Дядя Федор и Кубок Огня (гет)

Игорь Каркаров предлагал свою помощь в решении загадки, но дядя Федор твердо решил, что сделает это самостоятельно. Получалось плохо, две загадки: Гермиона и яйцо мешали друг другу, не в буквальном смысле, конечно. Дядя Федор пробовал открывать яйцо и так, и сяк, но звук не менялся, истошный неразборчивый вопль на высоких тонах. Или, как говорил Матроскин: «крик собаки, которой на хвост наехал трактор Митя». Собственно, Матроскин и помог раскрыть «тайну золотого яйца», причем совершенно случайно.

Дядя Федор раскрыл яйцо, находясь на палубе «Летучего Дурмштрангца», не заметив, что над его головой, на одной из рей, развалившись, спит Матроскин. Кот, разбуженный истошным воплем, свалился на голову дяде Федору, отправив лапой золотое яйцо в полет прямо в воды озера. С тихим «плюх!» артефакт исчез в темно-синих волнах.

— Нужно вытащить его! Прыгаем! — крикнул дядя Федор и тут же прыгнул, скрывшись под водой.

— Вот делать мне нечего, только разные яйца из воды вытаскивать, — проворчал Матроскин и добавил. — Я морской кот, а не озерный!

В глубине своей мохнатой и кошачьей души, Матроскин осознавал, что всего лишь ищет отговорку не прыгать в воду. Пусть даже он виноват в том, что яйцо утонуло в озере, купаться в ледяной январской воде совершенно не хотелось. Но и бросать дядю Федора тоже не годилось, поэтому Матроскин отправился к остальным обитателям корабля, чтобы те прыгнули в воду и помогли.

Приблизившись к медленно погружающемуся яйцу, дядя Федор застыл на мгновение, услышав голоса. Не было времени выяснять, что это, яйцо вполне могло погрузиться туда, где его уже будет не достать, и дядя Федор совершил рывок, подхватив пропажу. Яйцо едва заметно вибрировало в руке, и внезапно юный маг понял, что голоса исходят именно из золотого артефакта.

Голоса распевали очень странную песню.

На звуки наших голосов скорей иди,

Им не дано понятно в воздухе звучать,

И ты, покуда ищешь нас, учти,

Мы взяли то, что будет горько потерять.

На поиски тебе отпущен час

Так что не мешкай, отправляйся в путь.

Но час пройдет — вини себя, не нас -

Ты опоздал. Потерю не вернуть.

Ощутив стеснение и жжение в груди, дядя Федор решительно начал подъем, выпуская пузыри воздуха. Послушать песню можно будет и потом, на берегу, например, а еще лучше в теплой ванне, раз уж в воде истошный крик превращается в понятные слова.

Да, подумал дядя Федор, ощущая холод, теплая ванна и горячий чай, а еще лучше в баньку бы сейчас!

— Раз голоса слышны под водой, — глубокомысленно заметил Матроскин, — то значит и задание будет под водой.

Дяде Федору потребовалось три сеанса «под водой», чтобы полностью записать и потом перевести слова песни. Но так как сеансы проходили в теплой ванне, то растирания и отпаивания чаем, как после нечаянного купания в озере, не потребовалось.

— На звуки наших голосов иди, — кивнул дядя Федор. — Но тут вернее будет — плыви. Второй тур будет через полтора месяца, вряд ли вода в озере станет теплее за это время. При всей своей закалке, час в такой ледяной воде я не выдержу.

Он покачал головой, а Матроскин сразу же сказал.

— Полтора месяца закалки под моим руководством, и ты сможешь плескаться в озере хоть целый день! — подумав, Матроскин мяукнул искушающе. — Уверен, Гермяувонна оценит.

— Не обязательно купаться в озере зимой, чтобы показать свое тело девушке, — немного сердито сказал Игорь Каркаров. — Очевидно, что это задача на магию, проверка Чемпионов. Не просто провести час в поисках под водой, а провести этот час в ледяной воде.

— На поиски тебе отпущен час, возможно, удастся найти пропажу того, что будет горько потерять и быстрее, — размышляя, сказал дядя Федор. — Но что мне будет горько потерять? Родители уехали…

Взгляд его остановился на Матроскине, который немедленно вздыбил шерсть.

— Меня? Под воду? На час?!! — зашипел кот. — Это произвол и жестокое обращение с животными!

— На тебя наложат чары, чтобы ты не задохнулся и ничего не чувствовал, скорее всего, — пояснил Каркаров.

— Не надо ничего на меня накладывать! — фыркнул Матроскин.

