Новые истории старого замка (джен)

Хогвартс-экспресс набирал скорость, и городской пейзаж быстро сменился бескрайними полями.

Роза и Альбус без труда нашли свободное купе, хотя студентов было огромное количество. Такой наплыв казался весьма логичным. Как только магическое общество пришло в себя после войны, тут и там посыпались свадьбы, начали рождаться маленькие волшебники и волшебницы. Прошло уже достаточно времени, и эти малыши доросли до Хогвартса. Несколько лет назад Отдел транспорта в Министерстве Магии даже выделил дополнительные вагоны, чтобы в алом экспрессе всем хватало места.

Когда дети затащили чемоданы на полку для багажа, а сами уселись в кресла, за дверцей мелькнула белобрысая голова. Тот самый мальчик, которого Уизли-Поттеры видели на перроне, пытался незаметно заглянуть в купе, но едва он решился посмотреть в окошко, тут же встретился взглядом с Альбусом. Рози заметила, как поползли вверх брови Ала, и тоже уставилась на дверь. Ей вспомнились слова отца: «А это, стало быть, маленький Скорпиус. Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму!» Девочка нахмурилась. А Скорпиус лихорадочно соображал, что же делать дальше: сбежать — слишком глупо, а если зайти, то что сказать? Быстрее всех сориентировалась Роза. Она распахнула дверцу и обратилась к стоящему за ней мальчику:

— Кого-то ищешь?

Девочка старалась быть вежливой, но по её напряжённости было ясно, что гостю она не очень-то рада. Тот немного стушевался, но взял себя в руки и постарался максимально спокойно представиться:

— Привет. Моё имя — Скорпиус Малфой. Я…

— Да-да, мы знаем, — перебила его девочка, и глаза её неприязненно сузились: — ты сын Драко Малфоя. Бывшего Пожирателя Смерти.

Скорпиус вспыхнул и хотел было сказать что-то резкое, но тут в разговор включился Альбус:

— Тише, Рози, ты ведёшь себя некрасиво. Я Альбус Поттер, а это моя кузина — Роза Уизли. Можешь остаться, если хочешь.

— Ты с ума сошёл? — возмутилась Роза. — Ты что, забыл, что говорится о его семье во всех книгах о войне? Малфои — тёмные волшебники!

В этот момент Скорпиус почувствовал, что у него за спиной кто-то стоит. Он обернулся и увидел двух мальчишек, с виду на пару лет старше него. Один был сильно похож на Альбуса: такой же темноволосый и взъерошенный. Второй выглядел более чем экзотично: темнокожий, тощий и — внезапно — невероятно рыжий. Лишь цвет волос позволял узнать в этом парнишке одного из многочисленных представителей рода Уизли.

Окинув взглядом гриффиндорские галстуки и слегка хулиганские улыбочки новоприбывших, Скорпиус отшатнулся и плюхнулся на сиденье рядом с Алом. Выглядел он уже не просто растерянным, а даже слегка испуганным. Ситуация складывалась, определённо, не так, как он себе представлял.

— Я бы на твоём месте был поосторожнее, — предупредил Малфоя Поттер-старший, махнув головой в сторону Розы: — когда ей кто-то не нравится, она может здорово сглазить. Тёткины гены.

Рыжий ухмыльнулся:

— Да уж, страшное дело! Но до Джинни ей ещё расти и расти. Ах да, мы не представились: Фред Уизли, — парень отвесил дурашливый поклон.

— Джеймс Поттер, — подхватил второй: — старший сын Героя войны, Избранного, единственного и неповторимого Гарри Поттера.

— Нашли перед кем раскланиваться! — снова подала голос Роза. — Это же Малфой!

— Да я не глухой, ещё из тамбура слышал, как ты вопила про его семью, — ответил Джеймс, становясь серьёзным.

— Так зачем ты тогда…

— Послушай, — прервал парень её гневную речь, — послушайте, что я скажу.

Все замолчали и уставились на Джеймса. Фред удивлённо изогнул бровь.

— Я знаю, что в школе наши родители не ладили. Это мягко говоря. Но это когда было? И мы — не они. Конечно, иметь школьного врага, с какой-то стороны, даже полезно. И мы можем продолжить эту традицию. Но можем и не продолжать. Не обязательно нам друг друга ненавидеть, верно? Так что, белобрысый, расслабься и не пыхти, как самка гиппогрифа в брачный период, убивать или уродовать тебя никто не собирается, — снова развеселившись, он похлопал Скорпиуса по плечу, оглянулся на Рози и прибавил: — По крайней мере, если таковые имеются, то они в меньшинстве.

После этой речи Джеймс подмигнул младшему брату и вместе с Фредом вышел из купе. Потом в дверном проёме снова появилась его лохматая голова, одними губами прошептала Альбусу: «Слизерин», и со смехом вновь исчезла.

— А я и не знал, что ты умеешь быть таким серьёзным, — сказал Фред, когда его кузен снова оказался в коридоре Хогвартс-экспресса. — И с каких это пор вы, Джеймс Сириус Поттер, главный разгильдяй клана Поттеров, стали мудрецом и философом?

— Да ну тебя, Фред. Это ж малышня, их воспитывать надо. Или ты хочешь, чтобы они тут же в поезде подрались? Меня мать съест тогда, ты же её знаешь. «Ты старший, должен присматривать за братом!», — Джеймс умело передразнил материнские суровые интонации и поджатые губы.

— Можешь не оправдываться, не первый день знакомы, — Уизли улыбнулся одним уголком рта. — Я тоже в прошлом году за Роксану переживал, но ничего, всё в порядке.

— Легко тебе говорить. Твоя сестрица — чистый Гриффиндор. И сомнений не было, что вы на одном факультете будете.

— Ну, знаешь ли, все думали, что Доминик у нас — чистый раздолбайский Гриффиндор, но она почему-то на Слизерине.

— Не сравнивай. Как говорит бабушка, гены вейлы непредсказуемы. А вот Альбус…

— Ты действительно полагаешь, что он попадёт на Слизерин?

— Не знаю, Фред, ничего не знаю. Есть в нём что-то такое… И на Чемпионате мира он тоже не за Болгарию болел. Любит он, видите ли, выделиться.

— Допустим. Но зачем же тогда ты его с этим Малфоёнышем помирил? Теперь шансы Ала попасть к зелёным увеличилась.

Джеймс остановился перед одной из дверей и ухмыльнулся.

— А потому что, друг мой, я удивительно логичный, как и все Поттеры.

Они зашли в купе, где их ждали Курт Финниган и непонятно как здесь очутившаяся Молли, одна из дочерей Персиваля Уизли. Атмосфера была несколько напряжённая. Курт, в общем-то, неплохо относился к кузине своих друзей, но она не доверяла никому из этой гриффиндорской троицы после одного случая на зельеварении.

Увидев Фреда и Джеймса она тут же вскочила, скороговоркой пробормотала: «Вот-отец-велел-передать-Альбусу-и-Рози», всучила Джеймсу два свёртка и пулей вылетела в коридор.

— Ну надо же, дядюшка Перси передаёт мелким подарки по случаю поступления в Хогвартс, — сказал Поттер, прочитав записку. — Жаль, она раньше не зашла, мы только от них. Она что-нибудь ещё говорила?

Курт отрицательно покачал головой и снова углубился в чтение книги. Фред и Джеймс переглянулись, пожали плечами и завели разговор о квиддиче.

В купе первокурсников тем временем Альбус и Скорпиус вели оживлённую беседу о Хогвартсе, о школьных предметах и, конечно, о распределении. Хотя между ними оставалась какая-то настороженность, мальчики пытались максимально от неё избавиться. Роза в разговоре не участвовала. Она с обиженным лицом смотрела в окно.

— Знаешь, — признался Малфой, — я не очень хочу в Слизерин, но на другие факультеты я как-то не подхожу. А ты что думаешь?

— Я… я не уверен.

Было видно, что в душе мальчика идёт ожесточённая борьба.

— Твой брат думает, что ты попадёшь в Слизерин?

— Мне кажется, он просто шутит, чтобы меня позлить. На самом деле всё будет зависеть от меня, а я сомневаюсь…

Рози заметно напряглась. Она решила не вмешиваться, но её так и распирало от негодования.

— Было бы здорово попасть на один факультет, — задумчиво протянул Скорпиус. — Твой брат прав…

— Джеймс.

— А?

— Его зовут Джеймс.

— Ну да. Джеймс прав. Нечего нам с вами делить. Да и отец говорил… — Малфой замялся.

— Что? Что говорил твой отец?

Роза тоже слушала во все уши, хотя пыталась не подавать виду.

— Ну… В общем… Он говорил, что всё было бы по-другому, если бы ему удалось подружиться с Гарри Поттером.

— Да уж! — не удержалась Рози, — Удалось бы! Если бы твой папаша не был таким напыщенным индюком!

— А я и не спорю! — ко всеобщему удивлению воскликнул Скорпиус. — Ну так что теперь, проклянёшь всех Малфоев до десятого колена? Все, даже самые худшие, даже гады ползучие заслуживают второй шанс! И тем более, я — не отец. И пока ещё даже не слизеринец. Так что давай закроем тему.

Девочка смутилась. Она понимала, что неправа, но не хотела признать это. На Альбуса же эта речь произвела сильное впечатление. Слова нового знакомого показались ему взрослыми и очень правильными. Он-то не знал, что некоторые фразы действительно принадлежали взрослому человеку. Скорпиус пару раз слышал разговоры отца. Когда к Драко приходил кто-то из школьных приятелей, из бара доставалась бутылка огневиски и болтовня о работе и погоде плавно перетекала в задушевные беседы о загубленной юности. Вот тут то и возникали «гад ползучий» да «проклятья до десятого колена». И хотя дверь на кухне была закрыта, Скорпиус порой на цыпочках «проходил мимо» и впитывал отцовскую горечь.

— Так вот, — продолжил Малфой, будто никакой перепалки только что не было, — может, вместе в Слизерин?

— А почему не в Гриффиндор? — ухмыльнулся Поттер.

— Да лишь бы не в Пуффендуй, а остальное переживу как-нибудь.

— А чем тебе Пуффендуй не угодил? — Роза ехидно прищурилась.

— Лично мне — ничем, но вот дедушка Люциус… — Скорпиус смущённо потёр лоб: — Ему это точно не понравится. И тогда случится что-то нехорошее.

— И что же произойдёт? — переспросил Альбус.

— О, тут много вариантов, — Малфой заметно оживился. Кажется, его забавляла тема семейных ужастиков: — Как минимум, он лишит меня наследства. Но это не особо интересно. У папы были и более жуткие предположения. Дедушка может скормить моих отца и мать голодным соплохвостам, а меня объявить сквибом и отправить в маггловский приют.

Роза и Альбус слушали, широко распахнув глаза. А Скорпиус продолжал беззаботно перечислять несчастья и проклятья, которые непременно обрушатся на его семейство, попади он в Пуффендуй.

— А мама говорит, что у дедушки случится инфаркт миокарда.

— Это что такое? — спросил Поттер.

— Это когда в сердце кровь плохо поступает, и оно вроде как начинает умирать. Частями, — примерно так Скорпиус усвоил объяснения своей матери, которая втайне от всех родственников изучала маггловскую медицину.

— Знаешь, Малфой, раз уж ты такой умник, то самое место тебе в Когтевране, — с лёгким раздражением произнесла Роза: — И братца моего с собой прихвати, раз уж вам так невтерпёж быть друзьями.

Мальчики посмотрели на неё и задумались. Это был бы неплохой вариант. Но хватит ли им ума? А что важнее, хватит ли решимости?

— Скоро подъезжаем. Вам нужно переодеться, — прохладным тоном сказала Роза и вышла из купе.

Роза была права: едва Скорпиус и Альбус успели надеть мантии, поезд стал замедлять ход. Хогвартс-экспресс остановился, и студенты высыпали на перрон. Старшекурсники пытались побыстрее пробиться к каретам, поэтому малышей быстро растолкали. Один незадачливый первокурсник умудрился получить локтем в лицо, споткнуться о чей-то ботинок и распластаться у ног высокой светловолосой девушки в слизеринской форме.

— Вот это да, Ники, — с девчачьим хихиканьем заметила её подружка с густыми тёмными волосами, — твои чары сшибают с ног даже первокурсников.

Та довольно улыбнулась и помогла мальчику подняться весьма неожиданным образом: вместо того, чтобы подать руку, она схватила его за ворот мантии. Это вроде как сработало, если не учитывать, что шов треснул, и половина воротника осталась болтаться за спиной мальчонки. Ники хотела исправить эту оплошность и достала волшебную палочку, но малец уже мчался на зычный голос лесничего, знакомый всем ученикам Хогвартса.

— Первокурсники! Эй, первокурсники, все сюда!

Девушка рассеяно посмотрела ему вслед, почесала палочкой затылок и пробормотала что-то про неудачные добрые дела, после чего побежала вслед за всё ещё хохочущей подругой.

Хагрид еле собрал вокруг себя первоклашек. Годы брали своё: он прихрамывал (поговаривали, что ногу ему повредила одна из его обожаемых «зверушек»), а его добрые глаза-жуки, хоть и продолжали излучать тепло, видели уже не так остро. Однако обязанности профессор Хагрид выполнял исправно. Пусть не так расторопно, зато качественно и с душой.

Он провёл колонну первокурсников к лодкам. Малыши галдели, суетились и толкались. Паренёк с оторванным воротником едва не свалился в воду. Одна из девочек пронзительно завизжала — она была готова поклясться, что видела щупальце гигантского кальмара. Когда все наконец расселись, флотилия медленно двинулась в сторону Хогвартса. Все разговоры мигом стихли. Дети заворожено глядели на огни замка. Нынешний уровень развития магии позволил бы провести электричество и, возможно, даже приспособить магловские гаджеты к местам с большой концентрацией волшебства, но консервативная Англия решила иначе. Дабы не обанкротить производителей свечной продукции, школа освещалась всё так же, как девятнадцать лет назад. В этом было какое-то особое очарование. Что касается, к примеру, мобильных телефонов, некоторые маги начинали осваивать эту технику, но большая часть осталась верна совам.

Ребята впервые видели такую красоту. Глаза их светились восхищением. Но чем ближе они подплывали к замку, тем сильнее становилось волнение. Когда же весь первый курс оказался перед дверями Большого Зала, многих буквально охватила паника. Альбус Поттер внешне казался абсолютно спокойным, но внутри по-прежнему будто драконы дрались. Скорпиус, стоящий рядом, был уже не просто бледным, а слегка зеленоватым. Похоже, его подташнивало. Из этой троицы наиболее уверенной в себе была Роза. Она знала, что отправится либо на Гриффиндор, либо на Когтевран. Девочка больше переживала за кузена, чем за себя. Если он попадёт на Слизерин… Она не знала, что именно тогда произойдёт, но такой вариант казался Рози просто катастрофой.

— Так, значится это… Вас сейчас заберёт профессор Лонгботтом, а я потопал, — Хагрид улыбнулся всем, кивнул Алу и Розе, показал им большие пальцы и зашёл в Большой Зал.

— Ну что, ты решил? — шёпотом спросил Поттер у Скорпиуса. — Куда двинешь?

Тот отрицательно покачал головой. Вид у него был несчастный.

— Разумеется, он попадёт в Слизерин, — сказал уверенный голос. Все обернулись. Вперёд вышла девочка с тёмными волосами и бледной кожей.

— А ты кто? — нахмурившись, спросил Альбус.

Ответил ему Малфой:

— Это Мэнди. Аманда Нотт. Наши отцы знакомы.

За спинами начали шушукаться.

— Да, да, — громко сказала Аманда, развернувшись лицом к перешептывающимся, — Мой дед был Пожирателем Смерти. А папа и мама учились на Слизерине. И я туда же собираюсь. А ты, Поттер, — неожиданно обратилась она к Алу, — неужто тоже к нам? Не боишься замараться?

В этот момент раздалось покашливание. Пока здесь назревал конфликт, к первокурсникам подоспел профессор Лонгботтом. Лицо Рози выражало неприкрытую радость. Казалось, она сейчас бросится обнимать их будущего преподавателя. Альбус напротив лишь натянуто улыбнулся и спрятал глаза.

— Здравствуйте! Меня зовут Невилл Лонгботтом! В стенах же этого замка меня называют профессором Лонгботтомом. Я — преподаватель Травологии и декан Гриффиндора. А сегодня на меня возложена честь приветствовать вас в Хогвартсе! Сейчас произойдёт особенно важное событие вашей жизни. Распределение по факультетам. Их у нас четыре: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Ваш факультет станет для вас семьёй. За ваши достижения он будет получать баллы, за нарушения — терять их. Вы найдёте здесь друзей, и на ближайшие семь лет Хогвартс станет вашим домом, — до этого момента профессор сохранял торжественное выражение лица, но тут тепло улыбнулся студентам, — примерно такую речь я услышал от профессора МакГонагалл, когда впервые здесь оказался. От неё я тогда ещё больше разволновался. Поэтому советую вам расслабиться. Всё будет хорошо. А теперь к делу. Сейчас мы зайдём в Зал, вы выстроитесь в шеренгу. Там уже стоит табурет с Распределяющей Шляпой. Сначала она традиционно споёт песню. После я буду вызывать вас по одному. Ваша задача предельно проста: вы садитесь на табурет и надеваете Шляпу, а она уж решит, на какой факультет вас отправить. Всё ясно? Тогда вперёд!

Все выстроились по двое и вслед за профессором вошли в Большой Зал. В воздухе плавали свечи. На фоне потолка, расцветка которого в точности отражала звёздное небо, эти парящие огоньки создавали поистине праздничную атмосферу. С недавних пор на пиру по случаю начала учебного года появилась живая музыка. На самом деле, «живой» она была лишь наполовину: преподаватели (главным образом этим занимался профессор Флитвик) заколдовывали музыкальные инструменты так, чтобы они играли во время шествия первокурсников и на протяжении всего пира. Когда же кто-либо из учителей брал слово, музыка стихала.

Как и обещал профессор Лонгботтом, перед учительским столом стоял табурет со Шляпой. Шум в зале прекратился. Все взоры обратились на Шляпу, и она запела:

Когда я с иголочки новой была,

Ни думать, ни петь не умела.

Три года на славной главе провела,

Но судилось мне важное дело.

Мой хозяин — Создатель, из тех четверых,

Что фундамент здесь заложили.

Тех детей, что для магии рождены,

Испокон веков тут учили.

Салазар Слизерин обучал хитрецов,

Чтоб победа любою ценою.

Тех, кто чтит чистокровность отцов,

Тех, кто горд и доволен собою.

Всех умнее была госпожа Когтевран,

И таких отбирала детей,

Кто в учёбе талантлив, старателен, рьян,

Кто начитан и полон идей.

Кто был силён, не боялся труда,

Хоть непросто, не слышен их ропот,

Кто был мягок, сердечен и верен всегда,

Тех брала Пуффендуй Пенелопа.

Гриффиндор благородство и смелость ценил

И способность искать приключенья.

Чтобы с лёгкой руки всех врагов победил,

И удача ведь — тоже уменье.

Так учили детишек они колдовать,

И созвали однажды совет.

Ведь не вечны они. И кому же решать,

На какой вам идти факультет?

Гриффиндор вдруг воскликнул: «Идея!».

Предложил он меня. В этот день, в этот час

Дали разум мне чародеи,

Сохранился он и сейчас.

Этот выбор вершила не раз,

И сегодня готова к работе.

Но позвольте ещё пару фраз

Об одной постоянной заботе.

Хоть я Шляпа, но вижу, что вечной враждой

Отразилось деленье Создателей.

Будь ты умник, трудяга, хитрец иль герой,

Человеком останься сознательным:

Хоть соперники вы, но совсем не враги,

Постарайтесь построить гармонию.

Не бойтесь сделать к миру шаги.

А теперь же начнём церемонию!

Ученики и преподаватели захлопали, но помимо аплодисментов послышались шепотки. Всех несколько удивил совет Шляпы. В истории бывало, когда она предупреждала об опасности, но сейчас ведь волшебному сообществу ничего не угрожало.

— А Шляпа у нас, оказывается, пацифист, — сказал Фред на ухо Джеймсу.

Тот только пожал плечами. Песня показалась необычной и ему, но эти мысли не были для него новыми. Поттер помнил слова своей кузины Доминик. Когда она попала на Слизерин, вся семья была шокирована. Бабушка снова разругалась с тётушкой Флёр, мама говорила, что Шляпа выжила из ума и пора бы её отправить на помойку. Но Ники оставалась спокойной. И когда Джеймс с растерянным видом спросил её: «Ну как же так?», Доминик Уизли с гордостью ответила: «Понимаешь, Джейми, должен же кто-то навести в школе порядок. Ты видел вообще, какие слизеринцы забитые и несчастные? Там нужна свежая кровь. И светлые головы. А я не боюсь предрассудков!». После этого разговора Джеймс много думал, наблюдал и пришёл к выводу, что действительно пора что-то менять. И подтрунивая над младшим братом, он на самом деле не был против, чтобы тот попал на зелёный факультет. Уж у него-то голова светлая, не смотря на то, что брюнет. Но в глубине души Джеймс всё же надеялся, что Ал продолжит семейную традицию и пополнит ряды гриффиндорцев.

Профессор Лонгботтом прокашлялся и развернул свиток пергамента (многие уже пользовались обычной магловской бумагой, а пергамент использовался для официальных документов или по случаю торжества).

— Андерс Оливия!

К табурету подошла крохотная девочка и испуганно взяла Шляпу. Решение было принято почти молниеносно:

— Когтевран!

Один из столов захлопал. Оливия облегченно выдохнула и побежала в сторону аплодирующих.

Альбус понимал, что Малфой пойдёт раньше него. «Если Скорп выберет Когтевран, — размышлял он, — тогда я буду проситься туда же. А если нет… На месте сориентируюсь».

Тем временем решалась судьба некоего Рика Макнейра. Его фамилия показалась Скорпиусу смутно знакомой, но ему было не до воспоминаний. Подходил его черёд. После минуты сомнений, Рик отправился в Слизерин. И тут…

— Малфой Скорпиус!

Ему казалось, что он не дойдёт до табурета и рухнет в обморок перед всей школой. Кое-как доковыляв, он надел Шляпу. В голове раздался голос: «О, неужели Малфой? Что ж, будем нарушать традицию или оставить как есть? Видимо, отец решил не взращивать в тебе ненависть к маглам. Уже хорошо. Но родовое честолюбие присутствует, да-а. На Слизерине тебе самое место, согласен?». У Скорпиуса не было ни одной ясной мысли. Ему казалось, что любое решение будет ошибкой.

«Я не знаю, я ничего не знаю…» — едва не плача думал он.

Шляпа пожевала полями и объявила:

— Слизерин!

Малфой поплёлся к своему столу. Почему-то ему казалось, что он всё испортил, что потерял свой шанс.

Следующей была Нотт Аманда, которая радостно и без особого удивления восприняла тот факт, что тут же оказалась на Слизерине.

— Поттер Альбус!

У мальчика уже даже не было волнения. Но и выбор он тоже ещё не сделал.

— Не вздумай! Слышишь? Не делай этого! — донёсся до него свистящий шёпот Розы.

Шляпа опустилась Альбусу на глаза. «Поттер, Альбус Северус. Какое интересное сочетание имён. Ты, вероятно, уже знаешь, куда хочешь? — Не совсем. То есть… А как же Малфой? — Хочешь в Слизерин? — А это обязательно? — Ну ты же сам сказал «Малфой» — Я что-нибудь придумаю! — Хм… Ну придумывай… Это будет интересно…» Альбусу показалось, что Шляпа улыбается. Он уже внутренне готовился услышать воплощение его детских страхов и…

— Гриффиндор!

По лицам в Зале было ясно, что именно этого вердикта все и ожидали. Рози счастливо улыбалась, будто совершенно забыв о своём собственном распределении. Джеймс тоже сиял, как начищенный галеон. Идя к гриффиндорцам, Альбус чувствовал, как его провожает один-единственный разочарованный и печальный взгляд. Скорпиус Малфой окончательно понял, что прохлопал возможность исправить отцовский промах.

Церемония тем временем продолжалась.

— Томас Джесси!

— Гриффиндор!

— Уолшер Кит!

Темноволосая девушка за слизеринским столом хихикнула и подтолкнула локтем подругу. К табурету смущённо вышел мальчонка с наполовину оторванным воротником.

— Пуффендуй!

Список подходил к концу. Осталась только…

— Уизли Роза!

Едва Шляпа коснулась огненно-рыжих волос, не раздумывая воскликнула:

— Гриффиндор!

Девочка поспешила присоединиться к кузену. Альбус рассеянно поздравил её и продолжил о чём-то напряжённо думать. Он не слышал вступительную речь директора, не разбирал, что ест. Как вдруг его осенило! Десерт он уминал с удвоенной энергией, будто ожидал, что от этого пир быстрее закончится. Наконец скамейки начали отодвигаться. Старосты сказали подождать, пока пройдут старшие. Тут Альбус вскочил с места и помчался к столу слизеринцев. Роза вскрикнула «Эй, куда?» и побежала за ним.

Скорпиус в то время отрешённо стоял и вполуха слушал Аманду Нотт, которая рассказывала что-то о своём поместье. Как вдруг…

— Эй, Малфой!

Он обернулся и увидел перед собой запыхавшегося Альбуса.

— М?

— Слушай! Да, ты — Слизерин, я — Гриффиндор! Ну и что? Помнишь, что Шляпа пела? Непорядок! Так что пусть всё нормально будет. Давай как у людей, а?

Среди всего этого сумбура Скорп понял, что ненавидеть его всё ещё не собираются. После этой неразборчивой речи Альбус протянул ему руку. Пока Малфой соображал, что происходит, вокруг уже собралась небольшая группка зевак. Когда Скорпиус наконец понял, что от него хотят, он от души пожал Поттеру руку. Так, история отвергнутого рукопожатия не повторилась.

В тот вечер Альбус пришёл к выводу, что не обязательно действовать так, как от тебя все ждут. Можно менять этот мир, как тебе угодно. Если не бояться. Когда он поделился этими мыслями со старшим братом в общей гостиной Гриффиндора, Джеймс взъерошил ему волосы и протянул:

— Светлая голова!

Всю первую неделю сентября держалась такая же чудесная осенне-ясная погода, как и в день приезда в Хогвартс. Из-за этого об учёбе думали разве что первые два курса и некоторые уникумы-третьекурсники. Большая часть студентов на каждой перемене выходила в один из внутренних двориков и наслаждалась последними тёплыми деньками.

