Пособие для недавно скончавшихся / Handbook for the Recently Deceased (гет)

Смерть. Кончина. Небытие. Вечный покой. Роковой исход. Прах к праху. Тлен. Переход в мир иной.

Северус Снейп размышлял о смерти и присущих ей эвфемизмах. Он всегда знал, что не выживет в войне. Но надеялся, что умрет быстро и безболезненно и вовремя покинет этот бренный мир. Это будет наградой и утешением за жизнь, отданную на служение двум главным кукловодам магического мира, один из которых был воплощением зла, а второй... Может, и не воплощением, но не менее гнусным.

Снейпа в равной степени презирали и Пожиратели смерти, и члены Ордена. Поэтому никогда не загадывал, какая сторона — зло иди добро, Тьма или Свет, — прикончит Северуса Снейпа. Или чья рука — предполагаемого друга или истинного врага — нанесет ему смертельный удар. И каким именно оружием. Лучше всего подошла бы палочка, простая и мощная. Но нет, смерть нераскрытого двойного шпиона таилась вовсе не на конце деревянного обрубка.

Северуса Снейпа убила гребаная змея. Гребаная волдемортова змеюка с ее гребаной огромной пастью, выдравшая чуть не половину бледной шеи Снейпа, вместе с нежной кожей, сухожилиями и несколькими жизненно важными сосудами.

Большинство волшебников выбрали бы палочку, но только не Волдеморт. Чертов психопат заставлял других выполнять всю грязную работу, потому что если бы сам еще хоть раз прокричал «Авада Кедавра», жалкая душонка, еще остававшаяся у него — седьмая часть от выданной с рождения — раскололась бы окончательно. А использовав Нагини, Волдеморт разом убил двух зайцев: убрал препятствие на пути к мировому господству и накормил свою питомицу.

Как ни прискорбно, обычно предусмотрительный мастер зелий прибыл на последнюю, как позже выяснилось, встречу с Темным Лордом без подобающего зельевару (а тем более двойному шпиону) снаряжения. Ни тебе настойки из ясенца, ни кроветворного зелья, ни противоядия. Никакого плана Б. Вообще. Подобные действия, а точнее, бездействия стали прямым приглашением Смерти: «Заходи в любое время. Можем открыть бутылку Огденского, если хочешь». Нельзя упрекать Снейпа, что он не хотел бороться за свою жалкую никчемную жизнь. Ведь, если подумать, ему и жить-то больше незачем было.

Последнее, что он помнил, — как тонул в прекрасных зеленых глазах Поттера... Нет, не Поттера — Лили, — пока погружался в лужу собственной теплой и липкой крови. А еще — как выпустил серебристый поток воспоминаний, перед тем как окончательно потерял сознание. Он заранее тщательно подобрал их так, чтобы подтолкнуть Избранного к правильному решению. Хотя на самом деле Снейпу просто хотелось проорать Поттеру прямо в лицо: Ты должен умереть, чтобы победить Темного Лорда, идиот!

Передав воспоминания, Снейп выполнил все свои обязательства. Сполна оплатил долг жизни засранцу Джеймсу. Почтил память подруги детства тем, что столько лет присматривал за ее упрямым отпрыском и не раз спасал его задницу. Выполнил обещание Дамблдору — защитил учеников Хогвартса от садистов-Кэрроу и остальных Пожирателей. Не осталось ничего, что удерживало бы Снейпа в этой жалкой, убогой жизни, которую он и так терпел слишком долго.

Так что Снейп был более чем готов двигаться вперед, к следующему этапу своего существования. И ждал хоть каких-то признаков прибытия в загробный мир. Например, длинного туннеля, омытого ослепительным белым светом. Либо чтобы его собственная душа воспарила над бренным миром, взирая на изувеченные, истекающие кровью останки. Либо прекрасного мгновения, когда окружающий мир начнет менять свою раздражающе-яркую окраску на восхитительно-мрачный черный цвет.

Но ничего не происходило. Ни знаков, ни предвестий, вообще ничего. Совсем как в рождественское утро, когда-то в далеком детстве:

Северус: — К нам приходил дух Рождества? Что он принес мне?

Тобиас: — Угадай. Но сначала закрой глаза.

Северус: — Хорошо.

Тобиас: — Теперь скажи, что ты видишь.

Северус: — Ничего.

Тобиас: — Вот именно.

Что ж, пришло время взять судьбу за яйца. Снейп открыл плотно зажмуренные веки. Взглянул направо, потом налево — так резко, что голова закружилась. И сел, протирая глаза и осматриваясь вокруг.

Твою мать! Это же Визжащая хижина! Он что, не умер?

Снейп торопливо ощупал себя. Две дрожащие руки. Две ноги. Одно туловище. Одна голова. Одна шея с парой ужасных ран... Нет, одна совершенно неповрежденная, хотя и холодная, шея. Он огляделся. Лужи крови как не бывало.

Может, ему просто не дали спокойно умереть? Может, кто-то исцелил его, пока он лежал без сознания? Какой-нибудь идиот-домовой эльф. Или какая-нибудь идиотка, вроде предводительницы индейцев, заучки Грейнджер.

Снейп лихо, но изящно вскочил и тут же рухнул обратно черной неопрятной кучей: затекшие ноги не держали. Хорошенько растерев их, чтобы восстановить кровообращение, он все-таки сумел подняться. Расправил изрядно помятую мантию, отряхнул толстый слой двадцатилетней пыли, испачкавшей роскошную шерстяную ткань.

Нужно все хорошенько обдумать. Темный лорд считает его мертвым. Поттер — тоже. Самое время спасать свою задницу и убираться отсюда. И из Англии заодно. Куда-нибудь на Фиджи, где круглый год хорошая погода. Заскочить в Гринготтс за сбережениями, в Паучий тупик за личными вещами — и здравствуй, Океания!

Снейп вздохнул и сокрушенно покачал головой. Последние семь лет своей жизни он только и делал, что спасал Мальчика-Который-Выжил, пока тот в свою очередь только и делал, что пытался помешать ему. Надо убедиться, что Поттеру не нужно помочь исполнить его великое предназначение и стать жертвенным агнцем магического мира. Несколько лишних минут в Хогвартсе не убьют Снейпа, если он будет осторожен и воспользуется чарами для отвода глаз.

Снейп произнес заклинание, коснулся макушки палочкой. Что-то не так. Он не чувствовал знакомого холодка, стекающего по спине и все еще видел свое тело. Снейп повторил заклинание — на этот раз с дикцией, достойной лучших театральных подмостков, и с тщательно выверенным взмахом палочки, но ничего не изменилось. Он пробовал снова и снова. Эйнштейн, конечно, прав, и бессмысленно повторять одно и то же действие, каждый раз ожидая иного результата. Но что-что, а упорства Северусу Снейпу было не занимать. И, похоже, он на полных парах несся прямиком в палату Януса Тики в Мунго.

После десятой попытки Снейп готов был поклясться, что почувствовал ледяное покалывание во всем теле. Он по-прежнему видел себя, но чары явно вступили в силу. Чтобы проверить это, Снейп обошел все комнаты хижины в поисках зеркала. И нашел в гостиной, на первом этаже, где над черным мраморным камином висело большое зеркало в богатой раме из красного дерева. Затаив дыхание, Снейп поднял взгляд с пыльной полки, уставленной целой коллекцией безделушек, на потемневшее от времени зеркало. Затем выдохнул и несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что дело не в плохом освещении или слабом зрении.

Ничего. Ни взирающей на него уродливой рожи. Ни прожигающего дыры проникновенного взгляда черных омутов глаз. Замечательно. Теперь осталось выполнить последнюю миссию: проверить, как продвигаются дела у Поттера и как идет битва за Хогвартс. Длинные худые ноги понесли Снейпа из гостиной к выходу. Он повернул ручку, распахнул дверь с такой силой, что ворвавшийся ветер взметнул его сальные волосы и едва не сдул с них всю грязь. Мощный ледяной порыв чуть не сорвал дверь с петель, но Снейп этого даже не заметил. Из ветхого старого дома в Шотландии он вступил в... холодную белую пустыню.

Это еще что за хрень? Кто-то наложил погодные чары, чтобы добавить битве остроты? Или дверная ручка оказалась порт-ключом? Снейпу показалось, что он оказался внутри бракованного сувенирного шара: ни причудливого коттеджа, ни мирного зимнего пейзажа, ни забавного снеговика. Только вихрь снежных хлопьев и ураганный ветер, который тут же взметнул мантию Снейпа и растрепал ему волосы, залепив глаза. Похоже, пробраться сейчас в замок — не лучшая затея, пусть Поттер и Орден справляются своими силами.

Поэтому Снейп решил вернуться и переждать бурю. Он развернулся, но не увидел Визжащей хижины. Она не просто скрылась за плотной завесой снега, а исчезла, словно ее зачаровали. Поэтому Снейп искал невидимый дом, как слепец ощупывая пустоту, заполненную ледяным воздухом.

И ничего. Будто его закинули в богом забытое пустынное место где-нибудь в Антарктиде. Или же Снейп все-таки умер, и это какой-нибудь извращенный девятый круг ада.

Проходили часы, а он все брел по морозной пустыне в поисках... он и сам не знал, что именно искал. Ни растений, ни животных, ни каких-либо ориентиров — ничего. Только бесконечная пустынная равнина, покрытая снегом, скрипящим под толстыми подошвами. Несмотря на ветер и метель Снейп ни капельки не промок и чувствовал только легкий холодок — совсем как в Визжащей хижине, когда пришел в себя. Странно, но даже ледяных уколов снежинок, бьющих в лицо, Снейп не чувствовал, и совершенно не устал, хотя прошел не одну милю. Зато совершено истощился эмоционально, не понимая, как же так: вот он был в Хогсмиде и уже в следующую секунду — бум, и он в гребаной мать ее Антарктиде.

Снейп плюхнулся на снег, чтобы обдумать свое идиотское положение. Но прежде чем успел поудобнее устроить задницу на утоптанном сугробе, услышал сквозь свист ветра пронзительный вой. Шпионская выучка сразу включилась в режим «сражайся или спасайся»: Снейп вскочил и осмотрелся, пытаясь сообразить, откуда доносится странный звук. И тут же заметил здоровенное лохматое существо, смахивающее на обезьяну-переростка, с пугающей решимостью несущееся прямо на него. Не дожидаясь официального знакомства, Снейп припустил в противоположную сторону. Он целился палочкой поверх плеча в быстро догоняющее его существо. Прокричал несколько проклятий, которые легко уложили бы человека, но не остановили чудище: палочка одну за другой выдавала осечки. Ни искр, ни убийственных лучей, ничего, несмотря на самые злодейские намерения Снейпа. Исчерпав все заклинания, он решил заколоть тварюгу палочкой: враг был настолько близко, что Снейп чувствовал затылком его зловонное дыхание.

Но судьба сама схватила самого невезучего в мире волшебника за яйца и вытащила в безопасное место. Все еще удирая на полной скорости, Снейп врезался в дверь Визжащей хижины, появившейся из ниоткуда. Прямо там, где мгновение назад была совершенная пустота. Снейп отлетел назад, но сразу вскочил, обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть, как рычащий лохматый монстр распадается на бесчисленное множество зернистых частиц, которые сразу смел ураганный ветер.

Бушующая метель мгновенно успокоилась, открыв взору знакомые очертания Хогсмида с его мощеными улочками и домиками под высокими покатыми крышами. Только сейчас Снейп наконец выдохнул и даже криво улыбнулся. Но облегчение тут же сменилось раздражением: он в сердцах захлопнул за собой дверь, окончательно попрощавшись и с мистическим чудищем, и с его странным заснеженным местом обитания.

Начиная уже сомневаться в собственном здравомыслии, Снейп устало поплелся в гостиную и неуклюжим кулем рухнул в пыльное ветхое кресло у камина, обитое ситцем дичайшей цветочной расцветки. Запрокинул голову. Закрыл воспаленные слезящиеся глаза с отяжелевшими веками и что есть силы сжал пальцами переносицу. Если бы складка между бровей могла говорить, она сейчас просто визжала бы.

Бренди мог бы помочь пережить этот гребаный день. Алкоголь не только отключит ум, но и согреет тело.

И в то же мгновение тишину Визжащей хижины нарушили звуки. Сначала рев — это в камине неожиданно вспыхнуло яркое пламя. А затем журчание жидкости, льющейся в стакан. От неожиданности Снейп распахнул глаза. Но, учитывая всю необычность этого дня, даже не удивился, когда щедрые дары в виде желанного бренди вдруг появились перед ним на столике. Хотя если бы он знал, то заказал бы лучше шлюху.

Он схватил стакан и покрутил в пальцах, взбалтывая полупрозрачную красноватую жидкость, затем погрузил в него свой внушительный нос, вдыхая крепкий аромат. И глотнул бренди так, словно пил противоядие к быстродействующему яду. А потом отрешенно уставился на потрескивающие дрова в камине и огонь, то и дело выбрасывающий сноп ярких искр.

Это и правда самый странный день в его жизни. Снейп вздохнул, допил бренди, смакуя богатый вкус, стекающий в неповрежденное горло. Веки отяжелели, и вскоре Снейпа сморила усталость, накопившаяся за последний год, если не больше. Как бы он хотел, чтобы появилось хоть какое-нибудь более менее правдоподобное объяснение всему, что только что произошло...

Глухой стук. Снейп распахнул глаза. На этот раз на столик рядом с его креслом шлепнулась книга. Снейп схватил ее, быстро взглянул на заголовок, сразу отшвырнул обратно. И в отчаянии уронил голову: он задушил бы себя, если бы не знал, что от этого теперь не будет никакой пользы.

Твою мать. Судьба в очередной раз поимела его. Он умер, и, похоже, его жизнь после смерти не менее никчемна, чем была до того.

На столе мирно лежало Пособие для недавно скончавшихся. Но Снейпу все равно казалось, что даже книга издевается над ним.

Приняв, наконец, собственную смерть, Снейп обнаружил, что загробная жизнь довольно приятна, несмотря все метафизические правила, с которыми пришлось смириться. Таинственное Пособие для недавно скончавшихся поверхностно описывало мир духов и объясняло все как-то слишком уж запутано и расплывчато. Поэтому напоминало Снейпу старый учебник прорицаний «Проясним будущее». Инструкция по гаданию на чаинках была ярчайшим примером такой же несуразицы и абсурда: досконально описывая требования к сорту чая, воде и заварнику, она совершенно не объясняла, как различать расположение чаинок на дне, оставляя интерпретацию на волю гадающего.

Из этого недоделанного путеводителя по загробной жизни Снейп узнал, что если призрак остался в земном мире, значит, он прикован к месту своей смерти и останется под таким домашним арестом девяносто девять лет. Если же призрак нарушит границы заточения, то будет постоянно попадать во всяческие пространственно-временные аномалии.

Впрочем, там забыли упомянуть о потере магии. Больше не было ни чар, ни заклинаний, ни проклятий — ничего. Но Снейп по-прежнему не расставался с палочкой. Почему? Для внутреннего комфорта. Или, может, по привычке. Он очень скоро стал привыкать к отсутствию магических способностей и, на удивление, совсем не страдал из-за этой потери. Наверное, потому что как призрак обладал особыми способностями. Проходил через стены и потолки, умел изменять материю — так не смогут ни маги, ни магглы.

Книга не объясняла, почему Снейпа благословили способностью передвигать предметы — например, держать книгу и перелистывать страницы. Обычно это было подсилу только полтергейстам. Сэр Николас обзавидуется: он так любил читать через плечо Дамблдора и постоянно жаловался, что тот слишком медленно переворачивает страницы.

Очень скоро Снейп сообразил, что у смерти есть и другие преимущества, которые значительно перевешивают все недостатки. Например, можно не тратить время на сон или еду: призраки не нуждались в пище и, так как сама по себе смерть лишь некое подобие сна, не нужно было восстанавливать силы. Но Снейпу нравилось вечерами потягивать коньяк у камина — скорее по привычке, чем ради удовольствия, хотя алкоголь действовал на духов так же опьяняюще, как и на живых людей. Вдобавок ко всему в загробной жизни существовала служба наподобие Выручай-комнаты в Хогвартсе: определяя, в чем именно нуждается дух, она оказывала необходимую помощь. Именно поэтому появились ревущее пламя в камине и коньяк в первый вечер, который Снейп провел в Визжащей хижине.

Еще один плюс — Снейп теперь не потел. Не стало ни запаха пота, ни сальной пленки, ни жирных волос. Больше не придется чистить зубы или принимать душ — и хорошо, потому что в Визжащей хижине не было такой роскоши, как водопровод.

Зато там была большая библиотека: полки до самого потолка ломились от книг, как маггловских, так и волшебных. Снейп не совсем понимал, зачем Дамблдор забил временное пристанище Люпина книгами, но не подумал о таких удобствах, как водопровод. Наверняка оборотень предпочел бы освежиться после превращения, вместо того чтобы читать дамские романчики середины двадцатого века.

Но самое главное и лучшее из того, что дала Снейпу смерть, — одиночество. Больше никаких идиотов, пытающихся прожечь в потолке дыру размером с котел. Ни бедного сиротки Гарри, напоминающего Снейпу о его собственном жалком детстве. Ни невыносимой всезнайки, выдающей полученные из книжек знания в надежде впечатлить даже самых взыскательных преподавателей. Ни горе-Пожирателя крестника, сомневающегося в своем расизме. Ни постоянно чего-то требующего и предсказуемого как часы социопата, страдающего манией величия. Ни такого же маниакального добродетеля, играющего на чувстве вины и заставляющего творить не менее ужасные вещи во имя Великого Добра. Только Снейп. Тихо сам с собой вдвоем, наслаждающийся одиночеством.

День за днем время проходило незаметно. Он уходил в библиотеку, читал от рассвета до заката — теперь у него было все время мира, и поэтому оно не имело больше значения. Затем он перебирался в гостиную и наслаждался тихим вечером у камина. Потом немного отдыхал в спальне, так как сон был редким удовольствием в бытность Снейпа двойным агентом. Поэтому даже сейчас он хотел спать, хотя совсем не нуждался во сне. И укладывался в кровать, чтобы побыть наедине со своими мыслями и обдумать... впрочем, обдумывать ему как раз было нечего.

Он потерял счет времени, так как не мог выйти на улицу и купить свежий выпуск Ежедневного пророка. И не знал ни о последних событиях, ни об исходе войны... хотя последнее его волновало сейчас меньше всего, ведь он уже умер.

Загробная жизнь его вполне устраивала, пока в один прекрасный день он не узнал, что его вечное существование изменится навсегда и не видать ему больше тишины и покоя.

* * *

В тот день Снейп сидел в библиотеке и наслаждался восхитительной компанией сестер Беннет из Меритона*: он счел Джейн и Элизабет вполне терпимыми, Лидию и Китти — невыносимыми, зато Мэри стала его любимицей. Но знакомый шотландский говор вернул его в современный Хогсмид и Визжащую хижину и заставил навострить уши.

Сначала он решил, что ему послышалось: такое случалось довольно часто, обычно он принимал за голоса любые посторонние шумы. Щебет птиц, шелест листьев, порывы ветра, завывающего сквозь щели ветхого дома. Но мурлыканье Минервы МакГонагалл он ни с чем не спутал бы.

Снейп выглянул в окно, стараясь не задеть занавески, чтобы не выдать свое присутствие. Что ж, это и правда была его бывшая коллега в сопровождении низкого ростом, но высокого в способностях к чарам Филиуса Флитвика.

Минерва кашлянула, направила палочку на дверную ручку и четко произнесла:

— Алохомора!

Дверь раздражающе медленно открылась, и даже ржавые петли запротестовали с противным скрипом.

— Так просто? — Казалось, Минерва разочарована, что ее первый взлом с проникновением оказался настолько легкой задачей.

— Кто же знал, что для снятия защитных чар необходима магия директора Хогвартса.

Ага, значит, Минерва сейчас всем заправляет. Следовательно, Темный Лорд повержен. Снейп выдохнул с облегчением и даже улыбнулся, поздравляя самого себя. Но сразу же прислушался к тому, что происходит снаружи.

Минерва взялась за дверную ручку и аккуратно прикрыла дверь.

— Что ж, думаю, нам нужно осмотреться здесь. — В ее голосе сквозило нетерпение, но улыбка казалась немного напряженной.

— Конечно. Любопытство в действительности совершенно безобидно для кошек, — с улыбкой ответил Филиус, с учтивым взмахом руки пропуская ее вперед. — Прошу.

Минерва посмотрела на него, прошла мимо и замерла посреди фойе. Медленно повернулась, осматривая все вокруг.

— Знаешь, мы можем и не делать этого, — успокоил ее Филиус.

Минерва ответила с тяжелым вздохом.

— Конечно, можем, Филиус. — Глаза ее блестели, а взгляд был полон раскаяния. — Но тем не менее я хочу побыть здесь. Это самое малое, что я могу ради него сделать.

С тихим «Люмос!» она зажгла палочку и стала медленно подниматься по лестнице. Филиус поспешил за ней.

Снейп увязался следом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Шпионские инстинкты побуждали его на спускать глаз с Минервы, которая рыскала по Визжащей хижине словно нюхлер в поисках блестящих золотых безделушек.

Она неторопливо переходила из комнаты в комнату, пристально рассматривая каждый предмет. Сначала стены, мебель и безделушки. Потом кучу времени потратила, внимательно изучая пол и многочисленные следы, украшающие пыльные половицы.

Филиус гулял сам по себе, бегло оглядывая обстановку в каждой комнате.

— Как странно, — громко сказал он, — в доме нет ванной. И водопровода, кажется, тоже нет. Минерва? Минерва, где ты?

— Я... я в спальне, — пробормотала она срывающимся голосом.

Флитвик обнаружил ее скорчившейся на полу рядом с потемневшим пятном от крови, очертания которого обрисовывали рваный силуэт человека. Минерва закрыла глаза, пытаясь совладать с непрошеными слезами.

— Нам и правда не следовало приходить сюда, — прошептала она.

Филиус мягко обнял ее за плечи.

— Верно. Можем уйти, как только захочешь.

Минерва поднялась, мгновенно превращаясь из расчувствовавшейся женщины в строгую директрису — стоило ей только вытереть мокрое от слез лицо наколдованным платком.

— Я не о том, Филиус. Этот дом, само это место... Нельзя осквернять его во имя каких-то там планов по градостроительству.

О чем это она? Что еще за планы по градостроительству?

— Согласен. Но не мы принимаем это решение, Минерва. Как всегда, победит всемогущий галлеон. Попечительский совет считает это беспроигрышным проектом. Новое жилье за пределами Хогсмида позволит развивать частный бизнес и превратит деревушку в городок. К тому же школа не окажется в накладе и тоже будет получать доход от аренды.

Доход от аренды?

— Но это такое неуважение к памяти Северуса. Почему они решили именно перестроить это место, а не снести его?

Отремонтировать Визжащую Хижину?

— Рискну предположить, именно для того, чтобы и почтить его память. И рента за этот дом наверняка будет сильно завышена только из-за событий, связанных с ним. Каким-то счастливчикам повезет — это настоящая золотая жила.

Минерву аж передернуло.

— Это так бесчувственно и подло. Если они хотят почтить его память, почему бы не заказать памятник? Или хотя бы табличку.

Почтить его память? Снейп чуть не фыркнул. Надо же, какая ирония. Должно быть, его истинная преданность все-таки раскрыта.

Филиус покачал головой.

— Это же Попечительский совет. Они, может, и богаты как Крез, но больших скупердяев я в жизни не встречал.

Воцарилось молчание. Минерва снова обернулась, чтобы посмотреть на снейпообразное пятно на полу.

Филиус потянул ее за руку, вытягивая из прошлого и бесчисленных эмоций, которые она сейчас, несомненно, переживала.

— Давай вернемся в замок. Нам обоим не мешало бы выпить по чашечке чая.

Они спустились по лестнице — Снейп следовал за ними по пятам — направились к выходу и уже у самой двери остановились, чтобы в последний раз посмотреть вокруг и запомнить каждую деталь этого жуткого, покрытого паутиной, стонущего от воспоминаний дома.

— Здесь осталось хоть что-то, что стоило бы спасти? — спросил Филиус.

— Книги, — быстро ответила Минерва. — Я видела весьма неплохую библиотеку. Я договорюсь с подрядчиками, чтобы их перенесли в Хогвартс. А остальное...Пусть сам решает, есть ли здесь еще что-то стоящее.

