Вадиум (джен)

— ... И намеренно халатном отношении к должностным обязанностям с целью способствовать побегу государственного преступника.

Он ждал этих финальных слов, чтобы, наконец, окинуть взглядом лица сидящих в первых рядах. До этого всё обвинение Рон Уизли слушал молча, опустив голову — не изображая показное раскаяние, а просто уйдя в себя.

Лишь после последней фразы обвинителя он чуть слышно выдохнул, посмотрел туда, где должны были сидеть авроры, и — сердце ударить не успело — на него глянули знаменитые зеленые глаза под не менее знаменитым шрамом-молнией.

За много лет они привыкли понимать друг друга без слов. Но сейчас Рон не мог до конца прочитать этот напряжённо-спокойный взгляд. Что он говорил? Старался скрыть разочарование? Или, всё-таки, «спокойно, дружище, я рядом»?

Он всегда был рядом. Если не в нескольких метрах, то на расстоянии пары минут ходьбы, а если и не так близко — то готов ответить на сову или вызов в камине в любую минуту. Верный Поттер, героический Поттер... Такой, каким должен быть друг из магловских книжек с хорошим концом.

К чёрту. Он всегда был его братом. Задолго до того, как... как братьев стало меньше. Гарри всегда был другом, для которого слов не подберёшь. А теперь — какими словами спасёшь всё теперь?

Слово взял обвинитель. Рон снова будто отключился. Ничего нового, то же самое, что и в официальном обвинении, только с подробностями, конечно.

— Как установило следствие, четырнадцатого октября две тысячи четвёртого года мистер Уизли получил предложение от сообщников арестованного Пожирателя смерти Азнея МакГомери...

Пожирателя смерти... Скажут тоже. Азней был мелкой сошкой, служил на подхвате у Паркинсонов в годы возрождения Волдеморта, потом промышлял, чем придётся, укрываясь от авроров. Довольно долго, кстати, укрываться сумел. Нет, метка у него тоже была, по ней и нашли — когда Гермиона составила наконец-таки магическую формулу заклинания преследования по метке, находящейся в состоянии невидимости. Умница, что за умница его Герми — маги в три раза старше и в десятки раз опытнее так и не смогли справиться, а девушка, едва закончившая Пражскую магическую академию и поступившая в аналитический отдел, справилась за считанные месяцы.

Азнея МакГомери брали они сами: Рон и Симус. Да и одного мага, прошедшего школу ОД и аврората, хватило бы. Но инструкции неумолимы: носящий метку может быть опасен, оперативников должно быть не меньше двух. Вот только сопротивляться Азней почти не стал: видать, все силы ушли в наведение маскировки, на боевые заклятия ничего не осталось.

Мелкий, не нужный никому чёрный маг, забытый своими хозяевами. Рон так и не мог взять в толк, зачем тем вдруг понадобилось его спасать. А понадобилось, и очень. И не четырнадцатого октября, нет — началось раньше.

Слова обвинителя совсем заглохли, перекрытые знакомой ледяной волной, что накрывала Рона всякий раз, когда он вспоминал взгляд и презрительный тон Забини. Случайно вроде тогда столкнулись в Заполночном тупике. А теперь думаешь — случайно ли? «Что, героический Уизли, на кабак поприличнее жалования аврора не хватает?».

— Что, героический Уизли, на кабак поприличнее жалования аврора не хватает? — Забини брезгливо огляделся и присел на табурет с таким видом, словно не сомневается, что мантию после этого придется выкидывать.

— Я тебя не звал. И я тут на работе.

— О да-а, представляю. Ждёшь секретного осведомителя, который доложит страшно важные сведения о подзапретных противозаконных кусающихся ночных горшках?

— Шёл бы ты, Забини... — Что-что, а вестись на подначки мог тот Рон, что когда-то прятался от Филча по школьным коридорам, а не тот, что прошёл через год изгнания, адское пламя и битву за Хогвартс.

Но Блейз не спешил уходить. Он улыбался, глядя на Рона, обводя глазами его нескладную фигуру, задерживая взгляд на потертых манжетах, штопке на мантии, свежих царапинах на палочке.

— Я смотрю, герои войны живут всем на зависть? Бед не знают, купаются в лучах славы... и деньгах?

Рон спокойно выдержал очередной долгий насмешливый взгляд, не отводя глаз. Забини не смутился и продолжил:

— Уизли, предупреждали тебя, что до добра ваша возня не доведет.

— Вот как? Может, ты не заметил, но мы победили.

— Вы — да. А ты?

— Я?.. Ты что несёшь?

