Под чужим знаменем (гет)

14 августа, 1988 год

— Вставай, Фредди, ты пропустишь всё самое интересное, — издевательски пропел в ухо чей-то противный голос. Точнее, не чей-то, а его брата, Джорджа. Фред сонно сощурился и разлепил веки. Мир вокруг был мутным.

— Чего тебе? — недовольно буркнул Фред, приподнимаясь на локте.

— У нас есть отличная возможность испытать наши Удлинители Ушей. Внизу профессор Дамблдор разговаривает о чём-то с мамой, а папа на работе уже, он сказал, что ему нужно сделать важный доклад.

— И что?

— Неужели тебе неинтересно? — казалось, искренне удивился и возмутился равнодушию брата Джордж. — Да что с тобой сегодня? Ты точно не перегрелся вчера на солнце?

— Голова разболелась, — не моргнув глазом, соврал Фред. На самом деле он сам не понимал, что с ним. У него было плохое предчувствие, а оно хоть и бывало у знатного весельчака Фреда не так уж и часто, зато никогда не подводило.

— Ничего, пройдёт! — махнул рукой Джордж. — Собирайся быстрее и идём, а то всё пропустим!

Фред со вздохом натянул старые треники и майку, выбирать что-то получше из груды одежды на полу не было ни времени, ни сил. Тем более, его уже тянул за руку нетерпеливый Джордж.

Братья устроились поудобнее на полу и просунули один конец Удлинителей в щель между полом и дверью, а другой конец, очень похожий на маггловские наушники, вставили в уши. Провод запутался, и Джордж толкнул близнеца, отвоевывая свою часть шнура. Фред прижал указательный палец к губам и прошипел:

— Не дергайся! Ты же не хочешь, чтобы нас обнаружили?

Джордж помотал головой и замер, прислушиваясь.

— …Профессор! — испуганно вещала Молли Уизли. — Их шутки становятся все более жестокими! Вчера они подсунули бедному Рону какую-то конфету, и у него из носа пошла кровь! Бедный мальчик так долго приходил в себя!

Фред нахмурился, понимая, что речь идёт о них и их новой поделке, которую они с Джорджем назвали Кровоспускательная Конфета и испытали на Роне, в отместку за то, что тот наябедничал на них матери. Похоже они вновь будут наказаны — против любимчика Молли не попрёшь. Особенных угрызений совести Фред не чувствовал, искренне считая, что месть была справедливой. Но когда он дослушал конец пламенной речи миссис Уизли, кровь заледенела в жилах.

— …Я уже проклинаю тот день, когда приняла выродков Лестрейнджей в свой дом!

Лестрейнджей?

Слова бухнули набатом по голове. Может она оговорилась? Или нет? Значит, они не родные? И кто такие Лестрейнджи? Почему Молли (назвать её матерью у Фреда не поворачивался язык) так их ненавидит?

По лицу Джорджа он понял, что его обуревают те же эмоции. И вновь обратился в слух.

— Ну-ну, Молли, они всего лишь дети! — укоряюще воскликнул Дамблдор. — Ты перекладываешь грехи родителей на беззащитных детей! То, какие преступления совершили родители, не значит, что их повторят дети!

— Я понимаю, но… — миссис Уизли всхлипнула. — Я вспоминаю Алису… Она не узнавала меня, у неё был такой пустой взгляд… И братья, мои бедные братья… Я так и не сумела с ними помириться… — она уже чуть ли не хрипела от приглушенных рыданий, видимо, боясь разбудить детей.

— Ну, полно, Молли, полно! Их героические поступки всегда будут в наших сердцах и в сердцах членов Ордена. Война осталась позади, благодаря Гарри Поттеру, Мальчику-Который-Выжил. И ты обязана воспитать из мальчиков честных, храбрых, справедливых гриффиндорцев, какой и была ты с Артуром. А вот и деньги на их содержание. Тут пятьдесят галлеонов — это на месяц. Постарайся полюбить мальчиков, Молли, чтобы они были на нашей стороне.

— Хорошо, профессор, я постараюсь. Вы так добры к нашей семье! — Молли вытерла опухшее лицо рукавом.

Фред сделал знак Джорджу, что пора сматываться. Они и так уже услышали достаточно. Но непутевый братец запутался в проводах и с невообразимым грохотом упал на пол. Сердце пропустило удар.

— Нам конец! — в отчаянии воскликнул он. Шанса, что Дамблдор не услышит, не было.

— Профессор, там кто-то есть! — взвизгнула Молли.

— Молли, ты разве не поставила Заглушающие Чары? — взволнованно отозвался Дамблдор, быстрым шагом приближаясь к злополучной двери. Миссис Уизли побледнела так, что её лицо стало напоминать полотно.

— В нашей семье не принято подслушивать! — процедила она, её ноздри гневно то расширялись, то сужались. — Это могут быть только эти маленькие ублюдки!

— Молли! — одернул рассерженную женщину Альбус. — Это всего лишь дети!

— Они наверху — прячутся, я уверена! Что вы собираетесь предпринимать, профессор?

— Если они подслушали разговор… — Дамблдор задумчиво почесал подбородок, его очки-половинки зловеще блеснули. — Впрочем, не будем медлить. — И старик с неожиданной резвостью взобрался по деревянной шаткой лестнице, которая недовольно скрипела под его шагами, но держалась.

Отворив дверь, первое, что он увидел, это направленную на него палочку Джорджа. Сам мальчик дрожал от ярости и, казалось, сейчас вот-вот пустит заклятие в великого волшебника. Фред расположился поодаль, он деланно спокойно опирался спиной о шкаф, не сводя, впрочем, с директора настороженных глаз и держа палочку наготове.

— Что вы… успели услышать? — хрипло, после непредвиденной пробежки, спросил Дамблдор.

— Достаточно! — Джордж надменно вскинул голову, и на секунду в его глазах промелькнула знакомая Альбусу злоба. С такой же злобой на него смотрел сам Рудольфус Лестрейндж во время суда. И его последнюю фразу Дамблдор навсегда запечатлел в памяти: «Спи спокойно, старик. Однажды ты не проснешься».

Директор тряхнул головой, отгоняя страшное наваждение. Перед ним стоял все тот же испуганный маленький мальчик, старательно скрывающий свой страх. В его руках дрожала новая палочка и, Альбус мог поклясться! , ещё не знал ни единого заклинания. Всего лишь маленький мальчик.

Так похожий на Рудольфуса Лестрейнджа, мага, запытавшего до безумия Лонгботтомов. Мага, убившего братьев Пруэттов, одних из искуснейших его бойцов, мага, поджегшего дом Вэнсов. Мага, женой которого являлась сама Беллатрикс Блэк.

— Нет, Джордж! — кажется Фред разгадал замысел брата, который хотел столкнуть Дамблдора и сбежать. Но это было невозможно — на лестнице наверняка дежурит Молли, ожидая сигнала.

— Стойте! — приказал директор, властно махнув рукой. — Прекратите драку!

И правда, братья чуть не подрались у него на глазах. Джордж яростно вырывался, обещая убить «этого подлого старика», а Фред тщетно пытался его успокоить. Но услышав приказ, они нехотя поднялись. Альбус вновь ощутил на себе взгляд, полный неукротимой ненависти. Что ж, видимо, придётся.

Дамблдор вздохнул.

Ради общего блага.

— Обливэйт! — тихо, но чётко произнёс он, направляя палочку на Фреда, а потом и на Джорджа.

На миг их глаза потеряли осмысленность, но через секунду они смотрели на Альбуса как ни в чем не бывало, хлопая ресницами.

— Прекрасно! — наигранно улыбнулся он. — Надеюсь, такие смышлёные мальчуганы как вы, попадут на Гриффиндор! — и он растерянно потрепал их по волосам.

Ради общего блага.

* * *

Близнецы работали в саду. Матушка все-таки наказала их за то, что они дали эту чертову конфету её маленькому Ронни. Сам виновник, когда их наказывали, стоял за спиной матери и корчил рожи. Джордж еле сдержался, чтобы не приложить его лицом об пол. Но сдержался, а иначе вылавливанием садовых гномов они бы не отделались.

— Ты же помнишь тот разговор? — спросил внезапно Джордж, раскручивая очередного гнома и посылая его по другую сторону забора. Причём делал он это с явным удовольствием, представляя на месте несчастной нечисти Дамблдора или, на худой конец, Рона.

— Да, — наконец нехотя ответил Фред, после недолгой паузы. Его мучили сомнения. Как они вообще могли что-то помнить? Дамблдор же приложил их Обливэйтом. А Дамблдор не мог ошибиться в заклятии, он ведь великий волшебник. Если бы на месте директора Хогвартса был кто-нибудь другой, то Фред ещё мог бы понять. Может, заклинание сработало как-то не так, и они потеряли другое воспоминание? Какой-то побочный эффект же должен был быть?

Свои опасения он озвучил брату.

— Может на нас стоит некая защита? — вынес свою теорию Джордж, почесав затылок. — Вот только кто её нам поставил, чёрт возьми?!

Фред воззрился на него с изумлением и внезапная лихорадочная мысль блеснула в его зелёных глазах.

— Джордж, ты гений! Родители поставили нам её! И как я раньше не догадался…

— Молли и Артур? — удивился Джордж. — Не думаю, что они могли противостоять… — Фред взглянул на брата чуть ли не с жалостью, и тот мгновенно всё понял. — Точно! Лестрейнджи! Они вполне могли… — заорал от радости Джордж, но Фред заткнул ему рот ладонью и глазами указал на Нору.

— Веди себя потише, — с досадой бросил он брату и, отвернувшись, вытащил садового гнома, мгновенно расправившись с ним.

— Я понял, — извиняющимся голосом прошептал брат, наклоняясь за своим гномом. — Прости.

— Интересно, где сейчас наши настоящие родители?.. — задумчиво произнёс Фред. — Почему мы находимся у этих Уизли?

— Ещё вчера ты сам носил эту фамилию, Фред, — поддел его Джордж, но близнец заметил, что ему тоже грустно.

Всего за один день их жизнь кардинально изменилась. Если и раньше у близнецов возникала обида на невнимание к ним матери, на её откровенную неприязнь и страх, которые та тщетно пыталась скрыть, то теперь всё встало на свои места.

Она и не была их матерью.

Их настоящая мать гнила в Азкабане, на безлюдном острове, в окружении дементоров, постепенно высасывающих из неё радость. В голове у Фреда почему-то застыл образ хрупкой, но несломленной женщины, невероятно красивой и обязательно любящей.

Джордж же думал об отце. Он почему-то был уверен, что похож на него. Что Лестрейндж-старший (Джордж не знал его имени) храбрый, гордый и сильный. И что он обязательно вернётся за ними. И заберет их от Уизли. И они будут жить в огромном замке, в окружении прислуги…

И без дурацких братьев!

— Фред, — прозвал брат вдруг непривычно тонким дрожащим голосом. — Они вернутся за нами, ведь так, Фред?

— Нет, — серьёзным, глухим и каким-то чужим голосом отозвался он. — Это мы найдём их. Найдём и вызволим, где бы они не находились.

* * *

Северное море, крепость-тюрьма Азкабан

Азкабан. Узкая камера, куда маленькой дорожкой проникал скудный лунный свет. Эта камера стала её домом на долгие одиннадцать лет. Хотя каким домом, если она привыкла к роскошным балам, замкам и украшением? Каким домом ей может стать это место?

Исхудавшая, но все ещё сохранившая былую красоту, женщина обессилено прислонилась к стене. Если бы старые друзья увидели её такой, то вот была бы им хохма. Несгибаемая Беллатрикс Лестрейндж сломалась.

Десять лет заключения. И как она ещё не сошла с ума? Наверное, потому что у неё было два якоря. Первый — Тёмный Лорд, её Повелитель и Господин. Она искренне верила, что Он вернётся за ними, за самыми преданными, самыми верными… И вознаградит их, возвысит их так, как никакие Малфои никогда не взлетали. Ведь они единственные остались ему верны. Те, кто сейчас заключен в этой башне. Остались верны не когда он был на пике могущества, а когда он потерял свои силы, исчез…

И второй — сыновья. Правда этот якорь приносил много боли. Беллатрикс не могла простить себе того, что в разрушенном Лестрейндж-Холле захлебываясь в рыданиях, от голода и холода, они погибли. Но оставалась лишь одна надежда, надежда, за которую Белла цеплялась с особым упорством всем своим обезумевшим разумом. Надежда на то, что они все ещё живы. Когда Господин освободит их, она разыщет своих детей. И, конечно, заберёт в родовой замок.

И они станут самыми сильными магами, её гордостью, великими Пожирателями Смерти, они прославят свой род. Белла улыбнулась.

— Чего лыбишься? — буркнул пленник из соседней камеры, мгновенно стирая её хорошее настроение. — Повода вроде не было.

— А тебе завидно, Руквуд, что у меня хоть какие-то хорошие воспоминания остались, а из тебя твари, похоже, все до капли высосали, — съязвила Белла, с вызовом смотря на мужчину, лицо которого было все покрыто рытвинами.

Из камеры напротив разнесся хриплый смех.

— И правда, Август, что же ты? Встал не с той ноги сегодня? — поинтересовался Лестрейндж.

— Не беспокойся, Рудольфус, прекрасно себя чувствую.

— Очень рад, — усмехнулся Лестрейндж и снова откинулся на нары.

Такие жалкие подобия светских бесед происходили у них каждый день, ну или раз в два дня (в Азкабане сложно отследить время), когда узники оправлялись после прихода дементоров.

Хотите единственное главное правило выживания в Азкабане?

Не деградируйте.

Белла придерживалась этого правила с первого дня пребывания в этой тюрьме. Еду, точнее подобие еды, приносили два раза в день — утром и вечером. Там ещё прилагались плошка с мутной водой и обшарпанная деревянная ложка. Белла ела ложкой, выпрямив спину, стараясь не забывать манеры настоящей аристократки. Когда их вели на самые нижние этажи, как особо опасных преступников, она рассмотрела остальных заключённых.

Они сидели, как животные. Ели руками, жадно зачерпывая вонючую жижу, жадно глотая, давясь ею. Лакали из миски, как вшивые псы. И в их глазах было что-то животное, в корне неприятное Белле, как истинной аристократке.

