Прежде чем ты уйдешь (гет)

Ed Sheeran — Give Me Love

Лайза поморщилась и открыла глаза, жмурясь от ярких солнечных лучей, проникавших за неприкрытый полог. Она зевнула и перевернулась на другой бок, устраиваясь поудобнее и снова пытаясь уснуть, когда смутная догадка прорезала сонное сознание: «А где же Нотт?»

Сон как рукой сняло, Лайза села на кровати и для верности осмотрелась по сторонам: в спальне никого, кроме неё не было. Она нахмурилась, пытаясь логически осмыслить ситуацию: вчера Теодор явился к ней, причём в не самом трезвом виде, начал говорить глупости и приставать, а она… Лайза почувствовала, как кровь прилила к щекам… А она не сказать, чтобы сильно сопротивлялась… Лайза зарычала и упала обратно на подушку, закрывая ладонями лицо в попытке спрятаться от всплывающих в памяти ярких образов вчерашней ночи… Это было похоже на сон, яркий, реалистичный, пьяняще-жаркий сон, но это ведь не было сном?

Она снова села и с удвоенной тщательностью осмотрела всё вокруг: никаких признаков Нотта не наблюдалось, хотя он, конечно, мог просто выскользнуть отсюда пораньше, пока его никто не заметил. Наверняка, ему не впервой испарятся из женской спальни под утро…. Лайза снова зарычала, на этот раз от злости, причём злилась она по большей части на себя, ведь от Нотта ничего другого ожидать и не следовало, а вот от неё… У неё же есть парень!

— Может, это всё-таки был сон? — хныкающим голосом протянула Лайза вслух, решительно выбираясь из постели и шлепая в ванную.

Одного взгляда в зеркало оказалось достаточно, чтобы убедиться, что сном произошедшее вчера уж точно нельзя было назвать: от сновидений на шее не остаётся багровых следов. Лайза хмуро взглянула на своё бледное отражение со всколоченными волосами и, нацелив на шею палочку, произнесла заживляющее заклинание. Почему каждый раз, когда она решает, что уже готова выкинуть Теодора из головы, он просто неожиданно появляется и всё усложняет? Как долго это может продолжаться?

На завтрак Лайза спустилась поздно, по большей части из-за того, что долго спала, а взаправду потому, что не хотела рисковать встретиться с Ноттом. Но его-то на завтраке даже не оказалось, а вот Мэнди как раз сидела за столом Рейвенкло, вяло ковыряясь вилкой в тарелке.

— А вот и спящая красавица явилась! — заметно оживилась она и сделала игривый жест бровями.

У Лайзы всё внутри похолодело, во рту пересохло, и она едва не села мимо лавки, усаживаясь напротив Мэнди.

— С чего вдруг такая радость? — не своим голосом уточнила Лайза, итак догадываясь по хитроватому виду подруги, что ей явно уж что-то известно, и язык её так и чешется ляпнуть что-нибудь… изобличительное…

— А у твоего Нотта ничего такой торс, рельефненький… — Броклхерст аж подпрыгнула на своём месте от восторга, пока Лайза затравленно оглядывалась по сторонам, переживая, не услышал ли кто её слов.

— Послушай, Мэнди, — она наклонилась к подруге через стол и как можно тише заговорила: — Он не мой, и это ничего не значило, просто…

— Просто он полуголый вылезал из твоей постели под утро, — понимающе кивая, прыснула в кулачок Броклхерст, чем заставила Лайзу снова начать перепугано оглядываться.

— Пойдём, обсудим это где-нибудь… не здесь… — она схватила Мэнди под локоть и едва ли не силой потащила прочь из Большого зала.

— Ну, рассказывай, как оно? У вас до чего-то дошло? — десять минут спустя завалила её вопросами Броклхерст, когда они остановились в тупике восточного крыла замка.

— Ничего у нас никуда не доходило! Откуда ты вообще знаешь? — Лайза мерила шагами коридор, нервно прикусывая прядь волос.

— Как ты помнишь, профессор Синистра дала мне задание по изучению влияния созвездия Кассиопеи на проекцию спутников Сатурна, которые становятся видны лишь на рассвете. Так что я проснулась вчера очень рано, тихо собралась и вышла из спальни, но потом вспомнила, что забыла свой звёздный атлас, и вернулась аккурат в тот момент, когда твой Нотт натягивал рубашку.

— Кто-то ещё знает? — напряжённо спросила Лайза, игнорируя многозначительный взгляд подруги.

