Нет проблем! (гет)

— Итак, я спрашиваю ещё раз: вы назовёте мне формулу?

Он говорил с ней на «вы». И у него были удивительно ухоженные ногти. Ухоженней, чем у неё самой. Мягкий, бархатный голос с безупречным произношением мог бы показаться даже приятным. В других обстоятельствах.

— Я не знаю никакой формулы, — обессилено прошептала Джин Поттер, безуспешно пытаясь отдышаться. Несколько секунд. Хотя бы ещё несколько секунд. Но нет:

— Круцио минима! — почти лениво произнёс незнакомец, едва заметно взмахнув палочкой.

Эта боль не скручивала внутренности, не выворачивала наизнанку, не мешала говорить. Просто где-то в глубине мышц, почти в костях, поселялся нестерпимый зуд, словно тело чесалось изнутри. «Всего лишь» щекотка. Три часа спустя казавшаяся более невыносимой, чем обычное Круцио.

— Фините.

Он присел рядом с ней, постукивая кончиками пальцев по волшебной палочке.

— Ну что же вы так, мадам Поттер...

Голос незнакомца был полон почти искренней укоризны. Нет, её похититель не был садистом, применявшим "пряник" только для того, чтобы оттенить "кнут". Джин даже могла бы подумать, что ему правда неприятно во всём этом участвовать. «Чистокровка, — почему-то подумала она, разглядывая его холёные руки с длинными пальцами, сжавшимися вокруг палочки из светлого дерева. — Определённо, чистокровка... Сколько же должно быть на кону, чтобы он решился так мараться? Или это что-то личное?»

— Поверьте, вы гораздо красивее целой и невредимой... И ваш муж, наверное, тоже так считает, — продолжал ласково уговаривать незнакомец. Он провёл рукой по её щеке, и Джинни вздрогнула. — Поделитесь со мной формулой выигрыша, что вам стоит? Расскажете — всё будет в порядке, даю вам слово. А вот мёртвым деньги уже не понадобятся...

Муж. Формула. Квиддич. Когда незнакомец первый раз упомянул при ней о Гарри, Джинни подумала, что это всё из-за него.

.

...— Фините! — экран сквозного зеркала, транслировавшего матч между эдинбургскими «Воронами» и уилтширской командой второго дивизиона «Северное сияние», затуманился и погас. — Гарри, что это?

Джин трясла перед Гарри целым ворохом долговых расписок. Ставки, пари, тотализатор.

— Джинни, я... — Гарри привычным движением взъерошил волосы: верный признак того, что он находился в замешательстве.

— Мы же договаривались! — прервала его Джин. — Гарри, эти ставки... это путь в никуда! Тебе... тебе нужна помощь, Гарри... — она попыталась положить руку ему на плечо, но муж сбросил её руку, словно это была ядовитая змея.

— Ничего мне не нужно! — моментально перешёл на крик Гарри. — Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, понимаешь? В покое! Я могу делать с этим всё, что захочу!

— Если ты забыл, у тебя семья, Гарри! У тебя сын, — закричала в ответ Джин. — Ты не можешь красть эти деньги у своей семьи!

Она бросила расписки ему в лицо. Гарри даже не уклонился от листочков. Раньше он порезал бы их Секо за доли секунды. Теперь не мог. Его палочка была на учёте. Никаких заклинаний, которыми можно нанести хотя бы малейший вред. Запрет можно было снять, если бы Гарри согласился посещать психотерапию. Но он отказывался.

— Вот... — Гарри снял со своего плеча расписку и начал внимательно её рассматривать, словно видел в первый раз. — Вот как ты на самом деле ко мне относишься... Деньги, вечно эти деньги... «Гарри, возьмись за ум...», «Гарри, нельзя жить прошлым», — перекривил он её. — На самом деле ты просто устала от того, что твой муж — неудачник, так?

В его голосе прорезалась надтреснутая, истерическая нотка.

— Но Гарри... — попыталась успокоить его Джин. — Я понимаю, что тебе было тяжело, очень тяжело, и терапия...

— Мне не нужна терапия! — заорал Поттер, едва не брызгая слюной. Он разорвал пополам листочек, который держал в руках, но, не остановившись на этом, продолжал рвать его и рвать. Клочки, размером с конфетти, падали на ковёр, будто рождественский снег. — Мне нужен знак. Знак, понимаешь? Что судьба наконец-то повернулась ко мне лицом. А она показывает мне только...

