Гарри Поттер и Свидание со Смертью (гет)

В маленьком английском городке Ламборн, что на юге Англии, как и в любом нормальном городе, есть кладбище. Это старое кладбище. Многие кресты и таблички покосились, некоторые могилы заросли травой. В свежую июльскую ночь на кладбище очень тихо. Вряд ли кто-нибудь захочет прогуляться здесь в такое время. Любой обычный человек, проходящий мимо, сказал бы: «Кладбище, как кладбище, ничего особенного».

Однако эта тишь была обманчивой. На поверхности было всё спокойно, но под землёй, на глубине чуть более двух метров, находился туннель, что само по себе вызвало бы удивление у обычного человека. Пол, потолок и стены туннеля были земляными. То там, то сям в стенах торчали горящие факелы. И по этому туннелю, этой самой июльской ночью, шли четверо, а точнее – трое. Четвёртый, видимо, был не в состоянии идти самостоятельно, поэтому двое других, взяв его под руки, бесцеремонно тащили несчастного вперёд. Свободный от таскания шёл позади и подгонял остальных. Все идущие самостоятельно выглядели совершенно одинаково. На них были чёрные мантии, достающие почти до земли, с длинными, торчавшими вверх, как у куклуксклановцев, капюшонами, за которыми не было видно лица. Четвёртый же очень сильно отличался от остальных. На нём была коричневая мантия, более короткая, чем у его спутников. Когда-то она была красивой, но сейчас походила скорее на лохмотья. Лицо несчастного носило явные следы жестоких побоев: один глаз практически полностью заплыл, нос был сломан и из него сочилась кровь. Избитый кашлял кровью, оставляя частые пятна на полу туннеля. На лбу у него красовался большой и сильный ожог, волосы тоже были подпалены, и цвет их из-за этого и из-за того, что они были очень грязными, нельзя было определить. Голубые глаза его как будто покрыла какая-то пелена. Он то открывал, то закрывал их. Всё выражение изуродованного лица этого несчастного человека говорило, что ему уже всё равно, что с ним будет.

Наконец четвёрка дошла до большой железной двери, местами немного проржавевшей. Замыкавший процессию Пожиратель смерти направил свою волшебную палочку на дверь, и она тут же с грохотом распахнулась. Они вошли в довольно большой зал с каменным полом и такими же неоштукатуренными стенами. У противоположной стены находился большой камин, в котором ярко горел огонь. Он довольно хорошо освещал половину зала. Кроме того, справа от двери на стене было несколько окон, несмотря на то, что помещение полностью находилось под землёй (волшебники и не такое умеют!). Из них лился серебристый лунный свет. Примерно посредине зала стоял большой деревянный стол, сделанный достаточно грубо. Возле стола разместилось десятка два стульев, полностью ему соответствующих. Это и было всем скромным убранством явно неприхотливых хозяев.

Около камина стояли человек пятнадцать Пожирателей смерти, разговаривавших о чём-то между собой. Однако, как только наши друзья вошли в зал, они сразу же замолкли. Сделав пару шагов по направлению к камину, двое Пожирателей смерти отпустили бедного волшебника, а шедший за ними со всего размаху пнул его под зад. Несчастный пролетел с метр и всем телом грохнулся об пол. Из группы, стоявшей у камина, вышел волшебник, несколько отличающийся от остальных. На нём не было капюшона, и голова его, совершенно лысая, смотрелась как-то неестественно. Нос, как таковой, отсутствовал, а были лишь две зияющие ноздри. Это делало лицо волшебника жутким и зловещим.

Спокойно, не торопясь, он шёл к лежавшему на полу. Не дойдя до него метров трёх, Волан-де-Морт (а это был именно он) остановился. Лежавший волшебник, кажется, собирался с силами и пытался встать, но это у него не получалось. Через минуту, однако, он немного приподнялся на руках и осмотрелся. Увидев Волан-де-Морта, волшебник передёрнулся всем телом и задышал тяжелее, однако не опустил головы и смело посмотрел Волан-де-Морту прямо в глаза. Несколько раз кашлянув и собравшись, видимо, с силами, он заговорил слабым, но остервенелым голосом:

– Я ничего не расскажу тебе… И я никогда, – он сплюнул слюной, смешанной с кровью, – никогда не буду служить тебе…

Волан-де-Морт внимательно смотрел ему в глаза секунд десять, словно пытался найти в них ответ на какой-то вопрос. Потом он улыбнулся своей жуткой улыбкой и совершенно спокойно, с лёгкой иронией в голосе, сказал:

– Я знаю.