— Нет, конечно, Сью подняла бы такой шум, если бы узнала, что в нашей комнате ночевал парень, это бы нарушило её ауру девственности.

— Кто бы сомневался…

— А твою ауру не нарушило? — расплываясь в лукавой улыбке, уточнила Мэнди.

— Что? ЧТО? Мэнди! — Лайза вперилась в неё взглядом, от которого впору было воспламениться всему вокруг. Она непроизвольно сжала руки в кулаки, от возмущения притопнув ногой.

— Ой, да ладно, ладно, я просто спросила… Это же Нотт, ты же знаешь, какая у него слава…

— Ты имеешь в виду его репутацию ловеласа?

— О-о, не только это… — выразительно подмигнув, протянула Мэнди. — Лаванда выпытала кое-что у одной из его бывших ставок, Оливии из Гриффиндора. Та, конечно, раздавлена тем фактом, что он её бросил, но всё равно уверяет, что не жалеет о произошедшем между ними, если ты понимаешь, о чём я…

— Даже слышать ничего не хочу! — махнула на неё рукой Лайза, снова принявшись мерить шагами коридор.

— Ох, ну конечно, пусть это останется сюрпризом для тебя, очень приятным и волнующим…

— Прекрати, Мэнди! — воскликнула Лайза, чувствуя, как внутри поднимается волна паники. — Мне не нужны никакие сюрпризы! Он вообще не должен был вчера приходить! Я не звала его, а он явился, будто так и надо! Будто и не было никаких разногласий между нами! И начал свои… эти… — Лайза сделала неопределённый жест рукой и, не в силах подобрать правильных слов, умолкла.

— А ты, видать, действительно на него запала, раз так истеришь! — неожиданно посерьёзнев, проявила чудеса психологии Мэнди.

— Я… что… не… — у Лайзы словно ком в горле стал, не давая вымолвить ни слова.

— Чёрт… А я думала, ты стойкая… Думала, ты не повелась на все его уловки… Но Нотт, видимо, действительно так хорош, как о нём говорят…

— Ничего он не хорош! И ни на какие уловки я не велась! Я прекрасно знаю, кто он на самом деле! Он гадкий, высокомерный, напыщенный гад, лелеющий только собственное эго! Да он мне безразличен, он не достоин даже того, чтобы им интересоваться, он такой… такой…

— Да уж, подруга... Ты совсем не представляешь, что теперь делать, да?! — Мэнди взглянула на неё сочувствующе, больше не пытаясь подколоть, и Лайза сдалась, сокрушённо покачав головой.

— Ни одной идеи! Пока я не вижу его, то ещё могу справиться с этим непонятным влечением, но как только он оказывается рядом… Не знаю… Всё вмиг забывается… Опасения и страхи становятся неважными… Всё становится неважным… Я просто растворяюсь… Тону в нём... Словно падаю в омут… А тут ещё Эрни!

— Что поделать, Макмиллану не везёт по жизни! — кивнула Броклхерст и попыталась хоть как-то утешить её: — Да ладно тебе, может, это лишь временное помешательство, знаешь, сейчас Венера в двенадцатом секторе, скоро Марс войдёт в активную фазу, и всё встанет на свои места, вот увидишь!

— Надеюсь, Мэнди, я очень на это надеюсь… — покачала головой Лайза, закрывая глаза и прикладывая руку ко лбу в попытке обуздать собственные порывы.

* * *

Притаившаяся за углом Панси Паркинсон лишь сочувственно покачала головой: «Если уж ты и во второй раз не устояла, дорогая, то обязательно будет третий!» — подумала она и, стараясь не стучать каблуками слишком громко, направилась в гостиную Слизерина: для цельной картины необходимо было услышать версию второй вовлечённой стороны.

Спускаясь в подземелья, Панси пыталась объяснить самой себе, почему так сочувствует этой девчонке, почему не ощущает того же отстранённого злорадства, которое чувствовала ко всем предыдущим «жертвам» очарования Нотта. Может, дело в том, что другие «ставки» по большей части вели себя крайне глупо и, едва оказавшись рядом с Ноттом, тут же начинали мнить из себя избранных и неотразимых. Сколько бы в Хогвартсе ни проклинали слизеринцев, но всё же в их тесную компанию стремились попасть. И каждая из предыдущих пассий Нотта либо презирала круг высшего общества Слизерина, потому что не входила в него, либо из кожи вон лезла лишь бы стать его частью.