— Ты сидишь тут в своей «засаде», не можешь на служебные деньги вторую порцию кофе заказать. Твоей мантией можно полы мыть. Мне неудобно спрашивать, ты живёшь-то, часом, не в курятнике у мамочки? Или вы с гряз... Грейнджер сняли чулан у тётушки Поттера?

— Знаешь, Блейз, — Рон упорно не желал терять благодушного настроения. — Открою тебе страшную правду. У меня нет гор галеонов, спрятанных в семейном особняке и успешно пролежавших там всю войну. Зато и привкуса грязи на зубах, грязи, которую не вычистишь никакими заклинаниями, у меня тоже нет.

— Что ж, Уизли, тогда удачи тебе — наверное, чистыми зубами так легко будет прогрызть дорогу себе и своей семье в лучшую жизнь, да? — Забини встал, усмехнулся ещё раз и вдруг посерьёзнел. — Ты ведь не дурак. Не самый умный из своей семейки, но не дурак. Вы на своих жилах вытянули эту победу, но что она вам дала? Не упусти шанс, если он будет, Уизли.

Это тогда всё началось — в тот момент, когда Забини вышел из «Северного вепря», хлопнув старой дверью? Или чуть позже, когда Рон вошёл в съемную квартиру, увидел при свете лампы в коридоре очередную кипу счетов и почему-то не стал рассказывать Гермионе об этой дурацкой беседе?

— Лица, подтолкнувшие обвиняемого на преступный сговор, именуемые в дальнейшем «Заказчики», гарантировали абсолютную конфиденциальность и безнаказанность...

Лица, ага. Лицо. Красивое когда-то, да и сейчас ещё вполне. Только паучье.

Всю жизнь Рон ненавидел пауков, зато и запомнил накрепко: если чувствуешь что-то паучье в движениях человека, в его голосе, во взгляде — беги. Но тут бежать было некуда, матушка Забини пришла как посетитель. Причём посетитель обиженный. Действительно, что за произвол: заявление бедной вдовы рассматривается уже третью неделю — непростительная волокита! Рон и в самом деле не мог понять, куда запропастилась эта несчастная бумага и как про неё забыли.

Миссис Торрефилд (фамилия по седьмому мужу, ныне, что неудивительно, покойному, как и шесть остальных) попричитала ещё немного, а потом вдруг завела совсем иной разговор. Поинтересовалась, тяжело ли работать без напарника, посетовала, что мистеру Уизли приходится одному возиться с бумагами, когда более удачливый мистер Поттер находится на оперативном задании. И вдруг спросила:

— А беднягу Азнея конвоировать на допрос вы тоже в одиночестве будете?

Понятно стало сразу: только для этого всё и затевалось. Какого гоблина им понадобился Азней, да и кто такие «они» — Забини, Паркинсоны или кто-то ещё — Рон раздумывать не стал. Он уверенно попросил миссис «Как-вас-там-на-этот-раз» Торрефилд покинуть аврорат и дождаться рассмотрения своего заявления в трёхдневный срок. Потому что конвоирование МакГомери было заданием под грифом В — «великотайно».

Однако знаменитая «чёрная вдова» уходить не спешила.

— Мистер Уизли, видите ли, мои друзья — очень, очень влиятельные люди, поверьте — крайне обеспокоены судьбой бедняги Азнея. Он, в сущности, ни в чём не виноват. Всё ошибки юности, за которые и без того пришлось расплачиваться вынужденным изгнанием. Конечно, допросы доблестного аврората и без того подтвердят мою правоту, но подумайте только — сколько сил и нервов это будет стоить нашему другу! Вот если бы нашёлся человек, способный отнестись с пониманием и широтой души к его беде и помочь... поверьте, мои друзья также не поскупились бы в выражении признательности.

— Миссис Торрефилд, я могу арестовать вас прямо сейчас за попытку дачи взятки должностному лицу.

— Но не арестуете, мистер Уизли. Да и о какой взятке может идти речь, у меня с собой дай бог галеонов двадцать, разве это сумма для героя войны? Женская мелочь на булавки. Мы просто побеседовали, ведь так?

— ... находился в условиях, когда ему срочно требовались деньги: плата за взятый в кредит дом, необходимость оплачивать учебу на дополнительных курсах, долги за лечение родителей, восстановление разбитой на задании служебной машины и так далее. В подобной ситуации...