Больше всего ей не хотелось превратиться в то же животное.

И ещё дементоры.

Эти мерзкие твари являлись три раза в день. Два — чтобы принести пищу. И один — чтобы заключенные знали своё место. И они знали. Во время их прихода неистово вопил даже всегда апатичный Рабастан.

От одного их вида кровь приливала к вискам, а сердце судорожно считало ритм, но когда они тянули свои лапищи за решетку… Беллу передергивало. Она вспоминала, как в один момент все рухнуло.

Первое ноября.

Газеты взорвались сенсацией — Тёмный Лорд, волшебник, столько времени державший Англию в страхе, погиб от руки младенца Поттера. Пытки Лонгботтомов, неудача, побег, и…

Разрушенные коридоры Лестрейндж-Холла. Надрывные крики Фредерика и Джонатана. Суд, который скорее являлся фарсом, устроенный Дамблдором, этим мерзким интриганом. В шоковом состоянии Белла даже не пыталась оправдываться.

И подписала своими словами приговор всем: мужу, Рабастану, себе, детям и даже Барти Краучу-младшему, ещё совсем ребенку. Барти сломался в первый же год, — Белла видела, как несут его тело.

Несгибаемая мадам Лестрейндж прижалась к стенке и сдавленно заплакала, стараясь рыдать как можно тише.

Первый раз в жизни.

* * *

19 августа, 1988 год

Для Молли Уизли сегодня был траурный день. Прошло ровно одиннадцать лет с того момента, как Лонгботтомов запытали до безумия. Обычно она любила одеваться в пёстрые яркие тона, как любая гриффиндорка, но сегодня Молли облачилась в траур. Чёрная кофта с длинными рукавами, чёрная юбка и простые чёрные туфли. В руках свежесрезанные тюльпаны. Молли кое-как причесала спутанную копну рыжих волос.

Молли Уизли аппарировала на местное кладбище и потерялась среди бесчисленного множества серых могильных плит. Везде имена, имена погибших на этой кровопролитной войне. Некоторым повезло и их тела уцелели. Но не её братьям.

Молли помнит тот день до мельчайших деталей, помнит, как пришло письмо из Министерства со скупыми соболезнованиями. За эти годы она заучила этот текст наизусть:

«Уважаемая миссис Уизли!

С прискорбием сообщаем, что ночью с 4 на 5 марта произошло нападение на Пруэтт-Мэнор. Внутри находились ваши братья: Фабиан и Гидеон Пруэтты. Пожиратели подожгли дом — от него, увы, ничего не осталось. Тела ваших братьев сгорели полностью.

Заместитель Министра

Кендаллл Пайнс»

Молли долго рыдала в подушку и перебирала фотоальбомы. А потом были похороны без тел. Пустые гробы опустили в землю и закопали.

Ноги сами несли её к могиле Лонгботтомов, по старой памяти. Молли присела и долго разглядывала выцветший портрет улыбающейся Алисы, а потом, смахнув слёзы платком, тоже улыбнулась через силу и положила рядом с надгробием тюльпаны. Алиса… Она ушла такой молодой на эту войну, сразу после школы, пройдя ускоренное обучение авроров, пошла на поле битвы.

— Здравствуй, Молли.

Миссис Уизли вздрогнула, будто очнувшись, и обернулась, выставляя вперёд палочку, но дрожащая рука не держала её как следует.

Перед ней стояла Алиса. Всё такая же непосредственная Алиса, ещё девчонкой ушедшая на войну, ничуть не постаревшая за одиннадцать лет. И главное: живая.

Те же пушистые каштановые волосы, забранные в небрежный хвост. И тут Молли вспомнила…

У Лонгботтомов не было могил! Фрэнк и Алиса пожизненно находились на терапии в Мунго! Тогда чья же могила перед ней? Молли чуть ли не с дрожью осела на землю, из её горла вырвался мучительный крик. На плите было выгравировано: «Рональд Билиус Уизли — 1980—1989 гг.». И фото конопатого, смешливого Рона, которому было всего девять лет…

Она положила цветы на могилу Рона.

И тут чей-то голос прошипел сзади:

— Отдай мне моих сыновей, предательница крови!

И прозвучал крик Алисы, которая забилась под ее ногами в агонии. Молли Уизли с ужасом подняла глаза. На неё смотрел высокий, худощавый мужчина с длинными красными волосами и злыми зелеными глазами. Насколько он изменился после школы…

— Рудольфус Лестрейндж… — неверяще прошептала Молли.

— Правильно, Пруэтт. Круцио! — женщина дернулась, как от удара, но Непростительное предназначалось не ей. Алиса, которая ещё не успела перевести дух, вновь закричала. Внезапно фигура Рудольфуса стала блёкнуть, а вместо неё появлялся знакомый силуэт.

Фред! Только теперь он был значительно выше и взрослее. Волосы отрасли ниже лопаток и были собраны в небрежный хвост. В руках он вертел чёрную трость, а его лицо было искажено от холодной, расчётливой ненависти.

— Круцио!

Кладбище пронзил тонкий надрывный крик.

Крик отчаявшейся матери. На месте Алисы извивался Рон. Её сын, её кроха… Вокруг его губ образовалась пена, руки и ноги конвульсивно дергались. Но рот не издавал ни звука. Молли кинулась на землю, закрывая сына собой.

А внутри шипел злобный голос, который, казалось, заполнял все её тело:

«Отдай мне моих сыновей!».

Молли просыпается в холодном поту, судорожно глотая ртом воздух. Она инстинктивно пытается нащупать опору и, цепляясь за тумбочку, еле поднимается.

Даже не посмотрев в зеркало и не переодевшись она бежит наверх по ступенькам, повторяя, как мантру: «Лишь бы с Роном всё было хорошо, лишь бы всё было хорошо!..». Она резко открывает дверь и испускает облегченный вздох. Всё в порядке, вот её мальчик спокойно спит, посапывая и даже дёргает ножкой во сне.

Но как она могла поселить её ангела в комнату с Лестрейнджами, этими отродьями тёмных магов? Господи, какая она дура! Надо сегодня же отселить их от Рона! Да, так будет безопаснее…

Молли пятится к двери и тихонько прикрывает её, стараясь не потревожить чуткий сон Рона. Лишь в своей комнате она выдыхает и падает в постель, сраженная ужасной усталостью.

* * *

— Но там же упырь! — возмущённо воскликнул Джордж. — Как мы будем там жить?

— Упыря мы выгоним, — процедила Молли. — А теперь будь добр, заткнись и собирай вещи. Скоро придут Билл с Чарли, перенесут кровати.

Её сердце сжалось, когда она сказала такие резкие слова, но Молли успокаивала себя тем, что все это для блага её детей. Для безопасности Рона.

— Хорошо, — нахмурился Джордж.

— Но в нашем переезде тоже есть плюс. Рон не будет мешать нашим разговорам и ябедничать, — попытался прибодрить брата Фред, но вышло как-то не очень. До чердака добирались в мрачном молчании.

После упыря осталась отвратительная вонь, и Фред заткнув нос рукой, стал разбирать свои вещи. Их было не так уж и много, так как Уизли были бедны, да и близнецы не входили в число любимчиков Молли, поэтому их и не баловали особо.

— Ничего, прорвемся, — Фред покровительственно похлопал по плечу брата. — В конце концов, нашим настоящим родителям сейчас хуже, чем нам, — почему-то шёпотом прибавил он. Джордж дёрнулся, как от удара, но распрямил плечи и стал копаться в своих вещах с ещё большим энтузиазмом.

— Вот поступим в Хогвартс, найдём информацию о родителях… — начал мечтать Фред. — Наверняка там остались прошивки газет за 1980… Ведь они были не последними людьми при Лорде, так?

— Зачем, Фред? — пустым голосом отозвался Джордж. — Мы живём в нищете, приемные родители нас ненавидят, настоящие — в Азкабане… Это бессмысленно: что-то искать, на что-то надеяться… Мы всё равно останемся здесь, в этой ужасной вонючей дыре!

— Ты хочешь оставить это вот так? — взорвался всегда спокойный Фред. — Хочешь оставить тех, кто разлучил нас с родителями, неотомщенными? Хочешь, чтобы этот старик продолжил творить беспредел? Да ты спятил, братец, я не узнаю тебя! Или ты только на шутки был горазд, а как дошло до серьёзного дела — так в кусты? Удобно!

— Впрочем, — добавил он, немного успокоившись. — Делай что хочешь. Но я от своего не отступлюсь.

Джордж молчал. Не решаясь нарушить это молчание Фред опрокинулся на кровать рядом. Джордж, даже не взглянув на брата и оставив сумку с неразложенными вещами открытой, рванулся к двери, и Фред услышал его торопливые шаги.

А потом послышался короткий испуганный выкрик, мгновенно прервавшийся глухим стуком падения тела.

— Кажется, обморок от болевого шока, — раздался басовитый озабоченный голос мистера Уизли. — Сломана нога и вывернуто запястье. Неужели трудно запомнить, что в субботу у нас в доме всегда генеральная уборка! — с досадой воскликнул мужчина. — Надо вызывать Дамблдора, он разберётся…

— Нет, — резко одернула Молли. — Сами разберёмся. Я дам мальчишке зелья из своих запасов, он поправится, ничего ему не станет. Перенеси его на чердак, Артур, и обустрой там. Фреду скажи поработать в саду, чтобы не мешался под ногами…

Фред медленно попятился к кровати. Артур Уизли внёс в комнату Джорджа, непривычно бледного и маленького. Фред обнаружил запёкшуюся кровь на запястье и порванную штанину.

— Что с ним? — тихо прохрипел он, прекрасно зная ответ.

— Упал с лестницы, — лаконично ответил мистер Уизли. — Послушай… Почему бы тебе не погулять в саду, пока Молли будет его лечить?

Фред молча кивнул, сглатывая ком в горле.

— Вот и славно! — обрадованно заметил Артур и потрепал его по макушке. — Ну… Ступай-ступай.

Фред обернулся на неподвижно лежащего брата, и его губы невольно задрожали. Но он взял себя в руки и, стиснув зубы, поспешил спуститься вниз, стараясь не наступать на влажные и скользкие участки лестницы, помня, чем это может закончиться.

Фред молча кивнул, сглатывая ком в горле.

— Вот и славно! — обрадованно заметил Артур и потрепал его по макушке. — Ну… Ступай-ступай.

Фред обернулся на неподвижно лежащего брата, и его губы невольно задрожали. Но он взял себя в руки и, стиснув зубы, поспешил спуститься вниз, стараясь не наступать на влажные и скользкие участки лестницы, помня, чем это может закончиться.

* * *

21 июля, 1988 год

Альбус Дамблдор как ни в чем не бывало сидел в своём кабинете, задумчиво поглаживал феникса и пил свой любимый чай с лимонными дольками. В этот день ничего не предвещало беды — солнце светило ярко, на светлом ясно-голубом небе не было ни облачка. До начала нового учебного года оставалось чуть меньше месяца. Правда, небольшой инцидент с близнецами Лестрейндж подпортил настроение, но он всё быстро уладил.

Вдруг раздался чей-то настойчивый стук, и Дамблдор очнулся от своих размышлений. В окне виднелась почтовая сова, и вид она имела крайне недовольный. Видимо, она пыталась достучаться до него давно. Директор резво поднялся с мягкого кресла и поспешил открыть окно. Сова недовольно ухнула, но послушно протянула лапку. Дамблдор отвязал и развернул письмо.

Было заметно, что оно написано на скорую руку, ужасно корявым почерком. Тем более и бумага была не лучшего качества. Все это наводило на мысль, что адресант был не в лучшем расположении духа. Альбус надел очки и углубился в чтение:

«Уважаемый профессор Дамблдор!

Спешу вам сообщить, что на Тисовой улице в доме №4 произошла беда. Ходят слухи, что погиб Вернон Дурсль. Дом оцепила маггловская полиция. Видела миссис Дурсль и Гарри Поттера — они в порядке. Приезжайте скорей. Простите, что так коротко, но мне надо ещё покормить мистера Лапку.

Искренне ваша,

Арабелла Фигг»

Чертовы магглы! Он так и знал, что это безмятежное спокойствие не продлится долго!

Ещё немного побушевав, Дамблдор успокоился и начал выдвигать теории развития событий. Возможно, у Гарри случился магический выброс… Впрочем, ему всё равно надо там появиться. Да, так будет намного лучше…

Дамблдор накинул дорожный плащ, сделал последний глоток чая и исчез в зеленом пламени камина. Появился он, чихая от сажи, в доме у сквибки Арабеллы Фигг. Она тут же подбежала к нему и, охая и ахая, стала помогать отряхивать одежду. Пушистый белый кот рядом с ней гневно фырчал, явно не радуясь прибытию незнакомца.

— Арабелла, Гарри в доме? — спросил Дамблдор, выпрямляясь.

— Да, — кивнула старушка. — Кажется маггловские полицейские его допрашивают, как свидетеля. Бедный мальчик…

Директор Хогвартса больше не стал задерживаться. Пробормотав сбивчивую благодарность, он пулей вылетел в коридор и отправился на место происшествия. Рядом с домом Дурслей было несколько машин полиции и одна скорой. И сирены на всех были включены.

Сказать, что соседи быстро пронюхали, что что-то случилось в добропорядочной семье Вернона и Петуньи, ничего не сказать. Любопытные зеваки уже толпились на входе в дом, и только предупреждение полиции спасало жилище Дурслей от полного разгромления.

Раздраженно накладывая заклинание Тишины, а оно создавало неприятную ауру вокруг предмета на несколько часов, Альбус уверенно продвигался вперед, но перед входом его остановила чья-то жёсткая рука.

— Кто вы, и что тут делаете? — требовательно спросил мужчина, по-видимому, полицейский.

— Я родственник живущих здесь людей, — соврал Альбус. — Что случилось с Верноном и Петуньей?