Удалившись, они закрыли не только входную дверь, но и важную часть в истории волшебного мира. Место последнего боя Северуса Снейпа. Как бы то ни было, спокойному существованию пришел конец.

Снейп смотрел, как его бывшие коллеги удаляются от дома. И завидовал их свободе — единственного, чего ему по-настоящему не хватало в этой загробной утопии. А потом поплелся в гостиную, упал на диван и уронил голову на руки.

Похоже, даже покоиться с миром волшебный мир ему не позволит. Не сегодня-завтра здесь все начнут ломать и переделывать. И даже книги, единственное его утешение и спасение, заберут. Что ж, жизнь после смерти — та еще сука. Такая же сволочная, как и ее сестрица, жизнь до смерти.

Одному Мерлину известно, сколько Снейп просидел так, неподвижно. Однако вскоре у него появилась мысль, мгновенно сменившая жалость к самому себе на справедливое негодование.

Значит, они думают, что смогут разгромить его дом и забрать книги? Снейп вскочил с дивана и направился прямиком в библиотеку. Сегодня он займется поиском нужных сведений. А завтра... Завтра он превратит это место в настоящий дом с привидениями.

Снейп расположился в уродливом цветастом кресле и стал обдумывать, как нанести предупреждающий удар. Если появиться в образе призрака, наверняка получится нагнать столько же ужаса, сколько Снейп нагонял во плоти при жизни. И, запугав тех, кто посмеет вторгнуться в его святая святых, он легко заставит уважать себя и бояться. Мир и покой его загробной жизни зависел от его способности навести настолько невероятный страх и ужас, чтобы заставить рабочих побросать все к чертовой матери и побежать менять мокрые штанишки. Главное — прогнать живых из Визжащей хижины и сорвать этот идиотский план постройки большого жилого дома.

Осталось узнать все, что можно, о том, как стать зловредным привидением. И единственный источник информации о загробной жизни вряд ли ему поможет: в Пособии для недавно скончавшихся он нашел всего один небольшой абзац о том, как преследовать живых.

— «Изводить живых совсем несложно. Очень эффективен продолжительный вой, но не забудьте чередовать стоны с низким рычанием и высоким визгом. Избегайте белых простыней, это клише и не испугает даже самых легковерных живых. Классический прием — закрывать и открывать окна с сопутствующим порывом сквозняка».

Чушь какая-то. Судя по тому, как именно здесь описаны наиважнейшие детали загробной жизни, более подходящим названием было бы «Брошюрка для недавно скончавшихся» или даже «Сумбурные мысли» или «Смутные предположения о жизни после смерти».

Снейп уставился на мерцающее пламя, танцующее в камине. В какое-то мгновение ему захотелось бросить дурацкую книгу в огонь, но вдруг появилась другая, более рациональная мысль, и раздражение отступило.

Возможно, в один прекрасный день книга поможет ему вспомнить давно забытые детали, отличающие смерть от... несмерти. Но сейчас придется полагаться только на самого себя и постараться как следует изводить живых.

_______________________________________________________________________________________

*Сестры Беннет — героини романа "Гордость и Предубеждение" Джейн Остин

Северус Снейп вздохнул. Это был один из тех душераздирающих протяжных у-меня-столько-проблем-а-я-совершенно-бессилен-вздохов. И Снейп все выдыхал, выдыхал и выдыхал. Может, жалость к самому себе и не его изобретение, но он отточил и превратил ее в настоящее искусство.

И сегодня вечером он все больше погружался в эту жалось, пока пил коньяк, глядя на огонь. Когда-то радостный вечерний ритуал утратил былую прелесть — теперь Снейп сидел на голом полу, а не в уродливом цветастом кресле. Гостиная была совершенно пустой, и только отвратительные обои издевались над его чувством прекрасного. Мебель, безделушки, картины, книги — как ни печально — все вывезли из дома в тот же день. Кухня словно осиротела без шкафчиков и полочек, несколько стен и вовсе снесли, а завтра... Завтра начнется реконструкция.

Попытки Снейпа изгнать рабочих из Визжащей хижины закончились полным провалом. Эти люди были так поглощены заданием, что даже не заметили, как сами по себе двигаются книги и мебель. Потусторонние стоны Снейпа потонули в оглушительном грохоте молотков и жужжании пилы. Первую битву он проиграл, но сдаваться не собирался.

Будь он проклят, если согласится провести вечность здесь, жить Мерлин знает с кем. Нужно во что бы то ни стало постараться, утроить усилия. Кажется, в этой гребаной книге упоминалось...

Снейп вытащил из кармана Пособие для недавно скончавшихся и пролистал, останавливаясь только на страницах с загнутыми для удобства уголками. И, найдя то, что искал, прочитал маленькую приписку в самом незаметном месте. Сноска «Если вам понадобится помощь» была запрятана так же тщательно, как и хоркрукс.

Он вскочил на ноги и прочитал инструкцию вслух.

— Нарисуйте дверь с дверной ручкой. — Используя наполовину обугленную щепку, он быстро нарисовал на бордовых обоях с золотистыми лилиями дверь. Затем закатил глаза и прорычал: — Только идиот будет рисовать дверь, которую все равно невозможно открыть.

Снейп отступил, любуясь своим произведением, и продолжил читать:

— Постучите трижды, чтобы дверь открылась.

Он выполнил указание и замер в ожидании. Сколько именно ждать, в книге не говорилось.

Вскоре контур двери осветился ярким белым сиянием, и стена сильно содрогнулась. И, прежде чем Снейп успел сообразить, что к чему, он уже стоял посреди приемной, оформленной в естественных тонах, на жестком ковровом покрытии, популярном в далеких семидесятых. В окошке справочной виднелась знакомая улыбчивая физиономия, усыпаная веснушками и обрамленная рыжими лохмами — окраска весьма удачно вписывалась в интерьер.

Если бы Фред Уизли не носил табличку с именем, Снейп легко принял бы его за Джорджа.

— Здравствуйте, профессор Снейп.

— Мистер Уизли, а вы-то что здесь делаете? — Голос Снейпа звучал одновременно и смущенно, и властно.

— Работаю в Загробном Центре Скорой Помощи, — ответил Фред без какого бы то ни было намека на иронию.

— Но это значит, что вы... — Снейпа окончательно сбило с толку то, что этот молодой человек, его бывший ученик, тоже мертв.

— Умер. И пытаюсь извлечь из этого хоть какую-то выгоду. — Он слабо, но ободряюще улыбнулся. — В любом случае, вы пришли на прием слишком рано.

Снейп вопросительно поднял свою авторитетную бровь.

— Мистер Уизли, но у меня не назначено...

— Знаю, сэр, — как ни в чем не бывало ответил Фред. — Но вы мертвы всего три месяца и уже нуждаетесь в помощи?

Снейп кивнул, надеясь, что его хмурый вид скроет предательский румянец, выступивший на щеках.

— Так вы потратите все свои талоны помощи, — пояснил Фред. — За все время пребывания на земле вам полагается только три приема у куратора и один вызов.

— Ну, раз уж я здесь, не может ли куратор все-таки принять меня? — спросил Снейп до невозможности учтивым тоном, решив, что если лесть срабатывала у Люциуса Малфоя, то может сработать и у него.

Фред понимающе кивнул.

— Присаживайтесь, профессор. Я посмотрю, свободен ли он.

Фред поднялся, как пар над котлом, и заскользил прочь — эхо его шагов гулко отражалось от стен даже после того, как сам он пропал из поля зрения.

Снейп уселся в приземистое кресло из дешевой искусственной кожи, которое оказалось на удивление удобным. На стеклянном журнальном столике рядом возвышалась неаккуратная стопка журналов разных лет и тематики. Снейп вытащил один наугад, прочитал о том, что Ведьмополитен предвещает Гилдерою Локхарту победу в ежегодной номинации на самую очаровательную улыбку. И фыркнул. У Локхарда уже лет пять как нет поводов для улыбки.

Когда он погрузился в статью о сопоставлении клевера Англии и Ирландии, его прервал приятный тенор:

— Добрый вечер, мистер Снейп. Пожалуйста, следуйте за мной.

Перед ним стоял привлекательный молодой человек с темными волнистыми волосами и теплыми серыми глазами, в уголках которых собрались смеющиеся мелкие морщинки. На нем был костюм-тройка из роскошного темно-синего бархата и серая шелковая рубашка с открытым воротом, чтобы продемонстрировать безвкусную цепь из массивных золотых колец.

Прищурившись, Снейп пристально рассматривал юношу, от набриолиненных волос до не менее блестящих ботинок. Он казался слишком молодым и неопытным, чтобы давать советы о чем-то, кроме крема от прыщей или как захомутать девчонок.

— Без обид, но вы и правда мой куратор?

Молодой человек рассмеялся, вернее, залаял, чем напомнил Снейпу знакомого из далекого прошлого.

— А я и не обижаюсь. На меня все так реагируют. Я работаю здесь уже двадцать лет, из них десять — куратором. И достаточно квалифицирован, несмотря на обманчиво юный вид. Давайте пройдем в мой кабинет. Думаю, вам там будет гораздо удобнее.

Они прошли через стерильный коридор, его белые стены и сверкающий линолеум освещались болезненным зеленоватым светом мерцающих флуоресцентных ламп. Все двери, выглядели вполне обычно, кроме одной, которая сразу привлекла внимание Снейпа. В этой двери было окошко, и он успел увидеть бесконечную тьму, в которой изредка проплывали души. Но вовсе не безмятежные и упокоенные.

Эти печальные души чахли, разлагались, распадались, иссохшая плоть свисала с костей на тонких сухожилиях. Их измученные лица говорили о невыносимой душевной и физической боли. Снейп быстро отвел взгляд, не в силах наблюдать за жутким танцем: его собственное сердце, независимо от того, насколько маленьким и черствым оно было, разрывалось, глядя на такие страдания.

— Это комната потеряных душ, — пояснил куратор. — Для изгнанных призраков, у которых нет конечного пункта назначения. Не то чтобы ад, но и раем это место не назовешь. Не думаю, что вам захочется к ним присоединиться. Так что пойдемте дальше.

Они прошли мимо других невзрачных дверей, остановились перед одной из них и вошли. После того как зрение Снейпа привыкло к тусклому освещению, он оглядел стены с высокими стеллажами, уставленными пыльными банками. Каждая была наполнена непонятной жидкостью самого отвратительного вида, в которой плавали скользкие кусочки то ли растений, то ли животных.

Снейп почувствовал, как та немногая кровь, что еще осталась у него, отлила от лица, а ноги предательски задрожали. Куратор схватил Снейпа за руку и усадил в кресло, неудобное, но довольно крепкое.

— Вижу, вы узнали свой старый кабинет. Это специальный трюк: мой кабинет меняет обстановку, подстраиваясь под каждого посетителя. Извиняюсь, если вам это неприятно. Я сейчас же изменю все обратно.

Он широко взмахнул рукой, и подземельный кабинет Снейпа сменился приятной обстановкой с коричневыми стенами, удобными креслами, бежевым пушистым ковровым покрытием и хромированными лампами.

— Я предпочитаю европейский модерн, — пояснил социальный работник. — Вы знакомы с Икеа, мистер Снейп?

— Никогда не слышал, мистер...

Куратор так и не представился. Снейп рассматривал кабинет, пытаясь найти хоть какую-то подсказку. И на опрятном столе заметил довольно толстую папку со своим именем, а прямо перед ней — небольшую латунную табличку с выгравированным на ней «Мистер Блэк».

— Вы не узнаете меня, не так ли?

— Ваше лицо не кажется мне знакомым, — несколько нетерпеливо ответил Снейп.

— Я всегда буду выглядеть восемнадцатилетним, но если бы я жил, мне, как и вам, было бы около сорока. Я учился курсом младше вашего в Хогвартсе.

Метафорическая лампочка над головой Снейпа вспыхнула ярким светом. С одной стороны, хорошо, что его куратор своего рода союзник по убеждениям, но отточенные шпионские инстинкты не позволили Снейпу окончательно расслабиться.

— Регулус Блэк.

Тот кивнул и протянул руку для вежливого приветствия. Снейп, не колеблясь, пожал ее.

— Рад знакомству, мистер Снейп. Предпочитаете формальное обращение?

— Можете обращаться по имени, так, как и раньше.

— Очень хорошо, Северус. И можете называть меня Регулус.

Но шутки в сторону — Снейп решил перейти к делу.

— У меня накопилось немало вопросов по поводу этой книги... — Он сделал паузу, чтобы достать Пособие из кармана и бросить на стол перед Регулусом с таким пренебрежением, что мадам Пинс и все библиотекари мира наверняка содрогнулись от ужаса. — Я даже не стал бы называть эту чушь собачью книгой. Это было бы неуважением по отношению к настоящей литературе.

Регулус понимающе кивнул.

— Не могу вас винить. Книга действительно плохо написана и давно нуждается в переиздании. Задавайте свои вопросы, я постараюсь ответить, насколько это будет в моих силах.

— Я предполагал, что после смерти на небеса мне вход закрыт. Но почему я все еще на земле?

— О, ничего сложного. Потому что у вас осталось незаконченное дело.

Хватило одного вопроса, чтобы Снейп почувствовал зарождающуюся головную боль.

— Поттер победил Темного Лорда. Я выполнил все, чего от меня требовали. Провел большую часть своей жизни, изображая ангела-хранителя, присматривал за этим неблагодарным ребенком, защищал Поттера, чтобы он выжил и исполнил свое предназначение.

— Ну, судя по всему, высшие силы решили, что вы что-то упустили. Что именно — известно только вам. И только вы в состоянии решить эту загадку.

— Ну еще бы, — ответил Снейп, пытаясь скрыть разочарование под маской безразличия. — А зачем удерживать призрака в месте его смерти?

— Это необходимо для контроля миграции душ. Если позволить призракам свободно бродить и выбирать место существования, то все красивые теплые места, как, например, курорты в южной части Тихого океана, кишели бы духами, а это отпугивало бы туристов, да и просто живых... В общем, это плохо для экономики. Но духи с рабочей визой могут отправиться на Карибы, чтобы помогать индустрии вуду. После того как достигнете свою цель на земле либо проведете девяносто девять лет в Визжащей хижине, сможете переехать куда вам угодно.

Снейпу показалось, что Регулус что-то недоговаривает, поэтому уточнил:

— Означает ли это, что вы с мистером Уизли умерли здесь, в этом Центре?

— От острого ума слизеринца ничего не укроется, да? Я умер в пещере у воды, в Великобритании. Мистер Уизли умер в Хогвартсе. Мы выбрали общественную работу вместо заточения. Вам так же доступна такая возможность, Северус. Тем не менее, сомневаюсь, что ваш темперамент подходит для работы с посетителями.

Устами младенца — то есть, взрослого, но вечно юного душой — глаголила неприукрашенная истина.

Получается, Снейп застрянет в своем персональном аду в Хогсмиде, если не сможет безопасно перемещаться за его пределами.

— Тогда расскажите мне о пространственно-временных аномалиях в Визжащей хижине.

— Впечатляющие технологии, не правда ли? Самое удивительное, эта магия создана не волшебниками.

Снейп снисходительно поднял бровь, чтобы передать свое удивление — или же его отсутствие — в ответ на это откровение.

— Да-да, — подтвердил Регулус. — Эту любезность нам оказывают монстры из-под кровати.

— Монстры из-под кровати? — Снейпу начинало казаться, что Регулус сочиняет эту историю на ходу.

— Они самые. Конечно, это в основном маггловская страшилка, так что я не удивлен, что вы до этого с ними не сталкивались. Монстры, живущие под кроватью или в шкафах, выходят ночью, чтобы пугать малышей. Конечно, на самом деле они живут не в шкафах и не под кроватью. Они работают на заводе с использованием технологии, которая превращает детские крики в энергию. На заводе есть огромная коллекция дверей, каждая из которых ведет в какой-нибудь шкаф. Эта технология была немного модифицирована и теперь служит для ограничения передвижения духов. Если призрак пытается выйти за пределы своего назначенного места обитания, его сразу переносит на безжизненную территорию с самыми суровыми условиями, полную смертельно опасных существ. И при каждом нарушении эта территория меняется, так что приспособиться к ней невозможно.

Услышав эту обескураживающую информацию, Снейп почувствовал, будто попал из огня в полымя. Он с такой силой сжал переносицу, что на бледной коже остались два красных следа.

— Немного сумбурно, но лучше чем ничего. Тем не менее мое нынешнее положение в Визжащей хижине невыносимо, и никакой другой альтернативы нет. У вас есть еще хоть какая-нибудь полезная информация?

— Сожалею, Северус, но я соцработник, а не инженер. Просто так, к сведению: ни одному духу еще не удалось сломать систему, а те, что пытались — пополнили ряды потерянных душ. Но вы всегда отличались умом и находчивостью, так что если кто-то и мог бы что-то сделать — я бы поставил на вас. Скажите, что именно вас так... эм... не устраивает в ваших жилищных условиях? — Регулус рассеянно постучал пальцами по делу перед ним.

Снейп хмуро посмотрел на раздражающе проницательного призрака.

— Пока мы тут с вами беседуем, мой дом перестраивают в наивной попытке облагородить Хогсмид и собрать фонды для Хогвартса. А это означает, что мне придется делить жилье с каким-нибудь Томом, Диком или... — его аж передернуло, — Гарри. А я хотел бы провести первые девяносто девять лет своего вечного существования в покое.

— Тогда почему вы здесь, разговариваете со мной? Лучше бы потратили это время на то, чтобы не подпустить рабочих к вашему дому. Не будет перестройки — не будет жильцов, а значит, не будет и беспокойства. Напугайте их хорошенько, и все.

На лице Снейпа появилась ехидная ухмылка.

— Уж не думаете ли вы, что я не пробовал? Не сработало.

У Снейпа не было больше сил смотреть в это детское, улыбчивое лицо РегулусаБлэка, поэтому он отвернулся и стал изучать замысловатые узоры на столешнице.

— Судя по тому, что я прочитал, ваши попытки напугать больше походили на сценку Бенни Хилла, так что это не считается. — Регулус неожиданно грохнул кулаком по столу, заставив Снейпа подпрыгнуть и разом выйти из отрешенного саможаления. — Хватит валять дурака, Северус. Ты же слизеринец. Не мне учить тебя всяким грязным штучкам. У тебя и самого это неплохо получается.

Снейп одарил его столь яростным взглядом, что даже семикурсник расплакался бы.

— И как предлагаешь это сделать, Блэк? У меня нет больше магии. — Голос... вернее, шипение Снейпа сочилось ядом.

Регулус вскочил, отбросив стул. И проорал:

— Ты злобный, вредный урод, Снейп! Покажи им свою ярость! Не бойся!

Знаменитое самообладание Снейпа не треснуло, но держалось на тоненькой, натянутой до предела ниточке, которая вот-вот грозила порваться. Он тоже вскочил, обошел стол и остановился, навис над Регулусом, подавляя не только ростом, но и пугающим холодной яростью взглядом и оскалом.

— Ты назвал меня трусом, Блэк? — прорычал он.

Регулус не вздрогнул, не отпрыгнул, не отпрянул. Только ухмыльнулся уголком рта. Именно благодаря такой невозмутимости перед лицом ярости Регулуса Блэка назначали куратором для наиболее злобных призраков. Его высокомерная ухмылка немного испортила красивые черты аристократического лица Блэков.

— Зачем, если вы и так считаете себя им?

Регулус не произнес волшебное слово, но ему и не надо было. Снейп схватил его за лацканы и встряхнул так, что даже набриолиненные волосы растрепались. Глаза бывшего двойного шпиона сверкали яростью, дыхание сбилось. И вдруг произошло нечто странное. Снейп почувствовал, как тело его окутало жаром, словно от доменной печи, но так и не понял, отчего. Зато Блэк прекрасно видел, как изменился в гневе призрак.

Белая как мел кожа покрылась оспинами и приобрела заплесневелый оттенок зеленого. На ней, словно маки на зеленой лугу, щедро повыходили сочные красные гнойники, вот-вот готовые лопнуть. Потрескавшиеся серые губы обнажили кривые желтые зубы. Глава горели адским пламенем цвета застоявшейся крови. Изо рта при каждом выдохе вырывался черный дымок с запахом серы, куда более зловонным, чем обычный запах нездоровых зубов.

По сравнению с обычным монохромным безобразным видом сейчас Снейп выглядел настоящим цветным монстром. Его мгновенное превращение было просто отвратительным. Все, что он чувствовал, — это жар, резко сменивший холод, пронизывавший каждую клеточку тела с мгновения смерти. Честно говоря, Снейп ожидал, что Блэк весь покроется мурашками от страха словно флоббер-червь слизью, но казалось, тому все нипочем. И он даже расслабился в когтях замершего в недоумении Снейпа, нелепо улыбаясь.

— Видел бы ты себя сейчас, — произнес наконец Регулус, прерывая неловкое молчание. — Там у меня зеркало, в верхнем ящике. Специальное, для призраков.

— Я тебе не верю. Вдруг это ловушка. Так что лучше доставай сам.

Регулус полез в стол, вытащил невзрачное зеркальце и протянулСнейпу, который по-прежнему удерживал его одной рукой. Второй он осторожно покрутил зеркало в поисках скрытых кнопок или ловушек и только потом взглянул на свое отражение. И скорее приятно удивился, чем испугался: улыбка сделала его еще более несуразным, обнажив частокол изломанных зубов. Снейп выпустил свою жертву, чтобы покрасоваться перед зеркалом.

— Думаешь, я выгляжу достаточно страшно, чтобы вызвать ужас? — на полном серьезе спросил он, любуясь собой.

Регулус усмехнулся, поправил немного помятый в гневе костюмчик.

— Более чем достаточно. В гневе ты просто кошмарен. Запомни это чувство и используй его каждый раз, когда изгоняешь живых. А пока, я думаю, ты можешь уже расслабиться.

Снейп закрыл глаза и глубоко вдохнул, призывая безмятежное спокойствие, а затем протяжно выдохнул, вместе с горячим воздухом избавляясь от гнева, ненависти, ярости, злобы... ладно, от какой-то их части. Затем еще раз взглянул в зеркало — обычный уродливый вид вернулся, ничем не хуже предыдущего.

— Ты готов. Теперь иди и очисть свой дом. — Регулус протянул руку, и Снейп ответил на рукопожатие, на этот раз куда более искренне и сердечно.

— Спасибо за... помощь. Я надеюсь, она мне больше не понадобится. Я сам найду выход.

Он кивнул на прощание, подхватил со стола бесполезное Пособие и ушел. Проходя по коридору, нарочно не смотрел в сторону комнаты потеряных душ. В приемной он прошел мимо стойки регистрации, небрежно кивнул Фреду Уизли, переступил порог Центра и оказался в... это наверняка была Визжащая хижина, но изменившаяся до неузнаваемости.

Снейп осторожно осмотрел новую обстановку опытным взглядом шпиона. Стояла тишина: больше ни шума ломающихся стен, ни стука молотков, ни жужжания пилы. Он знал, что это может быть только Визжащая хижина, но жуткий стиль конца двадцатых бесследно исчез. Ни темного дерева, ни тяжелых драпировок, ни настенных бра, ни дурацких обоев. Их сменили кремовые стены, встроенные светильника, жалюзи и пушистый персидский ковер. Снейп переходил из комнаты в комнату, пораженный тем, что перестройку завершили за то короткое время, что он провел в Загробном Центре Помощи.

Чертовы временные аномалии.

Все комнаты — кухня, столовая, гостиная, спальня, кабинет, ванная — выглядели одинаково, по-новому, чисто. Но как-то безлико.

Возможно, Снейпу от имени новых владельцев стоило бы связаться с кем-нибудь вроде Дали или ВанГога. Конечно, оба они мертвы, но даже их стиль будет гораздо лучше этого ванильно-кремового безобразия.

В каждой комнате были разложены уменьшенные, аккуратно подписанные коробки. Не успел Снейп задуматься над тем, не является ли это тоже частью интерьера, послышался звук поворачивающегося ключа. Инстинкты заставили бывшего шпиона спрятаться, хотя он знал, что невидим для живых. Снейп отступил в комфортную тень, вжался в угол. И приготовился наблюдать за нарушителем... нет, скорее соседом, которого придется терпеть в обозримом будущем. До тех пор, пока Снейп не выживет его своими новыми, куда более эффективными навыками наведения ужаса.

