Отряд Дамблдора (гет)

— Конь на Е5!

Повинуясь приказу Рона, белая фигурка всадника перешла на указанное место и сразила черную королеву. Уизли тут же бросил насмешливый взгляд на своего друга, сидящего с другой стороны шахматной доски:

— Шах и мат.

— Да ты издеваешься надо мной! Это уже третий раз подряд!

Явно довольный собой, Рон залился громким смехом.

Взъерошив волосы, Гарри недовольно опрокинул своего короля, да так, что тот, слетев с доски, закатился под стоящий возле камина диван.

— Сегодня явно не твой день, Гарри. Давай заканчивать.

— Ну уж нет, я не успокоюсь, пока не отыграюсь.

— А может хватит уже? — сказал, расставляя фигурки на место, Рон. — Я уже устал, на самом деле. Да и к тому же, мне будет несколько неловко выигрывать у тебя в четвертый раз подряд.

Гарри поправил съехавшие на нос очки и мотнул головой:

— Уверен, сейчас я точно выиграю.

— Ты сегодня так уже говорил.

— Ага, давай, смейся. На сегодня это была твоя последняя победа. Еще партию.

Рон укоризненно посмотрел на друга, но возражать не стал: «Ладно, если хочет себе еще один мат, пусть получает».

— Ну хорошо — еще партию, — Рон осмотрел фигуры, кивнул в сторону дивана и снова улыбнулся, — иди, доставай своего предводителя.

Выдохнув, Гарри быстро подошел к дивану и разогнал сидящих на нем первокурсников. Ребята недовольно посмотрели на прервавшего их игру Поттера, но спорить не стали. Перешептываясь и посылая гневные взгляды в его сторону, они собрали в кучу взрывные карты и пошли в спальни. Приподняв далеко не легкий диван, Гарри засунул под него руку и нащупал черного шахматного короля.

Возвращаясь к столу, он на ходу бросил фигурку в руки Рона:

— Теперь я буду за белых.

— Как скажешь.

Солнце уже садилось, позволяя луне сменить его на небосводе. Вторник выдался нелегким. Сегодня первой парой было Зельеварение. Естественно, оно, по законам Хогвартса, не могло пройти хорошо. Занятие и так было совместное со Слизерином, так еще и Снейп не побрезговал в очередной раз снять с Гриффиндора не один десяток баллов. Дальше шли две пары ЗОТИ. Здесь все понятно: три часа вместе с Амбридж в одном кабинете, переписывая учебник. Потрясающая программа от потрясающего учителя Защиты от Темных Искусств, ничего не скажешь. Следом в расписании стояла история магии — еще полтора часа навевающей сон лекции от покойного профессора. После всего этого — ежедневное наказание, полученное от Амбридж, которое, к слову, заканчивается через два дня (хоть что-то радует). И ко всему прочему, гора домашней работы. Ах да, еще три проигрыша в шахматы.

Гарри устало потер переносицу: «Что за день этот вторник?» .

Рон в очередной раз сонно зевнул, заставив друга поступить также.

— Рон, прекращай это.

— Ты сам настаивал на четвертой партии, — конец фразы растянулся в очередной зевоте. — Надо было остановиться еще на второй.

В гостиной осталось не так уж много народу. В камине тихо потрескивали поленья. Ночь уже окончательно накрыла Хогвартс, и гостиную освещали лишь несколько масляных ламп да небольшой огонь напротив кресел.

— Ребят, хватит вам на сегодня шахмат. Идите спать.

Гарри обернулся на знакомый голос и посмотрел на стоящую около него Гермиону. Ее волосы пребывали в еще более растрепанном состоянии, взгляд был усталым. В руках она держала несколько пергаментов и увесистый учебник по рунам.

— А сама чего не идешь? — взглянув на подругу, спросил Рон.

— Делала домашнюю работу по рунам.

«Ну конечно, стоило догадаться. В топку эти шахматы, спать хочу», — подумал Уизли.

— Нам задали перевести море текста, — продолжила Гермиона, — довольно сложное занятие, не то что ваше прорицание.

— Так выбрала бы его, тебя никто не заставлял.

— Рон, прорицание — это чистой воды обман, ему вообще нельзя научиться. Все эти предсказания никогда не сбываются.

— Хватит спорить. Я сейчас хожу, между прочим. Не мешайте.

— Ну эти шахматы, Гарри, — Рон начал вставать из-за стола. — Редкое явление, но я согласен с Гермионой. Пошли спать, я больше не могу.

Гарри потер слипающиеся глаза и, сдавшись подступившей дреме, кивнул другу и начал возвращать фигуры на начальные места. Рон еще раз зевнул, потянулся и посмотрел на полную луну, зависшую над замком.

— Никак видами любуемся? — показывая на неубранные шахматы.

— Имею право побездельничать. Если бы не ты, я бы уже лежал под одеялом.

Гермиона потопталась с минуту на месте, явно собираясь что-то сказать. Гарри заметил это и вопросительно посмотрел на подругу, но та, видимо передумав, мотнула головой и поудобней взяла учебник.

— Ладно, пошла я. Спокойной ночи, — Гермиона еще раз перехватила кипу пергаментов и вразвалочку пошла в сторону спальни девочек.

— Спокойной.

— Пока.

Собрав наконец фигуры, Гарри хлопнул Рона по плечу, оттягивая последнего от окна, и они вместе ушли из гостиной.

В спальне стояла благодатная тишина. Все пятикурсники уже давно завалились спать. Быстро натянув пижамы, ребята улеглись по своим кроватям. Гарри облегченно выдохнул, опустившись в мягкую постель.

— Ну и денек, — послышался с соседней кровати усталый голос.

— Это точно... Спокойной ночи.

— До завтра.

Едва закончив фразу, Гарри сомкнул глаза и провалился в сон.

* * *

— Ну почему опять овсянка? — сказал Рон, недовольно тыкая вилкой в кашу. — Я не хочу овсянку. Домовики там бастуют что ли?

— Рон, ты должен благодарить их, а не бранить. Они кормят тебя уже пять лет и ничего за это не получают.

— А чего они опять нам ее подсовывают? Тебе разве не надоело каждый завтрак есть одно и то же, а, Гермиона?

— Нет, не надоело. Очень вкусно, между прочим.

— Я тут как будто один такой недовольный. Гарри? — Рон в ожидании посмотрел на друга, ища поддержки.

Поттеру тоже это казалось мало приятным, но продолжать спор не были никакого желания, поэтому он просто сказал:

— Рон, ешь свой завтрак.

Рональд недоуменно оглядел своих друзей: «Да ну вас» — и с отвращением отодвинул тарелку. Его реакция вызвала у гриффиндорцев легкие улыбки.

— Подожду обеда, — сказал Рон и потянулся за лежащим чуть поодаль яблоком.

Напротив Гарри, потягивая тыквенный сок, сидела Гермиона. В руках у нее был новый выпуск «Ежедневного Пророка», газеты, в которой сам Поттер, а заодно и Дамблдор, показывались, мягко говоря, не в лучшем свете.

— Что-то важное? — отправляя в рот очередную вилку овсянки, спросил Гарри.

Гермиона отрицательно покачала головой и закрыла газету:

— Ничего нас затрагивающего.

— Зачем ты его вообще читаешь? — громко чавкая яблоком, спросил Рон. — Там же пишут одну только ересь.

Гермиона уже открыла рот, чтобы прочитать недогадливому Уизли очередную нотацию, но Гарри не дал ей заговорить:

— Чтобы знать, что от них следует ожидать, Рон.

Закончив завтракать, ребята вместе с другими учениками вышли из Большого зала и отправились в теплицы.

Первой была Травология на пару с Рейвенкло. На сегодняшнем занятии профессор Стебль рассказывала о кусачей капусте (говорят, она родом из Китая). Капуста, к слову, действительно, больно кусается — Невиллу посчастливилось проверить.

После Травологии шла Трансфигурация. Гриффиндорцы вместе с хаффлпаффцами сегодня пытались оживить мраморные фигурки разных животных. Именно пытались, ибо под конец пары только бурый заяц Гермионы неуловимо носился по классу, принеся с собой в копилку Гриффиндора двадцать баллов.

Последней парой был Уход за магическими существами у Хагрида. Гарри не особо нравились его занятия, так как часто с этих уроков он уходил либо покусанный, либо исцарапанный (бывало, даже обгоревший пару раз). Но это явно не про сегодняшний день.

— Ну, привет всем, — поприветствовал вставших полукругом слизеринцев и гриффиндорцев Хагрид, — сегодня мы, в общем, пойдем в лес. Тут недалеко. За мной.

Пятикурсники направились вслед за профессором в чащу, и через несколько минут они вышли на мало заполненный деревьями участок леса. Хагрид внезапно остановился и обернулся к ученикам, заставив последних поврезаться в спины друг другу.

— Мы на месте, — оглядывая округу сказал лесничий.

На вид это был... лес. Ничего необычного: те же деревья, та же трава. Но внезапно тишину поляны прервал тонкий, не сильно длинный вой, и возле одного дуба листья стремительно взметнулись в воздух. Хагрид, улыбнувшись сквозь бороду, бросил взгляд в этом направление:

— А вот и он. Красавец, — протянул великан.

Ученики недоумевающе переводили взгляд с профессора на злополучное дерево и обратно. На месте, куда смотрел Хагрид, было ровным счетом ничего. Лесничий понимающе оглянул ребят и сказал:

— Поднимите руки те, кто его видит.

Три вытянутых руки: Гарри Поттера, Невилла Долгопупса и Теодора Нотта (парня со Слизерина) — возвысились над толпой. Гарри уже не в первый раз видел это диковинное животное. Перед учениками стоял немалых размеров черный крылатый конь. Его гладкая кожа плотно обтягивала лошадиный скелет, а на драконоподобной морде светились большие белые глаза.

— Кто-нибудь уже догадался, кто сегодня стоит перед нами?

Хагрид ткнул пальцем на поднявшую руку Гермиону.

— Я думаю, это фестрал, Хагрид.

— Правильно, — кивнул ей великан. — А может мне кто-нибудь сказать, почему почти никто из вас их не видит?

Из учеников, не лицезревших фестрала, руку вновь подняла одна только Гермиона:

— Их видят только те, кто видел смерть.

— Отлично, Гермиона. Пять баллов Гриффиндору.

Дальше Хагрид более подробно рассказал об этих необычных животных. Он говорил об их месте обитания, рационе питания, отношениях с людьми и о многом другом, не забыв упомянуть, что именно они уже несколько лет тянут за собой кареты, отвозящие учеников в Хогсмид. К концу урока Гарри даже удалось погладить крылатого коня, что, впрочем, со стороны, наверно, смотрелось довольно странно. Удивительные создания эти фестралы.

* * *

— Накрылся наш квиддич медным тазом.

Рон опечаленно вздохнул и прислонился плечом к окну. Был уже седьмой час после полудня. Небо затянули серые тучи, отогнав обещавший быть ярким солнечный день. Дождь что есть мочи барабанил по окну, разнося гулкие звуки по коридору. На улице был самый настоящий ливень. Сегодня Гарри и Рон собирались полетать на поле, чтобы потренировать последнего на кольцах, однако у погоды были явно свои планы на этот день.

— Паршиво, — кисло сказал Гарри и постучал пальцами по стеклу. — Чем займемся?

— Может, пойдем в Большой зал? — Рон провел рукой по заурчавшему животу.

— Серьезно? Рон, мы недавно обедали, и ты, кстати, съел двойную порцию.

— Ну так я и не завтракал, — сказал Рональд, бросив на Гарри оправдывающийся взгляд. — И вообще, вся эта погода навевает на меня тоску, а мне, когда я грустный, есть хочется.

— Тебе всегда есть хочется, грусть здесь вовсе не причем.

Рон скорчил рожу и отошел от окна.

— Ты как хочешь, а я пойду перекушу, — сказал Уизли медленно ступая по коридору в направлении Большого зала. Бросив последний взгляд на своего друга, Рон сказал: «Ну, как надумаешь, приходи» — и, обернувшись, зашагал прочь, оставляя Гарри одного.

* * *

Без сомнения, любимым местом Гермионы Грейнджер была школьная библиотека. В тайнике Хогвартских знаний всегда была своя особая, отличающаяся от любой другой в замке, атмосфера. Безмятежное спокойствие растворялось в воздухе среди запаха старых книг, особенно нравящегося Гермионе. Бесчисленные знания о магическом ремесле, накопленные волшебниками и волшебницами со всего мира, уютно расположились на высоких стеллажах Хогвартской библиотеки.

Гермиона с самого детства тянулась к книгам, и совершенно очевидно, где проходит большая часть ее свободного времени. Вот и сегодняшний вечер она проводила в библиотеке, окружив себя стопами книг. Гермиона заняла свое любимое место — небольшой стол, стоящий возле окна, в дальнем углу комнаты, в котором длинный книжный стеллаж закрывал ее от любопытных глаз.

— Не возражаешь, если я тут с тобой посижу?

Оторвав взгляд от книжки, Гермиона обернулась на такой приятный знакомый голос. Гарри стоял, облокотившись на спинку соседнего стула. В руке он держал какую-то небольшую коробочку.

— Конечно, садись.

Гарри довольно кивнул. Он отодвинул стул и уселся рядом с подругой, поставив на край стола принесенное устройство. Гермиона внимательно посмотрела на него. «Неужели?». Улыбающийся Гарри был ей ответом.

— Гарри Поттер, ты что притащил сюда радио? В библиотеку?! — Гермиона яростно зашипела на друга, отодвинув в сторону толстую книгу.

Гарри в извинении пожал плечами, но искрящиеся зеленые глаза выдавали его с головой. Девушка продолжала сверлить его взглядом, и Поттер, глубоко вздохнув, сказал:

— Гермиона, мы сидим в самом конце библиотеки, мадам Пинс же стоит на входе. Она нас никак не может увидеть.

Гермионе такое объяснение определенно не нравилось. Гарри не сказал ни слова о том, почему он притащил в самое спокойное место во всем Хогвартсе радиоприемник. Поттер откинулся на спинку стула и, упрашивающе не выгонять его, посмотрел на Гермиону.

— Я просто подумал, что ты здесь всегда в тишине, вот и решил внести немного разнообразия.

Гарри взял приемник и покрутил его в руках:

— Близнецы достали его в Хогсмиде. Где именно — понятия не имею. В общем, они подарили его мне в благодарность за вклад в их будущий магазин. Говорят, что это меньшее, чем они могут меня порадовать. Отказаться мне не дали, как видишь, так что, не долго думая, я пошел к тебе. Посчитал, тебе понравится.

Щеки Гермионы слегка покраснели. Все ее возмущение сменилось благодарностью по отношению к Гарри. Мысль о том, что все же приносить в библиотеку радио — это плохая идея, благополучно затерялась в неожиданно нагрянувших эмоциях. Гермиона не ожидала стоящей за этим заботы, думая, что ее друг просто решил подурачиться. Она ловким движением заправила за ухо спавшую на лицо прядь волос и тепло улыбнулась Гарри.

— Извини, зря я так на тебе набросилась. Это очень приятно... Спасибо.

Поттер торжествующе улыбнулся и расслабился на стуле.

— Я его еще не включал, так что придется разобраться, — Гарри поправил съехавшие на нос очки и пододвинул устройство поближе к себе.

— Думаю, оно не сильно отличается от обычного радио.

Гарри покрутил в руках механизм, внимательно осматривая его: «На вид как магловское». Раздвинув антенну, он поставил приемник на стол и сказал:

— Да это обычное радио. На Тисовой улице почти такое же. Сейчас включу.

— Давай, — Гермиона встала и, достав волшебную палочку, отошла к проходу между стеллажами. Гарри удивленно посмотрел ей вслед: «Неужели она уходит?». Он быстро отодвинул радио и, встав со стула, окликнул подругу:

— Эй, Гермиона, ты куда?

Девушка оглянулась на изумленного Гарри и, чуть прыснув, учительским тоном произнесла:

— Ставить заклинания поглощения звука, разумеется. Ты же не хочешь, чтобы мадам Пинс выгнала нас из библиотеки? — Гермиону определенно позабавила такая реакция Гарри. — А ты уже было испугался, что я передумала? Тем более мы же ничего не нарушим и никому не помешаем.

— Ничего я не испугался, — сказал Гарри, присаживаясь обратно на стул. Он пододвинул к себе радиоприемник и повернул выключатель. Раздалось тихое шипение.

Наложив нужные заклинания, Гермиона села на стул рядом с Гарри и вновь взялась за отложенную книжку. Прошло уже около десяти минут, но никакого сигнала поймать пока не удалось. Поттер устало выдохнул и взглянул на обложку книги, которую читала Гермиона. «Трансфигурация. Живой мрамор» — гласила надпись. «Интересно, сколько книг она уже прочла?», — подумал Гарри, возвращая внимание на приемник.

Вдруг внимание Гермионы привлекла заполнившая их маленький уголок тихая приятная музыка.

— Да! Я сделал это, — расплывшись в широкой улыбке, воскликнул Гарри. Безумно довольный вид друга невольно заставил уголки губ Гермионы подняться вверх:

— Мой герой!

— Только ваш, миледи, — сквозь смех произнес Гарри. — Я чувствую себя гением современной инженерии.

Оба разразились заливистым смехом. Гарри облегченно выдохнул и, все еще улыбаясь, поднялся со стула. «Долго же я мучился с этой дьявольской машиной, — подумал Поттер, но, бросив взгляд на улыбающуюся девушку, добавил, — но оно того явно стоило».

Гермиона вновь углубилась в книгу, и Гарри, последовав ее примеру, тоже решил почитать что-нибудь интересное. Подойдя к книжным полкам, он стал искать что-нибудь занимательное. «Магические травы Шотландии» — нет, «Глубинные создания Средиземного моря» — нет, «Искусство Зельеварения» — определенно нет. В Хогвартсе множество различной научной литературы, но художественных произведений попросту нет. Думая о такой ужасной несправедливости, Гарри чуть не пропустил книжку, которую он был бы не против перелистать. Достав с полки «Тактику профессиональных квиддичистов», он присел на соседний стул рядом с Гермионой.

Плохая погода тяготила Гарри, и утомленное за день тело давало о себе знать. Поэтому он недолго думая притащил два соседних стула и поставил их к третьему в ряд. Гермиона, с интересом наблюдавшая за перестановкой, не успела задать вопрос.

— Не против, если я тут прилягу?

— Ты серьезно решил завалиться спать в библиотеке?

— Нет конечно, — ответил Гарри и, не дождавшись ее ответа, растянулся на своеобразной скамейке, — просто я устал, и хочется полежать.

Гермиона укоризненно мотнула головой, но искрящиеся глаза показывали, что ее забавляет эта ситуация.

— Не твердо?

Гарри заерзал на стуле, ему явно было не очень удобно, и сказал:

— Ну, может, самую малость.

Гермиона не удержавшись легко засмеялась и произнесла:

— Если твоя голова не сильно тяжелая, то так уж и быть, можешь использовать мои ноги как подушку.

Гарри немного смутился, но возражать не стал: деревянный стул для этой роли явно не годился. Приподнимаясь на локтях, он подполз к подруге и опустил ей голову на колено. Да, это определенно лучше, чем стул. Мягкая нога Гермионы приятно легла под голову, и Гарри, облегченно выдохнув, расслабился.

— Так куда лучше, спасибо.

— Я, кстати, не против.

— Не против чего?

— Того, чтобы ты тут прилег.

Улыбнувшись, Гарри открыл книжку и углубился в чтение.

* * *

Снаружи, не сбавляя силы, продолжал идти дождь. Летящие на стремительной скорости капли разбивались об окно, стойко выдерживающее все удары непогоды. Из приемника доносилась ласкающая слух негромкая песня. Гермиона сначала было подумывала, что играющее радио будет мешать ей сосредоточиться на чтении, станет путать ее мысли и, ко всему прочему, разрушит так сильно дорогую ей атмосферу этой комнаты. Однако опасения не подтвердились. Напротив, музыка дополняла это место, придавая библиотеке по-домашнему уютную обстановку. Лежащий на коленях Гарри и приятная мелодия — это те вещи, нужду в которых не замечаешь, пока не обзаведешься ими. То, без чего, в принципе, можно обойтись, но только однажды получив, хочется, чтобы каждый последующий раз проходил исключительно вместе с приобретенным новшеством. «Как же я раньше без этого обходилась?».

Гермиона перевела взгляд на удобно расположившегося на ее коленях Гарри. Книга о квиддиче упала на его грудь, очки чуть съехали набок, а веки были плотно закрыты. Гарри уже давно провалился в сон, но Гермиона не спешила его будить, не желая прерывать приятно затянувшийся вечер. Уголки губ девушки слегка поднялись вверх, когда она всматривалась в безмятежное лицо Гарри. Он выглядел таким расслабленным и спокойным. На его лице застыла чуть заметная улыбка. В последнее время Гарри редко можно было застать настолько счастливым.

Новая песня в очередной раз сменила свою предшественницу, и Гермиона, на удивление, узнала ее. Это была мелодия из дальнего детства. Гермиона тогда еще ничего не знала о магии, ходила в обычную школу, вела обыкновенную маггловскую жизнь. Каждое утро, перед тем как отправиться на занятия, она завтракала вместе с родителями на кухне. Мама стояла у плиты и занималась готовкой, а папа всегда читал новый выпуск своей любимой газеты. И каждый раз по утрам они всей семьей слушали радио. И именно в то время, пока Гермиона сидела за столом, медленно поглощая свой завтрак, играла эта, так нравящаяся ей песня.

Воспоминания сменяли одно другое. Вот Гермиона идет забрать письма, подходит к почтовому ящику, и на него приземляется, не пойми откуда взявшаяся, большая бурая сова. «Что было бы, не родись я волшебницей?». Вот маленькая девушка с непослушными светлыми волосами в первый раз садится в Хогвартс-Экспресс. Вот открывается дверь, и в купе Гарри и Рона заглядывает Гермиона, которая выискивает потерявшегося питомца Невилла.

Гермиона пробуждается от нахлынувших на нее воспоминаний, переводит взгляд на спящего у нее на коленях друга и аккуратно, чтобы не разбудить, проводит пальцами по упавшим на его глаза волосам.

— Что было бы, если бы я не встретила Гарри?

Гарри подобрал очередной камень, повертел его в руке и, решив, что он слишком угловатый, выбросил его в кусты.

— Эй, у меня одиннадцать! — улыбаясь во весь рот, воскликнул Рон. — Новый рекорд на сегодня.

Вечер четверга. На улице все еще отдавало сыростью после дождя. То тут, то там землю покрывали лужи, отражающие серый, пасмурный небосвод. С самого утра солнце так ни разу и не показалось из-за пелены пепельных облаков. Однако, несмотря на промозглую погоду, ребятам не терпелось выбраться из замка под открытое небо.

Гарри наткнулся на плоский камень и, опустившись на колени, взял его в руки. Осмотрев гладкий, коричневатого оттенка камушек, он кивнул самому себе и сказал: «Вполне сгодится». Затем Гарри поднялся в полный рост, заставив каменистое побережье приятным звуком зашуршать под ногами. Развернувшись в сторону озера, он слегка пригнулся, замахнулся и запустил блинчик на встречу глади воды.

— Двенадцать раз, — торжествующе сказал Гарри, когда камень окончательно скрылся в озере. — Что ты там говорил про рекорд?

Рон лишь отмахнулся и, что-то пробормотав себе под нос, принялся искать очередной снаряд.

Недалеко от воды, прислонившись к дереву, сидела Гермиона на расстеленном бежевом покрывале. На колене у нее лежала тетрадка, и девушка увлеченно водила по листу карандашом, внимательно поглядывая на своих друзей.

Еще в начале лета Гермиона открыла для себя новое интересное занятие — рисование. Хотя слово открыла здесь не совсем подходит, ведь она недолгое время ходила в художественный кружок в детстве, но это было так давно. Несомненно, Гермиона уже прочитала множество книг об этом виде искусства. Она пробовала рисовать красками, мелками, даже маслом, но все же ей больше всего нравился обычный черно-белый карандашный рисунок. Надо отметить, что у юной художницы довольно неплохо получалось, хоть она и начала увлекаться этим сравнительно недавно. Вот и сейчас, пока ее друзья развлекались у воды, Гермиона предалась карандашу и бумаге.

— Да что такое, — Рон хмуря брови, кинул здоровый булыжник в воду. — Мы все нормальные камни побросали уже. Остались только корявые и круглые.

— Видимо, сегодня я победил, — не без намека на их пари, сказал Гарри. Правила такие: у каждого есть тридцать попыток; тот, кто сделает больше блинчиков, побеждает. Проигравший же должен будет писать за двоих домашнюю работу по прорицанию (Гермионе об этом ребята, естественно, ничего не сказали — вряд ли она бы одобрила подобного рода спор). Составлять список из якобы предсказанных способов умереть, который, к сожалению, должен содержать далеко не один пункт, не очень сложно, но явно не то, чем было бы приятно заняться на досуге. Так что ни Рону, ни Гарри проигрывать совершенно не хотелось.

Уизли взглянул на друга и усмехнулся:

— Ну нет, я так просто сдаваться не буду.

— Попытка у тебя, конечно же, есть, — Гарри, изображая беспокойство, оглядел берег, — только вот подходящих камней не осталось.

Рон фыркнул и сел на землю, развязывая шнурки. Гарри вопросительно взглянул на друга: «Он что, собирается лезть в воду?». Рон уже стянул ботинки, следом пошли носки. Он поднялся с камней и вздрогнул, переступая с ноги на ногу:

— Довольно прохладно. Я не думал, что будет так холодно.

— Само собой, — Гарри безнадежно посмотрел на Рона, а затем перевел взгляд на его ноги. — Октябрь на дворе, а ты босиком.

Уизли глубоко вздохнул и направился к воде. Гарри укоризненно покачал головой: он не хотел, чтобы Рон простудился из-за какого-то спора, и сказал тому вслед:

— Слушай, Рон, давай ничью, только не лезь ты туда.

— Эй, у меня осталась еще одна попытка, а делать это дурацкое прорицание я не хочу. Я быстренько, туда-обратно.

— Только не говори потом, что это я тебя заставил.

— Ага, конечно, — отмахнулся Рональд и подошел к воде.

Как только он опустил ногу в озеро, его глаза резко округлились, а сам Рон сжался еще сильнее.

— Ах ты ж черт!

Гарри не удержался и засмеялся, смотря на дергающегося от холода друга. Довольно громкая реакция Уизли при столкновении с Черным озером оторвала внимание Гермионы от бумаги. Увидев дрожащего от холода Рона, по колено стоящего в ледяной воде, и посмеивающегося на берегу Гарри, она подскочила с места и воскликнула:

— Рональд Уизли, ты с ума сошел?! Вылезай оттуда немедленно, на дворе октябрь!

— Знаю, — крикнул ей в ответ Рон, — Гарри уже сказал.

Уизли засунул руки по локоть в воду, забавно взвизгнув при этом, и принялся ощупывать дно.

— Ты заболеешь! — сказала Гермиона и перевела взгляд на Поттера. — Гарри, вы чего тут устроили?

— А я здесь при чем? — он пытался убрать улыбку с лица, но она предательски никак не хотела исчезать. — Я говорил ему, пусть просто признает мою победу.

— Еще чего! — послышалось с озера.

Не успела Гермиона сказать, какое это ребячество, как Рон резко вынул руку, сжимая в ней небольшого размера гладкий камень.

— Все-все! Я выхожу.

Как только Рональд вылез из воды, Гермиона направила на его ноги палочку, прошептала заклинание, и они тут же стали сухими. Поблагодарив подругу, которая, неодобрительно покачав головой и сказав что-то очень похожее на «мальчишки», направилась обратно к дереву, Рон быстро натянул свои носки и обулся.

Поднявшись на ноги, он поднес камень к губам и, заставив Гарри вновь широко улыбнуться, прошептал: «Давай, малыш, я в тебя верю» — затем размахнулся и со всей силы запустил его в воду.

Повисло непродолжительное молчание. Гарри оторвал взгляд от озера и медленно повернулся к другу. Тот обреченно смотрел на расползающиеся по глади воды круги. Подойдя к Рону, Гарри положил руку ему на плечо и нарочито серьезным голосом произнес:

— Знаешь, четыре раза — это тоже результат.

— Зачем я только в воду лез? — Рон громко выдохнул и закрыл ладонью лицо.

— Как зачем? За идеей очередной смерти для домашней работы по прорицанию. Смерти от переохлаждения у нас еще не было.

Гарри хлопнул Рона по плечу и ухмыляясь направился к сумкам, лежащим возле Гермионы. Она уже закончила рисунок и начала собирать вещи, когда Гарри подошел и протянул ей руку. «Спасибо», — сказала девушка и, приняв его помощь, поднялась с земли. Гарри заметил расстеленное на земле покрывало и, указывая на него, недоуменно сказал подруге:

— Мы же пошли сюда сразу после занятий. Ты что носишь его с собой на уроки?

— Я волшебница или кто? — улыбнувшись сказала Гермиона и взмахнула палочкой. Покрывало оторвалось от земли, а затем, туго свернувшись, рассыпалось десятками листьев, немедленно подхваченными ветром.

— Полезно, — восхищенно сказал Гарри. — Научишь меня этому?

При последних словах улыбка Гермионы слегка померкла. Она прикусила губу и отвела взгляд в сторону. Гарри, недоумевающе посмотрев на подругу, спросил:

— Эй, Гермиона, ты чего?

— Нет, ничего такого, — спустя небольшую паузу отмахнулась девушка и принялась складывать вещи в сумку.

— Мне кажется, ты уже второй день хочешь мне что-то рассказать.

Гермиона остановилась и подняла взгляд на Гарри, который, не сводя глаз, выжидающе смотрел на нее. «Так, сегодня все ему расскажу, только не здесь, — подумала Гермиона. — Лишь бы он согласился».

— Гарри, ты придешь сегодня в библиотеку после ужина?

— Само собой, — быстро ответил Поттер. Вчерашний вечер был одним из лучших для Гарри в этом учебном году, и он с удовольствием бы провел следующий в компании книги, музыки и Гермионы.

— Славно, тогда там и поговорим.

Гарри, заинтригованный таинственностью подруги, слегка кивнул, и через секунду сзади раздался громкий чих.

— Вот блин, все-таки не стоило мне лезть в воду, — проговорил Рон, вытирая рукавом нос. — Похоже, я простыл.

— Я же говорила!

— Угу, — не особенно обращая внимания на порицающую его Гермиону, пробубнил Рон. — А мне ведь сегодня еще прорицание делать за двоих.

Гермиона удивленно уставилась на Уизли. Осознав, что только что сказал, Рон в смятении посмотрел на Гарри.

— Рон, ты чего говоришь-то? — быстро сказал Гарри и прижал ладонь ко лбу Уизли. — У тебя жар, ты бредишь. Не должен ты ни за кого делать прорицания.

— Гарри, врать ты совершенно не умеешь, — фыркнула Гермиона и подозрительно оглядела друзей. — Что вы опять устроили?

— Ничего! — хором ответили ребята.

Рон указал на тетрадку, которую Гермиона продолжала держать в руке, и, желая поскорее сменить тему, сказал: «Я видел, ты рисовала. Не покажешь, что получилось?». Гарри сразу же энергично закивал, поддерживая друга. К тому же ему самому очень нравились ее рисунки, и он не прочь взглянуть еще на один.

Гермиона заметила быструю смену разговора, но, увидев заинтересованное лицо Гарри, поддалась и протянула ему тетрадь, а затем подобрала с земли свою сумку. Ребята последовали ее примеру, и они вместе пошли по тропинке по направлению к Хогвартсу.

Гарри бегло перелистывал страницы тетради, недолго задерживая внимание на уже ранее виденных им рисунках. «О, это я помню», — подумал он, остановившись на изображении его самого, спящего в кресле гостиной Гриффиндора с Живоглотом на коленях. Этот кот раньше никогда не пристраивался под боком у кого-то, кроме своей хозяйки, и поэтому Гермиона не удержалась, сбегала за бумагой и запечатлела сие удивительное явление. «Правда, когда я проснулся, он начал на меня шипеть, но это можно и опустить...».

На последующих страницах расположились: играющие в шахматы Гарри и Рон, герб их родного факультета, Полумна, читающая за обеденным столом перевернутый выпуск «Придиры», и еще несколько других рисунков. Вот Гарри и дошел до последнего. На нем он увидел себя, играющего вместе с Роном в блинчики на каменистом берегу, в окружении деревьев Запретного леса.

— Гермиона, — обратился к ней Гарри, показывая тетрадку, — ты правда начала рисовать только этим летом? Здорово получается, у тебя талант.

— Спасибо, — несколько смущенно ответила девушка. — Я, вообще-то, в детстве ходила в художественную школу около полугода. Мне тогда было, кажется... шесть лет. Да, точно шесть! Мама говорила, что у меня отлично выходит, но мне быстро разонравилось, и я ушла с занятий. Однако в июне вот загорелась желанием что-нибудь нарисовать, и понеслось.

— А чего я у тебя тут какой-то кривой? — Рон взял у Гарри тетрадку и сейчас внимательно всматривался в свое изображение.

— Рон, ты всегда какой-то кривой, — посмеиваясь сказала Гермиона и забрала у него тетрадь.

— Ага, очень смешно, — фыркнул Рон и опять разразился чихом.

— Заглянул бы ты к мадам Помфри, — сказала Гермиона, поглядывая на Рона, вытиравшего рукавом сопливый нос.

Вечерело. С приближением зимы ночь все сильнее перетягивала на себя одеяло, оставляя дню как можно меньше и меньше времени. Пасмурная погода давала о себе знать, перехватывая светлые солнечные лучи, позволяя тем самым темноте куда быстрее поглотить окрестности Хогвартса.

Со стороны озера подул легкий, но холодный ветерок, заставив Гарри поежиться и задуматься о приближении зимы. В этом году он не останется на каникулы в школе, ведь теперь у него есть место (помимо Хогвартса), где можно встретить Рождество. Площадь Гриммо, 12. Дамблдор разрешил Гарри, под видом пребывания у Уизли, встретить праздники вместе с Сириусом, который безвылазно сидел в доме Блэков еще с начала лета и который был бы безумно рад любой компании. А в особенности компании своего крестника. Размышляя о предстоящих каникулах, Гарри и не заметил, как они дошли до парадных дверей Хогвартса.

* * *

— Здравствуйте, мадам Пинс, — сказал Гарри, прикрывая джемпером высовывающуюся из сумки антенну приемника.

— Мистер Поттер, — кивнула ему старая библиотекарша. — Говорите тише, вы не на улице.

Гарри слегка кивнув, направился в сторону большого книжного стеллажа в дальнем конце комнаты. В библиотеке сегодня находились всего лишь несколько учеников старших курсов и юные, жадно читающие толстые книги и исписывающие принесенные пергаменты рейвенкловцы. В некоторых из них Гарри узнал первогодок, чуть более месяца назад выходивших в центр Большого зала, чтобы надеть остроконечную шляпу.

Как только Гарри завернул за нужный стеллаж, звуки царапающих пергаменты перьев в одну секунду стихли.

— Уже поставила заглушающие чары, я погляжу, — бросив взгляд на сидящую с книгой у окна Гермиону, сказал Гарри.

— Надеюсь, не зря, — с искорками в глазах ответила Гермиона. — Ты ведь взял с собой радио?

— Конечно, — ответил Поттер и, вытащив приемник из сумки, поставил его на стол.

На этот раз Гарри потребовалось куда меньше времени, чтобы настроиться на радиостанцию, и вскоре раздался хриплый голос ведущего, рассказывающего о каком-то диковинном дереве, листья которого вызывают сильную истерию у человека, к ним прикоснувшегося.

— Гарри, — посмеиваясь сказала Гермиона, — кажется, ты поймал не ту волну.

— Дальше в программе я, Тилден Тутс, расскажу вам о волшебных свойствах прыгающей поганки. Одна из них вчера вечером забралась ко мне в сад и, кажется, намеревается поселиться там. Но перед этим...

Что же случится «перед этим» услышать так и не удалось, потому что Гарри снова сменил частоту, заставив радио выдать громкое шипение. Устало выдохнув, он продолжил искать нужную радиостанцию.

* * *

Теплый свет масляной лампы поблескивал в очках Гарри. Из радио доносилась тихая песня, украшающая приятную обстановку. Поттер уже давно смастерил свою «скамейку» и, снова пристроив свою голову на коленях Гермионы, читал всю ту же книгу. В прошлый раз он едва прочел два десятка страниц, перед тем как провалиться в сон.

— Гарри, — тихо позвала его Гермиона, — ты не спишь?

— Сегодня я дочитаю хотя бы до половины, — чуть усмехнувшись ответил Поттер.

Гермиона закрыла учебник по нумерологии и отложила его в сторону.

— Помнишь, я говорила, что хочу с тобой поговорить?

— Эм, ну да.

На самом деле Гарри совсем забыл об этом. Он пошел в библиотеку для того, чтобы просто провести время с Гермионой, а ее странное поведение совершенно вылетело у Гарри из головы.

— В общем, это касается Амбридж.

По тому, каким тоном это произнесла Гермиона, Гарри понял — разговор предстоит серьезней некуда. Он захлопнул книгу и, после того как поднялся на стуле, выключил радио. Отодвинув книжку в сторону, Гарри в ожидании посмотрел на подругу.

— Гарри, что ты думаешь о ней?

— Кошмар с бантиком.

Гермиона фыркнула и встала со стула.

— Амбридж — ужасный учитель. На ее занятиях нам каждый раз приходится просто конспектировать учебник и выслушивать ее пропагандистский бред от министерства! И абсолютно никакой практики. Никакой практики! Это же ЗОТИ, Гарри!

Гермиона расхаживала взад-вперед между полками книг, уже абсолютно себя не сдерживая. Накопившееся эмоции наконец-то нашли нужный им выход наружу.

— Я имею в виду... Как нам сдавать СОВ без практики?! Хотя ладно, экзамены это еще полбеды. Но как же Волдеморт?! Нам нужно быть готовыми защищать себя, а на ее уроках мы получаем лишь демагогию!

Гарри потрясенно смотрел на девушку. Он еще никогда не видел Гермиону такой свирепой. Ее лицо побагровело, руки сжались в кулачки, а дыхание участилось. В целом Гарри был солидарен с Гермионой (хоть и не вполне понимал, что такое демагогия).

— Я согласен. И что ты предлагаешь?

Гермиона остановилась и оглянулась на Гарри. Она потерла рукой свое плечо и куда более спокойным голосом произнесла:

— Нам нужно самим учиться Защите от Темных Искусств.

— Как? — после небольшой паузы спросил Гарри. — У нас нет преподавателя, а самостоятельно по учебникам мы вряд ли сможем обучиться боевой магии. Нужно, чтобы кто-нибудь показывал нам, как правильно пользоваться заклинаниями, указывал на ошибки. Тот, кто умеет использовать чары в бою. Нас некому обучать.

— Вообще-то, один человек есть.

— И кто же это? — Поттер вопросительно посмотрел на подругу.

— Ты, Гарри.

Гарри обескураженно вытаращился на Гермиону и недоуменно спросил:

— В каком смысле — я?

— Ты будешь нас учить.

Издав отдаленно напоминающий смех хрип, Гарри быстро проговорил:

— Но я же не учитель. Какой из меня учитель? Мне же всего пятнадцать лет, я сам еще учусь...

— Но ты лучше всех знаешь Защиту от Темных Искусств и не раз пускал в ход боевые заклятия. Ты уже делал такие вещи, которые многим взрослым волшебникам даже не снились.

— О чем ты? — только и смог выдавить Гарри.

— Мне что все перечислять? — Гермиона устало посмотрела на непонятливого друга. — Не дал Волдеморту завладеть философским камнем, убил василиска, прогнал сотню дементоров одним патронусом. А в прошлом году сражался с драконом, всякой пакостью в Черном озере и снова противостоял Волдеморту.

Гарри подскочил со стула и, задев лежащую на краю стола книгу, опрокинул ее на пол.

— Все далеко не так красиво, как ты говоришь. Мне всегда просто чертовски везло. Я никогда до конца не понимал, что делаю! Всегда приходилось соображать на ходу, никакой тактики, — значительно повысив голос, проговорил Гарри. — Тем более почти каждый раз мне помогали. Я не смогу никого научить ничему путному!

Гарри уже практически кричал, и, только благодаря заглушающим чарам, не один звук не доносился до других посетителей библиотеки. Но Гермиона твердо стояла на своем и не собиралась отступать.

— Гарри, это совсем не так! Только у тебя одного есть такой опыт борьбы. Ты что, действительно, думаешь, что смог совершить все это просто, потому что тебе повезло? Дамблдор уже ни один раз говорил, что ты великий волшебник. Гарри, твои заклинания куда сильнее, чем у многих старшекурсников. Крам мне даже однажды сказал, что ты делаешь то, чего он не умеет. А он был на последнем курсе Дурмстранга, — добавила Гермиона и, подойдя к Гарри, аккуратно взяла его за руку.

Гарри слегка вздрогнул, но ладонь Гермионы отпускать не стал, а она тем временем, неосознанно понизив голос до слабого шепота, продолжила:

— Я всегда восхищалась тобой и уверена, из тебя выйдет очень хороший учитель. Ты сможешь помочь ученикам овладеть многими заклинаниями. Ты же согласился, что нам нужно самостоятельно обучаться защите... Без тебя у нас ничего не получится.

Гарри отвел взгляд в сторону и наткнулся на масляную лампу, стоящую на небольшой выемки среди полок. Маленькое желтое пламя внутри нее зачаровывало. Не зря говорят, что на огонь можно смотреть бесконечно. Плохо осознавая, сколько так простоял, Гарри, не глядя в лицо державшей его руку девушки, произнес:

— Гермиона, я...

— Подожди, — поломанным голосом прервала она Гарри, чуть крепче сжав его ладонь, — не говори сейчас. Подумай над этим, пожалуйста... Это очень важно. Но знай, что я всегда тебе помогу, если тебе будет трудно с этим справляться и потребуется помощь.

Гарри оторвал взгляд от пламени и посмотрел в лицо Гермионы. Ее глаза чуть поблескивали от подступивших слез. Как бы Гермиона ни хотела услышать от Гарри, что он согласен, она понимала, какую огромную ответственность предлагает ему взять на себя, и не позволяла себе продолжать упорствовать.

Гарри еле заметно кивнул, соглашаясь не отбрасывать эту идею сию же минуту, но Гермионе этого было достаточно. Тускло улыбнувшись, она крепче сжала его ладонь и едва уловимо сказала: «Спасибо».

Потеряв счет времени, они просто стояли, наслаждаясь тишиной, и не произносили больше ни единого слова. Наконец разомкнув руки, они отступили друг от друга.

— Думаю, нам пора уходить, — стараясь, чтобы это прозвучала как можно естественнее, сказала Гермиона.

— Да...

За окном уже стояла непроглядная ночь. На небе не виднелось ни луны, ни звезд. Пора было идти ложиться спать, приближалось время отбоя. Гермиона уже начала собирать вещи.

Гарри направился к своей сумке, но остановился, задев ногой лежащую на полу книгу по квиддичу. Он поднял ее и отряхнул от грязи место, на которое наступил. «А еще недавно я просто лежал и почитывал книжку...».

Большой зал был полон народу. Последняя пара только что закончилась, и ученики, радующиеся завершению учебной недели, поспешили на обед. Зачарованный потолок сегодня отражал безоблачное голубое небо, а находившееся за столами преподавателей окно пронзал яркий солнечный свет.

Рону довелось прийти на обед позже других, так как по настоянию Гермионы он все же навестил Мадам Помфри. Это не отняло много времени, чему Рональд был чрезвычайно рад. Кому хочется пребывать в больничном крыле, когда все наслаждаются долгожданным обедом?

Рон вошел в открытые двери Большого зала и, поправив съехавшую с плеча сумку, остановился. Он бегло оглядел стол Гриффиндора: практически все места уже были заняты, но Гарри нигде не было видно. Заметив сидевшую с края Гермиону, Рон направился к ней.

— Чего это мы опаздываем на обед, а Ронни? — окликнул его знакомый насмешливый голос.

— Действительно, — подхватил голос-близнец. — чтобы наш маленький братец пропускал обед — где это слыхано? Думаешь, он здоров, а Джордж?

Рональд посмотрел на сидящих за столом близнецов, со смешинками в глазах уставившихся на него.

Иронично оглядев Рона, Джордж сказал:

— Не похоже. Ты только глянь на его лицо — оно было точно такое же, когда он полдня слизнями плевался.

— Это его обычное выражение лица, — театрально шепнул на ухо брату Фред.

— А, ну тогда все в порядке.

— Очень смешно, — пробубнил Рон. Но не успел он отойти и на шаг, как его снова окликнули.

— Эй, погоди! — послышалось два одинаковых голоса.

— Чего еще? — устало произнес Рон и нехотя остановился.

— У нас в воскресенье утром тренировка по квиддичу. Ты бы сказал об этом Гарри, если увидишь, а то его нет нигде.

— Да, в общем, теперь это твоя обязанность.

— Гарри не было в зале? — недоуменно взглянув на близнецов, спросил Рон. — Я думал, он уже пообедал и ушел.

— Что, староста не знает, где шляются ученики его факультета? — задорно спросил Фред.

— Просто беспредел какой-то! — подхватил второй. — Как же вам не стыдно, о великий страж Гриффиндора?

— Великий страж Гриффиндора назначит вам отработки, если не прекратите паясничать, — насупившись, быстро проговорил Рон.

— Понял, Джордж, нас поставили на место, — нарочито тоскливо произнес Уизли.

— Кошмар, Фред. Что же нам теперь делать?

Рон просто стоял и смотрел на улыбающихся за столом близнецов. «Да ну их», — подумал он, махнул рукой и под заливистый смех братьев зашагал к Гермионе.

Звонкие голоса учеников растворялись в веселье, стремительно захватившем Большой зал. То ли благодаря вернувшейся ясной погоде, то ли окончанию очередной школьной недели, Хогвартс был гораздо живее обычного. Кажется, только одна Гермиона, меланхолично царапающая карандашом бумагу, не поддавалась всеобщей эйфории.

«Привет», — сказал Рон и присел на соседнее место рядом с подругой. Гермиона, не отрываясь от тетради, кивнула другу, даже не взглянув в его сторону. Рон слегка толкнул ее плечом и недоумевающе спросил:

— Да что с вами сегодня такое? Вы с Гарри сами не свои с утра. Вы поругались что ли? И где вообще сам Гарри? Фред с Джорджем сказали, что он не появлялся в Большом зале.

— Я не знаю, — уныло ответила Гермиона. — Я не видела его после Трансфигурации.

Рон обеспокоенно взглянул на подругу. У нее был крайне подавленный вид: ее лицо осунулось, а заспанные, слегка покрасневшие глаза тускло смотрели на лист бумаги. Рон чуть склонился, заглянул в тетрадку подруги и увидел еще не законченный рисунок дерева, в котором сразу же узнал всем известную Гремучую иву.

— Здорово получилось, — высказался он. — Я бы, конечно, предпочел, чтобы ее вообще не было на территории замка, от нее одни проблемы, но, по-моему, нарисовано здорово.

— Спасибо, — слегка усмехнувшись, поблагодарила его Гермиона. Рону всегда удается поднять всем настроение даже в тоскливые минуты, эту черту характера у него не отнять.

Гермиона отложила рисунок и потянулась за вафельной палочкой, в первый раз прикоснувшись к еде за время обеда.

— Нет, Рон, мы не поругались, — сказала Гермиона и отвела взгляд в сторону. — Просто я предложила Гарри кое-что, и ему нужно серьезно подумать. Вот он и ушел, видимо, прогуляться и поразмыслить над этим...

— А что за предложение-то?

— Я попросила его обучать учеников Защите от Темных Искусств, — после небольшой паузы ответила Гермиона.

Рон ошеломленно взглянул на подругу, а затем его лицо осветилось радостной улыбкой. Он наклонился к столу и, зачем-то осмотревшись по сторонам, возбужденным шепотом произнес:

— Ого! Ну и что? В смысле, что он сказал? Обалдеть, круто. Он согласился?

Гермиона бросила на друга разозленный взгляд:

— Говорю же, не знаю. Он ушел сразу же после последней пары.

Все еще взбудораженный Рон резко махнул рукой и воскликнул:

— А, ну да, точно! Классная идея! Нам давно пора заняться настоящей защитой, а то с нашей жабой мы даже от гномов спастись не сумеем.

Последнее замечание Рона вызвало громкий смех у сидящей возле него Гермионы. Грусть стала потихоньку отходить на задний план, приходила уверенность, что Гарри согласится вести занятия. «Он точно согласится, не может не согласиться, — подумала Гермиона, — ведь Рон не один такой студент в Хогвартсе, который будет рад подобному учителю. Гарри просто нужно время все обдумать». Сев поудобней, она начала вкратце пересказывать Рону вчерашний разговор с их лучшим другом.

* * *

Гарри быстро сложил в сумку исписанные пергаменты, взял свой учебник по Трансфигурации и вышел из класса. С самого утра его голову не покидали воспоминания о вчерашнем вечере. Гарри еле отсидел четыре пары: ему нужно было проветрить голову, побыть одному. Серьезно обдумать предложение Гермионы.

Гарри, не дожидаясь друзей, стремительно спустился по лестнице, ведущей на школьный внутренний двор. Выйдя на улицу, он остановился и сделал глубокий вздох. Наконец-то свежий воздух. Куда более спокойным шагом Гарри направился к длинному деревянному мосту.

Над Хогвартсом стояла долгожданная солнечная погода, однако, когда Гарри вышел на мост, пробегающий мимо ветерок напомнил, что ясная погода не обязательно должна быть теплой. Гарри подумал было сходить в гостиную за курткой, но шанс столкнуться нос к носу с Гермионой, все ожидающей от него ответа, не позволял этой мысли пустить корни. Поэтому Гарри лишь поплотнее закутался в мантию и продолжил идти по неровному деревянному коридору.

На середине моста он остановился, облокотившись на перегородку, и охватил взглядом представшую пред глазами панораму. Бесконечное высокогорье, скрывающее за собой ровную линию горизонта, тянулось вдаль, на огромное расстояние уходя от Хогвартса. Многочисленные деревья, покрывающие зеленые просторы окрестностей школы, собирались в одно большое семейство, образуя, казалось бы, не имеющий предела Запретный лес.

Когда Гарри был на третьем курсе, на этом самом месте он непринужденно беседовал с профессором Люпином, ставшим для него родным человеком. Здесь два года назад Римус рассказывал Гарри о его родителях, ведь он был одним из самых близких друзей Поттеров и очень хорошо знал их. Именно Люпин научил Гарри заклинанию патронуса, благодаря которому он впоследствии спас не одну жизнь. Гарри оглянулся на противоположную сторону моста в надежде, что Римус, готовый направить его в нужную сторону и дать так необходимый Поттеру совет, будет как и в прошлый раз стоять там, также облокотившись на ограду. Но Гарри встретил лишь холодный ветер, возвращающий его в реальность.

Гарри не был уверен, сможет ли он сделать то, о чем просит его Гермиона. Он и сам понимал, что ученики должны по-настоящему учиться самозащите, тем более в такое опасное время. И Гарри действительно был бы рад, если бы студенты совершенствовались в Защите от Темных Искусств, нашли преподавателя, который бы направлял их. Поттер бы тоже с удовольствием посещал эти занятия вместе со всеми. Однако Гарри абсолютно не ожидал, что единственной кандидатурой на пост этого самого преподавателя окажется он собственной персоной.

Человек, который не учится или преподает в Хогвартсе, смог бы проводить занятия только во время походов студентов в Хогсмид. Это очень редко, и потому никакого прока от этого не будет. Значит, нужен тот, кто постоянно находится на территории замка. Гарри это прекрасно понимал, но все же простого удобства проведения занятий было явно недостаточно, чтобы он согласился.

Нечто темного цвета, парящее над лесом вблизи хижины Хагрида, вывело Гарри из раздумий. Заинтересовавшись, он направился по мосту в сторону, противоположную замку. Сделав несколько шагов, Гарри все-таки удалось рассмотреть неопознанный летающий объект. Расправив крылья, большой черный конь сделал несколько кругов над деревьями и плавно спикировал в гущу леса. Гарри узнал в нем фестрала, о которых недавно рассказывал Хагрид. Удивительные создания эти фестралы...

Решив навестить этих необычных животных, Гарри направился в сторону леса. Хагрид говорил, что они довольно неплохо ладят с людьми, тем более эти фестралы уже приручены лесничим, поэтому они должны встретить Гарри приветливо. К тому же он уже нашел общий язык с одним из них на уроке. «Хм, гиппогриф, фестрал, даже Живоглот... Я, кажется, нравлюсь животным», — улыбнувшись пришедшей в голову мысли, сказал самому себе Гарри.

Перешагивая через ветки и раздвигая иногда встречающиеся на пути кусты, Гарри шел по лесу к тому месту, куда их вел в прошлый раз Хагрид. Высокие деревья скрывали землю от ясного солнца, однако многочисленные тонкие струи света проникали сквозь их кроны, представляя собой прекрасные, золотистого оттенка, сумеречные лучи, волнами нисходящие на багровое покрывало множества уже опавших листьев.

Засмотревшись на солнечные столбы, Гарри не заметил лежащей под ногами ветки. Раскидав всю листву в округе, он упал наземь. Осознав, что случилось, Поттер поднялся на колени и принялся на ощупь искать слетевшие с носа очки.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — раздался спокойный женский голос.

Гарри резко поднял голову и увидел перед собой расплывчатый силуэт человека с, как ему показалось, белыми длинными волосами. Как бы он не щурился, разглядеть стоящую перед ним особу не приходилось возможным.

— Кто это? — спросил Гарри, все еще стоя на коленях.

Силуэт пригнулся, и зашелестели листья, а затем он подошел к Гарри, потягиваясь навстречу его лицу. Поттер почувствовал, как чьи-то руки возвращают его очки на прежнее место.

Поднявшись на ноги, Гарри взглянул на стоящую перед собой Полумну Лавгуд, которая улыбалась ему уголком рта. На ней было белое платьице до колен и тоненькая голубого цвета кофточка, а плечо ее тяготила небольшая сумка. Длинные белоснежные волосы волнами спускались почти до самого пояса.

— Привет, Полумна, — сказал Гарри и, показав на очки, продолжил. — Спасибо, я бы сам долго их тут искал.

— Не за что, Гарри Поттер, — тем же голосом произнесла девушка. — Я думаю, ты решил навестить фестралов.

Гарри слегка удивился ее проницательности и прямоте, но, видимо, для нее это было в порядке вещей.

— Да, это так, — подтвердил Гарри. Он огляделся по сторонам и только сейчас понял, что она тоже одна гуляет по Запретному лесу. И хоть в эту его часть еще разрешено заходить (она является, можно сказать, заповедником для прирученных лесничим Хогвартса животных), ученики довольно редко заглядывают сюда.

— А ты что здесь делаешь?

— То же, что и ты, Гарри Поттер, — я пришла навестить фестралов. Ты можешь пойти со мной, если хочешь.

Хоть он и хотел побыть один, отказываться от совместной прогулки Гарри не стал. Было в этой в уединении стоящей посреди леса девушке нечто знакомое, притягивающее своим умиротворением и безмятежностью.

— Спасибо, — просто сказал Гарри и пошел вместе с Полумной вглубь леса. — И, кстати, можешь называть меня просто Гарри, тебе не обязательно каждый раз произносить мою фамилию.

— Хорошо, Гарри, спасибо, — ответила она и, улыбнувшись, повернулась к Гарри. — Тогда ты можешь звать меня просто Полумна.

Гарри лишь слегка кивнул — он с самого дня их знакомства просто называл ее по имени. Да и, собственно, всех своих знакомых и друзей в Хогвартсе тоже (за исключением пары особо выдающихся личностей, Малфоя, например). Но, видимо, это что-то значило для Полумны, поэтому Гарри просто согласился.

— Ты часто их навещаешь?

— С первого курса, — все тем же спокойным тоном ответила Полумна. «Кажется, это ее обычный голос. Хватит удивляться», — мысленно указал себе Гарри.

— Смотри, Гарри, мы на месте, — сказала девушка, указывая в сторону одного из деревьев на небольшом холме. На возвышенности стоял большой, черный крылатый конь, окутанный падающим через листву солнечным светом. Он не заметил юных волшебников и спустился, скрываясь за холмом.

— Пойдем, — позвала Полумна Гарри и, взяв его за край мантии, потянула за собой наверх. Добравшись до вершины холма, они увидели небольшой пруд и более освобожденный от деревьев участок леса.

— Их здесь с десяток, — потрясенно вымолвил Гарри, охватывая взглядом удивительных животных.

— Их шестеро, вообще-то, — произнесла Полумна и, продолжая сжимать мантию Поттера, повлекла его за собой к пруду.

Некоторые из фестралов, заметив девушку, направились к ней, издав при этом приветствующий вой. Полумна подняла руку и погладила подошедшее к ней животное, в котором Гарри узнал коня, показываемого Хагридом на недавнем уроке. Фестрал внимательно осмотрел Поттера, не отрывая головы от ладони Полумны.

— Он тебя знает, — произнесла девушка, — вы знакомы?

— Я уже видел его несколько дней назад, — ответил Гарри и поклонился фестралу, как этому учил Хагрид. «А Полумна не кланялась ему при встрече», — пронеслось в его голове, и Гарри вопросительно посмотрел на девушку. Однако та, похоже, не заметила немого вопроса, и тогда Гарри продолжил:

— Но Хагрид не называл его имени. Оно у него есть?

— Его зовут Этамин, — ответила Полумна. — Он — единственный самец этого стада. Когда фестралы пришли сюда, в их стаде был один самец, Этамин, и пять самок. Однако позже они дали потомство, и теперь их шестеро. На сегодняшний день это все фестралы, проживающие на территории Хогвартса.

— Их так мало? — недоумевающе спросил Гарри. — Я думал их гораздо больше.

— К сожалению, пока что нет... Но Хагрид говорит, что скоро их снова ждет пополнение.

— Это здорово.

— Да, я тоже так считаю, — согласилась Полумна и, вовлекая Гарри за собой, направилась вдоль кромки воды. — Фестралы очень добрые, но люди избегают их, потому что они немного...

— Другие, — нашел за нее недостающее слово Гарри.

Полумна подошла к поваленному дереву и присела на него, жестом приглашая Поттера разместиться рядом. Она вытянула ноги, запуская их в опавшие листья, и Гарри заметил одну не увиденную им ранее деталь и удивленно произнес:

— Ты босиком! Не холодно?

Гарри самому было довольно прохладно, а он сидел, укутавшись в мантию, уж точно никак не босиком.

— Немного, — отреченно ответила Полумна и продолжила перебирать пальцами ног засохшую листву. Она нахмурилась и задумчиво посмотрела куда-то вверх:

— Все мои башмаки таинственным образом исчезли. Думаю, это проделки нарглов.

— Довольно скверная ситуация, — ответил Гарри. Он не знал, кто такие нарглы, но подозревал их в краже обуви куда меньше, чем учеников Хогвартса.

— Нет, это забавно, — сказала Полумна и, улыбнувшись, взглянула на Гарри. — Не волнуйся, мои вещи скоро вернутся. Они всегда оказываются на месте через несколько дней.

Гарри не стал с ней спорить и просто кивнул. Недалеко стояли два фестрала, один из них был совсем еще маленький. Заметив Полумну, детеныш крылатых коней побежал к девушке, расправив крылья, будто пытаясь взлететь. Он остановился прямо перед Гарри и Полумной, чуть не завалившись на них всем своим маленьким тельцем. Полумна легко рассмеялась неуклюжести малыша и потянулась рукой к голове маленького фестрала. Он тут же прильнул лбом к ладони девушки и подал приветствующий тонкий голосок. Ростом он едва доходил Гарри до пояса, его ноги были настолько тонкие, что Поттер не понимал, как они выдерживают этого звереныша. Только сейчас заметив Гарри, фестрал на шаг отступил от девушки и непонимающе косился то на нее, то на него.

— Это Гарри Поттер, — сказала фестралу Полумна, а затем обернулась к Гарри и продолжила. — Гарри, это Тенебрус — первый фестрал, родившийся в этих краях.

— Очень приятно, — вопросительным тоном произнес Гарри, неуверенно посматривая на маленькое животное, а затем, вспомнив, что нужно делать, склонил голову в поклоне.

Тенебрус махнул маленькими перепончатыми крыльями и подошел к Поттеру. Фестрал поставил свою ногу на носок ботинка Гарри и, прильнув к его голове почти вплотную, принялся внимательно рассматривать и обнюхивать нового знакомого.

— Ты ему нравишься, — улыбнувшись, подметила Полумна и провела пальцами по шее маленького фестрала.

Почувствовав знакомый вкусный запах, Тенебрус оставил Гарри в покое и перевел свое внимание на сумку Полумны. Заметив интерес фестрала, девушка взяла ее в руки и вытащила небольшой кусочек мяса. Она бросила его на землю в паре шагов от упавшего дерева, на котором расположилась вместе с Гарри, и Тенебрус, стремительно побежавший за ним, уже наслаждался угощением.

— Мой папа был очень рад, когда узнал, что я подружилась с фестралами. Его всегда привлекали эти необычные животные, но ему, к сожалению, пока еще не довелось с ними встретиться, — рассказала Полумна и, посмотрев на Гарри, радостно продолжила. — Но зато у папы в детстве был морщерогий кизляк.

— Должно быть, ему повезло. Говорят, они очень редкие, — ответил девушке Гарри, но только для того, чтобы не расстраивать ее. На самом деле, таких животных вообще не существует в природе. Гермиона как-то однажды сказала, что это лишь очередная выдумка отца Полумны, с целью привлечь читателей к своему журналу. У Гарри не было никакого желания разрушать фантазии Полумны Лавгуд — раз они доставляют ей удовольствие, то в этом ничего плохого нет.

— Да, это так... Мы с папой верим тебе, кстати, — сказала девушка и, внимательно посмотрев на Гарри, отчего ее глаза стали еще больше обычного, продолжила, — что Сам-Знаешь-Кто вернулся, и ты дрался с ним, а министерство плетет заговор против тебя и Дамблдора.

— Похоже, одна только ты в это веришь, — произнес Гарри поникшим голосом.

— Нет, я думаю, это не так...

Тенебрус уже убежал обратно к родителям, оставив Гарри и Полумну наедине, и в настоящий момент задорно носился за хвостом своей мамы. Поттер подобрал с земли небольшую ветку и сейчас ворошил лежащие в округе засохшие листья. Ему так захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями: о сложившейся ситуации в школе, Защите от Темных Искусств и обо всем оттуда вытекающим. И как считал Гарри, Полумна была не только прекрасным слушателем, но и тем, кто может дать дельный совет. Конечно, многие спросят, какой такой дельный совет может дать сумасшедшая Лавгуд? Вот вам ответ. Полумна всегда умела находить в чем-то светлые стороны или, как говорит Дамблдор, умела даже в темные времена обращаться к свету. Для нее в жизни всегда были главными вера и воображение, и Полумна с самого детства обладала способностью всегда замечать что-то доброе, способное поддержать в трудные минуты. Именно это нужно было сейчас Гарри, и именно это он видел в сидящей возле него девушке. Поэтому он просто спросил, уже заранее зная ответ:

— Полумна, ты обещаешь никому не рассказывать кое-что, если я тебя об этом попрошу?

Полумна оторвала взгляд от высоких деревьев и, внимательно посмотрев на Поттера, произнесла:

— Конечно, Гарри.

И он рассказал ей все: о том, что он думает о программе Амбридж, о вчерашнем вечере, предложении Гермионы. О своей неуверенности в принятии этого, очень значимого решения.

Выслушав длинный монолог Гарри, Полумна вновь запустила ноги в засохшие листья и спросила:

— А ты действительно владеешь заклятием патронуса?

Брови Гарри поползли вверх. После долгого, тяжело давшемуся Гарри повествования она спрашивает его про патронус, ничего не говоря о своем мнении относительно всего выше сказанного.

— Да...

— Ты не мог бы показать мне?

— Зачем? — громче обычного спросил Гарри.

— Папа говорил мне, что это высшая светлая магия, и телесного патронуса может вызвать лишь высоконравственный волшебник, который добр и чист душой.

— Вообще-то, для вызова патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, — ответил Гарри. — Волшебник не обязательно должен быть добросердечным и благородным для этого.

— Но ведь у человека, внутри которого темнота, силы пусть даже самого светлого воспоминания не хватит для такой прекрасной магии, — уверенным тоном произнесла Полумна.

Гарри не нашелся, что возразить. Да это было и не нужно — Полумна была права. Он никогда не смотрел на заклинание патронуса с такой стороны. Вот об этом я и говорил, она всегда могла направить человека к свету, даже если он сам не замечал его проблесков, все время пребывающих рядом.

Гарри достал палочку и, поднявшись на ноги, направил ее перед собой, а затем в его голове пронеслись обрывки давних воспоминаний...

«Где мой малыш!» — произнесла улыбающаяся женщина с темно-рыжими волосами, склонившись над колыбелью... Полную дневного солнца комнату заполнял громкий заливистый мужской смех... «Твоя первая метла, сынок. Только не говори маме»... «Мы любим тебя, Гарри»...

— Экспекто Патронум!

Из палочки Гарри выплыли ручьи серебристого пара. Переплетаясь друг с другом, потоки тумана приобретали форму высокого, статного животного. Недалеко стоящие фестралы завороженно смотрели на поразительное существо, внезапно возникшее посреди их укромного уголка. Испускающий легкое сияние белоснежный олень, стремительно отталкиваясь от только им осязаемых поверхностей, прыжками поднялся в воздух, оставляя за собой следы тянувшейся за ним светлой магии. Сделав еще несколько шагов, патронус приземлился на землю и бесследно растворился в пространстве.

— Это потрясающе, Гарри, — потрясенным голосом еле слышно произнесла Полумна. — Я никогда в жизни не видела ничего более красивого.

Гарри засунул палочку за пояс и присел на свое прежнее место.

— Я уверена, ты очень хороший, Гарри Поттер, — дав мыслям волю, произнесла Полумна. — Я поняла это, еще когда впервые тебя увидела. Очень бы хотелось, чтобы ты научил меня этому великолепному заклинанию. Я знаю, что ты добрый человек, Гарри. Мне было бы очень приятно, если бы у меня был такой хороший друг, как ты.

Полумна улыбнулась и посмотрела своими большими голубыми глазами в глаза Гарри.

— Я уверена, что люди потянутся к тебе не как к Гарри Поттеру, а как к просто Гарри, если только получше узнают и захотят, чтобы ты обучал их магии. Не волнуйся из-за того, что ты не оправдаешь их ожиданий в этом плане — этого не случится. Многие будут очень счастливы учиться у тебя, в том числе и я. Надеюсь, ты согласишься на предложение Гермионы и сможешь научить меня этому прекрасному заклинанию.

— Спасибо, Полумна, — выдохнув произнес Гарри. Эти слова, произнесенные Полумной, забрали с собой большую часть груза, тяготившего его плечи. Буквально стало легче дышать, и кошки, которые с самого утра скреблись на душе у Гарри, наконец-то покинув свое пристанище, оставили его в покое.

— Это очень много значит для меня, — серьезно произнес Гарри. — И я тоже был бы очень рад, если бы у меня была такая замечательная подруга, как ты, Полумна.

* * *

— Давай, иди к мадам Помфри, — похлопывая по плечу Найджела (гриффиндорца со второго курса), сказал Рон. — Может она сможет... ну, э-э... сделать с этим что-нибудь.

Юный гриффиндорец стоял перед старостой факультета, рукой прикрывая остатки своих сгоревших волос. Вид у него был не ахти: все лицо было в саже, а с головы свисали всего несколько оставшихся прядей рыжих, однако в данный момент черных волос.

— Аккуратней с взрывными картами, — посоветовал Рон и, не удержавшись, выдал короткий смешок. Гостиную Гриффиндора тут же пронзил заливистый смех стоящих до этого молча друзей обгоревшего паренька.

— Прекращайте смеяться, это не смешно, — наказал первокурсников Рон, он же все-таки староста, нужно показывать, как следует себя вести. Хотя бы время от времени. Но лишь в очередной раз бросив взгляд на покрытого копотью Найджела, Рон вновь не удержался и прыснул в кулак, отводя взгляд в сторону. Юные гриффиндорцы, наблюдавшие реакцию своего старосты, разразились хохотом еще пуще прежнего и всей толпой вышли из гостиной.

Рональд облегченно упал на диван. Пятница. Сегодня вечером нет нужды делать так надоевшую за будни домашнюю работу. Протянув руку к рядом стоящему столу, Рон взял с него свое любимое лакомство — шоколадную лягушку. Но не успел он стянуть упаковку, как дверь в гостиную открылась, привлекая внимание Уизли.

— Гарри! — радостно воскликнул Рон и, быстро встав с дивана, подскочил к другу. — Привет, ну что ты решил?

— Что? — только и смог произнести Гарри.

Рон замотал головой, оглядывая собравшихся в гостиной гриффиндорцев, а затем кивнул Гарри, завлекая его за собой, и направился в сторону спален.

Здесь никого не было, и как только дверь за ними закрылась, Рон нетерпеливо повторил свой недавний вопрос:

— Ну так что ты надумал? Согласился ведь, да?

— О чем ты? — спросил Гарри, уже догадываясь, какой будет ответ.

— Знаешь, я уже не уверен, что хочу такого тупого учителя, — фыркнул Рон, и его губы расползлись в широкой улыбке. — О преподавательской практике, конечно же! Так ты согласился?

— Я еще не решил, — ответил Гарри и присел на край своей кровати. — Я имею в виду, я думаю, что есть такие ребята, которые захотят у меня учиться, но...

— Само собой, ты издеваешься? — воскликнул Рон, перебивая друга. — Да куча народу будет рада сменить жабу Амбридж на тебя. К тому же...

— Но я не уверен, что смогу научить их боевой магии в полной мере, Рон! — не дав другу договорить, громко высказался Гарри. — Я о том, что мои знания ограничиваются всего лишь четвертым курсом, и...

— И эти знания не раз спасали твою жизнь, — констатировал Рон голосом громче предыдущего. — Перечислять, как Гермиона, все твои великие дела я не собираюсь, поэтому просто скажу, что ты уж точно можешь постоять за себя, в этом нам сомневаться не приходится. Но остальные... Вот тут нужно задуматься, смогут ли они, если придется, защититься от врагов? Я лично думаю, что нет.

Рон поднялся с кровати и, сделав пару шагов по комнате, уселся на подоконник.

— А так как Амбридж нас не учит, то кому-то придется взять это на себя. Тут я полностью согласен с Гермионой. Вот здесь, к слову, ты и выходишь на сцену. Я помню, Люпин говорил, что из тебя может получиться отличный аврор, а он то уж точно разбирается в этом получше тебя. Так что я считаю, что ты сможешь научить студентов куче полезных вещей. Я в этом уверен.

Гарри расслабился и, откинувшись на кровати, прикрыл глаза. Стало совершенно легко. «Как же все просто», — промелькнуло у него в голове, и Гарри беззаботно рассмеялся пришедшей мысли. «Рон прав — хоть чему-нибудь полезному я смогу научить, а уж много ли этого полезного будет, мы еще увидим. В любом случае, что я теряю?».

— Да, Рон ты прав, — выдохнул Гарри и, все еще улыбаясь, поднялся на кровати.

— Конечно же, я прав! — усмехнулся Рональд. — Попробовать в любом случае стоит.

Рон спрыгнул с подоконника, подошел к Гарри и, легко ударив его по плечу, воскликнул:

— Ну наконец-то до тебя дошло!

Они вместе разразились смехом, и веселая атмосфера пятничного Хогвартса коснулась наконец и самого Гарри.

— Ты только слишком уж не зазнавайся. Ты ведь все-таки не Мерлин во плоти, — сквозь смех проговорил Рон. — Ну так что, ты Гермионе сегодня скажешь или завтра?

— Конечно сегодня, прямо сейчас! — воскликнул Гарри и подскочил с кровати. Ему безумно хотелось обрадовать подругу, и откладывать это на завтра никак не предоставлялось возможным. — А где она вообще?

— Угадай, — усмехнулся Рон достал из кармана шоколадную лягушку, которую прихватил со стола в гостиной.

— А, ну конечно, библиотека, — сказал Гарри и направился по направлению к двери, но, как только дотронулся до ручки, остановился. — Спасибо, Рон, что открыл мне глаза.

— Угу, — чавкая шоколадом, пробубнил Рон. Наконец прожевав лягушку он продолжил:

— Говорит, ему повезло, — сказал Рон и обреченно покачал головой. — Повезло — это, когда в первой же игре по квидичу ты ловишь снитч ртом. А когда ты побеждаешь василиска или отправляешь сотню-другую дементоров восвояси — это уже мастерство.

* * *

Гарри сломя голову несся по коридору в сторону библиотеки. Он уже представлял радостное лицо Гермионы, когда она узнает, что он согласен. Принятие на себя роли учителя на данный момент пугало Гарри гораздо меньше прежнего. Теперь он находил всю эту затею интересным приключением и полезным опытом. Гарри представил, как Полумна впервые использует заклинание патронуса, которому научил ее он сам. Эта картина, пролетевшая перед глазами Поттера, вызвала у него на лице гордую улыбку. Затерявшись в собственных мыслях, Гарри не заметил, как добежал до библиотеки.

Он залетел в комнату, выравнивая дыхание. Гарри поздоровался с сидящей за столом у входа мадам Пинс и, кивнув ее наказанию вести себя потише, двинулся вдоль книжных полок. Как только он повернул за последний стеллаж, все пребывающее в комнате до этого звуки мгновенно стихли.

На стуле, стоящем возле окна, сидела с книжкой в руках Гермиона. Гарри направился к подруге и она, заметив его, быстро отложила книгу на край стола. Все волнения Гермионы вмиг испарились, как только она увидела сверкающие глаза Гарри. В подтверждение мыслей Гермионы он кивнул и, не скрывая радости в голосе, озвучил свои мысли:

— Я согласен. Я буду учить студентов защите.

Гермиона радостно взвизгнула и, подскочив со стула, при этом уронив книгу, стремительно бросилась Гарри на шею.

— Я знала, что ты согласишься! — полным счастья голосом выкрикнула Гермиона.

Гарри, засмеявшись, крепче притянул ее к себе. Так приятно было в конце трудного в духовном плане дня оказаться в объятиях этой девушки. Желая растянуть чудесно мгновение, никто из них не расслаблял объятий. Не отпуская девушку, Гарри задорно посмотрел ей в глаза и сказал:

— Только у меня есть одно условие.

Гермиона энергично закивала, уже соглашаясь на любое его предложение.

— Ты говорила, что я хорошо владею заклинаниями, — начал рассказывать Гарри, — но ведь Защита от Темных Искусств — это не только практика, а также еще и теория. А уж ее лучше тебя никто не знает. Было бы здорово, если бы ты помогала мне с теоретической частью хотя бы время от времени.

— Конечно, Гарри, в любой момент! — не задумываясь ответила Гермиона. — Я помогу тебе. Я же говорила, что всегда помогу тебе, если тебе нужна будет помощь в этом или в чем-то еще.

— Спасибо, — поблагодарил ее Гарри.