Ложь, особенно в совокупности с лёгким вторжением в разум всегда действовала безотказно. Полицейский без вопросов пропустил его в дом и даже любезно принялся за объяснения:

— Несколько часов назад, когда мистер Дурсль с женой, сыном и племянником обедали, случились события, не поддающиеся разумному объяснению. Мистер Дурсль вдруг начал кашлять кровью, а потом и вовсе упал на пол. Его жена сообщила нам, что перед тем как умереть, он бился в конвульсиях, а затем… — полицейский выдержал паузу. — Он выхаркал своё сердце.

— Вернон мёртв? — деловито осведомился Дамблдор, ничуть не скорбя о случившемся.

— К сожалению, да. Его только что отвезли в морг.

— Могу я поговорить с Петуньей наедине?

Полицейский замялся, видимо размышляя, законно это или нет. Дамблдор терпеливо выжидал. Потом, придя все-таки к окончательному решению, мужчина утвердительно кивнул.

— Миссис Дурсль в гостиной. С ней сын и племянник. Но вряд ли вам удастся чего-то добиться от неё. У неё сейчас шок, после смерти мужа…

— Не волнуйтесь, я справлюсь, — отрезал Дамблдор и, больше не задерживаясь, направился в нужную комнату.

Картина, представшая перед его глазами, не поддавалась описанию. Миссис Дурсль раскачивалась на кресле вперёд-назад и что-то нашёптывала. Её взгляд был бездумен и пуст, даже собственный сын не мог привлечь её внимания. Она походила на постоянную клиентку психбольницы или же жертву Круциатуса… Дадли плакал навзрыд, страдая от невнимания матери к его персоне. Кажется, он так и не понял до конца, что произошло. Гарри же, наоборот, сидел тихо и даже как-то запуганно, вжимаясь в диван с завидным упорством, словно мальчик хотел исчезнуть.

— Петунья, девочка моя… — начал издалека директор, уже не так сильно уверенный в успехе. Но женщина обернулась и в её взгляде сквозила неприкрытая ненависть и страх.

— Дамблдор… — прошипела она. — Это всё из-за вас! — заорала она не своим голосом, срываясь на визг. — Вернон погиб из-за вас и вашего ненормального мальчишки! Убирайтесь из моего дома!!! Из-за вас одни беды! Я потеряла Лили из-за вас! А теперь потеряла и Вернона! Чуму нельзя пускать на порог… — Петунья вновь перешла на хриплый шёпот и снова осела в кресло.

Сколько она себя помнила, магия всегда отравляла жизнь. Когда Лили пришло письмо, и она отправилась в этот чертов Хогвартс, Петунья не придала этому особого значения, разве что немного завидовала… Но потом её сестренка выскочила замуж за невоспитанного хама Поттера, в волшебном мире началась война… И они погибли, а директор не нашёл выхода лучше, чем подбросить племянника ей под дверь. Они с Верноном старались вырастить Гарри хорошим человеком, старались выбить из него всю дурь, но, видимо, Мардж была права. Гнилая кровь решает всё…

А теперь погиб Вернон, оставив Дадли и Петунью одних в этом жестоком мире… Все беды из-за чёртовой магии!

Сообразив, что от неё ничего не добьётся, Дамблдор решил провести аккуратную ментальную атаку на разум, чтобы всё выяснить. Но в голове женщины творился полный кавардак: воспоминания, мысли и эмоции смешались невероятным образом, так, что разглядеть что-то дельное о Верноне было невозможно.

Тогда директор Хогвартса попробовал переключиться на Гарри, но и тут потерпел неудачу. Мальчик просто сильнее скрючился и, зажмурив глаза, шептал, что не знает его, а тётя учила чужим людям не доверять.

— К Мордреду! — громко выругался Дамблдор и пулей выскочил из злополучной гостиной, понося всех на чём свет стоит. Вылетая из дома он успел подчистить память медикам и полицейским, так, чтобы они думали, что у Вернона случился инфаркт миокарда, и разрыв мышцы был слишком сильный, а потому откачать его они не имели возможности.

Чуть позже он ещё наведается сюда, чтобы разобраться в произошедшем. А пока… Вторгаться в разум Петуньи было бы весьма опрометчиво, ведь из-за коррекций она может стать просто напросто сумасшедшей.

И директор с негромким хлопком исчез прямо посреди улицы.

1 ноября, 1981 год, Лестрейндж-Холл

Белла ходила из угла в угол и мучилась чувством вины. Она должна была что-то сделать, должна была не отпустить Милорда! Хотя… Как она себе это представляла? Если уж Повелитель вбил себе в голову, что должен что-то сделать, то его не остановить. Но Лестрейндж знала, предчувствовала что-то плохое. А Лорд всё не возвращался…

— Скажи, Руди, — окликнула она супруга, проводившего время за чтением книги у камина. — Мог Тёмный Лорд попасть в засаду?

— В засаду может попасть каждый, Беллз, — задумчиво изрек Рудольфус, не отрываясь от своего занятия.

— Тогда мы должны ему помочь!

— Мы даже не знаем, где он, — скучающе протянул Рабастан, только что зашедший в гостиную. — И я не понимаю, чего волноваться. Лорд и не из таких передряг выбирался. В конце концов, он великий волшебник.

Белла злобно зыркнула на него из-под гривы тёмных волос и удалилась. У неё появилась идея, довольно рискованная, но её было бы достаточно, чтобы всё это разъяснить.

— Она что-то задумала, — флегматично констатировал Рабастан.

— Ну ты же не настолько глуп, чтобы её отговаривать? — ухмыльнулся Рудольфус. — Тем более, я, признаться, тоже начинаю волноваться. Лорд сказал, что это пустяковый визит, а его нет уже второй день.

— Хм-м, возможно. Но чем МЫ можем ему помочь? Он даже не сказал, куда направляется! — Рабастан выглядел равнодушно, но в его интонациях явно сквозила обида на Тёмного Лорда, который не доверяет своим вернейшим слугам.

Рудольфус поднялся с кресла и подсел к брату.

— Ты обижаешься, как ворчливая жена, которой неверный супруг не сказал адрес борделя, — Лестрейндж-старший хрипло расхохотался своей шутке. — Ну, а если честно, то нам остаётся лишь ждать и надеяться на лучшее. Ну, или на Беллу, она может что-то придумать.

Вдруг, к неимоверному изумлению братьев, которые не ждали гостей, камин засветился зелёным пламенем и из него вывалилась высокая фигура в чёрном.

— Милорд? — неуверенно вопросил Рабастан.

Фигура хрипло рассмеялась. Рудольфус молниеносным отточенным движением выхватил палочку и тут же направил её на незнакомца. Тот не казался испуганным.

Порошок рассеялся и перед напряжёнными братьями предстал усмехающийся Барти Крауч-младший.

— Не узнал своего друга, Рабастан? — почему-то хихикнул он.

— Ну уж извини, — буркнул младший Лестрейндж. Его брат, казалось, совершенно расслабился и стоял, вальяжно облокотившись на колонну. — Не ожидал твоего визита в наш скромный дом.

— У меня плохие вести, — Крауч мигом посерьёзнел. — В Министерстве переполох. Что-то случилось в Годриковой Впадине этой ночью. Сплетни распространяются со скоростью Авады Кедавры. Но я, конечно, не такой дурак, чтобы верить им, — Барти скривился. — И все же более достоверного источника информации у нас нет. Поговаривают, — юноша снизил голос до благоговейного шепота, — что Тёмный Лорд исчез.

— Бред, — мгновенно отбрил Рудольфус. — Милорд не мог исчезнуть!

— Но вы же ожидали увидеть Тёмного Лорда в камине и, видимо, разочаровались тому, что это был я. По этому я могу судить, что у вас Милорд не появлялся, — Крауч выразительно посмотрел на Рудольфуса ожидая ответа.

Братья молчали, обдумывая всё сказанное Барти. По всему выходило, что Милорд действительно исчез или погиб, непонятно. Молчание в огромной Зале немного нагнетало, поэтому первым сдался Рабастан.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю проведать Лонгботтомов. Они авроры, к тому же состоят в Ордене Курицы. Должны что-то знать, — категорично выпалил Крауч. Видимо, план действий он продумал заранее, от братьев же ожидалось лишь согласие на авантюру.

— Хорошо, это дельная мысль. Только вот… Стоит ли брать Беллу с собой? — задумчиво изрек Рудольфус.

— Мне кажется, она не оставит нам выбора, Руди, — хмыкнул Рабастан, приглаживая растрёпанные красные волосы.

— Что это вы замышляете? — раздался прекрасный голосок взбешённой мадам Лестрейндж.

Пока Рудольфус объяснял Белле, что да как, попутно сдерживая её порывы разобраться с «этими мерзкими грязнокровками», Рабастан заплетал волосы в косу, а Барти нервно курил маггловскую сигарету, прошло уже не меньше полутора часов.

— Итак, — Рудольфус откашлялся. — Что мы имеем? Тому, что Лорд исчез или потерял силу, есть ещё одно доказательство помимо высказанных. Белла пыталась вызвать Повелителя через Метку, но он не явился на зов. К тому же, сама она побледнела, а этого достаточно, чтобы мы могли высказать предположение о том, что с Лордом что-то случилось. Поэтому мы идём к Лонгботтомам. Собирайтесь, времени у нас мало. Что, Белла? — обратился он к женщине, которая упорно теребила его за мантию.

— Руди, я волнуюсь за мальчиков, — непривычно тихо сказала она. — У меня такое чувство, что я вижу их в последний раз.

Рудольфус внимательно посмотрел на жену.

— Ну так оставайся в Холле, кто тебя тянет на операцию? Всем только спокойнее будет. И тебе в том числе, — уставшим голосом изрек он. — А теперь я прошу простить, мне надо выпить зелье от головной боли. Твинки!

Перед хозяином Лестрейндж-Холла появилось лопоухое худенькое существо с длинным носом.

— Хозяин звал Твинки, чем Твинки может служить хозяину? — залепетала эльфийка.

— Принеси зелье. Оно на моём комоде, ты его найдешь. И поживее!

— Твинки все сделает, хозяин, — существо низко поклонилось и исчезло.

Наконец все было готово. Белла все-таки увязалась с ними, чему все были не очень рады. Аппарировать решили неподалеку от дома авроров, чтобы не попасть в возможную засаду.

Приземление было неприятное. Барти от непривычки даже рухнул на землю, но быстро поднялся — сконфуженный и злой. Впрочем, никто не обратил на него внимание.

— Куда дальше? — недовольно осведомилась Белла, отряхивая юбку. К ней вновь вернулось прескверное расположение духа. — Сейчас уже четыре часа, смена закончилась. Её муженек дома.

— Ты думаешь, мы вчетвером не справился с двумя магами, которые ничего опаснее Эверто Статум не изучают в своём Аврорате? — осклабился Рабастан.

— Я говорила не об этом, — буркнула Лестрейндж.

— Прекратите эти споры, — рявкнул Рудольфус. — Угомонись наконец, Белла.

Беллатрикс обиделась, но виду не подала, только гордо вздернула голову и поджала губы. Пожиратели Смерти, не сговариваясь, наложили на себя Чары Невидимости и двинулись к дому Лонгботтомов.

Это был маленький, двухэтажный домик, полностью оправдывающий звание своих Светлых хозяев. Милая, но простоватая и безвкусная, на взгляд мадам Лестрейндж, обитель. Наверняка они даже сильную защиту не поставили.

Глупцы.

— Ждите здесь, — приказал Рудольфус. — Рабастан, мы идём взламывать щит. Времени это, я уверен, много не займёт. Барти и Белла остаются здесь, — и, не слушая никаких возражений мадам Лестрейндж, братья ушли.

— Как проживает твой отец, Барти? — через минуту елейным голосом поинтересовалась Беллатрикс уже успевшая заскучать.

— Можешь не пытаться, Белла. В этот раз я не поддамся на глупые провокации. Тем более мы здесь по делу, — тон Крауча-младшего ясно давал понять, что продолжения разговора он не желает.

«А мальчик вырос», — подумалось Белле. В прошлую их встречу она видела неуверенного юношу, чуть ли не мальчика, худого и бледного, и даже удивилась его необычной просьбе. Шутка ли, малолетний сопляк требует аудиенции с Тёмным Лордом! Но Повелитель почему-то принял решение поставить Барти Метку, и Лестрейндж пришлось смириться. Больше они особо не пересекались, разве что на рейдах, но там обычно бывало не до болтовни.

Сейчас же перед ней стоял хорошо сложенный парень лет двадцати, с острыми чертами лица и уже отросшими золотистыми волосами.

В ответ на его дерзость Белла лишь хмыкнула, потому что помнила, как болезненно тот реагирует на слова об отце. Тогда, помнится, он чуть ли не набросился на неё с кулаками, правда, даже два шага не успел сделать, как был сражен её фирменным Круциатусом и пролежал на больничной койке три дня.

— Я рада, что ты наконец стал благоразумным, — бросила Белла. — В прошлый раз я была удивлена, узнав, что Лорд тебя просто не прикончил. К нему много таких сопляков на аудиенции просилось — ни один не выжил.

Барти сжал зубы и что-то проскрипел, явно не лицеприятное, но, к счастью для него, Белла не расслышала. К ним уже направлялись Рудольфус с Рабастаном.

— Все сделано, моя леди, — вовсю паясничал младший Лестрейндж, делая приглашающий жест рукой.

— Не устраивай клоунаду, — поморщилась Беллатрикс. Рудольфос, не церемонясь, открыл дверь ударом тяжёлого сапога. Её, итак порядком расшатанную после удара, добил Бомбардой Барти.

В облаке поднявшейся пыли они вошли в дом.

Просторная гостиная мало чем отличалась от гостиных точно таких же молодых семей. В интерьере не было изюминки, которую так любила мадам Лестрейндж. Не было здесь ничего, что цепляло бы взгляд. Обычные колдографии на стенах, бежевый диван, несколько пуфов и пушистый ковёр.

Ничего примечательного.

Тем временем на звук взрыва выбежал Фрэнк Лонгботтом, о чем тут же пожалел, так как был сразу парализован. Вслед за супругом последовала и Алиса. И вот бравые гриффиндорцы уже лежали у ног Пожирателей и отчаянно пытались вырваться.

