Ярость 2 (джен)

Глава 3.

1 сентября 1991г. Англия, вокзал Кингс-Кросс

Нет, Роб понимал в этом мире решительно… ничего. В том числе и простейшие выражения с одним неизвестным. Хотя куда там до выражений — он даже простейшие дроби складывать не умел. И любой иной называл бы его тупым и… был бы в чем-то прав. Но даже такому умственно неуклюжему ребенку хватало ума, чтобы понять, что вон та банда рыжих — не чиста на руку.

Либо это была мафия цыган, державшая район вокзала, либо интервенция (умное слово, выученное благодаря гению человечества — телевизору) клана Шотландцев, решивших продолжить дело Вильяма Уоллеса. Хотя, скорее всего, нои просто были магами. Или, как их называл Стейн — «чертовы….» и далее непереводимая игра слов, в которой более не было ни одного цензурного слова.

— Прошу прощения, — раздалось рядом спустя мгновение, после того как Стейна толкнули в плечо.

Впереди в толпе исчезала фигуру человека, чье мимолетно показавшееся лицо было пересечено Шрамом. Именно так — с большой буквы.

— Ой, да засунь свое «прошу…» — и тут Роб наткнулся на осуждающие взгляды приемных родителей. — То есть я хотел сказать — будь добры. Если пожелаете, можете толкнуть еще раз. А если совсем не в моготу — так я лягу и вы по мне потопчитесь.

— Роб, — Миссис дала легкий поздатыльник. Ну или погладила по голове — никогда не поймешь намерения этой женщины. — Веди себя прилично.

Гермиона только фыркнула, будто её названный брат вообще не умел себя вести прилично. А Роб умел! Вот наедине, в уборной, он вел себя максимально прилично! Никто и никогда, во всяком случае, еще не жаловался.

— Не обращай внимания, — прошептал Элвис. Не то чтобы он стеснялся своего голоса, просто его не было видно из-за чемоданов. — Вчера же только луна схлынула.

— А то вообще молчи, — рявкнула Миссис. — Лень было в очереди за тележкой стоять — вот теперь и не...

Женщина неопределенно помахала рукой.

— Как будто я жалуюсь, — парировал мистер Грейнджер.

Но, судя по цвету его лица, он был не очень рад раскладу.

На самом же деле, Элвис был абсолютно прав. Вчера ночью Роб тихо грыз наволочку и ненавидел всех оборотней, волков, собак и даже чертовых пуделей! Его голова раскалывалась, зубы стирались друг от друга, а порывы ярости было сдерживать сложнее, чем обычно. Он даже чуть было не начал крушить комнату, благо вовремя врезал себе по скуле. От чего теперь ходил с великолепным фингалом, не до конца скрытым пудрой.

— Мама, давай поторопимся, — пропищала Гермиона, указывая пальцем на разделительный барьер.

МакГонагалл провела лекцию о том, как попасть на платформу девять и три четверти.

— Дочка — ты у нас просто умница, — сипел Элвис, который был только рад такому повороту событий.

Миссис закатила глаза, взяла детей за руки (у Роба от этого всегда возникало оущщение, «будто боженька босичком по душе прошелся») и потащила их к барьеру.

Убедившись, что никто из толпы людей не обращает на них внимание, чета Грейнджер сделала решительный шаг в кирпич. И, благодаря магии, их носы столкнулись вовсе не со стеной, а со слегка плотным потоком воздуха.

Когда же Роб открыл глаза, то он еще и рот приоткрыл заодно. Настолько была степень его удивления. Он оказался посреди пирона, больше всего напоминавшего одну из сцен в фильме Хичкока (за последние 3и месяца Стейн пересмотрел, наверное, все шедевры кинематографа). Стилизованный под старину, он был заполнен паром в котором то появлялись то исчезали призрачные фигуры.

Главным же виновником торжества был огромный, красный паровоз. Такие в хороших вестернах грабят плохие бандиты. Стейн надеялся, что их тоже будут грабить. После мигрени у него настолько сильно чесались кулаки, что он был готов ввязаться в драку с любым, кто на него криво посмотрит. Или просто забудет почистить зубы утром и «провоняет» в сторону Роба.

Кстати, сами Гермиона и Роб прошли сквозь барьер вполне сносно, а вот старшие Грейнджер заметно запыхались. У них даже лица побледнели, в том числе и у Элвиса, исполнявшего роль мула.