— Потому что знак свыше даётся тем, кто отрывает свою задницу от дивана! — закричала Джин. Она знала, что потом пожалеет о сказанном, но сейчас была вне себя. От ярости и отчаяния. — Выигрыш, проигрыш... Это просто дракклова случайность! Здесь нет никакой системы, нет никакой формулы! Не веришь мне, спроси свою...

— Не смей так говорить о Гермионе!

— Не смей называть её имя в нашем доме!..

Жизнь напоминала одну большую ошибку. Ушло всё, что Джин когда-либо любила. А ведь вначале ничего не предвещало катастрофы. После победы Гарри начал карьеру аврора: в разных уголках Англии оставались ещё банды Пожирателей, а кто ещё мог с ними справиться, если не тот, кто победил их предводителя? Гарри уважали, некоторые даже боялись. Он всегда был в гуще событий, в самых опасных местах, участвовал в сложнейших операциях. Поговаривали, что от его рук пало больше Пожирателей, чем в своё время от рук Аластора Моуди. Только Поттер, в отличие от Грозного Глаза, был словно заговоренный — за семь лет ни одной царапины.

Потом ловить стало некого. Аврорат сократили, отряды захвата преобразовали в обычные полицейские дружины. Воцарилась «спокойная жизнь», о которой Джин когда-то молила Мерлина и Моргану, меряя шагами комнату, пока муж был на очередном задании. Гарри и она стали проводить больше времени вместе, гулять по Лондону, ездить в путешествия. Казалось, что у них второй медовый месяц... А потом произошла катастрофа.

Нил МакКормик, маглорождённый подросток, торговавший Запрещёнными зельями и порошком из чешуи дракона. Конечно, его надо было просто оглушить или связать. Но Нил достал палочку и... Врачи говорили, что у Гарри просто сработали рефлексы. Слава «победителя Волдеморта» спасла от тюрьмы, но от оперативной работы Гарри отстранили навсегда. Выгнали бы вообще, если бы Гермиона... «миссис Гермиона Уизли» не взяла его к себе, в отдел аналитики. «Перекладывать бумажки», как со злостью говорил сам Гарри.

Он вдруг стал просить её родить ребёнка. Говорил, что наконец-то созрел для этого, упрашивал оставить спорт. И Джинни не смогла отказать. На самом деле, после рождения Джеймса они планировали завести ещё детей. Даже придумали имена: мальчика назвали бы Альбусом Северусом, а дочку Лили Луной. Не срослось.

Джин до сих пор помнит, когда у неё пропало молоко. Джеймсу было всего три месяца, когда сова принесла письмо от Гермионы, а Джин, сама не зная почему, его вскрыла. Гермиона сообщала Гарри, что решила прекратить их роман и вернуться к мужу. Роман, который, как выяснилось из того же письма, длился почти год. Джинни рассказала обо всём Рону. Был огромный скандал, но никто не развёлся. Наверное, Рону льстило, что Гермиона выбрала его. А Джинни просто слишком любила Гарри. Джинни не простила Гермиону, Рон не простил Гарри, а брат с сестрой не смогли простить друг друга. За мягкотелость. Только Луна Лавгуд каким-то чудом умудрялась как прежде поддерживать дружеские отношения со всеми. Впрочем, на то она и Луна.

Стало не хватать денег. Гарри требовал, чтобы Джин сидела с ребёнком, а сам всё глубже впадал в депрессию. Они ругались всё чаще и чаще. А потом Гарри ещё и начал играть. Квиддичный тотализатор... Джинни даже не знала, могло ли быть хуже. Кажется, даже наркотики и алкоголь не съедали столько денег. Гарри влез в долги, а Джин ждала, что со дня на день к ним придут какие-нибудь бандиты и потребуют всё вернуть.

.

— Круцио минима! — незнакомец снова взмахнул палочкой.

Джинни приглушённо застонала, сначала на низких нотах, потом всё выше и выше, пока не перешла на пронзительный, тонкий визг. Даже ей было противно это слушать, но незнакомец никак не отреагировал. Наконец Джинни сорвала голос и надсадно закашлялась. Похититель моментально прекратил заклинание, трансфигурировал бокал и налил в него воды. Поднёс к губам Джин. Она ожидала подвоха, но нет: вода была обычная, настоящая. Джинни пила одновременно жадно и медленно, пытаясь растянуть удовольствие. И время без пыток.

