Волна / Billow (гет)

Маленькая сова нервно стучала в окно кабинета директора МакГонагалл. Хорошо знавшая эту птицу Минерва быстро впустила её. Та сразу же села на стол и вытянула лапку. Отвязав свиток, директор угостила довольно ухающую сову печеньем. Читая письмо, написанное знакомым неразборчивым почерком, Минерва улыбалась и гладила птицу кончиками пальцев.

МакГонагалл

Жив-здоров.

СС

Лаконичность на грани грубости — так на него похоже. Значит, он в безопасности. Где-то. Минерва поняла, что Северус не хочет, чтобы его нашли, но если нужно, с ним можно будет связаться. Мерлинова борода, школа и так позарез в нем нуждается! Что бы ни говорили, Минерва МакГонагалл хорошо знала своего бывшего коллегу Северуса Снейпа: он ненавидел, когда его торопили, заставляли — слишком долго ему приходилось служить двум хозяевам. Слишком долго. Минерва понимала — зельевару нужно исчезнуть на время, стать невидимым, тем более что одна половина магического мира думает, что он умер, а вторая — не верит в слухи, что он все еще жив и был не раз замечен на Диагон-Аллее в своих развевающихся одеждах. Даже те, кто видел, не верили. Ведь мальчик-который-выжил-дважды не раз и не два рассказывал, как Нагайна укусила Снейпа, и что тот перестал дышать, отдав воспоминания. Злую летучую мышь из подземелий превратили в героя, кавалера ордена Мерлина первой степени. Правда, виновник торжества не пожаловал на вручение награды, но Минерва нашла, как передать медаль.

Тем хмурым ноябрьским утром директор даже попыталась прицепить Снейпу орден, но зельевар положил значок в один из своих многочисленных карманов, мрачно допил чай и сказал, что поищет себе убежища в другом месте. Минерва все поняла: Северус желает скрыться от любопытных глаз и ушей, косых взглядов, всех «Рит Скитер», которые рвутся писать его биографию, — убежать от своего нового статуса и почитателей. Он не говорил этого. Нет, Северус Снейп, выдающийся мастер зелий, никогда бы не признался, что слава ему в тягость, но Минерва знала. Мерлин, она знала его почти всю его жизнь, а если быть точной, то всю.

Эйлин пыталась скрыться в Хогвартсе от жестокого мужа, когда только родился маленький Северус Тобиас, но вскоре вернулась к своему ревнивцу. Когда она умерла, именно Минерва принесла четырехлетнего мальчика на руках в свои комнаты. Да, МакГонагалл хорошо знала Северуса Снейпа. Один взгляд на него тем серым днем доказал, что она права и всегда была права в своих оценках. МакГонагалл только раз допустила ошибку, которая почти стала фатальной. Для него, для Поттера, для всего здравомыслящего волшебного мира. Она больше никогда не будет так ошибаться.

Это было больше пяти лет назад. Минерва знала, что он постоянно в движении — переезжает с места на место, нигде не задерживаясь надолго, но всегда отправляет одну и ту же сову с одинаковыми сообщениями. Птица никогда не улетает прежде, чем МакГонагалл напишет ее хозяину несколько строк. Улыбаясь, директор взяла чистый пергамент и окунула перо в темно-синие чернила.

И в это время кто-то постучал в дверь. Минерва вздрогнула — большое чернильное пятно расползлось по листу. Она недовольно проворчала:

— Войдите!

В комнату вошло новейшее приобретение Хогвартса — Гермиона Грейнджер, преподаватель трансфигурации, неформальная правая рука директора, от которой больше пользы, чем от заместителя.

— Гермиона, — Минерва посмотрела на нее поверх своих квадратных очков, — садись.

Та кивнула и слабо улыбнулась:

— Спасибо.

— Чаю? — спросила директор и, увидев, что коллега кивнула, наколдовала две чашки. — Чем могу помочь?

— Чья это сова? — Гермиона покосилась на маленькую птицу.

— Одна из школьных, — солгала Минерва.

— Ясно. Этот так называемый мастер зелий отправил трех первогодок в госпиталь.

— Снова? — застонала МакГонагалл. — Не представляю, как Генри Фиеско получил свою степень.

— Может, выиграл, — пробормотала Гермиона, слегка покраснев.

— Присмотри за ним, — добродушно засмеялась Минерва. — С учениками все в порядке?

— Только несколько пятнышек. Но... — профессор Грейнджер заколебалась.

— Но? — директор подняла брови.

— Ваш заместитель...

— Миллс? Что еще он натворил? — снова застонала Минерва.

— Он тоже был в больничном крыле, — мягко сказала Гермиона.

Брови МакГонагалл поднялись еще выше:

— Что случилось?

— Семикурсники говорят, что на ЗОТИ они в парах практиковались в боевых заклинаниях, и одно срикошетило в профессора. С тех пор Миллс без сознания и выглядит немного странно

— Почему? Как он выглядит? Стоп, ты сказала: был в больничном крыле?

— Поппи отправила его в Мунго. Она не представляет, что с ним, — Гермиона пожала плечами.

Минерва сняла с носа очки и не слишком аккуратно положила их на стол:

— Значит, нам нужна замена?

— Поппи говорит, что весьма вероятно.

— Хорошо. Я пойду и посмотрю. Спасибо, Гермиона, — ответила директор и махнула рукой, отпуская молодую преподавательницу трансфигурации.

Гермиона кивнула и вышла так же быстро, как и вошла. Она не заметила, что МакГонагалл вытащила свежий лист пергамента и решительно застрочила там что-то.

Северус, свяжись со мной немедленно. Это срочно.

С уважением, Минерва МакГонагалл, директор школы волшебства и магии Хогвартс.

С хитрой улыбкой она свернула свиток и прицепила его к лапке совы.

— Клюй его, пока не ответит, — тихо прошептала Минерва, выпустила птицу в окно и еще долго смотрела ей вслед.

Через час спокойствие Минервы, вносившей последние правки в документы для Министерства, потревожило зеленое пламя, вспыхнувшее в камине, а секунду спустя показался Северус Снейп, бормотавший под нос проклятья.

— Ты когда-нибудь чистила этот камин, женщина? — съязвил он.

— Он отключен, им никто не пользуется, — ответила Минерва, все еще удивленная его внезапным визитом. Снейп стоял посреди кабинета в черных брюках, черном пальто и черных сапогах из драконьей кожи. Сегодня — без мантии.

— Я подключал его, когда был здесь в последний раз.

— Пять лет назад! — резко воскликнула она. — И не счел нужным сообщить мне?

— Нет.

— Мерлин... — пробормотала Минерва, так интенсивно качая головой, что ее квадратные очки опасно сползли на кончик носа.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, твои очки упадут прямо в эту ужасную жестянку. Я полагаю, полную имбирных саламандр? — голос Снейпа звучал саркастично. Северус уже направился было к камину, но решил задержаться: — Альбус всегда предлагал мне сесть.

МакГонагалл фыркнула и показала ему на кресло.

— Как у тебя дела? — спросила она очень вежливо.

— Так, как писал. Даже не знаю, почему откликнулся на твой зов.

— Я не звала тебя.

— «Свяжись со мной немедленно. Это срочно», — издевался он, пытаясь скопировать ее шотландский акцент.

— А, ты об этом. — Минерва потянулась к клетчатой жестянке и вытащила имбирную саламандру. — Точно не хочешь?

— Давай уже к делу. Значит, не так уж и срочно, если у тебя есть время, чтобы грызть эти адские печенюшки, — прорычал он.

— Чаю?

— Нет, мадам, к делу.— Снейп начал терять терпение. Он-то думал, что нужно поспешить, и оставил на огне целый котел с новым зельем, которое разрабатывал в своей временной лаборатории.

— Ах да... Ты знаешь Фиеско?

— Генри или Ричарда?

— Генри.

— Закончил Хогвартс в 1988, провалил чары, умудрился сдать ТРИТОН по зельям на «превосходно». Думаю, Дагворт-Грейнджер принял его в ученики. Правда, не понимаю почему... — вспомнил Северус.

— Чудесно, — улыбнулась Минерва. — Ты был знаком с ним лично? Не как с учеником?

— Нет.

— Сегодня утром он отправил трех первогодок в больничное крыло.

— Я другого и не ожидал, — усмехнулся Снейп. — Почему они попали в госпиталь?

— Полагаю, что-то пошло не так с увеличительным зельем. Но это уже пятый несчастный случай в этом месяце. И...

— Сегодня двенадцатое. Все ясно, — он посмотрел прямо на свою бывшую коллегу. — Уменьшительное зелье.

— О них позаботятся.

— Тогда почему ты меня звала?! — спросил он с нарастающим гневом, встал со стула и наклонился над столом, глядя на МакГонагалл сверху вниз и ощущая пряный аромат печенья и цитрусовый — чая Леди Грей.

— Я как раз собиралась об этом поговорить, — она смотрела на него поверх очков, заметно подняв брови. Бывший преподаватель зелий знал, что такое выражение директора не предвещает опасности, но скоро она может проявить свой шотландский нрав.

— Если у тебя нет ничего, что бы меня заинтересовало, я уйду, и поверь, больше никогда не вернусь, независимо от того, как много ты будешь писать мне о крайней необходимости. И я не буду посылать Мелет назад, — прошипел он, нависая над ней.

— Странное имя для совы, — быстро ответила Минерва, пристально посмотрев на него. — Бургесс Миллс в Мунго.

— А это кто?

— Наш преподаватель ЗОТИ.

Северус застонал и отступил от стола, направившись к одному из окон. Он посмотрел сквозь стекло, а потом мягко сказал:

— Пытаешься найти замену, а о моей скромной персоне вспомнила в первую очередь?

— Да, — призналась директор. — Тот самый пост, декан Слизерина, твои прежние комнаты или новые, как пожелаешь. Будешь преподавать ЗОТИ и присматривать за Фиеско.

— Не впечатляет, — подбил итог Снейп и подошел к камину. — У меня там зелье готовится, и если ничего чрезвычайного не случилось...

— Северус, пожалуйста. — Минерва быстро встала и ринулась к Снейпу с проворством молодой барышни.

— Северус, школа... — она схватила его за руку, — уже не та, какой была прежде. Преподавание почти всех дисциплин на уровне, но зелья и ЗОТИ — это катастрофа.

— Не понимаю, в чем разница. Защите с десяток лет учат неправильно, — Северус плотно сжал губы.

— За исключением того года, когда преподавал ты, — пробормотала Минерва, прекрасно зная, что он ее слышит, но Снейп только ухмыльнулся и взял горсть дымолетного порошка.

— Пока, Мин... — начал он прощаться, когда дверь распахнулась, и в кабинет влетела взволнованная, возбужденная, взъерошенная Гермиона Грейнджер, которая сразу же замерла. Она тяжело дышала и держалась за бок.

— Минерва... — она прервалась, подняла глаза и удивилась: — Профессор Снейп?!

Он просто ухмыльнулся, любуясь выражением ее лица. Северус почти упивался этим. Всезнайка, которая никогда не могла держать рот на замке, теперь от удивления не может сказать и слова.

— Что там, Гермиона? — МакГонагалл подошла к своей коллеге и помахала рукой перед ее лицом, чтобы прогнать наваждение.

— Ах да, ученики, которые пострадали на уроке зелий...

— Да?

— Пятна разрастаются, и вдобавок к этому дети выглядят невероятно плоскими. Поппи дала им уменьшающеее зелье, и сначала все было хорошо, но потом они стали расплющиваться. Это ужасно. Даже Максимус Грэхем похож на лист бумаги.

Две дамы настолько сосредоточились на проблеме, что не заметили, как Северус положил обратно в банку дымолетный порошок и подошел к ним с выражением слабого интереса на лице.

— Что ты имеешь в виду, говоря: «стали расплющиваться»?— спросила Минерва, взяв с кресла шаль и завернувшись в нее.

— Они плоские, — Гермиона подтвердила свои слова жестом, — ровные.

— Правда?

Гермиона кивнула:

— Поппи говорит, что ей нужно особенное зелье, но Фиеско о таком никогда не слышал и теперь ищет рецепт в библиотеке.

— Идиот! — возмутился Северус и вышел из кабинета, даже не взглянув на женщин. Его пальто развевалось не менее эффектно, чем мантия.

Гермиона и Минерва казались одинаково ошеломленными.

— Он знает, что делать, не так ли? — спросила Минерва больше себя, чем Гермиону.

— И будет хранить секрет во веки веков, — саркастично заметила молодая преподавательница.

Северус Снейп толкнул бледного мужчину в одном из коридоров подземелий.

— С дороги, Фиаско, — прошипел он.

— Профессор Снейп... — теперешний мастер зелий начал задыхаться.

— В самом деле, — огрызнулся Снейп, постучав палочкой по кирпичной стене, в которой внезапно появилась деревянная дверь. Она широко открылась, но петли недовольно заскрипели.

— Что там? — спросил Фиеско.

Снейп просто поднял брови и вошел в комнату, захлопнув дверь перед самым лицом зельевара-афериста и мысленно ухмыльнушись, когда услышал слабый стук. Северус глубоко вдохнул. Он так скучал по запаху своей личной лаборатории в Хогвартсе. Довольный собой и своими запасами, которые оставил на случай, если вернется, он оглянулся. Все в порядке и чисто. Легким движение палочки зельевар поставил медный котел на слабый огонь. Его пальто сложилось на стуле. С присущей ему ловкостью и скоростью Северус подбирал ингредиенты: нарезал глаза тритона, измельчал сушеные маргаритки и подготавливал другие составляющие, перед тем как сосредоточиться на варке. Он точно знал, что пошло не так с зельем и почему уменьшительное не сработало. Такая глупость на самом деле.

Если глаза иглобрюха были добавлены перед нарезанными кореньями перечной мяты, зелье испортилось и выкипело. Ничего страшного, вот только для лечения не нужно было использовать уменьшитель. Тогда тот, кто его выпил, не стал бы расплющенным. Об этом знают даже посредственные зельевары.

Северус выругался, наверное, в сотый раз за день, добавил сироп чемерицы и размешал зелье семнадцать раз по часовой стрелке, добавил размельченные глаза тритона и ромашку, помешал еще двадцать девять раз против и сделал огонь больше. Полчаса покипит, и можно нести в больничное крыло. Простое противоядие от нарывов. Потом немного противоотечного зелья, чтобы устранить действие уменьшительного, и дети снова будут здоровыми и счастливыми. А этот идиот Фиеско—фиаско позволил бы им умереть. Минерва взяла бы Северуса за горло. Снова. И это пугало Северуса сильнее, чем все отеки и язвы на свете.

Через тридцать пять минут Северус в пальто ворвался в больничное крыло с обычной усмешкой на лице. Гермиона и Минерва, а также Поппи и Фиеско сидели возле похожих на тонкие листы бумаги учеников. Снейп вынул три фиала из карманов и торжественно передал их колдомедику.

— Во-о-от, — он подчеркнуто растягивал слова. — Пусть выпьют все сразу. Потом дашь им легкое противоотечное зелье, чтобы снять симптомы. Спустя двадцать четыре часа они снова будут пухленькими.

Поппи закашлялась и заработала еще одну насмешку от своего бывшего коллеги.

— До свидания, — просто добавил Северус и вылетел из больничного крыла. Он еще не достиг первого лестничного пролета, как две женщины схватили его за рукава.

— Ты не можешь сейчас уйти! — громко начала Минерва.

— Профессор Снейп!.. — почти молила Гермиона.

— Я ухожу. И оставьте в покое мое пальто. — Он сердито посмотрел сначала на старшую, а потом на младшую преподавательницу. — С другой стороны, столько лет прошло с того времени, когда сразу две женщины держали меня и умоляли что-то сделать.

— Ну пожалуйста, — попросила Гермиона и быстро отпустила рукав, легонько проведя по нему рукой, будто бы смахивая пылинки.

Минерва сердито сдернула брови — приближается буря:

— Северус, не веди себя как ребёнок! — МакГонагалл была очень недовольна. — Ты получишь шефство над Фиеско, должность заместителя директора, свои прежние комнаты и ингредиенты, какие только пожелаешь.

— Шефство над фиаско-Фиеско? Почему я должен этого хотеть? — спросил Северус, пытаясь освободить свой рукав от цепкой хватки директрисы, но она не отпускала.

— Потому что я знаю тебя, — усмехнулась Минерва. — Тебе будет весьма приятно покомандовать им.

Северус нахмурился:

— Хорошо.

— Хорошо?

— Хорошо. Мои прежние комнаты, шефство над Фиеско, пост заместителя мне ни к чему, но я напишу собственный план ЗОТИ. Буду подчиняться только тебе, не буду деканом Слизерина, не буду участвовать в походах в Хогсмид, балах и других развлечениях, а также завтраках-обедах-ужинах в Большом зале. И ты не будешь ко мне приставать с дурацкими предложениями.

Гермиона уставилась на своего бывшего учителя, а потом перевела взгляд на начальницу. Брови Минервы вернулись в обычное положение.

— Отлично, — холодно сказала она. — Ты идешь ко мне в кабинет, чтобы покончить с бумагами.

— Да, — ответил он таким же ледяным тоном, наблюдая за тем, как молодая преподавательница трансфигурации вытирает руку о мантию. — Я не заразный, вы не знали? — резко бросил он и, не оборачиваясь, зашагал в направлении директорского кабинета.

Гермиона застыла с открытым ртом.

— Дорогая, ты привыкнешь к этому, — директриса последовала за новым преподавателем защиты.

Это будет очень интересный год.

Неделю спустя бывший Пожиратель, бывший мастер зелий, бывший декан Слизерина, бывший директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс» и бывший затворник Северус Снейп сидел в своих старых-новых комнатах в подземельях. Он мысленно готовился к своему первому уроку завтра утром. Пятикурсники. СОВы. Он был уверен, что они не будут знать и половины из того, что должны бы. Состояние Миллса не улучшилось, он даже собственного имени произнести не мог. Просто раскачивался взад-вперед на своей больничной койке в Мунго. Северус проведывал его инкогнито. Он ненавидел быть неподготовленным, но, просмотрев ужасающие конспекты предыдущего учителя, понял, что Миллс не блистал особым умом. Значит, придется опрашивать учеников. Эта перспектива Северуса совсем не радовала. Но придется наверстать упущенное неквалифицированным идиотом. По крайней мере в некотором смысле.

Он налил себе Огденского и уселся с книгой в одно из своих старых кресел, которые привез в тот же день, когда подписывал контракт. Минерва хотела задержать его на несколько лет, но Северус и слышать этого не хотел. До конца года — ни больше ни меньше. Он любил свои комнаты в замке. И пусть Снейп никогда бы не признался, но не Тупик Прядильщиков, не какое-нибудь другое место, а только Хогвартс — его настоящий дом.

Допив огневиски, Северус позаботился о защите свой спальни. Сила привычки.

Директор и ее неофициальный заместитель, профессор Гермиона Грейнджер, вмести шли на завтрак в Большой зал. Им было интересно, придет ли Северус. Он вчера пропустил ужин, когда Минерва МакГонагалл оглашала, кто будет вести ЗОТИ вместо профессора Миллса. Семикурсники и те, у кого были старшие братья-сестры, едва ли могли прийти в себя от удивления. Не всем удалось. Но и директор, и Гермиона знали, что страх перед учителем или хотя бы уважение могут благотворно повлиять на знания и оценки.

— Его опять нет? — спросила Гермиона, оглядев Большой зал и особенно внимательно учительский стол.

Профессор Флитвик почти спрятался за разворотом «Ежедневного Пророка», были видны только его маленькие ручки. Мадам Хуч хихикала вместе с профессорами Спраут и Синистрой. Остальные места за столом были пусты. Минерва сказала всем учителям, что один стул всегда надо оставлять свободным — слева, у двери, которая ведет в коридор, откуда можно сразу попасть в комнаты Снейпа или на третий этаж в библиотеку.

— Очевидно, нет, — ответила Минерва, садясь в кресло.

— Домовые эльфы?

— Есть один, очень привязан к Северусу.

— Кто-то может к нему привязаться?

Минерва бросила на свою молодую коллегу предостерегающий взгляд:

— Гермиона, я знаю, что вы не ладите, но попытайся хотя бы быть с ним вежливой.

— Я буду, если он будет, — пробормотала она.

— Я поговорю с ним, — ответила Минерва.

Гермиона дернула плечом:

— Он никогда не изменится.

— Не надо его недооценивать, — возразила Минерва и занялась своей кашей.

Гриффиндорские и слизеринские пятикурсники дисциплинировано сидели за своими партами, так как были наслышаны о профессоре Снейпе. Они привыкли к Миллсу, с которым просто можно было договориться, он не был строг с выполнением домашней работы и заданий. Все знали, что он сильно отличался от профессора Снейпа, но никто не был готов к тому, что свалилось на них на первом же уроке.

С громким стуком дверь распахнулась и захлопнулась. Влетела тощая летучая мышь-переросток: черные волосы обрамляют лицо, мантия причудливо развевается, в руке — палочка. Он не размахивал ею, пока быстро шагал к учительскому столу, но на доске сразу же появились два слова. Крупным разборчивым почерком было написано: «Профессор Снейп».

Он начал свою речь низким бархатным голосом:

— Защита от темных искусств даже сейчас, когда нет ни одного могущественного злого колдуна, — один из базовых навыков. Заклинания, проклятия и сглазы, которые вы выучите на моих уроках, помогут вам защитить себя. Но будьте уверены, если я замечу кого-либо из вас за использованием этих заклинаний, проклятий или сглазов вне класса, вам повезет, если вы лишитесь кучи баллов. Если не повезет, вы можете умереть. Или хуже — вылетите из школы, — Северус процитировал приоритеты Гермионы Грейнджер-первоклассницы. Он услышал этот отрывок, когда печально известное Золотое Трио было на третьем или четвертом курсе. Рональд Уизли (один из отравителей жизни Снейпа) однажды смеялся над этим изречением. Профессор взял на заметку — когда-нибудь по-своему процитировать сию сентенцию, да так, чтобы ее автор узнала.

Две девушки в первом ряду уставились на него с открытыми ртами. Профессор понимал: то, что он еще не знает имен учеников, — огромный недостаток. Снейп быстро подошел к их парте, но челюсти пятикурсниц так и не вернулись в нормальное положение, а на лицах девушек застыло странное выражение, похожее на восхищение (но он, конечно, не позволил себе так думать).

— Имя, — тихо сказал он.

— Мэри Фитцжеральд, — ответила некрасивая блондинка с каре и водянистыми голубыми глазами.

— Мэри Фитцжеральд? — переспросил Северус, нависая над ней, как хищная птица над мышкой.

— Да, — прошептала она, напуганная его близостью.

— Да? — снова спросил Снейп.

— Да, — ответила она.

Он оставил все как есть. Миллс даже хуже Ремуса Люпина. Никаких манер. Эти дети совсем не воспитаны.

— Имя, — он посмотрел на вторую девушку с длинными каштановыми волосами и карими глазами.

— Орелия Миллер, — ответила она.

— Орелия Миллер? — он не смог скрыть насмешку в голосе.

— Да.

— Да? — он выпрямился и пошел к своему столу. Его голос стал еще тише. Он спокойно рассматривал класс.

— Мисс Фитцжеральд, мисс Миллер, — некоторое время он смотрел на их мантии, и тень ухмылки пробежала по его лицу, когда он увидел нашивки Гриффиндора. — По десять баллов с вас обеих за широко открытые рты. И еще двадцать с каждого, кто не знает, как правильно обращаться к преподавателю.

— Но... — Кто-то с другого ряда пытался возмутиться, а девушки залились краской.

— Пять баллов с каждого, кто попробует протестовать. Пять баллов с каждого, кто будет говорить, не подняв руку, — добавил он, и весь класс замер. Снейп очень отличался от Миллса. — А теперь откройте ваши учебники на странице сто тридцать четыре и читайте. До конца недели вы должны сдать эссе на пять футов о щитовых чарах. Можете начинать прямо сейчас.

До конца дня Северус снял сто сорок баллов с Гриффиндора, сто пятнадцать с Хаффлпаффа, семьдесят пять с Райвенкло и, как ни странно, девяносто пять со Слизерина. Он сел в свое любимое кресло, даже не представляя, как тремя этажами выше негодует директор.

Минерва решила, что самое лучше время для дружеской беседы с Северусом — после завтрака и перед первым уроком. Как она и ожидала, он уже был в своем новом кабинете, примыкающем к классу ЗОТИ.

— Доброе утро, Северус. — Она вошла без стука.

— Минерва, — рыкнул он и посмотрел на нее, нацепив маску безразличия. — Чем обязан твоему визиту?

— Я звала тебя не для того, чтобы ты снова изображал грозу подземелий. О чем ты думал, снимая так много баллов?

Северус немного поднял брови:

— Насколько я помню, ты умоляла меня вернуться и дала практически все, о чем я просил. А теперь сомневаешься в моих методах преподавания? Ты знала, на что идешь.

— Да... — Минерва гневно скрестила руки. — Я знаю, что ты не такой.

— Да, я такой.

— Нет.

— Да.

— Давай не будем вести себя по-детски, — вздохнула Минерва.

Северус просто пожал плечами.

— Северус, тебе больше не надо быть злой летучей мышью. Война закончилась. Нет необходимости запугивать учеников. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Будь честен с собой. Я знаю, что ты заботишься о них, возможно, даже больше, чем другие учителя. Ты даже не работал здесь, но готовил зелья для трех первогодок, с которыми незнаком...

— Ты хочешь сказать, что я хороший? — усмехнулся Снейп.

— Нет, я говорю, что ты порядочный. Вот и веди себя соответственно. — Она встала и выскользнула из класса, прежде чем Северус смог что-то ответить. Он откинулся на спинку кресла, потер переносицу и вышел за ней.

Гермиона сидела за столом и ждала третьекурсников. Ей нравился этот класс. Они были очень милые, и половина даже приходила на урок уже проснувшимися. Ученики всегда наименее собраны на первых и последних двух уроках. Один за другим дети заходили в комнату, а Гермиона приветствовала их улыбкой. Последними прибыли две самые лучшие студентки — умницы-райвенкловки. Профессор была ошеломлена, увидев следы слез на лице Офелии Фабер.

Когда все заняли свои места, Гермиона поприветствовала класс и с любопытством посмотрела на ученицу:

— Мисс Фабер, профессор Трелони опять вас мучила? Я же говорила, что она каждый год предсказывает смерть какому-нибудь студенту, но ее пророчества никогда не сбывается.

— Профессор Грейнджер, у нас не было прорицаний, — вмешался ученик.

— Нет? — спросила Гермиона. — Тогда что?

— За-защита от темных искусств, — ответила Офелия, заикаясь.

— Профессор Снейп?

— Да, — подавлено сказал весь класс в унисон.

Гермиона закрыла на миг глаза и подавила вздох:

— Он хороший учитель.

— Он заставил Офи плакать, — запротестовала подруга Офелии Сюзанна Гарт/

Профессор трансфигурации сглотнула и сжала руки в кулаки за спиной. Она пыталась оставаться спокойной, чтобы не подрывать авторитет коллеги.

— Профессор Снейп строгий, у него очень высокие стандарты. Но он такой, чтобы защитить вас, подготовить к жизни вне школы. Сейчас вам могут показаться несправедливыми его методы, но все, что он делает, он делает для вас, — вдохновенно лгала она, удивляясь, что так легко удалось приукрасить действительность. Она знала, что для них, а особенно для Гарри во время войны сделал Снейп. Он защищал их, но какой ценой? — Поверьте мне, он не это имел в виду. Не принимайте его слова близко к сердцу. Вы многому научитесь у него, возможно, он будет вашим лучшим преподавателем ЗОТИ...

— Потому что он был Пожирателем, — подал голос кто-то с последних парт.

— Шпионом, мистер Шеклболт. Ваш дядюшка должен был рассказывать вам об этом, — спокойствие Гермионы начало таять. Она не хотела защищать Снейпа от подобных обвинений. Он так и не ответил на письмо, в котором она поблагодарила его.

— Кто был Пожирателем, навсегда им останется, — тихо сказал Бен Шеклболт.

— Пять баллов с Райвенкло, мистер Шеклболт, — предостерегла Гермиона. — Я ожидала от вас лучшего.

— Но... — снова начал он.

— Еще одно слово, и вас ждет взыскание с мистером Филчем сегодня вечером, — в ее голосе звучала угроза. Гермиона не хотела пугать, не хотела рассказывать детям, что Северус был сальноволосым ублюдком много лет назад даже для нее и теперь, кажется, совсем не изменился. Если все снятые баллы, его отношение к ней и другим преподавателям, полное отсутствие любезности и никакого участия в школьной жизни еще можно было простить, то слезы студентки стали последней каплей. Гермиона многое вытерпела от Снейпа, пока училась. Она не позволит ему так относиться к другим.

Северус сидел за столом и ел сэндвич с ветчиной, который приготовила для него его бывший домовой эльф Даффи. Та самая Даффи, которая всегда приносила своему хозяину болеутоляющее зелье, когда Темный Лорд устраивал ночные гуляния, и отрезвляющее зелье по утрам, когда профессор перебирал огневиски; та самая, что всегда заботилась, чтобы хозяин поел, и которая была самым верным существом на свете, даже когда Снейп стал директором. Та самая, которая вместе с Добби, своим дальним родственником, и Кричером повела домовых эльфов воевать против Пожирателей, когда увидела, что хозяин на стороне добра.