Вообще, если бы не предоставленные МакГонагалл амулеты, позволявшие Грейнджерам находиться на Косой Алее, они бы вообще врезались бы в кирпич. Но, видимо, магия в побрякушках уже выдыхалась.

— В поезд нам нельзя, — внезапно произнесла Миссис.

Гермиона встала у подножки, комично занеся, но так и не опустив правую ногу. Девочка явно не могла решиться. Но винить её нельзя. Она же ведь даже в летних лагерях не была, да и бабушек у неё не было, чтобы на лето к ним уезжать. Всю свою сознательную жизнь с родителями провела.

— Точно? — с надеждой спросила Гермиона. — Даже на пять минут?

— Даже на пять минут, — дрогнувшим голосом ответила Миссис.

Гермиона, шмыгнув носом, ринулась в объятья матери. Она так крепко сжала её, зарывшись лицом в волосы, что у Роба сердце сжалось. До этого момента он вообще не думал, что способен на такое. Просто не знал, что у него тоже оно есть — сердце.

Да уж, за последние несколько месяцев он узнал о себе много нового. Самое главное — оказывается, он тоже был человеком. В высоком смысле этого слова.

— Роб, — подозвала Миссис, приоткрывая обътья.

Стейн поперхнулся и сделал шаг вперед… и тут же вернулся обратно.

— Конечно я пригляжу, чтобы Гермиону никто не обижал, — натянуто улыбнулся он.

На лице Миссис отобразилась печаль и тень обиды, но только на мгнвоение. Она понимала, что требует от Роба слишком многое. Нельзя дикого волчонка сразу просить есть с рук. Для него это уже через чур.

— Все будет хорошо, — прозвучал басовитый голос.

Огромная рука Элвиса опустилась на макушку Робу, растрепав и без того растрепанные волосы.

— Конечно, — кивнул мальчик.

Вместе с «отцом» они перетащили чемоданы внутрь поезда, а потом Стейн помог подняться Гермионе.

— Нам надо уходить, — голос Миссис дрожал, но она сдерживала слезы. — Амулеты сколько выдут из строя.

Гермиона кивнула и, шмыгнув носом, помахала рукой. Тем же ответили и родители, растворяясь в белом пару.

Стейн постоял немного, знакомясь с новым чувством. Чувством, что его сердце может не только стучать, жаждя крови и схватки, а еще и сопереживать чужой трагедии. Это было что-то новенькое.

— Пойдем найдем свободное купе, — предложила Гермиона.

Роб кивнул, все еще трогая себя за грудь. Интересно, а может он еще и плакать умеет? Он видел, как в кино плакали люди. Выглядело это ужасно. Не в плане, что омерзительно, а в плане, что жутко. Вода из глаз — надо же!

Коридор в вагоне оказался таким же, как и поезд — старым. На стенах висели допотопные светильники, а на поле лежал довольно таки ворсистый ковер. Сейчас такой не постелют — как же, мелкие спиногрызы могут разбиться и навредить бюджету страховой компании.

Двери в купе, что странно, отодвигались не в лево, а в право. Причем на некоторых было стекло, а другие — простая фанерная панель, сквозь которую разве что Супермен что-либо увидит. У Стейна были свои пошлые мысли на счет подобного разделения, но ими он решил не делиться.

Поскольку Грейнджеры приехали пораньше, то свободное купе нашли довольно быстро. Для этого пришлось пройтись всего-то сквозь три вагона. За это время Роб успел многое понять. Например — он ни хрена не понимает в жизни обычных ребят.

Например, он явно слышал, как кто-то послал кого-то в попу. За такое можно и на койку больничную прилечь, но, что неожиданно, прозвучал вовсе смех, а не звуки драки. А еще здесь девушки ходили в коротких юбках. Они даже не прикрывали колени! В «яме» таких бы назхвали фанатками жесткого изнасилования. Нет, Стейн был только «за», пусть хоть голые ходят, просто как-то непривычно.

А еще здесь не было фараонов! В полном поезде людей — ни одного копа. Вот что называется — рай.

Наученный Элвисом, Роб открыл дверь перед Гермионой и помог ей затащить чемодан в купе. После этого он некоторое время смотрел на то, как девочка пытается поднять сундучище на дыбы.

— Ты чего делаешь? — спросил мальчик.

— Хочу убрать на верхнюю полку.

Стейн немного завис, а потом с наслаждением сделал шаг вперед. Наконец-то он знает что-то, чего не знает его сестра!