Наконец заметив, что все еще прижимает к себе Гермиону, Гарри залился краской и ослабил хватку, выпуская ее из объятий. Гермиона тихо ойкнула и быстро отступила на шаг. Гарри посмотрел в сторону и наткнулся на, как обычно стоящую на своем месте, уже ставшую родной масляную лампу. Огонек снова приковал к себе взгляд Гарри, но теперь он не показался Поттеру маленьким и беспомощным. Сейчас Гарри видел решительное, незатухающее красное пламя. Гермиона оглянулась и, слегка присев, подняла опрокинутую ей книгу. Сумев все же оторвать взгляд от огня, Гарри посмотрел на подругу и с полной решимостью в голосе задал вопрос:

— С чего начнем?

В горле пересохло. Гарри отпил сливочного пива и оглядел заполнявших трактир учеников. Почти тридцать пар глаз в ожидании смотрели на инициатора собрания. «Сколько же их здесь, — пробежало у него в голове, — я не думал, что их будет так много...». В зале были ученики всех факультетов, кроме Слизерина. Сюда пришли: близнецы Уизли с сестрой, Кэти Белл, Анджелина Джонсон, Невилл Долгопупс, Парвати и Падма Патил, Захария Смит, Колин Криви, Чжоу Чанг со своей вечно хихикающей подружкой, Полумна Лавгуд и многие другие.

В субботу Гарри, Рон и Гермиона разносили по факультетам новость о предстоящем в это воскресенье собрании в Хогсмиде, целью которого было обсуждение сложившейся ситуации с ЗОТИ. Было решено встретиться в трактире «Кабанья голова». И вот, наконец, пришло время.

Голова начала слегка кружиться, а ладони предательски вспотели. Вытерев их о штаны, Гарри медленно поднялся со стула. Он молча окинул беглым взглядом комнату. Все явно ожидали речи от Поттера, а он не мог сыскать ни единого слова. Тишина затянулась, а Гарри все еще продолжал стоять посреди комнаты, мертвой хваткой сжимая кружку сливочного пива. Вдруг он почувствовал, как что-то касается его свободной руки. Оглянувшись, Гарри заметил стоящую возле себя Гермиону, которая подбадривающе стискивала кончики его пальцев. Поттер обернулся к залу, сделал глубокий вздох и наконец начал говорить:

— Здравствуйте, все, — стараясь, чтобы это не прозвучало осевшим голосом, произнес Гарри.

— Мы... Мы здесь сегодня собрались, потому что считаем, что... Что должны по-настоящему учиться Защите от Темных Искусств, — негромко сказал Поттер, осматривая сегодняшних необычных посетителей Кабаньей Головы.

«Я не думал, что это будет так трудно». В горле снова стало сухо и Гарри в очередной раз отхлебнул своего любимого напитка. Собравшийся народ внимательно следил за каждым его движением. «Я будто снова на суде в министерстве», — криво улыбнулся промелькнувшей мысли Гарри. Кашлянув, он продолжил речь.

— Амбридж не учит нас совершенно ничему, — произнес Поттер и, вспомнив умное слово, добавил, — на ее уроках мы получаем одну только демагогию.

Некоторые ученики недоуменно бросили друг другу непонимающие взгляды. Гарри тоже до сих пор не знал, что означает это слово, но если Гермиона так сказала, значит так оно и есть. Она чуть крепче сжала его пальцы и взяла слово:

— И поэтому мы решили взять обучение Защите от Темных Искусств в свои руки, — голос Гермионы звучал куда увереннее, чем у Гарри. Но Поттер хорошо знал свою подругу, чтобы ее умело скрываемое волнение прошло для него не замеченным.

— Мы должны быть готовы постоять за себя... Потому что Волдеморт вернулся.

Сидящие до этого смирно ученики мгновенно встрепенулись. Невилл даже подпрыгнул на месте, пролив пиво на стоящую рядом Джинни. Все при этом в ожидании перевели взгляд с Гермионы на Гарри.

— Для этого мы и собрались, — подытожила Гермиона.

— Где доказательства, что Вы-Знаете-Кто вернулся? — выкрикнул кто-то из присутствующих. Это был светловолосый пятикурсник с Хаффлпаффа.

Гермиона насупилась и, поставив ударение на первое слово, отчетливо произнесла:

— Гарри так говорит.

— То есть мы должны просто поверить ему на слово? — язвительным тоном произнес хаффлпаффец и, посмеиваясь, замотал головой.

— Ты кто вообще такой? — выходя вперед, грубо обратился к нему Рон.

— Захария Смит, — ответил тот и вызывающе посмотрел на насупившегося Рона. — И я считаю, что мы имеем право знать, почему Поттер утверждает, что Сами-Знаете-Кто якобы вернулся. Расскажи, что произошло в прошлом году, — обратился он к Гарри, — как умер Диггори?

— Шел бы ты отсюда, петушок! — махнув в сторону двери, проговорил Рон.

— Ну-ка повтори! — выкрикнул Захария, стремительно подскакивая со стула.

Но не успел Рон произнести и слова, как Гарри вмешался:

— Довольно! Мы здесь, чтобы обсуждать ситуацию с ЗОТИ в школе. Если же кто-то пришел сюда, чтобы послушать историю о возрождении Волдеморта, то он может прямо сейчас смело вставать и убираться отсюда!

Ученики навострив уши внимательно слушали Поттера, все как будто разом затаили дыхание. Этот хаффлпаффец совершенно вывел его из себя. Не хотелось верить, что многие ученики пришли сюда просто для того, чтобы узнать подробности прошлогодних событий, а вовсе не из-за желания научиться самозащите. Будто прочитав мысли Гарри, Гермиона обхватила его ладонь своей, и он продолжил уже куда более спокойным голосом:

— Я не собираюсь рассказывать вам о Волдеморте — я все сказал в прошлом году, — он перевел взгляд на Захарию и, отчетливо чеканя каждое слово, произнес:

— Тебя никто не заставлял сюда приходить, и никто здесь не держит.

Комнату обволокла тишина. Никто не издавал ни единого звука, все просто замерли в молчании, переводя взгляды с Поттера на Смита и обратно. Гарри внимательно осмотрел присутствующих: он ожидал, что большинство учеников сейчас просто встанет и выйдет за дверь, но этого, к его удивлению, не произошло. Даже хмурившийся Захария Смит, смерив Поттера недовольным взглядом, уселся обратно на прежнее место. Гарри заметил улыбающуюся в толпе Полумну и прочел в ее глазах: «Я же говорила».

— Ну, раз собрание продолжается — мы, пожалуй, закажем себе еще пива, — протянул Фред и вместе с братом направился к барной стойке, разрушая возникшее между всеми напряжение. После того как их примеру последовало еще половина учеников, Гермиона внесла предложение:

— Может, перерыв пять минут?

Все бодро закивали, и в ответ ей раздались одобряющие возгласы. В трактире сталось шумно от поднявшихся разговоров ребят, и Гермиона потянула Гарри и Рона на свежий воздух.

— Этот Смит — тот еще придурок, — лишь выйдя за дверь, сказал Уизли.

Гарри не услышал замечания Рона, он уже успел было подумать, что все пришли послушать историю про Волдеморта, но...

— Никто не ушел, — ошеломленно проговорил Гарри.

Гермиона встала напротив него и, улыбнувшись, с уверенностью в голосе произнесла:

— Я ведь говорила, что мы с Роном не единственные, кто захочет у тебя учиться.

— Во-во, — закивал головой Рональд.

Это не могло не порадовать Гарри. Возвращалось хорошее настроение. Сейчас он уже знал, что эта организация будет существовать, ведь все остались! Это была главная цель этой затеи — достучаться до учеников. А их даже уговаривать не пришлось. Все получится!

Весь небосвод заволокли облака, и безветренная октябрьская погода преподнесла неожиданный сюрприз. Гарри снял очки и, взлохматив волосы, поднял голову вверх. Снегопад...

— Рановато он в этом году, — поплотнее натянув воротник куртки, сказал Рон.

Снег хлопьями опускался на Хогсмид, покрывая белой пеленой улицы волшебной деревушки. Никогда еще Гарри не было так приятно чувствовать всем телом наступление зимы.

— Так красиво, — всматриваясь в небо, отозвалась Гермиона. — Жаль, так сложно запечатлеть снегопад на бумаге...

Гарри приобнял подругу за плечи, все еще не открывая глаз, и, почувствовав, как она прижалась к нему в ответ, произнес:

— У тебя вся зима впереди.

В теплых объятиях Гарри Гермиона очарованно наблюдала падения тысячи замерзших кристаллов. Магия отнюдь не всегда возникает с подачи волшебника... Окончательно позабыв о собрании, они наслаждались чудесным прикосновением пришедшей так рано зимы. Казалось, так могла пройти вся жизнь, если бы только из снежных грез их не вывел негромкий голос Рона:

— Ребят, это, конечно, очень красиво, но нас там люди ждут...

Гарри нехотя опустил голову и открыл глаза. Гермиона разомкнула сжимающие до этого Гарри руки, взглянула на него и, хохотнув, произнесла:

— Гарри, ты весь в снегу.

Осевшие на волосах снежинки во все стороны разлетались, пока она ворошила и без того лохматую шевелюру Гарри. Улыбнувшись Гермионе, он протер свои очки и опустил их обратно на свое законное место. Рон, внимательно следивший за всей этой картиной, усмехнулся и, позвав своих друзей, отпер дверь «Кабаньей Головы», а затем они все вместе переступили порог трактира.

* * *

Длинный пергамент находился в руках у Гарри, который уже не в первый раз перечитывал его. «Отряд Дамблдора» — гласила первая строчка, а под ней располагался список из 29 имен. Гарри, Рон и Гермиона прогуливались по заснеженным улицам Хогсмида недалеко от трактира. Собрание только что закончилось и ученики разошлись по своим делам, ведь сегодня все-таки воскресенье, выходной день. Не выходил из сил и снегопад, накрывший собой маленькую деревушку Хогсмид. Гермиона потянулась за пергаментом и, с улыбкой посмотрев на Гарри, сказала:

— Я, конечно, понимаю, что ты безумно рад, но если ты не отдашь мне список, он промокнет.

Рон бросил взгляд на довольного друга, который, не отрывая взгляд, продолжал вчитываться в пергамент, и сквозь смех проговорил:

— Гермиона, да ты посмотри на него. Он, по-моему, до сих пор в осадке.

Девушка настойчиво потянула за лист и, обратив внимание на недоумевающего Поттера, еще раз объяснила:

— Говорю же, намокнет.

Кажется, только сейчас вспомнивший о сегодняшней погоде Гарри кивнул:

— Ах да, точно...

Девушка наконец забрала злополучный пергамент и, сложив, засунула его в сумку. Несмотря на падающий снег, холодно не было совершенно. Замечательное сочетание. По правой стороне дороги находилась детская площадка, на которой озорные дети с хохотом носились друг за другом, пытаясь засыпать за шиворот как можно больше снега. Во многих из них ребята узнали учеников Хогвартса. Все наслаждались ранним приходом зимы. Казалось, каждую секунду на площадке пролетал очередной снежный ком, а в отдалении от всех две девочки старательно лепили снежную бабу.

Рон отпил сливочного пива, бутылку которого прихватил собой во время ухода из трактира, оторвал взгляд от играющих детей и, повернувшись к другу, спросил:

— Так нам тебя сейчас профессором Поттером величать?

Но не успел Гарри ответить ухмыляющемуся другу, как о его затылок разбился прилетевший со стороны площадки снежок, сбивая с носа очки. Рон разразился хохотом куда пуще прежнего, чуть не выронив бутылку сливочного пива. Послышался громкий детский смех, и Рон, узнав в парне, бросившем этот самый снежок, Колина Криви, радостно закивал ему, указывая на покрытого снегом друга. Подняв упавшие на землю очки, Гермиона опустила их обратно на нос Гарри. Протерев их, он оглянулся и увидел согнувшегося пополам от смеха гриффиндорца.

— Ну держись, Колин! — смеясь, выкрикнул Гарри и, на бегу зачерпывая снежок, бросился к остальным детям на площадку.

— Да, Гермиона, погнали! — бросил подруге Рон и, выбросив недопитое пиво в мусорку, побежал за другом.

«Мальчишки», — подумала Гермиона, однако, взглянув на весело перекидывающихся снежками с детьми Гарри и Рона, поддалась и побежала следом. Детвора с радостью приняла новичков в свою компанию. Беззаботная игра в снежки — хороший выход накопившемуся за выходные напряжению. Перебегая от качелей до горки, Гарри уворачивался от летящих в его сторону снарядов, сам забрасывая ребят снежками. Даже и не вспомнить, когда он в последний раз занимался чем-то настолько веселым. Спустя несколько минут игры Гарри разразился смехом, увидев, как его рыжего друга с хохотом закапывают в сугроб полдесятка ребятишек во главе с Колином. Засмотревшись на эту забавную картину, он не заметил несущуюся на него Гермиону, и уже через мгновенье оказался повален девушкой в сугроб. Лежа сверху на Гарри, она со звонким смехом засыпала его улыбающееся лицо рассыпчатым снегом. Наконец ему удалось стащить с себя подругу, и теперь уже он навис над хихикающей Гермионой. Ее лицо оказалось так близко, Гарри был не в силах оторвать взгляда, смотря в ее улыбающиеся карие глаза, ставшие для него ближе всего на свете за какие-то пять лет. Казалось, все звуки разом стихли, безвозвратно затерявшись на детской площадке, и слышно было лишь быстрое биение собственного сердца. Чувства, прежде никогда не испытываемые Гарри, стремительной волной нахлынули на него, буквально отрывая от всего окружающего мира. С таким чудесным волшебством Гарри столкнулся впервые... Трепетную тишину прервал посмеивающийся голос Гермионы:

— Ты опять весь в снегу, Гарри. Хотя на этот раз по моей вине.

Она аккуратно провела ладонью по его лицу, смахивая прилипший к нему снег. Теплые руки Гермионы приятно выделялись на фоне окутавшего Гарри зимнего покрова. Выдохнув, он обессиленно рухнул на девушку, вызывая очередной приступ смеха. Спустя минуту он наконец сполз с подруги, и вот они уже оба лежат, устремив взгляд навстречу осыпающейся с облаков зиме. Гермиона подползла ближе к Гарри и, откинув голову ему на плечо, поплотнее прижалась к нему. Каштановые, волнистые волосы, покрытые снегом, местами опускались на его лицо.

Перед глазами промелькнул день, когда Гарри впервые вошел в стены школы чародейства и волшебства Хогвартс. Небосвод, замещающий собой потолок, неведомые животные, говорящие картины и, конечно же, всевозможные заклинания. Тогда ему казалось, что он очутился в сказке, о которой так долго грезил во снах. Но с каждым годом она становилась все серьезнее и мрачнее, возвращая Гарри с небес на землю, показывая, что даже в волшебном мире тьма найдет себе место, куда не проникает солнечный свет. Но отчаянию не удалось поглотить Гарри и не удастся, пока у него есть те, кто разделяет с ним как и грустные, так и счастливые минуты. Пока у него есть, ради кого жить. Пока у него есть семья... Гарри перевел взгляд на девушку, которая мирно лежала у него на плече. Ведь семья далеко не всегда основывается на кровном родстве. Семья Гарри сейчас находится у него в руках. Полностью расслабившись, он прикрыл глаза, просто наслаждаясь прекрасным моментом. В каком бы мире ты не жил, важно замечать светлые его стороны и, конечно, просто уметь радоваться мелочам. «Лишь бы этот день никогда не заканчивался». Объятия стали плотнее, пряча Гарри и Гермиону от быстротечного времени, растягивая момент как можно дольше. Жаль, ничто не может длиться вечно.

— Так значит, пока меня закапывали в сугроб, вы тут друг друга согреть решили по старинке? — с напускным укором произнес возникший над ними Рон.

Нехотя открыв глаза, Гермиона быстро отпрянула от Гарри и смущенно огляделась по сторонам. Выход из ситуации нашелся сам собой.

— Ой! Смотри, кто идет, — сказала Гермиона, кивая в сторону дороги.

Весь покрытый снегом Рон даже не подумал оглянуться и продолжал ухмыляясь переводить взгляд с Гермионы на Гарри.

— Эй, ребят!

Оба поднялись на ноги. Через площадку к ним, уворачиваясь от пролетающих мимо снежков, приближалась Джинни Уизли.

— Смотрю, вы тут развлекаетесь, — сказала она, кивая в сторону покрытого с ног до головы снегом брата.

— Да, давно не играл в снежки, — улыбаясь проговорил Гарри.

— А ты чего еще в Хогсмиде? Тоже гуляешь?

— Конечно, погода обалденная!

— Ага, здорово, что снег пошел, — подтвердил Рон. — Я еще снеговика хотел слепить. Пошли, забахаем, — обратился он к ребятам.

Джинни лукаво улыбнулась и, заведя руки за спину, спросила брата:

— А ты ничего не забыл, Ронни?

Нахмурившийся Рон был ей ответом.

— Чего это?

— Ты время видел? — спросила Джинни и указала в сторону витрины магазина, за которой висели большие часы.

Рон посмотрел на циферблат, явно не понимая, чего от него хотят. Он повернулся обратно к друзьям и, хмыкнув, завертел головой. Пару секунд спустя его глаза внезапно округлились, а голова втянулась в плечи:

— Вот черт! — воскликнул Рон и резко обернулся обратно к часам. — Вот черт! Мои котлы!

Не успела Гермиона задать очевидный вопрос, как Рон, уже сорвавшись с места, спотыкался в сторону школы, на бегу выкрикивая многоэтажные ругательства. Гарри пробило хохотом.

— У него же котлы, точно, — сквозь смех проговорил он, но, увидев непонимающее лицо Гермионы, объяснил. — Отработки у Снейпа. Он любит назначать их на выходные. Вспомни, как Рон на последнем Зельеварении прожег его любимую мантию — он тогда назначил ему наказание — драить котлы.

— Во-во, а он тут с детишками развлекается, — посмеиваясь сказала Джинни. — Я лично тоже хочу слепить снеговика. Вы со мной?

Гарри взглянул на кивающую Гермиону, и они втроем пошли в дальний конец площадки, свободный от неугомонной детворы.

— Давайте без магии, — высказалась Джинни.

— Да, я хотел предложить то же самое, — кивнул Гарри и, присев, принялся скатывать большой снежный ком. Вот уже вся троица собирает основу снеговика.

— Я, кстати, рада, что у нас наконец появился нормальный учитель по ЗОТИ, — улыбнувшись Гарри, произнесла Джинни. — Так тебя сейчас профессором Поттером называть?

— Ты прямо как Рон, — рассмеявшись, замотал головой Гарри. — Может мне еще и баллы с факультетов снимать?

— А если серьезно, проводить собственные занятия по защите — это классная идея. Молодец, Гарри.

Гарри выпрямился и размял спину. Шар только начинал было обрастать снегом. Поправив съехавшие очки, Поттер сказал:

— Вообще-то, это была идея Гермионы. Она — инициатор всего этого, а не я, — Гарри махнул в сторону подруги и, извиняюще пожав плечами, продолжил. — Я поначалу вообще отказывался.

— К счастью, не долго, — сразу же подметила Гермиона.

— Ну конечно, как же я не догадалась? — отозвалась Джинни.

Гарри вновь присоединился к лепке снеговика. Девчонки заговорили о чем-то своем, собирая среднюю его часть, когда Гарри принялся за главный ком. Его руки, будто на автомате, усердно собирали основу снеговика, когда мысли вернулись к Гермионе, а именно к тому, что недавно произошло. Никогда Гарри не доводилось чувствовать нечто подобное рядом с кем-либо, тем более рядом со своей лучшей подругой. Еще на первом курсе Гермиона стала для него любимой сестрой, родным человеком, о котором он всегда мечтал. Вместе с домом в лице Хогвартса Гарри обрел и семью, состоящую из Рона и Гермионы. Каждое лето он с нетерпением ждал, когда снова отправится на вокзал Кингс-Кросс и увидит своих лучших друзей, стоящих на платформе и машущих ему из толпы. Окажется в теплых объятиях Гермионы. За годы, проведенные в волшебном мире, она стала для Гарри самым близким человеком, и он уже не представлял себя без этой девушки, которая раскрашивает его жизнь в яркие цвета. Но ничего подобного рядом с Гермионой он прежде не чувствовал: сердце не сходило с ума, мгновенно сбиваясь с ритма, а время, просто-напросто вылетая в трубу, не прекращало свой ход... «Да быть такого не может», — промелькнуло в голове у Гарри, и он замотал головой, забрасывая подобного рода мысли в дальний ящик.

«Мы еще не знаем, где заниматься», — услышал Гарри голос Гермионы. Он взглянул на огромный снежный ком, который чисто машинально все это время продолжал лепить. Тот уже практически доходил до пояса. «Видимо, я немножко увлекся», — подумал Поттер и покатил основу снеговика в сторону девочек.

— Ну, да, — протянула Джинни и, заметив приближающегося к ним Гарри, взбодрилась, — но все-таки мы кое-что сегодня узнали.

— И что же? — спросил Гарри.

— Чжоу с тебя глаз не сводила, — подмигнув ему, ответила младшая Уизли.

— Серьезно? — удивился Поттер. Он и не заметил. Вообще даже не обращал особого внимания на Чжоу, что, если задуматься, было довольно странно. Еще в прошлом году Гарри буквально забывал слова, встречая ее в коридоре, а сегодня даже не взглянул в ее сторону.

После замечания Джинни Гермиона фыркнула, закатив глаза, и отвернулась в сторону. «И чем ему так нравится эта Чжоу?». Джинни обратила внимание на реакцию Гермионы и, улыбнувшись подруге, вопросительно подняла брови.

— Ревнуешь, что ли? — шепнула она ей на ухо, пока Гарри соединял туловище снеговика.

— Разумеется, нет!

«Действительно, чего это я?». Ответ Гермионы, кажется, только расширил улыбку ее подруги.

— Конечно, не ревнуешь. С чего это вдруг?

— Давай лучше голову лепить.

Спустя пару минут, Джинни уже опускала на их творение последний ком снега. Здорово получилось. Снеговик был наголову выше Гарри, его руки заменяли длинные ветки, а на лице красовались выложенные из камня рот и глаза.

— Последний штрих, — сказала Гермиона и достала палочку. — Здесь уж без волшебства не обойтись.

Девушка взмахнула палочкой, и последняя деталь украсила снеговика. В середине его круглого лица появилась длинная, корявая морковка.

— Вот теперь все, — под смех ребят подытожила Гермиона.

Большой улыбающийся во весь рот снеговик с крючковатым носом напомнил Гарри одну книжку, которую он читал в детстве. То была какая-то сказка, он уже и не помнил названия. На обложке этой самой книги был нарисован снеговик, в точности такой же, как тот, что стоит сейчас перед ним. Как же Гарри нравилась эта книга, она была его любимой. Вновь безумно захотелось почитать каких-нибудь наивных детских сказок. Жаль, что в Хогвартской библиотеке одни только учебники да энциклопедии... «Так я сейчас и не в Хогвартсе!» — успело промелькнуть в голове у Гарри перед тем, как раздался громкий голос:

— Джинни!

Девушка обернулась в сторону дороги. Возле детской площадки стоял длинноволосый парень, машущий ребятам рукой. Гарри узнал его, он тоже был на собрании. Кажется его зовут...

— Майкл! — выкрикнула Джинни и повернулась к Гарри и Гермионе. — Ребят, это за мной. Я и забыла, что мы собирались прогуляться... Ну, я тогда пойду. Пока вам.

— До встречи.

— Увидимся.

И Джинни убежала, оставив Гарри и Гермиону наедине.

— А кто это, вообще?

— Майкл Корнер. Они с Джинни вроде как встречаются, — пояснила Гермиона. — Только не говори Рону, он взбесится.

— Хорошо, я — могила, — усмехнулся Гарри.

Снег шел, казалось, еще сильнее прежнего. В Хогсмиде начинали загораться фонари, образуя небольшие оранжевые облака, которые ярко освещали пролетающие мимо снежинки. Гарри всегда нравилась зима, поэтому он был чрезвычайно рад так рано выпавшему снегу.

— Нам же не обязательно уходить в Хогвартс так рано, верно? Может погуляем еще?

— С удовольствием, я тоже не хочу сейчас возвращаться в школу.

— Здорово! — улыбнулся Гарри. — А ты не знаешь, есть ли тут книжный магазин?

* * *

— Доброго вам вечера, приходите еще.

— Спасибо, обязательно, — отозвался Гарри, отпирая дверь магазина. В руке он сжимал книгу с синей обложкой, на которой было нарисовано большое дерево.

— Давай сюда, — сказала Гермиона и потянулась за книгой. У Гарри, в отличии от нее, не было с собой сумки, а нести книжку под снегом — не очень хорошая идея. Девушка взяла «Сказки Барда Бидля» и положила ее рядом со списком учеников. Теперь можно было почитать что-нибудь действительно интересное, новое, а не перелистывать в очередной раз все книжки по квиддичу из школьной библиотеки.

— Спасибо.

— Чего это ты вдруг решил почитать фольклор волшебников?

— Да вот, в детство потянуло, — улыбнулся Гарри.

Они вышли из под козырька магазина и бок о бок пошли по заснежённым улицам Хогсмида, так близко, что частенько задевали друг друга плечами. Отбой наступит только через пару часов, еще есть время насладиться вечерней прогулкой. Ведь не каждый день удается выбраться в Хогсмид. Давно Гарри так просто не гулял вне территории школы, а особенно во время снегопада. В Литтл Уингинге особо не разгуляешься — все время сидишь под запретом высовываться на улицу. Но даже, когда удавалось выбраться из дома, Гарри почти каждый раз, как назло, натыкался на Дадли со своей сворой. Здесь же совершенно по-другому. Спокойствие, умиротворение, счастье... Вечерние прогулки с Гермионой... Как жаль, что каждый день не заканчивается так. Они просто шли посередине дороги, наслаждаясь безмолвной атмосферой снежного, вечернего Хогсмида.

Проходя дом за домом, они добрались до той самой детской площадки. На ней уже почти никого не осталось. Ясное дело — время уже позднее. Гермиона потянула Гарри за руку в сторону одиноко стоящих качелей, освещенных находившимся рядом фонарем.

— Я сегодня так и не покаталась.

— Тогда — вперед, — забирая у девушки сумку, сказал Гарри.

«Спасибо», — улыбнулась она и, смахнув с дощечки опавший снег, опустилась на нее. Качели оказались выше, чем казалось, и Гермиона еле доставала ногами до земли. «Зачем такие высокие? Тут же дети катаются», — промелькнула у нее в голове мысль. Гарри перевесил через плечо взятую сумку и, посмотрев на старания подруги, усмехнулся и, подойдя к ней сзади, легко подтолкнул.

«Ой!» — встрепенулась Гермиона и взялась руками за цепи. Оглянувшись на Гарри, она тихо сказала:

— Спасибо.

— Конечно, мне ведь не сложно.

Гарри несильно раскачивал улыбающуюся подругу. Ее слегка намокшие из-за снега светлые волосы, освещенные ярким светом фонаря, несильно развевались на ветру, перехватывая пролетающие мимо снежинки. Гермиона негромко посмеивалась, лаская тем самым слух Гарри.

— Я не рассказывала, но я так люблю качели, — обернулась к нему Гермиона. В ее глазах горело такое веселье, что он не в силах был сдержать улыбку:

— Я теперь тоже, — сказал Гарри, снова подталкивая девушку.

Темп был не быстрый, так что говорить друг с другом им ничего не мешало.

— Поскорее бы начать занятия, — протянула Гермиона, а затем громко рассмеялась. — Знаешь, не думала, что когда-нибудь скажу это, но это так здорово. Нарушать правила.

— Ого! Кто вы, и что вы сделали с Гермионой Грейнджер?

— Вот-вот, это так странно.

— Теперь мы будем сами заниматься защитой, а я буду всех учить, — высказался Гарри. — До сих пор с трудом верится. Без тебя бы ничего этого не было. Спасибо. Но помни, что обещала мне помогать.

— Само собой, — учительским тоном произнесла Гермиона.

Становилось уже совсем темно, и, к сожалению, пора было возвращаться в Хогвартс. Гарри нехотя согласился с Гермионой, что нужно уже заканчивать. Он обошел качели, чтобы снять с них девушку, хоть этого и не требовалось, они были не такие высокие, но Гарри об этом даже и не подумал. Гермиона уже собиралась спрыгнуть на землю, как чьи-то руки уверенно взяли ее за талию и подхватили с качелей. Девушка только и успела что ойкнуть, как машинально обвила руками шею Гарри. Она оказалась так близко. «И снова из-за меня», — пробежало в голове у Гарри. Он продолжал держать ее на весу, не отрывая от нее взгляда. Наконец вернувшись в реальность, он встрепенулся и опустил Гермиону на землю.

— Спасибо...

— Да не за что...

Повисло молчание. Гарри перевел взгляд на светящий рядом фонарь, в котором небольшим пламенем светился огонь. Прямо как лампа в библиотеке. И когда это Гарри успел полюбить огонь? Или библиотеку?

— Пожалуй, нам пора идти, — прервала возникшую тишину Гермиона.

Гарри взглянул на чуть склонившую голову подругу и, кивнув, пристроился рядом с ней. Они вместе зашагали в сторону школы, а мысли Гарри вновь вернулись к тому, что еще недавно он решил спрятать в дальний ящик своей памяти. Видимо, не достаточно далеко он его убрал. «Этого ведь не может быть, так?». Гарри поднял голову вверх, навстречу падающему снегу, будто бы хотел разглядеть в далеких облаках нужный ему ответ. Протерев очки, он взглянул на рядом идущую Гермиону и со всей уверенностью сказал:

— Сегодня был потрясающий день...

— Нет, не так. Ты просто направляешь палочку на цель, а ей нужно взмахнуть. Снизу вверх.

— Ага, — кивнул Найджел и нетерпеливо повернулся к манекену. — Остолбеней!

Яркая вспышка осветила конец его палочки, и белый сгусток энергии устремился навстречу цели, при этом отбросив самого паренька на пару метров назад. Хорошо, что в Выручай-комнате были маты: падать на каменный пол (а падать на этих уроках придется и не раз), мягко говоря, неприятно.

— Вау! Гарри, ты видел?! — воскликнул Найджел, все еще лежа на полу. Получилось!

— Ну уже что-то, — пробубнил Гарри и, подойдя к Найджелу, протянул ему руку. — Ты сам-то как?

— Потрясающе! — выкрикнул юный гриффиндорец и, приняв помощь, стремительно подпрыгнул с пола. Палочки в его руке уже не было.

— Давай искать, — усмехнулся Гарри и принялся осматриваться в поисках вылетевшего из рук паренька орудия. — Уже лучше, но движение должно быть четким и ровным, ты же замахал рукой во все стороны. Немного практики и все выйдет, как надо. Тут как летать на метле: один раз получилось — уже не забудешь.

Первое занятие ОД. Прошло четыре дня с момента собрания в Хогсмиде. Когда встал вопрос «где же нам заниматься», пришлось поломать голову. Гермиона ведь думала, что наберется всего лишь около полудюжины человек. Нужно было искать большое помещение, куда бы могло уместиться 29 учеников, да еще и местоположение которого никому не известно. В голову приходили только мысли о Тайной комнате. Вариант хуже некуда, тут и обсуждать не пришлось. Гермиона предложила поспрашивать кого-то, кто хорошо знает замок, но при этом не сдаст их Амбридж. Привидения факультетов, портреты Хогвартса, домовики — все они не проходили по второму пункту, а Плакса Миртл не спешила покидать свой любимый туалет, поэтому структуры школы особо и не знала. Но был кое-кто, кто не обязан беспрекословно выполнять приказы преподавателей, находится в хороших отношениях с Гарри да еще и знает замок как свои пять, прошу прощения, четыре, пальца. Добби, свободный эльф. Он и показал им это замечательное место.

Выручай-комната или, как ее еще называют, Комната так и сяк. Появляется лишь, когда действительно нужна, принимает любой необходимый вид, наполнена подходящим инвентарем. О ней никто не знает, входная дверь скрывается от любопытных глаз, находится (в данный момент) на восьмом этаже. Идеальный вариант.

Гарри подобрал с пола палочку Найджела и, протянув ее ему, спросил:

— Что нужно делать?

— Палочкой — снизу вверх. Сильно не махать, а то улечу вместе с ней.

— Молодец, — хлопнул его по плечу Гарри, — потренируйся еще.

Найджел кивнул и побежал на свое прежнее место, а Гарри продолжил обход. Вся комната была заполнена манекенами. Некоторые ученики тренировались на них, некоторые же — в парах. На первом занятии Гарри показывал основные боевые заклинания: «Остолбеней», оглушающее заклятие, можно сказать, корень любого боя, «Протего», не менее важное, отражает злонамеренные чары, а также «Экспеллиармус» — обезоруживающее, любимое заклинание Гарри.

— Экспеллиармус!

Выскользнув из пальцев, палочка Гермионы со стуком упала на пол.

— У нас тут, вообще-то, должна быть дуэль, — фыркнула стоящая напротив Джинни. — Оторвись уже от своего Гарри и сосредоточься на мне.

Гермиона отвела взгляд от поправляющего учеников Поттера и присела за палочкой.

— Я думала, он будет нервничать, как тогда в Хогсмиде. Первое занятие ведь, — улыбнулась она. — А он как рыба в воде.

— Это, конечно, не может не радовать, — устало закатив глаза, сказала Джинни. — Серьезно — это здорово, но я хочу наконец потренироваться в защите с живым человеком, а ты сейчас больше походишь на манекен.

— Да, прости, — ответила Гермиона и тряхнула головой. Подняв палочку, она встала в боевую стойку. — Давай.

Джинни медлить не стала.

— Остолбеней!

— Протего! — мгновенно среагировав, выкрикнула Гермиона. С глухим треском заклятие яркой вспышкой разбилось о невидимый щит. — Риктусемпра!

Джинни не стала блокировать чары и успела отскочить в сторону, уворачиваясь от серебристого луча Гермионы. «Ну наконец настоящий бой!» — пробежало у младшей Уизли в голове.

— Эвердо статим!

— Рефлекто!

Заклинание Джинни изменило свое направление и устремилось по направлению к ней самой. Навыки ловца давали определенные плюсы, быстрота реакции — один из них. Недавно еще летящий в Гермиону поток желтой энергии промелькнул у пригнувшейся Джинни над головой, разметав в разные стороны ее рыжие волосы. Но Гермиона не упустила момента:

— Импедимента!

— Протего!

Однако ярко-голубая нить достигла оппонента Гермионы, не встретив на пути никакой преграды. Еще не осознав, что произошло, Джинни пыталась поднять палочку, но ничего не выходило. Ее движения были слишком медленны, она будто оказалась погружена в густую воду.

— Экспеллиармус!

Джинни еще даже не успела поднять руку, как ее палочка отлетела в сторону.

— Колин, беги за фотиком! — смеясь, выкрикнул недалеко стоящий в паре с ним Рон. — Повешу снимок заторможенной Джинни у себя над кроватью, будет дарить мне хорошее настроения перед сном!

Но не успел юный фотограф ринуться с места, как раздался знакомый голос:

— Финита!

Наконец придя в нормальное состояние, Джинни повалилась на пол.

— Блин, Гарри, не мог подождать минуту? — махнул рукой Рон.

— Спасибо, — сказала Джинни и, подняв свою палочку, встала на ноги. — Щит не появился, хоть я и использовала «Протего»!

— Появился, вообще-то, — усмехнулся Гарри, — вот он.

Гарри выпустил из своей палочки небольшой сноп красных искр, которые разбились о преграду по правой стороне от Джинни.

— Что? Но почему он где-то сбоку от меня? Почему не передо мной? — проговорила Джинни и, фыркнув, отвела взгляд в сторону. — Я из-за него проиграла дуэль.

— Ты просто выкрикнула заклинание, не концентрируясь на том, которое нужно отразить. Вот щит и появился не там, где нужно.

— Поняла, Джинни? Хватит безудержно пуляться заклятиями. Концентрация, — протянул Рон, — тут надо голову включать.

— Чего лыбишься? У тебя тогда с этим будут жуткие проблемы, Ронни, — отмахнулась младшая Уизли.

Рон было хотел ответить, но Колин отвлек его, начиная очередную переброску заклинаниями.

— У тебя, кстати, неплохая реакция. Уклонялась от заклятий ты хорошо. Но «Протего» все же потренируй, вечно пригибаться не получится, да ты это уже и сама поняла.

— Хорошо, — кивнула Джинни, а затем обратилась к Гермионе. — И кстати, Гермиона, так не честно! Я не знала этого заклятия. И имею ввиду «Рефлекто».

— Ты сама хотела дуэль и знала, что я на курс старше, — парировала Гермиона.

— Не знаешь заклятия — научим, — усмехнувшись, сказал Гарри. — Только не сегодня, конечно. Тебе сначала нужно освоить «Протего», оно из того же разряда, что и «Рефлекто», только полегче будет.

Гарри двинулся дальше по комнате, посматривая на практикующихся учеников. Слева от Гермионы стоял Невилл, который уже довольно долго пытался обезоружить манекен. Он все не мог сконцентрироваться на палочке противника, как говорил Гарри, поэтому заклятие не выходило.

«Подмени меня, пожалуйста», — попросила его Гермиона, указывая на Джинни. Ей ведь нужен кто-то, кто мог бы посылать в нее заклятия для того, чтобы тренировать защитные чары. Не дождавшись ответа Невилла, Гермиона побежала к Гарри. Он сейчас проходил возле Полумны, которая посылала оглушающие в стоящий напротив манекен.

— Профессор, подождите! — рассмеялась Гермиона, нагнав Гарри. Он обернулся на нее и, закатив глаза, проговорил:

— Очень смешно.

— По-моему, это прозвище к тебе привяжется, по крайней мере, в нашей большой компании, — улыбнулась Гермиона, окидывая руками всех учеников в Выручай-комнате. Она пристроилась справа от Гарри, и теперь они бок о бок шли посреди комнаты. Слева и справа раздались возгласы учеников, выкрикивающих различные заклинания, то тут, то там раздавался веселый смех. Всем безумно не хватало уроков ЗОТИ, и вот наконец начались занятия, да еще какие. К тому же вся эта таинственность и секретность ОД придавала всем этим урокам особый шарм, раззадоривая студентов Хогвартса.

— Что скажешь о первом занятии? — быстро выпалил Гарри. — Я справляюсь?

Гермиона перевела на него удивленный взгляд: «Он действительно сомневается?».

— Гарри, все просто здорово, — отозвалась Гермиона и, толкнув его бедром в бок, продолжила, — тебе в преподаватели дорога. Я за тобой сегодня весь урок наблюдала, ты вел себя так уверенно, и учишь ребят ты хорошо. То, что ты показывал им, и как поправлял их ошибки — именно это и было нужно. Только посмотри на них: сегодня только первый урок, а многие из них уже научились новым заклинаниям.

Такая оценка его работы не могла не порадовать Гарри. Они как раз проходили возле Найджела, который все еще посылал «Остолбеней» в бедный манекен. Движения его палочки стали ровнее, он старался двигать ей именно так, как показывал Поттер, и с каждым разом выходило все лучше и лучше. Он, казалось, даже стал не так сильно отлетать в сторону. Гарри заулыбался во весь рот и приобнял подругу за плечи.

— Спасибо, ты была права, когда говорила, что из этого выйдет прок.

— Само собой, — учительским тоном констатировала Гермиона и, обвив руками Гарри, прижалась к нему в ответ.

* * *

У каждого бывают ночи, когда мы не можем заснуть, и сон не навещает нас. Тому есть многие причины: стресс, переживание, страх. Однако иногда сон не приходит к нам и не приносит объяснений: куда ушел, зачем и почему, когда нагрянет вновь. Как будто он забыл, что ночью ему должно вступать в силу.

Холодное окно поблескивало в тусклом свете масляной лампы, висевшей на крючке около него. Башня Гриффиндора пребывала в тишине. В спальне девочек все спали мирным сном, кроме одной особы, которая сегодня ночью не по своей воле избежала дремы. Плотно укутавшись в плед, на подоконнике сидела Гермиона. Отбой уже давно был объявлен, и ночь над Хогвартсом пребывала в расцвете сил. Спустя часы бесполезных попыток погрузиться в сон, она сдалась и решила оставить это бессмысленное занятие, и между тем заняться чем-нибудь тихим и уютным, что помогло бы ей расслабиться. Спальню она решила не покидать, и потому зажгла небольшой огонек в масляной лампе, взяла теплый плед и устроилась у окна.

На улице стояла безоблачная ночь. В окружении ярких звезд на небосводе лежала полная луна, серебряный свет которой отражался на глади воды пришкольного озера.

С момента первого занятия ОД прошла не одна неделя. Календарь показывал начало ноября. Уроки проходили регулярно, все 29 человек их с удовольствием посещали. Гарри отлично вписался в новую должность, что ему многократно на занятиях говорили ученики. Для многих студентов новое, не похожее ни на одно предыдущее ЗОТИ стало, к большому удивлению Поттера, любимым предметом. Хороший учитель Защиты от Темных Искусств в Хогвартсе — это редкость, и Гарри, как утверждали многие, как раз был такого рода редкостью. Подобное впечатление учеников от занятий не могло не радовать самого Гарри. Он вместе с Роном и Гермионой был от этого просто в восторге. Как и обещала Гермиона, она частенько помогала ему с некоторыми заклинаниями, объяснением ученикам назначения того или иного волшебства, тонкостями в его применении, а иногда, когда Гарри не хватало времени и глаз присматривать за каждым учеником и направлять его в нужное русло, оказывала ему помощь и в этом.

Гермиона оторвала взгляд от сверкающих вдалеке звезд. В темной спальне еле слышно бумагу царапал карандаш. Девушка вновь вернулась к тетради. В ее ногах глубоким сном спал пушистый рыжий кот. Вздохнув, Гермиона бросила на него усталый взгляд: «Я будто одна во всем Хогвартсе, кто еще не спит», — а затем вновь предалась рисунку. На бумаге отражались ученики, из их палочек вырывались разнообразные заклятия, которые устремлялись навстречу оппонентам. А с переднего плана на Гермиону смотрел улыбающийся, вечно лохматый юноша, привычным жестом поправляющий очки круглой оправы.

Излюбленным местом Гарри Поттера, как ни странно, стала школьная библиотека, чему Гермиона была безумно рада. Вечера, когда читальный уголок не скрашивала тихая песня, теперь казались ей неуютно тихими. К счастью, такие вечера не отличались многократностью. И все же просить у Гарри радио Гермиона не собиралась: если уж слушать музыку, то только с тем, кто ее принес. Пристроившийся на коленях Гарри и тихая, обволакивающая книжные полки песня приносили Гермионе ни с не сравнимое чувство глубокого счастья. Убери из этой обстановки Гарри и оставь музыку, все бы рухнуло во мгновение. Убери из этой обстановки музыку и оставь Гарри... «Ну что ж, с этим я еще могу справиться», — улыбнулась пришедшей мысли Гермиона.

Пушистый рыжий кот, довольный мирной обстановкой, в тишине уютной комнаты, лаская слух Гермионы, едва уловимо мурчал известную ему лишь одному песню. Живоглот весьма привередлив и внимателен к людям, и только своей хозяйке он оказывал любезность пристроить себя на коленях. Поэтому, когда сей кот улегся у Гарри под бочком, пока тот тихо спал в кресле гостиной Гриффиндора, то вызвал большое изумление Гермионы, но вместе с тем принес ей радостное настроение. После того случая Живоглот не один еще раз ложился у Гарри на коленях и каждый раз, когда встречал его в гостиной, приветливым жестом терся об ноги. Что же такого особенного, выделяющего его на фоне остальных, нашел в Гарри до этого верный лишь одной Гермионе кот, что наравне с хозяйкой позволил ему себя лелеять, Гермиона до конца не понимала. Может, он принял Гарри в виде второго хозяина? «С чего бы это, интересно?». В любом случае, то, что ее прихотливый пушистый любимец счел Поттера достойным своей ласки, не могло не порадовать Гермиону.

Закончив рисунок, она наконец почувствовала приближение долгожданного сна. Широко зевнув, Гермиона отложила карандаш и уже было решила слезать с подоконника и отправляться спать, когда тетрадка, которая прятала в себе все рисунки юной художницы, будто сама напросилась показать ей все, что она хранила. Гермиона бегло перелистывала страницы, недолго вглядываясь в свои творения. По рисункам можно было даже определить, когда он был нарисован. Вот качели возле дома, на которые присела соседская девочка — нарисовано дома, в начале каникул. Купе Хогвартского экспресса — запечатлено, как бы удивительно это не звучало, во время поездки в школу. Тетрадка была толстая, 90 листов, но уже почти половина была занята рисунками, а ведь еще только ноябрь. Гермиона осветилась улыбкой: вот всем известный Гарри с Живоглотом, сделано около двух месяцев назад. Вот Гарри с Роном бросают камни на озере. Гарри аккуратно проводит пальцем по засохшему, опавшему листку, сидя на траве возле хижины Хагрида. Вот любимая сова Гарри нежно клюет своего хозяина за ухо. Практически все последние страницы были заняты одним и тем же человеком. «А не многовато ли у меня здесь Гарри?».

* * *

— Вперед, Гриффиндор! Вперед, Гриффиндор! Вперед, Гриффиндор!

Трибуны факультета львов дружно поддерживали свою команду. В Хогвартсе начался ежегодный турнир по квиддичу, открыть который довелось Гриффиндору и Слизерину. Все с нетерпением ждали первого матча, и вот наконец этот день настал. Однако погода была явно против сегодняшней игры. Сильный ветер нагонял на поле завесу из падающего снега. Но поводом отменить долгожданную игру это не послужило.

— Вот это игра! Вы только посмотрите, что творит Кэти Белл! — раздавался над стадионом голос Ли Джордана, постоянного комментатора Хогвартских матчей. — Она вырвалась из клещей! Ловушка слизеринцев не сработала! Хех, они, по-моему, тоже в шоке! Вот так мы вас, змеи, выкусите!

— Джордан!

— Простите, профессор Макгонагалл, — быстро проговорил он в сторону от микрофона. — Пас потрясающей Анджелине Джонсон! Уход от бладжера! Вы видели!? Какие прекрасные движения, какая грация! Одна на миллион! Такие красивые волосы! Эта девчонка — просто супер!

— Джордан!

— Еще раз простите, профессор Макгонагалл. Джонсон приближается к кольцам, бросок! ГОЛ! Несравненная Анджелина приносит еще 10 очков своей команде. 140:120 в пользу Гриффиндора!

Трибуны разразились радостными возгласами и бодрыми аплодисментами. Шляпа сидящей рядом Полумны, напоминающая по форме голову льва, торжествующе зарычала. Хоть Полумна и не с Гриффиндора, сесть она решила на их трибунах. «Ведь я поддерживаю ваш факультет». Джинни подскочила с места и что есть мочи захлопала в ладоши, вовлекая за собой Гермиону.

— Ура! Вперед, Гриффиндор!

— Вперед, Гриффиндор! — размахивая руками, подхватила Гермиона.

Одета младшая Уизли, в отличии от Гермионы, была в форму их сборной. Ведь Джинни — запасной ловец и должна быть готова в любую минуту подменить на поле Гарри. Но пока этого не требовалось, ей ничто не мешало наблюдать игру с трибун.

Матч шел дольше обычного, что вполне логично. Ведь игра закончится, только когда снитч окажется в руках ловца одной из команд, а в такую погоду заметить маленький золотой шарик — определенно задача не из легких.

Высоко над полем летал ловец команды Гриффиндор, высматривая сквозь падающий снег свою цель. «Ну где же ты?». Полностью отдавшись поиску снитча, Гарри не заметил приближающегося со спины бладжера.

— Бладжер летит, а Гарри не видит! — сжимая в одной руке бинокль, а в другой подол куртки, быстро проговорила Гермиона.

— Да все нормально, внимательней смотри, — стрельнув в подругу глазами, успокоила ее Джинни.

Гермиона нетерпеливо снова примкнула в биноклю.

— Фред Уизли отбивает летящий в сторону Поттера бладжер! Еще бы чуть-чуть, и Гарри пришлось бы отправлять к мадам Помфри! Молодец, Фред! — выкрикнул Джордан, а затем сконфуженно добавил. — Или это был Джордж? В такой погоде и не разберешь. Да и в ясной, собственно, тоже. Не важно!

— Фух, — облегченно выдохнула Гермиона. — Кошмар. Зачем играть в такую погоду? Почему бы не перенести на потом? Кто-нибудь может пострадать.

— Да все и так ждали этого матча с начала года, его надо было не то что отодвигать — раньше ставить. Не переживай ты так за своего Гарри, — усмехнулась Джинни, — не в первый раз в квиддич играет. Раньше ты была в этом плане спокойней, — расплылась в улыбке младшая Уизли.

Гермиона лишь отмахнулась:

— Просто сейчас...

Она пыталась найти подходящее оправдание, но, казалось, все слова оставили ее. «А что сейчас-то?». Гермиона и сама не могла найти тому объяснения. Она, конечно, всегда волновалась за Гарри, когда он был на поле. Квиддич — все-таки опасная игра, достаточно всего лишь вспомнить второй курс. Но тогда Гермиона не теряла самообладание на матче и даже смогла в нужный момент остановить свихнувшийся мяч. А сегодня она практически не сводила с Гарри глаз, каждый раз замирая, когда на него несся очередной бладжер.

— Сейчас просто кое-что изменилось, — слегка наклонив голову, произнесла сидящая справа Полумна и бросила на Джинни улыбающийся взгляд.

— О чем ты?

— Ради Мерлина, Гермиона, — закатив глаза, рассмеялась Джинни. — Ты вот вроде бы из нас старшая, но иногда мне кажется, что все совсем наоборот.

Анджелина Джонсон проводила очередную атаку, когда Гарри пролетал возле колец Гриффиндора.

— Ну как дела? — спросил у мимо пролетающего ловца расслабившийся Рон.

— Паршиво, снитч не видно. Не отвлекай меня, — ответил Гарри и набрал высоту.

Он уже долетел до середины поля, когда рядом оказался ловец Слизерина. Перебросившись парой «добрых» слов с Малфоем, Гарри решил: раз не видно снитча, можно попробовать вывести из строя соперника.

— Кэти Белл обходит охот... Гарри Поттер видит снитч! Какое пике! Малфой стремительно нагоняет его! Черт возьми! Извините, профессор! Давай, Гарри!

Когда до земли оставалось всего несколько метров, Гарри резко изменил направление, вытягивая метлу вверх. Малфою, все это время стремительно летевшему прямо на хвосте у Поттера, еле удалось избежать столкновения. Прутья его метлы разметали во все стороны сугробы, уже успевшие покрыть поле, а сам он, потеряв равновесие, неудержимо петлял из стороны в сторону.

— Обманный маневр! Финт Вронского! Только посмотрите на ловца слизеринской команды — он все еще не может справиться с метлой!

— Вау, ты видела?! — воскликнула Джинни и под поднявшийся гомон трибун подпрыгнула с места, разражаясь восторженными криками.

— Он меня специально мучает? — закусывая от напряжения губу, проговорила Гермиона.

Гарри уже поднялся на свое прежнее место, оглядываясь на петляющего внизу ловца змей. Поттер разразился хохотом, наблюдая эту картину. Жаль, правда, что полностью вывести Драко из игры не удалось. Зато дезориентировать его на время получилось. Да что там, только ради того, чтобы посмотреть на потерянно летающего над землей Малфоя, стоило проделывать этот финт.

Не успел Гарри отправиться в очередной круг над полем, как его взгляд приковал к себе яркий золотой отблеск возле колец Слизерина. Они находились прямо под ним: если ринуться по прямой, то придется лететь практически перпендикулярно земле, такого Поттер еще не делал, тем более в такую плохую погоду. Но это первый раз, когда он увидел за сегодня снитч, нельзя упускать момент. «Была не была», — поймал Гарри мысль и стремительно бросился к цели.

— Гарри Поттер опять сорвался с места, и, кажется, сейчас он действительно видит снитч! Вот это скорость! Он летит к кольцам Слизерина! Там же куча народу, Мерлиновы подтяжки! Дико извиняюсь, профессор! — уже срывая голос, заорал комментатор в микрофон. — Гойл посылает в него бладжер! Уизли, спасайте ловца! Да, Фред отбил мяч! Поттер обходит Крэбба! Да, вон он, снитч, я тоже его вижу!

Гарри бросился к подножию правого кольца, уже протягивая руку за шариком. Золотой снитч устремился вокруг столбов, вовлекая за собой Поттера. Инстинкты ловца подсказали ему лететь наперерез. Резко повернув метлу, он направил ее между левым и средним столбом. Однако получилось так, что ветер с силой послал снег прямо в грудь Гарри, и он, потеряв равновесие, зацепился краем древка за один из столбов. Пальцы мгновенно отбило, и метла выскользнула из руки, отправляя Поттера в свободный полет.

— Гарри Поттер упал с метлы!

Сердце пропустило удар. Гермиона, прижав ладони к лицу, ошеломленно наблюдала за падением Гарри. Наконец, вернув контроль над дрожащими руками, она поднесла бинокль к глазам. К Поттеру уже подлетала мадам Хуч, сам же Гарри лежал без движения.

* * *

— Будешь? — спросил Рон, разворачивая очередную шоколадную лягушку.

— Я не хочу, — выдохнула Гермиона.

— Дай мне, — потянулась за угощением Джинни. Быстро одернув протянутую руку, Рон взглянул на сестру и нахмурившись, растягивая слова, произнес:

— А волшебное слово?

— Немедленно! — зашипела на брата Джинни и резким движением выхватила шоколад.

— Ой, какие мы злобные, — фыркнул Рон и полез в коробку за следующей лягушкой.

Множество ламп, развешанных на стенах, освещали больничное крыло. Из-за непогоды и приближающейся зимы вечер выдался темным, и немногочисленному солнечному свету было трудно пробивать застившие небосвод тучи. Прошло около двух часов с момента завершения первого матча по квиддичу. Гермиона заняла свободный стул справа от кровати, на которой расположился еще не пришедший в себя Гарри. К счастью, большое количество выпавшего снега значительно смягчило урон при падении. По всему телу ловца Гриффиндора были разбросаны синяки, голова забинтована, а ноги, на которые пришелся основной удар, были обернуты плотным слоем гипса. Поджав колени, Гермиона сидела в кресле, высматривая падающие за окном снежинки.

Гарри потерял сознание после своего неудачного приземления, из-за чего его пришлось на носилках нести в замок, прямиком в больничное крыло. Вместе с бессознательным Поттером к мадам Помфри завалился почти весь состав ОД. Всем пришедшим выпало на долю выслушивать очередные ругательства школьной медсестры насчет того, какая же опасная игра этот квиддич. Она практически силком выпроваживала за дверь излишний народ, ведь он, по ее словам, мешает больному отдыхать. И лишь, когда поняла, что Гермиону просто так из больничного крыла не выставить, разрешила ей посидеть рядом с Поттером. Упрямые Рон с Джинни тоже настояли на том, чтобы остаться с пострадавшим, и медсестра, сдавшись, позволила им не покидать больничного крыла, однако пригрозила выгнать, коль они потревожат мистера Поттера.

Лишь бросив взгляд на потускневшую Гермиону, встревоженно сидящую у окна, Джинни вновь уловила тягостное ощущение вины. Она сказала, что ничего плохого не случится, ведь Гарри опытный ловец, а теперь он лежит на больничной койке. Она понимала, что, в действительности, никакой ее вины в этом нет, но все же легче от сего не становилось. Глупые эмоции вновь одерживают вверх над логикой и рассуждением, они почти всегда выигрывают этот бой, просто-напросто игнорируя все возможные доводы.

Джинни с Роном все еще были одеты в форму их сборной. Хоть и прошел уже не один час с момента окончания матча, переодеться времени у них не было, но это особо им и не мешало. Джинни даже не заметила, как все это время таскалась везде со своей метлой, и сейчас, в ожидании пробуждения Гарри, крутя ее в руках, ходила по комнате.

Гермиона завороженно наблюдала падения крупинок снега за окном, однако перед глазами стоял тот самый злополучный момент, когда Гарри слетел с метлы. Как она ни старалась прогнать это видение, оно ее не отпускало. Стоило лишь взглянуть на лежащего без сознания Гарри, все снова обретало темные краски. Ей и прежде доводилось не раз волноваться за него: когда он шел на встречу Волдеморту, защищал свою и Сириуса души от дементоров на оледеневшем озере, проходил все те ужасные испытания Турнира Трех Волшебников. Были ситуации гораздо похуже этой, здесь сомневаться не приходилось, но никогда она почему-то не боялась за него так сильно, как сейчас. Как же ей хотелось поскорее услышать его такой родной голос, поймать на себе взгляд зеленых, теплых глаз, но он лежал неподвижным на кровати, давно не поднимая веки.

Рон пристроился на соседней койке и заедал нудное ожидание шоколадом. Кто-то из ребят Отряда Дамблдора захватил коробку шоколадных лягушек, которую хотел передать Гарри как пожелание выздоровления. Гостинец, в общем. Но ученик, который принес эту коробку, определенно не знал, что шоколадные лягушки — это любимое лакомство Рональда Уизли. Вот он и решил, что пока Гарри спит, ему они без надобности. Ему Рон, конечно, оставит, но ждать пробуждения друга, просто плюя в потолок, ужасно скучно. Ни Джинни, ни Гермиона говорить особо не стремились, вот Рон и нашел себе занятие, не самое увлекательное, но зато самое вкусное.

— Мало осталось, — чавкая своим излюбленным угощением, промямлил Рон и принялся открывать очередную шоколадку. — Точно не будешь?

— Отстань от меня, я же говорю, не хочу, — качнув головой, ответила Гермиона.

— А вот я бы не отказался, — раздался хриплый голос.

На лице Гермионы засияла улыбка, отгоняя прочь тревоги. Она устремила взор на Гарри, устало потягивающегося на больничной койке. Тяготивший ее плечи груз, мгновенно свалился на землю, разливая по всему телу приятное тепло.

— Гарри! — оживилась Гермиона и, пододвинувшись к кушетке, взяла его за руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, — пробубнил Гарри, слегка сжимая в ответ теплую руку подруги.

— Ну наконец-то! — воскликнул Рон и, протягивая другу угощение, спрыгнул с соседней кровати, направляясь к Гарри.

— С возвращением, — отсалютовала Джинни, облокотившись на изножье его больничной койки. Видеть Гермиону в таком подавленном состоянии было для нее просто невыносимо. Как же хорошо, что эта меланхолия ушла, теперь эта девушка просто светилась, чем заставила Джинни облегченно выдохнуть. «Ну наконец-то он очухался».

— Сколько времени прошло?

— Часа два, — резко ответила Гермиона. Увы, эйфория от пробуждения Гарри довольно быстро закончилась. Еще недавняя радость по поводу того, что Поттер наконец очнулся, сменялась гневом на его безрассудное поведение. Дыхание ускорило свой ритм, а рука, стискивающая ладонь Гарри, сжалась еще сильнее. В конечном счете, взорвавшись, Гермиона подскочила со стула, все еще не выпуская руки Гарри, и свободной ладонью ударила его по плечу. — Ты что там вытворял, Гарри Поттер?!

— Ну началось, — прошептал на ухо сестре Рон.

— Без этого никак, — усмехнулась Джинни.

Одной рукой закрываясь от ударов подруги, Гарри потянулся за очками и, как только надел их, сразу же поймал взгляд рассвирепевшей Гермионы.

— Ты чего? — ее резко изменившееся настроение выбило Гарри из колеи.

— Чего?! Действительно, чего это я?! Он еще спрашивает. Повезло, что отделался только сломанными ногами!

— Я сломал ноги?! — воскликнул Гарри и, стремительно приподнявшись на локте, сбросил одеяло и оглядел свое тело. Все было вполне прилично, не считая ног, полностью облаченных в гипс от колен и до пят.

— Скажи спасибо, что не шею! О чем ты думал, когда пускался вниз под таким углом, тем более в метель? Совсем страх потерял?! Дурак! Ты что решил меня в могилу загнать? У меня чуть сердце не встало, когда ты упал, — шмыгнув носом, проговорила Гермиона и замотала головой, отбрасывая ужасную картину.

— Но я...

— Как не стыдно, Гарри. Чего это ты Гермиону в страх вгоняешь? — ухмыляясь, перебил его Рон, отчего получил от сестры ощутимый удар локтем в бок.

— Ну-ка заглохни, — зашипела на него Джинни. То ли убеждая саму себя, то ли подругу она обратилась к непрекращающей молотить Гарри Гермионе:

— Гермиона, ты же знаешь, что после того случая два года назад, Дамблдор лично устанавливает замедляющие падения чары. Конечно, Гарри мог покалечиться, как, собственно, и случилось, но ничего хуже этого бы не произошло.

Гермиона наконец прекратила колотить Поттера. Девушка выпрямилась и бросила взгляд на крепко, обеими руками сжимающую метлу Джинни.

— И что? — отозвалась Гермиона и, не отпуская ладони Гарри, взмахнула руками. — По твоим словам, сломанное тело будто в норме вещей.

— Я вовсе не это имела в виду, — вставила свое слово Джинни, но Гермиона, даже не это обратив внимания, продолжила свою речь.

— Теперь совсем что ли забыть о безопасности? Делать, что вздумается? Гарри переломал бы себе все кости, если бы не сугробы. Кошмар, а не игра.

— Эй, ну квиддич-то не трогай, — пробубнил Рон, отчего получил еще один толчок в бок.

— Ты заткнешься или нет? — прорычала Джинни.

— А чего ты пихаешься все время? — в ответ ткнув сестру, вспылил Рон.

— Потому что несешь всякую чушь 24 часа в сутки. Стой и помалкивай!

— Чего я сказал-то? — насупился Рон.

Но не успела Джинни ответить брату, как в больничном крыле раздались быстро приближающиеся шаги. Гермиона поняла, кто это идет, и, стараясь успокоиться, сделала глубокий вздох.

— Что за вопли? — яростно проговорила прибежавшая мадам Помфри. — Мистеру Поттеру сейчас необходим отдых и покой. Я же предупреждала, что выставлю вас всех за дверь, если будете шуметь, — указала на дверь хогвартская медсестра.

Гарри приподнялся на кровати, недоуменно уставившись на мадам Помфри. Он ведь только очнулся. Да, конечно, сильно болит голова, тело ломит, но ему совершенно не хотелось расставаться сейчас с друзьями, отпускать руку Гермионы.

— Мадам Помфри, я в порядке, правда.

— Это я буду решать, — наказала ему медсестра.

— Но позвольте им задержаться здесь еще хотя бы чуть-чуть.

— Да, мадам Помфри, он же только очнулся. Дайте нам хоть пару минут, — попросила Джинни.

— Простите, пожалуйста, мадам Помфри. Мы впредь будем вести себя тише, — склонив голову, извинилась Гермиона.

— Угу, — пробубнил Рон.

Медсестра постояла несколько секунд в молчании, просто переводя взгляд с одного на другого. Поттеру, конечно, нужен покой, но можно и дать еще немного времени.

— Пять минут.

Гарри просиял и, поблагодарив мадам Помфри, расслабился в кровати. Ну и матч выдался. На край его кровати присела Гермиона. Койка была не особенно большая, так что сидела девушка, прислонившись к ноге Гарри. Гермиона взяла скинутое Поттером одеяло и, накрыв им Гарри, сказала:

— Ты никогда так больше не сделаешь. Обещай.

— Обещаю. Больше никаких полетов перпендикулярно земле, впредь буду осторожен. Я не хотел тебя напугать, прости.

Гермиона облегченно выдохнула, почувствовав искренность в голосе, которым произнесли эти слова. Не в силах больше терпеть, она бросилась к нему на шею. Объятия Гермионы разносили по всему телу Гарри приятное тепло, и он сильнее прижал ее к себе. Почему-то вспомнился момент, когда он согласился вести уроки ОД. Те объятия были точно такими же. Наслаждаясь мгновением, он прикрыл глаза, отпускать эту девушку совершенно не предаставлялось возможным.

Рон уже открыл было рот, чтобы вставить какое-нибудь поддразнивающее замечание, но Джинни наступила ему на ногу и, в упор взглянув на брата, не принимая возражений, зашипела: «Только попробуй, и в следующий раз со сломанными ногами будешь лежать ты».

Гермиона осознала, что уже практически завалилась на койку рядом с Гарри, и, наконец отпрянув от него, поднялась с места. Возле нее стояли насупившийся Рон и Джинни с ничего не выражающим лицом, однако глаза ее радостно блестели, уставившись на Гермиону.

Гарри только сейчас вспомнил, зачем вообще он летел вниз на такой скорости, и, бросив взбудораженный взгляд на Рона, спросил:

— Слушай, а как закончилась игра-то?

Раздались шаги приближающийся мадам Помфри, пора была им уходить. Пока медсестра шла до койки Гарри, Рон, озарившись улыбкой, воскликнул:

— Точно, блин, забыл сказать. Не мог вставить и слова, — косясь в сторону сестры, проговорил Рон. — Снитч-то ты все-таки поймал, мы победили!

Гарри разразился смехом, он уже и не надеялся, что схватил в полете этот маленький шарик. Видимо, повезло. Гарри вообще везучий человек.

— Все, больше нельзя, мистеру Поттеру нужно поспать, — выпровадила ребят мадам Помфри.

Ребята, попрощавшись с Гарри, двинулись к выходу. Поттер уже потянулся к шоколадной лягушке, но, как только взял ее в руки, окликнул Гермиону:

— Гермиона, а ты когда зайдешь в следующий раз?

Он надеялся, что хотя бы завтра вечером она к нему заглянет. Следующий день обещал быть довольно тяжелым: куча пар, да еще нужно будет готовиться после уроков к двум контрольным. Времени свободного особо не было.

— Завтра, перед занятиями, разумеется, — отозвалась Гермиона и, усмехнувшись, покачала головой, словно по-другому и быть не могло.

Мир грез и сновидений разрушил снова, как всегда, знакомый громкий звон. На улице еще только светало, едва ль во мраке можно было разглядеть Хогвартские башни. К большому сожалению, сие не являлось причиной тому, чтобы нежиться в кровати до обеда. Учебу ведь никто не отменял. Гермиона нехотя оторвала голову от теплой подушки и приподнялась на локте.

«Выключите это», — послышалось негромкое ворчание со стороны кровати у окна. Лаванда скрылась с головой под одеялом в надежде, что там ее будильник не найдет и разрешит сегодня прогулять надоевшие уроки.

Со слипающимися глазами Гермиона протянула руку к прикроватной тумбочке. Нащупав злополучное устройство, она с силой стукнула по нему ладонью. Щелчок. Звон резко прекратился, вернув в темную спальню тишину. Все преждевременно разбуженные обитатели комнаты с облегчением выдохнули и вернулись к манящему сну. Кроме, конечно, Гермионы. Пришлось вставать на полчаса раньше обычного, сегодня перед завтраком она хотела заглянуть к Гарри. Широко зевнув, девушка протерла еще спящие глаза. Подобное пробуждение вне расписания, само собой, не было по душе внутренним часам Гермионы Грейнджер. Все тело клонило в сон, хотелось вновь упасть в объятия теплой кровати. Поборов желания своего организма, девушка, шатаясь, поднялась на ноги. Она, едва переставляя ноги, заковыляла в сторону ванн.

Захлопнув за собой дверь, Гермиона подтянулась к раковине. «Ух!». Холодная вода в лицо бодрит вполне себе неплохо. Конечно, прилечь еще хотелось, но мысли о незавершенных снах постепенно стали отходить на второй план. Вытерев лицо висевшим рядом полотенцем, Гермиона подняла глаза. Напротив в зеркале стояла девушка. На ее безумно заспанном лице лежали покрасневшие глаза, а волосы... «Так, нужно найти расческу. Упаси Мерлин, Гарри увидит меня в таком виде». Она пошарила на висевшей рядом полке и вытащила нужный ей предмет. Приведя непослушные каштановые волосы в порядок, Гермиона еще раз ополоснула лицо, отгоняя последние остатки дремы, и улыбнулась девушке в отражении. «Куда лучше. Теперь я хотя бы не выгляжу как боггарт».

В комнате ее встретила полная тишина. Спальню охватывал полумрак, и Гермиона, не долго думая, зажгла одну из ламп. Маленький огонек она поставила на тумбочку и, потянувшись, оглянула комнату. В изножье кровати, внимательно наблюдая за хозяйкой, лежал пушистый кот. Он в удовольствии прикрыл глаза, лишь Гермиона провела пальцем за ухом Живоглота. Отпрянув от питомца, девушка подошла к большому шкафу в углу комнаты и вытащила из него свою одежду. Сменив просторную ночнушку на школьную форму родного факультета, она принялась собирать вещи. Сумку наполнили различные учебники, пергаменты, чернила. Уже было собравшись отправиться в больничное крыло, Гермиона вспомнила, что не взяла самое важное. Вернувшись к своей кровати, она уселась на колени и вытащила из-под нее сумку Гарри. Еще вчера Гермиона собрала его учебники. Пусть на занятиях Гарри не будет, но школьный материал мисс Грейнджер пропускать ему не позволит. Однако помимо учебных принадлежностей она захватила еще кое-что. Ведь больничное крыло не назовешь особенно веселым местом, а скуки лучше б избегать. Среди пергаментов по прорицанию лежали «Сказки барда Бидля», единственный фольклор волшебников, который читал Гарри. Он уже дошел до середины книжки, и Гермиона подумала, что ему понравится вновь углубиться в чтение в тихом крыле больницы Хогвартса. Бок о бок с книгой сказок лежал известный всем радиоприемник. В такой ситуации музыка — едва ли не самое важное. По крайней мере, так считала Гермиона. Перебросив через плечо сумку Гарри, она поднялась с колен и направилась к двери.

Уже спустившись по лестнице, Гермиона заметила идущего подле ноги рыжего кота. Она в недоумении взглянула на питомца: «Куда собрался в такую рань?». Тот неспешно сел на пол и, склонив голову, бросил пронзительный взгляд ярко-оранжевых глаз на свою хозяйку. Улыбка тронула ее лицо: «Ты собираешься навестить Гарри?». В подтверждение слов Гермионы кот утвердительно кивнул и, зазывающие мяукнув, подошел к портрету Полной Дамы. Вся ситуация ее приятно удивила, такого от любимого питомца девушка не ожидала. Видимо, он услышал разговоры о Гарри и, не увидев Поттера в гостиной, решил устроить последнему визит. Живоглот — весьма умный кот, с этим не поспоришь. Хихикнув, Гермиона подошла к проему и отперла входную дверь. «Сюрприз для Гарри с утра пораньше», — улыбнулась девушка, пропуская вперед пушистое создание.

* * *

В больничном крыле Хогвартса редко кто оставался на долгое время и еще реже проводил в нем ночь. В большинстве своем, подобным грешил один лишь только Гарри, который оказывался здесь буквально каждый год по самым разным причинам. Вот и сегодня утром все койки были заправлены, кроме, конечно же, одной.

Гарри все еще был предан сну, когда Гермиона появилась в больничном крыле. Будить его она не собиралась, пусть отдыхает после вчерашнего, поэтому она присела на соседнее кресло. Она решила подождать, пока он проснется, надеясь, что застанет момент его пробуждения, ведь скоро начинаются уроки, и ей придется удалиться. Чтобы чем-то себя занять, она достала из сумки учебник по Истории магии и принялась перечитывать параграф о восстании гоблинов. То, что Гермиона пролистала весь учебник наперед еще на каникулах, не являлось для нее весомым доводом не взглянуть еще разок другой на даты важных событий, ведь сегодня обещала быть контрольная.

Дабы заглушить тягучую тишину, она поставила радио на тумбочку. То тихо, чтобы не разбудить ненароком Гарри, играло музыку. Под приятную мелодию, Гермиона развалилась в кресле. Ее все еще клонило в сон, и девушка поудобнее устроилась в нем. Жаль, полностью развалиться в кресле Гермиона не могла — не кровать ведь — и потому, не долго думая, она сняла обувку и, подумав, что Гарри вряд ли был бы против, забросила ноги ему на койку. Вот теперь хорошо, действительно удобно.

Вначале кот решил присесть на кресло, но как только заметил развалившуюся на нем свою хозяйку, отбросил эту идею. Удобно устроиться у Гермионы на коленях, пока она находится в подобном положении, не представлялось возможным. Фыркнув, Живоглот запрыгнул к Гарри на кровать. Оторвав взгляд от учебника, Гермиона внимательно наблюдала за действиями своего питомца. Тот осторожно, будто пробуя, потоптался у Гарри на груди. Движения его были легкими, как у любого кота, так что Поттеру проснуться не грозило. Видимо, не понравилась Живоглоту грудь Гарри, ибо он после пары попыток прилечь оставил ее и двинулся в сторону ног. Спустя пару минут обходов койки Гарри Поттера, привередливое животное выбрало место, где прикорнуть. На левой половине подушки клубком свернулся рыжий кот.

Прошло уже около десяти минут с момента прихода Гермионы. Гарри, к ее сожалению, до сих пор не проснулся. А вот Живоглота это явно заботило куда меньше хозяйки. Тот давно как мирно задремал у Гарри на кровати. Гермиона уже сменила Историю магии на Травологию, когда ее внимание от книги перетянула знакомая песня. Та самая любимая песня Гермионы из далекого детства. Она и сама не заметила, как стала тихо петь ей в унисон.

Первое, что услышал Гарри, воспрянув ото сна, был тихий голос, по-видимому, сидящей рядом девушки.

— O Children... Lift up your voice... Lift up your voice...

Еще не разомкнув глаза, Гарри узнал в ней Гермиону. Теплая постель больничного крыла была, на удивление, вполне себе удобна. Сквозь одеяло Поттер почувствовал, как ступни Гермионы слегка касаются его ноги. Никогда у Гарри не было лучшего, чем это, пробуждения. К тому же до сегодняшнего дня он не слышал, как поет его подруга. Голос Гермионы был музыкально тонким, мелодичным. Гарри не желал, чтобы она останавливалась, хотелось лучше прислушаться к сему редкому явлению, поэтому он не спешил открывать глаз. Она пела так тихо, видимо, чтобы не разбудить его, и Гарри, навострив уши, развернул голову в ее сторону. Однако он лицом уткнулся во что-то большое, мягкое, теплое и... пушистое? Не успел Гарри осознать природу странного соседа, как тот зашевелился и вот уже слегка царапает его нос. Заметив копошение питомца, Гермиона остановилась на полуслове и, улыбнувшись, несильно толкнула Гарри в бок ногой.

— Кто это у нас тут проснулся, а Живоглот?

Осознав, что его пробуждение не прошло незамеченным, Гарри приоткрыл глаза и погладил раскрывшее его животное.

— Привет, малыш, — сказал Гарри и приподнялся на кровати. Тот приветливо ткнулся Поттеру в ладонь.

— С добрым утром, — ответила за обоих Гермиона.

Солнечный свет тускло освещал большое помещение больничного крыла. Кровати пребывали в положении готовности к принятию новых больных. Все они были аккуратно заправлены, а возле них на тумбочках лежали предметы первой необходимости. Ведь Мадам Помфри нужно быть всегда готовой к внезапным появлениям учеников, а также и учителей. Она, к слову, как обычно, сидела у себя в кабинете, примыкающем к больничному крылу.