Входная дверь бесшумно распахнулась: старые скрипучие петли заменили более дешевыми, но гораздо более тихими стальными. Тишину нарушил женский голос.

— Ну, вот мы и дома. Подожди, сейчас я тебя выпущу.

Голос этот показался Снейпу очень знакомым. Он не мог рассмотреть ее лица в сумрачном свете.

Глупая девчонка, подумал Снейп. Неужели не знает, что, входя в темную комнату, нужно первым делом включать освещение. Ведь никогда не знаешь, какая опасность тебя подстерегает.

Он различил женский силуэт и успел восхититься красиво очерченными бедрами, аккуратной грудью под узкой футболкой и джинсами. Правда, голова почему-то казалась несуразно большой, либо все дело в пышной прическе. Ужас пронзил призрачное тело Снейпа — точно такое же предчувствие появилось у него три года назад, во время Турнира Трех Волшебников, когда он правильно предсказал возвращение Темного Лорда.

А женщина тем временем наклонилась, освобождая своего фамилиара из клетки: тот сделал несколько робких, осторожных шагов, но далеко от хозяйки решил не отходить. Когда же она снова заговорила, наихудшие опасения Снейпа подтвердились.

— Наше новое жилье, — промурлыкала она, почесывая зверя за ушами. — Добро пожаловать домой, Косолапус.

Хуже просто некуда. Снейп застрял здесь с Гермионой-гребаной-Грейнджер. Ад за стенами дома может оказаться не самым худшим вариантом.

Вопреки общепринятому убеждению, Северус Снейп вовсе не был холодным, бесчувственным мерзавцем. Например, сейчас он переживал целую бурю эмоций: гнев, досаду, разочарование, раздражение, отвращение и еще много чего. И все из-за Гермионы Грейнджер. В Визжащей Хижине, которую теперь полностью отремонтировали и превратили в Служебные апартаменты Хогсмида. Смерть, конечно, сделала Снейпа холодным, но характер его остался прежним.

Впрочем, Снейп старался смотреть на все с оптимизмом — еще одна новая эмоция для него. Ведь могло быть и хуже — вместо этой властной гарпии ему могли подселить горе-спасителя Поттера. Который теперь рано или поздно все равно появится. С этим рыжим недоразумением, Уизли. Удивительно, что они не поселились все вместе, большим счастливым Золотым Трио. Тогда Снейпу пришлось бы терпеть одну, но очень сильную общую головную боль. Но этот неожиданно обретенный оптимизм быстро сменился куда более привычным пессимизмом.

Пока Гермиона распаковывала вещи и обживалась в квартире, Снейп держался в тени и с интересом наблюдал. Изучал каждый ее шаг, каждое движение, запоминая и потихоньку планируя, как будет выживать ее.

Перво-наперво необходимо собрать информацию. Затем продумать план, как прогнать мисс Грейнджер и остальных живых из дома. И сразу приступить к исполнению.

Жаль, что никто, кроме Снейпа, не мог слышать его зловещее хихиканье. Смерть лишила его почти всего, чем он дорожил, но по крайней мере он сохранил чувство юмора.

Мисс Грейнджер оказалась организована и дотошна. Впрочем, чего еще ожидать от выскочки и заучки? Она переходила из комнаты в комнату, выкладывая вещи из коробок и расставляя по местам. И при этом то и дело обращалась к своему фамилиару, который отвечал многозначительным мяуканьем.

— Я потратила всю премию, прилагавшуюся к Ордену Мерлина первой степени, — сообщила она, вытаскивая посуду со странным темным покрытием и палочкой перемещая кастрюли и сковородки в белые ламинированные шкафы. — Зато теперь мы как следует оснастим кухню. О, ты только посмотри на это!

Она наклонилась и на вытянутых руках подняла свое сокровище, чтобы показать Косолапусу. Тот не нашел ничего особенного в деревянной стойке в разноцветными баночками, но все-таки обнюхал это приобретение, чтобы не обидеть хозяйку.

— Понимаю, тебя это вряд ли заинтересует, но Молли уверяет, что с этими специями я смогу приготовить все любимые блюда Рона.

Гермиона даже пританцовывала, радостно предвкушая свои кулинарные подвиги. А Снейп готов был поклясться, что рыжий комок шерсти закатил глаза.

Снейпу очень хотелось сказать мисс Грейнджер, что приемлемые навыки в зельеварении не сделают ее экспертом в поварском деле. И посоветовать держать на всякий случай под рукой зелье от изжоги и безоар. Но она уже направилась в спальню, и Снейп последовал за ней.

Изящными и точными движениями, как опытный дирижер управляет оркестром, Грейнджер отправила одежду из сундука в шкаф. Мантии, платья, юбки, джинсы и блузки развешивались на вешалках, объединяясь по цвету, а затем по сезону. Еще один лихой взмах палочкой отправил белье, носки и майки в комод. После чего Грейнджер еще раз проверила содержимое каждого ящика, чтобы носки не дай Мерлин не попали к белью. Она вытащила кружевной красный комплект и помахала трусиками перед приплюснутой мордой своего фамилиара.

— Подарок Рона. Думаешь, я понравлюсь ему в этом?

Полукниззл смотрел на хозяйку не мигая.

— Мя-а-а-у?

— Нет, конечно, он не станет их надевать. Но увидит на мне. Правда, ненадолго, если ты понимаешь, о чем я. — Она подмигнула Косолапусу, но тот проигнорировал ее похотливые интонации.

Н-да. Снейп ожидал более утонченных оборотов от эрудированной мисс Грейнджер. Но в конце концов она собирается соблазнять гриффиндорца, а Рональд Уизли — не самый отточенный инструмент в сарае.

Не теряя времени, Грейнджер принялась раскладывать постельное белье, полотенца и принадлежности для ванной в шкафчик.

— Я просто хочу сегодня все разложить по местам и навести здесь порядок. Но можешь не сомневаться, позже я обязательно подумаю, как украсить эту квартиру. Пару заклинаний трансфигурации — и я превращу эту скучную ванную в роскошный спа, наподобие ванной старост в Хогвартсе, только без витражей с русалками-вуайеристками.

Она некоторое время разглядывала душевую кабинку из матового стекла, затем стала перекладывать в шкафчик целую коллекцию баночек и тюбиков.

— Я кучу денег заплатила за все эти средства по уходу за волосами. Стилист заверил, что я и на дому смогу добиться таких же результатов, как в профессиональном салоне. Только представь меня с мягкими послушными локонами.

Снейп ухмыльнулся: должно быть, Грейнджер надеется, что в этих бутылочках закупорено чудо. Интересно, есть ли у нее гарантия на возврат денег.

Остальной вечер она провела в гостиной-бывшей библиотеке, возвращая сотням книг первоначальный размер и раскладывая их — по темам, как иначе — по высоким, до потолка, книжным шкафам из крепкого дуба. Ее обширная библиотека не уступала той, что размещалась в Визжащей хижине раньше. Тут были книги в мягкой обложке и толстые фолианты, художественная и справочная литература, научные издания и книги для души, классика и бульварное чтиво.

Интересно, есть ли у нее «Долина кукол»*? По крайней мере ее книги обеспечат Снейпу хоть какой-то досуг, пока он вынужден терпеть ее присутствие. Поэтому он решил выйти из тени и изучить названия на корешках, пока Гермиона обживается.

Блаженная тишина вокруг время от времени нарушалась ее тихим «Энгоргио!» и приглушенным храпом Косолапуса, свернувшегося калачиком на коврике у камина. После того как каждая книга оказалась на своем месте, а коробки исчезли, Гермиона рухнула на диван в викторианском стиле — настоящий монстр из темного орешника и красного бархата, наверняка служивший до этого не одному поколению Уизли.

— Тьфу, я и не замечала, насколько уродлив этот диван, когда вокруг нормальная обстановка. Завтра же трансфигурирую его во что-то поприличнее. Надеюсь, Молли не обидится.

Грейнджер поерзала задом на пышных подушках, пока, наконец, не устроилась поудобнее.

— Акцио «Продвинутая теория чар», — пробормотала она, зевая.

Секунду спустя из сумки прямо ей в руки вылетел толстый том. Грейнджер повертела его в руках, погладила еще не потертую обложку с золотым тиснением, вдохнула запах печатной краски. Несмотря на дикую жажду знаний, у Гермионы закрывались глаза, пока она читала вступление. И вскоре веки ее опустились, голова откинулась на спинку дивана. Сразу провалившись в глубокий сон, Гермиона уже не заметила ни огонь, внезапно вспыхнувший в камине, ни бокал бренди на столике.

* * *

Субботним вечером Гермиона принимала своего кавалера и бывшего боевого товарища Рональда Уизли. Она порхала по крошечной кухне, подпрыгивая от нетерпения, и готовилась к своему кулинарному дебюту. Направляла палочкой помощников: ножи, измельчающие продукты, и ложки, перемешивающие кипящее карри. Но специи добавляла вручную, не доверяя такое тонкое дело магии. Вдыхая пряный ароматный пар, плывущий над сотейником, она улыбнулась и стала что-то напевать.

Пока его подруга хлопотала у плиты, Рон бездельничал в гостиной, развалившись на недавно трансфигурированном диване. В одной руке он держал запотевшую бутылку со сливочным пивом, другой подбрасывал и лихо ловил широко раскрытым ртом фаршированные оливки.

Снейп держался в тени и потрясенно наблюдал за выходками юного Уизли. Интересно, где и кто учил его так вести себя за столом? Он походил сейчас на птенца, ожидающего мамашу, чтобы получить от нее теплого, полупереваренного червяка.

Всю неделю пока еще необнаруженный сожитель Гермионы выжидал, наблюдал за хозяйкой дома и ее размеренной жизнью. И лишь немного побезобразничал на пробу, так, по мелочи, не столько пугая, сколько отвлекая. Но сегодня вечером он начнет настоящее изгнание живых.

В рекордный срок расправившись с закуской, Рон повернулся в сторону кухни и крикнул:

— Эй, Гермиона! Ну где там ужин? Я умираю от голода.

Гермиона вытерла руки о фартук с оборками, наложила чары стазиса на жареного цыпленка и рис карри и присоединилась к гостю.

— Подвинься и дай мне сесть.

Она проследила, как Рон убрал ноги в ботинках под столик. Ботинки были чистыми, вся грязь слетела с них, еще когда он переходил через порог, благодаря чистящим чарам, незаметно наложенным Гермионой. Сейчас она тоже промолчала, только как-то нервно выхватила у него бутылку с пивом, оставив на его брюках пару досадных пятен в не менее досадном месте. Сделала большой глоток, аккуратно вернула бутылку Рону и бочком села рядом с ним на диван.

— Мне нравится, как ты обустроила это место, Гермиона. Уютно, хотя и скучновато. — В нежном восемнадцатилетнем возрасте Рон Уизли умел вести светскую беседу и решил, что критиковать обстановку в новом жилище подруги — самое то.

Его замечание придало Гермионе бодрости, она опять выхватила у него бутылку, оставляя новое пятно на том же месте. И прежде чем Рон успел возмутиться, сделала еще один большой глоток.

— Ничего не поделаешь, Рональд. Я снимаю довольно скромную квартиру в бывшей Визжащей хижине. — Голос ее казался настолько холодным, что, будь сейчас в комнате охлаждающие чары, они показались бы теплым бризом. — Если тебе это не по душе, в следующий раз можем встретиться в твоей квартире.

Рон отпрянул.

— Еще чего. Забыла, что устроил Джордж, когда мы провели вечер в нашей с ним квартире? У меня несколько дней не сходили зудящие фиолетовые пятна с... ну, ты знаешь. Не думаю, что готов снова рискнуть. — Он содрогнулся ипридвинулся ближе к Гермионе, так что их бедра соприкоснулись. — Ты уже познакомилась с соседями?

Столь быстрая смена темы сбила Гермиону с толку.

— Нет. Господин Филч заходил вчера и сказал, что, возможно, я буду единственным арендатором. Похоже, за этим зданием прочно закрепилась слава дома с привидениями. И как бы ни меняли название, он все равно будет считаться Визжащей хижиной.

— А Филчу-то что здесь понадобилось?

— Разбирался с водопроводом. Когда я принимала душ, вода вдруг стала ледяной, и я не преувеличиваю. У меня зубы стучали и дыхание клубилось. И еще какие-то неполадки с электричеством. И будильник включается ни с того ни с сего посреди ночи, приходится дважды перепроверять его перед сном. Еще книги перекладываются с места на место, даже после того как я отключила самоорганизующиеся чары. Все это очень странно.

Рон попытался найти этому хоть какое-то логическое объяснение.

— Может, домовые эльфы набедокурили, когда наводили порядок или доставляли белье из стирки? В отместку за ГАВНЭ?

Гермиона покачала головой.

— Нет, они здесь не задерживались и не успели бы ничего натворить. Кроме того, я поговорила с ними, и мы поладили.

— Хм. Может, какое-нибудь привидение над тобой подшучивает?

Надо же, а вы не так уж и глупы, мистер Уизли.

— Эти байки о хижине специально сочинил Дамблдор, чтобы ученики держались подальше. На самом деле здесь никто не умер... ой, а я и забыла.

В комнате воцарилось долгое молчание, которое грозило вскоре высосать весь воздух. Гермионе потребовался еще один ободряющий глоток пива, чтобы шепотом продолжить:

— Не думаю, что профессор Снейп стал бы тратить время и бродить по Визжащей хижине. Он терпеть меня не мог, когда был жив, и не стал бы крутиться рядом после смерти.

Совершенно верно, мисс Грейнджер.

Единственная извилина Рона нажала на газ, предотвращая еще одну напряженную паузу.

— Ужин пахнет просто сказочно. Давай что ли поедим.

Давайте. Шоу начинается.

Снейп последовал за парочкой на кухню, по-прежнему скрываясь в тени.

Рон доказал, что знаком с бытовыми чарами, искусно накрыв на стол, пока Гермиона возилась у плиты. И даже как истинный джентльмен выдвинул для леди стул, прежде чем уселся сам. Более того, в первую очередь он подал блюдо с ужином Гермионе.

Похоже, юный Уизли не так уж и беспомощен, как думал Снейп. Видимо, Молли все-таки удалось вбить в младшенького хоть какие-то манеры.

— Налетай, Рон!

Закусив губу, Гермиона ждала, когда же наконец он попробует нежный кусочек ароматного, пряного цыпленка.

Рон улыбнулся, кивая головой в такт жеванию.

— Объедение, — похвалил он и положил в рот кусок побольше.

Если путь к сердцу мужчины и правда лежит через желудок, Грейнджер была на пути к успеху. Но, как оказалось, правда еще и в том, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Ибо стоило Рону проглотить то, что он жевал, как стало ясно, что его мозг и тело разного мнения относительно кулинарных способностей Грейнджер. Ярко-красный румянец залил его лицо и шею, так, что даже веснушки поблекли. Бисерный пот, сливаясь в крупные капли, струился по вискам.

— Слишком остро, — просипел он в перерывах между судорожными вдохами, больше похожими на предсмертный хрип. — Воды!

Он огляделся, но единственной жидкостью в пределах досягаемости оказалось сливочное пиво. Поэтому Рон схватил бутылку, но Гермиона тут же вырвала ее.

— Нет! — выкрикнула она. — Нужно пить...

Она не успела договорить.

— Агуаменти! — прохрипел Рон, направляя палочку себе в лицо. Запрокинув голову и разинув рот, он жадно глотал воду, бьющую из кончика палочки, так что пролил всего несколько капель.

Неплохое и быстрое решение, Уизли, хотя и несколько неотесанное. Возможно, безоар — не такая уж и плохая идея, мисс Грейнджер.

— Лучше? — с состраданием спросила она.

Рон откашлялся, прижимая растопыренную пятерню к горлу и не в силах внятно ответить. Зато его гримаса прекрасно говорила и без слов.

— Это потому что нужно пить не воду, а молоко, оно прекрасно снимает жжение от острой пищи. — Она протянула ему сливочное пиво, трансфигурированное в молоко.

Рон залпом опустошил бутылку и только потом выдохнул.

— Уф. Совсем другое дело. Спасибо. — Уши его остались ярко-красными, хотя к лицу и шее вернулся прежний цвет. Он вытер пот с висков полой рубашки, похоже, израсходовав на сегодня запас приличных манер.

Гермиона успокаивающе улыбнулась и накрыла ладонью его руку.

— Я рада, что тебе лучше.

Рон откашлялся, разглядывая их руки и избегая смотреть Гермионе в глаза.

— Да уж... Слушай, не хочу отбивать у тебя охоту готовить, но... Любовь моя, я не думаю, что тебе стоит повторять этот опыт.

Гермиона отдернула руку, улыбка ее померкла.

— Я готовила по рецепту твоей мамы и в точности следовала ему.

— Ну, похоже, что-то пошло не так. Может, все дело в специях? Дай-ка я посмотрю их.

Гермиона фыркнула, закатила глаза, но все-таки протянула ему набор приправ, раздраженно добавив:

— Я внимательно прочитала этикетки, когда покупала.

Но Рон не зря был маменьким сыночком и в тонкостях кулинарии разбирался гораздо лучше Гермионы. Он вытащил из набора всего три приправы: чили, куркуму и тмин. И сказал:

— Насколько я знаю, по рецепту нужно положить равное количество этих приправ. Может, ты случайно сыпанула больше, чем нужно, вот этого? — Голос Рона дрогнул, когда он протянул Гермионе полупустую баночку с остатками красно-оранжевого порошка.

Или это моя рука просто дрогнула, ухмыльнулся Снейп.

Гермиона сердито глянула на оробевшего приятеля, на полупустую баночку с чили-перцем и голосом, срывающимся от гнева, заявила:

— Эта баночка была почти полной, когда я поместила ужин под стазис-чары. Зачем мне портить то, что я же сама и приготовила?

— Любимая, я же не говорю, что ты специально все испортила. Наверняка это была досадная случайность, — ответил Рон, ухватившись за более-менее правдоподобное объяснение. — Папа не раз рассказывал нам о первых кулинарных неудачах мамы...

Уизли, похоже, растерял последние остатки мозгов.

Глаза Гермионы расширились, ноздри раздувались в такт возмущенному дыханию. Она не двигалась, только рука, в которой она обычно держала палочку, едва заметно дернулась, словно Гермиона вот-вот потеряет контроль над собой.

Рону пришлось призвать все свое мужество и такт, чтобы не позволить Гермионе превратиться из милой домашней богини в свирепую ведьму, насылающую злобных канареек. Он быстро отыскал взглядом ее палочку — все еще в кармане в чехле, — затем медленно приблизился к готовой вот-вот взорваться Гермионе и осторожно заключил ее в сильные, но нежные объятия.

— Прости, если обидел. Но этот чили... все равно как-то странно, понимаешь?

Гермиона сдалась и сразу расслабилась, положила голову Рону на грудь, тая в его объятиях.

— Действительно, странно, — согласилась она. — Но я не могу объяснить, как так получилось.

Похоже, тему призраков они развивать не желали.

— Ну и ладно, — с облегчением выдохнул Рон. Тем временем его чуткий нюх уловил аромат теплой ванили, и вся трепетность разом покинула юного Уизли. — Ты приготовила еще и пудинг?

— Да, хлебный пудинг, — нерешительно ответила Гермиона. — Рискнешь попробовать?

— Конечно, я умираю от голода! — с радостной и нетерпеливой улыбкой ответил Рон.

Гермиона взглянула на таймер.

— Он еще немного постоит в духовке, а потом должен остыть.

— Зато я знаю, чем мы могли бы пока заняться. — Рон многозначительно шевельнул бровями и потянул краснеющую Гермиону из кухни.

Наслаждайтесь тем, как вас будут лапать, мисс Грейнджер. А я пока проверю пудинг.

Вернувшись в гостиную, Снейп обнаружил парочку на диване и поначалу даже не понял, где заканчивается Грейнджер и начинается Уизли — так тесно они переплелись. Жадно прижимались друг к другу, неловко шарили по телу под одеждой, с любопытством исследовали губами каждый дюйм открытой кожи, боролись языками за первенство. Звуки смачных влажных поцелуев, тихие стоны — все смешалось в симфонии невинной подростковой похоти.

Снейп покачал головой и усмехнулся. Должно быть, Грейнджер совсем отчаялась, раз терпит неуклюжую неопытность своего любовника-переростка. Решив, что достаточно насмотрелся, Снейп размышлял, может ли призрак ослепнуть. И заодно надеялся, что в скором времени будет спасен звонком.

И действительно, рев пожарной сигнализации заставил парочку подпрыгнуть так, что они грохнулись с дивана на пол. Но тут же вскочили и бросились на кухню, где из духовки уже валили клубы черного дыма. Рон занял боевую стойку и, как только Гермиона распахнула дверь, заорал «Агуаменти» второй раз за этот вечер. И успешно залил пламя в духовке.

Они стояли посреди кухни, совершенно ошалелые и тяжело дышащие, не в силах вымолвить ни слова. Впрочем, что уж тут скажешь. Наконец Гермиона вышла из ступора, надела рукавицы, чтобы вытащить обуглившийся пудинг из духовки. И замерла, заметив, что на циферблате мигает заданная температура — двести пятьдесят градусов Цельсия. В два раза больше, чем она изначально выставила. Решительно поджав губы, Гермиона швырнула сгоревший десерт в раковину, туда же вскоре последовало испорченное карри. И уставилась на красноречивый кулинарный фиаско, словно насмехающийся над ее навыками повара.

Рон подошел к ней, протянул было руку, но в последнюю секунду передумал и отдернул ее.

— Давай помогу. — Он стал собирать тарелки со стола, но Гермиона остановила его.

— Спасибо, Рон. Но я лучше сама все сделаю. Если ты не против.

Рон только пожал плечами.

— Да нет... В любом случае мне уже пора домой. Завтра я помогаю Джорджу с инвентаризацией. Свяжемся по каминной сети вечерком?

Гермиона слабо кивнула и попыталась улыбнуться. Глаза ее подозрительно блестели. Рон это заметил.

— Не бери в голову, Гермиона. — Он обнял ее и нежно поцеловал в кудрявую макушку. Направился к выходу из кухни и уже на пороге бросил через плечо: — Спокойной ночи.

Гермиона дождалась, пока стихнет гул от вспышки зеленого пламени, и только после этого осела на пол рыдающей кучей.

А призрак с немалым удовольствием наблюдал за ее оглушительным провалом.

* * *

Гермиона не встречалась с Роном до следующих выходных, и все из-за напряженного рабочего графика обоих. Ученичество по чарам занимало все ее свободное время: она не только целыми днями изучала заклинания под руководством профессора Флитвика, но несколько вечеров в неделю выполняла обязанности дежурного преподавателя, патрулируя коридоры Хогвартса в комендантский час, или задерживалась в библиотеке. Хорошо, что хоть эссе она могла проверять дома. У Рона так же большую часть времени отнимала учеба в Школе авроров и обязанности помощника в Волшебных Вредилках.

Когда наступил долгожданный вечер встречи, Гермиона решила не рисковать больше с кулинарными изысками, а вызвала утром Рона по каминной сети и попросила захватить еду в маггловском китайском ресторанчике недалеко от Косого переулка. Хотя те незамысловатые блюда, что она готовила в течение недели, были идеальны, она все равно заранее скрупулезно перечитывала рецепты и этикетки, проверяла герметичность упаковок, принюхивалась к специям, чтобы убедиться в их подлинности, и больше не оставляла еду без присмотра. Дошло до того, что она наложила охранные чары на кладовку, на тот случай, если кто-то попытается прикоснуться к продуктам или подменить их.

Рон прибыл ровно в шесть вечера, о чем возвестила ярко-зеленая вспышка. С пакетом аппетитно пахнущей еды в одной руке он выступил из камина, свободной рукой стряхнул пепел с головы и плеч, но не удосужился очистить с помощью Эванеско коврик у очага. И тут же опасливо осмотрелся, ища взглядом свою временами весьма сварливую подругу.

Однако не встретил ни укоризненного взгляда, ни шквала упреков. Вместо этого пораженный Рон увидел, как Гермиона залпом выпила бокал Шардонэ. Хотя, возможно, поразило его не это, а ее внешний вид. Она сидела, забившись в угол дивана, дрожа под тяжелым лоскутным одеялом. Похоже, она надела бесформенный джемпер. А волосы, совсем как в детстве, представляли собой неукротимую копну. Вид Гермионы не имел ничего общего с тем, как должна выглядеть девушка, если надеется на удачный вечер с кавалером и еще более удачное продолжение.

