Недетская проблема (гет)

Профессор, вы знаете, я вас ненавижу. И мне плевать, что вы не хотите знать, за что, я вам все равно скажу.

Знаете, профессор, моей первой любовью был Локонс. Да, да, это не шутка, тот самый напыщенный фанфарон, без единой горошины мозгов. Но он был такой красивый, что у меня до сих пор что-то — то ли сердце, то ли девственность — ёкает при виде его колдографий. Тогда, помнится, я взахлеб читала его книжки, залепила комнату плакатами с ним, благо Парвати и Лаванда не только не возражали, но и разделяли эту мою «инфекцию».

Тот год был для меня грустным, очень грустным, почти трагичным. Но я сама виновата. Не зря Оборотное зелье считается запрещенным, не зря «Сильнодействующие зелья» хранятся в Запретной Секции, и не зря запретная секция является Запретной.

В самом названии этого отдела библиотеки зашифровано, что маленькие глупые девочки, если хотят поиграть в шпионов, должны выбирать методы и средства для своих развлечений не здесь. Я же оказалась сверхсамонадеянна после полосы препятствий на первом курсе.

Волос кошки в Оборотном зелье. Один маленький волосок, и две недели консультаций с ведущими целителями мира по поводу подбора антидота, и полный крах в этом.

Профессор Снейп, начавший разработку — зелье временного обращения человеком. Токсичное. Первое время мне разрешали пить его раз в две недели, когда приходили Гарри и Рон.

Меня заперли в лазарете, сказали, что на меня напал василиск, хотя пострадала только Пенелопа. Гарри и Рону показали мою тушку под Петрификусом, и профессор Снейп продолжил работу. Когда я отравилась зельем — мадам Помфри выдумала карантин, чтоб ко мне никто не ходил.

Лишь к концу года Снейп смог закончить эксперименты с зельем над мышами и прочими жертвами исследований. Так на свет родилось нетоксичное Антиоборотное зелье, которое внешне возвращало мне человеческий облик. Временно. Принимать зелье нужно было каждый день. Мать и отца предупредили, они согласились оплачивать мое «лечение», и мне выдали рецепт зелья.

Вы думаете, девочки-кошки — это мило? Самой девочке-кошке совсем не мило. Ведь ей приходится сидеть в Большом зале, и когда над головой хлопают крылья сов, удерживать себя от прыжков, от того, чтобы ловить и сворачивать пернатые шеи.

А потом Локонс забыл все — учеников, поклонников, весь мир. Но он остался жив, и маленькой глупой школьнице осталось только надеяться, что с ним все будет хорошо.

Лето было непростым, но я рада, что оно у меня было, родители впервые за мое детство отвезли меня в Париж, к французским целителям, лишь зацепив слух, что те более успешны в устранении "мохнатых фроблем". Но французы тоже развели руками. Дети не должны совать пальцы в мясорубку, дети не должны готовить Оборотное зелье. Французы помогали оборотням.

И вот я приучилась варить и пить каждый день зелье, чтобы оставаться самой собой.

А тем временем в школу пришли вы. Такой умный, сильный, уверенный, такой контрастный Гилдерою. Ну и пусть от вас воняло псиной, мне было плевать. Хотя нет, я практически фанатела от этого запаха — дикого, природного, сильного. Локонс был забыт.

Но, профессор, какой же вы были дурак. Почему я вас чуяла, а вы меня нет? Почему я поняла, кто вы, а вы — так и не поняли? Ходили, боггарта-полнолуние шугали, о чем-то думали.

И потом — в хижине, вам же в глаза смотрела, когда говорила, что поняла. Вы что, думали, что умная девочка, сдавшая метлу лучшего друга, потому что она могла представлять опасность, узнав о том, что учитель опасен для учеников, промолчит просто так?

Потом вы ушли, а я не могла забыть, и вроде пробовала крутить роман с Виктором, но все было не то, да, он был сильный, умный, но он был не вы, профессор, и в этом моя беда. Я зацикленная.

А потом возле вас появилась Цветная Пакля. Может, и есть у неё другое имя, но я слишком её ненавижу, чтоб звать нормально. И вы на неё смотрели, и я бесилась, кипятилась, ходила вокруг, даже пыталась прекратить прием зелья, чтоб вы поняли. Но нет, только Пакля перед глазами, черт бы её побрал. Я даже попыталась свести Паклю и Билла, с помощью миссис Уизли, да только Пакля такая же верная оказалась, как и я. Но я вам подходила больше. И пусть мы бы жили иногда как кошка с собакой, я вполне была готова жертвовать мясом ради молока, и меня не надо было приучать к лотку. Вы бы обращивали хвост по полнолуниям, а я не расставалась с ним каждый день. Вы хотели кого-нибудь съесть при полной луне, а я сдерживала когти в пальцах всякий раз, когда белобрысая слизь называла меня грязнокровкой. Но вы на меня не смотрели, и я молчала. Это то, что я умею делать доподлинно хорошо.

И что теперь, профессор?

Я отлично вижу по ночам, в моем доме нет мышей, и у меня абсолютное взаимопонимание с моим книззлом. Он — самое полезное создание во вселенной, если уж честно и откровенно.

И я ненавижу вас больше всех прочих людей, профессор.

Больше Волдеморта, больше Пакли, больше Амбридж и больше Локонса.

Потому что вы хуже Локонса.

Ведь вы умерли.