Жестом заправского фокусника, Роб нажал на незаметный рычажок и откинул крышку нижней «койки».

— Вуаля, — сказал Стейн. — А ты говоришь — телевизор вреден.

Гермиона не нашлась что сказать, так что следующие пять минут ребята заталкивали поклажу внутрь. Когда с этим было покончено, девочка уселась у окна. Некоторое время она молча смотрела на пирон, и как родители провожали своих детей. Кстати — никто из них не заходил в поезд. Видимо было не положено.

— Тебе не страшно? — спросила девочка.

Роб в этот момент как раз пытался понять, станет ли он пидерастом, если наденет мантию. Все же она была через чур похожа на платье. В итоге мальчик пришел к выводу, что просто даст в морду любому, кто попытается на это намекнуть. В принципе, он мог бы дать в морду и просто так, но это не очень законно, пусть и хочется.

— Вроде нет, — пожал плечами Роб.

Скатав мантию на манер подушки, он закинул её к стенке и плюхнулся на койку. Он собирался хорошенько вздремнуть. После полнолуния у него были не только мешки под глазами, но и не досыпа размером с… размером с… в общем — очень большим недосыпом.

— Но это же замок с магией!

— Магия, шмагия, меня больше пугает толщина учебника по геометрии.

Гермиона фыркнула.

— Можешь плясать от счастья — следующие полгода никто тебя не будет донимать с учебой.

— Как же, — скривился Роб. — МакГоногалл обещала поставить меня на особый контроль. Так что, если не геометрия, так кулинария.

— Кулинария? — переспросила Гермиона.

— Ну, да — урок был такой в расписании.

Девочка пару раз хлопнула глазами, потом достала из рюкзачка расписание и вчиталась.

— Ты хотел сказать — зельеварение?

— А, ну да, — пожал плечами наконец улегшийся Стейн. — Если есть котел и поварешка, значит кулинария.

Гермиона снова фыркнула, но на этот раз уже от смеха.

— Будет чудом, если тебя не выгонят после первых же экзаменов, — смеялась девочка.

— А меня нельзя выгонять, — сонно протянул Роб и тут же замечтался. — Я же этот, ну, как его. В общем — разговаривать умею. Короче, ценный я экземпляр. Может мне даже оценки даром будут ставить.

— Чего?

Тут Роб понял, что никогда не рассказывал про пернатого прилипалу по имени Керк, но заснул. И спал он так сладко, что не сразу понял, что они уже приехали. Не понял даже тогда, когда Гермиона, вернувшаяся из странствия, которое позже назовут «походом за жабой», плеснула ему в лицо водой.

Приезд в Хогвартс

— Да что это за проклятие! — вопил Роб, пытаясь найти в мантии выход наружу.

Видимо это была не одежда, а жуткая ловушка, призванная погубить Стейна еще до того, как он ступит на земли магов.

— Не проспи ты столько, уже давно бы одел! — кричала в ответ Гермиона, очень боявшаяся, что они не успеют выйти из вагона и поезд увезет их обратно.

В конце концов, совместными усилиями Грейнджеры совладали с мантией. Гермиона, в очередной раз раскритиковав «брата», убежала в сторону выхода. Роб, устало вздохнув, поплелся следом. У самых дверей купе он вдруг заметил небольшой белый прямоугольник, лежавший на полу.

Нагнувшись, Стейн подобрал новенькую (даже края резались) визитку. На белом фоне были написаны две красные буквы «D.H.» и больше ничего.

— И что же ты такое? — спросил мальчик, но подумать ему не дал гудок паровоза.

Выкрикнув нечто не очень цензурное, Роб рванул по коридору и спрыгнул на перрон уже когда из-под красного гиганта начали выстреливать облака белого пара.

Старшеклассники, с завистью глянув на младших коллег, стройными рядами потянулась к каретам. В них, что неожиданно, были запряжены какие-то мерзкие на вид лошади. Как пегасы, но только наоборот — черные и с кожистыми крыльями. Совсем как у летучих мышей. Роб терпеть не мог летучих мышей.

Мерзкие твари, «разговаривавшие» со столь сильным акцентом, что даже пеликаны их с трудом понимали. А уж больших матерщинников чем пеликанов сложно было сыскать во всем мире.

— Не тормози, — прошипела Гермиона, хватая Стейна за руку.

Ладонь у леди как всегда была холодной. И очень сухой. Наверное, это было как-то связано с её тягой к постоянному чтению и сидению у камина. Может оттого и каштановые волосы скоро станут рыжими.