— Привет, — повернувшись к Гермионе, сказал Гарри и слегка сжал пальцы ее ног. — Ого, да ты ледяная.

— Здесь у вас довольно прохладно, — пожала плечами Гермиона.

— Чего ты тогда разулась?

— Так удобнее, — ответила она, бросив взгляд на свои ноги, лежащие у Гарри на кровати. Затем девушка стрельнула глазами в друга и учительским тоном добавила:

— А в обуви на кровать нельзя. Постель ведь чистая.

Гарри кивнул и, не долго думая, взял ее ноги, а затем, не успела Гермиона вставить хоть слово, засунул их к себе под одеяло. Все же близость была для них привычна, тем более, там было так тепло, поэтому Гермиона возражать не стала. Она поближе пододвинула кресло к кровати Гарри и еще тщательнее скрылась от холода больничного крыла. Одеяло доходило ей чуть выше колен, койка вширь была не шибко большой, и потому ноги Гермионы оказались прижаты к Гарри.

— Ох, холодно, — быстро проговорил Поттер.

— Ты сам меня приютил, — упрекнула его Гермиона, — теперь мучайся.

— С чего бы это я мучился? — усмехнувшись, ответил Гарри, отчего ввел девушку в легкую краску. — К тому же, ты быстро согреешься — я ведь теплый.

Вновь Живоглоту стало неуютно, теперь и здесь ему мало свободного места. Протоптавшись по Гарри, кот улегся с другой стороны кровати.

Наконец осознав, что комната расплывается не спросонья, а потому что зрение у некоторых, как у крота, Гарри предпринял попытку вспомнить, где он оставил свои вторые глаза. Естественно — на тумбочке. Очевидно же. Гарри потянулся к ней и принялся наощупь искать свои очки, случайно чуть не сбросив играющее радио. Его брови сдвинулись друг к другу, не мог же он потерять очки за ночь? Как это вообще возможно?

— Ну у тебя и зрение, Гарри, — растягивая слова, произнесла Гермиона. Гарри обернулся на голос, щуря глаза, и, пододвинувшись к подруге, пристально всмотрелся ей в лицо. Круглые очки сидели на носу у хмурившейся девушки. Надо признать, выглядело это довольно забавно, хоть Гарри и не удалось как следует рассмотреть сию картину. Она, посмеиваясь, стянула очки и, обернувшись, предстала перед сузившим глаза Поттером. Недоумевающий вид Гарри позабавил девушку. «Погоди», — сквозь смех проговорила Гермиона и, протянув руки к лицу Гарри, опустила ему на нос родные очки.

Принимая окуляры, Гарри взял дужку очков, случайно захватив при этом пальцы Гермионы. Как только зрение вернулось, мир обрел привычную четкость картинки. Перед собой Гарри лицезрел Гермиону, которая с улыбкой на лице блестела карими глазами. «Привет», — выговорил Поттер, здороваясь с ней еще раз, теперь уже имея зрительный контакт. «Она всегда была такая.. красивая? Или это я спросонья?». Видимо выражение лица у Поттера было довольно забавное, ибо последовал вопрос:

— Гарри, ты здесь? — посмеиваясь, помахала у него перед глазами рукой Гермиона.

— Где-то поблизости, — выдохнул Поттер. Освободив свои пальцы, Гермиона кое-что вспомнила, и, сказав: «Я — сейчас», — наклонилась к стоящей на полу сумке. Гарри тряхнул головой, в результате чего его взгляд устремился на лежавшего на койке кота. «О, Живоглот!» — промелькнуло в голове у Поттера. До этого его присутствие Гарри почему-то не удивляло. Приподняв очки, он усердно протер глаза. Наверно, еще не до конца проснулся.

— Так ты взяла с собой Живоглота, чтобы мне было не так скучно здесь?

— Чтобы тебе было здесь не так скучно, — послышался голос возившейся в сумке Гермионы, — я взяла радио и это, — Гермиона приподнялась и указала на лежащую на тумбочке книжку. Синяя обложка была знакома Гарри, он сразу же узнал «Сказки барда Бидля».

— Гермиона, ты лучшая! Спасибо, — расплылся в улыбке Гарри.

— Пожалуйста. Если тебе нужно что-то еще, только скажи, — отозвалась Гермиона. Она наконец вновь выпрямилась на кресле, держа в руках с десяток толстых книг. Ей явно было нелегко, и Гарри поспешил взять ношу себе на руки.

— Учебники? — заметив надпись «Травология», недоуменно взглянув на Гермиону спросил Поттер.

— Само собой, — учительским тоном ответила Гермиона.

— Но я же в больнице, Гермиона, смилуйся.

— Но ты не должен пропускать школьный материал, — нахмурившись, сказала Гермиона. — Я уже пометила нужные параграфы, которые ты должен прочитать, а еще я написала задание. И не юли, я потом проверю.

Гарри безнадежно вздохнул, подобного следовало ожидать, это ведь Гермиона. Хотя отчасти он был доволен, было здесь нечто родное, привычное. Учеба всегда была для этой девушки главной задачей бытия. Если бы она не принесла с собой кипу учебников, повергла бы тем самым Гарри в изумление. Открыв форзац книжки, он обнаружил записку с номерами страниц и прилегающими к ним заданиями. Захлопнув «Травологию», Гарри поставил стопку учебников на тумбочку.

— Ладно, сделаем, — бодро отозвался Гарри и повернулся к Гермионе.

— Вот и молодец, — улыбнулась Гермиона. Кот опять заерзал на кровати, привлекая внимание своей хозяйки.

— А Живоглот, кстати, сам за мной увязался.

— Шутишь, — Гарри непроизвольно хмыкнул.

— Вовсе нет! — сказала Гермиона, а в подтверждение ее слов рыжий кот, слегка царапнув Гарри, утвердительно мяукнул. Поттер погладил улегшееся на кровать животное.

— Я тоже рад тебя видеть, Живоглот, — сказал Гарри и взъерошил под шеей его шерсть, на что тот в удовольствии вытянул голову. Фыркнув, Гарри повернулся к Гермионе и, усмехнувшись ситуации, произнес:

— Уму непостижимо, меня навещает твой кот. Живоглот!

Закатив глаза, Гермиона присоединилась к ласке своего питомца.

— В этом нет ничего странного, — уверенно ответила она, но под недоверчивым взглядом Гарри продолжила:

— Ну ладно, может, это слегка для него необычно, — признала Гермиона.

— Ну да, самую малость.

— Но ведь в этом нет ничего плохого. Это здорово, что ты ему нравишься, разве нет?

— Да, это здорово, — отозвался Гарри, — пусть приходит. Мне тут будет не так скучно, — он повернулся к Гермионе и улыбнулся подруге. — У меня теперь здесь есть музыка, «Сказки барда Бидля» и твой кот на подушке. Спасибо.

— А еще у тебя есть учебники, — напомнила ему Гермиона. Гарри нехотя закивал, что-то пробубнив себе под нос. Она взглянула на настенные часы и, глубоко вздохнув, вылезла из-под одеяла и встала с кровати.

— Пора мне на занятия, — сказала она, обуваясь.

— Как? Уже?

— Ты долго спишь. Скоро уже уроки начнутся.

— Ну да... Ладно... Что ж, передавай там всем от меня привет.

— Сам передашь, — хихикнула Гермиона. — У тебя сегодня будет много посетителей и пожеланий выздоравливать поскорее. После занятий, в общем, жди гостей.

Гарри только сейчас понял, сколько времени на часах.

— Погоди, ты во сколько сегодня встала? Могла бы прийти после уроков, не обязательно было навещать меня с утра. Ты, наверно, еще и завтрак из-за меня пропустила.

Гермиона встала с кресла и, покачав головой, перебросила через плечо сумку.

— Что за глупости. Что бы ты тут делал целый день, если бы я ничего тебе не принесла? — она бросила взгляд на радиоприемник. — Мне ведь не сложно. А насчет завтрака — меня мадам Помфри угостила булочкой с чаем, — просияла девушка. — Так, ладно, мне пора идти, — сказала она и двинулась по направлению к выходу. — Я к тебе вечером зайду, — обернувшись, сказала она Гарри.

— Хорошо, — отозвался Поттер, — спасибо еще раз. Приходи поскорее.

* * *

В больничном крыле дни тянулись невыносимо долго. Большую часть времени Гарри читал книжки, слушая свое любимое радио. Он и представить не мог, что бы делал без этих вещей. К нему нередко заходили ученики Хогвартса, спрашивали, как он себя чувствует, когда его уже выпишут и тому подобное. Рон и Гермиона, конечно, навещали его чаще других, но и они не всегда могли заглянуть к своему другу. Уроки, мадам Помфри, которая частенько выпроваживала посетителей из крыла. Лишь Гарри лишний раз зевнет, она тут же говорила, что он устал и нужен ему отдых и покой, и никаких посетителей, ведь они мешают больному отдыхать. Хотя, казалось бы, как вообще можно устать, почти все время пребывая на кровати. Но весомым доводом для школьной медсестры это определенно не являлось. Повезло, что мадам Помфри любит кошек, а то Живоглоту бы пришлось не сладко.

За окном стояла ночь, а Гарри все еще не мог уснуть. В больничном крыле не горела ни одна лампа, ведь пациентам нужно спать, а свет им будет мешать. По крайней мере, так говорила мадам Помфри. Поэтому Гарри втайне от нее зажигал иногда свечку и ставил около кровати в те ночи, когда его терзала бессонница. В такую ночь, как эта. Все-таки энергия, не находящая выхода, давала о себе знать.

Сменилась шипением музыка. Гарри в очередной раз потянулся к приемнику, чтобы вернуть исчезнувший сигнал. Иногда радио сбоило, такое хоть и не часто, но все же случалось. Резкая смена приятной мелодии разбудила лежащего на тумбочке Живоглота. Он подскочил с места и, спасаясь от шумного радио, спрыгнул на пол. «Извини», — сказал коту Гарри и взял приемник. После нескольких минут вращения антенны, удалось поймать сигнал.

— ...именно так. Все-таки есть польза от этих поганок. Хотя, на самом деле, это довольно необычно. Гномы, которые живут в моем саду, любят эти грибы, а гномы во дворе моей матери Георгины Тутс не переносят даже их виду.

— О! Привет, Тилден, — оживившись, сказал приемнику Гарри. На программу этого садовода Поттер попал лишь однажды, к тому же всего на несколько секунд, но имя его почему-то запомнил. — Как там твои поганки?

— Как выяснилось опытном путем, для моих гномов прыгающие поганки стали любимым лакомством. Хочу заметить, что садовых вредителей, которым бы понравились эти грибы, я раньше не встречал, но факт остается фактом.

Поставив приемник обратно на тумбочку, Гарри улегся на кровать поудобнее, укрываясь по плечи одеялом. Под бочком у Поттера разместился Живоглот, Гарри был не против. Этот кот часто приходил в крыло больницы, и скрашивал его серые будни. Почти каждую ночь Живоглот оставался вместе с Гарри, который раньше никогда не спал с котом под боком, и нужно признать, это оказалось по-домашнему приятно. Живоглот, потоптавшись на одеяле, наконец прилег, свернувшись клубком.

— Давай, Тилден, расскажи мне что-нибудь про эти потрясающие поганки. Это чрезвычайно интересно, — пробубнил Гарри монотонным голосом. «Докатился, — промелькнуло у него в голове, — разговариваю с радио».

— Всем нам знакома эта проблема. Гномы — те еще паршивцы, к тому же, их выгнать из сада практически невозможно, — усмехнулся ведущий. — Однако у меня получилось их поймать. Я смастерил ловушки и положил в них, вместо обычной приманки, поганки. Ну, которые прыгающие, естественно. А на следующее утро я обнаружил с десяток гномов, связанных в моем саду, — уже вовсю смеялся мистер Тутс.

— Молодец, Тилден, — уже упавшим голос, проговорил в подушку Гарри. — Горжусь тобой...

Рассказ садовода оказался хорошим снотворным. Спустя несколько минут глаза Гарри начали слипаться, чему противиться он не спешил. Живоглот уже давно мирно спал, и вскоре, благодаря программе мистера Тутса, Поттер тоже погрузился в сон.

* * *

Золотая монета, которую в руке подбрасывал Гарри, ярко блестела на солнце. То был зачарованный галлеон, средство для связи между членами Отряда Дамблдора, которое, к слову, придумала Гермиона. Поттер провел пальцем по ребру монеты, там все еще была вычеканена дата прежнего собрания. Пока Гарри лежит в больничном крыле, ОД поставили на паузу.

— Все наши уже заждались профессора, — заметив галлеон, высказался Рон, который балансировал на инвалидной коляске возле койки Гарри. — Тебя когда на волю-то отпустят?

Прошло уже 3 дня, как Гарри оказался в больничном крыле. Мадам Помфри говорила, что если Поттер будет пить все зелья, что она ему дает (а пить он их будет, это не обсуждается), то он встанет на ноги где-то через неделю, значит...

— В четверг уже смогу ходить на своих двоих, а не ездить по крылу на этой, — он махнул в сторону коляски, — штуке.

— Чего это ты так об этой красавице? — ухмыльнулся Рон и сделал на ней полный оборот. — Просто прелесть.

— Раз нравится — бери, чего уж там, — воскликнул Поттер. — Она меня уже достала.

— Очень нужен мне такой подарок, спасибо, — засмеялся Рон. — К тому же, ты ведь без нее сейчас даже до туалета не доберешься.

Гарри схватил первое, что попалось под руку и запустил этим в Рона. Подушка прилетела тому в лицо, выводя из равновесия, и Уизли с грохотом повалился на пол. Благо, упал он на эту самую подушку, по крайней мере, частично.

— Ну ты чего, блин? — вставая на ноги, насупился Рон.

— Что за грохот?!

— Какой грохот? — в один голос спросили Гарри с Роном.

Увы, избежать нотаций от взбешенной мадам Помфри не удалось. Была долгая лекция на тему дисциплины в ее больничном крыле. Нельзя отвлекать ее от работы, а громкие шумы как раз дают именно этот эффект. А ведь у нее сейчас пациент, и неважно, что свои обязанности по отношению к нему она уже выполнила: паренек сейчас просто лежит, ожидая, когда уже подействует зелье, уменьшающее нос. То был юный рейвенкловец, которого, видимо, решили проучить за слишком частое вранье. Заклятие увеличивало его нос на добрых 10 сантиметров каждый раз, когда он говорил неправду. Нужды объяснять, что из этого вышло, я думаю, нет смысла, всем и так все понятно. Так что медсестра дала Пиноккио нужное лекарство, а сейчас просто пила чай, однако разные шумы все равно отвлекают ее от работы. Аномалия, что тут сказать. Наконец, закончив свою речь, мадам Помфри отправилась в свой кабинет.

— Кошмар, — закрыв лицо рукою, сказал Рон, — как ты тут с ней живешь?

— У нее бывают заскоки, это уж точно, но она, на самом деле, довольно хорошая женщина.

Рон фыркнул и посмотрел на Гарри:

— Не поверю, пока не увижу.

Направляясь в сторону кровати, Уизли полез в карман. Он достал колоду карт и помахал ей перед другом: «Может, в картишки?». Гарри был бы не прочь сыграть партию в шахматы, но и от карт отказываться он не стал. Как говорят: бери, что дают. Рон направился к креслу возле койки Гарри. На ней мирно спал Живоглот, его вообще сложно разбудить, если он не намерен вставать. Рон попробовал согнать кота, но тот, подскочив на кресле, стрельнул глазами во вторгшегося в его сон Уизли и, грозно зашипев, выгнул дугой спину. Рон стремительно отдернул руку: «Да ну тебя, сумасшедший какой-то!». Повернув головой, он заметил знакомую коляску, уселся на нее и прикатил к кровати Гарри.

— Раздавай ты, — сказал Рон, кладя колоду на тумбочку. Гарри взял карты и начал тасовать.

— Я, кстати, хотел спросить, — перебирая карты, сказал Гарри. — Когда следующий матч по квиддичу? Уже назначили дату?

— Нет еще. Но играет точно не наш факультет. То будет Рейвенкло и Хаффлпафф.

Гарри начал раздавать карты. Четыре себе, четыре Рону. Пока Рон осматривал свои карты, Поттер достал из-под подушки спрятанную от медсестры вилку. С блаженным вздохом Гарри пропихнул ее под гипс. Рон поднял взгляд на странный звук и разразился хохотом.

— Чешется, просто невозможно, — начал оправдываться Поттер.

— А почему вилкой-то? — все еще смеясь, спросил Рон, указывая на прибор.

— Ну я пробовал пером чесать, но оно ломается, потом его еще выковыривать оттуда, ну его. А вот вилка — само то. Она тонкая, с зубцами, — уже посмеиваясь, отозвался Гарри. Он первый начал ход и выложил на стол пиковую даму. — Помфри мне не разрешает. Говорит, мол, нельзя и все там. Черт знает, почему, — рассмеялся Гарри.

Карты переходили от одного к другому, постепенно редела колода.

— А вилку ты у нее спер что ли? — заулыбался Рон.

— Я же верну потом, — начал оправдываться Гарри, — еще и лишнюю принесу, если захочет. Только чешется невыносимо, вот я и спрятал одну под подушку, пока завтрак ел.

Их обоих разразило хохотом. Они старались смеяться тише, мало ли еще Помфри прибежит, но это оказалось проблематично. Темы разговора сменяли одна другую, разбрасывая остатки скуки Гарри в разные стороны. Рон рассказывал ему, что было на учебе, конечно, не то, что проходили, а что происходило на уроках. Невила опять покусала та злополучная капуста. Где он ее нашел, никто так и не понял, на паре ее, в принципе, не должно было быть: все пересаживали герани. Да, Невилу никогда особо не везло, это точно. Симус сегодня на завтраке снова выделился. Хотел он того или нет, его даже самые безобидные заклятия частенько сопровождал один побочный эффект — взрыв. Так вот, юный подрывник утром опять колдовал за столом Гриффиндора. Сама Макгонагалл потом соединяла воедино половинки стола, на которые он разломился в результате обычного «я сам дотянусь до пирога, «Вингардиум Левиоса». Истории бежали, обгоняя друг друга, все больше подпитывая желание Гарри поскорее выписаться из больничного крыла.

— … а потом Найджел говорит: «Рон, я знаю, что делаю! Мы успеем!», — и лезет в доспехи. Он, вообще, парень чудной, но веселый. Подбил меня на все это. Я, как обещал, стою на стреме, пока он там себя впихивает в костюмчик рыцарский, а потом крики слышу: «Я застрял! Я застрял!» — продолжал рассказ Рон, а Гарри уже во всю смеялся.

— Он, короче, шлем надел, еще надел, ну, ногу одну, в общем, а во второй застрял, еще и шлем башку сдавил. И нагрудник с него свисает. Он стоит, орет, вылезти не может, я его пытаюсь вытащить, говорю, мол, тупая идея была, и тут шаги слышу. Надеюсь, хоть бы ученик, а тут — голос Снейпа. Мы ошалели, стоим такие посреди коридора, доспехи мерим. Я ему: «Бежим!». Рванули мы по коридору, там поворот рядом, я — туда. А Найджелу не видно ж ни фига, я и забыл, оборачиваюсь — он там ковыляет, не удобно ведь, доспехами еще гремит. И в стенку впечатался, там еще картина какого-то мужика висела, вообще без понятия, кто такой. Он, короче, орать начал на Найджела, что за беспредел и все прочее. Я сгонял за пареньком, подобрал, и мы его потом в гостиной всей толпой раздевали, — стараясь смеяться как можно тише, проговорил Рон. У Гарри уже из глаз слезы потекли.

— Обалдеть, Рон, — стараясь выравнять дыхание, произнес Гарри. — Вы чего там вытворяете, пока меня нет?

— Ну, нужно же как-то развлекаться, — отозвался Уизли, вытягивая очередную карту.

— С ума сойти, ты же еще и староста.

— Ох, точно, — засмеялся Рон. — По крайней мере, такого старосты у Гриффиндора еще не было.

Их руки все еще занимала игра во взрывные карты, до сих пор пока никто не выиграл. Но только пока. Спустя несколько минут карты в руке Рона стали дымиться.

— Вот блин! Сейчас же...

Не успел он договорить, как карты с громким звуком взорвались у него перед носом. Когда Гарри убрал руки от лица, он увидел крепко зажмурившего глаза Рона, лицо которого все было черным от сажи, а рыжие когда-то волосы встали дыбом. Послышались приближающиеся шаги.

— Что вы тут натворили!?

Душа Рона ушла в пятки, и он, не успев и подумать, так быстро, как только мог, крутя колеса, покатил на коляске в сторону выхода.

— Уизли!

Рон был на полпути от выхода, когда понял, что делает. «Да блин!» — выкрикнул Уизли и, стремительно подскочив с коляски, при этом перевернув ее, бросился со всех ног к выходу, а секунду спустя скрылся за поворотом. Мадам Помфри добежала до дверей и выглянула в коридор, но Рона уже и след простыл.

— Вот паршивец! — отозвалась она и повернулась к Гарри. Ее взгляд перешел в сторону от Поттера, и медсестра уперла руки в бока. — Это что, моя вилка?

* * *

Сегодня Гарри наконец сняли гипс, чему он был безумно рад, однако упрямая мадам Помфри наказала Поттеру провести еще один день на больничной койке, мол, «ногам нужно привыкнуть, что они больше не скованы». Само собой, никакие возражения мистера Поттера не принимались.

Желая до отбоя навестить его, Гермиона быстро шагала в сторону больничного крыла. Новые книжки лежали у девушки в сумке. Засидевшись в библиотеке Хогвартса, она не заметила, как быстро пролетело время, поэтому прямиком оттуда направилась к Гарри.

Она вошла в двери больничного крыла и двинулась в сторону нужной койки.

— Вы к мистеру Поттеру, мисс Грейнджер? — шепотом окликнула ее школьная медсестра. «По-моему, это очевидно», — промелькнуло у девушке в голове. Гермиона обернулась на голос и сказала:

— Здравствуйте, мадам Помфри. Да, я к Гарри.

— Он уже спит, — кивнула в сторону Поттера медсестра. — Завтра он пойдет на занятия, там и свидитесь. А сейчас идите спать, скоро отбой.

— Можно я тогда просто здесь почитаю? Я недолго.

— Что за глупости? — отмахнулась медсестра. — Зачем вам это? Еще и разбудите его ненароком.

— Ну, пожалуйста, мадам Помфри. Я буду вести себя тихо.

Медсестра, нахмурив брови, осмотрела Гермиону. Выпроводить эту девушку у нее никогда не получалось, к тому же мадам Помфри она нравилась.

— Ладно, — после небольшой паузы ответила медсестра, отчего Гермиона тут же просияла. — Только ни единого звука.

Гермиона кивнула и направилась на привычное место — кресло слева от кровати. Она окинула спящего Гарри взглядом и, достав книгу «Волшебники и домовые эльфы», присела и углубилась в чтение.

* * *

Вокзал Кинг-Кросс был охвачен железным стуком колес поезда. Боясь опоздать на Хогвартс-Экспресс, Гарри, усердно расталкивая людей, протискивался сквозь шумную толпу, крепко сжимая в руке ручку своего чемодана. Волшебство занимало все мысли Гарри Поттера, желание поскорее очутиться в школе чародейства Хогвартс затмило собой все прочее. В потоке людских голосов он уловил один знакомый.

— Идемте, дети. Платформа 9 и 3/4 — это сюда, — подгоняла свору своего рыжего семейства миссис Уизли.

— Джинни! — выкрикнул Рон. — Это моя лягушка, я ее себе взял! Отдай! — он попытался отнять шоколад у сестры, но та, стремительно отскочив в сторону, спряталась за спиной своей матери. Начавшаяся возня вокруг миссис Уизли преградила ей дорогу .

— Рональд! Хватит валять дурака! — наказала его мать. — Мы так опоздаем на поезд.

— Но, мама! Это все она! — безрезультатно выкрикивал Рон.

Гарри уже собрался было двинуться в сторону насупившегося друга, однако не смог отойти и на шаг. Только сейчас он заметил, что его правую ладонь сжимали тонкие длинные пальцы. Так, как держит отец руку своего ребенка.

— Куда ты идешь, Гарри?

Чемодан выпал у Поттера из руки. Если кому-нибудь довелось хоть раз услышать этот голос, забыть его уже не возможно. Гарри безуспешно пытался освободить свою руку, однако держащий ее, казалось, даже не шелохнулся. Тогда в надежде вооружиться Поттер свободной рукой рванул за пояс, но палочки, которая всегда была при нем, там не оказалось. «Рон!» — надрывая голос, кричал Гарри, но внимания привлечь не удалось. Никто из окружающих его людей даже не обернулся на крики одиннадцатилетнего мальчика. «Это просто сон».

— Это не так, — прошептал держащий руку юного Гарри Темный Лорд. Голос был чрезвычайно тихий, но он с легкостью перешагивал через весь гомон вокзала. Поттер поднял на Волдеморта взгляд. Он выглядел как обычный мужчина: на нем был серый костюм, галстук, черные туфли. Вот только у обычных мужчин кожа не цвета мертвеца, голова не представляет собой череп, крепко обтянутый кожей, а ноздри не навевают мысли о змее. «Проснись! Давай же!».

— Я кое-что тебе покажу, Гарри, — произнес Темный Лорд, шагая к стене между платформами 9 и 10, таща сопротивляющегося Поттера за собой. Гарри просто не знал, что ему делать, к чему готовиться, как выбраться отсюда живым. Что, вообще, происходит... Оков руки Волдеморта разорвать не удалось, и Темный Лорд потянул Гарри за собой сквозь стену, оставляя вокзал Кинг-Кросс позади.

Вновь появился свет. Множество свеч освещало каменные стены старинного замка. Толпа учеников в ожидании переминалась с ноги на ногу перед дверьми Большого зала. В первом ряду первокурсников Гарри заметил отблеск света, упавший на очки.

— Узнаешь? — голос Волдеморта, казалось, исходил отовсюду. Каждое слово отзывалось тихим шепотом внутри головы Поттера. Они стояли прямо напротив юного Гарри, который в первый раз ступил в стены школы чародейства и волшебства Хогвартс. Этот день Поттер помнил во всех подробностях, он был ярко запечатлен в его памяти. К стоящему в толпе первокурсников Гарри уверенной походкой шел беловолосый мальчик.

— Так значит, это правда? — начал он на ходу, растягивая слова. — Гарри Поттер приехал в Хогвартс.

Шепот заполонил вестибюль замка. «Гарри Поттер?!». «Ты слышал?». «Эй, где он?». «Ты его видишь?». Тем временем мальчик остановился возле Гарри.

— Я Малфой. Драко Малфой.

У стоящего подле них Рона вырвался смешок, который не прошел незамеченным от будущего слизеринца. Он резко бросил взгляд на Уизли.

— Тебя имя рассмешило? — прошипел он. Оглядев рыжего, Малфой пренебрежительно выдал:

— Даже не буду спрашивать, кто ты. Рыжий, в обносках своих братьев. Должно быть, ты Уизли, — он вновь повернулся к Гарри. — Вскоре ты поймешь, что семьи волшебников не одинаковы, Поттер. Ты же не заведешь себе неправильных друзей? — вызывающе выгнул бровь Малфой. — Я тебе подскажу, — сказал он, протягивая Поттеру руку.

Покрасневший Рон, повесив голову, слушал разговор. Гарри обернулся на Уизли и, поправив круглые очки, окинул того беглым взглядом, а затем хмыкнул и развернулся к Драко.

— Поттер. Гарри Поттер, — усмехнулся он и пожал протянутую руку.

— Нет! Все было не так! — Гарри вновь предпринял попытку вырваться из хватки Волдеморта, но это не возымело никакого эффекта

— Я бы никогда этого не сделал!

Темный Лорд лишь негромко рассмеялся. Гарри вновь почувствовал, как его тянут за руку, и, не в силах сопротивляться, направился следом за Лордом. Шепот учеников стал неразличимым слухом, огонь свечей с каждым мгновеньем все меньше и меньше освещал комнату, и вся она разлилась темным туманом.

Поднялся сильный ветер, посылающий обрывки видений. Из темноты возник Большой зал. «Слизерин!». Под бурные аплодисменты Поттер стянул с головы распределяющую шляпу и двинулся в сторону стола змей.

— Только не Слизерин, — прошептал самому себе Гарри.

— Все должно было быть так. Это твой факультет, — отозвался Волдеморт, — наш факультет. Шляпа ведь говорила тебе это.

— Она ошибалась!

— Шляпа никогда не ошибается, и ты это знаешь, Гарри. Тебе не место на Гриффиндоре.

— Нет! — выкрикнул Гарри и снова с силой дернул руку. Не встретив сопротивления, он наконец вырвался из хватки и под шипящий смех Волдеморта стремглав бросился в сторону дверей Большого зала. Никто из учеников не видел быстро переставляющего ноги Поттера, бежавшего между длинными столами факультетов. Голос охватывал весь зал: «Ты такой же как я, Гарри». Поттер с силой влетел в большие деревянные двери.

Он вновь принял свой настоящий облик, в зеркале отражался пятнадцатилетний Гарри Поттер. Висевшие на стенах лампы освещали комнату тусклым болотным светом. Гарри сразу же узнал помещение и, не теряя ни секунды, бросился к выходу, но дверь захлопнулась, преграждая ему путь. Несмотря на горящий камин, в гостиной Слизерина было холодно и неуютно. Возле буфета из темного дерева стоял накрытый серым покрывалом стол, на котором располагалась шахматная доска.

— Конь на Е5! — скомандовал всаднику Малфой. Усмехнувшись, он разлегся на стуле. — Шах и Мат, Поттер.

«Это слова Рона», — промелькнуло у Гарри в голове, и он, стремительно подскочив, опрокинул уже окутывающийся тьмой стол, разбросав во все стороны шахматные фигуры.

Из мглы возник двор Хогвартса, яркое солнце, десятки учеников, держащие школьные метлы. Гарри узнал этот день — первый урок у мадам Хуч.

— Это вещь Невилла, — пряча глаза, тихо произнес Рон, а затем, глубоко вздохнув, поднял взгляд и уже куда громче добавил. — Отдай его мне, Малфой.

Драко, резко отбросив метлу, стремительно подошел к Уизли и схватил того за грудки. Вся храбрость Рона затерялась в страхе перед слизеринцем. Он попытался вырваться, но хват Малфоя был крепок.

—А если не отдам? Что ты сделаешь, Уизел?! Позовешь свою мамочку?

Девочка с непослушными каштановыми волосами подбежала к ним и схватила зачинщика за плечо, пытаясь отдернуть его руку.

— Малфой, хватит! Я расскажу профессору!

Стоящий возле них Гарри с силой схватил Гермиону за запястье и, дернув за волосы, опрокинул ее на землю.

— Только вякни, — склонившись над девочкой, прошипел Гарри, внимательно всматриваясь ей в глаза. Гермиона лежала, гордо выпятив подбородок, но все же страх легко читался на ее лице. Нижняя губа начала подрагивать, а на глаза навернулись слезы. «Паршивая грязнокровка», — выплюнул ей в лицо Поттер.

Гарри стоял как вкопанный, наблюдая за самим собой, одетым в мантию змеиного факультета.

— Это не я...

Оцепенение отпустило Гарри, и он, бросив взгляд на лежащую в слезах на траве Гермиону, теперь уже выкрикнул: «Это не я!». Расстояние до двойника быстро сократилось, но занесенный в ударе кулак Гарри прошел сквозь его копию, теряясь в темно-угольном дыме.

Выпав из не пропускающих свет черных облаков, Гарри оказался лежащим на бледно-зеленой траве. Хоть и стояла пасмурная погода, дети все равно резвились в парке. Поднявшись на ноги, он поправил треснувшие очки и огляделся по сторонам. На качелях, одиноко стоящих на окраине детской площадки, чуть касаясь земли ногами, сидел его двойник. Тому на вид было лет двенадцать. Его руку кольцами обвила небольшая змея, гадюка. Сильный толчок в спину, и двойник оказался опрокинут на землю.

— Что, Поттер, не умеешь кататься на качелях? — захохотав, сказал толстый мальчишка, обходя стороной лежащего на земле Поттера. Гарри сразу же узнал в нем своего кузена. Все еще лежа на земле, двойник Гарри, не моргая, смотрел в сторону удаляющегося Дадли. Тихий, нечеловеческий шепот сменил привычную речь мальчика, и змей, послушно кивнув, направился в сторону присевшего на лавочку кузена Гарри.

— Если бы ты только дал себе волю... Давно уже пора это сделать, — змеиный голос Темного Лорда разразил Литтл Уингинг. — Я ведь прав, Гарри?

— Я бы никогда, — почти шепотом произнес он.

— Я в твоей голове, Гарри, — отозвался Темный Лорд. — Я вижу твои мысли, твои воспоминания. Читаю твою душу...

Лжегарри перевел взгляд на Поттера. Ухмылка растянула губы двойника, и, подмигнув Гарри, он вновь устремил взор на подползающую к Дадли ядовитую змею. Не думая, Поттер рванул с места, забрызгивая грязью лицо своей копии, и поспешил наперерез гадюки. До скамьи, на которой сидел его кузен, оставалось всего несколько шагов, когда змей, отскочив от земли, вцепился в шею Дадли Дурслю. «Дадли!» — выкрикнул Гарри. Не останавливаясь он бежал на кузена, протягивая к змее руку. Дадли испарился в поглотившей все снова тьме, и, не сумев сбросить скорость, Гарри споткнулся о злополучную лавочку.

Картина сменила другую. Гарри, навернувшись со ступеньки, лежал на лестнице большого дома. Держась за остатки разрушенных перил, он поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам, место было ему знакомо. Это и пугало. Он находился на первом этаже, в прихожей. Люстра разбитая лежала на полу, всю комнату заполнили ошметки разнесенной в щепки двери. Шаги на верхнем этаже привлекли внимание Гарри. Спотыкаясь, он рывками перепрыгивал ступеньки. Пока не споткнулся о тело, лежащее посреди коридора. Гарри сковал ужас. «Только не это место, только не сегодня, прошу». Это был мужчина, одетый в темно-синий свитер и черные брюки, полностью покрытые пылью. Гарри склонился над телом и, взяв его за плечо, медленно перевернул лицом вверх. С лица трупа упали грязные круглые очки, скрывающие взор открытых мертвых глаз. Колени Гарри подкосились, повалив его на пол. Он попятился к стене, не в силах оторвать взгляд от мертвого отца. Из глаз потекли слезы, их сдерживать не было сил. Дом разразил звук взрывающийся двери, выводя Гарри из ступора. «Мама», — прошептал Поттер. Опираясь на стену, он заставил ноги выполнять свою работу и помчался по направлению звука взрывного заклятия. «Мама!» — на бегу выкрикивал он. Гарри всегда мечтал увидеть своих родителей, с самого детства это являлось его самым сокровенным желанием. Но только не в этот день, только не в этот час...

Коридор уходил вправо, из-за угла лился желтый свет. Гарри забежал в комнату. Возле окна, в углу, около колыбели, стояла его мать, прижимая к груди свое дитя. Направив на них палочку, стояла облаченная в длинный, доходящий до пола черный плащ, фигура. Гарри кинулся на Реддла, прижав того спиной к стене. Капюшон, до этого скрывающий лицо Волдеморта, упал с его головы, выводя на свет лик Темного Лорда. Руки Гарри безвольно повисли. На Поттера горящими зелеными глазами смотрел он сам, шипящий смех вырывался у двойника из груди:

— Ты такой же как я, Гарри!

Двойник во всю мощь толкнул Поттера, опрокидывая последнего на деревянный пол, и выхватил палочку. Ее кончик смотрел на Лили Поттер, когда помещение разразил крик: «Авада Кедавра!». Зеленый луч разрезал комнату, устремляясь к залитой слезами женщине, заслонившей собой ребенка. Рыдания стихли, плачь резко прекратился. Жизнь покинула ее во мгновение, и та бессильно повалилась на пол. Не в силах подняться на ноги, Гарри подполз к телу своей матери, не обращая внимание на визг ее сына. Дрожащие пальцы коснулись ее еще теплого лица, убирая в сторону спавшие на безжизненные изумрудные глаза рыжие волосы.

— Нет... Нет... Пожалуйста...

— Встань, — приказал ему знакомый шипящий голос. — Не отворачивайся от своей природы, Гарри.

В нем словно что-то мгновенно замкнуло. «Это иллюзия!».

— Нет! — выкрикнул Поттер и, с силой отбросив тело мертвой женщины, вскочил на ноги. — Я не такой как ты! Ты чудовище! — Гарри окинул руками комнату. — Это все ложь! Это ложь! Ложь...

— Гарри-Гарри, — посмеивался его двойник, лицо которого обретало змеиные черты. Постепенно его голос изменялся, пока не слышен стал другой.

— Гарри! Гарри, пожалуйста, ну проснись же!

Лоб просто горел, казалось, что он вот-вот разорвется на части. Поттер почувствовал, как кто-то с силой трясет его за плечо. Он открыл глаза. Гермиона со слезами на глазах нависла над ним, изо всех сил пытаясь разбудить. Заметив открытые глаза Гарри, она, все еще плача, упала ему на грудь. Ее руки были залиты кровью, поблескивающей в свете масляных ламп. Гарри крепко прижал к себе незатихающую Гермиону. Несмотря на ужасную боль в голове, он облеченно выдохнул — снова дома.

На крики через все больничное крыло уже спешила мадам Помфри. Она с ужасом взглянула на представившуюся картину. Почти все лицо Поттера и подушка, на которой он лежал, затекли багровыми ручьями. В первый раз в жизни его шрам кровоточил, да еще и так бурно. Мадам Помфри, настойчиво оттянув от Гарри Гермиону, заставила ее посмотреть на себя и, не принимая никаких возражений, скомандовала:

— Зовите Дамблдора. Немедленно!

Гарри, неспешно переставляя ноги, двигался по направлению к больничной койке. Все крыло охватила беспроглядная тьма. Она не была похожа на обычную тень, место куда не проникают солнечные лучи. Здесь что-то иное, словно там, во тьме, только пустота. Во всем помещении находилось лишь одно отделимое от мглы место, спасенное тусклым пламенем свечи. За этой чертой света будто заканчивается весь мир, уместившийся в окружении больничной койки.

Не было слышно ни единого звука, даже шаги Поттера по каменному полу не отдавались привычным стуком. Войдя в облако света, он застыл на месте. На больничной койке, замерев в неестественной позе, лежала девочка, в которой Гарри сразу же узнал Гермиону. Горела на прикроватной тумбочке небольшая свеча, а рядом стояла узкая длинная ваза. Невысокий юноша менял засохшие ромашки на новые цветы. Пять бело-красных георгин опустились в воду. Любимые цветы Гермионы. Лицо Гарри тронула легкая, почти незаметная улыбка: он вспомнил, как выращивал их для своей подруги в саду профессора Стебль, ну и замучился он тогда — цветы никак не хотели пускать корни. Гарри чувствовал вину за то, что случилось с Гермионой, нужно было лучше присматривать за ней. Если бы она не носила с собой зеркало... Эта мысль посещала Поттера каждый день до самого конца второго курса. Оставалось только надееться, что она снова оживет, и ждать, когда это произойдет. Желая хоть как-то позаботиться о подруге, Поттер и вырастил эти цветы, ее любимые цветы.

Гарри подошел ближе к койки, наблюдая, как его юная копия садится на стул подле нее. Двенадцатилетний Гарри Поттер пододвинулся ближе к Гермионе и заговорил:

— Привет, Гермиона, — его голос был тихий, но в беззвучной комнате не нужно было напрягать слух, чтобы расслышать его. — Я принес тебе твои георгины. Бело-красные, как ты любишь, — мелькнула тень улыбки на его лице.

Гарри медленно обходил больничную койку, наблюдая за представшей перед его взором картиной.

— Мы сегодня с Роном ходили в запретный лес к... Но, знаешь, давай не будем об этом, не хочу тебя лишний раз беспокоить, просто скажу, что с нами все хорошо, мы целы. На уроках у нас особо ничего интересного нет, — продолжал Гарри, но осекся на последнем слове, слегка усмехнувшись. — Хотя ты бы так не посчитала, верно?

Поттер остановился с другой стороны койки, напротив своего двойника.

— Рон у нас скатился по Заклинаниям, его же сейчас некому поучать. Только с твоей подачи у него что-то да выходило, — юный Гарри протер слипающиеся глаза и после небольшой паузы севшим голосом продолжил:

— Все ходят напуганные... Ждут следующего нападения... Школу уже не один раз обыскали, но комнату так и не нашли. Мы с Роном уже не знаем, что делать. У нас была одна зацепка, но и та не оправдалась, — Гарри, громко вздохнув, положил на койку руки, создавая из них опору для своей тяжелой головы. Спустя минуту он поднял уставший взгляд на Гермиону и взял ее за руку. — Нам так тебя не хватает, Гермиона... Мне не хватает...

Поттер перевел взгляд со своего образа из прошлого на окаменевшую Гермиону. Ее карие глаза были открыты, всматриваясь куда-то в пустоту затуманенным взглядом. Правая рука была вытянута перед собой, ей она недавно держала зеркало, спасшее ее от ужасной участи. Вся кожа Гермионы была бледная, словно жизнь покинула ее. Но Гарри знал, она все еще там. Придет день, когда Гермиона вновь вдохнет полной грудью, встанет с больничной койки, увидит георгины у кровати... Поттер осторожно коснулся ее пальцев. Холодны словно лед. Уже увереннее Гарри сжал ладонь девушки, желая согреть ее своей рукой, передать свое тепло, надеясь, что это хоть как-то поможет.

— Она ведь поправится?

Гарри вздрогнул, его кожу накрыло волной мурашек. Он быстро поднял взгляд. Двойник, до этого не замечавший Поттера, теперь поникшим взором всматривался в его лицо. Слова оставили Гарри, и он, не найдя, что ответить, просто уставился на отражение трехлетней давности.

Внезапно, прерывая вновь возникшую тишину, раздались неспешные шаги, каждый стук которых будто разрушает последние шаткие кусочки оставшегося мира. Оторвавшись от двойника, взгляд Поттера устремился тому поверх плеча. Из темноты показались полы длинной черной мантии. Наконец человек вошел в круг тусклого света, позволяя маленькой свече явить Гарри его лик.

— Печальные воспоминания? — раздался, как всегда, холодный, с каплей ядовитой иронии голос Северуса Снейпа, чьи тонкие губы скривила насмешливая улыбка.

Подул легкий ветер, забирая с собой последний источник света, затух последний огонь, и все поглотил мрак.

Гарри, вытянув руки, двигался в пустоте в надежде обнаружить хоть что-то. Наконец его ладони уперлись в стекло. Руки оказались прижаты к небольшому окну, о которое с гулким стуком разбивались тяжелые капли дождя. Гарри обернулся: его окружали два ряда длинных книжных стеллажей, между которыми стоял небольшой стол. За ним сидела Гермиона, пристроившая на коленях лохматую голову Гарри Поттера.

— Я, кстати, не против, — произнесла смеющимся голосом девушка.

— Не против чего?

— Того, чтобы ты тут прилег, — отозвалась Гермиона, что вызвало улыбку на лице у Гарри, а после он открыл книгу и углубился в чтение.

Поттер, стоя в двух шагах от Гермионы, следил за происходящим. Наблюдать этот момент со стороны оказалось хоть и жутко необычно, но куда приятнее прошлых видений. Разрушая теплые минуты, из-за противоположной стороны стеллажа вышел профессор Снейп. Окинув беглым взглядом взглядом помещение, его взор остановился на Гарри и Гермионе. Каменное лицо зельевара, как обычно, не выражало никаких эмоций. Пустые черные глаза внимательно смотрели на пару, когда он с отвращением, растягивая слова, выплюнул: «Меня сейчас стошнит». Он резко повернулся к Поттеру спиной, взмахнув темной мантией, которая, охватив все помещение, погрузила библиотеку во мглу.

Вновь почувствовав под собой деревянный стул, Гарри, тяжело дыша, открыл глаза. Голова отзывалась тугой болью: ментальная магия весьма болезненна, тем более, когда к тебе в голову проникают раз за разом, даже не давая времени на отдых. Покрытый потом, Гарри сидел в кабинете профессора зелий. Комнату освещал мерклый серебристый свет, попадающий в нее через прорезь в потолке. Каждая стена была обвешана множеством полок с разными диковинными ингредиентами, привезенными из самых далеких уголков Англии и не только. Посреди комнаты разместился старый, с поставленным на него множеством колб и котлов всех форм и размеров стол из черного дерева, который, по всей видимости, повидал уже не один десяток преподавателей зелий.

Отдышавшись, Гарри поднял глаза на стоящего напротив зельевара:

— Это слишком личное.

Северус Снейп, смерив Поттера взглядом, после небольшой паузы ответил:

— Не для меня и не для Темного Лорда, если вы не научитесь, — профессор сделал шаг по направлению к Гарри и, понизив голос, продолжил:

— Каждое воспоминание, каждая ваша мысль, в которую он может проникнуть — это его оружие против вас, — еще на шаг он приблизился к хватающему ртом воздух Гарри.

— Я знаю, но...

— Чтобы увидеть ваше, как вы выразились, «слишком личное», — перебил его профессор Снейп, — не нужно прикладывать никаких усилий! Что уж говорить о прочем, что находится у вас в голове, — зельевар, подойдя наконец к Поттеру, уперся руками о подлокотники стула и, склонившись над Гарри, ровным голосом продолжил:

— Все это запечатлено у вас в памяти, словно на фотографиях. Вы должны контролировать свои мысли, запирая их в самых потаенные уголки вашего сознания, — он встал в полный рост и, отчего содрогнулись стены, выкрикнул:

— Вы же выставляете все это, словно на пьедестал!

Резко развернувшись к Поттеру спиной, профессор Снейп отошел к столу посреди комнаты.

Прошел уже почти месяц с последней ночи Гарри в больничном крыле, той ночи, когда в его сознание в первый раз проник Волдеморт. После того случая Темный Лорд еще не единожды пробирался к Поттеру в голову, закрадываясь в самые болезненные воспоминания, посылая ужасные видения, заставляя Гарри смотреть в лицо страху, приводя в реальность его наихудшие опасения и мысли. В связи с этим расписание Поттера пополнили ежедневные уроки ментальной магии у профессора Зельеварения, назначенные ему Дамблдором. Северус Снейп обучал Поттера окклюменции — защите от вторжения в разум. «На этих уроках я постараюсь проникнуть в ваше сознание, а вы попытаетесь сопротивляться». Вот только выходило у Гарри не ахти.

Сжав переносицу, профессор Снейп повернулся обратно к Поттеру. Бросив разозленный взгляд на досаждающего ему гриффиндорца, он резко поднял палочку и скомандовал:

— Поттер! Еще раз!

Гарри непроизвольно прижался к спинке стула, не сводя глаз с легилимента. Конец палочки был направлен на Поттера, когда Снейп выкрикнул: «Легилименс!». Подавляя подошедший к горлу вскрик, Гарри, зажмурив глаза, что есть мочи стиснул зубы. В его голове словно разбилось стекло, разрушая границы разума, впиваясь тысячью осколками в каждый момент его жизни.

Деревянный стул исчез из-под Гарри, опрокидывая его на землю. Раздался звук шуршащих под спиной камней. Все еще лежа на земле, Поттер открыл глаза. В небе над ним кружили темные фигуры, закутанные в местами разорванные плащи, тело пробил озноб. Гарри незамедлительно вскочил на ноги, выхватывая палочку, и всмотрелся вверх. Он узнал это место: Запретный лес, замерзшее, благодаря сотне дементоров, озеро, лежащий рядом на берегу израненный Сириус. Стражи Азкабана устремились к целям, но Гарри успел среагировать: «Экспекто Патронум!». Пространство разразил яркий белый свет. Поттер ожидал увидеть оленя, но вместо него возник купол серебристого тумана, окутавший двух волшебников. Пытаясь дотянуться до своих жертв, дементоры на скорости бились о щит патронуса, который с каждым последующим ударом выходил из сил, утрачивая былое свечение.

Наконец не выдержав беспрерывных атак, купол светлой магии растаял в воздухе, отдавая волшебников на растерзание дементорам. Опустилась темень, теперь лишь полная луна, зависшая над лесом, слабо освещала озеро. Один из дементоров склонился над лежащим в судорогах Сириусом. Почти невидимый поток энергии, чуть сотрясая воздух, отходил от лица крестного Гарри в зияющую воронку под капюшоном дементора, которая заменяла тому рот. Поттер поднял палочку, но не успел он произнести нужные слова, как один из призраков пролетел совсем близко, выпивая его жизнь. Знакомый плач матери стоял у Поттера в ушах, когда он упал на колени. Зажмурив глаза, Гарри с силой ударил кулаком по каменистому берегу. «Не обращать внимание... Просто не думать... Это иллюзия». Он пытался отгородиться от всего происходящего, но ничего не выходило. Он все еще ощущал присутствие дементоров, холодный камень под ногами, слышал обрывающийся голос Сириуса, последний крик своей матери. Поттер продолжал стоять на коленях, глубоко дыша, пока чья-то сухая рука не коснулась его шеи. Вздрогнув, Гарри открыл глаза: в нескольких сантиметрах от его лица в воздухе завис дементор, держа его голову своими мертвыми пальцами. Сбрасывая капюшон, призрак еще ближе придвинулся к Гарри. Из его воронки вырвался протяжный хрип, а затем Гарри почувствовал, как что-то безумно горячее выжигает его сердце и направляется вверх. Вот уже горящий сгусток энергии опалил горло Поттера. Последнее, что увидел Гарри, был яркий шар белого света, выплывший из собственного рта.

Поттер снова уловил знакомый запах зелий. Он попытался встать со стула, но ноги не смогли устоять перед такой ношей, и Гарри повалился на пол кабинета зельевара.

— Хватит, — прокряхтел Гарри, лежа на каменном полу. Держась за край стола, он поднял себя на ноги. — Мы уже давно занимаемся, мне надо отдохнуть.

Северус Снейп подскочил к Поттеру, заставив последнего попятиться. Наткнувшись спиной на стол, Гарри задел одну из колб, которая со звонким звоном разбилась о каменный пол, однако зельевар даже не придал этому значения.

— Темный Лорд никогда не отдыхает! — выкрикнул он в лицо Поттеру, а затем, отстранившись, с отвращением сказал:

— Вы такой же как ваш отец... Ленивый, высокомерный!

— Не смейте так говорить о моем отце!

— Слабый!

— Я не слабый, ясно?! — шагнув навстречу профессору, выкрикнул Гарри.

Снейп будто ждал этого ответа. Он, указав пальцем на Поттера, воскликнул:

— Так докажите это! Контролируйте эмоции, дисциплинируйте ум.

Спустя пару секунд он поднял палочку и направил ее на Поттера. Сжав кулаки, Гарри смотрел учителю в глаза.

— Легилименс!

* * *

С громким хрустом сломался грифель черного карандаша. Гермиона уже было потянулась за палочкой, желая устранить поломку, как ее взгляд упал на тетрадь. Назвать рисунком то, что было на листе бумаги, возможным не казалось. Одни лишь бесконечные спирали да круги, охватывающие всю страницу. Печально выдохнув, девушка отложила тетрадку на край стола. Уже давно ее не посещало вдохновение, и даже всегда выручающая ее в подобные минуты музыка, заполняющая их с Гарри отдаленный уголок библиотеки, не в силах была помочь.

Гарри... Гермиона подняла несмелый взгляд на юношу, сидящего за столом неподалеку. Тот, пытаясь выучить главу по Траволгии, склонился над учебником. Тяжелая голова обессиленно опущена, круглые очки находились на самом краюшке носа, усталые глаза, под которыми скрывались огромные мешки, чуть приоткрыты.

Невыносимо было видеть Гарри таким. На него сейчас столько всего свалилось, Гермиона не понимала, как он выдерживает все это. Диктатура со стороны Амбридж — ее нельзя свешивать со счетов. Уроки ОД... Гермиона уже винила себя в том, что предложила ему обучать ребят, сейчас для Гарри это было слишком тяжело. Она предлагала свернуть организацию, аргументируя это тем, что Гарри уже многому научил студентов, однако он был непреклонен. «Многому, да не всему», — вспомнила Гермиона его слова. Гарри говорил, что просто бросить все он себе не позволит, ведь времена сейчас не легкие, и ученикам позарез нужно ЗОТИ. Конечно, Гермиона все чаще стала помогать ему на занятиях, но, к сожалению, в боевой магии она была не так сильна, поэтому полноценно обучать ребят она не в силах.

Волдеморт... Несомненно, он ударил по Поттеру больнее всего. Не вдаваясь в глубокие подробности, Гарри рассказал Гермионе и Рону, что наблюдал во время этих видений. Весь последний месяц Гарри почти не спал: лишь стоило отдаться сновидениям, как его поглощали кошмары. Чаще всего это действительно были просто плохие сны, но от этого легче не становилось. Однако бывали и ночи, когда Темный Лорд снова вторгался в сознание Гарри. Не раз полбашни Гриффиндора будили крики Гарри Поттера, поднимались с кроватей даже в спальне девочек. После подобных пробуждений, он немедля шел в больничное крыло, шрам все никак не мог перестать кровоточить. Гарри все еще колотило, самостоятельно стоять на ногах ему удавалось с трудом, и возразить сопровождению в лице Рона и Гермионы он был не в состоянии. Каждый раз, когда Гермиона ложилась в постель, ее посещала мысль — придется ли вставать посреди ночи? Лишь бы сегодня Гарри наконец выспался.

К сожалению, зелье сна без сновидений абсолютно не помогало. Гарри не отпускали даже обычные кошмары, для чего, в приципе, и предназначено зелье. Гермиона сердито сжала карандаш: «Бесполезное пойло». Если с ОД она могла хоть чем-нибудь помочь, то в случае с Волдемортом... Гермиона просто не знала, что ей делать. Оставалось надееться на легилименцию у Снейпа, но Гарри, кажется, это совсем не помогало, становилось только хуже. Вот и сейчас, с очередного занятия у Ужаса Подземелий Гарри пришел совершенно вымотанный, замученный, раскалывалась голова. Да, эти уроки приятными не назовешь, это точно.

Гарри, отпрянув от книжки, быстро заморгал слипающимися глазами, отгоняя дрему, и потянулся за стоящей рядом кружкой. Кофе — воистину, напиток богов, как говорит Гарри. Хорошо, что один заботливый свободный эльф в последнее время услужливо преподносил мистеру Поттеру, сэру, чашечку горяченького, а то ведь в Хогвартсе кофе не найдешь. Состояние Гарри не прошло незамеченным мимо Добби, который в любое время дня и ночи рад помочь ему и его друзьям. Отпив бодрящего напитка, Гарри снова вернулся к учебнику, усердно стараясь выучить, каким растением можно излечить ангину, каким очистить рану, а также сопоставить еще с десяток лечебных свойств с магическими травами. Завтра профессор Стебль обещала дать контрольную, почему, собственно, Гарри и наверстывал материал. «Может, спишет у меня?» — промелькнуло в голове у Гермионы. Подобные мысли всегда обходили девушку стороной, а Рон и Гарри, приходящие с такой просьбой, каждый раз получали лекцию, что писать за них СОВ Гермиона ведь не сможет, поэтому и здесь не будет. И, вообще, не по правилам это все. Но сейчас Гермиона была готова сдать за Гарри даже ЖАБА, если только это хоть немного облегчит его ношу.

Совсем уйдя в себя, она не заметила изменения в мелодии. «O Children», любимая песня Гермионы, посетила библиотеку. Как будто снизошла подсказка, и Гермиона, улыбнувшись яркой мысли, поймала идею, как взбодрить своего друга. Поднявшись со стула, она двинулась в сторону Гарри. Скользнув по его рукам, Гермиона закрыла учебник и отложила его в сторону. Непонимающий взгляд Поттера упал на девушку, но не успел Гарри задать очевидный вопрос, как Гермиона, склонив голову и лучезарно улыбнувшись, бархатным голосом произнесла:

— Не подарите ли девушке танец, мистер Поттер?

Не оставляя Гарри шанса возразить, Гермиона, взяв за руки Поттера, настойчиво потянула его со стула. Хоть они и находились в библиотеке, и между стеллажами толстых книг было не слишком просторно, но девушку это совершенно не заботило. Гарри, явно взбодрившийся куда лучше, чем от кофе, расширив глаза, смотрел на Гермиону, слабо переставляя ноги.

Она вывела Гарри на более-менее свободное место и, прикрыв глаза, отдалась музыке. О боже, эта музыка... Девушка чуть двигалась ей в такт, держа теплые руки Гарри. Почувствовав, что он увереннее сжал пальцами ее ладонь, Гермиона открыла глаза. «Танец с такой прекрасной девушкой — это лучший подарок», — негромко сказал Гарри. Его лицо просто светилось, казалось, будто не было всех тех ужасных ночей, всех тех видений, тех кошмаров. Есть только ладонь девушки, зажатая в руке. Ее ладонь... Настал припев, любимая часть Гермионы, и песня стала разгоняться.

Hey little train! We are all jumping on

The train that goes to the Kingdom.

(Эй, паровозик, в который мы садимся,)

(Поезд, что увезет нас в сказку.)

Положив одну руку на талию Гермионы, а другой взяв ее ладонь, Гарри закружил девушку в танце. Раздался негромкий теплый смех, окутавший уютный книжный уголок, лишь только их уголок. Светились радостью его глаза, и Гермиона ощутила все упоение в его взгляде. По телу словно разлилось тепло. Сколько недель она желала лицезреть Гарри таким счастливым...

We're happy, Ma, we're having fun

And the train ain't even left the station.

(Мы счастливы, мама, мы веселимся,)

(А поезд еще даже не тронулся.)

И вот Гарри здесь, нежно сжимая ладонь Гермионы, светится улыбкой, проникновенно всматриваясь ей в глаза. Ох, этот взгляд... Гермиона, непроизвольно прикусив губу, неспешно положила руку Гарри на плечо. «Я словно вижу волшебство», — мелькнула мысль в ее голове. Уже давно Гарри стал частью ее жизни, заняв навеки место в сердце, что теплилось благодаря ему. Наслаждаясь чудесным моментом, Гермиона в удовольствии прикрыла глаза. Сию песню она слышала миллион раз, но никогда та не казалась ей столь прекрасной. Она для танца будто создана, или лишь Гермиона падает при ней в блаженство? Подняв веки, девушка снова поймала на себе мягкий взгляд зеленых глаз. «Лишь бы он всегда так на меня смотрел». Дыханье сбилось на полпути, по всему телу волной стремительной пронеслась дрожь, неся за собой приятное покалывание.

Hey, little train! Wait for me!

I once was blind but now I see.

(Эй, паровозик! Подожди меня!)

(Когда-то я был слеп, но теперь я вижу.)

В голове стрелой летели мысли, воспоминания, сменяя на пути друг друга, пока Гермиона не сводила взгляд с улыбающихся глаз. Девушка провела свободным пальцем по руке Гарри, сжимающей ее ладонь. «Ох, как же я была слепа». Улыбка озарила ей лицо, и, обвив его шею руками, Гермиона плотнее прижалась к Гарри, пристроив голову у него на плече. «Каким бы был для меня Хогвартс, если бы не было в нем Гарри?» — гонимая ветрами мысль промчалась в голове. Почувствовав, как его руки охватывают ее талию, Гермиона в удовольствие прикрыла глаза, желая запечатлеть в памяти каждую секунду, каждое мгновение этого знаменательного танца. Ей снова захотелось рисовать...

Have you left a seat for me?

Is that such a stretch of the imagination?

(У тебя есть местечко для меня?)

(Или это лишь полет фантазии?)

Желая подарить Гарри хорошие минуты, она сама наконец нашла великий ключ к своей душе. Тот ключ, что отпирает дверь, куда до этого Гермиона была попасть не в силах. И в этой комнате, будучи ранее не доступной, протягивая руку вверх ладонью, стоял неряшливо одетый в форму Гриффиндора юноша с вечно взлохмаченными волосами, приятно улыбаясь, привычным жестом поправляющий очки круглой оправы. «И больше эту комнату я не закрою никогда».

Hey little train! Wait for me!

I was held in chains but now I'm free.

(Эй, паровозик, подожди меня!)

(Я был закован в цепи, но теперь я свободен.)

Когда это случилось? Скажите время, месяц, год. Но нет, нельзя назвать знаменательную дату или указать переломный момент, когда важнее Гарри для Гермионы не стало никого. И смысла каждое перебирать воспоминание нет. Незамеченным прошел для девушки этот момент, ведь полюбить и осознать, что полюбил — это далеко не одно и тоже. И здесь, во время этой песни, Гермиона записала у себя на сердце имя Гарри Поттера. В это мгновенье для себя она решила: куда б не увела Гарри дорога, с ним рядом будет идти девушка, чье имя всем уже известно.

I'm hanging in there, don't you see

In this process of elimination.

(Я застрял здесь. Неужели ты не видишь?)

(Я застрял в этом процессе ликвидации.)

Гермиона слегка подняла голову, все еще не открывая глаз, и полным искренностью голосом, любовь в котором лилась через край, прошептала Гарри на ухо:

— Я всегда буду рядом, Гарри...

Казалось, это невозможно, но объятия стали крепче, позволяя Гарри зарыться носом в копну родных каштановых волос. Скользнув по светлым кудрям, он прильнул губами к щеке девушки. Гермионе стоило невероятных усилий удержать себя на ногах: за все пять лет то первый раз, когда между ними был поцелуй, пусть даже в щеку.

— Спасибо, Гермиона... Без тебя я — никуда, ты же знаешь.

Песня подходила к концу, музыка стихала, но танец продолжался, все продолжался, продолжался... Хранилище воспоминаний для патронуса пополнил еще один незабываемый вечер.

* * *

Солнце медленно клонилось к закату. Завтрашний день, а именно пятница, выдался необычно тихим, гостиная Гриффиндора сейчас не была полна народу (закончилась очередная учебная неделя, и все разошлись по своим делам, кто — на обед, а кто — гулять, но вот в гостиную никто не заглянул), лишь Рон и Гермиона сидели подле камина в ожидании их друга. Урок у Снейпа длился дольше положенного, так что ожидание затянулось. Развалившись в кресле, Уизли рассматривал очередную карточку из упаковки шоколадной лягушки. Закутавшись в теплый плед, сложив ноги на диване, сидела Гермиона. Карандаш приятным звуком царапал лист тетради, сливаясь с потрескиванием поленьев в камине. На бумаге вырисовывался запавший ей в память образ: открывающаяся дверь, протягивающий руку Гарри. Рисунок обрастал деталями. Дверь, стало быть, оказалась из светлого дерева, на вид уже не новая, она покрыта множеством узоров, чем-то напоминающими Хогвартский герб; под ее маленькой круглой ручкой расположилась выемка, из которой выглядывает большой железный ключ.

— Дашь посмотреть? — забросив в рот очередную шоколадку, спросил Рон.

Лицо Гермионы тронула улыбка:

— Не в этот раз, — ответила она, не поднимая взгляда.

— О! — оживился Рон и поудобней устроился в кресле. — У Гермионы появились секреты?

— У каждого есть секреты, — отозвалась девушка, бросив на рыжего друга взгляд. — У тебя будто нет?

Тот сидел, расплывшись в ухмылке. Он, смешливо фыркнув, протянул:

— Не-е. Нет у тебя никаких секретов от меня.

Гермиона, взглянув на нарисованного Гарри, чуть усмехнулась. «Он даже не представляет, какой у меня секрет». Она подняла на Рона лукавый взгляд:

— Ты так в этом уверен?

В ответ она получила улыбку во все 32 зуба:

— Конечно! Ведь секрет — это то, что мне не известно, да?

Гермиона вздрогнула от этих слов. «Подколола называется, ничего не скажешь». Резко открылась входная дверь, и в гостиную зашел живой подтекст их с Роном разговора. Взгляд Гермионы упал на Уизли, который, поглядывая на нее, задорно дернул бровями, а затем, хмыкнув, поднялся с кресла. Гермиона, окрас лица которой сейчас напоминал расцветку формы сборной Гриффиндора, отложила в сторону плед, окутывавший ее ноги, и тоже поднялась с дивана.

— Ну как легилименция? — подойдя к Гарри, задал вопрос Рон, на что сразу получил разгневанный взгляд.

— Хреново, как еще может быть?! — взорвался Гарри.

Рон, притворно подняв руки, попятился, проговорив:

— Полегче, мистер Зло, полегче.

— Что случилось? — встав рядом с Гарри, спросила Гермиона.

Гарри замотал головой и, проведя ладонью по лицу, устало произнес:

— Не найдется чего-нибудь попить?

— Я сейчас, — сказала Гермиона и отошла к небольшому столику в углу комнаты.

Гарри обессиленно свалился на диван, вздох облегчения вырвался у него из груди.

— Смотрю, тебя сегодня конкретно запытали, — подметил Рон, заняв свое прежнее место в кресле.

— И не говори...

Гермиона подошла к дивану, держа в руках стакан тыквенного сока, и села возле Гарри. Поблагодарив за питье, Поттер, на которого в ожидании смотрели друзья, начал рассказывать.

— Все та же песня — он говорит очистить голову, отгородиться от того, что вижу. Но ни черта не получается! Как можно отгородиться от того, что у тебя высасывает душу дементор, например, или... В общем, уроки у него — это просто очередной кошмар...

Повисла тишина, заполнившая атмосферу комнаты. Одни лишь только поленья, объятые огнем камина, напоминали, что звук еще бесследно не пропал.

— Пожалуйста, попроси Дамблдора обучать тебя, — в очередной раз озвучила свои мысли Гермиона. — Он ведь тоже легилимент, у него будет легче, и...

— Нет, Гермиона! — отозвался Гарри, чуть не разлив на диван тыквенный сок. — У него и без меня полно проблем.

Однако это была не единственная причина, по которой Гарри не хотел идти к директору. С начала лета Дамблдор всячески обходил Гарри стороной, не обращал внимание, когда Поттер звал его, старательно избегал встречаться взглядом.

— Мы это уже обсуждали, — продолжил Гарри. — Я не пойду к нему.

— Но уроки Снейпа не дают тебе ничего хорошего, — пыталась воззвать к Гарри Гермиона, — становится, по-моему, только хуже.

— Да, Гарри, — вставил слово Рон. — Хватит страдать фигней с Ужасом Подземелий. Тебе уже давно пора летящей походкой отправиться в кабинет Дамблдора. Послушай нас наконец-то.

Гарри уже было открыл рот, но его опередила Гермиона:

— Пожалуйста, давай сходим к Дамблдору. Нельзя с подобным играть в игры, Гарри! Я пойду с тобой, если хочешь. Волдеморт, — продолжала Гермиона, отчего Рон, услышав имя Темного Лорда, покрылся мурашками, — постоянно забирается тебе в голову! Гарри, это не шутки, нужно использовать все, что мы имеем, каждую возможность, чтобы избежать этого!

— Я знаю, что это не шутки! — возразил Гарри.

— Тогда чего терпишь Снейпа вместо того, чтобы попросить Дамблдора? — взял слово Рон. — Важные ж, блин, вещи, Гарри, ну серьезно.

Поттер, согнувшись на диване, уткнулся лицом в ладони. «Они правы, становится только хуже. Нужно что-то делать». Выдохнув, он поднял голову и, сдавшись, произнес:

— Ладно...

— Вот и здорово, сегодня к нему и пойдем, — взбодрилась Гермиона. Гарри сидел, уставшим взором всматриваясь в горящий в камине огонь.

— Может отменить занятие ОД? — внесла предложение Гермиона.

— Сегодня же еще и ОД, — выдохнул Гарри.

— Не-не-не, — замахав руками, быстро проговорил Рон. — Все и так ждут этого урока сотню лет, никаких отмененных занятий сегодня не будет.

— Но Гарри нужно отдохнуть, — не отступала Гермиона. — Он и так уже сегодня вымотался!

— Гермиона, Рон прав, — возразил Гарри. — Сколько можно переставлять этот урок. Я ведь им обещал.

У Гарри вырвался смешок.

— Попью кофе, и все станет нормально.

* * *

Гарри взглянул на круглые часы, что висели на стене. Ровно 7 часов вечера, пора начинать занятие, больше тянуть нельзя. Он окинул взглядом стоящих перед ним 28 человек, которые уже давно ждут этого урока.

— Ну ладно, — выдохнул Гарри. — Сегодня у нас в плане патронус.

Выручай-комнату разразили радостные возгласы, Колин уже достал фотоаппарат и приготовился снимать, а близнецы Уизли даже взорвали хлопушки с криком: «Наконец-то!» — поднимая волну громкого смеха. Гарри жестом попросил всех успокоиться и спустя полминуты продолжил говорить:

— Заклинание «Экспекто Патронум» — это одно из заклятий высшей магии, так что использовать его будет совсем не просто. Патронус может выглядеть как щит, но волшебник также способен вызвать телесного патронуса, который принимает форму какого-либо животного. Но не все могут это сделать.

— Эй, Гарри, — вытягивая руку, обратился к Поттеру Найджел. — От чего зависит, вид какого животного примет патронус?

Поттер замялся, об этом он даже никогда не думал, а стоило бы. Гермиона, заметив негодование Гарри, вышла из толпы и направилась к нему: «Можно?». Гарри, кивнув, уступил место Гермионе, а сам встал справа от нее.

— Телесный патронус, как правило, принимает облик такого животного, который отражает характер вызвавшего его волшебника, — взяла слово Гермиона, обернувшись к ученикам. — Однако на протяжении жизни облик телесного патронуса может меняться, например, если произошли глубокие изменения в характере личности у человека.

Затихли разговоры, все навострив уши слушали мисс Грейнджер. Далее продолжил речь Гарри:

— В основном, патронус используют, чтобы отгонять дементоров, но это не единственное его применение.

— Опа, вот это новость! — воскликнул один из близнецов.

— И для чего можно еще использовать твоего оленя, Гарри? — поддержал его второй.

— С помощью патронуса можно передавать сообщения, — ответила за него Гермиона. — Это, к слову, Дамблдор придумал.

— Да, но я так еще не умею, — быстро проговорил Поттер. Приближалась самая важная часть урока, и, глубоко вздохнув, Гарри поправил очки и продолжил:

— Ну, собственно, теперь о том, как его вызвать.

У многих учеников на лицах появились нетерпеливые ухмылки, а Колин выше поднял фотоаппарат, готовясь заснять серебристого оленя.

— Думаю, это лучше рассказывать, когда у вас в руках будут палочки, чтобы вы сразу могли опробовать то, что я скажу.

Все быстро разошлись по комнате, раздались восторженные шепотки, а Гарри, оттянув стягивающий шею воротник и расслабив галстук, встал перед всеми. Гермиона заняла место в первом ряду, высоко подняв палочку, бросая на профессора взволнованные взгляды. Хоть Гарри и не говорил, она уже все поняла, почему он так нервничает сегодня. Он не уверен, что ему удастся вызвать патронуса после всего, что с ним случилось за последний месяц, а ведь ученики обязательно попросят продемонстрировать эту магию.

— В общем, — лишь смог выговорить Гарри. Повисла тишина... Увы, это все, что сказал Гарри, слова оставили его. Ученики негодующе пересматривались, раздались недоумевающие короткие реплики. Гарри поймал взгляд Гермионы, которая была уже на полпути к нему.

— Мы можем перенести этот урок, если ты не уверен, — чтобы лишь только Гарри слышал, тихо сказала Гермиона. — Они ведь понимают, что тебе сейчас не легко и...

— Спасибо, Гермиона, но нет, — остановил ее Гарри, лишь только заметив завороженный взгляд Полумны Лавгуд. — Они меня уже столько времени просят показать им это заклинание. Я не могу откладывать этот урок раз за разом, Гермиона.

— Я в порядке, не переживай, — сказал ей Гарри и, натянув улыбку, повернулся к студентам, а Гермиона же, поколебавшись, все же вернулась на свое место напротив Поттера.

— В общем, — уже увереннее повторил фразу Гарри, — патронус — это чистая энергия света, — он стал прохаживаться вдоль учеников. — Самое счастливое воспоминание, лишь оно способно вызвать патронус. Я хочу, чтобы вы пролистали свою память, у вас должен быть лучший момент в жизни, момент, который запал вам в душу, момент, когда бы вы сказали, что по-настоящему счастливы.

Некоторые ученики задумчиво подняли взгляд, в то время как другие внимательно продолжали слушать Поттера, не сводя с него глаз.

— И знайте, недостаточно просто вспомнить это мгновенье, нет. Нужно окунуться в него, нырнуть с головой. Лучше закрыть глаза, чтобы отчетливее вспомнить каждую деталь, мне это всегда помогало. Я хочу, чтобы вы почувствовали то, что чувствовали тогда, увидели то, что видели тогда, уловили те запахи, что витали в тот момент в воздухе. И лишь когда вы ощутите, что счастье льется через край, произнесите очень четко. «Экспекто Патронум».

Ученики пребывали в раздумьях, пытаясь найти нужное воспоминание. Невилл задумчиво постукивал палочкой по костяшкам пальцев, Джинни стояла, наматывая локоны рыжих волос на палец, Рон, хмуря брови, чесал затылок. Кто-то уже было попытался вызвать патронуса, но не возникло даже отблеска света. Конечно, за такое короткое время ни у кого не получится. Колин, отодвинув в сторону Найджела, вышел в первый ряд и, подняв фотоаппарат, обратился к Поттеру:

— Гарри, ну покажи же нам оленя, мы все ждем не дождемся.

Ученики, многие из которых уже забыли о патронусе Гарри, тут же пришли в себя и обратили внимание на Поттера. Раздались согласные с Колином голоса, просящие Гарри продемонстрировать заклинание. Он окинул беглым взглядом студентов и заметил переминающуюся с ноги на ногу Гермиону, что есть мочи закусившую губу. «Она, кажется, волнуется еще больше меня», — поймал себя на мысли Гарри. Он, лишь уголками губ улыбнувшись, кивнул девушке и под радостные выкрики поднял палочку. Больше тянуть кота за хвост возможным не являлось, и Гарри, глубоко вздохнув, пытаясь унять возникшую в коленях дрожь, закрыл глаза и отдался немногочисленным сохранившимся воспоминаниям из раннего детства.

Увидев счастливые минуты с родителями, Гарри уже начал произносить заклинание, но воспоминания не ослабляли свой поток.

Смех матери плавно перетек в плач... Пыльные круглые очки упали с мертвого лица отца... Закутанная в плащ фигура высоко подняла палочку... «Ты такой же как я, Гарри!»... Яркий зеленый луч, несущийся сквозь комнату... Плач резко оборвался...

Отрывочно дыша, Гарри открыл глаза. Из палочки, которую он сжимал в своей руке, вылетела лишь тонкая нить серебряного света, секунду спустя растворившаяся в воздухе. Выручай-комнату накрыла мучительная тишина. Раздались спешные шаги. Гарри почувствовал, как кто-то сжимает его свободную ладонь. «Все хорошо», — послышался у уха тихий голос. Обернувшись, он увидел Гермиону, близко стоящую возле него, которая понимающе смотрела на него своими карими глазами. Гарри словно замер на месте, оглушенный пришедшей в голову идеей. «А что если...» Он крепче сжал пальцы Гермионы, узрев счастливые минуты прошлого в ее глазах. Теперь он веки не закрыл...

