьмах и впопыхах. Из-за этого заклятие вышло слабым... на два или, может быть, три раза его хватит, а потом зърцадло снова станет блюдцем, а магический активатор — обычным яблоком. Зато, пока заклятие действует, воспользоваться артефактом сможет даже маггл, и палочка не нужна.

Драко дотянулся до блюдца, покатал по нему яблочко и прошептал одно слово. «Покажи». И блюдце показало.

**

Они сидели в той самой маленькой квартирке, которую Гермиона сняла в конце лета, и где Гарри еще не был. Уютная, с камином и диваном перед ним, со стеной, заполненной полками с книжками и большим письменным столом у окна... Несмотря на то, что она была кем-то старательно украшена к Рождеству, вид квартира имела сейчас покинутый. Гермиона придвинулась к Гарри и уткнулась носом в его свитер, чуть пониже плеча. Слезы стекали по ее щекам. Она что-то бормотала, и Гарри растерялся. Он никогда не видел ее настолько потерянной. Настолько нуждающейся в защите. И такой незнакомой. Словно это и не их с Роном Гермиона, а какая-то совершенно чужая девушка с мокрыми щеками, горящими тоской карими глазами и худенькими плечами под толстым маггловским свитером. И она обрезала волосы. Теперь они еле-еле прикрывали ей шею. Она взглянула на него заплаканными глазами со слипшимися ресницами и снова уткнулась в его плечо.

— Мне так стыдно, Гарри... я даже не могу толком работать, а Артур ждет расчетов... Мерлин, что теперь будет с Роном...

Как можно променять старого верного Рона на это белобрысое недоразумение?

— Эмм... Герм, давай еще выпьем. Тебе полезно... а ты, эээ... уверена, что все так серьезно? Может, не стоит рубить сплеча?

Она послушно втянула в себя огневиски. Закашлялась. Приподняла голову.

— Я просто не могу сейчас видеть всех... Молли, Артур... Джинни... я не должна была позволять ему с самого начала... — Он к тебе полез?! Герм! Отвечай! А ты уверена, что он не... хотя у него же нет палочки... все равно, Герм, тебе нужно провериться в Мунго.

Она помотала головой — кудрявый локон упал на мокрую щеку и снова всхлипнула ему в плечо. Ее макушка щекотнула ему шею. Гарри поежился.

— Нет ничего. Это не зелье, не заклятие. Все просто, Гарри, понимаешь? Все так... ох, ну... как у вас с Джин. Только это Малфой... мне так стыдно...

— Ну, ты прямо уж... ээээ... тебе нечего стыдиться, Герм! Такое может случиться с кем угодно! Хотя... эээ... странно, что именно Малфой. Он же, ну... довольно жалкий тип... оскорблял тебя всегда. И как это случилось так быстро?

Гермиона решительно оторвалась от его плеча и налила им еще по порции виски. Сердитым жестом провела по мокрым щекам обратной стороной ладони.

— Знаю. Жалкий и наглый. И злой, наверное... хотя мне кажется, что он может быть добрым, просто его отец... Сам понимаешь, что значит — иметь такого отца, как Люциус. Но, Гарри, не знаю, это словно удар, понимаешь? У меня перехватывает дыхание, когда я на него смотрю. Я думала, что люблю Рона... и я люблю его, Гарри, честное слово! До сих пор люблю! Но это настолько другое. Ведь влюбляешься в человека не за то, что он хороший... или умный, а за все сразу... За то, чего он сам в себе даже не видит, за жесты, за словечки... Он движется так, словно вода течет... и он здорово разбирается в нумерологии, знаешь?

Гарри засмеялся.

— Ну, тогда все понятно. Объяснения приняты. И, Герм... о Роне ты никогда не говорила так поэтично.

Гермиона мрачно покачала головой.

— Я люблю Рона, Гарри. И Драко... я просто не знаю, что мне делать. Рон ведь не простит, если ему рассказать... он просто умрет от ревности... а Драко...Мерлин, я прекрасно понимаю, что он забудет обо мне к лету! Стоит ему явиться сюда, вступить во владение этим его замком... и все.

— Ну нет, он от тебя так просто не откажется! — сказал Гарри, чувствуя себя ужасно странно от того, что ему приходится делать.

Убеждать Гермиону в том, что ее не бросит Драко Малфой! Мир сошел с ума. Как хорошо было в Монголии!

Он нерешительно тронул бутылку.

Пожалуй, по последней порции им не повредит. И, кстати, ногой он катает еще одну бутылку. Похоже, у Рона под этим диваном был склад.

— Только никому не рассказывай!

— Конечно.

— Даже Джинни!

— Ээээ... разумеется.

**

Ничего хуже увидеть было невозможно.

Она и Поттер сидели в какой-то убогой комнате на диване, освещаемые пламенем камина и парой летающих свечей. Рука Поттера лежала на ее спине. По ее лицу стекали слезы. Она уткнулась лбом в плечо проклятому ублюдку и позволяла себя обнимать.

Она это всем позволяет. Я помню. Она предупреждала. Какого тролля нужно это заклятие, если не слышно, о чем они говорят! А Поттер пользуется ситуацией. Провел рукой по спине, погладил... она обрезала волосы?

Грейнджер подняла мокрое от слез лицо. И будь Драко проклят, если треклятый Поттер не наклонился к ней, вытянув вперед губы! И будь проклят портрет прабабушки, не предупредивший его, что несносное зърцадло вырубается так быстро! Драко еще раз покатал «яблочко», шепнул «покажи» — безрезультатно.

Ну да, прабабушка же говорила. Теперь не раньше, чем через двенадцать часов. Ненавижу гриффиндорцев!

**

— Гарри....

— А?

— Похоже, твои методы работают. У меня так болит голова, что на остальное совершенно плевать. Первый раз засыпаю одетой на диване в обнимку с бутылкой.

— Эй, ты в обнимку со мной!

— Не пихайся. И еще знаешь что?

— Ээ....ну?

— В отличие от парней, я не держу дома антипохмельного зелья.

— Может, Рон держит... держал... прости... проверим?

— Акцио антипохмельное зелье. Ну вот, видишь. Предусмотрительность — не его конек.

— Сможешь добраться до камина? Добудем немного на Гриммо.

— Там наверняка Джин... извини, я сейчас не в состоянии.

— Тогда подожди тут. Я скоро вернусь.

**

Драко с побелевшим от бешенства лицом вглядывался в представшую ему сцену.

Та же комната. Грейнджер лежит все на том же диване, закутанная в плед так, что торчит только голова с шапкой кудрей.

Ладно, это неважно.

Над ней склоняется Поттер.

Отлично. Они провели вместе ночь. Со всей очевидностью. Что это, вообще, за место? Тайная квартира, которую они снимают для своих свиданий? Поттер одетый, и то слава Мерлину. Если бы зърцадло смилостивилось и включилось на десять минут раньше, надо думать, я застал бы в постели обоих. Ненавижу. Мерлин, как я его ненавижу. Поттер что-то говорит. Можно попытаться прочесть по губам, что именно. Тыр-пыр-мыр.. Хм, быстро говорит, ублюдок. А вот это движение губ вдруг стало так понятно... наверное, потому, что чего-то подобного я боялся больше всего на свете.

"Я скоро вернусь!"

Драко вздрогнул и тихо произнес совершенно непечатную русскую фразу. Поттер скрылся в камине. Грейнджер удовлетворенно потянулась. Зърцадло погасло.

Шлюха! Грязнокровная шлюха. С этим своим невинным видом... тролль ее подери! Ощущение такое, будто сердце тянут крюками.

Как там звали девицу, на которой родители мечтали меня женить? Астория? Прекрасное имя!

А Уизли пошлю свадебный подарок. Рога ветвистого круторога. Пусть прибьет над дверью, с такой женой самое то.

Снова потянулись серые дни. В этой злосчастной стране зима, судя по всему, никогда не кончалась. Был уже конец марта, но на улицах по-прежнему лежал снег, и по ночам мороз покрывал тротуары льдом. Лекции кончились. Драко задумчиво стоял перед Вторым гуманитарным, то наступая на полузамерзшую лужу, то убирая ногу. Лед хрустел и шел тонкими трещинами, мелкая темная вода плескалась внизу.

С тех пор, как Ника демонстративно перестала обращать на него внимание, ему приходилось ездить в общежитие своим ходом. По утрам он думал, что с ней стоило бы помириться только ради того, чтобы не спускаться каждый раз в невыносимое московское метро. Потом вспоминал, насколько скучной она оказалась в постели, и от тоски сводило скулы. Метро, если подумать, вытерпеть легче. Он ловил себя на том, что провожает взглядом невысоких кудрявых шатенок. Одну такую удалось затащить в общагу, но настроения это не улучшило. Девица без конца болтала о какой-то маггловской ерунде, в которой он не понимал ни бельмеса, ничего не умела, пахла сосисками и в порыве страсти зверски вцепилась ему в волосы. Грейнджер, впрочем, тоже ничего не умела, но как быстро она училась, ммм....

Это ее стремление к совершенству во всем, что она делает... Так, не думать о Грейнджер.

Он прекрасно знал, что можно наколдовать, имея мелкие частички жертвы: ногти, кровь, волосы, — и старался по мере сил не давать другим добраться до себя. Пусть говорят, что Люциус привил ему паранойю. Это была их семейная паранойя, и он ей гордился! Той ночью Драко просто разжал девице руки, аккуратно вынул несколько сияющих волосков и велел убираться с глаз долой. Как можно быстрее. Девица назвала его козлом и хлопнула дверью. Мерлин с ней. Больше он с магглянками не экспериментировал. Потом началась бессонница. Проворочавшись в кровати три ночи подряд, он махнул рукой на опасность привыкания и принялся по вечерам пить Зелье без сновидений. Хватило на месяц, после чего зелье кончилось. Запасы Всеукрепляющего кончились примерно тогда же. Поначалу Драко радовался, что растянул их до календарной весны, пережив русскую зиму. Однако март шел, а зима все длилась. Единственная разница с январем — светлеть стало раньше.

Драко еще раз надавил на лед, переступил, рассеяно глядя, как расширяется по луже паутина трещин. Вода хлынула в образовавшийся провал и промочила ботинок насквозь.

Простужусь и умру.

**

Весна в Англии прекрасна. Сад Молли Уизли был затоплен цветами. Мелкие сиреневые облака вишни, розовые лепестки цветущих слив, нежные, собранные в пучки бутоны яблонь и груш, ярко-малиновые махровые цветы крупного боярышника, розоватая дымка абрикоса, цветущая джакаранда, магнолия, кусты миндаля, усыпанные темно-розовыми цветами, цветущие вейгела и жасмин, — благоухание всего этого великолепия заполняло дом, перебивая аппетитные ароматы моллиной стряпни.

Гарри с Чарли, в очередной раз прилетевшие из заповедника Св. Нимуэ, где Гарри всерьез занимался подготовкой Малфа к чемпионату по фигурному пилотажу, бродили по саду, хватая за ноги чумазых хихикающих гномов. Цапнуть, не дать себя лягнуть, раскрутить над головой, стараясь не потоптать разноцветные крокусы, и бросить за ограду. С очумелым видом, какой бывает у детей, сходящих с карусели, гномы поднимались на ноги и, ухмыляясь, отправлялись в сторону дальнего леса. Гарри знал, что вечером, когда над буйным цветением взойдет бледно-розовая, как яблоневый цвет, луна, гномы, так же тихо хихикая, переберутся через ограду обратно, и до лета их никто больше беспокоить не будет. Однако Молли относилась к процедуре обезгномливания очень серьезно, а гномы явно получали от нее массу удовольствия. И Гарри с радостью помогал.

Днем в «Норе» теперь их оставалось трое: Джинни после рождественских каникул вернулась в Хогвартс, Билл и Флер — в свой дом, Джордж обустраивал собственную шикарную квартиру и, по слухам, уже довел до нервного срыва двух дизайнерш, Рон присоединился к отцу и брату в Министерстве, и теперь по утрам с серьезным видом аппарировал на работу, нацепив отглаженную официальную мантию.

С того памятного вечера, когда они с Гермионой неожиданно надрались виски, обсуждая ее сердечные дела, Гарри почувствовал, что между ними лопнула невидимая стена, и напряжение, державшее его все последние годы, отступило окончательно. Раз уж Гермиона влюбилась в Малфоя... война и вправду кончилась, если люди позволяют себе такие вещи!

Явившись тогда на Гриммо за антипохмельным, он, конечно, встретил дожидавшуюся его Джинни. Обратно к Гермионе они вернулись вместе, и Джин довольно быстро вытрясла из них повторение рассказа, пообещав, что дальше нее дело не пойдет. У Гарри сложилось странное ощущение, что Гермиона отпиралась больше по инерции, а сама была только рада вновь и вновь обсуждать Малфоя

(ради Мерлина! Не такая уж интересная тема! И почему никто, кроме меня, больше не вспоминает Рона?! Уж его-то сестра могла бы встать на его защиту!).

Попытки Гарри намекнуть, что Малфой — нытик и редкая язва, встретили дружный отпор девчонок.

— Малфой хоррооош..., — мечтательно процедила Джинни, лукаво взглядывая из-под ресниц на Гарри, — Гермиона... ммм... ты мне потом расскажешь?

Гермиона покраснела. Покраснела сильнее. А потом что-то вспомнила и покраснела совсем уж чудовищно. Джинни улыбалась во весь рот. Гарри топтался рядом, почему-то чувствуя желание придушить белобрысого хорька.

— Ладно, — сказала Джин, — нам надо идти, — и утянула Гарри в камин.

На следующее утро ей пора было уезжать, и они провели почти весь день, целуясь на Гриммо. И, хотя ни слова о Малфое больше не было сказано, Гарри чувствовал необходимость раз за разом доказывать ей, что на свете есть парни не хуже слизеринского блондинчика. Вечером был прощальный ужин в «Норе», куда явилась и Гермиона. Неизвестно, о чем они с Роном говорили в саду после застолья, только вернулся он один и с крайне растерянным выражением лица. Буркнул, в ответ на вопрошающие взгляды, что Гермиона отложила свадьбу до лета, потому что у нее-де много работы. Пронзил подозрительным взглядом Гарри, наткнулся на суровый ответный взор Джинни, окончательно загрустил и пошел к себе в комнату.

— Я не понимаю, Гарри, что с ней случилось? Все же было хорошо? — жаловался он чуть позже, когда Гарри зашел проверить, как он там.

Гарри хлопал его по плечу, бормотал о том, что «это же Гермиона» и чувствовал себя предателем. Поэтому сбежал очень быстро. Джинни, куда более хладнокровно пережившая новость, осталась с Роном. Через час она вылезла из камина на Гриммо, сердито отфыркиваясь.

— Он так ничего и не понял! Знаешь, я прекрасно понимаю Гермиону! Мой брат безнадежен. Только и умеет, что злиться на весь свет и дуться, будто маленький! А Малфой, кроме того, что красавчик, действительно знает, как обращаться с девушками. И Гермиона уверена, что он раскаялся...

Гарри почувствовал смутное сожаление, что не сбросил Малфоя с дракона, когда была такая возможность. Раскаялся тот, как же! Для того, чтобы раскаяться, надо иметь совесть. Маленькую слизеринскую совесть. Может быть, у Малфоя она и есть, только Гарри сильно сомневался, что ее можно найти без микроскопа. И, если уж мы завели речь о тех, кто злится на весь свет, то Малфой как раз из таких...

— Что такое микроскоп?

— Маггловская штука. Джин... тебе тоже нравится Малфой?

Сияющая улыбка. Вот этой улыбки ему все-таки не хватало в Монголии. Согласится ли Джинни после окончания Ховартса уехать из Англии? Хотя бы на пару лет?

— Как ты можешь думать... поцелуй... Гаррии... поцелуй... думать, что мне нравится кто-то, кроме тебя?

И очень серьезно, куда-то ему в шею, трогая губами кожу:

— Я тебя люблю... Всегда любила. Гарри.

Рон сам виноват. А Малфой не так уж плох, наверное, раз даже Гермиона попалась. И вообще — это не его дело.

Он так задумался, что очередной гном улетел метров на двести дальше, шмякнувшись в мелкие кусты дикорастущих роз. Видимо, Гарри автоматически усилил толчок магией. Сердитый гном вылез из куста и помахал Гарри кулачком. Гарри виновато пожал плечами. Да, он знает, что сыграл не по правилам.

— Гарри, Чарли! Оставьте этих вредителей, идите обедать! Потом продолжите! — крикнула в открытое окно Молли.

Как же он любит этот дом, эту семью... если бы еще Скитер не подкарауливала его на каждом углу, жизнь была бы совсем замечательной. А летом международный смотр драконов! Малф не подведет, он уверен!

**

В середине весны Гермиона сдала в аналитический отдел свое исследование. По всему выходило, что для спасения русских магглов от трагической участи тотального перерождения в тупырей следует провести ритуал такой магической мощи, которой Министерство магии не располагало.