— Да не тяни ме… — договорить Стейн не смог.

Как он сперва подумал — врезался в столб. Но при более детальном рассмотрении ситуации, выяснилось, что в ногу. Оправдывало только то, что она действительно была размером со столб.

Подняв голову, мальчик вместо ярких звезд увидел лишь не менее яркую бороду. А еще, где над ней, на уровне не самого маленького небоскреба — добродушное лицо. Видимо правду говорят, что хорошего человека должно быть много.

— Сэр, — Роб надеялся, что его голос не дал петуха. Не от страха, а от неожиданности. — Ваша борода заслоняет мне небо.

— О, эм, это, ну да, прости.

Гигант, чей голос больше походил на гул залпа зенитной артиллерии, отодвинулся в сторону. В тот же миг вселенская справедливость была восстановлена и вместе бороды показалась бесконечная вселенная… Так бы сказал Роб, знай он что такое «бесконечность» и «вселенная».

— Нам пора в лодку, — прошипела Гермиона на ухо. — И из-за тебя мы не сможем сесть к Гарри.

— Ага, хор… Гарри? — встрепенулся Стейн. — Кто такой Гарри?!

Его «сестра», хоть и была очень умной девочкой, но оставалась безумно наивной. Еще не хватало, чтобы какой-то там Гарри пытался залезть ей под юбку в первый же день учебы. Только не в смену Роба Стейна! К тому же — очень хотелось подраться.

— Гарри Поттер, — начала объяснять Гермиона, когда они забрались в лодку к каким-то мелким чмошникам. По-другому и не скажешь. — Только не говори, что не слышал о нем!

— Ну, что-то такое, — Стейн неопределенно помахал рукой в воздухе. — Он, кажется, грохнул кого-то по малолетке.

Гермиона хлопнула длинными ресницами. Благо. Спустя несколько месяцев, она уже научилась переводить речь Роба на общедоступный язык.

— Он победил самого Темного Лорда!

— А, этого красавца со змеиной харей?

— Того-кого-нельзя-называть! — возмутилась Грейнджер. — И представляешь, это мальчик будет учиться вместе с нами!

— Главное, чтобы не спал вместе с… — Роб прокашлялся и вовремя поймал свой длинный язык. — В общем, я безмерно рад, что ты познакомилась со знаменитостью.

Стейн выдохнул и утер по со лба — он произнес целое предложение без единой брани и с тремя словами больше трех слогов. Вот что такое — подвиг! А грохнуть какую-то там прямоходящую змеюку это как-то не то…

Вскоре лодки, проплыв под мостом, оказались в гавани замка. Тут все первокурсники разом выдохнули, а Роба потянуло перекреститься. Такой махины он не видел ни разу в жизни. Самый высокий шпиль терялся где-то в низких, черных облаках. Окон, вернее — красивых, цветных витражей было больше, чем на фотографиях Эмпаер-стэйт. Камень же, вместо привычной стали или кирпича, только усиливал общее впечатление.

Если до этого мальчик еще сомневался, что он действительно окажется в мире магии и колдовства, то теперь был уверен на все сто. Такое чудо просто не может существовать, без помощи какого-нибудь волшебства или прочей ереси. Хотя, почему же ереси…

— Готовсь! — рявкнул великан.

Стейн пообещал себе, что обязательно смахнется с этим верзилой. Но позже… очень позже!

Лодки тяжело престали к берегу. Некоторые ребята даже макнули мантии в воду. Но. В общем и целом, доставка тел к твердой суше была выполнена в лучших традициях Нормандской высадки. Не хватало только фашисткого пулеметного обстрела, а так — грязные и чумазые новобранцы плелились по песку на осаду форта.

Из мечтаний Роба вывел довольно промозглый ветер, облизавший все тело с головы до пят. Мальчик по глупости счел, что мантия будет довольно теплой и снял пиджак, оставшись в одной только рубашке. Вот ведь дурак!

— Стойте смирно, — произнес бугай, оставив детей у мега-крыльца.

Так Роб назвал эту лестницу, ведущую в замок. Стены из камня поражали воображение. А присутствие в нишах пугающе реалистичных рыцарей намекало на нечто… не очень мирное. Может пора учить песню «Теперь ты в армии»? А что, высадку уже отработали, все при оружии, не хватает только сурового комбата.

Понятное дело, первокурсники с задачей стоять смирно не справились. У какого-то последователя пончиковой религии убежала его жаба.