И буквально через секунду, резко достав волшебную палочку из своей чёрной мантии и направив её на лицо лежавшего волшебника, крикнул:

– Авада Кедавра!

* * *

Гарри Поттер ходил по своей комнате и собирал вещи. Сегодня ему исполнилось 17 лет, и он стал уже совершеннолетним волшебником. Время после окончания учебного года Гарри провёл у Дурслей. По правде сказать, ему очень не хотелось к ним возвращаться, но Дамблдор ещё год назад попросил его это сделать, а Гарри не мог не исполнить просьбу Дамблдора. К тому же, Дамблдор просил его далеко не просто так. Магическая защита не давала Волан-де-Морту возможности напасть на Гарри в доме Дурслей, пока ему не исполниться семнадцати лет, потому что в этом доме жила его родная тётя. Мать Гарри, пожертвовав собой ради него, дала ему наивысшую защиту, которая действовала в доме его родственников. Но теперь, когда совершеннолетие настало, эта защита стала бесполезной, и Гарри думал только об одном: «Как бы поскорее убраться из этого ненавистного жилища!».

Собрав всё необходимое в большой рюкзак и погрузив его на тележку, Гарри поставил на него пустую клетку Букли и выкатил тележку из комнаты. Саму Буклю он ещё вчера отправил с письмом в «Нору» (в дом Рона), в котором говорил, что прибудет завтра вечером.

Дядя Вернон ходил внизу из стороны в сторону и весело потирал руки. Наконец то Поттер уезжал и, вроде бы, не собирался возвращаться, а эта мысль доставляла мистеру Дурслю большое наслаждение.

– Что, опять собираешься в свою психушку? – спросил дядя Вернон, ехидно улыбаясь.

– Нет, её закрыли, – холодно ответил Гарри, спускаясь по лестнице. Он решил для себя не злить своего дядю и отвечать его на вопросы. Всё равно не позже чем через минуту он будет уже далеко отсюда.

– Ой, какая жалость! – воскликнул Вернон, качая головой. – Так где же ты будешь жить? – но, видимо что-то вспомнив, продолжил, не дожидаясь ответа. – Ах да, у тебя же есть теперь твой собственный дом! Но почему её закрыли? – поинтересовался дядя, опять переводя разговор на школу.

Из двери в гостиную высунулась встревоженная тётя Петунья и стала делать знаки своему мужу, что б тот перестал допытываться до Гарри, однако дядя Вернон не обращал на неё ни малейшего внимания.

– Потому, что в ней убили Дамблдора, – так же холодно ответил Гарри, уже спустившись с лестницы и направляясь к входной двери.

– Дамблдора… – задумался дядя Вернон. – А-а, это того самого вредного старикана, который приходил к нам год назад? Наконец-то! Могу я узнать имя того прекрасного человека, который совершил этот геройский поступок? Ему обязательно нужно послать хотя бы букет цветов!

Негодование и злость закипели в Гарри так сильно, что никакое самообладание не могло уже оставить его спокойным.

– Его зовут Северус Снегг! – надорванным голосом прокричал Поттер, доставая из-за пояса свою волшебную палочку, и, взмахнув ею в направлении живота мистера Дурсля, выкрикнул:

– Остолбеней!

Красноватый луч вырвался из палочки и попал Вернону Дурслю прямо в его толстое пузо. Резко отшатнувшись, как от мощного удара, дядя Вернон громко охнул и грохнулся всем своим грузным телом об пол. Гарри очень хотелось наложить на него ещё какое-нибудь заклятье, причём посерьёзнее, но он усилием воли заставил себя этого не делать и опустил палочку.

Тётя Петунья, наблюдавшая за всем этим из двери в гостиную, вскрикнула и бросилась на помощь к своему мужу. Она начала трясти его за плечи и бить по щекам, приговаривая: «Очнись, ну очнись же!». Мистер Дурсль, однако, не собирался приходить в себя. Видя всю бесполезность своих действий, Петунья повернулась к Гарри и закричала:

– Что ты с ним сделал!? Немедленно приведи его в чувство! Немедленно!!!