Во-первых, потому, что для таинства требовались семь волшебников, силой сравнимые с покойным Дамблдором. Или Вольдемортом, если на то пошло, — хотя тот, разумеется, ради русских магглов палочкой бы не шевельнул. Из ныне живущих магов такой силой обладал только Гарри.

В день, когда стало ясно, что придется либо искать «глиняный пулемет», утерянный еще в 20-хх годах, либо отказываться от идеи обратной магизации России, Гермиона долго сидела в книгохранилище, пытаясь понять, есть ли другой выход. Искать пулемет — бессмысленно. Его уже искали в 30-хх, по свежим следам. Тогда кое-какие магические семьи в России еще отставались. Но артефакты такого типа являются по собственной воле и пропадают, когда считают нужным. Так было со святым Граалем, пропавшим еще в 3-ем веке — даром его потом искал весь двор короля Артура, включая великого Мерлина. Не нашли ведь. И пулемет не найдется, пока сам не захочет.

Разве что провести обратную магизацию по частям? Если накрыть пентаклем не всю Россию, а один город... поставить по краям драконов, усиливающих магические импульсы многократно, а в центре — Гарри, тогда силы заклятия, пожалуй, хватит даже на такой мегаполис, как Москва. Ничего лучшего она для русских магглов сделать не может. И если Министерство не согласится на такую операцию, она вполне сможет организовать все сама!

Гермиона упрямо сжала губы. Нужно-то всего семь драконов. Наверняка Чарли и Гарри смогут это устроить! После того, как Джинни вернулась в Хогвартс, Гарри стал половину своего времени проводить в заповеднике, дрессируя Малфа. Министра магиии, Шеклболта, продавить, скорее всего, удастся. От него нужна-то всего пара подписей на просьбах к европейским странам разрешить транзитный перелет драконов. Зелье для ритуала... Его сможет сварить Слизнорт. Сам Снейп признавал его способности зельевара. Единственная проблема — как замаскировать свет и грохот от ритуала в Москве? Не будешь же стирать память населению целого города.

Она отдала свои расчеты в аналитический отдел Министерства и стала ждать. То ли экспертного заключения.

То ли просто лета.

**

Хмырь из Министерства появился через неделю после начала простуды. К этому моменту Драко уже четыре дня валялся полумертвый, хрипя на весь блок, злобно отказывался принимать сомнительные маггловские пилюли, притащенные Клавой, и температура его тела, судя по тому, что дыхание обжигало щеки, стремилась в заоблачные выси. Клава пристроила к уходу за ним сутулое ничтожество из соседней комнаты, и Драко страдал вдойне: во-первых, потому, что был вынужден принимать сомнительный чай из сомнительных рук... он не хотел доверять свою особу никому, кроме Клавы! Во-вторых, потому, что чувствовал себя преданным оттого, что та продолжала преспокойно посещать лекции. Сосед прогуливал занятия через день, спал до обеда, а потом время от времени заглядывал к Драко, спрашивая, не хочет ли тот пить (пить хотелось всегда), зыркал глазами по преобразованной комнате и убирался к себе.

Не так уж сильно они с Грейнджер все улучшили. Чуть-чуть расширили и укрепили кровать, сделав ее более мягкой. Трансфигурировали пару старых простыней в тяжелые темно-серые шторы, чтобы свет не бил в глаза. Напрасная предосторожность, потому что «свет» и «Москва» — понятие несовместимые. Чуть-чуть обновили обои и паркет. Избавили зеркало, висевшее у двери, от многолетней тусклости. Однако даже с этими еле заметными улучшениями его комната производила на порядок лучшее впечатление, чем комнаты остальных студентов. Клаве пришлось сказать, что на зимние каникулы приезжали родители и оплатили ремонт. И все равно валяться на этой постели с температурой было невыносимо. Драко никогда в жизни не болел маггловскими болезнями и чувствовал себя униженным и оскорбленным.

Еще более униженным он себя почувствовал, когда понял, что искренне обрадовался появлению министерского хмыря. Какой-то субъект с мышиного цвета волосами, неуловимо напоминающий выражением серьезного лица того из Уизлей, что был старостой, постучался в дверь, открыл ее, не дожидаясь ответа, Алохоморой (идиот, она не была заперта!), прошел в комнату и уставился изучающими глазами на Драко. Потом запер дверь и полчаса водил над ним палочкой. Напоил зельями, притащенными с собой, трансфигурировал колченогий стул в удобное кресло и принялся молча ждать. Драко собирался обиняками расспросить его о делах в Министерстве, как там Артур Уизли, как его семейство... в конечном счете, победитель Вольдеморта и его рыжий друг — мои одноклассники... но быстро уснул.

Утром министерский хмырь, чье имя Драко не собирался запоминать, сообщил ему, что тот полностью исцелен, оставил новый запас зелий и удалился. Единственной новостью, которую юноша услышал, было то, что в «Министерстве им довольны», а старый Уизел передавал напоминание о необходимости делать «добрые дела».

Тролль подери, опять Уизли с этой идеей! Я уже играл в театральном кружке, развлекая магглов, пока меня не выставили, какого дракла ему еще не хватает?

Клава на вопрос о «добрых делах» невежливо и долго хихикала. Потом посоветовала перевести старушку через дорогу.

— Какую, к Мерлину, старушку? Через какую дорогу? Перестань ржать, это важно!

— Если действительно важно, можешь устроиться работать добровольцем. В детский дом или больницу.

Драко раздраженно махнул рукой.

— Я ничего об этом не знаю. Но действительно хочу сделать что-то безусловно доброе. И побыстрее! Мне это нужно, чтобы... окончательно тут не свихнуться.

— Хорошо, — вздохнула Клава, — я выясню.

Остаток весны Драко провел, развлекая по выходым воспитанников детских домов. Дети липли к нему, как пыль к леденцу, но Клава клялась, что добрее этого дела мало что бывает. Приходилось терпеть и улыбаться. Недели через три у него даже появились любимчики. Жаль только, что он не мог колдовать. Было бы здорово достать для них кролика из шляпы. Особенно для одного — маленького, мрачного, черноволосого карапуза, угрюмо стоявшего у стены в то время, как остальные дети карабкались Малфою на колени. Драко смотрел на мрачного мальчика с интересом. И каким-то... ну... теплом. Было забавно видеть, как он хмурится. Как злобно зыркает на остальных детей. Глядя на него, Драко задумывался, не таким ли был в детстве Снейп. Он скучал по нему. Ему не хватало его изогнутой брови. Бесконечных нравоучений, которые тот излагал бесстрастным бархатным голосом.

Они все его бросили. Отец, любимый учитель, люби... эта гребаная Грейнджер, которая не умеет, видите ли, справляться со своим темпераментом! Видит Мерлин, если бы она жила с ним, ей не оставалось бы сил ни на кого другого! Надо было только полгода подождать! Шлюха. Треклятый Поттер.

А ведь Драко почти поверил, что того больше интересуют драконы, чем девушки! И куда смотрела мелкая Уизли? Ему казалось, что она не из тех, кто готов делить своего парня с другой. Эта рыжая стерва скорее похожа на ту, что выцарапает глаза любому, кто приблизится к ее Гарри.

Тролль поймешь этих гриффиндорцев! Логика идиотов непредсказуема.

Кончался апрель. Дни становилось ярче, хотя в тени домов по-прежнему лежал свалявшийся за зиму снег, ноздреватый, покрытый черной пылью, — представить страшно, чем эти несчастные московские магглы дышат, — с намертво впаянными в него окурками. Драко ждал. То ли освобождения.

То ли просто лета.

Артур Уизли шел по министерскому коридору с безмятежной улыбкой на лице. Только что он лично навестил отдел импорта-экспорта, где убедился в полном соответствии состояния Древа жизни Драко Малфоя соответствующим нормативам. В дальнейшие планы начальника департамента Маггловских исследований входил обед в кафетерии на минус десятом этаже и беседа за чашечкой кофе с Гилбертом Уимплем. Последний настолько глубоко влез за прошедший год в проблемы маггловской физики, что уже несколько раз вносил в Министерство предложение провести международную операцию по стиранию памяти всем ведущим ученым-теоретикам.

— Их всего-то в мире человек двести от силы! — убеждал он на прошлом заседании Кабинета. Рабочим названием кампании Гилберт предлагал сделать маггловский лозунг «Save the planet!».

Мистер Уизли уже подходил к кафетерию, когда одна из служебных записок-самолетиков спикировала ему в руки.

«Начальнику Департамента МИ мистеру А. Уизли от Министра Магии Кингсли Шеклболта.

Зайди срочно. У меня сидят малфоевские юристы.»

Ничуть не огорчившись, он развернулся в сторону лифта.

**

— Дай ей время, — посоветовал Гарри.

Ему, конечно, было легко говорить. У самого-то вместо проблем только огромный счет в Гринготтсе, немеркнущая слава победителя Вольдеморта да красавица-невеста, которая сходит по нему с ума с десятилетнего возраста! От такого человека советы «не переживать» воспринимаются, как издевательство.

В начале мая, согласно опросу «Ведьмополитена» (участвовали ведьмы в возрасте от 14 до 28 лет) Гарри был признан «Самым Завидным Холостяком Года». На втором месте оказался звездный игрок квиддича Оливер Вуд. На третьем, неожиданно для магической общественности, — белобрысый слизеринский хорек. Быстро же эти безголовые ведьмочки забыли, на чьей стороне сражались Малфои!

«По сведениям, которые сообщил пожелавший остаться неизвестным источник в Министерстве, в ближайшее время молодой Малфой будет освобожден из ссылки и вступит во владение наследным имением. Согласно слухам, циркулирующим в высших кругах, ему прочат руку юной Астории Гринграсс, наследницы... юная леди... прекрасная пара...» И т.д. Статья о «завидных холостяках» была украшена портретами призовой тройки. Самая крупная: Гарри сидит за столиком «У Флориана». Два затылка, еле видные в кадре, принадлежат Рону и Джинни, но кто об этом догадается? Гарри хохочет так искренне и весело, что хочется смеяться в ответ. Фотографа он явно не замечает. Более мелкая, слева: красавец Оливер парит на метле, ослепительно улыбаясь. Такая же справа: худосочный Малфой с кислым видом стоит возле какой-то стены, глядя в сторону, и не шевелится. Посмотрев на последнюю фотографию, Артур Уизли нахмурился и пробормотал: «Это ведь у нас на минус четвертом, когда готовили ему маггловские документы! Ах, они... им же запрещено продавать фотографии, надо будет обязательно узнать у Роузи...» Рона, конечно, в рейтингах не было.

Не очень-то и хотелось! Все, о чем он мечтал, — это чтобы все стало по-прежнему. Чтобы Гермиона перестала торопливо сбегать от него, стоит им столкнуться в министерском буфете. Если он обидел ее, то готов извиниться. Пусть только она объяснит наконец, в чем дело? Что он должен сделать?

Гермиона сдала в июньский номер «Всемагической структурности» статью о магическом вакууме в России, и, хотя журнал еще не вышел, отец уже сказал за ужином, что «девочка сделает себе имя». Тем вечером они сидели за столом втроем. Гарри с Чарли снова улетели в свой заповедник. Рон уныло заглатывал содержимое глиняного горшочка (свинина с диким рисом под соусом от Бастинды Дживс) под отцовские рассуждения, и понимал, что его девушка бросила его ради библиотеки. Отложила свадьбу ради какой-то статьи! Как-то это...слишком даже для Гермионы, разве нет?! Недаром Ромильда говорит, что та превращает себя в «синий чулок».

И все равно он не представлял свою жизнь без нее. Он отдавал половину зарплаты маме, а вторую тратил на подарки для Герми. И таскал их с собой, надеясь отдать при встрече. Он попросту не привык тратить деньги на себя, и, купив однажды новую мантию, не понимал, что еще ему может понадобиться. Разве что шахматы? В прошлой партии, которую он играл сам с собой, черная королева так наподдала белого слона, сгоняя с доски, что тот до сих пор хромал. Несколько раз он аппарировал в квартиру, которую его невеста сняла осенью, но каждый раз обнаруживал там лишь пустоту и запустение. Ни Косолапсуса, ни кактуса. Шторы опущены, в ящиках на кухне засыхают маггловские бисквиты. Какой смысл платить за квартиру, если она все равно живет у родителей? И с каких пор ей нравится общаться с ними? В школьные годы она избегала совместного времяпрепровождения, как могла, и половину каникул проводила в «Норе».

**

На четвертое воскресенье Драко ссадил с колен румяную узкоглазую девочку и поманил пальцем черноволосого уродца, по обыкновению мнущегося в отдалении. Мальчик неуверенно шагнул к нему, засомневался и снова шарахнулся в угол. Упрямо уставился в пол.

Нет уж, если я решил, что на моих коленях будешь сидеть ты, так это будешь ты.

Драко вздернул подбородок и стал надвигаться на ребенка.

И почему он от меня пятится?

Он подхватил мальчика под мышки и внимательно взглянул в лицо. Кажется, плакать тот не собирался.

Вот так, маленькая чернявка. Мне всегда были интересны те, кто старался держаться от меня подальше. Так что сиди на коленях и слушай эту гоблинову сказку про Золотой ключик.

**

Гермиона вышла из лифта в холл первого этажа и осторожно огляделась. Кажется, Рона не было. Его легко было заметить издалека: рыжая голова, возвышающаяся над головами других министерских чиновников. В последнее время на роновом лице застыло недоуменное выражение. При встрече с Гермионой он краснел и смотрел с виноватым видом, словно боялся ее обидеть. Словно это не она его обидела. Это было невыносимо. Гермиона ныряла в толпу, стараясь скрыться из виду до того, как он ее заметит.

«Скажи ему! — советовала Джинни, — любой человек заслуживает правды! Может быть, он найдет себе кого-нибудь другого, и все станет отлично.»

Гермиона закатывала глаза. Эта Джинни со своими советами! У самой все настолько прекрасно, что она просто представить не может, что у других может быть иначе. Разумеется, ведь она-то поймала свой снитч! Золотой зеленоглазый снитч в подарочной упаковке из славы.

Поправляя начинающие отрастать волосы, Гермиона пробиралась между волшебников. В начале рабочего дня в Министерском холле всегда столпотворение.

Просто подождать. Может быть, это безумие само собой перегорит во мне, и все станет, как раньше, просто, тепло и ясно. Чертов Малфой. Как он сидел тогда в этой простыне, держа в зубах оливку, разглагольствовал о нумерологии и ухмылялся...

Мерлин, я хуже Лаванды. Лучше думать о работе. «Нет никаких данных, доказывающих, что хаотическая составляющая в демагизированном пространстве стремится к нулю, между тем, как многие данные косвенно свидетельствуют об обратном... в то же время...» Интересно, значит ли это, что волшебник теряет магическую силу, находясь на Разочарованных территориях? Или сила, наоборот, увеличивается? Можно трактовать и так, и так. Хаотическая составляющая на то и хаотическая, что действует во все стороны сразу.

Девушка ткнулась носом в чей-то живот и подняла голову. Рон смотрел на нее сверху, неуверенно улыбаясь.

Ох.

— Эээ, привет, Герм! Здорово, что ты тут! А я только что как раз о тебе... Взгляни, вот купил, потому что, ну, сразу о тебе подумал! Зарплата, куда ее... давно хотел отдать, два раза аппарировал к нам, а там пусто... Ты еще у родителей? Как они, нормально?

Он протягивал ей прозрачный пакетик, в котором лежал ошейник для кота, украшенный стразами, с нестирающимися следящими чарами, и какие-то туфли.

Подарки. Он все еще покупает ей подарки.

Гермиона почувствовала, как чувство вины, благодарности, дружбы... жалости затопляет ее. Она ухватила парня за рукав и оттащила в сторону, за колонны.

— Рон, это так... спасибо, но ты не должен был.

— Видишь, эти туфли для обучения латинских танцам. Ты говорила, что всегда мечтала научиться, правда ведь? Стоит только надеть и наколдовать музыку.

— Рон... — горло перехватило, и она просто смотрела на него снизу вверх сквозь затуманенные слезами глаза.

Самый добрый парень на свете. Парень, который продолжает покупать ей подарки, хотя она прячется от него по всем углам.

Правда, Косолапсус ни за что не согласится носить ошейник.

Он осторожно погладил ее по голове.

— Может, поужинаем сегодня вместе?

Гермиона печально кивнула.

— Конечно.

Рон заслуживает честного разговора.

**

— Итак, мы можем заверить своего клиента, что ситуация находится под полным контролем Министерства и младшему Малфою ничего не угрожает? Готов ли Министр дать официальное заверение?

Кингсли Шеклболт бросил затравленный взгляд на Артура Уизли.