Курт Финниган был одним из тех немногих учащихся третьего курса, которые с первых же дней озаботились домашними заданиями. В среду, переговорив с молоденькой преподавательницей трансфигурации и взяв несколько книжек в библиотеке, он наконец вырвался из замка. Курт направился к озеру, надеясь встретить там друзей. У многих компаний было «своё» дерево, под которым они коротали погожие вечера. Парень издалека завидел знакомые фигуры под стройным ясенем. Хотя его крона была довольно пышной, солнце всё же пробивалось сквозь неё. По этой причине место под ним сразу же облюбовал Фред, который был тепло— и светолюбивым. Он говорил, что Солнце — родной прапрапра… всех Уизли. Потому-то весной большинство из них просто зацеловано дедулей после долгой разлуки. Если верить этой теории, то Фред был одним из самых любимых внуков — он был нещадно конопат независимо от времени года. Вот и сейчас паренёк развалился на траве, позволяя солнцу пересчитывать веснушки. Приоткрыв один глаз, он приподнялся на локтях и хитро улыбнулся.

— Ого-о, какие люди к нам пожаловали! Поттер, гляди-ка, сам мистер Курт-Зубрилка-Финниган почтил нас своим присутствием. Что, библиотека закрыта?

Курт пропустил мимо ушей эти реплики. Раньше подобные колкости его расстраивали, он пытался шутить в ответ, но у Фреда язык был подвешен намного лучше, поэтому Финниган просто решил не обращать внимания. Он опустился на землю рядом с Поттером.

Джеймс, который до этого дремал, привалившись к дереву, рассеянно посмотрел на подошедшего друга и спросил:

— Ну, как там твоя… м-м… трансфигурация?

— Можешь не делать вид, что тебе это интересно, — хмыкнул Курт. — Лучше расскажите мне, что вы тут придумали, пока меня не было.

Уизли перевернулся на живот и состроил невинную мордашку:

— Ты о чём? Думать? Это не по нашей части. Ты же у нас умник.

Курт скептически оглядел Фреда и повернулся к Поттеру.

— Да пока что-то ничего дельного в голову не лезет… Конечно, пятничная вечеринка на наших плечах. Бейл с шестого курса сказал, что в этом году это мой священный долг, ведь у меня, видите ли, брат на Гриффиндор поступил.

— Допустим. Вам же не впервой на кухню пробираться. В чём проблема-то?

— А в том, мой дорогой друг, — отозвался Уизли, — что на вечеринках не только едят.

— Вот как? И что вам конкретно надо достать?

Джеймс стал загибать пальцы:

— Сливочного пива чем больше, тем лучше. Огневиски хотя бы одну бутылку, если хотим, чтобы седьмой курс присоединился…

Курт достал блокнот и начал записывать. Фред ухмыльнулся, но от комментариев воздержался. Хоть Финниган и не участвовал в их проделках, но котелок у него варит будь здоров. Вообще-то, на первом-втором курсе он пытался заделаться хулиганом, но тут и нюхлеру было понятно, что этот мальчик не годится для розыгрышей. Во-первых, ему всегда было стыдно доставлять кому-то неприятности. Курт об этом помалкивал, но пылающие уши выдавали его с потрохами. А во-вторых, он так нервничал, что вздрагивал от любого шороха и ронял всё, что держал в руках. Фред с Джеймсом даже стали бояться, как бы с ним припадок не случился. Однажды, когда они втроём «вышли на дело» после отбоя, у Курта пошла носом кровь. В итоге пришлось оставить его в гостиной. И помимо всего прочего, он абсолютно не умел врать. Когда ребята были на втором курсе, Курт был пойман профессором МакГонагалл ночью на лестнице, ведущей в Северную башню. В руках у него была коробка, в которой подпрыгивал и попискивал целый выводок карликовых пушистиков (четвёртый курс хотел сорвать урок прорицаний и попросил младших помочь). В ответ на вопрос директора: «Что вы здесь делаете, мистер Финниган?». Он пролепетал:

— М-мне сказали, что п-профессор Трелони знает всё о смерти и… и я хотел узнать, какой из пушистиков проживёт дольше. П-подарок п-подруге.

Когда же профессор поинтересовалась, что он сделает со всеми остальными, Курт, выпучив глаза, выдал:

— Отдам Хагриду! Он всегда мечтал… — на этом месте он замялся. Все знали, что сердце лесничего принадлежало всяким жутким созданиям. Поэтому, не закончив предыдущее высказывание, мальчик выпалил следующую гениальную идею. — Можно наколдовать клыки… и шерсть… зелёную… и увеличить… ну, знаете… трансфигурация!

Тогда его даже не наказали. Профессор МакГонагалл раздала несчастных пушистиков девчонкам и отправила не менее несчастного Финнигана в Больничное крыло за тонизирующим зельем. А ребята со всех факультетов ещё долго подшучивали над Куртом, предлагая заполонить избушку Хагрида «зелёными клыкастиками». После того случая Джеймс вызвал друга на серьёзный разговор.

— Курт! — начал он, подсаживаясь к нему на скамейку во внутреннем дворе.

— М-м? — Финниган неуютно заёрзал под его пристальным взглядом.

— Ты же понимаешь, что так не может продолжаться?

— Если ты о той ситуации с пушистиками, то я уже извинялся. И перед четвёртым курсом тоже. Ну не мог же я знать, что МакГонагалл…

— Стоп, стоп, стоп. Я не об этом. Я о шутках в общем и целом. Тебе ведь это не по душе. Мне кажется, не нужно тебе в этом участвовать.

Курт опустил голову и, не глядя Джеймсу в глаза, тихо сказал:

— Вот как… Я знал, что рано или поздно так будет. Я всегда был обузой. От меня сплошные проблемы. Просто… Я думал, мы друзья…

Поттер не мог сообразить, чего Курт так расстроился. По его расчетам тот наоборот должен от радости скакать, а он того и гляди разревётся.

— Мы и есть друзья! — удивлённо подтвердил он. — Не обязательно же нам быть одинаковыми…

— Погоди… Так мы продолжим общаться? — Курт с надеждой поднял глаза.

— Ты что идиот? Конечно! А ты решил, что мы от тебя избавиться хотим? — Джеймс расхохотался. Финниган тоже неуверенно улыбнулся.

— А Фред?

— А что Фред?

— Он не против? Ну, в смысле…

— Будет ли он с тобой дружить, хоть ты и не участвуешь в проделках?

Курт кивнул.

— А куда он денется то? Ты не смотри, что он всё время подкалывает. Это не со зла. Такой уж он человек. На самом деле, Фред добрый. А к манере общения привыкаешь. Мы с ним с пелёнок знакомы, и всегда вместе вытворяли всякую ерунду. Бабушка с ума сходила. Но если там помощь нужна какая-то, Фред ни разу не подводил. И малыши его любят, это тоже о чём-то говорит. Они понимают побольше нашего.

На этой философской ноте «серьёзный разговор» был окончен. С тех пор действительно стало проще. Курт мог принимать участие в подготовке к розыгрышам. В основном, он просчитывал факторы, которые могут помешать, и придумывал, как избежать этого. В этом ему помогала его же боязнь: в голове появлялось множество «а что если…», которые необходимо учитывать. Так проделки Фреда и Джеймса стали изощрённее, мальчишек стало почти невозможно поймать на месте преступления, а Курт обеспечивал им алиби. Когда происходила какая-то непредвиденная ситуация, вся школа знала, чьих это рук дело, но доказать практически никогда не получалось. Зато уж если ловили, то наказание было невероятно строгим. Учителя будто отыгрывались за все предыдущие шутки, да и за последующие тоже.

Следует отметить, что до серьёзного вредительства мальчишки никогда не опускались. По большей мере они устраивали что-то весёлое и максимально непонятное. Они любили удивлять. Если розыгрыш и был направлен против кого-то конкретного, то этим кем-то оказывался либо обидчик младшекурсников и девчонок, либо мелкий пакостник, либо просто отъявленный негодяй. Инициатором таких «карательных миссий» был обычно Джеймс. У него было обострённое чувство справедливости, что довольно редко встречается у разгильдяев. Хоть он и носил имена аж двух Мародёров, он бы не стал издеваться над человеком только потому, что тот ему не понравился. Если говорить откровенно, то от Джеймса Поттера и Сириуса Блека он унаследовал только убийственное обаяние помноженное на чувство юмора (как следствие — популярность среди девчонок), периодическое желание покрасоваться, ну и Карту Мародёров, которую он этим летом стащил из отцовского стола.

Карта чаще всего была у Курта. Вот и сейчас он прокладывал оптимальный маршрут от кухни до гостиной Гриффиндора. У ребят была одна мантия невидимка, взятая из магазина отца Фреда. Конечно, не такая крутая, как семейная мантия Поттеров, но хоть что-то. Минусы этой невидимки заключались в том, что если её заляпать едой, магические свойства могут подпортиться, и ещё она с лёгкостью поддавалась действию Манящих чар.

По поводу напитков решили написать всё тому же Джорджу Уизли. Фреду повезло, что его отец в своё время тоже был шалопаем. Сливочное пиво он передаст вообще без вопросов. С огневиски чуть сложнее, но тоже можно попытаться его уговорить. Оставалось придумать развлечения.

Ближайшие два дня обещали быть насыщенными.

Пока гриффиндорская троица, состоящая из Джеймса Поттера, Фреда Уизли и Курта Финнигана, была озабочены решением проблем, связанных с вечеринкой, первокурсники вовсю занимались освоением замка. Наиболее успешно с этой задачей справлялись Рози и Альбус. Причиной тому было то, что два года назад, когда Джеймс поступил в Хогвартс, Гарри дал младшим детям Карту Мародёров. Таким образом, он убил сразу двух зайцев: за непоседливым Джеймсом наблюдали две пары внимательных глаз, а Альбус и Лили теперь были заняты и наконец-то прекратили канючить, как они хотят поехать в школу. Гарри было невдомёк, что его дети были довольно дружны, и поэтому жалоб на Джеймса практически не поступало. Вместо этого Альбус, предварительно заручившись помощью кузины, начал чертить копию карты. Усидчивость и дотошность Рози пришлась весьма кстати, потому как ни Альбус, ни тем более малышка Лили, не могли работать не отвлекаясь. Лилз потеряла интерес уже на второй день, Ала хватило дня на три. Роза же не успокоилась, пока рядом с Мародёрской не лежала самая обыкновенная (можно сказать, магловская) карта замка. Но на этом дети не остановились. Рози попросила у матери старенькую, потрёпанную «Историю Хогвартса». Её интересовала, конечно же, знаменитая Выручай-комната. Не найдя в книге нужных сведений, Роза решила спросить напрямик у родителей. В качестве разведчика выступала Лили. Она с малых лет знала: стоит ей состроить умильную мордашку, отец сразу же расколется. Так дети узнали о пожаре, но фраза Гарри о том, что «после такого пламени едва ли какая-либо комната (даже самая волшебная) сможет восстановиться», была воспринята скептически. Альбус и Лили в тот же вечер послали сову старшему брату. К их огромному разочарованию, Джеймс и его друзья комнату не обнаружили. Тогда заглянувший в гости на Гриммо Хьюго предложил поискать на карте Мародёров разные мало-мальски таинственные места и закоулки, в которых можно найти что-то интересное. Он, как и его старшая сестра, любил книги, но вкусы на литературу у них порядком отличались. Если Рози всегда читала что-то на её взгляд «познавательное», то Хью с головой окунался в магловскую фантастику. Роза говорила, что ему по возрасту и положено читать «сказочки».

В общем-то, так и было. Если учесть, что на тот момент мальчику было всего семь лет, его интерес ко всякого рода загадкам был вполне естественным. Даже дети, выросшие в семьях волшебников, мечтают о чудесах. Только для них абсолютно «магическими» могут казаться самые обыкновенные для маглов вещи. Хьюго грезил кораблями, самолётами, вертолётами, машинами и даже велосипедами — всем, что могло умчать его в далёкие страны или хотя бы соседние города. Из всех внуков Уизли Хью лучше всех ладил с дедом. Артур не мог нарадоваться его любознательности. Когда эти двое куда-то пропадали на полдня, всё семейство знало, где их искать: почти всегда они проводили время в старом сарайчике, склонившись над очередной магловской штуковиной.

В то время, когда в доме Поттеров развернулась картографическая деятельность, Хьюго как раз прочитал «Остров сокровищ». Едва он услышал от Рози слово «карта», его глаза загорелись. Не медля ни секунды, Хью собрал рюкзачок и через камин отправился на помощь кузенам. До самого Рождества младшие Поттеры-Уизли строили планы, выспрашивали у взрослых подробности их школьной жизни, несколько раз заново перечерчивали карту. Казалось, если их в тот момент запустить в Хогвартс, они бросятся с лопатами на каждый плохо освещаемый коридор. На зимних каникулах на Гриммо прибыло подкрепление: Джеймс, Фред и их новый друг Курт. Общими силами был построен громадный макет замка. В то Рождество эта уменьшенная копия Хогвартса исполняла роль праздничной ели. Каждый новоприбывший родственник вносил свою лепту в строительство. Даже Молли, робкая дочурка Перси, помогала превращать яблоки в тыквы для грядок Хагрида. Этим великолепием любовались до весны. Всё закончилось, когда из растаявшего озера выбрался кальмар и стал разгуливать по дому. Увидев повсюду чернильные следы, Джинни вынесла приговор: замок разобрать. Как её ни упрашивали, миссис Поттер оставалась непреклонна. Тогда Хьюго уже переболел сокровищами и взялся за Льюиса Кэррола. Так как он был главным заводилой всяких игр, без него группа юных исследователей быстро распалась: Роза окопалась в маминой библиотеке «для лёгкого чтения», Альбус же увлёкся метлой, как и следующая за ним по пятам Лили. Но тех месяцев, проведённых над картами, хватило, чтобы Ал и Рози по прибытию в замок не только ни разу не заблудились, но и пару раз помогли незадачливым пуффендуйцам добраться до своей гостиной.

После рукопожатия с Малфоем в первый вечер, многие шептались за спиной Альбуса, а особо невоспитанные экземпляры даже показывали пальцем. Большинство считало странным и этот жест, и самого Поттера. Но находились и такие, которые отнеслись к ситуации с явным одобрением. В основном это были воспрянувшие духом студенты Слизерина. На следующий день после Распределения во время завтрака к гриффиндорскому столу примчалась Доминик Уизли. По французской маменькиной привычке, она расцеловала в обе щеки всю сидящую здесь родню: Джеймса, Фреда, Роксану, Молли и Рози. Когда черёд дошёл до Альбуса, Ники отозвала его в сторонку, крепко обняла и шепнула на ушко:

— Я очень и очень тобой горжусь, братишка. И думаю, Гарри тоже может гордиться таким сыном.

Едва раскрасневшийся Альбус уселся за стол, его снова позвали. На сей раз перед ним стояла та девочка, которая пророчила Малфою попадание на Слизерин. Вид у неё был не самый довольный. Складывалось впечатление, словно она подошла к нему не по своей воле.

— Привет, Поттер, — поздоровалась она, глядя куда-то в сторону.

— Привет… мм… — Альбус силился вспомнить её имя.

— Аманда… Мэнди.

— Привет, Мэнди.

— Поттер, я… — говорила она будто бы нехотя. — Я вчера была грубовата. А ты, оказывается, нормальный. Без обид? — Аманда осторожно подняла взгляд.

— А… ну… ладно… — вытаращив глаза, промямлил Поттер.

Мэнди такого ответа было вполне достаточно.

— Ладно, — повторила она, кисло растянула губы в подобии улыбки и торопливо направилась к слизеринскому столу. Оттуда Альбусу радостно помахал Малфой. Поттер махнул в ответ и вернулся к своим.

— Что она хотела? — настороженно спросила Рози.

— Да я и сам не особо понял. Вроде как извиниться…

— Извиниться?!

— Ага… Но выглядело так, будто её заставили.

— А, ну тогда всё понятно.

— Что тебе понятно?

— Это Малфой её прислал. Типа чтобы вы помирились.

— И зачем ему это?

— Чтобы он мог спокойно общаться с вами обоими, не боясь, что вы друг друга испепелите. — Роза говорила таким тоном, будто объясняла что-то очевидное. Если бы её сейчас услышали Гарри или Рон, они бы тут же признали истинно гермионинские интонации времён их первого курса.

Ал пожал плечами и принялся уплетать уже почти остывшую овсянку. Он решил пока не вникать во все эти тонкости.

За первые пару дней занятий Альбус и Рози уже знали поимённо добрую половину однокурсников. Профессор Флитвик отметил, что «первый курс в этом году на удивление доброжелательный». Изучение его предмета традиционно начиналось с разучивания движения палочкой. С этим справились в первый же день, и на следующем занятии перешли к более интересному — к заклинанию левитации. Первой преуспела Роза, что было вполне ожидаемо.

— Чудесно, мисс Уизли! Пять очков Гриффиндору!

А через пару минут в воздух взлетела… Мэнди Нотт!

— Эй, Рик, ты что творишь? — завопил Малфой.

— Я не хотел! Я нечаянно!

— Мистер Макнейр! Сейчас же опустите мисс Нотт вниз! — пищал миниатюрный профессор.

Совершенно растерявшийся Рик едва не выронил палочку, но, к счастью Аманды, сидящая рядом Джесси Томас плавно опустила его руку. Оказавшись на земле, Мэнди пару секунд хватала ртом воздух, а потом начала бранить сокурсника, на чём свет стоит. Но её слова, как и извинения смущённого Рика, утонули во взрыве хохота. Профессор Флитвик раздумывал, вычитать очки у Слизерина или прибавлять (ведь по сути Макнейр справился с заданием). В итоге он подарил ещё пять очков Гриффиндору «за быструю реакцию мисс Томас».

На сдвоенном уроке зельеварения в среду тоже не обошлось без приключений. Из котла Кита Уолшера с Пуффендуя, многим уже известного своей неуклюжестью, повалил пар. Вдохнувшие его начинали чихать и смеяться. Как Кит добился такого побочного эффекта от обыкновенного зелья от кашля, не мог понять даже профессор Слизнорт. Здесь уже без последствий не обошлось: почти всем первокурсникам с Гриффиндора и Пуффендуя пришлось впервые побывать в Больничном крыле, а Киту Уолшеру была назначена первая отработка. Но он не унывал. За одиннадцать лет жизни он научился философски относиться к неприятностям, которые так и сыпались на его голову.

Так в знакомствах и пока что мелких приключениях пролетела первая неделя. Утром в пятницу на доске объявлений в Гриффиндорской башне появился пёстрый плакат с таким текстом:

«ХЭЙ, ГРИФФИНДОРЦЫ! БОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ!

Сегодня в нашей гостиной будет ВЕЧЕРИНКА!

Что у нас будет: ВСЁ, ЧЕГО ДУША ПОЖЕЛАЕТ!

Чего у нас не будет: скучных лиц и кислых физиономий!

ПРИХОДИ САМ И ПРИВОДИ ДРУЗЕЙ (только если твои друзья — не преподаватели или указанные в предыдущем пункте «кислые и скучные»)!

P.S. финансовая поддержка приветствуется.»

Эта новость уже активно обсуждалась в Общей комнате. Альбуса Поттера больше всего заинтересовала одна фраза.

— Рози, смотри, «приходи сам и приводи друзей». Как ты думаешь, если друзья с других факультетов…

— Альбус Северус! Только не говори, что ты собираешься протащить в нашу гостиную слизеринцев!

Он с вызовом посмотрел на сестру:

— А если и собираюсь? Что ты сделаешь?

— Ну, знаешь! — Роза вспыхнула и, развернувшись на каблуках, вылетела из комнаты.

Альбус рассеянно посмотрел на суетящихся Фреда и Джеймса. Видимо, это они наклеили объявление и сейчас пытались вытрясти из друзей и знакомых «финансовую поддержку». Джеймс столкнулся взглядом с младшим братом, подмигнул ему и продолжил собирать сикли, кнаты, а если повезёт — даже галлеоны.

В Большом Зале ничего подозрительного не наблюдалось. Разве что гриффиндорский стол был практически пуст, но мало кто обратил на это внимание. Собравшись с духом, Ал медленно подошёл к столу Слизерина. Он шёл вдоль скамеек и высматривал знакомые лица. Его окликнул девичий голос:

— Эй, мелкий, не меня ищешь?

— О, Ники, привет…

— Судя по разочарованному голосу, искал ты всё же не меня, — рассмеялась девушка.

— Слушай, Доминик, а ты сегодня…м-м-м... занята? — Альбус всё ещё не знал, можно ли говорить о вечеринке ребятам с других факультетов.

Ники хитро прищурилась:

— Что, хочешь меня куда-то пригласить?

Поттер пытался сообразить, знает ли кузина о празднике.

— Расслабься, — снова улыбнулась она, — Джеймс меня позвал, всё в порядке.

Альбус просиял и, вдруг обнаружив белобрысую шевелюру буквально в нескольких шагах от себя, бросился к приятелю.

— Малфой! У нас сегодня в гостиной вечеринка, — начал он заговорщическим шёпотом, — После ужина. Приходи. И друзей приводи.

Первая учебная неделя подошла к концу. Близился час икс, а в гриффиндорской гостиной было на удивление тихо.

В ответ на своё письмо Фред получил от отца лишь короткую записку: «Будет сделано. За напитки собери деньги, я вам не лепрекон». Не было указано, как конкретно Джордж собирается выполнить просьбу сына. А просил он немало. Напитки составляли лишь небольшую часть затрат. Самым главным пунктом была музыка. Как известно, магловская техника в Хогвартсе не функционирует (хотя некоторые вещи всё же смогли приспособить: фотоаппарат, например, очень даже работает). По этой причине организовать музыку для вечеринки всегда было непросто. Магическое поле позволяло работать только стареньким патефонам, но раздобыть пластинки с приличной музыкой было невыполнимой задачей. Обычно для гриффиндорских праздников находили какую-нибудь местную группу или заколдовывали инструменты. Оба варианта представлялись весьма сомнительными. Музыканты быстро уставали, а от «оркестра глухих невидимок-шизофреников», как пренебрежительно говаривал Поттер, сложно добиться чего-то дельного. Джеймс и Курт начали было волноваться, но Фред поспешил их успокоить:

— Не боись, папа ещё никогда не подводил.

Совершенно расслабившись, ребята не стали договариваться ни с кем по поводу музыки. Парни из гриффиндорской рок-группы «Red lions» ходили с обиженным видом, старшекурсники с недоумением переглядывались.

Но вот уже большинство ребят ушло на ужин, девчонки разбежались по комнатам пудрить носики, а от Джорджа ни единой совушки. Джеймс, непривычно бледный, сидел на диване, крепко сцепив пальцы. Фред нервно мерил шагами прикаминный коврик. Курт, скрестив руки на груди, подпирал стену. Он напряжённо думал. Ему надоело ждать у моря погоды, и он уж открыл рот, чтобы предложить делать хоть что-нибудь, но тут в комнату влетела Роксана Уизли с воплем:

— Где?

— Что? — в один голос переспросили парни.

Роксана оглядела их недоуменные лица и лукаво улыбнулась:

— А-а-а, так вы не знаете…

— Рокси, говори толком. Отец тебе что-то написал? — с мученическим выражением лица спросил Фред.

Роксана сжалилась и собиралась ответить, но резко внимание всех переключилось на какой-то рыжий предмет, который зигзагами нёсся через всю гостиную. Мало того, что это мохнатое нечто издавало поистине инопланетные мурчащие звуки, так ещё и на его шее болтался слизеринский шарфик.

— Лори! — раздался голос из одного из кресел. Только сейчас Джеймс, Фред и Курт обнаружили, что Роксана зашла не одна. Юркнувшая вместе с ней мелкая девчушка тут же притаилась в кресле. Но остаться незамеченной ей не удалось, так как её питомица решила выразить свою радость по случаю прибытия хозяйки. Эту кошку обожала вся женская половина Гриффиндора, но своенравная Лори не отвечала им взаимностью, предпочитая мужское общество. Впрочем, и среди парней она пользовалась популярностью. Даже Роберт Бутс, высокий широкоплечий шестикурсник, капитан команды по квиддичу, не мог устоять перед кошачьими чарами и не упускал возможности погладить эту пушистую искусительницу. Многие почему-то думали, что она принадлежит кому-то из многочисленных Уизли (наверное, виной тому рыжая шёрстка). Это была почти правда. Если обратиться к её родословной, то небезызвестный Живоглот приходился Лори прадедушкой. Потомки славного кота Гермионы обитали уже во всех ветвях Уизли (кроме Уизли-Делакуров, у Флёр аллергия). И вот когда в семье Джорджа в очередной раз случилось прибавление в числе пяти мордочек, Роксана подарила одного котёнка лучшей подруге. Таким образом, по происхождению Лори действительно Уизли, хотя по факту её хозяйкой была Филлис. В отличие от своей любимицы, она редко бывала в центре внимания. Обладая незапоминающейся внешностью и спокойным нравом, Филлис Смит могла занять почётное место главной тихони Гриффиндора. Даже Молли Уизли и та была более заметной. Филли была такой маленькой и худенькой, что её многие принимали за первокурсницу.

— И как только такую тщедушную на Гриффиндор взяли? — недоумевал Фред. Джеймс от замечаний воздержался, но тоже удивлённо пожал плечами.

Училась Филлис весьма посредственно, ни в какие авантюры не ввязывалась, кружки и спецкурсы не посещала. Однокурсники порой даже забывали её имя. Но были в ней разные мелкие странности. Они-то и привлекли Роксану Уизли. Казалось, эти девочки с разных планет, настолько они отличались друг от друга, но их связывали узы дружбы, подкреплённые общими тайнами. Рокси любила разгадывать загадки, а Филли умела удивлять. Так, зелёно-серебристый шарфик, появившийся на шее Лори, приводил в ступор всех, кто его замечал.

Итак, Джеймс как раз хотел поинтересоваться «зачем» да «почему», но тут пламя камина зашипело, вспыхнуло с неимоверной яркостью, и из него вышел человек.

— Папулечка! — взвизгнула Роксана и бросилась обнимать отца.

Джордж Уизли (а это был именно он) поздоровался со всеми, поставил на кресло небольшую коробку и засучил рукава.

— Так, времени у нас не так много, поэтому работать будем быстро и точно, — как любой деловой человек, Джордж умел ценить каждую минуту и старался выжать из неё как можно больше. — Во сколько начало?

— Я думаю, в половину девятого. Я попросил всех, чтобы до восьми не толклись здесь. За полчаса как раз все соберутся, — прикинул Джеймс.

Джордж кивнул и выпустил из палочки четыре огненных ленты. Они зависли в воздухе, показывая время, оставшееся до начала праздника. Обратный отсчёт пошёл.

— Сначала раздвинем стены. Есть тут сообразительные старшекурсники? — спросил Джордж.

— Я сейчас кого-нибудь приведу из Большого Зала, — вызвалась Роксана, но Курт остановил её.

— Это будет слишком долго, сами справимся. Мистер Уизли, вы только скажите, что делать.