— Инкарцео, — Рабастан связал пленников веревками и заботливо прислонил к стене. А потом обернулся, обращаясь к Краучу: — Проверь верхний этаж, возможно, там есть ещё кто-то. Неожиданных нападений нам не нужно.

— Разве это в духе Светлой стороны? — со свойственным ему убийственным сарказмом поинтересовался Рудольфус. — Хотя… От этих куриц всякого можно ожидать, конечно.

— Отвечайте, где Тёмный Лорд? — с лету закричала Белла.

— Мы вам ни слова не скажем, чертовы убийцы, — сплюнул Фрэнк, который, несмотря на своё жалкое положение, с презрением смотрел на Пожирателей.

— Там никого нет, — объявил Крауч, вновь спустившийся в гостиную, но, видя мрачные лица товарищей, сразу все понял. — Не хотят говорить?

— Да что тут разглагольствовать? — взорвалась Белла. — Не хотят по-хорошему, будем по-плохому. Круцио!

И она направила ослепительно красный луч на Алису. Молодая женщина выгнулась дугой. Её руки дергались в конвульсиях, а ноги словно исполняли безумный канкан. С губ стала сползать белая струйка слюны.

— Нет-ет! — заорал что есть мочи Фрэнк, безуспешно пытаясь пробиться к жене. Безуспешно, потому что его сдерживали Рабастан и Барти. Рудольфус предпочитал молча наблюдать. — Пытайте лучше меня!

— О-о-о, — довольно оскалилась Белла, на миг опуская палочку. Алиса судорожно вдохнула ртом воздух. — Кажется, кто-то пытается играть в героя? — она расхохоталась безумным смехом, от которого, казалось, дрожал весь дом. — Круцио! — и она с садистским удовольствием вновь направила красный луч на миссис Лонгботтом.

— Светлая сторона любит играть в героев, — угрожающим шепотом начал Рудольфус, до этого хранивший молчание, — но это только маска, верно, Фрэнк? Напомнить тебе, как ты издевался над Эваном Розье, хотя его ждала дома беременная жена? Напомнить, как ты и твои мерзкие грязнокровные шавки осмелились напасть на чистокровного волшебника только впятером? Что же ты молчишь, Лонгботтом? Круцио! — голос Рудольфуса прозвучал так яростно, что все присутствующие в комнате невольно вздрогнули. Кровавая молния помчалась к лежащему волшебнику с бешеной скоростью.

Крики вновь заполнили комнату. Безумный взгляд Алисы метался по гостиной, словно пытаясь найти выход. Кажется, она успела обмочиться и теперь лежала перед Беллатрикс, жалкая, в луже собственного дерьма, но все еще не сломавшаяся.

— Повторяю в последний раз, иначе прикончу твоего выродка: Где Повелитель? — Беллатрикс уже начала терять терпение.

— Я… Мы… Не знаем… — хрипела, извиваясь, Алиса.

Её побелевшие губы пытались выговорить что-то важное, но были слишком безвольными для этого действия.

— Не-вилл… — шептала женщина, пока её тело скручивала очередная атака боли. — Не трогайте… Его…

— Это уже нам решать, — выплюнул Рабастан, — сука.

Белла с мстительным удовольствием наступила каблуком на лицо миссис Лонгботтом. Что-то хрустнуло и по белому лицу потекла тонкая струйка алой крови.

— Лонгботтом сломался, — отдышавшись, произнёс Рудольфус. Кажется, он выместил свою злость. — Он совершенный овощ.

— Эта тоже, — презрительно скривилась Белла. — Так ничего нам и не сказали.

За домом послышались хлопки аппарации и грянул, как гром, усиленный Сонорусом голос:

— Сдавайтесь, вы окружены аврорами! Сдавайтесь без боя, иначе вы вынудите нас принимать жёсткие меры!

— Быстрее, — скомандовал побледневший Рудольфус. — Порталы они ещё не успели перекрыть, — и он кинул какое-то кольцо брату, сам обхватил Беллу за талию и исчез в белой вспышке.

* * *

Тот же день, Лестрейндж-Холл

Лестрейндж-Холл безжалостно осаждался аврорами, их было не меньше сотни. Беллатрикс сражалась в своей собственной башне. Это было идеей Рудольфуса — рассредоточить основные силы по башням, а домовые эльфы пусть идут вперёд, как пушечное мясо.

Впрочем, надежды всё равно у них не было, а сдаться без боя было бы унизительно. Поэтому все согласились.

И вот четверо смертников стояли одни перед толпой доблестных Светлых сил. Конечно, у них было преимущество, и оно заключалось в высоте, ведь из башни легче попадать во врагов, напирающих на замок, нежели наугад пытаться сбить нечёткий силуэт.

Авроры тоже это, наверное, понимали, поэтому всех их силы были брошены сейчас на то, чтобы прорваться в Холл. А потому они уперто двигались вперёд, не считаясь с потерями.

— Авада Кедавра! — кричит Беллатрикс и направляет зелёный луч, напоминающий гадюку, в толпу авроров. Кажется, она даже в кого-то попала.

Летели проклятья, всё происходящее слилось для Беллатрикс в один единственный крик. Крик, который могла различить только мать.

Кричали её сыновья.

Мадам Лестрейндж, повинуясь странному порыву, бросилась по лестнице вниз, молясь про себя, чтобы с ними всё было в порядке. И вот, долгожданная комната. Няньки в ней не было и в помине, видимо, испугавшись авроров, поганая полукровка просто сбежала, бросив малышей на произвол судьбы.

— Я здесь, я здесь, милые, — шептала женщина, бездумно качая колыбель. — Я больше никогда вас не оставлю.

Фобос улыбнулся беззубым ротиком и протянул к ней ручки, радостно агукая. И тут, посреди этого хаоса и летящих проклятий, Белла внезапно поняла, что такое счастье. Приятное тепло разливалось от сердца, согревая её. Она аккуратно взяла крошечную ладошку и нежно поцеловала её. Деймос, лежа на соседней кроватке обиженно засопел, завидуя брату. Они выглядели так невинно, что сторонний наблюдатель даже не понял бы, что это дети самых отъявленных убийц и Пожирателей Смерти, носящие такие страшные имена.

Но мать тут же бросилась к нему и взяла на руки, немного покачивая и щекоча его. Деймос наконец улыбнулся и теперь бодро дергал женщину за чёрные кудри. Белла рассмеялась.

Всё-таки в глубине души все женщины одинаковы. Даже самые отъявленные убийцы хотят, чтобы о них заботились. И чтобы заботились они.

Такой вот симбиоз, смысл которого заключается в том, что в чем-то Алиса Лонгботтом и фаворитка Тёмного Лорда были похожи.

И всё же в замке продолжался бой. Взрывы гремели так, что волей-неволей приходилось затыкать уши. Несмотря на то, что защитников замка было всего четыре мага и армия домовых эльфов, а авроров в десять раз больше, бой продолжался вот уже пять часов.

Или Беллатрикс потеряла счёт времени?

— Occide omnes! — послышался яростный крик, а потом невиданной силы взрыв грянул, казалось, на весь Лестрейндж-Холл. Белла успела лишь упасть на пол и прихватить с собой близнецов.

Заложило уши.

С корнем вырвало дверь в детскую. Беллатрикс догадалась, какое заклятье использовал отчаявшийся Рудольфус.

Самое разрушительное, самое страшное проклятье рода Лестрейндж — Occide omnes, что в переводе означало: «Убить всех». Наверное, его действительно загнали в угол, если он всё-таки решился.

В особенности этого заклятья входило то, что применить его мог только действующий Глава Рода, а посему оно убивало всех в радиусе двадцати метров, кроме мага, его произнесшего.

Кажется, Рудольфус пробивался к ней.

Последней мыслью, посетившей её голову перед тем, как сознание отключилось, была:

«Лишь бы этот кошмар прекратился».

И Беллатрикс Лестрейндж, Сильнейшая Темная ведьма Столетия и Пожирательница Смерти потеряла сознание, прижимая к себе сыновей.

* * *

3 ноября, 1981 год, зал суда Визенгамота

— Подсудимые! Вы обвиняетесь в том, что вы подвергли Круциатусу Фрэнка и Алису Лонгботтом, доведя их до невменяемого состояния, — голос Крауча эхом разносился по залу. Никто не смел его перебивать. — Вы думали, что они знают где находится ваш исчезнувший хозяин, Тот-Кого-Нельзя-Называть. Не выяснив ничего, вы сбежали от авроров и заперлись в своём замке, где, оказывая сопротивление, убили сорок шесть человек.

— Позвольте, Крауч, — встал прикованный цепями Рудольфус, — Вы действительно настолько глупы, что признали перед всем залом, что ваши авроры настолько никчемны, раз четыре человека смогли перебить полсотни?

Беллатрикс хрипло расхохоталась, то и дело скрываясь на тонкий визг. Многие из тех, кто сидел в зале с ужасом перекрестились, глядя на полубезумную ведьму.

— …Молчать! — рявкнул взбешённый судья. — Также вы обвиняетесь в пособничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть, зверских убийствах магглов и магглорожденных…

— Вы хотели сказать, грязнокровок, господин судья, — оскалился Рудольфус, с вызовом глядя на выпученные от злости глаза Крауча.

Но на этот раз тот решил не обращать на выкрики подсудимых никакого внимания.

— …И я прошу поднять руки тех, кто считает, что пожизненное заключение в Азкабане является справедливым наказанием для этих убийц.

Присяжные медленно поднимали руки.

— Единогласно! — заключил судья. — Уведите их!

В зал влетели дементоры. Узники поднялись с кресел. Беллатрикс вскинула голову.

— Тёмный Лорд вернётся, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его! — воскликнула она.

Рудольфус же тем временем повернулся лицом к застывшему Дамблдору. Лестрейндж сжал губы и покинул его взглядом, полным ледяной ненависти и презрения.

Зал наполнился криками испуганных и злых волшебников. Каждый пытался дотянуться и плюнуть им в спину. Доносились высказывания вроде:

— Отродья! Сразу надо прикончить их, не церемонясь!

— Вшивые Пожиратели! Таких и Азкабан не исправит!

— Сразу на костёр!

Но Лестрейнджи шли, выпрямившись, как настоящие аристократы. И, несмотря на толпы трусливых крыс сзади, они чувствовали себя победителями. Чувствовали, что уходили с достоинством. Раз им кричали и хотели убить, значит их боялись. Один Мерлин знал, как Белла ненавидела этих грязнокровок, которые кичились своим превосходством, хотя во время войны по прятались по домам и умоляли Тёмного Лорда пощадить их жалкие жизни.

Единственное, о чем могла думать Беллатрикс, так это о сыновьях, оставшихся в разрушенном Лестрейндж-Холле, среди этих руин былого величия. Думала о том, что с ними сделают поганые магглолюбцы, когда найдут.

Но все же в её сердце поселилась и укоренилась крохотная надежда на то, что Лорд возродится и освободит их, а она найдёт своих детей и с гордостью представит Повелителю.

Эта надежда и помогла ей впоследствии выжить в Азкабане, среди безжалостно пожирающих все хорошие эмоции дементоров.

Завтра наступит первое сентября, и они с Фредом поедут в школу, подальше от чокнутых Уизли. Джордж надеялся, что хоть там, в течение девяти месяцев, они смогут отдохнуть от этого курятника.

Фред считал иначе. Фактически, ни к какой разгадке они так и не приблизились. Они не знали ни-че-го. Не знали ни имён родителей, ни своих настоящих имён (Фред знал, что их не могли назвать маггловскими именами), ни даже своей внешности. Да даже про Тёмного Лорда они ничегошеньки не знали. А ещё им предстояло упорно учиться, чтобы стать хорошими магами и выбраться из нищеты. Но Джордж предпочитал ни о чём не задумываться.

Произошедший тем роковым утром девятого августа разговор, подслушанный братьями, изменил Фреда. Вместо привычного весельчака появился слишком высокий и задумчивый для своих лет мальчик, на плечи которого внезапно взвалилось столько проблем.

Хотя, Фред немного преувеличивал, когда говорил, что Джордж не изменился. Нет, определённо, жестокая правда, падение с лестницы и уход за братом, который Молли взвалила на него, повлияли на Джорджа. Он стал серьёзнее и агрессивнее, так что брату приходилось постоянно его успокаивать, но сам он не хотел принимать в себе и окружающем мире никаких изменений. Он искренне считал, что остался всё тем же шутником и изобретателем Джорджем. Но Фред надеялся, что со временем он возьмётся за ум и поймёт, что бессмысленно цепляться за прошлое.

А пока они по старой выработанной привычке работали в саду по приказу Молли (Фреду вообще казалось, что она постоянно хочет избавиться от их общества), Фред рассказывал Джорджу свой план.

— Как ты не поймешь?! Мы должны попасть на Гриффиндор. Иначе нас заподозрят так или иначе. Мы просто будем тихими и незаметными очередными Уизли, и никто ни о чем не догадается.

— А я не хочу! Мы должны почтить память настоящих родителей. Вот что мы действительно должны сделать, а не стелиться под Предателей Крови!

— Счастье, что нас не убили тогда, нас, Пожирательских выродков! — разгорячился Фред. — Мы и так привлекли слишком много внимания директора! А если он передумает? Не знаю как тебе, но мне хочется выжить и увидеть родителей!

— А мы не можем поступить хотя бы на Райвенкло? — с надеждой в глазах спросил Джордж.

— Нет, — твёрдо отрезал Фред, — если Уизли попадут не на Гриффиндор, будет такая шумиха… Ты только представь! Нам это ни к чему.

— Ладно, закрыли тему, — буркнул Джордж, — в поезде лучше всё обсудим. У всевидящего Фреда же уже есть наше расписание дел на год? — передразнил он брата.

Фред расхохотался.

— Конечно есть, брат, — и он похлопал его по плечу.

— Ну наконец-то я вижу прежнего Фреда! — удовлетворенно воскликнул Джордж.

— Фред! Джордж! Идите обедать! — раздался противный визгливый голос Молли Уизли. — Живее, никто вас ждать не будет!

Фред с Джорджем, горестно вздохнув, поплелись в дом.