— Господа, — сказал мистер Уизли голосом доброй бабушки, читающей внукам перед сном «Сказки барда Бидля», — срок обучения Драко Малфоя в маггловском университете подходит к концу. Насколько известно, через три недели у него начинаются летние экзамены, после чего мы его немедленно заберем. Месяц назад его навещал наш сотрудник. Состояние здоровья юноши было признано полностью соотвествующим его возрасту, кроме того, его снабдили запасом Общеукрепляющего зелья. Древо жизни, которое наш отдел посадил по просьбе Малфоя-старшего, находится в прекрасном состоянии. Мы можем спуститься на этаж, и вы его сами увидите. Причин для волнения нет. Если юный Драко сумеет предоставить нам мыслив с доказательствами добрых поступков в отношении магглов, Министерство тут же очистит его от всех обвинений. Письменное обязательство в этом было передано в руки мистера Малфоя-младшего, о чем вы, безусловно, осведомлены. Как вы должны сами понимать, проект по его обучению в маггловском окружении достаточно затратен, и нам нет никакой выгоды держать его в России дольше намеченного срока.

— Отлично. Наш клиент направит письменный запрос в Министерство, господа, и мы хотели бы получить такой же письменный ответ, — сказал тот адвокат, что был постарше, — где было бы все, что вы только что сообщили нам устно.

После этих слов оба юриста поклонились министру, коротко кивнули Артуру Уизли и удалились.

— Спасибо тебе, Артур! Огромное спасибо! — с чувством произнес Кингсли.

Потом тронул пальцем середину цветка, стоявшего в вазе, и проревел:

— Матильда!!! Еще раз пропустите ко мне кого-нибудь подобного, и следующим местом вашей работы станет Архив!

Цветок ойкнул и принялся сбивчиво извиняться нежным девичьим голоском.

— Думаю, на всякий случай мне стоит навестить младшего Малфоя самому, — произнес Артур Уизли, сияя голубыми глазами.

**

Ее персональное наказание стояло в дверном проеме. Клава вздохнула и поправила полотенце на голове.

— Не могла бы ты ответить на один вопрос: куда у вас водят детей?

В очередной раз Клаве резануло ухо это « у вас». Она, между прочим, тоже не москвичка! Так что такое же « у вас», как и « у нас»! Но объяснять это Драко было, как давно выяснилось, безнадежным делом.

— У тебя уже появились дети? — спросила она.

Драко дернул плечом.

— Не знаю, может быть. Но в данном случае имеется в виду чужой мальчик. На вид лет шести. Как мне его развлекать?

— Откуда он у тебя?

— Взял до вечера из детского дома. Ты же сама нашла мне адрес, помнишь?

— Господи. Как они тебе разрешили?

— Ты удивишься, если узнаешь, насколько там всем на все плевать. К тому же у них дыра в заборе.

Клава закатила глаза. Драко невольно улыбнулся.

— Кончай уже. Так куда мне его вести? Говори скорей, пока он не выпал с 18 этажа.

— Ты оставил его одного?!!

— Да нет, за ним приглядывает этот, как его... — Драко рассеяно пощелкал пальцами. — Но все равно, соображай скорее. Я не доверяю этому убожеству.

На лице Клавы возникло милое выражение «почему-я-должна-всегда-думать-за-этого-несносного-идиота».

Может быть, если все кончится удачно, можно будет прилететь сюда следующей осенью, поколдовать для нее немного? Я мог бы убрать эти прыщи с ее лба. Надеюсь, она не считает их неотъемлемой частью своей личности. Будущий лорд Малфой собирается колдовать ради магглов. Похоже на дурной сон. Да, если подумать, так все три последних года — один затянувшийся кошмар.

— Драко, нельзя воровать детей из детских домов! Воспитатели, наверное, уже на ушах ходят!

Надеюсь, это образное выражение.

— Пусть ходят, какая разница. Решай скорее! Не могу же я просто держать его весь день в комнате.

— Хорошо. Сначала своди его на мультфильмы в кино. Это займет часа три. Покорми обедом в кафе. Потом отведи в зоопарк. Купи там ему сладкую вату. После этого он устанет, и ему нужно будет поспать, так что снова приведешь его в общежитие. Вечером накорми ужином и отведи в детдом. И я не представляю, как ты станешь объясняться с воспитателями.

— Благодарю, — Драко изящно, но несколько издевательски поклонился, — теперь ты, может быть, будешь любезна объяснить, что ты только что сказала? Где мне искать этот, как его, мультвиль? И зоопарк?

Клава вздохнула, привычно достала лист бумаги и принялась рисовать схему проезда.

Этот парень сведет ее с ума. Насколько было легче, когда половину забот о нем тянула Ника!

Сероглазый мужчина со скукой смотрел в узкую оконную щель на внутренний двор Азкабана, когда в камине за его спиной заискрилось зеленое пламя. На секунду выражение искреннего, глубокого изумления скользнуло по его красивым чертам. Что за..

— Это Вы, Вар?

Вылезший из камина седой адвокат с достоинством кивнул.

— Мы добились подключения Вашего камина к сети в отделе Надзора. Конечно, подключение работает только в одну сторону, так что обратно мне придется выходить обычным путем. Но к делу.

— Как же вы уйдете, как вы выразились, обычным путем, если никто не знает, что вы здесь? Вам придется сидеть здесь до ужина.

Вар спокойно пожал плечами.

— Через камин нельзя уйти, но общаться через него можно. Если хотите, то список каминов, к которым подключен ваш, со мной.

Он протянул Люциусу толстый прямоугольный сверток и лист пергамента. Старший Малфой приглашающе махнул рукой в сторону единственного кресла, а сам отошел к окну и принялся читать. Изучив список должностных лиц, чьи камины теперь оказались подключены к его камере, он еле заметно скривил губы в слабой ухмылке. Теперь, если скука станет совсем невыносимой, можно будет засунуть голову в камин и попробовать разговорить кого-нибудь из этих унылых ничтожеств. Потом он с вопросом в глазах обернулся к адвокату.

— Просто разорвите, — кивнул тот на обложку.

Пожав плечами, Малфой принялся разрывать обложку холеными длинными пальцами. Внутри обнаружился последний номер «Ведьмополитена», подборка «Ежедневного пророка» за неделю и майский выпуск «Квиддича сегодня». На обложке ловец команды «Молнии Эдинбурга» стоял в липнущей к телу мантии на ветру, обнимая за древко метлу, и многозначительно улыбался. Обложку «Ведьмополитена» украшал какой-то смазливый блондин спортивного вида, а заголовки гласили, что внутри читателя ждут результаты опроса ведьм о холостяках. Люциус поднял брови и повернулся к адвокату.

— Так какое место мы добыли для Драко?

-Третье.

— Отличная работа, — Малфой кивнул, — что ж, думаю, вам стоит связаться с Ритой. Несколько небольших заметок в «Пророке», чтобы закрепить эффект, и Астория будет чувствовать, что ей крупно повезло, что такой юноша вообще обратил на нее внимание. Тогда Гринграссы десять раз подумают, прежде чем торговаться с нами из-за приданого. Кстати, какое у него на самом деле было место? Хоть кто-нибудь из всех этих, — он покачал на руке толстый журнал, — ведьм о нем вспомнил?

— О, ну конечно. Драко был где-то во второй десятке. Девушки от 16 до 20 лет прекрасно его помнят.

— А кого мы сместили с постамента?

— Одного из сыновей мистера Уизли. Его зовут Джордж. Удивительная популярность среди ведьм от 20 до 28 лет. Если бы не 14-летние девочки, скопом голосовавшие за Поттера и Вуда, этот Джордж Уизли занял бы первое место.

Люциус недовольно сжал губы. Во времена ЕГО молодости он занимал в подобных опросах призовые места без помощи Абраксаса Дрофаса Малфоя-старшего. Куда катится этот мир, если ведьмы голосуют за рыжих в ущерб блондинам?!

— Чем занимается этот Джордж?

— Бизнесом, весьма успешно. Он — тот из близнецов, который выжил.

— Ясно. Что ж, если это все, Вар...

— Я навещу вас, сэр, когда будут еще новости.

Адвокат сунул голову в камин и позвал смотрителя центрального тюремного крыла. Через минуту дверь в камеру покрылась зелеными и красными разводами, после чего медленно отворилась. Люциус уселся в кресло, положил ноги на низкий столик и взял в руку последний номер «Пророка».

**

— Пошли, убожество, — сказал Драко, обращаясь к сутулому соседу.

— Сейчас, только куртку захвачу.

— В принципе, — думал студентик, — блондин оказался не таким уж плохим соседом. А то, что он упорно зовет его «убожеством» — ну, такой у него юмор. Черный, конечно, на грани фола, но это-то и круто! Было бы глупостью обижаться. Зато, когда они идут по цветущим майским улицам вместе с Драко, все девушки оборачиваются им вслед. Да и вообще приятно видеть такого красавца рядом с собой. Повышает самооценку.

— Эй, убожество! Ты там заснуло, что ли?

Или не повышает...

**

Артур Уизли решил не тратить время на переписку с гоблинами по поводу магического кристалла и отправился в Москву без него, подумав, что сможет найти Драко по адресам, выданным Гермионой. Немного взбудораженный, он вылез из камина в английском посольстве, наложил обливиэйт на оказавшегося поблизости сотрудника и вышел в город.

А здесь совсем не так страшно. Солнце! Деревья зеленеют! Магглы гуляют такие... мрачноватые. И грохот. И гарь. Множество настоящих маггловских машин! Какие-то вертящиеся штуки! Движущиеся картинки на огромных экранах!

Артур Уизли вдруг снова почувствовал себя маленьким мальчиком, которого впервые привели на рождественскую ярмарку в Косой переулок. Теперь ему надо спуститься в маггловское метро.

О, великий Мерлин и Моргана! Как же интересно! Как давно он об этом мечтал! Просто не мог позволить себе рисковать, пока дети не выросли. Наконец-то он испытает ЭТО. Говорят, там есть такие... эксаллаторы! Самодвижущиеся маггловские лестницы!

Сжимая в кармане трансфигурированной мантии волшебную палочку, мистер Уизли быстрой, чуть подпрыгивающей походкой пошел в сторону метро, время от времени сверяясь с картой. Иностранца в нем было видно за версту.

**

Рон откинулся на спинку дивана и осторожно положил руку на плечо сидевшей рядом девушки.

Как же давно ему не было так хорошо.

Они поужинали в «Фарфоровой башне». Гермиона рассказывала о своей статье, и Рону удавалось удачно хмыкать и кивать в тех местах, где она делала паузы и явно ожидала какой-то реакции. Он сказал ей, что она сделала «потрясающую работу» и что она «точно сделает себе имя». Герми выглядела польщенной. После ужина, когда она сказала, что им надо поговорить, они аппарировали в ее пустующую квартирку. Взмахнув палочкой, Гермиона зажгла камин, придвинула к огню низкий столик и широкой мягкий диван. Рон, ухмыляясь, выгрузил из карманов уменьшенные бутылки сливочного пива, пакеты с орешками и конфетами. Они часто проводили так вечера до ее отъезда в эту драклову Россию.

Не стоило ее отпускать.

Он разлил пиво по бокалам, притянул девушку, так что она привалилась к нему теплым боком, и теперь они сидели, глядя в горящий огонь. Рон чувствовал, как она успокаивается, расслабляется рядом. Поначалу, когда он только придвинулся к ней, она напряглась, словно он стал ей чужим за это время. Слава Мерлину, теперь все снова было, как надо. Она оттаивала. Синий чулок снова превращался в лучшую девушку мира. Кто-кто, а Рон знал, какой огонь скрывается под этой строгой внешностью.

— Так правильно, Герми, когда мы вот так сидим... это так здорово.

Он повернул голову и поцеловал каштановую макушку. Чуть отодвинулся, посмотрел в знакомое до последней черточки лицо. Гермиона сидела, упорно опустив глаза, словно предоставляла ему действовать самостоятельно. Ее губы чуть дрогнули, и он почувствовал, как сердце в груди ускорило темп. Склонившись, он приник к этим дрогнувшим губам.

Как же он соскучился. Никакая Ромильда ее не заменит.

— Рон, подожди. Нам действительно надо поговорить. Просто поговорить.

Не слушать. Это же Гермиона. Она может заговорить до полусмерти любого. Она сама не понимает, чего хочет.

— Ты сама не понимаешь, чего хочешь, — пробормотал он куда-то в ее кудри, стремительно теряя контроль над происходящим. Его руки уже действовали сами, нырнув к ней под блузку, тело прижималось к ней, придавливая ее к спинке дивана все сильнее..

— Рон, — прошептала она, — остановись.

Нет уж, Герми, только не порть все сейчас!

— Ради Мерлина, Герми..

Ее сердце колотилось теперь так же часто, как и его.

— Рональд! Ну Рон же! Нам нужно просто поговорить!

Не могу же я каждый раз его усыплять, это подло.

Мм, как давно меня никто не целовал. Это опять начинается. Крупные роновы руки, прижимающие к себе с такой силой, что почти невозможно дышать. Мерлин, он меня убьет, как только я скажу... ОНИ меня убьют. Оба.

— Герми, — прошептал Рон, обнаружив, что уже блуждает губами где-то в районе ее ключиц, дурея от запаха нежной кожи, — говори, если хочешь, я же почти не мешаю...

Кажется, она действительно что-то говорила там, наверху. Он не сразу расслышал — что именно.

**

Невысокий мужчина лет пятидесяти пяти на вид, когда-то рыжий, а теперь пегий, с восторженным видом стоял в застрявшем лифте.

Как чудесно! Все идет, как по нотам. Гермиона предупреждала, что у чистокровных возникают проблемы с маггловским електричеством. Мир прекрасен и удивителен! Сколько же всего в нем существует интересного! Вот, например, этот лифт. Хорошо, что он застрял в одиночку.

Мистер Уизли достал волшебную палочку и негромко произнес «алохомора». Дверцы открылись. Кабина, как оказалась, зависла на полметра выше очередного этажа, так что пришлось спрыгнуть вниз.

— Какой это этаж? — спросил он по-английски у курившего неподалеку от лифта неприветливого парня. И тут только понял, что впопыхах забыл о гипнотическом курсе русского языка. Или хотя бы любой из автоматических переводилок. Но неприветливый парень, судя по всему, не удивился. Молча отщелкнул окурок прямо на кафельный пол, встряхнул обеими руками и показал сначала 10 пальцев, а потом еще 6. Понятно, 16-ый. Два этажа он и по лестнице пройдет.

— Thank you so much! Неприветливый процедил через губу:

— You are very welcome.

— Would you please tell me if...

Но молодой маггл, вдруг наскучив беседой, пожал плечами и, не обращая больше никакого внимания на начальника департамента маггловских исследований, убрел куда-то вдаль по коридору. Не растеряв ни крупицы радости, Артур Уизли отправился на поиски лестницы.

**

Видит Мерлин, к своим почти девятнадцати годам Драко успел пережить многое, даже если не вспоминать Финальную битву и гибель Темного лорда. На него нападал бешеный гиппогриф. Он видел фестралов. В их поместье гостил оборотень. Хагрид однажды сунул ему в руки детеныша мантикоры раньше, чем Драко успел отпрыгнуть. Конечно, Драко тут же уронил детеныша на землю и высказал олуху все, что счел нужным (оставшееся от лица Попечительского совета произнес Дамблдору Люциус), но все же: он держал в руках детеныша мантикоры! В его жизни был такой момент, и его биографам придется с этим смириться. Не говоря о нюхлерах, драклах, соплохвостах и единорогах. В конце концов, он летал с Поттером на монгольском драконе, которому этот придурок дал такое издевательское имя!

Тем не менее у вольера с жирафами Драко почувствовал, что его челюсть сама собой едет вниз. Тролль подери, это животное просто не могло существовать, оно было слишком неестественным! Он крепко стиснул руку черноволосого мальчонки, тот взглянул снизу доверчивыми глазами. Рот измазан этой розовой пакостью, которую Клава велела ему купить, вид обалдевший от впечатлений.

Можешь не смотреть так, маггленок. Больше одного воскресенья я на тебя тратить не собираюсь.

Жираф подошел ближе и мягкими черными губами принялся обгладывать ветку березы со свежими клейкими листочками, свисавшую в сторону вольера.

Происхождение этой зверюги явно искусственное. Само по себе такое на свет уродиться не могло. Похож на огромную детскую игрушку. Как он в принципе ходит с такой шеей и не опрокидывается?!

Драко вдруг пожалел, что не знал о существовании жирафов в детстве.

Можно было бы потребовать у родителей такого к Рождеству. Уменьшенного, конечно. Было бы забавно смотреть, как кукольный жираф бродит по саду, объедая кусты дроз. А вот Грейнджер наверняка всегда знала про жирафов. Странно, как все всегда рано или поздно упирается в Грейнджер.

— Драко, ты решил заночевать возле этого вольера? Пойдем уже, — пробурчал этот, как его... сосед по блоку.

С трудом оторвав потрясенный взгляд от жирафов, Драко направился к выходу.

**

За окном начинало темнеть. В кресле, непонятно откуда возникшем в комнате Драко, спал утомленным сном немолодой рыжий мужчина иностранного вида. На полу возле его ног лежала газета. Неслышно войдя внутрь, толстушка приподняла ее с пола и вздрогнула. Что это? Ей не показалось? Заголовок, напечатанный латиницей, действительно мерцал? Статью под ним иллюстрировала фотография мужчин солидного вида. Пока Клава смотрела на нее, один из мужчин вдруг тронул другого за руку, показал рукой в сторону Клавы и зашевелил губами, после чего оба уставились на Клаву с явным неудовольствием. Та ухватилась рукой за стол. Рыжий мужчина всхрапнул и поерзал головой, удобнее устраиваясь в кресле. Клава снова поднесла к лицу газету. «Daily Prophet». «Ежедневный пророк».