— «Умен» — кивнул Роб.

Сам он не додумался взять с собой какую-нибудь живность, на случай если жрать нечего будет. Видимо спокойная и «мягкая» жизнь у Грейнджеров притупила его инстинкт самосохранения. Раньше бы он не допустил такой ошибки.

Каким-то неведомым чудом, пропажа жабы привела к тому, что тот самый Поттер и его рыжий напарник чуть было не ввязались в драку. Роб лишь жалел, что не вовремя появились какие-то прозрачный перцы, испортившие весь кайф. Что может быть лучше отвязной массовой потасовки после ночи мигрени?

— Добрый вечер, — заявил франт, у которого на шее виднелась лента запекшейся крови.

— Приветсвую в замке Хогвартс, — пробасил жиробас, с лишней дырой на пузе.

— Такие маленькие, такие миленькие, — лепетала леди, с пустыми глазницами.

— Все, я сваливаю, — с этими словами Роб развернулся и собрался было догнать поезд, но его удержала Грейнджер.

— Это простые призраки, — сказала она.

— Простые? Призраки? — возмутился мальчик. — Не, я конечно дурак, но, блин, эти два слова — простые и призраки, просто не должны существовать рядом. Тем более — в одном предложении!

Это, наверное, была самая длинная словесная конструкция, произнесенная Робом по доброй воле. Жаль только, что это достижение не впечатлило Гермиону.

— Стой спокойно, — сказала она, чем напомнила собственную мать.

Роб буркнул в ответ нечто не членораздельное, покрепче сжав спрятанный в кармане саморез. Новый, конечно же, старого, верного товарища конфисковали легавые. Кстати, так и не состоявшуюся драку пресекла вовремя появившаяся профессор МакГонагалл.

Как и всегда с идеальной осанкой, строгим выражением лица и стальным взглядом, она внушала трепет и полное нежелание перечить. С такой шутки плохи — а ну как действительно превратит в какую-нибудь загогулину, а расколдовывать не захочет.

— Первокурсники — за мной, — только и сказал она, на мгновение задержав взгляд на Грейнджерах.

Всю жизнь Роб будет уверять каждого встречного, что в тот момент она им улыбнулась. Но, как это и положено — никто не поверит в то, что профессор МакГонагалл вообще способна на улыбку.

Само убранство замка было одновременно простым и… необычным. Хотя, любой замок для Робы был бы необычным, но здесь буквально пахло магией. Например — живые портеры, разговаривающие доспехи, парящие под потолком свечи и какое-то оущщение того, что палочка, заткнутая за пояс, реагирует на все это. Она будто— просыпалась от долгого сна. А вместе с ней и Ярость Роба, запертая под левой ключицей.

Мальчик сцепил зубы и схватился правой рукой за левое плечо. Ему нельзя было давать ей волю. Только не сейчас. Накатывавшая волна слепого желание рвать и терзать вновь была скомкана в комок и закинута в «тайный бочонок». На некоторое время стало проще. Но Стэйн знал, что Ярость обязательно вернется. Она всегда возвращалась.

Никто не заметил мимолетного дикого оствета в глазах Стейна. Да никому, если честно, и дела до него не было — ведь ребят уже завели в Большой Зал (во всяком случае так его назвала Гермиона).

Здесь, за четырьмя длинными столами уже собрались все курсы от второго и выше. Они сидели перед пустыми блюдами, что несколько напрягло Роба. Может здесь действительно нужно добывать пропитание самостоятельно? Тогда нужно первым найти жабу! Они довольно питательны. И вкуснее крыс!

— Нас сейчас буду подзывать для испытания, — шепнула на ухо Гермиона, которая в отличии от «брата» не пропустила вводный инструктаж.

— И кого надо будет бить? — Стейн оценивающе оглянул толпу перваков и понял, что даже в массовой драке он сможет хорошо себя проявить.

Кроме двух здоровых имбицилов (такие тупые рожи, что ой-ой-ой) здесь не было достойных соперников.

— Никого бить не надо, — закатила глаза девочка. — Нужно просто надеть шляпу.

Стейн промолчал, а потом честно сказал:

— Сложность, что пиз…

Договорить ему, как это обычно бывает, не дали. Профессор МакГонагалл взмахом палочки материализовала на подиуме некий табурет, на которой положила древнюю тряпку. Тряпка, что внезапно, открыла рот и начал петь.