«Гарри!», — оказался он в очередных объятиях... Девочка блаженно вдохнула запах бело-красного цветка: «Спасибо... Погоди, откуда ты знаешь, что они мои любимые?»... Каштановые кудри развевало на ветру: «Я не рассказывала, но я так люблю качели», — посмеиваясь, обернулась Гермиона... «Гарри Поттер, ты что притащил сюда радио?!»... Ее теплое дыхание чуть задевает ухо: «Я всегда буду рядом, Гарри»...

— Экспекто Патронум!

«Смотри!». Послышались изумленные ахи да охи, раздался смех, блеснула вспышка объектива. Сотканный из серебристого тумана гордый олень пронесся над головами зачарованных учеников. Оставляя за собой след расплывающейся в воздухе светлой магии, олень, отталкиваясь от лишь ему доступной земли, скакал по залу среди учеников. Наконец патронус, сделав еще один круг по Выручай-комнате, рассеялся белоснежным ветром.

Послышался негромкий радостный смех, привлекая внимание Гарри. Он обернулся на стоящую рядом Гермиону, которая счастливо улыбаясь, водила пальцами в растворяющемся шлейфе серебристого тумана. Гарри провел большим пальцем по тыльной стороне ладони, которую по прежнему сжимал в руке, привлекая внимание Гермионы. Она все еще с улыбкой на лице перевела взгляд на Гарри.

— Спасибо, что ты здесь, — негромко сказал Гарри.

Гермиона, усмехнувшись своей мысли, обвила Поттера рукам и повторила его недавние слова:

— Ты же знаешь, без тебя я — никуда.

* * *

— Да что такое! — воскликнула Джинни, раздраженно притопнув ногой. Лишь тонкий ручей белого света выплыл из ее палочки. Время занятия ОД, не похожего ни на одно предыдущее, подходило к концу. На первом уроке ни у кого не получилось вызвать полноценного патронуса, пока что, по крайне мере, но некоторым удалось построить небольшого размера щит. Джинни Уизли в эту группу не входила.

— Позволь спросить, — появился возле нее Гарри, — о чем ты думаешь?

Младшая Уизли резко повернулась на вопрос, взмахнув при это рыжими волосами, и посмотрела на Гарри.

— Ну да, секретов нет, профессор, — со смехом произнеся последнее слово, отозвалась Джинни. — Мой тринадцатый день рождения. Мне папа подарил метлу, мою первую. Именно мою, а не общую, я имею в виду. Я там весь день летала по Норе, — улыбнувшись, проговорила Джинни. — Мама так ругалась, когда я выбила окно. Я так и не поняла, чего ругаться-то, — нахмурила брови Джинни, — ведь хватит одного «Репаро», и проблемы будто не было.

Запустив пятерню в волосы, Гарри выдохнул и замотал головой:

— Нет, Джинни, это не то. Нужно что-то... сильнее.

— Но ведь весело было! — непонимающе воскликнула Уизли. — Я вот запомнила. Просто супердень, а не воспоминание.

— Это, конечно, все очень весело: метлы, день рождения — но нужно нечто... другое, — не смог подобрать слова Гарри. — Я ведь говорил: то, что запало в душу. В воспоминание должны быть более сильные чувства, а не просто веселье. Здесь нужно именно счастье, — уже запнулся Гарри и, выдохнув, продолжил:

— Это сложно объяснить... Нужно почувствовать это.

Джинни склонила голову и, сделав шаг навстречу Поттеру, понизив голос, спросила:

— Тогда, если не секрет, скажи мне, что ты вспоминаешь, когда вызываешь патронус. И, быть может, на твоем примере я подберу похожее воспоминание или, по крайней мере, поймаю нужную волну.

Довольно личный вопрос. Гарри об этом рассказывал только Люпину, то есть Римусу — он просил называть его Римусом — но ему определенно нужно было знать, ведь это он учил Поттера чарам патронуса. Гарри поправил съехавшие на нос очки и ответил:

— Хорошо, только будет лучше, если это останется между нами. Ведь все-таки тема довольно личная.

— Само собой, Гарри, — уже предвкушая, подтвердила Уизли.

— Я вспоминаю родителей, Джинни, — после небольшой паузы негромко выговорил Гарри. Это вышло намного проще, чем он считал. Гарри думал, что произнести это вслух будет куда сложнее, а оказалось так легко. Улыбка на лице Джинни померкла, а затем девушка сконфуженно сказала:

— Ой, прости Гарри, я не думала, что...

— Не переживай об этом, — улыбнулся Гарри. — Все нормально, правда.

Увидев, что ее вопрос Поттера никак не задел, Джинни несильно ударила его в плечо и снова ухмыльнулась:

— Думаю, я поймала волну, — резко кивнув, сказала девушка и, отдав честь, продолжила:

— Спасибо, профессор.

— Да не за что — ответил Гарри и уже было двинулся дальше, как она снова его окликнула: «Гарри!».

Обернувшись он увидел заплывшую в хитрой улыбке Джинни Уизли, прищуренный взгляд которой Поттер еще затылком ощутил на себе.

— Мне почему-то кажется, что сегодня ты думал не о родителях, — задорно сказала Джинни, легким движением пальца указав на Гермиону.

Гарри фыркнул себе под нос и, стрельнув смешливыми глазами в младшую Уизли, сказал:

— Да, Джинни, ты определенно поймала волну.

То тут, то там в словах учеников мелькало заклятие высшей магии. Проходя мимо Полумны, Гарри уже было хотел спросить, как у нее дела, но вопрос так и не сорвался с его губ. Мисс Лавгуд, казалось, стояла в той же позе, что и в начале урока. Она хотя бы моргает? Видимо, она все еще ищет нужное ей воспоминание или пытается в нем оказаться. Мешать Полумне погружаться в свои мысли Гарри не стал и двинулся вперед, оставляя рейвенкловку позади. Он всегда считал рейвенкловцев немного не от мира сего и не раз находил тому подтверждение, однако это не значит, что люди там хуже других, напротив. Взглянув на Полумну, в этом можно убедиться.

— Колин, фоткай! — выкрикивал Рон, удерживая над собой белоснежного цвета купол. Юный гриффиндорец оббегал старосту своего факультета со всех сторон, беспрерывно щелкая фотоаппаратом. Заметив веселый взгляд Гарри, Рон улыбнулся и выкрикнул другу:

— Повешу над кроватью в спальне!

Оставив ребят развлекаться, Гарри двинулся дальше. Гермиона, стоя недалеко от Рона, держала перед собой белый, с легкими оттенками голубого цвета щит. Ее глаза были закрыты, легкая улыбка пряталась на лице. Предавшись прошлому, Гермиона, не открывая глаз, держала перед собой патронус. Она явно была сосредоточена, но Гарри не смог удержаться и шепнул ей на ухо: «Так держать, Гермиона». Девушка чуть вздрогнула от внезапного вмешательства в ее концентрацию, но заклинание не прервалось, а улыбка стала ярче.

Гарри давал советы Невиллу, когда комнату разразили десятки радостных возгласов, смешиваясь со смехом других ребят и свистом близнецов Уизли. Гарри в надежде увидеть чудо резко оглянулся. «Неужели?». Это чудо сейчас носилось по полу Выручай-комнаты, освещая все вокруг голубым сиянием. Белоснежный кролик, сплетенный высшей магией, подскочил к Гарри и, оттолкнувшись от его груди, взмыл к потолку. Поттер почувствовал, как патронус коснулся его тела. Он приложил руку к тому месту, от которого оттолкнулся серебристый кролик. Гарри и не знал, что патронусы, оказывается, телесные.

Поттер поспешил найти того, кто создал ушастого, но искать долго и не пришлось. Лишь только заметив Полумну, которая больше не стояла, всматриваясь в одну точку, а лучезарно улыбаясь, принимала объятия Джинни Уизли, Гарри понял, какому волшебнику, а вернее волшебнице, удалось вызвать телесного патронуса. Ученики вернулись к заклинаю в то время, как Поттер устремился к Полумне.

— Потрясающе, Полумна! — на бегу воскликнул Гарри. — Тебе удалось!

— Спасибо, Гарри, — высвободившись от объятий подруги, сказала Лавгуд. Несмотря на непомерную разницу характеров, Джинни и Полумна стали близкими подругами, что хоть и было довольно странно, но общество друг друга им было приятно, а это определенно хорошо.

Гарри вспомнился момент, когда он воображал, как Полумна использует желанное для нее более всего заклятие патронуса, которому он сам ее научил. А вот теперь он может лицезреть этот момент воочию.

— Без тебя я бы не смогла, Гарри, — произнесла Полумна и, заломив бровь («Это же жест Джинни!» — пронеслось у Гарри в голове), чуть усмехнувшись («И это тоже от нее»), продолжила:

— Я уже говорила, что ты очень хороший, Гарри?

Лицо Поттера посетила легкая улыбка, и Полумна, сказав: «Пройдемся?» — потянула Гарри за краешек рукава. Они вдвоем шли между рядами учеников, у многих из которых из палочек вырастали белые потоки энергии. Все явно пытались повторить успех Полумны, но Гарри был уверен: «Нет, только у Полумны получится телесный патронус на первом занятии».

— Помнишь тот день в лесу? — устремив пристальный взгляд на Гарри, спросила Полумна.

— Конечно. Его я не забуду.

Полумну явно порадовал такой ответ, так что она, улыбнувшись уголками губ, как делала постоянно (здесь Джинни власти не имеет), продолжила:

— Я тогда сказала, что буду очень счастлива учиться у тебя, и все ожидания учеников ты оправдаешь.

— Ну что, хороший из меня вышел учитель, как считаешь? — ухмыльнулся Гарри.

— Куда лучше прошлых преподавателей ЗОТИ, — своим спокойным голосом ответила Полумна. Гарри непроизвольно улыбнулся, всегда приятно, когда тебя хвалят, чего уж там. Тем более себе он сам уже все растолковал. «А я еще отказывался поначалу», — покачал головой Поттер. Да, «хоть чему-нибудь» Гарри смог научить учеников, и этого «чего-нибудь» оказалось целое море.

— Знаешь, — задумчиво сказала она, — ты чем-то напоминаешь мне профессора Люпина.

— Я? — недоуменно спросил Гарри, не поверив своим ушам, и после кивка Полумны задал очевидный вопрос:

— Но чем?

Полумна снова устремила взгляд куда-то вверх. Гарри уже знал, что это значит — задумалась, ну, или, может, предалась воспоминаниям. Эх, нет, на сто процентов выучить Полумну Лавгуд не возможно. Но это ведь неплохо, так? Совсем наоборот. Наконец девушка, кивнув самой себе, обернулась к Гарри.

— Он также относится к ученикам. Прямо как ты. Вернее, это ты прямо как он, — улыбнулась Полумна. — Вы оба видите в них себе равных. Вспомни только, как он общался с нами на уроках. Или его проигрыватель... Он тоже ставил вам пластинки?

— Да, — оживился Гарри. Такое сравнение с Римусом было лучшим комплиментом.

— Вы оба — добрые, хорошие люди, — закончила в свое манере речь Полумна.

Гарри уже во весь рот улыбался.

— Полумна... Я даже не знаю, как выразить, что все твои слова значат для меня, — энергично жестикулируя, проговорил Гарри. Убавив эмоции, Гарри бросил взгляд на Полумну, которая с искорками в глазах смотрела на него. — Как ты всегда находишь нужные слова в минуты, когда это необходимо? Это просто дар какой-то.

Но не успела девушка ответить, как зал опять сотряс поднявшийся гомон студентов. Среди многих восклицаний Гарри различил голос младшей Уизли:

— Ну кто на этот раз? — раздраженно спросила Джинни, у которой до сих пор получался лишь слабый щит. Но ведь раньше то была лишь белая нить — успех!

— А-а-а, — протянула Джинни смеющимся голосом, — ну этого стоило ожидать.

Полумна вприпрыжку направилась к подруге, завлекая Гарри за собой. Подбегая к столпившемся ученикам, Поттер заметил следы белой магии. А ведь еще несколько минут назад он был уверен, что телесный патронус сегодня создаст одна лишь Полумна. Протиснувшись сквозь толпу, Гарри заметил улыбающуюся Гермиону, возле руки которой плавала в воздухе сотканная из белого тумана выдра. Глаза девушки лучились радостью, перешедшей и на Гарри. Тянущийся за выдрой шлейф напомнил Гарри снегопад, которым в обнимку с Поттером, не сводя глаз, любовалась Гермиона.

Животное растворилось серебряным паром, и толпа начала редеть. Заметив стоящего рядом Гарри, Гермиона, все еще пребывавшая в эйфории, кинулась ему на шею: «Получилось!». Гарри под звонкий смех девушки закружил ее в воздухе. Она, прильнув к нему всем телом, крепко держала за его шею. Наконец поставив Гермиону на ноги, Гарри задал возникший у него вопрос:

— Ты можешь не отвечать, если не хочешь, но мне жутко интересно, о чем ты думала, когда вызвала телесного патронуса?

Гермиона склонила голову и, бросив на Гарри взгляд из-под ресниц, произнесла:

— Секрет. Но будь уверен, скоро я тебе его открою.

* * *

— Кислотные шипучки! — властно произнес Гарри пароль к кабинету директора, который ему и Гермионе любезно предоставила профессор Макгонагалл. Гарри еле удалось уговорить декана Гриффиндора не ставить в известность об их приходе Дамблдора, ведь он найдет 101 причину, чтобы избежать встречи с Гарри. Гермиона задала очевидный вопрос, поэтому, хоть Гарри и хотел миновать этот разговор, ему пришлось рассказать ей про игру в прятки с директором. Гермиона списала все на занятость Дамблдора, но до конца уверена в своих словах она не была.

Каменная горгулья услужливо повернулась, открывая небольшую винтовую лестницу.

— Ну пошли, — сказала Гарри Гермиона и первая шагнула на ступеньки.

— Держись крепче, — сказал ей Поттер, и через секунду лестница двинулась, устремляясь вверх. Гермиона раньше не была в кабинете директора Хогвартса, и ей было жутко интересно посмотреть, на что похоже сердце школы. Нужно признать, она чуть-чуть волновалась, сама не зная почему. А вот кто волновался далеко не чуть-чуть — так это Гарри. Он пристально глядел в одну точку, слегка вздымалась его грудь, он старательно пытался дышать ровно.

— Не волнуйся ты так, Гарри, — произнесла Гермиона. — Не в первый же раз сюда идешь.

Лестница остановилась, перед глазами появилась знакомая Поттеру большая дверь.

— Да, не в первый, — лишь выговорил Гарри и постучал по дереву костяшками пальцев. Спустя секунду дверь открылась, впуская поздних посетителей директорского кабинета. Гермиона завороженно оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить каждую деталь: стены большой круглой комнаты были увешаны множеством портретов, в которых девушка сразу же узнала прошлых директоров Хогвартса; то тут, то там стоял какой-нибудь небольшой столик с завитыми ножками, держащим на себе стопы всяческих книг и рукописей; один из них, тот, что у окна, был полностью покрыт вязанием, там были шапки, шарфики, носочки. «Похоже, директор любит вязание, — поймала Гермиона мысль. — Прямо как я! Интересно, он тоже вяжет для домовых эльфов?». Посреди кабинета стоял громадный письменный стол, покрытый множеством пергаментов и фолиантов, а также на его краю стояла широкая стеклянная чаша, заполненная желтым мармеладом, в котором Гермиона сразу же узнала всем известные лимонные дольки. За столом, чуть поодаль, на полке шкафа уместилась старая остроконечная шляпа основателей. Комнату освещало множество масляных ламп и вытянутых свечей, расставленных на каждом углу. На тонкой длинной жёрдочке подле стола сидела большая алого оперения птица, хвост, клюв и когти которой переливались золотом. Феникс мудрым взглядом следил за нежданными гостями. В то время, как Гермиона, расширив глаза, осматривала кабинет, Гарри пробегал помещение взглядом в поисках директора.

Послышались неспешные шаги, и из-за стопки книг возник седоволосый, с длинной, стянутой книзу бородой, старец. На нем была серебристая мантия, из-под которой чуть выглядывали ноги, голову директора украшала небольшая шляпка, по-видимому, собственной работы. Он вышел на середину кабинета и, случайно поймав взгляд Гарри, быстро перевел его на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, — начал директор, привычным жестом заведя за спину руки, и, склонив голову, блеснул очками-полумесяцами в свете огня лампы. — Чем могу быть обязан в столь поздний час? Если мне не изменяет память, и мои часы не врут, то скоро должен быть отбой.

Гарри не сводил взгляд с профессора, пристально всматриваясь в его лицо. Он все ждал, когда же Дамблдор на него взглянет, но он лишь прячет глаза. В очередной раз.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — поприветствовала его Гермиона.

— Здравствуйте, директор, — громко сказал Гарри, но не удостоился и взгляда, лишь кивка.

— У вас потрясающий кабинет, — восхищенно сказала Гермиона. Она указала на гору шитья у окна и, потеряв контроль, спросила:

— А вы сами все это связали?

Дамблдор, улыбнувшись сквозь бороду, произнес:

— Вы решили навестить меня, чтобы поболтать о техниках вязания, мисс Грейнджер? Что ж, коли так, то я с радостью побеседую об этом с вами позже, но не сейчас, уже время позднее, и вам пора в постель.

— Мы пришли сюда говорить не о вязании, профессор, — начиная закипать, вставил разозленным тоном слово Гарри.

Гермиона бросила на друга сердитый взгляд: «Довольно грубо. Как не стыдно?».

— Увы, я прошу меня извинить, сейчас уже довольно поздно, и нам всем действительно пора в постель, — невозмутимо ответил Дамблдор.

— Но, директор, — не отступала Гермиона, — это важно! Это касается Волдеморта.

Дамблдор, пронзительно взглянув на девушку, вздохнул и взял слово:

— Профессор Снейп уже занимается с Гарри оклюменцией, мисс Грейнджер. Это поможет ему укрепить сознание от проникновения Волдеморта.

Дамблдор говорил так, будто Гарри здесь не было вообще. За весь разговор директор лишь раз окинул его беглым взглядом, а позже, будто и вовсе забыл о его присутствии, что не прошло мимо Гермионы незамеченным.

— Но эти уроки не помогают, профессор, — констатировала девушка.

Директор, проведя рукой по бороде, направился к столу.

— Это нелегкая магия, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, обернувшись к Гермионе, поглаживая одной рукой Фоукса. — Со временем будет виден успех... Не хотите ли лимонную дольку?

— Нет, мы не хотим лимонную дольку, — резко ответил Гарри. Но Дамблдор будто и не заметил. «Что вообще происходит?» — мелькнула в голове у Гермионы мысль. Директор отступил от феникса.

— Тогда, может, малиновые леденцы? — спросил директор и было потянулся к ящику стола, как плотину Поттера прорвало волной:

— Посмотрите на меня! — разразил кабинет директора несдерживаемый крик. Гермиона почувствовала стихийный выброс магии, и ваза, стоящая у директора на столе, с громким звоном разлетелась на куски, осыпав на пол злополучные лимонные дольки. Фоукс, встрепенувшись от неожиданного шума, вытянул шею, уставившись на потревожившего его покой Поттера. Портреты прежних директоров внимательно следили за происходящим, притворяясь спящими. Да, что-то в этом мире никогда не меняется. Дамблдор, резко обернувшись, наконец прямым взглядом посмотрел на Гарри, который, тяжело дыша, стоял посреди кабинета.

— Я смотрю, Гарри, — спокойным голосом произнес директор.

— Вы же с самого начала поняли, зачем мы пришли! — выкрикнул Гарри. Все, что накопилось в адрес доброго директора, теперь не успевало занять место в словах Поттера. Он развел в стороны руки:

— К чему весь этот цирк?!

Гермиона, не произнося ни звука, стояла возле Гарри, обескураженно наблюдая за происходящим. Указав на директора пальцем, Гарри продолжил:

— Вы говорили, что в Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда получает ее. Так держите свое слово!

Ярость охватила Гарри, он был не в силах успокоиться.

— Гарри, — осторожно начал Гермиона, но ее остановила поднятая рука Дамблдора.

— Я не могу заниматься оклюменцией со Снейпом, от его уроков становится только хуже!

— Профессором Снейпом, Гарри, — поправил его Дамблдор.

— Плевать я хотел! — воскликнул Гарри. — Я не могу справиться с Волдемортом сам, не могу справиться с помощью Снейпа. Волдеморт не отступает, он продолжает копаться у меня в голове, я почти не сплю, а каждый раз засыпая, я думаю, что могу не проснуться, а вы и пальцем не пошевелите! Почему?!

Дамблдор, не сводя глаз, смотрел на Гарри. Кабинет накрыло плотной пеленой тишины, которую разрезало лишь частое дыхание Гарри. Он закрыл глаза, старясь успокоиться, что было непосильно сложным, как вновь раздался старый голос:

— Я совершил ошибку, Гарри, — глубоко вздохнув, сказал Дамблдор, присаживаясь на краешек стула, увешанного вязанием. Увидев состояние Гарри, старый волшебник окончательно утвердил свое мнение насчет происходящего.

Гермиона подняла на директора удивленный взгляд:

— В чем вы ошиблись, профессор? — ломаным голос задала она вопрос.

Гарри снял очки и с силой сжал переносицу, снова трещала голова. Вернув на место окуляры, он вновь взглянул на Дамблдора. Директор, прикрыв глаза, обессиленно сидел на стуле. Наконец профессор поднял веки и устремил усталый взгляд на Гарри.

— Я знал, что рано или поздно Волдеморт обнаружит связь между вами, — начал он, все еще не поднимаясь на ноги, казалось, они просто не выдержат его. — Я был уверен, что, если Волдеморт узнает, что нас связывают не простые отношения между учителем и учеником, он попытается использовать тебя, дабы вести за мной слежку, потому я и избегал тебя весь этот год, Гарри, — виноватым взором посмотрев на Гарри, сказал Дамблдор.

— Я думал, что Волдеморт захочет через тебя добраться до меня. Вот здесь я и ошибся. Как видишь, сохраняя между нами дистанцию, я пытался защитить тебя от вторжения Волдеморта. Но делал этим только хуже...

Не таким Гермионе представлялся первый визит в кабинет директора. У нее и в мыслях не было, чем обернется их с Гарри посещение профессора Дамблдора. Она думала, что придется много разговаривать, приводить десятки за и против, стараясь уговорить Дамблдора обучать Гарри окклюменции лично. Подобный поворот событий порвал все планы Гермионы Грейнджер, которая теперь завороженно слушала речь директора Хогвартса.

— У меня были подозрения, но я по-прежнему убеждал себя, что целью Волдеморта являюсь я. Однако ваш сегодняшний визит окончательно убрал пелену с моих глаз. Волдеморт хотел и по прежнему хочет овладеть тобой не для того, чтобы погубить меня, но для того, чтобы погубить тебя.

Гарри, наконец упорядочив дыхание, не упуская ни слова, слушал долгожданные объяснения профессора Дамблдора.

— Моя ошибка принесла тебе много боли, Гарри, — поднявшись со стула, продолжил директор. Он медленно двинулся по направлению к Гарри и Гермионе. — Я надеюсь, ты простишь старика...

Груз с плеч Поттера свалился на пол, но радоваться Гарри не спешил. Его место заняла другая тяжесть еще более гнетущая, чем прежняя, охватывающая своими белыми длинными пальцами шею Гарри. Но, несмотря на это, он был рад, что наконец узнал причину странного поведения Дамблдора, и наконец-то закончится этот чертов негласный бойкот. Но все же простить старого интригана сию же секунду Гарри был не в силах. Пусть и узнав причину, Гарри все еще был полон злости. Он лишь слегка кивнул последней фразе Дамблдора, на что тот отразился вялой, почти не заметной глазу улыбкой из-под седой бороды.

— Так, вы поможете Гарри с окклюменцией, профессор? — прервала очередную тишину Гермиона.

— Конечно, мисс Грейнджер, — отозвался директор и, встретившись прямым взглядом с Гарри, твердым голосом повторил:

— Конечно, Гарри.

Ноги снова запутались в пустыне одеяла. Сколько можно вертеться? Гарри никак не может заснуть, он вот уже битый час перекатывается с бока на бок в надежде, что сейчас-то он ляжет поудобнее и наконец отыщет на кровати дрему. Но сны, как сговорились, обходят Поттера стороной. Однако этой ночью Гарри мешает окунуться в сновидения не страх пред Волдемортом, нет, не сегодня, а бушующий шторм чувств и мыслей в голове.

Закончилась суббота, день после разговора с Дамблдором. На завтрашний вечер назначен первый у него урок. Гарри, в очередной раз перекатившись по кровати, наткнулся взглядом на будильник, стоящий на тумбочке подле кровати. Размытые очертания стрелок хотели будто вставить слово: уже не завтра, а сегодня — два часа ночи на циферблате. Глубоко вздохнув и повернувшись на спину, Гарри всмотрелся в темный потолок.

Суббота выдалась свободной, ведь урок со Снейпом не испортил на сей раз выходной. Поттер даже был доволен, что первое занятие с профессором не состоялось в этот день. Дамблдор сейчас ужасно занят, стараясь закрепить за собой законное место. При каждом удобном случае министерство вставляет ему палки в колеса, пытаясь сместить с поста директора Хогвартса. И он, отъехав на очередные разбирательства, отложил первое занятие на воскресенье. Поэтому день для Гарри выдался свободным. Ни Дамблдор, ни Снейп не занимали его голову, вот и настроение поднялось. Оно стремительно росло вверх, собирая в один клубок все накопившиеся мысли и воспоминания, но постепенно Поттер подловил себя, что думает лишь об одном конкретном человеке.

Еще утром у Гарри в голове зачесалась одна дума, вызванная последним уроком ОД, а именно только одним определенным мгновением. Патронус. Воспоминания, что помогли ему вызвать патронус, коснулись не его родителей — они коснулись Гермионы... Чудесные воспоминания. Гарри прокручивал их целый день, выискивая самые яркие, счастливые моменты, в то время как одна единственная мысль вытесняла все другие. Она крепко пустила корни в голове Поттера, отгородиться от нее было просто невозможно. В темноте комнаты Гарри расцвел улыбкой: «Да и не хочется... Совершенно не хочется». Та мысль и не дает ему покоя, переполняя Гарри эмоциями, скрывая его ото сна. Желание рассказать Гермионе все, абсолютно все, что накопилось на сердце, затмило прочие. Представляя его с Гермионой долгожданный разговор и что последует за ним, Гарри счастливо улыбался, но в эту же секунду кожу накрывало волной трусливых мурашек. Ее реакция. Подобных откровенных разговоров мистер Поттер никогда не вел, куда уж там, ему ведь всего пятнадцать лет. «Хотя это не аргумент, — пронеслось в голове. — Взглянуть только на Джинни с... кажется, его зовут Майкл, что ли. А она ведь младше меня на год, однако здесь явно дает мне фору». Гарри повернул голову, отпуская взгляд парить среди черных облаков, что покрывали небо за окном. А что если Гермиона ответит «нет», расстроится и отойдет в сторону? Но все-таки нужно собрать волю в кулак и сделать это, дать наконец себе волю, выговориться, выпустить на свободу все слова, что накопились с начала года, ведь желание все крепнет и крепнет, и больше сил терпеть у Гарри нет. На краешке сознания будто шептал тонкий, едва лишь уловимый голосок, утверждающий, что необходимо все сказать, открыться перед ней — это непременно нужно сделать, и сделать это нужно как можно скорее, нельзя более хранить все в себе. Звонко вздохнув, Поттер закрыл лицо ладонью: «Но как же боязно, о Мерлин!». В одно мгновение Гарри хотел забраться на самый верх астрономический башни и, в сто крат усилив голос заклинанием, выкрикивать Хогвартсу все, что засело у него на сердце, раскрыть уж наконец-то душу, чтобы все в школе слышали его слова, чтобы она услышала его. Но в то же время хотелось спрятаться под шкафом, накрыться с головой мантией-невидимкой и остаться там навсегда, навечно поселившись в темном углу, чтобы никто и никогда не нашел. Гарри бодро мотнул головой, стараясь отогнать свою нервозность: «Но то — путь труса, а я — на Гриффиндоре!». Он уверенно кивнул собственной мысли, поставив подпись и печать на договор с самим собой, верхней строчкой которого являлась надпись «Гермиона». И срок сего документа истекал к полуночи этого дня, оставалось 22 часа. «Хотя нет, нужно успеть до отбоя», — поймал себе на мысли Гарри. Тогда уж 20 часов. Гарри поудобнее устроился на кровати: «Как же быстро, однако, летит время, словно убегает от меня. Или же подгоняет?».

Не находившие выхода эмоции бурлили, требуя воздуха, желая выплескаться наружу, забрызгав счастьем все вокруг. Гарри был готов сорваться с места и устремиться к своей цели, вот только негоже вламываться посреди ночи в спальню девочек с восторженными воплями, разыскивая в темноте Гермиону. «Тем более лестница меня все равно не пустит», — окончательно отбросил в сторону идею Гарри. «К тому же нужно правильно сказать, — укорил он себя за такой бездумный пыл, — а не кричать об этом ей в лицо». Но как сказать-то? Держать все это в себе, когда голова уже начинает закипать от одной и той же мысли, а из глаз будто сыплются искры, становилось невыносимо. Наконец сдавшись и подумав, что ничего в этом плохого не будет, да и к тому же он все равно все потом узнает, Гарри решил выговориться.

— Рон, — прерывая тягучую тишину спальни, еле контролируемым шепотом произнес Гарри. — Ты не спишь?

В ответ лишь тишь, да гладь, да благодать. Все спали мирным сном, как странно, всего лишь середина ночи. Всю комнату застлала темнота, за окном лунный свет перекрывала непроницаемая завеса черных туч.

— Рон, — голосом на тембр громче, подняв с кровати голову, повторил Гарри. Ему такой ответ друга приемлемым не показался. Поттер был готов хоть трясти его за плечи, главное, чтоб Уизли выслушал всю, можно сказать, исповедь.

Теперь тишину комнаты прервал уже не голос Гарри. Негромкий храп донесся с постели Рональда Уизли, что находилась справа, на пару с неспешной вознёй, будто кто-то вошкался в постели. Отступать Гарри не собирался и, пододвинувшись на самый край своей кровати, высунул из-под одеяла ногу и толкнул ей сонное тело, что лежало неподалеку:

— Рон! — куда громче прежнего позвал друга Гарри, еще раз пихнув того в бок.

Послышался заспанный голос Уизли, недовольно что-то пробубнившего в подушку, но Гарри все же удалось различить «сплю» и что-то, отдаленно напоминающее «брысь». Поттер поднялся на кровати, потянувшись за очками, в то время как Рон, закутавшись поплотнее в одеяло, перевернулся на другой бок. Нащупав в темноте очки, Гарри надел их, даже не подумав, что смысла в этом сейчас нет: хоть с ними, хоть без них — кругом темно, а зажигать свечу сейчас лучше не стоит, в спальне ведь не только он с Роном. Уютно устроившись на соседних кроватях, безмятежно спят Симус, Невилл и Дин.

По-видимому, Рон снова затерялся во сне, ибо Гарри все сидит и ждет, когда с ним заговорят, а тот и слова не проронил. Опустив ноги на теплый, мягкой ткани ковер, он поспешно засеменил в сторону, где должна стоять кровать Рона. Вытянув руки, он сделал резкий шаг, чему в последующую секунду сильно пожалел. «Проклятие», — вырвалось у Гарри, и он, задержав дыхание, мгновенно приземлился на пол, стараясь при этом издавать как можно меньше шума. Глаза полезли на лоб, и Поттер, сжимая злополучный палец, порывисто качался назад-вперед, стараясь унять боль. Угол кровати, тумбочки, комода, шкафа, любой мебели — это заклятый враг мизинца на ноге каждого человека, о да, сомневаться в этом не приходится.

Наконец ослабив хватку и отпустив все еще ноющий палец, Гарри, опираясь на колено, поднялся с пола. Осознав, что совершенно не понимает, где сейчас находится и в какой стороне кровать Рона (не было видно абсолютно ничего), Поттер попытался разглядеть хотя бы какие-нибудь очертания из обстановки. Как будто заметив ситуацию, в которой оказался Гарри, тучи ослабили тиски, пропуская в комнату тусклый лунный свет. «Благодарю», — кивнул он небосводу и двинулся к своему сонному другу.

— Рон, просыпайся, — прошептал Гарри, настойчиво тряся его за плечи. Уизли лишь сильнее завернулся в одеяло, но Поттер пресек подобные попытки бегства на корню.

— Блин, Гарри, — не открывая глаз, пробубнил Рон. — Что за приколы, иди спать...

— Это важно, Рон, — не отступал Поттер, все еще пытаясь растолкать своего друга. — Вставай, нужна твоя помощь.

Рон, глубоко вздохнув, стянул с лица теплое одеяло и, с трудом оторвав голову от подушки, поднялся на кровати. В слабом свете луны мало что можно было разглядеть, но, чтобы увидеть торчащие во все стороны волосы Рональда Уизли, не нужно и напрягать взгляда. Протерев кулаками глаза, Рон настороженно спросил:

— Что, опять он?

— Кто? — непонимающе отозвался Гарри. Секунду спустя он догадался, о ком идет речь и, резко тряхнув головой, ответил:

— А, нет, Волдеморт тут не причем.

Рона передернуло от имени Темного лорда — он до сих пор не мог произнести этого слова. Гарри подумал, что не помешает ему немного взбодриться (ага, самую малость), поэтому, пошарив на тумбочке, нащупал стакан с водой, который держит на этом посту еженочную вахту, являясь средством пробуждения Гарри во время кошмаров (вода в лицо еще как бодрит), и дал его Рону:

— Водички?

— Угу, — еле слышно пробубнил Рон и принял стакан. Отпив холодной воды, он удовлетворенно выдохнул. Рональд нехотя подтянулся на кровати и сел поудобней, а затем, бросив недовольный взгляд на Гарри, который его все равно не заметил в темноте, яростным шепотом проговорил:

— Тогда чего тебе не спится среди ночи? И еще более важный вопрос: чего ты посреди ночи будишь меня, если у тебя в голове никого,кроме тебя нет?! Я тут, между прочим, сплю, — спустя пару секунд подвел он итог и, окинув руками комнату, добавил:

— Мы тут все, вообще-то, спим!

Гарри уселся на край своей кровати и, нервно подрагивая ногой, уставился на Рона.

— Извини, — в который уже раз поправляя очки, сказал Гарри. — Но это важно.

Рон заметил состояния своего друга — нервишки-то шалят, тут и дураку понятно.

— Что случилось? — уже несколько взволнованным голосом спросил Рон.

Гарри, сжав руки в кулаки и стараясь успокоить дыхание, пристально посмотрел на Рона, чем заставил его еще больше встревожиться, а затем медленно начал говорить:

— То, что я сейчас скажу, определенно тебя шокирует, но я должен кому-нибудь это рассказать, а ты мой лучший друг, так что...

Рон, уже не на шутку встревожившись, полностью вылез из-под одеяла и, спустив ноги с кровати, сел напротив Гарри.

— Блин, не томи ты, ну, — послышался стремительно летящий шепот со стороны постели Уизли.

— Ладно-ладно, — отозвался Гарри и решил, что пора бы уже подступить к главному. Он, сделав очередной глубокий вздох, наконец перешел к делу:

— В общем, это касается Гермионы.

— Так это с ней что-то случилось? Она в порядке? — быстро проговорил Рон, уже собираясь вставать на ноги, но Гарри его остановил:

— Что? — недоумевающе спросил Гарри. — Стой, ты куда? В порядке с ней все, в порядке.

— Да блин, Гарри, — разозленным шепотом отозвался Рон, будучи готовым начать размахивать руками — сколько можно тянуть кота за непотребные места? — Скажи ты уже наконец, что происходит!

— Ладно-ладно, — повторил свою недавнюю реплику Поттер. — Собственно, Гермиона, она...

Руки будто сами полезли взъерошивать в очередной раз и без того лохматые волосы. Эта отцовская привычка, как ему много раз говорили те, кто знал Джеймса Поттера, определенно передалась Гарри по наследству. Он кивнул своим мыслям и, не давая себе возможности остановиться, но одном дыхании проговорил:

— В общем, Гермиона, она дорога мне, Рон... Очень дорога... Ты понимаешь? — закончил Гарри и поднял взгляд на друга. Вернее на силуэт друга, кругом одни лишь тени, дышащие и перешептывающиеся тени.

— Тьфу ты блин, Гарри! — уже не сдерживаясь, воскликнул Рон, взмахнув не находящими места руками. Он завертелся на месте, что-то ворча себе под нос, и, снова повернувшись к Гарри, быстрым шепотом заговорил:

— Зачем так пугать-то посреди ночи?! Я уж было подумал, случилось чего.

Произнося последнюю фразу, Рон уже начинал посмеиваться, а Гарри все продолжал негодующе сидеть на кровати, так и не осознав, как воспринял новость его друг. Рон же, уже еле сдерживая смех, дабы не разбудить соседей, спящих рядом, пытаясь скопировать голос Гарри, проговорил, драматично растягивая каждое слово:

— Рон, это тебя шокирует, — смешок вырвался у Уизли из груди, и он, в очередной раз взмахнув рукой, сказал:

— Нашел чем удивить. Ты бы еще сказал, что Снейп тебя не любит — вот это была бы сенсация так сенсация!

У силуэта напротив Гарри забавно подрагивали плечи, а шепот Рональда, контролировать который ему удавалось с великим трудом, все больше перемешивался со смешинками в его голосе, становясь громче и громче.

— Что? — Гарри просто-напросто не мог поверить тому, что сказал его друг. Последнюю реплику с великим трудом можно обозвать шепотом. — Так ты в курсе?

— Само собой, я ж тебя знаю назубок, — насупился Рон, притворно искривляя голос. Смех уже сопровождал каждую его реплику:

— Неужели ты думал, что сможешь от меня это скрывать? Это кто еще кого шокирует!

Рон рассмеялся во весь голос, чем вызвал бодрое копошение соседей на кроватях. Гарри просто потерял дар речи. Да, сюрприз так сюрприз, ничего не скажешь. Стараясь, чтобы его речь не напоминала бормотание парализованного пациента больницы Святого Мунго под супом из успокоительного, а была все же более-менее похожа на нормальную речь среднестатистического человека, Гарри обратился к Рону:

— Так ты знал... Ты знал!

Рон нахмурил брови:

— Я, по-моему, только что это сказал, — задумчиво произнес он, склонив голову, — разве нет?

Гарри резко ударил ладонями о колени и, не поверив своим ушам, выдохнул:

— Обалдеть...

В его голове возникли новые вопросы, которые требовали ответа, по крайней мере, из чистого любопытства.

— И как давно ты понял?

Рон, задумавшись, почесал затылок, пытаясь вспомнить точную дату, дабы еще больше вогнать друга в состояние «легкого недоумения», но календарь у Уизли в голове, к его сожалению, не припрятан. И потому он, повернувшись к Гарри, задал встречный вопрос:

— Не напомнишь, какого числа мы всей толпой в «Кабаньей голове» собрались? Ну тогда, в октябре еще, когда ОД собирали.

Плывущие по небосводу тучи стали редеть, распуская свои стройные ряды, отчего лунный свет теперь уже беспрепятсвенно проходил через границу облаков. И потому Рональд смог вовсю насладиться выражением лица своего друга. Широкая улыбка коснулась Рона: ох, как же он ждал этой минуты, это лицо бесценно. Как жаль, что сейчас нет рядом Колина с фотоаппаратом, прибавился бы еще один снимок в коллекцию. «Над кроватью обязательно бы нашлось свободное местечко рядом с фоткой моего патронуса», — промелькнуло в голове у Рона. Наконец, вернув потерянный дар речи, Гарри снова заговорил:

— С октября?! Рон, чего ты молчал все это время?

— Могу задать тебе тот же вопрос, — фыркнув в ответ, сказал Уизли.

— Об этом не очень-то просто говорить, знаешь, — нахмурился Гарри. — Тем более это не просто какая-то девчонка с параллели, а Гермиона!

Рон развалился на кровати и, приятно вытянув ноги, покачал головой, проговорив:

— Ну ладненько, принимается.

— Ты чего спать что ли завалился? — непонимающе высказался Гарри, уставившись на своего друга. — Я еще не закончил, Рон!

— Да не сплю я, — пробубнил Уизли сонным голосом, — не сплю...

Гарри в очередной раз толкнул друга в бок, воскликнув:

— Рон, я хочу ей все рассказать! Сегодня.

Широко зевнув, Рональд сдался и уселся на кровати, удивленно посмотрев на Гарри.

— Сегодня? Ночь ведь.

— Блин, Рон, — вспылил Гарри, закатив глаза, — сегодня не значит ночью. Еще есть утро, день и вечер. Не глупи.

Нахмурившись, Рон громко сказал:

— Эй! Это не тебя разбудил посреди ночи лучший друг, рассказывая, что он втрескался в подругу, которую знает с одиннадцати лет, ага? — склонил голову Рон, разведя в стороны руки. — И кто это из нас, вообще, глупит? С октября уже сколько времени прошло, а ты так и сидишь тут, рассказывая обо всем этом не ей, а мне.

Сжав переносицу, Гарри уткнулся головой в колени. Ну да, в его словах есть доля истины, громадная доля. Но все же это не так легко, как кажется. Обессиленно вздохнув, Поттер, подняв взгляд из-под очков на Рона, заговорил:

— Я не знаю, как ей сказать... Это меня просто выедает. Но я хочу сделать это сегодня вечером, я уже тянуть с этим не могу...

Повисла тягучая тишина. «Ох, этот пятый курс», — посетила голову Рона одинокая мысль. Он уже было хотел вставить слово, как с соседней кровати донесся сонный голос Дина:

— Тогда нужно что-нибудь уже придумать...

Гарри встрепенулся от этого голоса. «Ну вот, теперь знает не только Рон». Он встал с кровати, сам не зная зачем, и уставился на Дина, который, выглядывая из-под одеяла, сонными глазами уставился на него.

— Доброй ночи, — тут же сказал Рон, отвесив небольшой поклон в сторону кровати Дина. Поттер подумал, что нужно хотя бы что-нибудь сказать, и выдал первое, что пришло в голову:

— Как думаешь, что нравится девчонкам?

Дин просто лежал, переводя взгляд с Рона на Гарри, решая, стоит ли вылезать из-под одеяла или лучше попытаться уснуть. «Хотя они ведь не заткнутся, да?» — задал он самому себе вопрос. Звонко выдохнув, он скинул с себя одеяло, и уселся на кровати, потягиваясь к будильнику.

— Два часа ночи, — тихим голосом подсказал ему Гарри. Дин замер, не дотронувшись до часов, и повернул ничего не выражающее лицо к Поттеру.

— Водички? — неуверенно спросил Рон, протягивая ему стакан с водой. Недолго думая, Дин взял стакан и, опустошив его, поймал идею: «Мне одному что ли мучиться?», — а затем внес предложение:

— Больше народа — больше полезных мыслей. Давайте их растолкаем, что ли.

Гарри с Роном так и стояли посреди спальни, не решаясь двинуться с места, как с очередной кровати послышался голос Симуса, громко бубнившего в подушку:

— Поттер, ну ты уже честно запарил... Сначала змеелицый, теперь Грейнджер, — уже засмеявшись, сказал Симус, отрывая голову от подушки. После того, как Гарри начали сниться кошмары, он наконец поверил, что Волдеморт никуда не делся, и принял сторону Поттера, попутно пополнив ряды ОД. Свесившись с кровати, Симус пихнул соседа в бок, проговорив:

— Эй, Невилл, у нас тут мальчишник намечается, вставай.

— Да я уже, — послышался его заспанный голос. — Тут поспишь с вами нормально... Каждую ночь что-то да случится.

У Рона вырвался смешок, перешедший на Гарри, а вскоре на всех обитателей комнаты. Мда, разбудил Поттер не только его, и к тому же теперь вся спальня знает о его маленьком секрете. Чиркнула спичка, и темень комнаты разогнал переливающийся цвет огонька небольшой свечи. Симус поставил ее в центр спальни, усаживаясь поудобнее возле огня, и сказал:

— С Поттера должок за прерванный сон.

Послышались ободряющие негромкие возгласы, и народ постепенно подтягивался к свече. Гарри все еще было неуютно, что он всех разбудил из-за своей дилеммы, и довольно дискомфортно, поскольку теперь все об этом знали. Чего уж увиливать, он чуть под землю не проваливался. Дин, заметив выражение лица, с которым сидел Поттер, передавая Рону галлеон, сказал Гарри:

— Да хватит тут сидеть как в окопе.

Гарри, заметив махинации, поднял негодующий взгляд на друга, который пожав плечами сказал:

— Ну, кроме меня знает еще пара человек.

Поттер, нахмурив брови , яростно зашипел на друга:

— Ты чего всем разболтал?

— Ничего я не разболтал, — откликнулся Рон, скривив нос и сузив глаза. — Ты меня с Лавандой что ли перепутал? Это она сплетница, а не я. А я...

Рон надул щеки и почесал затылок, подыскивая необходимые слова. Гарри уже замотал головой, когда Уизли начал говорить:

— Ну, просто некоторые личности иногда кое-что да замечали и приходили ко мне с вопросами, мол, что да как. Интересно им ведь! — воскликнул Рон, расплывшись в своей обыкновенной ухмылке. — А мне что им прикажешь говорить, если они сами обо всем догадались?

— Да, Гарри, — вставил слово Невилл, держа на коленях свой любимый кактус, при этом поливая его водой, и, подняв брови, добавил:

— Свои же все.

Гарри окинул взглядом ребят: Симус сидел напротив, постукивая ногтем по стакану, Дин, упорно протирая глаза, уселся рядом с Невилом, ухаживающим за своим любимцем, а Рон, продолжая ухмыляться, подкидывал в руке золотой галлеон, который ему дал Симус.

— А это за что? — спросил Гарри, указывая на монету.

Рон, заметавшись взглядом из стороны в стороны, замотал головой.

— Ну знаешь, Гарри, — почесав пальцем бровь, начал он и, покручивая в воздухе руками, продолжил:

— А у нас тут с Симусом вышло небольшое пари, так сказать.. На тему, когда ты уже обо всем расскажешь Гермионе, и ну, э-э-э... Он поставил на то, что ты до зимних каникул и словом не обмолвишься, а я, — ткнув себе большим пальцем в грудь, сказал Рон, — поставил на то, что у тебя хватит смелости до Рождества.

Он в очередной раз ухмыльнулся и, прикусив монету, гордо сказал:

— Вот я и выиграл!

— Обалдеть, ты уже и поспорить об этом успел, — воскликнул Гарри, взмахнув в сторону друга рукой.

Рон насупился и, засунув галлеон себе под матрас, проговорил:

— А с кем мне еще спорить, с тобой, что ли?

Не успел Гарри вставить слово, как раздался голос Симуса:

— Так, ну ладно. Ради чего мы, собственно, поднялись с кроватей.

* * *

Разразившись хохотом и замахав руками, Симус протараторил:

— Не, я тебе точно говорю, девчонкам нравятся пони! Один мой знакомый, магл, катал свою на таком.

Дин, сменяя очередную свечу, фыркнул и сказал:

— Ага, может Гарри еще и доспехи нацепить? — засмеялся он, отчего пламя, охватывающее свечку в его руке, судорожно заметалось. Смех перешел по кругу, затягивая каждого из ребят в свой водоворот. Поставив свечу на центр комнаты, Дин уселся на свое место.

— Точно-точно! — воскликнул Рон, щелкнув пальцами и окинув всех озорным взглядом. — Будет прямо как Найджел! Хотя нет, даже лучше! Под руку с принцессой.

Гарри расплывшись в в улыбке, замотал головой, проговорив:

— Я думал, что идея написать послание на стене большого зала — перебор. Парни, я беру свои слова назад.

— А может вам устроить пенную вечеринку? — выдвинул предложение Дин, вспомнив, как его сосед Макс, живущий в Лондоне через дорогу от его дома, закатывал как-то раз подобное действо. И туда пришла куча девчонок, с чем собственно и поспешил поделиться Дин.

Сначала предложения, как лучше обо все рассказать, вносимые ребятами, были относительно неплохие, но позже парни вошли во вкус, и полился откровенный абсурд и фарс, но зато настроение подскочило до пика, и смех не оставлял спальню ни на минуту, а эта ночь запомнится им надолго, в этом сомневаться не приходиться.

— Эй, Гарри, — позвал его Невилл, стукнув пальцем по плечу. — Я все же думаю, что цветы — лучший вариант, ты как считаешь?

Поттер энергично закивал головой. Гермионе нравятся цветы, в этом он убедился еще на втором курсе, и сам этот вариант вполне подходил и нравился Поттеру.

— Да, ребят, я тоже так считаю, — закивал Гарри.

— Ну ладно, пожалуй, остановимся на этом, — широко раскрыв глаза, поднял руки Симус.

— Ну тогда тебе дорога к профессору Стебль, — подсказал Гарри Рон.

— Не сказал бы, — вставил слово Невилл, растягивая слова. — У нее там сейчас цветов маловато будет, а тебе, я так полагаю, ромашки не нужны. Что ты там говорил? Георгины? Тогда это тебе в Хогсмид к миссис Потт. У нее там лавка цветочная есть. Там сто процентов есть то, что нужно.

Гарри, соглашаясь со словами Невилла, окинул взглядом ребят и сказал:

— Ну, на том и порешим. Днем за цветами, а вечером — к Гермионе... Симус, сколько там времени?

Он завертелся на месте, пытаясь отыскать будильник, и через пару секунд потянулся за часами. Взглянув на циферблат, Симус присвистнул и, подняв округленные глаза, ухмыляясь, проговорил:

— Парни, тут половина четвертого. Я просто в осадке...

Рона снова пробило на хихи и он, подмигнув Поттеру, стараясь, чтобы это прозвучало суровым голосом, сказал:

— Ну, теперь только попробуй все запороть, Гарри.

* * *

Гарри напоследок окинул взглядом коридор, пряча за поясом карту Мародеров. Ему наконец удалось поймать момент, когда ученики разошлись, и медлить сейчас — это непозволительная роскошь. Недалеко от двери, ведущей в Зал трофеев, стояла огромная видавшая виды статуя. Сколько ей уже лет, Гарри не мог сказать и навскидку. Высеченная из камня старая волшебница уже который год занимает свое законное место в Коридоре Одноглазой Ведьмы, как его назвал для себя Гарри. На лоб старухи была была надвинута широкая остроконечная шляпа, из-под которой выглядывал один единственный глаз. Складки каменной мантии, закостенело свисали с дряблого тела ведьмы, а крючковатый нос Снейпа можно законно признать лишь жалкой тенью вывернутого под невероятным углом отростка, выпирающего из лица старухи. Гарри до сих пор не был до конца уверен: точно ли всего лишь потрепанная временем статуя размещена в этом коридоре, или когда-то это был настоящий живой человек. Несмотря на обшарпанный вид, глаз старухи внимательно следил за Гарри каждый раз, когда он проходил мимо этого места. Поттер фыркнул своим мыслям, отгоняя их прочь: «Заклинаний, обращающих человека полностью в камень, не существует. А прочее, наверняка, мне просто кажется».

Привычным образом шагнув статуе за спину, Гарри достал палочку и, коснувшись выгнувшегося дугой горба старухи, произнес: «Диссендиум!». Знакомым хрустом треснул камень, и спина ведьмы, разломившись пополам, открыла взору лестницу, книзу теряющуюся в темноте. Гарри, не медля ни секунды, вскочил в проход, который тут же с гулким звуком зарос камнем и коротким, всего в долю секунды, отдававшим многовековой хрипотой смешком. Но в том, что Гарри это не почудилось, он был готов хоть своей «Молнией» поклясться. Легкая дрожь пробежала по его телу, но привычного в таких ситуациях страха она за собой не принесла. Тот смех озлобленным не показался, наоборот, веселым, озорным, старушка будто знала, зачем Гарри понадобилось втайне ото всех лезть через пещеры в Хогсмид. Поттер хмыкнул положению, попутно записав в голову заглянуть к ведьме как-нибудь на огонек, может даже удастся побеседовать! Нет, определенно все тайны Хогвартса никому и никогда не раскрыть, это непоколебимое правило постоянно о себе напоминает.

— Люмос, — прошептал Поттер, выставив вперед палочку. Гарри стоял на верхней ступеньке длинной лестницы, спускающейся в окутанное тьмой пространство. Он поплотнее натянул куртку, стоял жуткий холод. Естественно, кто будет отапливать потайные ходы Хогвартса? Может быть, Филч? Он о них даже не знает, и слава Мерлину, между прочим. Гарри уже успел отвыкнуть от заполняющей туннель сырости, которая с каждым годом все четче ощущалась здесь. Последний раз Поттер пользовался секретными туннелями Хогвартса (вообще-то только этим, он единственный среди всех является безопасным) еще на третьем курсе, дабы ходить с друзьями в Хогсмид, ведь Дурсли не давали тогда разрешение на посещение околошкольной деревни. А в Хогсмид-то хотелось! Чтобы повеселиться со всеми, можно ведь и нарушить кое-какие правила, что в этом такого? Тем более, чего кривить душой, Гарри делал это сотню раз.

Ступеньки подходили к концу, и теперь уже начинался полноценный туннель, можно даже сказать пещера. Неровный камень, выпирающий резкими углами во многих местах, заменял стены, пол и потолок. Небольшой огонек голубоватого цвета, цепко охвативший конец палочки Гарри, тускло освещал туннель, но рассмотреть, что под ногами, все же можно. Громко выдохнув, Поттер выпустил облачко пара, спустя секунду смешавшегося со светом люмоса. «Тут стало еще холоднее, или это мне кажется?» — пронеслось у Гарри в голове. Одной рукой он полез в сумку, свисающую с плеча, и, порывшись в ней, вытащил вязаную темно-красную с бронзовыми полосками шапку с завязочками. Подарок от Миссис Уизли на прошлое Рождество, большое ей спасибо за это, кстати говоря. Шапочка — просто класс, собственно, как и коронные свитера Уизли. Гарри натянул ее на голову, пряча от мороза покрасневшие настолько, насколько это казалось вообще возможным, уши. В очередной раз звонко вздохнув, Поттер подался вперед по туннелю.

Путь до Хогсмида занимал около получаса. Идти в темном узком каменном коридоре, охваченным сыростью и влажностью, далеко не самое приятное в мире занятие. «А ведь этот туннель кто-то прорыл», — мелькнуло в голове у Гарри. Сколько же времени ушло на создание такого длинного прохода. Определенно, либо тот, кто копал этот туннель, был лишен на корню личной жизни и проводил в этой пещере все свободное время, откалывая с помощью несокрушимой ложки от камня кусочек за кусочком, либо, что более вероятно, создавало этот подземный ход не одно поколение волшебников. А о нем ведь практически никто еще и не знает! Как можно спрятать подобный род деятельности от руководства и персонала школы? Неужели никто из профессоров не замечал, как кто-то из учеников постоянно пропадает из Хогвартса, а потом возвращается с ног до головы покрытый грязью вперемешку с пылью, еле доползая до кровати? А ведь таких тайных ходов почти с десяток! Не сдержавшись, Гарри отдал честь могучим строителям прошлого громким хлопком в ладоши. Те, кто прорыли эти туннели, определенно заслуживают звание самых великих проказников школы. Просто потрясающая проделка, которая неоднократно показывала студентам лазейки сквозь правила Хогвартса, таким как Гарри, например.

Сняв запотевшие очки, он зашагал медленнее, а то мало ли, тут же везде камни торчат. На вскидку уже половина пути за спиной. Вытерев окуляры о край рубашки, торчавшей из-под куртки, Поттер вернул их обратно на нос. Скоро уже Хогсмид, свежий воздух, свобода, а там уж и цветочный недалеко. Лицо Гарри тронула улыбка, вызванная пришедшей мыслью: «Интересно, отец тоже бегал по этому туннелю в Хогсмид за цветами для мамы?». Гарри провел пальцами по неровной холодной стене. «Что бы он сказал мне сейчас, узнав, что я пошел по его стопам?» — усмехнулся своему вопросу Поттер. В бурной реке нахлынувших мыслей Гарри удалось подсечь одну, которую он ранее почему-то не замечал. «Нужно рассказать Сириусу о Гермионе. Он, несомненно, обрадуется за нас», — подумал Гарри, даже не заметив, что только что подсознательно ответил за Гермиону «да» в знаменательном, но еще не поднятом вопросе. Погрузившись в пучину мыслей, Поттер непроизвольно замедлил шаг. Внезапно из раздумий его вывел громкий охриплый крик старика, в котором Гарри сразу же узнал голос «любимого» смотрителя школы:

— Нарушители будут подвешены в подземелье! Готовьте свой большой палец, мистер Поттер! Ах-ха-ха!

Гарри от неожиданности подскочил на месте, выронив свою палочку, которая с громким стуком, распуская по туннелю волны эха, ударилась о каменный пол, забрав с собой последний свет. Запнувшись, Поттер повалился наземь, благо приземлился он на свою сумку, ибо падать здесь, где везде торчат острые камни... Ну, сами понимаете. О стены ударился хриплый смех Филча, растворяющийся в чьем-то звонком хохоте, а затем — стремительно приближающийся топот. Туннель стал постепенно заполняться ярким желтым светом, и Гарри, подняв голову, увидел знакомые ему с первого курса лица, хотя, может быть, тут вернее сказать, одно лицо, ведь они у них как две капли воды.

— Здорово, Гарри, — произнес ворчливым голосом смотрителя Хогвартса Фред Уизли, приветливо махнув зажатой в руке лопатой.

— Как делишки? — улыбнулся Джордж, протягивая руку Поттеру, который все еще сидел на своей сумке.

— Вы оба в своем репертуаре, — усмехнулся Гарри и принял помощь. Поднявшись с места, он стряхнул капли воды, которые покрыли его сумку, и было подумал, что стоит поискать палочку, как ему уже протянул ее Фред. Он, как следует прокашлявшись, сказал уже своим обычным вечно искрящимся смешинками голосом:

— Не желаете палочку, мистер Поттер?

— Я ее требую, мистер Уизли, — в той же манере ответил Гарри, нарочито нахмурив брови, и засунул ее за пояс.

Поправив съехавшие на нос очки, он окинул ребят беглым взглядом. Как всегда, одежда у близнецов, как и они сами, была одинаковая. Из-под коричневых толстых курток виднелись ярко красные фамильные свитера Уизли, а их вязаные бордовые шапки украшали небольшие бубончики.

Гарри только сейчас заметил, что свет, заливающий туннель, куда ярче обычного заклинания «Люмос», к тому же он не тускло-синий, а ярко-желтый. Не успел Поттер подумать, откуда он исходит, как прямо у него под носом пролетел его маленький источник. Небольшой стеклянный, как показалось Гарри, шарик размером с грецкий орех был наполовину заполнен каким-то варевом, волнами окутывающим стенки сосуда, реагируя на его резкие виражи. По бокам «светлячка» были,наверное, скотчем приделаны небольшие прозрачные крылышки, пронзенные множеством жилок.

— Как у снитча, — пояснил Джордж, заметив заинтересованный взгляд Гарри.

— Класс, — оживился Поттер. — Что это?

Близнецы подтолкнули Гарри по направлению Хогсмида, и, встав по обе стороны от него, вместе с ним двинулись в деревню.

— Мы ведь часто ходим в Хогсмид, — начал Фред, поудобнее перехватив длинную лопату, — а светить тут люмосом, пока идешь по туннелю — рука затекает.

— Вот мы и придумали светляков, — подхватил его брат. — Руки свободны, света больше — одни плюсы.

— Классная штука, — произнес Гарри и потянулся к одному них, подлетевшему поближе, однако туннель сразу же разразил синхронный окрик близнецов, эхом отразившись от стен: «Не трогай!». Шарик резко упорхнул в сторону, а Гарри, взмахнув рукой, негодующе оглянулся на ребят:

— Вы чего орете?

— Лучше не лапай их, если не хочешь и дальше светить себе под ноги по-старинке, — посмеиваясь, сказал Фред.

— Их крылышки, — протянул Джордж, указывая на светляков, — ну... Они, мягко говоря, далеки еще от идеала. Там тронешь — развалятся.

— Мы эти крылья еле прилепили, — замотал головой Фред. — Там все на соплях.

— Но все-таки работает, — хором сказали Уизли, явно гордые собой. Гарри согласно кивнул головой, засунув руки в карманы. Ребята постоянно придумывают что-то новое, оригинальное, теперь вот — светляки. Большое у близнецов Уизли будущее, они ведь еще и магазин собрались открывать, не без помощи Гарри, кстати.

— Так совершенствуйте, совершенствуйте! — нарочито важным голосом воскликнул Поттера. — Не зря же я в вас деньги вложил.

— Будет сделано, босс, — хором ответили Фред и Джордж. Гарри, уже посмеиваясь, окинул их взглядом. Идти по этому длиннющему туннелю в компании ребят куда лучше, чем одному. Тем более если это близнецы Уизли — с ними и не вспомнишь, что такое скука. Поправляя съехавший с шеи практически до пола гриффиндорский шарф, Гарри снова обратился к ребятам:

— А зачем вам в Хогсмид-то?

— Заканчиваются запасы, — ответили хором Фред и Джордж и начали перечислять.

— Блевательные батончики.

— И кислотные плевучки.

— И икотные конфеты.

— И кусачая жвачка.

— И мыло из жабьей икры.

— И хлопушки.

— Фред, ты забыл клыкастые фрисби.

— Ах, да! — резко воскликнул Фред, подняв вверх указательный палец. — И клыкастые фрисби.

— Ну да, — протянул Гарри, — стоило догадаться.

Близнецы весело переглянулись, озорно при этом фыркнув, и разразились хохотом. Гарри, посмеиваясь списку продуктов Уизли, замотал головой, и его взгляд упал на широкую лопату, которую держал в руке Фред.

— А это вам зачем? — спросил Поттер, указав на инструмент.

Близнецы вытянули головы и, встретившись глазами, утвердительно друг другу кивнули.

— А это, наш дорогой Гарри, — растягивая слова, начал Фред, словно открывал тайну всего бытия, — то, с чем ты нам поможешь.

— Он имел в виду, было бы неплохо, если бы ты нам с этим подсобил, — шепнул Поттеру на ухо Джорж.

Гарри и не думал, что придется кому-то помогать, когда отправлялся в Хогсмид. У него все-таки были и свои дела, которые, к слову, по мнению Гарри, куда важнее проказ близнецов. «Но все же времени у меня полно», — поймал он мысль.

— Что вы надумали? — спросил Поттер, замотав головой, сталкиваясь взглядом с близнецами, и напускным суровым голосом добавил:

— И почему все так спонтанно, что вы набираете пособников по пути на дело?

Фред уже было открыл рот, но тут раздался громкий звон из кармана его куртки. Гарри тут же узнал разрушающую безмятежное спокойствие, вытягивающую из ласковых объятий теплой кровати трель. «Будильник?», — промелькнуло у него в голове. И действительно, Фред, достав из кармана здоровенный будильник, взглянул на время и, ухмыльнувшись, протянул лопату брату:

— Твоя очередь.

Джорж, состроив кислую мину, все-таки принял длинный инструмент и обратился к Гарри:

— Ничего спонтанного, просто должен был прийти Джордан, но его примяла Жаба, так что он сейчас несколько занят — вылизывает пол языком в классе второсортного ЗОТИ.

— И поэтому нам нужен ты, — хлопнул Гарри по плечу Фред.

— Ладно, понял, — проговорил Поттер и, сузив глаза, продолжил:

— А что вы делать-то собираетесь?

На лице Фреда появилась широкая улыбка, и он, ткнув Гарри в плечо, спросил:

— Ты же знаешь старика Роджерса?

О да, он известен среди всей немногочисленной детворы Хогсмида, а также в рядах учеников Хогвартса. Этот мужик, если не по крови, то точно по духу брат нашему родному Филчу. Роджерс этот — ворчливый старикан лет этак пятидесяти, проживающий на углу главной улицы Хогсмида. Сложно найти того, кто никогда бы не становился жертвой многоэтажных предложений старого волшебника. Всё ему не так, всё ему не этак, все ему мешают спать, покоя не дают. А еще у него бзик насчет своего газона, и еще, что странно, по каким-то никому не ясным причинам он почти никогда не пользуется магией.

— Да кто ж его не знает? — ответил Гарри. — Он точно не родственник Филчу?

— Не, это теория с треском провалилась, никаких кровных уз.

— И не спрашивай, как нам это удалось узнать, — сразу же поставил точку Джордж.

Гарри лишь, соглашаясь, поднял руки.

— Так вот, — начал Фред и, указав на лопату в руках брата, пояснил:

— Это для него.

— Сейчас же куча снега, тем более он сегодня утром снова шел, — продолжил Джорж. — А старикан магией не пользуется, предпочитает все делать руками.

— А за лужайку свою он печется, — подхватил речь брата Фред. — Поэтому, без сомнения, он сегодня будет убирать снег.

— Вот мы и решили по доброй воле захватить ему инструмент, раз уж так совпало, что мы идем в Хогсмид, — взмахнув лопатой, сказал Джордж. — Старик умом не блещет и ничего не заметит.

— Пока мы бы отвлекали Роджерса, Джордан бы успел поменять его лопату на нашу. Но за Джордана у нас сегодня ты, так что готовься бегать в полуприседе, лазать через забор, прятаться по кустам и быстро работать руками.

Поразмыслив над предложением близнецов, Гарри пришел к выводу, что давно не делал ничего подобного, да и, вообще, настроение потрясающее: хочется смеяться, веселиться. А Фред и Джордж Уизли — это живое веселье на ножках, которое и промышляет подобным родом деятельности. Так и тянет сделать что-то из ряда вон выходящее, тем более до вечера еще как до луны, и времени у Поттера полным полно, так что он все-таки решил подсобить ребятам. Раз и так уже пришлось нарушать правила, то будем нарушать по-крупному, чего уж там. Потому Гарри смело кивнул близнецам и уверенно произнес:

— Ладно, я в деле.

Ребята, удивленно хмыкнув, перекинулись взглядами. Они и не думали, что Гарри действительно согласится принять ключевую роль в их затее, и уже было посчитали, что придется выкручиваться вдвоем.

— Фред, — нахмурив брови, позвал брата Джордж, — это точно наш Гарри Поттер?

— Сейчас узнаем, — заговорщическим голосом шепнул ему Фред и обратился к Поттеру:

— Ты точно Гарри? Паренек такой правильный, ответственный, уроки ведет, кстати, получше многих преподавателей. Повеселиться, конечно, не прочь, но за рамки шибко не вылезает.

— Я сегодня в настроении, парни! — воскликнул Гарри, расплывшись в улыбке. — Руки так и чешутся сделать что-нибудь такое... Ну такое, знаете... Да то, чем вы все время занимаетесь! Мне сейчас будто все по силам, ребят!

Джордж, усмехнувшись пылкости их новоприобретенного подельника, толкнул Гарри в плечо:

— Нужный настрой, так держать!

— Да, не сбавляй его до дома Роджерса, — подхватил Фред.

Гарри, поправив очки, бодро зашагал вперед, широко улыбнувшись. И действительно, идти, когда маленькие летающие создания обливают туннель ярким желтым светом, намного лучше, чем шагать с вытянутой рукой, освещая все вокруг люмосом.

— Кстати, Гарри, — встрепенувшись, обратился к нему Джордж, — ты чего один-то тут бродишь? Где твои верные друзья, забыли что ли?

— Не, тут все иначе, — выдохнув, начал Гарри. — Рон прикрывает меня в Хогвартсе, пока я в Хогсмиде, а Гермиона... Ну в общем, от нее он меня тоже прикрывает.

— Подговорил одного старосту, чтобы он прятал тебя от другого, — растягивая слова, выговорил Фред, почесывая пальцами, подбородок. — Неплохо, очень даже.

— А зачем тебе в Хогсмид-то? — вспомнил Джордж. — Ты так и не сказал.

— А вы и не спрашивали, — парировал Гарри, оглянувшись на Уизли.

— Это и не означает, что ты не должен был нам говорить, — шепнул ему на ухо Фред.

Поттер окинул взглядом близнецов, явно заинтересованные глаза которых пристально всматривались в Гарри. Они что угодно узнают, не успокоятся ведь. Поэтому Поттер, глубоко вздохнув, начал рассказывать:

— За цветами я иду в лавку миссис Потт...

Близнецы озорно в очередной раз перебросившись взглядами, не сговариваясь, окинули руками плечи Гарри и хором констатировали:

— У нашего Гарри появилась подружка!

«Ну вот, — промелькнуло в голове у Поттера, — теперь уж не отвяжутся, пока не узнают имя». Потому он решил сразу выложить все карты на стол: сказал «а», говори «б».

— И кто она, Гарри? — улыбаясь, выговорил Джордж, но тут же перебил сам себя:

— Нет! Стой! Не говори, сами догадаемся. Вариантов не так много, тем более я уже, думаю, понял.

— Согласен, я тоже, — кивнул брату Фред и, прыснув от смеха, начал перечислять их доводы:

— Раз уже ты сказал, что Гермиона ничего не знает о твоем походе в Хогсмид, а ты идешь за цветами...

— Тем более, — подхватил второй, — вы и так все время друг вокруг друга вьетесь...

— А еще если вспомнить твой патронус на ОД, а именно, как ты вылупился тогда на Гермиону...

— Тут даже Крэбб с Гойлом обо все догадаются.

— Не, ну здесь ты загнул, — замахал головой Фред, изменив интонацию голоса на куда более серьезную. — Это уже перебор.

Джордж, качнув головой, повернул к себе Гарри лицом и ровным голосом, тщательно выговаривая каждое слово сказал:

— Крэбб с Гойлом не догадаются.

После чего туннель разразил очередной приступ хохота близнецов Уизли, а Гарри, состроив кислую мину, поймал очередную мысль: «Ну, пошло-поехало».

— Давно пора, Гарри, — хлопнул его по плечу Джордж и, щелкнув пальцами, вспомнил:

— Эй, нам, кстати, тоже нужно в цветочный — Невиллу за подарком!

Брови Гарри поползли к переносице, когда он недоверчиво произнес:

— Чтобы вы, ребят, бегали Невиллу за подарком, да еще и в цветочный... Что-то плохо верится.

— О, это, конечно, не цветочки для Герми, тут кое-что поэкстремальней.

* * *

Ранним-ранним утром, когда солнце еще не вышло из-за горизонта, землю снова осыпали снежные листья. Жаль, правда, что снегопад кончился в полдень, и сейчас небо просто было затянуто серо-белыми тучами, но хорошо, что хотя бы ветра нет, холод не пробирает до костей. Хогсмид был полностью укутан зимним покровом, сугробы устилали его улицы, на которых уже вовсю резвилась детвора, строя белокаменные крепости и устраивая сражения стенку на стенку.

Гарри в сопровождении близнецов Уизли шел с краю дороги, по колено проваливаясь в сугробы. Поттер, пыл которого слегка поостыл, уже успел все обдумать и осознать, на что он подписался, но все-таки сворачивать с пути не собирался. Аргументы, что это должно быть забавным и веселым, подталкивали его к действию. Когда еще выпадет возможность пошкодничать с главными озорниками школы? Тем более он уже согласился, так что отнекиваться поздно, да и, на самом-то деле, не шибко хотелось.

Очередь нести лопату выпала Гарри, мол, новобранец, пусть вносит вклад. Он окинул ее взглядом, ударив костяшками пальцев по древку. Ребята так и не сказали, в чем заключается особенность этой лопаты, лишь посмеивались, оставляя это как сюрприз.

— Он огородил весь сад забором, благо без колючки, — продолжил рассказывать Фред, посильнее натянув теплую шапку.

— Заборчик ничего такой, кстати. Высокий, — протянул идущий справа от Гарри Джордж, — метра два точно есть. Полезешь через него с тыла дома.

— Перед лужайкой у него тоже есть оградка, к слову, но не пойдешь же ты к нему через калитку, мол, погодите, я быстренько, туда-сюда. Ну ты понял.

Дорога заворачивала, и как раз за этим поворотом, недалеко от главной улицы, располагался дом злополучного старика. Довольно старенькое зданьице, внешним видом напоминающее трактир «Кабанья голова», да и подход к содержанию жилища, похоже, абсолютно такой же — стоит, и это главное. Дом, как и сказали близнецы, был обнесен деревянным забором. Перед крыльцом располагался ряд из вертикальных досочек, покрашенных в темно-синий цвет. Видно было, что к ним довольно долго никто не притрагивался: краска сползла, то тут, то там недоставало очередной дощечки. А вот забор по бокам от дома и сзади — это дело другое. Гарри подошел к нему, вытянув руку, и даже встав на цыпочки, достать до верха ему не удалось. Только рва не хватает.

Но несмотря на непосредственную заброшенность жилища, сад у Роджерса был большой, красивый, с этим не поспоришь. Не зря говорят, что за свою лужайку он печется, за садом, видимо, тоже следит. Полукругом лачугу старика обходили множества деревьев и разных кустарников. Правда

, зелени сейчас не было, зима ведь, но все же не составляло никаких усилий представить, каково бы это смотрелось посреди лета, например. «Нет, зелень все-таки есть», — промелькнуло в голове у Гарри, когда его взгляд упал на елку, припорошенную снегом, которую он и не сразу заметил — она была еще совсем низенькой.

Ребята отошли на противоположную сторону дороги, чтобы не привлекать внимание старика, и получше осмотрели местность. На крыльце, на месте, где видимо лежит дорожка к дому, убирал лопатой горы снега невысокого роста мужичок. Длинный потрепанный плащ спускался до самой земли, складками обтекая большие сугробы, огромная меховая шапка увеличивала голову дедка раза этак в два, а широкий колючий шарф был в несколько оборотов сложен вокруг шеи, захватив заодно и плечи. Сначала Гарри подумал, что это пар исходит у него изо рта, но, приглядевшись, заметил большую трубку, зажатую у Роджерса между зубов и испускающую большие серые облака дыма.

— Такое противоречивое место, — выдохнул Гарри, глядя на представшую перед ним картину. — Дом последние сотню лет будто только и делал что подгнивал, а сад потрясающий, чего юлить. И при этом живет здесь один вредный старичок, гоняющий всех направо и налево. Как-то не складывается.

— Да, Роджерс такой, — согласились в один голос близнецы.

— Тут с первого раза и не поймешь, живет ли здесь милый дедушка-волшебник или Кикимер во плоти, — вставил слово Джордж.

— Ага, — подхватил второй, — так что не расслабляйся, Гарри.

Фред, замотав головой, скривился и, уставившись на брата и хихикнув, сказал:

— Не забуду, как он в нас гномами кидался.

Джордж, потирая друг о друга руки, сострроил зловещую мину и медленно обернулся к злополучному дому.

— Ну ладненько, приступим, — начал он, нарочито протягивая гласные. Ребята положили руки на плечи Гарри и хором сказали:

— Как договаривались.

Джордж, указав рукой по границе лужайки, сказал:

— Обходи дом с той стороны. Потом вон там, вон у елки, видишь? Там сиди в засаде, жди сигнала.