Этого просто не может быть! На свете не существует газет с движущимися фотогра...

Мужчины с первой полосы сердито махали на нее руками, словно прогоняли крупную муху.

О, боже!

Клава выскочила в коридор.

Артур Уизли открыл глаза и потянулся. В прихожей послышались голоса, и через секунду в дверь вошел младший Малфой, тащивший за руку черноволосого маленького мальчика. Мистер Уизли улыбнулся самым приветливым образом. Драко обреченно вздернул подбородок.

Нагретые солнцем лужайки заповедника Св. Нимуэ украсились бусинами земляники. Недавно перелинявшие драконы лениво подставляли солнцу новую кожу, покрытую крупной мягкой чешуей. Гарри сидел на склоне, откуда открывался отличный вид на лежбище, и с душераздирающими вздохами изучал послание, полученное утренней совой от Гермионы. Она, конечно, такая милая, умная, но... девять листов расчетов с пояснениями! Он сунул нос в конец письма. Так, драконы нужны ей не позднее 31 декабря этого года. Тут еще рисунок... семиконечная звезда, в центре корявый человечек с растопыренными пальцами и надписью «Гарри». Глупо задаваться вопросом, почему всегда он, потому что ответ наверняка содержится в этих ужасающих расчетах. Легче потратить пару дней на спасение русских магглов, раз уж Гермиона записала их в «несчастненьких», чем спорить с ней о нумерологии и арифмантике. Или пытаться заставить отказаться от своего «проекта».

Гарри свернул послание в трубочку, сунул в карман мантии и закрыл глаза, подставив лицо теплому летнему солнцу. Главное он понял. А цифры, если захочет, пусть изучает Чарли, когда вернется из Норвегии.

**

— Что-о?

Не веря своим ушам, Кинсгли Шеклболт посмотрел через разделявший их массивный стол на невозмутимых малфоевских адвокатов.

Поверить не могу. Матильда снова их пропустила.

— Это абсолютно недопустимо! — отрезал он с уверенностью, которой вовсе не чувствовал.

Седой адвокат посмотрел на него снисходительно, как взрослый, уговаривающий двухлетнего ребенка.

— Это законно, господин Министр. Подобный прецедент имел место в 1132 году, когда в Азкабане отбывал двадцатилетний срок Гамлет Готвальд. Копии бумаг по делу Готвальда для вашего ознакомления находятся, — он чуть приподнялся, выкладывая на стол микроскопический сверток и тут же увеличивая его заклинанием, — в этом пакете. Второй прецедент случился в 1793, дело Альфонса Блэка, копия тоже здесь. Заключение юристов Министерства, с которыми были проведены все необходимые консультации, прилагается. Оснований отказать нашему клиенту не существует, конечно, если господин Министр не собирается пойти на вопиющее нарушение прав заключенных из личной мести. Со своей стороны, наш клиент готов в случае положительного решения выразить свою признательность всеми доступными в его положении способами в границах разумного.

— А именно? — с отвращением поинтересовался Шеклболт.

— Если Министерство пойдет навстречу, Люциус Малфой в течении года не будет давать никаких интервью. Такое же обещание дадут его сын и супруга. В дальнейшем это соглашение, по согласию сторон, может быть продлено. Кроме того, он готов сотрудничать в качестве консультанта по всем вопросам, связанным с безопасностью нации и магическим здравоохранением. Подчеркиваю: по всем.

Кинсгли Шеклболту потребовалось несколько минут, чтобы про себя перевести слова юриста на нормальный язык.

— Вы говорили сейчас о поставках наркотических зелий и запрещенных компонентов, да? — хмуро спросил он, закончив перевод.

Седой адвокат не сказал ни слова, но глазами выразил полное согласие. Шеклболт потянул к себе пакет.

— С вами свяжутся, если потребуется дополнительная консультация по поводу просьбы вашего, гм, клиента... и если ответ будет положительным...

— Мы очень на это надеемся, сэр. Министерство получит огромную выгоду от этого сотрудничества. Наш клиент готов принести Нерушимую клятву, что будет консультировать по определенному списку вопросов настолько добросовестно, насколько это будет в его силах.

— Я понял. Благодарю вас, господа.

Если уж Малфой заговорил о Нерушимой клятве, значит, для него это важно. А в этом случае он будет интриговать годами, чтобы добиться своего, и можно не сомневаться, что на воле найдется немало юристов, журналистов и просто восторженных дур, готовых выполнять его указания. Мерлин знает, как Нарциссе это удалось, но даже на континенте существует благотворительный фонд «В защиту прав заключенных Европы», все свои усилия сосредоточивший на одном-единственном сидельце: средних лет красавце с платиновыми волосами! В Англии таких фондов четыре, и все проверки Министерства не нашли никаких зацепок в финансовой отчетности, чтобы их закрыть. Легче, пожалуй, постараться удовлетворить его прошение, не теряя лица. К тому же отдел по магическому надзору будет счастлив заполучить такого консультанта. Мерлин, что за несносное семейство! Даже через год после своего поражения они умудряются лезть во все дыры!

Буллстроуды, Паркинсоны, Гойлы сидят тише воды, ниже травы, считают дни до конца заключения и больше всего боятся привлечь к себе внимание, чтобы не повредить детям. Кроме Драко Малфоя и Панси Паркинсон, приговоренной к году общественных работ, в младшем поколении слизеринцев никто пока не был признан виновным, но статью, как известно, можно найти на любого. И только Люциусу, как всегда, нужно больше всех.

Дьявол бы его побрал.

Хотя, говоря о Люциусе, дьявола лучше не вспоминать. На всякий случай. Пусть Шеклболт и надеется, что малфоевская родословная — фальшивка. Все это помпезное Родовое древо, которое ему довелось видеть в Малфой-Меноре во время прошлогоднего обыска. В самом верху огромного, во всю стену, свитка, красовалось немыслимое «Люцифер». Вот так, в одно слово, без пояснений. Пра-пра-пра.... Авроры стояли тогда, помаргивая, как-то сразу оробев. Мало ли. Никому не хочется связываться с таким... гм... прадедушкой. Пусть и проклятым. Но бессмертным. Хотя лично Министр магии продолжает считать пресловутое Родовое древо поддельным! И уверен, что ослепительная красота Малфоев скорее связана с какой-нибудь затесавшейся в роду вейлой, чем с падшим ангелом. И не пытайтесь напомнить министру, что магическое родословное древо подделать невозможно! С малфоевскими связями все возможно! Вот где у Кингсли Шеклболта сидят эти связи! Даже собственная жена по вечерам нет-нет, да и найдет способ замолвить слово за «несчастного страдальца».

Страдалец он, как же. Убийца и предатель. Весь в прадедушку. Дьявол бы его...ох!

— Матильда! — рявкнул Шеклболт прямо в чашечку вызывающего цветка, — кофе!!!

Цветок вздрогнул и попытался сжать лепестки.

**

Ярче светило солнце, темнее становилась листва в городких парках, шумнее толпа на улицах. В Лондон пришло лето. Гермиона лежала на траве неподалеку от озера Серпентайн, привычно окружив себя заклятием Незначительности, и черкала пером по листу пергамента. Догадавшись, как решить проблему вспышек и грохота во время проведения ритуала обратной магизации в Москве, она тут же послала сову Гарри и теперь заканчивала докладную, которую собиралась завтра принести в отдел аналитики. Для осуществления плана было важно, чтобы обряд был проведен до конца года, а значит, необходимые согласования стоило получить как можно скорее. Под боком девушки лежал последний номер «Всемагической структуральности», где на страницах 7-9 красовалась статья с броским названием «Есть ли жизнь в магическом вакууме?»

Совы уже неделю несли отзывы от ученых со всей Европы, а главный редактор французского «Omnimagicien» даже выразил желание перепечатать текст у себя. Часть писем, правда, содержала сомнения как в собранных данных, так и в способностях автора статьи их адекватно интерпретировать, но Гермиона не обращала на критику внимания. Научная деятельность всегда сопряжена с завистью менее удачливых и более ленивых коллег. В своих расчетах она была уверена.

В расчетах, в карьере.

В том, что в своем поколении она самая умная ведьма, а Гарри — самый сильный маг.

Она не была уверена в другом, и это не имело отношения к науке.

Это касалось женственности, происхождения, размера груди и длины ног.

И чем ближе было аннонсированное «Ежедневным пророком» возвращение «молодого лорда Малфоя» после «прискорбного пенитенциарного эксперимента Министерства», тем меньше Гермиону устраивала собственная внешность.

Точной даты «Пророк» не называл, но ясно было, что явление младшего Малфоя английскому народу произойдет со дня на день.

Упитанная белка подскакала по траве и села на расстоянии руки, выпрашивая угощение. На предложенный орех посмотрела равнодушно. Девушка протянула зверьку белую шоколадную лягушку, потом подняла голову и взглянула на озеро. По воде скользили лебеди. За каждой взрослой парой, держась как можно ближе к родителям, плыли пухлые серые комочки. Туристы кидали в воду хлебные мякиши. Гермиона легла на спину. В небе неподвижно стояли маленькие белые облачка. Пахло нагретой землей.

Ждать. Надеяться.

Не надеяться. Не ждать.

Нервничать и смотреть в небо.

Скоро Малфой явится, тогда и будет видно.

Пусть будет, как будет.

Может быть, он просто вскинет бровь и сделает вид, что ничего не было.

Еще и с Роном тогда так нелепо вышло.

Вместо того, чтобы честно рассказать ему все, как планировалось, Гермиона в последний момент испугалась.

Даже не испугалась. Просто вдруг поняла, что говорить ничего не стоит.

Что для Рона то, что сама Гермиона вспоминала с нежностью, окажется лишь маленьким грязным приключением. Может быть, он найдет в себе силы пережить это, но точно не поймет. А главное, она и не хочет, чтобы он это понимал. Она хочет оставить это для себя. Не сможет отвечать ему на неизбежные вопросы о деталях. Сколько раз. А тебе понравилось. А он лучше. А ты ему. А он тебе.

Нет уж. Непонятно только, о чем она думала раньше и какой «честный разговор» планировала. Рон, пока она мычала, подбирая слова, успел добраться до застежки лифчика и бешено шевелил пальцами, пытаясь одной рукой расстегнуть три крючка одновременно. Белье было маггловским, и это дало ей пару секунд форы. Но ни одной светлой мысли, вопреки обыкновению, за эти две секунды не появилось. Она разозлилась — больше на себя, чем на Рона. Но досталось, конечно, Рону.

Гермиона вдруг с изумлением услышала, как ее голос произносит запальчивым тоном все эти обидные вещи в его адрес. Что он вечно спешит, как на пожар, и давит локтем ей то живот, то грудь, когда лезет целоваться. Что она терпеть не может, когда ее кусают за соски, и что выкручивать их тоже не стоит. И, о, Мерлин. Еще и про оргазмы. На оргазмах обалдевший Рон сломался и перестал терзать ее белье. Сел, дернувшись так, что чуть не рухнул с дивана, и заговорил в ответ, быстро сорвавшись в крик.

Что она-то откуда знает, как надо, если по полгода сидит в библиотеке, не подпуская к себе парней?! Что Гермиона — синий чулок, а Ромильда Вейн, по-настоящему зажигательная ведьма, каждый день подсаживается к нему в министерском буфете! И он может сегодня же проверить, устроит ли ее его техника! И уверен, что Ромильду она устроит! Потому что всех всегда устраивала! А Гермиона сильна только в теории! И что, насколько ему известно, он единственный, кто вообще на ее грудь хоть иногда покушается! А если ей больше нравится спать в обнимку с учебниками... тут Рон так обиженно засопел, что Гермиона дернулась утешить, и только его яростный взмах руками остановил ее движение. У него тоже наболело.

«Она сама не знает, чего хочет, ей нравится над ним издеваться, и терпеть это нет сил!» «Если она думает, что публикация одной статьи делает ее настолько крутой, что он ее больше не достоин, то так тому и быть!»

Дальше был опрокинутый ногой столик и поспешная аппарация. С тех пор, вот уже почти три недели, Рон дуется и демонстративно ходит по клубам то с Ромильдой Вейн, то с разбитной брюнеткой из своего отдела, Кэти. И при вчерашней встрече в министерском лифте опять наговорил ей гадостей. А глаза были виноватые и обиженные одновременно. Но ей впервые в жизни было все равно.

Что-то сломалось.

И как бы теперь не повел себя Малфой, отношений с Роном уже не склеить.

Детство кончилось.

Гермиона перевернулась обратно на живот и, опираясь на локоть, продолжила проверять докладную. Вечерело. По дорожкам Гайд-парка бегали дети.

**

Они вынырнули из думоотвода и какое-то время просто задумчиво смотрели друг на друга. Потом Квентин Тримбл протянул:

— Мда-а.

Артур Уизли засиял.

— Ну что ж, — задумчиво продолжил Тримбл, — представленные воспоминания характеризуют младшего Малфоя весьма положительно. Должен признать, Артур, вам удалось. Можете забирать его из Москвы и закрывать дело, Надзор возражать не будет.

Он сделал еле заметную паузу и с некоторым сомнением продолжил:

— Кстати, вы заметили... там, между театральным кружком и детьми-сиротами... это случайно была не мисс Грейнджер?

— Невеста моего младшего, — устало кивнул мистер Уизли, — конечно, заметил. Мальчик обрезал воспоминание, причем сделал это нарочно грубо, чтобы мы могли додумывать дальше все, что угодно. Все это очень по-детски. Конечно, просто попытка поддразнить. Старое соперничество семей... думаю, ни Персивалю, ни Рональду об этом знать не стоит. С вашего позволения, я просто сотру этот поцелуй из мыслива, комиссии он тем более не нужен.

Начальник департамента магического надзора согласно пожал плечами. Дверь за мистером Уизли закрылась. Тримбл вздохнул.

Если Артуру Уизли так хочется себя обманывать, пусть обманывает. Вероятно, Артур в свои почти шестьдесят успел забыть, что значат такие поцелуи. А вот начальник надзора, которому не стукнуло еще и тридцати пяти, почему-то уверен: свадьбы мисс Грейнджер с младшим Уизли последнему не видать, как своих ушей.

Хотя уши-то как раз с помощью заклинания вытянуть и увидеть — легче легкого.

Сутулый студентик стоял в бывшей комнате Драко, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, классно, что ему достались все эти крутые вещи! Жилеты из меха неизвестных зверей, дорогие рубашки, шторы... кровать, которая явно лучше, чем та, что стоит в его комнате. С другой — жаль, что блондин так вот просто взял и уехал, ничего не объяснив. Сказал только, что «задолбался тут жить» и они с Клавой «могут все взять, потому что он не вернется». Клаве он оставлял какие-то бутыли с лекарствами, уппф, гадость, и письмо. А студенту просто небрежно кивнул на валяющиеся в комнате вещи. «Провожать? С ума сошел? Меня заберут». И его действительно «забрали» на следующее же утро. Часов в десять раздался стук. Студентик спал, но шум сквозь сон услышал и немедленно вылез, терзаемый любопытством. Драко стоял на пороге своей комнаты, негромко разговаривая по-английски со смуглым мужчиной сурового вида. Увидел соседа, махнул ему рукой раздраженно.

— Уже уезжаешь? — спросил тот.

Блондин повторил свой жест. Смуглый повернулся и внимательно посмотрел в лицо. Студент почувствовал желание немедленно убраться в свою комнату. А когда минут через пять выглянул снова, в блоке уже никого не было.

Обидно.

Вроде дружили.

А он взял и уехал, не оставив адреса.

Высокомерный жлоб.

Но жилеты прикольные.

**

— Гермиона, я хотел бы задать тебе один вопрос.

Вот оно. Какая-то ошибка в расчетах? Не может быть, я же все проверила несколько раз! Или Министерство решило отказаться от международных проектов? Конечно, русские магглы не имеют отношения к Англии, но ведь это гуманитарная миссия...

— Гермиона? Ты слушаешь?

Все-таки ошибка в расчетах. Судя по всему, грубая. Сейчас он предложит мне передать проект кому-нибудь другому.

— Скажи, ты по-прежнему собираешься замуж за Рона?

Гермиона выдохнула. Снова вдохнула. И тихо, но твердо ответила:

— Нет.

Подняв голову, она обнаружила, что мистер Уизли смотрит на нее с улыбкой и какой-то тихой печалью в лице.

— Понятно, — сказал он мягко, — прости. Это, разумеется, совершенно не мое дело.

