Рождение одной коллекции (джен)

Кукла проснулась на девятый день, как обычно.

Дея не стала дожидаться, пока в нарисованных глазках проступит осмысленное выражение, не стала прижимать куклу к себе и носить по комнате, отогревая. Раньше она делала так — и что толку? Кукла все равно каждый раз пела свою дурацкую песню — и замолкала. Хлопала ресницами еще минут десять — быстро, потом все реже и медленней, потом уже не хлопала. До следующего раза. Грей не грей, обнимай не обнимай — все одно и то же, все не взаправду. Никто не оживает. Ей просто кажется. Она ненормальная — и ей кажется.

Дея посадила куклу на стол. Кукла дрожала.

— Ну, давай. Я слушаю.

Голос у куклы был тоненький и тусклый. Как в прошлый раз. Как всегда.

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю,

Придет серенький волчок, он ухватит за бочок.

Кукла сидела на краю стола, покачиваясь, обхватив плечи фарфоровыми ручками. Дея ненавидела эти страшные шарнирные запястья, эти ломкие, угловатые, вывернутые суставы… Такие были у него, когда… ну, тогда. Когда она так и не решилась проверить, покажется ли наружу нелепая тугая резинка, если выгнуть кисть еще сильнее… "Это он? Посмотрите внимательно и скажите — это он?" Нет. Нет. Это не он. Не на что смотреть. Больше не на что.

— Баю-баюшки-баю, я себя не узнаю…

Дея не любила кукол.

— Я не ветер, не вода… Знаешь слово "никогда"?..

Дея никогда не любила кукол. Одни были слишком игрушечными, другие — слишком настоящими. И те, и другие пугали ее, отталкивали. Иногда — несильно, иногда — до истерики. Когда он однажды вручил ей эту куклу, она закричала. Дея. Не кукла. Кукла потом тоже закричала, но это было через полгода, посреди ночи… А тогда Дея никак не могла успокоиться, вцепившись изо всех сил в маленькое хрупкое тельце, а он растерянно бормотал: "Ну что ты, что ты, я ее унесу, да я ее выкину совсем, я не знал, дурак я, идиот, ну, отдай, я не знал, извини…" — и все пытался разжать окаменевшие пальцы. Она не отдала куклу — ни тогда, ни после. Никогда. Никому.

— Свет мой зеркальце, скажи, кто придумал этажи,

Кто придумал высоту? От нее горчит во рту.

Дея дернулась. До нее только сейчас с опозданием дошло, что таких слов в песне раньше не было. Обычно кукла ограничивалась хрестоматийной колыбельной или вариациями на тему.

— Подожди-ка. Что это ты поешь?

— Кукла-кукла, где твой смех? Куклы плачут горше всех.

— Что ты поешь?!! Прекрати!

— Кукла — я, и кукла — ты. Нам не падать с высоты…

— Да заткнись, черт тебя подери!!!

Кукла умолкла и застыла.

…дорогу дайте дорогу такой молодой травмы не совместимые с жизнью бедный мальчик бедный бедный мальчик…

Дея сделала несколько глубоких вдохов — как учил доктор. Чернота, возникшая было перед глазами, рассеялась. Не падать с высоты. Не падать. Держаться. Чертова кукла.

В записной книжке — всего один номер. "Парацельс" — написано там вместо настоящего имени доктора. Парацельс. Чушь какая. Дея повертела в руках телефонную трубку — и отшвырнула. Не будет она никому звонить. У доктора не спросишь, кто заставляет фарфоровую дурочку просыпаться каждые девять дней и петь ей эти чертовы колыбельные…

Кукла уже не моргала. Спала. Кукла как кукла, ничего особенного. Даже милая. Только вот суставы эти…

Эти разломанные суставы… Не надо было ее прерывать, пусть бы допела. Как там было — "кто придумал высоту"?

С какой высоты ты упала, маленькая? Почему не удержалась?

Дея оцепенела. Раньше эта мысль не приходила ей в голову. Кем ты была, маленькая? О тебе тоже однажды чья-то кукла закричала посреди ночи?!

Мысль оглушала, обескураживала. Это было невероятно. Чудовищно. Страшно. Нелепо. И восхитительно. Это… это… это нужно было обдумать.

"Записывайте свои мысли в дневник", — советовал доктор. Парацельс, надо же… Откуда только слово такое взялось-то… Дея достала потертую тетрадку, лихорадочно пролистала ее до чистых страниц. "Они становятся куклами, — рука дрожала, буквы ложились вкривь и вкось. — Я сегодня поняла. Он тоже. Надо искать. Я буду искать".

Дея укутала куклу в плед и осторожно положила на полку — подальше от края. Подальше от края.

…бедный бедный мальчик такой молодой зачем они все прыгают почему не живется…

Теперь Дея знала, что делать.