— Не потеряй по дороге лопату, — вставил слово Фред, схватив ее за древко. — И да, кстати, сигналом будет ругань Роджерса, он нас как только увидит, сразу орать начнет, вот увидишь. Вернее услышишь.

— Ага, а потом по-тихому забери его лопату и подмени нашей, — забрав у Гарри инструмент, сказал Джордж и, крутанув ее в руке, быстро затараторил:

— Потом — обратно, мы отваливаем, и все закончивается.

Фред, рассмеявшись, сел на колено и, зачерпнув немного снега, принялся лепить снежок, попутно проговорив:

— Ничего опасного с ним не случится, но могу сказать, что убирать снег с лужайки Роджерс будет не один час.

Поймав взгляд брата, Джордж тоже заразился смехом, отчего его плечи заходили ходуном. Он, все еще с улыбкой, повернул к себе Гарри и, затягивая болтающиеся на его шапке завязки, грозным голосом начал говорить:

— Вы отправляетесь на важное задание, мистер Поттер, — нахмурил брови Джордж, пока его руки быстро затягивали узел на шапке. — Старик Роджерс должен поплатиться сполна за совершенные им деяния путем вечной уборки снега на своей возлюбленной лужайке.

Оставив шапку в покое, он принялся проверять, хорошо ли застегнута у Гарри куртка, попутно стряхнув с плеч пару снежинок.

— Обнаружить вас не должны, так что оставайтесь в тени, не издавайте шума и работайте быстро. На выполнение задания вам дается пара минут, пока внимание ворчливого гоблина будет приковано к нам, — скомандовал Джордж, одновременно потуже затягивая гриффиндорский шарф Гарри. — Мы все надеемся на ваш успех, но коли вы не вернетесь с задания, вашей Гермионе мы все сообщим, будьте уверены.

Поттер в который раз за сегодня фыркнул подобной фразе. Это уже какая? Пятая или шестая подколка за сегодня на эту тему от близнецов. Фред, стоящий рядом, пуще прежнего засмеялся, и Джордж, не сдержавшись, прыснул и, сбавив обороты пафоса, своим обычным голосом быстро протараторил:

— Готовься, Гарри, тебя подколок ждет немерено. По крайней мере, от нас, — улыбнувшись брату, сказал Джордж.

Фред, глаза которого отражались озорным блеском, подхватил речь брата, прикрывая расплывшийся в улыбке рот кулаком:

— Можешь, если хочешь, сказать нам спасибо, ведь мы тебя заранее к этому готовим.

Гарри бодро закивал, спасибо, чего уж там, но не успел вставить и слово, как Джордж, громко прокашлявшись, хлопнул Гарри по плечам и, пристально посмотрев в глаза, своим офицерским голосом сказал:

— Я лично хочу пожелать вам удачи, сэр, — сузив глаза, сказал он Гарри. — Мы все рассчитываем на вас!

Внезапно он резким движением всунул в руки Гарри лопату и воскликнул:

— Возьмите же свое оружие, мистер Поттер, и да пребудет с вами сила! — сжав руки в кулаки, закончил он.

Почувствовав легкий толчок в спину, Гарри шагнул по направлению к цели.

— А теперь иди и помни: без сигнала не суйся, — наказал ему Фред.

Напоследок оглянувшись, Поттер увидел ухмыляющегося во весь рот Фреда и Джорджа, стоящего подле него с важным видом. Заметив взгляд Гарри, он, чем вызвал очередной смех брата, с громким хлопком скрепил высоко над головой руки и, с суровым выражением лица, закусив губу, энергично закивал головой.

Пробираясь между кустами, Гарри чуть не потерял свой шарф, который норовил уцепиться за каждую торчащую ветку. Поттер уже приметил дерево, по которому будет забираться, дабы перелезть на участок Роджерса, а то забор-то несколько высоковат, всего-то головы на три. Наконец со стороны дома послышался стук разбивающегося о железо снежка и раздавшийся после этого громкий крик:

— Тысяча дементоров! Что за черт?! Эй, вы! А ну прочь с моего газона, малышня!

«Сигнал!» — проскочило в голове у Гарри, и он, не теряя времени попусту, привел в исполнение придуманную схему проникновения на участок Роджерса. Так, рукой за эту ветку, ногой на ту, чуть ниже, теперь подтолкнуть лопатой, перебросить одну ногу, так, теперь вторую, следом лопата, и наконец вниз. Поттер приземлился возле какого-то небольшого куста, провалившись по колено в снег. Взгляд Гарри привлекли три фигуры у калитки, одна из которых яростно размахивала руками при каждом слове, слове причем не совсем приличном. Наконец Гарри заметил валяющуюся на снегу перед домом лопату, на лоток которой прилип огромный снежок. Резко подобрав с земли свой инструмент, Поттер двинулся по направлению к цели, еле переставляя ноги в море сугробов, пока близнецы заговаривали зубы старику.

— Прошу простить моего неуклюжего братца, — положа руку на сердце, приобнял Фреда за плечо Джордж. — У него проблемы с координацией, и снежок полетел не туда.

— Да, сэр, — подхватил речь брата Джордж, неестественно вывернув руку, — мы не хотели, чтобы вы пострадали, мистер Роджерс.

Старик звонко шмыгнул носом и, засунув трубку в рот, глубоко затянулся. Его седые волосы выглядывали из-под огромной шапки, редкими прядями спадая на глаза. Сильно выпуклый лоб и прямо торчащие брови почти закрывали бледно-голубые глазки старика Роджерса. Казалось, половину его лица занимал огромный нос картошкой, хотя нет, сейчас он более напоминает помидор, мороз ведь — вот и покраснел.

— Шпана малолетняя! — взорвался Роджерс, накрыв облаком дыма братьев Уизли. — Я сколько раз говорил прекратить это ребячество на улицах! Эти ваши идиотские постоянные крики и вопли когда-нибудь доведут меня до белого каления!

Наконец закончив брызгать слюной, он перевел взгляд на землю, покрытую снегом и, оскалившись всеми немногочисленным зубами, что у него остались, поднял голову и зарычал на ребят:

— С газона ушли, ну!

Фред и Джордж, притворно заахав, перетаптываясь на месте, с волнением в голосе хором сказали:

— А мы на газоне, да? Простите, сэр, тут полно снега и ничего не видно.

Они сделали шажок назад и, подняв взгляд на старика, спросили:

— Теперь мы не на газоне?

Роджерс, поправив съехавшую на глаза шапку, окинул злобным взглядом близнецов и прошипел:

— Нет, вы все еще здесь.

Фред приложил руку ко лбу, а Джорж, закрыл ладонью рот.

— Кошмар, мистер Роджерс! — воскликнули они и сделали еще один шаг назад.

Выпустив очередное облако дыма, старик вытер рукавом сопливый нос и, сплюнув на дорогу, уже было начал оборачиваться, как Фред подскочил к нему, взяв за плечо:

— Подождите, сэр!

Старик, дернув плечом, зарычал и снова повернулся к близнецам:

— Чего вам еще надо?!

— У вас сахара не будет? — сказал первое, что пришло в голову Джордж, также подскочив к Роджерсу. — Мама торт готовит, а сахара нет, сказала у вас попросить.

— Нет у меня сахара, и оставьте вы меня наконец-то в покое! — проговорил старик, уже закипая, взмахнув руками. Его глазки сузились еще пуще прежнего, а нос сморщился в тугой шарик.

— Ну а соли у вас нет случайно? — вставил слово Фред, пытаясь его как-то задержать еще на пару минут.

— У вашей мамы все с головой в порядке? — загоготал старик, хватаясь за живот, при этом рассыпав немного табака. — Что это за торт такой с солью? Что за байда?

— Рецепт такой фамильный.

— «Соленый сладкоежка», — выглянул из-за плеча брата Фред.

— Ага, — закивал Джордж, причмокнув губами, — просто пальчики оближешь. И к тому же...

Он остановился на полуслове, вытаращившись куда-то за спину старику Роджерсу. Скривившись в лице, Джордж снял шапку и медленно запустил пальцы в рыжие волосы.

— Эй, братишка, — толкнул его в плечо Фред, попутно щелкнув у него перед глазами. — Ты чего?

— Парень, — позвал Фреда Роджерс, ткнув пальцев в Джорджа, — вы вообще здоровы, нет?

— Вот блин, — наконец выговорил Джордж и сглотнув, глубоко вздохнул, а затем, стреляя глазами то на брата, то на Гарри, то на Роджерса, быстро проговорил:

— Похоже на старости лет мистер Роджерс решил последовать за Филчем и завести себе домашнего питомца, смотри!

Фред взглянул, куда указал его брат, и его глаза округлились, а сам он что есть мочи тут же выкрикнул:

— Гарри, полундра! Драпай, чувак, драпай!

Поттер уже собирался двинуться обратно к забору, радуясь, что все прошло как по маслу, но не тут-то было. Восклицание Фреда заставило его оцепенеть, и в голове стремительно пронеслись мысли, что же могло пойти не так. Ответ пришел сам собой. Из огромного сугроба возле забора, который оказался вовсе не сугробом, а прикрытой снегом собачьей конурой, вылезла здоровенная черная овчарка, попутно отряхиваясь от прилипшего снежного покрова. Гарри просто замер на месте, мертвой хваткой сжимая лопату, пока у него в голове словно не взорвалась разными голосами заложенная динамитом мысль: «Спасайся кто может!». Он рванул с места и побежал к калитке, разбивая встречающиеся на пути сугробы. Позади раздался громкий лай, привлекший внимание Роджерса.

— Что за...

Но не успел он договорить, как мимо пробегающий Поттер, застряв в очередном сугробе, навалился на ворчащего старика, опрокинув последнего в снег, сам при этом еле удержавшись на ногах. Гарри выбежал на дорогу и под крики близнецов и лай бегущей следом собаки стремглав бросился по дороге, нагоняя братьев Уизли. Древко, которое Поттер продолжал сжимать в руке, натолкнуло его на мысль, сесть на него и улететь. Благо он не последовал инстинктам, это же вам не метла, а лопата для уборки снега, тут будешь лицом не облака пробивать, а землю пропалывать. «Хотел адреналинчика, Поттер? Получай! — не переставая, стремительной юлой крутилось у него в голове. — Во что я ввязался?»

Ребята завернули за поворот и рванули вдоль ряда жилых домов по дорожке расчищенной от снега. Гарри уже нагнал ребят, и они бок о бок неслись по улице Хогсмида, так что аж пятки сверкали.

— Может... Она уже... Отстала? — задыхаясь, проговорил Фред, шапка которого улетела еще дома четыре назад. Раскатистый лай, заставивший всех троих прибавить скорости, был ему ответом. — Вот черт!

Джордж бежал с левого края, ближе всего к домам. У большинства из них палисадник оканчивался невысоким заборчиком. Вдруг на глаза Джорджу попалось спасение от разгневанного пса в виде облезлого рыжего кота, спокойно спящего на одном из почтовых ящиков через два дома. Уизли вытянул руку и на бегу долбанул ладонью по ящичку, отчего перепуганный представитель кошачьих, чья шерсть встала по стойке смирно, недовольно зашипев, спрыгнул на землю. Все еще не сбавляя темпа, Гарри оглянулся через плечо, подметив, что в приоритете они у собаки больше не являются. Кот, заметив мохнатую угрозу, ринулся через дорогу, завлекая за собой не перестающую лаять овчарку, и они оба скрылись в переулке между домами.

Наконец, все трое остановились, тяжело дыша, и ребят согнуло пополам. Ватные ноги Гарри не удержали такую тяжелую ношу, и он обессиленно повалился в снег. Его примеру последовали и братья Уизли. Над головой весь небосвод затянули серые облака, но так приятно было сейчас просто лежать, наблюдая за их плаваньем высоко над землей. У Гарри первого из груди вырвался сначала короткий смешок, потом погромче и подольше, а следом уже — безудержный хохот, растворяющийся в смехе Фреда и Джорджа.

— Обалдеть, — сквозь смех проговорил Гарри, у которого из глаз уже потекли слезы. — Давно я так не развлекался, парни!

— А мы — каждый день! — раздались одинаковые голоса братьев Уизли. И как им это удается: говорить одни и те же фразы в одну и ту же секунду? Они, несомненно, одинаковые практически во всем, но разве такое вообще возможно. Гарри выдохнул облачко пара. Просто волшебство какое-то.

* * *

Убедившись, что карта Мародеров не промокла после реактивной пробежки и валяния в снегу, Гарри засунул пергамент обратно в сумку. Все сейчас, разбрасываясь эмоциями, обсуждали их совместную проделку по дороге к лавке миссис Потт.

— Я уж думал, не поверит, когда я про Соленого сладкоежку сказал, — хватаясь за волосы, выпалил Фред, который так и не отыскал свою шапку в снегу. — А он проглотил и этот бред.

— Я же говорил, умом не блещет, — вставил слово Джордж, посмеиваясь, ткнув брата в плечо.

У Гарри, который никак не мог перестать смеяться, всплыл в памяти один момент, который он сразу же решил озвучить:

— Ребят, погодите, ребят! — замахал он руками, все еще с улыбкой на лице. — Я же до сих пор не в курсе, на кой черт мы все это делали. Что с лопатой-то не так?

Близнецы разразились хохотом пуще прежнего, задорно уставившись на Поттера, который так и не смог стереть ухмылку с лица.

— Точно, блин! — пихнул в бок брата Джордж. — Мы же ему так и не сказали!

— Ага, — подтвердил Гарри. — Сюрприз-сюрприз... Я до сих пор не знаю, что сделал.

Фред, стараясь успокоиться, ломающимся голосом произнес:

— Лопатой этой, когда снег убираешь, он постоянно возвращается, падая за спину тому, кто его зачерпнул.

— Так что тугодум долго провозится, это сто процентов, — подхватил Джордж, и вся эта оживленная компания ввалилась в двери цветочного магазина. Гарри стянул с себя шапку и осмотрелся по сторонам. Помещение было довольно маленькое, но к нему прилегала комната, что-то вроде небольшой теплицы, чтобы можно было выращивать многие растения даже зимой. Стены были увешаны множеством полок, на которых нашли себе пристанище десятки горшков с различными цветами и всяческими диковинными травами. Напротив входной двери стоял длинный прилавок, за которым стояла женщина лет 45, опрыскивающая водой, кажется, герань, в Травологии Гарри не больно силен. Миссис Потт была довольно пышной дамой, которая одним лишь видом сразу же располагала к себе. Одежда ее больше всего была похожа на теплый домашний халат, а темные волосы заплетались в тугой пучок на голове.

— Здравствуйте, мальчики, — окликнула она вошедших покупателей, приветливо им улыбнувшись. — Ищите что-то конкретное?

Гарри, уже поубавив веселье — понятие вежливости никто пока не отменял все-таки — подошел к стойке и обратился к миссис Потт:

— Здрасте, мне нужны георгины красно-белые, пять штук.

Цветочница, слегка коснувшись брови, сама себе кивнула и, сказав: «Есть такое, сейчас приду», — скрылась в теплице. Гарри оглянулся на близнецов, которые о чем-то перешептывались возле цветов колокольчиков, периодически тыкая на них пальцами, и Поттер уже было думал двинуться к ним, как в комнату вернулась миссис Потт с зажатыми в руке цветами.

— Вот, дорогой мой, пять георгин, — протянула она их Гарри, при этом лукаво стрельнув в него глазами. — Прогуливаете занятия, мистер Поттер?

Гарри непроизвольно дотронулся до своего шрама, шапку-то он снял, а подумать головой, как обычно, подзабыл. Близнецы, услышав имя Поттера, притихли и повернулись к цветочнице, попутно поздоровавшись и несмело взмахнув руками.

— Не волнуйтесь, — сказала им миссис Потт, хихикнув и нахмурив брови. — Не мне докладывать о нарушении правил в Хогвартс.

Она, прищурив глаза, посмотрела на Гарри и, кивнув на цветы, добавила:

— Тем более что вы, я так понимаю, решили сделать девушке приятное, — она взвела взгляд в потолок, словно отдалась воспоминаниям. — Эх, эта молодость...

— Сама такой была, чего уж там, — рассмеялась цветочница. — А теперь вот миссис Потт.

Гарри уже понял, что ему ничего не грозит, к тому же он и одобрение получил, и потому уже расслабился. Спустя пару секунд женщина перевела взгляд на цветы, которые он сжимал в руке, и произнесла:

— С вас один галлеон.

— Конечно, сейчас, — проговорил Гарри и, достав из кармана золотую монетку, выложил ее на стол.

Попрощавшись с миссис Потт и поблагодарив ее за цветы, ребята уже двинулись к выходу, но Джордж внезапно стукнул брата по плечу и воскликнул:

— Эй, а подарок для Невилла? Забыли.

Гарри тоже запамятовал, что близнецам же в цветочный не просто по пути, они еще и для Невилла что-то захватить хотели. Стукнув себя в лоб, Фред кивнул брату и подошел к продавщице:

— Скажите, а у вас кусачей капусты не найдется?

— Держи-ка даму, — пробубнил Рон, выкладывая на стол очередную карту.

Большой зал был полон народу, стоял шум и гам — естественно, сегодня же воскресенье. Гарри до сих пор не вернулся из Хогсмида, что не прошло незамеченным для Гермионы, которая обратила внимание на его отсутствие и, конечно же, спросила об этом Рона. Он же не нашел ничего лучше, чем просто прятаться от нее по углам, выжидая возвращения Гарри, тем самым только привлекая внимание подруги.

Эрни, один парень с Рейвенкло (который, кстати, тоже ходит на ОД), выругавшись, сбросил свои карты, и теперь в игре остались только Рон и Найджел. Уизли решил, что затеряться в толпе — хорошая идея, к тому же можно перекинуться в картишки разок-другой, и потому он, собрав пару человек, уселся за стол Рейвенкло («Здесь-то Гермиона меня искать не будет»), захватив с собой колоду. Уже третья по счету вафля отправилась на съедение Рональду Уизли. «Последний круг, и победа моя», — мелькнуло у него в голове, пока он вытирал рукавом осевшие на губах крошки. Очередь снова дошла до Рона, но не успел он выложить на стол туза, как Найджел, сидящий напротив, хлопнул его по руке.

— Чего? — прочавкал Рон, недовольно уставившись на соседа.

— А ты глянь туда и все поймешь, — ухмыльнулся Найджел, указав пальцем куда-то за спину Уизли, и отхлебнул тыквенного сока.

Рон оглянулся через плечо, и его взгляд упал на знакомую копну светлых волос, мелькающих между столами.

— Блин-блин-блин! — проговорил Рон, слезая со скамьи, при этом уронив на пол недоеденную вафлю. Гермиона направилась к другому концу стола рейвенкловцев, и Рональд в полуприседе, ловя смешливые взгляды других посетителей Большого зала, побежал к выходу из Большого зала, все еще сжимая в руке своего крестового туза. Он уже был практически у дверей, когда услышал голос, перекрикивающий все остальные:

— Рональд Уизли! А ну стоять!

Он резко вытянулся по стойке смирно, безвыходно закрыв глаза в ожидании заслуженных нотаций. «Проклятие, Гарри, — пронеслось у Рона в голове, — ну быстрее ты, ну». Глубоко вздохнув, он медленно повернулся на стремительно приближающиеся шаги, которые становились все громче и громче, и увидел подбегающую к нему Гермиону.

— Гермиона! — натянув улыбку, махнул подруге Рон зажатым в руке тузом. Заметив, что до сих пор сжимает в руке карту, он быстро засунул ее в карман штанов, но Гермиона все же заметила махинации.

— А-а-а... Я тут, — начал Рон, запинаясь на каждом слове. — В карты решил сыграть.

Гермиона, поправив растрепавшиеся волосы, сложила руки на груди и окинула Рона усталым взглядом. Закатив глаза, она медленно кивнула головой, а затем, нахмурив брови и прищурившись, скептически произнесла:

— Ага, само собой. А играть ты решил на углу стола другого факультета не потому, что прячешься от меня, а потому что там еда вкуснее.

Рон хмыкнул и указал на подругу пальцем, весело ей подмигнув.

— А ты видела, какие у них там вафли? — решил перевести ее иронию в реальность Рон. — Таких за нашим столом нет, я потому и пошел за рейвенкловский.

Поймав идею, Рон щелкнул пальцами и достал из кармана свою карту.

— Колода, кстати, не моя, — повертев в руке крестовый туз, сказал он Гермионе. Пожав плечами, Рон уже зашагал в сторону ребят, проговорив: «Вот, нужно тузик-то вернуть», — но Гермиона не дала Уизли уйти, перегородив ему дорогу.

— Не ври, карта твоя, — констатировала она, выхватив туз из его руки. Взглянув на нее, девушка протянула ее обратно Рону, неодобрительно покачав головой.

— Она вся исписана «красивыми» оборотами про тебя — скажи спасибо Джинни, — не удержавшись, хихикнула Гермиона. Она, снова сложив руки на груди, пристально посмотрела на Рона и требовательно сказала:

— А теперь говори, куда ты дел Гарри.

Гермиона заметила его отсутствие еще два часа назад, но в этом не было бы ничего особо странного, если бы не пара деталей. Во-первых, все поголовно отвечают, что понятия не имеют, где Поттер, а некоторые личности, такие как Симус и Дин, например, ели сдерживали смех, когда вставал этот вопрос. А во-вторых, Рон определенно бегал от Гермионы по углам, стараясь не попадаться на глаза. Сложить два и два для лучшей ученицы Хогвартса труда особого не представляло. Гарри определенно чем-то занят, тем более, это что-то явно не вписывается в правила школы, а привлекать к себе еще большее внимание Амбридж лучше не стоит, и так хватает массовой пропажи людей во время очередного занятия ОД. Ну и Гермионе было немного обидно, что в планы ее никто не посвятил. Что за тайные дела вообще?

— Я ведь тебе уже говорил, — звонко присвистнув, начал Рон, почесав картой затылок. — На стадионе он, полетать решил.

Гермиона мотнула головой, смерив Рона хитрым взглядом.

— Я была на поле, — высказалась она, нахмурив брови. — Гарри там нет, и ты это знаешь.

— Что, уже и пару часов без своего Гарри протянуть не можешь? Что же ты будешь делать на каникулах, Гермиона? — сверкнув зубами, сказал Рон, стараясь отойти от темы хотя бы с помощью подколок, — авось прокатит. Лицо перетаптывающейся на месте Гермионы залилось краской, а ее руки полезли поправлять подол темного джемпера. Рон уже было подумал: «Пронесло!», как она, прыснув, подняла лукавый взгляд на друга и, победно улыбнувшись, произнесла:

— Значит ты не отрицаешь, что знал: Гарри на стадионе нет.

Рон поднес руку к лицу, скрывая замученный взгляд, правду ведь по понятным причинам ей не скажешь. М-да, прятать Гарри от Гермионы оказалось сложнее, чем он думал. «На что я подписался? Это какая-то пытка просто». Утомленно выдохнув, Рон оторвал ладонь от лица, выглянув на подругу, и уже было собрался рассказать ей очередную байку, на этот раз про уборку в совятне, как услышал справа знакомый голос:

— Ребят, пирог еще остался?

Головы Рона и Гермиона резко повернулись в сторону двери. Уже переодетый в школьную форму Гарри стоял на пороге Большого зала.

— Где тебя носит? — поприветствовала Поттера Гермиона, двинувшись ему навстречу. Его взгляд забегал из стороны в сторону, а из груди непроизвольно вырвался смешок, когда он встретился глазами с Гермионой. «Вечером расскажу», — промелькнуло у Гарри в голове, и он решил ответить заготовкой про поле, но, заметив махающего руками Рона, отбросил эту идею.

— Ну как хочешь, — насупилась Гермиона, отступив на шаг, и встала возле Рона. — Надеюсь только, ты ни во что не ввязался.

— Я был в Хогсмиде, — выпалил Гарри, приблизившись к ребятам. Рон ошарашенно вылупился на друга.

— Но зачем? — не поняла Гермиона.

— Помогал близнецам с одним дельцем, — кивнул Гарри, соглашаясь со своими мыслями. Всю правду ей знать не обязательно, сейчас, по крайней мере, а вот выходка с Роджерсом — об этом можно и рассказать.

Удивленная Гермиона, чуть приоткрыв рот, переглянулась с не менее изумленным Роном. Однако Уизли, быстро приняв версию Гарри, правда это или нет — сейчас это не важно, развел в сторону руки, виновато проговорив:

— Вот поэтому мы и не хотели тебе говорить, знали, ведь не одобришь.

Гермиона фыркнула и, заправив за ухо спавшую на глаза прядь волос, взглянула на Гарри.

— Ты решил пойти по стопам Мародеров? — с иронией в голосе задала она вопрос. — И когда это ты успел затесаться третьим в компанию Фреда и Джорджа?

Гарри уже собирался рассказать ей про все операцию «наказание Роджерса», но раздавшийся сзади оклик не дал ему заговорить:

— О, мисс Грейнджер, мистер Поттер, удачно я вас встретила, — воскликнула профессор Макгонагалл, быстро идущая к компании, на ходу поправляя свою остроконечную шляпу. Вид у нее был явно изнуренный.

— Мистер Поттер, — обратилась она к Гарри, снова примерив обычное для нее серьезное выражение лица, — профессор Дамблдор задерживается в министерстве, поэтому, к его глубокому сожалению, ваше сегодняшнее у него занятие отменяется.

В ее маленьких глазах долей секунды мелькнул гнев.

— Министр Фадж требует кое-какие документы, не без совета профессора Амбридж, — суровым голосом проговорила Макгонагалл. — И потому мне нужно срочно их найти, и к тому же, так как я сейчас в роли директора, дел у меня невпроворот.

Все трое стояли перед профессором, внимательно слушая ее речь. Она чуть мотнула головой и устремила взгляд на Гермиону.

— Потому, мисс Грейнджер, я бы попросила вас помочь мне с одним делом, — продолжила Макгонагалл, еле заметно улыбнувшись краешками губ. — Вы одна из лучших моих учениц, к тому же являетесь старостой моего факультета и девушка ответственная.

Гермиона лишь кивала на слова профессора, пока еще не понимая, к чему она ведет.

— Я бы разобралась сама, но вся эта суматоха, — выдохнула Макгонагалл. — В общем, кто-то, видимо, решил пошутить у меня в кабинете, и было бы неплохо с этим разобраться.

Гермиона с важным видом наблюдала за профессором. Поручить ученице, даже старосте своего факультета, подобные дела — явный признак доверия, и Гермиона в грязь лицом не ударит, нет.

— Само собой, я присвою дополнительные баллы за эту работу, — пояснила профессор, отчего Гермиона, не удержавшись, расплылась в улыбке.

— Конечно, профессор, — пролепетала она, принимая ключ от кабинета Трансфигурации.

— Я бы подсобил с этим, если можно, профессор, — вытянулся Гарри, не обращая внимания на негодующие взгляды своего рыжего друга. «Напрашиваться на работу самому, — усмехнувшись, почесал за ухом Рон. — Докатились, Гермиона номер два».

— Да, — вставила Гермиона, кивнув предложению Гарри, — можно, профессор?

— Естественно, так даже лучше, — отозвалась Макгонагалл, а затем перевела взгляд на Рона. — Только прошу, не берите с собой мистера Уизли, боюсь, в таком случае кабинету станет только хуже.

Рон, хмыкнув, поднял руки, попятившись назад.

— А так хотелось, профессор, — состроив кислую мину, протянул Рон и, крутанув в руке крестовый туз, печальным голосом добавил:

— Что ж, пойду забивать горе картами и запивать тыквенным соком.

Гарри смотрел вслед своему другу, который кричал кому-то за столом Рейвенкло, дабы раздали на него, как почувствовал, что кто-то тянет его за руку.

— Пошли, время лучше не терять, — позвала его Гермиона, и они вместе вышли из Большого зала.

К удивлению Гарри, он не был расстроен тому, что Дамблдор задерживается в министерстве, чем поделился с Гермионой, хотя еще пару дней назад изо всех сил старался поймать хотя бы взгляд директора. Но сейчас новость о его опоздании лишь наталкивала Поттера на мысли: вечер будет свободный, и теперь не нужно отправляться на уроки копания в голове, а можно будет провести его с Гермионой. Тем более Гарри все равно намечался во что бы то ни стало идти сегодня к ней (договор, помните?), и теперь не придется рассказывать обо всем Гермионе в состоянии, близком к потере сознания. Сейчас главное не сболтнуть ничего лишнего и спокойно дождаться вечера.

По пути в класс Трансфигурации Гарри рассказывал ей про поход в Хогсмид, благополучно опустив лавку миссис Потт и все, что с ней связано. Объяснил и причины, по которым он и пошел с близнецами. Ну, не все, правда — про боевой настрой ничего не было озвучено, а то Гермиона бы определенно захотела узнать, чем он вызван, ну а там по цепочке... В общем, Поттер объяснил, что Джордан на отработках, а близнецам нужен был третий, вот он и протянул, так сказать, руку помощи с зажатой в ней лопатой для уборки снега. Гермиона сначала не особо одобряла поступок Гарри, но по мере рассказа все чаще улыбалась, а потом и вовсю смеялась, когда он пересказывал диалог Фреда и Джорджа с Роджерсом, бодро жестикулируя.

Путь до кабинета Трансфигурации был недолгий, он располагался на том же этаже, примыкая ко двору Хогвартса. Так что через пару минут они уже были на месте.

Вытащив ключ из замочной скважины, Гарри толкнул дверь, и они вместе вошли в кабинет. Один шаг, негромкое «Ой!» от Гермионы, и оба просто застыли на месте. Десятки животных, благо не шибко больших, тявкая, мяукая и пища, носились по классу. Сам кабинет представлял собой длинную комнату, освещаемую четырьмя круглыми люстрами со свечами. Здесь было всего четыре окна, выходящих в наружный коридор. Три ряда сдвоенных парт расположились перед большим преподавательским столом, справа и слева от которого находилась пара высоких досок. Стены кабинета были обвешаны множеством клеток, в которых, по идее, должны располагаться животные, предназначенные для уроков. Вот только сейчас половина из них была открыта, и теперь вся живность бойко гонялась по классу, решив, видимо, устроить долгожданный дебош. Гермиона первая пришла в себя, когда один кролик стремительно пробежал у нее под ногами и выскочил в коридор

— Гарри! — окликнула она друга, тряхнув его за плечо, — дверь!

Поттер завертелся на месте и, обернувшись к выходу, быстро захлопнул ее, правда, пара мышей все же успела улизнуть. Закрыв дверь на ключ, Гарри снова встал рядом с Гермионой. Шум, стоящий в кабинете, напомнил ему о походе в зоопарк, тогда еще, когда ему было десять лет, а в особенности птичник — вот там уши просто молили о пощаде. Точно, звуки, которыми был наполнен класс, напоминали именно тот кошмарный птичник. Запустив пятерню в волосы, Поттер окинул взглядом кабинет и только сейчас заметил, что некоторых парт попросту нет, а длинные подсвечники, стоявшие раньше на столе преподавателя, пропали, как и половина других вещей.

— За такую работу потребуем баллов пятьдесят, не меньше, — проговорил Гарри на одном дыхании.

— Ты только посмотри, — дернув его за рукав, мотнула головой Гермиона и указала на недостающие парты. — Некоторые животные — предметы обстановки.

— О да, — рассмеялся Гарри, — я заметил.

Мимо пролетевшая канарейка натолкнула Гарри на мысль: «Я ведь не знаю всех нужных заклинаний». Ну, не то чтобы прямо всех, кошку он расколдовать сумеет и, может быть, удастся сделать что-нибудь с мышами, им, кажется, вернуть нормальный вид не слишком сложно. Но вот с другим зверьем выходит здесь проблемка. И этим открытием он, с виноватым видом почесав затылок, поделился с Гермионой.

В итоге, в наказание Гарри за невыученные заклинания, обязанности распределились так: на Поттере — поймать и принести животных, а Гермионе лишь нужно их расколдовать. Она запрыгнула на парту, играючи болтая ногами, и уселась поудобнее. Весь класс был заполнен различным зверьем, так что Гермиона решила сделать Гарри одолжение, выпуская заклинания из положения сидя. Здесь куда не стрельнешь — попадешь. Бегающий по парте кот, попав под золотистый луч, выпущенный Гермионой, клубком свернулся и обратился в большие круглые часы, раньше стоявшие на преподавательском столе, которые со звонким стуком упали на твердый пол — повезло, что не разбились. Да, работы здесь было много.

Гарри ходил между парт, стараясь обездвижить животных, а заодно проверяя, кто из них настоящий, а кто замаскированная за шерстью или мехом мебель класса Трансфигурации. Гермиона уже собралась выпустить заклятие в синицу, занявшую одну из люстр, как услышала какой-то квакающий рык, раздавшийся около ее руки. Она обернулась и увидела перед собой присевшего на парте небольшого черного дракончика, изучающе принюхивающегося к ее пальцам. Его огромные по сравнению с тельцем крылья, заканчивающиеся закрученным коготком, напоминали крылья летучей мыши. Вытянутая тонкая шея держала на себе необычно большую для него голову. Огромные желтые глаза располагались чуть выше маленьких ноздрей, а над ними росли острые рожки размером с ноготок. Детеныши драконов все такие непропорциональные. Хотя настоящим драконом назвать его нельзя, в нем Гермиона сразу же узнала фигурку, размещенную на полке шкафа позади стола и сделанную из мрамора. Но не сейчас, само собой.

Дракон, уставившись на девушку громадными глазами, издал заинтересованный звук, и Гермиона решила, что торопиться с возвращением его в нормальное закаменелое состояние не стоит, успеется еще.

— Привет, — произнесла она, проведя пальцем под шее животного.

* * *

Держа в одной руке ящерицу, а в другой — кролика, Гарри подошел к Гермионе, сидящей на одной из парт.

— Ненастоящие, — сказал Поттер, положив оглушенного зверька Гермионе на колени.

— Финита Лафипорс! — произнесла она, указав палочкой на кролика. Длинные уши свернулись, окутав животное, и через секунду у Гермионы на коленях лежал потерянный подсвечник со стола учителя.

— О, так вот ты где! — воскликнул Гарри, забирая канделябр.

— Я лично прослежу, чтобы ты выучил все заклинания по Трансфигурации, которые мы прошли, — мотнув головой, сказала Гермиона, но по ее глазам было видно, что особых неудобств ей это не предоставит, наоборот, лишь удовольствия.

— Хочешь теперь сама побыть в роли преподавателя, да? — улыбнулся Гарри, передав Гермионе ящерицу.

— Конечно, — вскинув брови, ответила она и, лукаво улыбнувшись, продолжила:

— Шанс научить учителя тому, чего он сам не знает, нечасто выдается.

Дракончик, устроившийся у нее на плече, согласно издав свой звучный гортанный рык, склонил голову и прижался лбом к шее девушки, приятно щекоча ее своими маленькими рожками. Хихикнув, Гермиона провела пальцем по спинке животного, отчего тот в удовольствии что-то негромко закурлыкал ей на ухо.

— Что ж, — протянул Гарри, уже отходя на шаг за новой порцией зверей, — тогда соберем народ и создадим кружок Гермионы Джин Грейнджер. Принимаем всех желающих, с вас только подпись и печать.

— Ты ведь не серьезно, да? — сказала Гермиона, вопросительно взглянув на Гарри.

— А почему нет? — отозвался он, подбирая с пола обездвиженного ворона. — Сама же говоришь, хотела бы побыть в роли преподавателя и подтянуть тех, кому нужно, по предмету.

Взгляд Гермионы забегал по кабинету, в то время как рука на автомате продолжала почесывать волшебного дракончика. Спустя минуту Гарри, проговорив: «Это у нас не живое», — положил ей на колени очередную птицу. Вернув предмету первоначальный вид, Гермиона негромко сказала:

— Я имела в виду, что не прочь позаниматься только с тобой.

Принимая перо, которое еще секунду назад было вороном, Гарри остановился, осознав, о чем говорила Гермиона. Не спрашивая разрешения, улыбка появилась на его лице, и Поттер, взглянув на подругу, радостно проговорил:

— Так даже лучше, я только за.

Гермиона, счастливо улыбнувшись, послала Гарри довольный взгляд.

— Тогда я согласна, — пролепетала она, взмахнув волосами. — Но только когда у тебя будет свободное время, и ты не будешь уставший, ясно?

Гарри, взмахнув руками, закивал головой и, заставив Гермиону рассмеяться, властно произнес:

— Все, с этой секунды буду экономить силы на уроки с тобой, будь уверена.

Группа канареек, прощебетавшая у них над головой, привлекла внимание Гарри:

— Среди них, должно быть, одна из парт.

Птицы улетели в другой конец кабинета, и Поттер уже было собрался идти их ловить, как Гермиона, спрыгнув на пол, чем заставила сидящего на плече дракона слегка пошатнуться, встала рядом с Гарри.

— Пошли вместе, а то тебе долго придется таскать их всех ко мне, — улыбнулась Гермиона и за руку потянула Гарри к птицам. На одной из люстр над столом преподавателя уселись с десяток маленьких желтых канареек, дополняя звуки прочих животных звонким щебетанием. Указав Гарри, чтобы готовился ловить, Гермиона подняла вверх руку с зажатой в ней палочкой.

— Финита Авифорс!

Нить ярко-голубого света устремилась к люстре, окутав всех птиц одним кольцом. Блеснула вспышка, и с потолка полетела широкая парта, но Поттер был готов использовать левитирующие чары, и стол плавно опустился на пол. Гермиона отошла в сторону, освобождая место для парты, только вот не заметила кошку, мирно лежащую на полу позади и будто бы не замечающую весь этот шум. В панике замяукав, она задергалась на месте и устремилась прочь, когда Гермиона, охнув, быстро подняла ногу, которой случайно прижала ей хвост. Девушка замотала головой, глядя вслед озлобленно шипящему животному.

— Это, наверняка, близнецы устроили, — высказалась Гермиона, окинув руками зверинец, который когда-то звался кабинетом Трансфигурации.

— Не, не они, — возразил Гарри и посмотрел на Гермиону поверх очков. — Они ведь были со мной в Хогсмиде, забыла?

— Ах, точно, — моргнула Гермиона и бросила на Гарри нарочито строгий взгляд. — Мне как старосте следует тебя сдать, ты ведь в курсе?

Гарри, взлохматив волосы, улыбнулся.

— Ну, я ведь сейчас тебе помогаю, — протянул он, окинув взглядом кабинет. — Это можно назвать заслуженной отработкой.

Слова Гарри заставили Гермиону слегка нахмуриться, и она, заметив прыгающую по парте лягушку, направила на нее палочку, проговорила заклинание, и на месте квакши уже стояла небольшая чернильница. Подобрав ее, Гарри направился к столу преподавателя, в то время как Гермиона, спрятав разочарование за напускным смехом, быстро проговорила:

— Так ты пошел со мной лишь потому, что хотел избежать наказания?

Поставив чернильницу возле канделябра, Гарри обернулся к Гермионе и, фыркнув ее словам, возразил:

— Ерунда, Гермиона. Я пошел с тобой, потому что мне захотелось, и это все причины. Иначе я бы сейчас сидел и играл вместе с Роном в карты, а не бегал по классу за кроликами.

Подвешивая на крючок клетку с белкой, Гермиона расплылась в улыбке.

— Спасибо, что вызвался помочь, — обернулась она к Гарри.

— Мне только в удовольствие, — отозвался Поттер, подбирая обездвиженную им ворону. «Трансфигурацию действительно стоит подучить», — мелькнуло у него в голове, пока он шел к Гермионе, которая стояла на стуле возле стены, убирая настоящих животных обратно в клетки. Дракону стало явно неудобно сидеть у девушки на плече, пока она в таком положении, и поэтому сейчас он носился по люстре, пытаясь поймать одиноко присевшего там голубя, но определенно, больших стараний не прикладывал, ибо ему это никак не удавалось. Гарри пододвинул стул к табуретке, на которой стояла Гермиона, и поднялся возле нее, держа в руках птицу. Поустойчивее расположившись на стуле, Поттер открыл одну из свободных клеток. Рядом стоящая Гермиона, подняв с парты замороженного попугая, потянулась к пустой клетке, однако та была слишком высока, и Поттер, заметив старания подруги, взял у нее птицу и, получив от девушки «спасибо», вернул попугая в жилище.

Спустившись на пол, Гермиона оглядела кабинет. Большая часть работы сделана, уже практически все животные на своем месте, а обстановка класса перестала носиться по кабинету, забыв, что мебели положено быть неподвижной. Осталось дел минут так на пятнадцать. Гарри, захлопнув дверцу клетки, спрыгнул со стула. Пробежав взглядом по немногочисленным оставшимся на воле кроликам да птичкам, он обратился к Гермионе:

— Мы заслужили перерыв, как думаешь?

— Какой перерыв? Здесь работы-то осталось — раз-два и обчелся.

— То-то и оно, — улыбнулся Гарри, двинувшись в сторону двух парт, стоящих прижатыми друг к другу, их ведь еще не расставляли по местам.

— Работы мало — сделать успеем, — отозвался Поттер, запрыгнув на стол. — А у нас еще не было перемены с тех пор, как мы пришли. Тем более, сегодня воскресенье, выходной, как-никак.

Сложив руки на груди, Гермиона улыбнулась и чуть мотнула головой, наблюдая за действиями Гарри.

— Это что, философия Рональда Уизли? — усмехнулась она, направившись к Поттеру. Гарри, облегченно выдохнув, залез с ногами на стол и откинулся на парту, положив под голову руку.

— Я сегодня с утра на ногах, — медленно произнес он, прикрыв глаза, и, усмехнувшись мыслям, продолжил:

— Я даже бегал сегодня марафоны от собаки. Расслабиться — сейчас для меня счастье.

Гермиона неспешно шагала к Гарри, уже сдавшись его предложению. Парты стояли бок о бок, и на их стыке лежал, закрыв глаза, Поттер. Гермиона подошла ближе и, запрыгнув на край стола, сказала:

— Тогда двигайся.

— Располагайся, — проговорил Гарри, чуть отползая в сторону, предлагая Гермионе место рядом. Она, пододвинувшись к Поттеру, дабы не лежать на самом краю (парты ведь не кровать — широтой не славятся), откинулась на столе. Волной прошло по телу облегчение, расслабив каждый мускул, даря блаженные секунды. Места на парте было немного, и потому лечь Гермионе пришлось, прижавшись к Гарри. Она фыркнула своим мыслям: «Пришлось — слово, совершенно здесь неподходящее». Будь то хоть поле, границы которого уходят аж за горизонт, вряд ли бы Гермиона решила лечь иначе. Прямо над ними висела та самая люстра, где в кошки-мышки играл с белым голубем черный дракончик. Уже устало и лениво он все перетаскивал свои лапки и крылья, цепляясь коготками за свечки и металл, следуя за своей целью. Зрелище приковало взгляд девушки в то время, как Гарри отдался своим мыслям, прикрыв веки.

— Гермиона? — тихо произнес Поттер, не открывая глаз.

— М-м-м? — чуть погодя, подала звук она.

— Ты сегодня пойдешь в библиотеку? — спросил Гарри, снимая очки и откладывая их в сторону. — Вечером.

Гермиона, чуть улыбнувшись, оторвала взгляд от ожившей статуэтки и, повернув голову к Гарри, дыханием согрев ему щеку, играючи шепнула:

— А ты приглашаешь?

Непроизвольно на его лице явилась улыбка, которая последнее время так нравилась Гермионе.

— Я обещаю музыку, книжки и уют, — весело промолвил Гарри и пальцем правой руки щекотнул лежащую подле него ладошку Гермионы.

— О-о, — протянула Гермиона, утонув в подобном списке предложений, и, переплетя его пальцы со своими, радостно заключила:

— Как много вкусностей ты предлагаешь!

Видимо, звери, те немногочисленные, что еще были не на месте, наконец устали и притихли, и лишь щебетание пары птиц на пару с негромким разговором Гарри и Гермионы раздавалось в просторном кабинете. Пока она смотрела на безмятежное лицо Поттера, залитое спокойствием и счастьем, ее голову посетила одна мысль, сразу же нашедшая выход на свободу в виде слов.

— А ты ведь мой первый настоящий друг, Гарри, — шепнула она, стараясь найти в прошлом до Хогвартса людей, которых можно было бы назвать хотя бы приятелями. Но подобных личностей ее воспоминания не хранили. Она уже рассказывала Гарри вкратце о своей учебе в обычной магловской школе, о своих прошлых одноклассниках, так что ему уже было известно, что дружеских отношений у Гермионы ни с кем не было. Много об этом она раньше не говорила, лишь вскользь раз или два, но сегодня слова будто сами слетали с языка, забывая оповестить о своем уходе.

— Незнайка да зубрила, — хмыкнула Гермиона, — так по-детски.

Гарри внимательно слушал ее, заметив редкую тему разговора.

— Я ведь любительница книжек, что ни для кого не секрет, — продолжила Гермиона, наблюдая за игрой дракончика на люстре. — Предпочитала постройке шалашей, игре в куклы и беготне на улице погружение с головой в энциклопедии, что детям совершенно не свойственно. Тем более, ты знаешь, я бываю иногда слишком высокомерной, чего юлить, а это с точки зрения ребятни не добавляло плюсы в резюме девятилетней девочки.

Гермиона никогда не уходила в эту тему глубоко, и подобные изречения всегда давались ей непросто, но не сейчас. Сейчас было намного легче, ведь уже пять лет, как все кардинально изменилось. И тот, кто все это в ее жизни поменял, лежит в эту минуту бок о бок с ней, нежно сжимая ее пальцы.

— А когда мне наконец захотелось провести время в их компании — лишь насмешки и пожелания почитать, как развлекаются дети, в книжках. Так что с друзьями у меня не заладилось, как видишь...

Гермиона, непроизвольно шмыгнув носом, тускло улыбнулась, а затем, уже успев покорить себя за то, что развела тут сопли, стараясь, чтобы это прозвучало как можно естественнее, проговорила:

— Если в сокращении, то как-то так прошло дохогвартское время Гермионы Грейнджер.

Повисла непродолжительная тишина, и Гермиона уже было решила, что зря она себя не остановила, да и вообще, понесло ее куда-то в сторону ни с того ни с сего, как Гарри с уверенностью в голосе воскликнул:

— Дети такие идиоты!

У Гермионы тут же вырвался из груди звонкий смешок, резким потоком смыв тоску.

— Ну не все, — проговорила Гермиона, стараясь обходить смешинки в голосе.

Гарри задумчиво промычал и, согласившись, выдал:

— Да, ты права — не все. Но те, которые жили у тебя по соседству, определенно близки духом к Дадли, а это уже диагноз.

Гермиона уткнулась носом в плечо Гарри, захихикав у него над ухом, в то время как он перекинул руку ей через плечо и, притянув ее поближе, взял за правую ладонь.

— Чего ты так про кузена? — проговорила Гермиона, взглянув в лицо Гарри, который так и не открыл глаза. — Он, конечно, тот еще фрукт, но может он еще не до конца сгнил?

Нахмурив нос, Поттер подумал и, фыркнув, выдал:

— Не, такой фрукт уже только в мусор, не есть ни в коем случае. Но винить во всем Дадли, я считаю, не правильно. С такой семейкой по-другому не получится. Свинку балуют, она растет, толстеет, наглеет. Здесь уж хочешь не хочешь, обретешь его характер.

Гермиона перекатилась на живот и, положив Гарри на грудь согнутую в локте руку, поудобнее устроилась в его объятиях.

— Я думаю, что характер человека строится на двух основах, — отозвалась Гермиона, потянувшись за очкам Гарри, лежащими неподалеку — почему-то захотелось снова их померить, именно сейчас, руки так и просятся. — На него, конечно, влияет семья, но главную часть строит сам человек, независимо от обстоятельств. Каждый сам решает, что важно, а что нет, что нужно чтить и уважать, а что этого не заслуживает.

Круглые очки оказались в руках у Гермионы. Покрутив их между пальцами и посмотрев сквозь линзы, она повернулась к Гарри и, улыбнувшись, продолжила:

— Ты тому доказательство. Твоя семья должна влиять на тебя в сто крат хуже, чем на Дадли. Но тебе присущи качества, которые ты сам ценишь более всего: добродушие, отзывчивость, отвага...

Улыбка на лице Гарри стала еще шире прежнего, что не прошло незамеченным мимо Гермионы. Рассмеявшись реакции Поттера, она, ущипнув его за плечо, тут же воскликнула:

— А еще тебе нравится, когда тебя хвалят!

— Но только за дело, — поправил ее Гарри, отчего Гермиона, хмыкнув, произнесла:

— А то я не знаю.

Она надела на нос очки и, не вставая, оглянула помещение. Кабинет разлился туманом, а глазам немедленно стало жутко неуютно, отчего Гермиона поспешила снять очки.

— Ну у тебя и зрение, Гарри, — сказала она, протирая пальцами глаза.

Подняв веки, Поттер прищурился, глядя на Гермиону, которая, потянувшись через него, положила окуляры на край парты.

— Опять меришь мои очки? — усмехнулся Гарри, проведя пальцем по лопатке Гермионы.

— Я чуть-чуть, — шепнула девушка, вновь опустив голову ему на плечо. Спустя минуту Поттер, в удовольствии вновь прикрыв глаза, негромко сказал на ухо Гермионе:

— А ты ошиблась кое в чем насчет Дурслей.

Гермиона вопросительно подняла брови, но вспомнив, что глаза Гарри-то закрыты, спросила напрямую:

— И в чем?

— Ты знаешь меня лучше всех, ответь сама,— улыбнулся Гарри и, подняв веки, всмотрелся в глаза Гермионы. Девушка закусила губу, вспоминая, что именно она говорила еще совсем недавно. Это улыбка на лице у Гарри никак не давала ей сосредоточиться на нужной фразе, однако именно она натолкнула на нужную мысль. Но это звучит громко и очень важно, а еще и довольно самоуверенно, так что Гермиона боялась вслух это произнести, ведь это могло быть неверным. Но Поттер, будто увидев огонек в ее глазах, знаменующий правильный ответ, негромко вымолвил:

— Именно.

Гермиона, пристально посмотрев на Гарри, решилась все же показать свои мысли и тихим голосом сказала:

— Ты считаешь своей семьей не Дурслей...

Гарри лукаво улыбнулся и, коснувшись пальцем ее волос, спросил:

— Кого же тогда?

Гермиона закусила губу, стараясь контролировать свои мысли, которые уже давно стали перетекать в совершенно иное русло, отводя разговоры на второй план, тем более когда Гарри лежал, прижавшись к ней всем телом, с улыбкой на лице играя прядью ее волос. Гермиона глубоко вздохнула, прикрыв глаза, а следом счастливым голосом поставила итог:

— Семьей ты считаешь Рона. И меня...

— Тебя, Гермиона... И Рона.

Она лежала так близко, и Гарри стоило больших усилий не рассказать ей все, что накопилось. Все те переживания и боязнь от предстоящего разговора, будто их вовсе никогда не возникало, исчезли в этом кабинете, затерявшись в кудрях Гермионы, которые Гарри продолжал накручивать на палец. Прищурившись — очки ведь были в стороне — он встретил застланный счастьем взгляд Гермионы, которая не сводя глаз смотрела на него. Явились тихие, спокойные минуты тишины, теплом просачивающейся в воздух. «Дождись вечера, Поттер, — услышал Гарри в голове у себя голос. — Зря ты, что ли, бегал за цветами?». Хотя так ли сильно нужны эти цветы, чтобы переносить на вечер эту долгожданную минуту?

— Гермиона, я...

Но досказать он не успел, внезапно раздался громкий лязг металла, оборвавший его речь, к чему добавились еще и напуганные возгласы десятков птиц. Гермиона, вздрогнув от резкого шума, отпрянула от Гарри, привстав на парте, в то время как он, с силой зажмурив глаза, готовый разорвать на части того, кто помешал ему в эту секунду, потянулся за очками. Тот самый небольшой дракончик уже покинул люстру и, ползая по клеткам с птицами, опрокинул одну пустую на пол, отчего и весь шум.

— Надо было еще раньше расколдовать этого прохвоста, — раздраженно проговорила Гермиона, слезая с парты на пол. Библиотека, георгины — они снова заняли место в расписании Гарри, который, поймав свои мысли, взял себя в руки и наказал дождаться вечера. Тихий уголок библиотеки за дальним книжным стеллажом — место куда более родное: и Гарри, и Гермиона любили его в Хогвартсе больше всего, так что для подобных разговоров Поттер считал его лучшим вариантом. Тем более цветы осчастливят Гермиону, особенно во время ожидаемого вечера, она ведь так любит георгины...

* * *

Сквозь окна замка более не проникал яркий свет, ибо место на небосводе уже заняла луна, и школа, оставленная солнцем, теперь была освещена лишь множеством свечей да ламп. Сказав Гермионе, чтобы шла в библиотеку, а он догонит ее через пять минут, Гарри направился в теплицы профессора Стебль, где он оставил предназначенные для Гермионы георгины. Вот только всплыла одна проблема. Поттер решил оставить цветы в теплице, так как не хотел нести их в гостиную Гриффиндора, боясь столкнуться с Гермионой или стать жертвой любопытных взглядов, хозяева которых подняли б шум, и Гермиона все равно бы обо всем узнала. Но, по всей видимости, поступать подобным образом было не лучшей идеей. Доказательством тому является зубастая герань, которая жадно поела георгины, откусив лепестки и переломав стебли.

Гарри шагал по направлению к библиотеке, сжимая в руке один единственный бело-красный цветок, до которого голодное растение не дотянулось. Отбрасывать идею с георгинами в сторону лишь потому, что сократилось количество цветов, Поттер не собирался. Конечно, жаль пропажу, но Гарри был уверен, что Гермиона будет рада даже одному.

Скрывая за спиной цветок, Поттер, поздоровавшись, промелькнул мимо мадам Пинс и, уворачиваясь от заинтересованных взглядов немногочисленных учеников, находящихся в библиотеке, двинулся за нужный стеллаж в конце комнаты.

Привычным образом все звуки сразу стихли. Гермиона, не заметив Гарри, сидела не своем стуле у окна и мучилась с радио, которое, видимо, все никак не хотело ловить сигнал. Оно последнее время частенько барахлило: настраивать его стало сложнее, а иногда приемник ни с того ни с сего менял радиостанцию. Пожалуй, следовало задуматься о его починке. Однако, несмотря на это, его все еще можно было слушать, и музыка, как и прежде, являлась желанным гостем, без которого не проходили ни одни посиделки Гарри и Гермионы в библиотеке.

Подумав, что не стоит говорить обо всем в лоб, а следует выждать подходящий момент, Поттер, взмахнув палочкой, отправил цветок дожидаться своей минуты, паря под потолком, куда не достанет свет масляной лампы, как обычно расположившейся на выемке между полок.

— Что, никак? — спросил Гарри, указав на приемник, и подошел к Гермионе. Она, обернувшись на его голос, мотнула головой и, откинувшись на спинку стула, устало произнесла:

— У тебя лучше получается.

Присев возле Гермионы, Гарри потянулся к радио, в то время как она полезла в сумку за карандашом с тетрадью. Сегодня вечером на нее внезапно накатило порывистое вдохновение, и ею овладело желание рисовать, потому чтение Гермиона решила отложить на следующий раз. Спустя пару минут послышалась тихая музыка, приветствующая толстые книги, обитающие в округе.

— Мой герой! — бросив на Гарри задорный взгляд, произнесла она фразу из прошлого, возникшую из ее воспоминаний.

Поттер, обернувшись к Гермионе, стрельнул в нее веселым взглядом и, узнав эти два слова, решил ответить ей в той же манере:

— Только ваш, миледи.

Послышался веселый смех, растворяющийся в мелодии, которая поселилась за последним книжным стеллажом библиотеки. Столько воды утекло, а ничего не поменялось, и в то же время поменялось все. Гарри, решив состряпать свою непоколебимую скамейку, осмотрелся в поисках стульев, которые каждый раз ожидали здесь его прихода, и увидел, что она уже готова.

— Пока ты где-то пропадал, я все сделала, — сказала Гермиона, заметив удивленный взгляд Гарри. Пододвинув к нему книгу, лежащую на столе, она продолжила:

— Ее я тоже уже захватила.

— Гермиона, ты чудо, — пропел Гарри, открывая «Экспедицию на Лох-Несс. Тайна озера». Иногда и документалистика бывает интересная. Иногда — это только лишь для Гарри. Гермиона бы с этим «иногда» еще как поспорила, ну да ладно. Открыв книжку на странице, на которой остановился в прошлый раз, Поттер расслабился на стуле, обычным делом пристроив голову у Гермионы на коленях. Непроизвольный вздох облегчения, вышедший у него из груди, вызвал тень улыбки у Гермионы на лице, и Гарри углубился в чтение.

* * *

— Обалдеть! — воскликнул Поттер, прочитав очередную строчку,. — Так это кельпи!

Гермиона отвела внимание с ещё незаконченного рисунка, изображающего Гарри, лежащего у неё на коленях, и, взглянув на объект своего вдохновения, спросила:

— Что?

Поттер поднял глаза на Гермиону и пояснил:

— Это такой демон водяной. Он может принимать форму различных животных как обычных, так и волшебных. Чаще всего это водяная лошадь.

Гермиона кивнула его словам.

— Я помню, читала.

Гарри улыбнулся во весь рот, проговорив:

— Так вот, знаменитая Несси — это кельпи.

Гермиона усмехнулась такой радости Гарри, но сказать, что та ей не понравилась, значит обмануть весь мир. Ткнув пальцем в книгу, Поттер заговорил:

— В 1934 один доктор, звали его Кеннет Уилсон, прохаживался с фотоаппаратом по берегу — за птицами наблюдал. И тогда эта зверюга и появилась на поверхности воды. В тот день кельпи был в облике водяного змея длиной похлеще анаконды, оттуда и шея, как у жирафа. Помнишь ту фотку знаменитую, в этот день Уилсон ее сделал.

Гермиона, нахмурив брови, кивнула словам Гарри.

— А я думала, это все лишь приманка для туристов, — пролепетала она.

— Ну, как видишь, нет, — ответил Поттер, притянув к переносице съехавшие очки. Рассмеявшись, он продолжил:

— Его волшебники поймать не могут, так что он так и плавает себе в озере.

Гермиона, прищурив глаза, окинула взглядом книгу, которую Гарри держал в руках, и посмотрела на него.

— А ты говорил, почитать нечего, — цокнув, качнула она головой.

— Я хочу почитать какую-нибудь художественную литературу, — бодро заговорил Гарри, — а тут одна только документалистика да учебники с энциклопедиями. А я не могу читать только такие книжки, я не ты.

— Но это ведь интересно, — возразила Гермиона и, вновь вернув внимание рисунку, провела по листу карандашом. Стрельнув глазами в книгу, которую держал Гарри и ткнув в нее остро заточенным грифелем, она проговорила:

— Это, кстати, документалистика.

Поттер крутанул в руке книжку.

— Это для меня исключение, — ответил он и показал на обложку. — Я люблю Лох-Несс, да и саму Шотландию.

На лице Гермионы мелькнула улыбка, и девушка, посмотрев на Гарри, весело произнесла:

— Тогда радуйся, мы ведь как раз в Шотландии, если ты не забыл.

Гарри, поудобнее пристроив голову на коленях у Гермионы, задумчиво вздохнул и произнес:

— Я, по-моему, тебе не рассказывал, но я хочу побывать в Эдинбурге... Ты там бывала?

Прорисовывая очки бумажного Гарри, Гермиона, внимательно слушала настоящего.

— Не была. А почему Эдинбург?

— Мне нравится архитектура, — не задумываясь, ответил он. — Весь город заполнен зданиями, которые остались нетронутыми с далекого прошлого. И ещё мне жутко нравится та крепость на холме и те часы, Биг-Бен по-шотландски, так сказать.

Поттер усмехнулся своим мыслям, вспоминая в голове фотографии этого города, увиденные им в книгах и по телевизору, когда удавалось посмотреть его у Дурслей.

— Я бы не прочь побродить по тамошним дорогам, вымощенным каменными булыжниками, как в старину, знаешь.

Рассказы Гарри вызвали у Гермионы идентичное желание пройтись по городу и поглядеть на виды, открывающиеся взору. Может, им когда-нибудь удастся прогуляться там вдвоём?

— А где бы ты хотела побывать? — подняв на Гермиону увлеченный взгляд, спросил Поттер.

Гермиона уже открыла рот, чтобы дать единственный верный для неё ответ, но подумала, что показать будет лучше. Она взяла тетрадку и, пролистнув пару страниц, открыла нужную и протянула тетрадь Гарри. На бумаге над нарисованной дорогой перед, казалось, не знающим, что такое конец, уходящим за край листа прямоугольным прудом, возвышалась невероятного размера башня, строение Гюстава Эйфеля.

— Париж, — отметил Поттер, рассматривая рисунок.

— Мои родители летали во Францию ещё до моего рождения, — начала рассказывать Гермиона, забрав у Гарри тетрадку. Открыв последнюю страницу, она вновь отдалась рисунку.

— Они ужинали в ресторане на самом верху башни, — мечтательно проговорила Гермиона, явно не раз слышавшая эту историю. Стараясь представить открывающуюся оттуда панораму, она устремила взгляд в невиданные дали. — Они рассказывали, оттуда все видно, как на ладони. Ночной Париж, наблюдаемый свысока, невероятно красив.

Гарри улыбнулся картине, возникшей у него перед глазами: Франция, Эйфелева башня, ресторан, пылающий огнями города Париж, сидящая напротив за столом Гермиона в красном вечернем платье, достающая маленькой вилкой мясо из фирменной французской улитки.

— Гермиона? — позвал ее Гарри. Она, не отрываясь от листа бумаги, краем глаза выжидающе посмотрела на него.

— Вот доведется нам побывать в Париже, пойдешь со мной в тот ресторан?

Лучезарная улыбка навестила ее лицо, и Гермиона, лукаво посмотрев на Гарри, бархатным голосом произнесла:

— С тобой — пойду.

Согласие Гермионы получено, дело за малым: стать совершеннолетним, дабы выпустили одного из страны, взять с собой Гермиону и заглянуть на досуге во Францию. В любом случае пометку для себя Гарри сделал.

Так приятно лежать в тепле в библиотеке, почитывая книгу и общаясь с Гермионой, лишь только с ней разделяя этот вечер, протекающий в их любимом школьном месте. За окном хлопьями падала Зима, укрывая замок покровом холода, в то время как внутри все коридоры и залы были заполнены теплотой и уютом. В особенности ставшая для Гарри любимой за этот год библиотека. Негромко играющий приемник, приукрашивающий быстротечные минуты, сердечной мелодией блаженно ласкал слух. Поттер наткнулся взглядом на фотографию Несси, расположившуюся на страницах книги. Окружившая животное вода натолкнула его на одну интересную мысль.

— Знаешь, куда я бы хотел отправиться еще? — спустя минуту спросил Гарри, всматриваясь в черно-белую фотографию Лох-Несского чудовища, выглядывающего из глади озера. Гермиона, неспешно обводя нарисованные линии, отвела взгляд от тетради, посмотрев вниз на Гарри.

— Куда же?

— Я никогда не был на море, — негромко произнес Поттер голосом, перемешивающимся с мечтой и наслаждением. И правда, ведь ни разу. Гермиона невольно отдалась воспоминаниям: разбивающийся о скалы шум прибоя, простор и безграничная свобода. В отличие от Гарри, ей довелось побывать на побережье Атлантического океана. Она с семьей частенько отправлялась туда летом, даже купались иногда, хоть и было жутко холодно. Ее папа, заядлый рыбак, учил юную Гермиону ловить рыбку и на удочку, и на спиннинг, что, на самом деле, ей сперва пришлось не по вкусу. Однако позже она втянулась, и теперь ни одна поездка не обходится без того, чтобы Гермиона не раскрыла походный стул и, нацепив наживку, забросила в воду свой любимый синенький спиннинг. А пока рыбка ищет приманку, если ветер не сильный, можно полистать страницы какой-нибудь книги...

Стоять на берегу, зарыв ноги в песок, и, отдавшись океану мыслей, наблюдать, как невероятных размеров огненный шар, названный солнцем, растворяется в волнах, скрывающихся за горизонтом, — неописуемо прекрасно, и превзойти по красоте подобный вид может лишь другая сторона медали — восход. Как жаль, что Гарри еще не чувствовал всей власти океана, и его взгляд не был прикован видами блестящего на солнце моря. Раздался тихий неспешный голос Гермионы, пока ее глаза смотрели вслед воспоминаниям:

— Стоишь на берегу и чувствуешь соленый запах ветра, что веет с моря...

Гарри зачарованно ловил каждое слово, произнесенное подругой, окончательно оставив книгу.

— И веришь, что ты свободен, и жизнь лишь началась...

Последующие строчки утонули в мыслях Гермионы, и она, сверкнув глазами, взглянула на внимательно наблюдавшего за ней Гарри.

— Как ты красиво говоришь, — улыбнулся он Гермионе, положив книгу себе на грудь.

— Строчки одного стихотворения, — пояснила она. — Я его читала лишь только один раз, но помню до сих пор каждое слово.

— Настолько там прекрасно? На море.

Гермиона, чуть усмехнувшись нетерпеливому и полному интереса взгляду Гарри, непроизвольно провела пальцем по его волосам, укрывающим лоб.

— Я обязательно возьму тебя с собой на море.

— Возьмешь меня на море? — озорно прищурив глаза, негромко рассмеялся Гарри.

— Ну да, — проговорила Гермиона и, уловив мысль, продолжила:

— Ты мог бы съездить со мной на побережье во время летних каникул.

Из ее груди на волю вышел легкий смешок, и Гермиона радостно произнесла:

— Мои родители будут рады наконец увидеть того самого Гарри Поттера воочию, а не смотреть лишь только на фотографии да слушать про тебя рассказы.

— Рассказываешь обо мне своим родителям? — задорно высказался Гарри, чуть сжав пальцы Гермионы, которая, слегка залившись краской и прикусив губу, сказала:

— Ты у меня одна из самых главных тем, на самом деле.

— Ого! Я польщен, — расплылся в улыбке Поттер, передав ее Гермионе. — А о твоем предложении — я с радостью.

Ее тонкие пальцы приятно зарылись в его волосы, разнося по всему телу приятное тепло, согревая каждый уголок души. Гарри не в силах был оторвать взгляда, всматриваясь в ее лучистые удовольствием глаза. На краю зрения, в неярком свете масляной лампы, Поттер заметил парящий в воздухе под потолком огненной раскраски цветок, выжидающий своей минуты. Пора ему спускаться вниз. Оттягивать время, пропуская быстро сменяющие друг друга дни, Гарри больше хотел. Сейчас или уже никогда. Собравшись с мыслями, он наконец взял слово.

— Гермиона, — начал он, окончательно отбросив все сомнения в сторону, — ты ведь у нас самая умная, что ни для кого не секрет.

Ее глаза блеснули интересом, и Гермиона кивнула Гарри продолжать. Он уже было открыл рот, как приемник издал незаметное шипение, и раздался знакомый голос, который прежде слышать таким радостным ему не доводилось.

— … это средство от гномов я выпущу на рынок уже вскоре. Так что занимайте очереди в магазинах, дорогие слушатели.

— Ты не вовремя, Тилден, — бодро проговорил Гарри и поднялся на стуле, потянувшись к приемнику. Из динамика слышались веселые возгласы про победу над садовыми вредителями, смешивающиеся со смехом ведущего и какой-то пожилой женщины, видимо, его матери. Вернув прошлую радиостанцию, Поттер откинулся на спинку и улыбнулся ситуации, которую так долго ждал, а садовод только подсобил его настрою. Захотев размять ноги, Гарри поднялся с места и облокотился о книжную полку.

— Вопрос для меня очень важный, — взглянув на Гермиону, обратился к ней Поттер, — потому я решил посоветоваться с тобой.

Заинтригованная Гермиона, последовав примеру Гарри, поднялась со стула и, встав напротив Поттера, оперлась о стол.

— Я вся во внимании, — сказала она, поймав взгляд Гарри.

— Это... Это касается одного человека.

Гермиона выжидающе смотрела на него, не собираясь торопить, позволяя рассказать все самому.

— Я пять лет назад... Пять лет назад встретил одну девочку, первая реплика которой была: «Никто не видел жабу? Мальчик по имени Невилл потерял жабу», — с наслаждением поприветствовав воспоминание, произнес Гарри. До этого внимательный взгляд Гермионы сменился удивленным и куда более лучистым интересом, чем прежде. Встав поудобнее, она уловила поток мыслей, полных надежды и желания, что то, о чем сейчас говорит Гарри, является именно тем, что более всего она мечтает услышать от него.

— Та самая маленькая девочка стала для меня самым близким человеком, который придает моей жизни яркие краски, застилая ими темные, — промолвил Гарри, не сводя глаз с Гермионы, делая небольшой шаг ей навстречу. Сердце бешено стучало, и девушке стало не хватать воздуха, отчего Гермиона непроизвольно чуть приоткрыла рот.

— Она со мной прошла через такое, что многим и не снилось никогда, и я всегда считал ее своим лучшим другом, — уверенно продолжил Гарри, приблизившись еще на один шаг. Дыхание совершенно сбилось, порой являясь звонким и внезапным. Нужно не забывать дышать время от времени. Вдох-выдох, повторить, так держать...

— Но то, что я чувствую сейчас... Я не могу назвать это лишь только дружбой. Больше не могу... Что мне делать? — произнес Гарри, сам уже начиная сбиваться с ритма. Еще два шага и место между ними пропадет. Гермиона, дрожа всем телом, всматривалась в глаза Гарри, такие теплые зеленые глаза. Не в силах даже уловить хотя бы мысль, она ступила на шаг ближе и тихим голосом чуть слышно выдохнула:

— Тогда... Тогда, может, тебе стоит... Рассказать ей об этом...

Гермиона нервно прикусила губу, сжимая свои пальцы, и закончила:

— Вдруг она чувствует то же самое...

Повисла трепетная тишина, пронзенная лишь медленной мелодией, парящей в комнате. Мягкая улыбка скользнула у Гарри по лицу, завлекая Гермиону, и он протянув руку вверх, достал из воздуха огненный цветок. Взгляд Гермионы упал на георгину, протянутую им, и, дрожащими руками приняв цветок, она почувствовала чудесный запах, витающий в округе. Она так и не выяснила, как Гарри разузнал, что красно-белые георгины являются ее любимыми цветами.

Сделав последний шаг, Гарри почти вплотную приблизился к Гермионе, что их носы практически соприкасались. Она одарила его счастливым взглядом, и он, как никогда прежде, аккуратно взял Гермиону за руку.

— Я только что ей это рассказал...

Глаза Гермионы защипало, мелькнул секундой в памяти момент ее танца с Гарри. Не спеша, он медленно склонялся к ее лицу, не отрывая взгляда от счастливо улыбающихся глаз, смотревших на него. Увидев, что Гермиона опустила веки, Гарри последовал ее примеру. Аромат его дыхания, словно дуновение легкого ветерка, коснулся уголка ее рта, а затем и бархата мягких губ. Стремительным потоком нахлынули мурашки, накрывая Гермиону, и ноги, не в силах более держать такую ношу, подкосились, прислоняя ее всем телом к Гарри, который, крепко подхватив ее, не дал упасть. Границы времени исчезли, теряясь в запахе прекрасного цветка. Все то, что было произнесено в последние минуты в их отдаленном уголке, она почувствовала в этом поцелуе. Он ей напомнил огонек свечи, пылающий в ночи, но не слепящий или обжигающий, а согревающий собой все чувства, мысли, сердце. Все наслаждение мгновением, подарившим им первый поцелуй, Гермиона разделила с Гарри. И поезд унесет нас в сказку...

Приемник, преподносящий музыку восхитительным минутам, издав на секунду незаметное шипение, выпустил в комнату восторженный голос ведущего.

— … и больше у моей мамы никаких в саду гномов!

Заливистый смех садовода и его матери окутывал их чистейшей радостью, в то время как Гарри и Гермиона все продолжали желанный поцелуй. В порыве ликования, сумев-таки нащупать микрофон, ведущий весело воскликнул:

— Наконец-то!

Обрывисто дыша, Гарри обессиленно сел на спинку твердого стула. Голова была будто объята вездесущим огнем, словно негасимое пламя пожирало ее изнутри. Прошло уже больше часа с момента, как Поттер снова переступил порог кабинета директора. Первое занятие ментальной магии с Дамблдором началось вечером после занятий и продолжалось до сих пор. Почему-то Гарри был уверен, что если на пост учителя окклюменции, который ранее занимал Снейп, встанет Дамблдор, то той агонии от проникновения в голову испытывать больше не придется. Подобного рода мысли теперь вызывали у Гарри лишь нервный смешок — насколько же он был наивен. Эта магия приятно не бывает, пора б уже понять, и неважно, кто твой учитель, в любом случае, придется, стиснув зубы, терпеть осколочные взрывы в голове. Конечно, с Дамблдором в плане взаимоотношений было все намного лучше, нежели со Снейпом. Крики и упреки сменились заботой и уважением, и требовать от Поттера невозможного и доводить его до беспамятства директор не собирался. Но все же сам процесс вторжения в голову от этого приятнее не становился.

— Думаю, я понял, в чем наша ошибка, — сквозь треск в ушах расслышал Гарри воодушевленный голос Дамблдора. Поттер открыл глаза, и его взгляд упал на стакан с водой, протянутый ему директором. Не задумываясь, Гарри отпил ледяной воды, блаженно приносящей горячему телу желанную прохладу.

В кабинете директора, как обычно, горело множество длинных свечей и больших масляных ламп, расставленных кругом вперемешку с книгами и пергаментами, а на жердочке возле стола, внимательно наблюдая за гостем и копаясь клювом в своих красных перьях, сидел Фоукс. Находящийся у окна стул, который был завален вязанием, был в этот день от него свободен, будучи приготовленным Дамблдором к приходу Гарри. Поттер поудобнее на нем расположился и отдал в руки директору пустой стакан. Стирая рукавом ручьи пота, льющиеся со слипшихся волос, он уставился на Дамблдора, взглядом предлагая продолжать.

— Мы занимаемся уже больше часа, — промолвил директор, указав на деревянные напольные часы, занявшие место около стола. — Но ты не смог оказать мне никакого отпора.

Он, заведя руки за спину, ровно стоял перед Гарри. Лучи рядом висящей лампы терялись в его длинной бороде, бросая тени от множества морщин на старое лицо профессора.

— Легилименция, как и окклюменция, — это далеко не легкий и не однозначный раздел магии. Нет точного повествования, как ей овладеть, — произнес Дамблдор и, не оборачиваясь, легко взмахнул палочкой, отчего графин с водой, поднявшись в воздух, стал заполнять водой стакан директора.

— Методов обучения великое множество, и для каждого волшебника они индивидуальны, — заинтересованно произнес профессор, сжав подлетевший стакан. Чуть улыбнувшись, он отпил воды и продолжил:

— Северус требовал, чтобы ты очистил голову от мыслей, отгородился от всего, что видишь, дабы тому, кто вторгся в твое сознание, было невозможно что-либо обнаружить.

Дамблдор, слегка склонив голову и прищурив глаза, сказал:

— Холодность и расчетливость... Чисто слизеринский подход, не находишь?