Уголки губ Северуса дернулись от воспоминания, как повесила уши эльф, когда хозяин сказал, что едет в школу и не может взять Даффи с собой. И как Даффи радовалась, когда профессор вернулся и решил, что ему нужен слуга в замке. Снейп посмотрел на тарелку с бутербродами и стакан тыквенного сока перед собой. Даффи всегда заботилась о нем.

Взяв еще один сэндвич, Северус откинулся в кресле и закрыл глаза, наслаждаясь вкусом хлеба и начинки. Даффи действительно готовит самые лучшие бутерброды. И все же навязчивые мысли не покидали профессора. МакГонагалл! Проклятая женщина! Но кто лучше нее знает его истинную натуру. Да, он снял баллы. Но не потому, что ему это нравится, просто репутация требует. И он хотел сохранить ее. Он не должен быть таким мямлей, как Люпин. Или дураком, как Миллс. Северус хотел дать ученикам знания, привлечь их внимание, и лучше всего это ему удавалось, если он запугивал класс. Уж в этом-то он преуспел. Может, через две-три недели он перестанет снимать так много баллов и назначать столько взысканий. Ни одного вчера — это печально. Три сегодня. До обеда. Одна плачущая девочка. Он не думал, что она так отреагирует на боггарта и впадет в истерику. Если и было что-то, с чем Северус Снейп не мог мириться, — то это были женщины-истерички.

Он внутренне застонал и расслабился, очищая сознание на мгновение, но это мгновение тишины и покоя было прервано ураганом, ворвавшимся в его кабинет. Северус посмотрел на покрасневшее злобное лицо, густые волосы, связанные в тугой узел, и застонал вслух.

— Северус Снейп, вы — негодяй! — выпалила Гермиона, прежде чем хлопнула дверью и быстро подошла к его столу, нависая над преподавателем ЗОТИ.

Гермиона Грейнджер стремительно неслась по коридорам, пока не остановилась перед дверью в кабинет Снейпа. Она решила не стучать и просто ворвалась в комнату.

— Северус Снейп, вы — негодяй! — вскричала она.

Северус высокомерно глянул на молодую преподавательницу.

— Следите за своими словами, мисс Грейнджер, — пригрозил он.

— Называйте меня «профессор Грейнджер», мистер Снейп, — отрезала Гермиона.

— Чем заслужил ваше внимание? — его голос вернулся к обычному насмешливому тону.

— Офелия Фабер, мистер Снейп, третьекурсница.

— У нее боггарт — маггловское оружие? — спокойно спросил Снейп, проявляя слабый интерес.

— Я не знаю, какой у нее боггарт, мистер Снейп, но она пришла в мой класс вся в слезах, и ее подруга сказала, что Офелия плачет из-за вас, — преподавательница трансфигурации едва сдерживалась.

— Боггарты есть в программе для третьего курса, мисс Грейнджер. Я отчетливо помню, что вы проходили их с Ремусом Люпином, — он произнёс имя нейтрально, даже не насмехаясь.

— Да, но...

— Я не могу управлять превращением боггартов, мисс Грейнджер. Я не знаю, соизволил ли кто-нибудь проинформировать вас, что девушка была расстроена еще до урока, — тихо перебил он.

— Но... — она снова пыталась сказать что-то.

— Да, она пришла в мой класс вся в слезах, — насмехался Снейп. — Я не мог ничего поделать. Она плакала и после урока.

— Да, но... — опять начала говорить Гермиона, уже теряющая терпение.

— Я не знаю, что случилось между моим и вашим уроками, мисс Грейнджер. Я придерживаюсь старого, одобренного Министерством учебного плана, а в него включены боггарты. Вот так. Не могу поверить, что вы так быстро об этом забыли. Это же было недавно, сколько лет прошло, мисс Грейнджер? Девять?

— Профе... — она покраснела и яростно сжала кулаки.

— И, как я помню, вашим боггартом была профессор МакГонагалл, которая говорила, что вы провалили все предметы, — безжалостно продолжал он.

— Профессо...

— Вы пришли сказать, чтобы я перестал следовать своему учебному плану? Или перестал преподавать?

— Вы не даете мне даже слова сказать! — возмущённо заявила она.

— Пожалуйста, мисс Грейнджер, — надменно ответил он, глядя на коллегу с недоброй усмешкой.

Гермиона растерялась и просто злобно смотрела на Снейпа.

— И? — нетерпеливо спросил Северус. — Если вам нечего сказать, я бы посоветовал уйти. Через десять минут я должен контролировать преподавателя зелий.

Она фыркнула и еще больше покраснела от ярости.

— Вы об этом пожалеете! — выплюнула Гермиона и вылетела из его кабинета.

— И о чем я пожалею, мисс Грейнджер? — спросил он, перед тем как она захлопнула дверь.

— О том, что так относитесь к людям, — бросила Гермиона не оборачиваясь, ее мантия закрутилась вокруг ног.

— К людям? — переспросил Снейп, его голос опять стал бархатным.

— Ко мне, мистер Снейп! Сегодня утром Минерва назначила меня заместителем директора. — Она скопировала его насмешку и легонько закрыла дверь.

Северус опять застонал. Третий раз за последние семь минут. Всезнайка Гермиона Грейнджер теперь заместитель директора. Правая рука Минервы? Он понял, что не надо было самому отказываться от этого поста. Карьеристка! Двадцать пять лет, а уже заместитель директора. Теперь она точно превратит его жизнь в ад. По крайней мере попытается. Снейп усмехнулся своей мысли. Пора появляться на посиделках в Большом зале. С Грейнджер и Минервой там не будет скучно. Не то чтобы он скучал. Иногда в его подземельях было слишком тихо. Мелет охотилась, а большинство его друзей по переписке были мертвы. Никаких занятий, кроме одного зелья, над которым он работал. Мерлин упаси, чтобы Минерва узнала об этом. Оно не было темным, но директору не понравится.

Снейп посмотрел на часы на стене и отправился в класс зелий в подземельях. Он был рад, что вернулся в Хогвартс.

* * *

Гермиона была взбешена. Он издевался над ней, заносчивый идиот. Она помнила, что он рисковал своей жизнью ради них, да, но все же... Это не дает ему права так себя вести, быть настолько придирчивым. Не забыть спросить Минерву, помнила ли она о несносном характере профессора, когда просила его вернуться. То есть умоляла. Почему? Гермиона не могла понять. Тогда это казалось хорошей идеей. Нанять кого-то, кто будет преподавать ЗОТИ и предотвращать несчастные случаи на уроках зельеварения. Ее шаги отдавались эхом в коридоре по дороге к ее личным комнатам. Надо успокоиться перед послеобеденными уроками. Гермиона вспомнила о письме, которое спрятала в карман мантии. От Рона. Она не смогла подавить усмешку. Пять лет после школы, полгода романтических отношений, понимание, что они не подходят друг другу. Впрочем, она раньше догадалась об этом. Потом он поехал в российское Министерство магии по обмену авроров и через пять месяцев вернулся оттуда с милой беременной женой Надеждой. Она действительно была хороша, считала Гермиона. За четыре года совместной жизни: пара близнецов, полуторагодовалый мальчик и еще один рыжик на подходе. Но хорошо говорить по-английски Надежда Уизли так и не научилась. Но она успокаивала Рона, и его письма и визиты стали более регулярными.

Она развернула пергамент.

«Дорогая Гермиона,

Не могу поверить, что старушка МакГонагалл опять наняла подземельного сальноволосого мерзавца. Он такой же невыносимый, как и был? Могу только представить, как трудно с ним работать. Искренне соболезную, но уверен, что ты справишься.

С Надеждой, Алексом, Нико и Иваном все в порядке. Они и Гарри передают тебе привет. К сожалению, Гарри не может написать тебе сам, у него запарка на работе.

С любовью,

Рон»

Гермиона улыбнулась. Типичное для Рона письмо. Она посмотрела на часы и решила, что надо быстро написать ответ, а потом отправляться на урок к седьмому курсу.

Урок зелий уже начался, когда Снейп вошел в класс. Он кое-чему научился у ужасной Долорес Амбридж, например, раздражающему инспектированию класса. Северус презирал министерскую работницу, которая сейчас сидела в Азкабане, но умение пригодилось.

Фиеско побледнел, когда увидел Снейпа. Северус ухмыльнулся. К несчастью, это был тот самый класс, которому он накануне рассказывал о боггартах. Мисс Фабер тоже побледнела. Снейп сохранял на лице нейтральное выражение. Он тихо сел в конце класса, разглядывая комнату, пока его глаза не остановились на доске. Сбивающее с толку зелье. С рецептом, вроде, все было в порядке, но пар, который валил из котла одного из хаффлпафцев, был ярко-синим. А не должен бы. Северус тихо промолвил: «Эванеско», а ученик не мог понять, куда пропало его зелье. Снейп пристально посмотрел на него и немного поднял брови:

— Начните снова. Но не добавляйте скарабея, пока не закипит, — сказал он достаточно громко, чтобы класс и Фиеско могли расслышать его слова.

— Профессор Снейп? — спросил учитель, стоявший у доски.

— Мистер... — замялся Северус на секунду, — Мартин мог расплавить свой котел.

— Ах, — просто сказал Фиеско. У него не было выдержки Гермионы и гриффиндорской смелости.

Остаток урока прошел без происшествий, благодаря вмешательству Снейпа вначале. Профессор ликовал. Фиеско, наоборот, проявил себя как учитель-фиаско. Он не мог дать ответов на вопросы, иногда заикался, он не был настолько некомпетентным, как Квиррелл, но все же... Следующий урок у первокурсников Гриффиндора и Слизерина прошел спокойно. Может, потому что Фиеско решил прочитать лекцию, а не проводить практическое занятие. Но один взгляд Снейпа сказал неудачливому зельевару, что у него нет шансов избежать всевидящего ока профессора.

Снейп был счастлив, когда день приблизился к завершению, хотя и не знал почему. Уроки прошли успешно, никто не поранился, школьное оборудование тоже не пострадало, и он решил, что самое время пойти в Большой зал на ужин — первый раз с тех пор, как он был директором.

Мантия Северуса привычно развевалась, когда он вошёл в Большой зал. Пятница. Он скорее радовался этому. Все выходные сможет работать над своим зельем — Снейп знал, что успех уже близок. С эссе он справится легко: если этим вечером проверит половину, в субботу до полудня закончит. Потом дети пойдут в Хогсмид, и ему не нужно их сопровождать. Отработки, назначенные на этой неделе, уже закончились, значит, Северус будет свободен, как птица — или летучая мышь — в своей самой любимой на свете лаборатории.

Он видел Минерву и Гермиону, которые рядышком сидели за столом и перешептывались. Дети, возле которых проходил Северус, поворачивали головы. Тем не менее он притворился, что не замечает. Какая в этом польза? Последнее слово все равно останется за ним. Хотя Снейп и понимал негодование Минервы: восемьсот шестьдесят пять баллов, снятых за неделю, — многовато даже для нее. Если Северус не ошибался, рекордом МакГонагалл было семьсот семьдесят баллов, большинство из них потеряли Уизли и некоторые его слизеринцы(у него не бывало бывших учеников). Рекорд Снейпа, за исключением тех лет, когда учился Поттер, составлял шестьсот тридцать четыре балла. Он присудил двадцать пять. Всем. И пообещал себе, что уменьшит потерю очков факультетами — очень не хотелось попасть в историю Хогвартса как учитель, снявший больше всего баллов за неделю. Рекорд, принадлежавший Ире Кавана, был установлен в 1539 году. Она, как и Северус, преподавала зелья и за неделю сняла тысячу восемьсот сорок баллов, как и записано в хрониках. Согласно книге, которую он в детстве, возможно, читал даже чаще, чем Гермиона Грейнджер в юности, она установила этот рекорд через несколько лет после того, как учредили систему баллов для факультетов.

Северус не намеревался бить этот рекорд. По крайней мере в ближайшем будущем. Может, решил он, сев возле мадам Хуч, попытаться снимать по тридцать баллов за урок. Двести десять. Неплохо. Средненько. Может, присуждать побольше...

— Добрый вечер, — безразлично поздоровался он с инструктором по полетам.

— Северус Снейп, — ответила она, — я думала, все, что о вас говорят, выдумка.

— Могу вас заверить, нет. Вполне возможно, все, что вы обо мне слышали, правда, — добавил он с ухмылкой и положил себе на тарелку жаркого и картофеля.

Минерва заметила, что Гермиона неотрывно разглядывает Северуса с того времени, как тот вошел в Большой зал. Он прибыл позже, чем другие, но до начала ужина. Директор подавила ухмылку, увидев, как заметно Снейп пытается игнорировать уставившихся на него студентов. Все они уже были у него на уроке и знали мрачного профессора. Он все еще был диковинкой для учеников — Минерву это очень забавляло. Гермиона метала в Северуса сердитые взгляды, и МакГонагалл коснулась ее руки.

— Не смотри на него так, дорогая, — мягко сказала она.

— Если бы вы только слышали! Он говорил со мной, будто я глупый ребенок! — прошептала в ответ Гермиона.

— Я должна была это слышать? Когда ты с ним разговаривала?

— Сегодня, — проворчала девушка. — Он разозлил меня, заставив одну рейвенкловку плакать.

— Я слышала об этом, — грустно улыбнулась Минерва. — Но тут он не виноват.

Гермиона нахмурила брови в ожидании, когда директор продолжит.

— Понимаешь, — объясняла МакГонагалл, — девочка из неблагоприятного маггловского района. Думаю, это не лучшее место для детей — много насилия, и, как я слышала, ей или ее семье угрожали теми маггловскими палочками... пистолетами.

— Поэтому ее боггарт — пистолет?

Минерва пожала плечами.

— Очень похоже. Это действительно не его вина. Я знаю, что Северус всю неделю вел себя ужасно: снял огромное количество баллов и назначил несколько взысканий. Но я говорила с ним, дорогая. А Северус — он такой. Мы хотели его вернуть. И вернули во всей славе. — Она рискнула посмотреть на Снейпа, который, казалось, был полностью занят едой.

Гермиона фыркнула и принялась кромсать свое мясо, но Минерва остановила ее руку.

— Мне не нравится, как он вел уроки на этой неделе, но у Северус обычно есть причины для всех его поступков. Уверена, что и сейчас он не изменил своей привычке. Но, как я уже сказала, я разговаривала с ним. Возможно, это поможет, возможно — нет. Но мы согласимся. Поняла?

— Да, — ответила Гермиона, и что-то непонятное мелькнуло в ее взгляде. Она посмотрела на директора и улыбнулась. — Хорошо. В любом случае я завтра иду с учениками в Хогсмид.

— Ты говорила, что на завтра у тебя назначены отработки. Мальчишки, которые заколдовали доспехи.

— Все слизеринцы. Думаю, может, кто-нибудь, кто хорошо знает слизеринские нравы, проследит за взысканиями. Я даже знаю, кто.

Усмехнувшись, Гермиона медленно встала и направилась в другой конец стола. Она положила руку возле тарелки Снейпа и слегка постучала пальцами по столу.

— Профессор Снейп, — начала она своим самым дружелюбным голосом, спокойно и беззлобно.

— Грейнджер, — сварливо ответил он. Северус не любил, когда его отрывали от еды.

— Лучше, чем «мисс Грейнджер». Директор только что сказала, что я должна сопровождать учеников в Хогсмид.

— Развлекайтесь, — губы Снейпа слабо дернулись, он атаковал картофель ножом и вилкой.

Гермиона посмотрела, с какой точностью он измельчает картофель, и фыркнула — смешно так педантично нарезать гарнир.

— Да, — она отвела свой взгляд от запачканных чернилами и зельями пальцев профессора и посмотрела ему в глаза, — но я назначила взыскание пятерым шестикурсникам-слизеринцам, за то, что они заставили доспехи ходить по коридорам во время уроков. Я до сих пор не знаю, как им это удалось, но на этой неделе мальчишкам Хогсмид запрещен, и нужно, чтобы кто-то провел отработку. По сути, на всю субботу.

— И?..

— Я вспомнила кое-кого, кто очень хорошо умеет придумывать задания для отработок, — мило улыбнулась Гермиона.

— Филч, точно. Просто скажите ему, — ответил Северус, как она и ожидала. Он знал, что Грейнджер говорит о нем, но не собирался взысканиями портить себе субботу.

— Аргус Филч сегодня утром поехал к своему больному кузену. Филиус будет слишком снисходительным к ними. Минерве завтра нужно в Лондон и Министерство. Фиеско... — остановилась она, — ни за что. Профессор Синистра витает в облаках. Помона занята со своим ассистентом, она должна думать о...

— У профессора Спраут есть ассистент? — неожиданно заинтересовано спросил Северус.

Он видел, как губы Гермионы на секунду сформировались в ухмылку, а потом она снова нацепила маску безразличия.

— Было бы неплохо, если бы вы приходили на совещания. Да, у Помоны есть ассистент, — она сделала эффектную паузу. — И, полагаю, вы его неплохо знаете.

— Если он учился в этой школе, то весьма вероятно.

— О да. И он убил... эм-м... — Она замолчала. Получится невежливо.

— Он убил... кого? — Его глаза были темными и непроницаемыми, хотя ответа он ждал с некоторым интересом. Но Поттер же не может быть гербологом? Нет, он аврор. Поттер и младший Уизли — авроры.

— Э-э... никого, — запнулась Гермиона. Нельзя упоминать Нагайну.

— Кто же тогда ассистент? — нетерпеливо спросил Северус.

— Невилл. — К Гермионе вернулось ее хладнокровие. Она решила, что не даст Снейпу увильнуть от отработок.

— Лонгботтом? — спросил Северус, удивив юную коллегу своим безразличием.

Она только кивнула.

— Ясно, он убил ту змеюку. — Снейп покачал головой и, наколов на вилку кусочек картофеля, отправил его в рот. Профессор тщательно жевал, будто ему совсем не было дела до того, что сказала Гермиона.

— Ах да... — Грейнджер понадобилось мгновение, чтобы снова ринуться в атаку: — Как я уже говорила, Помона работает со своим ассистентом, Хагрид присматривает за заболевшим гиппогриффчиком, Филч — у своего кузена. Биннс не может следить за взысканиями, Минерва уезжает, Фиеско — это фиаско. У Авроры ее звезды, и она по субботам отсыпается. Филиус будет рассказывать им истории и, кроме того, должен присматривать за первым и вторым курсами. Профессор Вектор идет в Хогсмид со мной. Остаетесь вы.

— Тогда отложите взыскание, — предложил Северус.

— Не могу.

— А если Тре... — начал он, но, подняв голову, увидел мошенницу-ясновидящую с ее большими очками и бесконечными шалями, несфокусированными глазами и нетвердой поступью...

— Да, конечно, — фыркнула Гермиона, обратив свой взор на преподавательницу прорицаний.

— Хорошо, вы правы. Она тоже не подходит. Но я не могу... — начал он, когда безумная женщина встала возле них, вытянув вперед руки. Ее браслеты звенели.

Северус и Гермиона в унисон застонали. Никто из них не хотел слышать ее фальшивое пророчество. Но она выглядела как-то странно, будто пребывала в трансе.

Сибилла говорила отрывочно, не своим голосом:

— Тот, кто обладает силой бросить вызов и защитить, вернется, чтобы мстить и принять. Невыносимая и покинутая найдет возрождение в удовлетворении. Снова и снова переживут они маленькую смерть, пока не станет их больше, чем двое.

Гермиона смотрела на ухмыляющегося Снейпа. Минерва подняла брови, а все остальные учителя и большинство студентов сидели с открытыми ртами.

— Значит... — начала она, раздумывая о пророчестве.

— Смешно, — пробормотал Снейп и спокойно встал. Обычную его ухмылку дополняли колючие глаза.

Выглядевшая сконфуженной преподавательница трасфигурации рухнула в его кресло.

— Что не так, дорогие? — спросила Сибилла Трелони, когда увидела уставившиеся на нее изумленные лица, но не стала ждать ответа. Она двинулась к выходу, казалось, ее ноги не касаются пола.

Гермиона тряхнула головой. Гарри был прав, изумление после пророчества лишало дара речи. Ясновидица рассказывала о смерти, как в своих фальшивых пророчествах. Но. Но... Но! Два ее пророчества сбылись. Она говорила не своим голосом. Маленькая смерть. Бедный Северус.

Гермиона вскочила, но почувствовала что-то на своем плече — морщинистую руку МакГонагалл.

— Оно настоящее? — шепотом спросила Гермиона.

Минерва глубоко вдохнула и выдохнула со свистом:

— Думаю, да.

— И? Что оно означает?

— Я прослушаю его еще раз в омуте памяти, — пожала плечами МакГонагалл. — Но мне кажется, Северус будет потрясен.

Мужчина, о котором шла речь, спешил в свои комнаты. Видимо, стрекозе опять не хватает внимания. Но Северус не мог понять, почему на этот раз она пожелала стать свахой, сделав его героем сказки. Он бросал вызов, защищал, вернулся. Но мстить? Принять? Это не может быть кто-то другой, ведь вернулся только он. Он пришел, чтобы мстить? Или еще хуже — принять? Но это точно он. Снейп был уверен — Трелони не стояла бы перед ним, если бы не...

Северус снял чары с дверей, вошел и снова установил магическую защиту, стащил мантию и сюртук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Он позволил себе упасть в любимое кресло и спрятал лицо в руках. Значит, она хочет свести его с кем-то. С кем-то невыносимым и чувствующим себя покинутым. Он застонал. Такая здесь только одна. Трелони пожалеет о том, что пытается свести его с Грейнджер. Невыносимой и покинутой. Уизли, его жена и много детей, Поттер с самой младшей Уизли и ребенком на подходе. Покинутая друзьями, у которых есть своим семьи. И невыносимая — тут все ясно.

Но отчего старой мошеннице захотелось свести их вместе? Послышался резкий стук в дверь. Северус знал только одного человека, который так стучал.

Он пробормотал несколько клятвенных слов, что не будет назначать столько взысканий по меньшей мере два месяца, и, надев свою обычную мантию, пошел открывать. Это же всего лишь Минерва.

Переодевшись в пижаму, Гермиона заварила чай и взяла на руки своего низзла Патрика, милую белую зверушку в светло-зеленую крапинку, которого завела вскоре после того, как умер Косолап. Она удобно устроилась на диване со своим любимцем, чашкой ароматного напитка и экземпляром «Растуманивания будущего». Гермиона все еще считала Трелони мошенницей, но все же все это казалось странным. И она уже подумывала над тем, чтобы написать Гарри и спросить о его опыте с неясными изречениями неудачливой ясновидящей, но решила, что не стоит. Джинни может родить со дня на день, значит, он не ответит сразу. И все же, Трелони сделала два правдивых пророчества. Возможно, это тоже. Значит, Снейп умрет от чего-то. Как там она сказала? Маленькая смерть. Снова и снова. Его будут пытать, пока не замучают? И кто?

Гермиона хлопнула себя по лбу. Умирать понемногу. Маленькая смерть. Petite mort. Французский. Шекспир. Смерть как метафора кое-чего другого. Она ухмыльнулась. Трелони предсказывала Снейпу не пытки или смерть, а женщину. Эта идея показалась Гермионе глупой: Снейп и женщина. Конкретно — покинутая и невыносимая женщина. Чем больше Гермиона думала об этом, тем больше уверялась, что все сложится самым лучшим образом. Может, тогда он станет более терпимым.

Она постучала себя пальцем по подбородку. Невыносимая и покинутая. Что ж, она найдет эту женщину и легонько подтолкнет ее к Снейпу.

— Минерва, — сказал он бесстрастно.

— Северус, — ответила она. — Неплохое представление, правда?

Директор вошла в комнату. Северус поднял бровь, когда увидел, что та принесла с собой большой плоский квадратный пакет, завернутый в коричневую бумагу.

— А чего ты ждала от Трелони? — отступил в сторону Северус.

— Но это настоящее. Давненько она ничего не предвещала. — Минерва положила сверток на пол и пристально посмотрела на Северуса. — Ты же знаешь, о чем оно?

— Оно ненастоящее. Я не верю, — закатил глаза профессор.

— А я верю. И будет лучше, если ты сможешь его правильно истолковать, — ухмыльнулась она.

— Ты пришла подшучивать надо мной? — рыкнул Снейп.

— Нет, — улыбнулась МакГонагалл и показала рукой на сверток: — Я принесла тебе это.

Она повернулась на каблуках и напоследок бросила:

— Оно само о себе расскажет.

— Минерва... — начал Северус.

Но она перебила его резким жестом.

— Я лучше пойду. — МакГонагалл подошла к двери, а потом еще раз обернулась. На ее лице была ухмылка. — Ты же знаешь, что это Гермиона?

И вышла.

— Ты становишься такой же, как он, — прошептал Северус, зная, что она не услышит его слов. Он поднял свою палочку с маленького столика, где оставил, и направил на сверток.

— Ревеллио Обскура, — четко промолвил он.

И случилось нечто неожиданное.

— Сжалься, Северус, перестань и убери бумагу, — сказал голос, которого он не слышал много лет.

Снейп вздохнул и, как взволнованный ребенок в рождественское утро, встал на колени и начал снимать обертку.

— Мерлин... — выдохнул он.

С портрета ему благосклонно улыбнулась черноволосая женщина.

— Привет, Северус.

— Бабушка Лакс, — побелел он, — когда...

С лица Лакс Принц не сходила улыбка.

— Мой милый мальчик. Типпи принес портрет из Принц-мэнора в Хогвартс перед окончанием войны. Думаю, Минерва хотела передать его раньше, но тебя не было.

— Я... э-э...

Она засмеялась:

— Ты же обычно не заикаешься? Но... ты нормально питаешься? Такой худой. И бледный. Ты совсем не гуляешь?

— Бабушка Лакс, я...

— Да-да. Теперь я хочу, чтобы ты повесил меня где-нибудь на стене, или ты собираешься держать меня на полу? — потребовала она. Выражение ее лицо было очень похоже на его обычное, когда он был недоволен.

Снейп застонал. Это как раз то, в чем он нуждался: еще одна женщина, указывающая, что делать.

Поскольку субботнюю отработку не перенесли, провинившиеся слизеринцы утром стояли у дверей кабинета профессора Грейнджер. Она предвидела это и просто потащила их к классу ЗОТИ. Приказала ждать и поднялась в кабинет Снейпа. Постучала и, услышав рычащее «войдите», открыла дверь.

— Доброе утро, профессор Снейп, — вежливо сказала она.

— Доброе, — ответил он. Казалось, его совсем не беспокоило произошедшее вчера вечером.

— С вами все в порядке? — заинтересованно спросила она.

Снейп закатил глаза.

— Только не говорите мне, что вы поверили в то, что она сказала.

— Почему нет? Ее пророчества уже сбывались, — ровным и спокойным голосом парировала Гермиона.

— Один раз.

— Дважды.

Северус покачал головой:

— Я так понимаю, вы привели сюда слизеринцев.

— Да, — улыбнулась она. — Большое спасибо за помощь.

— А у меня был выбор? — проворчал он, встал и, взяв палочку в руки, ожидал, когда Гермиона покинет его кабинет. Она же остолбенела от удивления, когда Северус открыл и придержал для нее дверь. Топнув ногой, он нетерпеливо спросил: — Чего вы ждете?

— Ах, ничего, простите, — Гермиона пристально смотрела на него, удивленная, что он делает что-то подобное для женщины — держит дверь открытой, даже если просто хочет убедиться, что она ушла и можно восстанавливать защитные чары.

Невыносимая и покинутая получит мужчину, который знает о манерах все, хотя и не часто их использует. Грейнджер вышла из комнаты и осталась стоять на верху лестницы, тихо ожидая, пока он наложит невербальные заклинания.

— Профессор Снейп... — начала она.

— Вы все еще здесь, — констатировал Северус.

— Да, — Гермиона кивнула, ей было интересно, действительно ли он верит в пророчество. — Ах, они должны оставаться весь день.

— Да, вы упоминали об этом, — ответил он, глядя ей в глаза немного дольше, чем требовалось. И размышлял, стоит ли применить легилименцию, чтобы увидеть, подозревает ли гриффиндорка, что пророчество о ней. Грейнджер вела себя так, словно не догадывается, — ее выдало бы сильное смущение, если она вообще заговорила бы с ним. Но Северус не знал, научилась ли Гермиона блокировать свой разум, ведь тогда она заметит его попытки. Профессор быстро перевел взгляд на ее волосы — строгий пучок, точно такой же, как у Минервы. Только несколько каштановых локонов обрамляли ее лицо.

— Что-нибудь еще, заместитель директора?

— Нет, — спокойно ответила она, смотря ему в глаза, когда он отводил взгляд.

Снейп в замешательстве? Он действительно не верит в пророчество? Человек, жизнь отдавший за единственное пророчество? Тот, чей мир перевернулся после слов похожей на стрекозу, чудаковатой женщины? Тот, кто из-за этого потерял любовь всей жизни? Но кто еще сможет узнать, верит ли он в пророчество, если не любознательная, смелая гриффиндорка? Она может просто спросить его. Нужно только успокоиться и не бояться.

— Профессор Снейп, э-э...

— Да! — рявкнул он, успев спуститься до половины лестницы, чего Гермиона даже не заметила.

— Мне лишь интересно, придете ли вы сегодня вечером в Большой зал? — нерешительно спросила она.

Северус снова посмотрел на Гермиону. Она знает? И хочет его видеть? Не похоже. Кроме того, ему не хотелось ее видеть.

— Нет, — ответил он.

— Хорошо. Тогда я вас оставлю.

— Хорошо, — пробормотал он и повернулся к ученикам: — В класс зелий, сейчас же!