* * *

Наконец наступило первое сентября. В это знаменательное утро Фред проснулся в шесть часов и больше никак не мог заснуть. Он был необычайно взволнован. В конце концов мальчик решил перебрать вещи, сложенные ещё вчера, и хоть как-то скоротать время, которое тянулось ужасно долго.

Джордж тем временем благополучно спал, и его храп разносился по всему дому. Фред с удовольствием приложил бы его Силенцио, если бы умел. Но, к сожалению, он не был даже первокурсником. Пока ещё не был.

От скуки Фред ходил взад-вперед по комнате и перепроверял список необходимых вещей. Все было на месте, в идеальном порядке. Мантии, которые Молли все-таки купила в нормальном магазине, а не у старьевщика (какая щедрость!), были аккуратно сложены на дне огромного кожаного чемодана.

Также Фред додумывал их с братом линию поведения в Хогвартсе, чтобы директор ничего не заподозрил.

Во-первых, они абсолютно точно должны попасть на Гриффиндор. Шутка ли, Уизли всегда попадали к красно-золотым. И если они с Джорджем нарушат эту негласную традицию, то ненужное внимание им обеспечено.

Во-вторых, им следовало вести себя незаметно, не нарушать школьные правила и прилежно учиться. Хотя насчёт последнего Фред уверен не был, он точно знал, что Джордж что-нибудь выкинет, поэтому ему стоило приглядывать за братом. В квиддич лучше не играть — слишком много внимания. Пожалуй, по этому пункту Фред сомневался больше всего, так как у него неплохо выходило держаться в воздухе. Да и они с Джорджем всегда мечтали стать загонщиками. Но в свете последних событий играть за Гриффиндор, где испокон веков учились все те, кто засадил их родителей в Азкабан, не хотелось, а иначе как в Гриффиндор им дороги не было…

И последнее, что хотел сделать Фред в этом году: найти информацию о Лестрейнджах. Он был уверен, что в огромной библиотеке Хогвартса, о которой слагались целые легенды, найдётся подшивка газет за 1981 год. Особенно про суды над Пожирателями Смерти. К тому же Фред хотел побольше узнать и о таинственном Тёмном Лорде, о его идеях, о том, за что боролись их настоящие родители. Конечно, Фред понимал, что журналисты с лёгкостью могут все нагло переврать и перевернуть, но за неимением другого источника…

За этими размышлениями Фред сам не заметил как скоротал два часа. Все семейство Уизли собиралось сейчас завтракать. Джордж на своей кровати зевал и потягивался, а его волосы были в кошмарном беспорядке. Фред не мог сдержать смешка.

— Чего весёлого? — недовольно буркнул Джордж, щурясь спросонья.

— Ты бы посмотрел на себя со стороны, — не удержавшись снова хохотнул Фред. — Ладно, давай одевайся и идём на завтрак.

За столом, недовольно поджимая губы, Молли всё же положила им овсянки. И вообще вид у неё был такой, словно её заставляют породниться с домовым эльфом. Чтобы позлить её, Джордж долго и тщательно жевал кашу, а потом ещё минут пятнадцать пил чай, пока миссис Уизли наконец не взорвалась:

— Нельзя ли побыстрее, Фред?! Из-за тебя мы опоздаем на поезд!

— Я вообще-то Джордж, — хладнокровно хмыкнул Джордж, поднимаясь со стула.

На поезд они тогда всё-таки опоздали, но вовсе не из-за него, как думала Молли.

Когда Фред и Джордж спустились в гостиную уже с чемоданами в руках, их оглушили крики. Рыжее семейство орало друг на друга, что есть мочи. Оказалось, причина была смехотворна — Джинни захотела надеть вместе со своим новеньким изумрудным платьем зимние сапоги. Молли была решительно против и настаивала на сандалиях. Джинни кричала, плакала и топала ногами. Перси нервничал и ходил из угла в угол, постоянно повторяя, что они опоздают, чем еще больше нагнетал обстановку. Артур пытался успокоить свою женушку, но потерпел сокрушительное поражение. Чарли бестактно влез и сказал, что ему ещё нужно исполнять обязанности старосты. Рон хныкал.

В общем, творился полный дурдом. Фред и Джордж застыли в отдалении, предпочитая не лезть в гущу событий.

Наконец Молли сдалась и махнула рукой на дочь. Так как было уже десять часов, и у них больше не было времени на то, чтобы добраться до вокзала на старом Фордике, Артур предложил неожиданно адекватный и удобный способ перемещения — камин. Семейство Уизли выстроилось неровным рядом перед ним и стало потихоньку исчезать в зелёном пламени.

Первой пошла Молли. Закинув порошок, она чётко и громко произнесла:

— Заброшенный дом Бруксов!

Они оказались в пустом помещении со скрипящим старым полом, который гнулся под каждым шагом. Также в комнате было настолько пыльно, что Фред не сдержался и чихнул. Семейство благополучно вышло из дома и направилось к станции. Попутно Артур рассказывал любопытному Перси, кто такие Бруксы, и почему дом заброшен.

— Бруксы — это авроры, они погибли в Первой Магической войне, в самом начале. Так как претендентов на этот дом не оказалось, то его, с разрешения Министерства, стали использовать как своеобразную проходную точку, для более быстрого перемещения к станции Кингс-Кросс, — увлеченно рассказывал мужчина. — О, вот кстати и она! — радостно воскликнул он и ускорил шаг. Перси семенил за ним, задавая уточняющие вопросы.

На перронах было на удивление мало людей, наверное, потому что было уже пол одиннадцатого. Миссис Уизли поторапливала детей криками. Фред с Джорджем не стали медлить и сразу прошли сквозь стену, оказавшись на платформе 9 и ¾, которая, несмотря на скорый отъезд поезда, была битком набита людьми. Первокурсники слезно прощались с родителями. Также на платформе были представлены самые разнообразные виды животных: от крыс до огромных пауков. Будь у них время, близнецы с удовольствием поглазели на все это великолепие, но времени, к сожалению, не было. Даже не оглянувшись на остальных, они закинули чемоданы в поезд и резво взобрались сами.

— Вот наглецы, даже не попрощались, — проворчала миссис Уизли, провожая их злобным взглядом.

Близнецы тем временем пробивались сквозь толпу школьников, которые битком заполняли вагоны.

— Да… Найти свободное купе будет проблематично, — разочарованно протянул Джордж, тщетно стараясь удержаться рядом с братом. Они проходили уже четвертый вагон, заглядывая в каждое купе, но все они были уже заняты. После долгих поисков в хвосте было обнаружено свободное купе. Джордж издал победный вопль и плюхнулся на мягкое сиденье. — У меня ноги отваливаются… — пожаловался он Фреду.

— У меня как будто нет, — огрызнулся брат, с трудом поднимая чемодан на верхние полки и бросая книгу по Простейшим Заклятьям для начинающих на стол.

— Итак, каков наш план? — бодро спросил Джордж через несколько минут, когда они обустроились.

— Мы должны попасть на один факультет — это точно… — задумчиво начал Фред, почесав в затылке.

— На Гриффиндор, конечно, — осклабился Джордж.

— Само собой, — кивнул Фред. Потом он вкратце пересказал брату всё то, что надумал утром. Джордж был, конечно, не в восторге, но и до него дошло, что самый лучший вариант для них — затаиться и выжидать.

В купе постучались и, не дожидаясь ответа, дверь отворилась. Перед близнецами предстала хрупкая девочка с густыми светлыми волосами, которые были заплетены в две замысловатые косички. В правой руке она держала чемодан.

— Привет, — поздоровалась она, с умеренным любопытством разглядывая Фреда и Джорджа. — К вам можно? Просто все купе битком забиты, только ваше более-менее свободное.

— Да, конечно, проходи, — Фред дружелюбно улыбнулся, с интересом разглядывая девочку. — Помочь?

Девочка утвердительно кивнула. Фред закинул и её чемодан на полку со своим.

— Спасибо.

Джордж отметил, что она держалась дружелюбно, но с достоинством. У светловолосой особы была горделивая осанка и странный, лихорадочный блеск в голубых глазах. Или это ему померещилось?

— Меня зовут Алиссон Розье, — представилась девочка. Джордж не прогадал — она и вправду была чистокровной и воспитывалась в лучших традициях своего рода.

— Фред, — представил брата Джордж.

— Джордж, — близнец указал аналогичным жестом на брата. — Но нас часто путают.

— Поэтому мы не будем в обиде, если ты назовешь меня Фредом, — сказал Джордж.

— А меня Джорджем.

И братья засмеялись.

Алиссон с интересом наблюдала за ними. Они показались ей вполне дружелюбными и приятными. Правда, она так и не разобрались — чистокровные они или грязнокровки? Этот вопрос мучил её, но вежливость претила спрашивать напрямую. Поэтому Розье справедливо рассудила, что если она пообщается с ними сейчас, ничего страшного не произойдёт. А там будет видно.

— Вы идете на третий курс? — поинтересовалась Алиссон, стараясь оценить примерный возраст близнецов. Выходило примерно тринадцать-четырнадцать лет.

— Нет, с чего ты взяла? — удивился Джордж. — На первый.

— Вы выглядите взрослее, — заметила девочка.

— А ты на какой? — спросил Фред.

— На первый, — вздохнула Алиссон, словно это её угнетало. — На какой факультет планируете поступать? — она вновь оживилась.

— Ещё не знаем, — туманно ответил Фред. — Хотя в принципе всё равно, программа же везде одинаковая. А ты?

— На Слизерин, — гордо произнесла Розье. — Вся моя семья была там. Хотя Райвенкло тоже неплохо, но я все же надеюсь уговорить Распределяющую Шляпу. А вот если Хафлпафф или Гриффиндор, то… — и она поморщилась, ясно показывая своё отношение к этим факультетам.

Фред вздохнул. Ну, конечно, на что он надеялся? Куда ещё может попасть девочка с такой фамилией? Уж точно не к красно-золотым. А жаль, они бы могли неплохо сдружиться.

Никак не показав своё разочарования, он улыбнулся. Во всяком случае, нельзя просто так ссориться с людьми из-за предрассудков между факультетами.

— Ты уже отрабатывала заклинания?

— Естественно, — кивнула девочка, как будто это было само собой разумеющимся. — И даже освоила одно. Вот, смотрите! — и она почему-то толкнула локтем чашку, и та, ударившись об пол, разбилась. Но прежде чем Джордж успел возмутиться, она направила волшебную палочку и негромко произнесла: «Репаро!»

Осколки тут же собрались воедино, и вот перед изумлёнными близнецами уже целая, как новенькая, чашка. Джордж даже потрогал её руками, желая убедиться.

— Классно! — одобрил Фред. — Мы с Джорджем тоже хотели потренироваться, но матушка отобрала у нас палочки до конца лета из-за того, что мы подсунули Кровоспускательную Конфету малышу Ронни.

— Что за Кровоспускательная Конфета? — заинтригованная Алиссон придвинулась поближе.

— Ааа… Так, — деланно заскромничал Джордж. Ему явно льстило внимание девочки. — Наше изобретение. Если съешь её, у тебя потечет кровь из носа.

Розье ещё поспрашивала об их изобретениях, Джордж, кажется, использовал в ответ всё своё красноречие.

Так прошло несколько часов. Один раз к ним заходила продавщица и предлагала волшебные сладости. Фред и Джордж, которые сто раз их видели в Норе, отказались. Алиссон тоже не выглядела заинтересованной.

Потихоньку вагоны стали обходить старосты, напоминая, что пора переодеваться в школьную форму. Когда переодевалась Розье, Фред и Джордж тактично вышли. Потом настала их очередь, и девочка сделала тоже самое.

Дальше разговор не клеился — все были слишком взволнованы предстоящим Распределением. Фред теребил в руках книжку, к которой за время поездки, кстати, даже не притронулся, Джордж нервно барабанил пальцами по столу, а Алиссон бледнела с каждой минутой.

Наконец Хогвартс-Экспресс остановился.

* * *

Фред с Джорджем оказались на тёмной маленькой платформе одни. Алиссон они потеряли в толчее, которую затеяли ученики, когда машинист объявил высадку.

Но тут что-то над головой заскрипело, и близнецов чуть не ослепило светом огромной лампы. Но больше всего их испугал её хозяин. Огромный великан, с длинной густой бородой и с маленькими чёрными глазками. Особо нервные (в основном девочки) взвизгнули и бросились наутек, другие решили, что это и есть испытание, которое они должны пройти… Но тут раздался голос великана:

— Тише-тише… Не бойтесь, первокурсники! Идите за мной!

Паника более-менее улеглась. Правда, иногда в толпе слышались недовольные выкрики. Вот и сейчас стоящий рядом с братьями высокий темноволосый мальчик с надменным взглядом, воскликнул:

— Идти с этим чудовищем можно только на смертный одр! Лучше бы родители отправили меня в Дурмстранг!

Его поддержал ещё кто-то из первокурсников, но Фред и Джордж их уже не слышали, так как пошли вперёд за великаном, который представился Хагридом.

Они шли за ним по узкой скользкой тропинке, которая резко уходила вниз. Первокурсники от непривычки то и дело оступались, благо, что никто не упал, иначе его бы просто затоптали.

— Ещё немного, и будет Хогвартс! — закричал Хагрид, кажется, желая их подбодрить. Но если честно, то получилось из вон рук плохо. — За мной!

И тут же раздался восхищенный выдох всех первокурсников.

Тут и правда сложно было сдержаться от возгласа: перед ними предстало круглое гладкое озеро с абсолютно чёрной водой, а на другом берегу стоял самый величественный замок из всех, что видел Джордж. Правда, никаких замков до Хогвартса ему видеть не приходилось.

— По четыре человека в одну лодку, — скомандовал Хагрид.

Фред и Джордж оказались в одной лодке с тем темноволосым мальчиком, который так яростно был против Хагрида и полненькой светловолосой девочкой, которая от волнения заламывала руки.

«Держу пари она попадёт на Хафлпафф», — ухмыльнулся про себя Фред.

Флотилия тронулась в полном молчании. По лицам некоторых первокурсников можно было понять, что они находятся в ужасе. Однако Джордж относился к происходящему достаточно флегматично. Сказкам о Гигантском Кальмаре он, конечно, не верил.