Заметив разозленный взгляд Поттера, профессор приподнял руку, попросив спокойствия, и немедля вставил слово:

— Но это не означает, что он плох, вовсе нет. Я опираюсь на те же качества в окклюменции, в этом мы с Северусом похожи.

— Но мне это не подходит, да? — проговорил Гарри, устало выдохнув, и приподнялся на стуле.

— Именно, — кивнул директор, охваченный новой идеей. Вид у него был явно возбужденный и довольный.

— Так это выходит, — сжав скулы, начал Поттер, озлобленно метясь по кабинету горящим взглядом, — Снейп почти месяц учил меня не тому!

— Профессор Снейп, Гарри, — поправил его директор. Взгляд Гарри упал на Дамблдора; хоть и болела голова, возникло желание, перепрыгивая ступеньки, залететь в кабинет к зельевару и, выкрикивая ему все, что на уме по поводу его методов обучения, значительно сократить ряды его драгоценных всевозможных ингредиентов путем сожжения их в камине, например. Но не успел Поттер произнести и слова, как Дамблдор снова заговорил.

— Он учил тебя тому, что необходимо, — четко произнес директор, посмотрев на него поверх своих очков полумесяцев. — Вот только лишь в своей манере, ибо тот метод ему намного ближе прочих. Но не тебе.

— Блестяще, — выдохнул Гарри, замученно закрыв глаза, и откинул голову на спинку стула, старясь не обращать внимания на терзающие его боли.

— Тебе нужно подходить к окклюменции с другой стороны, — уверенно продолжил Дамблдор. — Мы с тобой гриффиндорцы, и нам более свойственны импульсивность и эмоциональность, нежели сдержанность и хладнокровность.

— Но вы сказали, что пользуетесь методом таким же, как Снейп, — возразил ему Гарри, уже совершенно запутавшись в словах директора.

— То есть, Профессор Снейп, — поправил себя Поттер.

— Бывают исключения, Гарри, — улыбнулся в бороду директор. — Но у тебя явно не тот случай.

Дамблдора тоже уже одолевала усталость, и он, сделав с помощью магии из книги табурет, присел напротив Поттера и поправил полы своей доходящей до ковра серебристой мантии.

— Нужно попробовать иначе, — высказался директор, чуть прищурив глаза. — Думаю, такой метод тебе будет ближе по духу. Мы очищаем голову, когда тебе нужно наполнить ее нужными воспоминаниями и чувствами. Если достаточно в них углубиться, то они должны послужить своего рода щитом, спрятав тебя от нападавшего.

— Шутите? — у Гарри вырвался непроизвольный смешок. — Как при патронусе?

Дамблдор покачал головой, пораскинув мыслями.

— Есть схожие черты, но это не совсем верно.

Упершись локтями о колени, он положил подбородок на руки и, взглянув на Гарри поверх очков полумесяцев, промолвил:

— Тебе придется вырваться из видения, куда тебя поместил нападавший — в данный момент это я — и создать свое, куда ему дороги нет. Он должен будет тебя потерять и туда, где ты оказался, проникнуть не сможет. По крайней мере, если у тебя получится свести все мысли на этом воспоминании, тем самым закрывая перед атакующим дверь.

Гарри запустил пальцы в волосы, склонив голову к коленям.

— То есть, если я понял верно, — посмотрел он на директора замутненным взглядом, не поднимая головы, — мне нужно отойти от плохого воспоминания, которое воссоздает Волдеморт, в то приятное, которое я выбрал сам.

— Именно, — кивнул Дамблдор в подтверждение слов Гарри. — Но легилимент может вызывать не только какие-либо воспоминания, а создавать новые или изменять старые. Путать ими твои мысли, показывать тебе все, что пожелает, ограничиваясь лишь собственной фантазией.

Спустя пару секунд, убедившись, что Гарри, несмотря на усталость, все-таки в состоянии понять его слова, Дамблдор ровным голосом продолжил:

— Волдеморт, как правило, показывает своим жертвам их тайные кошмары, придает реальности ужасам, которых они страшатся более всего. В этом ты уже убедился...

— Однако это не означает, что из них нельзя провести дорогу, — закончил Дамблдор. — Но построить ее будет нелегко.

Выпрямившись на стуле, Дамблдор вспомнил последнее погружение в сознание Поттера и проговорил:

— В последний раз ты застыл на месте и закрыл глаза, старясь не обращать внимания на василиска.

— Ага, — подтвердил Поттер, с тусклой улыбкой на лице кивнув головой, — и он раздавил меня.

— На этот раз попробуй не безмятежно расслабиться, как ты делал постоянно, а, наоборот, собраться, — направил его директор, решив окончательно перейти от прошлой манеры обучения. — Попробуй оказаться в том мгновении прошлого, где бы тебе хотелось оказаться. И не просто испытать прежние чувства снова, а именно войти в воспоминание. Но оно должно быть достаточно мощное, хотя тебе это уже известно.

Такие у Гарри есть, подобным заниматься не в первой. Патронусом владеем, значит и это получится, принцип похожий. Только теперь буквально нужно будет углубиться в память. И как это делается? Наверняка, здесь тоже нет нужной инструкции, либо она размыта настолько, что лучше дойти до всего самостоятельно. Ведь голова у всех устроена по-разному, и в каждой свои собственные, непохожие на все прочие лабиринты разума. Ладно, разберемся по ходу, надеясь на лучшее. Звонко вдохнув, Гарри уселся поудобнее и кивнул Дамблдору. Направив палочку на лицо Поттера, директор помедлил секунду и негромко произнес:

— Легилименс...

Привыкнуть к этой боли невозможно, и Гарри, до крови прикусив губу, зажмурился, желая уже поскорее оказаться в окружении видений.

Нога скользнула по воде, и Поттер, отбив локти, повалился на пол. В конце длинной комнаты, пол которой был залит тонким слоем воды, находилось изваяние из камня, изображающее холодное лицо Салазара Слизерина. Его застывшие волосы словно сетью окутывали стену, и рот, скрытый навеки замеревшей густой бородой, был широко раскрыт. По обе стороны от длинной дороги к жилищу василиска располагались ряды змеиных статуй, в застывшей ярости выпустивших клыки. Промозглый запах сырости и крови, стоявший в Тайной комнате, в очередной раз пробрал Поттера до костей, скручивая желудок в тугой узел.

«Так, нужно уходить!» — выстрелило у Гарри в голове, и он на этот раз вместо того, чтобы постараться забыть про все на свете, поспешил найти в голове нужное воспоминание. Сделать это было не сложно. Блаженное объятие Гермионы и первый поцелуй, случившийся вчера, мгновенно всплыли в голове. Уже витал в воздухе приятный запах цветка, однако собраться с мыслями Гарри помешал разразившийся в Тайной комнате свирепый рев. Резко открыв глаза, Поттер уставился на гигантскую склизкую змею, глаза которой были выцарапаны в кровь, багровыми ручьями стекающей по морде василиска. С огромных острых, словно лезвия, желтых клыков капали слюна и яд, пока змей полз навстречу своей жертве, гонимый лишь одним желанием. Убить...

Настроиться на нужную волну казалось невозможным. Мерзкий запах, чувство сырости, одежда, прилипшая к телу, и отдавшийся безудержной ненависти змеиный король — все это не отпускало ни на секунду, мешая сконцентрироваться на нужных мыслях.

— Проклятие! — выкрикнул Гарри и, уворачиваясь от порыва василиска, кинувшегося на него, разбрызгав во всю сторону воду с утонувшим в ней теплым воспоминанием, устремился к распределяющей шляпе, лежащей подле замеревшей Джинни Уизли. Юноша, стоящий над ней, окинул Поттера пренебрежительным взглядом. От одного лишь взора Тома Реддла бросало в дрожь, в нем ощущалась вся холодная жестокость и беспощадность его хозяина. Дьявольская улыбка скользнула по лицу Темного Лорда, и он, самодовольно усмехнувшись, обратился к Гарри:

— Твой скелет навечно останется в этой комнате.

— Пошел к черту! — не оборачиваясь, крикнул Гарри и, игнорируя уже посиневшую Джинни, кинулся к шляпе. Джинни здесь нет. Она ведь, на самом деле, сейчас наверняка сидит в гостиной у камина, спокойно попивая чай. «А я бегаю от пятидесятиметровой змеи! Потрясающе!» Пригнувшись, Гарри на бегу выхватил меч Годрика Гриффиндора и развернулся к змею.

— Один раз я тебя уже прикончил, — прошептал себе под нос Поттер, поудобнее перехватив обжигающую холодом рукоять оружия основателя. Ужас Слизерина стремительно приближался к Гарри, раскрыв огромную пасть, уже будто чувствуя, каков на вкус мальчишка, самолично пришедший на свидание со своей смертью. Но на этот раз змей не стал атаковать сразу, он обвился кольцами вокруг своей жертвы, отрезая ей пути к отступлению. Во время этого процесса Гарри со всей силы старался разрубить тело василиска, но его прочная чешуя стойко выдерживала все удары. Поттер оказался в ловушке. Пасть василиска была широко открыта, словно растянулась в оскале. «Пасть! — ударило в голову Гарри. — Нужно бить в пасть!» Однако змей тут же поднял голову, не позволяя Гарри дотянуться до своей уязвимой точки. Хоть василиск и слеп, он все равно словно видит каждое движение Гарри. Хищно прорычав, чудовище кинулось на Поттера, но его целью в данный момент был не он. Схватив клыками гриффиндорский меч, змей вырвал его из рук Гарри и отбросил в сторону. Кровь пульсировала в висках, а в ушах будто играли барабаны. Уже который раз за сегодня эта проклятая змея убивает Гарри, снова и снова. Его голову опять занял вчерашний вечер, но монстр, жаждущий его крови, не прибавлял плюсов к концентрации на нежном поцелуе. Наконец, наигравшись со своей жертвой, василиск решил прервать его мучения и освободить от охватившего испуга. Голова змея внезапно устремилась к земле, и полные яда клыки сомкнулись на теле Гарри, сопровождаясь звуками треснувших костей.

Поттер резко поднял веки. Вновь кабинет директора, встревоженный Фоукс и Дамблдор, протягивающий ему белого цвета платок.

— Кровь идет, — ровным голосом произнес профессор в ответ озадаченному взгляду Гарри. Он трясущимися пальцами привычным образом дотронулся до шрама. Только пот. Соленый металлический вкус отдавался на губах. Ладонь, которой Гарри провел под носом, в пламени масляных ламп переливалась красным. Пока он прижимал к носу платок, Дамблдор взял слово:

— У тебя не вышло собрать мысли на воспоминании, и ты решил драться с василиском.

Кровь уже перестала идти, благо ее было немного, и Поттер, убрав от лица когда-то белый платок, начал говорить:

— Эта тварь сбивает с толку, мешает сконцентрироваться на том, что мне нужно. Как я могу думать о приятном, когда огромная змея пытается откусить мне голову?

— И потому ты взял в руки меч и решил сразить змея, — констатировал Дамблдор, утомленным взглядом смотря на Гарри.

— Я решил, что раз он мешает мне уйти, то, убив его, переход будет сделать проще.

— Что же, вполне разумные мысли, — улыбнулся в бороду Дамблдор. — Вот только убить василиска — задача не из легких, верно?

Директор взял окровавленный платок и, подойдя к одной из свеч, вознес его над огнем, взмахнув палочкой, отчего пламя секундой взметнулось ввысь, окутав ткань, и от платка не осталось ничего. Дамблдор медленно повернулся к Гарри и спокойно произнес:

— Проникнуть в чью-то голову для легилимента не составляет особого труда, гораздо сложнее — закрепиться в ней. Но еще трудней тому, кто несет оборону.

Он неспешно зашагал обратно к Поттеру, на ходу продолжив:

— Хоть мы и в твоей голове, Гарри, правила устанавливаю я. И выйти победителем из этой игры для тебя невероятно сложно — ведь я ей управляю. Поэтому тебе нужно не бороться с видением, что ты делал, пытаясь победить василиска, а выйти из игры, не принимая в ней участия. Это твоя основная задача, ничто иное.

Отпив холодной воды, Гарри облизнул засохшие губы, на которых все еще чувствовался вкус крови.

— Но я все равно не могу перейти, — выдохнул он куда более прерывистым голосом, чем ожидал. — Думаю, у меня получится собраться с мыслями, но... Но я не знаю, как перейти.

Дамблдор из-под нахмуренных бровей взглянул на ученика, думая, как можно облегчить переход между памятью.

— Сразу скажу, что не обязательно концентрироваться лишь только на одном воспоминании, оно ведь не единственное счастливое в твоей жизни, — спустя долгие полминуты высказался директор, обернувшись к Гарри. — В разных ситуациях перейти в одно воспоминание легче, чем в другое. Ты можешь использовать какие-то детали обстановки, напоминающие тебе о чем-то или похожие на что-то из твоей памяти, на то, что было там, где ты хотел бы очутиться. Это облегчит процесс визуализации, который, само собой, необходим при переходе.

Профессор, пробежавшись по длинной седой бороде своими пальцами, подумывал, что бы такое привести в пример.

— Допустим, если в видении ты почуешь запах цветов, то оказаться на цветущем лугу будет куда легче, чем на берегу моря.

— Ладно, — кивнул Гарри, поправляя съехавшие на нос круглые очки. — С этим понятно.

— Но не всегда подобным можно воспользоваться, — добавил к своим словам профессор. — Иногда взгляду просто не за что зацепиться, что стоило бы внимания. Тогда поможет только направленный поток мыслей, сильная концентрация на желанном.

— Хотя, может быть, ты придумаешь что-то свое, — улыбнулся в бороду Дамблдор. — У каждого к этой магии свой подход, сами методы обучения — лишь наброски для дальнейшего развития. Давай, попробуем еще раз.

Дамблдор достал свою палочку. Тело Поттера непроизвольно сжалось, словно сдавили тугую пружину, что выходило всегда перед этим заклятием. Длинная палочка из белого дерева смотрела в лицо Гарри, когда профессор спокойно произнес:

— Легилименс.

Скользкий пол, залитый водой, снова опрокинул Гарри наземь. Не теряя ни секунды, он, все еще лежа на полу, устремил мысли в нужно русло. Поттер не видел смысла искать похожие на библиотеку детали обстановки в Тайной комнате, потому просто игнорировал видение. В голове крутился образ Гермионы, вкус крови на губах сменялся приятным вкусом поцелуя, но звуки подползающей к Гарри змеи не давали всему этому проявить себя в полной мере. Ощутить чувства из прошлого как при патронусе, у Гарри получалось, но покинуть кошмар не выходило. Василиск был уже совсем близко, и Поттер, не выдержав, бросился в сторону меча. Реддл, в очередной раз оскалившись в улыбке, подал голос:

— Твой скелет навечно останется в этой комнате.

— Это весь твой словарный запас?!

Инстинкты подсказывали Гарри схватить меч Гриффиндора, встать против василиска, но это означает очередную смерть. Это дорога оканчивается тупиком. А нам нужно уйти из кошмара этого дня, ведь так? А если задуматься... Хоть этот день и был полон страха и ужаса, и смерть каждую секунду, дыша в затылок, стояла за спиной, закончился он восхитительно. Поттер резко обернулся к василиску, неспешно надвигающемуся на него. Дорога в Тайной комнате, ведущая к логову Ужаса Слизерина, была не очень широкой, зато какой длинной. Она вместе со статуями змей, примыкающими к ней с обеих сторон, внезапно всколыхнула знакомый образ в голове Гарри. Этот день закончился хорошо... Очертания змеиных статуй начали размываться, словно виднелись через запотевшее окно, сменяясь длинными столами, которые ломились от изобилия еды. Звуки, которые Гарри до этого слышал лишь в памяти, теперь разносились по комнате наяву. Шум голосов учеников разбивался о стены, эхом разлетаясь по Большому залу, все четче обрастающему деталями. Тусклый свет Тайной комнаты сменялся ярким освещением множества свечей, парящих в воздухе. Окружение уже окончательно преобразилось, и Гарри очутился между столами факультетов, только гигантский змей все еще полз ему навстречу, являясь незамеченным для студентов Хогвартса. Звонкий голос, перекричавший все прочие окончательно развеял василиска в пыль.

— Гарри!

Исчезнувший король змей открыл ему обзор. В дверях Большого зала стояла полная радости юная Гермиона Грейнджер, лицо которой украшала несдерживаемая, отражающая непомерное счастье улыбка. Она рванула с места и устремилась между столами, снова и снова повторяя имя Гарри. Поттер зачарованно наблюдал представшую его взору картину, даже не успев осознать, что ему только что удалось сделать. Захотелось кинуться ей навстречу и заключить в долгожданные объятия; сколько месяцев она провела без сознания, окаменело лежа на койке больничного крыла. Но не успел он сделать и шагу, как кто-то, задев его плечом, пронесся мимо. Его образ из прошлого, резво переставляя ноги, бежал навстречу Гермионе, в ответ выкрикивая имя подруги. Не замедляя бег, они столкнулись в порыве, крепко обвив друг друга руками, и так и остались стоять между столами.

— Ух ты, — только и смог прошептать Гарри. Стоя посреди Большого зала, заполненного светом свечей и радостными учениками, и, наблюдая за самим собой, обнимающим улыбающуюся Гермиону, он убедился: даже легилименция иногда бывает приятной. Чертовски приятной...

Комната стала растворяться, свечи над столами не затухали, но испускаемый ими до этого яркий свет стал пропадать в призрачной пелене, и подбегающий к друзьям Рон вместе с трапезничавшими студентами терялись в воздухе, словно покрывались туманной дымкой, пока картина не исчезла окончательно.

— Поздравляю, — услышал Поттер довольный голос Дамблдора, — у тебя получилось.

Гарри открыл глаза. Заложив руки за спиной, перед ним стоял директор. Поттер обратил внимание на его палочку — она оставленной лежала на столе, видимо, урок окончен.

— Всегда бы так, — проговорил Гарри. На всякий случай он провел рукой под носом — кровь не идет.

— Профессор, а что вы видели, когда я ушел?

— Лишь обрывочные очертания Большого зала. А позже ничего. Ты ведь планировал уйти в другое воспоминание?

— Да, — честно ответил Гарри, приподнимаясь на стуле. — Но эти статуи змей по бокам напомнили мне столы факультетов, а дальше в голове просто возник конец того дня и... я оказался в нем.

Дамблдор, улыбнувшись в бороду, присел на край стола.

— Ну что ж, теперь мы знаем в какую сторону двигаться, — бодро произнес директор, отчего вызвал у Гарри слабую, но довольную улыбку.

— Но с момента, как ты ушел, я прекратил нападение, дабы ты мог беспрепятственно очутиться в нужном месте. Сначала тебе нужно научиться делать переход, вторую атаку ты бы сейчас не отразил, — сказал Дамблдор. Гарри лишь кивнул, это он уже и так понял. Ничего так просто не делается.

Взгляд директора упал на часы, стрелки которых показывали половину восьмого.

— Как быстротечно время, — туманно произнес Дамблдор. Он повернулся к Гарри и, взглянув на него поверх очков, едва заметно улыбнулся в бороду и сказал:

— По-моему, это хорошее окончание первого урока, не думаешь?

* * *

— Филч ушел, — прошептал Гарри, наблюдая за тем, как надпись «Аргус Филч» на карте Мародеров двинулась в другую сторону, а затем потянул Гермиону за руку вперед по коридору. Бегать вдвоем под мантией-невидимкой уже не так просторно, как прежде — не маленькие ведь. Но и Гарри, и Гермиона в подобной тесноте видели лишь положительные стороны.

Добежав до нужной двери, они остановились. Поттер достал из-за пояса палочку и, указав ею на замочную скважину, прошептал:

— Алохомора.

Послышался негромкий щелчок. Одной рукой толкнув дверь, Гарри вместе с Гермионой ступил в башню. Закрыв за собой, они скинули почти невесомую мантию. Винтовая лестница, примыкающая к стенам, уходила высоко вверх Астрономической башни.

— Теперь только подняться, — бодро проговорил Гарри, пряча мантию вместе с картой в сумку.

— Во что ты меня втянул? — хихикнув, пролепетала Гермиона. Это понятно: нарушать правила ради нужного дела — это для Гермионы Грейнджер приемлемо, но вот нарушать правила по собственной прихоти или ради забавы... Гарри, правда, этим тоже до недавнего времени не славился; первый раз, можно сказать, — это старик Роджерс с лопатой. Но это оказалось так здорово, что правила школы для Поттера перевоплотились из законов лишь только в указания.

Последние две недели, несмотря на периодические проникновения в его сознание Темного Лорда и уроки окклюменции, стали для Гарри лучшим временем, проведенным в Хогвартсе. Конечно, тому причиной Гермиона. После того знаменательного вечера мир принял новые очертания, сменив для Гарри направления движений планет, которые теперь вращались лишь вокруг одного человека. Он задавался вопросом, только сейчас ли планеты изменили траекторию, или если бы он хорошо присмотрелся, заметил бы новое солнце гораздо раньше. И теплые воспоминания о Гермионе, не только этого года, но и всех прошлых лет, оберегающие его от ужасов ментальной магии, лишь задавали встречный вопрос: а двигался ли мир, вообще, когда-нибудь иначе?

— Хочешь вернуться спать? — спросил Гарри, сверкнув глазами в сиянии люмоса.

— Не-а, — улыбнувшись краешками губ, негромко ответила Гермиона и, взяв Гарри за пальцы, ступила на первую ступеньку.

Новый метод защиты разума пришелся Поттеру как нельзя лучше. Создавать переход становилось все легче и легче: то это была обычная дверь, которая по велению Гарри вела туда, куда необходимо; то взгляд цеплялся за какие-то детали обстановки. К примеру, пылающее у горизонта солнце, напоминающее ему день, когда Дурсли уехали из дома на целые сутки, и Гарри, свободный от них, лежа на крыше дома, наблюдал алый закат, теряющийся в облаках; или же отражение в пыльном окне, в котором Поттер видел зеркало Еиналеж, показывающее ему родителей, с улыбками на лицах стоящих у него за спиной. А изредка даже удавалось яркой вспышкой чувств исчезнуть, оказавшись в библиотеке рядом с Гермионой. Гермиона... Именно она чаще всего являлась спасительной ниточкой, вытаскивающей Гарри из темноты.

Порой даже Волдеморту удавалось дать отпор, но полностью вытеснить его из сознания никогда не выходило. Это на порядок сложнее, нежели уроки с Дамблдором. Вторжения Темного Лорда становились все жестче, но переносить насланные им видения теперь давалось легче, конечно, не без помощи Гермионы.

Обычные кошмары, просто плохие сны отпустили Поттера окончательно, и теперь он наконец-то мог нормально высыпаться, по крайней мере, иногда. Ведь когда любовь теплым одеялом укутывает сердце, жить становиться легче, и сны приобретают совершенно иной характер.

Лестница, наконец, подошла к своему завершению, и последняя ступенька осталась позади. Верх Астрономической башни представлял собой большую круглую комнату без стен, которые заменяли около десятка колонн, расположенных по периметру помещения. Кверху они соединялись в куполообразную остроконечную крышу. Посреди комнаты, подвешенный к потолку, висел огромный металлический макет солнечной системы, чуть двигающийся на ветру. Так как не было стен, а открытые балконы башни оканчивались лишь железными перилами, то вечный ветер беспрепятственно пролетал насквозь. Должно было быть жутко холодно, тем более зимой, но согревающие чары, наложенные здесь, не позволяли морозу овладеть этим местом. К тому же эта магия также сокращала силу ветра, а то здесь было бы невозможно находиться, ибо высота строения потрясает, а на таком расстоянии от земли уж слишком ветрено.

Гермиона неспешно направилась к одному из балконов, попутно проводя пальцем по металлической траектории Сатурна. Она вместе с Гарри облокотилась на перила, наблюдая открывшуюся взору ночную панораму. Черное озеро, воды которого чуть поблескивали в лучах серебристой луны, охватывало берега Запретного леса, теряясь в высоких горах, конца которым было и не видно. Величественный замок Хогвартс спал, лишь в паре окон виднелся тусклый свет свечи. Интересно, кто еще не отдался сновидениям в такое время?

Гермиона недавно обмолвилась, что ей хочется запечатлеть на бумаге ночное небо, а из окна гриффиндорской спальни не видно всей его безграничной красоты. Вот Гарри и решил сводить ее ночью на Астрономическую башню. Вид отсюда — просто загляденье.

Гермиона подняла глаза на небосвод. Редкие облака плыли в высоте, в некоторых местах прикрывая своим пухом ярко сияющие звезды. Большая полная луна сегодня, словно гордый медальон, украшала простор ночного неба, опаляя границы дотронувшегося до нее облака серебристым огнем.

Вид зачарованной картиной Гермионы принес на лицо Гарри счастливую улыбку. Подняться на самый верх Хогвартса посреди ночи — действительно прекрасная идея. Подумав, что здесь они надолго, он высвободил пальцы из руки Гермионы и обернулся в поисках чего-нибудь, на что можно было бы присесть. Конечно, ничего подобного здесь не было, и тут на глаза Гарри попалась витрина с макетами планет и парой телескопов. Он решил воспользоваться магией и, вытащив из-за стекла Марс, попытался вспомнить нужно заклятие. Специалистом в Трансфигурации у нас является Гермиона, а не Гарри, но он хотел сделать все сам, потому решил ее не беспокоить. Наконец, вспомнив нужное заклятие, Поттер взмахнул палочкой, но вместо роскошного дивана, который вышел у профессора Макгонагалл на уроке, появилась перекошенная деревянная скамейка с поломанной спинкой. Оглядев свое творение, Гарри почесал концом палочки затылок: «Да, нужно определенно подучить Трансфигурацию». Раздавшийся позади смешок привлек его внимание.

— Может, лучше я? — спросила Гермиона, слегка улыбнувшись, и, достав свою палочку, подошла к скамейке. Пара слов, и вместо нее появился большой, черного цвета мягкий диван.

Решив поставить его на балконе, дабы лучше видеть небосвод, Гарри с помощью левитирующих чар передвинул его на нужное место. Долгий подъем по лестницам давал о себе знать, и, пока Гермиона вытаскивала из сумки тетрадь, Гарри устало рухнул на диван. Вздох облегчения вырвался у него из груди — ногам наконец-то разрешили расслабиться. Он в удовольствии закрыл глаза, откинув тяжелую голову на мягкую спинку дивана. Легкий ветерок приятной прохладой обтекал его голову, чуть развевая черные волосы.

Не открывая глаз, он почувствовал, как Гермиона присела рядом. Теплые пальцы дотронулись до его щеки, и длинные волосы щекотно пробежались по лицу Гарри, перед тем, как его губ коснулся нежный поцелуй. Еще одно приятное новшество.

— Спасибо, что вытащил меня сюда, — шепнула Гермиона, лишь только оторвавшись от него. Она уже начала поднимать голову, как Гарри, быстро проговорив: «Погоди, я что-то сути не уловил», — притянул посмеивающуюся Гермиону обратно.

* * *

Поттер лишь на секунду прикрыл глаза, а когда снова взглянул на небосвод, все облака, как и луна, уже сменили положение. Гермиона полубоком развалилась на диване, блаженно откинувшись Гарри на грудь. В ее руках была все та же тетрадка, однако теперь лист не был пустым — окутанный ватой пышных облаков, парящий в недосягаемых далях лик ночного светила в окружении десятков звезд развернулся на бумаге. Волнистые волосы Гермионы чуть касались лица Гарри, и он легонько провел по ним пальцами своей руки. Она чуть вздрогнула от неожиданности, но в следующую секунду довольно улыбнулась, не отрывая взгляда от тетрадки.

— Как спалось? — послышался ее негромкий голос, в котором слышались отзвуки веселья.

— Как никогда лучше, — сонно прошептал Гарри, прильнув губами к макушке Гермионы. — Долго я спал?

— Я потеряла ход времени.

— Восход ведь не через пару минут, да? — приподняв очки, пробубнил Гарри, протирая заспанные глаза.

— Сейчас где-то середина ночи, — заинтересованно протянула Гермиона, увлеченная рисунком.

Легкая улыбка приземлилась на лицо Гарри. Как он очутился на балконе Астрономической башни посреди ночи, в обнимку с Гермионой расположившись на диване, любуясь красотами звездного простора? Нет, не так. Почему он раньше здесь не очутился?

Гарри только сейчас заметил, что волосы Гермионы охватывало жаркое багровое сияние. Небольшая свечка одиноко плавала в воздухе возле его головы, маленьким, чуть колышущимся на ветру огоньком отгоняя ночную темень. Конечно, как же Гермионе рисовать, если и бумаги-то не видно?

— Смотри, я уже заканчиваю, — завороженным голосом произнесла Гермиона, скользя по бумаге грифелем черного карандаша.

— Уже? — встрепенулся Гарри.

— А ты хотел тут остаться до утра? — негромко рассмеялась Гермиона, откинув голову, дабы поймать взгляд Гарри.

— Ага, — выговорил Поттер, поплотнее притянув Гермиону. Ее смеющиеся глаза покрывались пеленой во взгляде Гарри, который после каждого слова то и дело клевал носом.

— Ты опять засыпаешь, — пролепетала Гермиона, глядя на Гарри, у которого, казалось, еле хватало сил держать глаза открытыми.

— Просто тут так хорошо спится, — улыбнулся он, уткнувшись носом в щеку Гермионы, вызвав ласкающий его слух негромкий смех.

— Если мы не вернемся в спальни до подъема, то у нас будут неприятности, — шепнула ему на ухо Гермиона, отчего вызвала у Гарри недовольное мычание.

— Дурацкие правила, — пробубнил сонным голосом Поттер, не открывая глаз, а только сильнее зарываясь носом в волосы Гермионы. — Не хочу уходить...

— Я тоже, — протянула в ответ ласковым голосом Гермиона.

— Можно еще посидеть здесь с полчасика, пока я не закончу рисунок, — сказала она, устремив взгляд на лист тетради, и продолжила рисовать.

— Мало, — недовольно пробубнил Гарри, по голосу которого было слышно, что он все глубже заворачивается в объятия дремы.

— Если я не буду рисовать, то я тоже начну засыпать, — игриво пролепетала Гермиона.

— Ну и что в этом плохого? — усмехнулся Гарри, порывом горячего дыхания скользнув по ее щеке.

— А то, — учительским тоном начала Гермиона, — что мы тогда оба проспим здесь до обеда.

— Здорово, значит на пары не пойдем, — улыбаясь в ее волосы, проговорил Гарри.

Гермиона, вырисовывая границы облака, накрывшего луну, хихикнула последним словам Гарри. Поймав себя на мысли, что тоже не прочь остаться здесь до обеда, а пропущенные уроки пугают ее куда меньше, чем этого стоило ожидать, она озорно произнесла:

— Ты на меня плохо влияешь.

— Быть такого не может, — еле слышно проговорил Гарри куда-то в ее шею.

— Я уже нарушила из-за тебя кучу правил и собираюсь нарушить еще. И самое страшное, что мне все это так нравится, — прикусила губу Гермиона, вычерчивая линии на тетрадном листе.

— Так мы все-таки остаемся тут спать и завтра на пары не идем? — послышался возбужденный настолько, насколько это возможно в полусонном состоянии, голос Гарри.

— Конечно, нет. Рассудка я еще не лишилась.

Над ухом Гермионы раздалось недовольное мычание, послужившее причиной забавной улыбки на ее лице. Гарри сквозь сон что-то нечленораздельное бормотал ей на ухо, пока его голос не сменился размеренным сопением. Он снова провалился в сон.

Руки Гарри, притягивающие сквозь пелену сновидений Гермиону, едва слышное его спокойное дыхание над ухом — где же раньше все это было? Прямо под носом, вот где. Нужно было только заметить и протянуть руку, лишь пристально посмотрев в зеленые глаза, дабы понять, какие именно чувства возникают при этом самом взгляде.

Гермиону снова посетила мысль — может, все-таки стоит остаться здесь до утра? Она легонько, чтобы ненароком не разбудить Гарри, тряхнула головой, отгоняя такие желания. Гермиона Грейнджер пары не прогуливает, тем более не просыпает их в обнимку с Гарри Поттером. К тому же это ведь не последняя подобного рода ночь...

* * *

—... и тогда, в 1847 году, Гортензия Миллифут ввела законопроект о степени остроконечности шляпы...

«Ну уж нет, она точно чокнутая», — в очередной раз кивнул своим мыслям Гарри, лишь услышав эту фразу из лекции профессора Биннса. Монотонная речь привидения-историка сегодня посвящена 16 министру магии, этой самой Гортензии Миллифут. Мало того, что лекции профессора Биннса лечат любые проявления бессонницы, так еще и тема урока побила все рекорды скуки. Тем более, по мнению Гарри (и он подозревал, что не его одного), эта дамочка определенно последний человек, которого стоило избирать на должность министра, если судить по законам, которые она продвигала.

Профессор Биннс, не обращая ни на кого внимания, продолжал читать свою «интереснейшую» лекцию, в то время как большая половина класса досыпала ночные часы — урок истории подходит для этого идеально, к тому же если он первый в расписании. Также некоторые личности, например, сестры Патил, забыв о скучной лекции, мягко говоря, перешептывались о чем-то своем, ведь профессор, как обычно, ничего подобного не замечал.

Гарри перевел взгляд на Рона, сидящего за партой слева. Он, как и прежде, пытался построить домик из карточек шоколадных лягушек. Рон, как и Гарри, забросил идею конспектировать лекцию профессора еще где-то на пятнадцатой минуте урока, когда учитель стал перечислять нововведения 16 министра: ограничение по количеству прутьев в метле или, было еще такое, определенный цвет мантии в пасмурную погоду и в ясную.

Рон, чуть высунув язык и прищурив глаза, аккуратно возносил над конструкцией очередную карточку. Лишь она коснулась верхушки, весь домик тут же осыпался на парту.

— Да блин! — на весь класс взорвался Рон, чем заставил несколько учеников оторвать тяжелые головы от парт. Вспомнив, что сейчас середина урока, он поднял беглый взгляд на профессора, но тот так и продолжал читать лекцию, будто ничего не случилось.

— Тише! — послышалось с соседнего ряда шипение. Гермиона, кажется, единственная, кто слушает сегодня учителя, оторвавшись от пергамента, неодобрительно стрельнула глазами в Рона.

— И так ничего не пишите, так хотя бы ведите себя прилично, — учительским тоном произнесла она, переводя глаза с Гарри на Рона.

— А я тут причем? — оглянувшись на нее, спросил Поттер. — Не я ведь ору на весь класс.

— Эй, я, вообще-то, тут сижу, — пробубнил ему в затылок Рон.

— А нечего витать в облаках на уроках, — что-то записывая в пергаменте и при этом глядя на Гарри, ответила Гермиона.

— Да ладно тебе, — высунулся из-за плеча Поттера Рон, — какой смысл нам всем писать этот конспект?

Последние слова Рона еще больше возмутили Гермиону, и она, взмахнув волосами, вновь устремила взгляд на лист, проговорив:

— Учтите, я вам потом списывать не дам.

Гермиона снова обратила внимание на лекцию профессора, в то время как Гарри, поправив очки, повернулся к Рону и прошептал:

— Кто тебя за язык тянул? Теперь конспекта нам не видать.

Рон пренебрежительно фыркнув, начал собирать разлетевшиеся по парте карточки.

— Тебе-то она даст списать, — усмехнулся Рон, подбирая изображение некого Мартина Вульфора, который залетел куда-то под парту. Он снова выпрямился на стуле и, хохотнув, взглянул на Гарри и сказал:

— А ты — мне, типа по цепочке.

Рон зачем-то полез в сумку и, не отрывая взгляда от друга, протараторил:

— Хороший план? Хороший план!

Пошарив в сумке, он вынул небольшую пирамидообразную пачку конфет «Берти Боттс». К огромному сожалению Рона, шоколадные лягушки кончаются так быстро, к тому же достать их в Хогвартсе не так уж легко — только у близнецов Уизли, которые этим торгуют, а Рону, как своему брату, они в ответ на просьбы о скидках лишь смеются и завышают цены. А «Берти Боттс» он у Найджела в карты выиграл.

Рон вытащил из пачки маленькую желтую конфетку, формой напоминающую бобовое зернышко. Диапазон вкуса «Берти Боттс» охватывает самые невероятные сочетания. С вероятностью того, что вам попадется вкус сладкой клубники, вам может попасться и вкус грязи из-под ногтей, потому Гарри предпочитает не трогать подобного рода сладости.

— Конфетку? — подняв брови, спросил Рон, протягивая одну другу.

— Ну уж нет, — усмехнулся Гарри, в отказе приподняв руки.

— Мне больше достанется, — пожал плечами Рон и, подкинув конфету, поймал ее ртом. Гарри внимательно наблюдал за другом, ожидая увидеть его реакцию. Все еще жуя, Рон взглянул на Гарри и, заметив его пристальный взгляд, прочавкал:

— Апельсин.

— Ну так не интересно, — хмыкнул Гарри, отчего Рон, стараясь издавать как можно меньше шума — а то вдруг Гермиона опять будет ругаться — засмеялся в кулак.

До конца пары оставалось еще минут двадцать, и Рон, вспомнив, что ему еще делать домашку по Травологии, которая, к слову, следующая в расписании, скривился и снова полез в сумку. Скучные лекции профессора Биннса он все равно не слушает, а делать вчера домашнюю работу было ну уж просто невероятно лень, так что Рон решил сделать ее на истории. «Зачем делать сегодня то, что можно сделать завтра?» — основной пункт учения Рональда Уизли. Заметив, что на парте появился учебник по Травологии в придачу с еще одним пергаментом, Гарри бросил на друга насмешливый взгляд поверх очков.

— Смотришь, будто сам так никогда не делал, — пробубнил Рон, отыскивая в учебнике нужную страницу.

— Я к вечеру просто вырубался, потому и делал иногда домашку с утра, — возразил Гарри. Хмыкнув, он махнул рукой на загрузившего себя учебниками Рона, проговорив:

— А ты — от лени. Тем более, ты пишешь Травологию за двадцать минут до нее, да еще и на другой паре.

Опуская перо в чернильницу, Рон тоже стал посмеиваться. Лишь начав писать, он остановился и, слегка отодвинувшись в сторону, взял Гарри за плечо и, не обращая внимание на его негодующие взгляды, стал, примеряясь, двигать его из стороны в сторону.

— На тебя так «Берти Боттс» действуют?

— Вот, — резко произнес Рон и, закинув в рот очередную конфетку, продолжил:

— Так и сиди.

— А, понятно, — улыбнулся Гарри, проследив за взглядом Рона. — Используешь меня как стенку от Гермионы.

— Увидит, как я пишу домашку на уроке, — мне конец, тут без вариантов.

Недовольный утомительной работой Рон, безвыходно вздохнув, начал, сверяясь по учебнику, писать инструкцию, как выращивать мигрирующие подсолнухи, хоть и понятия не имел, зачем кому-либо их вообще понадобится выращивать. Но домашка есть домашка, чего уж там.

Пока Рон писал работу, Гарри стал перебирать вкладыши шоколадных лягушек, разбросанные по парте, которые еще недавно представляли из себя первый этаж карточного дома. Поттер никогда особо ими не увлекался, это Рон — заядлый коллекционер. Взглянув на парочку пустых портретов волшебников, Гарри решил оставить это занятие.

Подперев голову рукой, Поттер обежал глазами кабинет. Его взгляд устремился через окно, теряясь в падающем с облаков снежном декабре. Зимние каникулы уже не за горами, а там и площадь Гриммо, где Гарри встретит Рождество вместе с Сириусом. Пару дней назад голову Поттера посетила мысль, что было бы неплохо провести каникулы или хотя бы какую-то их часть вместе со всеми близкими: Сириусом, Гермионой, Роном и его семьей. Они ведь раньше никогда не собирались на них все вместе, пора было уже исправить это.

Взгляд Гарри упал на Гермиону, сосредоточенно записывающую что-то на пергаменте. Ее светлые волосы сегодня были собраны в низкий хвостик, а кончики пальцев чуть испачкались в черных чернилах. Конечно, было бы здорово встретить Рождество вместе с ней, но Гермиона обязательно захочет провести его с родителями, чему Гарри, само собой, не станет возражать. Но, может, после праздника она бы приехала на площадь Гриммо хотя бы на пару деньков?

Ждать до конца пары Гарри не мог, потому, пододвинувшись ближе к краю, коснулся пальцем руки сидящей на соседнем ряду Гермионы. Она, не прекращая писать, подняла глаза на Поттера.

— Приезжай ко мне на каникулы, — шепнул он ей, несмотря на то, что половина народа в классе разговаривала в голос.

Перо Гермионы остановилось на середине слова, не отрываясь от пергамента, в то время как она сама тут же озарилась яркой улыбкой. Однако спустя секунду ее будто смыло у нее с лица, и Гермиона, нахмурив брови, уже было собиралась высказаться, как Гарри ее опередил.

— Знаю, Рождество — праздник, который нужно встречать с родителями, — озвучил ее мысли Гарри. — Тут уж ничего не поделаешь, но ведь у нас две недели каникул. Ты могла бы приехать на вторую.

После этих слов Гермиона снова тепло улыбнулась Гарри и уже открыла было рот, как на этот раз ее перебил другой смеющийся голос, раздавшийся из-за спины Поттера:

— О, поздравляю, голубки, любовная разлука вам ныне не страшна!

— Ешь свои конфеты, — возмутилась она, посмотрев на Рона поверх плеча Гарри. Ее взгляд упал на книжку, лежащую перед ним, и пергамент, на котором Рон что-то то и дело пописывал, попутно жуя разноцветные бобы.

— Ты что, там делаешь домашнюю работу?!

Что-то, явно не совсем приличное, пробубнив себе под нос, Рон тут же сбросил в сумку учебник вместе со скомканным листком, ругая себя за такой идиотский прокол — надо было ему привлекать к себе ее внимание именно сейчас.

— Просто теорию учил, — небрежно бросил он, взмахнув рукой.

— Тебя, кстати, это тоже касается, — обернувшись к Рону, проговорил Гарри.

— Ты о чем?

— О каникулах, конечно, о чем же еще? — взбудораженным голосом пролепетал Поттер.

Закинув в рот очередную конфетку, Рон ухмыльнулся и с нарочито извиняющимся видом склонил голову.

— Извини, Гарри, но как бы тебе этого ни хотелось, я две недели без тебя протянуть смогу.

Поттер непроизвольно засмеялся вместе с Роном, в то время как сзади него послышался быстрый лепет Гермионы:

— Я смогу «протянуть» без Гарри две недели! И хватит уже это повторять, это ни капельки не смешно.

— Но ты так забавно хмуришься, — с довольным смехом провещал Рон, отчего Гермиона лишь закатила глаза.

С момента того вечера в библиотеке прошла уже пара недель, но Рону доставляет такое же язвительное удовольствие подкалывать своих друзей на эту щекотливую тему. Конечно, на самом деле Рон был искренне рад за них, о чем не забыл им обоим сказать. Мысль, что отношения между ними изменятся, посетила голову Рональда еще на втором курсе, когда Гарри носил Гермионе в больничное крыло те самые цветочки, выращенные лично. То ли гебордины, то ли гермонины — Рон так и не запомнил их название, лишь знал, что они красно-белые.

То, что чувства между Гарри и Гермионой превысили чувства, которые испытывают обычные друзья, заставляло Рональда Уизли гордиться собой, ведь он предвидел это еще столько лет назад! Само собой, он не забывал хвастаться этим перед ними изо дня в день. Сказать, что и Гарри, и Гермиона были удивлены, значит назвать слона мухой — та еще литота.

Потому, конечно, Рон был рад за друзей, по-настоящему рад, но это не отменяло того факта, что дразниться чертовски весело.

— А представь, что будет на летних каникулах, Гермиона! — внезапно воскликнул Рон, чем заставил Гарри резко обернуться. — Две недели зимних покажутся тебе одним днем по сравнению с тамошними.

Он, сложив руки на груди, прищурил один глаз, будто перебирая мысли, и, с важным видом кивнув самому себе, вынес вердикт:

— Лето ты точно не протянешь.

— Гарри, стукни его от меня, — недовольным голосом пролепетала Гермиона, но было заметно, что ее забавляет этот разговор.

— Я вижу — тебе весело, — улыбаясь, протянул Рон.

— Гарри, стукни его сильней, — хихикнув, произнесла Гермиона, которая старалась что-то записывать в пергаменте, хотя слова уже давно перестали выливаться в складные предложения: лишь обрывки, какие-то даты, имена, — внимание к уроку безвозвратно утеряно.

Раздавшееся слева громкое «Ай!» привлекло внимание Гермионы. Повернув голову, она увидела смеющегося в кулак Гарри и Рона, который ладонью потирал свой покрасневший лоб.

— И ты еще хочешь, чтобы я приехал к тебе на каникулы? — пробубнил Рон, посмотрев на Гарри нарочито серьезным взглядом из-под бровей. — Ты там планируешь меня этими щелбанами до могилы достучать, да?

— Только до елки, — усмехнулся Гарри. Он замотал головой, гладя то на Гермиону, то на Рона, и сказал:

— Когда мы проводили зимние каникулы все вместе?

— Ты всегда уезжала домой, — повернувшись к Гермионе, продолжил Гарри.

— А мы с тобой оставались в школе, — сказал он Рону. Гарри надоело постоянно вертеть головой туда-сюда, потому он обратился к Гермионе, сидящей на соседнем ряду:

— Иди сюда, мне неудобно так говорить.

— Как я пойду? — не поняла Гермиона, бросив взгляд на часы, стоящие в углу комнаты. — Урок идет, ты не забыл?

— Он все равно ничего не замечает, — выглянул из-за плеча Поттера Рон.

— И что? Мы ведь все-таки на уроке, — взмахнув волосами, возмутилась Гермиона. — Давайте поговорим о каникулах на перемене.

Однако ждать до перемены Гарри не собирался, смысла в этом нет никакого, слова хотели быть произнесенными именно сейчас. Гарри с Роном сидели за последней партой первого ряда, а Гермиона с Невиллом — за последней партой второго. Взглянув краем глаза на прозрачного учителя, парящего возле доски, дабы лишний раз удостовериться, что тот все так же никого и ничего не замечает, Поттер вылез из-за парты.

Не успела Гермиона осознать, что он собирается сделать, как Гарри подошел к ней и вместе со стулом поднял в воздух. По классу пробежались смешки, и заинтересованные взгляды учеников устремились на нарушителя относительного спокойствия.

— Гарри Поттер! А ну поставь меня на место!

— Если гора не идет к Магомету, — выдохнул ей на ухо Гарри, направляясь к их с Роном парте.

— Давай, Гарри! — хохотал Рон, с улыбкой до ушей наблюдающий за внеплановым «переездом» Гермионы. — Метод пещерного человека!

Наконец поставив Гермиону на пол возле своей парты, Гарри уселся на стул. Выдохнув до боли знакомое «мальчишки», что вызвало на лице Поттера веселую улыбку, Гермиона поправила полы своего джемпера. Профессор Биннс, как и ожидалось, продолжал читать свою лекцию, кажется, лишь только для себя, будто бы ничего и не произошло.

Они сформировали что-то наподобие круга, и Гарри, поудобнее сев на стуле, бодро начал говорить:

— Давайте соберемся все вместе на каникулы. У меня на Гриммо. Мы ни разу не собирались на зимних каникулах все вместе где-то за пределами школы.

— Нельзя носить старосту факультета на стуле во время урока! — взяла слово Гермиона, явно взбудораженная тем, что этот момент все благополучно опустили.

— Зато теперь ты можешь похвастаться, что тебя посреди пары катали на стуле по классу, — зажевав очередную конфету, просмеялся Рон. В ответ на его реплику, Гермиона лишь закатила глаза, а затем весело улыбнулась, отбросив упавшую на лицо прядь волос.

— Пригласи от меня на Гриммо всю семью, — спустя секунду обратился к Рону Гарри.

— Так их тоже зовем? — удивился Рон, почесав пером затылок.

— Конечно, я это и имел в виду, когда говорил «соберемся все вместе».

— А Сир... То есть Бродяга против не будет? — взяла слово Гермиона.

— Он будет рад любой компании, — радостно отозвался Гарри, уверенно кивнув своим словам, — тем более большой. Он ведь там один все время сидит.

— А зачем собирать всех на Гриммо? — недоуменно нахмурился Рон. — Не проще ли Бродягу пригласить в Нору, чем всем тащиться к нему?

Гарри хотел было напомнить ему о запрете Сириуса покидать дом, он как бы считается убийцей в бегах и находится в розыске, если никто не забыл, но Гермиона его опередила:

— Бродяге даже в виде собаки опасно покидать дом. Сам знаешь почему.

— Вот блин, точно! — воскликнул Рон, стукнув себя ладонью по лбу. — Тогда и останемся у него на все каникулы.

— Так и сделаем, — согласилась Гермиона, от радости аж прикусив губу. Все-таки все каникулы терпеть не придется.

— Надеюсь, родители разрешат! Сегодня тогда им и напишу про наш план, — проговорила Гермиона, уже в мыслях составляя текст письма.

— Я тоже, — кивнул Рон и потянулся за очередной конфетой. Как я и говорил, везение имеет свойство заканчиваться. Лишь разжевав приятного голубовато цвета бобовую конфетку, Рон сразу же скривился в лице и, отвернувшись в сторону, начал бурно плеваться. Наблюдая за тем, как он, высунув язык, пытался соскрести с него кончиком пера противный привкус гадкой конфеты, Гарри и Гермиона разразились забористым смехом. Наконец вдоволь проплевавшись, Рон повернулся к задорной улыбке Гермионы и самодовольной ухмылке Гарри.

— Я ведь говорил, что обязательно попадется какая-нибудь ушная сера, — сквозь смех проговорил Поттер. — Что за вкус-то?

— Я знаю что ли?! — взмахнув руками, пробубнил Рон, чем заставил Гарри и Гермиону еще больше рассмеяться. — Наволочка Добби, наверное. Ну и дрянь...

Лишь Рон произнес последнее слово, как по школе разлетелся вездесущий звон колокола, знаменующий окончание пары. Все начали вставать со своих мест, собирать вещи. Взяв в руки наполовину пустую пачку «Берти Боттс», Рон, не задумываясь, швырнул ее в мусорное ведро, стоящее в углу класса. В пекло такие конфетки!

Он вместе с Гарри подходил к дверям кабинета, на ходу засовывая в сумку пергамент по Истории магии, как ему на глаза попался учебник по Травологии.

— Мерлиновы кастрюли! — выпалил Рон. — Я же домашку по Травологии так и не сделал!

И секунды не прошло, как прямо над ухом раздался звонкий голос мисс Грейнджер:

— Ну-ка повтори, что ты там не сделал!

— Парвати, вы следующая! — разлетелся по комнате смеющийся голос профессора Люпина.

Яркие лучи солнца освещали просторный класс Защиты от Темных Искусств. Сегодня парты были поставлены вдоль стен кабинета, дабы было больше свободного места — практический урок. Боггарт.

Казалось, каждый стол, каждая полочка держали на себе кипу старинных фолиантов, различных размеров склянки с магическими созданиями, некоторыми известными, а какими-то — нет. Прикрепленный тросами к потолку, как обычно, висел скелет «вечного» дракона. Так его прозвали студенты, ведь с каждым новым учителем ЗОТИ интерьер класса менялся, но вот только этого самого дракона никогда не убирали из класса. Никто уже и не помнит, который год этот знаменитый трофей украшает (или тут уместнее слово «устрашает») кабинет ЗОТИ.

Потертый временем большой граммофон находился на заваленном бумагами столе подле окна. Именно благодаря его оживленной музыке в классе царила атмосфера веселья и задора, а гигантских размеров паук, который в данный момент изо всех сил старался стойко удержаться на полу, невзирая на роликовые коньки на его длинных черных лапках, не вызывал у студентов страха — только смех.

Под одобрительные возгласы учеников и бодрый бой барабанов из граммофона Рон с довольной ухмылкой направился в конец очереди.

— Чего ты боишься больше всего? — чуть слышно произнес профессор, как только Парвати Патил встала перед боггартом. Она скучающим взглядом смотрела на вихрь энергии, который еще недавно был кошмаром Рональда Уизли. В этом водовороте магии мелькали неясные образы разнообразных существ, далеко не самых приятных, — видимо, боггарт искал страх юной ученицы, перебирая всевозможные варианты. Лицо Парвати приняло бледный оттенок, а глаза в ужасе округлились, когда перед ней появилась болотного цвета кобра размером с ворота Хогвартса.

Змея протяжно зашипела, раздувая свой капюшон, и Парвати, выйдя из ступора, мгновенно вскинула палочку.

— Представь хорошенько, — быстро проговорил профессор Люпин. — Заклинание!

— Ридикулус! — тут же выкрикнула Патил, и змей сменился огромным клоуном, покачивающимся взад-вперед. Под звонкий смех учеников Парвати победно в последний раз взглянула на боггарта и отправилась в конец зала.

— Очень хорошо! Следующий! — взмахнув рукой, воскликнул профессор.

Настал черед Гарри. Он вышел вперед, остановившись перед привидением. Музыка в классе разгонялась, ускорялись удары барабанов, послышалось звучание труб. Клоун качнулся сильнее, чуть не сбив Гарри рукой. «А вблизи ты далеко не такой забавный», — прошептал себе под нос Поттер. Непропорционально большая голова куклы держалась на очень тонкой шее, а изрисованное бледными красками лицо отнюдь не вызывало смеха. Огромные глаза клоуна, зрачки которым заменяли две крохотные черные точки, казалось, впивались взглядом именно в Гарри. Губы куклы, растянутые в дружелюбной улыбке, сейчас напоминали ему скорее чудовищный оскал. Стало не по себе. Пальцы Поттера непроизвольно крепче стиснули палочку. «С этого дня обходим клоунов стороной», — криво усмехнулся Гарри пришедшей мысли.

По телу словно пробежал мороз, оставив след мурашек за собой, лишь Поттер уловил простую истину. В граммофоне дернулся иглодержатель, поцарапав пластину и издав при этом высокий неприятный звук, но музыка играть не перестала.

— Черт, — запустив пальцы в волосы, протянул Гарри. — Это ведь уже произошло... На третьем курсе...

Музыка стала сбиваться с ритма, проигрывая одно и то же место раз за разом. Звук начал искажаться, то замедляя, то резко ускоряя темп мелодии. Устало прикрыв глаза, Поттер сжал переносицу и выдохнул: «А это значит»...

Лишь Гарри произнес последнее слово, как по классу разнесся гром множества ударов о стекло. Поттер резко поднял палочку, открыв глаза. От солнечных лучей не осталось и следа, комната была подчинена гнетущей полумгле. Град невероятной силой бил по окнам, сливаясь звуками ударов с мертвым граммофоном в безумной какофонии, беспощадно терзающей слух Гарри.

Улыбки студентов застыли на их лицах, словно на масках. Профессор Люпин так и продолжал сидеть на парте, закинув ногу на ногу и устремив пристальный взгляд на Гарри. Присмотревшись, Поттер заметил, что все же никто не замерз, словно лед; все происходило, как в замедленной съемке. Движения людей были невероятно медленные, трудно было заметить, что они вообще шевелятся. Однако бойкий град и музыка, сошедшая с ума, давали Гарри понять — время не замерло.

«Пора уходить», — мелькнуло у Поттера в голове. Он попытался подумать о чем-нибудь хорошем, приятном, уйти в другое воспоминание, но весь этот гомон не позволял сконцентрироваться. В звуках все еще играющего граммофона Гарри уловил знакомый хриплый смех. Чтобы понять, кому именно он принадлежит, Поттеру не потребовалось и секунды. А смех вскоре сменился речью Темного Лорда:

— Я вижу твои страхи...

Поддавшись импульсу, Гарри попытался ринуться к двери, но ноги словно приросли к деревянному полу. Тогда он решил снова попробовать вызвать счастливое воспоминание, однако голова раскалывалась от невыносимых звуков, с трудом удавалось услышать собственные мысли. Лишь только появлялся в памяти образ улыбающейся Гермионы, его тут же уничтожал кошмарный оркестр шумов.

Раздался резкий хлопок, как от трансгрессии, заставив Гарри поднять взгляд. Боггарт снова сменил образ. Жуткий клоун остался в прошлом; потоки энергии, словно ураган, вращались перед Поттером, вызывая дуновения ветра в классе ЗОТИ. Завихрения ускорялись, ветер поднимался, сбрасывая старые пергаменты со столов, собирая из каждых щелочек: из-под столов, парт, шкафов — облака пыли, заставляя Гарри щуриться и кашлять. По окнам расползались трещины от безумного града, превращая их в полотно из битого стекла.

В ушах Гарри стоял последний рев василиска. Не успел Поттер и помыслить, откуда он тут взялся, как ответ пришел сам собой. В водовороте магии мелькнул образ Ужаса Слизерина, выпустившего в атаке окровавленные желтые клыки. Силуэт короля змей исчез, но хаос, царящий в комнате, не ослабевал. Обезумевшим взглядом глядя на боггарта, Гарри заметил, как слой инея охватывает линзы его очков. Мертвое дыхание дементора разлетелось по комнате, когда в смерче кошмаров мелькнул черный разорванный балахон.

Рефлексы кричали Гарри вызвать патронуса. Он вскинул палочку, вспомнив счастливые мгновения, — это и вывело его из оцепенения. Патронус здесь бессилен — дементор ведь ненастоящий. Относительно... Куда более важно взять контроль над происходящим, ведь это ментальный сон. Нужно пустить в ход окклюменцию и ни на что не отвлекаться! Не пытаться бороться, а уйти из этого места. Но просто сконцентрироваться на моменте из памяти в такой обстановке практически невозможно... «Значит нужно хвататься за объекты!» — дал себе мысленный подзатыльник Поттер.

Окинув взглядом помещение, дабы найти предмет для перехода, Гарри, прикрывая ладонью глаза от пыли, завертел головой. Застывшая улыбка на лице профессора Люпина попала в поле зрения Поттера. Долго искать не пришлось.

Мысленно стараясь заставить профессора двигаться, вспоминая его голос, его мимику, Гарри сосредоточил все свое внимание на Римусе, прокручивая в голове беседы с ним на третьем курсе. Люпин всегда поддерживал его, давал советы, когда это было необходимо. Рассказывал о родителях...

Постепенно сломанный граммофон, шум бьющего по окнам града, завывание ветра — все стало затихать. Тот сумрак, что царил в кабинете, спускался с пьедестала, освобождая место дневному свету пасмурной Шотландии. В секунду все звуки искривленного колдовством Волдеморта класса ЗОТИ исчезли окончательно, затерялись в собственной беспроглядной черноте...

— Когда я тебя впервые увидел, Гарри, то сразу тебя узнал, — послышался негромкий голос профессора Люпина, сопровождавшийся отдаленным редким щебетанием птиц. Гарри сделал шаг назад, стараясь понять, где он очутился. Деревянный мост, соединяющий школьный двор Хогвартса и Каменный круг, после всего этого кошмара выглядел таким умиротворяющим. Взгляд Поттера упал на Профессора Люпина, облокотившегося на старые перила. Теплая мантия укрывала его плечи, пряча под собой серый официальный костюм. А рядом с профессором Гарри увидел себя самого. Вот только возрастом помладше. У Поттера непроизвольно вырвался легкий смешок, когда он заметил черную толстовку Дадли, свисающую с его юного худощавого тельца, словно мешок.

Как приятно было почувствовать свежий воздух и легкий, бодрящий ветерок, а не уменьшенную версию десятибалльного урагана посреди комнаты. Профессор в свою очередь продолжил говорить.

— Не по шраму, — тут же пояснил он Гарри, — по глазам. У тебя ее глаза.

Юный Поттер удивленно посмотрел на профессора, и Люпин, слегка кивнув и распрямив спину, выдохнул:

— Да... Да, я знал ее.

Он всем весов навалился на перила, сильнее укутавшись в мантию, и устремил свой взгляд на школу, в то время как заинтригованный тринадцатилетний Гарри Поттер с интересом наблюдал за профессором.

— Твоя мать поддержала меня, когда все от меня отвернулись, — тихим голосом произнес Люпин.

Стараясь не дать о себе знать — будто это возможно, — Гарри облокотился на перила справа от профессора, в то время как с другой стороны то же самое проделала его юная копия.

— Она была не только одаренной волшебницей, но и невероятно доброй женщиной... Она умела видеть красоту в других, даже тогда, когда человек сам в себе этого не видел.

Тень улыбки появилась на лице Гарри, и он не без удивления заметил, что его тринадцатилетний образ так же легко улыбается. Глядя на свое отражение прошлого, Гарри затерялся в мыслях. Сколько всего необычного произошло за этот год обучения в Хогвартсе: революционного, ужасного, прекрасного... Ох уж этот пятый курс, до чего же ты странный...

— А у твоего отца, Джеймса, был особенный талант...

Профессор едва слышно рассмеялся, вспоминая былые годы, когда он входил в стены Хогвартса не в качестве учителя в сопровождении учеников, но в качестве самого ученика в сопровождении своих друзей.

— Он вечно попадал в переделки, — проведя шершавыми пальцами по усам, улыбнулся Люпин. — Талант, который ты унаследовал.

— О да, — одновременно со своей копией усмехнулся Гарри. Поттер вновь взглянул на себя самого со стороны, потрясенный тем, что происходит в данную минуту. Он с магией уже «на ты» пять лет, вроде бы не должен удивляться подобным вещам, но все же... Это никогда не перестанет быть невероятным, восхитительным, волшебным. Да, как бы вы хорошо ни изучали магию, всех ее тайн вам все равно не раскрыть.

Внезапно мост качнулся, сопровождаясь громким треском деревянных опор. Потеряв равновесие, Гарри крепче ухватился за перила, в то время как его копия и Римус будто ничего не почувствовали. Толчок повторился, на этот раз гораздо сильнее. Старый мост заходил ходуном, штукатурка стала осыпаться, разламывались перила, тут и там откалывались доски.

— Что?! Опять? — не сдержавшись, выкрикнул Поттер, запрокинув голову. — И пары минут покоя не дает...

Пол окончательно разломился пополам. Мост начал рушиться. Гарри сделал первое, что пришло в голову — рванул со всех ног. Опоры падали с невероятным грохотом, дерево трещало, крыша валилась прямо на голову, но Гарри бежал на всех парах, перепрыгивая провалы в полу. До Каменного круга оставалось всего ничего, когда Гарри почувствовал, как земля буквально уходит из-под ног. Чувство свободного падения охватило его тело. Последовала паника. Рукам, хаотично пытающимся найти точку опоры, удавалось лишь ухватиться за падающую древесину. Вместе с разрушенной конструкцией Поттер летел в пропасть, в то время как охваченный тучами небосвод терялся вдалеке.

Первое, что Гарри услышал, придя в себя, его не обрадовало. Дребезжание разбивающегося под ударами града стекла вперемешку с исковерканной нотами кошмара музыкой заполняло помещение. Снова этот класс, так просто не выбраться. Гарри предполагал, что такое может случиться — Волдеморт нечасто отступает после первой же атаки, — но все-таки надеялся, что до этого не дойдет.

Поднявшись на ноги, он решил уйти так же, как в прошлый раз, потому сразу обратил свой взгляд на профессора Люпина. Однако Волдеморт явно предвидел такое развитие событий, а методы, которые использовал Темный Лорд, отрезая Гарри протоптанную дорогу, заставили Поттера в отвращении отвернуться от того, что ранее было Римусом. Тело профессора было буквально разорвано на куски, ветер, бушующий в комнате, даже был не в силах сбросить бумаги с его стола — все они, просочившиеся кровью, намертво прилипли к парте. Взгляд Гарри заметался по комнате в поисках других путей отступления, ниточки, тянущейся к выходу, которая была ему так необходима.

— Ты глупец, Гарри Поттер, — прохрипел голос Темного Лорда сквозь звуки, раздающиеся из граммофона, для которых определение «музыка» давно не было верно. — И ты...

Словно невидимые оковы не давали Поттеру сделать и шага, иначе он бы уже давно выпрыгнул в окно — быть где угодно, только не здесь. Вращения боггарта ускорялись с каждой минутой.

— … потеряешь...

Ветер поднялся до небывалых высот, впитавшие кровь Люпина пергаменты уже давно разлетелись по комнате. Начали падать парты, битое стекло разбросало по классу, все что было в кабинете: парты, стулья, книги — их будто воронкой, тянуло к центру комнаты, к призрачному вихрю.

— ...Все!

Лишь последнее слово разлетелось по комнате, раздался душераздирающий грохот, всю мебель, до этого двигающуюся к центру, резкой волной магии отбросило в разные стороны. Град тут же стих, а граммофон, упав со стола, раскололся на части.

В спешке вытерев о край джемпера покрывшиеся пылью очки, Гарри взглянул туда, где еще секунду назад нарастал ураган.

— Гарри?

На месте боггарта, оглядывая помещение полными страха и недоумения глазами, стояла Гермиона. Поттер так и стоял, не проронив ни слова, лишь повторял в голове слова, будто пытаясь убедить самого себя: «Это не она».

Гермиона коротко вскрикнула, прикрыв рот рукой, когда увидела то, что осталось от Люпина. Она тут же полезла рукой за пояс, стараясь отыскать палочку, но, к сожалению, там ее не оказалось.

— Гарри, что происходит? — сквозь слезы выкрикнула Гермиона. Она запустила руки в волосы, а затем дала себе пару несильных пощечин, пытаясь придти в себя. На ее лице словно мелькнуло осознание происходящего и, подняв глаза на Гарри, она дрожащим голосом проговорила: — Это невозможно! Это Волдеморт? Но люди не могут проникать во сны друг к другу.

«Это очередная ложь», — мысленно повторял Гарри, но с каждой секундой ему все больше казалось, что в этой комнате сейчас только он себя обманывает. Она так похожа на Гермиону: тот же тембр голоса, та же привычка проводить пальцами от корней до кончиков волос, когда она напугана, — да и к тому же реакция на происходящее соответствующая, все выглядит так естественно...

— Хотя я немного знаю про ментальные сны, в Хогвартсе мало книг на эту...

Тряхнув головой, Гермиона прервала себя на полуслове, а затем глубоко вздохнула и выпалила:

— Гарри, что нам делать?!

Спрашивая, как им выбраться, она сделала шаг ему навстречу, но прервалась на середине вопроса, а на ее лице сию же секунду возникла гримаса боли. Еле устояв на ногах, Гермиона аккуратно вернула утерянное равновесие, прикусив губу, подавляя рвущийся на волю стон.

Гарри провалил попытку сдвинуться с места, дабы подхватить ее, — ноги не слушались.

Стоя чуть согнувшись, ибо выпрямиться ей сейчас было не по силам, Гермиона посмотрела на свой живот. Небольшой участок ее кофты размером с бутылочную крышку, окрасился в багровый цвет. Она осторожно оттянула подол одежды, и взгляду Гарри открылось кроваво-красное пятно, все сильнее разрастающееся на ее футболке в районе живота.

— Г-Гарри? — прошептала Гермиона, подняв на него полный ужаса и растерянности взгляд. Рана тем временем невероятно быстро росла, кровь и не думала останавливаться, уже стекая по пыльным джинсам Гермионы.

Между ней и Гарри было около пяти метров. Безуспешные старания Поттера сделать хотя бы один шаг ни к чему не приводили, потому он, как можно дальше протянув руки, скомандовал:

— Подойди. Только потихоньку, не напрягайся.

Звонко шмыгнув носом, Гермиона сконфуженно переставляла ноги в его сторону. Медленно, одну за другой.

— Вот так, — постарался улыбнуться Гарри, — хорошо, ты молодец.

Следующий шаг она сделать не смогла. Стрела агонии словно пронзила ее тело, заставив Гермиону пронзительно закричать. Не слыша голоса Гарри, она упала на колени, задыхаясь в приступе кашля.

— Гарри, мне больно! — просипела Гермиона. Слезы стекали по ее лицу; каждый раз кашляя, она оставляла еще больше капель крови на деревянном полу.

— Помоги! Пожалуйста!

— Я — сейчас! — стараясь руками оторвать ноги от пола, ответил Гарри. Все подозрения насчет происходящего остались в прошлом. Если есть хоть какой-то шанс, что это настоящая Гермиона, то Гарри не позволит ей умереть здесь. Нельзя сдаваться.

— Пожалуйста, Гарри! — подняв на него покрасневшие глаза, проплакала Гермиона. Багровые ручейки стекали из ее рта, смешиваясь с кровавой лужей на полу. А Гарри, так и продолжая попытки сделать эти три шага, все четче понимал, хотел он того или нет — ему не удастся.

Последний раз хрипло поймав ртом воздух, Гермиона сморщилась от жгучей боли, а в следующую секунду ее тело, утеряв жизненную искру, упало на пол, не совершая больше ни малейшего движения.

Поттер не желал признавать увиденное, потому, когда он наконец почувствовал свободу, мгновенно подскочил к Гермионе и упал рядом с ней.

— Нет, нет, нет, — пробубнил Гарри, стараясь переложить ее тело к себе на колени, обхватив руками. В неясной полумгле пол переливался красным цветом, где мгновение назад лежала Гермиона.

— Эй, Гермиона, — ласково произнес Гарри, чувствуя, как жжется у него в глазах. Ее грудь оставалась неподвижной, не было дыхания, но Гарри, отказываясь верить, прильнул к ее теплой щеке ладонью, стараясь привести Гермиону в чувство. — Я ведь здесь...

В памяти всплыла минута, когда он так же сидел, держа на коленях свою мертвую мать. Волдеморт тогда обманул его, и Поттер без сомнения откинул ее тело, ведь его родителей уже давно нет, а это было лишь иллюзией. Но Гермиона. Она ведь жива, улыбается, дышит. Но почему тогда у нее не бьется сердце?

— Пожалуйста, Гермиона, — прошептал Гарри, наблюдая как пара капель падает на стекла его очков, — скажи что-нибудь...

Все мышцы Гарри будто охватил паралич, а взор обезумел, когда Гермиона, внезапно широко открыв глаза, притянула его к себе почти вплотную, схватив за ворот рубашки. Поттеру никогда не нравился парселтанг, он старался обходить эту тему в разговорах, не упоминать о нем и, разумеется, не говорить на нем. Ведь этот дар достался ему от Волдеморта. И у Гарри никогда и в мыслях не было, что однажды он услышит шипящую речь Гермионы, произнесенную на языке змей. Он уловил одно лишь слово, что было проронено — Обманул.

В последующее мгновенье тело Гермионы развеялось пеплом, погружая весь мир в темноту, пока Гарри, словно остолбенев, продолжал сидеть на полу.

Наступила звенящая тишина, Поттер не слышал даже собственного частого дыхания. Не было видно абсолютно ничего словно бесконечная ночь окутала планету, стерев с небосвода звезды и луну.

— Он подловил меня...

Да Гарри начало доходить осознание произошедшего. Пока он был отвлечен Гермионой... Нет! Лжегермиона, иллюзия Гермионы, фантом Гермионы — как угодно, только не просто Гермиона. Пока все внимание Гарри было сосредоточенно на ней, он совершенно позабыл о защите сознания.

— Надул меня! — резко вскочив на ноги, во все горло закричал Гарри. Вцепившись пальцами себе в волосы, он сломленным голосом прошептал:

— Какой же идиот... И что теперь делать?

Стараясь понять, где он находится, Гарри замотал головой, но лишь темная пелена покрывала его обзор. Первая идея, пришедшая ему в голову, показалась самой разумной — идти вперед, вдруг встретится... хоть что-то.

Спустя несколько часов, а может, и минут (часы тут на стенках не висят, а если бы и висели, Гарри почему-то был уверен — не идут, и тиканье знакомое не прозвучит) Поттер, осознав глупость своего плана, уселся на пол. Глубоко вздохнув, Гарри с силой ударил себя в лоб:

— Говорю же — идиот. Используй окклюменцию!

Он попробовал вызвать воспоминания, которые чаще других служили ему безопасным убежищем, но все было безрезультатно. Вскоре он перебрал все хорошее, что помнил. Он детально прокручивал в памяти первый курс, второй, третий... Ничего не выходило, словно само это место противостояло его усилиям. «Говорят, когда умираешь, вся жизнь пролетает перед глазами», — вонзилась в поток мыслей Гарри давно услышанная им фраза. Как ни отрицай — ситуация под стать.

Прошла уже уйма времени, а Гарри не продвинулся ни на йоту. Спустя еще пару попыток покинуть это проклятое место, он обессиленно развалился на полу. Перед глазами мелькнули образы Гермионы, Рона и многих других, но не ради спасения — Гарри просто желал увидеть их, хотел, чтобы в ушах вновь прозвучал их голос. Когда он уже почти потерял надежду, произошло то, чего он никак не ожидал застать здесь. Поттер тут же подскочил на месте и завертел головой в попытках найти источник тихого, почти неуловимого звука. Все повторилось, на этот раз громче, и Поттер, тщательно вслушавшись, нахмурился и удивленно произнес:

— Поезд?

Гарри продолжал идти на звук гудка паровоза, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной темноте. Что бы там ни было, это лучше, чем тут. К тому же, хотя он и не мог найти объяснения, но нутро подсказывало, что ему нужно быть там, где слышен поезд. Какое-то чувство говорило ему, что это не очередные козни Волдеморта. Это для него...

Шум уходящего поезда усиливался, и вскоре Гарри увидел слабое свечение на полу. Ускорив шаг, он направился в том направлении. Света становилось все больше, и Гарри заметил, откуда он проникал, разрывая темную пелену окружения.

Посреди пустоты стояла большая дверь из светлого дерева. Подойдя к ней почти вплотную, Гарри остановился. Нет сомнения, звук исходил из-за нее. По виду дверь была довольно старая, исписанная множеством узоров. Всмотревшись получше, он подметил, что они напоминают герб Хогвартса, разве что слегка неровный. Взгляд Гарри упал на маленькую круглую ручку, из-под которой в выемке виднелся на удивление гладко отполированный железный ключ. Неспешно Гарри отпер дверь...

В ушах появился гомон множества людей вперемешку со стуком колес уходящего поезда. Гарри сразу же узнал это место. Отделанные красным кирпичом опоры на перроне, клубы пара, исходящие из трубы уезжающего в школу Хогвартс-Экспресса. Платформа 9 3/4, как обычно, была полна народу. Матери плакали, расставаясь со своими детьми, отцы гордились сыновьями и дочерьми, вспоминая, как в юности и сами садились в этот поезд, а братья и сестры расстраивались, что не уезжают в школу чародейства и волшебства вместе со всеми.

Шел слабый дождь, родители кутали своих детей в шарфики и шапки, что последним явно приходилось не по духу. Над головами людей, словно тент, зависли десятки зонтов всевозможных цветов. На лице Гарри в первый раз после проникновения в его голову Волдеморта появилась легкая улыбка, как только он увидел семью на краю платформы, одетых на манер 18 века. Да, некоторые волшебники, так и не научились одеваться на современный лад.

Среди разговоров людей он уловил один тонкий, но возмущенный голосок:

— Пап, ну почему Джеймс едет в школу раньше меня? Нечестно!

Иногда в толпе людей вы твердо понимаете, что кто-то обращается к вам, даже если ваше имя не было произнесено. Какое-то чувство уверенно подсказывает, что именно вам адресован вопрос. Это самое чувство и заставило Гарри, протискиваясь сквозь толпу, направиться в сторону этой девочки. Она стояла под выцветшей вывеской «Платформа 9 3/4»; ее черные волосы были стянуты резинкой в низкий хвост, джинсовая куртка слегка промокла, несмотря на зонтик, закрывающий от дождя.