«И ведь никто не поможет». Никто не спасёт из этого ужасного места, потому что никто даже и не догадывается, что она здесь. Большинство друзей думают, что она работает у Рона: консультирует покупателей насчёт спортивной экипировки. Рон думает, что она у Луны... и только Луна знает всё. В сущности, если бы не она, Джин бы сейчас здесь не валялась.

.

В тот вечер Джин пригласила Луну «на чай», но, разумеется, с тайной стратегической целью пожаловаться на жизнь. Вдоволь наплакавшись и нахохотавшись, подруги сидели прямо на полу возле холодильника и сосредоточенно поглощали третью упаковку пирожных, запивая их дымящимся мятным чаем.

— А может, тебе пойти работать? — внезапно предложила Луна, и мечтательно добавила: — Познакомишься с новыми людьми, заведёшь друзей, развеешься...

— Что? — Джинни так и застыла с бутербродом в зубах и чашкой чая в другой руке.

— Ну, развеешься... — Луна проиллюстрировала свои слова странными пасами в воздухе, словно изображая развеивание праха из похоронной урны.

Джин слегка поёжилась от ассоциаций и постаралась сконцентрироваться на смысле того, что ей только что сказали. Найти работу. Она может найти работу. Может? Джин обняла руками колени и тяжело вздохнула:

— Было бы неплохо. Только... кто меня возьмёт? И главное — куда?

Перед мысленным взором промелькнули школьные годы: пары, предметы, практические задания... Стоп-кадр на аттестате. Почти везде «слабо» или «выше ожидаемого». Нет, преподаватели Чар и ЗОТИ считали её способной, но... Джинни всегда была слишком эмоциональной и колдовала неровно. «П» только по Уходу за магическими существами. Ну и всегда оставался ещё спорт.

— Я кроме квиддича ничего не умею...

Как же Джин теперь жалела, что после школы не пошла в университет! А тогда казалось, что ей сопутствует невиданная удача. Шутка ли: выдержать огромный конкурс на место ловца в «Холихедских Гарпиях»! Такой шанс не упускают. И пусть Джинни часто отсиживалась на скамье запасных — разве не принесла она «Гарпиям» несколько десятков побед? Всё это она бросила ради их с Гарри ребёнка. Чудесного мальчика, солнышка в окошке... И всё же подожди Джин пару лет, может быть, не была бы той, кто она сейчас: отвратительной домохозяйкой и безвестной спортсменкой, безвозвратно вышедшей в тираж.

— Спорим, всё не так плохо, как ты думаешь? — прервала пессимистичные мысли подруги Луна. — Когда человек готов поменять свою жизнь, возможность всегда найдётся. Главное — верить! Сейчас... — она листала Ежедневный Пророк, пытаясь найти колонку с объявлениями. — Мы обязательно найдём какой-то знак... Сейчас... Вот!

.

— Я в разводе с мужем... — прохрипела Джин. — Меня никто не ищет. Брат меня избегает, старые подруги ненавидят... А единственный человек, который может догадаться, что я здесь, сейчас в экспедиции, ловит нарглов... или мозгошмыгов, — она хрипло, истерически расхохоталась: — короче, какую-то фигню, которой не существует в природе! Я одна, меня никто не ждёт, и я ничего не знаю!

Она снова обессилено, нервно хихикнула. Незнакомец дал ей отсмеяться, а потом аккуратно приподнял подбородок Джин так, чтобы она смотрела прямо на него. Вернее, на маску, закрывавшую лицо.

— Вы врёте... — почти прошипел он. — Люди Люциуса Малфоя не бывают одни!

На этот раз смех Джинни перерос в настоящую истерику.

Вот оно что! Её приняли за «человека Люциуса Малфоя»! Какая честь, какая радость... Она ведь знала, догадывалась, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но Луна упрямо видит во всём только хорошее. Конечно, это ведь не её уже четвёртый час пытают на каком-то заброшенном складе.

.