Рон кинулся к ней, тепло обнял, поглаживая по спине и лохматой голове.

— Ты в порядке? Что случилось-то?

Гермиона вздохнула и опустила голову:

— Ничего особенного, просто глупые маленькие неприятности.

Она села прямо и похлопала по подушке рядом. Пока Рон усаживался поудобнее, она призвала второй бокал и щедро плеснула обоим вина. И делая маленькие глоточки, стала перечислять все злоключения этого дня.

— Начнем с того, что книги по-прежнему переставляются сами собой, так что я вечно не могу найти то, что мне нужно. А заголовков так много, что я не могу их все запомнить. Поэтому вчера вечером я сделала список всех книг.

— Замечательная идея, — вставил Рон, пока она делала очередной глоток. — Теперь можешь просто призывать нужную книгу Акцио, и не надо тратить время, переставляя их.

Гермиона потянулась за салфеткой, чтобы поставить на нее свой бокал.

— Теоретически — да. Но мой список исчез самым таинственным образом. И я целое утро потратила, восстанавливая его. Только на этот раз сделала несколько копий, которые разместила по всей квартире, чтобы были под рукой. Этим книгам с их заклинившими самоорганизующимися чарами больше не победить меня! — торжественно завершила Гермиона и сделала еще один большой глоток, празднуя победу своей смекалки.

Снейп только ухмыльнулся, наблюдая за парочкой из тени. Лучше бы Грейнджер сохранила копию списка в своей ячейке в Гринготтсе. Если в один прекрасный день ему вздумается навести порядок в ее квартире, подобные заначки очень пригодились бы.

А Гермиона тем временем продолжала, чередуя рассказ с глотками вина.

— В общем, остаток дня я искала и пересматривала информацию для эссе по продвинутым радостным чарам для страдающих хронической депрессией. И около часа назад решила подготовиться к нашему вечеру. Но стоило мне залезть под душ, как вода стала ледяной, опять, и это притом, что всю неделю сантехника работала нормально. Вдобавок ко всему мне пришлось мыть голову мылом, так как мой дорогущий шампунь неожиданно кончился. И ополаскиватель. А ведь я готова поклясться, что буквально на днях обе бутылочки были почти полными! Тюбик от кондиционера для укладки тоже пустой. А этот джемпер — единственная чистая одежда, которую мне удалось найти. Половина моих вещей исчезла неизвестно куда. Осталась только одежда, которую я собрала, чтобы передать эльфам в школьную прачечную. — Гермиона посмотрела в опустевший бокал и сокрушенно продолжила: — А я так хотела выглядеть привлекательной сегодня. А вместо этого похожа на неряшливую медузу.

Рон хотел ее утешить, притянул в объятия и осторожно погладил неукротимую копну волос. Казалось, он боится к ним прикоснуться. Вдруг цапнут, если он пригладит их сильнее. Решившись, Рон сделал то же, что сделал бы любой трезвый и жаждущий отношений молодой человек, столкнувшись с пылкой, но малопривлекательной юной леди. Он закрыл глаза и поцеловал ее, поначалу немного сдержанно. Гермиона охнула и замерла, судя по всему, ухажер застал ее врасплох. Но разве не в этом смысл романтических игр? В конце концов они расслабились, увлеченные новыми открытиями и, похоже, быстро забыли об ужасном виде Гермионы.

Снейп не на шутку разозлился. Твою мать, Уизли. В меню вечера не предусмотрен жесткий петтинг. И ты должен был не заниматься глубинными исследованиями рта мисс Грейнджер, а в ужасе бежать от нее. Что ж, придется перейти к плану «Б».

Снейп отправился на поиски своего невольного сообщника и через минуту вернулся в тень гостиной, поглаживая ни о чем не подозревающего полукниззла. Наклонившись к самому его уху, он стал нашептывать:

— Смотри, твою хозяйку атакует демон. Он собирается сожрать ее тело и душу. Только вы, сэр Комок шерсти, можете защитить ее честь. А теперь — лети!

И он швырнул пушистого оранжевого зверя прямо на разгоряченную ласками парочку.

Несмотря на громкий возмущенный вопль, Косолапусу удалась мягкая посадка — с выпущенными когтями он приземлился на Рона, прервав тем самым нежную сцену на диване.

— Проклятье! — заорал Рон, вскакивая на ноги, отдирая от себя шипящего фамилиара и пихая его хозяйке. — Этот кот психованный, Гермиона. И ревнивый.

Рон посмотрел на свои брюки и обнаружил несколько — шестнадцать, если быть более точными, — аккуратных дырочек в области ширинки. Настоящие боевые шрамы, полученные в неравной схватке за свою гриффиндорскую принцессу. Сначала она пыталась убить его своими кулинарными талантами, затем Рона чуть не оскоплил ее питомец. Сколько еще придется вынести ради того, чтобы забраться ей в трусики?

Гермиона успокаивала вцепившегося в нее зверя ласковыми словами и нежно поглаживала вставшую дыбом шерсть.

— Тише, тише, Косолапус. Не бойся, никто тебя не обидит, пока ты в моих руках. — Она бросила сердитый взгляд на пострадавшего Рона. — К твоему сведению, Рональд, мой кот не ревнивый.

— Ах так? Тогда почему он напал на меня, когда я тебя целовал? — В голосе его сквозило и самодовольство, и любопытство.

— Не знаю, — раздраженно ответила Гермиона. — Но если не хочешь оставаться, мог бы найти причину посолиднее, чем обвинять Косолапуса.

Рон всплеснул руками.

— Что ты такое говоришь?

— А то, что ты явно не хочешь быть здесь сегодня. Твои прикосновения и поцелуи прямо говорят об этом. Так что просто признай: тебя отталкивает то, как я выгляжу, да? — Она снова обратила все свое внимание на фамилиара, словно избегая ссоры, которую сама же начала.

Рон вернулся на диван, но решил держаться на почтительном расстоянии от Гермионы — на тот случай, если ее зверь снова решит напасть.

— Любимая, — мягко начал он, осторожно положив руку на ее бедро, — ты великолепна. И ты прекрасно знаешь, что для меня внешность все равно не имеет никакого значения.

Снейп злорадствовал. Упс, Уизли снова это сделал. Красноречивый, как всегда. Остается надеяться, что рано или поздно он научится думать, прежде чем говорить. А сейчас самое время смыться поскорее, чтобы избежать праведного гнева мисс Грейнджер.

Она вскочила с дивана, так что сбитый с толку кот скользнул на пол и, задрав хвост, припустил прочь из комнаты.

— Спасибо за ужин, но у меня пропало всякое настроение. Полагаю, ты найдешь выход сам. — Гермиона нервно постукивала ногой по деревянному полу, а рука ее опять дернулась к палочке.

— Хорошо, — вздохнул Рон, — только определись уже, Гермиона. Я устал от этих непонятных смен настроения.

Он протопал к камину, схватил целую горсть дымолетного порошка, в сердцах швырнул его в зев камина и, не глядя на Гермиону, буркнул:

— Спокойной ночи.

На этот раз, когда зеленая вспышка потухла, Гермиона не пролила ни слезинки. И нашла утешение в дешевом Шардонэ и китайской еде, которую ела прямо из картонной коробки. Бокалы и тарелки больше не понадобились — ей не на кого было производить впечатление.

А призрак в гостиной с огромным удовлетворением наблюдал за ее поражением.

* * *

В следующую субботу Снейп наслаждался долгожданным одиночеством. Он развалился перед жарко пылающим камином на софе, закинув ноги на журнальный столик, с книгой в одной руке и стаканом коньяка — в другой. Тишину нарушал только треск дров в камине и шелест переворачиваемых страниц. Снейп маленькими глоточками потягивал изысканный коньяк из изящного, с широким горлом, кубка. Конечно, этот краткий миг в раю продлится недолго: скоро мисс Грейнджер и Уизли вернутся с романтической прогулки в Хогсмиде. Но все равно Снейп праздновал маленькую победу: большую часть дня он провел в блаженной тишине, пока его квартирантка занималась своей личной жизнью.

Учитывая, как плачевно закончились ее последние попытки соблазнить Уизли, Гермиона решила перенести всю предварительную подготовку за пределы квартиры. Перво-наперво она передала совсем не обрадовавшегося Косолапуса в дом на Гриммо на попечение Гарри Поттера. Затем полдня провела в салоне, так что теперь ее прическа больше не напоминала волосы горгоны Медузы. И, наконец, само свидание — прогулка на закате возле Черного озера, потом ужин в обновленной «Башке Борова». Пикантное заведение Аберфорта Дамблдора тоже перестроили после войны, превратив обычную закусочную во французское бистро, где уже не пахло козами и мало что напоминало о боровах.

Грейнджер, похоже, наплевала на все запреты, лишь бы добиться наконец этим вечером успешного спаривания. И если все пройдет удачно, Гермиона Грейнджер расстанется со званием самой желанной девственницы, либо погибнет в тщетных попытках.

Конечно, Снейп вовсе не хотел, чтобы девчонка и в самом деле умерла. Если, не дай Мерлин, это произойдет, ему наверняка придется навеки терпеть ее и в загробной жизни. Нет, он всего лишь хотел, чтобы она расстроилась, и сексуально, и вообще. И покинула Визжащую хижину, в идеале — бросив здесь свои книги. Чтобы Снейп и дальше мог греться в лучах своего одиночества.

Звук открывающегося замка прервал радужные мечтания Снейпа и объявил о начале вечерних развлечений. Нет, ему, конечно, неинтересно наблюдать за неуклюжей и беспомощной возней двух разгоряченных юнцов. Зато всегда нравилось выливать на жмущиеся парочки ведро ледяной воды — фигурально, конечно, выражаясь, в самый разгар их любовных прелюдий. Жаль только, что теперь он не может снимать баллы с факультетов или назначать отработки. Как бы то ни было, Снейп затаился в тени.

Они со смехом ввалились в прихожую, споткнувшись о порог, и, едва захлопнулась входная дверь, Гермиона толкнула Рона к стене и набросилась на него, словно гигантский кальмар на свои игрушки, вольные и невольные. Она ухватила Уизли за рыжие лохмы, удерживая на месте, погрузилась языком в его открывшийся в недоумении рот и соблазнительно притерлась бедрами к его телу.

Рон не возражал против такого приятного нападения и около минуты стоял неподвижно, прежде чем обхватил ее лицо ладонями и медленно разорвал поцелуй.

— Не спеши, любимая, — выдохнул он. — У нас вся ночь впереди. Не стоит торопиться.

Он провел рукой по ее профессионально уложенным волосам и мягко улыбнулся, убеждая, что не утратил интерес к происходящему. Впрочем, куда убедительнее был его эрегированный член, красноречиво упиравшийся в ее бедро.

Стыдливый румянец залил ее и без того раскрасневшееся от вина и поцелуев лицо.

— Знаю, что не стоит, — прошептала она, глядя на него из под удлиненных заклинанием ресниц. — Просто... Я хочу тебя... сейчас.

Она запнулась и замолчала.

— Ну ладно, — бодренько сдался Рон.

Гермиона решила больше не тратить время на прелюдии в фойе, схватила его за руку и потащила наверх, в спальню. Снейп последовал за ними. Грейнджер еще утром подготовила плацдарм для соблазнения: кровать с золотистыми шелковыми простынями под роскошным бордовым балдахином — вопиющее злоупотребление гриффиндорским декором. Подсвечник в виде бутылки кьянти на прикроватной тумбочке ронял капли яркого воска и освещал комнату мягким мерцающим светом.

Разгоряченная ведьма быстренько сняла маленькое черное платье и скинула трахни-меня-туфли на высоченной шпильке, в то время как ее не менее разгоряченный приятель, недолго думая, последовал ее примеру, стащил рубашку и попытался стянуть брюки, даже не потрудившись их расстегнуть. В то же мгновение Гермиона повисла на нем, покрывая лицо лихорадочными поцелуями и лаская каждый дюйм голой кожи, до которого могла дотянуться.

Рон куда более сдержанно исследовал ее тело, вылизывал и покусывал сначала подбородок, потом шею и наконец спустился к груди... Но тут же замер, нащупав что-то совершенно невообразимое на ее бедре.

— Что это? — тупо спросил он. Затем осторожно высвободился из объятий Гермионы, чтобы получше рассмотреть свою находку. И в тусклом свете увидел, что на ней большие простые хлопчатобумажные трусы.

— Гермиона, почему на тебе эти бабушкины труселя?

Снейп ухмыльнулся. Потому что ее красные кружевные трусики унесло вихрем пространственно-временной аномалии. Он случайно заметил их, когда прибирался сегодня утром, — они валялись, небрежно брошенные на кровать. Так Грейнджер и надо, в следующий раз будет бережнее относиться к своим вещам и не бросать их где попало.

— О черт! — пробормотала она себе под нос, вздохнула и стала объяснять: — Я не смогла найти новое белье, которое хотела надеть, и в последний момент пришлось трансфигурировать их из того, что имелось. Но я так волновалась, что у меня ничего не получалось, и... вот. Я не хотела, чтобы ты увидел это.

— Ничего страшного, любимая, — успокоил ее Рон. — Все равно тебе недолго осталось носить их.

И он продолжил раздевать Гермиону, разворачивая подарок, который так давно мечтал получить. Провел пальцами по ее рукам, поддел бретельку хлопкового белого бюстгальтера и спустил с плеча. Глаза его расширились, дыхание сбилось, когда он впервые увидел Гермиону обнаженной. Уизли смотрел и не мог насмотреться.

Гермиона и правда была красива. Она не пыталась стыдливо прикрыть свою наготу, не заливалась румянцем. А наоборот, будто сияла в теплом мерцании свечей, излучая невинность и благодать, словно символ Света и всего хорошего, что было в волшебном мире. Но вела она себя вовсе не как образец благочестия.

Снейп начинал терять терпение. Да во имя Мерлина, давайте уже! Хватит просто пялиться на нее, она не произведение искусства! А плоть и кровь, жаждущая потерять свою невинность. Сделай же хоть что-нибудь, идиот!

Гермиона ухватилась за пояс брюк Рона и одним движением стащила их вниз, обнажив в сумрачном свете веснушчатую задницу своего кавалера. И с нежностью и тактом огнеплюй-мантикраба во время гона повалила Рона на постель и набросилась сверху.

Снейп не особо интересовался прелюдией между парочкой, но приглушенные стоны, глухие шлепки и протестующий скрип кровати немного отвлекали. Его партия началась с малого: окно распахнулось, в комнату ворвался промозглый осенний ветер, задул свечу и захлопнул дверь так, что задрожали стены.

Но живые были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Правда, Рон рыкнул, но скорее в ответ на откровенные ласки Гермионы, чем на внезапное похолодание. Она же и бровью не повела, словно сами собой открывающиеся окна, особенно по ночам, — для нее обычное дело. И только удвоила усилия, отчего стоны Рона стали еще громче, так что теперь он и вовсе не обращал внимания на то, что творится вокруг, и наслаждался умелыми действиями Гермионы. Однако вскоре он отвел ее руки и прошептал:

— Я не хочу, чтобы все закончилось раньше, чем мы начнем, Гермиона.

Полумрак спальни не мог скрыть разочарования на лице Гермионы, но Рон продолжил:

— Думаю, пришло время уделить должное внимание и тебе.

Ловко перевернувшись — сказалась боевая подготовка, просто необходимая, когда живешь с пятью старшими братьями, — Рон навалился на Гермиону, устроился между ее бедер и покрыл ее тело поцелуями вперемешку с легкими укусами. Гермиона хрипло застонала и стала извиваться со страстностью, удивительной для столь неопытной девушки.

Снейп с неумолимым упорством продолжал распахивать окно и хлопать дверью так, что со стен уже сыпалась штукатурка. Сквозняк грозил превратиться в ураган и даже смел с камина драгоценные цацки Гермионы — коллекцию фарфоровых кошек, которые тут же вдребезги разлетелись от удара об пол.

Только теперь Рон отвлекся.

— Э... Гермиона, тебе не кажется странным... — Он попытался отстраниться, но Гермиона крепко вцепилась в его руки, так что ногти оставили красные следы на его бледной коже.

— Кажется, но давай не обращать на это внимания. — Ей пришлось почти кричать, иначе просто не было бы слышно: к свисту сквозняка теперь прибавилось хлопанье балдахина. — Я готова, Рон! Возьми меня! Сейчас же! — Она притянула его для страстного, глубокого поцелуя.

И в ту же секунду шум ветра прорезал громкий потусторонний вой. Скорбный вопль недовольного духа окончательно разрушил романтическую атмосферу. Возможно, Рон готов был не обращать внимания на окна и двери, магически открывающиеся по желанию призрака. И даже на резкие изменения суровой шотландской погоды с сопутствующими порывами ветра, правда, не прямо в квартире. Но протяжный зловещий стон, эхом отражающийся от стен спальни, стал последней каплей. Рон вскочил на ноги, на ходу хватая одежду с пола.

— Мне очень жаль, Гермиона, но я так не могу. Прости, я должен идти. — Он быстро оделся, пожертвовав носками и трусами ради поспешного бегства.

— Что?! — в голосе Гермионы слышались истеричные нотки.

Все потусторонние безобразия сразу же утихли, стоило только влюбленным оказаться на приличном расстоянии друг от друга и прекратить страстные ласки. Воцарилась тишина, которую нарушали только стрекотание сверчка и звуки застегивающейся молнии брюк: Рон не собирался тратить время на завязывание шнурков и одевание рубашки, но хотел сохранить хотя бы видимость приличий. Стоило ему направиться к выходу, Гермиона соскочила с кровати и перегородила путь.

— Дай пройти, Гермиона, — устало сказал он. — Я обещаю, мы поговорим завтра.

Но Гермиона не собиралась отпускать его. Она встала, решительно уперев руки в боки. Губы, которые она пыталась сжать в тонкую линию, дрожали.

— Я собиралась преподнести тебе сегодня очень ценный дар. Мою невинность. Неужели для тебя это ничего не значит?

— Ты мне небезразлична, Гермиона. Возможно, я даже люблю тебя. Но если мне неудобно трахать тебя в моей квартире, с Джорджем в соседней комнате, как ты думаешь, приятно мне делать это здесь, когда извращенец-призрак заглядывает через плечо? Или ты так торопишься расстаться с девственностью, что готова наплевать на то, что живешь с привидением?

О, как мило, теперь Уизли обвиняет ее в низких моральных устоях. Но Снейпу не понравилось, что его назвали извращенцем. Он вовсе не собирался наблюдать за их блудом.

И снова в спальне воцарилось молчание. Только хор сверчков вернулся, чтобы пострекотать на бис. Окаменевшее лицо воинственной принцессы не дрогнуло, когда она отступила в сторону, предлагая Уизли шанс спастись бегством.

И он ушел, не сказав больше ни слова и даже не обернувшись. Ни теплых прощаний, ни тебе огорченного взгляда. А когда его шаги и рев камина затихли, начался настоящий ад.

— Ах ты мерзкий отпугиватель членов! — вскричала Гермиона, распахивая двери и с нечеловеческой силой выдергивая ящики из комода. Она искала везде, где мог скрываться дух — в шкафу, под кроватью, за шторами, даже в сундуке со своим приданым, но обнаружить озорника-призрака нигде не удавалось. Очень скоро спальня превратилась в руины, словно по ней прошелся смерч или ураган. Впрочем, так оно и было. В конце концов она рухнула на прикрытый ковриком сундук.

— Покажись! — потребовала она, тяжело дыша. — Покажись, кто бы ты ни был!

Снейп выступил из мрака в яркое пятно лунного света.

— А я и не прятался, — обманчиво мягким тоном ответил он. — И все это время был на виду. Вы сами предпочли игнорировать мое присутствие.

— Снейп! — Никогда еще собственное имя не звучало для него так сладко, как сейчас: из уст разъяренной голой женщины.

Гермиона вскарабкалась на кровать, чтобы добраться до палочки, оставшейся на тумбочке. Затем повернулась, готовая сразиться с ним лицом к лицу, нос к носу, с палочкой наготове, чтобы... Что? Даже самое меткое заклинание неспособно навредить призраку, оно просто пройдет сквозь него.

— Вижу, времена действительно изменились. Неужели вместе с гибелью Темного Лорда умерли и все приличия? Никогда не слышал, чтобы вы обращались ко мне столь непочтительно. Где же ваши манеры, мисс Грейнджер?

Гермиона не дрогнула и не отступила.

— Видимо, я растеряла их. — Похоже, за время творческого отпуска в прошлом году она открыла для себя сарказм.

— Вместе с одеждой, полагаю? — Туше.

Она моргнула — всего один раз, но опытный глаз шпиона уловил брешь в ее браваде. Похоже, Грейнджер наконец поняла, в каком идиотском положении оказалась. Либо это было потрясение от встречи с призраком Снейпа, либо потрясение оттого, что она предстала перед ним в чем мать родила — неизвестно, но Грейнджер рухнула на пол и закрыла лицо руками, даже не пытаясь прикрыть более важные части тела.

— Это слишком даже для волшебного мира, — простонала она. — Мне нужно выпить.

Призрак в ее спальне возликовал, празднуя победу.

— Почему бы вам не одеться для начала? — предложил он. — А затем мы встретимся в гостиной и что-нибудь выпьем.

Снейп исчез в легкой дымке, переместившись сквозь деревянные перекрытия этажом ниже. И не забыл ухмыльнуться: оставить голую ведьму в совершенной растерянности — такой случай не выпадал ему даже при жизни. Что ж, в конце концов, возможно, удача начинает благоволить к нему.

_______________________________________________________________________________________

* «Долина кукол» — бестселлер http://ru.wikipedia.org/wiki/%C4%EE%EB%E8%ED%E0_%EA%F3%EA%EE%EB

Снейп грелся в лучах успеха и медленно потягивал коньяк, глядя, как угли в камине вспыхивают и догорают, оседая серым пеплом на решетке. Похоже, в битве за Служебные апартаменты Хогсмида победили мертвые.

Первая стычка с мисс Грейнджер прошла вполне удовлетворительно. Конечно, он не напугал ее настолько, чтобы она, как есть, голая бросилась наутек среди ночи с воплями ужаса. Но он не сомневался, что утром она сложит свои нехитрые пожитки и уберется к чертям собачьим из Хогсмида. Поэтому решил быть вежливым, прибегнуть к угрозам только в самом крайнем случае и не забыть устроить краткий разбор полетов: «Как вам мои методы запугивания, мисс Грейнджер? Вам было страшно или я только действовал вам на нервы?» А затем прощай надоедливое соседство, и да здравствует мирное одиночество!

Однако ликовать пришлось недолго — меткое редукто разнесло стакан, только поднесенный к губам, обдав Снейпа брызгами коньяка и осколками стекла. С каких это пор вечно бдительный шпион-тире-мастер-зелий стал настолько беспечен, что позволяет противнику неожиданно атаковать? Или гриффиндорская ведьма во время пребывания вне стен Хогвартса наконец-то освоила тактику боя из засады?

— Это вы зря, — прорычал он, демонстративно стряхивая осколки с мантии, хотя на самом деле битое стекло прошло сквозь нее и валялось на диване.

— Вы первый начали, профессор, — процедила Грейнджер сквозь зубы.

Она решительно пересекла комнату. Нервно взмахнув палочкой, убрала осколки и пролитый коньяк с дивана и превратила его в два раздельных стула. Снейп промолчал, когда его удобное сиденье превратилось в шаткий деревянный стул вроде того, что остался в бывшем кабинете. Гермиона же расположилась в мягком кресле с откидной спинкой и теперь сверлила бывшего профессора злобным взглядом, поправляя подол маленького черного платья.

— Кажется, вы разоделись не по случаю, мисс Грейнджер, — ухмыльнулся Снейп, вытягивая длинные ноги и наслаждаясь ее смущением. Он не сомневался, что преимущество на его стороне: скоро он лишит ее этого напускного спокойствия и заставит бежать.

Грейнджер фыркнула.

— Вы об этом старье? Я просто к нему привыкла. — Она сделала паузу, разглаживая воображаемые складки на платье, и затем продолжила: — К тому же у меня не было особого выбора, учитывая, что большая часть моей одежды пропала без вести.