Услыхав крики своей матери, из гостиной выскочил Дадли, до этого совершенно безразлично сидевший на диване. Не успев подумать и хоть как-то оценить ситуацию, он сразу же сжал кулаки и молча бросился на Гарри. Но как только тот поднял свою волшебную палочку в воздух, Дадли тут же затормозил и, сделав несколько шагов назад, испуганно поднял руки вверх, как будто на него направили дуло пистолета. Миссис Петунья, однако, не унималась:

– Ты слышал, что я тебе сказала? А ну быстро сними свои грязные чары, неблагодарный!

– И не подумаю, – огрызнулся Гарри. – Он заслужил!

– Ах вот значит как! Ну ничего… Твои же любимые волшебники и разберутся с тобой. Тебя будут судить и на этот раз обязательно посадят!

– Они не узнают об этом, – мрачно усмехнулся Гарри. – Можете не беспокоиться и не вызывать скорую – через пару часов он сам придёт в себя.

Однако этот ответ не удовлетворил, видимо, тётю Петунью. Когда Гарри направился было к двери, она крикнула: «Постой!», – и прыгнула, как резвая лошадка, за ним. Допрыгнув и схватив его за руку, она сделала усилие, чтобы потащить его обратно, но Гарри приставил волшебную палочку к её глотке и угрожающе сказал:

– Не усложняйте ситуацию.

Петунья тут же выпустила его руку и трусливо отпрянула назад. Гарри остановился и внимательно оглядел всех, кто находился в прихожей: тётю Петунью с лошадиным лицом, которая хотела что-то сказать, но, косясь на волшебную палочку, боялась; своего двоюродного братца Дадли, злившегося на собственное бессилие, и дядю Вернона, неподвижно лежащего на полу.

– Я думал, что у меня получиться хоть проститься с вами по-хорошему, но я заблуждался, – со злостью в голосе проговорил Гарри. – С вами ничего нельзя сделать по-хорошему. Вы только и можете, что хаять и ненавидеть остальных. Прошу прощенья, что отравлял вашу жизнь столько лет. Надеюсь, что теперь вам будет дышаться спокойнее.

Сказав это, он взял свою тележку, открыл дверь и вышел на улицу. Тисовая улица, на которой стоял дом Дурслей, сейчас была абсолютно пустынной, хотя было чуть больше девяти часов вечера. Городок Литтл-Уингинг вообще всегда отличался тишиной. Иногда даже днём можно было выйти на улицу и не встретить ни одного человека. Такое положение вещей нравилось Гарри, потому что он не хотел, чтобы его увидел сейчас какой-нибудь магл (так волшебники называют обычных людей).

Внимательно осмотрев улицу и не найдя в ней ничего странного, Гарри повернул направо и пошёл по тротуару. Из дома номер четыре, который он покидал навсегда, доносились причитания тёти Петуньи, тщетно пытающейся привести своего мужа в чувство. Настроение у Гарри было паршивое. Тоска по Дамблдору ещё не прошла, и дядя Вернон своими издевательскими комментариями только усилил её. К тому же, Гарри прекрасно понимал, что Волан-де-Морт не будет сидеть сложа руки. Он может напасть в любой момент, а Гарри не был уверен, что сможет справиться с ним даже один на один, не говоря уже о том, если ему будут помогать Пожиратели смерти. Угнетала также Гарри и мысль о том, что ему уже не вернуться в Хогвартс. Совет попечителей, правда, ещё не решил, открывать ли школу в этом году или нет, но Гарри принял решение в любом случае туда не возвращаться. Дамблдор говорил, что у Волан-де-Морта должно было остаться четыре крестража, и Гарри знал, что уничтожить их жизненно необходимо. Однако как это сделать, он не имел ни малейшего понятия, но надеялся, что ему удастся это выяснить. А если же он пойдёт в школу, то уничтожение крестражей придётся отложить на неопределённый срок, что Гарри очень не хотелось.

Однако он не собирался немедленно отправляться на поиски крестражей. Прощаясь с Роном, Гарри пообещал ему, что обязательно будет на свадьбе его брата, которая должна состояться в августе. А обещания свои Гарри привык исполнять.