В Хогсмиде было спокойно, дети неожиданно хорошо себя вели, и у Гермионы появился шанс спокойно посидеть в «Трех метлах» за кружкой сливочного пива. В поведении Северуса было нечто странное, казалось, он собирался порыться в ее мыслях. Но зачем ему это? Она же ничего не знает. Но ему, наверное, что-то известно. О женщине. Магический мир не слишком велик, и, благодаря дружбе с Гарри, Гермиона была знакома со многими волшебниками. Но с того времени, когда она пришла в Хогвартс... нет, с того времени, как закончила обучение, вырваться за пределы школы не получалось. Изредка Лондон, Нора по большим праздникам, Австралия дважды: первый раз, чтобы вернуть родителям память, и второй, когда они решили остаться там на целое лето. Ее мир был здесь.

А Северус? Она даже не подозревала, где он провел последние пять лет. Минерва говорила: то тут, то там, нигде не оставаясь надолго. Он ведь должен был встречаться с людьми, правда, Снейп никогда не был похож на человека, который любит общество. Наверное, та женщина — маггла, и у Гермионы не было возможности познакомиться с ней.

Список подходящих ведьм оказался коротким. Большинство знакомых ей женщин были замужем или вдовами. А еще эта история с Лили Эванс. Или Лили Поттер. Не ее ли он любил столько лет? Его патронус. Ее патронус. Если он все еще любит ее, его патронус не изменился, и ни у одной из женщин нет шансов, а пророчество — фальшивое. Тогда искать кандидатку незачем.

В голове Гермионы появилась идея, и девушка ухмыльнулась за кружкой сливочного пива.

Северус сидел за своим старым столом в классе зельеварения, перед ним лежала стопка пергаментов. Он не собирался тратить время попусту только потому, что Грейнджер свалила на него отработки. Ученики оттирали котлы, которые как следует не чистили еще со времен Поттера и Уизли. По мнению Снейпа, идеальное взыскание — жирные разводы и пятна, которые не смывались с котлов.

Качество ученических эссе не изменилось с того времени, как он покинул школу. Все так же бездарны и безграмотны. Если бы Темный Лорд все еще был угрозой, ученики не смогли бы себя защитить. Они не имели понятия о щитовых или других защитных чарах. На каждом факультете было две или три светлых головы. Но ни один из них не был настолько талантлив, как некоторые его предыдущие студенты. Как Гермиона Грейнджер.

Она всегда понимала, о чем он говорит. Всегда знала ответ до того, как он заканчивал вопрос. Это надоедало. Но Гермиона имела понятие почти обо всем. И уважала учителей. Она никогда не доводила детей до слез. Плачущий ученик обычно пропускал урок, по крайней мере, в его понимании. По крайней мере его урок. Но Снейпа никогда не любили студенты. Даже его слизеринцы. Он и не ждал всеобщего обожания. Он не был таким. Но Гермиона Грейнджер? Она хотела нравиться, быть любимой. Еще с первого курса Северус знал то, что она не поняла и, наверное, и не понимает до сих пор, — дружбу не найдешь в книгах, там нет подробных инструкций о том, как завести друзей. А Поттер и Уизли, по мнению Северуса, открыто использовали девушку. Эксплуатировали ее знания. Хорошо, что она в конечном счете не вышла за Уизли.

Но почему он думает о ней?

— Активнее трите котел, Хоббс! — прикрикнул Снейп.

Профессор неслышно вздохнул и снял мантию. Он сделал необходимые арифмантические расчеты для своих зелий, пока следил за отработкой, но больше ничего не предпринимал. Это его зелье, только его. Он бросил мантию и сюртук на кресло и вышел из класса, где наблюдал за учениками, в кабинет. После погружения в прошлое ему нужно было выпить в своих старых покоях. Северус никому об этом не говорил, но он иногда скучал по преподаванию зелий. Они были проще, и предотвращать ошибки было легче.

— Ты не повесишь это? — послышался голос с портрета бабушки.

Северус застонал, но вернулся за одеждой повесил ее в шкаф.

— Мальчик мой, ты не собираешься идти на ужин? — заворчала она снова.

— Бабушка Лакс, я не мальчик. Мне уже за сорок.

— Сорок три, мой мальчик, я знаю, — добродушно улыбнулась миссис Принц.

Северус только нахмурился, налил себе и сел.

— Северус, — позвала бабушка и немного подалась вперед, — ужин!

— Мне уже не пять, — пробормотал он, надеясь, что она его не слышит, и демонстративно опустошил стакан с огневиски.

— Нет, когда тебе было пять, я сажала тебя себе на колени и кормила с ложечки, — ответила она как ни в чем не бывало.

— Ты никогда так не делала.

— Не веришь? Тем летом, когда твоя мама решила порвать с тем ужасным магглом, Мерлин упаси. Ей не следовало выходить замуж за твоего отца. Он не был хорошим мужем и не отпускал тебя к нам, — пожаловалась Лакс Принц.

— И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — добавила она, заправляя гребнем прядь в прическу.

Северус посмотрел вверх. Не нужно притворяться, что он не любил свою бабушку. Он встал и подвинул свое любимое кресло к портрету. Уголки его губ дернулись.

— Но я не помню.

— Не думаю, что тебе тогда было пять, Северус, скорее, три с половиной, — задумалась она. — Но ты и так не хотел есть. Костлявый мальчик, что не удивительно, учитывая, в каком доме ты жил. С тем человеком.

— Я... — Северус пожал плечами.

Лакс прервала его.

— Мы хотели оставить тебя у себя, — честно сказала она, стирая морщинистой рукой невидимую слезу. — Действительно хотели. Я и твой дедушка Квинтус. Мерлин, он видел в тебе силу. Твоя жизнь должна была быть другой, мальчик мой. Никакого Волдеморта. Но твоя мать... отец, — вздохнула она. — Хватит. Иди. Большой зал. Ужин. Сейчас же!

— Бабушка Лакс, что?.. — его удивила ее исповедь. Северус никогда не знал, что бабушка и дедушка хотели забрать его. Его жизнь могла бы быть другой. Может, лучше.

— Потом, мой мальчик. Иди поужинай. Ты слишком худой. И Гермиона там будет, — хитро улыбнулась она.

— Как ты узнала? — потрясенно спросил Снейп.

— Я скажу, но только если ты пойдешь на ужин в Большой зал. И поверь мне, я узнаю, хорошо ли ты поел, — она жестом показала ему на дверь. — Будь хорошим мальчиком для своей бабушки.

Северус посмотрел на старую женщину, которую очень любил в детстве, но нечасто видел. Она ушла из его жизни, когда он поступил в Хогвартс. Он видел ее в последний раз за день до того, как принял знак мрака. Снейп кивнул и пошел к шкафу за сюртуком и мантией.

— Мантию оставь!

Северус закатил глаза, но подчинился. Кивнув бабушке, он вышел из комнат.

Гермиона рассматривала своих коллег. Все учительницы были слишком старыми, а профессора Вектор вообще не интересовали мужчины. Значит, их отметаем, они вряд ли смогли бы привлечь Северуса. И никто из них не был невыносимым или покинутым. Она нахмурилась, а потом занялась супом, не заметив, что Снейп вошел через одну из боковых дверей. Гермиона не могла его увидеть сразу, так как сидела в середине стола, а он выбрал место с левого края.

Северус заметил ее. Очевидно, все ученики обратили внимание на его появление, потому что подняли головы. Не надо было слушать бабушку. Отсутствие мантии заставляло Снейпа чувствовать себя обнаженным, даже голым. Неодетым. Он знал, что формально на нем достаточно слоев ткани, чтобы не замерзнуть, но все же... мантия так долго была его униформой в школе, она пугала и привлекала любопытные взгляды... Суп выглядел очень аппетитно, и Северус решил, что один раз переживет. Он нацепил самое безразличное выражение лица и изящно зачерпнул горячую жидкость.

Заместитель директора, поскольку Минерва была в Лондоне, вполглаза следила за учениками, которые в один миг перестали есть и болтать. Что-то не так, все устремили взгляды на учительский стол. Гермиона повернула голову — удивительно, Северус пришел на ужин. Но не потому ученики так его разглядывают. Он без своей мантии. Развевающейся и все скрывающей. Только в непроницаемом сюртуке с высоким воротом, который она помнила еще со своих одиннадцати лет. Снейп изменился, что-то в нем изменилось. Гермиона не понимала, что именно, но он точно казался другим.

Наверное, он уже знает, кто та женщина из пророчества, и она в этой комнате. Может, Вектор все же интересуют мужчины? Или Снейпу нравятся женщины постарше? Например, Минерва? Нет, их интеллект, конечно, на одном уровне, но она старше его матери. Тем более МакГонагалл здесь нет, и нет смысла впечатлять ее отсутствием своей строгой учительской мантии. Помона Спраут? Замужем. Мадам Помфри? Замужем. Хуч? Нет, но с кем-то встречается. Синистра? Нет. А что если пророчество было совсем не о женщине? А что если Северуса не тянет к женщинам? Гермиона вздохнула, поймав удивленный взгляд Филиуса Флитвика.

— Все в порядке? — вежливо спросил он.

— Ах да. Спасибо, — ответила она, немного покраснев.

Он же не... или? Нет, он не любил бы Лили Поттер, если бы ему не нравился прекрасный пол. Мерлин, ей действительно нужно найти боггарта. Вытянуть наружу и заставить превратиться в дементора. Патронус! Тогда она точно узнает.

Северус едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Он решил делать вид, что взгляды учеников его не волнуют, более того, он их просто не замечает. Снейп поднял голову и увидел, что Гермиона тоже смотрит на него. Похоже, она не знает.

Тут и оклюменция не нужна. Она все еще пытается понять. Посмотрев на Северуса, Гермиона перевела взгляд на семикурсниц. Нет, она не может так думать. Даже он не настолько сумасшедший. Она не знает. Сама умная ведьма своего поколения, или как там они ее называют, не может понять, что Сибилла Трелони говорила о ней.

Не то чтобы это удивило Северуса: у Гермионы Грейнджер на любовном фронте никогда не было успехов. Ее бывшие кавалеры прекрасно иллюстрировали мысль Снейпа. Виктор Крам — болван, который, наверное, не смог бы правильно написать собственное имя. А потом младший Уизли, у которого не было ни изобретательности близнецов, ни амбиций старшего брата, ни страстных увлечений. Святая простота, по мнению Северуса, никак не подходила Гермионе Грейнджер.

Все, что он знал — из сведений «Ежедневного пророка», — что после этого в ее жизни не было серьезных отношений. Уизли женился на русской, и у них уже есть дети, Поттер создал семью с девчонкой Уизли, они тоже ждут ребенка. А может, уже не первого. Северус не был уверен, но ему было все равно.

Все указывало на то, о чем догадывался Снейп: личной жизни у Гермионы Грейнджер не существовало. Девушка жила своей работой, учениками, школой. Конечно, он мог ошибаться. Но не настолько. Она такая умная, но так и не поняла, что была женщиной из пророчества. Бедная девочка.

Северуса на самом деле не интересовали женщины, присутствовавшие в зале. Не отрывая взгляда от тарелки, он невозмутимо ужинал, будто бы вокруг него ничего не происходило. Утолив голод, Гермиона положила ложку на тарелку и собрала все свое гриффиндорское мужество. Она ведь желает ему только добра: для его же блага и для блага школы. Жаль, что не получилось освободить домовых эльфов. К счастью, кресло возле профессора оказалось свободным, и Гермиона уселась в него.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — поздоровалась она, улыбаясь.

— Грейнджер.

— Я думала, вы не собирались приходить сюда на ужин, — заметила она.

— Я передумал, — медленно промолвил Северус. — Говорят, это прерогатива женщин, но я не верю.

Он так пристально посмотрел Гермионе в глаза, что та подсознательно выставила ментальный щит.

— Э-э... — пристыжено запнулась девушка. Он знает, почему она хочет поговорить с ним? Он догадался?

— Да? — нетерпеливо спросил Северус.

— Как вам теперь работается? — Гермиона взяла себя в руки и собиралась втянуть профессора в разговор.

— Так же, как и прежде, — сразу же ответил он.

— Не думала, что мы увидим вас здесь, после того что произошло вчера вечером.

— Но ее же сегодня нет, правда? — усмехнулся он, демонстративно осматривая зал.

— Нет, она действительно не так часто появляется. — Гермиона безнадежно надеялась, что когда-нибудь они смогут поговорить нормально.

Северус кивнул и бросил вожделенный взгляд на шоколадный пудинг, который стоял перед ним. Но есть десерт здесь он не собирался. Может, попросить Даффи, чтобы принесла кусочек. Бабушка Лакс должна ответить на некоторые вопросы. И она знает о его слабости к шоколадному пудингу.

— Профессор Снейп, как прошло взыскание? — радостно спросила Гермиона, наконец найдя тему для разговора.

— Хорошо. Они чистили котлы. Если вам интересно, как это, спросите Поттера или Уизли.

Гермиона вздохнула.

— Я бы спросила, но они оба так заняты своими семьями... — начала она и тотчас остановилась, заметив, что только раззадоривает Снейпа, рассказывая ему столь личные вещи.

— А-а-а, — Северус снова начал растягивать слова. — Я слышал, Уизли пошел по стопам родителей.

— Да, — улыбнулась Гермиона, но ее глаза оставались грустными. Северус очень хорошо разбирался в людях и сразу же заметил ее неискренность. — У него четвертый ребенок на подходе. А Джинни и Гарри ждут первенца.

— Впечатляет, — ухмыльнулся он с явным сарказмом.

Гермиона пораженно уставилась на него.

— Да, — откашлялась она. — Хотите пудинга?

Северус насмешливо покачал головой. Она заметила это и заговорила перед тем, как он успел ответить.

— Вам вообще нравится сладкое? Я никогда не видела, чтобы вы его ели.

— Не думаю, что это ваше дело, Грейнджер, — тихо прошипел он.

— Разумеется, но я всего лишь пытаюсь узнать получше своего коллегу, профессор Снейп. Вы уже больше не мой учитель.

— Я это знаю, заместитель директора, — ухмыльнулся Северус.

Гермионе хотелось узнать, как он собирается искать женщину из пророчества, и вдруг она сообразила. Наверное, он с ней встречается. Это разрешит проблему с боггартом.

— А что вам нравится есть?

— А зачем вы спрашиваете? — удивился Северус. — Вы дважды за два дня видели, как я ем, и все еще верите в слухи, что я вампир? — усмехнулся он.

— Конечно, нет, — запротестовала Гермиона. — Мне просто интересно. Но если уж говорить о вампиризме, я никогда не видела вас на улице.

— Я бываю на улице, Грейнджер, — возразил он. Она точно не подозревает. Ей просто интересно. Маленькая всезнайка.

— Хм, но вы не гуляете для собственного удовольствия.

Северус нахмурился.

— Допрашиваете меня? Знаете, Визенгамот решил, что я невиновен. Я — свободный человек, и, должен сказать, вы не самый приятный следователь, Грейнджер, — учтиво ответил он и встал, оставив Гермиону в глубоком смущении.

Вернувшись в комнаты, Северус сразу же налил себе огневиски. Сняв сюртук и немного ослабив ворот рубашки, он уселся напротив портрета бабушки.

— И? — нетерпеливо спросил он.

— И? Как ужин? Ты хорошо поел?

— Я думал, у тебя есть способы это выяснить.

— Конечно, мальчик мой. Но для этого мне нужно уйти, а ты ждешь, чтобы получить ответы.

— И?

— Ты хорошо поел?

Северус застонал.

— Да, — ответил он, а потом щелкнул пальцами и позвал Даффи.

— Профессор Снейп звал? — спросила та, гордая, что Северус научил ее грамматике английского, и она могла правильно говорить, хотя некоторые эльфы косо поглядывали на нее.

— Ты не могла бы принести мне шоколадного пудинга, который подавали на ужин, пожалуйста?

Даффи счастливо кивнула, ее ушки поднялись, и она исчезла с хлопком. Северус закатил глаза, когда увидел, что бабушка ухмыляется.

— Да, он все еще мне нравится, — признался он.

— Ты мог поесть в Большом зале.

— Нет.

— Нет?

— Нет, — отрезал он.

— Надо беречь репутацию злобного мерзавца из подземелий? — спросила она с понимающей усмешкой, которая Северусу была очень хорошо знакома.

— Да, конечно. Минерва?

— Что Минерва?

Он снова закатил глаза:

— Это она тебе сказала?

— Нет. Но я могу ходить в гости к другим портретам, ты не знал?

— Я думал, что только хогвартские так могут, — пожал плечами Снейп.

— Нет, — покачала головой Лакс. — Мы все можем.

— А пророчество? Ты знаешь, что оно о Грейнджер?

— Кто такая Грейнджер? — озадачено спросила она, и сразу же ответила себе. — Ах, Гермиона. Ну, тут у меня был другой информатор.

— Минерва, — констатировал Северус.

— Может быть, — усмехнулась миссис Принц.

— Понятно. Поэтому она принесла тебя? — в его голосе проскользнули обвиняющие нотки.

— Нет, Северус. Нет, мой мальчик! Я хотела снова тебя увидеть. Наша последняя встреча случилась, когда тебе было семнадцать. И знаете, мистер Снейп, я недовольна тем, что увидела.

— Что? — он удивился всплеску ее эмоций.

— Северус, посмотри на себя. Ты постоянно в подземельях, а Минерва, хорошая девочка, рассказала мне, что...

— Никто, кроме тебя, не называет Минерву девочкой, — пробормотал он.

— Минерва младше меня на сорок лет. Конечно, она девочка, — Лакс бросила на внука суровый взгляд. — И не заговаривай мне зубы.

— Ты портрет, — громко сказал он. — Почему я должен тебя слушать?

— Потому, что я твоя бабушка, Северус Тобиас Принц, — она почти кричала.

— Снейп, — пробормотал он.

— Принц. Ты всегда был Принцем, Северус. Но эта апатия — ты почти похоронил себя, погряз в жалости к себе. Эти ухмылки и подлянки — поведение, недостойное Принца.

— Но мама...

— Твоя мама... — вздохнула бабушка. — Мне жаль, мой мальчик. Ты Принц и всегда будешь Принцем. Твоя мать была слабее, чем ты когда-либо, — она печально покачала головой. — Даже когда ты прибежал к Волдеморту, ты был сильнее, чем кто-либо. Как долго ты шпионил?

Он пробормотал ответ, глядя на стакан, потом глотнул напитка и посмотрел на портрет:

— Это не имеет значения, бабушка Лакс.

— Ясно. Но ты все еще скрываешься. Ты больше не шпион. И имеешь право жить для себя, — настаивала она.

Северус пожал плечами.

— Посмотри на меня. Посмотри. — Когда Снейп поднял голову, Лакс почти пронзила его своим нарисованным взглядом. — Ты заслуживаешь эту женщину.

— Но она мне даже не нравится, — вздохнул он.

— Конечно, нравится, — миссис Принц закатила глаза. — Ты просто еще об этом не знаешь.

— Только не говори, что ты веришь в пророчество.

— Конечно, верю.

— Бабушка Лакс...

— И что? Неужели ты все еще любишь эту... как там ее?.. Лили Эванс.

— Нет, Лили отпустила меня, — пробормотал он.

— Что?

— Она отпустила меня, — уже громче повторил Северус.

— Хорошо. Значит, ты можешь встречаться с этой девушкой. Или с какой-нибудь другой, — она покачала головой. — Может, ты и не самая привлекательная тыква на грядке, но ты герой, у тебя есть деньги, знания, жизненная сила и ум.

— Бабушка Лакс, пожалуйста. — Северус посмотрел на портрет, подняв тарелку с пудингом. — Я собираюсь съесть его у себя в спальне.

— Северус? — тихо спросила она.

— Да, бабушка Лакс?

— Я просто хочу для тебя всего самого лучшего, — нежно призналась она.

— Я знаю, — пробормотал он. — Спокойной ночи.

Гермиона удивилась, увидев два свитка пергамента на своем столе. Она глубоко вздохнула, прежде чем открыть их. Решив, что надо что-то делать со слабой тянущей головной болью, которая появилась вместе с возвращением Северуса, Гермиона сняла туфли, сбросила мантию, распустила волосы и налила себе крошечный стаканчик огневиски. Она берегла бутылку для особых случаев, таких, как сегодня. Немного отпив, она уселась на кровати вместе со стаканом и пергаментами. Почерк на первом был знакомым, но совершенно не соответствовал содержанию.

Гермиона!

Нам интересно, где ты сегодня была. Я никогда не подумала бы, что ты пропустишь крещение маленького Джеймса. Джинни и Гарри были расстроены, так же, как мы с Артуром. Они же так хотели, чтобы ты была крестной. А теперь эта честь принадлежит Луне Лавгуд.

С уважением, Молли Уизли.

Гермиона открыла рот от удивления, а потом прикрыла его рукой. Она пропустила письмо, в котором они рассказывали о рождении Джеймса? У Джинни мальчик. У Гарри сын. Она не была там. Гермиона встала и принялась искать нераспечатанное письмо. Она что-то пропустила, но это не страшно. Забыв о втором свитке, она быстро села за стол и безумно застрочила:

Дорогие Гарри и Джинни!

Мне очень жаль, что я пропустила крестины вашего сына. Кстати, поздравляю! Мне очень жаль, думаю, письмо где-то потерялось. Боюсь, на моих столах (в комнатах и кабинете) царит беспорядок с того времени, как Минерва назначила меня заместителем директора — преподаватель ЗОТИ в Мунго, и ему становится только хуже.

Простите еще раз!

Со всей любовью, Гермиона.

Она позвала одну из школьных сов, и только когда отправила письмо, позволила нескольким слезинкам упасть. И совсем забыла о втором пергаменте.

Гермиона свернулась калачиком, низзл Патрик уютно расположился на ее ногах, согревая их. Она перерыла свои комнаты сверху донизу — везде. По камину переместилась в кабинет и искала там до полтретьего ночи. Ничего. Гермиона сдалась и позволила себе больше слез и всхлипов. Немного повернувшись, она почувствовала будто бы маленький сверточек у себя за спиной. Бережно провела она пальцами по неопознанному предмету и вытянула мятый свиток пергамента. Ее мучила резь в глазах, да и картинка расплывалась, но она развернула письмо и села.

Гермиона!

Мне так жаль. Я должен был прийти и забрать тебя, когда родился Джеймс. Но на меня столько навалилось: я был нужен Алексу и Надежде и не смог тебя предупредить. Ранее пытался связаться с тобой по каминной сети, но, кажется, у тебя защита, сквозь которую не я смог пробиться. В любом случае, просто хотел объясниться. Джеймс родился три дня назад и выглядит в точности как Гарри. В нем нет ничего от Уизли. Представь, как Снейп его возненавидит, когда новый Джеймс Поттер прибудет в Хогвартс!

С любовью, Рон.

Гермиона закипела. Никто и не подумал связаться с ней, им даже не хватило смелости сказать об этом Молли. Она написала несколько дней назад, перед тем как родился ребенок, и до сих пор не получила ответа. Гарри не показывался, а Рон оказался ненадежным, если дело не касалось его семьи. Это уже не было Золотое Трио. Был Гарри, Рон и их семьи. А потом уже Гермиона. Она приняла это. Дети? Да. Возможно. Когда-нибудь. Вероятно. Не сейчас.

Она забылась тревожным сном, собираясь побывать в Норе утром. Ей надо все выяснить.

Северус потер заспанные глаза, на секунду сев на кровати. Что-то разбудило его, но он не мог понять, что именно. Послышался еще один стук в дверь, и Снейп наконец понял, что так внезапно вырвало его из сна. Наверное, это кто-то из слизеринцев, кто доверяет ему больше, чем декану, или какая-то другая непредвиденная ситуация.

Поворчав, он завернулся в длинную черную накидку, чтобы прикрыть свой голый торс. Северус обычно спал в маггловских пижамных штанах, они казались ему более комфортными, чем традиционные у магов ночные сорочки. С палочкой в руках, но босой, он направился к двери. Послышался еще один стук, и профессор уже знал, кто его ранний посетитель. Он рванул дверь и уставился на улыбающееся лицо Минервы.

Северус закатил глаза, но отступил в сторону. Он не позволит ученикам видеть его таким... неодетым.

— Директор, — цинично сказал он.

— Доброе утро, Северус. Я только что вернулась из Лондона.

— Интересно. Как раз посреди ночи, — буркнул Снейп.

— Полпятого, — возразила она. — Ты всегда первым просыпался, когда раньше преподавал здесь.

Северус закатил глаза.

— Так и есть. Когда у меня уроки. Но сегодня воскресенье.

— Ах, я знаю, — она покачала головой. Снейп знал этот жест с первого своего дня в Хогвартсе. — Можно перекинуться парой слов с твоей бабушкой?

Северус застонал и показал на себя.

— Так иди и переоденься. Вместе позавтракаем, — улыбнулась она. — Пожалуйста...

Он сдвинул брови, но признал свою капитуляцию.

— Только не навязывай ей свои идеи, — пробормотал он по пути в спальню.

— Разумеется, она будет! — крикнула бабушка с портрета и улыбнулась Минерве: — Доброе утро, моя девочка.

— Доброе утро, Лакс, — МакГонагалл просияла.

— Если ты используешь невербальное заглушающее заклинание, он не заметит, — подмигнула миссис Принц.

— В его комнатах? Конечно, заметит, — запротестовала Минерва.

Лакс покачала головой:

— Не заметит. Поверь мне.

Но когда Минерва подняла руку, она остановила ее шипением.

— Нет. Не это.

— Что? Я не...

— Не Силенцио или Муффлиато. Попробуй Дженерате Доместичи — ухмыльнулась Лакс.

— Дженерате Доместичи? — переспросила Минерва.

— Это одно из заклинаний Квинтуса. Он любил говорить с портретом своей мамы так, чтобы я не слышала. Оно очень простое, и Северус не заметит, — она потерла подбородок. — Опиши палочкой восклицательный знак.

Минерва улыбнулась, сконцентрировалась и последовала совету.

— Сработало? — с любопытством поинтересовалась она.

— Увидим! — захихикала Лакс и закричала: — Северус!

Обе женщины повернули головы в сторону дверей спальни, но ничего не произошло, они только слышали, как он собирается.

— Хорошо, давай быстро. Какие новости?

— Гермиона все еще не знает, что пророчество о ней. По крайней мере не знала, когда я уходила. Вчера за ужином она выглядела очень расстроенной. Филиус сказал мне. Но я уверена, что она придет ко мне, когда догадается.

— Почему она не знает, что пророчество о ней?

Минерва пожала плечами.

— Не понимаю. Я еще больше в этом убедилась, ну, странно, что она была здесь вчера. Если верить Молли Уизли, — Минерва фыркнула, увидев, как Лакс морщит нос от этого имени, — ее не было на крестинах сына Гарри и Джинни. А она должна была быть крестной.

— Почему же она была здесь?

— Полагаю, она просто не знала, — хмуро ответила Минерва. — Я ничего не слышала ни от кого из них, но Молли была в гневе, что ни один из ее родственничков не смог написать.

— Лицемерка, — пробормотала Лакс.

Минерва критически подняла бровь.

— Как бы там ни было, я не слышала, чтобы ее приглашали. Это звучит странно, — задумчиво добавила Минерва.

— Значит, ты думаешь, они забыли о ней?

— Покинутая, — процитировала пророчество директор. — Полагаю, скоро она почувствует себя покинутой. Тем более Артур говорил, что ему стоило огромных усилий убедить Молли не отправлять вопиллер.

— Бедная девочка, — Лакс покачала головой и мягко добавила: — Понимаю, почему они подходят друг другу.

— Как он? — вкрадчиво спросила МакГонагалл.

Лакс пожала плечами.

— Вчера вечером заказал у эльфа шоколадный пудинг и скрылся с ним в спальне. Делает вид, что ему все равно, но я-то знаю. По крайней мере, уже не изнывает по этой Эванс.

— Лили... Да... Это была та ещё история.

Лакс буравила Минерву взглядом:

— Вот почему он сбежал, Минни...

— Ты единственная, кому я позволяю так себя называть, и если ты скажешь Северусу... Впрочем, можешь сказать ему, что я буду обращаться к нему Сев, если он посмеет назвать меня Минни, — пригрозила она.

— Ни одна живая душа не узнает. Я не позволю, — засмеялась Лакс.

Минерва еще секунду ухмылялась и снова стала серьезной.

— Я знаю, почему он бежал. Но Гарри, он такой, хотел, чтобы все знали, какой хороший человек твой внук. Просто пошел и рассказал. Северус ненавидит внимание. Все еще ненавидит. Он только дважды ужинал в Большом зале, и то один раз, когда не было меня.

— М-м... вчера, это я его отправила.

— Хорошо. Спасибо тебе, — улыбнулась Минерва. — Ему нужно снова привыкнуть к людям. Привыкнуть к тому, что к нему относятся как к нормальному человеку. Не как к призраку. Ты не поверишь, сколько любовных писем ему принесли совы после заявления Поттера. После того, как он отказался от госпиталя и ордена Мерлина. Он не привык быть на виду и ненавидит славу.

Лакс согласилась.

— Наверное, надо снять заклинание. Он скоро выйдет, но сначала... В комнатах Гермионы есть портрет, который я могла бы посетить?

— Хочешь с ней встретиться? — ухмыльнулась Минерва.

— Однозначно, — Лакс снова подмигнула.

— Я принесу ей Гундорфа Сварливого. — Директор улыбнулась и подняла палочку: — Фините инкантатем.

Северус закатил глаза, увидев двух хихикающих женщин. Особенно Минерва — она никогда так не хихикала. Он откашлялся и посмотрел на них, вопросительно подняв бровь.