В подобной ситуации, дорогой мой прокурор, вы едва ли были. Есть люди, которым везёт, есть, которым не везёт. А есть такие, как он. О, их не назовёшь невезучими! На их долю приходятся и победы, и поражения, настоящие друзья и лучшая девушка в мире. Вот только мелких долгов, неприятностей, непониманий и неустроенностей всегда будет много. Всегда. И рано или поздно станет понятно: нужно что-то изменить или навсегда попрощаться с мечтами о том, что ты будешь настоящим взрослым и сильным мужчиной, главой собственной семьи.

В заседании суда был объявлен перерыв. Обменяться с Гарри или Гермионой хотя бы парой слов не удалось — Рона увели в боковую комнатку. Дверь, выходившая в ответвление коридора, закрывалась не до конца, и через несколько минут тупого разглядывания стены он услышал знакомый пронзительный голос.

— ...Взяткой в три тысячи галеонов. Не самая низкая цена даже для Пожирателя смерти, не находите ли, дорогие слушатели? Но этими деньгами была оплачена не только свобода государственного преступника, но и жизнь ни в чём не повинного сотрудника аврората, Френсиса Покорли. Именно ему выпала злосчастная участь препровождать на допрос из Азкабана Азнея МакГомери вместе с Рональдом Уизли — героем войны, ныне преступившим границу между добром и злом совсем в иную сторону. Френсис, который по стечению обстоятельств стал помехой своему вероломному и сребролюбивому коллеге, пал жертвой пущенного в спину боевого заклинания. Он ещё жив, но колдомедики Мунго не дают оптимистичных прогнозов. Отмечу, что привести в сознание Рональда Уизли, притворившегося оглушенным, им удалось гораздо быстрее...

Рите Скитер всегда было свойственно передёргивать. Рон отлично знал, что Покорли уже пришёл в себя. Правда, память к нему вернулась лишь частично — всё, что случилось после первых десяти минут пути из Азкабана, стёрто начисто. Не факт, что безвозвратно, но пока выступать свидетелем он не может.

«Рон Уизли, ты всегда был и будешь неудачником и неумехой. Тебе просто везло. Вечно везти не может».

Речь адвоката после перерыва Рон уже не просто не слушал — он почти дремал, уйдя в свои мысли. Сплошь приятные мысли, надо сказать. Отчего-то больше всего вспоминалось сейчас, как они с Гермионой долго и тщательно выбирали новый дом — первый, настоящий собственный дом, а не набившие оскомину съемные квартиры. Огромный залог, ради которого она готова была отказаться от второго высшего образования — но он настоял. Негоже такой умнице упускать свой шанс стать не только потрясающим аналитиком, но и специалистом по колдомедицине в экстремальных условиях...

— Мистер Уизли, вам есть, что сказать суду?

А что он мог сказать суду? Все вопросы уже были заданы на предыдущих слушаниях, все его ответы записаны. Прения сторон — это последний этап, и его слово сейчас — формальность, по сути. Всё ясно и без того: доказательства защиты сплошь косвенные, доводы обвинения убедительны, их доказательства напрямую указывают, что...

Рон мотнул головой, тихо, но твёрдо произнося:

— Мне нечего добавить к сказанному ранее, ваша честь.

А хорошо, что в зале никого из семьи, Гарри не позволил прийти даже Джинни.

— В случае, если присутствующим в зале нечего сказать в защиту подсудимого или против него, суд удаляется для...

— Есть, ваша честь.

Сразу шумно, а потом вдруг моментально — очень тихо. В этой тишине Гарри Поттер подходит к трибуне, за которую должен вставать свидетель. На мгновение кидает взгляд в сторону Рона.

— Мистер Поттер. Вы, как свидетель защиты, уже высказали свое мнение по поводу невиновности подсудимого. Вы выступали также как сотрудник аврората, и я вынужден спросить: у вас появилась какая-то новая информация? В противном случае я не могу дать вам слово.

— У меня нет новой информации, ваша честь. У меня есть древнее право.

Кажется, тише уже было нельзя — но нет: здесь навалилась такая тишина, что и сравнить не с чем. Будто даже часы во всём мире перестали тикать. Только голос Поттера, словно пишущий по застывшему воздуху:

— Я прошу позволить мне принести Вадиум.

Ещё несколько глотков тишины.

— Мистер Поттер, вы понимаете, о чём просите?

— Понимаю, ваша честь. Я сдавал экзамен по магической юриспруденции и получил «Превосходно».

— В таком случае... Суд удаляется... для подготовки ритуала.

На этот раз к нему пустили Гермиону. Совсем ненадолго. Она не стала истерично рыдать, обхватывая его колени и кляня судьбу. На несколько секунд крепко обняла, потом села рядом, не тратя время на слёзы и расспросы. Всё-таки лучшей жены и представить было нельзя.