— А я думал, женщинам нравится, когда мужчина наводит порядок, — невозмутимо парировал Снейп. — Но раз вы не оценили мои усилия, больше аккуратности не дождетесь.

Уголки его рта дрогнули в самодовольной ухмылке.

И это была та самая искра, от которой сгорел предохранитель Гермионы. Не в силах совладать с медленно поднимающимся гневом, она попыталась успокоиться, глубоко вздохнула, заставила себя разжать кулаки, но все впустую. Наверное, ее пронзительный визг слышали даже собаки на другом конце деревни.

— Это мой дом! — закричала она, вскакивая и подходя к Снейпу, чтобы ткнуть палочкой ему в грудь... то есть сквозь него. — В договоре об аренде стоит мое имя! И это я плачу ренту! А вы... Вы просто... Захватчик, который... — Она отступила, дрожа и со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. — И вообще, что вы здесь делаете? Зачем изводите меня?

Казалось, ее палочка жила собственной жизнью — вибрировала, издавала низкий гул и выбрасывала сноп разноцветных искр, даже когда Гермиона отвела ее от Снейпа.

— Не обольщайтесь, мисс Грейнджер. Я извожу вас только потому, что вы единственный живой человек здесь. Если вы покинете это место, я не стану вас преследовать.

Глаза Грейнджер расширились, палочка загудела громче.

— Покину это место? Я не собираюсь его покидать. Я потеряю залог, если расторгну договор. Почему бы вам самому не убраться?

— Я не уберусь, — заявил Снейп как можно увереннее. Он не и не думал сообщать Грейнджер, что в Визжащей хижине застрял не по своей воле. Поэтому остался стоять на своем, вернее, сидеть на стуле, не показывая страха перед ведьмой с ее нервной палочкой.

Грейнджер снова шагнула к нему.

— Я тоже. И вообще, почему вы хотите меня выжить?

— Потому что хочу провести загробную жизнь в тишине и покое. И не позволю невыносимой всезнайке, вечно тянущей руку, испортить мой вполне заслуженный отдых. Так что, смею вас заверить, если вы останетесь здесь, вам не видать спокойной... да и личной жизни, раз уж на то пошло. Я заставлю вашего Уизли или любого другого несчастного любовника в ужасе бежать из этого дома, и Визжащая хижина еще раз подтвердит свое название! — Знакомая ухмылка скривила его холодное лицо.

Гермиона попятилась, дрожа всем телом. Но на этот раз она тряслась в беззвучном смехе.

— Я помогла уничтожить самого могущественного и злобного волшебника всех времен. Вы же не думаете, что призраку Северуса Снейпа удастся запугать меня?

Но мгновение спустя ее насмешливая улыбка померкла, сменившись каменным молчанием.

— О, профессор Снейп! — воскликнула она, возвращаясь на нейтральную территорию своего тепленького кресла. — Мне очень жаль. Я только сейчас поняла, что вы застряли здесь и просто не можете покинуть это место. Иначе зачем терпеть мое присутствие, вы же всегда презирали меня! Неужели только ради удовольствия поизводить?

Снейп мысленно фыркнул. Нет, это всего лишь приятный бонус. На самом деле ему куда больше нравились книги Грейнджер. И мелькающие время от времени сиськи. Снейп, конечно, не озвучил свои похотливые мысли, но на губах опять мелькнула ухмылка, прежде чем он насмешливо ответил:

— Браво, мисс Грейнджер. Наконец-то вы использовали свой хваленый ум по назначению. Вам потребовалось всего на одну секунду больше, чем обычному хаффлпаффцу, чтобы сообразить, что к чему.

Она одарила его сияющей улыбкой, по-видимому, расценив оскорбление как комплимент.

— Спасибо, сэр. Так что же удерживает вас здесь? Почему вы не в...

— Аду? — ввернул Снейп. Лучше сразу отбить у нее всякую охоту спрашивать, чем терпеть бесконечные вопросы.

Гермиона раздраженно фыркнула, давая понять, что ей уже надоел сарказм.

— Вообще-то я собиралась сказать — в лучшем мире, но и в аду я вас тоже могу представить. Он пошел бы вам на пользу, все девять кругов.

— Благодарю за вотум доверия, мисс Грейнджер, — проворковал Снейп и предупреждающе поднял изящную бледную руку, останавливая новый поток вопросов. — Позвольте вкратце обрисовать положение дел. И помолчите, пока я не закончу. Оставшийся на земле призрак целых девяносто девять лет связан с местом своей смерти в целях контроля миграции призраков. Если дух пробует вырваться, то сразу попадает во всякие пространственно-временные аномалии, которые переносят его в крайне опасные места, либо в полное... небытие. Теперь вы можете задать мне ровно пять вопросов. Я не собираюсь тратить вечность на обсуждение с вами метафизических тонкостей загробной жизни.

— Акцио бумага и ручка.

Из ее сумки для книг вылетели толстый желтый блокнот и шариковая ручка и, пройдя сквозь Снейпа, который даже глазом не моргнул, приземлились прямо в руки Грейнджер. Следующие несколько минут она составляла вопросы, то и дело зачеркивая написанное, задумчиво смотрела вдаль, жевала кончик ручки. Наконец повернулась к Снейпу, глубоко вздохнула и с улыбкой объявила:

— Это так волнительно. У меня ни разу не было возможности расспросить призрака.

— Понятно. Приступайте, — протянул Снейп, раздраженный ее рвением, но сдержал желание закатить глаза или отпустить уничижительную реплику.

— Первый вопрос, — объявила Грейнджер.

Снейп все-таки закатил глаза: терпение его было на исходе. Невыносимая зануда-всезнайка только что в гневе окатила его душем из коньяка и битого стекла, а теперь ей неймется закидать его вопросами.

— Как вы узнали о своем заточении и его условиях?

— Бесполезное пособие по загробной жизни, неизлечимо больной оптимизмом работник службы скорой помощи для призраков и личный опыт.

— Весьма расплывчатый ответ, профессор. Поподробнее, пожалуйста, — вежливо попросила она, стараясь строгими нотками заглушить любопытство в голосе.

— Это все, что я намерен сказать. Станете допытываться, и я зачту это как второй вопрос. — Снейп старался говорить ровно, несмотря на раздражение.

— Ну хорошо, — фыркнула она. — Вопрос номер два. Судя по моим наблюдениям, вы не из тех людей, кто сознательно согласился бы стать призраком, тенью души, застрявшей между жизнью и смертью. Почему же тогда вы здесь?

В самом деле, почему? С тех пор как Снейп узнал о своем принудительном пребывании, он много размышлял об этом. И даже не знал, проведет ли в Визжащей хижине девяносто девять обычных лет, или в загробной жизни время исчисляется иначе. Если, конечно, не догадается, что за таинственную задачу, по мнению высших сил, он должен завершить.

— Незаконченные дела, как говорит мой куратор. — Снейп уже на автомате поднял руку, останавливая открывшую было рот Грейнджер. — Нет, это я тоже объяснять не стану. Зато скажу пару слов по поводу ваших наблюдений. — И вкрадчивым голосом с легким оттенком презрения продолжил: — Может, вас и считают умнейшей ведьмой вашего возраста, но во всем, что касается Северуса Снейпа, вы невежественны. Вы думаете, что знаете меня, или мое предыдущее воплощение, но все это была не более чем тщательно продуманная личина, чтобы ввести в заблуждение двух величайших волшебников... и широкую общественность, включая вас. Так вот, на самом деле вы понятия не имеете, на что я согласился бы, а на что — нет.

Гермиона вздохнула и покачала головой.

— Нет, профессор, вы меня не поняли. Я хотела сказать... ну, например, сэр Николас говорит, что сам предпочел остаться призраком, потому что боится смерти.

— Какая ирония, призрак-покровитель Гриффиндора, факультета храбрых и безрассудных, оказался жалким трусом! — Последнее слово слетело с его языка удивительно легко, чего никогда не бывало при жизни. Раньше, если Снейпу и удавалось произнести его вслух, оно застревало в горле либо оставляло после себя горечь. — Но я не боялся смерти, — добавил он сквозь зубы.

— О, в этом я не сомневаюсь, — тихо сказала Гермиона. — Я видела, как вы умирали, профессор. — Она отвернулась и задумчиво уставилась на догорающие угли в камине, словно ничего интереснее не видела. — Вы даже не дрогнули, когда эта мерзкая змея вцепилась вам в шею и вырвала...

— Кажется, я не просил вас о пошаговом описании, — холодно перебил он. — Тем более что помню, как это происходило в мучительно ярких деталях. Как бы то ни было, мы не сидели бы сейчас и не вели этот бессмысленный разговор, если бы вы хоть пальцем пошевелили, чтобы спасти меня, а не только смотрели, как из моего разорванного горла хлещет кровь.

Он старался говорить спокойно, но сдерживать ярость, поднимающуюся внутри, становилось все труднее — даже знаменитое самообладание Северуса Снейпа небезгранично.

Теперь Гермиона, разинув рот, с ужасом наблюдала, как его бледная кожа позеленела, а из ушей повалил черный дым. Но, похоже, гнев возобладал над испугом, потому что она вскочила и бросилась на жуткого призрака.

— Спасти вас? Вас? — воскликнула она в состоянии, близком к истерике: тряся головой, тяжело дыша и размахивая руками, совсем как огнеплюйный мантикраб, случайно глотнувший перечного зелья. — Уж извините, но я была немного занята, помогая Гарри выжить и победить Темного лорда и его банду убийц. И с чего бы я стала переживать о вас? Все считали вас правой рукой Волдеморта, убийцей Дамблдора! Вы были врагом! Если бы я только знала тогда то, что знаю сейчас... Но вы так хорошо играли свою роль, что заслужили Оскар!

Она перестала свирепо тыкать пальцем сквозь его нематериальную грудь и, набрав побольше воздуха, продолжила свою гневную тираду.

— Если хотите кого-то обвинить в своей смерти, вините исключительно себя, профессор! Почему вдруг вы оказались совершенно не готовы к смертельному укусу змеи или другой роковой опасности? Или вы думали, что Волдеморт притащил с собой эту змею только потому, что ему одиноко? И вам даже не пришло в голову носить при себе противоядие? Или ясенец? Или кроветворное зелье? Какой же вы мастер зелий?! — Гермиона так презрительно расхохоталась, что Снейп наверняка возгордился бы ею, если бы она не высмеивала его. — Не знай я вас, решила бы, что вам не терпелось умереть.

Он не стал отвечать на обвинения, чтобы не свидетельствовать против себя же. Какая ирония: он так любил высмеивать слабости своих врагов, а в итоге сам стал жертвой собственной слабости: перед лицом смерти его воля и дух самосохранения просто отступили. Как раз тогда, когда он нуждался в них больше всего. Поерзав на шатком стуле, Снейп нахмурился, скрестил руки на груди, поджал губы и даже словно нахохлился. Кожа его стала нормальной, дым из ушей перестал валить

— Следующий вопрос.

Справившись с эмоциями и успокоив дыхание, Гермиона отступила к своему удобному креслу, оправила подол платья, но даже не взглянула в список подготовленных вопросов.

— Визжащую хижину перестроили под четыре квартиры. Если вы действительно, как утверждаете, хотели провести загробную жизнь в одиночестве, то почему не перебрались в любую из свободных, когда я появилась?

Действительно, почему.

— Мне нужен доступ к вашей библиотеке, мисс Грейнджер. Книги и возможность узнать что-то новое были единственной радостью моей... жизни. Думаю, вы понимаете. И когда у меня выдавалось свободное время, я сбегал на затерянные острова, населенные туземцами и потерпевшими кораблекрушение, или искал сокровища пиратов, или путешествовал по Миссисипи на плоту. Что угодно, лишь бы хоть на минуту забыть реальный мир и гребаных ублюдков, контролирующих каждый мой шаг.

Эта искренняя исповедь немного смягчила Гермиону : на лице ее появилась улыбка, глаза заблестели.

— Как я вас понимаю! Для меня книги тоже были спасением, особенно до того как я отправилась в Хогвартс. Только я обычно отправлялась в Аравию, чтобы послушать волшебные сказки о джинах, убийцах-ворах и отважных моряках, или сопровождала экспедицию вокруг света, или проводила тихий день с сестрами Беннет в Меритоне. Что угодно, лишь бы забыть о злых насмешках одноклассников.

Снейп кивнул и на какую-то милисекунду позволил улыбке солидарности скользнуть по лицу.

— И вот теперь, пока вы коротаете дни, прислуживая Филиусу Флитвику — ради высшего образования, конечно! — я обосновался в библиотеке. Читаю все подряд: маггловские книги или волшебные, справочную литературу или художественную. А пока вы спите ночами, — «Наверняка мечтая, чтобы вас поскорее испортил этот рыжий идиот», — мысленно добавил Снейп, — я просматриваю учебники и научные журналы, которые вы таскаете в своей сумке, чтобы быть в курсе последних новшеств в чарах. Хотя все эти глупые помахивания палочкой, конечно, не совсем мое. В общем, ночи я провожу на диване. Кстати, неплохая трансфигурация! Читаю и пью бренди у горящего очага.

— Но как это вообще возможно? Ваша магия... совсем другая, — тихо сказала Гермиона, скривившись на последнем слове.

— Магии, которой я обладал на протяжении тридцати восьми лет, больше нет. Но ее и правда заменило что-то, как вы изящно выразились, другое. Я могу в некоторой степени воздействовать на предметы, перемещать их. В этом вы уже убедились. — Снейп ухмыльнулся, надеясь, что Грейнджер не впадет в ярость снова. — Но коньяк и огонь в камине являются частью загробных услуг, наподобие Выручай-комнаты: вы просите что-то и получаете это, если оно вам действительно нужно.

— Бренди? Я думала, вы предпочитаете огневиски. — Гермиона замолчала, о чем-то задумавшись. — Какое совпадение. Несколько недель назад Рон оставил секретное сообщение, попросил купить коньяк.

— Секретное сообщение? — переспросил Снейп, шевельнув бровью. — Я думал, времена тщательно охраняемых секретов и тайных кодов для вас прошли.

— Да нет, ничего такого. Всего лишь записка на запотевшем зеркале в ванной, которая проступает только после того, как поднимается пар от горячего душа.

Улыбка чеширского кота на лице Снейпа говорила лучше всяких слов.

И до Гермионы наконец дошло: она задохнулась от возмущения и воскликнула:

— Так это вы, а не Рон!

— Да, это я. И, кстати, ваша репетиция речи в душе была куда более убедительна, чем тот бессвязный лепет, что я слышал сегодня в спальне.

— Погодите... Так вы подслушивали меня в ванной?

Снейп ухмыльнулся самым похотливым образом.

— Я не только подслушивал, мисс Грейнджер.

— Вы... вы видели меня голой? — Грейнджер даже попыталась прикрыться и только потом сообразила, что полностью одета. И тут же мучительно покраснела, от линии волос до декольте, а, возможно, и ниже.

— А в каком еще виде обычно принимают душ? И потом, вы забыли, что творили в своей спальне не далее как час назад?

Румянец Грейнджер стал ярче. Снейп подумал, что стоит смутить ее еще немного, и она самовозгорится.

— Профессор, да как вы смеете вторгаться в мою личную жизнь?

— Мисс Грейнджер, как вы смеете запрещать несчастному покойнику любоваться такими потрясающими сиськами? Раньше я дорого платил за такую честь.

Гермиона промолчала, и слабая улыбка тронула уголки ее губ.

— Потря... Вы считаете, что у меня красивая грудь? Рональд говорит, что они маловаты на его вкус.

Снейп прищелкнул языком.

— Нарываетесь на комплимент? Я был и остаюсь полным мерзавцем, но в моих словах всегда есть доля правды, даже в насмешке.

— Рада это слышать, сэр, потому что... я всегда переживала из-за своей фигуры. У меня и бедра слишком широкие, — задумчиво сказала она.

Снейп раздраженно фыркнул, но тем не менее успокоил ее.

— Вы выглядите именно так, как и должна выглядеть женщина, мисс Грейнджер. С изгибами и выпуклостями в нужных местах. Вы понятия не имеете, как разочаровывает, когда ищешь за что бы ухватиться, а натыкаешься на кости. Однажды я уже совершил такой промах с Трелони, но усвоил этот урок. — Снейп вздрогнул от отвращения. — Больше ни за что.

Грейнджер опешила, услышав эти откровения.

— Э-э... Я н-не... Действительно, ни за что.

Похоже, их милая беседа свернула совсем не в ту сторону. А ведь все, чего хотел Снейп, — честной критики его методов запугивания. Так почему же они обсуждают общую любовь к книгам? И зачем он рассказал о своем единственном разе с Сибиллой? Думал, что откровенностью затронет сердце Грейнджер? И сыграв на ее жалости, убедит вернуть ему столь желанное одиночество? Интересно, может ли голова призрака взорваться, если в ней окажется слишком много риторических вопросов?

Несмотря на внешнюю невозмутимость, Снейп почувствовал укол беспокойства. Впервые с начала кампании по выживанию Грейнджер он засомневался в победе. Похоже, она совершенно не боится призраков, но как долго она будет терпеть, прежде чем уберется или — Мерлин упаси! — изгонит его из квартиры? Она никогда не отступит перед вызовом, но и он не намерен признавать свое поражение... пока.

Молчание затягивалось, напряжение с каждой секундой, наоборот, спадало. И Грейнджер, и Снейп уставились на затухающие угли в камине — лишь бы не смотреть друг на друга. Это как игра в молчанку или в «Замри!»: кто первый дернется или заговорит — проиграет битву за Апартаменты для служащих Хогсмида, первое строение, квартира номер один.

— Я хочу, чтобы вы уяснили...

— Ха!

— Я не уйду, профессор. И, так как я не оценила все эти ваши детские шалости, позволю вам остаться, если вы обещаете вести себя прилично. У вас будет свободный доступ к моим книгам. Но больше не подглядывать в душе, и чтобы никаких исчезающих трусиков и тому подобных выходок, ясно?

Ага, похоже, Грейнджер выбрала тактику жестких запретов. Что ж, хоть какая-то ясность.

Снейп же выбрал детскую тактику и повел себя совсем как ребенок, которому не дали конфетку: надулся и отвернулся.

— Нет, я не соглашусь на ваши требования.

Злорадный блеск в глазах гриффиндорки Гермионы Грейнджер казался диким.

— Не думаю, что у вас есть особый выбор, профессор, — елейным голоском возразила она. — Позвольте напомнить, что власть Министерства распространяется и на призраков тоже, и они не смогут отказать героине войны, хотя я и предпочитаю не вмешивать их. И потом, я и сама могу установить защитные анти-призрачные чары. В конце концов заклинания — моя специальность. Так что я дам вам еще одну возможность сделать правильный выбор. Что скажете?

Ее рука в предвкушении нетерпеливо дернулась к палочке, будто Гермиона заранее знала ответ.

— Нет.

Одно единственное слово — и Снейпа бесцеремонно вышвырнули в соседнюю пустующую квартиру. Настоящий подвиг, учитывая его нематериальное состояние. Ад ничто по сравнению со взбешенной злобной девственницей, которой не терпится расстаться с невинностью.

Гермиона возликовала, решив, что победа на ее стороне, схватила ничего не понимающего испуганного Косолапуса и закружилась по комнате, напевая что-то радостное. Она кружилась так лихо, что короткая юбка черного платья взметалась вокруг ног, а вьющиеся локоны подпрыгивали при каждом шаге.

— Мы с тобой герои, Косолапус! Разве не замечательно? Снова тишина и покой. — Она выпустила вырывающегося фамилиара на коврик. — И все же он был таким тихим и сдержанным. Я бы никогда не подумала, что здесь живет привидение. До сегодняшнего вечера, конечно. А эти его пакости были настолько тонкими и продуманными. Я даже не подозревала, что дело не в капризах техники или излишне угодливых домовых эльфах. Разве что кроме фиаско с карри. Но, думаю, он усвоил урок: никогда не связывайся с гриффиндоркой.

Она зевнула и потянулась, словно ее тело только сейчас почувствовало всю усталость этого вечера.

— Спокойной ночи, Косолапус, — пробормотала она, наклоняясь, чтобы погладить кота. Затем скинула свои убийственные туфли на шпильке и стала медленно подниматься наверх, в пустую спальню, где уснула бы сном праведника, если бы только чертов призрак в соседней квартире перестал стучать по стенам.

Снейп бродил по пустой квартире и размышлял о своем бытии или скорее небытии. Ад, как и полное опасностей путешествие за пределы Визжащей Хижины, казались мелочью по сравнению с тем, что он пережил за последнюю неделю, с того самого мгновения как эта лохматая карга изгнала его из своей квартиры, лишив единственной радости в загробной жизни — книг. Теперь он в основном пялился в потолок, вспоминал ключевые моменты своей жизни и гадал, что было бы если б... ему дали второй шанс.

Но в основном он просто маялся. И это была не тоска до слез — плакать-то он уже не мог. И не смертельная скука — ясное дело, почему. Но маялся Снейп так, что готов был из шкуры вон лезть, если бы она у него осталась.

Скука. Маята. Тоска. И в одном, и в другом, и в третьем Северус Снейп считал себя своего рода экспертом, пережив за шестнадцать лет под руководством Дамблдора немало совершенно бесполезных, но крайне жизнеутверждающих собраний по мотивации и сплочению коллектива.

Альбус: А сейчас мы будем учится доверять людям. Есть добровольцы? Северус, ты что, пытаешься спрятаться за Филиусом?

Северус: Я? Да никогда.

Альбус: Тогда выходи вперед, мой мальчик. Обещаю, больно не будет.

Северус: Я это уже слышал, спасибо. Найдите кого-нибудь другого.

Альбус: (глаза мерцают злобным озорством) Доверься мне, Северус.

Северус: (тяжело вздыхает и бросает взгляды, острые, как кинжалы)

Альбус: Так, теперь повернись ко мне спиной. На счет три падай назад, я тебя поймаю. Готов? Раз, два, три...

Северус: (бац)

Справедливости ради нужно сказать, что Снейп точно так же мучительно маялся, вплоть до втыкания зубочисток себе под ногти, во время нескончаемых воодушевляющих речей Темного Лорда.

Лорд Волдеморт: У нас было несколько незначительных поражений, но Орден несет серьезные потери. Теперь, когда Дамблдор кормит червей, им не хватает лидера, способного сплотить...

Хвост: Простите, мой Лорд, но как Дамблдор может кормить червей, если он погребен в мраморном саркофаге?

Лорд Волдеморт: Это метафора, Хвост! Итак, как я уже говорил...

Хвост: Но он мог бы стать кормом для червей, если бы в Хогвартсе вывели магически усиленных, мраморроющих червей, да?

Лорд Волдеморт: Возможно, но давайте вернемся к нашей теме. Итак, именно Поттер — та искра и та угроза...

Люциус: (пыхтя от негодования) Мой Лорд, не могу поверить, что вы рассматриваете наши потери в битве при Отделе тайн всего лишь как «незначительную неудачу». Меня это даже несколько оскорбляет.

Северус: (громко напевая про себя)

Я умер бы, судьбы не изменя-а-а-а, —

Но что ты будешь делать без меня-а-а-а?

Чтобы скрасить бесконечные часы, потерянные впустую, он повторял в уме ингредиенты и этапы приготовления самых сложных зелий. Начиная с продвинутого зельеварения и изысканных кулинарных рецептов из огуречника и заканчивая сильнодействующими ядами. Затем переходил к текстам популярных песен своего детства.

И сейчас, в первую ночь своего изгнания, он во всю силу легких распевал мисс Грейнджер серенады из рок-опер Уэббера. Когда же она перестала выкрикивать нецензурные тирады и стучать по стене, очевидно, вспомнив о своих магических способностях и наложив заглушающие чары, Снейп все равно продолжил петь. Для своего удовольствия, так как считал, что поет вполне неплохо: его густой баритон подходил для самых разных жанров, от поп-музыки до панка.

Очень скоро Снейп нашел другую возможность достать невыносимую мисс Грейнджер. На второй день он отключил подачу воды в ее квартиру как раз в то время, когда Грейнджер была в душе. На третий день отключил подачу электричества, как раз когда она готовила ужин. На четвертый заморозил ее квартиру, так что стены наверняка покрылись ледяным инеем — Снейп отключил ей газ.