Джеймс и Фред уже стояли с палочками на изготовку. Джордж с сомнением что-то пробормотал, но спорить не стал. Он наспех объяснил, как работать с заклинанием расширения пространства. Раньше оно представляло собой сложнейшую магическую формулу, но с развитием современной трансфигурации был выведен её упрощённый вариант, который изучают на четвёртом курсе стандартной школьной программы. Но всё же, для третьекурсника выполнить его сразу же и без ошибок — задачка не из лёгких. Из всей троицы получилось только у Курта.

— Я просто читал о нём… — развёл он руками, будто оправдываясь.

— Молодчина! — хлопнул его по плечу Джеймс.

Джордж, не без помощи Курта, расширил Общую комнату Гриффиндора как минимум втрое. Потолок же стал в два раза выше. Дальше уже действовали вчетвером. Джордж и Курт «размножали» столы и кресла дублирующим заклинанием, а Джеймс и Фред расставляли их вдоль стен. Чтобы сэкономить время, вместо более безопасного Вингардиум Левиоса, использовали Депульсо. Мебель буквально скакала по всей комнате. Рокси и Филлис решили подняться наверх, к спальням, чтобы не путаться под ногами. Одуревшая от шума Лори была забрана с собой.

Когда с мебелью разобрались, Джордж отгородил двумя ширмами спальное пространство для гостей и наложил на все стены заклятье Оглохни!. Самая сложная работа была выполнена. Оставалось ещё сорок пять минут. Мистер Уизли потёр руки и торжественно объявил:

— А теперь, коробка чудес!

Все столпились возле дивана. Девчонки тоже спустились. Филлис вспомнился фокусник, которого она видела в магловском цирке. Он доставал из шляпы кролика и длинные-предлинные платки. Представив, что мистер Уизли тоже вытащит кролика, Филлис смущённо улыбнулась этим странным мыслям.

Тем временем Джордж взмахнул палочкой и из коробки длинной вереницей выпорхнули бутылочки со Сливочным пивом и ещё одним плавным движением они были расставлены по столам.

— А разве нам можно пиво? — шёпотом поинтересовалась Филлис у подруги.

— Так это же сливочное, — вскинула брови Роксана. Увидев, что Филли это ничего не объяснило, она прибавила: — Оно не алкогольное. Молоко, мороженое и карамельный сироп

— А почему тогда пивом называется?

— Из-за цвета, наверное… И пенки.

Джордж продолжал выуживать напитки. Там были ещё бутылочки с Апельсиновой шипучкой и с обычной Горной водой.

— Ты просил Огневиски, — повернулся он к Фреду. — Слишком крепко. Я принёс медовухи. Но учти, она заколдована так, что выпить её могут только совершеннолетние.

— А что будет, если кто-то младше попробует выпить? — азартно спросил Джеймс.

— Не получится, — хмыкнул мистер Уизли. — По бороде текло, а в рот не попало. Слышали такое?

Следующими на стол отправились разнообразные сладости: от традиционных шоколадных лягушек до новейшей трижды меняющей вкус жевательной резинки. Так как жвачка была от производителя знаменитых Бобов Берти Ботс, соответственно, диапазон вкусов она имела самый разнообразный. И если вам попадался, например, вкус мыльной пены, вам ещё пять минут нужно было им «наслаждаться», чтобы узнать следующий. Такое развлечение для себя выбирали в основном первокурсники.

После из коробки был выужен спальный мешок. Курт оттащил его в спальную зону и занялся копированием. Джеймс к нему присоединился.

В углу разложили объёмный твистер. Последние пару лет он пользовался бешеной популярностью в магическом сообществе. Эта игра была чем-то средним между обычным напольным твистером и «лазилками» с магловской детской площадки. Под всей этой конструкцией лежал толстый матрасо-батут, чтобы выбывшие игроки не покалечились.

— Осталось самое интересное, — подмигнул Джордж затаившим дыхание девчонкам. — Даже в продажу ещё не запустили.

Из коробки появились несколько фейерверков. Джордж нараспев продекламировал давно заготовленную речь:

— Наши уникальные хлопушки «Праздник дома» позволят вам устроить незабываемый фейерверк в любом помещении, не устроив при этом пожар! Они абсолютно безопасны даже для детей. Выбрасываемые ими искры — пониженной температуры, и, посыпавшись на зрителей, они не причинят никакого вреда. Ещё один плюс наших хлопушек — они взрываются практически беззвучно. Так что вы можете запускать их, не боясь испугать кота или разозлить соседей! Хлопушки «Праздник дома»! С сентября покупайте в магазинах ВВВ в Косом переулке и Хогсмиде!

Реакция ребят была вполне предсказуемой. Роксана с криком «Папочка, ты лучший!» бросилась отцу на шею. Фред трясущимися руками взял хлопушки и со счастливым видом прижал их к груди.

Джордж был определённо доволен, что его изобретение оценили по достоинству. Освободившись от объятий дочери, он взял Фреда за локоть и отвёл в сторонку.

— Есть ещё одна вещь. Ты просил музыку. Я принёс кое-что получше, — Джордж понизил голос, и до остальных доносились лишь обрывки фраз. Курт смог расслышать только «элементарно… простым Люмосом… не только поёт, а ещё и…эти на два часа, а эти на один»

Судя по тому, как у Фреда отвисла челюсть, отец преподнёс ему нечто воистину гениальное. Когда к нему вернулся дар речи, он смог выдавить из себя только одно слово:

— Блеск!

Скрипнул портретный проём — прибывали первые гости. Джордж взъерошил сыну волосы, поцеловал дочь и исчез в камине.

Джеймс, Курт и Рокси подбежали к Фреду.

— Ну, что там? — спросил Поттер.

— Увидите, — лукаво улыбнулся Фред. — Осталось двадцать пять минут. Но это просто БОМБА!

Филлис подобрала Лори и пошла в сторону спален.

— А ты не останешься на вечеринку? — удивился Джеймс.

— У неё это… — начала было Роксана, но осеклась под укоризненным взглядом подруги, но тут же продолжила как ни в чём не бывало. — Устала она.

— И тебе не интересно, что принёс Джордж? — продолжал допытываться Поттер.

— Я сверху посмотрю, — с улыбкой отвечала Филлис, одновременно пытаясь удержать выдирающуюся кошку.

Джеймс заметил у неё на руках перчатки. Потом перевёл взгляд на кошачий зелёный шарф. Пока он раздумывал, какой вопрос задать первым, девушка уже поднялась по лестнице. Поттер повернулся к Рокси.

— Она чокнутая немного?

Роксана отвесила кузену увесистый подзатыльник и собиралась уйти, но подумав, всё же ответила:

— Да, она специфическая. Но это не мешает ей быть классной.

В гостиную уже набилась куча народу. Помимо гриффиндорцев здесь уже была добрая половина Пуффендуя, и, наверное, треть Когтеврана.

За десять минут до начала в проёме показались фигуры слизеринцев. Их было всего лишь человек семь, но все на них уставились, будто на праздник заявилось стадо гиппогрифов. Первыми вошли Доминик Уизли и её подруга Матильда Вэйн.

— Здорово! — приветливо помахала всем Ники. — Чего такие напряжённые?

— А они что тут делают? — возмутился парень из гриффиндорской команды по квиддичу.

— Они — гости, Робертсон! — поспешил Джеймс уладить ситуацию, пока всё не переросло в скандал.

— А ты, Винни, что, против что ли? Как с нашими девочками целоваться, так первый, а как на веречинку позвать — так дудки? — ехидно заметила Матильда, усаживаясь в одно из кресел.

Ко мнущимся у входа первокурсникам (Малфой взял с собой Мэнди Нотт и Рика Макнейра) подоспел Поттер-младший.

— Ну, чего встали? Проходите!

Альбус пропихнул ребят в комнату. Оставшихся у дверей пятикурсника и двух девушек с шестого курса тоже расхватали пригласившие их гриффиндорцы. Скандала не последовало. Джеймс, Фред и Курт выдохнули с облегчением.

До начала оставалось несколько минут. Джеймс залез на стол и попросил внимания.

— Хэй, хэй, хэй, приветствую всех в гостиной Гриффиндора! Сегодня здесь состоится самая крутая вечеринка в истории Хогвартса!

— Это ты так решил? — прервал его голос из толпы.

— Это решать будете вы, но я не сомневаюсь в успехе, — с бравадой отвечал Джеймс. Девчонки захихикали. Им нравилась наглость этого парня.

— Так вот, — продолжил Джеймс, — как вы уже заметили, у нас есть еда и напитки.

— Да ладно? — ехидничал всё тот же голос.

— Да-а. Что касается медовухи, то пить её могут только совершеннолетние, — Поттер развёл руками, — но всё остальное в неограниченном доступе.

На стол вскарабкался ещё и Фред.

— А ещё у нас будут танцы!

— А музыка… — неуверенно спросила какая-то девочка.

— Всему своё время. А сейчас… — Фред указал на таймер. — Десять, девять…

— ВОСЕМЬ, СЕМЬ, — подхватили все, — ШЕСТЬ, ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ…

Фред зажёг на конце своей волшебной палочки огонёк. Левая его рука была за спиной.

— ТРИ, ДВА, ОДИН!

— Начинаем! — воскликнул Фред и прикоснулся зажжённой палочкой к небольшому картонному коробку круглой формы. Картонка распалась, а из неё во все стороны расползалась «атмосфера вечера» (именно так назвал свою новинку Джордж Уизли) — свет в комнате будто выключили, но по стенам мелькали огоньки, в воздухе парили разноцветные свечи и…

— Музыка… — ошеломлённо прошептала Филлис, которая наблюдала за всем этим действом с балкончика.

Да, из этого небольшого картонного шарика выбралась музыка и заполнила всю комнату.

Пару мгновений все молчали, но потом одновременно закричали, заговорили, захлопали. Фреда и Джеймса подхватили на руки крепкие парни с пятого курса и начали подбрасывать. «Хорошо, что Джордж подвинул потолок» — мелькнуло в голове у Поттера.

Вечеринка действительно удалась!

Настроение у всех было прекрасное (может, дело в экстракте Эйфории, который в небольшой дозе содержался в шаре) и студенты веселились, как могли: танцевали, объедались, играли в твистер. И конечно же, нашёлся несовершеннолетний умник, который попытался отведать медовухи. Как и предупреждал Джордж, она вся оказалась на лице, руках, одежде парня — везде, но только не во рту. Пригодилась даже разновкусовая жвачка: Альбус и Скорпиус на спор сжевали по пачке. Хотя после этого их лица приобрели салатовый оттенок, Сливочное пиво быстро вернуло им бодрый вид.

Доминик и Матильда вовсю флиртовали с гриффиндорскими нападающими из команды по квиддичу. Молли Уизли смущённо разговаривала с Деймоном Гилбертом — красивым, но жутко самовлюблённым парнем с Когтеврана.

— Гляди, наша пышечка-то красавца отхватила, — шепнул Фред Курту.

Через два часа чары развеялись. Фред снова вскочил на стол уже с новым шариком. Все замерли в предвкушении.

— Люмос!

Легкое касание — и прямо в гостиной разрастаются джунгли! Раздаются бодрые африканские мотивы.

Ещё два часа безудержного веселья. Ребята начали заметно уставать после придуманных ими же папуасских танцев. Многие уже осели в кресла, кто-то начинал дремать.

Фред припрятал один шар «для особого случая» и запустил последний.

Из него не появилась музыка, но все участники праздника вдруг оказались на поляне. Над ними сияло звёздное небо.

Кульминация этой феерии наступила, когда Фред запустил фейерверк. С негромким «пуф, пуф, пуф» на фоне звёзд вспыхивали фантастические цветы, смеющиеся мультяшные лица и даже драконы.

Джеймс торжественно объявил вечер закрытым и любезно предложил гостям с других факультетов проследовать в спальные зоны — слева для девочек, справа для мальчиков.

Вечеринка прошла без эксцессов, но вот на следующий день один из спальных мешков вместе с пребывающим в нём пуффендуйцем почему-то придрейфовал в Большой Зал и завис под потолком. Бедолаге пришлось спросонья придумывать какое-то сомнительное оправдание, почему он спал не в кровати.

— Твоих рук дело? — отсмеявшись, спросил Джеймс у Фреда.

— А я думал, что твоих, — нахмурился тот.

— На меня даже не смотрите! — откликнулся Курт. — Я такой ерундой не занимаюсь.

Все трое были весьма озадачены, но этот случай был вытеснен радостными обсуждениями прошедшего вечера.

В субботу после грандиозной гриффиндорской вечеринки многие студенты Хогвартса пребывали в прострации. Так бывает, когда возвращаешься домой после путешествия: мыслями ты всё ещё в далёких странах, пытаешься растянуть впечатления и ходишь как неприкаянный, заново привыкаешь к родным стенам.

Самыми бодрыми, как ни странно, оказались организаторы. Джеймс вскочил ни свет ни заря, хотя обычно по выходным он не упускал возможности отоспаться. Он распахнул окно, впустив в комнату свежий утренний воздух. Одёрнув полог сначала на кровати Фреда, а потом — Курта, Поттер уселся на пол и начал полировать метлу. Яркое солнце сделало своё дело — приятели Джеймса начали шевелиться. Фред разлепил глаза, с недоумением посмотрел на Поттера, после чего натянул одеяло на голову, решив ещё поспать. Курт приподнялся на локте, глянул на часы, стоящие на прикроватной тумбочке, и охрипшим спросонья голосом поинтересовался:

— Джеймс, ты чего в такую рань?

Поттер пожал плечами и счастливо улыбнулся. Ему не терпелось ещё раз посмаковать подробности вчерашнего вечера. Как-никак их объявили героями вечеринки. Имя Курта правда не звучало, но последнего это ничуть не печалило. Финниган был равнодушен к славе.

Курт потянулся и нехотя начал одеваться. Фред же и не думал подниматься. Джеймс решил пустить в ход коронную приманку:

— Эй, Фред, пошли полетаем.

Сон с рыжего братца как рукой сняло. Он с энтузиазмом достал свою Молнию и готов был прямо в пижаме мчаться на поле.

— У нашей сборной новая форма для квиддича? — хмыкнул Курт.

Джеймс покатился со смеху. Фред оглядел себя и тоже усмехнулся:

— Неплохо, — сказал он Курту, — поживёшь с нами ещё пару лет, того и гляди шутить научишься.

В Большой Зал они спустились как раз вовремя, чтобы увидеть, как профессор Флитвик опускает на землю парящий спальный мешок, а потом отчитывает паренька с Пуффендуя. Хоть наблюдателей было не так много, этот случай потом стал школьной легендой и передавался из уст в уста, обрастая причудливыми подробностями. Отчасти это было заслугой Фреда, который запустил в массы целых три разных варианта байки. В итоге одни утверждали, что парень спал на летающем чучеле крокодила (или даже на живом, но обездвиженном ящере). Другие клялись, что пуффендуец упал прямо на голову профессору Макгонагалл. Третьи не сомневались, что он голышом бегал по Большому Залу, распевая гимн Хогвартса.

Вскоре прибыла почта. Белоснежная сова Поттеров опустилась на плечо Джеймсу.

— Ты же вроде только вчера получал письмо? — удивился Фред.

— Да это мелкому, — ответил Джеймс, прочитав надпись на конверте. — Спасибо, Маргери, — он погладил сову и дал ей печенье. Она благодарно ухнула и полетела в совятню.

Альбус как раз показался в дверях Большого Зала и, найдя глазами брата, направился прямо к нему.

— Тебе что, родители каждый день пишут? — насмешливо спросил Джеймс, протягивая Алу письмо. Тот что-то невнятно буркнул и тут же распечатал конверт.

Пока Альбус усаживался и читал послание из дому, Джеймс наполнил его тарелку яичницей с беконом, а стакан с тыквенным соком поменял на чай. Курт, успевший уже прочитать свою почту, сосредоточенно наблюдал за обоими Поттерами. Фред хотел уже спросить, в чём дело, но его отвлекла подошедшая Рози.

— Фред, расскажи, пожалуйста, как работает тот музыкальный шар.

— Это секрет, — Уизли лукаво прищурился.

— Ну Фре-е-ед, ну скажи-и, — начала канючить Роза. «У Лили получается лучше» — с досадой подумала она.

— Ты ещё маленькая, — Фред определённо решил вывести кузину из себя, и у него это получилось.

— Ах так! — вспыхнула Рози. — Ну так никогда меня больше ни о чём не проси, раз я такая маленькая!

— Ну, ладно-ладно, скажу, — сдался Фред. — Ишь, какая любопытная.

— Не любопытная, а любознательная, — просияла Роза, примостившись рядом с братом, — так мама говорит.

Курт теперь уже наблюдал за двумя Уизли. Его лицо выражало какую-то непонятную гамму чувств. Парня будто разбудили посреди ночи, заставили сдать экзамен по трансфигурации, а потом преподнесли какую-то потрясающую новость, на которую он не мог хоть как-то адекватно отреагировать.

Альбус отодвинул тарелку, достал из рюкзачка лист бумаги и шариковую ручку. Подумав пару секунд, он начал быстро писать письмо. Джеймс нахмурился:

— Может, сначала поешь? — он и сам не заметил, что сказал это с интонациями миссис Поттер, которая в свою очередь переняла их от бабушки Молли.

— Не-а, надо ответить. И вообще, — поднял он наконец глаза, — написал бы ты Лили. Она обижается. Уже неделю в школе, и ни одного письма для неё.

— Великий Мерлин! Я же писал домой!

— Но ей-то не писал, — пожал плечами Ал.

— Ла-адно, тогда дай мне своё письмо, я черкну пару строчек от себя, а ты поешь, в конце концов. Если до рождественских каникул ты потеряешь хоть килограмм, бабуля закормит тебя до смерти.

Альбус улыбнулся и набросился на еду.

— Вот ведь обидчивая мелюзга, — проворчал Джеймс и принялся за письмо для сестрёнки.

Фред тем временем что-то шёпотом рассказывал Рози. Она с серьёзным выражением лица его слушала и то и дело кивала.

— Не хотите что-нибудь приписать Лили? — предложил Джеймс Фреду и Розе.

— Я ей только позавчера письмо отправила, — ответила Рози.

Фред же достал чистый лист бумаги и быстренько нарисовал на нём мультяшного зайца. Он немного поколдовал над картинкой, и теперь зверёк моргал и шевелил ушами. Уизли пытался заставить зайку ещё и прыгать, но пока что ему не хватало мастерства для подобных манипуляций. Тогда он подписал рисунок: «Лилз от Фреда», и передал его Альбусу, который уже разобрался с завтраком и теперь дописывал послание.

— Джеймс, залепишь конверт, чтоб только для Лили? — попросил Ал. — А то я про вечеринку писал, а родителям…

Не дожидаясь окончания фразы, Джеймс, почти не глядя, наложил простенькое запечатывающее заклинание.

— Спасибо! Рози, идём. Мы же обещали Хагриду…

— Я помню! — раздражённо перебила его Роза. Она не любила, когда ей указывали что делать, хотя сама постоянно порывалась всеми командовать.

— Надеюсь, хотя бы к Хагриду ты не потащишь твоего слизеринского дружка, — поджав губы сказала девочка.

— Нет, — спокойно ответил Альбус. — Он стесняется. Но в следующий раз я попробую его убедить. Да и с Хагридом не мешало бы переговорить заранее.

Рози закатила глаза. Вылезая из-за стола, она продолжала что-то недовольно бормотать себе под нос. Альбус же делал вид, что ничего не слышит.

— А мелкий-то молодец, с характером, — с одобрением заметил Фред, провожая парочку взглядом. — Я думал, он так и будет под каблуком у Рози, ан нет!

— Интересно, как она переживёт этот бунт на корабле, — хохотнул Джеймс.

— Да дома на Хьюго отыграется!

— Хью тоже не так прост, как кажется: выслушает, согласится и сделает по-своему.

— Эй, Курт, — окликнул Фред приятеля, — ты чего?

— А? А что я? — рассеянно переспросил Финниган.

— У тебя лицо, будто тебя тролль дубиной огрел, — Уизли попытался изобразить Курта, но получилось скорее похоже на самого тролля.

Джеймс рассмеялся и тоже повернулся к Курту:

— Да, приятель, ты конечно умник и всё такое, но сегодня выглядишь полнейшим придурком.

— Я тут просто… Вот, — он протянул друзьям через стол распечатанный конверт.

Поттер и Уизли пробежались глазами по измятому письму, и их лица озарились улыбками. «Ух ты! Вот это новость! Поздравляю!» — наперебой завопили они так, что на них стали оборачиваться. Курт неуверенно улыбнулся.

— Ты что, не рад? — удивился Фред его реакции. — Младшие сёстры — это здорово.

— И братья тоже прикольно, — подтвердил Джеймс.

— Я рад… Но это так… Странно что ли. Родители всю неделю не писали, я уж было подумал, случилось что, а тут… «У тебя будет братик или сестричка».

— Да уж, здорово тебя ошарашили, — по-прежнему улыбаясь, сказал Поттер.

— И ещё кое-что. Вы-то всегда жаловались, что мелюзга донимает, что «раз старший — значит во всём виноват».

Фред озадаченно почесал затылок:

— Ну, так и есть. Так принято просто.

— Как?

— Мм… Это сложно объяснить. Потом поймёшь.

— А если не пойму? В книжках такое вряд ли вычитаешь.

— Слушай, друг, — начал раздражаться Джеймс, — а мы тебе на что?

— Ага, — согласился Фред, — уж мы-то тебе проведём курс «Как быть старшим братом? Советы для начинающих».

— Да? — Курт наконец немного расслабился. — И как же быть старшим братом?

Джеймс и Фред переглянулись.

* * *

Чтобы быть настоящим старшим братом, недостаточно просто родиться раньше других. Эту парадоксальную истину Джеймс понял, когда ему было всего лет шесть. Он постоянно старался показать Альбусу свою силу, ловкость, находчивость и отменное чувство юмора. Но, как оказалось, прятать вещи четырёхлетнего братишки, связывать шнурки его ботинок, втягивать его в разные экстремальные развлечения, а потом смеяться над его неудачами — не самый лучший способ укрепить отношения. После очередной проделки Джеймса, Ал в запале крикнул: «Я тебя ненавижу! Понятно тебе?», и в слезах убежал к матери. «Ну, всё, — подумал Джеймс, — родители меня прибьют».

До вечера он сидел в комнате и всё ждал разбора полётов. У Джеймса аж коленки затряслись, когда в комнату зашёл отец. Но тот выглядел не разозлённым, а расстроенным. От этого Джеймсу стало бесконечно стыдно и тоскливо, к горлу подкатил ком. Гарри присел к сыну на кровать и, глядя ему в глаза, начал разговор.

— Джеймс, мама сказала, ты обижаешь Альбуса. Это правда?

Мальчик молча отвёл глаза.

— Я не буду говорить, что ты старше, и поэтому должен быть умнее. Ты это и сам понимаешь. Поговорим о немного другом. Как ты думаешь, что такое семья?

— Ну, это ты, мама, я, Ал и Лили… Мы живём вместе… — Джеймс пока не понимал, к чему клонит отец.

— А ещё? На чём всё держится?

— На тебе и маме.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Гарри. — Но в целом всё держится на любви. Мы с мамой полюбили друг друга и стали семьёй. Потом у нас появился ты, потом — Ал, и потом — Лили. И мы любим каждого из вас очень сильно. Это и есть семья. Ты понимаешь?

— Да, пап.

— Хорошо. Мне очень важно, чтобы ты действительно понял. А что делают люди, когда любят друг друга?

— М-м… Вот мама готовит нам всем кушать, стирает, убирает. И ещё она целует нас на ночь. А ты работаешь, чтобы у нас всё было, катаешь нас с Алом на шеё и разрешаешь Лилз грызть твои очки.

— Одним словом — это забота. Как ты думаешь, почему я решил поговорить об этом именно сегодня?

— Наверное, чтобы я не обижал Ала?

— Не совсем.

— Как это? — вскинул брови Джеймс.

— Смотри, мне правда не хотелось бы, чтобы вы ссорились. Но я знаю, что это невозможно. Все люди, даже самые близкие иногда ссорятся.

— Как Рон и Гермиона, — сообразил мальчик. — Они иногда ругаются, но всё равно мирятся.

— Правильно. А всё почему?

— Потому что они любят друг друга? — предположил Джеймс.

— Верно. Ты любишь нас с мамой?

— Конечно!

— А Лили и Ала?

— Не знаю… — задумался Джеймс. — Наверное, люблю. Лили славная особенно сейчас, когда не вопит по ночам. Да и Ал ничего вроде бы. Конечно, с Фредом веселее, но и Ал сойдёт.

— Вот представь: Ала кто-то ударил на улице. Что ты сделаешь?

— Начищу рыло!

— Джеймс, где ты таких слов нахватался? — с улыбкой спросил Гарри. — Хоть при маме не говори. Значит заступишься?

— Конечно, он же мой брат.

— Получается, ты о нём тоже заботишься.

— Выходит, что так.

— Но он-то этого не знает. И если ты будешь только шутить над ним, ему будет казаться, что ты его терпеть не можешь.

Джеймс опустил голову.

— Я конечно понимаю, что ты серьёзный взрослый парень и не собираешься ни с кем сюсюкать, но постарайся вести себя так, чтобы Ал не думал, что быть младшим — это наказание, а старший брат — это ужасный монстр. Хорошо?

— Да, пап! Обещаю!

— Честное чародейское?

— Честное чародейское!

После этого разговора Джеймс много думал. Ему польстило, что отец говорил с ним, как со взрослым. И тогда Джеймс решил, что не разочарует его. Он стал более терпим к брату, но всё ещё не упускал возможности над ним пошутить. Но самым любимым занятием у него было строить из себя взрослого. Он постоянно повторял: «Я же старше, я лучше знаю», чем ужасно раздражал Альбуса и кузину Рози (особенно её, потому как она считала себя самой умной). Однако насмешек над младшими стало значительно меньше. А иногда, когда у Джеймса было особенное «родительское» настроение, он читал Алу и Лили сказки.

Так понемножечку Джеймс завоёвывал доверие как родителей, так и брата с сестрой. Он начал понимать, что такое ответственность. И хотя это было непросто, ведь сложно быть солидным, когда сам ещё не напрыгался, не нашалился, но быть хорошим старшим братом Джеймсу понравилось.

Однако самым старшим братом для детишек Поттеров по-прежнему считался Тэд Люпин. Лет с пяти он жил на два дома: неделю — у своей бабушки Андромеды, неделю — на Гриммо. Ему нравилось возиться с малышами, так что он успел понянчить каждого — от Джеймса и до Лили. Джеймс даже придумал ему прозвище «БигБро», которое крепко к нему прилепилось, несмотря на то, что сочетание худенького Тэда и этой брутальной клички воспринималось весьма комично.

Из младших, помимо своих «поттерских» малявок, существовало ещё множество кузенов и кузин Уизли, с которыми тоже были свои нюансы в отношениях.