— Он со мной не советовался, он сам вспомнил про ритуал и так решил, Рон.

— Он вспомнил, ты знаешь. А мне объяснит кто-нибудь?

На мгновение — знакомый, как из детства, взгляд — тот, с которым она произносила «Вы когда-нибудь прочитаете «Историю Хогвартса»?!» или «Вы что, вообще книг в руки не берёте?!». Но всезнайка тут же уступила место по-настоящему встревоженной девушке.

— Вадиум — это древний ритуал Поручительства, Рон. Поручительства жизнью за чужую невиновность. Гарри... Если он произнесёт заклинание и обряд будет совершён — он поставит жизнь за то, что ты не делал этого. И тогда ты будешь считаться невиновным, тебя выпустят.

— И всё? Они просто произведут ритуал и отпустят подсудимого?

— Не просто. Ты не понял? Оно ведь не просто так почти забыто и не используется. Хотя юридически и не отменено. Он поручится жизнью, Рон. И если это неправда, если ты виновен… Гарри умрёт.

На мгновение вдруг показалось, что он падает на дно ледяного озера. Всё ниже, ниже, но никак не может дотянуться до уходящей под воду руки... Вот-вот достанет...

Тогда достал. А сейчас?

Ритуал был недолгим, но монотонно-однообразным. Все сидевшие в зале были крайне напряжены, это ощущалось, внимание словно искрилось мелкими молниями. И в то же время все слегка оцепенели, завороженные напевом, сопровождающим древний обряд.

Наконец, круг, нарисованный тёмным кинжалом в воздухе вокруг головы Поттера, замкнулся с последними словами судебного распорядителя — мага средних лет, худощавого, с низким голосом. Он опустил кинжал и, глядя в глаза Поручителю, сказал судье:

— Можно, ваша честь.

— Назовите себя!

— Гарри Джеймс Поттер.

— Чего вы хотите?

— Поручиться за Рональда Билиуса Уизли.

— В чём поручаетесь вы?

— В том, что мой друг Рональд Уизли не виновен в побеге заключенного Азнея МакГомери. В том, что Рональд Уизли не вступал в сговор с бывшими хозяевами Азнея, бывшими Пожирателями смерти. В том, что Рональд Уизли не взял ни кната из рук преступников.

— Чем поручитесь вы в том?

— Своей судьбой, своей милостью, своей жизнью.

Судья протянул руку, и шагнувший к нему поручитель вложил в нее кинжал. Рон ценой невероятного усилия отвёл взгляд от Гарри, прикрывшего глаза от яркого света обрамившего его круга. И заметил, как у судьи дрожит держащая кинжал рука. И голос ему повиновался не столь хорошо, как до этого.

— Если... — пожилой судья глубоко вздохнул и выдохнул, продолжил, глядя поверх голов сидящих в зале. — Если верны в том ваши слова, пусть истлеет дымом принявшее Поручительство орудие. Если же нет — да возьмёт оно то, что вы готовы отдать.

Кажется, он заносил руку для удара час. Или день. Но, решившись, взмахнул с настоящей силой, вонзая чёрное лезвие в массивную столешницу.

Удара не было.

Кинжал растаял.

На улице было удивительно солнечно — словно они оказались не ноябрьском Лондоне, а на Мадере. Трое просто молча шли, держа друг друга за плечи — как когда-то ходили под мантией-невидимкой. За углом они заметили знакомую фигурку, замозабвенно вещающую что-то в огромный магический микрофон. Рядом было еще несколько корреспондентов, но они не привлекали к себе столько внимания, сколько женщина в ярком платье и в огромных очках, захлёбывающаяся собственной визгливой тирадой.

— ...Но теперь мы с вами видим, что даже не представляли себе всей мощи пресловутых героев войны! Как Гарри Поттеру, начинающему аврору-недоучке, удалось одолеть древнейшее заклятие, повернув его на пользу себе? Действительно ли Рональд Уизли невиновен? Или всё это время мы обманывались, не понимая, что в руках у наших якобы спасителей не светлая магия, а подлинно тёмные силы, способные совладать даже с правосудием? Что нас ждёт — торжество справедливости или мир, в котором авроры, эти князья победы, будут искать лишь золота, и ни один суд не сможет помешать им? Доколе...

Микрофон вдруг захлебнулся и странно завыл. Проходящий мимо Скитер высокий мужчина в наушниках и с микрофоном более современной модели приподнял бровь:

— Помехи, коллега? Кажется, ваша техника вышла из строя. — После чего глянул на настройки своей переносной радиостанции и рассыпался в извинениях. — О, простите, кажется, я залез на вашу частоту... и отрубил вас... на недельку.