— Пригнитесь! — прозвучал зычный голос великана.

Все пригнули головы и, благополучно миновав заросли, лодки двинулись по темному туннелю, который заканчивался прямо перед школой. Первокурсники высадились на камни и теперь приходили в себя после путешествия и отряхивались.

— Все здесь? — спросил Хагрид, оглядывая детей. — Пойдемте к замку.

* * *

Профессор Макгонагалл оглядела первокурсников. Почему-то она остановила свой цепкий взгляд на Фреде с Джорджем, отчего те синхронно поежились. Она провела их до маленького зала и приказала ждать.

— Мда, неприятная дамочка, — констатировал Фред.

— Да, с такой лучше не связываться, — поддержал Джордж.

Первокурсники будто ожили. Раздался шум перешептываний, конечно, все старались говорить потише, но это никому не удавалось.

— Я слышала, что чтобы узнать, какой факультет нам подходит, у нас будут испытания! — взвизгнула испуганная девочка прямо в ухо Фреду. Тот поморщился.

— Бред. Надо просто надеть Распределяющую Шляпу, — скривился он. — Неужели так трудно прочитать "Историю Хогвартса"?

Но его уже никто не слушал. Испуганные выкрики послышались отовсюду. Островками благоразумия и самоконтроля выглядели те люди, которые знали, что их ждёт.

Наконец вернулась Макгонагалл.

— Идите за мной! — скомандовала профессор.

Они пересекли ещё один зал и, миновав двойные двери, оказались в Большом Зале.

Фред мог поклясться Мерлином, что не видел ещё более величественного и таинственного места. Вокруг сверкало тысячи свечей, они плавали в воздухе над четырьмя столами факультетов. Потолка словно не было и вовсе, а вместо него сияло звездное небо. Если бы Фред не читал "Историю Хогвартса", он так бы и подумал.

Тем временем профессор Макгонагалл поставила перед первокурсниками табурет, на котором лежала старая и потрепанная Распределяющая Шляпа. «На вид ей лет семьсот, не меньше», — подумалось Джорджу.

Но тут Шляпа шевельнулось и в ней появилась дырка, напоминающая рот. И Шляпа запела:

Наверно, тысячу лет назад, в иные времена,

Была я молода, недавно сшита,

Здесь правили волшебники — четыре колдуна,

Их имена и ныне знамениты.

И первый — Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец,

Хозяин дикой северной равнины,

Ровена Райвенкло, ума и чести образец,

Волшебница из солнечной долины,

Малютка Хельга Хафлпафф была их всех добрей,

Её взрастила сонная лощина.

И не было коварней, хитроумней и сильней

Владыки топей — Салли Слизерина.

У них была идея, план, мечта, в конце концов

Без всякого подвоха и злодейства

Собрать со всей Британии талантливых юнцов,

Способных к колдовству и чародейству.

И воспитать учеников на свой особый лад —

Своей закваски, своего помола,

Вот так был создан Хогвартс тысячу лет тому назад,

Так начиналась хогвартская школа.

И каждый тщательно себе студентов отбирал

Не по заслугам, росту и фигуре,

А по душевным свойствам и разумности начал,

Которые ценил в людской натуре.

Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде,

Для Райвенкло — умнейшие пристрастие,

Для Хельги Хафлпафф — упорные в труде,

Для Слизерина — жадные до власти.

Всё шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать,

Покоя не давать авторитетам —

Вот мы умрём, и что ж — кому тогда распределять

Учеников по нашим факультетам?

Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор,

Настал мой час, и я в игру вступила.

«Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор,

Ей не страшны ни время, ни могила!»

Четыре Основателя процесс произвели,

Я толком ничего не ощутила,

Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли

Их разум и магическая сила.

Теперь, дружок, хочу, чтоб глубже ты меня надел,

Я всё увижу, мне не ошибиться,

Насколько ты трудолюбив, хитёр, умён и смел,

И я отвечу, где тебе учиться! *

Песня закончилась, и зал разразился аплодисментами. Фред знал, что сейчас, сейчас решается его судьба. Его и брата.

Фред не был дураком и понимал, что по качествам характера Гриффиндору точно не подходит. Он был слишком хладнокровный, любил знания и уединение. И после открывшийся правды это проявилось в полной мере. Но он надеялся уговорить Распределяющую Шляпу, как надеялась и Алиссон.

Тем временем Макгонагалл уже начала зачитывать фамилии первокурсников:

— Ансел, Джей!

К табурету подошёл светловолосый мальчик.

— Райвенкло! — тут же объявила вердикт Шляпа.

— Бэддок, Малькольм!

Из рядов первокурсников вышел высокий не по годам громила. Табурет под ним угрожающе скрипнул.

— Слизерин!

— Кэрол, Джени!

— Гриффиндор!

Так очередь дошла и до Алиссон. Её, как и ожидалось, определили на Слизерин. Того темноволосого мальчика с надменным взглядом тоже отправили к змейкам, а полненькую девочку, заламывающую руки, направили в Хафлпафф.

И наконец…

— Уизли, Фред!

На его фамилию Макгонагалл сделала небольшую заминку, после чего внимательно посмотрела ему в глаза. И надела ему на голову Шляпу, в которой он тут же утонул.

— Так-так-так… — начала Шляпа. — Юный Лестрейндж. Я вижу тягу к знаниям, это похвально, хладнокровность и расчетливость, хм-м… Это сложный выбор. Слизерин или Райвенкло?

«Гриффиндор, Гриффиндор, Гриффиндор…» — молился про себя Фред.

— И даже на Гриффиндор ты хочешь попасть, тщательно все рассчитав, верно? Тогда я знаю верный ответ — СЛИЗЕРИН!

Этот вердикт Шляпа выкрикнула громче других. С каменным лицом Фред встал с табурета. Казалось, на него смотрит каждый в этом зале. Он положил Шляпу и молча прошествовал к столу Слизерина.

— Ну вот мы и на одном факультете, — вымученно улыбнулся он Алиссон. Та отшатнулась.

С Джорджем Шляпа провозилась довольно долго, но в конце концов тоже определила его в Слизерин. Тот плюхнулся рядом и устало вздохнул:

— Ох, ну и промучался я с ней! Всё на Гриффиндор меня хотела отправить, паскуда! Но я сказал ей, что сожгу её, если только посмеет это сделать! И она сказала, что точно такие же слова ей сказала Беллатрикс Лестрейндж, в смысле, Блэк. Поэтому эта вонючка сразу направила меня сюда, к тебе, — выпалил Джордж. — Эй, ты чего?

— Наш план провален, — мёртвым голосом сказал Фред, ощущая на себя пронзительный цепкий взгляд директора. — Теперь мы от него не отвяжемся.

* * *

Наступил глубокий вечер. Остальные слизеринцы, все ещё шокированные появлением близнецов Уизли на своём факультете, дружелюбия не проявляли, но и в драку не лезли. Но Фред то и дело ощущал на себе встревоженные и настороженные взгляды. Благо, змейки были слишком вышколены по этикету, поэтому открыто приставать с вопросами никто не решался. Фред мысленно поблагодарил их за это, потому как он слишком устал для того, чтобы удовлетворять чужое любопытство.

На один курс с ними поступили также Малькольм Бэддок, Грэг Монтегю и Эдвард Роули. Из всей тройки опасения внушал только Эдвард, который то и дело злобно на них поглядывал, а в гостиной и вовсе во всеуслышание объявил:

— Какой ужасный запах Предателей Крови витает в воздухе! А мне с ними ещё в одной спальне спать! Отвратительно…

Но его протесты тут же утихли под суровым взглядом декана факультета — Северуса Снейпа, который, подобно летучей мыши, ворвался в гостиную. Его мантия эффектно развевалась, словно от ветра.

— Если кто не знает, меня зовут Северус Снейп, и я — декан Слизерина, который станет вам домом на ближайшие пять лет, — с ходу начал говорить мужчина, в гостиной тут же воцарилась полная тишина. — Сразу скажу: в Слизерине не приемлют ссоры на публику. Вы, наверное, знаете, что остальные факультеты нас недолюбливают, — профессор скривился, — поэтому я не потерплю раскола. Если у вас какие-то проблемы, решайте их так, чтобы никто не узнал об этом, — Снейп выразительно посмотрел на Роули. Тот сжал зубы от злости. — Также потрудитесь почитать учебник зельеварения перед первым уроком. Я не потерплю, чтобы слизеринцы опозорились. Старосты покажут вам ваши спальни, — и, закончив свою короткую речь, декан удалился.

— Что-то он сегодня немногословен, — прошептал какой-то второкурсник, лицо которого казалось Фреду смутно знакомым. Но договорить не успел, по крайней мере, Фред его слышать больше не мог, потому что к первокурсникам подошёл высокий парень со строгим лицом, по-видимому, староста.

— Меня зовут Джаред Бёрк, и я староста Слизерина, — представился он, подтвердив теорию Фреда. — Идите за мной, я покажу вам ваши спальни.

До комнаты они шли в полном молчании. После Джаред с ними попрощался и, пожелав спокойной ночи, удалился. Эдвард ещё раз зыркнул на близнецов и, повернувшись к Грэгу и Малькольму, стал что-то им нашёптывать. Но злиться сил совершенно не было. Фред пожал плечами и пошёл к кровати, на которой аккуратными буквами было подписано его имя.

— В принципе, всё не так плохо, — констатировал Джордж. — Не съедят же нас здесь, в конце концов.

Фред кивнул, соглашаясь.

— Эх, знали бы они, кто мы на самом деле, на задних лапках бы бегали… — посетовал его брат.

— Но это невозможно, и ты лучше меня об этом знаешь! — немного резко ответил Фред, который устал от нытья брата. — Доживем до утра — увидим, что будет дальше. Спокойной ночи, — и мальчик с удовольствием плюхнулся в теплую постель, только сейчас понимая, как устал.

— Если доживем, — мрачно пробурчал Джордж, искоса глядя на Роули.

* * *

Войдя на следующее утро в Большой зал, Фред сразу ощутил на себе взгляд директора, напряженный и какой-то… разочарованный? Решив поиграть в испуганного мальчика, он робко улыбнулся и поспешил к столу.

Почти не притрагиваясь к завтраку, он сидел, стараясь как можно незаметнее поглядывать на директора. Тот что-то горячо обсуждал с Минервой Макгонагалл и, казалось, совсем забыл о близнецах.

Джордж сидел рядом — непривычно хмурый и молчаливый. Он уже успел поцапаться с Роули в гостиной, но их разняла староста девочек Катрин Гамп и сделала строгий выговор.

Первым уроком по расписанию стояло зельеварение с гриффиндорцами. Фред прикусил губу — декан говорил им хорошенько подготовиться. Поймав Катрин у выхода, он спросил:

— Ты не знаешь, кто ведёт зельеварение?

— Наш декан, — ответила Гамп. — Он строгий, но придирается больше к гриффиндорцам. Но я всё же советую прочитать учебник, выговорить он всем может.

— Спасибо, — рассеяно поблагодарил Фред, ища глазами Джорджа. Тот разговаривал о чём-то с Бёрком. — Ты нас проводишь в кабинет?

— Конечно, — улыбнулась Катрин вполне дружелюбно. — Первокурсники! Все сюда!

«А не все слизеринцы такие-уж злюки», — подумалось Фреду.

Кабинет мрачного профессора находился в глубоких подземельях, откуда веяло сыростью и холодом. Первокурсники ёжились от непривычки и шёпотом переговаривались друг с другом. Алиссон всё так же шарахалась от них, что очень угнетало Джорджа.

— Это всё из-за нашей фамилии, да? — спрашивал в отчаянии брат. — Наверняка наши предки чем-то насолили её родителям во время войны!

— Обычные предрассудки! — отмахивался Фред. Правда, стыдно признать, ему тоже было обидно. В поезде Розье показалось ему неплохой собеседницей. Но, так или иначе, зацикливаться на этом не стоило.

Тем временем к кабинету подошли и первокурсники-гриффиндорцы в сопровождении перфекта — высокого светловолосого парня с неприятной ухмылкой. Ничего удивительного, что Чарли не захотел видеть братьев, после их поступления на вражеский факультет. Наверняка успел уже настрочить письмо матушке.

Фред хмыкнул.

— Смотрите, кто здесь! — тем временем притворно изумился перфект. — Маленькие змейки в сопровождении Гамп. Как мило!

— Давай не здесь, Льюис, — устало попросила она. — Первокурсников хотя бы в это не впутывай.

— Всё пытаешься выгораживать своих, Катрин? — в миг изменившимся голосом прохрипел Льюис. — Что ж, это похоже на тебя…

И он удалился быстрыми широкими шагами, напоследок обернувшись на совсем бледную Гамп.

«Что-то между ними творится», — сообразил Фред, глядя на Катрин, которая дрожащим голосом говорила напутствие. Ей внимали и гриффиндорцы, волею судьбы оставшиеся без наставника.

…Когда они только-только рассеялись по местам (Фред сел рядом с братом, так как остальные слизеринцы их сторонились), в кабинет ворвался профессор Снейп в своей излюбленной манере.

— Меня зовут профессор Снейп, и я буду вести у вас зельеварение, — резко начал он. Слизеринцы сидели расслабленно, потому что уже знали, чего ждать от декана, а вот гриффиндорцы заметно напряглись. Тем временем профессор продолжал: — Полагаю, не каждый из сидящих передо мной оболтусов сможет по достоинству оценить эту науку. С помощью зелья можно исцелить человека, а можно лишить его жизни… Можно навеки изуродовать его, а можно даже поменять сущность… — таинственно шипел Снейп. Его желтоватое болезненное лицо в сиянии свечей стало совсем бледным, как у мертвеца. Тем не менее, Фред не мог ни признать, что профессор умел заинтриговать публику. Вот, даже громила Малькольм заинтересованно поднял взгляд. Да и что греха таить, сам Фред тоже не на шутку проникся этой наукой. Подумать только, можно убить человека, не оставляя улик! Столько перспектив… — Однако, серьёзные зелья мы будем проходить на старших курсах, — бессовестно оборвал его мечтания Снейп. — Сегодня же мы будем варить зелье от фурункулов, крайне бесполезное, на мой взгляд.