Со стороны дети Поттеров казались очень дружными. Честно сказать, так и было. У них были свои истории и секреты, о которых не знали родители. Но по-настоящему близки они стали после двух случаев.

Когда Джеймсу было девять лет, семья Поттеров отправилась на горнолыжный курорт для магов. На то время он был единственным в своём роде. С ними поехала и Анжелина с детьми. Джордж, к сожалению, не смог вырваться с работы.

Первые дни, естественно, с детей глаз не спускали. Потом Джеймс и Фред упросили родителей отпустить их одних покататься на санках. С ними же увязалась и Роксана. Спустя ещё немного времени уже и Альбусу с Лили было разрешено гулять без родителей.

— Под мою ответственность, — с важным видом заявлял Джеймс, и Фред солидно кивал.

Всё было хорошо, пока Джеймс не придумал новое развлечение. Он примотал к полозьям санок волшебным скотчем две игрушечных метлы. Как известно, такие мётлы способны подняться метра на полтора, не выше. Джеймсу это казалось оптимальным вариантом для преодоления трамплинов. Было решено опробовать изобретение на трассе для начинающих. Вся компания отправилась посмотреть на это зрелище. Вот Джеймс разгоняет сани и со счастливым воплем лихо перемахивает через небольшой трамплин. Все в дичайшем восторге. Лили и Роксана даже аплодируют. Следующим «полетел» Фред, что было не менее эффектно.

— А можно мне? — с надеждой спросила Лили.

— Нет, — отрезал Джеймс. — И не проси.

— А мне? — загорелся Альбус.

— Нет.

— Ну почему-у?

— Это опасно. А я за вас отвечаю. Разговор окончен.

— Ничего, — Роксана попыталась подбодрить понурившихся Лили и Ала, — лучше просто на санках погоняем. Айда на Королевскую горку!

На этом бы стоило прекратить забаву, но Джеймс и Фред были не в силах отказаться от такого веселья. Они до заката солнца скакали по горам, выбирая всё более опасные препятствия.

Роксана отправила Альбуса и Лили к родителям, а сама всё же прокатилась пару раз на летающих санках. Джеймс пытался остановить и её, но Фред махнул рукой, мол «пусть попробует».

Вечером было решено разобрать сани, чтобы не мозолили глаза младшим.

В последний день отдыха родители записались на лыжный забег на длинную дистанцию. Дети, соответственно, были предоставлены сами себе. Они задумали слепить магловских снеговиков, а потом попросить взрослых, чтобы они их оживили.

Когда работа была почти окончена, Альбуса отправили за украшениями: морковками, шарфами, пуговицами и прочей мелочевкой. Он на удивление безропотно перенёс эту эксплуатацию детского труда. Джеймсу это сразу показалось подозрительным:

— Чего это ты такой сговорчивый?

— Да я с вашими снеговиками уже пальцы себе отморозил, хоть согреюсь, — проворчал Ал.

— Смотри мне, — пригрозил ему Джеймс на всякий случай.

Когда Альбус скрылся из виду, завязалась снежная баталия — Поттеры против Уизли. Лили пряталась за Джеймсом и лепила снаряды. Казалось бы, отличная стратегия, но шустрые Фред и Рокси облепили Поттеров снегом, пока те не успели спланировать свою атаку.

— Что-то Ала давно нет, — заметила Роксана, когда они отряхнулись от снега.

Лили опустила глаза. Джеймс тут же к ней подскочил:

— Он тебе что-то говорил?

— Джейми, ты будешь сердиться.

— Куда он пошёл? — ледяным тоном спросил Джеймс.

Губы Лили задрожали.

— Он… он хотел саночки…

Поттер выругался.

— Где именно он собирался кататься? — мягко спросила Роксана, присев на корточки рядом с Лили.

— Я не помню. Он вроде собирался на новые трассы…

У Джеймса и Фреда внутри всё похолодело. Новые трассы — это ещё не законченные полосы препятствий. Их должны были открыть только в следующем сезоне.

Не говоря ни слова, они бросились бежать. Роксана и Лили быстро отстали.

За пять минут они домчались до ограждения. «Трассы ещё не проложены! Спуск на санях, лыжах и сноубордах воспрещён! Опасно для жизни!» — гласила надпись над воротами.

Джеймс сразу заметил фигурку брата на одной из гор. Он окинул взглядом путь скольжения и его сердце пропустило удар — даже если сани осилят этот трамплин, они разобьются об пень. На другой стороне трамплина раньше росло огромное дерево. Его спилили, но до пня чьи-то руки так и не дошли. И самым страшным было то, что съезжающий человек может увидеть опасность только тогда, когда свернуть или остановиться уже невозможно.

— СТО-О-ОЙ! — что было сил заорал Джеймс, перепрыгивая через ограду. — НЕ СМЕЙ СЪЕЗЖАТЬ!

Но Альбус уже мчался вниз с горы.

У Джеймса не было сил бежать, но он просто не позволял себе остановиться. Он не думал о родителях и их наказании, как когда-то в детстве. Сейчас для него существовал только его маленький глупый брат, который нёсся навстречу собственной гибели. И которого нужно спасти.

«Он разобьётся! — стучало у Джеймса в голове. — Я не успеваю! Нет, я должен успеть! Я должен!»

Лёгкие горели, по лбу градом катил пот, ноги отказывались передвигаться. И на очередном шаге на Джеймса вдруг обрушилась темнота и сдавила его со всех сторон. Он успел только подумать: «Я что, потерял сознание? Не знал, что это так больно», но темнота тут же выплюнула его в шаге от брата. Джеймс в прыжке сшиб Ала с саней и они оба повалились на снег.

Санки без наездника перелетели трамплин и — КККХРРРРК! — разлетелись на мелкие щепочки, врезавшись в пень.

— Идиот, — одними губами прошептал Джеймс и теперь уже действительно потерял сознание.

Фред отставал от Джеймса примерно на пару метров и не понял, в чём дело, когда тот вдруг исчез. Пару секунд — и оба Поттера уже были на спуске. Мальчики лежали на самом краю трамплина. Фред остановился и с облегчением выдохнул.

Альбус отдышался и встал на четвереньки. Джеймс не шевелился.

— Эй, Джеймс, — тихонько окликнул его Ал.

Никакой реакции.

— Джеймс! — позвал он уже громче. — Это не смешно, Джеймс!

Альбус перевернул брата и тут же заметил, что снег возле него окрашен красным.

До Фреда донёсся нечеловеческий крик. Он увидел, что Ал, рыдая, трясёт Джеймса за плечи. Фред снова сорвался с места, но наткнулся на… кисть руки, зависшую в воздухе. Он мигом всё понял. Гермиона рассказывала, как Рона расщепило во время войны. К счастью, Фред умел ясно соображать даже в стрессовых ситуациях. Он обернулся на запыхавшихся девчонок, и жестами показал Роксане, чтобы та увела Лили. Потом, преодолев страх и отвращение, он засунул руку Джеймса к себе в карман. Стараясь не терять ни секунды, Фред подбежал к братьям.

— Фред, сделай что-нибудь! Фред, он же не умрёт? Это я виноват, — захлёбывался Альбус.

— Ал, спокойно, дыши, смотри на меня, — Фред обхватил его за плечи, — нужно вызвать родителей, слышишь?

Альбус судорожно кивнул.

— У тебя есть монета?

Дрожащими руками Ал достал фальшивый галлеон, который висел у него на шее. Такие монеты отец раздал всем детям и наказал использовать только в случае опасности.

Когда галлеон был активирован, к ним тут же трансгрессировали Гарри, Джинни и Анжелина.

Целители в Мунго долго поражались: «Где это видано, чтобы девятилетний мальчик трансгрессировал?»

Конечно же, с Джеймсом потом всё было в порядке: кисть пришили, загипсовали, прописали обезболивающее зелье и отпустили домой, на постельный режим.

Не дожидаясь вопросов родителей, каждый из братьев поспешил взять вину на себя. Джеймс сокрушался:

— И зачем я эти сани смастерил? Ещё и выпендривался перед малышнёй. А потом не усмотрел… Не ругайте этого мелкого придурка, это я виноват.

Альбус в свою очередь утверждал, что ничего бы не случилось, если бы не его дурацкое желание «обскакать» брата.

И даже Лили корила себя за то, что не предупредила Джеймса о намерениях Ала.

Джинни хотела всыпать всем троим, но Гарри увёл её на кухню — выпить чаю или чего покрепче.

— Прости меня, — тихонько сказал Альбус, подойдя к кровати брата. — Я и правда идиот. Хотел быть крутым, а в итоге и сам чуть не убился, и тебя подставил.

— Да чего уж там, — отмахнулся Джеймс.

— И… спасибо! Ты мне жизнь спас.

Джеймс хотел было посмеяться над этой пафосной фразой, но решил не портить момент.

— А для чего же ещё нужны старшие братья?

Лили восхищённо посмотрела на Джеймса и взобралась к нему на постель.

— Джейми, ты настоящий герой! — с гордостью сказала она и чмокнула брата в щёку.

После той истории с летающими санками и трансгрессией прошло полгода. На восхищенные реплики кузин и кузенов по поводу героизма Джеймса последний скромно отвечал, что всего лишь следовал Кодексу старшего брата. И хотя Альбус тоже, по сути, был старшим братом, Джеймс отказывался рассказать ему о Кодексе.

А потом потерялась Лили. Это было уже испытание «старшебратства» для Альбуса, и он с ним успешно справился.

— Теперь ты расскажешь мне про Кодекс старшего брата? — тихо спросил Ал у Джеймса, который нёс на спине спящую, изнурённую после тяжёлого дня Лили.

— Пожалуй, пора открыть тебе секрет, — усмехнулся Джеймс. — Нет никакого Кодекса.

— Как? — глаза Альбуса округлились.

— Да вот так. Я его выдумал. Чтобы тебя подразнить.

Ал выглядел разочарованным.

— Но мы можем его составить. Как тебе идея, а? — Джеймс весело подмигнул.

* * *

— И как же быть старшим братом? — заинтересованно спросил Курт.

Джеймс и Фред переглянулись.

— Как? — задумался Фред. — Скажем так: сложно, но можно.

— А если что, — Джеймс хитро прищурился, — ознакомим тебя с Кодексом старшего брата.

Роза Уизли сидела на краешке парты в кабинете зельеварения и наблюдала за тем, как Доминик сосредоточенно добавляет ингредиенты в медный котёл. Рози знала, что в такие моменты кузину лучше не отвлекать. Ники никогда не была отличницей, весьма наплевательски относилась ко всем предметам, кроме одного. С первого же урока, со вступительной речи профессора Слизнорта, Доминик влюбилась в зельеварение. Зелья были её страстью. Уже на первом курсе она стала посещать дополнительные занятия. Не сказать, что у неё всё тотчас стало получаться. Нет, особого таланта у девочки не было. Однако она, закусив губу, упорно углублялась в эту науку (или, точнее будет сказать, в это искусство). Профессор Слизнорт пристально следил за этой «весьма старательной юной леди» и одобрительно покачивал головой. Когда Доминик была на втором курсе, профессор даже стал изредка оставлять её одну, что было знаком небывалого доверия. И вот сейчас, будучи третьекурсницей, она может в любой момент приходить в класс зельеварения и брать любые ингредиенты из личного запаса Слизнорта. За предыдущие два года Доминик Уизли абсолютно избавилась от брезгливости, научилась быстро и ровно нарезать даже самые твёрдые компоненты, стала внимательней и развила в себе исключительное чувство времени. Она даже пожертвовала своими длинными ногтями во имя искусства.

— Подожди минут пять, Рози. Осталось добавить лирный корень и сушёные крылья ипопаточника. Потом будет вариться двадцать минут, тогда и пожалуешься.

— Пожалуюсь? — иногда Розе казалось, что сестра читает мысли.

Доминик отмахнулась и продолжила ссыпать на весы какой-то серый порошок.

— Раз, два, три, четыре, — одними губами считала Ники, помешивая жидкость в котле, — тринадцать. Ну-с, — она повернулась к сестре, — внимательно тебя слушаю.

— Так с чего ты взяла, что я собираюсь жаловаться? — повторила свой вопрос Рози. — Я же ещё ничего не говорила.

Ники лукаво улыбнулась.

— Да уж понятно с чего. Вряд ли ты довольна, что Ал с Малфоем всюду шатается.

Тут Роуз просто вспыхнула. Она соскочила со стола и начала расхаживать по классной комнате, активно жестикулируя.

— Это просто невыносимо! Они знакомы всего ничего, а уже прямо лучшие друзья! Аж смотреть противно. А Хагрид! Предатель! С Малфоем разговаривает, будто его тоже сто лет знает. А мне «Рози, не вредничай» говорит. Кто вредничает? Я что ли? Просто нечего всяких Малфоев так близко подпускать, вот что!

— Тише, тише, у тебя по-моему уже шевелюра дымится. Да и Скорпиус не такой монстр, каким ты его видишь.

— И ты туда же! — топнула ножкой Рози.

— Роуз, вот ты считаешь себя взрослой и рассудительной, так?

— Ну, — утвердительно буркнула она.

— Давай будем рассуждать по-взрослому. Присядь.

Роза послушалась, но её вид отчётливо говорил: «Что бы ты ни сказала, я всё равно останусь при своём мнении».

— Только сразу договоримся: ты не перебиваешь. А то я тебя знаю.

Рози ничего не ответила, только недовольно поджала губы.

— Хорошо, — продолжила Доминик. — Я думаю, ты несправедлива к Малфою. Если бы ты дала ему шанс проявить себя, ты бы увидела, что он очень даже приятный мальчик. У них с Алом много общего, потому они и сдружились. Да, мне тоже кажется, что за каких-то полтора месяца они вряд ли успели узнать друг о друге всё, но куда торопиться то? Вам ещё семь лет учиться. И ты тоже могла бы быть к Скорпу поснисходительней.

— Ники, я не могу вот так просто начать доверять чужому человеку! Тем более — Малфою!

— С какой-то стороны, это логично. Но давай на минуточку забудем, что он Малфой. Например, есть какой-то абстрактный мальчик, которому нужно завоевать твоё доверие. Что ему нужно для этого сделать?

— Много всего, — протянула Рози, немного подумав. — Мне нужно знать, что он никому не расскажет мои секреты, не бросит в беде, поможет, поддержит…

— Но ведь это всё не проверишь за пару дней?

— Не проверишь… — рассеянно подтвердила Рози, уставившись в одну точку. Было видно, что в её голове происходит активный мыслительный процесс.

— О чём это ты задумалась? — настороженно спросила Доминик.

— Да так, — Рози встряхнула рыжей шевелюрой и вскочила на ноги. — Мне пора.

Ники проводила кузину недоуменным взглядом. Хлопнула дверь. Потом снова открылась.

— Ах да, совсем забыла, — голова Рози просунулась в дверной проём. — Ты не могла бы одного мальчика подтянуть по зельеварению? Он попросил меня, но ты же знаешь, я не любитель…

— М-м… — Доминик задумалась. Ей не нужен был какой-то оболтус, который будет отвлекать её от дела. — А что за мальчик?

— Он с Пуффендуя. Очень старательный, просто немного… невезучий.

— Нет! И не проси, Рози. Он мне тут все скляночки разобьёт, ингредиенты перепутает, котлы испортит…

— Ну Ники! Пожалуйста! Он будет стараться. Пропадёт же человек. Даже профессор Слизнорт на него раскричался на последнем занятии. А ты ведь знаешь, какой он спокойный всегда. А Киту просто не везёт. Но он очень хороший!

Доминик начала догадываться, о ком идёт речь. В памяти всплыл неуклюжий мальчонка, который едва не расшиб нос на перроне Хогвартс-экспресса. В сердце предательски прокралась жалость.

— Я…я подумаю.

— Спасибо! Ты лучшая! — просияла Роуз и снова скрылась за дверью.

Доминик со вздохом повернулась к котлу и, сделав пару пометок в своём блокноте, начала дорезать листья мяты.

* * *

Во время разговора с Доминик у Рози неожиданно возникла гениальная, как ей показалось, идея.

«Действительно, — размышляла она, — прошло ещё слишком мало времени, чтобы Малфой как-то показал, кто он есть на самом деле. И Ники хочет, чтобы я подождала. Как бы не так! Устроим этому умнику испытание, тут-то всё и раскроется».

Роза не особо представляла, что именно должно «раскрыться», но ей было некогда думать о последствиях — она тут же отправилась в библиотеку разрабатывать план.

* * *

Роза Уизли летела по коридору, окрылённая своей гениальностью. Её план по выведению Малфоя на чистую воду был продуман до мелочей, и теперь она чувствовала себя героиней книги, которой предстоит важная миссия. В общем-то, это ощущение было для Рози не в новинку. С самого детства она любила представлять, что к ней прикованы тысячи восхищенных взглядов. И сейчас, поправив гриффиндорский галстук, она вошла в Большой Зал, словно актриса выпорхнула из-за кулис. Представление начиналось.

— Малфой, мне нужна твоя помощь, — без долгих предисловий заявила Роза полушёпотом.

Скорпиус с подозрением взглянул на девочку.

— Ммм… Чем могу быть полезен?

— Давай поговорим где-нибудь, где не будет лишних ушей.

Малфой поднялся с места и прошествовал за Рози. Она даже не обернулась проверить, идёт ли он за ней. Девочка была уверена, что заинтриговала его. Они вышли из Большого Зала и остановились возле статуи какого-то великого магического деятеля.

Роза ожидала расспросов, но Скорпиус лишь молча смотрел на неё. Она была слегка уязвлёна отсутствием интереса с его стороны.

— Мне нужно пробраться в гостиную Слизерина. Ночью, — заговорщически произнесла Роза.

— Зачем? — Малфой нахмурился.

— Этого я тебе не могу сказать. Мне просто нужно, чтобы ты меня провёл туда.

Рози ожидала чего угодно: что Скорпиус начнёт её отговаривать, или расспрашивать о её тайных планах, или предложит позвать с собой Альбуса. Но реакция Малфоя всё же застала её врасплох.

— Я в этом не участвую, — спокойно сказал мальчик и, резко развернувшись, пошёл обратно в сторону Большого Зала.

— Эй, постой, я не закончила! — забыв о грации и невозмутимости, Рози побежала вслед за Малфоем.

Тот же и не думал останавливаться. Он быстро пересёк коридор, не обращая абсолютно никакого внимания на Розу.

Юная мисс Уизли не привыкла к тому, чтобы её игнорировали, и это выводило её из себя. Она продолжала выкрикивать обрывки фраз, уже сама не понимая, чего добивается.

— А ну остановись сейчас же, несносный мальчишка! — заорала она во всю громкость, на которую была способна.

Малфой замер. Парочка и не заметила, как оказалась посреди Большого Зала и в центре всеобщего внимания. Хотя в субботу не так уж много школьников проводит время в помещении, зрителей оказалось достаточно. Достаточно для того, чтобы на следующий день о скандале знал весь Хогвартс.

— Какого чёрта ты убегаешь? Трус несчастный!

— Я не трус. И наш разговор окончен. А тебе, Уизли, нужно научиться понимать слово «нет».

На секунду Роза замолчала, оторопев от такой наглости. Но в следующий момент она вспыхнула с новой силой. Она неожиданно для себя самой перешла на оскорбления. Уже посреди своей тирады ей было мучительно стыдно, но она уже не могла остановить это извержение. Малфой продолжал стоять к ней спиной, глубоко дыша. Он из последних сил пытался сохранить самообладание. Не опуститься до её уровня. «Спорить с женщиной — всё равно, что орать на гиппогрифа. Себе дороже», — звучал в голове насмешливый голос отца.

— Ты невоспитанный самодур! И все вы, слизеринцы, такие! На вас нельзя рассчитывать! И вообще… у тебя голос писклявый!

Вдруг Малфой развернулся, подошёл к Рози вплотную и угрожающе навис над ней. В тот же миг с мест сорвались двое Поттеров, Фред и Доминик Уизли.

— Я бы сказал, кто из нас двоих плохо воспитан, но моё воспитание мне этого не позволяет, — Скорпиус пронзал Розу ледяным взглядом.

— Отойди от неё! — скомандовал Фред, направив на Малфоя палочку.

— Да пожалуйста, — ответил тот, демонстративно подняв руки, показывая свою безоружность.

Джеймс опустил руку Фреда.

— Что тут вообще происходит? — спросила Доминик, обращаясь почему-то к Скорпиусу.

Тот промолчал, переводя взгляд на Рози. Она была готова разреветься, и дабы не оказаться в ещё более глупом положении, девочка решила покинуть поле боя.

— Ну вот… — протянул Фред, глядя на убегающую кузину. — Надо бы догнать. Доминик, ты не могла бы…?

— Нет, не могла бы, — отрезала Ники. — Я уже пыталась с ней говорить. И она каким-то неведомым образом пришла к выводу, что обложить Скорпиуса оскорблениями — блестящая мысль!

— Но она ведь наверняка ревёт сейчас где-то в женском туалете, — Фред не оставлял надежды разжалобить кузину.

— Роза была неправа, — отрезала Доминик. — И теперь ещё строит из себя жертву. Нечего за ней бегать, пусть не думает, что она — пуп земли.

Фред и Джеймс обречённо переглянулись.

— А вы чего ожидали? — продолжила Ники. — На нас же, слизеринцев, нельзя положиться. Пойдём, Малфой.

Скорпиус и Доминик направились к столу Слизерина. Альбус, не проронивший за всё это время ни слова, в растрёпанных чувствах поплёлся за ними.

— Одни проблемы от этого Малфоя, — проворчал Фред.

— И от девчонок тоже, — устало вздохнул Джеймс.

* * *

Оказавшись за столом своего факультета, Скорпиус наконец мог расслабиться. Когда Малфой находился в компании друзей или хороших приятелей, он не боялся открыто веселиться или грустить, вслух размышлять или дурачиться. С людьми же «некомфортными» он закрывался, старался подражать холодной и неизменно вежливой манере отца. Такое поведение утомляло его самого, отдавалось тяжестью в душе и болью в плечах и шее.

Сейчас, когда рядом сидели Доминик и Альбус, Скорпиус снял свою ледяную маску, и теперь на его лице читались усталость и огорчение.

— Да не обращай ты внимания! — пыталась утешить его Ники. — Рози у нас просто… Даже не знаю, как это называется.

— Человек тяжёлый, — подсказал Альбус. — Так Рон иногда о Гермионе говорит.

— Тяжёлый… Так зачем на меня всем своим весом обрушиваться? Голос, говорит, писклявый. Тоже мне… — расстроено бормотал Малфой.

Он вспоминал, как мать учила его играть на фортепиано, и даже наняла маггловского учителя по вокалу. Мама так гордилась его музыкальными талантами, а эта девчонка смеет насмехаться. На щеках у Скорпиуса появился бледно-розовый румянец то ли от гнева, то ли от смущения.

— Я думал, всё по-другому будет, — озвучил Альбус свои мысли. — Думал, что всё равно, на каком ты факультете. И что если я решил, то так тому и быть. А оказывается, любой может взять и всё испортить.

— Не унывай, братишка, — Ники ласково улыбнулась. — Всё изменится. Просто не за один день.

— Ну, Рози вот с годами не меняется. Когда-то давно, когда нам лет по пять было, мы не поделили игрушку. Это даже не совсем игрушка была, а украшение для сада — огромный деревянный гном. Вцепились мы в этого гнома и тащим каждый в свою сторону. Рози его выдрала у меня из рук и ка-а-ак зарядит им мне по носу. Я, понятное дело разревелся. Прибежал Рон, привёл мне нос в порядок и говорит ей: «Рози, надо попросить прощения». Она уже вся в слезах, смотрит на меня и знаете, что говорит?

— Что? — в один голос переспросили Доминик и Скорпиус.

— «Альбус, из…из…извинись немедленно!».

Ребята засмеялись.

— Вот и Рон смеялся. А Рози так и не извинилась, — со вздохом окончил Альбус.

* * *

После скандала прошла неделя, растянувшаяся для Розы Уизли на целую вечность. Она хотела сделать вид, что ничего не произошло. Так она делала раньше, и всегда всё приходило в норму. Но не на этот раз. Альбус с ней не разговаривал, и даже пересел к Скорпиусу на уроке трансфигурации. Одноклассники не вмешивались в конфликт, но вели себя с Розой более чем прохладно. Только Кит Уолшер был по-прежнему дружелюбен.

— Я же не знаю, что произошло на самом деле, — с улыбкой объяснял он приятелям. — Меня там не было.

Некоторые слизеринцы подкалывали её по любому поводу. Доминик, обычно защищавшая кузину, теперь держалась в стороне.

Рози и рада бы винить в этом Конце Света Скорпиуса. Но она была не настолько глупа, да и совесть у неё всё же не совсем отсутствовала.

Но был и человек, который считал, что это Малфой портит жизнь бедной Рози. Этим человеком был Фред Уизли, и он непременно хотел проучить этого мелкого змеёныша.

— Ты видел, как этот гад на неё чуть не набросился? Джеймс, ну ты видел?

— Я тебе в тысячный раз повторяю: он даже не достал палочку.

— Так он бы её ударил, и не посмотрел бы, что девочка.

— Он её не ударил, Фред. Это главное.

Они с Джеймсом и раньше «проучивали» кого-то, «вершили правосудие». Но те случаи не вызывали столько споров. И Фред вынашивал план мести в одиночестве.

Понедельник и вторник Фред провёл кучу времени над Картой Мародёров, изучая привычные для Малфоя маршруты. Днём не было возможности застать его врасплох, но вот в более поздние часы складывались идеальные условия для возмездия. Каждый вечер, возвращаясь из библиотеки или из Большого Зала, Скорпиус сворачивал в один из отдалённых коридоров подземелья и проводил там не менее получаса. Фред отправился в разведку, но обнаружил там лишь огромную картину, на которой был изображён чёрный рояль, и скамейку у стены. Видимо, именно здесь и просиживал своё вечернее время Малфой. После недолгих размышлений Фред соорудил над скамейкой нехитрую ловушку и спешно покинул коридор.

"Эх, жаль, что Джеймс попросил обратно Карту Мародёров, так бы понаблюдал, как Малфой вляпается" — размышлял Фред по пути в Большой Зал.

Близился ужин.

* * *

Рози понимала, что рано или поздно ей придётся попросить прощения, и чем раньше она это сделает, тем лучше. Но одно дело — понять, и совсем другое — исполнить. Она уже два дня следила за Малфоем и никак не могла решиться. Скорпиус редко бывал один, только вечером он оставлял своих товарищей и удалялся в подземелья. В первый день наблюдений Роза не отважилась следить за ним в узких тёмных коридорах, где так легко быть замеченной. На следующий день она пересилила страх и, выждав немного, проследовала за Скорпиусом. Еще издалека до Рози стала доноситься музыка. Подойдя ещё ближе, она услышала негромкое пение. С бешено колотящимся сердцем девочка выглянула из-за угла и увидела, как красивая женщина с картины поёт и играет на рояле, а Малфой негромко ей подпевает.