— Зная, кого выберут, можно повысить шансы на успех, — продолжал говорить директор Дурмштранга, как будто не слыша кота. — Парные предметы, связанные через Протеевы чары, например. Один у Матроскина, один у тебя, дядя Федор.

— Это обман, — покачал головой тот.

— Ничего подобного, — возразил Каркаров. — Вот яйцо — ключ к заданию. Вот время на подготовку. Остальное все в твоих руках, насколько подготовился — настолько и выиграл! Если знать, где искать Матроскина…

— Не надо меня искать! — крикнул кот.

— А турнир ты выиграть хочешь? — весело спросил Каркаров. — Не волнуйся, тебя не больно заколдуют... а, нет, парные предметы не подойдут, их найдут, когда будут готовить Матроскина к погружению в озеро. Хотя, если проглотить перед вторым испытанием, то может и не заметят?

— Мы не можем знать, что выберут организаторы, — спокойно и твердо ответил дядя Федор. — Может они выберут тебя, дядя? Поэтому, считаю, нужно сосредоточиться на решении вопроса — как провести час под водой — а уже потом все остальное, включая поиски и кого именно будут забирать.

— И еще было бы неплохо опять удивить организаторов и судей, как в первом туре, — добавил Каркаров.

После чего они приступили к обсуждению.

— И что ты в нем нашла, Минерва? — спросила Спраут.

Она, разумеется, не знала, что МакГонагалл встречается именно с Матроскиным. Но в то же время скрывать отношения, когда в Хогвартсе и Хогсмиде все на виду, было практически невозможно. Поэтому для всех Матроскин был «таинственным незнакомцем», бывающим в Хогсмиде наездами, чтобы повидаться с МакГонагалл. Сама декан Гриффиндора подозревала, что Дамблдор знает правду, но с другой стороны сказать наверняка, что знает, а чего не знает директор, мог только он сам.

Поэтому, неминуемо и неизбежно звучали вопросы, и любопытствующие — кто не рассмотрел человеческую ипостась Матроскина на Рождественском балу — так и норовили подловить парочку на свидании в Хогсмиде. Матроскин только посмеивался, МакГонагалл же ощущала легкое раздражение и смущение, но разрывать отношения не собиралась.

— Понимаешь, Помона, — вздохнула МакГонагалл, — он, конечно, пожилой, так и я далеко уже не девочка.

Спраут издала сдавленный смешок, придвинула к Минерве чашку с чаем.

— Выпей, — порекомендовала один декан другой, — из моей личной теплицы, гораздо лучше всей этой сливочной гадости, что так любят наши нерадивые ученики.

МакГонагалл с безразличным видом отпила, посмаковала вкус и поставила чашку обратно.

— Неплохо, — одобрила она. — Хотя, конечно, не стоит сравнивать вкус чая и сливочного пива.

— Да, чай лучше, — кивнула Спраут, — и мы все привыкли к нему, равно как и к тому, что ты строга и неприступна. Не пойми меня неправильно, Минерва, но после стольких лет у тебя появляется поклонник, и ты не отвергаешь его ухаживания, следовательно, он должен быть чем-то выдающимся, чтобы добиться такого!

Теперь пришел черед МакГонагалл издавать сдавленный смешок.

— Ничего выдающегося. Он не знаменитый игрок в квиддич, не сверхмогучий маг и не высокопоставленный чиновник, и не звезда еженедельников с белоснежной улыбкой.

Оба декана похихикали, вспомнив Гилдероя Локхарта.

— Но при этом он, — МакГонагалл замялась, подбирая слово, — надежный. Да, надежный. Раз сказал, значит сделает. Спокойный и рассудительный. Не гоняется за каждой кошкой, задравшей хвост. Умеет работать руками, а не только палочкой.

— Понятно, — кивнула Спраут, пряча улыбку.

Дядя Федор посмотрел на корешки книг, за которыми, как за замковой стеной с башнями, сидели Гермиона и Гарри, и улыбнулся. Все названия книг имели отношение к воде, и это означало, что Гарри Поттер тоже разгадал загадку, спрятанную в яйце.

— Привет, — махнул дядя Федор рукой. — Нашли что-нибудь?

— Пока нет, — ответила Гермиона, не отрывая взгляда от книги.

— Я придумал, но Гермиона забраковала, — сказал Гарри.

— Потому что призыв акваланга не поможет тебе пройти второй тур! — тут же горячо воскликнула Гермиона. — Ты не умеешь им пользоваться, неизвестно, сколько он будет лететь и откуда, и к тому же все это нарушение Статута! Не говоря уже о том, что у тебя будет всего час!

— И не забывайте, что вода будет ледяная, — добавил дядя Федор, садясь рядом с Гермионой.