Снейп махнул волшебной палочкой, и на доске появился рецепт. Так…

— Давай ты будешь нагревать котел, а я толочь змеиные зубья? — с энтузиазмом предложил Джордж, уже успевший прочитать рецепт.

— Ты опять всё перепутаешь, и нам поставят Тролля, — ухмыльнулся Фред. — Давай наоборот.

— Почему это?! — взвился было брат, но, глядя как Фред с невозмутимым лицом принимается измельчать зубья, махнул рукой, и произнёс заклинание нагрева.

Через десять минут Фред закинул растолченные змеиные зубья в котёл и накрыл его крышкой. Зелью предстояло вариться не меньше тридцати минут, которое следовало периодически помешивать.

От скуки он стал наблюдать за остальными учениками. Они с Фредом закончили одними из первых, но не первые. Судя по самодовольной улыбка Розье, именно она завоевала этот неформальный титул и теперь отдыхала. Её напарница — Кристиана Трэверс, уже что-то говорила ей на ухо. Ещё раз надменно взглянув на мальчика, Алиссон отвернулась.

Наконец зелье в котле закипело, вспенилось и приобрело болотный оттенок, как и было написано в учебнике.

— Фе, — брезгливо поморщился Джордж — пахла жидкость отвратительно. — Да даже если бы я весь фурункулами покрылся, ни за что бы не выпил эту гадость.

Фред едва подавил смешок.

— Так-так… — раздался над ухом чей-то свистящий голос. — Мистер и мистер Уизли… За идеально приготовленное зелье от фурункулов, тридцать баллов Слизерину!

Алиссон побледнела и со злостью взглянула на близнецов. Фред не удержался и нагло ей подмигнул, ему нравилось видеть растерянное лицо аристократки.

— Но, профессор, у нас тоже зелье приготовлено правильно! — протестующие залепетал какой-то мальчик из Гриффиндора.

Снейп обернулся.

— Что-ж… Раз так… Пять баллов Гриффиндору. И минус пятнадцать за то, что отвлекаете меня! — торжествующе ухмыльнулся профессор зелий.

Эдвард Роули, сидящий за предпоследней партой, рассмеялся, что Снейп благополучно проигнорировал. Наглый мальчик из Гриффиндора притих.

Урок был закончен, у входа их ждала Катрин Гамп с привычной добродушный улыбкой. Ни следа от того испуганного состояния, в котором он была при разговоре с Льюисом, не осталось. Видимо, к старосте вернулось хорошее расположение духа.

— Пройдемте на трансфигурацию, — объявила она.

* * *

Урок трансфигурации вела Минерва Макгонагалл — строгая сухопарая женщина преклонных лет. Манерой ведения урока она была схожа со Снейпом — вот только на её парах ученики не замирали от ужаса, а внимательно слушали.

Первым делом профессор осмотрела класс, зацепившись взглядом за близнецов. Джордж от неожиданности дёрнул плечом, задев брата. Впрочем, Минерва тут же отвернулась и, после переклички, начала вступительную речь:

— Трансфигурация — одна из сложнейших дисциплин, — строго сказала она. — Чтобы изучить её до конца стоит упорно и прилежно учиться. В конце седьмого курса, если будете достаточно сильны и умны, вы сможете превратить… Хм-м, — женщина задумалась на миг. — Да даже обычный письменный стол в свинью! — лёгкий взмах руки, и вместо деревянного стола появился крупный розовый поросёнок. Он моргал крошечными глазками-пуговками и топтался на месте, возмущенно хрюкая.

Класс дружно ахнул. Особенно впечатлительные хаффлпавцы даже закрыли лицо ладонями. Впрочем, Макгонагалл тут же вернула всё на круги своя, и вполне симпатичная и дружелюбная свинья превратилась обратно в стол.

— Но Высшую трансфигурацию мы будем проходить позже, — остудила она пыл учеников, которые тут же ринулись задавать ей вопросы. — А пока мы потренируемся в превращении спички в иголку.

Фред кивнул: он понимал, что чтобы поразить и заинтересовать учеников, Снейп и Макгонагалл использовали один и тот же приём — показали все возможности своего предмета, Высшие, так сказать, сферы. Вполне естественно было ожидать, что первокурсникам не дадут готовить яды или превращать столы в животных.

Но класс этого не понимал и возмущенно заскулил. Превращение спички в иголку не казалось никому ни смешным, ни интересным.

— Зря вы так, — поцокала языком Макгонагалл. — Превращение спички в иголку — это тонкое волшебство, которое требует даже больше усилий, чем эффектная трансфигурация стола в свинью. Во-первых, надо сосредоточиться и ясно представить перед собой желаемый итоговый результат. Потом прокрутить в голове моменты превращения и выплеснуть магию в палочку, попутно совершая вот такие движения: палочка профессора легко порхнула в тонких пальцах, показывая нужные элементы. Фред зачарованно следил за Макгонагалл. Что ни скажи, а она была сильной волшебницей и хорошим учителем! — Всем всё понятно?

Класс неуверенно кивнул.

— Тогда разбирайте спички и приступайте!

— Алис, не могла бы ты передать мне спичку? — с обворожительной улыбкой попросил Фред. Розье вздрогнула, но гордо вскинула голову, тряхнув гривой золотистых волос.

— Сам возьми, Уизли, ты же не инвалид, — резко бросила она. — И я не разрешала тебе называть меня Алис!

— По старой дружбе, — ухмыльнулся Фред, но всё же поднялся и взял спичку сам.

Алиссон хмыкнула, но препираться не стала, отвернувшись, она начала колдовать над своей спичкой.

Джордж настороженно глядел за братом и Розье.

— Что-то она стала разговорчивее, — буркнул он, делая пассы палочкой.

— Неправильно машешь, — сказал брату Фред. — Макгонагалл же ясно показывала: пассы должны быть мягкими, а сознание — расслабленным.

Сам Фред уже давно закончил, и трансфигурированная серебристая иголка лежала перед ним. Но Джордж, сжав зубы, упорно продолжал махать волшебной палочкой, как неотёсанный маггл.

Фред лишь закатил глаза к потолку, всё-таки брат был упрям, как баран, и иногда это было вовсе не похвальное упорство.

У Джорджа так ничего и не получилось к концу урока, Розье всё-таки получила свою иголку и была довольна результатом, у Трэверс, её соседки, получилось лишь слегка посеребрить кончик спички.

Но и это было хорошим результатом, ведь у многих вообще ничего не вышло. Из Хафлпаффа лишь у одного мальчика получилось сделать ушко на спичке и заострить конец.

За блестящий результат Фред и Алиссон получили по пятнадцать баллов для факультета. Кристиане и Джордану (так звали мальчика-хафлпаффца) дали по десять баллов. Остальным же Минерва велела не отчаиваться и написать эссе на двадцать дюймов об умении сосредотачиваться и пользе воображении в Трансфигурации.

Урок был окончен.

* * *

После обеда в расписании стоял перерыв, во время которого Фред решил сходить в библиотеку. В толпе учеников он снова оказался оторванным от Джорджа, но быстро нагнал его у выхода из Большого зала.

— Джордж! — крикнул он в спину брату. Тот обернулся, и Фред почувствовал, как брат издает облегчённый вздох. Кажется, тот тоже его искал.

— Вот ты где, Фред! — радостно поприветствовал он.

— Слушай, Джордж, нам нужно в библиотеку. Помнишь — прошивки 1981…

Брат тут же посерьёзнел и кивнул. Его глаза омрачились лёгкой задумчивостью.

— Вот только мы не знаем дороги… Надо бы найти Катрин или Джареда… — сомневался он.

— Плевать! — с жаром воскликнул всегда спокойный Фред. — Мы сами найдём дорогу! Я помню, как Монтегю обмолвился, что она на этом же этаже. Если что, спросим у кого-нибудь по дороге. Лучше случая нам может не представиться!

— Ладно, — азарт и жадность до приключений всё же перебороли в Джордже здравомыслие. Не зря же Шляпа хотела отправить его в Гриффиндор! — Идём.

Они отошли довольно далеко от Большого зала — это Фред понял по тому, что коридоры стали пустынными, и кое-где стали встречаться старинные портреты. (Юные волшебники обычно не ходят там, где висят портреты)

— Простите, вы не знаете, где библиотека? — робко спросил Фред. Но портрет величественной дамы в старинном платье не ответил, видимо, потому, что был слишком стар или создавался ещё в те незапамятные времена, когда магией оживления картин ещё никто не пользовался.

— Зря ты это, — сказал Джордж. — Они не разговаривают.

— Я уже понял, — резко обрубил Фред. — Но стоило же попытаться?

— Мы, кажется, заблудились, брат, — прикусил губу Джордж. — Надо идти назад.

Но Фред не готов был так просто принять поражение. Здравый смысл говорил ему, что хорошо бы найти старост и спросить дорогу у них. Но глупая своенравная сторона двенадцатилетнего мальчишки кричала, что об этом походе никто не должен узнать.

— Ищете библиотеку? — раздался за их спинами ровный бесстрастный голос. Фред резко повернул голову.

Перед ним предстала величественная дама в сером старомодном платье и с высокой прической, каких не носили уже лет двести. Но самое главное — она была призраком. На её молодом лице, ещё не успевшим на момент смерти обезобразиться морщинами, не читалось ни единой эмоции. Словно дама устала испытывать какие-либо чувства.

И тут Фред вспомнил, что уже видел её за столом Райвенкло — это был призрак факультета — Серая Дама!

— Да, мадам, — подтвердил он, слегка замявшись. — Но дело в том…

— Что мы заблудились, — пришёл ему на помощь Джордж. — Вы случайно не знаете, где она?

— Знаю, — равнодушно ответила Дама.

— Проводите нас, пожалуйста! — чуть ли не взмолился Фред. — Нам очень нужно туда попасть!

— Хорошо, — кивнул призрак. — Следуйте за мной, — Фред и Джордж послушно пошли за ней. Через несколько пролетов перед ними предстала золоченная красивая дверь, на которой было выгравировано название: «Библиотека».

— Раньше я любила тут бывать, — неожиданно вздохнула Дама. — Раньше — это когда я была живой, разумеется. Сейчас даже пальцы проходят насквозь…

И Серая Дама быстро удалилась через стену, даже не попрощавшись. Фред пожал плечами: мало ли у кого какие странности. Тем более участь у призраков действительно незавидная… Сотни, тысячи лет летать над полом, быть нематериальным, не иметь возможности ни поесть, ни почитать, ни притронуться к кому-нибудь, ни почувствовать тепло дружеской руки… Это ужасно.

Уж лучше гнить в могиле.

Тем не менее, Серая Дама оказала им услугу, проводив до библиотеки.

Зайдя внутрь, Фред в удивлении вздохнул. Библиотека была просто огромна — похоже на помещении использовали Чары Незримого Расширения, иначе не объяснить. Сотни и сотни разных книг размещались на массивных деревянных стеллажах… А в Запретной секции, наверное, ещё больше…

И где здесь искать газеты?

— В первый раз здесь, молодые люди? — перед близнецами появилась высокая худая волшебница с длинным носом и маленькими маслянистыми глазками. Это был библиотекарь — Ирма Пинс.

— Да, — выдохнул Джордж, не в силах оторвать взгляд от всего великолепия. Пинс одобрительно прищурилась. — У вас нет газет за 1981 год? Мы ищем их…

Одобрительный взгляд тут же сменился на настороженный.

— А зачем вам? — задала она вполне ожидаемый вопрос. — Давно меня не просили показать газеты.

— Понимаете, мадам Пинс… — начал Фред, пытаясь придумать план. — Нам очень интересно почитать о временах Первой Магической войны, там сражались и наши родители… Тем более, вдруг нам это пригодится на Истории Магии! — выпалил он, молясь про себя, чтобы Ирма ничего не заподозрила и не доложила директору.

Но опасения были напрасными, Ирма Пинс расслабилась и мягко, даже покровительственно, потрепала Фреда по макушке.

— Конечно, есть, — улыбнулась она. Правда, её улыбка больше напоминала оскал. — Ваша тяга к знанием очень похвальна, молодые люди!

И она зашаркала к стеллажу, который был расположен в отдалении — там стопками лежали журналы и газеты. Ничего удивительного, что посреди остальных роскошных фолиантов они остались незамеченными.

Через минуту библиотекарша уже была около стола, где обосновались Фред и Джордж, с приличной стопкой потрепанных газет. Близнецы хором поблагодарили её, и женщина удалилась, предупредив их на всякий случай, что шуметь в библиотеке нельзя.

— Ну что, давай искать? — заговорчески подмигнул брату Джордж и взял в руки первую газету.

Прежде чем найти что-нибудь действительно стоящее, им с Джорджем пришлось пересмотреть кучу макулатуры, в ожидании хоть какой-то заметки о родителях. Но зато Фред понял, почему их так ненавидит Роули.

Оказалось, что именно Артур Уизли с товарищами по Ордену схватил и повязал Альтрона Роули после кровавого рейда Пожирателей Смерти. Роули-старший был ранен и слишком слаб, чтобы аппарировать, поэтому он стал лёгкой добычей.

Показания в суде против него тоже давал Артур.

Альтрона приговорили к Поцелую Дементора, не смотря на то, что вытянуть из него ничего, кроме несвязных речей про величие Тёмного Лорда не смогли. Свидетелей его преступлений было очень много.

В статье также мельком упоминалось, что у Пожирателя осталась молодая жена и сын, но этим и ограничивалось. Никакой моральной, а тем более финансовой поддержки женам Пожирателей Министерство не оказывало.

Прочитав всё это, Фред даже проникся сочувствием к Эдварду. Сам он, по крайней мере знал, что его родители живы, пусть и в Азкабане. А отец Эдварда был приговорен к Поцелую, когда тому не было и четырёх…

Наконец, братья нашли то, что искали. Статья называлась: «Суд над Лестрейнджами». Вышла она из-под пера Риты Скитер. Наслышанные о скандально известной журналистке еще из уст Молли от материала они не ждали ничего хорошего.