Рози поспешила убраться, пока её не обнаружили.

«Великий Мерлин, а я его писклявым назвала! Вот дура то! — корила она себя, лёжа в своей кровати в гриффиндорской башне. — Завтра же извинюсь. Честное чародейское».

В день икс Рози пришла на ужин одна из первых. Она так нервничала, что кусок в горло не лез, поэтому и вышла из Зала она тоже раньше всех. В дверях Рози чуть не столкнулась с Фредом, который радостно что-то насвистывал, а увидев кузину, хитро ей подмигнул.

Роза сразу направилась в «музыкальный коридор», как она про себя его прозвала. Она хотела прийти раньше, чем Скорпиус. Так она точно не убежит, ведь он сам придёт к ней прямо в руки.

Когда Рози оказалась в коридоре, там даже не горели свечи, а женщина с картины ещё не вернулась в раму.

«Наверное, это он зажигает здесь свечи. И эта леди играет специально для него», — подумала девочка.

Она прохаживалась взад-вперёд, то и дело вздрагивая. Наконец послышались шаги, на стене запрыгали блики. В момент, когда Скорпиус вышел из-за угла, у Рози подкосились ноги и она обессилено опустилась на скамейку, как вдруг — БАХ! — подвешенный Фредом шарик лопнул, окатив девочку чернилами. Скорпиус вздрогнул и с недоумением уставился на перепачканную с головы до ног однокурсницу.

Роза была настолько шокирована, что не могла вымолвить ни слова, и только всхлипывала. Малфой медленно вытащил из кармана белоснежный платок и протянул его Рози. С неё словно спало заклинание онемения, и она первая нарушила тишину:

— Ты что, издеваешься? Как мне поможет эта тряпочка? Я же вся в чернилах!

— Платок заговорен. Приложи к пятну, — безэмоционально ответил Скорпиус.

— К какому из?

— К любому.

Рози вытерла руки и увидела, что платок всё так же чист. Потом она приложила его к рукаву и почувствовала, что из одежды медленно высасываются чернила. Девочка подняла изумлённый взгляд на Малфоя.

— Это мама его заговорила, — пояснил он.

Пока Рози приводила себя в порядок, Малфой зажигал свечи. На картине появилась та самая женщина.

— Добрый вечер, Скорпиус. Я вижу, сегодня ты не один.

— Добрый вечер, леди Гринрасс. Я сегодня… — мальчик немного замялся. Он не хотел, чтобы при портрете его прародительницы разгорелась очередная сцена. — Мы только послушать.

— Что ж, хорошо. Может представишь мне твою юную спутницу?

— Роза Уизли, мэм, — тихо отозвалась Рози.

— Уизли? — вежливо переспросила она. — Интересно, интересно…

Но леди Гринграсс решила приберечь наставления для своего правнука на другой раз и просто села за рояль. Она играла недолго, минут десять. Заметив, как её слушатели неловко сидят на разных краях скамейки, глядя в разные стороны, мудрая женщина решила сократить программу и, пожелав доброй ночи, откланялась.

Скорпиус поднялся и собрался было уходить, но наученная опытом Рози схватила его за рукав мантии.

— Ты даже не спросишь меня, почему я тут оказалась? — всё это время сдерживаемые слёзы покатились с новой силой.

— И почему же? — устало спросил Малфой, повернувшись к Розе лицом.

— Дурак!

Именно дураком Скорпиус себя и чувствовал, хоть и не сделал ничего глупого. Она просто стояла и ревела, а он даже не мог предложить ей платок, ведь до этого уже отдал его.

— Это… это всё ты виноват, — сквозь всхипывания причитала Роза.

Малфой улыбнулся от абсурдности ситуации.

— Из…из… — пыталась что-то выговорить девочка.

Вспомнив рассказ Альбуса, Скорпиус был готов услышать приказ, и даже готов был сам попросить прощения, хоть и не чувствовал себя виноватым. Лишь бы она прекратила эту пытку.

— Из…извини меня, Скорпиус.

Привет, Альбус!

Я так рада, что ты мне написал! Скажи Фреду, что мне очень понравился рисунок. Я повесила его на стенку возле своей кровати. И ещё передай Джейми, что я не нашла никаких зелёных чернил, и если он так шутит, то это не смешно!

Как бы я хотела оказаться на той вечеринке, о которой ты рассказывал! Я даже представить себе не могу, как было здорово. И ещё я хотела бы увидеть твоих новых друзей. Кажется, я знаю, кто такой Скорпиус… Это ведь тот мальчик, с которым Рон сказал Рози не дружить? Она, наверное, бесится, что ты его на вечеринку позвал?

Папа сейчас много работает. Скоро он поедет в командировку в США. Он сказал, что придётся лететь на маггловском самолёте, а то трансгрессировать слишком далеко! Представляешь? Я бы, наверное, со страху умерла, если бы пришлось лететь. А когда я рассказала об этом Хью через камин, он сказал, что страшно завидует.

Мама тоже редко бывает дома. Она ведёт журналистское расследование. Мне одной очень скучно. Я пыталась тренироваться летать, но разве в квиддич сам поиграешь? Недавно заходил БигБро. Принёс мне очень красивую куколку из маггловского магазина. Она мне нравится, хоть ничего и не умеет делать.

Сейчас я в гостях у бабушки и дедушки. Ба пообещала научить меня печь печенье. Не думаю, что у меня получится. Я и не очень-то хочу пробовать, но ба сказала, что мы отправим вам с Джейми немного печенья, так что я буду очень стараться!

Передавай приветы всем-всем-всем!

Ваша Лили♥

* * *

Дорогие папа и мама!

Я рад, что у вас всё хорошо. Пусть папа передаст от меня привет дедушке Люциусу и бабушке Нарциссе во время его планового визита.

Вы спрашивали, нашёл ли я друзей в Хогвартсе. Я не знаю, можно ли их уже называть друзьями, но я часто провожу время с Альбусом Поттером и Розой Уизли. С Алом мне очень весело, и у меня такое чувство, что я знаю его 100 лет. Роза немного вредная и любит командовать, но последнее время она старается вести себя попроще, и это очень приятно. У них много родственников в Хогвартсе, и я до сих пор не всех запомнил. Альбус пообещал показать их семейный альбом.

Со своего факультета я общаюсь с Риком Макнейром и Мэнди Нотт. Рик кажется каким-то пугливым, и мама пишет ему чуть ли не каждый день, но я думаю, он скоро привыкнет к школе. С Мэнди не так весело, как с Альбусом, но она хорошо воспитана и умеет смешно шутить. А ещё на Слизерине учится Доминик Уизли. Она с третьего курса. Я считаю её очень умной, хоть она и не отличница. Когда мы немного ссорились с Рози, Доминик была на моей стороне, несмотря на то, что они сёстры.

Хотелось бы верить, что все эти ребята — мои друзья, или скоро станут ими.

На занятиях пока что всё просто. Мне нравятся Заклинания и Зельеварение. Я очень жду третьего курса, когда у нас появится Уход за магическими существами! Его ведёт Хагрид, а он очень добрый. Мы с Альбусом и Рози иногда пьём у него чай.

Очень жаль, что в гостиную Слизерина нельзя приводить гостей. Я бы так хотел показать Альбусу, как Кальмар проплывает мимо иллюминаторов, прямо совсем рядом!

Мама, не волнуйся за меня. Тут хорошо кормят, и в спальнях не холодно. Как ты и просила, я продолжаю заниматься музыкой с леди Гринграсс.

Целую, Скорпиус.

* * *

Здравствуй, Скорпиус!

Мы с мамой очень гордимся тобой. Не только потому, что ты учишься на Слизерине, но и потому, что ты умеешь общаться с другими людьми. У меня в своё время это получалось намного хуже. Надеюсь, ты не повторишь моих ошибок. Не забывай об учёбе, береги себя и будь осторожен с питомцами Хагрида. Если возникнут какие-либо проблемы, сразу же сообщай мне.

С любовью, папа.

* * *

Привет, мишка-Тедди!

Я очень сильно по тебе скучаю. Я уже привыкла, что угощать домашних эльфов шоколадом мне приходится без тебя. И что найденные в библиотеке стихи нужно высылать по почте, а не читать вслух в нашей уютной гостиной (кстати, орёл со входа спрашивал, как у тебя дела). В общем, Хогвартс после твоего выпуска растерял для меня почти всю магию. Зато малышня, по-моему, веселится вовсю. Я наблюдаю за ними издалека, правда на всех уже глаз не хватает. В их дела я, конечно, не вмешиваюсь. Собственные шишки всегда более эффективны, чем чьи-либо советы.

Не хочу показаться профессором Трелони, но в последнее время меня преследует какое-то нехорошее предчувствие. По пути на урок по Уходу за магическими существами я заметила на земле мёртвых птиц. По-моему, это были синицы. Я насчитала аж семь штук. Может, это просто какой-то птичий вирус, но мне всё равно не по себе от этого. Сразу вспоминаются трупы крыс перед чумой в той книге, что мы с тобой читали прошлым летом. Кстати, что ты сейчас читаешь? Может, нашёл что-нибудь интересное в маггловских магазинах?

Расскажи, как дела на работе. Как тебе работается под руководством крёстного?

Недавно прочитала у Вирджинии Вульф такую простенькую, но симпатичную фразу: «Занятно, что, так редко получая по почте что-нибудь стоящее, мы вечно в ожидании писем». Мне повезло чуть больше, ведь мне так часто приходят письма от тебя. Но действительно: сколько бы писем я не получала, всё равно каждую минуту я жду следующее. Так пиши же мне обо всём! И не забывай свою Викторию.

С любовью.

* * *

Милая моя Виктория!

Я так и не научился изъясняться, как герои сентиментальных романов, да и зачем? Ты ведь всё равно знаешь, что сильнее, чем тебя, я люблю только шоколад. А порой даже шоколад в этой борьбе проигрывает. Высылаю тебе последнюю плитку из моих Бельгийских запасов, и ничуть не жалею об этом.

Работа в Министерстве не так романтична, как я себе представлял. Очень много бумажной волокиты, особенно для младших сотрудников вроде меня. Гарри — отличный руководитель, но самые опасные дела он не доверяет никому и всегда пытается разобраться в одиночку. С одной стороны, он так бережёт кадры, но с другой — остальным же тоже необходим опыт боя, слежки и переговоров. Не буду раскрывать служебных тайн, но даже мракоборцы из других стран считаются с его мнением и иногда обращаются за помощью.

Недавно забегал в Годрикову впадину. Малышка Лилз скучает одна. Жаль, что нет каких-то дошкольных клубов для волшебников.

Читаю я сейчас много меньше, чем в школе. Глаза устают от бумажек, и после работы просто хочется лежать и ничего не делать. Теперь я чаще слушаю маггловскую музыку. Я раздобыл в антикварном магазине виниловый проигрыватель и несколько пластинок. Прямо сейчас слушаю Битлз. Надеюсь, на рождественских каникулах мы послушаем их песни вместе.

То, что ты сказала о мёртвых птицах, меня тоже обеспокоило. Похоже на тёмную магию. Советую тебе поговорить об этом с Хагридом. Если он не подтвердит версию с каким-нибудь птичьим гриппом, стоит сходить к МакГонагалл. Хотя тебе сейчас, наверняка, некогда заниматься расследованиями, впереди ведь ЖАБА. Я тебе миллион раз говорил, что тебе нечего волноваться и что ты без проблем всё сдашь, но, естественно, ты мне не поверишь, пока сама через это не пройдёшь. Так что учись усердно, но не переутомляйся. Кушай шоколад и береги себя. А расследования поручи младшим. Кто знает, может Уизли-Поттеры снова спасут Хогвартс и всё волшебное сообщество? Но всё благодаря твоей наблюдательности, конечно.

Навеки твой, Тед Люпин.

* * *

Привет, мама!

Надеюсь, я не очень отвлекаю тебя от работы.

У меня всё хорошо. Я очень сильно стараюсь отлично учиться, и многие учителя, которые вели ещё у тебя, говорят, что в этом я на тебя похожа. Так считают и профессор Флитвик, и профессор Слизнорт. От профессора Биннса я так и не добилась ответа. Я даже не уверена, слышал ли он мой вопрос. Кстати, программа за первый курс слишком простая, но я решила не просить дополнительных заданий. Мне кажется, если бы я сделала это, однокурсники стали бы меня дразнить, хотя я не вижу в этом ничего ужасного. А ещё профессор Лонгботтом сказал, что я на тебя похожа не только умом, но и характером. И когда я спросила, хорошо это или плохо, он только улыбнулся.

Тебе тоже в школе было трудно найти друзей? Когда я сюда ехала, я не боялась, что буду одна. Я думала, что буду с Альбусом, как раньше. Но как раньше не получается. Он постоянно сердится и говорит, что я командую. Сначала мне казалось, что он выдумывает, но теперь я стала замечать, что в чём-то он прав. Только по-другому я пока не умею. Может ты подскажешь, что я делаю и не так и как будет лучше? Или расскажи, как комадовать так, чтобы мальчишки этого не замечали?

Тот мальчик, с которым папа сказал не дружить, Скорпиус Малфой, теперь лучший друг Альбуса. Мы с ним иногда ссоримся, но на самом деле он ничего. Учится он неплохо, но конечно не лучше меня. Он разговаривает очень вежливо и никогда не кричит, что меня сильно раздражает. Наверное, это потому, что я так не умею и часто начинаю кричать, как птица авгурей (это Скорпиус так сказал, я сначала обижалась, но в общем-то это смешно).

Ты только папе не говори, что я общаюсь с Малфоем. Не хочу, чтобы он переживал. Но привет ему передавай. И Хьюго тоже. Как у них дела? С нетерпением жду ответа.

Целую, Рози.

* * *

Здравствуй, доченька!

У меня сейчас действительно очень много работы, так что извини, что моё письмо будет коротким. Я не сомневалась в том, что ты справишься со школьной программой, ведь ты у меня очень умная девочка.

Как-нибудь дома я расскажу тебе, какой я была на первом курсе. Пока что могу сказать, что мы правда с тобой в чём-то похожи. Разница только в том, что в самом начале учёбы у меня не было друзей вообще. На самом деле, тебе повезло, что ты с Альбусом, ведь, несмотря на все ссоры и разногласия, вы остаётесь братом и сестрой. Постарайся поменьше давить на него, это мало кому нравится. Когда в очередной раз соберёшься приказать, остановись и вежливо попроси. Конечно, эти мальчишки часто кажутся невероятно глупыми, но они просто немного другие. И к тому же, мальчики взрослеют позднее, чем девочки. Помни об этом и постарайся быть терпимее.

Пишу тебе прямо с работы, так что не могу сказать, как дела у папы и Хьюго, но привет им обязательно передам.

Будь умницей!

Мама.

* * *

Здравствуйте, мама и папа!

Я был крайне обескуражен той новостью, которую получил в прошлом письме. Я невероятно рад, что у меня будет братик или сестричка. Правда, рад. Но я очень растерян. Мне кажется, я совершенно не готов к тому, чтобы быть старшим братом. Но у меня есть время, чтобы подготовиться. Не могли бы вы выслать мне какую-нибудь книгу о маленьких детях и о том, как с ними обращаться.

Мам, как ты себя чувствуешь? Пиши мне о своём здоровье почаще, я сильно переживаю.

P. S. учёба в порядке, и я тоже.

Курт

* * *

Любимые мои бабушка и дедушка!

Как вы там? Как ваше здоровье?

Спасибо вам огромное за посылку! Эти нитки для вязания просто замечательные. Остальное ещё не разбирала. Я жду, когда моя подруга Роксана вернётся с дополнительных занятий по полётам, и тогда мы вместе возьмёмся за головоломки.

Недавно у нас в гостиной была вечеринка. Я уверена, что такого не увидишь среди неволшебников! Здесь было невероятно красиво, и музыка лилась просто из воздуха. Было очень много людей. Пришли даже ребята с других факультетов. Я наблюдала за ними с балкончика. Мне было так интересно, о чём они говорят. Наверняка о чём-то простом, глупеньком и весёлом.

Пока была хорошая погода, я прогуливалась у озера и видела несколько мёртвых птиц. Это выглядело очень грустно. Я даже поругала Лори на всякий случай, но я не думаю, что она охотилась так далеко. Тем более, её подкармливают многие гриффиндорцы, так что ей незачем ловить птиц. Сейчас она ещё более толстая и пушистая, чем в конце лета.

Сегодня у меня почему-то прекрасное настроение. Может быть, это потому, что со мной поздоровались братья Роксаны: Фред и Джеймс. Я буду очень рада, если мы подружимся.

Не переживайте за меня, я стараюсь быть во всём осторожной и не рисковать по мелочам. Не скучайте без меня, хотя я без вас иногда и скучаю.

С любовью Филлис.

* * *

Привет, Ники!

У меня к тебе есть одно дело. Я бы занялась им сама, но совершенно нет времени: сутками чахну над учебниками, ты же знаешь.

На территории школы начали появляться мёртвые птицы (может, ты тоже замечала). Не могла бы ты спросить у Хагрида, что он думает по этому поводу? И ещё нужно сообщить об этом директору. Тед считает, что тут может быть замешана тёмная магия, поэтому будь очень осторожна. Старайся не разгуливать по вечерам в одиночку. Надеюсь, ты выполнишь мою просьбу. Это может оказаться важным (а может и не оказаться, но лучше проверить). Как что-то прояснится, отправь записку или приходи ко мне в библиотеку, я тут каждый вечер.

Я слышала, ты гуляешь с кем-то с Когтеврана? Кто он? Я его знаю?

Береги себя, сестрёнка.

Вики.

К середине октября потолок в Большом Зале плотно покрылся грозовыми тучами. Студенты, блаженствовавшие до этого под нежарким осенним солнышком, наконец-то вспомнили об учёбе. И это озарение пришло весьма вовремя, так как учителя стали методично заваливать детишек горами домашних заданий.

— Боюсь представить, что творится в Башне Когтеврана, если даже у нас народ учебниками обложился, — сказал Джеймс, окидывая взглядом гриффиндорскую гостиную.

Вокруг, действительно, было на удивление тихо — тут и там сидели студенты с кислыми лицами. Сложно сказать, что создавало такую меланхолическую атмосферу: дождливая погода или же накопившаяся домашка.

Даже Фред, закусив губу, что-то усердно переписывал, и потому не откликнулся на реплику Джеймса привычными шутками о зубрилках с Когтеврана. Курт Финниган, выполнявший задания по мере их поступления, был уже свободен от уроков и читал какую-то толстую книгу.

Джеймс, увидев, что друзья заняты, решил, что ему пора покинуть гостиную. Но он не был бы Джеймсом Сириусом Поттером, если бы не устроил из этого представление! Он поднялся из кресла, картинно потянулся и взглянул на часы.

— Что ж, друзья мои, пребывание в столь высокоинтеллектуальном обществе — честь для меня. Но долг зовёт! — торжественно возвестил он.

— И куда же вы, сударь, путь держите? — глядя поверх книжки, спросил Курт.

— Это строжайший секрет! — продолжал актёрствовать Джеймс, нещадно переигрывая. — Но, так и быть, я поведаю его вам, верные друзья мои!

— Поведывай побыстрей, да потише, а то весь твой высокий слог иссякнет, когда семикурсники завяжут узлом твой эзопов язык, — насмешливо отозвался Фред, отрываясь от своих рукописей.

Джеймс огляделся по сторонам и, поймав несколько угрюмых взглядов, немного сбавил тон, не поменяв, однако, манеру.

— Я мерзавец, господа! Я украл сердце одной прекрасной дамы! Теперь я обязан посвятить ей лучшие вечера этой недели! Этому нежнейшему созданию, этой милейшей…

— Да все уже поняли, что у тебя свидание! — оборвала его Роксана Уизли, сидящая вместе с Филлис на коврике возле камина. — Сворачивай театр и шагай себе.

— O tempora! O mores!* — всё не унимался Джеймс. — Никто не разделит со мной души прекрасные порывы!

— Заткнись уже, Поттер, пока твои порывы кто-то другой не придушил, — рявкнул Роберт Бутс с шестого курса и угрожающе расправил плечи.

Лукаво поморщившись, Джеймс всё же замолк и присел на коврик рядом с Роксаной и Филлис.

— Так что же ты не идёшь? — обратилась к нему Филлис.

— Да рано ещё. Решил народ развлечь, а то сидят со скучными лицами.

Роксана закатила глаза, как бы говоря: «Ох уж этот Поттер!». Филлис улыбнулась и продолжила вертеть в руках какую-то конструкцию.

— Что это у тебя? — поинтересовался Джеймс, подвигаясь поближе.

— Это головоломка, — объяснила девочка, подняв сияющий взгляд на Поттера. — Жутко интересно!

— Магглы развлекаются, — продолжила Роксана. — Вроде мелочь — фигурку сложить или крючки разъединить, но с одной такой можно часами возиться.

— Прямо-таки часами! — недоверчиво повёл бровями Джеймс.

— Хочешь попробовать? — всё так же радостно предложила Филлис, протягивая ему нечто, похожее на скрюченные спицы.

Парень рассеяно взял головоломку, пытаясь понять, кого же ему напоминает эта Филлис.

"Наверное, кого-то из детства" — подумал Джеймс. В голове всплывали какие-то мутные образы: горный пейзаж, маленькие зверьки с длинной и шелковистой шерстью, чья-то прохладная ладонь с длинными пальцами, убирающая ему волосы со лба. И еще мелодичный звон маленького колокольчика. Он пытался связать эти обрывки воспоминаний воедино, но они упорно не желали склеиваться.

— Это правда можно есть? Я никогда даже не слышала о таком блюде. А ты, Джеймс? — Филлис с искренним интересом повернулась к Поттеру, но он так глубоко погрузился в свои мысли, что даже не услышал своё имя.

— Джеймс! — в один голос окликнули его Роксана и подошедший чуть раньше Фред. Поскольку обое обладали довольно громкими голосами, Джеймс аж подпрыгнул от неожиданности.

— Что? — переспросил Поттер.

— Мы с Рокси рассказывали Филлис про эскамолес, — пояснил Фред.

— Представляешь, он ел яйца гигантских муравьев! — шокированно произнесла Филлис.

— Ой, да кого ты слушаешь! — возмутился Джеймс. — Ничего такого он не ел!

— А вот и ел! Когда мы с родителями в Мексику ездили! Скажи, Рокси?

— Да я не помню ведь почти. Мне лет пять тогда было. Могу только сказать, что я это точно не пробовала.

— А мы с папой ели! Оно похоже на масло... с ореховым привкусом.

— Фу-у... — поморщились Джеймс и Роксана. Фред усмехнулся, довольный произведённым эффектом.

— Смотри-ка, Джеймс, у тебя получилось! — внезапно воскликнула Филлис.

— А? — рассеянно переспросил тот.

— Головоломка! Ты её распутал!

Поттер взглянул на два крючка в своих руках и с удивлением отметил, что они действительно разъединились.

— Ха, и правда! Если бы я знал, как я это сделал, — со смехом сказал Джеймс. — А можно ещё одну?

— Конечно можно, — ответила Филлис. — Можешь даже прихватить с собой на свидание.

Улыбка на лице парня сменилась ужасом. Он медленно опустил взгляд на стрелки наручных часов и громко выругался:

— Поцелуй меня дементор! Я уже две минуты как должен быть возле входа в Большой зал!

Засунув остатки головоломки во внутренний карман мантии, Джеймс помчался к портретному проёму.

— Да уж, с его талантом приходить вовремя на поцелуйчики от прекрасной дамы рассчитывать не приходится, — хмыкнула Роксана.

— Угу, в его случае дементор — последний шанс, — подхватил Фред.

Филлис же молча проводила Джеймса взглядом и улыбнулась каким-то своим мыслям.

* * *

Ребекка Картер прохаживалась вдоль ступеней у входа в Большой зал, скрестив руки на груди. Её щеки покрывали пунцовые пятна, которые явно демонстрировали высшую степень негодования девушки. После очередной проходки Бекки ослабила узел своего синего галстука и повернулась в строну главной лестницы, чтобы уйти. Однако тут в её поле зрения попал тот, кто собственно и стал причиной гнева.

— Ну здравствуй, Поттер, — ледяным тоном произнесла девушка.

— Бекки! — парень насилу пытался отдышаться. — Ты пришла!

— Уже ухожу, — со злорадной улыбкой ответила она и попыталась пройти мимо Джеймса.

— Стой! Подожди! — Поттер схватил её за руку. — Прости меня. Я опоздал. Позволь мне всё исправить.

Ребекка отдёрнула руку, но черты её заметно смягчились. Она глубоко вздохнула и посмотрела парню прямо в глаза. Тот мгновенно просиял, прочитав во взгляде, что ещё не всё потеряно.

— Ты такая красивая, — Джеймс решил придерживаться проверенной стратегии.

— Ты думаешь, что одного банального комплимента достаточно? — Бекки насмешливо изогнула бровь.

— Ну, знаешь, ведь и так понятно, что ты умная. Ты же учишься на Когтевране. Но далеко не у всех на вашем факультете такие роскошные волосы и тёмные пушистые ресницы, мисс Картер.

Девушка хмыкнула, но было видно, что она довольна.

— Таких болтунов тоже надо ещё поискать, мистер Поттер.

— Джеймс. Зови меня Джеймс, — произнёс парень, натягивая самую очаровательную из своих улыбок.

— И что же ты собирался мне показать, Джеймс?

— Прошу за мной, — Поттер согнулся в полупоклоне и протянул руку.

Мгновение поколебавшись, Ребекка всё же протянула ему свою. Внутренне ликуя, Джеймс повёл свою спутницу по бесконечным коридорам замка. Беседа продолжалась.

— Так ты мне не скажешь, куда мы идём? — кокетливо поинтересовалась Бекки.

— А ты что, не любишь сюрпризы? — ответил вопросом на вопрос Джеймс.

— Люблю, просто хочу знать, далеко ли идти. А то знаешь, вечером в Хогвартсе ужасные сквозняки.

— Ты замёрзла? — с беспокойством спросил парень.

— Мм... немного.

Джеймс остановился, стащил с себя мантию и набросил Ребекке на плечи. Та попыталась отказаться, но Поттер отклонил протесты:

— Мне ведь нужно, чтобы ты побыла со мной подольше. Так что твой комфорт — моя забота.

За такую галантность Джеймс был вознаграждён поцелуем в щёку.

Извилистые коридоры всё не кончались. Некоторые из них ярко освещались факелами, другие довольствовались слабыми отблесками свечи. Одни были увешаны гобеленами, иные же за этими гобеленами скрывались. Они расширялись или сужались, переплетались и путались.

— Надо же, вечерний Хогвартс совсем не такой, как днём — задумчиво сказала Бекки.