...Луна торжествующе ткнула пальцем в короткое сообщение на предпоследней странице. Джин, то и дело бросая на Луну недоверчивые взгляды, приняла газету из её рук. «Восьмилетнему мальчику требуется учитель полётов для частных уроков...», «...Оплата почасовая. Приветствуются кандидаты без вредных привычек, имеющие детей...», «Заявки присылать совой. По адресу: Малфой-Менор, Люциусу Малфою».

— Что? — Джин отшвырнула от себя газету, как будто та могла её укусить. — Нет!

— Ну почему? — Луна смотрела на неё своими неестественно большими глазами, изо всех сил пытаясь понять. — Ты же идеально подходишь!

— Нет, нет и нет! — замотала головой Джинни. Из рыжих кудрей выскочила шпилька и со звоном упала куда-то на пол. — Это же Малфой!

— И что? — пожала плечами Луна, поднимая газету с пола и бережно её разглаживая. — Гарри же вроде с ним почти помирился. И на суде его защищал, даже поспособствовал оправданию...

— Да, вот только Гарри Люциус не подсовывал дневник Тома Реддла, — вспыхнула Джинни. — И не называл его родственников «оборванцами».

— Ну, он его и похуже называл... — осторожно произнесла Луна. — И потом: это было давно. Посмотри: в газете сказано «восьмилетнему мальчику», значит, это его внук, Скорпиус. Люциус Малфой стал дедом, Джинни! — Луна довольно заулыбалась. — Ты себе вообще это представляешь?

— Ну и что? — не разделила восторга Джин. — Такие, как Малфой, не меняются, — она пожала плечами и фыркнула. — Он будет смеяться надо мной. И снова называть «побирушкой». И...

Она развела руками, пытаясь выразить свою мысль точнее.

.

Сцена № 0.

Перед её внутренним взором предстал Люциус Малфой, каким она когда-то увидела его в книжном магазине Флориш и Блоттс. Красивый, ухоженный, затянутый в тёмно-фиолетовый сюртук с блестящими серебряными пуговицами. Почему-то именно эти пуговицы заставили маленькую Джинни понять, что они из разных миров. У неё тогда была коробка с «сокровищами». Там лежал, например, кусок стекла, оплавленный драконом, который привёз ей Чарли. И такая вот пуговица. Точь-в-точь, даже рисунок из тёмных прожилок совпадал. Для Джинни она была сокровищем, а для Малфоя — просто одной из застёжек на повседневной одежде. Запомнился взгляд светло-серых глаз: холодный, безжалостный, сначала скользнувший по ней, не зацепившись, а потом внезапно налившийся враждебной пристальностью. Он не смотрел на неё как на равную. Вообще как на человека. Это был взгляд хищника, только что наметившего себе жертву.

.

...А самым обидным было то, что Малфой мог быть совершенно прав, называя её «оборванкой»

Необразованная, вздорная, легко выходящая из себя, недорого и немодно одетая... Уже не такая молодая... она представляла из себя идеальный полигон для насмешек Малфоя и прекрасно это понимала: как же, жена «героя магического мира», обивающая пороги его бывших врагов в поисках работы!

В тот раз она проводила Луну домой с твёрдым намерением даже и не вспоминать об объявлении. ...Даже несмотря на жалование — сорок галлеонов за час. ...Даже несмотря на то, что она любила детей. ...Даже несмотря на то, что ей и правда пора было «сменить обстановку».

.

— Я ненавижу Люциуса Малфоя, — улыбнулась Джинни. Насквозь прокушенная от боли губа саднила, тело отказывалось слушаться, словно превратившись в один сплошной синяк.

— Все так говорят... — проворковал незнакомец. — Но продолжают на него работать. Это его дар — привлекать к себе людей. Чего ждать от простых смертных, если даже случайности теперь у него на службе...

.

Именно. В тот раз всё решил случай. Джин на улице заступилась за магловскую девчонку лет шестнадцати, которой одноклассница отрезала косу. Из ревности, кажется... Джинни вырвала «трофей» из рук обидчицы и конфисковала нож. Хотела отдать девушке волосы обратно, но та не взяла:

— Зачем они мне? Уже не прирастут... — она криво усмехнулась, пряча сожаление.

Джин понимала почему: волосы у девчонки и правда были роскошными, — чёрными, густыми, гладкими, как шёлк, — а вот сама она была довольно невзрачной. Обидчица знала, что делать...