**

Разрешение от Министерства Люциус получил даже раньше, чем рассчитывал. Уже через неделю после визита адвокатов к главе Министерства отряд юристов во главе с Квентином Тримблом явился в Азкабан для вручению заключенному номер 232001 прямоугольного свертка и совершения обряда Нерушимой клятвы. Текст клятвы утрясался адвокатами с юристами министерства несколько суток подряд, но Министерство на уступки не шло, а Люциусу было невтерпеж получить желаемое, и он, усмехнувшись однажды вечером самому себе и тихо проговорив в камин: «Видел бы ты, на что я иду ради тебя», позвал коменданта и велел передать Министру магии свое согласие. После этого события развивались очень быстро.

Оставшись один, Люциус какое-то время ничего не предпринимал. Молча сидел в кресле и держал сверток на коленях. Временами взглядывал на мрачные серые стены камеры с таким выражением лица, будто примеривался. Потом развернул добычу и аккуратно пристроил на камине. Отошел, посмотрел, как вышло. Пустое полотно в простой эбеновой раме. Люциус снова подошел к картине. Как жаль, что спиртное в Азкабане запрещено безнадежно и бесповоротно. Даже его адвокаты не смогли нарыть ни одной зацепки. Сегодня вечером он отдал бы половину Малфой-Менора за бутылку старого огденского. Он откашлялся. Тянуть дальше было невозможно.

Если захочет, то придет. Если не захочет, переупрямить его не удастся даже Малфою.

— Северус, — негромко позвал он.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом откуда-то из глубины картины стал проявляться силуэт. Люциус внезапно почувствовал, как ослабели ноги, и уперся руками в каминную полку. Человек шел стремительной, до боли знакомой походкой. Черная мантия взлетала при каждом его шаге. Он подходил все ближе. Сейчас Люциус отдал бы за бутылку с огденским весь Менор, и прадедушка со всем этим.

**

Тихим июньским вечером, засидевшись допоздна в министерском книгохранилище, Гермиона поднялась в лифте наверх и вышла через старую телефонную будку на улицу. Маглоотталкивающие чары в этом районе недавно в очередной раз усилили, рабочий день министерских работников закончился, и вокруг было совершенно пусто.

Выйдя наружу, она какое-то время стояла, слушая гул машин за углом и вдыхая нагревшийся за день воздух. Резные тени от подсвеченных фонарями кленов лежали на стенах домов. Решив, что отправится домой пешком, она повернулась, чтобы тронуться вниз, в сторону улицы Кенсингтон. В ту же минуту худосочная фигура отлепилась от ближнего дерева и хриплый голос произнес:

— Приятно видеть, что ты не меняешься, Гре-ейнджер. Если бы я не знал, что камины закрывают в шесть... я уж думал, что ты решила заночевать в хранилище. А еще думал, что пущу тут ко-орни, дожида-аясь.

Если я сейчас брошусь ему на шею, это будет очень глупо?

— Между про-очим, Малфои никого не ждут, так что это в последний раз.

Странно, он сегодня тянет слова в два раза сильнее обычного. Крутит в руке какую-то ветку. Почему мое сердце бьется так быстро, словно у мыши? Все же хорошо. Просто замечательно.

— Гре-ейнджер, у тебя забавный вид... Ты что, собираешься падать в обморок?

С озабоченным лицом Драко сделал несколько быстрых шагов и еле успел подхватить ее за плечи. Оказалось, что Гермиона может только стоять, уткнувшись лицом в его совершенно маггловскую рубашку, вздыхать и всхлипывать. Он опустил руку на кудрявый затылок. Гермиона помотала головой и сильнее уперлась лбом в Драко. Сверху раздалось озадаченное:

— Грейнджер?

Кое-как отлипнув от его груди, Гермиона подняла голову и обвила его шею руками. Слов по-прежнему не было, и она изо всех сил тянула его к себе.

Похоже, она все-таки рада меня видеть.

— Они собирают завтра комиссию разбирать мое дело, — прошептал он между поцелуями, — обещали тогда и палочку вернуть... я только сегодня приехал... так что пока вот... весь в вашей власти, мисс... ради Мерлина, аппарируй нас куда-нибудь быстрее!

Она с трудом сосредоточилась, прижалась к нему еще крепче, почувствовав, как Малфой в свою очередь изо всех сил обнимает ее руками, и представила свою квартиру. Через секунду они целовались на ее красном диване, и Драко нависал сверху, а Гермиона дрожащими пальцами расстегивала на нем рубашку, не в силах поверить, что он это позволяет... ( «Ру-уки!» — сказал он Лаванде на виду у половины Хогвартса, когда та подбежала к нему после каникул. И сделал шаг назад, словно боялся запачкаться. Лаванда два часа рыдала в спальне.) Светлые мягкие волосы падали ей на лицо точно так же, как падали в ее снах на протяжении всех этих месяцев. Потом она отстранилась, вдруг вспомнив обязанности хозяйки дома, и спросила:

— Хочешь чаю?

Мгновение Драко смотрел на нее с ошарашенным выражением лица. Потом сказал:

— Ты совсем спятила, Грейнджер?

И снова накинулся с поцелуями. Не задавая больше вопросов, она занялась его рубашкой. Пуговиц на той было явно больше, чем следовало.

**

Грейнджер, чуть поскуливая, терзала его одежду. Ее пальцы добрались до плеч, сжали их, прошлись по животу и спустились ниже. Совершенно непонятно, как ей это удавалось, но он словно растекался в этих горячих руках, размазывался по узкому дивану, теряя контроль, прижимая к себе ее тело крепче, ближе, не давая отстраниться ни на секунду... даже затем, чтобы избавиться наконец от этого несчастного ремня!

Он дернулся, отпихнув ее неловкие пальцы, и принялся сам расстегивать пряжку. Рванул вниз молнию, снова поднял на нее безумные серые глаза с расширенными зрачками. Гермиона почувствовала, как диван под ними ускоряет вращение. Драко отклонился назад, усаживая ее на себя, как была, в задранной на талию юбке, в блузке, болтавшейся на одном рукаве, в сдвинутых набок...

... веревках, ты не перестаешь меня удивлять, Грейнджер...

и его лицо приняло выражение почти болезненного удовольствия, когда...

— Ммм...о ччерт!!!! Грейнджер, прости, это ты на меня так действуешь... Обещаю, потом будет второй раунд... хватит смеяться...

Она ткнулась губами в его голую грудь, чувствуя, как он чуть заметно вздрагивает от ее поцелуев.

— Эй, — он попытался сесть, все еще удерживая ее на коленях, и Гермиона толкнула его назад на диван, наклонилась, внимательно разглядывая лицо, освещенное бьющим в окна лунным светом. Драко не стал сопротивляться. Его глаза сейчас казались почти прозрачными, только в середине дрожала сумасшедшая темная точка. Он кривил губы, прикусывая нижнюю мелкими белыми зубами. Разметавшиеся волосы светились на темно-красной обивке.

— Я тебя ждала, — сказала она вдруг. Он поднял брови.

— Сними ты эту тряпку, ради Мерлина, — он подергал за свисающую с одного плеча блузку, и снова прикусил губу, когда она послушно выполнила приказание. — Грейнджер, ответь. Это важно. Почему на тебе веревки?

— Что?

— Почему. На тебе. Эти блядские трусы?

Гермиона рассмеялась.

— Малфой, я не обязана перед тобой отчитываться.

— Ты меня ждала?

— Да.

— Пойдешь за меня замуж?

— Да. Что?! Малфой, это не так делают!!

— Это была предварительная проверка. Не хочется, знаешь ли, рухнуть перед тобой на колени и получить отказ. Учти, официального предложения ты еще не получала. Мне надо сначала поговорить с родителями. Теперь отвечай про трусы.

Лежа на спине, он с инквизиторским видом сложил на груди руки. Гермиона вздохнула.

Вот дернул же черт. И что теперь отвечать? Правду? Что она уже неделю носит стринги в надежде именно на такое вот его внезапное появление? Самая умная ведьма в своем выпуске щеголяет с полуголой задницей ради высокомерного слизеринского ублюдка? А, подавись, Малфой.

И Гермиона сказала правду. Драко сделал вид, что поверил, но про себя решил когда-нибудь подлить ей в чай веритасерума.

То есть он ведь в любом случае собирался хорошенько допросить ее перед свадьбой. Ну... просто задаст на один вопрос больше. Если она действительно носила эти нитки ради него... Мерлин, они спятили — оба. Что ж, это лучше, чем сходить с ума в одиночку.

Лунный свет, лившийся в незашторенные окна, стирал краски. Белое лицо Гермионы, черные волосы, глаза и губы. Черный диван. Тролль его знает, какого цвета он был на самом деле. Ее тело светилось. Она снова склонилась к нему, и все вокруг перестало существовать. На хлопок аппарации никто не обратил внимания.

**

Это было страшно. По-настоящему больно. Никому не пожелаешь увидеть такое.

Рон стоял там минут... пять, или десять, или вечность, или несколько секунд. Он так и не понял. Просто не был в состоянии собраться, чтобы аппарировать прочь. У него всегда было плохо с концентрацией. В конце концов закрыл глаза, чтобы представить себе «Нору», но их вздохи проникали в уши, и ничего не вышло. Тогда он прошел мимо дивана, открыл дверь и вышел на лестницу. Дверь захлопнулась. Кажется, те двое так ничего и не заметили. Он не понял бы, кто был этот парень, — так они сплелись, — если бы не цвет его волос. Эти белые волосы в магической Англии могли быть только у двух человек. Один из них сидел в Азкабане.

Рон шел по улице, содрогаясь от рыданий, и чувствовал, что жизнь кончена.

Никогда. Никогда, даже когда он обнимал Ромильду Вейн. Когда из обиды на Гермиону спал с Кэти. Никогда он не думал, что они действительно могут расстаться. Что она может его бросить. Отвернуться от него не ради книг в библиотеке, а ради другого. Ненавистного до дрожи в руках, до желания заавадить, задушить, извести. Но даже эта безмерная ненависть была слабее чувства потери, оглушающей, безнадежной потери, которую он испытал. Явившись к Герми просить прощения. Ровно в полночь. С тортом и шампанским. Как идиот. Рыжий, неуклюжий идиот. О чем она ему в прошлый раз и сказала. Если бы можно было вернуть тот вечер, он бы остался. Он сделал бы все, чтобы ей понравилось. И ей бы понравилось! Ведь еще этой зимой, он помнил... она его любила.

Мерлин, она его любила!

Если бы можно было вернуть, заново прожить каждую минуту тех дней, когда она любила — его. Смотрела на него. Целовала — его.

Слезы заливали глаза, он шел вслепую, натыкаясь на прохожих. Рослый рыжий парень в странной хламиде. Впрочем, лондонцев сложно удивить одеждой.

Он сказал ей тогда, что она никому, кроме него, не интересна. Он сам виноват. Вел себя, как хам и тупой ублюдок. Он потерял ее.

В пять утра, когда он наконец нашел силы аппарировать домой, это было единственным словом, звучавшим в его голове.

Потерял. Потерял. Потерял.

**

Солнечный луч скользнул в маленькую комнату, прошелся по стенам и заплясал на полупрозрачных синеватых веках. Драко поморщился и проснулся. Осторожно спихнул с себя Грейнджер. Та что-то промычала и обняла его одной рукой. Потом открыла смущенный карий глаз. Драко не устоял и чмокнул его, извернувшись при этом так, что чуть не сломал шею. После чего выпутался из-под нее окончательно, натянул штаны и отправился в коридор. Через пять минут вернулся, приглаживая мокрые волосы.

— Где мы, собственно, находимся? В кладовке?

— Я снимаю эту квартиру, чтобы не жить с родителями.

Драко вдруг помрачнел. Обвел комнату растерянным взглядом и повернулся к Гермионе.

— Мне стоило сразу догадаться. Ты всех сюда тащишь, да, Грейнджер?

— Что?

— Твое маленькое любовное гнездышко?

— Что?

— Дело в том, — прошипел он, — что я уже видел этот гребаный диван. Не ожидала? Скромное родовое колдовство, такому в школе не учат. Помнишь нашу первую ночь? Я был таким идиотом, что всерьез собирался скучать по тебе. Решил позаимствовать твою палочку и наколдовать себе зърцадло, чтобы, — он скривил губы, — взглянуть на свою милую грязнокровочку, когда станет совсем худо...

Гермиона завернулась в его рубашку и подошла к нему.

— Ты взял мою палочку? Ну и что? Я не обижаюсь, — сказала она.

Драко язвительно хмыкнул.

— Есть и плохая новость. Когда я в первый раз активировал зърцадло, то увидел эту самую комнату. И ты, со всем твоим гребанным темпераментом, сидела на вот этом диване и обнималась с Поттером! Что скажешь? Я видел, понимаешь, видел, как он слюнявил тебя своими губищами!

Гермиона моргнула. Вспомнила тот вечер. Она тогда так напилась... и, кажется, действительно поцеловалась с Гарри... просто было одиноко, а они оба были пьяны. Но больше точно ничего не было! Черт возьми, они же лучшие друзья! Она почувствовала, что краснеет. Попыталась прекратить, повторяя про себя, что ничего плохого не сделала, но это не помогало. Малфой наблюдал за ней с оскорбленным выражением лица. Она вздохнула и выпалила:

— Гарри просто меня утешал!

— Да НЕУЖЕЛИ? И сколько раз за ночь он тебя утешил?!

— Малфой!!

— Что?!

— Мы только два раза поцеловались, — твердо ответила Гермиона.

— Ага, — мрачно сказал Драко.

Значит, они все-таки целовались... ненавижу знать об этом.

— И что? — сердито буркнула Гермиона, — а ты спал с Никой!

— Это было до тебя!

— Это было во время! И что, за эти полгода в Москве ты больше ни с кем не спал?

— Нет, — не моргнув глазом, соврал Драко.

Гермиона виновато повесила голову.

Драко пнул диван. Покружил по комнате. Сел.

— Ты спала с ним. Я видел.

— Ты не мог этого видеть, потому что этого не было!

— Почему тогда вы проснулись вместе? Почему он обещал к тебе вернуться?

Девушка нахмурилась, честно пытаясь вспомнить то утро.

— Ну... я сказала ему, что люблю тебя, и мне было жалко Рона, так что я чувствовала себя свиньей... и Гарри предложил выпить, а тут как раз валялись две бутылки огневиски, и утром оказалось, что мы спим вместе... — Драко издал сдавленное рычание. — Совершенно одетыми! У меня не было антипохмельного зелья, поэтому Гарри пошел за ним на Гриммо через камин и сказал, что скоро вернется, а потом они пришли вместе с Джинни. Так что Джинни теперь тоже знает, — уныло закончила Гермиона.

Драко сидел, разглядывая пальцы ног, и что-то обдумывал. Потом поднял голову, откинув длинную платиновую прядь, и серьезно сказал, словно сообщал результаты многомесячных размышлений:

— Терпеть не могу Поттера. Если он еще хоть раз протянет к тебе свои грабли...

Тук-тук, сказало сердце Гермионы. Тук-тук. Я счастливо этим утром.

**

Воссоединившись со своей волшебной палочкой, Драко аппарировал в Малфой-Менор. Немного опоздав на обед, потому что до одури целовался с Грейджер в закоулке возле книгохранилища Министерства.

Мать встретила его в холле, чуть похудевшая, но все с той же прямой осанкой. Он невольно ускорил шаг, поднимаясь к ней по лестнице, словно голубые глаза, сияющие любовью, вернули его в детство, когда после каждой прогулки он торопился взобраться к ней на колени.

— Драко.

— Мама.

Они беседовали за ужином о пустяках, и Драко почувствовал, как расслабляется, набирается сил в родной обстановке, словно высохшая водоросль, вновь оказавшаяся в морской воде. Наполняясь уютом, семейным теплом, словно питательной влагой. Вдруг захотелось болтать, как в детстве, когда он приезжал на каникулы из школы.

— Теперь я неприлично много знаю про магглов. Куда больше, чем этот старый магглолюбец Уизли, — говорил он, покачивая в руке бокалом вина, — слышала бы ты, какие идиотские вопросы он мне задавал, когда приперся с проверкой! Он даже не знает, как работают маггловские замки! Могу вообразить, что случилось бы, попытайся он приготовить чай маггловским способом! А Поттер теперь разводит драконов, словно этот остолоп Хагрид. А ты как, мам? Как отец? Его можно навещать? Как наши, ты что-нибудь знаешь? Что с Паркинсонами? Как думаешь, я успею записаться на курс магической юриспруденции в Сорбонне со следующего семестра?

Нарцисса светилась. Домашние эльфы сияли, как натертые полы. Портреты предков сдержанно улыбались. Подали десерт.

— И еще я собираюсь жениться, — небрежно сказал Драко.

Нарцисса кивнула головой.

— Не на Гринграсс, — продолжил он.

Нарцисса нахмурилась.

— Тебе стоит поговорить с отцом. Мистер Уорринг оформил пропуск на один день, свяжись с ним, он сообщит, как все удобнее устроить.

Голос матери вдруг стал удаляться, словно она уплывала от него куда-то. Свечи мерцали так усыпляюще.

Дома, неужели наконец-то дома... эльфы, зелья, магические светильники, ммм, забыть Москву, как страшный сон...