Но Турпин почему-то не горела желанием приобщиться к аристократам, однако и открытого пренебрежения в их сторону не выказывала. Конечно, она вообще не из тех, кто что-то открыто выказывает. Серая… нет, не мышка, скорее какая-то птичка, знай себе, щебечет что-то тихо и глазками хлопает, и всё…

Панси тряхнула волосами, одёргивая себя, с каких это пор она стала склонна к подобным поэтическим сравнениям? Не с того ли момента, когда окончательно поняла, что скорее айсберг посреди Атлантики растает, чем сердце Малфоя. Драко… Его имя до сих пор отдавало глухой болью где-то в груди, хотя Панси сто раз себя убеждала, что она его никогда по-настоящему и не любила, да разве такое можно назвать любовью? Какое-то слепое поклонение, желание быть рядом, заботиться, оберегать, даже наперекор собственным интересам… Она ведь знала, предвидела, что ничем хорошим это не закончится, но всё равно продолжала сближаться с ним, пытаться быть рядом, стать той, которой никогда не смогла бы стать…

У Турпин вон другая ситуация, она бы и хотела не сближаться с Ноттом, да тянет её к нему, словно магнитом… Хотя… Не такие уж эти две ситуации разные… Против собственных чувств восставать очень сложно…

Панси не обнаружила Теодора ни в гостиной, ни в его комнате, ни в излюбленном внутреннем дворике… Но, так и не найдя его, лишь пожала плечами, запасшись терпением, ведь когда-то же он должен явиться.

Тем вечером слизеринцы устроили ночь покера, где, вполне ожидаемо, нашёлся и Теодор. За покерным столом, где проигрывались отцовские галлеоны и фамильные драгоценности, всегда лилось рекой огневиски, так что к полуночи, все уже изрядно набрались.

Панси деньгами не разбрасывалась, играла только с приличными картами и старалась на алкоголь не налегать, чего нельзя было сказать о Нотте. Тот швырялся золотом направо и налево, опрокидывая в себя одну за другой порции огневиски и несколько раз порываясь закурить прямо в гостиной факультета. Однако подчёркнуто брезгливый вид Малфоя и громкие возгласы Дафны об отвратительности сигаретного дыма заставляли Нотта закатывать глаза, но терпеть, пока он в очередной раз не проиграл сто галлеонов.

— Проклятье, мне надо покурить! — Теодор поднялся, держась за край стола, и на не совсем твёрдых ногах направился было к двери, когда Панси поняла, что подходящий момент настал.

— Подожди меня, Тео! — самым сладким из своих голосов окликнула она его и, резво пробравшись к выходу, повисла на его руке.

— С каких это пор ты куришь, Панс? — Нотт попытался сфокусировать взгляд прищуренных глаз на ней, но, видимо, у него были проблемы с чёткостью изображения, так что он махнул рукой на свой же вопрос и двинулся дальше по коридору.

— Я слегка переусердствовала с выпивкой, и теперь однокурсники начинают казаться мне чересчур симпатичными. Срочно нужно проветриться, — доверительным тоном зашептала Панси, пытаясь удержать Нотта в строго вертикальном положении и не дать ему неподобающе шататься.

— Понимаю… — он глубокомысленно кивнул, на автомате сворачивая к винтовой лестнице и с трудом преодолевая фигурные ступеньки. Как только они оказались возле огромного окна, Нотт взмахнул палочкой, с грохотом распахивая створки и впуская в полутёмный коридор свежий воздух. Явно не заботясь об одежде или внешнем виде, Теодор опустился на подоконник и с наслаждением закурил.

— Не повезло в картах? — понимающе улыбнулась Панси, осторожно присаживаясь на подоконник напротив него и вглядываясь в лицо Тео.

— Мне плевать на карты… На всё плевать… — он не смотрел на неё, просто уставился пьяным взглядом в непроглядную тьму снаружи. Они на какое-то время умолкли, лишь в сумраке коридора ярко полыхала сигарета, когда он втягивал в себя едкий дым. — Она меня сделала, Панс… — качая головой, сокрушённо заявил он с тихим смешком, — мой бумеранг, наконец, вернулся ко мне.

Панси хотелось вставить пару едких комментариев вроде «сам напросился» или «чего ты ожидал, после всего…», но она благоразумно промолчала, осознавая, что Теодору нужен шанс выговориться.

