Не все рады Снусмумрику (джен)

День, когда должен был вернуться Снусмумрик, выдался на редкость тёплым и солнечным. Муми-тролль с самого утра сидел на перилах мостика и смотрел в сторону леса, зная, что в любую минуту среди ещё тёмных ветвей деревьев может показаться зелёная потрёпанная шляпа. Он принюхивался к свежему бодрому весеннему ветру, болтал ногами в воздухе и чувствовал такое щемящее счастье в груди, словно сегодня был день его рождения.

К слову сказать, все в долине так или иначе готовились к возвращению Снусмумрика, хотя порой и сами о том не подозревали. Муми-мама заваривала на кухне кофе, одним глазом присматривая за тестом для весеннего пирога с начинкой из вкуснейшего клубничного джема, чудом пережившего зиму в кладовой. Муми-папа, который за время долгой зимней спячки успел соскучиться по работе, чинил мостки, ведущие к купальному домику — и это значило, что он слишком устанет к вечеру, чтобы расспрашивать Снусмумрика о его странствиях. Ведь тот сам всё расскажет, когда придёт время.

Малютка хомса по имени Тофт, который провёл всю зиму в муми-доме, выравнивал садовые дорожки: когда снег растаял, ракушки и золотые самородки размыло по земле. Хомса долго откладывал это дело, а утром вдруг понял, что дальше отлынивать от работы нельзя, потому что Снусмумрик уже совсем близко к Муми-долу. Выкладывая дорожки, хомса Тофт то и дело бросал взгляд на Муми-троля, нетерпеливо помахивающего хвостом, и в его маленьких чёрных глазках под длинной чёлкой мелькала досада.

Хомса уже видел, с каким расположением относятся к Снусмумрику Филифьонка и Хемуль, но совсем не понимал, почему — ведь самому Снусмумрику совсем не было до них дела. Может, всё оттого, что Хемуль и Филифьонка были ему совсем чужими, и с муми-семьёй всё будет совсем по-другому?

Хомса собирал ракушки не спеша, потому что знал — когда он положит последнюю деталь на своё место, среди тёмных и сырых от вчерашнего дождя деревьев замелькает зелёная шляпа. Маленькие золотые самородки, так красиво блестящие в пронзительно-ярком солнечном свете, хомса Тофт уложил в виде особого извилистого рисунка — это была длинная золотая волна, а быть может — змея, выползшая погреться на тёплые камни, или виноградная лоза. Значение можно придумать позже, когда будет больше времени и меньше суеты вокруг.

Наконец, дорожки были закончены — и в тот самый миг, когда Тофт отошёл на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой, со стороны ручья донёсся восторженный вопль. Это Муми-тролль встретил Снусмумрика.

Из кухни на весь сад пахло свежеиспечённым клубничным пирогом — наверное, Муми-мама только что достала его из печки. Стук молотка прекратился — вероятно, Муми-папа закончил свою работу.

Хомса Тофт, неслышно ступая, подобрался поближе к ручью. Снусмумрик ставил палатку на своём излюбленном месте, а Муми-тролль терпеливо ждал в сторонке.

"А ведь вместе они могли бы поставить палатку намного быстрее, — подумал хомса. — Вот только Снусмумрик ни за что не попросит помощи, а Муми-тролль не догадается её предложить. И почему Снусмумрику обязательно выставлять себя таким самостоятельным и независимым?".

Тофт покачал головой, закрыл глаза чёлкой, вздохнул и поплёлся к палатке. Он потянул на себя верёвку с противоположной стороны и начал завязывать её на колышке, вбитом в мягкую весеннюю землю. И теперь всё выглядело так, будто и он тоже, как и вся семья муми-троллей, с нетерпением ждал возвращения Снусмумрика.

Хомса и сам не знал, с чего вдруг начал так злиться. Но он действительно не понимал, почему Снусмумрик не расскажет о своих приключениях сразу же, а делает из этого такую большую тайну. Все думают, будто тот ждёт подходящего момента, а Тофт считал, что тот просто не хочет делиться. Даже с такими хорошими друзьями, как муми-семья.

Злость росла и росла за плечами маленького хомсы, сгущалась мрачным облаком, в котором смешались и гнев, и грусть, и обида. Почему они так восхищаются Снусмумриком? Ведь тот по-прежнему только и делает, что деловито курит свою трубку, сидит один на берегу да помалкивает, никогда не отвечает на вопросы, если не хочет этого, и никто не осуждает его за это.

Вечером, притаившись в укромном уголке под лестницей, хомса Тофт всё злился и злился, а облако за его плечами всё разрасталось, заполняя мир вокруг. Хомса чувствовал, как тяжелеет воздух, как сгущаются чёрные тучи на весеннем тёмном небе, как наливаются электричеством хлёсткие молнии вдали, и уже слышал первые дальние раскаты грома, когда в его укрытие постучали.

Это был деликатный и тихий стук, который совсем невозможно было бы перепутать с отголосками бури, шедшей на Муми-дол. Тофт замер, словно его застали врасплох, но затем собрался и вылез из-под лестницы.

Он ожидал увидеть Муми-маму, с укором смотрящую на него — ведь Тофт собирался пропустить ужин — но успел заметить лишь край её фартука, мелькнувший в дверном проёме. На полу стояла мисочка с кусочком вишнёвого пирога, красиво посыпанного сверху сахарной пудрой.

"Вот как, — подумал Тофт, с грустью глядя на пирог. — Она думает, что я слишком стеснительный, чтобы прийти на ужин, но всё равно считает своим долгом заботиться обо мне".

Он поднял с пола миску и поспешил в гостиную, где собралась вся семья муми-троллей. В окно был виден костёр Снусмумрика — наверное, тот готовил себе уху.

— Похоже, хомса будет ужинать с нами, — заметил Муми-папа. — Интересно, такие маленькие хомсы пьют кофе?

— Конечно, пьют, — Муми-мама достала ещё одну чашку с полки. — Садись, куда хочешь, малютка Тофт, а если тебе удобно на полу, будь добр, постели салфетку, потому что в доме немного прохладно.

— Большое спасибо, — вежливо ответил Хомса и шаркнул ножкой.

В этот весенний вечер большая гроза с громом и молнией обошла Муми-дол стороной.