Нарцисса щелкнула эльфам пальцами и кивнула на уснувшего мальчика.

**

Ну конечно! Ее братец не умеет удержать девушку, даже такую, которая очень старалась удержаться, зато умеет устраивать вселенскую трагедию из расставания! Да еще втягивает в свои переживания Гарри! А Гарри нельзя пить, у него потом шрам болит! Джинни сердито мерила шагами гостиную на Гриммо.

**

Через час свидание закончилось. Сын, выглядевший в темно-серой бархатной мантии лишь немногим хуже, чем он сам в молодости, изящно поклонился и вышел, сопровождаемый семейным адвокатом. По захлопнувшейся двери пробежали красные и зеленые искры запирающих заклятий. Люциус подошел к окну-бойнице, уставился непроницаемыми серыми глазами в узкий кусок вечереющего неба, видного вверху. Только хорошо знавший старшего Малфоя человек мог заметить, что тот пребывает в холодной ярости. Прекрасно контролируемой, но от этого еще более опасной.

Люциус был недоволен сыном. Поведение того не было преступным или недостойным чистокровной семьи. Все чистокровные были между собой родственниками, так что ради здоровья потомства, может, и стоило взять жену со стороны. Не в этом дело. Поведение сына было хуже, чем преступным. Оно было ошибочным. Потому что Гринграссы были бешено богаты и чертовски мстительны. И потому, что их связи простирались не только вверх, в европейские Министерства, но и вниз, в темные глубины магической мафии, организованных магических сообществ, занимавшихся черномагической археологией, некромантией, управлявшим, по слухам, погодой. И с таким-то человеком, как Бенедикт Гринграсс, Драко собирался его поссорить. Молокосос понятия не имеет, к каким проблемам это приведет! Люциус еле слышно зашипел, словно разъяренная кобра. Со стороны камина послышался ехидный смешок. Он повернулся к портрету. Ярость внутри чуть сбавила градус. Северус подошел совсем близко к раме, так, что виднелось только его лицо, и издевательски ухмылялся.

— Что смешного ты нашел в этом идиотском решении? — раздраженно сказал старший Малфой, подходя к портрету друга.

Северус откровенно веселился. Малфой вдруг подумал, что после смерти тот снова стал вести себя, как мальчишка.

— Ну что ты ржешь, как гиппогриф? — спросил он обиженно, — знал бы ты, на что мне пришлось пойти, чтобы получить твой портрет... Слава Мерлину, они сначала дали разрешение, а потом уже стали выяснять, чей именно портрет я собираюсь заказать.

— Идиоты, — Снейп фыркнул и снова принялся ухмыляться.

Люциус злобно опустился в кресло.

— Можешь наконец сказать, что тебя так рассмешило?

Снейп изогнул бровь и хмыкнул.

— Просто подумал, что тебе повезло.

— Мне повезло? Что мой сын женится на нищей грязнокровке без роду и племени? И мои внуки будут ШАТЕНАМИ?!

Снейп насмешливо кивнул.

— Если я правильно помню, первые шесть лет его обучения ты всерьез опасался, что это будет Поттер. Драко только о нем и говорил, не так ли? Смею думать, что в этом случае внуков бы вы с Нарциссой вообще не дождались.

Античное чело Люциуса исказила еле заметная судорога. Потемневшие серые глаза изменили выражение.

— Великий Мерлин, — произнес он потрясенно, — а ведь ты прав, Сев. Все могло быть намного хуже!

**

Написал отзыв — улучшил карму!

31 декабря 1999 года маггловское человечество разделилась на две основные группы. Одни прилипли к экранам телевизоров, следя, как шагает по Земле 21-ый век. Вторые отправились на улицы городов взрывать фейерверки, пить с незнакомцами шампанское и попадать в объективы телекамер.

Клава принадлежала к первым: было очень уютно сидеть в родном городе с родителями и братом за столом с «оливье», селедкой под шубой, винегретом и заливной рыбой, слушая новогоднее обращение Ельцина.

— Покидая свой пост, я прошу прощения у всех россиян, — говорил президент.

Мать замерла, не донеся до рта вилку с салатом, переглянулась с обескураженным отцом.

— Ничего себе новость к Новому году! — сказала она потрясенно, — кто же теперь будет?

Клава млела. Уютно, хорошо. «Оливье» усыпительной горкой наполнял желудок. Родители стали намного лучше себя чувствовать после того, как она напоила их «новым импортным лекарством», оставленным Драко.

Сутулый студентик, бывший сосед Драко по блоку, принадлежал ко вторым. Он решил встретить Миллениум в гуще толпы, и сейчас стоял, зажатый веселящимися людьми, на Красной площади, отсчитывая последние мгновения до боя курантов. Меховой жилет из неизвестного зверя грел его, несмотря на мороз, так, словно он стоял у костра. Держа в руке початую бутылку шампанского, он изо всех сил старался проникнуться уникальностью момента.

**

Маленький черноволосый мальчик из детского дома-интерната номер 14 спал в своей кровати. Дежурный воспитатель уложил детей в тот же час, что и обычно — ровно в девять вечера. Днем приезжали взрослые из бла... бла-го-тво... ну, которые привозят клоунов и рассказывают сказки. В этот раз снова были клоуны. Немного страшные. Лица белые, а поверх нарисованы крупные веснушки. Один клоун был на самом деле тетей. Этот клоун был хороший. Но он все равно не был мамой. Так хочется... чуда... чтобы мама нашла и забрала его с собой... Он не знал, что пятилетних забирают крайне редко. Усыновители предпочитают младенцев, — в крайнем случае, детей до трех лет, — но не пятилетних переростков. Тем более, не тех, у кого в личном деле, хранящемся под замком у директрисы, в графе «отец» записано «неизвестен», а в графе «мать» — изнасилованная девочка из неблагополучной семьи. Мальчик не проснулся, когда распахнулось окно и рыжеволосая ведьма влетела в комнату. Покорный взмаху палочки, он уснул еще крепче, как и все остальные дети.

**

Но была еще третья, самая малочисленная группа празднующих: те, кто встречал Миллениум на работе. Одна такая компания стояла за пять минут до полуночи на крыше высотного дома-«книжки» на Новом Арбате, рядом с кинотеатром «Октябрь», наблюдая в волшебный кристалл за вспышками магии в городе. Две девушки, одна из которых держала на руках спящего маленького мальчика, и черноволосый парень в круглых очках.

— Все семь на своих местах, — сказала Гермиона сосредоточенно, — начинаем через минуту. Спасибо, Джин, ты отлично справилась! Я бы ни за что не успела... Гарри?

Гарри, стоявший в центре светящейся пентаграммы, кивнул. Судя по ощущениям, силы, переполнявшей его, хватило бы на обратную магизацию российской столицы без всякой помощи волшебных существ. Но смысла говорить об этом сейчас не было, так что он спросил о другом.

— Зачем ты русским Президента сменила? — сказал он.

— При эмоциональном потрясении воздействие ритуала сильнее, — ответила Гермиона так четко, что было видно, — она сама не слишком уверена в правильности поступка.

— Думаешь, одного Миллениума было мало?

— Ну, это же просто праздник, хотя и крупный! А вот когда Президент за пять минут до Нового года объявляет, что уходит в отставку, тут граждане просто обязаны как следует разволноваться! А что... Гарри, считаешь, глупо вышло? Я над этим месяц работала, каждую неделю сюда моталась... ничего другого в голову...

— Да нет, все нормально. Просто ты такие вещи иногда делаешь.. совершенно неожиданные.

Он покачал головой и расхохотался. Магия кружила голову. Кончики волос потрескивали. Пентаграмма слепила глаза. Гермиона начала заклинание призывания, и с именем каждого древнего божества свет вокруг Гарри густел, словно застывающее масло.

— Гарри, пора!

Безо всякого кристалла он видел теперь Чарли, расположившегося с драконом на юге, Самюэля, Каллиопу, Антонио и остальных, стоящих со своими питомцами на назначенных местах по кругу Москвы. Он словно парил в небе, разглядывая улицы с высоты птичьего полета, направляя свою силу во все уголки сверкающего новогодними фейерверками города. Магия драконов переплеталась с его волшебством, образуя над Москвой дрожащий магический кокон.

Небо над городом вспыхивало и переливалось. Никогда раньше сутулый студентик не видел такого количества салютов одновременно.

Вот уж... отпраздновали так отпраздновали!

Он допил бутылку шампанского, икнул и лихо бросил ее на булыжную мостовую. Стеклянный хруст стоял на Красной площади. Вокруг орали, обнимались и пили. Сутулый студентик пьяно улыбнулся Спасским курантам и загадал желание. **

— Что стряслось, приятель?

— Блейз приобнял его одной рукой, второй щелкая в сторону официанта, — что сидишь с таким видом, будто хоронишь кого-то? Неприятности? Ну же, расскажи все дядюшке Блейзу!

— Все отлично, — процедил Драко сквозь зубы, — обожаю маггловские ночные клубы.

Блейз пожал плечами.

— Сам же не захотел устраивать прием в Мэноре. А магические клубы на Миллениум бронировали за полгода. «Клык вампира», похоже, вообще выкуплен Уизли... эти нищеброды страшно разбогатели на своих поделках. Ты ведь не входишь в число их лучших друзей, а? Какая досада, я тоже. Смотри, девицы за стойкой бросают нам пылкие взгляды. Считаю, надо угостить их в честь третьего тысячелетия. Не кисни! Ха, знаешь, на кого ты похож, когда вот так закатываешь глаза?

Драко откинулся на спинку дивана, вытянув вдоль нее руку в переливающейся всеми оттенками серого шелковой рубашке.

— Если эти бабы сделают хоть шаг в мою сторону, прокляну на месте. Скоро придет Панс?

— Дай девушке время. Это первый выход в свет после... всего этого. Она тебе писала?

— Писала, — кивнул Драко.

— И как? Ты сообщил ей про загадочную незнакомку, которую скрываешь от лучших друзей? Ради которой ты купил это маггловское чудовище на колесах?

— Я сто раз объяснял тебе. Можешь думать, что хочешь, но у меня нет особенной девушки! С каких пор тебя вообще стало волновать, с кем я сплю? Может, я чего-то не знаю о тебе, Блейз? И это называется лимузин. И я его уже продал, ради всего святого! Эта штука годилась только на то, чтобы застревать на всех углах!

— Зачем ты на самом деле его купил? Она маггла? Мерлин, я просто вижу заголовки!

Драко усмехнулся.

Так я тебе и признался, что предполагал сделать это подарком ее родителям. Твиззл неделю изучала маггловские журналы... Реклама уверяла, что солидному мужчине нужен лимузин. Ее отцу 50 лет, вполне солидный возраст для маггла. Ну и... ччерт, в конечном счете, он действительно благодарен этим стоматологам за то, что они вырастили такое странное существо, как Грейнджер! Остается загадкой, зачем магглы производят вещи, которыми невозможно пользоваться? Пришлось заколдовать половину автосалона, чтобы машину взяли обратно без штрафных санкций. Потом домовуха еще неделю билась головой о стену, узнав, что лимузин не подошел... С Асторией было бы проще. Понятней. Пара древних артефактов отцу, колье с омолаживающим эффектом матери, стандартные формулировки брачного договора... если не знать, как оно бывает, когда кровь превращается в текущий по жилам огонь, то можно было бы пережить и семейную жизнь.

Он взглянул на огромные, украшенные еловыми ветками часы, укрепленные над барной стойкой рядом с рядами стеклянных бокалов.

Одиннадцать вечера. В Москве, значит, уже час, как наступил Новый год. Час, как она провела этот свой ритуал. Гуманитарная миссия... только грязнокровка может так безбоязненно соваться в игры с древней хтонической магией... и это ее гриффиндорское упрямство, не слушающее никаких доводов! Еще не хватало волноваться из-за ее дурацких проектов.

И да, он волнуется.

— Я тоже вижу заголовки. «Безвременная кончина последнего в древнем роду Забини от неизвестного Аврорату проклятия». Потому что я прикончу тебя маггловским способом, Блейз, если ты не заткнешься. Спорим, они ничего не поймут?

Ритуал действительно МОГ пойти не так, как надо. Ведь никто никогда не знает, каким образом будут помогать вызванные силы, потому что эти твари всегда помогают так, как считают нужным они, а не тот, кто их вызвал. Поэтому чистокровные — те, кто учился магии не по учебникам, — уже полтысячи лет не проводят хтонических ритуалов. Ччерт, ему надо было ее просто связать... и трахать, пока дурацкая идея окончательно не покинула бы... ну ладно, можно было просто связать на всю новогоднюю ночь... и все-таки разочек трахнуть, чтобы зря не пропадала. Ох, как бы она разъярилась! Каких бы пощечин ему надавала...

— Потрясающе выглядишь, Панс. Тшш, он задумался о своей прекрасной даме. Видишь эту мечтательную улыбку?

— Тролль подери, ты собираешься долбать меня этим всю ночь? Привет, Панс.

— Так мы не увидим ее сегодня? Уж не бросила ли она тебя, дорогой друг?

Драко произнес несколько очень выразительных слов на неизвестном друзьям языке. Блейз хихикнул. Панси и две другие девушки, чьих имен Драко не уловил — кажется, учились курсом младше — уселись за стол.

— Девушки, у нашего принца появилась загадочная дама сердца, которую он ото всех скрывает. Есть соображения, кто бы это мог быть?

— Какая-нибудь русская, если верить газетам.

— Кстати, я же принес наиболее интересные... сейчас.... Панси, ты ведь не читала?

Забини вытащил из кармана микроскопическую папку, увеличил ее заклинанием, не обращая внимания на гомонящих вокруг магглов, — все равно полумрак и вспышки света с танцплощадки не давали толком разглядеть происходящее, — и стал зачитывать вслух вырезки: «Блеск и нищета аристократов!» «Младший Малфой возвращается на родину после годового пребывания в самой разочарованной стране мира! Как повлияло на молодого аристократа вынужденное общение с русскими магглами? Правда ли, что Министерство предложило ему пройти курс реабилитации в Св. Мунго? Читайте интервью на четвертой странице!»

— А вот это мое любимое, — добавил Блейз, — маленький шедевр от Луны Лавгуд, «Придира»: «Лорд Малфой, вы уже перестали пить водку по утрам? — Без комментариев». Почему ты не ответил девушке развернуто, Драко? Так перестал или нет?

Драко пожал плечами. За последние полгода шумиха вокруг его имени улеглась, и он не видел причин, по которым Блейзу понадобилась это раскапывать. Чтобы посмешить Панси? Та действительно порозовела и смеялась, искоса бросая на Драко завлекающие взгляды.

— «В серебристо-серых глазах плещется неизбывное раскаяние», — посмотри дядюшке Блейзу в глаза, Малфой, оно еще плещется?

— Высохло, — Драко тряхнул головой, — акцио шампанское! Блейз, руками, руками, не привлекай внимания, разливай. Грег, к дементорам этих официантов, поседеешь, пока дождешься, добудь нам сам... всего, выпивки, жюльенов, блинов с черной икрой, Блейз, что будешь? Нам с Панс — по паре «Секса с незнакомцем» для начала, да, Панси? Да стой же, Гойл, потом, сейчас будет полночь! Сначала чокнемся.

— Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Есть!!!

Помещение наполнилось радостным ревом, означающим вступление мира в новое тысячелетие. Магглы возбужденно кричали и бросались друг другу на шею. Громкая музыка наполнила помещение. Радостно визжали девушки.

Поверить не могу. Теперь будут писать 20** в датах. Выпуск Хогвартса — 1998, один из последних в этом тысячелетии. Ну что же, прощай, двадцатый век! Только я стал к тебе привыкать...

Драко глотнул шампанского. Панси, похудевшая и побледневшая после заключения, напряженно выпрямляла спину. Потянулась к нему, тряхнула прямыми черными волосами. Тронула пальцами руку.

— Как ты тут без меня, краса и гордость Слизерина? Блейз говорит правду?

— С Новым годом, Панс. Осторожно, эта рубашка легко мнется.

— Ничего, тебе идет быть мятым.

— Ммм... собираешься сожрать меня вместо закуски?

Он углубил поцелуй. Вкус мятного шоколада, смешанный с алкоголем, совсем неплох... Приятно для разнообразия чувствовать себя таким спокойным.

Драко оторвался от ее губ и поднес ко рту бокал. Выждав пару секунд, Панси потянулась за вторым поцелуем.

Какого дракла? Она даже не узнает. И... Мерлинов хвост, это новогодняя ночь! Грейнджер могла назначить любой другой день, подумаешь, разноцветное сияние... магглы поломали бы головы и в конце концов смирились с тем, что есть вещи вне пределов их понимания. И, конечно, она потащила с собой Поттера! Если он такой сильный маг, почему до сих пор не вылечит себе зрение или не вставит линзы? Думает, что в очках выглядит умнее?

Он мягко отстранился от Паркинсон. Девушка подняла брови.

— Даже так? Блейз, неужели никаких намеков?

Блейз, ухмыляясь, покачал головой.