Промучившись четыре дня, Грейнджер расширила антиризрачные чары и на подвал, чтобы Снейп не мог добраться до распределителей и щитков. Однако это не помешало ему использовать стены как ударную установку. Заглушающие чары избавляли от шума, но не спасали от сотрясения стен в такт перкуссии Снейпа. Который совершенно точно знал, что чары, ослабляющие вибрацию, еще не изобретены, но если кто-то и способен на подобное открытие, так это мисс Грейнджер.

Снейп предусмотрительно менял свое местонахождение и колотил по стенам так, чтобы преследовать ее из комнаты в комнату в течение всей ночи. Но на шестой день она снова расширила антипризрачные чары, захватив квартиру номер два и номер три, заперев тем самым Снейпа в четвертой квартире, примыкающей к ее кухне и второй спальне. Твою мать, снова его победили, и кто — гриффиндорка, почти вдвое моложе его!

В субботу утром Снейп развлекал благодарную аудиторию в своем заточении — самого себя — очередным набором старых добрых песен.

Очень старая че-е-ерная ма-а-агия

Околдовала меняа-а-а,

Та самая старая черная ма-а-агия,

Которая есть у тебя-а-а:

Холодные пальчики каса-а-аются,

Вдоль позвоночника спуска-а-аются.

Неизменны древние чары,

Когда наши глаза встречаются!

Эта песня заставила Снейпа задуматься обо всех достойных сожаления решениях своей молодости. В особенности об одном из них. Но прежде чем успел начать свою эпическую «Что было бы, если...», Снейп почувствовал, как магический барьер, не позволявший ему свободно перемещаться по Визжащей хижине, сдвинулся.

Что она творит?

Снейп решил проверить: попробовал просунуть мизинец в соседнюю квартиру, посчитав, что если это какая-то ловушка, он лишится самой незначительной части тела. Однако палец легко прошел через стену и не пострадал от невообразимых ужасов или гадких неожиданностей. Тогда Снейп просунул руку, а затем полностью переплыл в третью квартиру. Оттуда осторожно перебрался в соседнюю, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гермиона закрывает входную дверь и идет в Хогсмид.

Библиотека снова доступна.

Он провел день, валяясь на диване, читал, чтобы начитаться всласть. И выбрал «Автостопом по галактике», которую уже открывал до этого. Судя по состоянию книги — истертая обложка, загнутые и потрепанные уголки, заломленный форзац, — Гермиона тоже любила ее.

Снейп совсем потерял счет времени. И уже к вечеру, когда солнце медленно спустилось к горизонту, а небо усеяли розовые облака, напоминающие сахарную вату, вздрогнул от звона ключей и смеха. Снейп убрался из библиотеки с такой скоростью, что даже не положил книгу на место, и мгновение спустя вернулся в соседнюю квартиру.

Из окна он увидел свою бывшую соседку в компании весьма таинственной личности. Мужчина это или женщина — понять было невозможно, так как фигуру и лицо гостя закрывала бесформенная мантия с капюшоном. Когда Гермиона приблизилась к входной двери, Снейп отметил и усталый взгляд, и фиолетовые тени под глазами, и вялую походку. Похоже, Грейнджер растеряла свою обычную жизнерадостность и зловредный задор.

Снейп только ухмыльнулся. Видимо, у мисс Грейнджер проблемы со сном.

Как только она открыла дверь и переступила порог, Снейп подумал, что его снова вытолкнет через несколько стен в самую дальнюю квартиру. Напрягся, ожидая невидимого удара, сосчитал до трех... И ничего. Снейп приоткрыл один глаз, затем второй и наконец выдохнул. Судя по всему, Грейнджер по неизвестной пока причине решила не накладывать свои вездесущие антипризрачные чары.

Во что она играет?

Снейп просунул голову — даже не голову, только левое ухо — через стену, в ее квартиру, чтобы подслушать разговор между Гермионой и ее таинственным гостем.

— Я и не знала, что ты интересуешься... э-э... как ты это называешь? — спросила Грейнджер.

— Паранормальные расследования и консультации. Некоторые называют это усмирением и приручением призраков.

«О да, — возликовал внутренний голос Снейпа. — Это и есть ваше секретное оружие? Тот, кто победит меня? Ну вы даете, мисс Грейнджер. Похоже, вы совсем отчаялись».

— И сколько раз ты переселяла духов?

— О, десятки раз. В теории.

— В теории? — переспросила Грейнджер с явной тревогой в голосе. — И как же ты приобрела необходимые... навыки?

— Понимаешь, у меня всегда была тяга к странным вещам и необычным явлениям, в которые даже волшебники не готовы поверить, если не могут потрогать, увидеть и измерить. В общем, я как раз готовила подборку для нашего июльского номера и наткнулась на весьма интригующее объявление. «Вы видите и чувствуете то, что остальные отказываются признавать? У вас нестандартное мышление? Вы ищете захватывающую работу? Тогда усмирение призраков как раз для вас. Обучение у лучших специалистов этой области, не покидая комфорта вашего дома. Всего за несколько недель вы научитесь...

— Погоди. Что значит — «не покидая комфорта вашего дома»? То есть ты обучалась...

— Заочно. В свободное время после работы.

— Так, хорошо. Тогда я спрошу прямо: все, что ты знаешь о паранормальных явлениях, ты изучила на заочных курсах, рекламу которых обнаружила в...

— Придире.

Громкий хохот Снейпа нескончаемым издевательским каскадом эха отразился от стен квартиры.

— Кто это? — серьезно спросила Луна. — Неужели профессор Снейп?

— Кто же еще, — Гермиона вздохнула.

— За шесть лет, что я его знала, никогда не слышала, чтобы он смеялся. У него приятный смех. Напоминает шоколад с щепоткой корицы, неожиданный, сладкий и неповторимый.

— А по-моему, его смех, как и он сам, жестокий и угрюмый, — сухо возразила Гермиона. — И я хочу, чтобы оба они отсюда убрались. Ты сможешь сделать это или тебе помешают эмоции?

— Не переживай, — мечтательно заверила Луна. — Когда нужно, я могу быть холодной и безжалостной.

— Как раз сейчас и нужно. Избавь меня от духа Снейпа раз и навсегда, если можешь.

А вот это обещает быть интересным. Снейп даже просунул голову, чтобы посмотреть на Луну в действии.

Она достала из кармана мантии маленький мешочек, увеличила его до истинного размера. Вытащила оттуда необходимые приспособления: палочку, травы для окуривания и солонку, и разложила на полу.

— Э... Луна, ты и правда будешь этим пользоваться? Ты же волшебница, а эти маггловские методы...

— Это часть ритуала, Гермиона, и я стараюсь ему следовать. Будь добра, открой все окна и двери, — проинструктировала Луна, поджигая пучок шалфея и палку в руке с помощью магии.

— Адапери. — Все окна и двери распахнулись с глухим треском, и внутрь ворвался холодный воздух. Гермиона вздрогнула.

Луна задула пламя и стала окуривать Гермиону ароматным дымком.

— А теперь, будь добра, очисть и меня тоже, — сказала Луна и вручила ей тлеющую лучину.

Гермиона обвела вокруг Луны дымный контур, и та дала ей солонку.

— Твоя задача — запечатать каждую комнату после того, как она будет очищена. Проще обрабатывать по небольшому помещению за раз, а не всю Визжащую хижину. Ты можешь каким-то образом запереть профессора Снейпа здесь, в своей квартире?

— Конечно.

Гермиона прошептала заклинание и вывела палочкой полукруг. Снейп и глазом не успел моргнуть, как оказался в прихожей, причем голова его прибыла на несколько секунд раньше остального тела. От столь резкого перемещения его замутило, и Снейп рухнул на пол колыхающейся кучей почерневшего эфира.

— Грейнджер! — прорычал он, вставая и расправляя мантию. — Если нужна моя помощь, то зачем...

— Луна, давай!

Начинающая охотница на привидений бросилась к Снейпу, замахиваясь на него дымящейся палкой.

— Северус Снейп! — замогильным голосом воззвала она. — Ты мертв...

— Вообще-то я в курсе, мисс Лавгуд. Тем не менее...

— Но остаешься в мире живых...

— И вовсе не по собственному желанию, заметьте, — проворчал он почти миролюбиво.

Луна сделала еще один шаг к нему. Снейп отступил. В этом неловком танце она провела его через холл, так старательно размахивая дымящимся шалфеем, что вскоре вокруг них образовалась плотная дымовая завеса. Когда тлеющий огонек совсем затух, Луна прошептала «Инсендио!».

— Ты не должен здесь находиться, — продолжила она. — Пора перейти в мир иной, Северус Снейп.

— Я бы рад.

Гермиона следовала за ними и сыпала по щепотке соли в дверях, пока Луна и Снейп вальсировали через комнату.

Отступая, Снейп вынужден был пройти на кухню. Он понятия не имел, как отвязаться от окончательно спятившей рэйвенкловки, которая сейчас размахивала перед его носом вонючим пылающим факелом и выдавала заученые фразы.

— Иди к свету, Северус Снейп. Там ты обретешь долгожданный мир и покой.

— Я обрел его. До того как сюда вселилась мисс Грейнджер.

— Иди к свету, там тебя ждут друзья и семья.

— Ждут? В свете? Очень сомневаюсь, мисс Лавгуд. Если помните, я водился не с самой хорошей компанией.

Все эти ехидные ответы вырывались у него сами собой — после стольких лет словесных перепалок с самыми различными оппонентами сарказм стал второй натурой Снейпа. Но сейчас призрачная магия не давалась ему, и «сражайся или спасайся» заглушило потрясением. И всегда ко всему готовый проницательный шпион напоминал сейчас пугливую лань в свете фар.

А Луна все наступала, гнала его вверх по лестнице, через каждую комнату второго этажа: две спальни, ванную. Затем они снова спустились в последнее незапечатанное помещение — прихожую.

Назойливый пурпурно-сизый дымный туман только усиливал мрачную тоску Снейпа. А обидчивая Гермиона Грейнджер, яростно разбрасывающая соль, и вовсе действовала на нервы.

— Луна, ты очистила каждый дюйм этого места, а я запечатала солью. Так почему же Снейп все еще здесь? Разве он не должен купаться в лучах света, мира и спокойствия или что-то вроде этого?

— Прости, Гермиона, но я не могу заставить его уйти. Разве что только призвать двигаться дальше. В конечном счете он сам принимает решение, перейти в мир иной или остаться.

Снейп вздохнул. И это был невероятно длинный, хотя и невнятный, вздох облегчения. Странный ритуал Луны не вышвырнул его в опасные места за пределы Визжащей хижины или полную отчаяния комнату потерянных душ. Значит, Лавгуд и ей подобные специалисты не отправят его в небытие, но есть еще крайне озлобленная Грейнджер. И от этой мысли Снейпа подташнивало, совсем как на памятной рождественской вечеринке, когда Альбус оказался слишком близко со своей плывущей в воздухе веточкой омелы. Как выяснилось, Снейп не зря опасался мстительной Грейнджер.

Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу и объявила:

— Что ж, в таком случае придется обратиться в министерство.

— А что они с ним сделают? — несколько встревоженно спросила Луна

— Понятия не имею, и меня это не волнует. Вмешались же, когда Плакса Миртл мучила эту несчастную девочку, свою бывшую одноклассницу. И заставили вернуться в Хогвартс.

— Знаешь, я могла бы еще раз попробовать, — предложила Луна. — И возвращаться каждый день, пока не удастся убедить профессора уйти.

Снейп похолодел — хотя куда уж холоднее — от одной мысли о повторных выступлениях мисс Лавгуд. Она-то кого угодно могла довести.

Но Гермиона покачала головой.

— Нет, спасибо, Луна. Я благодарна тебе за усилия. — Она медленно и несколько драматично подняла палочку. — А профессору пора вернуться в четвертую квар...

— Погодите! — выкрикнул Снейп, но Грейнджер и не думала опускать палочку. — Мы могли бы договориться о перемирии, мисс Грейнджер.

Его губы скривились в редкой улыбке. Он старался казаться мирным, даже кающимся, но, судя по выражению отвращения на ее лице, скорее всего, выглядел так, словно у него запор.

— Очень жаль, но у меня иссякли запасы вежливости и терпимости. Я предлагала вам, образно говоря, оливковую ветвь, но вы только отсалютовали мне в ответ. Теперь возвращайтесь в пустую квартиру, пока министерство не займется вами.

Она начала пассы антипризрачных чар, но Снейп скользнул к ней и поднял руки, сдаваясь. Гермиона мучительно медленно опустила палочку: дюйм за дюймом, не сводя настороженного взгляда с лица Снейпа.

— Вот и хорошо, — кивнул он, стараясь, чтобы голос не звучал слишком резко. — Я согласен играть по вашим правилам, мисс Грейнджер.

— Никаких пакостей. Никакого подглядывания. Точка. — Она скрестила руки на груди и сжала пухлые губы в тонкую линию.

— Обещаю, — совершенно искренне ответил Снейп, протягивая жемчужно-серую руку и стараясь не смотреть на аппетитную грудь Грейнджер.

Сама Гермиона без колебаний схватила его за руку. Правда, она вздрогнула от этого краткого рукопожатия, и тут же отдернула ладонь, словно обожглась.

Снейпу понадобилась вся его хваленая выдержка, чтобы не ухмыльнуться, — лицо его не дрогнуло.

Луна медленно переводила взгляд с Гермионы на Снейпа и обратно.

— Ну, моя работа здесь окончена. Так что я пойду. Спокойной ночи, Гермиона, профессор.

Снейп нашел еще неиспользованные резервы самообладания, чтобы ответить:

— Доброй ночи, мисс Лавгуд. Благодарю за столь... интересный вечер.

Взгляд Гермионы наверняка убил бы Снейпа, если бы он не был уже мертв. Луна же, наоборот, казалось, наслаждалась его сарказмом.

— Не за что, профессор. Надеюсь, для вас это было поучительно. — Она убрала обгоревшую палку и солонку обратно в мешочек, уменьшила его и спрятала в карман.

Гермиона проводила подругу к камину.

— Еще раз спасибо за помощь, Луна.

— Мне жаль, что все получилось не так, как ты ожидала. Но мое предложение остается в силе. Если хочешь, я вернусь и попробую снова. Может быть, набравшись опыта, я смогу убедить профессора уйти.

— Пока в этом нет необходимости. Думаю, мы с профессором заключили своего рода соглашение.

— Это замечательно, потому что у вас много общего, знаешь ли. И вы прекрасно поладите, если только не поубиваете друг друга. А это пока спорный вопрос, не так ли?

Одним плавным, но твердым движением Гермиона приобняла подругу, схватила горсть дымолетного порошка из коробочки на каминной полке, швырнула в очаг со словами «Жилище Лавгуд» и подтолкнула Луну во взревевшее зеленое пламя.

— Спокойной ночи, Луна.

— А я уже думал, она никогда не уйдет, — неловко пошутил Снейп, не в силах побороть ухмылку.

— Профессор... — Похоже, Гермионе сейчас было не до шуток. Она рухнула на диван и устало закрыла глаза.

Тишину Визжащей хижины нарушил звук вспыхнувшего пламени в пустом зеве камина. Журчание. Звук жидкости, льющейся в стакан.

От неожиданности Гермиона распахнула глаза. И увидела Снейпа, расслабленно восседающего со стаканом бренди в руке в мягком кресле перед ярко пылающим огнем .

— Выпьете, мисс Грейнджер?

— Нет, благодарю, — вздохнула она. — Я вымотана. И иду спать. Но завтра с утра мы перво-наперво пустим в ход наши хваленые умы и решим, как нам жить дальше... или не жить в вашем случае.

Хотя накануне вечером они и договорились о перемирии, наутро, в воскресенье, между Гермионой и Снейпом все равно чувствовалось напряжение. Завтрак готовился в молчании, под шелест газеты, скворчание бекона, свист чайника да щелчок тостера. Гермиона накрыла на стол и скользнула на стул, стараясь не смотреть на своего соседа по квартире, что было нетрудно: сам он прятался за Ежедневным пророком.

И только сделав маленький глоток обжигающего чая, Гермиона наконец нарушила покой утра и громко воскликнула:

— Твою ж мать!

Снейп шлепнул газету на стол и одарил Гермиону взглядом, который обычно использовал для рецидивистов-котловзрывателей.

— Следите за языком, мисс Грейнджер!

Но она только презрительно фыркнула, оглядываясь в поисках палочки, чтобы остудить чай.

— А куда я сунула мою… — и увидела ее на полке, рядом с банкой ежевичного варенья.

Но только Гермиона собралась встать, Снейп предупреждающе поднял руку:

— Позвольте мне.

Гермиона с любопытством посмотрела на него и кивнула. Снейп погрузил палец в ее чай и ухмыльнулся, когда призрачный эфир с приятным шипением смешался с кипятком.

Осторожно отхлебнув чуть остывший чай, Гермиона искренне улыбнулась.

— Спасибо, профессор.

— А ваш язык? Ему не нужна моя помощь? — поинтересовался Снейп, с трудом сдерживая ухмылку.

— О нет, благодарю, все в порядке, — пробормотала Гермиона, и на щеках ее отчетливо выступили ярко-красные пятна. Стараясь скрыть смущение, она с такой скоростью расправилась с завтраком, что вполне могла бы посоревноваться со своим приятелем. Уже, наверное, бывшим.

Снейп спрятался за газетой и оттуда посоветовал:

— Не торопитесь так, мисс Грейнджер. В моем нынешнем состоянии я не смогу приготовить для вас зелье от несварения желудка. А когда я рылся в ваших шкафах, то не нашел ни одного полезного снадобья.

Проглотив последний кусок, Гермиона отхлебнула чай и начала:

— Кстати, профессор, говоря о вашем нынешнем состоянии...

— Мисс Грейнджер, я больше не ваш преподаватель, поэтому хватит так обращаться ко мне.

— Могу я называть вас Северус? Мы вроде как собираемся вместе жить… то есть сожительствовать… то есть делить… общее пространство. Да, именно так: мы собираемся делить общее пространство в ближайшем будущем.

— Полагаю, это допустимо. В таком случае уместно ли мне обращаться к вам по имени? В конце концов я видел вас голой… пару раз. — На этот раз он не стал прятать самодовольную ухмылку.

Гермиона закатила глаза и фыркнула, очень стараясь не покраснеть.

— Видели — и ладно. Может, хватит уже? Давайте лучше вернемся к вашей проблеме.

— К какой именно, позвольте узнать? — Снейп почувствовал, как внутри закипает раздражение.

— К тому самому незаконченному делу, что держит вас в тени среди живых.

— Ах это.

— У вас есть какие-нибудь догадки?

— Хм… дайте подумать.

Он отвернулся, глядя в пустоту и постукивая жемчужно-серым пальцем по таким же жемчужно-серым губам. И постарался выглядеть как можно более задумчивым.

Гермиона вся подалась к нему, ожидая глубокомысленного ответа.

Снейп щелкнул пальцами и повернулся к ней:

— Да, я знаю, что удерживает меня в этом мире!

— Да! — радостно воскликнула Грейнджер.

— Я оставил включенной духовку в Тупике Прядильщиков. Не могли бы вы отключить ее, когда будете идти мимо? — шелковым голосом произнес Снейп.

Грейнджер сердито посмотрела на него и откинулась на спинку стула.

— Я серьезно.

— Гермиона, я понимаю, что вы всего лишь пытаетесь помочь, — ответил он как можно серьезнее, но тут же криво ухмыльнулся. — Но если бы я действительно знал, что за незавершенное дело удерживает меня здесь, я бы давно уже разобрался с ним и покинул это место. Навсегда. Но я понятия не имею, что именно должен сделать. Со своим коротким, но весьма впечатляющим списком деля разобрался еще при жизни.

И тыкая изящным серебристым пальцем, словно ставя воображаемые галочки, он перечислил:

— Первое: всеми силами способствовать поражению Темного лорда. Сообщал ему ложную информацию и передавал его темные тайны Ордену.

— Второе: присматривать за Поттером, чтобы он выполнил свое предназначение. Согласен, у него есть определенная сноровка плюс некая доля чистой удачи, но требовалось немного больше, чтобы сохранить ему жизнь.

— Третье: убить Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. Старый мудак заставил меня дать еще одну нерушимую клятву. Как оригинально.

— Четвертое: защитить учеников Хогвартса от Кэрроу и других Пожирателей Смерти. Задачка не из легких, учитывая упорство некоторых идиотов-повстанцев вроде Лонгботтома. Не мог же я до бесконечности отправлять их к Филчу и Хагриду.

— На этом все. — Снейп сложил руки на груди. — Если высшие силы считают, что я упустил какую-то чертовски важную задачу, могли бы просто сказать мне об этом. Я устал от тайн, загадок и гребаной недосказанности.

— Следите за языком, Северус, — передразнила его Гермиона и уже серьезнее добавила: — Возможно, важна не столько сама задача, сколько путь ее достижения. Как в той поговорке: главное — не цель, а путь к ней.

— Скажите-ка мне, Гермиона, вам понравился ваш многодневный поход в прошлом году? Или вы все-таки предпочли бы получить чуть побольше информации от Дамблдора и чуть поменьше догадок? — Снейп самодовольно усмехнулся.

— Согласна. Но это никак не приближает нас к решению вашей проблемы. Может, было что-то, что вы всегда хотели сделать, но все как-то не собрались?

— Жить свободной жизнью, необремененной долгом, без того чтобы коварные хозяева, злобные или добренькие, указывали что делать. Никаких обязательств, кроме как перед самим собой, — мечтательно ответил Снейп, глядя за окно на мирный вид окраин Хогсмида. — У меня и правда был список желаний, такой же длинный, как Нагини. — Он перевел взгляд на Гермиону, которая завороженно внимала каждому его слову. — Я всегда мечтал побывать в Европе, побродить вдоль Дуная, посмотреть на закат с Эйфелевой башни, выпить анисовый бренди в афинском кафе и поплавать в Средиземном море в солнечный летний день.

— Вы опять издеваетесь, да? — сердито прервала его Гермиона. — Думаете, я поверю, что вечно застегнутый на все пуговицы Северус Снейп разденется прилюдно? А плавать в сюртуке и брюках вы тем более не станете.

— Ну вот, вы опять строите предположения, ничего не зная обо мне и моей жизни — бывшей жизни — вне Хогвартса. Может, я проводил выходные в нудистском сообществе, откуда вам знать?

Гермиона недоверчиво изогнула бровь:

— А вы проводили?

Его каменное лицо и ледяное молчание выразили все и без слов.

Но Гермиона не унималась — похоже, ее гриффиндорская настойчивость работала сегодня сверхурочно.

— Тогда, может, вас ждали какие-то академические свершения?

— Вы знакомы с моими методами преподавания? — явно забавляясь, спросил Снейп.

— Я не имею в виду педагогику. Может, вы работали над каким-то зельем или заклинанием? Человек, который еще подростком усовершенствовал зелья и придумывал заклинания, наверняка способен и на другие оригинальные достижения.

— Пожалуй, я самый неамбициозный из слизеринцев. И растерял свой пыл еще во время первой магической.

И это было правдой. Как только Снейп узнал, что целью стала Лили, он потерял всякое желание изобретать для Темного лорда новые гениальные зелья.

— Может быть, кто-то из ваших коллег, Флитвик или МакГонагалл, прояснят…

— Ни в коем случае. — Снейп даже ударил кулаком по столу, но его рука просто прошла сквозь сосновую столешницу. — Я запрещаю вам обсуждать это с кем бы то ни было, особенно с преподавателями или другими сотрудниками Хогвартса. Может, я и умер, но не хочу, чтобы моя загробная жизнь стала поводом для сплетен и развлечением для всего магического мира.

— Уверяю вас, я могу сделать все очень осторожно, — настаивала Гермиона. — И даже не стану упоминать, что вы теперь призрак.

— Нет и еще раз нет, — отрезал Снейп. Он помолчал немного и уже другим тоном добавил: — Вы как шишуга, дорвавшаяся до кости гиппогрифа. Ваше упорство похвально и, бесспорно, способствовало долголетию Поттера, но — пикси всем в задницу! — как же оно раздражает! Я смирился с тем, что застрял здесь на девяносто восемь лет и семь месяцев. И не могу запретить вам вмешиваться в мои дела, но неужели вам вообще нечем больше заняться? У вас же в самом разгаре кампания «Как трахнуть Гермиону».