В этот момент, степень ох… офигевания Стейна и без того была безмерна. А когда весь зал захлопал ей, а один бородатый старикан, сидящий на самой большой табуретке еще и прослезился от умиления, Стейн решил, что он уедет от сюда с первым же паровозом.

В итоге процедура Испытания была даже элементарней, чем словарный запас Роба. Подошел, опустил свой седалищный нерв на заботливо подставленную деревяху, нацепил на голову тряпку. Кайфанул в чужой перхоти, насладился ором прямо в барабанный перепонки и отправился к обозначенному начальством столу.

Несмотря на простоту процесса, это занимало довольно много времени, потому как перваков поставили в самом начале зала. Так что каждому приходилось преодолеть воистину марафонскую дистанцию, чтобы добраться до табуретки.

— Грейнджер, Гермиона! — наконец скомандовала МакГонагалл.

Девочка взглянула на «брата», а потом, мотнув головой, решительно направилась к табурету. Разговаривающая половая тряпка, по ошибку именованная шляпой, просидела на голове гермионы дольше обычного. Но все же направила леди ко столу, расположившемуся под флагом со львом.

Стоило надеяться, что это никак не связано с тем, что по всем слухам Поттер Гарри окажется там же. Нет, Роб всегда разбить парочку другую носов, но уж больно предостерегающе на него смотрит МакГонагалл.

Так что нужно обязательно будет найти место, где это можно сделать без свидетелей. Как говорится — если никто не видел, как ты кого-то убивал, значит ты никого и не убивал. Ну или как-то так. Стейн не был силен в цитировании.

— Грейнджер, Роб!

— «Ну, понеслась!» — мальчик мысленно дал себе «хай-файв» и пошел к табуретке.

По пути он успел заметить, что за столом преподов сидит весьма неприятная личность. Своей бледной кожей и немытыми волосами он напоминал извращенцев-педофилов. Как можно догадаться — Стейн не любил педофилов. Ему даже приходилось от них бегать. Слава богу — успешно.

МакГонагалл подняла шляпу, от которой уже хорошенько так несло потом и намеревалась посадить её на голову Робу. Но стоило только поле шляпе коснуться затылка мальчика, как та не своим голосом завопила:

— ГРИФФИНДОР!

Стейн пожал плечами, соскочил на землю и под аплодисменты пошел к столу. Робу аплодировали впервые (и плевать, что хлопали всем первакам!). И, надо признать, Стейну в какой-то мере понравилось. На миг он даже себя представил гладиатором на арене Древнего Мира. Вот ведь жизнь в кайф — дерись сколько хочешь, а тебя мало того, что не посадят, так еще и денег отбашляют.

Когда Роб уселся за стол, то он уже успел пожать несколько рук и познакомиться с рыжим старостой. Кстати, рыжих на факультете было как-то много. Может это какая-то специальная резервация для шотландцев?

В итоге, после того как старый дедан задвинул мало понятную речь, Стейн все же убедился в том, что в замке будет не сложнее, чем у Грейнджеров. Во всяком случае с едой здесь был полный порядок.

Одно поглощение еды спустя

После того, как Роб наелся до отвала, их отвели в гостинную Гриффиндора. Довольно просторное помещение, в котором имелось несколько крыльев-ответвлений. Одно для мальчиков, другое для девочек.

А также гостиная, в которой свободно располагался весь факультет. Несколько диванов, пуфиков, все обшито в теплые красные и багровые тона. Для кого-то это цвет Ярости, но для Роба — тепло и уют.

Да и камин весело трещал поленьями, что, учитывая северное расположение замка, весьма и весьма кстати. В итоге, разморённые мега-ужином дети поплелись по комнатам. Мальчики, как выяснилось, жили по трое. Робу предстояло существовать в одном помещении с личностями весьма колоритными.

В комнате «101» обитали Финниган, Томас и Лонгботтом. Стейна же заселили к Поттеру и Уизли. То есть, если быть точным — к мистеру Воронье Гнездо и Рыжему Чудиле.

— А вы с Гермионой родственники? — спросил Поттер, переодеваясь в смешную пижаму. Смешную от того, что она была ему велика на несколько размеров.

— Для тебя — да, — с угрозой произнес Роб, задергивая высокий полог и утопая в мягкой перине.

Этот шнур точно отхватит у него по самые помидоры, стоит ему только оказаться хотя бы на световой год по близости к Гермионе. И, поскольку Стейн еще не знал, что такое «световой год», то решил ориентироваться на милю. Нет, лучше две!