— Она такая хорошая, слишком хорошая, такая смелая… Чёрт, я думал, это только грифы у нас смельчаки, но уж точно не хрупкая девчонка из Рейвенкло… Синевласка-а… Знаешь, это удивительно, я действительно смотрел словно сквозь неё всё это время… Какое-то дурацкое срикошетившее заклинание вдруг перевернуло всё с ног на голову… — он тяжело вздохнул и ещё раз крепко затянулся. — Ты помнишь, какой она была зимой прошлого года?

— Прошлой зимой? — Паркинсон наморщила лоб, вспоминая, что в прошлом году они с Драко были вместе в Инспекционной дружине, охотились за Отрядом Дамблдора, но Турпин в нём не состояла, что же она делала тогда?

Перед внутренним взором Панси проносились десятки собственных воспоминаний того года: путь на поезде в школу, когда Малфой зажал её в тамбуре, его красноречивые взгляды, кричащие и голодные, он всегда знал, чего хочет и всегда умел это получить. Полуночные посиделки в гостиной и в спальне мальчиков, долгие собрания в кабинете Амбридж, дежурства вместе с Драко, тогда он хотел только её… Панси тяжело вздохнула, невольно вдыхая едкий дым от очередной прикуренной Ноттом сигареты. И она вдруг вспомнила…

— Я видела её в туалете Миртл как-то раз прошлой зимой, — изумлённо прошептала Панси. — Мы с Драко случайно там оказались… — конечно, это было далеко не случайно, но это ни к чему теперь. — Все окна были нараспашку, на улице завывал ветер, кружила метель, пол помещения уже покрыл плотный слой снега, а она сидела посреди всего этого в полной темноте, без мантии, в одних лишь рубашке и юбке, и курила… Мерлин, она дымила так же, как и ты сейчас… Весь подоконник был в окурках, а сизый дым смешивался со снегом и её слезами… Вы что совсем повёрнутые оба?

В голове Панси будто щёлкнули, сложившись, шестерёнки. Что-то было между этими двумя, что-то объединяющее их, притягивающее, то, что неизменно влекло их друг к другу, заставляло чувствовать кого-то близкого рядом… И что самое странное, это было общее горе…

Всегда тяжело терять близких, особенно любимых, особенно если после потери твоя жизнь меняется в корне, перестают казаться привычными вещи, изменяется установившийся уклад, но хуже всего то, что в твоём сердце зияет пустота, которую невозможно восполнить. И даже если те, кто захочет её восполнить, попытаются… Нельзя перекрыть пустоту пустотой… Она лишь зияет вдвойне…

— По-моему, я совершенно спятил… — хриплый от сигаретного дыма голос Нотта вывел Панси из глубины её пространных умозаключений, и она вскинула голову, встречаясь с его слегка помутнённым взглядом. — Я был вчера с ней… Просто не мог не пойти… Это непостижимо! Словно какие-то высшие силы толкают меня к ней… Будто кто-то постоянно нашёптывает на ухо её имя: Лайза, Лайза, Лайза… Знаешь, я даже не сержусь на неё, да, в это трудно поверить, но, наверное, какой-то из девчонок всё же стоило поставить меня на место… И я рад, честно, искренне рад, что это сделала именно она… Она невероятная… Совершенно… До одури… Чёрт, вчерашняя ночь была самой лучшей в моей жизни… И чтоб ты понимала, ничего такого не было, просто она… Она словно наполняет всё вокруг смыслом… Вдыхает в меня жизнь… Заставляет бороться… Идти вперёд, несмотря ни на что… Она… Просто ведьма… У неё какая-то совершенно немыслимая власть надо мной… Я словно растворяюсь в ней…

Панси пробила дрожь. Это было удивительно. Двое таких разных людей совершенно неожиданно стали настолько близки друг другу…

«Вот это и есть настоящие чувства, а не то глупое поклонение и раболепство, которые ты считала возвышенными эмоциями», — пожурила она себя, пытаясь подобрать какие-то подходящие слова для Нотта.

— Тео… — Панси чувствовала, что надо что-то сказать, но в голове как на зло не возникало ни одной применимой к ситуации мысли.

— Только не говори, что она мне не пара… — сокрушённо покачал головой он.

— И не собиралась, лишь…

— Я понимаю, звучит абсурдно, но я… Я хочу попробовать, понимаешь? Если я не попробую быть с ней, то, чувствую, что буду потом жалеть об этом…

— Но ты ведь не думаешь, что будет легко, правда?

— Нет, не думаю.

— Но оно того стоит… — понимающе протянула Панси.

— Она определённо того стоит…