Drafts (джен)

Когда я с утра пораньше практически бегом влетела в кабинет Эрвина, чудом успев затормозить у письменного стола, тот даже не оторвал взгляда от разложенных перед ним бумаг, все так же методично выписывая пером каллиграфические буквы на гербовой бумаге.

— Поверить не могу, что ты забыл, какой сегодня день, — как на духу выпалила я, схватившись за спинку стула.

Эрвин поднял голову и уставился на меня с абсолютно непонимающим видом; на лице печать усталости, под глазами темные круги.

— Вторник?

Мне захотелось приложиться лбом о ближайшую стену.

— Годовщина создания разведкорпуса, — я вздохнула, наблюдая за тем, как во взгляде командующего медленно проступает осознание. — Так что, надеюсь, ты поспишь хотя бы пару часов, прежде чем отправиться светить перед подчиненными своей небритой рожей.

Эрвин машинально провел рукой по пробивающейся щетине и уныло посмотрел в сторону внушительной стопки бумаг; я решительно отодвинула ее подальше.

— По случаю праздника сегодня выходной, так что можешь с чистой совестью наплевать на работу.

— Выходной только после пяти часов вечера, — занудно уточнил Эрвин, готовясь было подтянуть стопку обратно, но я вовремя перехватила злосчастные документы.

— Завтра получишь. Увидимся на собрании.

В момент, когда я, с трудом сохраняя равновесие со своим грузом, — честное слово, маневровое устройство проще использовать, чем таскать эту макулатуру! — закрыла за собой дверь, Эрвин уже спал за столом, уронив голову на сложенные руки.

Хорошо, что организацию действа еще месяц назад поручили Мике, пусть для этого и пришлось спихнуть ответственность за тренировку отрядов на Ривая: у меня-то идей всегда была титанова куча, а вот с их реализацией порой возникали проблемы. Так что проще было высказать Мике все, что пришло мне в тот момент на ум, и оставить его разбираться с полученной информацией. А два дня назад, когда Эрвин в очередной раз отказался создать группу по отлову титанов и спровадил меня восвояси до того, как я всерьез начала спорить, Мике, завидев мою явно невеселую физиономию, отправил меня к Димо Ривзу договариваться о поставке: на годовщину формирования разведывательных войск от правительства перепадали какие-то копейки, которых хватало лишь на то, чтобы купить на всех ужин посытнее. Ну, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок, все лучше, чем ничего.

Если бы я не знала, что за последние несколько суток Эрвин спал от силы часов десять, пожалуй, не догадалась бы: толкать пламенные речи друг умел как никто, что неоднократно всех нас выручало — нас, год за годом балансирующих на лезвии ножа. И от подобных мыслей становилось грустно. Странный парадокс: с нетерпением ждать самого главного для меня праздника в году, чтобы в сам этот праздник возникало непреодолимое желание напиться.

В общей столовой было, как всегда, шумно: те, кому было, куда пойти, громко радовались лишнему выходному, те, кому не было, радовались нормальной кормежке, а я машинально помешивала ложкой остывающий в тарелке суп. Мике задумчиво хмурился, по привычке то и дело дергая носом, а Эрвин не сбежал к себе в кабинет лишь потому, что должность не позволяла — а наверняка хотелось. Из разведчиков здесь не было только Ривая, которому всегда было положить на все, объединяемое словосочетанием «установленный порядок», и я готова была поставить остатки ужина на то, что он сейчас убирается во дворе или в каких-то забытых помещениях штаба, чтобы хоть чем-то себя занять.

— Как все начнут расходиться, пойдемте напьемся, — вырвалось у меня.

Друзья переглянулись и согласно кивнули в унисон.

Ривай, как я и предполагала, обнаружился во дворе в компании метлы, из-под прутьев которой в разные стороны разлетались пожухлые листья. Просто так в разведку не идут. И у каждого боль своя собственная.

— Эй, Ривай, бросай свой веник! — крикнула я, сложив ладони рупором. — Мы в бар идем. Пошли с нами, если хочешь. Праздник все-таки.

Тот резко обернулся; открыл было рот, но возразить ничего не успел.

— Ханджи права, — добавил Эрвин. — Пойдем.

Если нет настроения, в компании друзей его создать, наверное, проще?

— Первая бутылка за мной, — я поплотнее запахнула куртку. — Угощаю.

— У тебя денег не хватит, четырехглазая, чтоб меня напоить, — ворчливо буркнул Ривай.

— Поспорим?

Сверкнул глазами с огоньком притворного недовольства. Зануда чертов.

По венам разливалось приятное тепло, и я блаженно сползла по спинке дивана, продолжая вертеть в руках стакан с остатками выпивки. Кажется, это первый раз, когда мы с Эрвином и Мике выбрались куда-то вместе. Первый… с тех пор, как ушел Найл. «И быть над землей закатам… и быть над землей рассветам!» — фальшивым голосом тянул полупьяный мужик из противоположного угла бара, а его приятель грозился разбить об его башку пару бутылок, чтобы тот, наконец, заткнулся. Ривай настороженно поглядывал по сторонам, но все же выглядел более расслабленно, чем обычно — да и где это видано, приговорить три бутылки яркельской травяной настойки и не окосеть, когда доза, в два раза меньшая, по молодости и здоровяка Мике вырубала до состояния, лучше всего описываемого словом «дрова»?

— Эй, Ханджи, сейчас под стол свалишься, — Эрвин подхватил меня под мышки и усадил обратно.

— Не свалюсь, — хихикнула я. — Хотя еще пара бутылок на четверых, и я уже ничего не смогу г-гарантировать.

Мике усмехнулся, зажмурился от густого терпкого запаха алкоголя. И все как раньше. Так, как всегда было. Так, как должно быть.

— Знаете, я вас всех так люблю, — губы сами растянулись в улыбке. — Люблю. Очень.

Смех, ответные улыбки и взгляды. Я тоже буду смеяться. Обнимать друзей. Радоваться жизни.

— За свободу!

Потому что могу.