Пройдя метров пятьдесят, он остановился и впервые задумался над тем, как именно будет лучше добираться до «Норы». Раньше ему всегда кто-то помогал убраться от Дурслей: то Хагрид, то Рон на летающей машине, то волшебный автобус… Сейчас же никакой помощи не предвиделось. И тут Гарри вспомнил, что он умеет трансгрессировать. Однако волшебникам запрещено трансгрессировать, пока они не сдадут экзамен по трансгрессии – это было Гарри хорошо известно. Но он уже трансгрессировал себя и Дамблдора, когда ему было ещё шестнадцать. «И теперь тоже получиться, – подумал Гарри, – Министерство больше не следит за мной, поэтому там просто не узнают об этом!».

Вспомнив про три «Н»: нацеленность, настойчивость и неспешность, Гарри как можно сильнее сосредоточился на конечной цели – «Норе» – и повернулся на месте. Знакомое чувство сжатия охватило его, но ему показалось, что оно кончилось как-то слишком быстро, не успев толком начаться. Однако он уже не стоял на Тисовой улице. Пролетев с полсекунды непонятно куда, Гарри шмякнулся на что-то пыльное и вонючее. Рядом с ним упала и его тележка.

Быстро поднявшись на ноги и отряхнувшись, Гарри осмотрелся кругом. Он стоял на пыльной просёлочной дороге. «Норы» поблизости не было и в помине. Вместо неё метрах в тридцати от Гарри располагалась какая-то деревушка. Домов было всего штук двадцать, не больше. Все они выглядели так, словно в них не жил никто очень много лет: крыши обветшали, стены покосились, из окон глядела непроницаемая тьма. За деревней раскинулись луга вперемешку с полями. Со всех остальных сторон её окружал негустой лес.

Гарри не понимал, почему он здесь очутился. Он никогда раньше не бывал в этой деревушке и не видел этого места. Да и вообще, он хотел появиться перед «Норой», а не провисать в какой-то непонятной дыре.

Решив не повторять пока попыток трансгрессии, Гарри взял тележку и направился к ближайшему дому. Вокруг стояла тишина. Ветра практически не было. Завтра должно было быть полнолуние, поэтому луна, периодически скрывающаяся за лёгкими облачками, достаточно хорошо освещала унылый пейзаж.

И тут с левого от Гарри конца деревни послышались чьи-то голоса. Гарри подумал, что те люди, возможно, знают, что это за место, и повернул, было, к ним навстречу, но голос говорившего показался вдруг ему знакомым, и от этого у Гарри всё похолодело внутри. Быстро забежав вместе с тележкой за стенку дома, он открыл рюкзак в поисках мантии-невидимки. К счастью, она лежала на самом верху. Приставив тележку к стене, Гарри накинул мантию-невидимку так, чтобы она накрывала не только его, но и тележку, достал волшебную палочку и стал ждать. Между тем, голоса становились всё отчётливее. Гарри уже мог разобрать, что говорили идущие сюда люди:

– …И вообще, хватит меня за это отчитывать, – раздражённо говорил какой-то высокий голос. – Если вы не забыли, то это именно я нашёл способ, как проникнуть в Хогвартс. Без меня у вас ничего бы не вышло. А что касается Дамблдора, то я вовсе не струсил… Я убил бы его без сожаления… Просто этот старик был очень хитёр. Он загипнотизировал меня даже без палочки! Поэтому у меня и тряслись руки…

– Ну конечно! – с издёвкой прорычал другой голос. – Знаем мы твою хвалёную храбрость. Я тоже был там и всё видел. Да ты просто жалкий и ничтожный трусишка!

– Я не трус! – злобно и визгливо прокричал первый. – И я это тебе докажу…

– Хватит! – громко и отчётливо перебил его надменный и холодный голос, который Гарри узнал бы и среди тысячи других голосов, голос, обладателя которого Гарри ненавидел почти так же сильно, как и Волан-де-Морта, голос, принадлежавший Северусу Снеггу. – Никто из нас, конечно, не считает Драко Малфоя трусом. Раз Тёмный Лорд великодушно простил Драко, то и нам не следует более обвинять его. Тем более, что все мы служим одной цели…

– Спасибо, – отозвался Малфой.

– Кстати, насчёт нашей цели, – заговорил кто-то средним по высоте голосом, который Гарри никогда раньше не слышал. – Вам никогда не казалось, что Тёмный Лорд хочет невозможного?