— Не думаю, что для тебя это обычное поведение, Минерва, — прошипел он.

— Конечно нет, мой мальчик, — успокоила его Лакс. — Обычно я отправляюсь в ее кабинет. Поболтать с ней или с Альбусом.

Северус мысленно вздохнул и пристально посмотрел на Минерву:

— Тогда завтрак, женщина?

— Прояви больше уважения к директору! — беззлобно отругала его Лакс.

Минерва ухмыльнулась, пожала плечами и без разрешения взяла Северуса под руку.

— Пойдем?

Он только кивнул и повел директора из своих комнат.

Плач ребенка разбудил ее. Третий раз за ночь. Почему мальчик всегда просыпается, как только она уснет? Кровать была теплой и удобной, но за доли секунды Гермиона поднялась, дрожа,и немедленно завернулась в толстый черный длинный халат. Осмотрела комнату и поняла, что чего-то не хватает. Она не знала, чего именно, но почему-то комната казалась пустой.

Гермиона пошла босиком по каменному полу к детской. Когда она заглянула в приоткрытую дверь, ребенок перестал плакать. Вздохнув, решила убедиться, что все в порядке. Но когда она подошла к кроватке, сына там не оказалось.

— Квинтус? — тихо спросила она.

— Ш-ш, Гермиона. Он только что снова заснул, — мягко ответил знакомый бархатный голос.

Она повернулась к старому креслу-качалке. Усталые глаза сразу обнаружили мужа, и губы растянулись в счастливой улыбке.

— Северус, я не заметила, что ты встал.

— Квинтус заплакал, как только ты уснула, — объяснил он. — Я встал. Он и мой сын.

— Он проголодался? — спросила Гермиона, не скрывая своей зевоты, и осторожно подошла к креслу.

— Нет. Думаю, его что-то испугало, — нежно ответил Северус и покачал спящего малыша. Он с любовью улыбнулся и похлопал ее по левому бедру. — Сядешь?

Гермиона улыбнулась и удобно устроилась на коленях мужа, прижимаясь к его широкой груди, когда он обнял ее за талию. Она посмотрела на него, а потом взяла сына на руки и прижалась теснее. Закрыла глаза, вдыхая детский запах и наслаждаясь губами Северуса на своем виске.

— Мерлин, я счастлив, — выдохнул он у ее уха и вновь прикоснулся губами к ее виску.

— Я тоже, Северус, я тоже, — шептала она, растворяясь в его прикосновениях.

— Патрик, слезь с меня, — закричала Гермиона, толкая низзла, которому больше нравилось лежать на ее лице, чем на кровати, и пытаясь восстановить дыхание. Ребенок от Северуса Снейпа.

— Конечно! — сказала она сама себе голосом, полным сарказма.

Сон потряс Гермиону. Картинки мелькали перед ее взглядом за завтраком, который по воскресеньям она съедала в своих комнатах, в душе и за рутинными утренними делами. По воскресеньям она обычно ходила без своего уже традиционного пучка, но сегодня решила, что он необходим. Нужно уладить кое-какие дела, что нельзя делать с дикой прической. Гермиона всегда думала, что выглядит моложе с распущенными волосами, особенно с того времени, когда нашла идеальное средство, применение которого делало ее всегда неуправляемые волосы послушными и волнистыми. Она очень тщательно подбирала одежду. Учительские и деловые мантии не подходят. Она придет как друг. Магглорожденный друг. Гермиона остановилась на темно-синих джинсах и простой белой рубашке с длинными рукавами.

«Пойдет», — решила она, разглядывая себя в большом зеркале.

Пара кроссовок — и образ завершен. Никакого макияжа. Она — Гермиона Грейнджер. И не собирается скрывать этот факт за толстым слоем грима. Она — их друг. Или хотя бы так думала.

Северус.

Внезапно имя всплыло в ее мыслях вместе с ощущением его объятий из сна. Так реально. Он держал крошечного ребенка, нежно покачивая, и так любяще и нежно улыбался ей. Это навсегда останется в ее памяти. Она никогда не видела, чтобы он улыбался. Ни разу. Ухмылялся — да. Насмехался — да. Подергивающиеся уголки его рта — да. Но такой улыбки — никогда.

Северус.

Квинтус.

Откуда взялось это имя? Она знала, что во сне ребенка звали Квинтус. Квинтус Снейп. Но это не все. Гермиона Снейп. Миссис Гермиона Снейп. Она посмотрела в зеркало и покачала головой. Черт, он даже не нравится ей, а она ему. У них никогда ничего не получится. За все время их знакомства, кроме взаимных обид, у Северуса и Гермионы не было ничего.

Ему была уготована другая женщина. Невыносимая и, наверное, одинокая. Гермиона глубоко вздохнула и пожала плечами.

Но...

Он был таким хорошим с ребенком. Любящим, нежным, заботливым и счастливым. Счастливый Северус Снейп. Он сам так сказал.

— В твоем сне, Гермиона. Ты не читала Фрейда? — пробормотала она, закатив глаза. Снова говорит сама с собой. Прекрасно. Да. Все просто. Она много думала о Северусе, и еще о пророчестве и детях. Простой, совершенно объяснимый сон.

— Точно, — сказала она сама себе и быстро вышла из комнат, пытаясь забыть образ Северуса — любящего отца. Ну и что? У нее во сне был муж, раздумывала Гермиона, толкая двери замка. Она пыталась вспомнить, было ли у нее на пальце кольцо. Она не знала, не помнила. Нужно посмотреть в мыслесливе. Или просто забыть о сне.

Ведь неважно, были ли они в браке. Это просто сон — результат напряженных размышлений. Слишком много мыслей об этом мужчине и детях.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как подошла к точке аппартации, но вовремя собралась и переместилась.

Минерва улыбнулась Северусу впервые за все время, когда они вместе сели за обеденный стол.

— Почему ты так улыбаешься? — подозрительно спросил он, отпивая чая.

— Я просто вспомнила, что твоя бабушка сказала мне, — директор повела плечом.

— О Мерлин, — вздохнул он и потянулся правой рукой туда, где на столе лежал воскресный номер «Ежедневного пророка». Не то чтобы он обычно читал эти сплетни, но все же лучше газета, чем адские беседы с Минервой МакГонагалл.

— Да не будь таким, — пожурила она. — Здесь никого нет, только ты и я.

Его пальцы почти дотянулись до газеты, когда он почувствовал тычок под ребра.

— Что...

— Здесь только ты и я. Можем поговорить. А почитаешь эту... словом, возьмешь с собой. — Ее неприятный тон был подкреплен таким же резким кивком.

— Я не попадусь на твою удочку, — пробормотал он. — Что такого тебе сказала моя бабушка?

— Шоколадный пудинг, — улыбнулась Минерва.

— О Мерлин, — снова пробормотал он.

— Да. Детство вспоминаешь? — полюбопытствовала она.

Северус вздрогнул и медленно кивнул. Он выглядел удивленным.

— Я угощала тебя им после того, как Эйлин... — она вздохнула. — Я не собиралась ворошить прошлое.

— У тебя даже в мыслях не было, — съязвил Снейп

— Не было, Северус, — честно ответила Минерва. — Но Лакс напомнила мне о твоей матери и том, каким ты был ребенком.

— Она все еще так и относиться ко мне, если это тебя утешит, — тихо сказал он.

— Это не самое худшее. Ты постоянно сам заботишься о себе, с тех пор...

— Ничего страшного, — оборвал он и ловко взял газету, открывая ее наугад.

— Положи, пожалуйста, — Минерва легонько прикоснулась к его локтю. — Она хочет для тебя всего самого лучшего и всегда хотела.

— Мы не всегда получаем то, чего желаем.

— Я почти уверена, что у «Роллинг Стоунз» была такая песня, — усмехнулась она, радуясь, что может немного разрядить обстановку.

Северус повернулся к Минерве и вопросительно посмотрел на нее.

— Мой племянник был сквибом, но его дети родились волшебниками. Я много времени проводила с ними. Альберт, мой племянник, любил эту песню.

— Ага, — вздохнул Северус.

— Мы можем опять вернуться к объекту нашего разговора?

— Какому?

— Что мы с твоей бабушкой просто хотим видеть тебя счастливым.

— Я счастлив! — возразил он немного резче, чем следовало бы.

Она опустила брови и покосилась на него.

— Тогда довольный, — уступил он.

Минерва наклонила голову и понимающе улыбнулась:

— Мы с твоей бабушкой несогласны.

— Не вмешивайтесь. С меня достаточно указаний твоего бывшего... какой бы он ни был... в моей жизни.

— Мы называли себя любовниками, Северус, — грустно улыбнулась Минерва. — Но он вмешивался в основном для твоего же блага. Думая, что так будет лучше для многих. Не только для него.

Северус уставился на нее с широко открытыми глазами. Он не ожидал услышать такое от человека, который всегда защищал Альбуса. Всегда.

— Не смотри на меня так. Прошло уже больше шести лет. Я скучаю по нему, не по его уму или словам — они теперь принадлежат портрету, а по нему целиком. По лимонным долькам и остальным сладостям, которые всегда лежали в его карманах. Но он использовал людей. Он использовал тебя. Гарри. Меня. — Она пожала плечами. — Потому что считал это правильным. Потому что знал, что так мы можем победить. И мы победили.

— Мы, — он вложил в это слово всю горечь, которую чувствовал, — не победили.

Минерва вздохнула и тайком обвела глазами Большой зал. Там все еще никого не было, и она, отложив вилку, поднесла руку к его лицу. По-матерински погладила его щеку, удивляясь, что он даже не вздрогнул. Она пристально посмотрела в его черные глаза и мягко сказала:

— Ты много потерял. Думаю, все твои странствия, бега не были тем, чего ты действительно желал. Ты знаешь: я бы немедленно приняла тебя назад. Ты не хотел внимания. Ты был шпионом и привык жить... хм... под прикрытием. Но это не та жизнь, которая тебе нужна. Ты много потерял, но не все.

— Мне не нужна твоя жалость, — выплюнул он и отвернулся.

— Я не жалею тебя, милый, — мягко продолжала она, нежно, но сильно взяв его за подбородок, заставляя Северуса вновь взглянуть на нее. — Я просто рассказываю тебе свое видение. — Минерва снова погладила его щеку. — Северус, расслабься. Перестань надевать эту дьявольскую маску. Можешь снимать баллы и назначать взыскания, сколько пожелаешь, но, ради Мерлина, улыбайся.

Он поднял бровь, но только посмотрел на нее.

— Если не для меня, то для Лакс.

— Она — портрет, — разозлился он и убрал ее руку от своего лица.

— Да. Но портрет, который знает, о чем сожалела твоя бабушка, — прошептала она, возвращаясь к еде, увидев, что несколько первогодок пришли на завтрак.

Было солнечно, но довольно холодно даже для раннего ноября, и Гермиона сильнее закуталась в пальто. Ей надо было надеть мантию поверх пиджака, но она не хотела. После аппарации Гермиону всегда немного трясло, и, пройдя то небольшое расстояние, которое оставалось до Норы, девушка окончательно замерзла. Она тихо чертыхнулась, радуясь, что ни один ученик не может ее видеть. Ведь есть правила. Они видели только профессора Грейнджер — строгую учительницу, и никогда Гермиону — молодую женщину, которая задыхалась и дрожала от холода.

Ей было интересно, относились ли так же к Северусу. Очевидно. Он всегда был придирчивым, донимающим гриффиндорцев учителем, а не Северусом, который вероятно мерз и чертыхался, и ходил в туалет, как остальные люди. И, как ни странно, всегда оставался собой, даже будучи учителем.

Гермиона внутренне застонала. Она снова думала о нем. Будто бы была влюблена. Смешно.

Выбора нет. Когда она подошла к дому, то поняла, что ни её, ни её стук просто не услышат из-за гула голосов, доносящихся изнутри. Гермиона решила просто войти. Как и раньше. И, конечно, сразу же все взоры обратились к ней, а радостное щебетание прекратилось. Она стояла не дрогнув, глядя сначала на Рона, потом на Гарри. На короткое мгновение Гермиона подумала, что Северус гордился бы ее выдержкой.

— Ты! — закричала Молли и двинулась на Гермиону.

— Здравствуйте, миссис Уизли. Рональд. Гарри. Джинни. Флер. Билл. Надежда, — кивнула она каждому из присутствующих.

Рон побледнел и, казалось, хотел исчезнуть с лица земли. Джинни с ребенком на руках просто встала и вышла из кухни. Гермиона посмотрела на нее, открыв рот от удивления, когда Гарри собирался последовать за своей женой, не говоря ни слова.

— Гарри? — спросила Гермиона, пытаясь оставаться спокойной. — Пожалуйста, останься. Думаю, у меня есть, что тебе сказать.

Он остановился и посмотрел на свою подругу, но теща перебила его.

— Ты хочешь что-то сказать? — визгливо закричала она. — Гермиона Грейнджер, ты не пришла сюда вчера. Мы отложили церемонию на два часа, потому что думали, что ты задерживаешься.

— И в чем была моя вина? — теперь закричала Гермиона. — Я даже не знала, что ребенок уже родился. Мне никто не сказал.

— Конечно, они сказали тебе! — ответила Молли таким же тоном.

— Никто не сказал. Спросите своего младшего сына, — Лицо Гермионы вспыхнуло. — Спросите дочь. Я написала ей пару дней назад и не получила ответа. Рон написал мне, я ему ответила, а потом получила письмо с...

Лицо Молли стало ярко-красным и она повернулась к Рону:

— Ты не написал ей? — заорала она и быстро двинулась к сыну.

— Мам, Надежда... — он пытался защищаться.

— Пять минут, Рон, — мягко сказала Гермиона, — чтобы написать: «Гермиона. Джинни родила». Этого было бы достаточно. — Она грустно покачала головой. — Гарри, я все понимаю, что ты был...

— Я только что стал отцом, и ты ждала...

— Что ты скажешь мне. Да.

— Никто не сказал ей? — продолжала негодовать Молли. — Никто не сказал ей?

— Никто не сказал мне, миссис Уизли. Я пришла бы, — кротко ответила Гермиона. — Мне жаль, что меня не было, но...

— Рональд Уизли! Гарри Поттер! — Молли начала снова. — Если бы вы были детьми, месяц сидели бы под замком. Как вы могли? Почему позволили мне написать ей такое письмо? Она не знала. Гарри, ты хотел, чтобы она была крестной твоего сына, и даже не связался с ней по каминной сети? Это заняло бы полминуты.

— Я пытался связаться с ней, — попытался перебить Рон.

— Мой камин не защищён, — запротестовала Гермиона. — Я вчера была в Хогсмиде, но к десяти вернулась в свои комнаты.

— Конечно, ее камин не защищён, Рональд, — Молли приняла сторону Гермионы. — Не могу поверить, что вы забыли о ней. Как вы могли забыть о своей лучшей подруге? — возмущалась она. — И Джинни. Джинни! — громко позвала она дочь, совсем не заботясь о внуке. — Подойди на минутку.

— Гарри, я очень расстроена. Рон, не могу поверить, что ты это сделал. — Она гневно покачала головой. — Джинни, ты не могла сказать Гарри или Рону, чтобы они сообщили Гермионе? — повернулась она к своей дочери. — Вы позволили мне написать такое обидное письмо. Ни у кого не хватило смелости сказать мне, что вы были слишком заняты, и что она больше не ваш друг. Никто не менял крестной, потому что должен был, а потому что хотели, чтобы ее не было здесь!

Гермиона на мгновение закрыла глаза, а потом посмотрела на Молли и тихо покинула Нору. У нее кружилась голова. Они просто забыли о ней и пытались найти себе оправдания. Она больно укусила себя за губу и побежала к низенькому заборчику, зная, что за ним сможет аппарировать отсюда. Ей нужно уйти, уйти от друзей. Если они все еще были ее друзьями.

Гермиона быстро добралась до своих комнат, к своим учительским одеяниям. Сегодня она не хотела никого видеть, но Минерва по делам в Лондоне, и, наверное, лучше будет пойти в директорский кабинет, вдруг ученикам что-нибудь понадобится. Если у кого-нибудь будут проблемы. У нее есть обязанности. А потом уже личная жизнь. Все мысли о Северусе были забыты на время, даже сон. Гермионе было интересно, как она сумела перерасти своих бывших лучших друзей. Бывшие — было главным словом в ее мыслях. Важна ли она для них? Очевидно, не очень, раз они так быстро забыли. Джинни убежала, впрочем, они никогда не были лучшими подругами, даже хорошими их трудно было назвать. Разные интересы, точкой пересечения были только Рон и Гарри. Но все же у Джинни не было причин показывать столько недовольства и злости, ведь Гермиона не виновата в произошедшем.

Нужно сосредоточиться на работе. Минерва — хороший друг, всегда выслушает. Она просто замечательна, когда нужен совет или помощь, ей можно доверять, и в ответ директор всегда может рассчитывать на поддержку Гермионы. Рон и Гарри, хоть и обзавелись семьями, оставались незрелыми.

«О Мерлин», — про себя простонала Гермиона. Им просто больше не нужны ее мозги. Опустив голову, она вошла в свою гостиную, чтобы переодеться и потом пойти в кабинет.

— Здравствуй, дорогая, — странный голос донесся откуда-то из комнаты.

Гермиона нащупала палочку и тайком оглянулась. Послышался громкий смешок, и преподавательница трансфигурации повернулась на каблуках, но в комнате никого не было.

— Здесь, девочка. Портрет.

Гермиона повернулась и увидела над камином картину со старым седовласым мужчиной, который боролся за место в центре полотна с изящной женщиной. У нее были длинные черные волосы, несколько морщинок вокруг глаз и на лбу, но она улыбалась. И эта улыбка освещала всю картину.

— О, — только и смогла выдать Гермиона.

— Минерва принесла тебе Гундорфа. — Женщина показала на сердитого мужчину. — Она думала, что портрет скучает, а я давно хотела повидаться с тобой.

— Вы знаете меня? — полюбопытствовала Гермиона, совершенно забыв положить палочку.

— Конечно. Ты не возражаешь, если я буду обращаться к тебе по имени? — мягко спросила леди.

— Конечно, нет, — Гермиона покачала головой.

— Я — Лакс Принц, Гермиона, — широко улыбнулась миссис Принц.

— Принц? — Гермиона наконец заметила, что все еще направляет свою палочку в сторону камина.

— Да, Принц, — подмигнула Лакс. — А ты самая умная ведьма своего поколения, — она замялась, но подняла руку: — И тебе лучше опустить оружие.

Гермиона смущенно кивнула и быстро положила палочку в карман.

— Вы Сев... хм... профессора Снейпа...

— Бабушка, дорогая, — ухмыльнулась та, — я — бабушка Северуса.

— Приятно познакомиться, миссис Принц. — Гермиона попробовала улыбнуться, но все еще была немного сконфужена тем, что бабушка Снейпа хотела ее увидеть.

— Ты смущена? — Лакс, казалось, читала мысли.

— Да. Немного. — Гермиона стояла напротив портрета, сохраняя на удивление ровную осанку.

— Я просто хотела встретиться с самой умной ведьмой своего поколения. И с той, кто может иметь отношение к пророчеству.

— Пророчество? Я? — Гермиона нервно рассмеялась.

— Профессор Трелони, дорогая. Ты была там, насколько я знаю.

— Да, но она точно говорила не обо мне. — Девушка снова рассмеялась.

— Ты уверена? — Похоже, Лакс не сомневалась в своей правоте.

— Да. Я? Нет. — Гермиона покачала головой в подтверждение своих слов. — Почему это должна быть я?

— Были слухи, что ты невыносимая всезнайка. Почему тебе не быть той невыносимой? И еще я знаю, что Уизли тебе ничего не сказали, когда родился ребенок Гарри Поттера.

— Как... Как вы узнали? — Гермиона приоткрыла рот от удивления.

— У меня свой способ добывать информацию, дорогая. — Женщина загадочно улыбнулась.

— Но я не имею отношения к пророчеству, — настаивала Гермиона.

— И кто же тогда? Уверена, у тебе есть идеи.

— Нет, то есть, я и не думала особо об этом. Большинство преподавательниц Хогвартса или замужем или слишком стары.

— Или им нравятся женщины, — улыбнулась Лакс. — Тогда почему не ты?

— Потому что я не знаю, честно, миссис Принц. Но почему это должна быть я?

— Понимаю, — задумчиво ответила она, вспоминая, что Минерва говорила о Гермионе. Умна, если речь идет об учебе, и только. Но кроме своего блестящего ума, жажды к знаниям и книгам, у нее не было уверенности в себе. Гермиона не думала о себе, как о женщине. Может, оттого, что дружила с двумя мальчиками, а не с девочками. Все как говорила Минерва.

— Хм, — напомнила о себе Гермиона, когда женщина на портрете замолчала.

— Я хотела бы узнать тебя лучше. Ты не возражаешь, если я когда-нибудь еще к тебе загляну?

Гермиона на мгновение разинула рот, но потом медленно кивнула:

— Конечно, нет. Ваш портрет в комнатах профессора Снейпа?

— Да, конечно, моего милого мальчика.

— Милого мальчика? — засмеялась девушка. — Профессор Снейп? Милый мальчик?

Лакс закатила глаза.

— Он тоже так говорит, — пробормотала она. — Скажи мне, Гермиона, ты была у Уизли?

— Как... Как вы узнали, миссис Принц?

— Я говорила, что меня свои способы добывать информацию.

— Была, — ответила Гермиона, по непонятной причине почувствовав доверие к женщине с портрета. Что-то витало в воздухе вокруг них, и впервые в жизни она инстинктивно верила.

— Все прошло не очень хорошо? — сочувственно спросила Лакс, ласково улыбаясь девушке. — Может, сядешь, дорогая?

Гермиона кивнула и, призвав кресло, села:

— Нет, — тихо сказала она.

— Хочешь рассказать мне, что случилось?

— Нет... Не знаю, мне надо подумать, — Гермиона покачала головой.

— Можешь сказать Гундорфу, если захочешь поговорить со мной. Или любому другому портрету в замке. Я почти уверена, что ты — женщина из пророчества.

Гермиона фыркнула.

— Могу попытаться. Но я и Северус?.. Нет, — громко засмеялась она.

Лакс изящно подняла бровь:

— Это мы еще посмотрим.

Попрощавшись с Лакс Принц, погруженная в размышления Гермиона вышла из своих комнат. Вопрос об Уизли потряс ее. Немного. И что теперь? Дружба закончилась? Очевидно. Гермиона побледнела от этой мысли. После двенадцати лет, то есть двенадцати лет и двух недель, она потеряла своих лучших друзей. Почему они вдруг стали другими?

Отвлекшись от тяжелых дум, Гермиона посмотрела на часы. Ланч. Не поздно пойти обедать в Большой зал. Может, там будет Минерва или кто-то другой, кто поможет ей немного забыть. Уизли. Гарри. Молли, орущая на сына, зятя и дочь. Надо ей отправить письмо с благодарностью. За то, что заступилась. Такое нечасто случалось. Но на этот раз Гермиона была ей благодарна. Это помогло. Она смогла уйти. И не была уверена, что когда-либо вернется. По крайней мере в качестве лучшего друга. Никогда уже не будет так как раньше. Они будут пересекаться в будущем, она будет учить их детей, но не больше.

Гермиона не заметила, что Северус пристально наблюдает за ней.

Он просто не мог устоять. В ту секунду, когда она вошла в Большой зал, Снейп из своего темного угла, откуда наблюдал за учениками, заметил, что что-то не так. Ее походка не была парящей, а обычно прямая спина немного согнулась, глаза не сияли, а заметно погрустнели. Даже со своего места Северус видел, что Гермиона превратилась в женщину из пророчества. Он ненавидел эту мысль.

Тайком, невербально, он использовал легилименцию. И погрузился в водоворот воспоминаний, вспышек, картинок.

Молли Уизли кричит на своих детей и Поттера, обвиняя их в том, что они больше не друзья Гермионы...

Мальчишка Уизли сознается, что забыл о Гермионе...

Девчонка Уизли берет ребенка и убегает из комнаты с недовольным лицом...

Гермиона уходит, чувствуя боль и одиночество....

Гермиона говорит с портретом. Бабушка Лакс. Бабушка Лакс говорит с Гермионой. Девушка верит портрету, но не уверена в своих чувствах.

Убеждена, что к пророчеству не имеет отношения...

Потом как будто из дымки. Он. Немного красивее, чем в жизни. С любящей улыбкой на лице...

Он не может так улыбаться. Это только в ее голове, немного размыто. Сон. Точно.

Он с ребенком на руках. А Гермионе, кажется, нравится эта картина: Северус, баюкающий ребенка. Снейпу, похоже, не безразлична эта девушка. Он улыбается ей так, как видел только в маггловских фильмах. Она улыбается ему и внезапно оказывается у него на коленях. Гермионе из сна это нравится, а Северус из сна нежно ее целует...

Пораженный увиденным: мальчиком по имени Квинтус, который до ужаса на него похож, их отношениями, — Северус убрался из воспоминаний Гермионы и мысленно себя встряхнул.

Она выглядела такой ранимой. Такой молодой, когда сидела рядом с пустующим креслом, которое обычно занимала Минерва. Впрочем, из преподавателей в Большом зале сейчас были только они, но Северус прятался в своем темном углу. Эта ранимость и взгляд, когда Гермиона наконец заметила, что одна. Наверное, она чувствует себя одинокой, использованной. И какие-то чувства к нему. Не то чтобы он никогда не признает этого. Он не мог видеть обычно счастливую всезнайку такой подавленной. У него появилась идея, как ее развеселить.

Ухмыляясь, Северус подошел к учительскому столу и остановился рядом с ней. Гермиона даже не подняла глаз, пока он не вздохнул.

— Профессор Снейп, — тихо поздоровалась она.

— Кого я вижу — Гермиона Грейнджер, — ухмыльнулся он. — Скажите, какой из учителей снял больше всего баллов за неделю в истории Хогвартса?

— Что? — ошарашено спросила Гермиона.

— Но вы же знаете это?

— Ах, вы собираетесь побить рекорд? — это уже говорила привычная Грейнджер.

— Может быть, — ответил Снейп, с некоторым удовлетворением отмечая, что вместо безысходности в ее глазах появилось что-то другое, но не мог понять, что именно.

Молодая преподавательница трансфигурации недоверчиво посмотрела на Северуса. Они говорили. То есть, препирались. Или спорили — обсуждали: кто из учителей снял больше всего баллов, и что еще интересного происходило в истории Хогвартса. Гермиону поразило, что его знания не уступают ее. Снейп просто сидел и рассказывал, время от времени отвлекаясь на еду, выпил два стакана тыквенного сока. Она чувствовала, что Северус полностью на ней сосредоточен, он не отводил надолго глаз, и, казалось, был совсем другим человеком.

Северус всегда знал, что она умная, но по ее глазам, которые вновь сияли, он понял, что просто хотел нормальной беседы. И она тоже, где-то в подсознании, — использование легилименции подсказало ему — тоже хотела этого разговора, чтобы узнать больше о Снейпе, и о типе женщин, которые ему нравятся. Гермиона не защищала свой разум, но Северус знал, что ему не следует проникать в ее мысли без разрешения. Но после нескольких минут, когда она так ожила и расслабилась, он не смог удержаться. Снейп одернул себя и сосредоточился на словах. Ему было трудно признавать, что Гермиона давала ему сто очков вперед.

Ее щеки слабо заалели. Северус никогда не замечал, как много она жестикулирует, когда говорит.

— Если бы не гоблинские войны, профессор Снейп, они, наверное, еще преподавали бы в Хогвартсе.

— Нет, — быстро возразил он, — они были бы за своими столами и считали свои деньги.

— Вы этого не знаете. Если бы между волшебниками и гоблинами были отношения получше, в Хогвартсе был бы не только Филиус с его частичкой гоблинской крови. И он хороший учитель.

— Конечно. Но это исключение из правил. Они не созданы для преподавания. Я знаю, что вы тесно пересекались с гоблинами. У них не хватает терпения для преподавания.

— Терпения? — фыркнула Гермиона.

— Да, они не созданы для преподавания. Они не хотят преподавать. И они играют, вы не можете отрицать этого, очень важную роль в наших жизнях.

— Но даже если бы они захотели, разве им позволили бы? — с любопытством спросила она, желая узнать его мнение и полностью игнорируя то, что он, кажется, знает об ограблении ими Гринготтса.

Северус пожал плечами.

— Не думаю, что Минерва запретила бы. — Он посмотрел Гермионе в глаза и мягко добавил: — У нас же есть преподаватель кентавр.

— Жаль, что он не прорицает, — пробормотала она себе под нос.

Северус ухмыльнулся уголками рта.

— Вы все еще верите, что это настоящее пророчество? — наконец решился спросить Северус. Если и только если пророчество настоящее, он должен удостовериться, что она тоже знает. Не то чтобы он хотел встречаться с Гермионой, но так будет справедливо. Он снился ей. И ребенок. С именем Квинтус. Именем его дедушки. Очень странно.

— Минерва пыталась убедить меня. И ваша бабушка. Она что-то знает. Я хотела спросить Гарри, но... — Она умолкла, и ее глаза снова потеряли блеск.

Северус посмотрел на Гермиону, и та сразу же использовала ментальный щит. Он знал и даже не пытался проникнуть в ее разум.

— А что с Поттером? — Снейп спросил почти сочувственно.

— Ничего, — она покачала головой, — просто...

— Как знаете. Моего отношения к Поттеру ничто не изменит. Особенно после падения Того-кого-нельзя-называть. — Он опустил брови и нахмурился. — Его слава везде вас преследует.