Гермиона заметно смутилась, но с напускным безразличием ответила:

— Кампания в самом разгаре, хотя это никоим образом вас не касается. И я более чем способна заниматься несколькими проектами одновременно, мои организаторские способности не имеют себе равных.

— Даже не сомневаюсь. А что скажет Уизли?

— А это уже не моя проблема. Он переехал к Лаванде Браун. Как оказалось, она не такая сложная, как я. И в ее квартире нет призрака. — Гермиона искоса посмотрела на Снейпа и тут же отвела взгляд.

Снейпу очень хотелось еще немного подразнить Грейнджер, но знал, что с ней заходить слишком далеко опасно. И решил, пока возможно, элегантно перевести разговор.

— Ну что ж, я узнал все последние новости. Самое время заняться чтением. — Он грациозно, но не совсем удачно поднялся и его эфемерное тело оказалось располовинено столешницей.

Гермиона хихикнула:

— Вы и правда впечатляете.

Если бы у Снейпа осталась кровь, он наверняка покраснел бы. Вместо этого он усмехнулся.

— Да уж. — Он вытащил из кармана мантии оказавшееся столь бесполезным «Пособие для недавно скончавшихся», шлепнул его на стол перед Грейнджер. — Вот, почитайте, если интересно. Может, хотя бы вам оно пригодится. Это гораздо интереснее Ежедневного пророка, хотя столь же недостоверно.

И он скользнул в сторону гостиной, надеясь на благословенное одиночество и покой.

* * *

На следующий вечер, вернувшись с работы, Гермиона нашла Снейпа как обычно на диване у камина. Она пришла домой рано, влетела в гостиную и замерла, переводя дух. Наверняка произошло что-то важное. Иначе она обязательно отругала бы Снейпа за то, что он положил ноги на журнальный столик.

Снейп настороженно смотрел на нее.

— Вы выглядите как книззл, проглотивший канарейку. Что случилось?

Грейнджер уселась рядом с ним и вздрогнула, случайно задев его ногу.

— Я все ломала голову над тем, что же может вас удерживать здесь. Залезла во все справочники Хогвартса по духам и призракам, не говоря уже о вашем «Пособии». И ничего. Тогда я обратилась за помощью.

Снейп нахмурился так, что его брови почти сошлись над переносицей.

— Но я же запретил вам рассказывать об этом кому-либо в Хогвартсе!

— Знаю, и я не нарушала ваш запрет. И не обращалась ни к преподавателям, ни к персоналу. — Она вытащила свою верную сумочку, вышитую бисером, и, погрузив в нее руку по локоть, достала… — Я пришла за помощью к портрету.

Снейп открыв рот, переводил взгляд с Грейнджер на картину и обратно. О, как же он ненавидел сюрпризы, но ей в очередной раз удалось поймать его врасплох. Снейп с трудом вернул своему лицу обычное нечитаемое выражение, но внутри все так же бурлили эмоции: раздражение из-за предательства, смущение из-за нарушенной неприкосновенности личной жизни и радость, смешаная с горечью, оттого, что смотрит на человека, которого считал своим другом и наставником.

— Здравствуй, мой мальчик. Я так рад видеть тебя, пусть даже обстоятельства оставляют желать лучшего. Я все-таки надеялся, что после финальной битвы мы встретимся в кабинете директора. — Дамблдор осмотрелся. — Тем не менее, здесь очень уютно. Мне очень нравится, как вы преобразили это место, мисс Грейнджер. Визжащая хижина всегда была чересчур унылой, даже когда ее только построили.

— Мисс Грейнджер, кажется, у нас был уговор, — процедил Снейп, разом переходя на официальное обращение. — Мы даже скрепили его рукопожатием. Но, похоже, в ваши намерения не входило наше мирное сосуществование. Вы собираетесь отомстить мне за все преступления против вас? И выставить меня на посмешище? — Он вскочил и стал сердито расхаживать перед камином. — Может, он и кажется вам невинным портретом, но это главный источник сплетен, которыми полнятся стены Хогвартса. Не удивлюсь, если к этому времени новость о моем призрачном возвращении уже распространилась по всему магическому миру.

В сердитом ответе Грейнджер не было ни капли раскаяния:

— Я всего лишь старалась помочь, а ваши запреты только ограничили мои возможности.

— Северус, ты же знаешь, я могу быть весьма осмотрительным и осторожным! — Взгляд Дамблора мерцал так сильно, как только позволяло изображение.

— О, конечно, вы, как никто, умели хранить секреты, выдавая крохи информации под лозунгом: «Это все, что тебе надо знать». Кому же, как не вам, знать все обо всем. — Северус слишком много лет провел в роли козла отпущения в схемах Дамблдора и не доверял ему. Особенно сейчас, когда тот стал портретом.

— Северус, хватит!— взмолилась Гермиона. — Он знает.

— Ну конечно он знает, он же всезнающий, — с сарказмом фыркнул Снейп. — Подождите. О чем мы вообще говорим?

— Он знает, какое незаконченное дело удерживает вас здесь.

Снейп вскинул руки в мольбе.

— Так скажи мне, о, великий всезнающий, что это за дело? Что удерживает меня на этой жалкой планете?

— Ты должен был выжить, Северус.

Снейп с раздражением отметил, что на портрете глаза старика мерцают еще сильнее, чем при жизни.

— И что это должно значить? Как это — должен выжить? — недоверчиво спросил Снейп. — Ты это придумал? Или говорил с кем-то из главных в загробной жизни?

Дамблдор, конечно, был тем еще всевидящим оком, но откуда он мог пронюхать о неоконченном деле Северуса?

— А мне и не нужно ни с кем говорить. Я верю, что ты заслужил второй шанс… то есть, технически, третий. Любой, кто достаточно хорошо знает тебя… Хм, наверное, это буду только я… Так вот, я видел твою самоотверженность, мужество, преданность. А когда Волдеморт потерпел поражение и Свет победил, ты заслужил свободу распоряжаться своей жизнью, без ограничений и обязательств перед кем бы то ни было.

Гермиона всхлипнула и смахнула слезинку.

— О, как замечательно! Это же именно то, чего вы хотели: просто жить, без этого гнетущего…

— Мне вполне хватило той жизни, что я прожил, — прорычал Снейп. — И я не хочу пробовать снова. Моя жизнь была достаточно ужасна. Да и ради чего мне жить? В любом случае я стал бы изгоем, навсегда заклейменным убийцей Дамблдора, двойным шпионом, искавшим выгоду в служении двум хозяевам.

— Гарри делает все для того, чтобы вернуть ваше доброе имя и добиться посмертного помилования, — вставила Грейнджер. — А после этого он будет добиваться, чтобы вас заслуженно наградили Орденом Мерлина первой степени.

— Если встретитесь, передайте Поттеру, чтобы взял этот орден и засунул себе…

— Северус! — остановил его Дамблдор. — Да ладно тебе. Тебя ждет большой, неизведанный мир. Наверняка ты найдешь что-то или кого-то…

— Вполне возможно, — тихо буркнул Снейп, бросив быстрый взгляд на свою хорошенькую соседку по квартире. Но мгновение мечтания ушло так же быстро, как и появилось: Снейп и оптимизм — несовместимые понятия. Поэтому он с вызовом заметил: — С другой стороны, я мог бы остаться духом и дождаться своего времени.

Если высшие силы надеются заставить его снова жить, то только через его труп.

— Конечно, это тоже выход. — вмешалась Гермиона. — Но кто знает, как все обернется. Я не буду жить здесь вечно, а новому арендатору может не понравиться домашнее привидение.

При этих словах Снейпа чуть было не хватил удар: он выпучил глаза и открыл рот, но прежде чем успел возмутиться: «Домашнее привидение?! Ты посмела сравнить меня со своим рыжим комком шерсти?!», Гермиона спохватилась и выдала некое подобие извинений.

— Я считаю вас самым замечательным домашним привидением. А касательно вашей личной жизни — боюсь, что ваш будущий предполагаемый сосед по квартире недолго думая обратится в Министерство или Ежедневный пророк и сообщит о вашем пребывании здесь.

— Намек понят, — уныло сказал Снейп. — Но теперь передо мной стоит монументальная задача — воскресить себя. Это будет непросто, даже при помощи самой умной ведьмы своего возраста… и портрета. — Он махнул рукой в сторону Дамблдора. — Тем не менее Темному Лорду это удалось с двумя куда менее сообразительными подхалимами. Хотя, если подумать, он предусмотрительно лишил себя души и стал бессмертным еще до первой смерти. И вообще, Альбус, знаешь что? Мог бы хоть как-то предупредить меня. Одна маленькая подсказка — и я был бы куда лучше подготовлен. — Он воспользовался возможностью пристыдить старика. Кто знает, вдруг больше не появится повода высказать Дамблдору в лицо все, что накопилось.

— Я не собираюсь брать на себя вину за это, Северус. Ты знал, как обычно действует Волдеморт. Он всегда поручал грязную работу другим, особенно Нагини. И я не обязан напоминать тебе о необходимости брать с собой противоядие и других мерах предосторожности. Никто не в силах был заставить тебя спасать собственную жизнь. Тем более, что сам ты совсем ее не ценил.

Дамблдор говорил чистую правду, но Снейп не собирался признавать этого. Поэтому важно опустился в кресло у камина и надулся… снова.

Но Гермиона не позволила ему слишком долго упиваться жалостью к самому себе.

— Довольно споров, Северус, они не вернут тебя к жизни. Давайте думать, как нам быть.

— Ну, мы можем использовать тот же ритуал, который воскресил Темного Лорда. Но у меня нет слуги, готового отдать часть плоти. А отца моего кремировали, и прах его бесцеремонно развеяли над сточной канавой недалеко от дома.

— Довольно мрачная картина, — поморщилась Гермиона.

— Ну почему же, вполне достойная кончина для такого человека. Впрочем, сейчас не время и не место обсуждать мое несчастное детство. Психоанализом займетесь позже. — Снейп предостерегающе поднял руку, когда Гермиона открыла рот, собираясь что-то ответить. — Гораздо позже.

— А как насчет Даров Смерти? — предложил Дамблдор. — Мисс Грейнджер могла бы раздобыть их, а Северус — использовать, чтобы поторговаться со Смертью. Только нужно крайне осторожно излагать свое требование, Северус. И настаивать, чтобы тело, разум и душа воссоединились и восстановились в том виде, в каком существовали до укуса Нагини. Смерть обычно внимательна к мелочам и никогда не упустит возможности поиграть с вами.

Гермиона заерзала и оттянула ворот своего свитера.

— Да, но Дары Смерти… дело в том… Ну, Гарри никогда не умел заботиться о вещах. Он неплохо пользовался мантией-невидимкой и хранил ее, но когда добавился Воскрещающий камень и Старшая палочка… Все немного вышло из-под контроля… он потерял их.

— Твою ж мать! — Снейп взвыл от разочарования. Похоже, еще одна возможность спастись ускользнула. — Ну кто, кто доверил Поттеру хранить величайшие артефакты волшебного мира?

По лицу Дамблдора пробежала тень смущения, но ее тут же сменил обычный мудрый директорский взгляд.

— Кажется, припоминаю, что говорил об этом с Гарри, — медленно сказал он. — И он собирался оставить палочку в моей гробнице. Вы не помните такого, мисс Грейнджер? — Она кивнула, и Дамблдор продолжил: — А камень Гарри случайно выронил в Запретном лесу и вроде бы не собирался возвращаться за ним.

— Ну, это же Гарри, — нервно хихикнула Гермиона. — Ветер в голове. Если он не подобрал камень в тот же день, то уже не вспомнит, где именно потерял его. И я почему-то думаю, что призывать камень обычным акцио совершенно бесполезно.

— Но попробовать-то можно. — Дамблдор вздохнул и покачал головой. — Ох уж этот Гарри. Как бы я хотел, чтобы мальчик был хоть немного серьезнее.

Снейп скривился. Конечно, ведь мальчишка не совершил ничего особенного, разве что спас магический мир от одного из самых отвратительных злодеев. Неужели старик ожидает, что Поттер станет еще ответственнее?

— А что насчет Старшей палочки? — устало спросил Снейп, надеясь услышать хоть одну хорошую новость, но прекрасно понимал, что его ждет еще одно разочарование.

— Все, что я знаю, — Гарри и правда хотел похоронить ее с вами, сэр, но у нас было столько хлопот… Он куда-то сунул ее, а теперь просто не помнит, куда же ее положил , — словно извиняясь, ответила Гермиона. — Может, она пылится под кроватью в доме на Гриммо. Я напоминала ему об этом обещании, но вы же знаете, он так легко отвлекается…

Снейп всегда подозревал, что лень Поттера и невнимательность к деталям дорого обойдется чьей-то заднице. Жаль, что это оказалась задница самого Снейпа.

— Хорошими намерениями вымощена дорога в ад, — буркнул он. — Припомню это Поттеру в следующий раз, когда наши пути пересекутся.

В аду, если повезет, добавил Снейп уже про себя.

— Наверное, на Старшей палочке акцио тоже не сработает, — жалобно сказала Гермиона.

— Вряд ли. Но попытаться все равно стоит, — постарался приободрить ее Дамблдор. Он стал вышагивать вокруг кресла ужасной кричащей расцветки. Похоже, даже после смерти чувство вкуса подводило Дамблдора. — А, я знаю! Северус, тебе следует бросить вызов Смерти и сыграть с ней партию в шахматы. И не забудь о мелочах, когда будешь торговаться об условиях своего воскрешения.

— Похоже, кто-то смотрел слишком много маггловских мистических сериалов, — пробормотала Гермиона.

— Скорее, кто-то надышался парами скипидара, — буркнул Снейп. Онрешил, что с него достаточно глупых рекомендаций портрета и теперь боролся с желанием избавиться от него… навсегда. Очаг призывно горел в нескольких футах, один точный бросок — и дело с концом. — Благодарю за помощь, Альбус. А я поговорю с куратором моей загробной жизни и попрошу как можно скорее назначить встречу с… нужным лицом. А пока суть да дело, мне не мешало бы освежить навыки игры в шахматы и поработать над стратегией. Я не против посидеть и поболтать, но у нас с Гермионой много дел. Уверен, она может отправить вас Минерве через каминную сеть. Пока.

С этими словами раздраженный Снейп исчез в облачке эфира, оставив Гермиону извиняться и оправдываться.

Искра. Сила. Напор. Жизнь. Быть или не быть… а может, застрять где-то посередине.

Эти бессвязные слова и фразы как нельзя лучше описывали нынешнее нелегкое положение Снейпа. Он продолжал бродить — то есть, скорее скользить — среди живых. И нельзя сказать, что покоился с миром. Хотя, конечно, последние несколько месяцев прошли на удивление тихо, так как он нашел общий язык с Гермионой. А вместе с долгожданной тишиной появилось и время на любимые занятия: теперь он читал, готовил изысканные блюда (недавно появившееся хобби) и размышлял над глубокими философскими вопросами. Последнее было самым приятным: при жизни у Снейпа, бывшего трудоголика, никогда не хватало времени на себя.

Конечно, пока он, как проклятый, — ни жив ни мертв, но Снейп не жаловался. Дни его полнились заботами. Он утолял ненасытное любопытство, читая сотни книг из библиотеки Гермионы. И прочтет еще больше, если уговорит ее использовать свои связи в волшебном или маггловском мире, чтобы достать раритетные издания.

По вечерам он пробовал себя в кулинарном искусстве и готовил для Гермионы блюда, достойные пятизвездочного ресторана. Он быстро освоил простую еду, которую обычно готовила его мать: тосты и тушеные бобы остались в прошлом, их сменили карпаччо из говядины с лимонным суфле и изысканная выпечка. И, в лучших традициях всех великих поваров, Снейп утолял свою жажду (которая вполне естественно возникала у раскаленной плиты) дорогим бренди и дешевым вином, которое обычно приносила Гермиона. Возможно, это были подарки, но Снейп все-таки подозревал, что и вино, и экзотические приправы она покупала в ближайшем магазине, по пути домой, после удачных или не очень попыток выяснить хоть что-то по его делу. Он понятия не имел, где она проводила выходные и насколько успешно продвигается поиск — Гермиона почти не распространялась о ходе операции «Оживить Снейпа». Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что и об операции «Трахнуться» она больше не заговаривала, а Снейп из вежливости не расспрашивал.

А когда он уставал от чтения и готовки, то заводил интеллектуальные беседы с Грейнджер и упражнялся в сарказме и остроумных репликах. Они обсуждали все, что приходило в голову — от маггловских и магических культурных традиций до совершенно абстрактных вопросов. Например, почему из палочки можно произвести воду, но нельзя вызвать поток огневиски или любой другой жидкости. Да, они могли говорить о чем угодно… когда Гермиона бывала дома. Но чаще всего она отсутствовала: в будние дни занималась продвинутыми чарами и выполняла обязанности ассистентки, а в выходные и вовсе пропадала. Скорее всего, она искала любые древние магические наследия, в которых упоминалось хоть что-то, способное вернуть Снейпа к жизни. А может, занималась своими делами.

Снейп всегда дорожил своим одиночеством, но потихоньку начинал от него уставать. Временами тишина давила, и он все чаще замечал, что начинает разговаривать с Косолапусом — несомненно, очень умным, но, к сожалению, немым. Тогда Снейп умолкал и начинал мысленно философствовать.

Он никогда не тратил время на пустые измышления вроде того, в чем смысл бытия. Все его думы крутились исключительно вокруг него самого: что, черт возьми, он будет делать, если вернется к жизни, станет ли он другим (то есть лучше и добрее), если получит второй шанс? Все эти мысли были в новинку, так как большую часть своей взрослой жизни Снейп только и делал, что обдумывал, как выжить в компании Волдеморта с его бредовой идеей чистокровного превосходства и Дамблдора с не менее бредовым учением о великом добре. Так что возможность думать исключительно о себе у Снейпа появилась впервые.

Похоже, высшие силы решили, что первая жизнь Снейпа была не более чем пробой, требующей значительного усовершенствования. И хотя в целом он соглашался с такой оценкой, собственное существование никогда не заботило его настолько, чтобы что-то менять: Снейп действительно ненавидел свою работу, свои обязательства, свой дом, свой угрюмый и вредный нрав — и, по правде говоря, над последним и вовсе не был властен. Если бы он проявил вежливость в общении с Поттером, если бы хоть раз улыбнулся, вместо того чтобы ухмыляться, или попробовал флиртовать с симпатичной — или пусть даже уродливой — ведьмой, Дамблдор отправил бы его в палату умалишенных раньше, чем Снейп успел бы произнести «аминь». Собственно, Волдеморт тоже заботился о здравии своих слуг и наверняка отреагировал бы столь же резво. Правда, ограничился бы менее затратным методом исцеления и использовал исцеляющую Аваду.

Если и начинать новую жизнь с чистого листа, наверное, стоит быть более терпимым во всем? Снейп все взвесил и решил, что нет, не стоит. Он не станет тратить время, сочувствуя идиотам и болванам. Однако может протянуть оливковую ветвь тем немногим бывшим коллегам, кто этого заслужил, а также влиятельным чиновникам Министерства. Подобная избирательность напоминала Люциуса Малфоя, с которым тоже неплохо бы наладить отношения, если амбициозный пройдоха выжил. После долгих размышлений Снейп все-таки решил, что будет заботиться только о своем благополучии и плевать ему на чужие невзгоды. На всех плевать… кроме, пожалуй, одного исключения.

Итак, чем же заняться, если он вернется к жизни? Снова выбрать одну из бывших профессий?

Шпионаж может быть весьма прибыльным делом в поствоенном мире, особенно в разгар передела власти в магической Британии. Но чьим секретным агентом стать? Министерства? Или анархистов-Пожирателей? Увы, после того как Поттер на весь мир раструбил о «подвиге Снейпа», снова стать шпионом вряд ли получится. Вероятность, что Пожиратели или Министерство станут с ним сотрудничать, так же велика, как шанс, что ад заледенеет. Хотя именно в такой ад он попал во время своего первого посмертного путешествия за пределы Визжащей хижины. Нет, шпионаж все-таки отпадает.

Так что остается только… преподавание, которое в витиеватом лексиконе Снейпа переводится примерно как «Блядь, только не это». Вопреки распространенному мнению, он не особо чествовал свою должность в Хогвартсе. Так зачем еще раз подвергать себя мучениям и терпеть одуревших от гормонов подростков и ядовитые испарения зелий? Мерлин упаси. Учитывая многолетнюю историю его издевательств над учениками, убийство коллеги и бегство с последней должности, Снейпу далеко до звания идеального преподавателя. Ни один директор и попечительский совет не наймет его на работу, даже в Дурмштранге с их сомнительной этикой и лояльностью к бывшим Пожирателям. Нет, о преподавании не могло быть и речи.

Но Северус Снейп был умным, находчивым и опытным волшебником. И все эти магические таланты наверняка откроют ему и другие возможные профессии. Должен же он будет как-то зарабатывать на жизнь?

Он достаточно сведущ в защите от Темных искусств, так что, может, устроится в Гринготтс разрушителем проклятий? Гоблины совершенно аморальны, их не смутит сомнительная репутация Снейпа, хотя… эта работа обяжет постоянно колесить по миру, а ему хотелось бы оставаться поближе к дому. Возможно, это последствия его нынешнего «домашнего ареста». Но больше всего он почему-то переживал о возможных опасностях — любое старое проклятие или заклинание может убить его… снова. А ведь Снейп поклялся никогда больше не разбрасываться своей жизнью — после всех злоключений, которые, как оказалось, ждали его после смерти. К тому же гоблины — всем известные скряги, и вряд ли оплата труда покроет все риски.

Итак, перспектив карьеры в банке, похоже, никаких. Министерство вряд ли рискнет взять его консультантом по Темным искусствам и даже скромным бумагомарателем-служащим — разве что Поттеру удастся все-таки восстановить доброе имя бывшего двойного шпиона. Если у Снейпа когда-то было это доброе имя. Итак, еще один пункт можно смело вычеркнуть из списка.

Тогда как насчет бизнеса, связанного с зельями? Если открыть аптеку, то можно торговать ингредиентами или производить небольшие партии высококачественных зелий… Лучшей гарантии качества зелий, чем имя Северуса Снейпа, мастера зелий, и не придумать. Но, подумав, он сердито вычеркнул и эту возможность. Потому что в действительности его имя — имя убийцы самого любимого волшебника не только в Британии, но, возможно, и на континенте — скорее гарантирует быструю и безболезненную смерть. Снейп уже представлял себе лозунг: «Мучает головная боль? Попробуйте волшебный эликсир от Северуса Снейпа!Вам никогда больше не придется беспокоиться о такой нелепости, как болячки и недомогания. Потому что, скорее всего, вы будете мертвы!»

Похоже, ему никогда не найти доходного местечка в магическом мире. На пенсию тоже не стоит рассчитывать: ведь он покинул свою должность в Хогвартсе добровольно, а не почетно вышел в отставку. Очевидно, придется немало постараться, чтобы заработать галлеон… или фунт. Можно попытаться сделать карьеру и в маггловском мире. К черту волшебный мир! Уж лучше… Кстати, а какие профессии он мог бы осилить? Университетов он не заканчивал, дипломов не имеет, так что остается самая черная, неквалифицированная работа. Конечно, можно было бы наколдовать себе какие-нибудь крутые рекомендации для серьезной должности — например, редактора в каком-нибудь издательстве, — но раз уж он решил обосноваться в маггловском мире, связываться с магией не хотелось. Чем же тогда заняться?

Снейп размышлял о своей повседневной жизни. Может ли стать призванием то, чем он привык заниматься каждый день? Например, можно зарабатывать на жизнь писательством. Тем более что он всегда хотел написать учебник по зельям. Потребуется некоторое время, чтобы найти издателя, согласного работать с ним, но Снейп мог бы придумать себе вымышленное имя. Кроме зелий он мог бы написать о темных искусствах. Или, на худой конец, какую-нибудь фантастику. Вопрос в том, способен ли он написать столько годного чтива, чтобы обеспечить себе достойное существование?

Если же нет, возможно, его призванием станет новое увлечение — кулинария? Конечно, Гермиону не назовешь экспертом, но от его блюд, как самых простых, так и достаточно сложных, она в полном восторге. Хотя чему тут удивляться: Грейнджер несколько месяцев питалась подножным кормом, неудивительно, что теперь обычная еда кажется ей божественной амброзией. К тому же она считает стряпню Молли Уизли образцом кулинарного изящества, так что вряд ли способна оценить его поварское мастерство. Но можно начать с малого, набраться опыта в маленьком бистро или пабе, а затем уже перейти к большим проектам — собственному ресторану. Решив таким образом вопрос своего будущего финансового благополучия, Снейп немного успокоился.