– Попридержи язык! – прошипел Снегг. – Если ты считаешь действия Тёмного Лорда ошибочными, то ты можешь высказать это ему в лицо. Только особо не рассчитывай, что кто-то будет оплакивать твой труп. Нам не нужны такие…

– Тише! – перебил его голос, называвший Драко Малфоя трусом. – По-моему, мы здесь не одни…

Гарри Поттер замер и старался не дышать. Снегг и его компания остановились как раз перед домом, за которым он прятался. По звуку шагов Гарри понял, что один из них идёт к нему. Гарри уже слышал его тяжёлое дыхание. Оно переросло в сопение, и из-за стены вышел Сивый, тот самый оборотень, который покусал Билла, брата Рона. Сивый остановился, внимательно озираясь по сторонам и глубоко втягивая воздух носом. Так продолжалось с полминуты, пока он не уставился туда, где стоял Гарри. Оборотень не мог его видеть из-за мантии-невидимки, но он мог чувствовать его запах, особенно теперь, когда до полнолуния оставался только один день. У всех людей, страдающих болезнью оборотня, повышенно развито обоняние. Оно ещё больше усиливается, когда скоро должно наступить обращение, и, особенно, во время самого обращения.

Гарри крепче сжал свою палочку и не сводил глаз с Сивого. Ему очень хотелось напасть на него самому, отомстить за то, что он сделал Билла уродом. Однако это было не так просто. Гарри не сомневался, что, благодаря эффекту неожиданности, ему легко удастся нейтрализовать оборотня. Но как быть с остальными? Может, разобраться с Сивым и сразу трансгрессировать? А если не получиться? Что же делать? Гарри никак не мог решиться, а поэтому продолжал бездействовать.

Сивый, тем временем, сделал, было, шаг в направлении Гарри, но тут его раздражённо окликнул Малфой:

– Да нет там никого.

– Заткнись, малявка, – рявкнул оборотень.

– Как ты меня назвал? – угрожающе провизжал Драко, выхватывая, судя по всему, волшебную палочку.

Сивый развернулся, злобно прорычал и вновь скрылся от глаз Гарри за домом.

– Пре-кра-тить! – делая ударение на каждом слоге, отчеканил Снегг. – Вы что, забыли, зачем мы здесь? Быстро все в дом!

– Но… – начал было Сивый.

– Быстро все в дом! – голосом, не допускающим возражений, повторил Снегг.

И все повиновались. Входная дверь протяжно заскрипела, а через несколько секунд с таким же скрипом захлопнулась.

Какое-то время Гарри продолжал не двигаться и изо всех сил прислушиваться к тому, что происходило в доме. Оттуда едва доносились звуки шагов и приглушенного разговора. О чём именно говорили, Гарри не мог разобрать. «Сейчас бы удлинители ушей не помешали!» – думал он. Однако удлинители ушей Гарри с собой не брал, а делать что-то было необходимо. Гарри не знал наверняка, все ли зашли в дом. «Вполне возможно, что Снегг оставил кого-то на всякий случай на стрёме, – рассуждал он сам с собой. – А если это так, то лучше будет не высовываться и сразу попробовать трансгрессировать в «Нору». Но кроме желания безопасности, в Гарри говорила ещё и жажда мести. Ему ужасно хотелось отомстить и Сивому, и Малфою, и, в особенности, Северусу Снеггу.

Наконец, жажда мести поборола страх. Собравшись с духом, Гарри сбросил мантию-невидимку с плеч и резко выскочил из-за угла дома, держа наготове волшебную палочку. Однако на крыльце никого не было. В единственном окне, которое находилось ближе к противоположенной от Гарри части дома, тускло горел свет.

Отойдя немного от строения, в котором засели Пожиратели смерти, Гарри вновь остановился в нерешительности. «Врываться туда слишком рискованно, – думал он. – Их там как минимум четыре, а я один. К тому же, эффект неожиданности может не подействовать: Сивый догадывается о том, что я здесь».

И словно в подтверждение его мыслей из дома донёсся довольно чёткий и сердитый голос Сивого:

– Да говорю я вам: там, за дверью, кто-то есть. И, кажется, я даже знаю, кто…

Медлить было больше нельзя. «Или сейчас, или никогда» – решил Гарри. Дверь в дом, открываемая, видимо, Сивым, уже скрипнула. Направив палочку в сторону тележки, Гарри прошептал:

– Акцио, вещи.

Из-за угла вылетела тележка вместе с клеткой Букли и мантией-невидимкой. Дверь, тем временем, открылась наполовину. Крепко обхватив свои вещи, Гарри нацелил все мысли на «Нору» и трансгрессировал.