— Я это заметил ещё на первом курсе, — хвастливо ответил Поттер и тут же продолжил:

— Мы почти пришли.

Парочка замедлила шаг.

— Ты как-то рассказывала, что любишь искусство, — начал издалека Джеймс.

— Да, моя бабушка работает в художественном музее, — подтвердила Ребекка. — Мне нравится к ней приходить и рассматривать картины.

— Тогда тебе должно понравиться и вот это, — они завернули за угол и уткнулись прямо в огромную раму, завешенную тяжёлой бордовой тканью. — Я нашёл эту картину буквально на прошлой неделе. Она здесь точно недавно появилась. И когда я впервые её увидел, сразу подумал о тебе.

Поттер торжественно сорвал ткань и обое ахнули.

— Ты что, издеваешься? — возмущенно воскликнула девушка. — Да это же отвратительно!

Джеймс выглядел обескураженным и даже напуганным.

— Ты не так поняла. Здесь всё было другим. Как же это могло случиться? — Поттер не мог оторвать взгляд от картины. На ней было дерево и птицы. Некогда цветущее и прекрасное, дерево на холсте было совершенно увядшим. Раньше, если прислушаться, можно было услышать переливчатое щебетание, теперь же птицы лежали на земле.

Джеймса это настолько поразило, что он даже забыл о своей спутнице, которая продолжала свою гневную тираду. Он лишь всматривался в пейзаж, отмечая всё новые детали катастрофы. На заднем плане пересох ручей, и земля вокруг него пошла трещинами. Листья с дерева опали, не пожелтев даже, а став абсолютно чёрными. Чем дольше парень всматривался в картину, тем сильнее его поглощало чувство скорби.

— Да пошёл ты со своими шуточками, Поттер! — Бекки тем временем сорвала с себя мантию Джеймса и бросила её на пол. — Это было худшее свидание в моей жизни.

Девушка резко развернулась и зашагала по коридору.

Джеймс двигался, словно в полусне. Он медленно поднял мантию и хотел было направиться в свою гостиную, как вдруг услышал слабый голос.

— Дже-еймс Поттер... подожди.

Голос доносился от картины. Мантия вновь выскользнула у парня из рук. Пересилив леденящее чувство в груди, Джеймс вплотную подошёл к раме и спросил:

— Кто здесь?

— Здесь только мы вдвоём. Все остальные мертвы.

Лихорадочно шаря глазами по полотну, Поттер наконец нашел источник звука. В самом углу картины он увидел голову чудесной птицы. Она была значительно больше и ярче остальных птиц, и в ней ощущалась особая магическая сила. Её тело скрывалось за рамой, но было нетрудно догадаться, что она лежит на земле, как и её мертвые собратья.

— Мой дом был проклят, — продолжала птица. В какой-то момент тембр её голоса изменился. Теперь, казалось, воздух вибрировал от её слов. - Чистейшие будут страдать первыми. Невинные попадут в немилость. В людских сердцах сгустится тьма, но плоды взойдут не сразу. И лишь верность спасёт от погибели.

Джеймс дрожал с головы до ног, но не двигался с места. Он чувствовал, что должен дослушать до конца.

— Берегись, Джеймс Поттер. Торопись.

Птица замолчала. Дыхание её было слабым.

— Как мне вас спасти? — в отчаянии прошептал Джеймс. — Я могу сделать хоть что-нибудь?

Из глаза птицы покатилась крупная слеза.

В этот миг Поттер словно очнулся. Он со всех ног помчался в гостиную Гриффиндора, совершенно не разбирая дороги.

"Я должен что-то сделать, — стучало у него в висках, — Я должен помочь".

* * *

В гриффиндорской башне давно закончилось время напряженной работы и сменилось гудением множества голосов. Филлис отмечала про себя, что в такие моменты гостиная напоминает улей. Хоть всё вокруг не было таким упорядоченным, как у пчёл, но этот расслабленный хаотичный ритм давал ощущение гармонии. Кто-то горячо спорит, кто-то смеётся, а кто-то уже даже пошёл спать, и Филлис представляет, как слышит их мерное посапывание. Она даже подстраивает позвякивание своих спиц под мелодию дыхания башни. Но когда в гостиной появился взъерошенный и бледный Джеймс Поттер, привычный ритм сбился. Этого, казалось, никто не заметил, однако Филлис почувствовала неясную тревогу и отложила вязание. Она притаилась в своём незаметном кресле и стала впитывать ситуацию.

Джеймс тяжело дышит, на лбу испарина. Значит, бежал. На нём нет мантии, хотя уходил точно в ней. Похоже, что-то заставило его убегать, забыв обо всём. Глаза лихорадочно кого-то ищут. Наверняка, Фреда Уизли и Курта Финнигана. Да, точно, вот он их нашёл и сразу бросился к ним. Филлис пристально смотрит на его губы, пытаясь прочитать слова. В профиль видно не очень хорошо, но что-то понять можно. "Срочно...записать" — разобрала она.

Курт достает ручку (ею писать быстрее и удобнее, чем пером) и начинает строчить на лежащем рядом куске пергамента. Дальше читать по губам Джеймса становится почти невозможно, он нервозно растирает лоб, закрывая половину лица. Филлис удается выхватить лишь пару неясных фраз: "будут страдать", "тьма", "верность спасёт". Затем Поттер поворачивает голову к Фреду и...

— Филлис, о чем задумалась? — раздался прямо над ухом голос Роксаны.

Девушка вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на подругу.

— Да так... О том, откуда в волшебном мире берутся пророчества, — мигом нашлась Филлис.

По сути, её ответ не был ложью, ведь именно к этой мысли она пришла по итогу своих наблюдений.

— Пророчества? — озадаченно переспросила Роксана. — Я знаю, что их произносят люди с особым даром... И не только люди.

— А кто ещё?

— Кентавры, например, талантливы в прорицаниях. И другие волшебные существа. А иногда, предметы.

— Мм... — задумчиво промычала Филлис. Обернувшись к прежнему месту наблюдений, она увидела лишь пустой диван. Мальчишек не было в гостиной.

* * *

— Скорее, может, у нас получится её спасти, — шепотом поторапливал Джеймс своих друзей. Они втроем скользили по замку, стараясь издавать как можно меньше звуков. Время уже было позднее, и прогулки по школе могли закончиться отбыванием наказания у мистера Уилсона, сурового школьного смотрителя. Он сменил старика Филча в прошлом году, и его деятельность по наведению порядков набирала оборотов.

Фреда и Курта несколько пугал безумный вид Поттера, но они пришли к молчаливому согласию, что оставлять его самого в таком состоянии — не лучшая идея.

— То есть мы идём спасать... картину? Я правильно понял? — не удержался от вопросов Фред.

Джеймс остановился:

— Просто поверьте мне, ладно? Это очень важно!

Курт и Фред неохотно кивнули и продолжили путь.

Навстречу им проплыла Серая Дама, привидение Когтеврана, и смерила Поттера презрительным взглядом.

— Чего это она? — удивился Курт.

— Может, Бекки ей нажаловалась, — предположил Фред.

— Тш-ш, — шикнул на них Джеймс, останавливаясь перед поворотом. — Скоро уже тот коридор.

— Так-так-так, вас-то мне и надо, — с расстановкой произнес некто.

Мальчики замерли. Из-за угла мягкой поступью вышел мистер Уилсон. Неизменная вежливость, выглаженный костюм, идеально причесанные усы и ровный пробор в седых волосах — весь его образ пожилого аристократа вызывал страх у учеников, ведь от него исходила невероятная магическая мощь. Никто из учеников не сомневался, в том, что стоит Уилсону достать палочку, все вокруг превратится в пепел.

— О каком коридоре идёт речь? — вкрадчиво спросил смотритель.

Троица сжалась под его взглядом.

— Не о том ли, где какой-то вандал погубил картину с Древом жизни?

Джеймс вдруг понял, как это выглядит со стороны, но не терял надежды, что всё обойдется.

— Профессор Лонгботтом, будьте добры, дайте мне вашу находку.

Смотритель властно протянул руку. Из тени на свет шагнул Невилл, которого ребята поначалу и вовсе не заметили, впечатленные появлением Уилсона. В руках профессор держал черный лоскут ткани, в котором Джеймс тут же узнал свою мантию.

— Итак, — продолжил смотритель, — мистер Уизли и мистер Финниган, вас я буду ждать завтра в Зале Славы в шесть ноль-ноль, и ни минутой позже. За нарушение комендантского часа, назначаю вам отработку в виде мытья трофеев. Без магии. А сейчас профессор Лонгботтом проведет вас двоих в вашу гостиную.

Невилл печально взглянул на своих подопечных и со вздохом промолвил:

— Пойдёмте, ребята.

Курт и Фред последовали за ним, тревожно озираясь на товарища.

— А вы, мистер Поттер, за мной.

— А-а... куда — слабым голосом спросил тот.

Мистер Уилсон вплотную приблизился к Джеймсу и наклонился на уровень его глаз.

— Я бы за такое отправлял в Азкабан, — прошипел он, понижая тон. — Но увы, пока что лишь к директору.

Смотритель внимательно изучил найденную мантию и провел пальцами по вышитым на изнанке ворота буквам.

— За свои поступки придется отвечать, мистер J. S. Potter.

После воскресного происшествия утро понедельника стало для Альбуса Поттера сбывшимся ночным кошмаром. Такой типичный неприятно-липкий сон, в котором все окружающие резко поворачиваются к тебе, а ты сам словно уменьшаешься под этими бесчисленными взглядами.

"А каково тогда Джеймсу? — сочувственно думал Ал. — Хорошо всё-таки, что нас в Хогвартсе целое семейство: так смотрят не на одного Джеймса. Всем по ложечке презрения вместо целого котла".

Поспешно позавтракав, Альбус вместе с Розой отправились в подземелья на зельеварение. Урок был общим для всего курса, и оттого взглядов не стало бы меньше даже во время занятия.

Рози шла, гордо подняв голову, и показывая всем своим видом, что она в общем-то невысокого мнения обо всех любопытствующих и сплетничающих. И как бы Альбусу порой не хотелось, чтобы нрав кузины был помягче, но в стрессовых ситуациях она была для него отличной точкой опоры. Намного проще сохранять спокойствие, когда твой друг и соратник буквально излучает уверенность.

Утром в гостиной Гриффиндора состоялся разговор. Хотя "разговор" — это громко сказано. Всего лишь пара реплик яростным шёпотом.

— А вдруг это правда он? — едва шевеля губами спросил Ал.

— И думать не смей! Он же наш брат. Это точно не он, — отрезала Рози.

Хотя аргументация была довольно слабой, но Альбусу хотелось поверить. Так он и поступил. Но полностью прогнать сомнения ему не удалось.

"Если бы можно было спросить у самого Джеймса, — размышлял Ал, шагая вниз по ступенькам подземелий. — Но такой вопрос может его обидеть. У меня и язык не повернется спросить: А ты случайно не проклял живую картину страшной тёмной магией? Глупость какая!".

Возле класса Зелий было весьма пустынно. Лишь Скорпиус Малфой небрежно подпирал стену.

— Это не он сделал, — вместо приветствия сказал Альбус.

— Не он, так не он, — Малфой пожал плечами. — Я так-то и не собирался спрашивать. Мы, слизеринцы, обычно не задаём друзьям неудобных вопросов. Отец говорит: "Слово — сикль, а молчание — галлеон".

Рози удовлетворённо хмыкнула. Видимо, мистер Малфой научил сына изящно изъясняться.

С лестницы послышался гул голосов. Первокурсники закончили завтрак и спешили на занятие к профессору Слизнорту. В коридоре возле класса резко стало многолюдно. Но вместо того, чтобы наполниться шумом, привычным для школьных помещений, подземелье стало какой-то мёртвой зоной. Появившиеся ребята, будто сговорившись, на подходе к классу обрывали свои разговоры. Атмосфера становилась напряжённой и давящей.

Альбус не любил скопления людей. То есть, ему нравилась радостно-оживлённая толпа на праздниках или равнодушно-жужжащая повседневная толпа. Но когда куча народу одновременно сердилась или осуждающе замолкала, его охватывала лёгкая паника. Ал постарался сосредоточиться на дыхании, как учила когда-то тётушка Флер, а затем и кузины Вики и Ники. "Раз, два, три, четыре — вдох. Раз, два, три, четыре — выдох". В памяти всплыл саркастичный голос Фреда: "Тьху-ты, что за чушь? Я так не успокаиваюсь, а наоборот начинаю задыхаться и паниковать".

— Привет, — раздался жизнерадостный голос. Все обернулись и увидели Кита Уолшера.

— Надо же, я даже не опоздал сегодня, — словно не замечая ничего необычного, Кит протолкался к Розе, Альбусу и Скорпу. — Рози, ты не могла бы мне помочь с галстуком? Мне кажется, его кто-то проклял. Я завязываю, а он развязывается.

— Вот олух! — хихикнула Мэнди Нотт. — Радуйся, что этот галстук тебя не придушил.

Кит, пропустив мимо ушей оскорбление, добродушно и заразительно рассмеялся. Мыльный пузырь напряжения лопнул, по рядам прокатился смешок. Альбус облегчённо улыбнулся.

Где-то в глубине замка глухо зазвонил колокол. Двери класса отворились. Профессор Слизнорт уже дописывал рецепт зелья на доске, пока ребята рассаживались по местам.

* * *

— А теперь разбейтесь на пары и принимайтесь за работу, — скомандовал профессор Слизнорт после двадцатиминутного разъяснения к рецепту зелья замедления.

Кит, как обычно, подошёл к пустому котлу и стал гадать, кто же из его самоотверженных товарищей-пуффендуйцев решит пожертвовать своими баллами по Зельеварению на этот раз. Чаще всего эту ношу брали на себя тройняшки Кристенс. Вот и сейчас Кен, Лео и Анна (или, как они звали друг друга в детстве Кенни-Ленни-Энни) достали зачарованный кубик, чтобы узнать, кто сегодня станет этим "счастливчиком".

Привычный порядок вещей нарушила Роза Уизли, которая подошла к Киту и с улыбкой спросила:

— Можно к тебе?

Тройняшки Кристенс удивлённо переглянулись. Кит на секундочку замялся:

— Рози... А ты уверена? Ты ведь отличница. Поработаешь со мной — нолик схлопочешь.

Анна покачала головой в подтверждение его слов. Она с братьями практически с начала года регулярно подставлялась под удар неудачливости Уолшера. Не особо приятная особенность. Но вот максимально приятный характер Кита и его умение дружить сполна компенсировали все неудобства.

— Да, всё в порядке, — оптимистично отозвалась Роза. — Доминик говорит, ты делаешь успехи.

Щёки Кита покрылись лёгким румянцем. Они занимались дополнительно всего пару недель, и по его личным наблюдениям, прогресс был незначительным. Но Доминик старалась держать его в боевом состоянии духа, попеременно то подшучивая, то подбадривая его.

— Ну хорошо, — сдался Кит. — Но будь готова к последствиям.

Лео, Анна и Кен, стараясь не выдавать своего облегчения (получать плохие оценки всё-таки не очень приятно), отошли к другому концу стола. Альбус и Скорпиус, наблюдавшие за этой сценой, напротив, приблизились и заняли соседний с Рози котёл.

Зелье было чуть более сложным, чем те, что им приходилось варить ранее. Как и во всех прочих, к нём важно было соблюдать пропорции и следить за временем. Шерсть карликового ленивца нужно было измельчить маленькими серебряными ножницами, чем и занялся Кит. Рози же принялась толочь в ступке синие водоросли, выдавливая из них сок.

— Аккуратно, не вдохни ворсинки, — предупредила Роза.

— Я знаю, — усмехнулся Кит. — Я, конечно, невезучий, но не глупый.

Девочке стало неловко за своё воображение, которое уже нарисовало картинку, на которой Кит вдыхает шерсть ленивца, чихает, и ингредиенты для зелья летят во все стороны.

— АА-ЧХИ! — раздалось с другого конца стола.

Все дружно обернулись в ту сторону. Кен Кристенс смущённо потирал нос.

— Что ж, мистер Кристенс и мистер Кристенс, теперь вы не можете точно сказать, сколько шерсти ленивца оказалось в вашем зелье, — прокомментировал профессор Слизнорт. — Вы можете продолжить работу, однако на высший результат я бы на вашем месте не рассчитывал.

— Вот видишь, — прошептала Рози Киту, — не для всех очевидно, что волоски щекочутся.

Кит, не дыша, отправил в котёл измельчённую шерсть, после чего шумно выдохнул.

Работа шла слаженно: Рози помешивала зелье, в соответствии с инструкцией подсыпая сон-травы, а Кит измельчал оставшиеся ингредиенты — имбирный корень и плод огнецвета.

До конца занятия оставалось пять минут. Зелье в котле Скорпа и Ала бурлило уж слишком интенсивно, но по цвету почти совпадало с описанием. Что же касается работы Кита и Розы, то выглядела она если не идеально, то очень близко к этому.

Профессор Слизнорт проходил по рядам и собирал пробирки для дальнейшей проверки. Кит, в очередной раз затаив дыхание, зачерпнул из котла зелье для образца. Профессор одобрительно покачивал головой, видя, что работа выполнена качественно.

-БУЛЬК!

Одна из крупных свечей, парящих над головами учеников, вдруг истратила свою магию левитации и упала прямо в котёл Кита и Рози. Часть зелья выплеснулась на самого Кита и обожгла ему руки и грудь. От боли его руки разжались, пробирка выскользнула из пальцев и звонко разбилась. В полной тишине класс наблюдал, как Кит в замедленном темпе отшатывается от котла и пытается стянуть с себя слегка дымящийся свитер.

* * *

— Это было реально обидно! — возмущённо воскликнул Альбус.

Первокурсники с Гриффиндора и Слизерина, кутаясь в мантии, шли к хогвартским теплицам. Моросил мелкий дождь, от чего и без того паршивое настроение некоторых ребят становилось ещё хуже. Альбус и Рози просто пылали от негодования. Скорпиус был менее эмоционален, но случившееся на уроке Зелий раздосадовало и его.

— Может, профессор Слизнорт поставит хотя бы Удовлетворительно, — предположил Малфой. — Он же видел, каким было ваше зелье. И к тому же, оно сработало! Кит замедлился. Разве это не результат?

— Да не в этом дело, — отмахнулась Роза. — Пускай хоть Тролль ставит, мне всё равно.

Альбус и Скорпиус шокированно переглянулись.

— И нечего делать такие лица! — рассердилась Рози. — Я никогда не говорила, что оценки — это самое важное!

Мальчики предусмотрительно промолчали.

— Мы ведь всё сделали правильно! — продолжила Рози свою тираду. — И Кит так старался. Он много работал, чтобы наконец научиться этим проклятым зельям! А тут такая ерунда. Вот как так может быть?

Кто-то за их спинами гаденько захихикал. Все трое обернулись и с удивлением обнаружили, что прямо за ними всё это время практически след в след шагали Мэнди Нотт и Рик Макнейр. И если Рик был явно погружён в свои мысли, то Мэнди напротив не упускала ни единого их слова.

— Я сказала что-то весёлое, Нотт? — холодно осведомилась Рози.

— Да, Уизли, — самодовольно ответила Мэнди. — Я определённо нахожу это забавным.

— Что ты имеешь в виду? — вклинился Альбус.

— А ты так и не понял, Поттер? — слизеринка явно получала удовольствие от этого диалога. — Этот Уолшер, он же Неудачник с большой буквы Н.

— Заткнись! — хором воскликнули Альбус и Роза.

Поттер рефлекторно выхватил палочку, хотя откровенно говоря, в его арсенале не было подходящих заклинаний, чтобы причинить какой-либо вред этой девчонке. Она понимала это и, окинув Альбуса взглядом, захохотала.

— Серьёзно, Нотт, если ты не возьмёшь свои слова обратно, я... — начал было Ал.

— "Я, я..." — кривляясь перебила его Мэнди. — Что "я"? Позовёшь своего братца — будущего Тёмного лорда?

— Довольно! — вмешался наконец Скорпиус. Он не хотел ввязываться в это дело и надеялся, что ребята сами разберутся, но всё начинало заходить слишком далеко.

Мэнди с интересом посмотрела на Малфоя. Он продолжил:

— Аманда, я был бы тебе премного благодарен, если бы мы прекратили этот разговор. Я нахожу его...мм... утомительным.

Скорпиус специально подбирал нейтральные и подчёркнуто вежливые выражения, чтобы не потерять лицо среди слизеринцев, но и поддержать своих друзей.

— Ах, будущий лорд Малфой устал, — с усмешкой, но вполне миролюбиво промурлыкала Мэнди. — Тогда, пожалуй, прервёмся на время.

Малфой коротко кивнул и пропустил однокурсницу вперёд, придержав двери теплицы.

Альбус спрятал палочку в складки мантии и заметил, что его трясёт от ярости. Рози была напротив подчёркнуто спокойна и по её стеклянному взгляду было непонятно, о чём она думает.

"Ничем хорошим это не закончится", — мрачно подумал Малфой.

* * *

После обеда ребята собрались в библиотеку. Страсти вроде бы немного поутихли, но Альбус то и дело заново вспыхивал и обсуждение Мэнди возобновлялось.

— Знаешь что, — в очередной раз завёлся Поттер, поворачиваясь к Скорпиусу, — это ведь было оскорбление! Оскорбление моей семьи!

Малфой понимающе кивал, но от комментариев воздерживался.

— Да за такое на дуэль вызывают вообще-то! Настоящую дуэль волшебников, — продолжал распаляться Альбус.

— А ты разве знаешь дуэльные заклинания? — поинтересовался Скорп.

Поттер сразу поник.

— Ну, вообще должны же быть какие-то элементарные фокусы для начинающих дуэлянтов, — поспешно исправился Скорпиус. Ему не хотелось, чтобы его друг чувствовал себя слабаком.

— Точно! — Альбус воспрял духом. — Как раз в библиотеке и посмотрим.

— А чего это вы шушукаетесь? — громко спросила Рози, молчавшая уже долгое время.

Альбус и Скорпиус вздрогнули. Но вопрос был обращён не к ним. Роза возмущённо глядела на одну из картин, расположенных на главной лестнице. На полотне собралось человек семь, и все они неодобрительно разглядывали Розу и Альбуса. Окинув взглядом всю стену, ребята заметили, что и на других картинах происходило что-то странное. Люди на них активно перешёптывались. Кто-то осуждающе качал головой, знатные дамы прикрывались веерами, а дамы попроще — ладошками, и все они передавали друг другу какую-то новость.

— Эй, я к вам обращаюсь! — вновь воскликнула Роза. — Вы знаете, что глазеть неприлично?

Но никто ей не ответил. Изображения замолкали и отворачивались.

— Пойдём, Рози, — тихо позвал Альбус. Он уже понял, в чём дело.

— Нет, я хочу, чтобы они ответили, — девочка не могла успокоиться. — Если у них хватает смелости так откровенно сплетничать, то почему не сказать нам в лицо?

Люди на картинах по-прежнему не отвечали. Какой-то старый колдун в фиолетовом колпаке с отвращением сплюнул себе под ноги.

— Трусы! — фыркнула Рози и пошла в сторону библиотеки, громко стуча каблучками. Мальчики поплелись за ней.

Едва они успели свернуть в коридор четвёртого этажа, как навстречу им выплыло привидение, от которого даже при свете кровь стыла в жилах. Ребята невольно прижались к стене. Кровавый Барон (а это был именно он) внезапно приблизился к Скорпиусу и, ко всеобщему ужасу, обратился к нему:

— Мистер Малфой, — голос призрака звучал так, словно он находился на дне озера, — не самую лучшую компанию вы выбрали для того, чтобы скоротать вечер.

— П-почему? — запинаясь спросил Скорпиус.

— Юная мисс Нотт говорит, что эта семья запятнана тёмной магией, — прошелестел Барон. — Конечно, я не из тех, кто боится тьмы. Но поверьте, умертвить то, во что когда-то вдохнули вечную жизнь, может лишь поистине тёмный волшебник. Подумайте об этом.

Дотронувшись до плеча Малфоя, Кровавый Барон удалился через каменный пол.

Оправившись от шока, ребята наконец добрели до библиотеки. Побродив среди стеллажей, и проконсультировавшись с молодой мадам Пинс (племянницей той самой мадам Пинс), все трое устроились в мягких коричневых креслах. Рози рассеянно читала книгу о китайской жующей капусте, которую сегодня им задал профессор Лонгботтом. Мальчики же вдвоём склонились над фоллиантом, который был посвящён магическим дуэлям. Иногда они вслух зачитывали инструкции к заклинаниям или истории, когда совсем юные волшебники побеждали более опытных противников. Но ничего такого уж подходящего им так и не попалось.

— А знаешь, — заметил Поттер, — это даже к лучшему, что мы ничего не нашли.

— Это почему же? — удивился Скорпиус.

— Да потому, что она девчонка! Не стану же я на дуэль девчонку вызывать. Это ведь позор будет.

— Ты хочешь сказать, — Рози оторвалась от чтения, — что девчонки слабее вас, мальчишек?

— Да нет же, Рози, — попытался оправдаться Альбус. — Просто так не принято в культурном обществе. Скажи, Скорп?

— Это правда, — подтвердил тот. — Тут его бы в любом случае засмеяли бы и неважно, победил бы он или проиграл.

— Ясно, — на удивление быстро согласилась Рози и захлопнула свою книгу. — Пойдёмте на ужин? Я умираю с голоду.

* * *

Попрощавшись у дверей Большого зала, ребята отправились к столам своих факультетов.

Скорпиус не хотел сейчас общаться с Мэнди, и потому пристроился рядом с Доминик.

— Тяжёлый день, а, блондинчик? — подмигнула ему третьекурсница.

— Ты даже не представляешь... — устало ответил Скорп.

Медленно пережёвывая запечёную картошку, Малфой пытался разложить по полочками всё, что произошло сегодня. Вспомнив утро, он пробежался глазами по столу Пуффендуя. Кит Уолшер был на месте и выглядел более или менее нормально. Руки его были забинтованы, но выражение лица скорее радостное, чем грустное. Впрочем, хоть кто-нибудь видел Кита грустным? Скорпиус не мог припомнить такого момента.

От плотного ужина Малфоя совсем разморило. "Не пойду сегодня к леди Гринграсс, — решил он. — Вот уж сегодня не до уроков вокала". Он встал из-за стола и поплёлся вместе с другими слизеринцами в сторону подземелий. Неподалёку от него шла и Мэнди Нотт, в чём-то активно убеждая Рика Макнейра. Он попытался незаметно подойти поближе. Но не успел он прислушаться, как раздался знакомый голос.

— Мисс Аманда Нотт! Я, Роза Грейнджер-Уизли, призываю ответить вас за оскорбление, нанесённое моей семье, и вызываю вас на дуэль волшебников!