— Он просто... не знаю, ему нравится быть любимым, профессор Снейп. Гарри столько времени не знал заботы.

— Он действительно верит, что любим?

— Думаю, он так это воспринимает, — Гермиона нахмурилась.

— А вы?

— Что вы имеете в виду?

— А как вы видите это? — заинтересовано спросил он и легонько хлопнул по столу, и перед ним появилось яблоко.

Северус не был уверен, почему спросил. Он не хотел, чтобы она выглядела такой грустной. Вот так просто. Гермиона потеряла обоих своих лучших друзей, почти семью, но Молли защищала ее. Он посмотрел на яблоко и, чуть слышно хмыкнув, начал резать его ножом, который вытащил из кармана мантии.

— Не знаю, почему мне всегда приносят яблоки. С первого дня здесь. Они серьезно думают, что я помешан на яблоках?

Гермиона прищурилась. Северус Снейп методично резал яблоко. Он ест яблоки? С какого первого дня? С первого курса? Порезав плод на восемь кусочков, Северус наколол один из них на нож и предложил девушке.

— Закройте рот. Я действительно ем яблоки, — протянул он и ухмыльнулся, когда она захлопнула рот и, изящно взяв кусочек яблока кончиком ножа, откусила.

— И? — спросил Северус.

— И? — не поняла Гермиона.

— Думаете, Поттер любим?

После минутного колебания, она покачала головой.

— Его обожают. Но, серьезно, не думаю, что кто-нибудь знает его, — сказала Гермиона своим обычным вдумчивым тоном, а потом почти шепотом добавила: — Даже я.

Северус съел еще кусочек яблока и снова предложил ей, на этот раз без ножа. Гермиона приняла дольку, благодарная за то, что теперь может чем-нибудь занять свои руки, даже если это просто одна восьмая яблока.

— Иногда друзья отдаляются друг от друга, — задумчиво промолвил он. — Вы выбрали разные дорожки. Это неизбежно.

Гермиона не могла сказать и слова, потом медленно кивнула:

— Так вам сказала бабушка?

Северус быстро понял, какой простой выход ему подсказала Лакс, пусть и неосознанно.

— Да.

Она закусила нижнюю губу, и он удивился, как молниеносно снова погрустнели ее глаза.

— Это нормально, Гермиона, — сказав это, он посмотрел на нее, но девушка, казалось, была где-то далеко. Северус не был уверен, слышала ли она его. Отведя от нее глаза, он осмотрел помещение, а потом замер. Гермиона сразу же пристально посмотрела на Снейпа.

— Профессор Снейп, — спросила заинтересовано, — с вами все в порядке?

Он застонал. Проследив глазами за его взглядом, Гермиона увидела ухмыляющуюся Минерву, которая шла к ним.

— Она... о Мерлин, это она, не так ли? — Девушка посмотрела на Северуса, отметив его нечитаемое выражение, и добавила нервным приглушенным голосом: — Минерва — женщина из пророчества. Она немного невыносима и Дамблдор...

Северус выглядел так, будто бы ему залепили пощечину. Гермиона удивилась, увидев столько разных выражений за такой короткий срок.

— Вы в своем уме, глупая девчонка? — рыкнул он. — Минерва? Она мне в матери годится.

— Но... — начала Гермиона, — теперь это имеет смысл.

Северус застонал и слегка покачал головой, снова надевая маску непроницаемости.

— Вы меня почти убедили в своем уме, — ухмыльнулся он. — Глупая девчонка, — пробормотав это, он встал и вышел из Большого зала, задев Минерву краем своей развевающейся мантии.

Он влетел в свои комнаты и, не беспокоясь о защитных заклинаниях, захлопнул двери.

— Бабушка Лакс, — позвал Северус.

— Я здесь, мой мальчик, — нежно ответила она, откладывая на край столика вязание, за которым проводила почти все время, но осталась сидеть в плюшевом кресле.

— Какого черта ты наговорила Гермионе?

— О чем ты? — спросила она озадачено. — Просто рассказала, кто я, спросила, что она думает о пророчестве и есть ли у нее соображения, кто та женщина, о которой идет речь. — Лакс пожала плечами.

— Это имело обратный эффект. — Северус приблизился к картине и почти коснулся ее носом. — Она думает, что речь о Минерве.

Лакс начала хихикать, потом откровенно хохотать.

— Минерва? — Её душил смех. — Минерва? Ты и Минерва?

Он закатил глаза и ударил кулаком по стене рядом с портретом. Лакс сразу перестала хохотать и удивленно посмотрела на внука:

— Тебе не нравится это умозаключение?

Северус посмотрел на бабушку и вышел из комнат. Ему надо занять свою голову чем-нибудь другим, а не Гермионой Грейнджер и чертовым пророчеством.

— Куда он вдруг убежал? — спросила Минерва, когда подошла к сидящей за столом Гермионе.

Девушка подперла голову руками и вздохнула:

— Я предположила, что вы можете быть женщиной из пророчества.

Минерва тихо засмеялась:

— Это возмутительно. Я точно не женщина из пророчества.

— Но в этом есть смысл, Минерва. Действительно. Он находит вас невыносимой. И вы были покинутой.

Директор подняла брови на опасную высоту.

— Гермиона, заверяю тебя, я точно не женщина из пророчества. Я знала Северуса еще ребенком. Почти младенцем. Я и Северус, дорогая, — это смешно.

— Но...

— Ты не выяснила, кто еще это может быть? — мягко спросила директор.

Гермиона грустно покачала головой, не глядя на МакГонагалл.

— Его бабушка думает, что это могу быть я, — пробормотала она себе под нос.

— Говори громче, дорогая.

— Его бабушка — уверена, вы уже знаете, что она говорила со мной, — думает, что это могу быть я.

— Лакс так сказала тебе?

— Вы ее знаете?

— Да, — засмеялась Минерва. — Ее муж был другом нашей семьи.

Гермиона кивнула и уже собиралась что-то сказать, но директор была быстрее.

— И почему это не должна быть ты, Гермиона?

— Я? Северус? Я и он? Не смешите.

— Молли связывалась со мной по каминной сети, — нахмурилась Минерва. — Я знаю, что случилось.

— Но какое отношение это имеет к пророчеству? Они больше не мои друзья, они забыли обо мне, но... — Понимание обрушилось на Гермиону. — О боги! — простонала она. — Покинутая.

— Наконец-то, — вздохнула МакГонагалл.

Гермиона побледнела.

— Это... О Мерлин. О Боже. Это я. — Она встала так резко, что кресло с громким стуком упало на пол, и выбежала из Большого зала.

Гермиона бежала по коридорам. Ей нужно выбраться из замка, развеяться, подумать о случившемся, о том, что она только что узнала.

Северус и она.

Пророчество и сон. Сон. Гермиона бежала так быстро, как могла, впервые с того времени, как начала преподавать. Сейчас ее не волновало, что подумают другие. Ей нужно выбраться из замка, пройтись... Воздух. Ей нужен воздух.

Северусу нужно выбраться из замка. Дырявый котел, возможно. Или Косой переулок. Запретный лес — собирать травы или грибы. Выбраться, просто выбраться. Как Грейнджер могла быть такой непроницательной, не заметила, что пророчество о ней. Думала о Минерве, глупая девчонка. Снейп мчался, и ученики от страха разбегались с его пути. Он бы наслаждался, что его репутация снова восстановлена, но все мысли Северуса были заняты этой наивной девчонкой, прекрасной собеседницей. Ее глаза так страстно мерцали, когда она говорила. Жесты, которыми она подтверждала свои аргументы, привлекали его. Гермиона не была, как говорила Лакс, самой лучшей тыквой на грядке, но все же яркой, знающей, остроумной, и даже — Северус мысленно застонал, когда эта мысль пришла ему в голову, — жизнерадостной и милой. Несносной, невыносимой всезнайкой, лишающей сил и мужества. Но такой потерянной и одинокой. Как и он.

Северус не мог объяснить себе, почему так внезапно после стольких лет почувствовал что-то к девушке, нет, женщине. И почему именно к этой? Непостижимо. Действительно, совершенно непостижимо. Но он думал о ней. Минерва и Лакс устроят праздник, когда узнают.

Но они не узнают. Северус не собирался показывать свои чувства, пока она не даст понять, что он ей интересен. Но Гермиона никогда так не сделает. Она думает, что женщина из предсказания — Минерва. Еще одна мамочка в его жизни. Как Гермиона вообще могла допустить, что у него может быть что-то с Минервой? Вот как она о нем думает!

Они не заметили, что одновременно приближаются к выходу с разных сторон — совершенно не обращали внимания на дорогу. Оба погрузились в свои мысли.

Бег Гермионы был остановлен черной «стеной», лицом она врезалась в мягкую, приятно пахнущую ткань. Но толчок был сильным, и девушка, чтобы не упасть, сразу резко вцепилась руками в преграду. Кто-то крепко обнял ее. Гермиона подняла голову и удивилась, увидев лицо Северуса Снейпа.

Девушка, нет, женщина, была ниже, чем он думал, но дыхание перехватило, когда они столкнулись как раз перед черным ходом, которым Снейп хотел воспользоваться. Неосознанно он прижал Гермиону к своей груди. Его нос уловил аромат ее волос, и Северус решил, что никогда не забудет этот запах. Цитрусовый — мандарин. Не такой, как он ожидал. Снейп посмотрел вниз, нацепив на лицо безразличную маску. Гермиона пораженно уставилась на него. В тот миг он понял, что она догадалась и, казалось, испугалась.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она рванулась из его почти объятий и побежала в противоположном направлении. Она убегала от него!

Северус на секунду закрыл глаза. Все ясно. Она удивлена и напугана мыслью, что они — части пророчества. Что кто-то предсказал им быть вместе. А еще была смущена мыслью о нем. Северус пожал плечами, игнорируя чувство, которое сковало его грудь, и быстро покинул замок.

Молодая преподавательница трансфигурации прибежала в свои комнаты быстрее, чем ожидала. Она захлопнула дверь и бросилась на кровать. Запах его мантии не покидал девушку. Чабрец. Розмарин. Он пах, как травяной луг, и чем-то отчетливо мужским. Его мантия была такой мягкой, а руки сильными.

— Черт, — пробормотала Гермиона и ударила подушку кулаком, когда вдруг до нее дошло, что она сделала. Убежала от него! Она была уверена, Северус знает — пророчество о них. Он точно увидел это в ее мыслях, а она не смогла его остановить. — Глупая, глупая, глупая, — плакала Гермиона. Она сжала подушку, ударив по ней, а потом спрятала лицо, чтобы заглушить рыдания.

Северус знает, что это она. Поэтому и говорил с ней. Жалость. Бедная девушка, покинутая двумя лучшими друзьями. Он говорил с ней из жалости.

Где-то в глубине души Гермиона знала, что это совершенно нелогично, что ее мысли абсурдны, но была уверена, что никогда не заинтересует Северуса. Она не была красивой. Яркой — да. Умной. Книжным червем. Но мужчинам это не нужно. Они не любят умных женщин. Или, по крайней мере, ее. Никто никогда не любил ее по-настоящему.

Гермиона плакала в подушку, зная, что просто жалеет себя. Но это было правильно.

* * *

Минерва захлопала в ладоши и улыбнулась своему уже сорок лет любимому мужчине.

— Можешь позвать Лакс? — нежно спросила она.

— Я уже здесь, дорогая. — Миссис Принц появилась в правом углу портрета и послала Минерве воздушный поцелуй. Потом она чмокнула Альбуса в щечку.

— И? — начал Дамблдор, сверкая глазами. — Я знаю, что означает это твое выражение, Минерва.

— Она догадалась, — директор счастливо ухмыльнулась.

— Наконец-то, — вздохнула Лакс. — И?

— Это ее поразило. А потом она убежала прочь.

— Убежала?

Минерва медленно кивнула:

— Гермина была сбита с толку. Она думала, что пророчество обо мне.

Альбус искренне засмеялся, а Лакс снова ухмыльнулась.

— Моя Минерва и тот мальчишка? Нет.

МакГонагалл закатила глаза, но, подмигнув ему, нежно улыбнулась.

— Минни, а он знает, что она знает? — спросила Лакс.

— Минни? — Альбус чуть не поперхнулся лимонной долькой, которую положил себе в рот, и миссис Принц постучала по ее нарисованной спине. — Она позволяет тебе называть себя Минни?

— Альбус, пожалуйста, — простонала Минерва. — Сейчас есть дела и поважнее.

— Минни? — повторил он. — Десятки лет я хотел дать тебе ласковое прозвище. Какое-нибудь. Но когда я пытался, ты сразу насылала на меня заклинание желейных ног.

— Альбус, пожалуйста, — настаивала Минерва, но Лакс перебила ее. Она ласково положила руку на плечо Дамблдора.

— Альбус, я познакомилась с Минервой очень давно. Задолго до тебя. Я знала ее еще ребенком, когда мы с Квинтусом наведывались к ее родителям. С того времени я называю ее Минни. Ты не можешь отучить меня, старуху, от этой привычки. Когда ты встретил ее, она уже ненавидела это прозвище, которое слышала от родителей, Квинтуса и меня, — миссис Принц пожала плечами и виновато посмотрела на бывшего директора, а потом на его любимую. — Прости.

Дамблдор посмотрел на МакГонагалл, но свет, который на мгновение исчез из его глаз, появился снова:

— Мы потом об этом поговорим.

— Ради Мерлина, послушайте, — странный голос донесся откуда-то из портрета Армандо Диппета, который охал и вздыхал.

Гундорф Сердитый внезапно появился на картине рядом с Альбусом, отчего бывший директор пробормотал:

— Ну и толпа тут собралась.

— Что-то случилось, Гундорф? — спросила Минерва.

— Профессор Грейнджер плачет и кричит, — проинформировал он двух людей на портрете и директрису.

Лакс вздохнула и кивнула Минерве:

— Показывай дорогу, Гундорф,— она толкнула его и, помахав рукой, исчезла.

— Минни, Минерва? — снова спросил Альбус. МакГонагалл застонала, плюхаясь в кресло.

— Спасибо, Гундорф, — мягко сказала Лакс, — не мог бы ты...

— Я обещал кузену зайти, — рыкнул Гундорф и покинул картину.

— Гермиона! — позвала Лакс. — Гермиона!

Гермиона вытерла слезы и пошла на голос бабушки Северуса. Она могла доверять миссис Принц и надеялась, что та не расскажет внуку о ней. Гермиона поправила мантию и, тихо вздохнув, подвинула кресло и села напротив портрета.

— Здравствуйте, миссис Принц, — сказала девушка.

— Дорогая, — ответила та с сочувствием, — называй меня Лакс.

Гермиона кивнула и одарила бабушку вымученной улыбкой.

— Почему ты плачешь?

— Это я. Пророчество. Эт-т-то обо мне, — всхлипнула она.

— Я могла бы сказать: «я же говорила», но это ничего не меняет.

Гермиона покачала головой.

— В любом случае, я ему не нравлюсь, — пробормотала она.

— Что? — Лакс удивилась. Эта молодая женщина действительно считает, что не нравится ее внуку? — Это смешно.

Гермиона покачала головой, и новые слезы полились из ее глаз.

— А он тебе? — мягко спросила Лакс.

— Я не знаю, — слабо ответила она. — Действительно, не знаю, но я... нет, Северус ненавидел меня, когда я была его ученицей.

Лакс тихо засмеялась.

— Не могу в это поверить. Северус никого не ненавидит просто так. Особенно людей с таким умом, как у тебя, дорогая.

— Но... он говорил со мной во время обеда только потому, что узнал от вас, что Гарри и Рон забыли обо мне.

— От меня? — спросила Лакс, но быстро поняла: ее внук и его легилименция. — Ах да. Прости, я сказала ему.

Гермиона пожала плечами.

— Он жалеет меня, — она снова заплакала навзрыд, и Лакс знала, что словами тут не поможешь.

— Я скоро вернусь, — сказала миссис Принц и исчезла.

* * *

—Ты придумал для меня множество прозвищ, — протестовала Минерва.

— Например?

— Кошечка. Котенок. Конфетка. Лимонная долечка.

— Точно, — засмеялся Альбус, — наш отпуск в Италии.

— Видишь? — Минерва счастливо вздохнула. — Ты называл меня по-разному. Просто не Минни.

— Но почему нет, любимая? — Он знал, что провоцирует ее.

— Дорогой, — проворчала она, — потому что, милый, мой папа называл меня так, моя мама называла меня так. Это детское имя. И когда мы встретились, я была слишком молода, чтобы терпеть напоминая о детстве.

— Но... — начал Дамблдор.

— Мне было семнадцать, Альбус. Я была твоей ученицей, — серьезно сказала она. — Последнее, чего я хотела, это чтобы ты называл меня именем, которое придумал мой отец.

— Особенно потому, что я гожусь тебе в отцы, — кивнул он понимающе. — Ты могла сказать мне.

Минерва немного грустно улыбнулась.

— Я должна была сказать тебе, — прошептала она.

Он покачал головой и замолчал.

— Минни, тебе нужно пойти к Гермионе. — Лакс тяжело дышала. — На ней лица нет, бедная девочка думает, что не нравится Северусу.

Минерва закатила глаза и встала. Вздохнув, она поспешила в комнаты своего заместителя.

* * *

Северус быстро шел к аптеке в Косом переулке. Он сможет пополнить свои запасы, пока дышит свежим воздухом. Как прекрасно пахла Гермиона. Была такой мягкой, когда он держал ее в руках. Идеальной. Снейп был уверен, что будь она без обуви, он был бы выше ее на голову.

«Перестань, идиот, — сказал он себе и пересек переулок, не обращая внимания на косые взгляды. — Она ненавидит тебя. Она на тебя наорала», — говорил голос в его голове.

Северус закатил глаза, а когда огляделся по сторонам, увидел копну лохматых черных волос и рыжую макушку. Он медленно последовал за ними. Эти два болвана обидели его милую Гермиону.

«Откуда это взялось?» — спросил внутренний голос.

«О, заткнись», — прервал его Снейп и с палочкой в руке нырнул в толпу.

Минерва использовала центральный пароль и открыла двери комнат своего заместителя. Гермиона сжалась в кресле и, положив подбородок на колени, раскачивалась вперед-назад.

— Моя девочка, что случилось? — подбежала к ней Минерва и обняла за плечи.

Гермиона позволила ей это, а потом выскользнула из рук директора:

— Я веду себя как глупый подросток.

— О, Гермиона, — Минерва засмеялась, — расскажи, что случилось.

— Он жалеет меня. Называет меня девочкой. Я ему не нравлюсь. У меня был самый худший или самый лучший сон о нем. У нас был ребенок, все было так чудесно, и он любил меня. Сон был таким хорошим, но так никогда не будет, — быстро ответила она.

— Ты слышала пророчество.

— Наверное, Трелони снова злоупотребила хересом. — Гермиона вздохнула и благодарно кивнула, когда Минерва подала ей клетчатый носовой платок. Она высморкалась и вытерла слезы.

— Северус презирает жалость. Никогда никого не жалеет и не терпит, когда жалеют его. Если Северус говорил с тобой, значит, он так хотел. И мы забрали у Сибиллы весь херес, помнишь? — Она нежно улыбнулась. — Подожди. Он привыкнет. Общайся с ним. Дай ему шанс узнать тебя.

— Но я не уверена, хочу ли этого, — нахмурилась девушка.

— Решай сама. — Минерва сильнее обняла ее и подмигнула Лакс, которая снова появилась на портрете.

Конечно, они идут в квиддичный магазин. Конечно. Глупые мальчишки. Мальчишки! Северус фыркнул. Они никогда не ценили Гермиону, не понимали, что без нее у них бы ничего не вышло, и жизнь была бы скучнее. И Снейп был уверен, что их больше не будет в жизни Гермионы. Она принадлежит ему.

«Почему?» — спросил голос в его голове.

«О, заткнись», — ответил Северус который раз за день, будто бы хотел убедиться, что тот его понял.

Снейп стиснул в руке палочку и, когда увидел двух мальчишек, выходящих их магазина, сначала навел ее на Поттера, а потом на Уизли. Он только пробормотал заклятье, но сразу увидел эффект. Широко ухмыляясь, профессор аппарировал.

Мальчик-который-выжил-дважды и Рональд Уизли стали жертвами загадочного сглаза.

Вчера, при свете дня, на глазах у трех дюжин ведьм и волшебников, Гарри Поттер и Рональд Уизли стали жертвами загадочного сглаза от неизвестного прохожего. Эффект был мгновенным, и потерпевших доставили в госпиталь Cвятого Мунго для обследования. К несчастью, пока целители ничем не могут помочь спасителю всея магического мира и его лучшему другу.

Сглаз сделал их обоих полностью лысыми, но ни тоник для роста волос, ни контр-заклинания, ни другие способы, которые испробовали целители, не сработали. Редакция «Ежедневного пророка» выражает сомнение в квалифицированности целителей из Святого Мунго и желает Гарри Поттеру и Рональду Уизли быстрого выздоровления.

Кстати, надежные источники сообщили «Ежедневному пророку», что Северус Снейп, будто бы раскаявшийся Пожиратель смерти и шпион ордена Феникса, также был поблизости от двух героев войны. Мы не знаем, но, возможно, он как-то причастен.

Другой проверенный источник сообщает, что Северус Снейп снова преподает в Хогвартсе. Директор Минерва МакГонагалл держит его в ежовых рукавицах, наверное, для того, чтобы родители не забирали детей из школы.

На странице шесть вы сможете прочитать все о роли Северуса Снейпа во Второй войне против Того-кого-нельзя-называть и исчезновении хогвартского зельевара после победы.

Северус бросил газету на стол. Типично для этих мальчишек — всегда попадать на первые страницы. И, конечно, там была история и о нем. Лили снова смешают с грязью, добавят тонны новых слухов о нем. Северус закатил глаза, но, быстро вспомнив, где он находится, осмотрел Большой зал. Ему просто хотелось увидеть, как она. Но, конечно, еще было слишком рано, и на завтрак никто кроме него пока не пришел.

Снейп снова взял газету и внимательно прочел. Странно. Очень странно. Обычно о ней тоже упоминали. Но тут — ни одного слова. Мальчишку Уизли назвали лучшим другом Поттера, а о ней даже не упомянули. Мысль об их блестящих лысинах заставила Северуса широко ухмыльнуться. Шесть месяцев им придется жить с этим. Или восемь. Заклинание было немного сильнее.

Он глотнул чая и развернул газету, чтобы снова перечитать историю своей жизни (за пять с половиной лет после финальной битвы он был замечен в торговле наркотиками в Колумбии, танцах с полуголыми дамами на карнавале в Рио в Бразилии, а еще, несомненно, взбирался на Эверест, жил с аборигенами в Австралии, а также был профессиональным киллером на службе у итальянской мафии). Северус не заметил, когда пришли Гермиона и Минерва. Он не знал, что они не спали, а разговаривали с Лакс. Вместе пили горячий шоколад, а Минерва и бабушка сделали все возможное, чтобы Гермиона почувствовала себя лучше, увереннее в себе, а не только в своем уме. Где-то в три директор добралась до постели, и в пять ее разбудила Гермиона со строгим выражением на лице, которая, казалось, жаждет начать новый день.

Северус был скрыт газетой, и первое, что увидели дамы, — первая страница.

— Что случилось с Роном и Гарри? — спросила Гермиона и двинулась к столу. Она вырвала газету из рук зельевара, даже не беспокоясь о том, кого именно потревожила. Гермиона не заметила, как Северус уставился на нее. Она быстро читала газету, ее глаза расширились.

— Что там, Северус? — тихо спросила Минерва, глядя на его сердитое лицо.

— Что я, несомненно, в своих подземельях пытаю учеников горячей кочергой, — он растягивал слова.

— Я не об этом, — вздохнула она. — Первая полоса.

— А, мальчишка Уизли и Поттер. Думаю, они стали жертвами сглаза. И теперь лысые.

— Что? — ахнула Минерва. Она пристально посмотрела на лицо Снейпа, но оно осталось непроницаемым. Ни насмешки, ни ухмылки. Она мягко спросила: — Что ты использовал?

— Я? — резко ответил Северус. — Не знаю, с чего ты это взяла.

Она кивнула и иронически подняла брови. Ее улыбка была почти незаметной, но снисходительный взгляд выдавал ее чувства.

— Я обсужу это с Лакс, — просто сказала она и села рядом с Гермионой, которая уже устроилась возле Северуса.

Молодая женщина прочитала статью дважды, а потом подняла глаза.

— Вы были вчера на Диагон-аллее? — спросила она.

Северус медленно кивнул, но ничего не сказал.

— Это вы сделали? — снова спросила она, ее голос был тихим и спокойным.

Он снова промолчал, его лицо оставалось непроницаемым.

Мысли кружились в ее голове. Конечно, это был он. Ни у кого больше не было причин проклинать этих двоих. Больше никто не ненавидел волосы Гарри, сильнее чем он. И после того как Минерва и Лакс так много хорошего рассказали о Северусе, она почти поверила, что из этого может что-то получится. Почти. Он хороший. Он защищал ее. Он проклял их, потому что они обидели ее. Гермиона мило улыбнулась Северусу, на что тот только нахмурился.

— Это были вы, Северус? — спросила она и увидела удивление на его лице. Он закатил глаза и бросил на нее сердитый взгляд.

— Не думаю, что позволял вам называть меня по имени, — прорычал он.

— Вчера вы назвали меня Гермионой. Думаю, это справедливо, — она тяжело сглотнула, пытаясь скрыть обиду.

Он смотрел на нее, стараясь скрыть ухмылку.

— Хорошо.

— Хорошо? Что это означает?

— Можете называть меня Северусом, если это необходимо, — промолвил он и встал. Гермиона мгновенно схватила его за запястье, отчего его брови поднялись на новую высоту. Снейп рявкнул: — Да?

— Спасибо, что сделали это для меня, Северус, — она смотрела в его глаза и пыталась доказать своим взглядом, что действительно искренне благодарна. Что поняла, что это он проклял этих двоих, потому что они обидели ее. И он понял, насколько сильно они обидели ее. Но все же. Они, наверное, уже выучили урок.

— Прошу прощения? — он пытался выглядеть смущенным.

— Сглаз, — улыбнулась она. — Спасибо вам за это, — она посмотрела в его черные глаза и увидела что-то похожее на одобрение. Или просто он потешается над ней. Но ей нужно было сказать еще кое-что: — Вы могли бы приготовить зелье для роста волос? Думаю, мальчики уже усвоили урок.

Северус Северус дернул руку, но только сейчас заметил, что Гермиона все еще держит его, и бросил на нее сердитый взгляд.

— Извините, но почему я должен помогать им?

Она вздохнула, глядя на все еще нависающего над ней Снейпа.

— Вы знали, как они обидели меня, и вы отомстили им. Я благодарна. Но они каждый день будут попадать с этим в газеты. И госпиталь Мунго пострадает, если не сможет помочь им.

Северус лишь слегка нависал над Гермионой, но потом резко выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз. Его взгляд ожесточился, Снейп сжал кулаки. Он говорил тихо, но использовал тот тон, который так напугал ее на первом курсе:

— Слушайте меня внимательно, девочка. Вам не хватает мозгов, если думаете, что я буду помогать им после того, как кто-то проклял их. И вы еще более глупы, если заботитесь о них. Гермиона, поймите. Им больше нет до вас дела. Они забыли о вас. А вы все еще пытается помочь им. Почему, Гермиона? Они использовали вас еще в школе. Вы подожгли мою мантию, чтобы остановить Квиррелла, который проклинал Поттера, и решили мою загадку на первом курсе, выпили многосущное зелье и провели Мерлин знает сколько времени в больничном крыле, потому что им была нужна ваша помощь. Вы незаконно использовали хроноворот, чтобы спасти Блэка, помогали Поттеру в Турнире Трех Волшебников, и да, он спасал из озера мальчишку Уизли, не вас. Вы рисковали жизнью, потому что он неправильно истолковал свое видение, и никогда не уничтожил бы хоркруксов без вас. Скажите, Гермиона, как часто за последние полгода он общался с вами? Я мог бы то же самое сказать об Уизли. Только еще хуже. Он присматривался к вам со второго курса, но не отважился сделать первый шаг. Скажите, почему вы хотите помочь им? Снова.

Северус отвернулся, оставив изумленную Гермиону, и его мантия как всегда развевалась позади него, когда он взмахнул палочкой, чтобы легко открыть дверь. Он не заметил, как Минерва толкнула Гермиону в бок и прошептала:

— Иди за ним. Ты ведь этого доказательства ждала.

Гермиона покорно кивнула и бросилась за Снейпом.

Минерва ухмыльнулась и направилась в свой кабинет. У нее были новости для Альбуса и Лакс.

* * *

Северус мчался в свои комнаты, слыша шаги за собой, но вместо того чтобы оглянуться, он только прибавил скорости. Гермиона всегда хотела оставить за собой последнее слово, и он не сомневался, что это она. Как он мог признаться, что наблюдал за ней? Нужно добраться до комнат раньше, чем она найдет их, но она догнала.

Снейп постучал палочкой по стене, и дверь стала видимой. Гермиона стояла за ним, и он знал это, хотя она и молчала.

Как только он собрался войти в гостиную, Гермиона окликнула его.

— Северус, остановитесь, пожалуйста.

Он застонал и хотел уже захлопнуть дверь, но девушка подставила ногу и толкнула. Он знал, если нагрубит нахалке, бабушка изведет его. Северус просто отступил, и Гермиона немного неуклюже упала в его комнату. Поднимаясь, она мимолетно взглянула на него.