Дыхание сбилось, а ноги словно забыли, как ходить, когда мужчина, ногу которого обхватила эта девочка, обернулся к ней. На его круглых очках виднелась пара капель дождя, седина чуть тронула пряди черных лохматых волос, прикрывающих шрам в виде молнии, воротник легкой куртки плотно прилегал к шее. В уголках его глаз появились морщины, когда он с улыбкой потрепал по голове темноволосую девочку.

Опомнившись, Гарри двинулся дальше. Он ускорил шаг, не церемонясь, расталкивая народ. Легкий до этого дождик набирал силу. Взглядом Гарри наткнулся на большие круглые часы на стене — 13:06. Все-таки висят. «Но ведь и я уже не там».

— Не переживай, Лисенок. Всего лишь год остался, и ты поедешь в Хогвартс вместе с братом, — услышал Гарри женский голос возле его взрослого образа. Это выбило его из колеи снова, и он, сбившись с пути, оперся на стену перрона. Таким голосом его всегда гоняют по Хогвартсу, требуя выполнения домашнего задания. Этот голос читал ему и Рону лекции о правах защиты домовых эльфов. Этот голос всегда был рядом. Как и сейчас...

— Мам, не всего лишь год, а целый год, — поучительным тоном протянула девочка, отпустив ногу Поттера, и скрестив руки на груди.

Гарри снова рванул с места. Ливень с силой бил его по плечам, мешая продолжать путь. Он старался разглядеть в толпе женщину рядом с взрослым вариантом себя, но толпища людей на платформе не позволяла ему этого сделать.

Раскат грома разлетелся по Лондону, яркой вспышкой сверкнула молния, разрезав серое небо Англии, что заставило Гарри непроизвольно глянуть вверх. Стена воды летела с облаков на город, словно цунами, атакующее судно. Стараясь успеть увидеть лицо той женщины, Гарри помчался в сторону ее семьи. Но спустя секунду волна накрыла платформу, пряча ее под толщей воды, прерывая Гарри на полпути.

— Очухался, — услышал он чей-то сонный, но довольный голос.

Лоб, как обычно после ментальных атак Темного Лорда, находился в агонии, дыхание Гарри было быстрым и сбивчивым. Странное чувство: голова словно одновременно и в огне, и в воде. Первое, что увидел Поттер, открыв глаза, был взъерошенный Рон с пустым стаканом в руке, нависший над его кроватью. Рядом стоял Невил, на нем и лица не было. Ему всегда было не по себе, когда Гарри будил всех ночью своими криками. Вполне ожидаемая реакция, однако многие уже привыкли. К примеру, Рон, которого подобные пробуждения его друга уже давно не пугают так, как раньше — хоть и чертовски достали — но он старался не подавать виду; или Симус и Дин, которые в такие ночи просто сильнее заворачивались в одеяло, затыкая уши подушками, дабы вернуть нарушенный сон.

Гарри почувствовал, как его волосы прилипают к постели, ведь вся подушка мокрая. Ну конечно, вот почему Рон стоит со стаканом в руке. «А во сне эта вода показалась мне цунами».

Поттер не сопротивлялся, когда Рон взял его за плечо и повел к выходу из спальни. Идти в больничное крыло совершенно не хотелось, но ведь не отвертеться. Тем более Гермиона, наверняка, уже ждет его в гостиной, а Гарри не терпелось увидеть ее целой и невредимой. Настоящей.

Не передать словами, как Гарри был счастлив снова оказаться дома; осознание того, что вокруг светло, и он не один, грело душу. Однако пока они спускались по лестнице, у Гарри в голове не переставая крутилась одна и та же мысль: «Разбудил бы он меня на пару минут позже... Всего на пару минут».

* * *

— Может, устроим небольшую переменку?

Гарри, протерев глаза, выпрямился на стуле. Хоть и было всего семь часов вечера, за окном уже царила снежная ночь. По всей комнате были расставлены разных форм и размеров свечи, развешаны масляные лампы. Их ласковый теплый свет, заваленные книгами столы и тумбы, множество разноцветных ковров на полу, которые директор стелит каждую зиму, чистящий свои бордовые перья Фоукс — все это придавало кабинету Дамблдора уютную атмосферу родного дома.

За письменным столом, разливая по чашкам чай, сидел директор. Посланные левитационной магией булочки, некоторые фрукты и, конечно же, любимые мармеладки профессора плавно спускались с полки шкафа на стол. После приглашения за стол Гарри сел напротив Дамблдора и взял свою чашку.

Уроки оклюменции с директором никто отменять не собирался. Гарри даже начал получать от них удовольствие — когда ему удавалось заглянуть в счастливые уголки своей памяти, переживая любимые моменты по второму кругу. Ко всему прочему головные боли стало переносить куда легче из-за прогресса Гарри в этом виде магии и, соответственно, в уменьшении случаев неудачной защиты. Или, может, человек действительно привыкает ко всему.

— Люблю я зиму, Гарри, — с каким-то восхищением произнес профессор, подливая себе в чашку еще чая. Закусив сладкий напиток лимонной долькой, он продолжил: — Эти ковры я могу постелить только в холодные месяцы, так как летом с ними слишком жарко, такая теплоизоляция.

Улыбнувшись уголками губ, профессор кинул взгляд на свои босые ноги, зарываясь пальцами в пышный ворс красно-золотистого ковра:

— А я так люблю ходить по ним босиком.

— Рад за вас, профессор, — скромно протянул Гарри, не найдя больше слов, и взял подлетающую к столу булочку с изюмом. Он не особо представлял, какая может быть теплоизоляция от ковра, но решил, что спрашивать не стоит.

Гарри по душе беседы с Дамблдором. Директор — самый умный и мудрый человек, которого он знает, но это не мешает профессору общаться просто и буднично. Он часто говорит разного рода вещи, которые с первого взгляда могут показаться просто глупостью, шуткой, но если вдуматься, можно увидеть глубокий смысл. Оттого разговоры с Дамблдором всегда увлекательные. Но ведь и бессмыслица иногда — просто бессмыслица. Эту теорию подтверждает то, каким потешным взглядом Дамблдор сейчас смотрел на Гарри.

Так как время занятия уже подходило к концу (немного опоздал перерыв), было решено закончить на сегодня урок. Однако расходиться пока никто не собирался: чай, булочки и хорошая компания пленили волшебников.

Спустя несколько минут разговоров, когда Гарри уже принялся за вторую чашку, он решил поднять важную для него тему.

— Профессор, — неуверенно отводя взгляд, начал Гарри, — я хотел спросить у вас кое-что.

В глазах директора мелькнула искра интереса, в его взгляде читалось предвкушение. Он словно знал, что Гарри что-то беспокоит, и с любопытством ждал, когда начнется этот разговор. Определенно, профессор уже давно увидел это в Гарри, ощутил незаданный вопрос. Дамблдор, чуть склонив голову, предложил ему продолжить, сверкнув очками-половинками в оранжевом свете свечи.

— Последний раз, когда Волдеморт проникал в мое сознание... В общем, в тот раз случилось кое-что... необычное.

Платформа 9 3/4 и все, что Гарри на ней увидел, не выходило у него из головы ни на секунду после того сна. Был ли это лишь обман сознания или что-то большее? Возможно ли такое в принципе? Ментальная магия — довольно неизведанный вид волшебства, и Гарри нигде и никогда не слышал о подобном ее проявлении. Хотя, если уж начистоту, он и не знал об этом виде магии, пока не столкнулся с ней лоб в лоб. И все же в подобные видения верилось с трудом, но не расспросить об этом профессора — Гарри бы себе не простил.

Он взглянул на директора: Дамблдор просто пристально смотрел на него, не собираясь прерывать или задавать встречные вопросы, позволяя рассказать ему все до конца.

— Я провалил защиту, профессор, — запустив пальцы в волосы, виновато выдохнул Поттер. — Но потом... Потом я оказался на платформе 9 3/4. Это вышло непроизвольно, я не знаю, как именно, но все же...

Импульсивным движением, Гарри поставил чашку на край стола, чуть не расплескав чай. Поттера переполняли мысли, но они будто не желали складываться в слова, а те в предложения. А ведь так важно, чтобы профессор понял все, о чем он ему скажет. Чтобы понял все правильно.

— Это было словно какое-то видение. Волдеморт постоянно делает это — создает что-то свое. То, чего не было. Вы тоже так можете, но я ведь всегда уходил только в память, переживая момент повторно. Я уверен, что этого не было, потому что я увидел там себя, профессор.

Осознав, что сказал, Гарри резко взмахнул руками:

— Нет, не просто себя, мне там было лет тридцать!

Дамблдор все так же продолжал сидеть, почти не шевелясь и тщательно вслушиваясь в каждое слово Гарри.

— Но я ощущал происходящее, как обычное воспоминание! Я сначала и не понял, что здесь что-то не так, пока не заметил себя в толпе. Когда Волдеморт создает свои видения, а не берет за основу мою память, я все же осознаю, что это никогда не случалось. Ощущения при этом… другие что ли, это сложно описать, но я надеюсь, вы понимаете. А в тот раз — на платформе — я чувствовал, будто вижу очередное воспоминание, но ведь...

Поттер хотел рассказать каждую подробность, но его выдержка кончалась, а с языка так и срывался главный вопрос, и Гарри уступил самому себе.

— Скажите, профессор, могло ли это быть воспоминание, которого у меня еще не было? Возможно ли такое вообще? Я ведь даже к прорицаниям отношусь с недоверием, а тут... Скажите, это все только у меня в голове или это правда?

Нетерпеливым взглядом Гарри уставился на директора, желая услышать ответ и надеясь, что он придется ему по душе. Некоторое время Дамблдор хранил тягостное молчание, не сводя глаз с Гарри. Директор напомнил ему восковую фигуру, он так и застыл неподвижно, размышляя про себя. Гарри невыносимо хотелось, чтобы профессор делал это вслух. Наконец Дамблдор зашевелился. Он отпил чаю, проглотил лимонную дольку и, чуть улыбнувшись, будничным тоном произнес:

— Конечно, это только у тебя в голове, Гарри.

Не шелохнувшись, Поттер так и сидел, переваривая слова Дамблдора. Его пальцы уже начали болеть, Гарри и не заметил, как со всей силы впился ими в подлокотники кресла. Он, огорченно выдохнув, откинулся на спинку. Однако по слуху Гарри скользнул голос директора, вновь привлекая к себе внимание:

— Но кто сказал, что это не может быть правдой?

* * *

— Просим всех поднять бокалы, — произнес поднявшийся со стула Джордж Уизли, старясь говорить громче собравшегося в Выручай-комнате народа и бодро играющей музыки.

— Ну или что там у вас: чашки, кружки или бутылки, — подхватил речь брата Фред, вставая рядом с ним.

Семестр подходил к концу. Каникулы на носу! По такому поводу, конечно, был школьный банкет с множеством разнообразных и вкусных блюд. Однако члены ОД ко всему прочему решили провести собственный праздничный ужин или вечеринку, как его многие прозвали, и на деле это больше походило на правду.

Выручай-комната выглядела под стать празднику нежели проведению очередного занятия. Как хорошо, что она меняется сама по себе в зависимости от того, куда хотят попасть люди, открывающие ее дверь.

Большая стеклянная люстра окидывала помещение в приятный глазу полумрак. Длинный стол украшал центр помещения, служа приютом голодным (а такие, на удивление, нашлись) студентам. Жаль, что Комната так и сяк не может создавать еду и питье, потому народ тащил на вечер все, что мог найти и унести. Что-то забрали с собой со столов Большого зала, пару ножек курицы, например, или куски пирога. Что-то добыли в Хогсмиде: в основном это были разные сладости, типа тянучих сахарных конфет и карамельных вишен, а также главное питье — сливочное пиво. Рону даже кто-то нашел несколько шоколадных лягушек. И лишь из-за этого, поедая свое любимое лакомство, он уже мог с уверенностью сказать: праздник удался на славу. И как в него все влезает — вроде бы и на школьном ужине съел каждого блюда по порции, так еще и здесь продолжает любимую трапезу. Черная дыра в животе, не иначе.

Услышав заявление близнецов Уизли, народ стал резво пополнять свои запасы питья, разливая по кружкам напитки. Стали подтягиваться к столу и те, кто до этого неутомимо танцевал в другой стороне комнаты, покорившись ритму музыки.

Оторвавшись от еды, Рон заметил, что его кружка пуста (по какой-то неясной причине в Выручай-комнате не оказалось на всех одинаковой посуды, потому у кого-то была здоровенная кружка, а у кого-то бокал для вина или малюсенькая чашечка). Он уже хотел потянуться к бутылке сливочного пива, как его опередил Гарри, который, наполнив бокал Гермионы, принялся и за кружку Рона.

— Так вот, мы с братом хотим поднять бокалы за того, кто воплотил идею нашей дорогой Гермионы в жизнь, — торжественным тоном произнес Джордж.

Сверкнув глазами, Гермиона нарочито с иронией улыбнулась (стараясь спрятать за ней появившийся румянец), под смех некоторых, послав на близнецов саркастический взгляд.

— Да, но за нее уже тост был, так что настал черед для кое-кого еще, — продолжил Фред, подливая себе в бокал еще пива.

— Давайте выпьем за того, кто приложил большие усилия, дабы научить нас чему-нибудь действительно стоящему, настоящей защите.

— За того, кто тащил на себе непутевых, тренируя с ними заклинание раз за разом, пока они наконец-таки не поймут, как правильно произносится это дурацкое «Лекпоксанторга».

— Ах, да! Я помню, — рассмеялся Джордж, косясь на брата. — Ты так забавно запинался! Он тебя еще потом по слогам заставлял произносить.

— Мне напомнить, как ты чуть не сжег всю Выручай-комнату? — в ответ усмехнулся Фред. — Тебе надо было лишь зажечь свечу, а ты устроил...

— Так о чем это я? — под смех присутствующих перебил его Джордж. — Ах да! И за того, кто сплотил нас и собрал нас всех вместе.

Высоко подняв бокал, с радостной улыбкой на губах он воскликнул:

— За Гарри!

— За профессора! — подхватил Фред, под ободряющие возгласы членов ОД и звон кружек и бокалов над столом. Рон радостно захлопал Гарри по плечу, залив пивом тарелку соседа. Музыка с былой силой заполнила зал, и многие ученики с радостными воплями повыпрыгивали из-за стола, спеша вновь отдаться мелодии. Как хорошо, что ни один звук не выходил за пределы Выручай-комнаты, ибо их, наверно, слышала бы вся школа. Да, Хогвартс такого еще не видел. Хотя кто знает, что здесь творилось во время учебы Мародеров.

С момента создания ОД прошло уже ни много ни мало полгода. За это время все эти 29 человек действительно сплотились, став большой компанией. Для каждого из них эти уроки стали не просто занятиями. Будто образовался новый класс, а что самое главное — дружный класс. Даже те, кто сначала относился ко всему этому с недоверием, в дальнейшем влились в коллектив.

Взгляд Гарри упал на Фреда и Джорджа, которые пытались всучить Найджелу очередное лакомство собственного изготовления. Но всем в этой комнате уже известно одно из самых важных правил: никогда и ничего не берите у близнецов Уизли, конечно, если вы не хотите, чтобы у вас вырос хвост или отвисли уши, а то бывали случаи...

Джинни, как и ожидалось, недолго сидела за столом и сейчас уже покоряла «танцпол», что-то шепча Лаванде на ухо, которая время от времени бросала беглые взгляды в сторону Рона.

С краю стола, складывая что-то из сухариков, сидела Полумна. На ее лице, как всегда, была легкая загадочная улыбка. Временами она брала пару виноградин и скармливала их кому-то под столом, но никто так и не нашел таинственного пожирателя ягод. А виноград-то куда-то и вправду девался!

Слегка двигаясь в такт музыке, Невил вместе с Парвати украшали небольшую елку в углу комнаты. Рождество ведь, куда ж без елки! Зеленое дерево было накрыто серебристой мишурой, обвешано разноцветными шариками, и под ним лежало несколько принесенных подарков. Вокруг елки летали небольшие желтые огни, каждый раз резко отскакивая в сторону, когда кто-нибудь пытался к ним прикоснуться. Кто знал, что «светляки» братьев Уизли послужат украшением для елки?

Оживленно общаясь с Гарри и Гермионой, Рон (как, собственно, и они) не заметил, как к ним кто-то подходит со спины. Ойкнув от неожиданности, когда чья-то рука легла ему на плечо, Рон резко обернулся, сжимая мертвой хваткой кусок вишневого пирога. Внимание троицы было переведено на внезапно появившуюся особу. Светлые кудри Лаванды Браун падали ей на плечи, переплетаясь с красной лентой, а лицо девушки хранило на себе яркую улыбку.

— Рон, пошли танцевать! — с уверенностью в голосе проговорила Лаванда.

Брови Уизли поползли вверх. Опешив от такого предложения, он так и сидел с пирогом у рта, удивленно глядя на пришедшую.

— Э-эм, — только и смог протянуть Рон. Он резко обернулся к Гарри. Во взгляде Уизли так и читался немой вопрос, что-то вроде: «Рон — это ведь я, верно?».

Усмехнувшись другу, Гарри кивнул головой в сторону Лаванды, подтолкнув Рона в плечо. Наконец придя в себя, тот взглянул на Лаванду и пролепетал:

— Конечно, само собой, почему бы и нет, танцевать — это весело!

— Вот и славно, — рассмеялась Браун и, взяв Рона за руку, потянула его от стола. На полпути тот опомнился и стрелой подскочил обратно к столу, положив недоеденный пирог к себе на тарелку. Стараясь говорить тихо, Рон чуть ли не выкрикнул Гарри в лицо: «Нифига себе!», — и побежал обратно к Лаванде.

Проводив их взглядом, Гарри заметил Джинни, которая с хитрой улыбкой наблюдала за Роном и Лавандой. Встретившись с Поттером глазами, она, подмигнув ему, рассмеялась и снова принялась танцевать.

— Ох, и отыграюсь я на нем за все те подколки в нашу сторону, — ехидно протянула Гермиона, наблюдая, как Рон неуклюже двигается, а, скорее, дергается в такт музыке. На лице Уизли застыло выражение какого-то безумного восторга, видимо, он окончательно осознал, что происходит.

Поднявшись из-за стола, Гермиона потянула Гарри за рукав, предлагая следовать за собой. Они подошли к большому серванту, стоящему у стены комнаты. Порывшись в нем, она достала подарочную коробку, перевязанную лентой цвета Гриффиндора.

— Я подумала, раз уж мы увидимся только после Рождества, то мне лучше отдать тебе твой подарок сейчас.

— Ох, подожди секунду, — мотнув головой, попросил Гарри и побежал в сторону елки. Аккуратно отодвинув Невила, а заодно распугав витающих вокруг праздничного дерева «светляков», Гарри полез под ветки. Спустя секунду он уже несся обратно со своим подарком тонкой прямоугольной формы, также завернутым в обертку расцветки родного факультета.

— Вот теперь я готов, — высказался Гарри, встав напротив смущенно улыбающейся Гермионы. Каждый раз, когда ей дарят порядки, она теряется, а ее щеки слегка краснеют, что заставляет ее смущаться еще больше. Замкнутый круг, но, увы, ничего не поделаешь.

— Я первая, — решив вернуть себе уверенность, заключила Гермиона.

Положив на сервант подарок для нее, Гарри принял свой. «Тяжеловат, — подметил Поттер, лишь взял его в руки, — только бы не учебники». Тем временем, Гермиона, загадочно улыбнувшись, начала говорить:

— Ты все ругался, что в Хогвартсе нечего читать: одни лишь энциклопедии и учебники, а все книжки про Шотландию и квиддич ты уже по третьему кругу пролистал. Я, конечно, не согласна, что в школе нет интересной литературы, — учительским тоном произнесла Гермиона, отчего Гарри непроизвольно хмыкнул, продолжая стаскивать обертку, — но все-таки решила порадовать тебя художественными книжками. Только не смей прочесть все на каникулах, оставь что-нибудь на время учебы!

«Шерлок Холмс. Пляшущие человечки» красовалось на обложки первой книги. Просмотрев другие, он увидел еще две из этой серии.

— Наконец-то есть, что почитать! — расплылся в улыбке Гарри, рассматривая книжки.

Гермиона лишь глубоко вздохнула и замотала головой.

— А эта моя любимая, — указав на нижнюю, подметила она. Яркая золотистая надпись разместилась в центре обложки последней книги: «Хроники Нарнии. Лев, Колдунья и Платьяной шкаф».

— Спасибо, Гермиона, — будучи все еще под впечатлением проговорил Гарри. — Но где ты все это достала? Вряд ли «Шерлок Холмс» продается в Хогсмиде.

— Птичка на хвосте принесла. Сова, если точнее, прямиком из Лондона, между прочим. А с заказом мне родители помогли.

Решив, что пора приступать к поздравлению самому, Гарри положил книги на сервант, а затем вручил подарок Гермионе. Пока она с интересом разворачивала его, Поттер начал говорить:

— Ты ведь у нас художница, так что мне показалось хорошей идеей подарить тебе что-нибудь связанное с рисунками.

— Спасибо, — улыбнулась Гермиона, рассматривая новообретенную вещь. Темно-коричневая кожаная обложка прятала под собой уйму листов, скрепленных серебристыми кольцами.

— Это необычный альбом, — поправив очки, продолжил Гарри. — Иногда это происходит само по себе, но можно использовать волшебство.

— Что «это»?

— Сама увидишь, — не желая раскрывать сюрприз, игриво улыбнулся Гарри, явно довольный, что угадал с подарком.

— Гарри Поттер, ты меня заинтриговал, — прищурилась Гермиона.

Гарри был доволен, что занятая рассмотрением подарка Гермиона не спросила, где он его достал. Было непросто, в Хогсмиде такого тоже не оказалось. Пришлось просить братьев Уизли попросить своих знакомых, чтобы те, работающие в Косой Аллее, попросили своих знакомых... В общем, запутано там все. Вряд ли Поттер бы сейчас осмыслил все эти переплетения знакомых.

Положив альбом на сервант, Гарри взял Гермиону за руку и повел ее куда-то в сторону, тщательно примеряясь по шагам. Она с удивлением подняла брови, не совсем осознавая, что происходит. Наконец остановившись, Гарри взглянул вверх и с удивлением протянул:

— Ой, какая неожиданность: омела.

Гермиона так же посмотрела наверх. Ровно у них над головой медленно расцветала рождественская веточка. Прямо на глазах появлялись листочки, удлинялись стебли, покрываясь небольшими белыми ягодками. Снова переведя взгляд на Гарри, Гермиона застала его смотрящим на нее с самодовольной улыбкой.

— Тебе не нужна омела, чтобы поцеловать меня, — прыснув от смеха, сказала Гермиона.

— Я просто поддерживаю дух Рождества. Вот скажи мне: ты когда-нибудь целовалась под омелой? Я вот ни разу.

— Нужно исправлять, — с напускной твердостью решила Гермиона.

— Конечно, ну...

Договорить он, увы, не успел. Нелегко это делать во время поцелуя, тем более есть куда более привлекательная альтернатива.

В память непроизвольно ворвался вид лежащей на полу бездыханной Гермионы. От этой картины Гарри еще долго не избавиться. Но в данную секунду, прижимая ее к себе, чувствуя, как ее сердце не тягостно молчит, а в быстром ритме бьется в груди, он понимал — вот что важно, вот что правда.

Конечно, самой Гермионе он не рассказывал подробностей последнего ментального сна. Беспокоить ее не было нужды, а Гермиона и сама не настаивала, заметив, что Гарри эта тема сложно дается, потому она лишь сказала, что выслушает, когда он сам захочет поделиться.

О том, что он видел на платформе, Гарри тоже решил промолчать, по крайней мере пока сам не разберется, что именно там произошло, что конкретно он видел. Да и к тому же он не был на все сто процентов уверен, что та женщина на самом деле была Гермиона, а идти на поводу у притягательной версии он не хотел. Гарри считал, если Гермиона узнает все подробности, включая женщину на платформе, она может посчитать, будто все решили за нее. А этого Гарри хотел менее всего.

Расспрашивая Дамблдора, он получил лишь туманные ответы вроде: «Все может быть». Что ж, как минимум профессор признает такое проявление ментальной магии возможным, но... этого недостаточно.

Копания в библиотеке и посиделки в окружении книг по легилименции и окклюменции тоже ничего не дали. Ни одного упоминания о подобных случаях Гарри, к сожалению, не нашел. Но ведь надежда умирает последней, верно?

И все-таки образ той маленькой черноволосой девочки навсегда запечатлелся у него в сознании. Имени ее Гарри так и не узнал, потому про себя называл ее «Лисенком», как ее звала мама на перроне.

Ладно, сейчас праздник, не время хмуриться и уходить в себя. Нужно веселиться! Поттер тряхнул головой и с праздничным настроем потянул Гермиону в сторону скопления народа, желая развлекаться.

— Пошли танцевать, Лисенок! — чуть ли не пропел Гарри, однако Гермиона резко остановилась. Обернувшись, Поттер лицезрел неподдельное ошеломление на ее лице.

— Ты что смотался в Лондон и поболтал с моими родителями за чашкой чая?

— Чего? — не понимая, о чем говорит Гермиона, только и смог сказать Гарри.

— «Лисенок», — теребя пальцами прядь волос и отведя глаза, произнесла Гермиона. — Меня так только мама называла в детстве. По правде говоря, и сейчас иногда тоже, но...

Прервавшись на полуслове, она подняла на Гарри взгляд и вперемешку с удивлением и любопытством прощебетала:

— Как ты узнал?

Какое-то время Гарри так и стоял, стискивая в руке ладошку Гермионы, не произнося ни звука, пока в его голове складывались кусочки мозаики. Наконец выйдя из ступора, он непроизвольно и громко рассмеялся, радостным взглядом смотря на Гермиону, а затем, поправив очки и стараясь, чтобы его голос звучал как можно естественнее, хоть и похоже это было больше на ликование, произнес:

— Угадал!

Кажется, надежда и вовсе не умирает.

— Черт бы тебя побрал, — проворчал Гарри и, взглянув на обложку, дабы узнать, что за «великий мыслитель» написал эту ересь, буквально выплюнул его имя, — Грегори Роуг!

Поттер с громким хлопком закрыл потрепанную книжку и небрежно кинул ее за спину, а затем, поправив съехавшие на кончик носа очки, пошел в другой конец библиотеки.

— Три часа пытался понять великую истину этого недомерка, — бубнил себе под нос Гарри, высматривая на покрытых пылью полках книги, связанные с легилименцией, видениями и тому подобным. — Обещал тайны мироздания, а на деле — сухие факты, которые и в обычном учебнике-то можно найти!

Вот уже несколько дней Гарри вместе с семьей Уизли гостят на Гриммо 12. Надо было видеть лицо Сириуса, когда к нему на порог завалилась вся эта веселая компания, он-то ждал одного ведь Гарри. Сюрприз удался на славу, Бродяга был чертовски рад, встретив такое количество народу, ведь он почти все время, проведенное на Гриммо, коротал в одиночестве; а все знают, как Сириус любит большие компании.

— А это у нас что?

Гарри взял в руки толстый фолиант, страницы которого были закреплены ржавым замком. Как ни странно, ключ лежал рядом, и Поттер открыл книгу на середине, о чем тут же пожалел. Бумага словно ожила, и множество мелких рук сию же секунду потянулось к руке Гарри, пытаясь ухватиться за пальцы.

— Мерлинова борода! — Гарри немедленно захлопнул это сумасшествие, щелкнул замком и чуть ли не кинул книжку обратно на полку. — Чего тут только не найдешь.

Прошла почти неделя с приезда Гарри, и он уже мог с уверенностью сказать, что лучших каникул у него еще не было. Еще ни разу Поттер не отмечал Рождество с таким количеством близких ему людей, а ведь скоро еще и Гермиона приедет!

На второй день зимних каникул Гарри вспомнил, что в доме есть библиотека. И это отнюдь не простая библиотека (хоть и бывают такие казусы, как с этим Роугом), это библиотека Блэков! А Поттер прекрасно знал репутацию этой семьи и понимал, какая литература хранится у них на книжных полках — можно сказать, запретная секция Хогвартса в открытом доступе. А так как Гарри не оставлял идею узнать больше о случае на платформе 9 и 3/4 во время последней ментальной атаки Волдеморта, то он не мог упустить шанса покопаться в хранилище весьма распространенных знаний родословной семьи Блэков. И вот уже второй день Гарри большую часть времени проводил тут, штудируя книгу за книгой.

Вытащив очередной том, Поттер громко чихнул от попавшей ему в нос пыли. «Разум и Сознание» — гласила обложка.

— Ну, только за неимением других вариантов, — неуверенно сказал Гарри и положил грязную книгу на стол, а затем принялся искать дальше.

Поттер уже пришел к выводу, что то, что он видел на платформе, было настоящим. То есть будущим! По крайней мере, возможным будущим, как же еще объяснить «Лисенка»? Поттер горел желанием увидеть людей, близких ему по крови, людей, носящих такую же фамилию как и он, семью, где он был отцом, а то, что там он таковым являлся, Гарри не сомневался; взглянуть на Гермиону, однозначно, Поттер; это точно была она. Ему было просто необходимо побывать там еще раз, и он определенно сделает это! Только вот как? Вопрос есть, ответа не сыскать. Да и к тому же, почитать про такие феномены было бы весьма полезно. Только вот либо очень редки были подобные явления, либо их вообще никогда не наблюдалось, ибо Гарри перерыл уже почти всю библиотеку и ничего похожего на свой случай не нашел.

Поттеру порядком надоело перебирать эти старые, а местами и порванные книги, он уже и так вдоволь накашлялся от всей этой пыли. Устало протерев глаза, он уселся за стол, пододвигая к себе «Разум и Сознание».

— Ну хоть ты меня не подведи, — выдохнул Гарри, но не успел он и открыть первую страницу, как в библиотеке раздался еще один голос.

— Как это не прискорбно, но ты огермионился, друг, — с притворно тоскливой миной на лице покачал головой Рон. — Может тебе сюда и кровать перетащить? Ведь пока ты идешь из спальни в библиотеку, ты мог бы провести время с пользой. Ну, читать очередную энциклопедию, например.

— Не смеши меня так, а то книжка из рук выпадет.

— Самоирония — путь к спасению из этой бумажной темницы! — ухмыльнулся Рон, плюхаясь на соседний с Гарри стул. — Продолжай в том же духе, и мы вернем тебя в клуб энергичных весельчаков! А то ты здесь уже скоро сам пылью покроешься.

— Тут много интересного, — пожал плечами Гарри, стараясь при этом не выдать себя тоскливыми вздохами. Рон ни сном, ни духом не знал о видении Гарри. Поттер и сам не до конца понимал, почему он ничего ему не рассказал, видимо, это уже слишком личное. Может, позже он ему все объяснит, но точно не сейчас.

— По-твоему, «Разум и Сознание» — интересное чтиво? — скривился Рон, брезгливо толкнув двумя пальцами толстую книгу. — Вот волшебные шахматы — это действительно интересно, да и весело к тому же! Или квиддич, или болтовня со мной. Я очень интересная персона, знаешь ли! — уже посмеиваясь вместе с Гарри, воскликнул Рон.

— А еще поесть — ничего интереснее быть не может! Кстати, насчет поесть, мама там уже накрывает на стол, так что мы идем набивать животы, — непреклонным тоном произнес Рон.

— Дай мне хотя бы пару глав прочитать, я еще даже не открывал ее, — кивнул в сторону книжки Гарри.

Рон тут же замахал руками:

— Ну уж нет! Сейчас или никогда!

Поднявшись на ноги, он стал медленно обходить стол, приближаясь к Гарри.

— Не пойдешь добровольно — я тебя потащу, тем более мама приготовила твоего любимого цыпленка.

Гарри уже хотел было согласиться, как дверь библиотеки внезапно распахнулась, и в комнату влетела разъяренная миссис Уизли.

— Гарри Джеймс Поттер! — знакомым жестом уперев руки в бока, провозгласила Молли. — Для кого я пол-утра готовила этого бедного цыпленка?! Ты сейчас же идешь и съедаешь самый большой кусок!

Гарри тут же подскочил со стула, не обращая внимания на хихикающего в сторонке друга, и быстро закивал головой:

— Так точно, мэм!

* * *

— Ну нет, Рон, так не честно! — замотал головой Сириус. — На кой черт мне твое эссе по Трансфигурации?

— Мы договорились, что ставкой может быть что угодно, значимое для тебя, — пробормотал Рон, решительно скидывая в общую кучу свой пергамент, где уже лежали кусок яблочного пирога, шарик «забывалка» и вязаная шапка с помпоном.

— Используешь его в следующей партии, думаю, Рон захочет его вернуть, — ухмыльнулась Джинни.

— И то верно, — почесав бороду, кивнул Сириус, однако через мгновение у него уже созрел план лучше, заставив Блэка слегка прыснуть от смеха. — Ладно, Рон, принимается, только потом не жалуйся.

— С чего бы? Я выиграю, — хмыкнул Уизли, вальяжно откинувшись на спинку стула, чем вызвал у окружающих саркастический смешок.

Гарри отхлебнул сливочного пива, гадая, получится ли у него собрать фул-хаус или нет. Не доводилось ему раньше перекинуться картами в покер, собственно,как и остальным присутствующим в комнате. Читая вечером «Придиру», Джинни нашла в ней правила этой игры и решила: а почему бы и нет? А то одни взрывные карты уже порядком приелись. И вот результат: кухня, два часа ночи, разложенные на столе карты, куча всяких вещей, заменяющих фишки, сливочное пиво для ребят, одна бутылка огневиски, которую Сириус откопал в погребе, и медленно покачивающаяся над их головами люстра.

— Флеш-роял, леди и джентльмены! — первым показал свои карты Сириус и, взглянув на разочарованное лицо Рона, громко засмеялся.

В попытках вернуть свое эссе Рон только набедокурил еще больше, проиграв все свои сбережения шоколадных лягушек. Огорченный, он отхлебнул сливочного пива, наблюдая, как Сириус наливает себе в стакан огневиски. Помнится, в прошлый раз Рону так и не удалось попробовать «взрослый напиток». И дело было не в бармене «Кабаньей головы», тому было все равно, кому продавать выпивку, главное услышать звон монет; причиной была Гермиона, которая взъелась на Уизли, напоминая про его возраст и про то, что он староста и должен вести себя подобающе. В итоге, ушел Уизли тогда из бара, так и не удовлетворив свое любопытство. Но ведь бдительной подруги сейчас рядом нет, да и еще с неделю он никакой не староста...

— Сириус, ты меня уже обобрал до нитки, — начал Рон, пододвигая ему стакан, — сжалься, плесни пригубить.

— Зря ты это затеял, друг, — протянул Гарри.

— Ого-го, куда потянуло, — усмехнулась Джинни, которой уже довелось послушать впечатления об огневиски от старшекурсников, — давай, братец!

— Ага, щас, — фыркнул Сириус, хотя поглядеть на реакцию этого парня было бы забавным зрелищем.

— Ну, Бродяга, чего тебе стоит-то? — жалобно проговорил Рон.

— Рон, да тебе голову снесет, — попытался вразумить друга Гарри.

— Ничего не снесет, — запротестовала Джинни, не желая упускать такое шоу, — Рон у нас — богатырь.

— Я-то не против, — усмехнулся Сириус, — но Молли мне уши надерет.

— Так никто ей и не скажет, — заговорщически прищурился Рон, подталкивая ему стакан.

С минуту Сириус раздумывал о последствиях, а потом, решив, что от одного стакана плохо не будет, на самое донышко налил ему огневиски, не упустив из внимание самодовольное лицо Рона.

— Сумасшедший.

— Да ладно тебе, Гарри, я один раз. Интересно ведь!

Рон поднес к носу стакан, поморщившись от запаха алкоголя. Джинни же сидела, в ожидании прикусив губу, не сводя глаз с братца; Гарри искоса посматривал на Рона, гадая, придется ли ему потом тащить его до кровати или нет, а Сириус негромко посмеивался, вспоминая свой первый глоток огневиски.

— За меня любимого, — отсалютовал Рон и залпом влил в себя содержимое стакана.

Лицо Рона тотчас скривилось, а Джинни уже не сдерживала хохот.

— Боггарта мне в тапки! — прокряхтел Рон, ища, чем бы сбить этот отвратительный вкус.

— Держи, — хохотнул Сириус, ставя перед кусок хлеба и стакан воды, на которые тут же налетел Рон.

— Как ты пьешь эту дрянь?! — проворчал Уизли с набитым ртом. — Да чтоб я еще хоть раз!

* * *

«Хотелось бы почаще выходить из библиотеки…» — подумал Гарри. Он лежал на кровати, подложив руки за голову, и глядел в потолок. Этот день был самым что ни на есть живым за последнюю неделю. Конечно, никто не держал Гарри в библиотеке насильно, тыча носом в книги, кроме, собственно, него самого. Все эти стеллажи уже снились Поттеру в кошмарах, и он бы хотел поскорее выбраться из этой проклятой комнаты; все-таки его никогда не манили тонны книг научной литературы, это являлось стезей Гермионы,а не его. Однако не мог же он упустить такой шанс найти непосредственно нужный ему материал. Гарри поймал себя на мысли, что вся эта книжная волокита чертовски напоминает ему домашнее задание. Надо сделать, а не хочется! Однако все же есть одно отличие: если бы это была просто домашка, Гарри бы уже давно плюнул на нее с Астрономической башни, — слишком уж большая нагрузка; однако здесь у него была куда лучшая мотивация, нежели не схлопотать «Тролля» на уроке.

— Гарри, сколько там времени?

Рон, пытаясь найти в темноте свою пижаму, стоял возле соседней кровати.

— Где-то около пяти утра.

— Капе-ец, — ошарашенно протянул Уизли, — так у нас режим вконец собьется. Как нам потом в Хогвартсе в семь утра вставать?

Да, действительно, заигрались они в покер, это уж точно. Интересно, сколько бы еще они там проторчали, если бы миссис Уизли не замучила жажда, и она не спустилась на кухню, попутно разогнав по кроватям всех, как она выразилась, полуночников. Завидев мать, Рон всеми силами старался задерживать дыхание, а эти самые полуночники, знающие причины такого поведения, ели сдерживали смех.

В комнате раздался сильный грохот, скрип пружин и вздох полный облегчения. Рон наконец-то завалился на кровать. Но наслаждался он теплой постелью и долгожданным отдыхом не долго — лишь пока до него не дошло понимание последствий сегодняшней игры.

— Вот блин, как я теперь буду перед Макгонагалл оправдываться? — простонал в подушку Рон. — Извините, профессор, я был уверен, что партия за мной, но кто ж знал! Я эссе сдам, сдам! Только вот отыграюсь и сдам, всенепременно!

— А нефиг было делать из домашки ставку. Ты хоть Сириуса вернуть его попросил?

— Естественно!

— И?

— Похохотал и сказал идти делать уроки, — пробубнил Рон, но, услышав тихий хохот Гарри, приподнялся на локтях, бросив на друга хмурый взгляд. — Чего ты там хихикаешь? Я эту дребедень полдня писал, влом все заново делать! Завтра буду с ним торговаться.

— Давай, давай, Рождество — время чудес, может, смилостивится над тобой коварный Бродяга, — уже не пряча смеха, проговорил Гарри.

— Знал бы я, что у него там одни пики на руках, черта с два я бы эссе поставил, — нахмурился Рон, а затем снова опустился на подушку, плотнее кутаясь в одеяло.

Его слова непроизвольно натолкнули Гарри на мысли, которые он всячески старался избегать. «Знал бы я...» А если, заглянув в будущее, он тем самым изменит его? Не специально, конечно, но вдруг. А это ему совершенно не хотелось делать. Ведь если бы Рон действительно знал, что у Сириуса за карты, стал бы он раскидываться работами направо и налево? Ага, конечно! События были бы другие. Уж если что и узнал Гарри полезного в этой темной библиотеке — так это то, что будущее не стабильно. В одной из книг по прорицанию была куча примеров, когда пророки предсказывали одно, а случалось совершенно иное. Как бы не наломать дров, поддавшись желанию заглянуть на пару десятков лет вперед. Да и нормально ли это вообще — просматривать свою будущую жизнь словно кинофильм? Да этот вопрос даже звучит дико! Но ведь самое безумное — зачастую самое манящее.

— Ты там еще не уснул? — нарушил тишину спальни Гарри.

— Я на грани, — сонный голос Рона лишь подчеркивал его слова.

— Вот скажи мне, — проглотив ком в горле, произнес Гарри, — хотел бы ты знать будущее?

— Конечно! — неожиданно громко воскликнул Рон. — Я бы тогда не профукал это проклятое эссе!

— Я серьезно, Рон, — вздохнул Гарри.

— Ты там в прорицатели собрался что ли? — нахмурился Рон, пытаясь найти в темноте силуэт Гарри.

— Ага, знаешь, после учебы собираюсь занять место Трелони. Да шучу я, шучу, — засмеялся Гарри, приняв молчание друга за шок четвертой степени.

— Юморист, блин, я ж на секунду даже поверил. Тогда почему спрашиваешь?

— Да ты про покер заговорил, вот я и задумался, — на ходу придумывая отговорку, сказал Гарри, тем более отчасти оно так и было.

— Ну вообще-то, — отрешенно протянул Рон, переворачиваясь на спину. — Нет, не хочу я.

— Почему? — удивился Гарри. — Разве тебе не интересно?

— Есть немного, но... А смысл? Чего тут хорошего: знать все наперед? — Рон задумчиво почесал затылок. — Это как придти на матч по квиддичу, заранее зная результаты. Где тогда удовольствие от игры?

— Может, ты и прав, — еле слышно ответил Гарри и, перевернувшись на другой бок, прекратил беседу, чему Рон был, видимо, очень рад, если судить по его храпу.

Логика в словах Рона есть, однако... Будет ли Гарри наслаждаться жизнью, если узнает ее наперед? С этой стороны Поттер на проблему не смотрел. Гарри был вынужден признать, что Рон попал прямо в точку, и это все... Хотя стоп! «Я же не собираюсь смотреть абсолютно все! Лишь несколько мгновений. Именно, всего лишь чуть-чуть. Я не буду открывать туда дверь, лишь погляжу в замочную скважину и отойду». Погрузившись в раздумья, Гарри и не заметил, как провалился в сон.

* * *

— «Запретные артефакты», «Как поймать русалку», «Способы заставить врага говорить», — просматривал названия книг Поттер, вытаскивая одну за другой. — Все не то.

Глубоко вздохнув, Гарри уселся за стол и потянулся к тарелке с сэндвичами, которую прихватил сегодня с собой. К сожалению, только что был перерыт последний книжный шкаф. Прекрасно, книжки кончились, а Гарри так ничего и не нашел. Конечно, он теперь знает куда больше про прорицания, методы обучения окклюменции, приемы раскрытия тайн с помощью легилименции, но черт подери! Это не то, что нужно! Самое похожее на явление, интересующее Гарри, что он смог откопать, — это та книжка по прорицаниям, в которой еще половина листов выдрана каким-то варваром. Да и к тому же внимания стоят лишь пара глав (Гарри не гадание по чашкам нужно). Но и это не особо подходит. Главные различия в том, что видения пророков спонтанны, их нельзя вызвать, да и к тому же волшебники не «погружается» в события, как это было с Гарри, они просто слышат голос, позволяя ему говорить через себя, сами при этом выпадая из реальности. Потому-то и тексты всех пророчеств расписаны чуть ли не в стихах, это не слова волшебников. Никто точно и не знает, что это вообще за процесс такой. В любом случае это не то, что ищет Гарри.

Как вообще может быть, что о таком проявлении легилименции нигде не сказано? Тем более в библиотеке Блэков: тут же кругом одни тайны да секреты! Гарри со злостью кинул недоеденный сэндвич на стол и с надеждой, что он все-таки упустил ту самую заветную рукопись, решил в последний раз обойти комнату.

Гарри быстро просматривал книжки, вскользь прочитывая их названия, написанные на корешках. Его не покидало чувство, что он прощается с этой комнатой, говорит: «До свидания!» каждой отдельной книге. Было в этом что-то печальное, ведь, как ни крути, он тут уже обжился. Вон в том секторе в основном находятся энциклопедии запрещенных министерством зелий, там хранятся легенды о мистических существах, а на той полке длинная родословная семьи Блэков. Не отрываясь от дела, Гарри окинул взглядом свой скромный читальный уголок: небольшой стол, который явно намного старше Поттера, крепкий деревянный стул с самой удобной спинкой на свете и подсвечник, залитый восковой лавой. Все это время Поттер желал поскорее найти то, что ищет, и со спокойной совестью и ликованием в душе сбежать из этой комнаты и не возвращаться сюда как минимум год, однако сейчас, в последний раз обходя эти старые книжные стеллажи, Поттер, к его большому удивлению, чувствовал непонятную ему тоску.

Размышления Гарри прервал один выделяющийся из других фолиантов и книг экземпляр. Сразу после «Первого тома Темной Темноты» стояла книжка, на корешке которой ничего не было написано. Помнится, в прошлый раз Поттер оставил ее без внимания, решив почитать ту злополучную «Разум и Сознание» (в которой, кстати, ничего путного не нашлось), и благополучно забыл о ней. Немного подумав, Гарри достал книгу.

Нижний угол темно-коричневой обложки когда-то чуть не сгорел, а страницы книги были свернуты волной, видимо, она долго пролежала в воде. Вернувшись за стол, Поттер открыл первый лист. «Абрахам Соран Блэк, 22 февраля 1868», — красовалась написанная ровным почерком надпись вверху листа.

Гарри узнал это имя и, недолго думая, взял родословную семьи Блэков из рядом стоящего стеллажа. Вот он. Абрахам Соран Блэк и Арчебальд Сэрус Блэк — сыновья Геральта Брайана и Ванессы Рейвен Блэк. Родились в 1843 году, близнецы. В 1868 году Абрахам был убит своим братом, а Арчебальд занял место главы рода. Надпись той книжки датируется этим же годом... Гонимый любопытством, Поттер отложил родословную и взял в руки записи Абрахама.

«Сегодня неожиданно для всех скончался наш дорогой и любимый отец. Наконец-то это свершилось! Сколько можно было ждать минуты, когда его заберет старуха Смерть? Он уже давно прожил свои годы, а право главенства рода не может перейти к наследнику, покуда жив его нынешний обладатель. К счастью, это более не проблема...»

— Добрейшей души человеком был этот Абрахам, я погляжу, — удивленно вскинув брови, подметил Гарри. В нем боролись друг с другом отвращение и любопытство, что будет дальше. Он уже понял, что книжка явно не по его теме, но все-таки интригует. Тем более это не вымысел, а дневник участника тех событий. Событий давних, между прочим. В итоге, Гарри откинулся на спинку стула, откусил большой кусок сэндвича и продолжил читать.

«23 февраля 1868.

Этого не может быть! Все должно было быть иначе. Арчебальд, мерзкий недоносок, стал главой рода! Я старший брат, однако, как выяснилось уже после смерти моего любимого отца, тот оставил за собой ясные указания, кого удостоить чести стать главой нашей семьи. Мне плюнули в лицо. Я столько лет ждал этого дня, а все увели у меня из под носа. Я не оставлю этого так...

2 марта 1868.

Все безрезультатно, я не нашел ни одного пути, как можно было бы постановить за собой главенство дома. Сделанного не воротить, раз уж Арчебальд теперь — глава рода, я не могу встать на его место... до тех пор,пока он жив. Я не в силах понять причины таких событий, ведь мой брат ничтожен! С самого рождения я был лучше него во всем, но отец, ведомый лишь ему одному причинами, выбрал Арчебальда. Этот выродок загубит наше семейство, когда я могу привести его к вершине!

3 марта 1868.

Я снова предан... Алексия, любовь всей моей жизни, намерена венчаться с моим братом. Она и бровью не повела, когда сказала мне, что была со мной лишь потому, что в будущем я стану главой высокопочтенного рода Блэков. А коли это место занял Арчебальд, я стал ей попросту не нужен. Мой так называемый брат не возражал: Алексия из благородной чистокровной семьи, детей у Арчебальда нет. Вопрос был решен всего за один день, свадьба же состоится в воскресенье. Всего за какую-то неделю моя жизнь разрушилась, словно карточный домик...

4 марта 1868.

Арчебальд был весьма удивлен, когда я за обеденным столом вызвал этого паршивца на смертельную дуэль. Его слова, что он «терпит меня в своем доме», и я «должен быть благодарен за оказанное мне радушие», стали для меня последней каплей. Когда я отниму у него жизнь, как он отнял мою, я займу его место в иерархии семейства. Конечно, магия рода ни за что бы не поставила бы во главу семьи человека, пошедшего против кровного брата. Но обстоятельства ныне не те. У Арчебальда нет наследников, а женщина по законам нашего рода не может быть главой семьи, потому наша мать ни на что не сможет повлиять. А так как я останусь единственным мужчиной, носящим великую фамилию Блэк, дому придется меня принять, как Лорда Блэка. И я стану таковым.»

— Хитрый ублюдок, — процедил сквозь зубы Поттер, уже успев очень «полюбить» владельца этого дневника. Однако несмотря на то, что этот Абрахам, как оказалось, был тем еще мерзавцем, Гарри все же было интересно, что с ним случится в дальнейшем.

Не отрывая взгляда от книги, он потянулся к тарелке за очередным сэндвичем с сыром. Увы, но Гарри нашел лишь крошки, а в животе предательски заурчало. Нехотя прерывая чтение, он пошел на кухню, дабы найти что-нибудь поесть.

Когда Поттер накидал себе на тарелку еды, он уже собирался вернуться в библиотеку, но чуть не врезался в стоявшего за его спиной Сириуса.

— К чему такая спешка? — ухмыльнулся крестный, поймав упавшее с тарелки яблоко.

— Нашел интересную книжку.

— Знания зовут, да? — тоскливо протянул Сириус. — Оставь свою библиотеку, у меня есть кое-что поинтересней.

— А может, чуть позже?

— Да не убегут от тебя никуда эти книги! — проворчал Бродяга, забирая у Гарри тарелку и кладя ее обратно на стол. — Пошли, покажу тебе занятие поэнергичней, а то ты так всю хватку растеряешь.

— О чем ты?

— Скоро узнаешь, — весело хмыкнул Сириус и настойчиво потянул Гарри за плечо в сторону лестницы. — У тебя палочка с собой?

— Всегда, — не совсем понимая причину вопроса, протянул Гарри. — Почему спрашиваешь? Нам же все равно нельзя колдовать вне школы.

— В каждом правиле есть лазейки, это я тебе как Мародер говорю.

* * *

— И что эта за комната? — спросил Гарри, озадаченно оглядываясь по сторонам.

Зал, в который его привел Сириус, располагается на верхнем этаже и представляет себя большую комнату с невысоким потолком, голыми деревянными стенами, деревянным полом. «Какая-то коробка», — мелькнула мысль в голове у Гарри. Из мебели здесь было только два стула в углу (также деревянных).

— Да вот, — не без ухмылки начал говорить Сириус, — захотелось посмотреть, на что способен студенческий «профессор».

— Прошу заметить, что это не я себя так прозвал, — закатив глаза, пробубнил Гарри.

— Но ты и против не был, — улыбнулся Сириус. — В любом случае, я еще не видел тебя в деле.

— В деле? — нахмурился Гарри. — Повторяю: нам нельзя колдовать вне школы.

Сириус, вскинув брови, обвел руками зал и сказал:

— Это возвращает нас к твоему первому вопросу: что это за комната.

— Да не может быть! — взмахнул руками Гарри. — Прикалываешься.

— А ты попробуй!

— А министерские вояки с повестками в суд не прибегут? — неуверенно проговорил Гарри.

Сириус, скрестив руки на груди, выжидающе глядел на Гарри. «Ну ладно». Гарри слегка боязливо взмахнул палочкой и произнес:

— Вингардиум Левиоса!

Один из стульев, оторвавшись от пола, завис в воздухе, а Гарри в то время замер, гадая, придет из министерства громовещатель или простенькое письмецо. Однако ничего не случилось, хотя в прошлый раз и минуты не прошло, как в комнате возникло оповещение о колдовстве.

— Но как?! — вырвалось у Гарри, отчего тот случайно уронил парящий над полом стул.

Сириус улыбнулся уголками губ и отошел в противоположный Гарри конец комнаты. Он громко хлопнул в ладоши и, доставая палочку, произнес:

— Сможешь танцевать и говорить одновременно?

— Ты еще спрашиваешь, — взъерошив волосы, фыркнул Гарри и, предвкушая дуэль, по которым он уже успел жутко соскучиться, вытащил из-за пояса палочку. — Риктусемпра!

Сириус, небрежно ступив в сторону, с легкостью увернулся от заклятия.

— Несерьезно, Гарри! Ты же не первокурсник какой! Остолбеней!

Дуэль была в самом разгаре. Гарри носился по комнате, выставляя щиты и уклоняясь от заклятий, не забывая время от времени атаковать. Мерцание заклинаний, треск разбивающегося о «Протего» волшебства, потоки магии, проходящие через его палочку — Гарри этого не хватало.

— Ну так, — прокряхтел Поттер, пригибаясь от очередного проклятия, — что там с комнатой?

— Как ты знаешь, род Блэков довольно знатен и влиятелен! — отозвался Сириус, не прекращая атаку. — Один из предков работал в министерстве. Эвердо Статим! В отделе по слежке за несовершеннолетними. Протего! С его подачи комнату и построили!

Пока Сириус болтал, Гарри успел взять перевес в сражении, и теперь уже по большой части наступал он.

— Сириус, это же потрясающе! — воскликнул Гарри. — Петрификус Тоталус! Да чего ты такой изворотливый?! А раньше ты почему про этот зал ни слова не сказал?

— Ты не спрашивал, — пожав плечами, ухмыльнулся Сириус. — Она тут заперта уже кучу лет, я сюда со школьных будней не совался!

Они оба уже порядком запыхались и решили слегка сбавить темп, дабы не упасть тут без сил на полу. Ведь ни одна сторона не сдавала позиций.

— Как мне этого не хватало, Бродяга! Рефлекто! — взмахнул палочкой Гарри, отчего пущенное Блэком заклятие сделало резкий вираж и полетело в него самого.

— Сильная магия! — удивленно воскликнул Сириус, пригибаясь от проклятия. — Браво, Гарри! Права была Джинни, говоря, что вы там с Гермионой годное дело построили. Экспеллиармус!

— Протего! Ее идея была. Я поначалу не хотел. Остолбеней!

— О, я не сомневаюсь, — протянул Сириус, а затем задорно рассмеялся. — Ты поставил рекорд среди Мародеров!

— О чем ты? — отозвался Гарри, старательно осыпая Сириуса обезоруживающими заклятиями.

— Закадрить девчонку на пятом курсе! Достижение!

Гарри уже не понимал: лицо горит из-за напряжения от дуэли или из-за смущения от слов крестного. Он начал сбиваться с ритма, теряя внимание на сопернике, его палочка стала вилять в руке.

— Ради Мерлина, скажи, что мне не нужно проводить с тобой пояснительную родительскую беседу! — громко крикнул Сириус, стараясь тем самым спрятать нотки смеха в голосе.

После последней реплики Поттер чуть ли не взвыл, еще больше отвлекаясь от дуэли, чем Сириус не помянул воспользоваться. Спустя секунду обезоруженный Гарри уже лежал на полу.

— Очень даже неплохо, — подходя к крестнику, качнул головой Сириус, стараясь привести дыхание в норму. Подав Гарри руку, он поднял его на ноги. — Аврорат тебя после Хогвартса с руками и ногами заберет.

Сириус повел Гарри в сторону одиноко стоящих стульев. Лишь облегченно откинувшись на спинку одного из них, он понял для чего они тут стоят. «Мой библиотечный все равно удобней», — непроизвольно подумал Поттер.

— Погоди, — поправляя очки, протянул Гарри, когда стал осознавать произошедшее, — ты все это специально говорил!

Сириус, сидящий рядом, самодовольно рассмеялся.

— Засмущал меня своими речами о Гермионе, а затем повалил на пол.

— Хоть я и гриффиндорец, во мне есть некоторые повадки Блэков, — почесывая палочкой бороду, ухмыльнулся Сириус. — Вывести соперника из строя можно, и не используя заклинания.

Блаженно растянувшись на стуле, Сириус хлопнул Гарри по плечу и уже серьезным голосом сказал:

— А если честно, то Гермиона — девчонка хорошая, тут сразу видно — не подведет; вспомнить только как вы меня из башни вытаскивали, стены ломая, — усмехнулся Сириус, — и это при всем ее завете выполнения школьных правил!

— Да, она у меня боевая, — крутя в руках палочку, кивнул Гарри.

— О! — растянулся в ухмылке Сириус. — Уже «у тебя» значит, да?

— Ну, я... я имел в виду, — замялся Поттер, но потом, бросив на крестного пристальный взгляд, с вызовом произнес:

— Хотя да, именно «у меня».

— Так бы сразу, — хрипло засмеялся Сириус, в примирительном жесте подняв руки. — Ты прямо как Джеймс, суровый такой сразу стал! Хотя, как мне помнится, Сохатый тогда еще добавил что-то вроде: «У тебя какие-то проблемы, Бродяга?».

Гарри было приятно, что он хоть чем-то похож на отца, кроме внешности, пусть и в отношении с девушками. Он чуть улыбнулся, уже собираясь озвучить свои мысли, как дверь со скрипом отворилась, и в проеме появилась чья-то рыжая голова.

— А чего это вы тут делаете? — просипел Рон, оглядывая помещение.

— О, наш карточный король! — ухмыльнулся Сириус, отчего тот только насупился.

Бродяга встал со стула и направился к двери, жестом приглашая Уизли зайти.

— В этой комнате не действует запрет о колдовстве несовершеннолетними, — объяснил Сириус, наблюдая радостную реакцию Рона. — Может, раз не смог меня обставить в покере, победишь в дуэли, а?

— Доставай палочку, Бродяга, — чуть ли не пропел Рон, оживленно захлопнув за собой дверь.

* * *

Гарри блаженно растянулся на теплой постели, кутаясь в одеяло. До чего же здорово, что сейчас каникулы, и можно спать сколько душе угодно. Лениво ворочаясь на кровати, Поттер пытался найти положение поуютней, пока не уткнулся лицом в какой-то пух, который тут же попал ему в нос. Гарри чихнул и резко поднял голову, открыв глаза.

На его подушке лежало что-то небольшое, рыжее и пушистое. Прищурившись, Поттер вгляделся в незваного гостя и удивленно прошептал:

— Живоглот, ты что ли?

Раздавшееся громкое «мяу» и последующее за ним урчание было ему ответом.

— Долго же ты спишь, Гарри, — послышался знакомый девичий голос.

— Гермиона?! — тут же поднялся на кровати Поттер, нацепив на нос очки.

— С добрым утром, — слегка улыбнулась ему Гермиона. — Хотя сейчас уже скорее обед.

Она сидела у него в ногах, по-турецки сложив ноги, и держала в руках альбом, который Гарри подарил ей на Рождество.

— Ты чего тут делаешь? Ты же должна была приехать в воскресенье, а сегодня только суббота. Или воскресенье? — испугался Гарри пришедшей мысли, что он забыл встретить с поезда подругу.

— Успокойся, — хихикнула Гермиона, — суббота сегодня, суббота. Просто решила сделать сюрприз. Ты не рад?

— Шутишь? Этот сюрприз даже лучше деревянной комнаты!

— Какой комнаты?

— Это потом, — отмахнулся Гарри, вылезая из-под одеяла, и присел рядом с Гермионой, тут же получив теплые объятия и быстрый поцелуй.

— Рад тебя видеть, — улыбнулся Поттер и перевел взгляд на альбом. — Уже рисуешь?

— Ты долго спишь, нужно же себя чем-то занять. Кстати, представляешь, как я удивилась, когда раскрыла тот секрет альбома, про который ты мне рассказывал, — бодро проговорила Гермиона, зашелестев страницами.

— Вот, — остановилась она и протянула его Гарри.

На рисунке была изображена хижина Хагрида, окруженная Запретным Лесом, природа была под покровом зимы. Только вот страница не сковывала эту картину, нет, рисунок жил своей жизнью: верхушки деревьев колыхались под несильным ветром, из хижины Хагрида валил дым, а в воздухе кружили снежинки.

— Ты все-таки запечатлела снегопад, да?

— Не без твоей помощи, — кивнула Гермиона, забирая обратно альбом. Она окинула взглядом Гарри и прыснула от смеха: — Ты так и будешь разгуливать в пижаме?

— Имей совесть, я только проснулся, — зевнул Гарри и поплелся в шкафу с одеждой.

— А теперь, когда уже прошла минутка радости от встречи после разлуки, перейдем к возмущениям и непонятностям, — услышал Гарри голос Гермионы, который к концу уже принял нотки раздражения.

— Возмущениям и непонятностям? — неуверенно протянул Поттер, накидывая рубашку.

— Почему ты все каникулы сидишь в библиотеке? — сердито произнесла Гермиона. — И почему я узнаю об этом от Рона?

«М-да, похоже я влип», — пронеслось у Гарри в голове. Так нужно срочно что-то ответить.

— А ты разве не должна радоваться моей тяге к знаниям? — беззаботно отозвался Поттер.

— Да ты приходишь в библиотеку только для того, чтобы полежать у меня на коленках да музыку послушать, — недоверчиво прищурилась Гермиона. — Чтобы ты часами сидел и читал книжки, да еще и на каникулах, которые так долго ждал... Не поверю ни за что! Отсюда вывод: что ты хочешь там найти?

По телу Гарри табунами пробежали мурашки. И как она так быстро все выяснила? Хотя да, это ведь Гермиона, и как он вообще надеялся, что сможет от нее что-либо скрыть.

— Я искал книжки о Лох-Нессе, — озвучил Гарри то, что первое попало в голову.

— Книжки о Лох-Нессе? В библиотеке Блэков? — скрестила руки на груди Гермиона пристально вглядывалась в Гарри, который всем своим видом пытался показать, что не понимает, что тут такого странного. — Тебе не кажется, что Блэки немного не по части поиска монстра Шотландского озера?

— Видимо, поэтому я ничего и не нашел, — ухмыльнулся Поттер, привычным жестом потирая шрам.

Гермиона уже хотела вставить слово, как раздался стук в дверь, и в комнату вошла Молли.

— Миссис Уизли, с добрым утром! — опередив ее, воскликнул Гарри, увидев путь ко спасению. — А есть что-нибудь вкусное, а то я голодный такой!

Молли сразу же расцвела и тут же позвала Поттера и Гермиону за стол, чему последняя была явно недовольна, ведь разговор еще не закончен.

* * *

Гарри потянулся к часам, стоящим на тумбочке. Половина третьего ночи. Как и предсказывал Рон, режим сбился, и заснуть у Поттера пораньше, нежели в пять часов, не получается. В отличие от, собственно говоря, Рона. И как ему удается? Он уже где-то час как храпит.

Живоглот, недовольный ворошением Поттера в постели, ушел спать обратно к своей хозяйке, чья комната была за стенкой. В его взгляде так и читалось, что пока Гарри не прекратит это безобразие, тот не вернется.

Совсем отчаявшись уснуть, Гарри решил хотя бы занять себя чем-нибудь, дабы не валяться просто так. Прошло несколько минут, пока он не вспомнил о дневнике Абрахама Блэка, про который благополучно забыл из-за приезда Гермионы утром. С этой идеей Поттер поплелся в библиотеку.

Сегодняшний день начинался в довольно накаленной обстановке, ведь Гарри всеми силами отвлекал Гермиону от интересующей ее темы. Вскоре ему все-таки удалось, и они ненароком забыли об этом и провели день под стать духу Рождества. Однако Поттер был уверен, что ему просто повезло, и так легко он не отделается.

Через какое-то время Гарри уже ставил на прикроватную тумбочку свечку, а сам залезал с книжкой под одеяло, решив почитать в постели, авось и уснет. Огонек был совсем маленький, но разглядеть буквы еще было возможно, и Гарри принялся читать.

Абрахам писал, что смертельная дуэль с братом закончилось хуже некуда. Проиграв Арчебальду, он чудом избежал ужасной участи, сумев сбежать, использовав припасенный на всякий случай портал. Опозоренный и лишенный дома Абрахам не знал, куда ему податься, он понимал, что брат непременно будет его искать, дабы завершить начатое и убить предателя. В итоге, Абрахам решил на какое-то время скрыться в тени. Он вломился в одиноко стоящий среди полей дом каких-то маглов-пастухов, «выселил» владельцев и затаился там, дабы обдумать свои дальнейшие действия.

«7 марта 1868.

Мой путь будет долог и тернист. Но ведь все дороги к величию легкостью никогда не отличались. Я заточил себя среди стен этой полусгнившей хижины, но ради моего дела можно и потерпеть. Не удивлюсь, что Арчебальд уже пустился в мои поиски, однако вряд ли он сможет сыскать меня в этом забытом Мерлином месте.

Хоть все и пошло не по плану во время нашей дуэли, от цели своей я не отступлюсь. Не побегу прочь, поджав хвост, словно трусливая собака! Смерть Арчебальда — остается моим основным приоритетом.»

На следующих страницах Абрахам описывал свое пребывание в новом убежище. Также он писал, что заваливаться с палочкой в руке на порог дома Блэков, выкрикивая имя своего братца, крайне неразумно. Потому он решил взять Арчебальда хитростью, а не грубой силой. Тем более, как выяснилось, тот превосходит Абрахама в открытом бою.

Так как Арчебальд стал главой рода, у него появились соответствующие обязательства. С этим титулом росло и его влияние, он занял престижное рабочее место в Министерстве в отделе правопорядка. Здесь-то Абрахам и увидел способ настигнуть брата. Вскоре он начал варить оборотное зелье, дабы застигнуть Арчебальда врасплох, приняв облик одного из его коллег.

«25 марта 1868.

Мой сон был прерван Арчебальдом. Либо он пытался убить меня, либо определить мое местонахождение. Я напрочь забыл о нашей связи, сегодняшняя ночь стала для меня неожиданностью, но, как бы то ни было, я сумел защитить свой разум, хоть это и не было легко. Как же я мог забыть!

Мы не соединяли сознания со времен школьной скамьи. Вместе мы строили новые страны, возводили немыслимые замки, создавали небывалых животных. Другие лишь гадали, каково это, когда мы правили нашим собственным миром. Пусть он и был вымышленный для всех прочих, для нас он был реальнее реальности. Но все когда-нибудь кончается.

То, что когда-то было игрой в Бога, сейчас обернулось настоящим оружием, способным лишить жизни игроков. Время беззаботного детства давно уже кончилось...»

— Неожиданно, — сиплым голосом проговорил Гарри. Это ведь ментальная магия, да еще и какой силы, раз братья Блэк могли создавать собственные миры, соединяя сознания. Конечно же, они ведь близнецы! Почему он раньше об этом не подумал? В «Тайнах Легилименции», которая лежит в библиотеке Блэков, говорилось, что у всех близнецов-волшебников есть ментальная связь, а насколько она сильна, уже зависит от способностей оных в этом разделе магии. Вспомнить только Фреда и Джорджа Уизли: да они постоянно заканчивают фразы друг за друга, причем не просто договаривают мысль — они продолжают речь друг друга прямо на середине фразы, словно говорит и вовсе один человек. Поттер также замечал подобное у сестер Патил, когда те разговаривали с ним одновременно. Но что у Уизли, что у Патил никаких способностей в ментальной магии нет, насколько известно Гарри. А что было бы, родись они с природной склонностью к легилименции? Видимо, братья Блэк как раз и являются ответом на этот вопрос.

— Хотя, кое-где ты не прав, Абрахам, — произнес Гарри, вспоминая строчки из «Тайн Легилименции». С помощью ментальной магии нельзя убить человека, самое сильное, что можно сделать — это довести оппонента до состояния «овощ», как его прозвал Гарри. Хотя здесь еще неизвестно, что лучше: смерть или подобная участь.

Интерес Поттера к этой книге только вырос, и он, устроившись поудобней, перевернул страницу.

Далее Абрахам писал, что с момента «той ночи» брат все чаще применял легилименцию. В подобном темпе прошел весь последующий месяц. Попытки атаковать в ответ успехом не увенчались. Он объяснял это тем, что в их с братом юношеских играх именно Арчебальд всегда связывал их сознания, когда сам Абрахам больше работал над фундаментом «общего мира». Оттого у Арчебальда, в отличии от брата, в большей степени развилась способность проникать в чужой разум.

Вскоре выяснилось, что в Окклюменции Абрахам использует метод защиты, схожий со способом Гарри. Только если Поттер уходил в свои воспоминания, то Блэк скрывался в своих выдуманных мирах.

На следующей странице ровный до этого почерк Абрахама стал жутко дерганым, местами расползались на бумаге чернильные кляксы.

«2 мая 1868.

Произошло что-то, чему я не могу найти разумного объяснения. Ночью брат снова предпринял попытку поработить мое сознание, пока я спал. Он явно одерживал вверх, ибо я оказался в неизвестном мне месте. Теперь я во всей красе узнал, что означают слова «абсолютное небытие». Лишь кромешная темнота, которой нет конца, взгляду просто не за что зацепиться. Я уже думал, что это конец. Я пытался создать себе комнату, как делал это каждый раз, однако мои попытки были тщетны. Я не знаю, сколько я провел в этом месте. Но это отнюдь не все странности, произошедшие со мной.

Меня переполняла ненависть к Арчебальду, я не мог смириться с поражением. Внезапно раздался звон стекла, скрежет летящих проклятий, а в следующую секунду я уже находился в своей хижине. В главном зале я лицезрел себя, сражающимся с Арчебальдом. Я не понимал, что происходит, я точно не создавал ничего подобного! Я мог лишь наблюдать, как мы разносим дом в щепки.

Закончилось все так же внезапно, как и началось. Я проснулся в холодном поту, но все-таки проснулся!»

— Великий Мерлин! — воскликнул Гарри, разрывая царившую в спальне тишину. — Неужели нашел?!

Как назло, фитиль свечи окончательно сгорел, и свет исчез, не позволяя Гарри прочитать дальнейшие записи Блэка.

— Ты чего орешь? — послышался заспанный голос Рона с соседней кровати.

Нужно найти свет! Поттер мигом подскочил с кровати, не обращая внимания на друга. Одеяло запуталось в ногах, и Гарри с грохотом повалился на пол, а Уизли что-то недовольно промычал, пряча голову под подушкой.

— Рон, просто спи! — отмахнулся Поттер, пытаясь выпутаться из слоев одеяла.

Наконец встав на ноги, Гарри вылетел в темный коридор. Он стремглав побежал в сторону лестницы, решив спуститься на кухню, дабы дочитать там. Вот только в темноте он не заметил приоткрытую дверь и с разбегу приложился о нее лбом, а следом, чертыхаясь, ввалился в чью-то комнату, распластавшись на полу.

Зажегся яркий желтоватый свет, а следом раздался женский голос, чуть хриплый после сна:

— Гарри?

Пытаясь нашарить на полу слетевшие с носа очки, Поттер уже успел пожалеть о своей ночной пробежке. Надо было контролировать эмоции! Теперь еще и выкручиваться.

— Что случилось? — протягивая Гарри очки, спросила Гермиона, в комнату которой он и залетел.

— Я споткнулся и упал, — выпалил Гарри, поднимаясь на ноги. — Ложись спать.

— А ты сам-то почему не спишь? — загородив собой выход, спросила Гермиона. — Ночь за окном.

— Есть захотел, — отмахнулся Гарри, пытаясь спрятать за спиной дневник, на который Гермиона кидала подозрительные взгляды. — Пойду-ка я.

Поттер проскользнул мимо подруги и засеменил в сторону лестницы, надеясь, что Гермиона все же ляжет в постель, а не последует за ним. Раздавшиеся сверху шаги рушили хрупкие надежды. Ну, приплыли...

— Гарри, что происходит? — нахмурившись, спросила Гермиона, наблюдая за тем, как он нарезает себе сыр. Она села за кухонный стол и пристально уставилась на Поттера.

— Я делаю сэндвич, — голосом «я не в курсе, о чем ты» ответил Гарри.

— Ну-ну, так хотел сыра с колбасой, что аж бежал сломя голову, не смотря под ноги. И где та книга?

— Какая книга? — не отрываясь от дела, ответил Гарри.

— Та, которую ты чуть ли не в штаны пытался запихать, чтобы я ее не заметила.

— Ах, эта книга, — задумчиво протянул Гарри и замолчал, видимо, не зная, что сказать. На плите засвистел чайник, спасая положение, и Поттер мигом подскочил к нему с кружкой.

— Я бы и тебе налил, но осталось только кофе. Ты потом не уснешь, так что иди наверх сейчас, а завтра утром я тебе принесу кофе в постель, хорошо?

— Соблазнительно, конечно, — проворковала Гермиона, — но я никуда не уйду, пока ты мне все не расскажешь, а твои жалкие отговорки и попытки сменить тему здесь не сработают. Гарри, кого ты пытаешься обмануть? Врать ты и так не умеешь, тем более мне.

Весь наигранный позитив Поттера мигом испарился. Он так и стоял у плиты, медленно помешивая кофе, не поворачивая головы. Какое-то время раздавалось лишь бренчание ложки, ударяющейся о стенки кружки.

— Нам не дали сегодня договорить, помнишь? — осторожно начала Гермиона, приблизившись к Гарри. — Ты ведь что-то ищешь среди книг, я права?

С минуту Поттер не шевелился, взвешивая все «за» и «против», обдумывая последствия, а затем глубоко вздохнул и, взяв еще одну кружку, налил туда кипятка.

— Сахара две ложки, помню, — наконец заговорил Гарри, его голос более не был беззаботным, стал скорее серьезным и каким-то нервным. — А сколько кофе?

— Тоже две, — чуть улыбнувшись, ответила Гермиона, обняв Гарри со спины.

Они уже сидели за столом, когда Поттер произнес:

— Не ищу — я уже нашел, кажется...

С этими словами он просунул руку под стол и достал потрепанную темно-коричневого цвета книжку. Гермиона тут же потянулась к дневнику, но Гарри перехватил ее руку.

— Ты ничего не поймешь, если я не скажу, что именно я искал, — горько усмехнулся Поттер.

— Расскажи мне все.

Гарри отхлебнул горячий напиток, оттягивая момент, запустил пятерню в волосы, устроился поудобнее и, выдохнув: «Только дослушай до конца», — начал свой рассказ.

* * *

— …и тогда я нашел этот дневник, — помахал в воздухе небольшой книжкой Поттер. — На нужном моменте свечка потухла, я побежал на кухню, но дверь на моем пути сыграла со мной злую шутку, — хрипло засмеялся Гарри и поставил на стол уже третью пустую кружку кофе. — И вот я здесь.

Гермиона сидела рядом на стуле, поджав колени, и теребила в пальцах полы ночнушки, внимательно слушая Гарри, который под конец монолога уже совсем оживился, начал шутить и смеяться, ведь этот груз наконец-то спал с его плеч — он выговорился.

— Это была я? — впервые с начала истории подала голос Гермиона. — Там на перроне...

