Журналистские истории (джен)

— Блядь, как я ненавижу детей! — Рита Скитер швырнула сумку в ни в чём не повинный насквозь прокуренный диван, стоявший в углу кабинета.

— Что такое, Рита? Разонравилось нажаривать факты? — поднял голову от своей статейки Барни Бёрроуз, гей, наркоман и гениальный публицист.

— Ага, Барни, а ещё она, видать, снова хочет сидеть в офисе и дрочить заказуху на оппозицию, — заржал в своём углу Спайдер Томпсон, такой же наркоман, как и Бёрроуз, только эфебофил и журналист, поливающий отборным дерьмом всё, на что ему укажет его редактор или хотя бы его глаза. "Неудачно высказавшийся чиновник уже заслуживает того, чтоб его опустить" — говаривал Томпсон, держа в зубах мундштук с сигаретой во время написания очередной статьи.

Из смежного кабинета раздался возглас: "Спайдер, блядь, ты когда-нибудь будешь писать грамотно ВСЕ слова, а не только матюги?!"

— Что значит "грамотно", Джеки? На хрена мне тогда корректор? — проорал в ответ Томпсон, перекинув мундштук с давно прогоревшей самокруткой из правого угла рта в левый.

— Правильно, Спайди, единственное, что ты пишешь грамотно сразу и без косяков — это циничные статьи об проституции. Да и те, чтоб клеить баб, хе-хе, — хмыкнула Рита, уже успокоившись в родной атмосфере дыма (не только табачного, что и говорить), алкоголя пополам с кофе, обсценной лексики и вчерашних дедлайнов.

Снова раздался вопль Джека: "Барни, твою мать, ты интервью с министерским астрологом сделал?!"

— Джеки, я его написал.

— Когда ты успел, Барни? Ты протирал штаны всё утро, так никуда и не уходив!

— Я же говорю, Джек: я его написал, — ухмыльнулся сухой как спичка публицист.

— Если мне ещё раз вставят за твои выдумки, Бёрроуз, я тебя всё-таки зааважу.

Рита растянулась в кресле, выкуривая сигарету и с удовольствием выдыхая горький дым сквозь ноздри. Несмотря на идиота-Малфоя, решившего, что он свой незабвенный папочка, который пытается наебать и выебать всех, кого встречает на своём жизненном пути, несмотря на уродливую морду и нечищенные зубы Панси Паркинсон, материал для воскресного номера она всё ж таки собрала. Что может быть лучше, чем обосрать того, кто и ответить не может? Да и более того, чем эпичнее будет статья, — тем больше ей отвалит Министерство в мешочке с галеонами.

Вспомнив старинный принцип отдела по внешним статьям — "трезвыми не работаем" — Скитер налила из бутылки, спрятанной в рабочем столе, бокальчик огневиски, рассеянным движеньем сотворила два кубика льда и принялась за работу.

Статью нужно будет сдать уже завтра.

* * *

Спустя пять минут...

— Барни, ты на пресс-конференцию министра пойдёшь? — Джек продолжал нудно и методично задалбывать журналистов.

— А там покормят? Если да — дайте мне нормального оператора, а не Дина, он же мудак конченый.

— Если ты с ним посрался и после этого на каждой фотографии выглядел как урод — это не мои проблемы, Дин — первоклассный колдограф, между прочим.

— Насколько первоклассный? Семикурсниц на календари фоткает? — крутя в пальцах календарик с Анджелиной Джонсон, засмеялся Бёрроуз.

Смех у него был гортанный, неприятный, похожий на карканье.

— И не он ли это сфоткал Фаджа так, что он выглядит в два раза толще и глупее себя обычного? — отсмеявшись, спросил Барни.

— Он, он. Потому и первоклассный — сам испытал на себе, как он может, — с пресным выражением лица ответил Джек.

— Протест против системы чтоли? — вновь засмеялся строптивый журналист.

— Так, хватит. Ты идёшь с Дином, и ты, более того, идёшь туда не только жрать! — наконец взъярился редактор.

— Ну-ну, Джеки, расслабься. Напиши в Мунго, пока меня не будет, спроси, порадуют ли чем-нибудь. Только учти, в этот раз мне нужно не меньше трёх трупов, один — это слишком скучно, — зевнул Бёрроуз и пошёл к выходу.

— Блядь, Барни! Переоденься!

— Нет, Джек, пресс-конференция уже через пятнадцать — пятнадцать, Джеки! — минут, шорты я переодевать не стану — опоздаю же.

В ответ на яростный вопль Джека раздался сдвоенный хлопок входной двери и трансгрессии.

— Знаете, Рита, чем больше я знаю вашу журналистскую братию — тем больше я люблю собак, — сложил ладони в молитвенном жесте Альбус Дамблдор, директор Хогвартса и просто интервьюируемый в своём же кабинете.

— Знаете, Альбус, чем больше я смотрю на ваших воспитанников — тем больше я думаю о том, каких недоразвитых "Пророк" наберёт к нам в штат в следующих годах, — Рита, как обычно, в долгу не осталась и держать язык за зубами тоже не стала.