— Говорю тебе, подруга, все очень серьезно. Мы его теряем. Загадочная незнакомка похитила его сердце раньше, чем мы успели заметить, что оно у него есть.

Тролль подери все, я что — буду служить им развлечением на всю оставшуюся ночь? Вот уж вряд ли, дорогие.

Левой рукой Драко проверил наличие в кармане джинс пузырька с Веритасерумом.

Чуть позже. Когда Забини выпьет пару-другую рюмок. Дементор бы сожрал ее гриффиндорскую твердолобость. Она вполне могла успеть вернуться. И мы встретили бы Новый год в Мэноре. Им с мамой пора начать общаться. Уверен, в болгарском транзитном зале сейчас пусто, как в раю для слизеринцев.

«— Драко, пойми — я не могу бросить их там одних, ведь это мой проект! Как ты предполагаешь — затащить их в Россию под Новый год, а самой сбежать обратно праздновать с тобой? (Конечно!!) — А вернуться за два часа вместе с драконами невозможно... Пожалуйста, ты же сам понимаешь, я должна остаться с ними хотя бы до утра! А потом сразу отправлюсь в Лондон. Ну прости, не дуйся...Драко...зато ты сможешь встретиться со своими друзьями, а? Ты же не хочешь меня им показывать. — Спасибо за разрешение ».

Она всегда называет меня по имени только для того, чтобы сообщить гадость. Ладно, мы могли бы отметить в ее знаменитой квартире, если не хочет в Мэнор к маме. Квартира меньше чулана для метел, но Твиззл бы что-нибудь придумала.

Он рассеяно смотрел, как Грегори Гойл плавно, с опасной грацией крупного животного, пробирается сквозь толпу к барной стойке.

Странно понимать, что когда это наконец случается с тобой... любовь, или — неважно, как называть то, чего так добивались от тебя все эти девицы... слезы, море слез, истерики, мольбы, которые ты слушал с досадой и недоумением, скучнейшие письма с расплывающимися буквами... а потом ЭТО случается с тобой, и оказывается, что твоя избранница вовсе не готова целовать тебе в благодарность руки. На самом деле, выясняется, что твои чувства — это только твоя проблема. А она всего лишь живет, как считает нужным. Просто включив тебя в свою жизнь. Разрешив находиться рядом. И каждую секунду ты чувствуешь, что если она сочтет тебя недостойным, то повернется и уйдет. Нахмурится, сосредоточится и «прекратит все это безумие». И пусть это разобьет ей сердце — она все равно сделает то, что считает правильным.

Как можно было так влипнуть. Я не буду чувствовать себя спокойно, пока не надену ей на палец кольцо.

Гойл скрылся в небольшой дверце, из которой в зал выносили готовые блюда. Драко осмотрел клуб, убедился, что магглы вокруг вовсю заняты празднованием, и призвал к себе еще пару коктейлей с барной стойки. Парень, протянувший было за ними руку, остолбенело посмотрел на пустую столешницу, даже провел по ней неуверенной рукой. Панси снова потянулась к нему через стол. Он снова ответил.

Какая разница.

— Так, детки, вы уже пьяны, — заявил Блейз, — пора двигать дальше. В маггловском районе в таком состоянии лучше не показываться.

— Они пьянее нашего, — вяло сказал Драко, — какого тролля ты нас куда-то тащишь?

Вернувшийся Гойл молчаливо, надежно уселся с его левой стороны. Прикрыл с фланга. С ним проблем не будет, он примет любого человека, за которого будет Драко. Под столом Драко капнул в коктейль зелье и протянул бокал Блейзу.

— Держи, это твой. Слава Мерлину, наконец-то еда! Ну что, за Слизерин?

— За Слизерин!

Они выпили все вместе, неожиданно серьезно и тихо.

— Мне не хватает ублюдка, — сказал Блейз.

Остальные мрачно кивнули.

**

— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Гарри, глядя на спящего на ее коленях малыша.

Они сидели с Гермионой, Джинни, Чарли и остальными драконоводами на поляне в лесу, глядя на высокий костер. На раскинутых возле огня коврах лежали подушки, низкие овальные столы неуловимо монгольского вида были уставлены блюдами с жареным мясом и напитками.

— Сначала проверю здоровье, потом... не знаю, не успела с ним поговорить,— с Малфоем, — это решилось в последний момент. Я вдруг подумала... поняла, что нужно это сделать. Мы должны делать чудеса, потому что можем. Драко иногда о нем рассказывал. Он напомнил ему Снейпа. Он страшно скучает по нему. Знаешь, трудно поверить, но Драко нравится заботиться.

— Скорее командовать.

— Иногда это одно и то же, — тихо сказала Гермиона.

Гарри протянул руку и убрал каштановый локон, упавший на ее лицо. Джинни быстро подняла на них глаза, в которых плясало отраженное пламя.

— Вы уже решили, когда будет свадьба?

— Еще нет, — коротко пожала плечами Гермиона.

Не стоит говорить Гарри, что ее так называемый «жених» все еще не сделал ей официального предложения. Никак не может решиться ни показать ее своим друзьям, ни предъявить родственникам. Каждый вечер аппарирует в ее квартиру, но в Мэноре она была всего два раза. Гермиона рассеяно отпила из бокала. И вдруг произнесла это вслух:

— ... он говорит, что отец запретил рассказывать обо мне в целях безопасности. Якобы там какие-то сложности с семьей Гринграссов... но это неправда, я смотрела в библиотеке — никакого магического контракта у них не было, даже помолвка не успела состояться, иначе в «Пророке» было бы объявление. Мне кажется, он меня просто стыдится. Иногда я думаю... что он уже понял, что ошибся...

Непроизнесенное слово «грязнокровка» повисло в воздухе. Гарри смотрел на ее покрасневшие щеки, на отсвет пламени, прыгавший по волосам и усталому лицу. Джинни потянулась рядом, тронула его за руку. Он откашлялся.

— Малфой тебя любит, Герми, это же очевидно. Помнишь эту дурацкую историю с лимузином? Чтобы лорд Малфой пытался дарить что-нибудь магглам!

Она покачала головой.

— Он провел год среди магглов, Гарри, и, конечно, понял, что они такие же люди. Но одно дело дарить подарки и держать при себе, как... домашнее животное или, — она покраснела, и твердо произнесла, — любовницу, и совсем другое — жениться! Он был счастлив, когда я собралась уехать на Миллениум, лишь бы не выбирать между мной и своими слизеринцами...

Гарри протянул руку, чтобы погладить ее по голове.

Она так устала. Подготовка к ритуалу отняла у нее слишком много времени.

Он знал, что сможет передать ей часть своих сил обычным прикосновением. Просто знал это.

Внезапный визг оглушил всех присутствующих.

Возникший из ниоткуда домовый эльф в наволочке с фамильным гербом Малфоев сердито смотрел на Гермиону, вытянув в ее сторону маленький дрожащий палец.

**

Было два часа ночи, и они уже не стеснялись, призывая коктейли с барной стойки наперегонки, громко хохоча над бестолковыми рожами магглов. Одна из девушек, пришедших с Панси, повисла на Блейзе, вторая, посомневавшись, подсела поближе к Гойлу. Панси посылала ему дьявольские улыбки через столик. Сидевший справа Блейз честно отвечал на все задаваемые вопросы. Это было смешно.

Черт, шоу того стоило. Надо будет сварить еще Веритасерума про запас. Главное, задавать такие вопросы, чтобы у него не было серьезных поводов врать. Тогда он может вообще не понять про Веритасерум...

— Какая у тебя была любимая игрушка, Блейз?

Медвежонок... прямо как у меня... в Забини тоже есть что-то человеческое...

Панси отвлекла Драко, снова перегнувшись через стол. Кажется, они целовались уже каждые две минуты.

Ммм, Панс меня просто съесть готова. Интересно, что сейчас делает... моя девочка... Твиззл явится с отчетом к утру. Что я не люблю в ней — так это манеру все решать самостоятельно и ставить перед фактом! Я понимаю, тяжелое детство, общение с Поттером и Уизли, но — тысяча боггартов, как же это достает! Никогда не знаешь наперед, какой «проект» придет ей в голову. Другая на ее месте просто вытаскивала бы из меня побольше денег на наряды да готовилась к свадьбе. Гринграсс... надо сказать отцу, чтобы поторопился. Пока старый Бенедикт жив, объявлять о помолвке нельзя.

— Что я не люблю в ней, Блейз, так это манеру решать все самостоятельно и ставить перед фактом. Я понимаю, тяжелое детство, постоянное общение с... двумя младшими братьями-дебилами, но теперь-то, черт ее дери... должна она принимать меня в расчет?

Блейз, посверкивая пьяными синими глазами, вкрадчиво притянул Драко к себе.

— Продолжай, приятель, дядюшка Блейз тебя внимательно слушает. Что еще тебе в ней не нравится? И как, ты говоришь, ее зовут?

— ...не нравится, что она чувствует себя виноватой из-за того, что она со мной. Словно я какой-то монстр из этих газетных статей про пожирателей. Мерлиновы штаны, все время приходится доказывать, что я хороший! Это было бы смешно, если бы не выглядело так по-идиотски.

Я что — напился? Кому я это рассказываю?

— Да ты совсем пьян, дружище.

— Не пьянее тебя, Забини.

— Да уж, это было бы сложно сделать.

В конечном счете, потом сотру ему память, и все.

— Когда мозги вышибает напрочь, знаешь? Словно... словно превращаешься в горящую воду — растекаешься и сгораешь одновременно. А? Бывало с тобой?

— Вау. Нет, старина, так повезло только тебе! Но когда она тебе надоест, я был бы не прочь познакомиться. Тшш, тшш, оставь в покое палочку... это же шутка. Смотри, перебил половину бокалов, так только дети делают...

— Заткнись, придурок. Панс! Па-анс! Ох, Мерлин, ты вкуснее с каждым разом... а помнишь, как он сходил с ума по Грейнджер?

Панси кивнула. Ее глаза выглядели затуманенно.

— Какж. Нвязчивая идея его шестого крса.

— Я не помню, — небрежно сказал Драко, — тебе удалось ее трахнуть или нет? Ты столько об этом болтал, что я перестал слушать.

— Нет, — сказал Блейз, — Мерлиновы яйца, Драко, ты напоил меня Веритасерумом? Мог просто спросить. Судя по тому, как идет разговор, это удалось тебе. Я прав?

— Не смеши, Забини. Лучше скажи, что ты на меня так смотришь?

— Думаю о том, что не отказался бы от небольшой групповушки с тобой и Панси. Спасибо, что поинтересовался, я уж боялся, ты никогда не спросишь... может, устроим, девочки и мальчики?

Панси с Драко одновременно фыркнули.

— Забини!

— Не оскорбляй честь присутствующих здесь дам, Блейз.

— А что? Мы все друг с другом спали.

— Я сказал, не оскорбляй честь дам. Ты пьян.

Блейз не собирался напиваться. Он просто был грустен. Черт его знает. Он прекрасно отдавал себе отчет в этом состоянии.

Малфой влюбился. Это так же очевидно, как то, что за окном первая ночь нового века. И теперь можно сказать, в кого.

Впрочем, Блейз подозревал это с того самого момента, как узнал про лимузин. Не так-то сложно сложить два и два. Грейнджер была в России и рассталась с Уизли. Малфой был в России и расстался с Гринграсс. И купил маггловскую машину. Он притащил с собой Веритасерум на праздник, чтобы узнать, не тронул ли Блейз его драгоценную грязнокровку.

Кому рассказать. Драко Малфой — влюбленный идиот.

Жаль только, что он наверняка сотрет ему память, и этот волшебный момент изгладится из его сознания.

Ну, точно. Тыкает в него палочкой.

Хорошо, что Блейз успел поставить щит. Он обожал знать то, чего не знают другие. И он все еще не отказался от этой идеи с групповушкой. Закусив нижнюю губу, Блейз переводил плывущий взгляд с Панси на Драко.

Веритасерум перестанет действовать только к утру. Ну и пусть. Иногда так приятно говорить правду и видеть, как смущаются спросившие.

Он притянул к себе Малфоя и мурлыкнул ему на ухо:

— Спроси меня что-нибудь еще.

**

— Мисс Грейнджер плохо себя ведет! — кричала домовуха, — мисс Грейнджер позволяет себя трогать другим мужчинам!!!

Драконоводы бились в судорогах от смеха. В небе плыла величавая круглая луна. Сердитая Джинни тянула Гарри в их палатку. Чарли, задыхаясь от хохота, попытался направить на домовуху палочку.

— Силенцио!

Раньше, чем заклятие достигло Твиззл, она исчезла.

Вопрос доверия — вот что они в первую очередь должны обсудить с Драко. Никаких дуэней, никакого шпионажа. Он должен понимать, насколько это унизительно!

С пылающими гневом щеками Гермиона встала, чтобы удалиться в свою палатку. Подняла на руки спящего ребенка. Драконоводы понемногу затихли. Чарли вытер глаза.

— Прости, Гермиона, — сказал он, — это было незабываемо.

13 ноября 2001 года

**

— Е2 — Е4, — сказал низкий бархатный голос.

Люциус Малфой проводил взглядом белую пешку и поднял глаза на портрет, стоявший на каминной полке.

— Тебе не надоело? Одно и то же!

— Это классическое начало, Люц, и я не желаю рисковать партией ради твоего развлечения. Мог бы радоваться, что вообще прихожу сюда. Я теперь популярен, знаешь ли. На той неделе Поттер повесил мой портрет в гостиной.

Старший Малфой поднял брови.

— Ты ведь расскажешь? Он знает, что у меня тоже есть? Е7— Е6.

— D2— D4. Поттер мне доверяет, — ехидно ответил Снейп.

Люциус вздохнул и постарался придать своим мраморным чертам просительное выражение.

— Сколько еще лет ты будешь сводить со мной счеты? Северус, я сижу тут взаперти три с половиной года, мне СКУЧНО! И я согласился вычеркнуть его из всех списков, если на то пошло!

— Будто мне весело. Ладно, вчера они обсуждали, что подарить Скорпиусу на первый день рождения. Это тебе интересно? Джиневра считает, что плюшевого мишки будет достаточно, Поттер предлагал игрушечную гоночную метлу последней модели. Сверхскоростная, особо маневренная, повышенной проходимости. Ограничение по высоте — не больше двадцати пяти футов. На вырост, как он выразился.

Двадцать пять футов. Это же высота третьего этажа в поместье. Рука Люциуса замерла над черным конем.

— И что решили?

— Пока ничего.

— Я против метлы.

— Я тоже. Поттер — идиот.

**

Две молодые ведьмы сидели в кафе «У Флориана». Одна доедала разноцветное мороженое, вторая уткнулась носом в чашку с кофе.

— Он так ни с кем и не встречается? — спросила она, не поднимая глаз.

Ее рыжеволосая собеседница молча покачала головой.

— Я снова пыталась поговорить с ним, но ничего не выходит. Джин, я словно режу его по-живому. Как он?

На этот раз та для разнообразия пожала плечами.

Несколько лет назад, когда у Гермионы с Драко все только начиналось, Джинни была рада подтолкнуть девушку к Малфою. Слишком привычным было ревновать к ней, слишком болезненным — постоянно опасаться, что однажды брат не удержит свою принцессу. А в том, что рано или поздно она разочаруется в Роне, Джинни была уверена. И тогда случится страшное. Гермиона оглянется вокруг и поймет, что Гарри годится не только в друзья. А что сделает в этом случае Гарри, неизвестно. Гарри непредсказуем.

Так что Джинни от души приветствовала роман лучшей подруги со слизеринским красавчиком. И никогда не чувствовала себя виноватой. Кто ж мог знать, что ее бестолковый братец способен на такие длительные переживания? Прямо хоть в «Норе» не появляйся, чтобы не натыкаться на его осунувшуюся физиономию! Почти три года прошло, а он до сих пор хранит фотографии и записки бывшей невесты. Но Джинни не желала, — да и не умела — переживать из-за чувств других людей, пусть бы этими другими и были ее родственники. Во всем мире для нее существовал лишь один человек, и, пока он принадлежал ей, мир был в порядке.

Рон сам виноват.

Джинни взглянула на серьги в гермиониных ушах — свисающие на еле видимых платиновых нитях бриллиантовые звезды.

Гоблинская работа, можно не сомневаться. Было бы почти скромно, если бы не было так совершенно. Малфой старается.

Расчеты были верны. С этой стороны ей больше ничего не угрожает.

— Он вряд ли придет, но ты все-таки пошли приглашение, — сказала она как можно более мягко. Ей почти удалось скрыть свое равнодушие, — Рону давно пора взяться за ум.

Гермиона вздохнула. Иногда ей было страшно за Гарри.