— Ну, я... я не знаю, говорил же, видел лишь со спины, — закопошился на стуле Гарри, отводя взгляд.

— Брось, ты бы узнал меня, — фыркнула Гермиона и взяла его за руку. — Это была я?

Она повернула к себе Гарри лицом, заставляя посмотреть ей в глаза.

— А как я по-твоему узнал о Лисенке? Ты так назвала девчонку, что обхватила мою ногу. Ты это была, Гермиона, ты — собрав волю в кулак, проговорил Поттер, ожидая тяжелых вздохов, долгих неприятных слуху речей или тягостного молчания. Тем больше он удивился, оказавшись стиснутым в крепких объятиях.

— Ох, Гарри, — выдохнула Гермиона.

— И что это значит? — прокряхтел Гарри, озадаченный подобным развитием событий.

— Это значит, что мы обязательно вернемся к этому разговору, но только лет через семь, — тихо засмеялась Гермиона.

* * *

— Все так, как ты и описал, — вскинула брови Гермиона, прочитав запись дневника, датируемую 2 мая 1868. — Невероятно.

— И видение, — кивнул Гарри, возвращаясь к столу с двумя кружками кофе и парой булочек. — Наверняка, оно вещее.

— Возможно, — согласилась Гермиона и взяла свою кружку. — Спасибо. Дальше ты не читал?

— Нет, на этом месте свет погас.

— Нужно узнать, что будет дальше, — загорелась интересом Гермиона, пододвигая Гарри книгу, и они оба углубились в чтение.

Следующая страница, что привлекла внимание ребят, была написана 13 мая 1868.

«Мне неизвестно, где я сейчас нахожусь. Я в спешке убирался из своего убежища, моему брату удалось меня отыскать. Жаль оборотное зелье; я варил его почти два месяца, оставалось совсем чуть-чуть. Но сейчас не об этом! Есть вещи куда важнее!

Мое сражение с Арчебальдом — все случилось точь-в-точь как в том сне! Дверь, выбитая взрывным заклятием, перевернутый диван, осколки вазы, разрезавшие мне щеку, огненное заклятие, опалившее дневник. События минувшего вечера до мельчайших подробностей повторяли тот сон! Я бы ни за что не поверил в подобное, если бы мне самому не довелось такое пережить. Ежели мне удастся повторить подобный опыт, я буду всегда на шаг впереди Арчебальда, смогу предвидеть каждое его действие и ударить, когда он не будет того ожидать.»

— Я был прав! — воскликнул Гарри, вскинув руками. — Это было будущее, Гермиона! Он видел то, что еще не произошло.

— Не может быть... Но как же? Как вам это удалось? — пыталась сделать выводы Гермиона, сравнивая случаи Гарри и Абрахама.

— Надеюсь, он смог это выяснить, а то я голову сломал этим вопросом, — загорелся надеждой Поттер и перелистнул страницу.

Далее Абрахам описывал свои попытки воссоздать ту магию легилименции, однако они не увенчались успехом. Он пробовал войти в подобное состояние самостоятельно, но ничего не выходило; пытался перейти в то место во время ментальных атак брата, создавая свой личный мир, но те были лишь вымыслами. Только спустя месяцы Абрахам нашел способ.

«15 июля 1868.

Я сделал это. Мне снова удалось обмануть время. Дорога в грядущее все время была у меня под носом, просто необходимо было набраться смелости и рискнуть. Рискнуть проиграть. Именно, дабы нарочно оказаться в проигрыше, нужно иметь недюжинную храбрость. Когда я сдал позиции, я вновь оказался в безграничной мгле. Это вход. Лишь когда ты на волосок от ужасной участи, победа твоя может стать великой.»

— Конечно, вот почему у меня это получилось лишь один раз, — разозленный тем, что не догадался раньше, протянул Гарри. — А ты что думаешь?

— Не отвлекай меня сейчас, — отрешенно произнесла Гермиона с сосредоточенным взглядом. Поттер узнал это выражение лица, грядет масштабная теория, служащая разгадкой ко всей этой истории. Гарри решил не отвлекать Гермиону и продолжил чтение.

«Однако я желал узнать, что в данный момент предпринимает мой брат, а узрел я иное. Я был в министерстве магии и наблюдал за самим собой, беседующем с министром о должности верховного судьи. А что самое лучшее, так то, что на моей мантии красовался герб гордого семейства Блэков. Я был главой рода. Власть, которую я возжелал когда-то, была в моих руках, я чувствовал в себе воинственную мощь и широкие моря амбиций!

Но я пробыл там недолго, ведь я еще плохо умею контролировать этот процесс. Но я должен вернуться, я хочу вернуться!»

— Оу, — нахмурился Поттер, разглядывая чернильные кляксы, коими была пропитана страница. Абрахам и раньше не оказывал впечатления полностью уравновешенного человека, чего уж там; но с каждой дальнейшей записью, кажется, его ситуация становилась все хуже и хуже.

— Гарри, — потянула его за рукав Гермиона, — слушай! Братья Блэк ведь близнецы, у них сильная ментальная связь, помнишь, ты мне сам об этом говорил?

— Ну да, помню, к чему ты клонишь?

— Какой по-твоему шанс, что могут родиться близнецы? А что те окажутся волшебниками? А что у них еще будет природный потенциал к легилименции?

— Таких маленьких цифр я не знаю, — усмехнулся Гарри.

— Вот именно! Поэтому о подобном проявлении ментальной магии практически ничего не сказано! Видимо, только с сильнейшей связью возможны подобные видения. Скорее всего, в той пустоте, как ее прозвал Абрахам, связь двух волшебников прочнее всего. Сила срастается, и открываются эти возможности!

— В этом есть смысл, — протянул Гарри.

— Это не все! Помнишь, что тебе сказал Дамблдор. Что у тебя с Волдемортом нечто подобное. Директор ведь еще на первом курсе тебе сказал, что Волдеморт передал тебе часть своих сил вместе с этим шрамом, может он и послужил связующим звеном?

— И поэтому я смог проделать тот же трюк, что и Абрахам, — продолжил ее мысль Гарри. — Это также объясняет, что на уроках с Дамблдором у меня ничего такого не выходило. Гермиона, ты гений!

— Давай, ты будешь меня хвалить после того, как мы полностью прочитаем этот дневник? — слегка улыбнувшись, проговорила Гермиона. — Я хочу узнать, чем все кончилось.

В следующих записях Абрахам описывал свое пребывание в дальних годах. Он оставался там днями, неделями, а позже даже месяцами, в то время как в реальном мире проходили лишь секунды. Он все твердил о своей власти, описывал его постановления на пост министра, уважение народа, женитьбу на Алексии, будни правления магической Британией. Все, чего он желал, он наконец-то приобрел. Оттого он не выносил находиться здесь, в настоящем, где он прячется ото всех, живет жизнью изгоя в какой-то халупе. Абрахам стал одержим своим будущим я, стараясь как можно чаще и дольше пребывать в своей будущей действительности.

«17 февраля 1876.

Министр магии Франции желает заключить союз с моей страной. Подобный союзник на моей стороне может быть весьма полезен. Аудиенция будет проходить завтра на нейтральной территории. У меня уже сложились доверительные отношения с этим человеком, потому он хочет сначала провести дружеский ужин, как он выразился. Уверен, будет наблюдать за мной весь вечер, смотреть, какой я человек, и проверять, на какие уступки я готов пойти. Светские игры. Никогда не любил подобное, но, увы, придется набраться терпения. Не планировал сегодня возвращаться домой, но моя парадная мантия осталась на Гриммо. Что ж, это не займет много времени».

Это была последняя запись в дневнике, дальнейшие страницы были пустые.

— И это все? — недоумевал Гарри. — И почему такой большой интервал между записями, почти десять лет!

— Гарри, я думаю, интервал всего пара дней, — тусклым голосом отозвалась Гермиона.

— Да ты взгляни на дату.

— Вот именно! — воскликнула Гермиона. — Гарри, Абрахам умер в 1868!

А ведь точно, в родословной семьи Блэк было написано именно так.

— Но... Почему тогда...

— Наверно, он слишком долго пребывал в чужом для него времени, — высказалась Гермиона.

— В родословной было сказано, что его убил Арчебальд в 1868, — вспомнил Поттер информацию из книги.

— Смотри, что он пишет, — позвала Гермиона Гарри, указывая на последнюю запись в дневнике. — Говорит, что пойдет на Гриммо за мантией. Наверняка, он просто вошел туда, как к себе домой. Для него это было равносильно тому, чтобы пойти прямиком на расстрел...

— Слишком долго он там пробыл, что забыл о настоящем, — пробубнил Поттер. — Лишился рассудка.

— Видимо, он слишком жаждал того, чего видел, что сам поверил в происходящее и воспринимал его как свою реальную жизнь.

— Вообще, это ведь и была его жизнь, только будущая, — фыркнул Гарри.

— Какое еще будущее? — возмутилась Гермиона. — Ничего этого не случилось! Он умер задолго раньше. Ты ведь сам говорил, что будущее не стабильно.

— Точно, — кивнул Гарри.

Он закрыл дневник и, отложив его в сторону, поднялся со стула и подошел к окну. Он знал, что у истории Абрахама будет печальный конец, он ведь увидел дату его смерти еще с самого начала. Не то чтобы Поттер сожалел о нем, он был той еще сволочью, но все-таки... Все-таки эта единственная история, где описывается произошедшее с Гарри. Очень неприятно осознавать, что с финалом у нее большие проблемы.

— Я не повторю его ошибок, — с уверенностью в голосе сказал Гарри. — Я не останусь там так надолго.

— Ты что, решил это повторить?! — подскочила с места Гермиона. — Ты с ума сошел, не видишь, чем это кончилось?

— Именно, что вижу и подобного не допущу, — повернулся к ней Гарри. Он резко подошел, взяв за плечи. — Гермиона, мы теперь знаем, как это сделать! Разве тебе не интересно заглянуть в свою будущую жизнь? В нашу жизнь?

— Конечно, интересно, но без этого можно обойтись. Послушай себя, ты ведешь себя, как Абрахам! С такой же жаждой хочешь там оказаться, перерыл всю библиотеку, чтобы туда попасть. На тебя это не похоже, — бросалась фразами Гермиона. — К тому же, Гарри, ты забыл, как это делается?

— Я буду осторожен, — упрямо гнул свою линию Поттер.

— Нет, ни за что! Ты не станешь этого делать! Ты не будешь играть с Волдемортом, это опасно; вдруг ты не сможешь выйти из пустоты.

— Один раз уже получилось, и это, между прочим, спасло мне тогда жизнь! — вспылил Поттер, отпуская из рук Гермиону. Теперь он знает, как вернуться туда, и он не собирается сворачивать на полдороге, ну уж нет! Ох, как же жарко. Гарри поспешил к раковине, дабы охладиться, и брызнул себе в лицо холодной воды. Мало, все еще жарко. Не раздумывая, Поттер засунул голову под кран.

— Гарри, послушай, — мягко произнесла Гермиона, коснувшись его спины. — Давай сейчас отбросим все опасности и просто взглянем на эту возможность, хорошо?

— Давай, — ответил Гарри, закрывая кран и поворачиваясь к Гермионе лицом. Весь этот пыл, вызванный долгожданной находкой, заметно потускнел.

— Мне тоже хочется узнать, на что будет похожа моя будущая жизнь, но... Я понимаю, что делать этого не стоит. Гарри, неожиданность — это необходимая часть жизни, ведь если бы мы точно знали будущее, оно стало бы прошлым... Не лишай себя этого.

Только сейчас Гарри полностью понял метафору Рона. Гермиона, как всегда, все объяснила, разложила по полочкам, здраво взглянув на ситуацию. Жизнь полна неожиданностей, она целиком состоит из них. Если знаешь ее наперед, то какая эта жизнь? Гарри отогнал от себя мысль, что посмотреть он хочет лишь чуточку; Абрахам тоже желал лишь подсмотреть действия брата, а что из этого вышло? Нет, нельзя это делать. Гермиона как всегда права...

— И чтобы я без тебя делал, а? — горько усмехнулся Поттер, получив в ответ довольную улыбку.

— Боюсь представить, — облегченно выдохнула Гермиона, крепко прильнув к Гарри.

— Ну, все, — выдохнула Гермиона, заходя в купе, где уже сидели Гарри и Рон. — Все наши здесь.

— Ты быстро, — подметил Поттер, отрываясь от созерцания пейзажей холмов за окном.

— Почти все гриффиндорцы в нашем и соседнем вагонах, — пояснила Гермиона и уселась рядом с Гарри.

Так как Гермиона и Рон в этом году старосты факультета, среди их обязанностей также есть присмотр за учениками в поезде. Разделить их они решили так: Гермиона в начале поездки проверяет наличие всех студентов (гриффиндорцев), а Рон же обходит ребят в конце, напоминая переодеться в форму.

— А где тележка со сладостями? — насупился Уизли. — Ты ведь говорила, что позовешь мисс Эйрин.

— Рон, она сейчас в начале поезда, — мотнула головой Гермиона, закатив глаза, — мы же — в конце. Я должна была сказать ей, чтобы сразу шла к нам, не заходя в другие купе по пути?

— Собственно, да, — скрестил руки на груди Рон, — именно это я имел в виду, когда говорил: «Не забудь захватить мисс Эйрин».

После слов Гермионы, что Рон только и думает о том, чтобы поесть, Гарри перестал слушать начинавшийся спор ребят. Они постоянно пререкаются друг с другом по всяким пустякам, но, по-видимому, им это доставляет какое-то своеобразное удовольствие.

Поттер достал из рюкзака «Хроники Нарнии», которые он обещал Гермионе не читать на каникулах. «А то потом будешь опять ругать Хогвартскую библиотеку за неимение художественной литературы». Но ведь сейчас он уже не на каникулах, так что фактически обещание сдержал.

Гарри всегда нравилось ездить в поездах. Несколько часов, во время которых ты освобожден от всех своих проблем и дел. Пока тебя везет поезд, ты по-особенному свободен. Это словно длинная перемена, большой перерыв. Все заботы остаются снаружи, и столкнешься ты с ними, лишь когда снова ступишь на перрон. А пока можно спокойно посидеть, пообщаться с друзьями, полюбоваться пейзажами за окном или почитать книжку.

— Рональд Уизли, ты пил огневиски?! — услышал Гарри возглас Гермионы, привлекший его внимание. Хех, видимо, язык Рона и в правду обгоняет его ум.

— Нет, — сдавлено протянул Уизли, втянув голову в плечи.

— Он еще и тост себе посвятил, — не отрываясь от чтения, усмехнулся Поттер.

— Стукач!

— Рон, ты же староста! — начала заводиться Гермиона.

— Каникулы — это мой законный отпуск, могу делать, что хочу, — не сдавал позиции Рон.

Гарри так и продолжал читать книгу и старался не сильно смеяться, вполуха слушая жалкие попытки друга оправдаться, заранее обреченные на провал.

— Как тебе вообще в голову...

Договорить Гермиона не успела, ибо раздался стук, а следом дверь купе открылась, и послышался мужской голос:

— Извините, не против, если я тут сяду? А то другие места заняты.

Гарри сильно увлекся чтением, потому он даже не поднял головы, дабы взглянуть на нежданного гостя; но голос ему показался знакомым — похоже, это был кто-то со Слизерина. Ладно, если будет сидеть тихо, пусть остается.

— Конечно, заходи, — смахнув упавшую на глаза прядь волос, ответила Гермиона.

— А других мест точно нет? — скривился Рон, но поймав рассерженный взгляд Гермионы, тут же ретировался: — Ладно-ладно, располагайся.

— Угу, — промямлил Гарри, перевернув страницу.

Парень сел возле Рона, напротив Гарри.

— Я Гермиона Грейнджер, это Рон Уизли...

— Здорова, — буркнул Рон куда-то в сторону.

—... ну, а Гарри ты знаешь, — закончила она с легкой улыбкой.

— Прошу прощения, где мои манеры? — с нотками вины в голосе произнес слизеринец.

На книжку Гарри опустилась ладонь этого парня, протянутая для рукопожатия. «Действительно, и где же его манеры?» — проскочило в голове у Поттера, и он поднял глаза, взглянув на нового соседа. Гарри инстинктивно вжался в спинку сидения, шаря за поясом в поисках палочки. Напротив себя он увидел парня лет шестнадцати с черными волосами и холодной улыбкой на лице; парня, которого он уже видел на втором курсе. В Тайной комнате...

— Приятно познакомиться, меня зовут Том Реддл.

* * *

Книжка съехала с колен Гарри и с грохотом упала на пол, когда он вздрогнул, просыпаясь ото сна. Укрытые снегом холмы все так же простирались за окном, а поезд еще вез учеников в Хогвартс, громко стуча колесами.

— Опять кошмар? — послышался слева голос Гермионы, в котором пробежали нотки волнения.

— Не кошмар, — махнул головой Гарри, вытирая рукавом холодный пот со лба, — Волдеморт.

— Что-то он к тебе зачастил в последнее время, — высказался Рон, который полулежал напротив, закинув ноги на сиденье.

— Раньше такого не было, — кивнула Гермиона.

— Засранец решил устроить мне Улицу Вязов.

— Какую улицу? — нахмурил брови Рон.

— Долго рассказывать, — отмахнулась от него Гермиона. — Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Я уже второй день практически не сплю, вот что, — начал закипать Поттер. — Ты разве не заметила?!

— Ты чего ругаешься? — хлопнул его по руке Рон. — Мы же волнуемся.

Сев поудобнее, Гарри перевел взгляд на Гермиону, скрестившую руки на груди. Черт.

— Извини, Гермиона, просто... Я устал. А вы знаете, какой я, когда уставший.

— Хреновый, — усмехнулся Уизли, — паршивый, дурацкий...

— Спасибо, Рон, — бросил в него коробочкой из под шоколадной лягушки Гарри, которую тот умудрился поймать. — Что бы мы все делали без твоих комментариев?

— Сидели бы с каменными лицами всю дорогу, — рассмеялся Рон, выгребая пальцем оставшийся шоколад, а затем, вздернув бровями, взглядом окинул друзей. — Или нашли бы занятие поинтересней.

— Ты в своем репертуаре, — вскинул руками Гарри.

— Расскажи побольше об этих снах, — вновь подала голос Гермиона, которая до этого пребывала в каком-то задумчивом состоянии. — Чем они отличаются от предыдущих?

— Не ломай нам настроение Волдемортом, Герми!

— Не смей сокращать мое имя! — крикнула Гермиона, мгновенно вскинув палочку и направив ее на Рона.

— Все-все, больше не буду, никогда-никогда, — встрепенулся Уизли, примирительно подняв руки; однако и Гарри и Гермиона увидели последующий за этим озорной блеск в его глазах. — Значит Фреду и Джорджу можно, а мне нельзя?

— Никому нельзя, и ты это знаешь! А твои братья-обормоты уже получили за это.

— Ну, так уж и быть, — растягивая слова произнес Рон, не пытаясь скрыть улыбки. — Раз уж не хочешь, чтобы я тебя так называл, я не буду...

— Роешь себе могилу, — не имея успеха, подстерег друга Гарри.

— … Миона.

Если «Герми» еще куда ни шло, то «Миона» вызывало у мисс Грейнджер желание рвать и метать, и каждый гриффиндорец это знал (проверено опытным путем). Рон уже рванул к двери, когда ему в мягкое место прилетело жалящее заклятие.

— Вот черт! — вырвалось у Уизли, и он, пытаясь прикрыть больное место, выбежал из купе, а следом за ним и Гермиона, посылая в того проклятие за проклятием. Гарри решил дать ей выпустить пар, и остался сидеть на месте. Поднимая с пола книгу, он услышал заливистый смех студентов в коридоре, перемешивающийся со стонами и криками Рона.

— Ну все-все! Честно, больше не буду! Клянусь своей метлой, Гермиона!

— Гермиона, да?! Может, ты хочешь убрать пару букв из моего имени? Оно ведь для тебя такое длинное, а у тебя язык заплетается на больших словах.

— Гермиона! Гермиона! Гермиона! Все, я запомнил!

— Я надеюсь, иначе я беспокоюсь за твое здоровье, — проворчала она и через несколько минут вернулась в купе, а в коридоре понемногу начал затихать смех.

— Ничего не говори, — произнесла Гермиона, закрывая дверь.

— Он хотя бы сидеть во время пира сможет? — прыснул Поттер, проигнорировав ее слова.

Гермиона гулко выдохнула и плюхнулась на место, откинувшись Гарри на плечо.

— Ничего, постоит. Вернемся к тому, о чем мы говорили, пока одна рыжая ошибка природы нас не прервала. Твой шрам не кровоточил, — подметила она уже серьезным голосом. — После каждого видения от Волдеморта он всегда кровоточил, но не в последние дни...

Гарри взлохматил волосы и уставился в окно.

— А он и не старается... Волдеморт, я имею в виду. Раньше он стрелял по мне из всех орудий, а сейчас просто тыкает в меня палкой. Это бессмысленно.

— Напротив, — после небольшой паузы возразила Гермиона. Она уже собиралась продолжить, как дверь в купе открылась, а следом в проеме показалась рыжая шевелюра Рона.

— Пустите погреться, а то в коридоре холодно, — криво улыбнулся Уизли.

— Да заходи уже, чего стоишь? — усмехнулся Гарри, а Гермиона лишь сверкнула в его сторону глазами.

Пытаясь сесть на сиденье, Рон то и дело ойкал от боли, и Поттер наколдовал ему подушку, за что получил полный облегчения взгляд друга.

— Так вот, — взяла слово Гермиона, — ты сказал, что почти не спишь последние дни. Я не спец в легилименции, но очевидно, что и здесь побороть уставшего противника куда легче.

— Ну, да, — почесал затылок Гарри.

— К тому же «стрелять из всех орудий», как ты выразился, — продолжила мысль Гермиона, отчего Рон в негодовании насупился, — намного энергозатратней, чем просто нарушать твои сны, дабы ты просыпался. Поэтому он так часто лезет к тебе в голову, хотя раньше минимум раз в неделю-полторы.

— Он изматывает меня, — догадался Гарри. — Будит меня, чтобы потом ударить со всей силы, когда я буду ослаблен. Вот черт...

— Нехорошо, — протянул Рон. — А зелье сна без сновидений пробовал?

— Оно ведь не действует против легилименции, — замотал головой Поттер, — даже против такой слабой.

— И чего делать-то тогда? — нахмурился Уизли. — А когда сам Волдеморт спит, если постоянно проверяет, не заснул ли ты?

— Последние пару дней, наверняка, тоже не спит, — ответила Гермиона. — А вот дальше будет отдыхать, когда у нас идут пары. Наверное... Я-то откуда знаю?

— Ну класс, — ухмыльнулся Рон, — так у тебя теперь есть оправдание, чтобы спать на парах!

Гарри сразу же просветлел, но Гермиона разрушила все надежды:

— Амбридж ни за что не позволит этого, ведь министерство не верит в то, что Волдеморт вернулся. К тому же, хоть это и не оглашается, власти у Амбридж сейчас больше, чем у Дамблдора... Учителя, может, и разрешат, только вот какой-нибудь студент да донесет. Да и пары часов сна на уроках будет очень мало.

— Жаба как всегда норовит загадить всю малину, — фыркнул Рон, скрестив руки на груди.

— Тебе нужно поговорить с Дамблдором, спросить, что делать.

— Да, Гермиона, зайду к нему после пира.

* * *

— Ну где он? Его уже два часа нет! — волновалась Гермиона, нарезая круги по гостиной Гриффиндора. Ученики уже разошлись по кроватям, сытые и недовольные началом нового семестра, а Рон и Гермиона все ждали Гарри.

— Да не переживай ты, — устало вздохнул Уизли, катя по шахматной доске фигурки. — Может, Дамблдор ему занятие сразу устроил? Мол, дело срочное.

— А Гарри нас известить не посчитал нужным? — нахмурилась Гермиона.

Рон страдальчески застонал, он, в отличие от подруги, был уверен, что Гарри в порядке, и Уизли уже осточертело выслушивать эти ее тирады. Лицо Рона просветлело, когда он нашел выход из положения.

— Эй, Гермиона, — позвал ее Рон, — я, конечно, не роюсь в чужих вещах, но, может, взглянуть по карте, где он там потерялся?

Ухватившись за эту идею, они вместе с Гермионой поднялись в спальню мальчиков. Вещи Гарри уже, как обычно, были здесь, и ребята осторожно, чтобы не разбудить спавших пятикурсников, достали его чемодан. Они быстро нашли карту Мародеров и вернулись в гостиницу. Надпись «Гарри Поттер» сразу же нашлась в больничном крыле.

— Ой, — удивился Рон.

— Я ведь говорила, что с ним что-то случилось! — воскликнула Гермиона и, схватив друга за локоть, поспешила к мадам Помфри.

* * *

Рон и Гермиона уже подбегали к больничному крылу, как двери открылись, и в коридор вышел Гарри, держа в руках какой-то ящик, забитый небольшими флакончиками.

— Ой, привет, а вы чего здесь?

— А ты не выглядишь человеком при смерти, — нахмурился Рон.

— А с чего бы я должен так выглядеть? — непонимающе протянул Гарри, поудобнее перехватив ящик.

— А что ты тогда забыл в больничном крыле? И почему не вернулся в гостиную? — засыпала его вопросами Гермиона.

Гарри поставил ящик на пол, дав отдохнуть рукам, и сел на ближайший подоконник.

— Это бодрящее зелье, — пояснил Гарри, протирая глаза, — меня за ним Дамблдор отправил. Чтобы я не клевал носом постоянно, и чтобы дать нам как можно больше времени.

— О чем ты? На что больше времени? — спросил Рон.

— Я рассказал ему про Волдеморта, и он подтвердил нашу теорию. И теперь, — глубоко вздохнул Поттер, — мне нужно в кратчайшие сроки освоить легилименцию...

— Но зачем? — опешила Гермиона.

— Погоди, — почесал затылок Рон, совсем запутавшись во всем происходящем, — ты же только этим с ним и занимался последние несколько месяцев!

— То была окклюменция, Рон, — лениво пояснил Гарри, вновь поднимаясь на ноги. Он нехотя взял в руки ящик с зельями, тут же почувствовав его тяжесть; а ему нужно его еще до кабинета директора дотащить.

— Ты не ответил на мой вопрос, — с легкой обидой заметила Гермиона.

— Слушайте, давайте я вам позже все объясню, хорошо? — взмолился Гарри. — Там долго рассказывать, а меня Дамблдор ждет. Начинаются мои бессонные будни... Да и его тоже, — хмыкнул Поттер, припомнив, что профессор ведь тоже будет мало спать, ибо теперь каждая минута на счету. — Я сегодня в башню не вернусь.

Очевидный вопрос уже практически слетел с уст Гермионы, но Гарри ее опередил.

— Все завтра, ребят, а сейчас извините.

С этими словами он быстрым шагом направился вдоль по коридору, оставив озадаченных друзей стоять у дверей больничного крыла.

* * *

Ментальная магия... Пожалуй, самая неизведанная сфера волшебного искусства. С ее помощью можно узнать тайны человека, который он тщательно пытался скрывать, увидеть его память, его желания, услышать его мысли, или же показать ему то, что надобно ему увидеть или то, что он видеть не желает. Но это лишь крупица возможностей, которые дает нам ментальная магия. Всегда можно открыть в ней новые горизонты. История Абрахама Блэка — тому подтверждение.

Немногие волшебники способны освоить этот раздел волшебства в полной мере. Ибо для каждого оно индивидуально, каждый орудует им по-своему. Оттого вы нигде не найдете точного руководства использования легилименции (которая не приветствуется среди волшебников, ведь никто не желает, чтобы кто-то проникал ему в голову), что уж говорить об окклюменции. Ткнуть мечом всегда намного проще, нежели правильно поставить щит.

Лишь самые простые стороны легилименции доступны любому магу — просмотр памяти, к примеру; и то без должного контроля ситуации и «сортировки» воспоминаний должного результата вы не добьетесь,а получите лишь винегрет из образов да звуков, отчего у вас только разболится голова, а нового вы ничего не почерпнете.

На данный момент волшебникам известно несколько способов применения легилименции. Они все отличаются друг от друга возможностями, которые предоставляют и трудностью их использования и поддержания. Думаю, сначала стоит рассказать, на что легилименция способна.

Пожалуй, самое распространенное и грубое название легилименции — это чтение мыслей (для этого достаточно лишь прямого зрительного контакта, однако это единственная возможность, которую он дает). Так кличут этот раздел магии в простонародье, чем очень недовольны опытные легилименты, считающие, что это глупое название оскорбляет подобное искусство, принижая его возможности. И между прочем, легилимент не читает мысли — он их слышит. Они эхом отзываются в его голове. Доводилось ли вам кричать что-нибудь в колодец, как бы глупо это не звучало, или же посреди поля? Если да, то вы понимаете, на что это похоже.

Легилимент способен пролистывать чужую память, словно книжку, он может стать незримым гостем в воспоминаниях других людей. Некоторые сравнивают подобный опыт с омутом памяти, что недалеко от истины.

То что я описал выше, лишь только случаи, когда объекту сего заклятия ничего не угрожает, за исключением того, что кому-то довелось увидеть то, что ему видеть не положено. Куда страшнее следующие стороны ментальной магии.

Мы не выбираем, что оставлять в памяти, а что нет. Всегда есть что-то светлое, о чем мы с любовью вспоминаем вечерами; но есть и трагичные моменты жизни, которые, к несчастью, присутствуют у всех людей. Легилимент, намерения которого отнюдь не доброжелательны, способен заточить оппонента в одном из его воспоминании. Он может сделать его лишь только зрителем, что куда проще, или же дать ему главную роль, что требует недюжинных усилий. Представьте сущий свой кошмар, который повторяется вновь и вновь, и выхода из него нет, вы в нем заточены. Подобное может сломить многих, даже самых стойких людей. Чаще всего объект понимает, что все вокруг него хоть и выглядит реальным, таковым не является (хоть ощущает он все как наяву), однако если сила легилимента велика и способ проникновения в чужой разум (заклинание «Легилименс») выбран верно, то объект и не подозревает, что происходящее — мираж, и помнит лишь то, что ему позволит субъект.

Куда более жестоко, когда легилимент своей целью выбирает наши счастливые или в чем-то знаменательные воспоминания. Игры с памятью правил не имеют, и воспоминания — это не написанный сценарий, который придерживается точного курса. Реплики людей можно изменить, сюжет можно направить в другую сторону, поменять ход событий, сделав его отличным от прошедшей реальности. Любимый поход на море можно превратить в обрушившуюся на пляж гигантскую волну, день операции по корректировки зрения — в день, когда вы перестали видеть, воспоминание о рождении дочери — в воспоминание о смерти ее матери. Многие люди не могут выдержать подобного, особенно когда в дальнейшем (по воле легилимента или нет) помнят лишь фальшивые варианты тех событий.

Создание новой реальности (или, как называют опытные в легилименции и окклюменции волшебники, «чистого листа») — пожалуй, самая сложная ветвь ментальной магии. Можно построить замки, достающие до небес, разлить безграничные моря, подарить вымышленную жизнь вымышленным людям. Если легилименту хватит на подобное сил, его ограничивает лишь собственное воображение. Заточение человека в подобную «реальность» невероятно сложно и требует сильнейшей ментальной связи, потому даже в наши дни подобные случаи встречается чрезвычайно редко. Должен сказать, что связь между волшебниками куда крепче, и добиться ментального контакта намного проще, ежели люди схожи по своим характерам, мировоззрению, идеями; в таком случае «прижиться» в чужом сознание намного легче; иначе же создать подобную связь невозможно. Именно поэтому легилименты, заинтересованные в подобном элементе ментальной магии, на протяжении долгого времени подавляют волю объекта и меняют его личность, подстраивая под себя. Как говорят легилименты, владеющие способностью возводить из мыслей новые жизни, самое сложное — это создать между волшебниками настолько крепкую ментальную связь, так сказать, «влезть в подкорку сознания»,а вот построить мир, если ты уже глубоко в разуме оппонента, довольно легко — твои мысли обретают форму, стоит лишь подумать. Как правило, объект, заточенный в выдуманной вселенной, даже не подозревает, что мир вокруг него нереален. Он может понять это, только если ему позволит субъект. Этим методом легче всего (если вам удалась такая сильная связь) довести человека до безумия, ведь заточить того в кошмаре вам может помешать лишь ваша совесть. Однако вряд ли она есть у тех, кто решился на подобные методы.

Легилимент способен влиять на характер своей жертвы (как это уже было озвучено прежде). Путать его мысли, навязывать чуждые ему идеи, менять его воспоминания или заполонять его сознания другими (придуманными или же чужими), как это описывалось ранее. Используя все это, легилимент может «перестроить» человека, полностью изменить его, либо лишить того рассудка, окончательно его запутав так, что он перестанет отличать реальное от вымыслов и снов.

Некоторые элементы ментальной магии скрыты даже среди опытных легилиментов и потому названия, как такового, не имеют, но все же мне следует вам это рассказать. Как уже известно из случая с Абрахамом Блэком и его братом, если у близнецов (которые по природе имеют между собой ментальную связь) есть сильные способности к легилименции, то у них есть возможность увидеть не просто воспоминание из прошлого, но и из будущего. Однако уделим внимание другому аспекту, а именно — моменту перед подобным опытом. Как мы уже знаем, сознания двух волшебников практически сливаются воедино, усиливая способности ментальной магии, что и позволяет лицезреть (только объекту) еще не случившиеся моменты из жизни. Однако подобное «слияние» чрезвычайно опасно. Рассмотрим подробней. Ментальная связь не может устанавливаться сама по себе — всегда есть субъект и объект. Всегда. Именно поэтому при таком тесном «слияние» субъект непременно «удаляет» сущность оппонента, хочет он того или нет, так как сам разум противиться нежданному соседу. В это время объект находится в «тюрьме» (как ее для себя уже назвал мистер Поттер, ибо термин не придуман) — кругом лишь темнота и более ничего. Пустота. Если же находиться в подобном месте долгое время, то объект вскоре начнет терять собственную память, кусочек за кусочком, следом пропадут эмоции и чувства, а далее потерянными окажутся даже сами мысли. В итоге человек уже не сможет таковым считаться — сердце его продолжит биться, но сам он будет станет всего лишь оболочкой, способной разве что пускать слюни. Именно это задумал Волдеморт.

* * *

Освещая темный коридор люмосом, Гарри шел в кабинет Дамблдора. Прошло три дня с момента, как он приехал в Хогвартс; или же лучше сказать — с момента, когда начались нескончаемые занятия легилименцией с Дамблдором.

Печально вздохнув, Гарри откусил сладкую булочку (за которой он, собственно, и ходил на кухню посреди ночи, выпросив у директора перемену) и протер глаза. За трое суток ему удалось поспать всего около пяти часов — в основном на парах, совмещенных с Хаффлпаффом (только на нем не было членов Инспекционной Дружины Амбридж, или же Жабьего Пруда, как ее окрестили студенты). Учителя же, понимая ситуацию, закрывали на Гарри глаза. Почти все свободное время Поттер проводил в кабинете Дамблдора — и днями, и ночами (директор тоже не спал, чтобы успеть подготовить Гарри).

Профессор раньше считал, что окклюменции хватит, дабы ослабить связь между Гарри и Волдемортом и не пускать последнего в сознание Поттера. Но он, к сожалению, не предвидел подобный ход Темного Лорда — использовать лишь самую слабую легилименцию, чтобы нанести больший урон. Поэтому Дамблдор решил, что нужно переходить к крайним мерам — научить Гарри атаковать Темного Лорда в ответ.

Так как Дамблдор не мог показать Гарри, как проникать в разум Волдеморта самостоятельно (ведь между ними нет прямого контакта, а как использовать легилименцию на расстоянии, Дамблдору не было ведомо — такой связи, как между Гарри и Томом, он никогда прежде не встречал), он старался обучить Поттера, как повернуть ход событий — стать атакующим, а не защищающимся. Дамблдору было известно, что легилимент оказывает на оппонента куда больше влияния, нежели окклюмент на оного. В итоге, насколько понял Гарри, от него требовалось показать Волдеморту насколько они отличны друг от друга, как их жизни не похожи. Конечно, Гарри понимал, что такое применение легилименции не стандартное (но когда у него вообще что-нибудь шло по правилам?) — легилимент всегда старается создать связь, а не разрушить;и Поттер поймал себя на мысли, что это по сути почти та же окклюменция, только исковерканная и примененная в нападении. Одно из двух: легилименты либо восхищались бы таким приемом, либо бы поливали Гарри проклятиями за такое издевательство над магией.

Подобный ход должен если не разрушить связь, то ослабить ее уж точно, в отличии от обычной окклюменции, которая, по всей видимости, служила лишь щитом (и функцию свою выполняла). Если окклюменция — это щит, то ментальная связь — это веревочный мост между двумя сознаниями. Можно сколько угодно отталкивать противника щитом, закрывая ему проход, но если обрубить веревки, держащие мост, то просто-напросто не будет дороги. Это и было задумано.

Поттер остановился. В коридоре был слышен голос Филча, болтающего со своей кошкой. Как обычно патрулирует коридоры ночью. Черт, надо было взять мантию-невидимку! Если он поймает Гарри, то тут же донесет Амбридж, а это чревато последствиями.

Недолго думая, Поттер забежал в ближайшую дверь. Было тесно и темно, ему на голову сразу что-то упало. Как выяснилось этим «что-то» была старая швабра. «Значит я в каморке для швабр. Блеск!».

Гарри притаился и переждал, пока шаги старого завхоза стихнут, а затем осторожно приоткрыл дверь. В глаза сразу ударил яркий свет, заставив Поттера зажмуриться, а через секунду кто-то, с хохотом пробегающий мимо, с силой захлопнул дверь, отчего Гарри резко попятился, стукнувшись затылком о стену.

— Какого Мордреда?! — прохрипел он и вышел из этой проклятой каморки. Да что б вас...

Гарри тут же узнал этот коридор с белыми обоями, на стене которого висели фотографии его кузена. Тисовая, дом четыре. А это значит — Волдеморт.

— Иди сюда, Дадлик, я поправлю тебе бабочку, — услышал Гарри приторный голос тети Петуньи.

— Скорее Петунья, Мейсоны вот-вот придут, — взвыл дядя Вернон

— Проклятие! — выплюнул Поттер и устремился вверх по лестнице. Слишком изможденный, Гарри не сомневался, что просто-напросто перейти в другое воспоминание он не сможет, значит нужно хвататься за объекты. Только вот за что ухватиться в этом доме, который он ненавидел всю свою жизнь? Ответ быстро всплыл у Гарри в голове, оттого он и побежал наверх. Альбом с фотографиями. Однако Поттера все равно терзали сомнения, что, может, ему и удастся уйти отсюда, но Волдеморт все равно затащит его обратно; Гарри совершенно не был готов к сражениям. Но в любом случае, без боя он не сдастся.

* * *

— Ты ведь мог меня спасти. Но ты ничего не сделал...

Напротив Гарри, в лиственном лабиринте последнего задания Турнира Трех Волшебников, стоял Седрик Диггори, поникшим взглядом уставившись на него.

— Ты иллюзия, — убеждал себя Поттер, стараясь не смотреть на тень бывшего чемпиона.

— А ты ничтожество! — внезапно выкрикнул Седрик, отчего тело Гарри пробила неприятная дрожь. Его голос был полон гнева, а взгляд пылал ненавистью. — Моему отцу пришлось хоронить из-за тебя сына! Ты убил меня!

— Это не так! — не вытерпел Поттер. Он все еще осознавал, что это лишь блеклая копия, но почему-то это стало совершенно не важно. Гарри понял, что проигрывает и побежал прочь, а проклятия Седрика все не стихали.

Поттер уже не знал, сколько времени все это продолжается. Он сдает позиции, и это очевидно. Гарри пытался изменить ход сражения, но у него никак не получалось проникнуть в разум Волдеморта, как и на уроках Дамблдора — в разум директора. Это слишком сложно, слишком сложно... Волдеморт каждый раз с легкостью блокировал подобные попытки, лишь насмехаясь над стараниями Гарри. Разум Тома слишком далеко...

Поттер замер на месте, когда его голову постигла идея. Сознание Тома слишком далеко — так нужно его приблизить! Глупо. Рискованно. Чревато летальным исходом. Черт, и что?! Если продолжать в том же духе, то все равно ничем хорошим это не закончится!

Раздумья Поттера прервал Седрик, который вышел из-за очередного поворота лабиринта. Наставив на него палочку, Диггори прошипел:

— Ты заплатишь за мою смерть, Поттер!

И Гарри, не сопротивляясь, подставил свою грудь под изумрудный луч убивающего заклятия...

* * *

Это место каждый раз новое, но в нем ничего не меняется. Тьма не может изменить себя, она всегда одинаковая, всегда охватывает все вокруг. Выхода не видно, но Гарри знал, что он есть.

Не теряя времени, Поттер попытался представить все, что чувствовал в прошлый раз, когда находился здесь. Только если раньше он вспоминал друзей, тем самым прощаясь с ними, то сейчас он искал в них спасение. Гарри знал, что ему предстоит снова заглянуть на годы вперед, но ему было все равно, куда он попадет. Главное сделать это, чтобы его сознание переплелось с сознанием Тома. Поттера выворачивало от этой идеи, но он знал, что это нужно сделать.

Он воспроизводил в голове лающий смех Сириуса, ухмылку Рона, улыбку Гермионы. Вспоминал чувства, что он испытывал во время танца с ней посреди стеллажей библиотеки. В памяти всплыл образ двери, через которую он вышел на вокзал Кинг-Кросс. Старое дерево, стальная ручка, слегка заржавевший ключ. Он ведь точно видел где-то эту дверь раньше, только где? На Гарри снизошло озарение, когда он вспомнил герб Хогвартса, нарисованный на ней. Вот почему он показался ему неровным! Он ведь действительно нарисованный. Нарисованный Гермионой. Гарри вспомнил этот рисунок в ее альбоме, что вызвало легкую улыбку на его лице. Чуть приоткрытая дверь, эта самая дверь, за которой стоял он сам, протягивая ей руку. Видимо, случайностей действительно не бывает...

В памяти Гарри мелькали рисунки Гермионы, будто кто-то быстро перелистывал страницы. Вот спящий у него на коленях Живоглот, вот они с Роном бросают камни на берегу Черного Озера, вот Эйфелева башня. Да, Гермиона хотела побывать в том ресторане, расположенном на самом верху...

В «тюрьме» всегда стояла тягостная тишина. Как и сейчас, так и в прошлый раз. Потому Гарри сильно удивился, когда услышал легкий скрип железных петель. Поттер тут же открыл глаза и, не теряя ни секунды, метнулся в открытую для него дверь.

* * *

— Je suis heureux que je dois beaucoup d'argent.

— Oui, ce qui est bon.

Это было первое, что услышал Гарри, когда свет перестал бить ему в глаза, и он увидел, где находится. Тусклое, приятное глазу освещение вырисовывало множество небольших круглых столов, за которыми сидели одетые по-парадному мужчины и женщины, разделившие сегодняшним вечером ужин в этом месте. За огромными окнами на всю стену Гарри увидел сверкающие огни большого города, придающие ночному небу желтоватый оттенок.

Он двинулся вперед, огибая бегающего между столиками официанта, и встал возле окна, взглянув вниз. Гарри еще никогда не был так высоко от земли, здесь этажей сто, не меньше. Поттер узнал строение, почти на самом вершине которого находился этот ресторан, да и к тому же он уже различил язык, на котором говорили здешние посетители.

— Так вот ты какой, Париж, — выдохнул Гарри, любуясь столицей Франции.

Оторвавшись от окна, Поттер еще раз окинул взглядом помещение. Если он оказался здесь, то этот момент для него важен. Где-то среди людей должен сидеть повзрослевший Гарри Поттер, иначе бы он здесь не появился. Но это сейчас не главное.

Конечно, он помнил, что обещал Гермионе не заглядывать больше в будущее, но это был самый легкий и единственный путь для Гарри, по которому можно было перейти в сознание Волдеморта, ведь разумы двух волшебников почти сливаются в один в такие моменты. Поттер это запомнил. Тем более он сможет попасть в сознание Волдеморта, не «выламывая ворота» (что ему никак не удавалось сделать), а зайдя через черный ход; его и не должны заметить. Это даст время, чтобы обдумать план действий и ударить исподтишка, чтобы Том даже не понял, что происходит. Он даже не заметит, что что-то не так, ведь атака будет направлена изнутри. Главное не задерживаться здесь долго, иначе потом идея уйти может восприниматься в штыки; а повторять судьбу Абрахама Гарри не желал.

Спустя пару минут Гарри все-таки удалось представить дверь, ведущую туда, куда ему нужно было попасть. Поттер двинулся к выходу, не обращая внимание на беседующих людей. Однако не смог не остановиться, услышав знакомый голос.

— Гарри, я не знаю, как это есть.

Возле окна, за двухместным столиком, сидела прекрасная женщина в красном платье и вилкой катала по тарелке французскую улитку, местный деликатес. Гермиону Гарри узнал сразу.

— Попробуй выворачивающее заклятие, — улыбнулся Поттер, сидящий напротив нее. — Если такое есть вообще.

На вид ему было около тридцати, волосы, как обычно, взлохмачены, хотя видно, что он пытался их расчесать. Кажется, из всех присутствующих мужчин, только он не был одет в костюм — черные джинсы, такого же цвета кроссовки; и лишь пиджак говорил, что он все-таки собирался идти в ресторан. Гарри непроизвольно усмехнулся — даже через столько лет он, видимо, равносильно ненавидел как и парадную мантию (которую он надевал раз в жизни — на Святочный Бал, и то только потому что Макгонагалл заставила), так и смокинг. Некоторые вещи не меняются.

Сдержал обещание. Все-таки сводил Гермиону в этот ресторан на вершине Эйфелевой башни, в котором она так хотела побывать. Или, правильно говорить, сводит?

Гарри не знал, почему не идет дальше. Хочет провести как можно больше времени в этом дне или же, как может, оттягивает момент схватки с Волдемортом? Он просто наблюдал за самим собой, беседующим с Гермионой, и совершенно не хотел никуда уходить. Но ведь нужно идти. Если не уйти сейчас, этот день может и вовсе никогда не настать. Нельзя задерживаться.

Перед тем как продолжить путь, он не удержался и аккуратно провел пальцем по щеке Гермионы. Он не поверил своим глазам, когда волосы, спадающие ей на лицо, чуть колыхнулись, а сама Гермиона, вздрогнув, еле слышно произнесла:

— Гарри?

— Да? — отозвался Поттер, отпив вина, и поднял на нее взгляд.

— Нет, я не... Я звала не тебя, — мотнула головой Гермиона, прикусив губу. — То есть тебя, но другого тебя. Мерлин великий! Я имею в виду...

— Подожди, — поставил бокал Поттер и сел поудобней, — ты меня совсем запутала.

Гарри просто стоял столбом, боясь лишний раз пошевелиться. Она ведь не должна была ничего почувствовать, так не бывает! После того, как мысль «это невозможно» прошла, пришло волнение «как бы не сломать вселенную такими темпами»! Ох, волшебство, ты такое волшебное.

— Помнишь, на пятом курсе, в последний раз, когда ты смотрел в будущее... В тот раз, когда ты использовал легилименцию на Волдеморте, — затараторила Гермиона, даже не пытаясь скрыть улыбки. — Ты говорил, что видел нас здесь, ты сказал, что я почувствовала тебя.

— Подожди, — повторился Поттер, стараясь осмыслить происходящее. Он уже давно не вспоминал последний день, когда использовал легилименцию, и это видение в ресторане просто вылетело у него из головы, вытесненное приготовлением к, собственно, ресторану. Хех, какая ирония. — Ты хочешь сказать, что я — пятнадцатилетний я — сейчас стою рядом с нами?

— Я уверена, — просияла Гермиона. — Уверена, это так.

— У меня ум за разум заходит, — откинувшись на спинке стула, пробубнил Поттер и потер рукой шрам.

— Ты тут такой не один, — осипшим голосом произнес Гарри.

Гермиона огляделась по сторонам, надеясь увидеть хотя бы силуэт Гарри, стоящий в ресторане, но безуспешно — лишь туристы, французы да официанты; и тогда она просто заговорила.

— Гарри, если ты еще здесь, то знай, что у тебе все получится. Ведь, по факту, для нас у тебя уже получилось, — улыбнулась она. — У тебя всегда все получается.

— Иногда, правда, наперекосяк, но все же, — неуверенно вставил слово Поттер, запустив руку в волосы.

— Вот-вот, — усмехнулся Гарри.

Гермиона стрельнула в Поттера глазами, покачав головой.

— Не слушай его, он сам не знает, о чем говорит. То есть ты не знаешь, то есть... Неважно, — фыркнула Гермиона, на что Поттер негромко засмеялся и накрыл ее руку своей. Она тепло улыбнулась ему и отправила парить свой взгляд над сверкающем Парижем.

— Я счастлива от того, как сложилась моя жизнь, — тихо произнесла Гермиона, а Поттер в ответ чуть сжал ее пальцы. — Покажи ему, чего он себя лишил, Гарри.

Гермиона вновь повернулась и строгим голосом произнесла:

— А теперь тебе пора идти, тебя нельзя здесь долго оставаться. И знай: ты все сможешь.

— Ни пуха, — кивнул Поттер куда-то в сторону.

— К черту, — отозвался Гарри и рванул с места к выходу, с разбегу распахивая дверь. Он уже не слышал последних слов Гермионы, просящей его, чтобы в следующий раз он сумел пересилить себя и надел-таки костюм.

* * *

Прополоскав рот, Том Реддл положил зубную щетку на полку и взглянул в зеркало, пальцами перебирая волосы. Уже начинает появляться седина на висках. Эти чертовы юристы доведут его до белого каления, решение принять должность заместителя главы магического правопорядка уже не казалось ему хорошей идеей. И чем он только думал? Благо, хоть отпуск продлили еще на неделю.

Том провел расческой по волосам, надел чистую рубашку, висевшую рядом, и отправился вниз, на кухню. Только он дошел до лестницы, как из комнаты дочери выбежал большой серый пес и, виляя хвостом, перегородил ему путь.

— Как настроение, Спайк? — потрепал его по голове Том, а тот в ответ радостно гавкнул. — Вот и у меня также. Уже не терпится искупаться, да? Мы когда последний раз были на море?

Пес задумчиво склонил голову и протяжно заскулил.

— Вот и я не помню, — фыркнул Том и, хлопнув того по спине, направился вниз. — Чувствуешь запах, а?

Громко залаяв, Спайк обогнул Тома и засеменил вниз, перепрыгивая ступеньки. Со стороны кухни слышалась бодрая мелодия. Элизабет всегда любила готовить под музыку. Решив проверить письма, Том подошел к окну в прихожей, где его уже ждала почтовая сова из министерства. Мда, отпуск называется — на работу можно не ходить, но делать ее все равно надо. Тупоголовые идиоты сами не справляются. Как они только попали в министерство?

Отломив кусочек хлеба, специально висевший неподалеку, Том дал его сове, и та тут же улетела, а сам он, взяв кипу конвертов, пошел на кухню.

— С добрым утром, — Том поцеловал жену в висок и сел за стол.

— Привет, — пропела Элизабет, покачивая бедрами в такт музыки, — еще пара минут, и будет готово. Здорово, что ты успеваешь нормально позавтракать, не нужно никуда уходить.

— Жаль, что отпуска не длятся вечно, — пробормотал Том, бегло просматривая почту.

Элизабет, услышав шелест бумаги, резко обернулась и выхватила конверты из рук мужа.

— Нет-нет-нет, никаких писем, — скомандовала она, не обращая внимание на протесты Тома. — Не такие уж твои ребята и беспомощные, справятся один день как-нибудь и без тебя.

— Не такие уж беспомощные? Да я их боюсь на час без присмотра оставить, небось оштрафуют Хогвартс на мешок галлеонов или выдвинут какой-нибудь идиотский закон о степени остроконечности шляпы, как тот проклятый министр... Как там его звали?

— Неудивительно, что ты и имени его не помнишь, раз он продвигал подобные законы, — усмехнулась Элизабет, положив письма на полку шкафа. — И кстати, разве выдвижение законов входит в их обязанности?

— Будто их это остановит, — усмехнулся Том.

— В любом случае сегодня никакой работы. У тебя отпуск. Может, начнешь уже отдыхать?

Словно в поддержку ее слов, Спайк громко гавкнул и положил голову Тому на колено.

— Ладно, уговорила, никакой работы, — ухмыльнулся Том, потрепав Спайка по голове. — А где Стейси? Ее нет в комнате.

Элизабет, негромко застонав, почесала запястье, что не прошло мимо внимания Тома.

— Ты чего, Бетти?

— Да просто сыпь какая-то, не обращай внимания, — отмахнулась Элизабет. — Помажу чем-нибудь перед отъездом... А что насчет Стейси — она у Марины в гостях. Говорит, что хочет «наиграться с ней, чтобы на весь год хватило».

— Как будто в Хогвартсе нет зимних каникул, — фыркнул Том, откинувшись на спинке стула.

— Не будь брюзгой, — рассмеялась Элизабет, поставив перед ним тарелку с блинчиками, а сама села напротив, — дай дочке провести время с подружкой.

— Да пусть проводит, я против, что ли? — пожал плечами Том, подливая себе на тарелку соуса. — Главное, чтобы успела вернуться к полудню, а то мало времени останется на море — мне в шесть нужно уже быть дома.

— Зачем? Ты не говорил, — нахмурилась Элизабет.

— Мы с Филипом хотели пропустить по стаканчику вечерком, — откусив блинчик, пояснил Том. — Он в городе на пару дней, так что мы решили встретиться.

— Так позови его с нами, — предложила Элизабет.

— Бетти, — рассмеялся Том, — мы, правда, нужны тебе на море вдвоем? Мы ведь не по одному стаканчику решили пропустить. К тому же, ты что, не помнишь мой мальчишник, который, между прочим, он организовывал?

— Черт, так это тот самый Филип, — состроила гримасу ужаса Элизабет. — Нет уж, лучше сходи к нему сам. Мы вас по всему Лондону тогда искали.

Дверь в прихожую резко распахнулась, и в дом вбежала девочка лет тринадцати. Она чуть вытерла ноги о ковер и двинулась к родителям, на ходу вытаскивая небольшие веточки из волос. Опять сидела в этом своем шалаше из листьев.

— За тобой остаются следы, — кивнула на грязь на полу Элизабет, привлекая внимание дочери.

— Там было грязно, — пожала плечами Стейси, запрыгивая на стул, а затем, получив предостерегающий тычок в бок от отца, проговорила: — Мам, я сама все потом вымою, дай только поесть сначала.

— Хорошо, но только потом...

Договорить она не успела, так как к ее запястью словно приложили раскаленный прут, вызывая у нее пронзительный крик. Том тут же подскочил к жене, тарелка с завтраком с грохотом упала на пол, разбившись на множество осколков. Пес, заскулив, нырнул под стол.

— Бетти, что случилось?! — пытался докричаться до нее Том, но та словно не слышала его, боль была невыносима.

— Что ты сделал с мамой?! — стала бить его по спине Стейси.

— О чем ты говоришь?! Зачем мне это? — пытался вразумить ее Том. — Принеси что-нибудь от боли, быстро! Зелье должно быть в ванной.

— Ты чудовище! — Стейси пропустила его слова мимо ушей, пытаясь оттащить его в сторону. — Не делай ей больно!

— Прекрати, Стейси! — сорвался Том, оттолкнув дочь. Подскочив с пола, та сразу же выбежала на улицу, пытаясь позвать на помощь.

«Что происходит?» — этот вопрос вытеснил все другие мысли в голове Тома.

— Как же больно! — чуть ли не провизжала Элизабет, все еще лежа на полу.

— Где?! Где болит?

— Рука...

Том быстро закатал рукав ее кофточки, желая выяснить причину происходящего. И впал в ступор... Черный змей, выведенный на коже, обвивался вокруг черепа, заползая в его пустые глазницы. Все стало ясно, как день, словно в секунду развеялся туман. Будто в подтверждение его мыслей, раздался голос у Тома за спиной.

— Ты сам лишил себя этого... Твоя жизнь могла быть такой, но ты сам все загубил.

Реддл, отдернул руки от женщины, поднимаясь с колен, и повернулся к тому, в чьем спектакле ему довелось сыграть главную роль.

— Поттер, — прорычал его имя Темный Лорд. Недобрая усмешка тронула губы Волдеморта, когда он небрежно хлопнул в ладоши. — Браво, шикарное представление, но по твоим меркам весьма жестоко, не находишь?

— Это не представление, Том, — покачал головой Гарри, пройдясь вдоль кухни. — А жестокость была нужна, дабы ты понял суть вещей.

— Я, конечно, чрезвычайно горд тобой, что ты освоил легилименцию, да еще и так профессионально, но не соизволишь объясниться? — ласково проговорил Волдеморт, присев на краешек стола. Он будто вел деловую беседу с коллегой, нежели с заклятым врагом.

— Все просто, — пожал плечами Гарри. — Такой могла быть твоя жизнь. Но ты ее отверг. И ради чего?

— О, так ты решил меня перевоспитать, Гарри? — ухмыльнулся Волдеморт, сощурив уже покрасневшие глаза.

— Перевоспитать? — удивился Поттер. — Нет, Том, это уже поздно.

Гарри остановился, поправив очки и засунув руки в карманы куртки, и будничным тоном произнес:

— Я лишь хотел сказать тебе, что ты дурак, а я нет.

Волдеморт не выдержал и громко рассмеялся.

— Да, Гарри, не знал, что ты любишь пошутить, — проговорил Волдеморт, хоть на лице Поттера не было и подобия улыбки. — Разве дурак мог достигнуть того, чего достиг я?

Облик Волдеморта медленно менялся: волосы клочками осыпались с головы, а кожа приобретала еще более бледный оттенок.

— Разве дурак смог бы иметь такую же силу, что имею я? Разве дурак смог бы встать во главе этого мира? А я встану, Гарри, не сомневайся, — указал ему Волдеморт, а когда его нос заменили две змеиные щелочки. — Ох, Гарри, ты еще так молод и глуп.

— Только дурак бы променял все это, — пропустив слова Реддла мимо ушей, произнес Гарри, обведя руками комнату, — на то, что имеешь ты. Я так не поступлю, я ни в коем разе не такой, как ты, Том. Каждый сам выбирает свой путь.

— В этом и заключается вся твоя глупость, — ухмыльнувшись, покачал головой Волдеморт. — Дай угадать, Дамблдор наплел тебе о великой силе любви? Старик постоянно несет чушь...

— Он лишь указал дорогу, но пошел я по ней сам, — отозвался Гарри. — Я уже знаю, что это. И я знаю, что этого ты у меня отнять не сможешь. Ни ты, ни кто-либо другой.

Поттер, снова засунув руки в карманы, прислонился к стене и, прищурившись, взглянул на Тома Реддла. И в взгляде этом было презрение, недоумение и... сожаление.

— Что же с тобой произошло, Том, что ты стал тем, кто ты есть?

— Ты сам сказал: каждый сам выбирает свой путь.

— Да брось, Том, — скривившись, отмахнулся Поттер, — разве ты никогда не хотел такой жизни? Семью, детей, любовь? Если бы это было не так, то ты бы ни за что не поверил в реальность этого дома...

Элизабет все также лежала на полу, схватившись за руку, и крепко сжимала зубы, тихо всхлипывая, опечалено всматриваясь в утерянного навсегда мужа.

— Ты так и не понял, Поттер? — прошипел Волдеморт, чувствуя нарастающую злость. Разговор был глупый и бессмысленный, он уже перестал его забавлять. — Я Лорд Волдеморт.

Он резко развернулся к Элизабет, вскидывая палочку. Лишь одно слово слетело с ее губ: «Пожалуйста», — однако Том, не слушая ее, громко, отчего все стекла в доме мигом взорвались, прокричал:

— Авада Кедавра!

Рыдания Элизабет мгновенно прекратились, она перестала шевелиться, ее грудь больше не вздымалась. Опустившуюся на дом тишину прерывало лишь поскуливание напуганного пса, что прятался под кухонным столом.

— Не нужно читать мне нотации о том, что правильно, а что нет, Поттер, — вновь развернулся к нему Волдеморт; его лик уже сменился окончательно и сейчас на Гарри глядел человек, чья бледная кожа плотно обтягивала череп, а глаза пылали яростью. — Ты выглядишь жалко.

— Нет, Том, — отозвался Гарри, сжав руки в кулаки. Он сам создал эту женщину, он понимал, что ее не существует, но все равно не мог смотреть на ее тело, в котором погасла выдуманная жизнь, — из нас двоих, лишь у тебя жалкий вид.

У Поттера стало сбиваться дыхание, однако он все же старался контролировать гнев.

— И ты говорил, что мы с тобой похожи?! — повысил голос Гарри. — Ты отвратителен мне, я никогда не стану таким, как ты. Животные не буду прятаться от меня по углам, женщины не буду молить меня о пощаде, а дети не будут смотреть на меня таким взглядом! — Гарри махнул рукой в сторону входной двери. Вцепившись руками в дверной косяк, стояла девочка с веточками в волосах, в ее глазах читалось горе и безысходность, а по щекам стекали слезы.

— Я убью тебя, Гарри Поттер, — прошипел Волдеморт, — но сначала я хочу повеселиться.

Темный Лорд молниеносно направил палочку на девочку и уже начал произносить пыточное заклятие, когда Гарри сделал то, что никогда бы не сделал Волдеморт; то, что являлось главным отличием между ними; то, что послужило концом всей этой истории. Он заслонил ее собой.

* * *

— Давно ты, Гарри, это, не заглядывал ко мне, — пробасил Хагрид, наливая себе в кружку чай. — Но я-то понимаю, чего уж, на тебя много всего навалилось.

— Не то слово, Хагрид, — усмехнулся Поттер, обмакивая печенье в горячий чай — только так его можно было есть, иначе зубы сломаешь. — Не то слово...

Гарри, Рон и Гермиона сидели за столом в хижине Хагрида. Приятно было снова здесь оказаться. Все было как прежде: большая печь в углу, старый, исцарапанный разной живность стол, а кое-где и подпаленный (след, оставшийся от Норберта); Клык, спящий на большой, заваленной одеялами кровати. Посидеть у Хагрида в гостях было первым, что Гарри захотел сделать, после того как проснулся той ночью два дня назад. Той ночью, когда, как он надеялся, в последний раз пользовался ментальной магией; той ночью, после которой его шрам перестал болеть.

Хагрид был первым другом Гарри. Страшноватый с виду полувеликан — самый добродушный и мягкотелый человек, которого знал Гарри. И сейчас, распивая вместе с ним, Роном и Гермионой чай, он чувствовал такую легкость и беспечность, какую в последний раз чувствовал еще на первом курсе, еще до того, как столкнулся с Волдемортом.

Да уж, пятый курс еще не закончился, но Гарри мог с уверенностью сказать, что он стал для него самым... Самым... Хм, какое же слово подойдет? Поттер усмехнулся. Самым волшебным. Да, именно так. Ведь волшебство — это не только чудеса и грезы, у него есть и темные стороны.

— Рад, что все закончилось, Гарри, — улыбнулся в бороду Хагрид.

— Да... Да, я тоже.

Если кто-нибудь спросит в будущем у Гарри, какой раздел магии он считает самым необычным, он не будет долго раздумывать над ответом. В ментальной магии можно встретить и радость, и кошмар, и счастье, и горе. Все зависит от того, как ты используешь ее. Но в любом случае, Поттер уже решил, что по своей воле больше ни за что не будет ее применять. Ну уж нет, хватит с него. К тому же его до сих пор трясет после того случая на Эйфелевой Башней. Играть с ментальной магией, пожалуй, не стоит, а то, мало ли, вселенная действительно разойдется по швам.

Мы не выбираем, что оставлять в памяти, а что нет. Всегда есть что-то светлое, о чем мы с любовью вспоминаем вечерами, но есть и трагичные моменты жизни, которые, к несчастью, присутствуют у всех людей. Однако Гарри помнил слова, что когда-то давно сказал Дамблдор. Даже в темные времена нужно не забывать обращаться к свету. И Гарри не забывал...

Поттер до сих пор был благодарен Гермионе за то, что она предложила создать Отряд Дамблдора. Видеть, как с его подачи студенты набирают успехи, овладевают новыми заклинаниями... Это грело душу Гарри, он и не думал, что ему это так понравится. А все ведь благодаря Гермионе.

Гермиона... Пожалуй, она для Гарри ознаменует пятый курс. Ведь именно ее любовь предала ему силы противостоять Волдеморту, только воспоминания, связанные с ней, помогли одержать победу. Без нее он бы пропал. Может, Гарри стоит отмечать, сколько раз в день он благодарит Гермиону Грейнджер?

Гарри потянулся через стол и слегка сжал ее руку, получив в ответ легкую улыбку.

Уже два дня прошло, а самой большой проблемой Гарри стала лишь диктатура Амбридж. Поттер не удержался и прыснул от смеха. Скажи ему кто-нибудь в начале года, что он будет радоваться демагогии Жабы, Гарри бы отправил недотепу в Мунго на лечение. Конечно, он не был уверен, что ментальная связь с Волдемортом исчезла навсегда, вполне возможно, что от моста осталась лишь одна слабо натянутая веревка. Однако, как бы то ни было, Волдеморт по ней пройти уже не сможет.

* * *

— Давай, Рон, ты не следишь за моим заклятием, сосредоточься, — устало проговорил Гарри, когда Уизли в очередной раз повалился на пол.

— Да я сосредоточен, — возмутился Рон, явно не собираясь вставать с пола — все равно через минуту снова там окажется. — Твое дурацкое «Рефлекто» не работает!

Это было первое занятие ОД во втором семестре. Гарри, конечно, скучал по этим урокам, но не подозревал, что ему будет так приятно окунуться в обычную для него атмосферу.

Ребята занимались в парах, тренируя «Рефлекто» — заклятие из разряда щитовых. Только вот оно не блокирует вражеские чары, а меняет их направление, и если постараться можно запустить их в отправителя.

— Все работает, ты просто уделяешь внимание щиту, а нужно — моему заклятию, — пятый раз за урок повторил свои слова Гарри.

— Ну, — почесал Рон затылок, — может быть... Ладно, давай попробуем еще раз.

Поттер шагнул к Уизли, протягивая ему руку, чтобы помочь подняться, но не успел он поставить друга на ноги, как в очередной раз раздался этот писклявый голос, выводивший Гарри из себя.

— Гарри, ну покажи патронуса, ну, пожалуйста! — взмолился Теодор Клинт — второкурсник с Хаффлпаффа, новенький. Сегодня был его первый день членства в ОД; он, кажется, и пришел сюда лишь только для того, чтобы поглядеть на серебристого оленя Гарри, про которого ходило так много слухов по школе еще с третьего курса.

Сдавшись, Поттер решил-таки утолить любопытство надоедливого паренька. Он повернулся, высоко поднимая палочку.

...«Гарри Поттер, ты что притащил сюда радио?!»...«Тогда, может, тебе стоит... Рассказать ей об этом? Вдруг она чувствует то же самое?»...«Тебе не нужна омела, чтобы поцеловать меня»...« Пап, ну почему Джеймс едет в школу раньше меня? Нечестно!»...

— Экспекто Патронум! — произнес Гарри, и повернулся к Рону, снова протягивая его руку. Уизли уже хотел принять помощь, но внезапно замер, ошеломленно глядя за плечо друга. Поттер нахмурил брови, а удивление на лице Рона сменилось ухмылкой, и его плечи подымались в беззвучном смехе.

— Ну все, друг, — наконец подал голос Рон, все еще посмеиваясь, и перевел взгляд на Гарри, — теперь, даже если захочешь, не отвертишься.

Поттер так и стоял, уставившись на Рона, однако в его голове уже появились кое-какие домыслы, которые в следующую секунду подтвердили раздавшиеся за его спиной реплики учеников.

— Эй, я думал, твой патронус — олень!

— Да, олень, олень! Я сам видел!

— А это что тогда? Обман зрения?

— У-у-у, да ты попал, Гарри, — различил среди других голосов хохотавших близнецов Уизли.

Гарри резко обернулся. Шлейф белой магии тянулся лишь за одним патронусом, парящим в комнате. В воздухе, озорно дергая лапками, летала серебристая выдра, которая приковала к себе взгляды всех присутствующих на уроке студентов.

У Поттера в голове всплыли слова Гермионы, когда-то произнесенные на собрании ОД: «Однако на протяжении жизни облик телесного патронуса может меняться, например, если произошли глубокие изменения в характере личности у человека». Однако сегодня Поттер узнал еще одну причину изменения телесного патронуса, которая уже ни для кого не секрет.

— Так! — громко хлопнул в ладоши Фред. — Все на выход!

— Давайте, давайте! — присоединился к нему Джордж, подталкивая учеников к двери. — Все равно занятие должно было закончиться с минуты на минуту.

Гарри, все еще пораженный изменениям его патронуса, не сдвинулся с места, ища Гермиону среди учеников. По-видимому, она была удивлена не меньше его самого. Вот только на ее лице, в отличие от Гарри, читался не только шок, легкое поблескивание в глазах выдавало ее истинные эмоции. Счастье.

Когда последний ученик вышел и Джордж зарыл двери, подмигнув Гарри, Поттер двинулся к Гермионе. В его голове, не переставая, крутился вопрос: «Почему я ни разу этого не говорил? Никогда прямым текстом...»

Наконец подойдя к ней, он прикоснулся к ее руке, отвлекая ее от созерцания сотканного из тумана животного, и, проглотив ком в горле, заговорил:

— Гермиона, я... Я хочу сказать, что я...

— Гарри, — прервала его Гермиона, тепло ему улыбнувшись. Она провела рукой по спинке выдры, пролетевшей рядом, и взглянула на Гарри, покачав головой. — Ты ведь уже и так все сказал... Я люблю тебя, Гарри Поттер, — прошептала Гермиона, а затем, не в силах больше терпеть, потянулась к его губам.

Гарри всегда нравилось это самое мгновение. Поезд наконец-то трогается с места, а следом раздается такой пронзительный и будто бы радостный гудок паровоза. Вот и сейчас Гарри провожал взглядом Хогвартс-Экспресс, переполненный студентами, что уже сегодня вечером снова войдут в двери школы чародейства и волшебства. Хотел бы Гарри тоже быть среди них, но ничто не длится вечно… Что ж, по крайней мере, хоть один Поттер есть среди пассажиров. 

— Пап, ну почему Джеймс едет в школу раньше меня? Нечестно! 

Гарри перевел взгляд на Лили, что стояла, охватив его ногу руками, и недовольно хмурилась от зависти к брату. Разве это справедливо, что Джеймс старше ее на год? 

— Не переживай, Лисенок. Всего лишь год остался, и ты поедешь в Хогвартс вместе с братом, — обратилась к ней Гермиона, поправляя зонтик, ибо дождь начинал набирать силу. 

— Мам, не всего лишь год, а целый год, — страдальческим голосом протянула Лили, отчего Гарри не сдержал смешка. 

— Целый год, — медленно повторила за ней Гермиона, насупившись, глядя вслед поезду. — Ох, и наломает он там дров. Чувствую, школу ожидает новое поколение Мародеров. 

— Да брось ты, — приобнял ее за плечо Гарри и, улыбнувшись, произнес: — Наш преподаватель ЗОТИ за ним присмотрит. 

— Это ты меня так успокаиваешь? — хмыкнула Гермиона. — Сириус еще вместе с ним будет на метлах по коридорам летать, вот увидишь. 

— Я тоже хочу летать на метлах по коридорам! — возбужденно пролепетала Лили. 

— И я тоже! — повторил Гарри за дочкой, и они оба перекинулись веселыми взглядами. 

— И даже «мальчишки» не скажешь, — усмехнувшись, покачала головой Гермиона. 

Поезд уже исчезал вдали, и родители учеников, что остались на перроне, стали рассеиваться, прячась от сентябрьского дождя. Однако не все хотели скрываться от погоды пасмурной осени. 

— Лили, вернись, ты же вся промокнешь! — окликнула дочку Гермиона, когда та выскочила из-под зонтика. 

— Пусть развлекается, — обратился к Гермионе Гарри. — Ты же знаешь, ей нравится дождь. 

— А мне очень нравится лечить ее от простуды, — с иронией ответила Гермиона, наблюдая, как Лили, прикрыв глаза и расправив руки, словно крылья, запрокинула назад голову. 

— Ладно, я верну ее обратно, — кивнул жене Гарри, и не успела Гермиона его одернуть, как он тоже выбежал под дождь, направляясь к дочке. Та, заметив отца, взвизгнула и рванула в сторону, не желая снова укрываться под зонтом; Гарри ринулся за ней. Спустя минуту он, промокший до нитки, тащил под мышкой хохочущую дочку, у которой был такой заразительный смех, что Гарри тоже не удержался. 

— Ну что, удачно прошло? — скептически заломив бровь, спросила Гермиона, глядя, как с одежды Гарри стекает вода. 

— Весело, мам, весело! — воскликнула Лили, когда отец поставил ее на ноги. 

— Да, мам, весело! — улыбнулся Гарри, взлохматив мокрые волосы, что теперь падали ему сосульками на глаза; а затем, не слушая возражений жены о том, что он мокрый, приобнял и быстро поцеловал. 

— Фу! Я все еще здесь, — скривилась Лили, закрывая ладонью глаза. 

— И я тоже, имейте совесть, — послышался рядом насмешливый голос. 

— Дядя Рон! — оживилась Лили и бросилась обнимать крестного, что стоял за ней, прикрывая капюшоном голову. 

— Рон, так ты все же пришел! — обрадовался Гарри и крепко пожал тому руку. 

— Извините, что опоздал, — нахмурился Рон и спрятался от дождя под вывеской «9 3/4». — Малой меня в квиддич утянул играть (у нас там на небе ни облачка), я и потерялся во времени. 

— Рада, что ты пришел, — улыбнулась ему Гермиона, а затем крепко обняла. — Думаю, спрашивать, почему Анна не напомнила тебе про время, бессмысленно. 

— Конечно, — рассмеялся Рон. — Кто, ты думаешь, был третьим игроком, а? 

— Гарри тогда еще смеялся, что надо было подарить вам будильник, когда вы опоздали на свадьбу, свою собственную свадьбу! — прыснув от смеха, закатила глаза Гермиона. — Похоже, он тогда умные вещи говорил. 

— Вы до конца наших дней будете вспоминать эту историю, да? — застонал Рон, но затем, встрепенувшись, бодрым голосом проговорил: — Ну да ладно. Мама приглашает вас всех в Нору сегодня, вы же помните? 

— Конечно, мы с радостью придем, — отозвался Гарри. 

— Тогда пошли сейчас? — предложила Гермиона, но Лили тут же замотала головой. 

— Нет, погодите, сначала заглянем к дяде Джорджу в магазин! Он обещал мне дать каких-нибудь интересных штуковин, чтобы я не сильно расстраивалась из-за Хогвартса, — в ее глазах появился озорной блеск, а на лице — предвкушающая улыбка, а затем она, взяв родителей за руки, потащила их к перегородке между платформами 9 и 10. — Может, выпрошу у него кислотные плевучки и икотные конфеты и кусачую жвачку и тянучую хлопушку и...