Следующие несколько месяцев он только тем и занимался, что читал, готовил, пил и размышлял о том, какой из него выйдет толк. Большинство его внутренних монологов представляло собой цитирование отрывков из давно прочитанных книг. «Для полного счастья человеку необходимо кого-то любить, чем-то заниматься и на что-то надеяться».

Чем заняться, Снейп уже более-менее определился, проконсультировав самого себя в выборе карьеры. Надеяться он мог только на собственное воскрешение, но ожидал скорее провала, даже несмотря все способности и упорство Грейнджер. Он, конечно же, хотел, чтобы она делилась с ним своими находками, но не решался заводить об этом разговор. И вообще, думал, что ее демонстративное молчание означает отсутствие вообще каких-либо результатов. К тому же Снейпу не хотелось расстраиваться, узнав, что она просто занимается своими делами.

Поэтому практикующий пессимист Северус Снейп поставил перед собой новые цели: изобрести хроновперед (чтобы его девяносто восемь лет домашнего ареста пролетели в одно мгновение) или привлечь в Визжащую хижину каких-нибудь тихих арендаторов, которые будут не против, чтобы некое дружелюбное приведение вторгалось в их повседневную жизнь.

А вот насчет «полюбить кого-то»… Некоторые сказали бы, что он нарочно избегает отношений, но сам Снейп всегда объяснял свою сдержанность нехваткой времени. И так как теперь тема отношений обычно всплывала исключительно по вечерам, он, вместо того чтобы размышлять о семи признаках идеального партнера, охотнее брался за приготовление какого-нибудь изысканного блюда. Конечно, призракам никто не запрещал мечтать, но он испытал достаточно разочарований в своей жизни, и никакого желания повторять этот печальный опыт не было.

Так что сейчас вместо того, чтобы мечтать о смутном «возможно», Снейп занимался подготовкой вечерней трапезы: мясной запеканки с сельдереем и картофельным пюре. Это блюдо ничем не напоминало то жалкое подобие, что Эйлин Снейп готовила в редких случаях, когда ее вечно безработный муженек приносил домой хоть что-то из продуктов. Самого Северуса никогда особо не интересовало, что именно он ест. Зато теперь Гермиона искренне восхищалась всеми его кулинарными изысками и даже предложила купить специальную посуду, чтобы ледяное прикосновение Снейпа не мешало пище готовиться.

Очень скоро фирменная запеканка стала любимой едой Грейнджер, и аппетитные ароматы всегда вызывали сияющую улыбку на ее усталом лице. И хотя сам Снейп не мог насладиться вкусом блюд, которые готовил, он получал неимоверное удовольствие, наблюдая за реакцией своей соседки по квартире. Правда, учитывая его вечно невозмутимый вид, сама Грейнджер об этом и не догадывалась. Знала бы она, как тщательно он укладывает слои в каждом горшочке, с какой точностью отмеряет каждый ингредиент!

Вот и сегодня ровно в пять часов тридцать минут Снейп закинул их в духовку — Гермиона приходила обычно в пять минут седьмого, за это время запеканка должна приготовиться и пропитаться ароматами начинки. В пять сорок пять Снейп налил себе вино — мягкое, с тонким терпким вкусом (он выяснил это еще когда готовил начинку и, не удержавшись, откупорил бутылку). А в шесть снял ситцевый цветастый фартук, защищающий его призрачное тело, наполнил два бокала вином и отнес их в гостиную, вот-вот ожидая услышать звук ключей в замке… Но Грейнджер все не появлялась. В десять минут седьмого Снейп вернулся на кухню, изящно опустился на стул и налил себе вторую порцию вина. Он вертел бокал в руке, разглядывал кровавые капли, стекающие по тонкому стеклу, и старался не думать, где она, почему задержалась… и с кем.

Между третьим и четвертым бокалом Снейп совсем расслабился, и перед его, порядком опьяневшим, мысленным взором возникли ужасающие и непрошеные картины. Гермиона… голая… распята на тяжелом дубовом столе в запретной секции библиотеки Хогвартса… поддалась чарам красивого, но безликого поклонника… а все ее записи по оживлению Снейпа небрежно разбросаны по полу, в то время как сама Грейнджер и ее любовник двигаются… охают… стонут… и…

Какого хрена? Почему эта лохматая, властная, невыносимая заучка вдруг оказалась в центре его откровенных фантазий?

Снейп яростно потряс головой, надеясь изгнать навязчивый образ из мыслей, а возбуждение — из того места, которым сейчас, очевидно, думал. Потом налил себе еще один бокал вина и от нечего делать стал перечислять в уме все магические и кулинарные рецепты, в которых используется корень имбиря.

К тому времени как послышался звук открываемой входной двери, бутылка давно уже опустела, равно как и оба бокала, а призрак-шеф-повар был более чем немного пьян. Он мрачно восседал за кухонным столом, рядом с остывшей запеканкой — незадолго до этого Снейп поместил ее в холодильник. Исключительно потому, что, несмотря на окончательно испортившееся настроение, не хотел подвергать здоровье Грейнджер опасности, подавая ей пищу, простоявшую при комнатной температуре в помещении, полном бактерий.

Было слышно, как Гермиона бросила свою сумку в фойе и крикнула:

— Привет, Северус! Ужин пахнет замечательно! Мясная запеканка, да? Дайте мне минутку, я сейчас подойду. Сумасшедший день выдался! Вы не поверите…

Гермиона замерла в дверях кухни. Секунды проходили, а она все стояла и смотрела,словноолень, ослепленный фарами автомобиля. Северус мог поклясться, что услышал, как в голове у нее наконец щелкнуло.

— О! Простите, мне так жаль! Я совсем забыла о времени!

Снейп неторопливо потянулся, разминая конечности, и нацепил подобие улыбки, которая, казалось, просто кричала: «Ты опоздала? Я и не заметил. Потому что весь день проторчал у этой чертовой плиты, чтобы успеть приготовить ужин к твоему приходу». Но тут же счел, что устраивать сцену — ниже его достоинства. Поэтому вернул себе невозмутимость и язвительно поинтересовался:

— А про темпус вы забыли? Я слышал, это заклинание весьма популярно среди занятых, но пунктуальных волшебников и ведьм.

Гермиона, похоже, не собиралась спорить и, будто извиняясь, сказала:

— Вы правы. Нужно было отправить патронуса и сообщить, что я задерживаюсь, или связаться по каминной сети.

Этих слов было бы достаточно для любого здравомыслящего живого человека или призрака, но Снейп был слишком пьян, а поэтому слишком подозрителен, чтобы оставить Грейнджер в покое.

— Задерживаетесь, как же, — сварливо передразнил он. — Я привык к вашим отлучкам в выходные, но в будний день… И что же вас так задержало?

Температура в кухне медленно, но верно понижалась, хотя снаружи стоял довольно-таки теплый апрельский вечер.

— Хоть это и не ваше дело, но скажу: я проверяла эссе первокурсников, чтобы освободить эти выходные. Ученики либо невыносимо лаконичны, либо излишне многословны, впрочем, уверена, вы и сами это помните.

Если Гермиона думала, что упоминание о педагогических мучениях смягчит Снейпа, она ошибалась.

— Я-то помню, — прорычал он все еще сварливо. Ему давно уже было любопытно, где это Грейнджер постоянно пропадает, а теперь вот выдался прекрасный повод разузнать, чем же она, черт возьми, занимается по выходным. Если это какой-нибудь гипотетический любовник, черт с ним. Но нужно заставить ее выболтать все свои секреты. Но как же подступиться? Хм-м-м…

— Планируете очередные выходные вдали от дома? — язвительно спросил он, ухмыляясь изо всех своих призрачных сил.

И снова вокруг ощутимо похолодало. Гермиона выпрямилась и вздернула подбородок.

— Да, меня снова не будет. А вам-то какое дело? Я думала, вам нравится одиночество и покой.

— Я ценю их больше жизни, пока ваши постоянные отлучки никак не отражаются на мне… — Снейп огляделся в поисках подходящего мотива для недовольства, и, заметив миску ее любимого полкниззла, продолжил: — А вот ваш питомец так не считает. Его адские вопли мертвого поднимут, если ему не уделить внимание. Может, вы хотя бы эти выходные проведете дома, чтобы дать возможность мне и соседям восстановить слух?

Но Гермиона только пренебрежительно отмахнулась.

— Да ну, глупости. Лапик вполне может сам о себе позаботиться. Он замечательно ловит мышей и очень независимый.

Косолапус — легок на помине — как раз в это мгновение вальяжно прошел на кухню, пренебрежительно задев хозяйку своим хвостом-поленом, и, повернувшись к ней задом, направился к Снейпу. Подошел ближе и стал тереться о его ноги, преданно заглядывая в глаза и мурлыча. Аккуратно отодвинув фамилиара, чтобы не отвлекал, Снейп решил сменить тактику.

Цепким взглядом бывшего шпиона он оглядел Грейнджер — от кончиков вьющихся волос до потрепанной обуви.

— Что ж, раз благополучие фамилиара вас не волнует, подумайте о собственном.

Гермиона озадаченно нахмурилась.

— О моем благополучии? Я чувствую себя прекрасно.

— Не сомневаюсь, кофеин вместо завтрака и обеда придает бодрости, но только посмотрите на себя, — фыркнул Снейп, небрежно махнув в ее сторону рукой, словно какой-то модный критик. — Вся бледная, а круги под глазами такого насыщенного землистого цвета, что Помона Спраут скоро сможет выращивать там белладонну. Если бы не я и домашние эльфы, вы вообще ходили бы вечно голодной и весьма помятой.

— Ха! — воскликнула Гермиона, подбоченившись. — Кто бы говорил! Ваш вид был ненамного лучше, пока вы ходили среди живых. И даже сейчас вы такой же бледный, как и тогда.

Возразить ей было нечего. Смерть ни капельки не украсила Снейпа, разве что волосы перестали свисать жирными патлами. Он не рискнул критиковать прическу Грейнджер, тем более что она, похоже, уже готова проклясть его: палочка в ее кармане потрескивала красными искрами. И Снейп снова решил сменить тактику. Но если Грейнджер плевать на собственное здоровье, чем же ее зацепить? Тронуть горячее гриффиндорское сердце? Он чувствовал, что ступает на минное поле.

— Конечно, я не единственный, кто заметил, что вы совершенно не заботитесь о себе, — сказал Снейп, недобро сверкнув глазами. — Ваши друзья беспокоятся, Гермиона, но, похоже, вы слишком заняты, чтобы обратить на это внимание. Совы от Поттера улетают без ответа. Вы даже не связываетесь с ними по каминной сети. Когда вы в последний раз говорили с Уизли?

Что ж, по выражению лица Грейнджер стало ясно, что свою мину Снейп-таки нашел. Теплый взгляд карих глаз заледенел, пухлые губы стали белыми, а лицо наоборот, вспыхнуло румянцем.

— В ту самую ночь, когда его веснушчатая задница покинула мою спальню, — тихим безжизненным голосом ответила Гермиона.

Как ни жалел Снейп о сказанном, но делать нечего, и отступать он не собирался.

— Очевидно, именно поэтому вы не в себе, — продолжил он, снисходительно взмахнув рукой. — Принимаете неправильные решения и вообще действуете необдуманно. Вы совсем измотались из-за ученичества и этих выходных прогулок, проводите время Мерлин знает где и Мерлин знает с кем…

— Ах вы неблагодарный ублюдок! — взревела она, бросаясь к нему с палочкой наготове. — Да у меня вообще нет никакой личной жизни! Все свободное время я трачу на поиски хоть какой-то информации о том, как вас оживить! Каждые чертовы выходные я торчу в пыльных библиотеках, замшелых монастырях и поганых мавзолеях! Ищу чары, заклинание, зелье — что угодно, лишь бы вернуть вас из мертвых. А вы, значит, думаете, что я… шляюсь с каким-то… что все это время я…

Снейп, каким бы мертвецки холодным ни был, чувствовал горячие волны гнева, исходящие от Гермионы. Да, похоже, тактику он выбрал совершенно неверную...Но извиняться не собирался. Каждый раз, сталкиваясь с опасностью, Снейп делал то, что умел лучше всего: отвечал со спокойной насмешливой ухмылкой.

— Что ж, если бы вы сообщали о своем местопребывании, мы бы избежали… — он сделал паузу, безуспешно пытаясь отвести ее палочку от своего лица, — … всего этого недоразумения.

Несколько томительно долгих мгновений Гермиона неподвижно возвышалась над сидящим на стуле Снейпом, сверлила его невозмутимую мину сердитым взглядом и устрашала раздувающимися ноздрями и вздымающейся грудью. Затем лицо ее дрогнуло, Грейнджер моргнула, отступила назад, спрятала палочку в карман, глубоко вздохнула и тихо сказала:

— Я не хочу больше спорить. — И протянула свою руку из плоти и крови к его эфемерной руке, чтобы задобрить вспыльчивого призрака. — Все, чего я хочу, — поужинать и забыть о сегодняшнем дне.

— Запеканка в холодильнике, — сухо сказал Снейп, все еще раздраженный вспышкой, которую сам же и вызвал. Но, заметив, что Грейнджер снова напряглась, уже мягче добавил: — Используйте медленное разогревание.

— Я знаю, как разогреть пищу заклинанием, Северус, — сердито прервала она. — Ведь я эксперт по чарам. Или вы изменили свое мнение по поводу дурацкого махания палочкой?

Она высокомерно отвернулась и направилась к холодильнику. Если бы неодушевленные предметы могли говорить, тот заорал бы от боли, когда Грейнджер в сердцах распахнула его, чтобы достать горшочек с любовно приготовленной запеканкой. Тяжелый день и уязвленное самолюбие, по-видимому, окончательно притупили здравый смысл Гермионы: она сходу применила согревающие чары, и…

БАХ!

Мгновенно нагревшаяся еда и холодная керамика оказались несовместимы, и горшочек в руке Грейнджер с громким хлопком взорвался. Осколки вперемешку с мясной начинкой разлетелись по всей кухне, а часть запеканки, оставшаяся в руке Гермиона, обожгла ей ладонь.

— Ой! Мерлиновы яйца! Как больно! — воскликнула она, стряхивая с руки кусочки фарша, овощей и пюре.

Снейп мгновенно очнулся от своего кислого настроения, протрезвел и бросился к Гермионе.

— Позвольте я посмотрю, — мягко попросил он. Вытер ее руку влажным полотенцем, внимательно осмотрел и оказал первую призрачную помощь: подул ледяным дыханием на покрасневшую от ожога кожу. А затем, продолжая охлаждать ее ладонь легчайшими поглаживаниями, добавил: — Единственное, что могу сказать об ученичестве, — ваша ругань стала куда более витиеватой с тех пор, как вы проводите время с Филиусом.

Гермиона покраснела, отдернула руку, отстранилась.

— Спасибо, — едва слышно прошептала она. И тут же разрушила зарождавшуюся искру симпатии своей болтовней: — Ой, какая жалость, я испортила ваш замечательный ужин! Только посмотрите на весь этот бардак! Сейчас я все тут приберу…

— Гермиона, — мягко сказал он, наблюдая, как она суетится и носится по кухне, торопливо накладывая бытовые чары.

Вскоре разноцветные остатки ужина исчезли без следа, а комнату наполнил приятный свежий запах хвои.

— Гермиона!

На этот раз Северус постарался придать голосу твердости. Совсем как тогда, когда убеждал Хагрида не скрещивать барсука и орла в знак единства факультетов.

— Репаро! — выкрикнула Грейнджер и лихо взмахнула палочкой, чтобы восстановить разбитую посуду. Фарфоровые черепки послушно собрались обратно в порционный горшочек, который опустился в протянутую руку. — Вроде ничего не упустила?

Грейнджер лихорадочно осматривала комнату, пока наконец не заметила бокалы из-под вина. На этот раз Снейп вмешался до того, как она успела ткнуть в них палочкой и произнести очередное заклинание.

— Гермиона! — рявкнул он так, как обычно обращался к серийным котловзрывателям. — Хватит болтать и изображать домохозяйку!

Бешеная уборочная кампания мгновенно остановилась, а сама Грейнджер рухнула на ближайший стул.

— Извините. Просто, когда я злюсь…

— Я помню, какая вы, когда злитесь, — продолжал он уже куда более спокойным, чуть ли не медовым голосом. — Но сейчас не об этом.

Снейп медленно опустился на стул рядом. Предыдущая попытка поговорить (то есть ссора) стала полным провалом, сравнимым разве что с уроками окклюменции с бестолковым Поттером. Поэтому на этот раз Снейп решил действовать мягче: изобразил на лице что-то похожее на сострадание и понимание. Вернее, попытался изобразить, так как не чувствовал мимические мышцы с тех самых пор, как гребаная волдемортова змеюка вцепилась ему в шею.

— Гермиона, нам давно пора… — Снейпа передернуло.Он сделал паузу, молясь, чтобы хаффлпаффец, которого он вдруг решил пробудить в себе, не убежал с воплями ужаса. — ...серьезно поговорить.

— Что-то я не понимаю, какое отношение все это, — она указала рукой на стол с остатками ужина, — имеет к сексу. Я же сказала, я ни с кем не встречаюсь. И да, у меня немного опыта, но, между прочим, я неплохо изучила теорию — мама на двенадцатилетие подарила мне пособие «Изучи свое тело».

Судя по всему, сейчас между мозгом Грейнджер и ее языком не стояло никаких барьеров. Снейп в недоумении таращился на нее.

Секс? С чего это вдруг она болтает о сексе? Но в памяти тут же возникла картинка: голая Грейнджер извивается под не менее голым рыжеволосым детиной. И вся немногая кровь, что еще оставалась в Снейпе, ринулась в разные стороны: половина — в нижерасположенный орган, остальная — к щекам. Интересно, призраки умеют краснеть?

Он придержал готовые сорваться с языка ругательства, и вместо этого сосредоточился на нездоровой бледной коже и темных кругах под глазами Грейнджер.

— Вообще-то я хотел поговорить о вашем перегруженном расписании, неспособности сосредоточиться и ухудшающемся здоровье.

Щеки Грейнджер слегка покраснели, и она отвернулась.

— Ну, Филиус…

— Филиус никогда не изводил своих учеников и не перегружал их работой. Вы сама каждые выходные пропадаете черт знает где, пытаясь найти способ вернуть меня в нормальное состояние. Вы с головой погрузились во все эти исследования, носитесь по планете, лишились сна. — Снейп протянул руку, коснулся ледяным пальцем ее подбородка, заставляя поднять взгляд. — Надолго ли вас хватит?

Грейнджер закусила губу и напряглась, стараясь совладать с предательски дрожащим голосом.

— Я обещала вернуть вас в мир живых. И делаю это вовсе не ради личной выгодны… и не из-за чувства вины. Думаю, это вы понимаете?

— Понимаю, — бесцветным голосом ответил Снейп, в голове которого набатом отражалось это страшное слово — вина. О, как же он ненавидел это чувство… Да любые чувства, если уж на то пошло. Но Грейнджер нужна помощь, а он — единственный, кто знает об этом. — Что ж… насколько я понимаю, вы пока не особо продвинулись в решении моей… проблемы?

Она покачала головой, но тут же твердо добавила:

— Но я не собираюсь останавливаться, пока не верну вас в мир живых. Хотя пока не нашла способа все исправить.

— Ну что ж… — Задумчиво постукивая пальцем по губам, Снейп разглядывал выскобленый сосновый стол с таким вниманием, словно собирался отыскать в узловатой древесине подсказку к ритуалу воскрешения. Самое время выведать у Грейнджер, что именно ей удалось разузнать. — Уверен, вы тщательно все проверили. Но, возможно, свежий взгляд и еще один ум, не уступающий вашему, не помешают? Расскажите о своих находках.

— Ну… Я не хотела морочить вам голову, — уклончиво ответила она, снова терзая свою многострадальную нижнюю губу. — И напрасно обнадеживать, если все-таки не получится…

Грейнджер не договорила, только развела беспомощно руками — еще одна раздражающая привычка, которую Снейп терпеть не мог.

— Хоть обычно я и полон оптимизма, но, поверьте, Гермиона, готов принять и неудачу. — К этим словам он решил добавить ободряющую улыбку, но получилось, наверное, больше похоже на гримасу. — Я и правда хочу помочь.

Заметно оживившись, Грейнджер призвала свои записи и успела перехватить их до того, как они пролетели сквозь призрачное тело Снейпа. Осторожно открыла записную книжку в потрепанном твердом переплете, расположила ее точно в центре стола и подняла палочку.

— Я ознакомлюсь с ними, и завтра мы обсудим… — начал было Снейп, но тут же замолчал.

— Энгорджио! — произнесла Грейнджер.

Тонкая книжка все росла и росла, пока не стала огромной, словно взрослая самка бородавочника. Обложка была испещрена пятнами, царапинами и выбоинами — наверняка она немало повидала на своем веку. Прочный кухонный стол жалобно заскрипел под тяжестью.

Снейп сжал пальцами переносицу — скорее, по старой привычке, чем пытаясь предотвратить зарождающуюся головную боль, — и чуть ли не простонал:

— Только не говорите, что скопировали все когда-либо опубликованные тексты по некромантии.

— Вообще-то, — она ласково погладила кожаный переплет, — я использовала заклинание поиска по ключевому слову. Собственного изобретения, кстати. Искала все, что связано с воскрешением, оживлением, и так далее. А затем использовала заклинание копирования и записала сюда все, что нашла.

— Но эта книга просто огромная! Даже Хагрид заработал бы грыжу, поднимая ее. А призраки, к вашему сведению, далеко не всесильны. Да я буду читать ее все девяносто восемь лет своего срока среди живых!

— Я люблю точность! И, кстати, вы преувеличиваете!

Грейнджер говорила совершенно серьезно.

— Одно дело — точность, и совсем другое — это… — он ткнул жемчужно-серым пальцем в здоровенный фолиант. — Это уму непостижимо! Похоже, я недооценивал вас, называя всезнайкой!

— Спасибо… наверное, — ответила Гермиона, явно польщенная даже сомнительным комплиментом. — Можем начать прямо сегодня, если хотите.

Она чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, но Снейп покачал головой, и Грейнджер сразу сникла.

— Нет, сегодня вы отправитесь отдыхать. У вас был долгий, изматывающий день.

Гермиона кивнула, даже не пытаясь скрыть разочарование. А Снейп сделал эффектную паузу и, демонстративно вздохнув, продолжил:

— А я начну разбирать ваши заметки… как только наступит утро.

На самом деле сам он не нуждался ни в отдыхе, ни в сне, но сообщать об этом не собирался. Кроме того, Грейнджер всегда излишне педантично относилась к написанию эссе, и читать ее записи в любом случае будет весьма утомительно. Поэтому, состроив самую строгую мину, Снейп выгнал ее с кухни и отправил отсыпаться.

Грейнджер покорно повиновалась, ухитрившись перед уходом стащить из буфета печенье, и блестяще при этом использовала беспалочковое невербальное заклинание. А покидая кухню, обернулась и подмигнула Снейпу. И все напряжение, оставшееся после предыдущей ссоры, растаяло, уступив место чему-то гораздо более… приятному.

— За подобные проделки, мисс Грейнджер, я снял бы не один десяток баллов, — предупредил он, но без обычной едкости.

— Знаю, мне не положен десерт, но вы сами отправили меня спать, — сообщила она, нагло помахав печеньем перед носом Снейпа.

— Это потому, что вы вот-вот грохнетесь в обморок от усталости, а не от голода, — ровным тоном ответил Снейп, сверкнув глазами совсем как другой, недавно ушедший в мир иной директор-которого-лучше-не-вспоминать. — В качестве утешения могу рассказать вам сказку на ночь.

— А вы знаете сказки? — ухмыльнулась Грейнджер, подхватывая его тон.

— К сожалению, только истории о привидениях, — ухмыльнулся он.

— Тогда как-нибудь в другой раз. Спокойной ночи, Северус.

— Спокойной ночи, Гермиона, — ответил он, мысленно желая ей крепкого сна и моля всех кухонных богов даровать ему тихую спокойную ночь. Чтобы исследовать многочисленные заметки в поисках спасения. Или чуда.