Снейп ухмыльнулся и прошел через комнату, заваленную кучами книг.

— Северус, спасибо вам. В самом деле. Но... — она осеклась, уставившись на кучу журналов по зельеварению, которые лежали рядом с его любимым креслом, но взяла себя в руки. — Вы здесь никогда не убираете? У вас нет домового эльфа?

— Есть. Но я сказал ей не трогать моих книг и журналов, — он посмотрел на нее, на его лице проступило изумление.

Гермиона поправила мантию и, переступив через кучу книг, встала перед ним.

— Почему вы так внимательны ко мне? — мягко спросила она.

— Хм... — Северус посмотрел в ее большие карие глаза и не смог придумать ответ.

— Вы прокляли их, сказали, что они не выжили бы без меня и что я должна перестать помогать им. Почему?

Северус посмотрел на ее и отдернул мантию, чтобы подавить желание заправить выбившую из ее прически прядь. Он откашлялся и отвел глаза, чтобы собраться. И забыл о легилименции.

— Вы слишком яркая, умная и добрая для них, — прошептал он.

Гермиона собрала все свое мужество и подошла ближе. Нежно положив руки ему на грудь, она поднялась на цыпочках.

— Не двигайтесь, — прошептала она, ее руки скользнули ему на плечи, а Гермиона на мгновение прикусила нижнюю губу — Северус был очарован этим зрелищем. Он медленно наклонился, девушка потянулась к нему. Ее губы нежно коснулись его губ. Северус закрыл глаза, Гермиона прижалась сильнее, но он не спешил отвечать. Его руки обняли ее крепче, а его губы — конечно, Северус их не контролировал — начали отвечать ей.

Гермиона ахнула, почувствовав, что он отвечает. Северус воспользовался ее удивлением, чтобы проникнуть в ее рот языком. Он набросился на нее с такой страстью, которую никогда ранее не ощущал. Его руки ласкали ее спину, а мозг, казалось, полностью отключился. Северус чувствовал только теплое мягкое тело, которое прижимал к себе, шелковые волосы, в которых так приятно запутаться пальцами, и язык, яростно ласкающий его. Легкие жгло от поцелуя, который был слишком чудесным, чтобы прерываться. Северус ни о чем не думал, он даже не заботился о том, что ему нужно дышать. Для того чтобы жить, достаточно этой женщины в его руках.

В конце концов он прервал поцелуй, тяжело дыша. Он держал девушку в объятиях, а потом опустил руки.

Бабушка Северуса чуть не заурчала от удовольствия. Поцелуй, который делили эти двое... переплетение рук... тела так близко. Лакс радостно ухмыльнулась и с ликованием исчезла. Минерва и Альбус должны об этом знать.

Гермиона нежно улыбнулась Северусу и провела пальчиком по его щеке. Задыхаясь, она прошептала:

— Спасибо. Это лучшее, что могло случиться сейчас.

— Вы глупая, наивная, сентиментальная девчонка, — фыркнул Северус и отступил.

— Северус... что? — ей не хватало воздуха. Самый лучший поцелуй в ее жизни, и... Почему он отталкивает ее? Ведь она так наслаждалась этим. Да и он тоже. Черт, ее еще никогда так не целовали. Никогда!

— Вы слышали меня, — ядовито сказал Снейп. — Глупая и сентиментальная.

— Но... я подумала...

— Неправильно вы подумали! — повысил он голос.

— Несомненно, — тихо сказала Гермиона и побежала вон из комнаты, не заботясь о том, что по дороге разрушила идеальный порядок книг на полу. Перед тем как вылететь за порог, она повернулась и бросила: — Противный мерзавец!

Северус запустил пальцы в волосы и глухо зарычал (раньше он и не подозревал, что способен на такие звуки).

«Молодец», — саркастично прокомментировал внутренний голос.

— Да, — сказал Северус вслух и провел языком по губам. Ее вкус еще сохранился на них — сочетание чая и зубной пасты. Мятная. Он причмокнул, прежде чем успел себя остановить, и провел пальцем по щеке, там, где прикасалась она.

— Черт! — Снейп вздохнул и огляделся.

Он совсем забыл о своей бабушке. Представить только — целоваться прямо у нее на глазах. Конечно, ее сейчас здесь нет. Наверное, помчалась рассказывать Альбусу и Минерве. Старые дураки! Зачем было вмешиваться? Они подтолкнули его к Гермионе. Это они во всем виноваты!

И, наверное, Гермиону к нему отправили. С чего бы ей захотелось поцеловать его? Ведь не из благодарности же за то, что отомстил за нее. Но как иначе объяснить? Если бы Гермиона осталась, их отношения, возможно, зашли бы дальше, но только потому что она была благодарна, потому что заметила в нем капельку человечности. Нет, Северус Снейп не нуждается в этом. Выражать благодарность, бросаясь на него, — унизительно.

Северус вытащил карманные часы и зарычал: он опаздывает на первый урок — и все из-за нее.

* * *

Гермиона сбежала бы в свои комнаты, если бы по пути едва не споткнулась о Филиуса Флитвика.

— С тобой все в порядке, Гермиона? — мягко спросил маленький преподаватель.

— Да, — раздраженно ответила она.

— У тебя сейчас урок? Если нет... — Он не смог договорить, потому что Гермиона помчалась прочь, тихо чертыхаясь. Конечно, она почти забыла об уроках. И с удивлением заметила, что больше злится, чем грустит. Может, потому что вчера израсходовала годовой запас печали. И еще Северус оттолкнул ее. Вероятно, она недостаточно хороша для него. Тот, кто так целуется, должен иметь большой опыт. Не то, что она.

Учеба отнимала у нее все время. Когда Гермиона встречалась с Роном, Молли всегда наблюдала за влюбленными, не позволяя им большего, чем неуклюжие объятия. А после Рона у нее никого не было. Первая в маггловской школе, потом в Хогвартсе, где для нее никогда не было подходящей партии. Фиеско — идиот, иногда очень похожий на Рона — такой же тугодум. Миллса она никогда не рассматривала в качестве любовника. Он был магглорожденным, как и она, и, казалось, всеми силами пытался походить на своего кумира Дэвида Бекхема. Не ее тип, да и низковат. И, если верить слухам, каждую неделю с другой ведьмой.

Ничего, ей и без мужчины хорошо живется. Это неважно. Только отвлекает. Черт, даже Северус ее отвлекает.

Гермиона толкнула дверь и позволила ей громко захлопнуться за спиной. Первогодки подпрыгнули на своих местах, но преподавательница только закатила глаза.

— Страница тридцать семь. Сейчас же! — приказала она громко. — Прочитаете параграф, потом трансфигурируете чернильницу в перо.

Несколько учеников с изумлением посмотрели на нее, и Гермиона, никогда не терявшая терпения, сверкнула глазами:

— Сейчас же!

— Профессор Грейнджер? — Поднялась рука.

— Да? — нетерпеливо спросила она.

— Эссе о подушечках для булавок сдавать сейчас или позже?

— Положите их на парты, я потом соберу. — Покачав головой, Гермиона двинулась к своему столу.

— Профессор Грейнджер, — послышался еще один тоненький голосок.

— Что? — проворчала она.

— Я не смог написать эссе, потому...

— Какое правило у меня на уроке? Десять баллов со Слизерина, мистер Феллоуз. — Она оглядела класс. — Кто-нибудь еще?

Еще две руки взмыли в воздух.

— По десять баллов с каждого.

— Но, профессор Грейнджер, вы даже не дали нам шанса сказать до урока. Вы только пришли, — запротестовала одна ученица.

— Значит, вы должны были ждать меня у стола, как я говорила, — парировала она. — Пять баллов. За разговоры, мисс Чарльз.

Маленькая гриффиндорка закусила губу и злобно посмотрела на преподавательницу.

— Тишина! — рявкнула Гермиона. — Работайте!

* * *

На этот раз Северус выбрал драматическое появление. Он распахнул дверь. Мантия развевалась при каждом его шаге.

— Невербальное акцио. Ни слова, разумеется, — продекламировал он, проходя мимо шестикурсников.

Кто-то поднял руку, как только Снейп дошел до стола и повернулся, чтобы опереться на него и осмотреть класс.

— Мисс Батлер, у вас сложности с пониманием столь простых инструкций? — накинулся Северус на ученицу. Он еще на прошлой неделе заметил ее. Очередная маленькая всезнайка. Как...

«Не думай о ней», — скомандовал себе Снейп и посмотрел на шестикурсницу.

Она снова подняла руку, опасаясь его разозлить.

— Говорите, — нетерпеливо сказал он.

— Мы никогда не рассматривали теорию невербальных чар. Может, сначала... — начала она, медленно опуская руку.

— Мисс Батлер, — выплюнул он, — уверен, что теорию вы уже прочитали и, если посмотрите на доску, то увидите некоторые простые инструкции. Десять баллов с Рэйвенкло за разговоры.

— Но профессор...

— И еще десять.

Мисс Батлер снова подняла руку. Совсем как та, другая. Удивительно похоже. Надо проверить, может, они дальние родственницы.

— Желаете потерять еще десять баллов? Можно и пятнадцать. Или двадцать.

Она не опустила руку. Северус закатил глаза.

— Вам не понятно? Или плохо слышно? Я не буду тратить на это время. Может, Миллс и будет, но не я. Десять баллов за срыв урока постоянно поднятой рукой и за всезнайство.

По классу пронесся шепоток, и Северус блеснул глазами:

— Сейчас же. Продолжайте. Или начинайте.

* * *

До конца дня Северус снял сорок баллов со Слизерина, шестьдесят пять — с Гриффиндора, двадцать — с Хаффлпаффа и рекордные семьдесят — с Рэйвенкло. Они просто слишком часто поднимали руки. Назначил девять взысканий, все у Филча.

До конца дня Гермиона сняла семьдесят пять баллов со Слизерина, сорок пять — с Гриффиндора, сорок — с Хаффлпаффа и тридцать пять — с Рэйвенкло. Назначила двенадцать отработок, все у Хагрида.

— Лакс, и что теперь? Ты же говорила, что они утром целовались! — пожаловалась Минерва, войдя в кабинет.

— Да, — счастливо ухмыльнулась миссис Принц.

— Тогда почему по коридорам бегают напуганные ученики, а Филч и Хагрид жалуются, что эти двое назначили кучу взысканий.

— Не понимаю, — покачал головой Альбус.

— О Мерлин, что-то случилось! Они оба? — уточнила Лакс.

— Кстати, очень забавно получилось. Оба сняли по сто девяносто пять баллов. Гермиона назначила больше отработок, но с Хагридом, а не с Филчем. И тоже не появилась на ужине.

— Я пойду, — вздохнула миссис Принц.

— Мы будем ждать, — промолвили в унисон Альбус и Минерва.

Лакс заспешила вдоль коридора и решила сначала наведаться к Гермионе. Вчера девочка была очень грустной. Северус просто напьется и разобьет пару бокалов, если случится что-то подобное. А о Гермионе нужно заботиться.

— Гундорф, она здесь?

— Не было весь день, — пожал он плечами, но Лакс уже исчезла. Она возвращалась в собственный портрет.

* * *

Северус сидел в гостиной и раскладывал книги. Ему нужно было что-то делать. Рядом с его рукой стоял бокал, полный ликера. Выпить было необходимо. И забыть прикосновение ее мягких губ, и маленькие руки на своих волосах. Северус принял душ, пытаясь смыть с себя ужасно приятные ощущения, но ничего не помогло. Он чувствовал прикосновения к своим губам, ноготки на своей шее — это врезалось в его память. Как и ее запах.

— Северус! — бабушка задыхалась.

— Бабушка Лакс, с тобой все в порядке? — спросил он, не осознавая, что вопрос совершенно нелогичен. Портреты не умирают от сердечной недостаточности. Портреты вообще не умирают.

— Что произошло между тобой и Гермионой? — спросила она, опираясь на кресло и переводя дух.

— Я должен был знать! — рявкнул он и, подступив к портрету, снял его с крючка и перевернул лицом к стене.

— Северус! — закричала она, но стена приглушила звук.

— Да ну ее, — пробормотал он и, взяв стопку книг, пошел в спальню. Запечатал дверь. В своей жизни он еще никогда настолько не хотел остаться в одиночестве.

* * *

Гермиона застонала, когда услышала слова портрета.

— Лакс Принц спрашивала о вас, — опасливо начал он.

— Да ну ее, — сказала она очень мягко и, сняв портрет с крюка, повернула его лицом к стене.

— Профессор Грейнджер, я должен... — голос Гундорфа приглушила стена.

Гермиона бросила в портрет силенсио и, подхватив несколько книг, пошла в спальню. Она очень тщательно наложила охранные заклинания и даже заблокировала камин, впервые за свою преподавательскую карьеру. Гермиона не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать. В своей жизни она еще никогда настолько не хотела остаться в одиночестве.

* * *

— Это бесполезная трата сил и времени, — жаловалась Лакс, оперевшись на Альбуса.

— Что случилось? — они снова спросили вместе, и Минерва послала своему бывшему любовнику и директору насмешливый взгляд.

— Северус темнее тучи, и перевернул мой портрет. Гермионы сначала не было в комнатах, потом Гундорф сказал ей, что я заходила, и она тоже развернула портрет, — продолжила Лакс.

Минерва тяжело вздохнула, но Альбус лишь улыбнулся.

— Может, Сибилла напророчит что-то еще.

Прошланеделя. Северус ни разу не показывался на завтраке, обеде и ужине в Большом зале. И не ходил на учительские собрания. Он не виделся с другими учителями. Даже с Фиеско. Держался в стороне, невзирая на то, что знал: этот Фиаско в состоянии убить ученика своей некомпетентностью. Снейп хотел видеть только Грейнджер. И он ее видел, наблюдал за ней издалека. Шпион Дамблдора и Ордена, он мог быть невидимым, когда хотел.

Гермиона выглядела несчастной — он замечал. Может, она считала себя предательницей — целовала летучую мышь из подземелий, целовала мерзавца, целовала его! Ей наверняка было стыдно, и это мучило ее. Северус не знал, почему он так поступил.

Нет. Неправда. Он знал.

Маленький флакончик амортенции сказал ему.

И от этого знания хотелось зарыться в землю. Так глубоко, чтобы очутиться в Австралии. Нет. Не подходит. Ее родители в Австралии.

Амортенция пахла как Гермиона. И с этим ничего не поделаешь. Идиотизм — тестировать себя дурманящим зельем. Если бы Северус ничего не чувствовал, оно по-прежнему пахло бы чаем и лабораторией. Но нет.

Чай, лаборатория и ее волосы.

Ну и что с того? Северус ей не нравится. Это всего лишь жалость и благодарность. Вот и все.

Девушка, которая может заполучить любого, не захотела бы его. Ни за что. Однажды Снейп, наконец, перестанет следить за ней, разберется, что же случилось с бывшим учителем ЗОТИ. И тогда он снова покинет Хогвартс. И ее. Просто уйдет и забудет. Будет читать в газете о Гермионе Грейнджер, ее успехах и когда-нибудь увидит в «Пророке» заметку о том, что она выходит замуж. С ней все будет в порядке. Гермиона найдет себе того, кто обеспечит ее безопасность, которую она заслуживает.

Всю следующую неделю Северус пытался не следить за ней. И смог. Ну, почти. В пятницу он видел Гермиону только три раза, а в выходные она куда-то уехала. А поскольку Северус был слишком горд, чтобы надоедать кому-то расспросами, он не знал, куда. Но надеялся, что не в Нору.

В понедельник — первый день третьей недели, Гермиона вернулась к завтраку, но счастливее не выглядела. Северус притаился в дверях и наблюдал, чтобы она благополучно добралась до своих комнат. Это все, что он мог для нее сделать.

* * *

Прошла еще неделя, Гермиона совсем не хотела есть в Большом зале, но, как заместитель директора, пусть и временный, чувствовала, что обязана хотя бы раз в день там появляться. Обычно она выбирала обед, потому что он никогда не приходил. Минерва постоянно приставала с вопросами, но Гермиона ее словно не замечала. И спустя три дня они обсуждали только профессиональные темы — Гермиона отказывалась отвечать на вопросы о себе или Северусе. Она не произносила его имя, но стала проходить мимо его класса чаще, чем нужно, однако так и не видела его. Однажды Гермиона услышала его голос, рассказывающий о гриндилоу, и внутри защемило. Она убежала тогда.

На протяжении второй недели Гермиона заметила, что Северус не приходит в Большой зал, и перестала пропускать приемы пищи. Хотелось увидеть его, хотя признаться в этом она не могла даже себе. И тогда решила, что ей нужно вырваться на выходные. К счастью, тетка ее матери жила в Ирландии. Скажем прямо, она не очень любила Гермиону, особенно после того как узнала, что ее племянница — ведьма. И еще тетка ненавидела учителей, Мерлин знает почему. Но теперь, когда родители были в Австралии, Гермиона время от времени навещала вредную старуху. После двух дней постоянного ворчания, расспросов и критики Гермиона стала еще раздражительнее и в понедельник вернулась в очень хмуром настроении, готовая снять еще больше баллов со студентов.

* * *

Благодаря этим двум, четыре хогвартских факультета в сумме потеряли две тысячи восемьсот шестьдесят баллов. Семьдесят восемь учеников получили одно или больше взысканий. И за это (вместе с другими подвигами) Северуса и Гермиону через несколько лет вписали в «Хогвартс: История».

У старшего трио, как их нарекла Лакс, совсем не было идей, как подступиться к Северусу или Гермионе. Несмотря на старания домовых эльфов, портреты все еще висели лицом к стене, а оба преподавателя ловко ускользали от ответов. Северус — своим постоянным отсутствием, Гермиона — показным безразличием. Но в конце концов не заговорщики свели Северуса и Гермиону.

* * *

После того, как ее муж и брат вернулись с Аллеи Диагон без единого волоска на голове и, хотя газеты об этом не писали, других частях тела, Джинни изводила их. Она отправила их к целителям, попыталась самостоятельно провести небольшое исследование, но бесполезно. Она не знала, кто это сделал, но иногда казалось странным, что это случилось сразу после того, как у них побывала Гермиона. Возможно, это было как-то связано, но вскоре все об этом забыли. Не то чтобы Джиневра Поттер жалела — профессор Грейнджер никогда не была ее лучшей подругой и никогда не стала бы. Они были слишком разными. Что у них было общего, кроме Рона, Гарри и борьбы против Волдеморта? Джинни хотела детей, а Гермиона весьма вероятно умрет старой девой, ведь отшила же Рона. Извинялась, будто бы у них разные интересы в жизни. Рону очень повезло, что он встретил Надежду, которая, хотя и не умеет хорошо говорить по-английски, создала такую желанную семью и совсем не жаловалась. Джинни сомневалась, что Гермиона смогла бы так. Точно нет, она бы упиралась и никогда не стала бы хорошей женой.

Джинни ненавидела лысину Гарри и заставила его — а он и Рона — пойти к Гермионе и извиниться, надеясь, что муж вернется со своей пышной шевелюрой. Только Джинни знала, что он способен с ней делать.

Кроме того, она хотела, чтобы до Рождества все стало как прежде, в конце концов осталось только две недели, и только Мерлин знает, где Гермиона проводит выходные. Мама превратит ее жизнь в ад, если эти трое не помирятся к Рождеству, она чувствовала себя ответственной за мир между родственниками. Только Гермиона не была частью семьи. Джинни так не считала. Гермиона потеряла свой шанс, когда рассталась с Роном.

* * *

Внезапно облысевшие потеряли терпение через три недели после статьи, то есть, первой полосы в «Ежедневном пророке», послушались Джинни и вместе аппарировали к воротам Хогвартса.

— Она должна быть в Большом зале, да? — спросил Гарри.

— Я б не отказался от легкого завтрака, приготовленного эльфами, — ухмыльнулся Рон.

Они рассмеялись и продолжили свой путь. На завтраке было совсем немного учеников, и все удивленно уставились на абсолютно лысых, знаменитых Гарри Поттера и его друга Рональда Уизли, которые смотрели на учительский стол и с радостью заметили, что, кроме Гермионы, там была и МакГонагалл. Если их подруга вспылит, подмога будет рядом. Ни один не осознавал, что Минерва полностью на стороне коллеги и защитить их некому.

Они подошли и, счастливо улыбаясь, остановились напротив Гермионы.

— Доброе утро, — хором сказали они.

— Доброе, — пробурчала Гермиона.

— Доброго утра вам двоим, — по-дружески поприветствовала Минерва. — Что привело вас сюда?

Рон просто показал на голову Гарри и свою.

— А, это. — Минерва скрыла ухмылку за чашкой, а Гермиона только подняла брови и развернула «Ежедневный пророк».

— Надо не забыть спросить об этом проклятии, — пробормотала директор, но Гермиона пихнула ее локтем.

— Вы знаете, кто его наложил? — требовательно спросил Гарри.

— Я? Нет. — Минерва пожала плечами.

— Тогда почему вы так сказали? — не сдержался Рон.

— Прояви уважение, Рон! — возмутилась Гермиона.

Рон посмотрел на Гарри, а потом они вместе обернулись к бывшей подруге.

— Это была ты?

— Конечно, нет, — перебила Минерва, яростно качая головой.

— Не могу поверить, что вы так решили, — Гермиона посмотрела на них, грусть последних недель накатила на нее снова. Девушка едва сдерживалась, чтобы не сбежать. Или не проклясть их на месте.

— Кто тогда? — не отступал Рон.

Гарри просмотрел на обеих учительниц, и что-то щелкнуло в его голове.

— Снейп. Его видели. Он снова здесь. И нас терпеть не может.

— Мышь! — закричал Рон и вытащил палочку. — Пойдем, Гарри.

Гарри грозно кивнул и тоже вытащил палочку.

— Пойдем.

— Идете? Куда? — Минерва попыталась их задержать.

— Просто маленькая месть, — ответил Рон и вслед за лучшим другом покинул Большой зал, направляясь в класс ЗОТИ. Они знали, что Снейп всегда готовится заранее.

Минерва повернулась было к Гермионе, но той и след простыл, мелькнул только край мантии. Директор снова села, надеясь, что это именно та возможность, которая нужна Гермионе и Северусу.

* * *

— Вы! — закричал Гарри, увидев в классе сидящего за столом Снейпа

Северус выхватил палочку и вскочил, едва заметил две лысых головы и лица без бровей и ресниц. Он не смог подавить насмешку.

— Мистер Поттер, мистер Уизли, как приятно видеть вас снова, — саркастично сказал он.

Все трое держали палочки наготове.

Пока они переглядывались, не произнося ни слова, но и не проклиная друг друга, дверь распахнулась.

— Перестаньте! — закричала Гермиона и, проскочив, встала прямо между ними. — Опустите палочки, сейчас же! — продолжила она учительским тоном.

Гарри и Рон сразу последовали приказу, только Северус задержался.

Конечно, он был немного смущен: она стояла так близко, что ее спина касалась его груди. Совсем легонько. И, наверное, потому что Гермиона прерывисто дышала.

Почти неосознанно Снейп немного потянулся к ней и положил обе руки ей на талию.

— С тобой все хорошо? — нежно спросил он.

Мгновение она не могла ответить — его руки обжигали, но это ощущение казалось таким правильным. Гермиона снова чувствовала его грудь спиной и отступила бы, но не смогла даже пошевелиться. Она кивнула:

— Да, а с тобой?

— Ты действительно думала, что эти двое могут мне навредить? — ухмыльнулся Северус.

— Эй! — закричал Рон. — Держите свои лапы при себе.

— Точно! — поддержал друга Гарри. — Руки прочь от нее!

— Думаю, у вас нет права указывать профессору Грейнджер, кто может прикасаться к ней, а кто — нет.

— Гермиона! — вскричали оба.

И Гарри снова вытащил палочку.

— Перестаньте! Он может прикасаться ко мне, когда только пожелает! — закричала она, не представляя, откуда взялись эти слова.

Но ведь это правда. Она позволит ему прикасаться к себе, когда бы он ни захотел. Чтобы окончательно доказать это, Гермиона нашла его руки. У Северуса на мгновение перехватило дыхание, но он совладал с чувствами и медленно притянул ее ближе. Гермиона безуспешно пыталась не краснеть и не прижиматься к Снейпу.

— Миона, ты сошла с ума?

— Меня зовут Гермиона, — отрезала она и бросила на них сердитый взгляд. — И я уж точно не безумна.

Мгновенно в голову пришла мысль о расплате. Она медленно повернулась к Северусу. Все страдания прошлых недель были забыты, когда он смотрел на нее своими черными, глубокими, тлеющими глазами, которые, казалось, проникали в душу и в то же время были наполнены такой нежностью и теплом, которых она никогда в них не видела. Хорошо, видела. За секунду до того, как они поцеловались.

— Северус, ты думаешь, что я безумна? — мягко спросила она, нежно проводя пальчиками по его щеке.

— Конечно, нет, — он сразу понял, чего она добивается.

Но он увидел не только желание досадить друзьям. Долгий взгляд — и она поняла, кивнув, сосредоточилась на нем. За секунду Северус увидел в ее мыслях, как хорошо ей в его объятиях и что она стремится этим разозлить мальчишек.

— Хорошо, — добавил он, — немного безумна.

И улыбнулся.

Гермиона впервые увидела его улыбку. Кривую, но улыбку.

— Я не сошла с ума, — улыбнулась она и потянулась к нему.

И они уже забыли о присутствии Гарри и Рона.

— Миона, — закричал Гарри, — ты и этот... он проклял нас!

— Она сказала, что ее имя Гермиона. Запомните это, — Северус крепче обнял ее, а потом продолжил: — Вас сюда никто не звал, — жестко сказал он, не думая отпускать женщину, которую обнимал. — Убирайтесь или я вас вышвырну.

Рон быстро вытащил палочку, но Северус оказался проворнее. Он сотворил щит вокруг себя, держа правой рукой палочку, а левой Гермиону.

— Мне нужно снова просить вас уйти? — голос Снейпа звучал скучающе. — Вероятно, это поможет: ничем, абсолютно ничем заклятие не снять. Но через шесть-восемь месяцев вы получите свои волосы обратно.

Прикусив губу, Гермиона немного удивленно взглянула на него. Он погладил ее по спине и посмотрел в глаза, а потом снова на мальчишек.

— Вы все еще здесь?

Гарри покачал головой и потянул Рона за рукав.

— Можешь забыть о нашей дружбе, Миона, — выплюнул он, и оба покинули кабинет.

Глубоко вздохнув, Гермиона попыталась вырваться.

— Не смей! — хрипло прошептал он.

Он больше не мог бороться с собой. Ему необходимо чувствовать ее рядом, даже если она посмеется над ним.

— Что?.. — спросила Гермиона. — Я...

Северус покачал головой и погладил ее по щеке. Затем наклонился и нежно поцеловал любимую.

На этот раз поцелуй прервала Гермиона, но отвести затуманенные глаза от Северуса или отстраниться не смогла.

— Северус... — осторожно начала она.

Снейп не отрываясь смотрел на нее.

— Что мы делаем? — спросил он.

— Мы целовались, — улыбнулась Гермиона.

Северус закатил глаза, но сильнее прижал ее к себе. Теперь он не собирался отступать.

— Знаю, но я не об этом.

Она медленно кивнула и встала на цыпочки, чтобы снова коснуться его губ.

— Рано или поздно кто-то из нас не выдержит, — промурлыкала Гермиона.

Северус фыркнул и наклонился.

— Я заглядывал в твои мысли, — сознался он, касаясь губами щеки.

— Знаю. Все... — она колебалась, — ждут от нас... но мы не обязаны играть по их правилам.

— Я увидел раньше. Когда мы разговаривали.

Гермиона отодвинулась от Северуса, но прежде чем она успела сказать еще что-то, он прижал палец к ее губам.

— Я не мог удержаться. Знаю, что мне нет оправдания, да я и не прошу его. Но мне необходимо было знать, что тебя гложет.

Она с силой оттолкнула его руку.

— Что увидеть, Северус? Что я не знала и не знаю, что чувствую? Что мне почему-то было больно, когда думала, что это другая женщина, но не я? Что никогда бы не поверила, что интересна тебе? Посмотри правде в глаза, я чертовски неопытная треклятая девственница! — выпалила она и попыталась отстраниться.

Снейп выглядел очень удивленным, но, покачав головой, обнял Гермиону крепче.

— Я лишь хотел убедиться, знаешь ли ты, что пророчество о тебе и обо мне. Но увидел сон.

—Ты не имел права его видеть, — она вспыхнула. — Никакого!

Северус снова кивнул, но не стал просить прощения. Гермиона пыталась вырваться из кольца его рук, но бесполезно. Теперь Снейп знал, что она по-настоящему любит его, и не позволит ей сбежать.

— Моего дедушку звали Квинтус, — промурлыкал он ей на ухо.

— Что?..

— Ведь так звали ребенка?

— Это... — Гермиона задохнулась, — ...я не знаю, как назвать.

— Странно, таинственно, сверхъестественно — нужное подчеркнуть. — Его голос был низким и глубоким, похожим на глухой рокот. — Я не верю в пророчества, Гермиона.

— Я тоже, — перебила она.

— Да, безусловно. Но, понимаешь...

— Мы не можем начинать целоваться каждый раз, когда видимся, — Гермиона снова не дала ему договорить.

— Ты перестанешь перебивать меня, глупая девчонка? — сказал он тоном, которого она никогда не слышала.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Я смущена.

Снейп кивнул:

— Со мной нелегко ужиться.