**

Глядя внутрь свозь залитое дождем стекло, Блейз размышлял. Он бы подошел к Грейнджер, будь та одна — поблагодарить за приглашение на гала-прием по поводу первого дня рождения наследного принца. Но девушка сидела с рыжей подругой Поттера, от жизненного напора которой Блейза всегда слегка тошнило. Поэтому он стоял под мелким тягучим дождем, разглядывал девиц и сомневался. Грейнджер казалась бледной. Наблюдая за тем, как она выпрямляет спину, беззвучно постукивая ложечкой по краю блюдца, как кивает головой с высоко уложенными волосами, Забини не мог отделаться от ощущения, что она напоминает ему кого-то давно знакомого. Бриллиантовые искры вспыхивали чуть ниже ее ушей, оттеняя матовую теплоту кожи. Мантия глубокого кофейного цвета облегала тоненькую фигуру.

Да, точно. Манерой держаться она стала походить на Нарциссу Малфой. Совсем чуть-чуть, но какие ее годы. Воздействию Малфой-Мэнора сложно сопротивляться.

Он вспомнил празднование Миллениума, когда ему в первый раз довелось встретить Грейнджер в Поместье.

**

К середине той ночи они остались за столом вчетвером. Девушка Гойла, заскучав, отправилась из клуба домой, Грег потащился провожать. Драко читал наизусть бесконечные монологи из неизвестной Забини пьесы. Панси нетерпеливо хмыкала, но не решалась его прервать. Блейз обнимал вторую девушку, изредка пощипывая ее за талию. Красотка взвизгивала. Реальность ускользала из поля видимости. Веритасерум, наложившись на несколько маггловских коктейлей, вызывал странное желание проповедовать Истину. Праздничная эйфория сменилась мрачным ощущением тотальной неправильности бытия. Видимо, схожее чувство испытал и Драко, потому что внезапно остановился на полуслове, нахмурился и медленным движением полез в карман. Паркинсон, приоткрыв рот, смотрела на него с той стороны столика. Повозив руками в правом кармане брюк, Малфой сполз ниже, чтобы распрямить ноги, и перенес поиски на левую сторону.

— Что у тебя там? — спросил Блейз. — Что бы это ни было, уверен, что нам оно не поможет. Мир слишком гнусен.

— Портключ, — протянул Драко, вытаскивая наконец нечто овальное, сильно смахивавшее на серебряную пулю, — я хочу спать.

— Ты не можешь бросить нас в этом вертепе!

Драко попробовал закатить глаза, обнаружил, что от этого голова кружится сильнее, подпер подбородок рукой и процедил

— В Мэноре хватит гостевых комнат. Давайте, я активирую его на счет три.

— Магглы, — пискнула Панси.

— Нокс. Теперь им ничего не видно. Хватайтесь.

Они рухнули на пол вестибюля в Малфой-Мэноре, и Драко молча двинулся вверх по переходам. Остальные поплелись следом. Через пять минут, потеряв по дороге (как позже выяснилось, в картинной галерее) безымянную девушку, компания оказалась в спальне. Драко щелкнул пальцами, вызывая домовуху, сонно заявил, что ни в каких сексуальных играх участвовать не будет, и довольно решительно стряхнул с себя Панси. Та не менее решительно прилипла к нему снова. Малфой, вероятно, так и не понял за все эти годы, что был для Паркинсон гораздо большим, чем просто друг, с которым время от времени спят. Снова выпутавшись из ее объятий, он рухнул на кровать, пробормотал «Типпи!» и погрузился в сон. Блейз с Панси улеглись рядом. Явившийся за указаниями эльф не решился будить хозяина и, пару раз стукнувшись головой о пол, исчез.

Они тихо целовались, лежа рядом с Драко. Ничего большего. Просто зализывали раны. Драко спал беззаботно и глубоко, словно окуклившийся мьюф, недоступный и чертовски красивый. Блейза все еще несло. Алкоголь и веритасерум кружили голову. Безостановочным тихим голосом он говорил о бессмысленности надежд. К пяти утра Панси стала истерически рыдать в ответ. А в 7 часов дверь спальни отворилась, и, сопровождаемая причитающей домовухой, в комнату вошла Грейнджер с маленьким черноволосым мальчиком на руках.

Блейз до сих пор не знал, смеяться или плакать при этом воспоминании. В общем-то, он не ожидал ничего другого. И все равно Грейнджер в Малфой-Мэноре — это было слишком странно. Девушка опустила ребенка в ноги кровати и растерянно посмотрела на Драко. Тот мирно посапывал. Домовуха нервно шевелила ушами. Гриффиндорка перевела глаза на так и не заснувшего Блейза, и он улыбнулся ей с самым невинным видом. Протянув руку под одеялом, изо всех сил щипнул Драко за бок. Тот взвыл и открыл глаза. Несколько секунд приходил в себя, глядя на Грейнджер, потом сел и оглядел комнату. Заплаканная Паркинсон спала с другой стороны кровати. На полу валялось три пары обуви, единственное, что они сумели снять, вернувшись из клуба. Драко скривился.

— Что за бардак. Типпи! Типпи, аппарируй моих гостей в гостевые комнаты. Твиззл, рассказывай.

— Мисс Грейнджер плохо себя вела! — выпалила домовуха.

На щеках гриффиндорской принцессы зажегся гневный румянец. Она стала очень хороша в этот момент. Сонная Панси пошевелилась в постели. Грейнджер гневно рванула на себя одеяло. Черноволосый ребенок открыл глаза и захныкал.

— Рада, что ты по крайней мере одет, — сердито отчеканила Грейнджер.

Малфой откинул с хмурых глаз упавшие пряди волос, полностью проигнорировав ее замечание.

— Насколько плохо? — обратился он к седой домовухе.

— Малфой!! Я с тобой разговариваю!!!

Дальнейшего Забини не увидел, потому что второй эльф бесцеремонно схватил его за руку, перенес в гостевую комнату и исчез, пожелав приятного отдыха. Немного покрутившись на мягчайшей кровати, Блейз не нашел ничего лучше, чем уснуть до вечера.

**

— Дотти, — сказал Драко молодой эльфихе, вытянувшейся по струнке перед его креслом. Та хлопнула ушами, показывая, что слушает, — Скорпиусу исполняется год. Ты переходишь в его владение. Понятно?

— Все понятно, молодой лорд, сэр! Дотти будет отличным подарком!

Драко поморщился.

— Не вздумай так сказать при Гермионе. Если спросит, я назначил тебя личной нянькой. Ясно?

— Дотти все поняла! Дотти будет тайным подарком, мистер Драко, сэр!

Он кивнул. Домовуха испарилась. Драко подошел к окну и взглянул на садовых эльфов, украшавших парк к субботнему празднованию. Мокрый после дождя сад блестел в лучах заката. Ему было скучно. Или нервно, или... тролль его знает. Дом был ощутимо пуст без Грейнджер.

Пора бы ей вернуться.

Она снова принялась пропадать целыми дня в Министерстве.

Что делает —неизвестно, слежку там не устроишь. Говорит, что готовит вторую эпохальную статью — о последствиях обратной магизации Москвы. Так себе последствия вышли, к слову сказать: хтоническим божествам свойственно странное чувство юмора. Недаром еще Уинстон Нотт сказал в начале 20-го века: «Если хотите провести хтонический обряд, возьмите страну, которую не жалко».

Жизнь в русской столице после обряда действительно стала привлекательней... за счет того, что в остальных районах страны ее не стало совсем. Так что магглы принялись массово переселяться в Москву, и с той новогодней ночи население мегаполиса увеличивалось со скоростью «миллион человек в год». Столица страдала от перегрузки, отдаленные территории пустели. Гермиона расстраивалась, но благоразумно решила, что некоторые вещи лучше не пытаться исправить, чтобы не сделать еще хуже.

Драко задумчиво провел пальцами по стеклу. Может быть, печальная история с обрядом обратной магизации отучит его драгоценную супругу от попыток исправлять мир? За окном черноволосый маггленок, прыгавший среди клумб под присмотром Твиззл, дернул из рук зазевавшегося эльфа летучие огни и подкинул их вверх. Потом подпрыгнул сам, чтобы повиснуть на любимом дереве Нарциссы. За эти два года мальчик заметно подрос и уже ничуть не походил на забитого угрюмого чернявца, когда-то напомнившего Драко слизеринского декана. Гермиона оставила ребенку русское имя, а Драко добавил «Абраксас» в честь дедушки — Абраксаса Дрофаса Малфоя.

Анатоль Абраксас. Русский маггловский сирота семи лет от роду. Портит своими башмаками кору на тысячелетнем дрозовом дереве в парке Малфой-Мэнора. Вот что случается, когда пускаешь в свою жизнь гриффиндорцев.

Он отошел от окна и снова углубился в колонки с цифрами и именами.

Отец прав, глупо было бы не прибрать к рукам большую часть дел покойного Бенедикта Гринграсса.

Такой бизнес — это не столько деньги, сколько власть, возможность вернуть былой блеск своему имени. К тому же расходов, хотя аристократы не говорят о деньгах вслух, стало больше, чем в прежние времена. Прием по случаю первого дня рождения Скорпиуса, первый за послевоенное время (свадьбу, по настоянию Грейнджер, справляли с неестественной для Малфоев скромностью) своей пышностью должен был забить балы, устраиваемые когда-то отцом. Соберется выжившая старая знать, кое-кто из гриффиндорцев поприличнее, прикормленные министерские чиновники, родители Гермионы, директриса Макгонаггал, которая, похоже, наконец смирилась с выбором любимой ученицы, аккредитованные журналисты... Плюс неизбежный Поттер со своей Уизли. Каким образом рыжему семейству удавалось получать самые лакомые куски от жизненного пирога, оставалось загадкой.

Для Анатоля Абраксаса потребовалась машина с шофером-сквибом, чтобы возить из Мэнора в частную маггловскую школу, репетитор, нянька (пришлось отдать Твиззл — у нее был самый большой опыт), специальные зелья, адаптированные для магглов. Прошлой весной Драко купил немагическое поместье и нанял штат маггловской прислуги, чтобы ребенку было куда пригласить в гости школьных друзей. Пока в поместье, расположенном примерно посередине между Малфой-Мэнором и Лондоном, жили родители Грейнджер («бабушка и дедушка», в понимании мальчика), но скоро юный Анатоль Абраксас подрастет, и Драко не собирался ни терпеть его маггловских однокашников в Малфой-Мэноре, ни следить за тем, чтобы те не поняли, насколько все вокруг пропитано волшебством.

Знать бы заранее, что растить немагического ребенка так сложно!

Если бы не грандиозный скандал, который Гермиона устроила ему из-за Твиззл, следившей за ней в новогоднюю ночь, он договорился бы о более выгодных для себя условиях касательно этого мальчика.

Можно было подбросить его какой-нибудь маггловской семье. Зачаровать память, чтобы они считали, что это их ребенок...

Но сначала Гермиона ругалась на него, потом Твиззл колотилась головой о камин, потом Драко пытался выяснить, за какие именно места Грейнджер позволяла себя трогать Поттеру, потом Гермиона припомнила ему Панси и разъярилась, обнаружив, что Драко сам не уверен в том, было или не было у него с Паркинсон что-нибудь в праздничную ночь (чертова Панси. Какого тролля они с Блейзом улеглись в его постель?). Потом Драко вызвал Типпи, и та подтвердила его алиби («Хозяин спал, а гости разговаривали друг с другом, мисс!Хозяин был очень уставший, мисс!»), после чего они упоенно мирились, отправив Типпи кормить мальчика обедом... и к вечеру Драко пребывал в таком благодушном настроении, что разрешил бы поселить в своей спальне соплохвоста.

**

Давно ушла Джинни, откланялся подходивший после нее Блейз. Кафе понемногу пустело. Гермиона заказала третью чашку кофе. В Малфой-Мэноре ей порой не хватало одиночества. Она тронула обручальное кольцо, теплым ободком сиявшее на пальце.

Драко, прекрасный принц...

Если бы можно было оторвать его от его богатства, от родителей и родословной, от волшебного поместья, от все этой тяжести, давившей на нее, словно километровая толща воды! Иногда ей хотелось назад в маленькую квартирку, которую она снимала после школы. Глядя задумчивым взглядом в стену, Гермиона ясно представила, как могло все быть, не отправься она три года назад в Москву.

Лет через двенадцать — пятнадцать они с Роном стояли бы на перроне, провожая детей в Хогвартс, — их рыжих, кареглазых детей. Девочку и мальчика. С обычными английскими именами. Разумеется, она не позволила бы Рону назвать сына чем-нибудь вроде «Скорпиуса». Только Драко способен настолько размягчить ей мозги! Она порозовела, вспомнив примененные им аргументы. Рядом стояли бы Гарри с Джинни. Никто бы не отворачивался. Никакой неловкости, никаких «сегодня у нас будет Рон, может быть, ты зайдешь завтра?» Хотя, скорее всего, КТО-ТО и отворачивался бы: Малфой... если бы они встретили его там. Стоял бы с прямой осанкой, с этим своим презрительным видом, под руку с белобрысой Асторией. И с ними — маленький светленький Скорпиус, уж, конечно, не шатен с серыми глазами, как настоящий Скорпи. Если бы на том жизненном распутье она свернула в другую сторону...

Драко никогда не обнимал бы ее по ночам. У нее не захватывало бы дыхания при виде того, с какой рассеяной, не сознающей себя грацией он движется ей навстречу по громадному каминному залу, по углам которого, казалось, до сих пор таились тени Беллатрикс и Фенрира.

Они не сидели бы в библиотеке Малфой — Мэнора, склонившись над одной книгой. В темноте Ковент-Гардена он не стискивал бы ее ладонь сильными тонкими пальцами. Не щурил бы серые, как осенняя Темза, глаза, будучи недоволен ее поздними возвращениями, не кривил раздраженно тонкие розовые губы. Анатоль остался бы в детском доме. Она никогда не услышала бы про него.

Ложечка выскользнула из руки и со звоном упала на пол. Гермиона вздрогнула.

Никогда не знаешь, какого себя потерял с другой стороны перекрестка. Никогда не проверишь.

Она вновь тронула обручальное кольцо и улыбнулась.

Как вышло, так вышло. Пора домой.

**

Семилетний черноволосый мальчик висел на покрытом странными плодами дереве вниз головой, весело хохоча в ответ на жалобы суетящегося внизу домового эльфа.

— Мистер Анатоль, сэр, вы должны слезть!

— Я не упаду, Твиззл!! Смотри, как я умею! Смотри! Твиззл! Ты смотришь?!!

— Это любимое дрозовое дерево мадам Нарциссы, мистер Анатоль! Плохой эльф не может уследить за ребенком! Не может уследить за деревом!

— Твиззл, лезь сюда! Смотри, как я сейчас прыгну!! Зачем ты меня поймала, я бы сам спрыгнул! Плохой эльф!

Раздосадованный мальчик изо всех сил пихнул домовуху. Эльфийка отлетела в клумбу с вечноцветущими маргаритками, откуда выбежало вспугнутое стадо миниатюрных жирафов.

— Мистер Анатоль, сэр, я вынуждена наказать вас! Твиззл обязана все рассказать мадам Гермионе и мистеру Драко! Вас оставят без сладкого!

— Ну Твиззл, пожалуйста, только не маме, я же случайно! Я не хотел тебя так сильно пихать... ты сама виновата! Ты слишком легкая! Твиззл! Ну ладно, тогда после ужина принесешь мне пирожные в кровать, хорошо? Чтобы никто не видел?

Мальчик обнял домовуху и звонко чмокнул ее в морщинистую щеку. Та скорбно пошевелила ушами.

— Твиззл постарается, мистер Анатоль, сэр. Мадам Гермиона что-то подозревает. Мадам говорит, что Твиззл растит очередное чудовище, сэр.

**

Рон аппарировал домой с работы, привычно похвалил мамин обед, стараясь выглядеть максимально удовлетворенным, и поднялся наверх. Весь второй этаж «Норы» принадлежал теперь ему. Последнему из детей Уизли, оставшемуся жить с родителями. Он немного почитал «Шахмагтный вестник», расставил шахматы и воровато оглянулся на дверь. Достал из стола альбом с фотографиями.

Она улыбалась и махала ему рукой. Даже если чувства людей изменяются, на фото они остаются такими же, какими были в момент съемки. Именно так он всегда представлял счастье: возвращаться домой с работы и рассказывать о прошедшем дне Гермионе. День за днем, год за годом. Та холеная, роскошно одетая женщина, что несколько раз ловила его с виноватым лицом в коридорах Министерства, была не настоящей. ЭТА — была той, которую он помнил и любил. И пусть Гермиона на фотографии не могла его слышать, Рону почти хватало того, что она смотрит на него с ласковым беспокойством и нежностью. Он откашлялся.

— Сегодня был довольно скучный день, — начал он.

**

Драко вновь подошел к окну.

Анатоль Абраксас парил в воздухе наподобие летучих огней, поддерживаемый магией эльфов. Ушастые создания бросили украшать сад и с готовностью развлекали мелкого паршивца. Нарцисса стояла на тропинке, держа за руку маленького Скорпиуса, с восторгом наблюдавшего за общей суетой.

Нет, ну какой же все-таки бардак.

И куда делась Гермиона?

Знает ведь, что его бесит, когда ее нет слишком долго!

Fin

**

Всем привет -)