Ему безумно хотелось понюхать ее волосы, но на глазах у Гарри было как-то неудобно.

— Вот! — Гермиона обвиняющим жестом ткнула пальцем в Гарри. — Я так и знала, что мы что-то забыли! Нужно еще придумать способ, как тебе не замерзнуть!

После чего повернулась к дяде Федору и с искренней тревогой в голосе спросила.

— А ты как? Придумал способ?

— Придумал, — спокойно ответил дядя Федор, — успею подготовиться.

Внутри он, конечно, был не так уверен, но зачем зазря тревожить Гермиону? И без того она постоянно переживала за Гарри, который в ее глазах был (если дядя Федор правильно разобрался) кем-то вроде младшего брата, за которым надо приглядывать и помогать в сложных ситуациях. Гарри тоже смотрел на Гермиону, как на сестру, в отличие от последнего из троицы друзей, Рона Уизли.

Нет, тот не лез в драку и вполне нормально общался с дядей Федором, когда сталкивались, но проскальзывало что-то такое в глазах и движениях. Впрочем, нечто подобное можно было наблюдать и у других гриффиндорцев, когда те видели, как Гермиона обнимает дядю Федора, например. Матроскин объяснял это умными словами, и для себя дядя Федор понял это так: Гермиона — своя в Хогвартсе, а он — чужой. Все равно, как если бы к их корове Мурке повадился ходить в гости бык из соседнего Сметанкино. Вроде бы все в порядке, а все равно что-то внутри дергает.

— А вот у нас не находится, — повторила Гермиона, — но это ничего, еще не всю библиотеку просмотрели! И в Запретную Секцию надо взять пропуск, там может быть, что-то да найдется!

Дядя Федор испытывал сильнейшее желание помочь и подсказать. Не свой способ, конечно, Гарри он все равно не подойдет, а подсказать что-то стандартное. Дядя Игорь озвучивал несколько вариантов в процессе обсуждения, и теперь они так и вертелись, что называется, на кончике языка. И в то же время дядя Федор чувствовал, что это будет ошибкой, но в чем именно пока не понял. Поэтому он ограничился простым замечанием.

— В Запретной секции же хранятся опасные заклинания и знания, ведь так? Вряд ли организаторы турнира стали бы придумывать задания, требующие такого.

— Верно, — одобрила Гермиона. — Это должно быть что-то стандартное, известное всем!

— Всем на старших курсах, — оживился Гарри.

— Это не проблема, — с гордостью объявила Гермиона, вставая.

Она поцеловала дядю Федора в щеку и сказала.

— Спасибо!

После чего устремилась к дремлющей мадам Пинс. Гарри с легкой улыбкой посмотрел на дядю Федора и сказал.

— Спасибо.

— Да не за что! — прозвучал искренний ответ.

Аластор Грюм отхлебнул из фляжки и повесил ее на пояс. Его искусственный глаз не вращался бешено, вместо этого сосредоточившись на одной точке. Там, за стеной, в библиотеке сидел Гарри Поттер и с огромной скоростью листал книги, пытаясь найти заклинание, которое ему поможет пройти второй тур. Постояв и посмотрев, Грюм заковылял дальше по коридору, не подозревая, что за ним следят.

Матроскин, стоявший за углом, с развернутой картой Мародеров в лапах, предусмотрительно не показывался на глаза Грюму. Да, преподаватель ЗОТИ мог смотреть через стены, даже через мантии-невидимки, но именно поэтому Матроскин и держался немного поодаль, используя карту, чтобы не потерять подозреваемого.

В чем подозреваемого, Матроскин и сам не смог бы сказать, но иногда Аластор пах не Аластором, а другим человеком. И не в том смысле, что он был рядом с другим человеком или терся об того, а именно что сам Аластор был другим человеком. Или кто-то другой был Аластором, Матроскин пока еще не разобрался. Слишком мало оснований для подозрений, практически нет фактов, поэтому кот не спешил рассказывать никому, решив вначале понаблюдать и разобраться. Вот, например, то, что Грюм много времени уделял наблюдению за чемпионами — можно было трактовать двояко: присматривает, чтобы не случилось чего или наоборот, присматривается, как бы какую гадость сделать.

И такое двоякое трактование несли практически все поступки Аластора из числа тех, что привлекли внимание Матроскина. Вот еще, например, заходил Грюм к Северусу Снейпу и обличал, указывал на Темную Метку на руке. Вроде бы все верно, аврору и преподавателю ЗОТИ положено себя вести именно так. Но зачем при этом еще ингредиенты из кабинета утаскивать незаметно?

Матроскин прямо кисточкой хвоста чувствовал — что-то здесь не так, и поэтому продолжал наблюдение.