— Ли! — Гермиона повисла на шее у Джордана. — Ты прелесть!

— Знаете, такие методы лишь убеждают меня... — начала Рита Скитер, неприязненно глядя на недавнего арестованного Уизли и «аврора-недоучку» Поттера.

— Поберегите слова, Рита, прошу вас. Если найдёте терпения до завтрашнего утра, я представлю вам более убедительные доказательства, чем тот факт, что я умудрился не рассыпаться в прах от древнего заклятья, — вздохнул Гарри. Рон удивленно поднял брови, молча отходя вслед за другом подальше от корреспондентки.

— Вот, — Гарри вытянул из кармана сигаретную пачку. — Сейчас активирую — и на счет три.

Они вывалились из портала посреди собственного кабинета под радостные крики Симуса.

— Гарри, удалось! Он заговорил! Ребята уже поехали их брать!

Они понимали друг друга почти без слов. И сейчас Рон вдруг увидел каким-то другим зрением, как с плеч Гарри свалился с громким «бухх!» тяжеленный баул. Аврор сел в кресло, неторопливо снял и протёр очки, пока его друг переводил взгляд с него на Симуса, ничего не понимая, но чувствуя, что что-то налаживается.

— Объясни Рону, Сим, пожалуйста... — Гарри уже не мог скрывать дикой усталости в голосе, но и довольную улыбку, всё больше заметную, не скрывал.

— Да уж, Рон точно не против, чтоб ему объяснили... Хоть что-нибудь! — проворчал Уизли, плюхаясь в любимое кресло.

— Это Френсис, Рон. Эта крыса — Френсис. Он давно с Паркинсонами был знаком... даже в родстве состоит каком-то. Кто-то из братьев Пэнси вас поджидал и шандарахнул. Его — сильнее, чтобы подозрения отвести. Тебя — наоборот, чтобы сделать во всём виноватым. И чтобы при этом воспоминания стёрлись у обоих, но остались все твои разговоры с этими... гадами. И при сливе в думосброс было видно, как они тебя обрабатывали. А Френсиса, раз он не помнит ничего, никто и не привлекал как свидетеля. Если бы не Гермиона... Кстати, я думал, она с вами будет.

— Осталась с Ритой Скитер — беседовать о незарегистрированных анимагах и старых счётах, насколько я понимаю, — буркнул Рон. — Но ты объясни, вы-то как поняли?

— Поняли... Какое там поняли — одни догадки. К счастью, Гермиона успела придумать неплохое зелье, возвращающее память, стёртую слишком резким заклятьем. Ну, знаешь, вся эта колдомедицина в экстремальных условиях настоящего боя... Не думал, что она ещё может пригодиться. Френсис напрасно так охотно соглашался пить всё, что ему давали — не знал, конечно, что можно такое снадобье сварганить. Да и никто не знал — эксперимент же. Но обвинение сотрудника аврората — достаточное основание для того, чтобы применить экспериментальный метод дознания. По крайней мере, достаточное для мистера Бруствера.

— И давно вы узнали? Ну, что это точно Френсис?

— С час назад где-то, я сразу послал Патронуса Гарри. Мерлин! Забыл начальство оповестить! Ребят, я сейчас.

Симус вылетел из кабинета, Рон с трудом успел подхватить на лету падающий стул. Поставил его, внимательно глядя на одну из ножек. И не сразу решился спросить:

— Но, если... Только час назад? Значит...

Гарри молчал, выжидающе глядя на друга сквозь линзы очков. Рон вдохнул поглубже и выпалил одним махом:

— Если вы узнали о Френсисе точно только час назад, ты не мог точно знать, что я невиновен. Когда проводил Вадиум.

— Не мог.

Где-то хлопнула дверь — видимо, Симус носился по аврорату, пытаясь найти сову для связи с Кингсли. Интересно, скоро ли он снова вспомнит о Патронусах?

— А ты мог точно знать, что не утонешь вместе со мной в том ледяном озере?

Рон молчал, чувствуя, как много в его сознании разных слов, и как мало среди них подходящих.

— Даже если все они, — Гарри кивнул в сторону окна, за которым шумел магический Лондон, — все они придут и скажут мне: твои друзья продались. Среди них нет ни одного, кто знает вас, как я. И я должен их слушать?

Снизу раздался странный шум, будто кто-то тушил внезапно загоревшуюся занавеску.

— Эм... Пойдём, пожалуй. Кажется, Сим снова что-то подпалил, — хмыкнул Рон, поднимаясь. — Может, ты сам свяжешься с Кингсли?