В лицо Мэнди выплеснулся стакан тыквенного сока.

"Она что, его из Большого зала с собой прихватила?" — с долей восхищения подумал Малфой. За спиной у Розы маячил запыхавшийся Альбус, который тоже, по всей видимости, не ожидал такого от своей кузины.

Если в начале речи Рози Аманда была настроена насмешливо, то после освежающего тыквенного сока она поняла, что всё это всерьёз. Вытерев лицо рукавом, она достала палочку.

— Макнейр, будешь секундантом, — небрежно приказала она.

— Мистер Малфой, не окажете ли честь? — Рози наклонила голову набок и испытующе взглянула на Скорпиуса.

Тот внутренне запаниковал: "Во что я ввязываюсь? Отец убьёт меня!". Но для остальных его метания остались незамеченными. Малфой расправил плечи и степенно кивнул.

Вокруг собралось несколько зевак со старших курсов. Их забавляла эта мелюзга. К счастью, ни староста школы, ни старосты факультетов не торопились патрулировать вечерний Хогвартс.

Дуэлянтки стали друг напротив друга. Какой-то третьекурсник со Слизерина подбросил монетку, и право первой атаки досталось Аманде. Скорпиус даже подумал, что монетка была зачарована, хотя доказать этого он не мог. Он занял позицию за правым плечом Рози. Точно так же, но за плечом у Мэнди устроился Рик. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Сделав старомодный реверанс, Аманда воскликнула:

— Локомотор Мортис!

И — осечка! Целясь Рози в ноги, Мэнди не рассчитала и оправила заклинание в пол, оно отразилось от камня и растворилось в воздухе. Если бы она не промахнулась, то ноги Розы склеились бы и она бы шмякнулась пластом на радость слизеринским зрителям. Но увы!

Рози, даже не вздрогнувшая во время атаки, небрежно взмахнула своей палочкой и без слов выпустила зелёную искру. Маленький зелёный огонёк пролетел к Аманде и растаял у её носа. Та уже была готова расхохотаться, но в следующий миг её лицо облепила дюжина маленьких и рассерженных летучих мышей. "Летучемышиный сглаз! — пронеслось в голове у Малфоя. — Тот самый!"

— Аа-а-а! Уберите их от меня! — заверещала Мэнди. Рик в ужасе замер, не зная, чем помочь.

А Роза Уизли, довольная собой, повторила реверанс своей противницы и собралась уходить.

— Великий Мерлин! Что здесь происходит? — в коридоре появился профессор Лонгботтом.

Рози виновато пожала плечами.

* * *

Около половины девятого вечера Роза Уизли, Альбус Поттер и Скорпиус Малфой вышли из кабинета профессора Лонгботтома. Они прожили не самый лучший час в своей жизни. С Розы сняли 50 очков, с Альбуса и Скорпиуса — по 15. И всем троим назначили отработку. Стоит заметить, что с Мэнди и Рика тоже сняли баллы — соответственно 25 и 15. Так что по итогу за этот вечер Гриффиндор лишился 65, а Слизерин — 55 очков. И весь этот переполох устроила одна отличница с первого курса. Но Скорпиус и Альбус её не винили.

Каждый из них испытывал то самое чувство, знакомое всем хулиганам и проказникам: вот ты что-то учудил, попал в переделку, впереди ждёт наказание, но где-то в глубине души торжествует маленький любитель приключений. Торжествует, довольно потирает ручки и говорит: "Оно того стоило!".

— А я и не знал, что ты такая... — Малфой пошевелил губами, старательно подбирая слово, — такая отчаянная. В хорошем смысле.

— Да, — задумчиво поддержал Альбус. — Я-то, может быть, и знал, но сегодня как будто в первый раз заметил.

— Меня от вас уже тошнит, — Рози закатила глаза. — Тоже мне, философы! Пойду напишу маме. Пусть лучше получит новости от меня, чем от профессора Лонгботтома.

Роза изобразила подобие улыбки и зашагала в сторону башни Гриффиндора.

— Всё-таки крутая у тебя кузина, — Скорпиус проводил взглядом копну рыжих растрёпанных волос.

Поттер поёжился.

— Наверное. Не считая тех моментов, когда она превращается в ночной кошмар и ругает моих друзей от мантии до подштанников.

Малфой фыркнул:

— Ну, допустим, не до подштанников. Я бы сказал скорее: "от семьи до писклявого голоса". Но я не обижаюсь. На моём факультете ценят хорошие подколы.

Профессор Макгонагалл оставила свою размашистую подпись в конце длинного листа пергамента и изящно запечатала его заклинанием. За столом напротив неё сидел Невилл Лонгботтом и попивал предложенный директором чай с неизменным имбирным печеньем.

В этом взрослом мужественном волшебнике едва можно было узнать того неуклюжего мальчонку, который искал жабу в Хогвартс-экспрессе много лет назад. Минерва на мгновение засмотрелась на своего бывшего ученика, и её покрытое морщинами лицо тронула тёплая улыбка. Вот уже почти двадцать лет профессор Макгонагалл занимает пост директора, и за эти годы её характер стал значительно мягче. Теперь она могла понять чудачества Альбуса, и сама разделяла его искреннее очарование юными волшебниками: их талантами, их мечтами и глупыми шалостями, и конечно, их разительной непохожестью друг на друга.

Особенное удовольствие и такую же особенную головную боль ей доставляло многочисленное семейство, состоящее из внуков Артура и Молли Уизли. Кто бы мог подумать, что их окажется столько? Восемь уже в Хогвартсе, и ещё четверо на подходе! И каждый из них успел обрасти связями. Когда Фред и Джеймс приняли в свою компанию этого тихого парнишку Финнигана, Минерве казалось, что её уже ничем не удивишь. Но вот — новый год и новые потрясения. Роза Уизли берёт своим секундатом Скорпиуса Малфоя! Их отцы до сих пор едва ли замечают друг друга при встрече, а об отношениях их дедов и вспоминать неловко. Чего стоит одна только драка в Косом переулке. И тут детишки, наплевав на все предрассудки, становятся практически лучшими друзьями. И куда же без Альбуса Северуса Поттера? Тихий вдумчивый мальчик с отцовской способностью влипать во всё на свете...

— Профессор Макгонагалл, позвольте поинтересоваться, чему это вы так радостно улыбаетесь? — прервал её размышления Невилл.

— Ах, простите, мой дорогой, совсем меня одолела сентиментальность, столь свойственная волшебникам в летах, — она подняла глаза к портрету Дамблдора, который висел по правую руку от директорского стола. Бывший директор подмигнул ей из-под своих очков-половинок.

— Значит, вы считаете, что трио Поттер-Уизли-Малфой — это замечательно и трогательно? — с необычайной проницательностью осведомился профессор Лонгботтом.

— О, нет, — весело ответила директор, — это ужасно. Хогвартс скоро превратится в руины. Но, — она бессильно развела руками, — что я могу сделать,

— Вы издеваетесь? — с улыбкой спросил Невилл.

— Разве только самую малость, — ответила Макгонагалл.

— А если серьёзно, профессор Лонгботтом, то у нас есть более серьёзные проблемы, чем дуэли первокурсников.

Лицо директора стало сосредоточенным, от чего словно постарело на десяток лет.

— Не хочу казаться кликушей, но на школу надвигается что-то тёмное. Хагрид говорит, птиц поразила какая-то болезнь, с которой он не может справиться. И даже миссис Лонгботтом тоже не смогла помочь.

— Да, Ханна мне рассказывала об этом, — профессор травологии задумчиво потирал бороду. — Вы считаете, это дурной знак?

— Я считаю, что кто-то, владеющий сильной тёмной магией намеренно старается запугать школьников. С той же целью была испорчена картина с Древом жизни. Это умный ход, чтобы посеять панику.

— И кто же это может быть?

— Как ни прискорбно признавать, но здесь замешан кто-то из Хогвартса. Я вынуждена подозревать всех: преподавателей, персонал и даже учащихся.

Пустая рама рядом с портретом Дамблдора насмешливо хмыкнула.

— Северус? — Макгонагалл даже вскочила со своего места. — Северус, вы здесь?

Две пары глаз неотрывно следили за безжизненным изображением мрачной комнаты.

— Профессор Снейп? — негромко позвал Невилл. Он был почти того же возраста, что и сам профессор зельеварения в ту злосчастную ночь битвы за Хогвартс. Однако сейчас Невилл снова вдруг ощутил себя маленькой бестолочью, каковой его считал Снейп на протяжении семи лет обучения.

Так и не дождавшись ответа, директор опустилась обратно в кресло и сжала пальцами виски.

— Он не показывался с того дня, как я повесила его портрет в этом кабинете, — печально произнесла профессор Макгонагалл.

— Загадочная личность, — заметил Невилл.

— Это точно. Но вы ведь слышали?

— Да. Это его хмыканье мне снилось в кошмарах, — полушуточно-полусерьёзно ответил Лонгботтом. — Я его всегда узнаю.

— Двоим не могло показаться. Значит, наш уважаемый профессор всё же за нами приглядывает.

Портрет Дамбллора торжествующе отсалютовал присутствующим лимонной долькой.

* * *

В гостинной Гриффиндора в мягком кресле устроилась Филлис. У её ног сидела Роксана Уизли, которой она плела дреды. Как девочка умудрялась это делать в перчатках, оставалось только гадать. Рядом с Рокси на коврике примостилась рыжая кошка Лори. Она, казалось слушала разговор девочек и иногда даже понимающе кивала.

— Так у вашего папы был брат-близнец? — удивлённо переспросила Филлис.

— Да, его звали Фред. Он погиб в битве за Хогвартс.

— О, мне так жаль! — Филлис прижала руки ко рту.

— Да, нам с Фредом тоже, — вздохнула Рокси. — Раньше мы любили представлять, как было бы круто, если бы наш папа был в двух экземплярах. Но однажды мама услышала и нам знатно влетело. Хорошо хоть не папа нас застал за этими разговорчиками. Даже не представляю, как сильно он огорчился бы.

— А ваша мама строгая? — попыталась перевести тему Филлис.

— Ну, она... — Роксана задумалась, какое слово подошло бы больше всего. — Она крутая. И сильная. Когда мы её рассердим, то заклинание подзатыльников летит во все стороны.

Филлис рассмеялась, представив Фреда и Роксану, прячущихся от маминого гнева за мебелью.

— А ещё она ревнивая, — продолжила Рокси. — Поэтому мы не очень часто видимся с Уизли-Делакурами. Мама ревнует отца к тётушке Флёр. В той течёт кровь вейлы, так что на неё все западают. Папа конечно говорит, что даже и не смотрел в её сторону, но мама всё равно настороже.

— Уизли-Делакур? — Филлис постаралась припомнить. — Это же фамилия той красивой девушки-старосты с седьмого курса, да?

— Ага, это Виктория. Она немножко зануда, так что мы с ней не особо общаемся. Но у неё есть сестра, Доминик. И брат Луи-милашка. Так вот Доминик повеселее Виктории будет. Она однажды помогла нам с Фредом подсунуть кузине Молли гнома в сундук с одеждой. Вот смеху-то было!

— Да? А что сказала кузина Молли?

— Ну, я точно не помню, — Роксана задумчиво почесала нос. — Кажется, она кричала что-то о пожёванной мантии...

* * *

Когда на улице завывает ветер, маленькая хижина Хагрида кажется вдвойне уютной. Сегодня лесничий и по совместительству преподаватель Ухода за магическими существами принимает гостей. Этого добродушного великана любили многие ученики, так что ему редко приходилось скучать.

Вот и в этот ноябрьский вечер его порадовали своим визитом трое первокурсников. Это были, конечно же, Альбус, Скорпиус и Роза. Здесь они могли расслабиться и не пытаться притворяться безразличными взрослыми или благородными героями. В гостях у Хагрида эти трое были обычными детьми с обычными школьными проблемами.

К их большому сожалению, Альбусу, Скорпиусу и Рози пришлось пропустить недавний школьный пир по случаю Хэллоуина. Как раз в то время ребята отбывали своё наказание под чутким присмотром мистера Уилсона. Он заставил их полировать старые портретные рамы. Альбус предположил, что у школьного смотрителя какой-то пунктик по поводу чистоты: все его отработки состояли в том, чтобы натирать до блеска какую-то старую рухлядь.

Чтобы хоть немного улучшить их настроение, Хагрид приготовил им сюрприз: спрятал одну из гигантских тыкв в своей магически расширенной кладовке, чтобы друзья могли собственноручно вырезать на ней хэллоуинскую рожицу. Он не был уверен, придётся ли им по вкусу такое, но он таки не прогадал: ребята были в восторге. Хотя занятие предстояло непростое, они с энтузиазмом закатали рукава мантий, вооружились ножиками и ложками и принялись за работу. Чтобы каждый мог самовыразиться, у тыквы намечалось целых три лица — по одному на брата. Хагрид же, предварительно обрезав верхушку, теперь спокойно сидел на табуретке и наблюдал.

— Фу, ну и гадость! — радостно воскликнул Скорпиус, выгребая тыквенные внутренности.

— Ага, — согласился с ним Альбус, уже успевший перепачкаться липкой волокнистой кашицей, — Супер! Спасибо, Хагрид.

— Я рад, что вам это, угодил значит, — лесничий расплылся в улыбке.

— А мы с мамой и Хью тоже как-то раз разделывали тыкву, — довольно сообщила Рози. — Но, конечно, не такую огромную.

— Кла-а-асс! — с завистью в голосе протянул Скорпиус. — У нас дома только волшебные занятия. А к Хэллоуину либо домовики украшают, либо из Косого переулка отец специальные светильники заказывает. Он бы ни за что не позволил что-то маггловское делать...

— Видишь, маггловские занятия тоже могут быть интересными, — сказала Рози с вызовом.

— А я и не спорю, — миролюбиво согласился Скорп.

* * *

В башню Гриффиндора бодро ворвался Фред Уизли и, заметив сестру, приземлился возле неё на ковёр. Лори возмущённо мяукнула.

— Привет, кошка, — Фред почесал её за ушком, и она удовлетворённо заурчала. — И вам, девчонки тоже привет.

— А ты чего один? — спросила Филлис.

— Курт сейчас занесёт эссе профессору Синистре и придёт. А Джеймс... — Фред махнул рукой.

— До сих пор депрессует? — спросила Рокси.

— Ага, — подтвердил Фред. — Мы ему говорим, что все уже забыли про ту несчастную картину, почти месяц прошёл! А он всё равно сам не свой. Сейчас вот пошёл сову свою повидать. Ему, кажется, с совой приятнее время проводить, чем с людьми. Даже поход в Хогсмид пропустил.

— Вот бедняга, — сочувственно отозвалась Филлис.

В портретном проёме появился Курт Финниган в привычном для него задумчивом состоянии. Фред и Рокси радостно помахали ему, и он, тихо буркнув "привет", плюхнулся на бордовый пуфик рядом с ребятами.

— А что это вы такое делаете? — Фред наконец заметил необычную причёску сестры.

— О, это дреды, — охотно пояснила Филлис. — Видел раньше такие?

— Погоди-ка, погоди-ка, — парень хитро прищурил глаза. — Да ведь у мамы на школьных фотографиях такие же!

— Точно! — просияла Роксана. — Скажи, круто?

— Ещё как! — похвалил Фред, и тут же заявил:

— Я тоже такие хочу.

Девчонки переглянулись.

— Отращивай волосы тогда. На твои три волосины разве что чужие дреды приклеить можно, — хихикнула Роксана.

— А что? — развеселился Фред. — У меня же столько сестёр в Хогвартсе! Может хоть одна поделится своими шикарными локонами? Ты не поможешь почти-безволосому братцу?

— Побойся Мерлина, мне на свои дреды едва хватило!

— Как насчёт Виктории? — раззадорился Фред. — По-моему, ей давно пора поменять стиль.

— Неет, — включилась в игру Рокси, — Тэдди этого не переживёт. Он тебя в полнолуние покусает, и будут у тебя уши как светофор мигать.

— Это парень Виктории и племянник Гарри Поттера, — шёпотом объяснил Курт удивлённой Филлис. — Его отец был оборотнем, а мать — метаморф-магом. Вот они и придумывают всякое.

А Фреда и Рокси было уже не остановить.

— Может тогда Доминик?

— Да она тебя за свои шикарные волосы отравит!

— Рози?

— Летучих мышей нашлёт! Ты слышал ту историю про дуэль?

— Ну тогда Молли! Она точно не откажет. Эй, Молли! — Фред повернулся к окну, у которого Молли Уизли читала "Тёмные силы: пособие по самозащите".

Девочка вздрогнула, но попыталась сделать вид, что не слышит. Фред начал подниматься с кресла.

— Рокси, мне это не нравится, — Филлис дёрнула подругу за рукав.

— Да, ладно тебе, это же просто шутка.

Уизли распрямился во весь рост и изобразил пальцами ножницы. "Чик-чик".

— Фред, прекрати, — вмешался Курт.

Фред вздёрнул брови и наклонился прямо к лицу Финнигана.

— Вот это да-а, — протянул он. — Что я вижу? Неужели эти румяные щёчки говорят мне о том, что мой друг-ботаник влюбился в мою прекрасную кузину?

Лицо Курта, если и не было румяным до этого, то теперь просто пылало огнём.

— Что ты несёшь? — возмутился он. — Я просто не хочу, чтобы ты над ней издевался.

— Да кто тут издевается то? — удивился Фред. — Мы же шутки шутим. Шутки, для смеху, знаешь такие? Это не обидно совсем, правда Молли?

Из-за того, что Фред вопил через всю гостиную, многие уже с интересом наблюдали за происходящим. Молли поняла, что притвориться глухой не получится, и стала поспешно собирать свои учебники и тетради.

— Эй, кузина, — продолжал представление Фред. — Бросай своего когтевранца, смотри, какого я тебе жениха нашёл!

Молли засобиралась ещё быстрее. Вокруг уже смеялись.

— Заткнись, Фред! — Курт встал на ноги и сжал кулаки, но рядом с рослым Фредом мелкий и круглолицый Финниган смотрелся комично.

Роксана, видя, что ситуация и правда становится не очень-то весёлой попыталась притормозить брата:

— Ну хватит, Фред, ты так всех купидонов спугнёшь своими воплями. И что тогда, сам будешь во всех запускать стрелами с любовным зельем?

Отвлекающий манёвр удался, и пока Фред изображал порхающего купидончика и скакал по всей гостиной, Молли наконец разобралась со своими вещами и скрылась в портретном проёме.

— Ну ты и идиот, — пробормотал Курт, обессиленно опускаясь обратно на пуф.

— Эх, неблагодарный труд амура! — театрально воскликнул Фред и в конце концов угомонился.

— Весёлая у тебя семейка, — шепнула Филлис Роксане.

— И это лишь малая её часть, — ответила Рокси, пытаясь накрутить на палец свежезаплетённые дреды.

* * *

Пока Альбус, Скорпиус и Роза пыхтели над тыквой, Хагрид достал дудочку и начал наигрывать приятную мелодию. Скорпу казалось, что именно под такую музыку в солнечные дни танцуют бабочки и перешёптываются деревья в Запретном лесу. Он подумал про себя, что надо бы подобрать эту мелодию на фортепиано.

Через какое-то время начали прорисовываться лица. Рози изобразила сердитую тыкву с широко разинутым ртом. Со стороны Скорпиуса нарисовалась хитро прищуренная рожица. Ну а Альбусу овощ решил широко улыбнуться, демонстрируя свои великолепные четыре зуба.

— По-моему, этот шедевр надо поместить в музей искусства, — важно проговорила Рози.

Вся компания весело рассмеялась.

После уборки сели пить чай из огромных кружек лесничего.

— Хагрид, а расскажи, какими были наши родители в детстве, — попросила Рози.

Скорпиус неуютно заёрзал на стуле. Он боялся, услышать что-то неприятное о своём отце.

Но Хагрид лишь простодушно махнул рукой:

— Дык такие же сорванцы были, как и вы. То им в замке не сиделось, приходили на ночь глядя, то с учителями воевали, то с Сами-знаете-Кем. Не соскучишься.

— Хагрид, а ты не получал посылку от моей мамы? — спросил Альбус. — А то я её просил, чтобы она отправила тебе...

— Ох-ты, дурья моя башка! — хлопнул себя по лбу великан. — Точно ведь, Джинни альбом прислала!

— Альбом? — переспросил Скорпиус.

— Ага, — кивнул Ал. — Я всё хотел тебе показать колдографии нашего семейства. Ты-то своих показывал. Но не хотел, чтобы семейный альбом в замке был. А то мало ли что, сейчас на нас много кто зуб точит. Ещё порчу наведёт. Вот и попросил маму, чтобы она Хагриду отправила.

Пока Альбус объяснял, Хагрид тяжело поднялся со стула и прихрамывая подошёл к дверям кладовки. Там что-то загремело.

— Что там, Хагрид? — забеспокоилась Рози.

— Да не обращайте внимания, — отмахнулся лесничий с самой добродушной улыбкой. — Только вы не смотрите, это секрет.

Ребята честно зажмурились.

После недолгой возни они услышали, как дверца кладовки захлопнулась и Хагрид возвестил:

— Вот, нашёл.

На обеденный стол опустился альбом в тяжёлом переплёте. Хагрид достал из кармана очки и надел их. Скорпиус придвинулся поближе к столу. Ему не терпелось увидеть родню своих школьных друзей и послушать о них истории.

Альбус пролистал несколько страниц и глубоко вдохнул, готовясь к длинному и запутанному рассказу.

— Начнём, пожалуй с дедушек и бабушек...

* * *

За библиотечным столиком у окна тихо всхлипывала Молли Уизли. Рядом с ней сидел Деймон Гилберт — тот самый когтевранец, которого Фред советовал "бросать".

— Неужели всё настолько плохо? — с сочувствием спросил парень.

— Ох, Деймон, иногда мне так хочется быть кем-то другим, — сквозь слёзы прошептала Молли. — Не быть частью этой сумасшедшей семейки. Я представляла, как здорово быть маглорожденной и удивляться своему приглашению в Хогвартс.

Девочка вытерла слёзы кулаком и мечтательно уставилась в пространство.

— Но ведь когда у тебя много родственников — это хорошо. Наверное...

— Да? А что тут хорошего? — Молли даже слегка рассердилась.

— Ну, вы же как клан мафиози, — хмыкнул Деймон, — а быть в клане — значит быть под защитой. Ну, и там семейные праздники всякие...

— А от них мне как защититься? И что делать, если те самые праздники — это сущий кошмар? Каждое Рождество со мной происходит какая-нибудь гадость. И мне остаётся лишь молить судьбу, чтобы гадость была не большой, а маленькой.

От воспоминаний на глаза Молли снова навернулись слёзы. Она сняла очки и принялась протирать специальной тряпочкой. Она могла очистить их заклинанием, но эта привычка из детства успокаивала.

— Эти мальчишки вроде не злые, но у меня такое чувство, что они меня ненавидят. Когда мне было семь, они засунули в мой сундук гнома и он пожевал мою любимую праздничную мантию. Когда мне было девять, они съели печенье, которое я испекла к приезду папы. А когда мы поступили в Хогвартс, стало только хуже. На первом курсе Фред и Джеймс на спор левитировали ведро с краской и опрокинули его мне на голову. А в прошлом году они же и ещё этот их друг Курт перебрасывали друг другу хлопушку на уроке зельеварения. Профессор Слизнорт тогда на минутку вышел и они решили поразвлечься. И угадай, в чей котёл угодила эта хлопушка?

Деймон понимающе промолчал. Молли продолжила:

— Тогда мы варили уменьшающее зелье. И прямо на мне уменьшилась моя одежда. И мои очки.

Парень снова воздержался от комментариев. Да и что тут скажешь?

— И каждый раз: "Прости, Молли", "Моллз, всё в порядке, без обид?", "Не дуйся, кузина, мы просто пошутили". "Прости, Молли", "Прости, Молли"... А я ведь знаю, что им ни капли не жаль.

Молли закончила свой рассказ и с удивлением заметила, что ей стало немного легче.

— А ты говорила родителям? — спросил Деймон. — Может, они могли бы что-то сделать.

— Папе не говорила, — ответила девочка. — Я знаю, как для него важны отношения с семьёй. Раньше у него были серьёзные разногласия с дедушкой и братьями. Но после примирения и смерти дядюшки Фреда отец старается не ссориться с родными и уделять им время.

— А мама?

Молли вздохнула.

— А мама говорит, что чувством юмора я пошла в папу. Наверное, это правда так.

— Ну а самим братьям ты говорила, как сильно тебя обижают их шутки?

Девочка на минутку задумалась, водрузила очки на место и ответила:

— Наверное, нет. Я стараюсь поменьше говорить с ними.

— Так может стоит попробовать?

От одной мысли об этом разговоре Молли стало не по себе. Но она пообещала подумать над этим. Окончательно успокоившись, она окинула взглядом своего собеседника. Он был определённо хорош собой. Каштановые волосы, тёмные пушистые ресницы, серые проницательные глаза... Многие считали его заносчивым, но ведь с ней, с Молли, он был само очарование. Как говорит о таких бабуля Уизли "душа — как слёзы феникса".

— Деймон, можно тебя кое о чём спросить?

— Да, конечно, — парень слегка насторожился.

— А почему ты со мной общаешься?

— Не понимаю...

— Ну, ты красивый, умный, учишься на пятом курсе. А я... я толстая некрасивая третьекурсница, у которой нет друзей.

— Я не считаю тебя некрасивой, — нахмурился парень.

— Но всё же, почему?

— Потому... — Деймон ослабил галстук. — Наверное потому, что я тоже одинок.

Сердце Молли забилось сильнее. Она не решалась продолжать разговор. Они так и сидели вдвоём, каждый погружённый в свои мысли.

* * *

Скорпиус Малфой раздражённо взъерошил волосы.

— Великий Мерлин, у меня уже голова пухнет от ваших родственников! — воскликнул он.

— Поверь, у нас иногда тоже, — заверил его Альбус.

— Особенно когда дело касается дней рождения, — подхватила Рози.

— Да я уже и не пытаюсь запомнить, — кивнул Ал. — День рождения Рози и то не помню...

Сестрица тут же отвесила ему подзатыльник.

— Ай, да шучу я, шучу.

Хагрид недоуменно развёл руками:

— Чего тут сложного, не понимаю, — и принялся загибать пальцы. — Молли с Артуром семерых детишек нарожали. Из них Фред погиб, земля ему пухом. А все остальные, окромя Чарли попереженились и уже своих детишек завели. У Билла с этой француженкой трое: Виктория, Доминик (вертихвостка такая) и младшенький — Луи. Перси, министерская шишка, двумя дочурками разжился: Молли (в честь бабки) и Люси. Джордж на Анджелине женился, родили Фреда (понятно, чего так назвали) и Роксану.

Ребята смотрели на Хагрида, разинув рты, а он продолжал.