— О, пожалуйста, — она положила руку ему на грудь и принялась рисовать невидимую мишень на его мантии, — позволь мне перебить тебя еще один-единственный раз. Не говори, что с тобой трудно ужиться. Думаешь, со мной легко? Ты в этом уверен? Северус, мы два раза поцеловались. Даже я не настолько наивна, чтобы назвать это отношениями.

— Отношениями? — он сглотнул. — Встре..., то есть, э-э-э... отноше...

— Северусу Снейпу нечего сказать. Я запомню этот день на всю жизнь, — Гермиона засмеялась. — Мы даже не знаем, подходим ли друг другу.

— Ты и я несовместимы? Девочка, кроме Минервы, ты единственная, с кем я могу говорить больше пяти минут, не испытывая желания проклясть.

— Это комплимент? — спросила она, положив голову ему на грудь.

— Это информация для размышлений. — Он прислонился подбородком к ее макушке и глубоко вздохнул. — Хм, ты видела клепсидры с баллами факультетов?

Она захихикала.

— Да, — кивнула, — кажется, мы оба немного...

— Немного. Но я думал, что ты снимешь больше.

— Нет.

— Да. Восемнадцать взысканий на одном уроке. Даже я так не смог.

— Слизерин. Что я могла сделать?

— Снова снять с них баллы. Ты же знаешь, что я больше не их декан.

— Да.

— Я немного снисходительнее обошелся с Гриффиндором.

— Все относительно, — засмеялась она и медленно подняла голову. — Северус?

— М-м?..

— А что будем делать?

Он застонал:

— Только не начинай эти разговоры. Не думаю, что смогу ответить.

— А мы еще не решили?

— Ты хочешь снова проанализировать ситуацию, да, всезнайка? — Снейп быстро поцеловал ее.

— Неплохой вариант.

— Составишь перечень?

Она покачала головой.

— Я только хочу знать, чего ожидать. Знать, можно ли повернуть портрет и общаться с твоей бабушкой.

— Ты развернула портрет? — он ухмыльнулся.

— Да, а что? — удивленно спросила она.

— Я тоже так сделал. Бабушка Лакс будет в бешенстве.

Гермиона засмеялась.

— Могу себе представить. — Она положила руку ему на шею и улыбнулась.

— И?

— И? Что и?

— Мой вопрос.

— А. — Северус на минутку задумался. — Я не уверен, чего нам ожидать. Но через пять минут сюда придут ученики. Мы не можем больше так стоять.

— О Мерлин! — Гермиона вспыхнула. — Мне нужно в мой класс. — Она вырвалась из его объятий. — Придешь на обед?

Снейп покачал головой, и она уже погрустнела. Но вдруг его губы искривились в улыбке, а глаза засверкали.

—Я предпочел бы поужинать с тобой в своих комнатах.

— Правда? — спросила она, просияв. — В твоих комнатах?

— Ну, ты уже была у меня, — он пожал плечами. — А портреты перевернем позже.

— Правда?

Он замялся, а потом кивнул.

— Да.

Гермиона бросилась в его обьятия, и Северус прижал ее к себе так сильно, что поднял над полом. Их губы встретились в еще одном сладострастном поцелуе, пока оба не отстранились, задыхаясь. Он развернул ее и прошептал на ухо:

— Не опаздывай.

Северус оставил дверь в свои комнаты видимой. Гермиона знала, куда ей идти и скоро должна была появиться. Домовой эльф Даффи приготовила отличную еду, совсем без афродизиаков. Никаких устриц и спаржи. Если правда то, что Грейнджер девственница, а Снейп в этом ни капельки не сомневался, он не будет подталкивать ее или заставлять чувствовать себя использованной. Нет, он, Северус Снейп, проявит благородство и подождет, когда его дама будет готова. Точно. Он не создавал в своей гостиной романтическую атмосферу и сказал Даффи ничего подобного не делать. Все было как обычно, только книги теперь стояли на полках, право, то, что Гермиона видела раньше, — просто недоразумение. Если бы Северус заметил ту часть ее мыслей, где всезнайка думала о нем (хотя Снейп все еще не понимал, почему), те две недели не были бы таким адскими.

С одной стороны, Северус не доверял своим чувствам, но в амортенции не сомневался. Это зелье никогда не лжет. Гермиона. Гермиона Грейнджер. Невыносимая всезнайка. Гриффиндорка. И Северусу она нравится. Очень. И амортенция такого же мнения. Значит... Возможно, сердце ему подсказало?

Он держал Гермиону в объятьиях за несколько секунд до того, как пришли первые ученики, и не хотел ее отпускать. И Северус, Мерлин знает, был более чем смущен. Время, пять долгих лет одиночества, изменило его. Он не желал ни с кем сближаться, но Грейнджер — другое дело. Девочка, которая, кажется, всегда защищала его. По крайней мере, как учителя. Никто из деканов не жаловался на несправедливо снятые баллы или наказания. Никто, кроме нее. Казалось, никто не воспринимал его иначе, не так, как написано в газетах: Северус Снейп — злобный мерзавец из Тупика Прядильщиков, который одержимо влюбился впервые в жизни, а потом расплачивался за свои чувства.

Да. Лили была его одержимостью. Пока не умерла. Потом она стала виной. Воплощением вины. Когда Северус чувствовал себя виноватым, ее образ появлялся в его голове. Но не теперь. Не после Визжащей хижины. Он хотел отдать свою жизнь за Поттера, за его победу. Так бы и случилось, если бы не зелье. Один флакончик. Эгоистично, но Снейп принял его. Оно позволяло пребывать в похожей на смерть коме, пока яд выводится из организма

Северус вздохнул и коснулся пальцами шеи. Они все еще здесь. Проклятые шрамы. Единственное, чего не может излечить магия. Спасибо создателю за высокие викторианские воротники. Никто никогда не увидит этих шрамов. Или, может...

Послышался стук в дверь, и Снейп отогнал эти мысли. Он поспешил ко входу и быстро открыл. Северус очень волновался. Непривычное для него одеяние — черные брюки и белая рубашка с высоким воротником. Но он же не мог принимать Гермиону в мантии?

Северус кивнул, когда увидел девушку.

— Входи, — почти шепотом сказал он.

Гермиона широко улыбнулась. Как только закончились уроки, она провела весь вечер перед зеркалом, примеряя платья, мантии и маггловскую одежду. И ничего, казалось, не подходило, но в конце концов она остановилась на обычных широких брюках и серой хлопковой рубашке. И учительская мантия. Чтобы ненароком не раскрыть их маленький секрет. Северус выглядел таким элегантным в своих брюках и рубашке — обычным человеком...

— Я... — начала Гермиона, вошла в комнату и, оглядевшись, воскликнула: — Ой! Я уже скучаю по книжкам на полу.

Северус вздохнул:

— Не желаешь ли выпить перед ужином?

Гермиона кивнула:

— Да, спасибо.

— Вина?

— Да, прекрасно. — Она улыбнулась и встала перед ним. — Правда, я не знаю, как себя вести.

— Что? — спросил Северус, нахмурив брови.

— Ну... Мы. Ты, я.

Он ухмыльнулся и быстро поцеловал ее:

— Как-то так?

— Да-да, очень похоже, — тихо засмеялась она.

Северус подошел к маленькому столику и налил в два бокала вина. Он вернулся к Гермионе и подал ей напиток, но она всецело сосредоточилась на книгах.

— Тебе нравится? — спросил он, стоя за ее спиной, но не касаясь.

— Конечно, — Гермиона слегка задрожала.

— Тогда посмотри, — ободрил ее Северус, продолжая держать оба бокала, пока она подошла к ближайшей книжной полке.

Гермиона смотрела на названия, наклоняя голову, чтобы легче прочесть. Северус уселся в кресле, наблюдая, как она искренне восхищается. Гермиона вопросительно взглянула на Снейпа, он просто кивнул, и она уже знала, что ей можно прикасаться к книгам и даже открывать их. Она проводила пальцами по корешкам, сдувала несуществующие пылинки, потом медленно потянула особенный фолиант с полки.

— De potiones vulgaris? — удивленно спросила Гермиона, нежно гладя книгу. — У тебя она есть?

Северус фыркнул, а потом кивнул.

— Это давний подарок.

— Можно? — снова спросила она, ее глаза сияли.

— Будь осторожна с ней, — Северус посмотрел на Гермиону с нечитаемым выражением лица.

Она заботливо взяла книгу. Фолиант был очень тяжелым. Единственный том, вмещающий рецепты большинства когда-либо известных человечеству зелий. Некоторые из них были отмечены как темномагические или нелегальные. Но книга также содержала много рецептов древних исцеляющих настоек и мазей, которых не найти в других изданиях. Гермиона осторожно открыла бесценный фолиант.

— Это оригинал! — воскликнула она снова.

— Я нашел английский перевод, он даже более редкий, чем оригинал, но там кое-чего не хватает, — ответил Северус со своего кресла. Его немного забавлял ее восторг от книги. Но это была одна из самых ценных его вещей.

— Существует порядка десяти переводов.

— Но это не делает их лучше, — он пожал плечами, — например, в инструкциях к Potio Teporis (согревающему зелью) есть существенная ошибка. Если в тексте оригинала написано, что нужно размешать три раза по часовой стрелке после того, как положишь листья мяты, то в переводе сказано, что следует трижды размешать, прежде чем добавлять мяту. Эффект немного другой.

Гермиона очаровано посмотрела на него.

— А в чем именно разница?

— Если следовать оригиналу — мягкое тепло будет поднимать от ступней. Если переводу — получишь интенсивный жар, начинающийся от желудка, — объяснил Северус.

— В этом есть смысл. Если положить мятные листья и не размешать, они очень быстро среагируют с зельем и будут отдавать тепло всему.

Он кивнул, почти восхищенно:

— Очень хорошо, мисс Грейнджер.

— Ты никогда не говорил этого на уроках, — ухмыльнулась она и осторожно поставила книгу обратно.

— Я и сейчас в классе этого не говорю. Максимум: «правильно, мистер или мисс Икс». Достаточно.

Гермиона подняла бровь и села напротив него.

— Почему, Северус?

— Сила привычки. Да и зелье будет ужасно испорчено, если за него возьмется кто-то небрежный или легкомысленный. Я хочу, чтобы ученики сконцентрировались и постоянно были внимательны.

— Но это не работает.

— Возможно, и если ты собираешься вспомнить о мистере Лонгботтоме, то...

— Нет-нет, — Гермиона подняла руки. — Но я проверила — после похвалы они иногда лучше справляются.

— Думаешь, после одного поощрения, полученного от меня, они преуспеют и с другим зельем?

— Может быть, — пропела она.

Они немного помолчали, медленно попивая вино. Гермиона откашлялась и посмотрела прямо на Северуса.

— Можно вопрос?

— Конечно, но я не знаю, отвечу ли.

— Где ты был все эти годы? — ухмыльнулась она.

— Ты читала «Пророк»? — он взглянул на нее.

— Возможно, — протянула Гермиона.

Северус закатил глаза:

— Им даже не нужна Скитер, чтобы писать глупости.

— Ты все еще используешь это слово, — улыбнулась она несколько меланхолично.

— Конечно, — он наклонился к ней. — Поужинаем?

Гермиона улыбнулась и кивнула, Северус взял ее за руку и повел в другую комнату. Там через заколдованные окна Гермиона могла видеть только несколько огоньков из Хогсмида — было уже довольно поздно. Ее взгляд привлек красиво сервированный, украшенный свечами стол. Она вздохнула и сильнее сжала руку Снейпа.

— Прекрасно.

— Даффи постаралась.

— Домовой эльф? — Гермиона улыбнулась снова, когда он помог ей сесть.

— Да. Кажется, она ко мне привязалась. Один Мерлин знает, почему, — мягко ответил Северус. — Но... она — хороший эльф, — он ухмыльнулся, — и не хочет, чтобы ее освобождали.

— Есть что-то, чего ты обо мне не знаешь? — спросила Гермиона, радостно просмотрев на него, когда увидела на своей тарелке жареного барашка с горошком и соусом. — Думаю, это ответ на мой вопрос.

— Полагаю, Даффи знает, что ты любишь, — Северус снова почти улыбнулся.

Гермиона захихикала и чокнулась с ним, прежде чем наброситься на еду. Она съела почти половину, когда заметила, что Северус почти не прикоснулся к своей тарелке.

— Прости, — сказала она, — знаю, мне не следовало бы... но я не обедала.

—М-м-м, — промурлыкал он, — только оставь место для десерта.

— Какого?

— А какой твой любимый? Посмотрим, сможет ли Даффи снова угадать. Он уже готов.

— Значит, это будет... хлебный пудинг.

Северус ухмыльнулся.

— Узнаем.

Они закончили ужин в тишине, и она нежно взяла его за руку.

— Ты же скажешь мне?

— Прости?

— Где ты был.

Северус кивнул, иронически подняв брови.

— А тебе нравится задавать вопросы, я прав?

— О, этим я и прославилась, — засмеялась Гермиона.

Он переплел свои пальцы с ее.

— Все началось здесь. Сначала был здесь, а потом, когда вырвался из когтей Поппи, пришлось уехать в Лондон, — он не объяснял, но Гермиона знала, что Северус говорит о Визенгамоте и суде. — То тут, то там. Нигде не задерживался дольше, чем на четыре-пять месяцев. И да, я возвращался, чтобы собирать особенные травы или другие ингредиенты для зелий.

— Ты все еще варишь зелья?

— Конечно, Гермиона. Люди не меняются, — ответил он, и она поняла, что эта фраза относится не только к его рассказу.

— Не знаю. Думаю, некоторые меняются.

Он ласкал ее пальцы.

— Нет.

— Хочешь пари?

С его губ сорвался звук очень похожий на смешок:

— Нет.

— Не уверена, что ответишь, но спросить-то я могу... — начала она и засмеялась, когда он закатил глаза. — Работаешь над чем-нибудь особенным?

Северус кивнул, но ничего не сказал. В его взгляде, светящемся нежностью и теплом, появилось что-то новое. Гермиона не могла понять, что именно. Возможно, сожаление.

— И пока успехов нет?

— Нет, пока нет.

— Ясно. Я хочу помочь, — мягко сказала она.

— Я знаю. Но это не так уж и важно.

Гермиона поняла, что на этом разговор закончился, и начала лихорадочно искать другую тему.

— Хм, мне всегда нравились слухи, что ты кутишь в Бразилии, танцуя с полуодетыми девицами, — она засмеялась.

— Почему это так смешно? — почти обидевшись спросил Северус и попытался освободить руку, но Гермиона не отпускала. — Тебе проще представить меня мафиозным киллером?

— Конечно, нет, — пробормотала она. — Просто... ты в шортах и гавайской сорочке... танцуешь на улице. Это немного забавно, — она не смогла подавить ухмылку. — Северус, прости.

— Думаешь, я не умею танцевать?

Гермиона хмыкнула, ухмыльнулась и пожала плечами.

— Ради Мерлина, женщина. — Он вытащил палочку из кармана и взмахнул.

Через секунду послышалась нежная мелодия.

— Как ты это сделал? — полюбопытствовала она.

— Моя дорогая Гермиона, вопрос не в том — как, а — зачем, — протянул Северус, освободил руку и на мгновение замялся, решая, куда положить палочку. Да, лучше на стол.

Он встал перед Гермионой, протягивая ей руку. Она удивилась, но встала и сбросила свою учительскую мантию, не понимая, почему не сделала этого раньше.

— Вы не подарите мне танец, профессор Грейнджер? — мягко спросил он.

— С удовольствием, профессор Снейп, — она улыбнулась, и он повел ее на середину комнаты.

Звучала медленная музыка, и скоро Гермиона придвинулась ближе. Северус говорил правду — он умеет танцевать и очень неплохо. Он так легко двигался, его тело было таким сильным, что она чувствовала себя защищенной, будто бы Снейп мог укрыть ее от всего мира. Гермиона никогда не ощущала себя в такой безопасности. Она положила голову Северусу на грудь, и через несколько мгновений танец превратился в крепкие объятия. Влюбленные просто покачивались в такт музыке.

Внезапно Северус прижался губами к ее макушке и провел пальцами по ее волосам, нежно погладил спину. Что-то изменилось в нем. Он не мог вспомнить, чтобы чувствовал себя настолько собой и не собой одновременно, каждое ощущение было таким... настоящим, естественным и правильным.

— Гермиона? — хрипло спросил он.

— Да? — ответила она, в очередной раз посмотрев ему в глаза.

— Я работаю над зельем, уменьшающим шрамы от воздействия темной магии.

Она безотчетно протянула руку к его шее и легонько коснулась воротника.

— Понимаю, — ответила Гермиона и положила его ладонь себе на плечо, где под рубашкой скрывала болезненное напоминание о финальной битве. — Я помогу, если позволишь.

— Посмотрим, — Северус улыбнулся ей второй раз за день.

Она понимающе кивнула и, положив руку ему на затылок, запуталась пальцами в его волосах.

— Ты меня сейчас поцелуешь? — немного нахально спросила Гермиона.

Северус с радостью ответил, заставляя ее терять голову и желать большего.

Они долго стояли, или танцевали, или обнимались, не желая отпускать друг друга, и, когда громкий хлопок заставил их подпрыгнуть, Северус пытался быстро найти свою палочку, но вспомнил, что оставил ее на столе, и мысленно проклял себя за это.

— Не желаете десерт? — краснея, спросила Даффи.

Гермиона, которая тоже пыталась нащупать свою палочку, но поняв, что ее нет, улыбнулась и покачала головой.

— Я уже не голодна.

— Я тоже, — согласился Северус. — Даффи, можешь идти, но если ты расскажешь профессору МакГонагалл или кому-либо из учителей о том, что сегодня видела или делала здесь, получишь одежду.

Даффи быстро кивнула и исчезла, унося посуду.

— Мне нужно идти, — прошептала Гермиона.

— Я провожу, — нежно ответил он.

Она покачала головой:

— Нет, все в порядке. Думаю, ты согласишься, что пока не стоит афишировать наши отношения.

Северус кивнул.

— Я полностью согласен, — он подошел ближе и убрал локон с ее лба.

— А что с портретами? — спросила она.

— Увидим. Я не буду поворачивать свой до завтрашнего утра, — просто сказал Снейп.

— Тогда я тоже, — понимающе кивнула Гермиона. — Но твоя бабушка будет в бешенстве.

— Конечно, будет, — Северус пожал плечами. — Но сейчас это неважно.

Он наклонился и страстно поцеловал Гермиону, позволяя своим рукам скользнуть по ее спине, чувствуя ее шрам. От поцелуя у Гермионы снова закружилась голова. Это было так сладко. Ее коленки подгибались, и она уже начала бояться, что упадет, но Северус держал ее крепко.

Он выдохнул, когда поцелуй, наконец, прервался.

— Боюсь, что не смогу остановиться, если мы будем продолжать в том же духе, — Снейп прикоснулся к ее лбу губами, вдыхая запах ее волос.

— Это будет так плохо? — хрипло прошептала Гермиона.

— Да. Да, это будет плохо, — сказал он, немного отстраняясь. — Воспользуешься моим камином?

Она покачала головой:

— Я должна сделать обход, перед тем как возвращаться к себе.

— Всегда ответственная, — задумчиво сказал Северус.

Гермиона пожала плечами.

— Люди не меняются, — улыбнулась она. — Но сегодня я действительно забыла о некоторых своих привычках, — добавила она, поглаживая его щеку.

— И я, — тихо признался он.

Северус хотел бы сказать, что провел бессонную ночь. Но даже он не мог так сильно искажать правду. Он прекрасно спал. Больше, чем прекрасно: все еще чувствовал ее запах и ощущал ее прикосновения. Северус не мог вспомнить, когда вообще так хорошо спал. Он не сомневался — в этот раз ошибок не будет. Чувства вины, преследовавшего его после смерти Лили, больше нет — он избавился от него, десятикратно вернул долг. Большую часть своей жизни Северус был один, одинок в своих успехах и поражениях. А теперь, если ничего не помешает, все изменится. И, может, приятные встречи станут отношениями.

И эта мысль немного пугала Северуса. По крайней мере рациональную часть его мозга. Часть, к которой он обычно прислушивался, которая помогала ему выживать все эти годы. Разве можно это допустить? Он покачал головой и наклонился, чтобы завязать шнурки на ботинках. Нет, этого допустить нельзя. Но вчера вечером рядом с ней он на мгновение позволил себе помечтать. Как приходит вечером домой, ужинает, читает, говорит с ней, целует ее. Это было бы чудесно. Нет, даже больше, чем чудесно.

«Перестань думать», — сказал ему внутренний голос, и Северус впервые с ним согласился.

Он закончил одеваться и вышел из спальни. И вдруг обратная сторона портрета бабушки привлекла его внимание. Перед тем как пойти на завтрак, Северус взмахнул палочкой и повернул картину лицом к комнате.

* * *

Лакс каждое утро проверяла: не повернул ли внук портрет. К своему невероятному удивлению, теперь она смогла увидеть не только каменную стену. Портрет висел на том же месте, но книжки переместились с пола на полки, и, казалось, комната стала чище. Миссис Принц решила рискнуть и помчалась в покои Гермионы. И там она смогла увидеть комнату. Но кроме одежды, разбросанной по полу, ничего интересного не заметила. Комната была пуста. Странно. У Северуса убрано. У Гермионы — беспорядок. Глаза Лакс расширились. Может, это как-то связано. Она прикусила губу и направилась к Альбусу. Уж он-то должен знать, что происходит. Или нет. А может, отправить Минерву присмотреть за ними? Если они, как обычно, снимают баллы со всех факультетов — значит, ничего не случилось или случилось что-то нехорошее. Лакс подобрала свои юбки и поспешила к портрету Альбуса.

— Минерва? — закричала она с портрета Армандо Диппета, который терпел ее визиты лишь потому, что помнил Лакс еще со школы.

Он просто кивнул и хмыкнул, снова закрывая глаза. В любом случае, слишком рано, чтобы просыпаться.

— Лакс? — Минерва вышла из своих комнат.

— Доброе утро. Они развернули портреты! — отчиталась миссис Принц.

— Оба?

Лакс кивнула и поправила прическу, которая по пути немного растрепалась.

— Его комната очень чистая, а ее... ну, не настолько чистая, только одежда повсюду разбросана.

Минерва подняла бровь к портрету Дамблдора и поправила мантию.

— Пойду и посмотрю, — сказала она.

— А если это ложная тревога и ничего не случилось... — начал Альбус.

— Да? — Минерва обернулась к нему.

-—Может, поговоришь с Сибиллой? — Он подмигнул и отправил в рот кусочек лимонного шербета. Лакс отказалась от угощения.

* * *

Гермиона не могла вспомнить, когда еще была в настолько приподнятом настроении, особенно с раннего утра. Но, что бы ни случилось, она знала, что сегодня увидит Северуса. Если его не будет на завтраке, она пойдет к нему в кабинет — конечно, по делам. Как заместитель директора. Гермиона могла придумать много предлогов. Она не понимала, как это произошло, как она позволила себе чувствовать что-то к своему бывшему учителю зельеварения. Когда? Возможно, после пророчества. Или немного раньше. Она не могла отрицать, что бесконечное количество раз пыталась связаться с Северусом, чтобы поблагодарить за спасение их жизни. Но сова возвращалась с нераспечатанным письмом, привязанным к лапке. В фантазиях Гермионы он превратился из мрачного отшельника в сильного, благородного, гордого, отважного мужчину. Но когда он вернулся, вымышленный образ рассыпался, как карточный домик. Мерзавец. Хотя не совсем. Ну, может, иногда. Она почувствовала к нему что-то, когда он позволил накричать на себя? Возможно...

Но разве это важно? Гермиона покачала головой, когда вошла в Большой зал, надеясь, что он там. Но было слишком рано. Даже для призраков. Она прошла по пустому залу и остановилась возле учительського стола, где ее ждал номер «Пророка». Бульварная газетенка, полная историй о Гарри и Роне. Но лучше, чем ничего.

Грейнджер села, постучала по столу и улыбнулась, когда перед ней появились утренний чай и тосты. Добавив немного молока, она жадно отпила, прежде чем открыть «Ежедневный пророк», и опешила, прочитав заголовок.

Применивший проклятие облысения найден!

Закатив глаза, Гермиона продолжила чтение.

Гарри Поттер и Рональд Уизли рассказали вчера в интервью Лисе Гомез, что проклятие облысения, которое их настигло три недели назад на Диагон-аллее, было применено печально известным Северусом Снейпом. Если верить мистеру Поттеру и мистеру Уизли, контрзаклинания не существует.

В интервью мистер Уизли также поведал, что Снейп вернулся в Хогвартс на пост преподавателя ЗОТИ. Но, что более интересно, у него романтическая связь с Гермионой Грейнджер, преподавательницей трансфигурации.

«Мы не понимаем, как Миона могла замутить что-то со Снейпом», — цитата мистера Уизли.

Гермиона скрипнула зубами и разорвала страницу, прежде чем бросить в газету инсендио. Она с ликованием наблюдала, как этот кусок информационной грязи превращается в пепел. Ткнув в газету палочкой, она стерла пепел со столешницы кончиком указательного пальца.

Гермиона не заметила, что Северус подошел к ней сзади, пока не почувствовала его дыхание на своей щеке.

— Что так разозлило тебя с утра? — прозвучал бархатный голос.

— Доброе утро. — Она наблюдала, как он садится рядом, а затем мрачно добавила: — Мы на первой странице.

— Что это значит? — нахмурился Северус.

Гермиона, ничего не сказав, подняла палочку и призвала газету. Северус читал молча, но становился все угрюмее.

Гермиона Грейнджер, разбившая сердце не только Гарри Поттера, но и бывшей квиддичной звезды, нынешнего тренера сборной Албании, а также Рональда Уизли, кажется, отдала предпочтение еще одному герою войны. Северус Снейп, кавалер ордена Мерлина первой степени, только несколько недель назад вернулся после пятилетних скитаний. Мы в «Ежедневном пророке» надеемся, что он не пополнит длинную череду мужчин, которых околдовала и бросила Гермиона Грейнджер.

Северус вытащил палочку и повторил то, что ранее сделала Гермиона, — поджег газету. Он медленно повернулся и посмотрел на девушку. Она казалась такой невероятно юной и ранимой, как в пророчестве. Она перебирала пепел, и, даже не оглянувшись, есть ли кто еще в Большом зале, Северус положил свою большую руку на ее маленькие ладошки.

— Никто не поверит в эту грязную чушь, — попытался он успокоить.

Она высвободила свои руки и принялась нервно мять мантию.

— Но...

— Никаких «но», — тихо сказал Северус. — Гермиона, никто не поверит. Бриллиантовая треть Золотого Трио и бывший Пожиратель? Даже самые доверчивые волшебники в это не поверят.

Она, покраснев, посмотрела на него.

— Почему это должно быть так невероятно?

— Это же очевидно, — застонал Северус.

— Нет. А если я хочу, чтобы они поверили! — воскликнула она, совершенно забыв, где находится.

— Гермиона, — прошептал он, но, встретившись с ее затуманенным взглядом, совершенно забыл, что собирался говорить дальше.

Она прикусила губу и взяла его за руку:

— Я убью их обоих.

— Ты не будешь этого делать. Они получили свое наказание. — Северус крепче сжал ее руку.

— Но...

— Гермиона...

— Нет, Северус. Они говорили с репортером «Пророка». О тебе и обо мне, в то время как мы решили никому не говорить, даже твоей бабушке. И, проклятье, этим двоим поверят! Никто ни во что не верит, но если Гарри и Рон скажут, что небо зеленое, то, черт, все так и будут думать! Спаситель всего магического мира и его верный товарищ, без которого никогда бы не победили Волдеморта. Потому что я, очевидно, только разбивала им сердца. И они уничтожили бы Волдеморта раньше, если бы я не вмешивалась, — она распалилась еще больше. — Я только красавица. Без красоты.

— Гермиона, — жестко сказал Северус, — прекрати.

— Но...

— Нет, прекрати. Они болваны. Я говорил, что они не заслуживают тебя, и без твоей помощи все было бы по-другому. Без тебя мальчик-который-выжил не выжил бы во второй раз. Без тебя мы бы не победили. Ты со своими книжными знаниями помогала ему больше, чем он осознает. — Северус быстро огляделся и увидел, что в Большом зале все еще никого нет. Он немного наклонился вперед и, положив руку ей на бедро, начал рисовать там маленькие круги большим пальцем. — Не сомневаюсь, что это временно.

— Но, Северус, они и на тебя нападают.

— Помнишь танцовщиц самбы из Рио? Я могу танцевать, но, боюсь, ты не увидишь меня в шортах и гавайской рубашке.

Гермиона поморщилась, а потом улыбнулась.

— Возможно, ты прав. — Она тоже оглядела зал и, увидев, что они все еще одни, наклонилась и быстро поцеловала. — Спасибо.

Северус кивнул.

— Я нашел книгу по трансфигурации, которая может тебя заинтересовать.

— После ужина? — прошептала она.

Он чуть-чуть скривил губы.

— Я жду с нетерпением, — ответил он, не убирая руку с ее бедра.

Двери в Большой зал распахнулись, и туда влетела Минерва МакГонагалл. Если бы Лакс ничего не сказала, директор все равно заметила бы, что кое-что изменилось.

Доказательств было предостаточно:

1. Они сидят довольно близко, и если зрение Минервы не испортилось за последние двенадцать часов, их руки соприкасаются.

2. Они говорят. И не похоже, что ссорятся.

3. Ни Гермиона, ни Северус не выглядят удивленными, но смотрят друг на друга со странным выражением.

4. Гермиона улыбается. Она уже много недель не была такой веселой.