— Ну да, ну да. Чтобы писать такой ядрёный бред, как это делает ваше трио Бёрроуз-Томпсон-вы, нужно быть не только умным, но и очень злоязыким употребляющим.

— Ладно-ладно, Альбус. Ваша взяла. В принципе, мы же уже с вами закончили? — Рите очень хотелось домой, в редакцию. Ночевала она по большей части на работе.

— Ага... Минутку, а статистику?! — запоздало крикнул вслед быстро удаляющейся по лестнице журналистке.

— А я её придумаю!

— Только прям уж сильно-то мне репутацию не мочите, Рита, к вам же потом работать никто не пойдёт.

Уже снизу раздался голос:

— И хер бы с ним, Альбус! Больше прибыли!

Нужно было ещё забежать в больничное крыло — вчера на квиддичном матче кто-то опять покалечился. Повод к сюжету же.

— Здравствуйте, Поппи, как поживаете, как ваши пациенты, я слышала, у вас вчера два парня насмерть расшиблись, дайте комментарий, пожалуйста! — единым духом выпалила Скитер.

Помфри, похоже, остолбенела, не ожидав такого наезда.

— Ээээм, ну... Нет, конечно, насмерть-то нет, ну где ж вы это видели-то...

— Ага, записала. "Вчера были госпитализированы с тяжёлыми травмами..."

— Какие ещё тяжёлые! Два перелома на двоих! Рита, попуститесь! — всплеснула руками школьная медсестра.

— Не мешайте, я журналист, я так вижу! Без пострадавших неинтересно, — отрезала Скитер.

— Рита, вы обещали ко мне домой зайти по поводу трещин в стенах, мне же капремонт выбить надо, между прочим.

— Не помню, не было, вы всё гоните. Наше министерство — лучший застройщик в Англии!

— Рита, попуститесь, это же целый репортаж об идиотах. Если зайдёте — я вам раз в неделю буду сводочку из Хогвартса отправлять, — хитро улыбнулась медсестра.

— Когда мне к вам тащить оператора?

В отделе по внешним статьям редакции "Пророков" долгое время на стене висел плакат с часами. Обычный такой маггловский плакат с часами. Часы показывали 11 часов. Во избежание кривотолков чья-то, очевидно, не слишком трезвая рука исправила 11 на 23. В итоге цифра стала напоминать скорее Лернейскую Гидру, порядком уже помятую, покоцанную и вообще нетрезвую.

Коллеги, заходившие в обиталище Порока (читай: Томпсона), Ненависти (сиречь Берроуза) и Презрения (конкретнее — Скитер), иногда спрашивали троицу, что призвано означать данное произведение антиискусства.

Ответ вопросом на то они получали незамедлительно, случалось даже, что в три глотки. "Знаете ли вы, за что мы любим работу в журналистике?"

Не важно каким был ответ.

Второй фразой неизменно следовала фраза "ЗА СВОБОДНЫЙ ГРАФИК" и гомерически-сардонический хохот.

* * *

Висел на стене и портрет Армандо Диппета, которому были пририсованы усы щёточкой и на лбу старательно было выведено "Журналистская этика".

Непонятливые коллеги, конечно, спрашивали, к чему бы всё это. Ответом всегда был громогласный и порядочно неприличный хохот и фраза "ДЛЯ ПРАКТИКАНТОВ".

* * *

Наиболее омерзительной в отделе по внешним статьям коллеги считали привычку писать "десятки" в любом случае, когда погибало или травмировалось больше десяти человек.

* * *

Время от времени в Министерстве Магии просили согласовать текст интервью. Стандартным ответом было бумажное письмо с цитатами. В Министерстве бесились, но сделать ничего не могли.

* * *

Утром двадцать второго октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего в уютной (за исключением дальнего конца коридора, где сидел отдел по внешним статьям и их корректор) редакции "Пророка" разразилась буря. Пиарщики, написав великолепный хвалебный текст за редакцию, не упомянули Отдел по внешним статьям. А в брошюре внутренней (для гостей) упомянули их как людей нервных и асоциальных.

В тот день Отдел по внешним статьям вышел на тропу войны.

Пиарщиков обливали радугой в каждой статье. Гостям редакции прилетали бумажные самолётики с описанием половой (весьма, надо заметить, разнообразной — но стабильно нетрадиционной) жизни пиар-отдела. Дверь пиар-отдела оказалась украшена вовсе не фоткой дружного и улыбчивого коллектива, а толпой хтонических чудовищ (тут стоит упомянуть колдографа Дина, которого пиарщики по злому ли умыслу или же по невнимательности забыли отметить в брошюре и тексте), очертания которых угадывались в силуэтах хмурых, озлобленных и пьяных в метловище сотрудников.

Буря утихла ранним утром тридцатого, когда до пиарщиков всё-таки дошло, где же они допустили столь былинный провал.