— А тут уже и ваши родители: Рон с Гермионой, да Гарри с Джинни. Там двое родилось, а там трое. Вот и вся родословная.

— Хагрид, — медленно проговорил Скорпиус, — тебе никто не говорил, что ты гений?

— Скажешь тоже! — удивился лесничий. — Это ж проще пареной репы. Я только одного в толк взять не могу: как у Джорджа с Анджелиной дети рыжими получились. Прям как эти, как их там, инопланетяне! Кожа тёмная, все в веснушках, а волосы рыжие да кучерявые. Никогда таких не видел.

— А я у мамы тоже об этом спрашивала, — отозвалась Рози. — Она говорит, что у магов генетика особенная: чья магия сильнее, на того ребёнок и будет больше похож. Так что получается, что Поттеры, — она указала на тёмные волосы Альбуса, — сильнее, чем Уизли. Ну и у тётушки Флёр магия хороша — Вик и Ники на неё похожи. Только Лу рыженький. Но это всё неточно. Всего лишь гипотеза.

Скорписус присвистнул:

— Ну и семейка у вас!

* * *

— Ой, уже так поздно, — всполошилась Молли, взглянув на часы. — Нам стоит поторопиться, если не хотим попасться на отработку к мистеру Уилсону.

— Да, ты права, — от длительного молчания голос Деймона слегка осип. Парень прокашлялся и торопливо подхватил свою школьную сумку.

Они направились вдоль книжных рядов, расставляя попутно те книги, которые они планировали читать, но в итоге лишь рассеянно их пролистали.

— Я тебя провожу, — не терпящим пререканий тоном сообщил Деймон.

— Ты что, тогда ты точно не успеешь вернуться в свою башню до отбоя! Я не хочу, чтобы из-за меня ты заработал наказание.

— Молли, сейчас в замке... неспокойно.

— Тем более, нам стоит поскорее добраться каждый до своей гостиной. Всё, пока, — и не дожидаясь, пока Деймон ей возразит, Молли побежала по коридору.

Девочка решила воспользоваться одним из коротких путей за портретным проёмом за одним из портретов. Она часто пробегала по этому узкому проходу днём и, несмотря на плохое освещение, он никогда не казался ей зловещим. Но сегодня примерно на полпути её охватила волна неясной тревоги. Она обернулась. За её спиной не было никого. Лишь настенные факелы мерцали от ветра. Молли на всякий случай достала волшебную палочку и продолжила свой путь. До главной лестницы оставался всего один поворот, как вдруг нечто заставило её замереть на месте.

Ей показалось, что сам ветер прошелестел:

— Прости, Молли...

В следующую секунду её поглотила тьма.

Холодным ноябрьским утром над верхушками Запретного леса показались первые лучи алого солнца. Пара воспалённых глаз сквозь толстые стёкла очков наблюдала за окрестностями с самой вершины Северной башни. На маленькой смотровой площадке стояла женщина, плотно закутавшись в тёплую мантию. Она созерцала мир и читала знаки. И ей не нравилось то, что она видела.

Такого безветрия в это время года не бывало давно. Всегда общительные деревья, казалось, приняли обет молчания, как и опавшая листва, притихшая у их корней. Поверхность Чёрного озера лишь изредка подёргивалась мелкой рябью, напоминающей мурашки на теле человека. «Затишье перед бурей». Так, кажется, это называют магглы. Иногда и эти простецы, несведущие в тайнах туманного будущего, способны почувствовать перемены.

Женщина начала спускаться по винтовой лестнице. Пройдя ярус с полками, сплошь заставленными стеклянными шариками, она оказалась в маленькой пропахшей благовониями спальне. Это был её дом. Она опустилась в кресло, напоминавшее трон, закурила трубку и глубоко задумалась.

Здесь проходили годы и годы. Годы, которые унесли прочь её молодость и воодушевлённость. Годы, которые дали осознание своего дара и своей ответственности за него. Годы, которые сорвали театральную шелуху мелких предсказаний и разноцветных цыганских шалей. И наконец годы, которые научили слушать, молчать и скрываться в тени. Ведь судьба не любит суеты и шума.

Но сейчас настало время говорить.

Женщина подошла к зеркалу и, не обращая внимания на окружавшие её тени, заколола волосы деревянным гребнем.

Пришла пора всерьёз вглядеться в паутину судеб, так загадочно и даже пугающе переплетавшихся в глубинах хрустального шара.

Скоро к ней придут за ответами. И Сивилла Трелони будет готова их найти.

* * *

Воскресенье в гостиной Гриффиндора было ничем не примечательным. Фред наконец смог вывести Джеймса из состояния меланхоличной задумчивости, в котором последний пребывал вот уже больше месяца. Сплетни на тему тёмной магии Поттера практически сошли на нет, раму с погибшим Древом Жизни спрятали в одной из многочисленных кладовых Хогвартса, и вся ситуация в целом, казалось, изжила себя. Сойдясь на том, что та трухлявая картина просто выбрала неудачное время, чтобы помереть, Фред и Джеймс принялись играть в подрывного дурака. Роксана и Филлис со смехом наблюдали за тем, как кузены поочерёдно обжигали себе носы об искрящиеся карты.

Курт всё ещё был обижен на Фреда из-за пятничной перепалки и посему сидел чуть поодаль, погрузившись в книгу по трансфигурации.

Младшие Уизли-Поттеры тоже тут как тут: горячо спорят о чём-то. Рози яростно тычет пальцем в библиотечную книгу и уже на повышенных тонах доказывает что-то Альбусу. Тот же, вопреки спокойному нраву, не менее громогласно пытается отстоять свою точку зрения.

Обычный вечер в Хогвартсе. Был. До тех пор, пока вернувшиеся с ужина гриффиндорцы не начали делиться новостями.

— А вы слышали, что позавчера исчезла третьекурсница?

— Как исчезла? Совсем?

— Нет, Бобби, по частям! Ну ты думай что спрашиваешь!

— А может, и по частям! В нашей школе и не такое случалось.

— С какого факультета? Надеюсь, со Слизерина?

— Говорят, что с Гриффиндора!

— Как же так?

— По-моему, это та девчонка Уизли.

Фред напрягся, услышав свою фамилию. Роксана и Роза тоже огляделись по сторонам. Вокруг были встревоженные лица.

— Что уже опять приключилось? — раздосадовано простонал Джеймс, потирая дымящуюся бровь.

В этот момент в гостиную вошли трое взрослых. Это были профессор Макгонагалл, профессор Лонгботтом и…

— Пап? — одновременно воскликнули Джеймс и Альбус.

«Это он!», «тот самый», «шрам», «Поттер» — слышалось отовсюду.

Это действительно был тот самый Гарри Поттер, в прошлом победивший самого опасного тёмного волшебника, а в настоящем возглавляющий Департамент мракоборцев. Выглядел он более чем заурядно: взрослый волшебник в чёрной дорожной мантии, круглые очки, на лбу побелевший, едва заметный шрам в виде молнии. Однако за всей этой внешней простотой ощущалась серьёзная магическая мощь и огромный боевой опыт. Многие дети смотрели на него с нескрываемым восхищением, мгновенно позабыв о том, как приписывали его сыну всяческие тёмные таланты.

Дождавшись, пока шепотки стихнут, директор обратилась к гриффиндорцам:

— Мы здесь, чтобы сообщить вам о некоем происшествии, — негромко начала она.

В гостиной повисла гробовая тишина.

— А также мы хотим собрать информацию, которая поможет нам в расследовании, — подал голос Гарри Поттер.

Профессор Лонгботтом молча смотрел на своих подопечных, переводя взгляд с одного лица на другое.

Собравшись с духом, Макгонагалл произнесла:

— Сегодня утром один из студентов сообщил нам, что в субботу студентка третьего курса Молли Уизли не пришла на назначенную встречу в библиотеке. Также она не появлялась на завтраке, обеде и ужине.

— Нам необходимо выяснить, когда и при каких обстоятельствах вы видели её в последний раз. Любая деталь может иметь значение, — произнёс главный мракоборец. — Я лично поговорю с каждым, кому есть что сказать.

* * *

В классе Зельеварения, как обычно, царил полумрак. Если по будням помещение освещалось зачарованными светильниками в виде факелов, то в выходной день единственным источником света был голубоватый огонёк под небольшим котелком с зельем.

Котёл стоял на парте в самом непопулярном, а потому и самом укромном уголке класса. Именно это место облюбовала Доминик Уизли. Даже во время занятий поблизости мало кто располагался. Всех почему-то смущало пустое полотно в бронзовой раме, висящее в этой части класса. Ники понимала причину их дискомфорта. Она и сама частенько ощущала на себе взгляд, словно следящий за каждым её движением. Девочка знала, что это портрет кого-то из предыдущих учителей Зельеварения. Про себя она называла его Профессор N или Мистер Голос.

Доминик давно уже привыкла и к постоянному наблюдению, и к редким, но весьма запоминающимся разговорам. Если их можно таковыми назвать.

Когда портрет впервые к ней обратился, Доминик чуть не опрокинула свой чемоданчик с ингредиентами. Это было ещё на первом курсе, когда она следовала за профессором Слизнортом по пятам и заглядывала в каждый котёл.

— Вам не говорили, юная леди, что не следует совать свой нос в кипящее зелье? — раздался негромкий, но отчётливый голос.

Так и не найдя источник звука, Ники с подозрением осмотрела пустую раму. Быстро отойдя от испуга, она выпалила:

— А вам не говорили, что тайком следить за прелестной первокурсницей — не самый высокоморальный поступок?

Услышав в ответ насмешливое хмыканье, Доминик окончательно успокоилась.

С тех пор прошло два года, и время от времени Мистер Голос вставлял свои едкие замечания касательно «бездарного варева», из которых слизеринка умудрялась извлечь дельные советы. Она даже по-своему привязалась к этому баритону несмотря на то, что ни разу не видела его обладателя.

Вот и сейчас, услышав рядом знакомое покашливание, Доминик улыбнулась в предвкушении занимательной беседы.

— Добрый день, профессор, — не оборачиваясь поздоровалась она. — Давно здесь?

— Если мне не изменяет память, то около пятнадцати лет, — после недолгой паузы ответил Голос.

— О-о, — задумчиво протянула Доминик, отсчитывая капли слёз фестрала.

Предусмотрительно подождав, пока девочка закончит процедуру, профессор поинтересовался:

— Откуда у студентки третьего курса столь редкий ингредиент?

— Моя семья имеет некоторые связи, — похвасталась Ники.

— Пожалуй, Шляпа не ошиблась, распределив вас на мой факультет, — казалось, профессор был доволен её ответом.

— Вы говорите, будто вы сам Салазар Слизерин, — хихикнула девочка, помешивая отвар длинной посеребрённой ложкой.

— Что это за зелье? — проигнорировав последнюю реплику, спросил Голос.

— Неужели не знаете? — удивилась Доминик. — Это Зелье искренности. Очень сложное.

— Вы имеете в виду Сыворотку правды? — тон профессора мигом похолодел на несколько градусов по Фаренгейту.

— Да нет же! — возразила Ники, наконец обернувшись к бронзовой раме.

Девочка замерла на месте: вместо привычного серого полотна она увидела незнакомого мужчину. Пробежав взглядом по темным волосам и крупному носу, она остановилась на чёрных, не отражающих свет глазах.

— Долго вы собираетесь меня разглядывать? — всё так же прохладно осведомился теперь уже не отсутствующий обитатель портрета.

— П-простите, — запинаясь пробормотала Доминик. — Я п—просто…

— Я в курсе, что моя наружность не из тех, которые вызывают восхищённые вздохи. Сейчас не об этом. Зелье. Вы не ответили на мой вопрос.

— Ах, это, — Ники заметно расслабилась, снова почувствовав себя в своей стихии. — Как я уже сказала, это Зелье искренности. Оно не из списка запрещённых. Сыворотка правды имеет с ним несколько общих ингредиентов и схожее действие, но это всё же разные зелья.

— И каков же его эффект? — в голосе профессора появилась заинтересованность.

— Оно провоцирует на проявление настоящих эмоции. Если выразиться изящно, то срывает маски.

Зельевар задумчиво покачал головой.

— Варить его, правда, долго. Сегодня сниму с огня, будет настаиваться сорок три дня, потом уже коготь феникса добавлю, — Доминик продолжала щебетать, как вдруг резко сменила тему. — А почему вы сегодня решили появиться? Негде спрятаться, что ли?

— Я не прячусь, — мужчина поморщился. — Просто мне по душе уединение.

— Так что же сегодня пошло не так?

— Переполох, — односложно ответил профессор и повернул голову, словно глядя куда-то за раму.

Доминик хотела ещё расспросить и о переполохе, и о самом собеседнике, но заметила его явное намерение удалиться.

— Как вас хотя бы зовут? — поспешно воскликнула она.

В классе Зельеварения с громким скрипом отворилась дверь.

— Доминик, кузина Молли пропала, — с порога завопил ввалившийся Альбус.

— Общий сбор, — подхватила запыхавшаяся Рози. — Сегодня в ноль сорок третьей. Через час.

— Что за шутки? — не поверила Доминик.

— Никаких шуток, — заверил Ал. — Передашь Виктории? На этот раз без неё едва ли обойдёмся.

— О’кей, — всё ещё сомневаясь, Доминик потушила огонь под котелком, на скорую руку навела порядок на столе и направилась к выходу из класса.

— Ты с кем-то говорила или мне послышалось? — переводя дыхание, спросила Рози.

— Да так, — Ники неопределенно повела плечом. Обернувшись, она увидела привычно пустующую раму. — Сама с собой болтала.

* * *

Директор Макгонагал и Гарри Поттер неспешно поднимались по бесконечной винтовой лестнице и сопоставляли полученную информацию.

— Данных не так уж много, — рассуждал глава мракоборцев. — В пятницу была замечена в гостиной Гриффиндора во время «громкой семейной ссоры», как выразилась мисс Теннеси с четвёртого курса. После чего провела вечер в библиотеке с Деймоном Гилбертом. Вернулась ли в спальню — неизвестно, ведь соседки привыкли не заглядывать за задёрнутый полог.

— Я даже предположить не могу, что же с ней произошло, — сокрушалась Макгонагалл. — Такая прилежная ученица, и мухи не обидит.

— Сейчас главное — найти её как можно скорей, — сухо ответил Поттер.

Не найдя на Карте Мародёров точки с подписью «Молли Уизли-мл», Гарри готов был предположить самое худшее. Если девочка не в Хогвартсе, её жизни может угрожать серьёзная опасность.

— Скажите директор, — обратился мракоборец к своей бывшей преподавательнице, — вы уверены, что нам стоит тратить время на этот визит?

— Да, Гарри, я уверена, — на момент отойдя от своей официальной манеры, кивнула Макгонагалл. — Она уже не та, что раньше.

«Старая мошенница» — пропищала у Поттера в голове тринадцатилетняя Гермиона, и он невольно улыбнулся. Но, вспомнив о чём-то, снова стал серьёзным.

— Кто у вас преподаёт ЗОТИ? — спросил он у директора.

— Профессор Беннет, — ответила та. — Уже четвёртый год на должности.

— Хороший специалист? — поинтересовался Поттер.

— Неплохой. Звёзд с неба не хватает, но и придраться не могу.

— Мне нужно будет с ним поговорить. В такое неспокойное время он должен быть начеку.

Макгонагалл понимающе кивнула.

В это же время по ступеням Северной башни крались ещё две пары невидимых ног. Стараясь не шуметь и не толкаться, Курт Финниган и Фред Уизли следовали за директором и главным мракоборцем.

Пока в Гриффиндорской башне шёл опрос учеников, Джеймс, Альбус и Рози умудрились куда-то смыться. С ними Гарри поговорил в самом начале, и они, воспользовавшись шумихой, выскользнули из гостиной. Когда же взрослые закончили сбор информации и собрались уходить, Курт и Фред, не сговариваясь и даже не переглядываясь, помчались в свою комнату. Оттуда они вышли уже под мантией-невидимкой из семейного магазинчика Уизли. Размолвки были если не забыты, то отложены до более спокойных времён.

Поднявшись наконец до самой вершины Северной башни, профессор Макгонагалл постучала в дверь. Почти тотчас же на пороге появилась женщина, в которой Гарри Поттер едва узнал преподавательницу, которая когда-то пророчила ему безвременную гибель. Прямая осанка, простое серое платье, курительная трубка в руке — весь образ был словно антиподом некогда пёстрой взъерошенной прорицательницы похожей на стрекозу.

— Здравствуйте, Сивилла, — поздоровалась профессор Макгонагалл. — Мы сегодня по важному делу.

— Милости прошу, — профессор Трелони пропустила гостей вперёд, а сама зачем-то подошла к перилам и взглянула вниз, на лестницу, после чего вернулась в свой кабинет. Этого мгновения, пока дверь была открыта, как раз хватило, чтобы Фред и Курт беспрепятственно проследовали за директором.

Гарри Поттер осмотрелся. Он никогда раньше не был в этой комнате. Он знал, что Сивилла Трелони обитала где-то рядом с классом Прорицаний, но ему не доводилось заскакивать к ней на чай. Обстановка всё же напоминала о прежней Трелони: опущенные шторы, восточный аромат благовоний, мягкие пуфики на полу, фарфоровый сервиз на кофейном столике.

«Может, она только внешне изменилась?..» — подумал Гарри.

Дверь распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. Сильный порыв ветра промчался по комнате, распахнул на ходу створку окна и вырвался наружу, захватив с собой бордовую занавеску. Казалось, шторка была готова отправиться в путешествие к озеру, и только карниз удерживал её от этого.

— Ах, простите, — сказала Трелони, — забыла задвинуть засов. Только он от сквозняков и спасает.

О чём-то вспомнив, прорицательница то ли кашлянула, то ли хмыкнула и взялась наводить порядок.

Одним лёгким взмахом палочки она разобралась с замком, вторым — с трепещущей шторой, а трубка просто исчезла из её руки сама собой.

— Рада вас видеть, мистер Поттер, — обратилась она к Гарри, который успел вооружиться палочкой, пока отворялась дверь. — Чувствуйте себя как дома.

Мракоборец окинул комнату настороженным взглядом. Не обнаружив ничего потенциально опасного, он спрятал палочку и сел на невысокую деревянную табуретку с мягкой обивкой. Профессора Хогвартса расположились в креслах по соседству.

— Я вас слушаю, Минерва, — начала разговор Трелони. — Что привело вас ко мне?

— Пропала ученица, — устало произнесла профессор Макгонагалл. — Вам что-нибудь известно?

На лице Трелони не было ни капли удивления.

«Сейчас начнётся, — подумал Поттер. — Наплетёт с три короба, да ещё и смерть предскажет».

— Задавайте вопросы точнее, — произнесла профессор Прорицаний.

Гарри слегка удивился. Это было не то, чего он ожидал. Но Макгонагалл нисколько не смутилась и действительно начала спрашивать. Последовала череда коротких вопросов и таких же коротких ответов. Главе мракоборцев оставалось лишь наблюдать.

— Она жива?

— Да.

Облегчённый выдох.

— Она в опасности?

— Уже нет.

Ещё один выдох.

— Она в Хогвартсе?

— И да и нет.

— Что это значит? — вклинился Гарри. — Где сейчас Молли Уизли?

— Скажем так, она в ином измерении. Но это измерение, безусловно, принадлежит нашей школе.

— Вы говорите о Выручай-комнате? — предположил Поттер. — Но она ведь сгорела много лет назад.

Сивилла пожала плечами.

— Молли может сама вернуться? — спросила Макгонагалл.

— Я полагаю, что нет, — Трелони развела руками. — Ещё вопросы?

Директор отрицательно покачала головой.

— Вы знаете что-нибудь ещё? — на всякий случай спросил Гарри.

Прорицательница выразительно промолчала.

— Спасибо, Сивилла, — сказала профессор Макгонагалл, поднимаясь с кресла. — Мы пойдём.

Двое гостей покинули кабинет: одна обнадёженная, второй — озадаченный.

— А теперь, — произнесла профессор Трелони, — прошу показаться всех остальных.

Курт и Фред, замершие под мантией-невидимкой, старались даже не дышать.

— Я жду.

Мальчики нехотя повиновались и стянули мантию. Но к их удивлению этим хозяйка кабинета не удовлетворилась:

— Я сказала все остальные.

Возле занавешенного зеркала материализовался Джеймс. Фред и Курт вытаращили глаза. Им не терпелось узнать, где он раздобыл ещё одну мантию и почему не позвал их с собой, но время и место показались обоим не самыми подходящими.

— Извините за сие вторжение, — Фред дурашливо раскланялся перед Трелони, подталкивая Курта к выходу и выразительно подмигивая кузену. — Простите великодушно! Бьём челом и удаляемся.

Он уже открыл дверь, чтобы покинуть комнату, но Курт остановил его и махнул головой в сторону Джеймса. Тот по-прежнему стоял напротив профессора Прорицаний.

— Вы ведь сказали им не всё? — вопрос Поттера больше походил на утверждение.

Курт с Фредом снова удивлённо переглянулись. Они так и остались стоять в дверном проёме. Трелони внимательно вгляделась в лицо Джеймса.

— Я сказала им всё, — её губы тронула лёгкая улыбка, и после небольшой паузы профессор продолжила: — Всё, что им необходимо знать.

— Но не всё, что знаете сами, — закончил её мысль Поттер.

— Во многой мудрости много печали, мой дорогой.

Фред уже хотел было вмешаться в этот мутный диалог и попытаться вытрясти из старухи всё, но его остановил ощутимый тычок локтем. Курт, обладавший более тонким чутьём, понимал: если у них и получится узнать больше, то лишь через Джеймса.

Да и сам Поттер, видимо, осознавал это. Он взвешивал каждое слово.

— А есть ли что-то, о чём необходимо знать нам? Не зря ведь картина с Древом Жизни выбрала именно меня?

— Считаете себя избранным? — ответила Трелони вопросом на вопрос. — Это нелёгкая ноша. Уверены, что хотите принять её?

— А у меня есть выбор?

Неожиданно прорицательница рассмеялась:

— Я задаю себе этот вопрос каждый день. И каждый раз получаю новый ответ.

Профессор Трелони грациозно опустилась в своё кресло и, немного поразмыслив, изрекла:

— Что ж, хоть вы трое и не выбрали Прорицания, сегодня я преподам вам внеклассный урок. Присаживайтесь.

Фред, так до сих пор и державшийся за дверную ручку, захлопнул дверь и плюхнулся на широкий пуфик. Курт и Джеймс разместились по обе стороны от него.

Прорицательница закурила взявшуюся ниоткуда трубку.

— Будущее туманно, размыто и многолико, — начала вещать профессор Трелони. — Прорицания же — это наука чтения знаков и искусство придания им смысла.

— А ты уверен, что она нам хоть чем-то поможет? — с сомнением шепнул Фред на ухо Джеймсу, но тот лишь раздраженно дёрнул плечом. Похоже, услышанные слова не казались Поттеру совсем уж бессмысленными.

— Наша жизнь напоминает дорогу с множеством развилок. Буквально от каждого предыдущего шага зависит следующий. Всё имеет свои последствия. У магглов это зовётся эффектом бабочки.

Взгляд Курта стал расфокусированным. В повседневной жизни он был хорош в элементарных прогнозах наподобие «если мы подсунем в исчезающую ступеньку дьявольские силки, кто-то может пострадать». Однако от запутанной философии Прорицаний он оказался так же далёк, как и откровенно зевающий Фред.

— Но прежде чем заглядывать в будущее, следует обрести уверенность в настоящем. Мистер Финниган, моё первое сказание для вас.

Курт вздрогнул от неожиданности. Он не думал, что эта странная профессорша знает его имя.

— Сказание? — переспросил Фред, со скепсисом приподняв брови. — Может, вы имеете в виду предсказание?

— Предсказание — это о будущем, — терпеливо пояснила Трелони. — Мы же сейчас о другом временном срезе.

«Да я уже понял, что вы любите понапустить туману и украсить это всё непонятными словами», — мысленно ответил Фред. Вслух же лишь промычал что-то невнятное.

— Итак, Курт Финниган, — профессор внимательно вглядывалась в лицо мальчика. — Сообразительный, чуткий, верный, однако с множеством тревог.

Фред не выдержал и прыснул. Трелони не обратила на это внимания и продолжила общаться с Куртом:

— Есть у вас некий секрет, который свяжет вас со всей этой историей. Да не будет у вас страха. То, что вам сейчас кажется слабостью, может обернуться силой, стоит лишь облечь это в слова.

Курт неуютно заёрзал на пуфике. Он начал опасаться, что эта женщина раскроет что-то личное, и уж тогда друзья будут смеяться над ним до конца его дней. Однако на этом прорицательница перешла к следующей «жертве»:

— Фред Уизли… младший.

Парнишку слегка передёрнуло. Насмешливое настроение сменилось откровенной злостью. Он не любил вспоминать о том, что его имя ранее принадлежало кому-то ещё. Кому-то важному, яркому. Кому-то, чьё отсутствие зияло чёрной дырой в сердцах его близких.

Трелони выдержала паузу, после чего слегка печально произнесла:

— Что бы ни прозвучало сейчас из моих уст, вряд ли вы меня услышите, мистер Уизли.

Фред мрачно взглянул на неё.

— А что же вы? — с вызовом сказал он. — Давайте, расскажите, какой я… хм, что там в списке дежурных комплиментов? Отважный, верный, остроумный.

— Именно так, — беззлобно согласилась профессор. — Вы очень точно себя характеризовали. Поэтому перейду сразу к сути. Для вас у меня лишь одна фраза: слова тоже имеют вес. Всё.

— Ага, спасибо, — Фред поднялся с пуфика и прислонился к дверному косяку. — Давайте свою сказку для Джеймса, и мы пойдём.

Курт почувствовал себя неловко, не зная встать ему вслед за Фредом или остаться рядом с Джеймсом. Он решил сделать нечто среднее, и поэтому подвинулся на край пуфика и стал завязывать шнурки на ботинках, которые были и без того идеально завязаны.

— Джеймс Сириус Поттер, — произнесла прорицательница с особым теплом. — Может, вы этого не осознаёте, но на вас держится очень многое. Семья и друзья ценят вас. И в скорости Хогвартсу предстоит пройти через череду событий.

Мальчишки напряглись.

— Не пытайтесь нести всё на своих плечах, мистер Поттер. Вас окружают удивительные люди. Не бойтесь доверять им и принимать их помощь, — профессор поднялась с кресла и легонько кивнула, прощаясь.

Фред буквально выпал в коридор, окончательно разочарованный разговором. Курт поспешил за ним.

Трелони проводила Джеймса до дверей и как бы невзначай обронила:

— Хогвартс — это не просто стены, мистер Поттер, — она провела рукой по дверному косяку, словно погладила кого-то огромного и, определённо, живого, после чего беззвучно закрыла двери.