5. Они оба завтракают в Большом зале, а вокруг никого нет.

Минерва сдвинула брови и бойко зашагала вперед.

— Доброе утро! — весело воскликнула она и сразу ринулась в бой: — Лакс сказала, что она очень счастлива снова видеть комнаты.

Северус хмыкнул и быстро отдернул руку от Гермионы.

— Доброе, Минерва, — Гермиона улыбнулась. — Я рада, что миссис Принц счастлива.

Северус допил чай и, кивнув МакГонагалл и Гермионе, встал.

— Директор. Профессор Грейнджер, — просто промолвил он и ушел, его мантия привычно развевалась.

Гермиона не замечала, что смотрит на его удаляющуюся фигуру с мечтательным выражением, пока Минерва не кашлянула.

— С тобой все в порядке, дорогая? — мягко спросила та.

Гермиона вспыхнула и встала.

— Мне нужно готовиться к урокам. — Она посмотрела на МакГонагалл и, загадочно добавив: — Почти во всем есть зерно истины, — последовала за Северусом из Большого зала.

* * *

Минерва подхватила «Ежедневный пророк» и прочитала первую полосу и статью, то краснея, то бледнея, а потом поспешила в свой кабинет, изумляясь, сколько же событий произошло еще до того, как проснулись ученики.

— Они сделали... Как-то. То есть, я не знаю этого, но... — Минерва тяжело дышала и размахивала газетой перед портретом.

— Помедленнее, котенок, — Альбус пытался успокоить любимую, но рассеянно похлопал по руке Лакс. — Кто что сделал?

— Северус и Гермиона. Если верить этому, — она подняла газету и снова помахала ей, — у них, цитирую, «романтическая связь». И Гермиона сказала, что зерно истины есть практически во всем.

— Но как? — спросила Лакс, и Минерва объяснила, как могла.

— Значит, думаешь, — начал Альбус, — когда Гарри и мистер Уизли были здесь вчера, между ними и Северусом с Гермионой что-то произошло?

— Думаю, наши герои и за ужином... — ухмыльнулась Минерва.

Лакс удовлетворенно вздохнула.

— Очень хорошо, — мягко сказала она, подмигивая Альбусу и Минерве, и отправилась к собственному портрету.

* * *

— Профессор Снейп?

Гермиона постучала в стену, где, как она подозревала, находились его личные комнаты — Северуса не было в кабинете, и, вероятнее всего, он вернулся сюда.

Появилась дверь, и Гермиона толкнула ее.

— Заходи, — протянул он своим глубоким голосом. И она увидела, что он стоит у книжной полки. — Как ты нашла меня?

Гермиона улыбнулась и подошла ближе.

— Я искала тебя в кабинете, потому что Минерва только что раздобыла «Пророка», — слукавила она.

Северус кивнул.

— И портреты повернуты, — это прозвучало с покорностью судьбе.

— Прости. Если бы я знала, что ты тоже повернул портрет, я бы подождала, — она пожала плечами.

Северус драматично вздохнул:

— Гермиона, я думал...

Гермиона бросила на Северуса испуганный взгляд. Через секунду он скажет, что покидает Хогвартс, чтобы пресечь слухи. Через секунду все то, что вчера было таким прекрасным, исчезнет. И она снова останется одна.

Северус вздохнул снова и подошел ближе. Каждая эмоция отражалась на его лице, а Гермиона растерянно смотрела на него. Он улыбнулся, а потом крепко обнял ее.

— Я думал об — газета, Минерва, моя бабушка... все остальное... — прошептал ей на ушко.

— Да? — спросила она, немного испуганно, не смея крепче обнять его.

— Думаю, сложно будет держать это в секрете от них. Я о Минерве и Лакс вместе с Альбусом.

— Это? — Гермиона подняла на него глаза.

— Да, это. Ты и я.

— Что это значит?

— За все мои годы в Хогвартсе, и я имею в виду все — с одиннадцати лет, мои комнаты видели всего две женщины. Нет, подожди, три, если посчитать те годы, когда я учился, потому что у Амадеуса Ливингстона была девушка, которая спала в нашем общежитии. Не могу вспомнить ее имени, но она была третьей. Еще — Минерва.

— А еще?

Северус драматично вздохнул.

— Иногда ты самая непонятливая ведьма своего поколения, всезнайка.

— О, — понимающе ответила она. — И что ты мне пытаешься сказать?

— Я бы не приглашал тебя сюда, если бы... хм... это, — он показал на себя, а потом на нее, — ничего не значило.

Северус внезапно прервался. Как ему выговорить такое?

— И?.. — через секунду спросила Гермиона.

Северус закатил глаза и глубоко вздохнул.

— Гермиона...

— Да?

Он прижал ее к себе и прикоснулся губами к виску.

— Я должен это сказать?

— О, — Гермиона поняла. Он думает, что между ними что-то серьезное. И это после первого свидания. Она не ожидала, но, разумеется, после статьи в «Ежедневном пророке» все поменялось. Она посмотрела в его темные глаза и нежно улыбнулась. — Конечно, ты не должен.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся в ответ.

* * *

Лакс слушала с восхищением. Такие слова от Северуса приравнивались к «я люблю тебя». Ее мальчик скрывался в ракушке, когда речь шла о чувствах. Он был совсем как его мать. Ни больше, ни меньше. Эйлин ненавидела прикосновения, как и ее маленький Северус. Но сейчас он прижимал к себе милую девушку и не отстранялся, когда Гермиона прослеживала кончиком пальца его губы, подбородок, брови, и снова губы. Они не разговаривали, но общались — так это выглядело со стороны — взглядами. Глаза Северуса — Лакс со своего портрета видела — были более выразительными, чем когда бы то ни было. Точнее, с того самого времени, как он вырос. Он так нежно смотрел на Гермиону, гладил ее щеку и шею. Миссис Принц едва сдержалась, чтобы не попросить их, наконец, поцеловаться, но вовремя закрыла рот рукой. Не в ее правилах было вмешиваться в столь романтичные мгновения.

— Мне нужно на урок, — услышала Лакс бормотание Гермионы.

— Как всегда, — ответил Северус, поправляя ее волосы.

— Потому мы и здесь, Северус. Мы учим, у нас есть уроки, мы...

Лакс сильнее прижала руку ко рту, когда увидела, как ее внук поцелуем заставляет Гермиону замолчать. Такие страстные поцелуи миссис Принц переживала только с Квинтусом. Лакс подавила вздох, у нее уже не оставалось сомнений, что их чувства настоящие и смогут выдержать все испытания. Северус и Гермиона — прекрасная пара и поступают правильно.

Лакс спряталась за рамой, когда они оторвались друг от друга.

— Не снимай слишком много баллов, Северус, — прошептала Гермиона.

— Кто бы говорил, — усмехнулся он и добавил, будто бы только что вспомнил: — Держись, всезнайка.

Она засмеялась. Это прозвище уже не казалось оскорбительным. Он произносил его так вкрадчиво, соблазнительно, что Гермиона не могла дождаться вечера. Тогда они смогут провести больше времени вместе. Может, и всю ночь.

— Ты тоже, — ответила она, легонько поцеловала его в губы и выскользнула из его объятий и комнаты.

Северус откашлялся, поправил мантию и расправил плечи.

— Можешь выходить, бабушка Лакс, — протянул он. — Или лучше иди сразу к Минерве и Альбусу. Покончим с этим.

* * *

— Получилось, Альбус! Сработало! — Лакс почти подпрыгивала от радости, и Дамблдор усмехнулся, отправляя в рот очередную лимонную дольку.

— Все проблемы тают, как лимонные дольки, — сказал он нараспев.

— Что это значит? — спросила Минерва, входя в кабинет.

— Они наконец вместе! — Лакс ухмыльнулась.

Минерва счастливо захлопала в ладоши.

— Значит, Сибилле больше не понадобится зелье, изменяющее голос.

Альбус искренне засмеялся, обнимая Лакс, и не заметил грустного взгляда Минервы.

— Да уж, скажи, пусть выбросит. Кажется, что двое самых уравновешенных, рациональных и скептично настроенных к пророчествам детей наконец поверили, — счастливо промолвил он.

— Но ты не скажешь им? — быстро спросила Лакс.

— Что сказать? — МакГонагалл подмигнула и занялась бумагами для Министерства, пытаясь не обращать внимания на непрекращающееся хмыканье Альбуса и хихиканье Лакс.

* * *

Следующие две недели оказались очень трудными для Северуса. Каждый вечер Гермиона приходила к нему, а пару раз он навещал ее в ее комнатах. И каждый вечер они становились чуть ближе, хотя пытались сохранять дистанцию весь день. Время от времени на трапезах в Большом зале ее ладошка опускалась на его бедро или же его рука — на её, но только если они были уверены, что никто не видит. К статье в «Пророке» отнеслись именно так, как предполагал Северус. Никто, кроме Минервы и портретов, не поверил. Ни ученики, ни учителя. Только Фиеско был ошеломлен, когда после двух недель отсутствия Снейп снова пришел контролировать его уроки. Конечно, в неудобное для неудачливого зельевара время. Профессора Снейп и Грейнджер стали лучше ладить с учениками — за первые несколько дней сняли совсем мало баллов. И все вздохнули с облегчением, когда песочные часы начали снова заполняться драгоценными камнями. Как раз перед Рождеством.

Но не поэтому эти две недели оказались такими трудными для преподавателя ЗОТИ. Нет, все дело в том, что вкус поцелуев Гермионы был таким сладким, ее тело таким мягким, таким идеальным для него, когда они обнимались и танцевали. И он знал — она совершенно неопытна, если дойдет до более близких отношений, а у него совсем нет опыта в соблазнении девственниц. Но он все равно хотел большего, и она не была против. Но нет. Слишком рано.

Они говорили, подразнивали друг друга, целовались, танцевали, обнимались. Однажды он читал ей. Гермиона чувствовала, что ей становится все труднее. Не находиться рядом с ним, разумеется, а его благородное отношение. Он никогда не позволял себе ничего лишнего, и Гермиона не знала, что с этим делать. Она не сомневалась, что он хочет ее так же сильно, как и она его — от них обоих просто веяло желанием. Почти осязаемым, но он никогда не поддавался ни на один ее неловкий намек. Ничто не могло изменить мнения упрямого Северуса.

Приближалось Рождество, и поскольку почти все ученики разъехались, Северус и Гермиона решили проводить больше времени вместе, хотя бы просто сидеть рядом, проверяя домашние задания. Она находила это занятие очень романтичным, но Северус боялся, что будет отвлекаться. И ей все труднее становилось это терпеть. Вот только он, похоже, настроился на долгое ожидание. А Гермиона не была уверена, сможет ли ждать. Мягко говоря, это было неприятно, и хотя она знала, как успокоить себя, это не очень помогало. Через пять минут ее мысли опять возвратятся к нему, и она останется разгорячённой и неудовлетворенной. Гермиона удивлялась, как он может выдерживать это.

На самом деле он не мог. На протяжении этих двух недель перед Рождеством Северус проводил много времени под ледяным душем, даже больше, чем тогда, когда был подростком. То, что эта женщина делала с ним, Северус не мог разумно объяснить. И теперь по ночам, когда совсем не спалось и приходилось разговаривать с бабушкой, он всё-таки понял. И как не видел этого раньше? Почему не заметил, а ведь никогда не пропускал ни одной детали? Гермиона подходит ему идеально. Умная, сообразительная, красноречивая, с теми же интересами, что и у него, с чудесной душой и умопомрачительным телом. Северус знал, что скоро взорвется, если она не позволит или, точнее, он себе не позволит прикоснуться к ней.

* * *

Минерва не могла скрыть ухмылку, когда видела кого-то из них. Лакс тоже. А теперь, в канун Рождества, они остались в почти пустой школе, вместе, в его комнатах.

Гермиона размышляла, что же ему подарить. Сначала ей казалась прекрасной идея прийти к нему в одном банте, повязанном на голове. Но Северус бы не понял. Гермиона уже немного узнала, какой человек прячется за маской подземельного негодяя. Он может быть капризным, своенравным, но с ней пытается себя контролировать. Наблюдать за этим было забавно. Буквально несколько дней назад, пока не разъехались ученики, она заглянула к нему. Пришлось прятаться в кабинете, пока Северус разговаривал с семикурсниками, которые пришли к нему за помощью в зельях. И если с Гермионой Снейп был почти воплощением добродушия, то, как только вошли студенты, а Грейнджер применила чары невидимости и спряталась за шторой, он вышел из себя, назвал их болванамии отправил к Фиеско. А потом ворчливо объяснял, в чем же они ошиблись, готовя то редкое зелье, и как все исправить (снизить огонь под котлом, который, кстати, должен быть бронзовым, а не обычным, оловянным). Когда ученики ушли, Северус посадил Гермиону к себе на колени, освободил ее волосы от заколок и, играя с локонами, рассказывал об этом зелье нормальным тоном, без раздражения, спокойно и четко. Два часа спустя, на ужине, он снова обозвал ее всезнайкой (потому что она знает имена всех преподавателей трансфигурации со времен основания школы). Снейп заметил, как запылали ее щеки. Так происходило всегда, когда он называл ее этим — для них ласковым прозвищем, — если вокруг другие учителя. Но его это не волновало. Через час она снова была в его объятиях, и они страстно целовались.

Гермиона понимала: Северу Снейп — человек, которому приходилось притворяться. Она лишь надеялась, что с ней он не играет. И взгляд его темных глаза говорил: он не врет, становится рядом с ней самим собой настолько, насколько возможно после всех этих лет притворства. По крайней мере так думала Гермиона.

Она привыкла полагаться на советы миссис Принц во всем, что касалось Северуса. Не то чтобы она говорила за его спиной, только немного, правда. Но порой он выглядел таким уставшим, измученным, и лишь однажды усадил ее на диван, сел рядом на пол, позволив себе склонить голову на ее колени. Гермиона ожидала от него чего угодно, только не такого проявления слабости, стремления к близости и уюту или что он чувствовал при этом. Гермиона не понимала, и Лакс осторожно помогала ей намеками. Только намеками, потому что чувствовала, что Северус должен сам сказать Гермионе нужные слова.

Он никогда не рассказывал ей о Нагайне, ночи в Визжащей Хижине, пожирательских буднях, Лили Поттер. Иногда упоминал о своем детстве, о временах шпионства до смерти Дамблдора. Никогда о том, что ему пришлось убить. Немного о школе и дружбе с Минервой, о матери.

Гермиона поняла и приняла это. Он постепенно раскроется. О личном она говорила больше. Об университете, о Хогвартсе, как подружилась с Роном и Гарри. Она рассказывала, а он слушал. И понимал, как она стала такой, какая есть. Как большую часть своей жизни она была одинока и почему дружба с двумя болванами дарила ей столько радости и счастья, ведь настоящей дружбы она не знала. Он прислушивался к ее сомнениям, что эта дружба не была взаимной, которая все делит поровну. И Северус всегда кивал, когда видел ее грустный, задумчивый взгляд, обнимал и целовал, тихо обещая, что у них все по-другому. Он отдавал столько же, сколько получал.

И оба они знали, что для полного доверия не хватает одного штриха.

Он смотрел на нее, удовлетворённый вкусным предрождественским ужином в Большом зале, где снова ласкал ее бедро и коленку, пока она ела, сидя напротив.

Гермиона, поджав ноги, уронила голову на руки, а ее туфли валялись где-то на полу. Она была такой милой в простой одежде, с распущенными волосами. На ее лице играли отблески огня. Он довольно вздохнул и задумался, доводилось ли ему раньше так часто вздыхать. Наверное, нет.

— Северус, — позвала она, разбивая тишину. Они оба сидели с бокалами вина и размышляли о чем-то своем.

— Да?

— Все хорошо?

«Нет, не совсем. Правда, Северус? — придирчиво начал внутренний голос. — Ты раздумываешь, понравится ли ей твой подарок, ты не знаешь, когда она будет готова, ты не хочешь сделать ей больно. И, что хуже всего, ты так заботишься о ней, что даже соглашаешься со мной в том, что, наверное, влюбился».

— Все хорошо, всезнайка, — он улыбнулся, заставив голос в своей голове заткнуться.

— Хорошо, — она вздохнула и осторожно вытянула ноги. Поставив бокал на стол, Гермиона подошла к Северусу и встала прямо перед ним. — Можно? — спросила она.

Северус улыбнулся — за всю свою жизнь он так много не улыбался — и раскрыл объятия. Она устроилась на его коленях, положила голову на плечо и обвила руками.

— Северус, — снова позвала Гермиона, на это раз нежнее.

— М-м?

— Я не уверена, что подарить тебе на Рождество, — тихо призналась она.

— Мне не нужен подарок, — ответил он, играя с ее волосами.

«Потому что она — лучший подарок. Подарок, которого ты никогда не заслуживал», — добавил внутренний голос, но Северус только закатил глаза.

— Я знаю, что тебе не нужен подарок, — вздохнула она. — Но у меня есть кое-что для тебя, хотя я не уверена, что тебе понравится.

— Уверен, все, что ты подаришь, мне понравится, — ответил он, мысленно поднимая палец, чтобы предупредить комментарий внутреннего голоса.

Гермиона застонала.

— Я это тоже знаю, но...

— Хочешь обменяться подарками сейчас, всезнайка? — спросил он, целуя ее в нос.

— А ты не возражаешь?

Он кивнул.

— Давай сейчас, — Северус пошел в свой кабинет и принес оттуда квадратную коробку.

Он сам заворачивал подарок — идеально не получилось, но даже осторожной Даффи он не мог позволить узнать, что внутри. Никаких украшений, как бы это ни было соблазнительно. И книг. Он подошел к креслу как раз тогда, когда вернулась Гермиона. То, что она несла, напоминало большую, завернутую книгу. Конечно, она приготовила для него книгу. Что еще? Все дарят ему книги. Кроме Альбуса, его коронный подарок — носки. И Минервы. Для нее идеальный вариант: шарф, варежки или перчатки. Типичная мамочка. Северус не позволил разочарованию отразиться на своем лице. Он сел, пока Гермиона призывала кресло, крепко держа свой подарок.

— Я первая? — кротко спросила она.

— Нет, позволь мне, — ответил Северус и подождал, пока она осторожно положит свой сверток на пол, чтобы взять его подарок. — Счастливого Рождества, Гермиона, — немного неуверенно улыбнулся он.

— Счастливого Рождества, Северус, — хрипло прошептала она и, как ребенок, дернула оберточную бумагу. Бант, над которым Северус колдовал целый час, чтобы идеально завернуть подарок, оказался где-то на полу. — О Мерлин! — воскликнула она. — Я не... не понимаю.

— Это, — начал Снейп, опасаясь, что его голос будет дрожать, и она не поймет, зачем он подарил ей такое, — особенный котел. Серебряный. Тебе он понадобится только для нескольких редких зелий. А это — золотой кинжал, для того чтобы собирать особенные растения и травы.

Гермиона медленно кивнула, ее вдруг озарило.

— Я...

— Нет, позволь мне закончить. Иначе я никогда не признаюсь, — он сглотнул. — Я пробовал разные котлы для своего зелья. Но не серебряный. Что я хочу сказать своим подарком, Гермиона, — он придвинулся ближе. — Я очень ценю, что ты хочешь мне помочь в исследовании. У меня есть хорошее предчувствие, и хотя я никогда на них не полагался, но думаю, вместе нам удастся.

Гермиона вздохнула, осторожно поставила котел с кинжалом на пол и ринулась к Северусу с объятиями. Она покрывала его лицо поцелуями.

— Спасибо, огромное тебе спасибо! — радовалась она.

Северус смеялся. Нет, не посмеивался, не фыркал, а действительно хохотал, прижимая ее к себе.

Несколько минут они обнимались, и Гермиона начала еще больше нервничать по поводу своего подарка. Она откашлялась и подняла сверток с пола.

— Великие умы, Северус... — мягко сказала она, подавая ему подарок.

Он поднял бровь и весело взглянулна нее, но Гермиона только подтолкнула:

— Открой.

Северус глубоко вдохнул и дрожащими пальцами медленно развернул подарок. Это не книга. Слишком высокое и широкое, чтобы быть книгой. И тяжелое. Гермиона от нетерпения кусала губу. Ее ноги в теплых шерстяных носках нервно притопывали.

— Гермиона, это...

— Да, — она робко улыбнулась, — это овальный медный котел. Я... хм, читала твой экземпляр «De Potiones Vulgaris». Авторы настаивают, что овальный котел может по-другому влиять на зелья, особенно такие трудные, как Феликс Фелицис, и еще там написано...

— Что медь, хоть и не очень хороша для зелий, которым нужны высокие температуры, но остальные делает более сильными, — он закончил ее мысль и посмотрел на нее с таким чувством, которого она никогда не видела в его глазах. — Но овальных котлов больше не изготовляют.

Она тихо засмеялась.

— Я же бывшая красавица из маленького трио под предводительством Гарри Поттера. В этом есть и свои плюсы, — улыбнулась Гермиона. — Это помогло мне уломать Кардинджера. И он сделал, — она пожала плечами.

— Кардинджер, но он... — Северус запнулся.

— На пенсии. Официально. Да, — она снова улыбнулась. — Это было не просто, но он сдался. Кстати, — она добавила почти задумчиво, — он хотел знать, зачем мне такой котел. Я просто призналась, что читала, что он может помочь сделать мои волосы послушными. Ты можешь поверить, что люди считают меня такой глупой?

— Это... о Мерлин, Гермиона.

Он тяжело сглотнул. Овальный медный котел. Их столетиями не видели в магическом мире. Они почти стали легендой.

— Ты что? — спросил он. До его сознания только что дошли ее слова.

— Он спросил, для чего мне котел, — засмеялась она. — И почему-то, не знаю почему, но мне показалось, что он знает обо мне только из «Пророка». И, буду честной, там мою роль в войне изображали по-особенному: соблазнение Крама и причинение боли Гарри, потом причинение боли Гарри и соблазнение Рона, или наоборот, и потом ты. Я и сказала ему, что зелье «Простогладко» моим локонам не помогает, но я читала древний рецепт, благодаря которому можно сделать волосы послушными. Но для него нужен овальный медный котел. И вот, — она широко ухмыльнулась.

— Не могу поверить, — Северус осторожно поставил котел на стол и потом встал на колени перед ней. — Гермиона, я не знаю, как смогу отблагодарить тебя, — его голос почти срывался от волнения.

— Тебе не нужно, — улыбнулась она и обхватила руками его лицо. — Ты мой самый лучший подарок.

— Это просто...

— Ты — лучший подарок, — перебила Гермиона и, наклонившись, чтобы поцеловать его, за несколько сантиметров от губ остановилась. — Впрочем, есть один способ, чтобы отблагодарить меня, — лукаво прошептала она.

— Да?

Она наклонилась ниже и прошептала ему на ухо:

— Неси меня в кровать, Северус.

— Гермиона...

— Пожалуйста, неси меня в кровать, — повторила она и страстно его поцеловала.

* * *

Через час, а может, два или три, или целую жизнь, или только секунду, Северус лежал головой на голом животе Гермионы. На ее лице сверкала необыкновенно довольная улыбка — Гермиона знала, что это лучшее Рождество в ее жизни. Она ожидала боли, но было просто непривычно, не более того. Сладко и неторопливо. Мучительные, приятные, изумительные, великолепные мгновения... Он целовал каждый дюйм ее тела, уделял внимание каждому квадратному миллиметру. Просто то, что она могла чувствовать его своей кожей, позволяло ей взлетать на вершину удовольствия. А теперь это. Гермиона никогда не воспринимала Северуса как героя-любовника (она провела долгих шесть лет в одной комнате с Лавандой и Парвати), но он любил прикосновения. Его голова покоилась на ее животе, он рисовал на ее коже невидимые линии, заставляя ее дрожать. И позволил Гермионе играть своими волосами.

Он никогда не понимал выражение «заниматься любовью» и всегда осуждал это маггловское хиппи-название. Но то, что происходило здесь и сейчас, трудно было описать как-то по-другому. И он понял, и позволил себе влюбиться бесповоротно, погрузиться в мир, который существовал только для них.

Северус поцеловал ее живот, потом поднял голову.

— Я хочу пить. Ты тоже?

Гермиона кивнула и улыбнулась.

— Да, пожалуйста.

Он встал с кровати, надел свои пижамные брюки. Наклонившись, он нежно поцеловал Гермиону.

— Я скоро вернусь. Не двигайся.

— Даже и не думаю, — она улыбнулась и, завернувшись в одеяло, наблюдала, как он выходит из спальни, осторожно закрывая дверь.

Комната одновременно напоминала Северуса и была так непохожа на него. Матрас, она только сейчас это заметила, оказался достаточно жестким — как и он, но белое, украшенное вышивкой, хлопковое постельное белье совсем не подходило для сурового профессора. Стены каменные, без картин. Мебель простая. Комод, шкаф, тумбочка. А кровать чудесная. Большая, с балдахином, из темного дерева. Гермиона потянулась и снова устроилась на мягкой подушке.

Северус улыбался сам себе, когда шел за двумя стаканами содовой.

— Северус, — нежно позвала бабушка, и он удивился, увидев ее здесь.

Он почти забыл о портрете на несколько часов. Нет, он совсем забыл о нем, потому что Лакс молчала, когда они с Гермионой разговаривали в гостиной.

— Да, бабушка Лакс? — Он встал возле картины, скрестив руки на голой груди.

— Я горжусь тобой, мой мальчик, — прошептала она, и слеза скатилась по ее щеке. — Не отпускай ее.

Северус улыбнулся.

— Не отпущу, бабушка. Обещаю.

— Это мой мальчик. Тогда я оставлю вас вдвоем.

— Спасибо, — хрипло сказал он.

— Не за что, милый. — Она вытерла слезу и медленно пошла к другому портрету.

Милый. Уже тридцать лет Северус не слышал этого слова, и в целом мире не было женщины, кроме нее, кому он позволял так себя называть. Он снова улыбнулся и, взяв воду, вернулся в спальню.

Казалось, Гермиона почти спит. Ее глаза были закрытыми, а дыхание медленным. Он помог ей сесть и поддержал, пока она жадно пила, а потом забрал стакан и поставил на тумбочку.

— Северус, я...

— Ш-ш-ш, Гермиона, спи. — Он прижался к ее спине, положив одну руку ей на живот. Другую она использовала как подушку.

— Спокойной ночи, — сонно пробормотала она, и Северус поцеловал ее висок, придвинувшись ближе.

Ее дыхание выровнялось, и хотя голова Гермионы была тяжелой, Северус и не думал отодвигать руку. Вот оно — счастье. Он вдохнул запах ее волос и через несколько мгновений взглянул на ее лицо. Гермиона казалась такой безмятежной, когда спала.

— Моя маленькая всезнайка, — очень нежно прошептал он, — я влюбился в тебя.

Гермиона открыла один глаз и улыбнулась.

Багшот, Белинда. «Хогвартс: История», 251 доп. изд. Хогсмид, 2187. с. 767-768.

Самой известной парой магического мира в ХХІ веке были Северус и Гермиона Снейп. Не только потому, что они принимали активное участие в падении Темного Лорда (1), но также являлись первой супружеской парой в истории, которая совместно управляла школой — у учеников одновременно были директор и директриса. Их любовный роман сам по себе стал историей (2). Источники сообщают, что Северус Снейп после пяти лет отсутствия вернулся в школу, чтобы преподавать защиту от темных искусств, и встретил учительницу трансфигурации и заместителя директора Гермиону Грейнджер, свою бывшую ученицу.

Но корабль их отношений не всегда легко плыл по житейскому морю. Школьный рекорд, который они оба установили, — за две недели со всех четырех факультетов были сняты 2860 баллов и назначены 78 ученикам 92 взыскания. Это самая большая потеря баллов, зафиксированная за две недели подряд.

И если мистер Снейп преподавал ЗОТИ только один семестр, а потом вернулся на пост мастера зельеварения, который знимал с первой войны против Волдеморта, то Гермиона Снейп преподавала трансфигурацию до того времени, как стала директором вместе со своим мужем в 2019 году, когда Минерва МакГонагалл вышла на пенсию(3).

Они провели в школе несколько знаменательных реформ, наиболее примечательными из которых являются: объединение с начальной школой для детей-волшебников и подготовительный класс для магглорожденных, а также летняя программа для детей, которые не могут отправляться к своим семьям на каникулы, и реабилитационный курс для полукровок, подвергшихся насилию.

Помимо этого, Северус и Гермиона Снейп вместе изобрели шрамоудаляющую мазь, которая минимизирует шрамы, полученные от темных заклинаний, проклятий и сглазов, усовершенствовали волчелычье зелье и сделали большой вклад в разведение инкруципалма Невилла Лонгботтома (4) — растения, приём в пищу которого уменьшает последствия круциатуса.

Северус и Гермиона Снейп вместе покинули школу в 2085, и, говорят, они жили в неизвестном месте до конца своих жизней (2107 и 2108 соответственно).

Более подробно смотрите:

1. Багшот, Белинда. Падение Лорда Волдеморта. Хогсмид, 2171.

2. Малфой-Поттер, Джеймс. Гарри Поттер и Темный Лорд. Лондон. 2031.

3. Гомез, Лиса. Северус и Гермиона: в любви, на войне и в зельях. Лондон, 2009.

4. Больше о Минерве МакГонагалл:

Там же, страницы 765-767.

Филч, Аурора. Минерва МакГонагалл. Оксфорд, 2029.

МакДанкан, Рори. Лимон и Миндаль: история Минервы и Альбуса. Эдинбург, 2010.

4. Абботт, Сара. Инкруципалм. Хогсмид, 2040.