— Точно... не прирастут, — пробормотала Джин и от смущения зачем-то засунула косу себе в сумку: ну не выбрасывать же было такие красивые волосы здесь, в пыльном и замусоренном тупике. И мысленно одёрнула себе за то, что забыла: у маглов отрезанные волосы нельзя приложить обратно и дать им срастись.

А потом новый случай заставил её, разбирая в тот злополучный день сумку, наткнуться чёрную косу. «Оборотное! — ликовала Джин. — У меня будет работа! И Малфою не обязательно что-то знать. У меня будет работа!»

.

«Говорить или нет, что она на него не работает?» Впутываться в чужие дела ей не с руки, но... у Люциуса, видимо, есть какой-то авторитет. Что если её не убивают только потому, что думают, будто она из его команды?

— Я просто исполнитель! Я учительница... — её рот перекосился от приближающегося плача, — ...по квиддичу. Что вы от меня хотите?

— И ничего не знаете? — издевательски хохотнул незнакомец. — Какая прелесть! Собственно, я вижу только две возможности, — он поднялся с колен, отряхнул одежду и начал не спеша прохаживаться перед Джин, периодически кидая на неё взгляды: — Первая: ты его человек, он послал тебя — и ты облажалась!

— Мерлин, какие слова нынче знают высокородные господа... — пробормотала она.

— Не дерзи мне, девочка, — коротко предупредил незнакомец. Повисла пауза. Джинни вжалась в ящики за своей спиной. Наконец, он тихо хмыкнул и продолжил: — Я бы рад выразиться культурнее, но не могу подобрать литературного слова для подобной глупости: прийти в своём собственном обличии, взять деньги наличными, не запутать следы, не использовать порт-ключ... Неужели вы действительно думали, что тотализатор — это автомат по раздаче денег населению? Но... — теперь незнакомец усмехался открыто: в нижней прорези маски поблёскивали зубы. — Знаете, это о многом говорит! Старик Малфой всегда был бо-ольшой заразой, однако отнюдь не дураком. Значит, что-то заставило его думать о вас лучше, чем вы есть.

Незнакомец снова подошёл к ней и двумя пальцами взял за подбородок, задирая его вверх до хруста позвонков. Встретившись взглядом с расширенными от ужаса карими глазами пленницы, он еле заметно кивнул, словно находя подтверждение своим мыслям:

— Ну конечно... Как я сразу не догадался! Ты его женщина... Что ж, эта информация требует тайм-аута. Я должен всё обдумать...

Он ухватил Джин за плечи и рывком поднял на ноги. Развязал ей руки. Джин даже не пошевелила сведёнными запястьями: это освобождение не могло значить ничего хорошего. Ей было страшно. Мучительно страшно. Но... незнакомец всё-таки не был садистом. Как не любил и дешёвых трюков «на запугивание».

Он ограничился тем, что отлевитировал её в довольно просторную камеру. Наверное, раньше это была комната отдыха складских рабочих: санузел, вода из-под крана, что-то вроде подстилки на полу... И ничего, что можно использовать как оружие или путь к спасению. «Почему эти аристократы умудряются предусмотреть всё?»

— Мы встретимся завтра! — прокричал он напоследок, захлопывая дверь.

Джин осталась одна. Под потолком светила тусклая электрическая лампочка. Она подошла к раковине и медленно, осторожно умыла лицо. Ледяная вода освежала и анестезировала. «Женщина Люциуса Малфоя». Джин усмехнулась: она его женщина ещё в меньшей степени, чем «его человек». И если этот чистокровный бандит, «пират тотализатора» или кем он там себя считает, думает, что Малфой вступится за неё... его ждёт разочарование. А Джин, скорее всего, смерть. Правда, вряд ли мучительная: ведь незнакомец не любит напрасных пыток.

По крайней мере, Джеймс сейчас в безопасности — у бабушки. Молли и Артур найдут способ не отдавать сына Гарри, и у мальчика всё будет хорошо. «Мерлин, как же хочется жить». Наверное, та давняя встреча с Малфоем была знаком: никогда, никогда больше не связываться с ним, иначе будет плохо. Джин сама виновата, что не послушалась. Гриффиндорская тяга к приключениям взяла верх... Все последние годы ей было мучительно скучно. Казалось, что жизнь Джин утратила краски, и если в один прекрасный день она просто не откроет глаза — ничего не изменится. Возможно, это было правдой. Но всё же как хочется жить!