«2 ноября 1981 состоялся самый грандиозный и ожидаемый суд года! Подсудимые обвинялись в зверских преступлениях. В частности, им ставилось в вину, что они запытали доблестных авроров Алису и Фрэнка Лонгботтомов до безумия, пытаясь получить информацию о своём Хозяине.

Осада Лестрейндж-Холла длилась целый день, в ходе которой были убиты сорок шесть авроров! Вот имена этих преступников: Беллатрикс Лестрейндж, Рудольфус Лестрейндж, Рабастан Лестрейндж и Барти Крауч-младший… Да, вы не очитались! Именно Барти Крауч-младший, сын главы Отдела Обеспечения Магической Безопасности, Бартемиуса Крауча! Сможем ли мы теперь доверять наши жизни человеку, чей сын оказался приспешником Того-Кого-Нельзя-Называть?

Хочется также напомнить, что Рудольфус Лестрейндж, пробираясь к жене, использовал разрушительное темномагическое заклятье и отправил на тот свет двадцать авроров.

Решение суда было единогласным — Пожизненное заключение в Азкабан!

Никто из убийц не пытался отрицать свою вину, а Беллатрикс, напротив, продолжила клясться в верности Темному Лорду, заявив, что Тот-Кого-Нельзя-Называть ещё вернётся! Можно ли рассматривать это как обещание? Или же всё это — бредни сумасшедшей ведьмы?..»

Фред отбросил газету. Как и ожидалось, Скитер писала очень эмоционально, эксцентрично и не факт, что правдиво. Но братья всё же узнали кое-что важное.

Их родителей звали Рудольфус и Беллатрикс Лестрейнджи.

Но кем же всё-таки был Тёмный Лорд, если за него сражались и умирали лучшие волшебники?

— Читаете про Лестрейнджей? — раздался чей-то высокий и пронзительный голос. В который раз за день Фред обернулся.

Это была Алиссон. И, судя по её бледному лицу, стояла она над ними довольно давно. И как они её не заметили?

— Что ты тут делаешь? — растерянно спросил Джордж.

— Не ваше дело, — отрезала девочка. — Я знаю, что вы не те, за кого себя выдаёте! И я обязательно выясню, кто вы на самом деле! — выпалив столь сокрушительную тираду, Розье с быстротой молнии выбежала из библиотеки.

— Стой! — крикнул ей Фред, но она его уже не слышала.

Чёрт побери.

10 сентября, 1988 год

День для Гарри Поттера начинался совершенно обычно. Его разбудил крик тётушки, которая требовала, чтобы «негодный мальчишка» немедленно вставал и готовил завтрак. Гарри отработанным движением нашарил в темноте очки, надел старые спортивные штаны и футболку и быстро вышел в коридор, сощурившись от ослепительного света.

На кухне пока хозяйничала только Петунья (так звали тётку Гарри), Вернон и Дадли благополучно спали, и их дружный храп разносился по всему дому. Миссис Дурсль злобно зыркнула на него и прижала палец к губам, как будто Гарри только и делал, что шумел.

Мальчик вжал голову в плечи и на цыпочках прошёл к холодильнику.

— Не вздумай что-нибудь съесть! — визгливо крикнула Петунья. — Достань только яйца и масло, мальчишка!

Гарри послушно исполнил её просьбу. Дальше пошла рутинная готовка… Поттер пускал слюни на божественный аромат поджаренного бекона, но сдерживал себя в последний момент.

Потом к завтраку спустился Вернон, помятый и сонный в высшей степени, и Дадли, сладко зевавший прямо на ходу. Самую большую порцию получил как всегда последний, хотя его вес был уже в два раза больше нормы. Но всем медсестрам, осмелившимся что-то сказать по этому поводу, Петунья выговаривала:

— Мальчик должен есть, а не голодать!

«Почему все всегда достается Дадли?! — зло думал Гарри. — Что бы я не сделал, они всегда пугают и кричат на меня. Чем я заслужил? Я хорошо исполняю работу по дому — их подстриженный газон занял первое место среди газонов Тисовой улицы! Я всегда мою дом, все блестит и сверкает, полки не пыльные, но у меня даже нет своей комнаты! А Дадли не должен ничего заслуживать — его любят просто так… Почему?!»

Самому же Гарри досталась вчерашняя жареная картошка, которая уже крепко прилипла к основанию сковородки. Еле отделив её, Гарри уныло давился едой и смотрел себе в тарелку.

— Петунья, у меня сегодня важная сделка, — начал издалека Вернон, протирая усы салфеткой. — От этого зависит расширение и распространение дрелей моей фирмы. Вернусь к обеду.

— Хорошо, дорогой, — кивнула Петунья. — Тебе приготовить твои любимые жареные крылышки?

— Пожалуй, да.

Со стороны Дурсли напоминали обыкновенную английскую семью. Петунья была домохозяйкой и хлопотала в основном в пределах стен дома, Вернон — добропорядочный гражданин, владелец крупной фирмы по изготовлению дрелей «Гринингс», а Дадли, их сын — хулиганистый ребёнок, в котором мать не чает души. Но только один человек не вписывается в эту идиллию.

Гарри Поттер.

Сын сестры миссис Дурсль, он был подкинут им под порог с запиской о смерти своих родителей и просьбой позаботиться. Но Дурсли так и не смирились с тем, что в их семье будет расти «ненормальный». Боясь за сына и мужа, Петунья запирала Гарри в чулан, при малейшем проявлении магии его били ремнем, считая, что смогут изгнать чертовщину.

Гарри мучительно подавлял магию, потому что каждый раз, как она проявлялась, заканчивался слезами.

Гарри рос замкнутым, недоверчивым и нелюдимым. Люди вызывали у него подсознательный страх, а своих родственников он шарахался, как чумы. В основном находясь дома и питаясь как попало, он был худым и бледным, но почему-то высоким, как будто все маленькие силы уходили на рост. Например, он был выше толстяка Дадли, но зато тот обогнал его в ширь.

Сейчас Дурсли поумерили свой пыл, видя, что Гарри превращается в «нормального» по их меркам ребенка, но всё равно не забывали напоминать, что он у них лишний рот и что по гроб жизни им обязан. Гарри соглашался. Он вообще привык, что с Дурслями надо соглашаться. Если уж они имеют свою точку зрения, то упрутся как бараны и их не переубедить. А то и схлопочешь оплеуху от дяди Вернона или выговор от тети Петуньи.

Гарри не читали в детстве волшебных сказок. Вообще, всё, что хоть отдаленно могло быть волшебным, было у Дурслей под строжайшим запретом. Первое правило выживания в одном доме с Дурслями: даже не думать ни о чем волшебном.

Встав из-за стола, Гарри скомкано поблагодарил Петунью, помыл посуду и поспешил умыкнуть в чулан до того, как его поймает Дадли. Но ему не удалось.

— Куда это ты собрался, Поттер? — спросил Дадли, грузно разворачиваясь.

— В ч-чулан, — от страха Гарри начал заикаться и затрясся.

— Конечно, для такой крысы как ты, там самое место, — гоготнул Дурсль-младший. — Но ты ещё не ответил за прошлую выходку…

В пятницу у них была контрольная по биологии, и Дадли умудрился получить два, а Гарри — три. Дадли всегда выводило из себя, когда у Гарри что-то получалось лучше, и хоть это и случалось редко, но наказывал он за это жестоко. Почти неделю Гарри не мог вывести синяки от побоев.

Конечно, Поттер помнил об этом и ждал, пока Дадли побьет его, и вот этот час наступил.

— Пожалуйста, н-не н-надо, — пробормотал он и зажмурился.

Первый удар пришёлся по носу, тот хрустнул, и Гарри почувствовал, как что-то липкое и тёплое, пахнущее солью и железом, течёт по лицу. Второй удар — и очки отлетели в дальний угол, одна дужка надломилась. Гарри не открывал глаза и шептал:

«Все будет хорошо… Хорошо… Потерпеть…».

Жгучая боль разрослась по суставами, готовая выплеснуться на обидчика. «Нет! — думал Гарри. — Только не это! Тётя Петунья накажет меня…».

Магия в нем все ещё бурлила, но медленней, повинуясь негласному приказу хозяина. Дадли продолжал избивать его.

От удара в живот Гарри согнулся пополам и охнул, но, стиснув зубы и зажмурившись, продолжал стоять.

Наверное, со стороны он представлял жалкое зрелище, но Гарри себя со стороны не видел, что, без сомнения, избавило его от нескольких минут отвращения к себе. Мальчишка, обладающий магией, может перебить каждого в этом доме. Он может заставить Дадли заплатить за годы унижений. Но он молчит и корчится, стараясь ненароком не выпустить магию. Гарри Поттер не хочет, чтобы она вырвалась.

Наконец удары прекращаются. Сквозь пропитанную кровью челки Гарри видит ухмыляющегося и довольного Дадли, который возвышается над ним.

— Ну теперь ты уяснил своё место, Поттер? — угрожающе спрашивает тот. — Твоё место в чулане, где ты будешь жить, как крыса, до старости… — Дадли расхохотался, видимо, найдя это забавным.

Гарри пополз к чулану, по пути тщетно пытаясь нашарить очки. Захлопнув дверцу, он пристроился прямо на полу. Сил дойти до кровати не оставалось. Судя по всему, Дадли сломал ему нос, но Гарри не особо волновался по этому поводу. Он уже привык, что все синяки и побои заживают на нём, как на собаке. Гораздо больше волновали потерянные очки…

А ещё он хотел спать. Глаза слипались, то ли от крови, то ли от усталости…

…Вокруг него клубилась Тьма. Она словно танцевала какой-то причудливый танец. Гарри всё опутывала и опутывала эта паутина, он задыхался и пытался звать на помощь, но никто не отзывался…

…Тьма сужалась и расширялась, она вела себя как живая, протягивая свои щупальца к мальчику. Она была горячей, вязкой и липкой. Гарри тщетно махал руками, разгоняя её. Тьма накрывала его с головой, и вот снова это чувство, будто кровь приливает к голове…

* * *

Вернон Дурсль вернулся раньше обеденного времени. Вернулся растрепанный, побагровевший от выпитого и злой. Сделка сорвалась. Чёртовому Стэнли позвонили в последний момент и предложили более выгодный контракт. Поспешно извинившись, Сэм ушёл, а мистер Дурсль уехал напиваться в бар.

А какая хорошая сделка получилась бы!

Вернон был зол, и его злость требовала выхода. Самым верным вариантом всегда оказывался Поттер, но его не было. Дурсль рявкнул на жену и спросил про мальчишку. Оказалось, что Петунья не видела племянника с самого утра.

Спустившись к чулану, Дурсль пинком открыл дверь, не особо церемонясь. Но дверь наткнулась на какое-то препятствие. Еле протиснувшись в свободный проход, Вернон увидел Поттера, неподвижно лежащего около входа, подобно собачке, свернувшийся в ногах у хозяина.

Мистер Дурсль брезгливо потрогал его носком ботинка. Мальчик заворочался.

— Быстро иди обедать, маленький мерзавец! — буркнул он, непонятно почему пожалев мальчишку. — Не заставляй тетю ждать.

На обед Поттер пришёл с опухшим носом и без очков. А во взгляде, как не мог ни заметить Вернон, сквозила волчья злоба вкупе с затравленным страхом. «Что-то мальчик совсем зарвался и осмелел, надо это исправить», — подумал уже порядком опьяневший Вернон.

Пока Петунья молча накрывала на стол, Дадли радовал всех своей румяной и ухмыляющийся физиономией, а Вернон раздражался всё больше. В конце концов, все беды начались из-за этого проклятого мальчишки! Раньше его фирма была востребована, а контракт с ним хотели подписать все крупные работодатели. А сейчас… Вернон Дурсль вынужден просить сделки у Сэма Стэнли, своего злейшего противника ещё со школьной скамьи! Ещё немного, и Дурсли разорятся…

«Всё из-за дурацкой ненормальности племянника!», — решил мистер Дурсль.

И вот этот племянник сидит перед ним и смотрит совершенно наглыми ненормальными глазами. Такими же, как были у его ненормальной мамаши.

— Чего пялишься? — рычит Дурсль. — Наглый щенок, а мы тебя с Петуньей ещё взяли на воспитание… Такой же никчемный, как и твои родители… — продолжал бормотать Вернон, не замечая, что глаза Гарри Поттера постепенно наливаются красным. — Твой отец был заядлым бездельником и алкоголиком, не имеющим даже работы. А мать — проститутка и наркоманка, шаталась с ним по притонам… Не удивительно, что они сдохли…

— Не смейте так г-говорить о м-маме с п-папой! — взвизгнул Гарри, по щекам которого уже текли слёзы. От своей невиданной смелости он вжал голову в худенькие плечи, ожидая неминуемого наказания за дерзость.

И оно последовало. Вернон тяжело приподнялся и отпустил ему оплеуху. В маленьких поросячьих глазах Дадли мелькнуло злорадство. Петунья испуганно отпрянула, чувствуя повисшее в комнате напряжение.

— Мерзавец! Пойдешь той же дорожкой, правильно Мардж говорила… Гнилая кровь, она всё равно себя проявит… Испорченных щенков сразу нужно…

Но он не успел договорить, потому что случилось непредвиденное.

Гарри закричал, и его начала окутывать Тьма — живая субстанция колыхалась рядом, словно отбивая ритм сердца. Тьма сделала молниеносный выпад в сторону Вернона, отчего у того мигом подкосились ноги. Мистер Дурсль неловко упал на спину, глотая ртом воздух.

Дадли заорал и побежал прочь от кухни, Петунья застыла, неотрывно наблюдая за происходящим.

Вернон попытался подняться, но его тут же пригвоздило к полу невиданной силой. И тут же что-то надавило на лёгкие, мешая сделать полноценный вдох. Наверное, впервые в своей жизни мистер Дурсль испугался. Нет, не так — насмерть перепугался. Он попытался сказать что-то, просить о прощении, но изо рта не выходило ни звука. Он заходился в беззвучном кашле снова и снова, наблюдая за ошметками крови, появляющимися на кристально чистом паркете.

А из колыхающейся вокруг Тьмы на него смотрели злые и полные обиды красные глаза… Это было последним, что увидел Вернон.

Осмелившись подойти к мужу, Петунья вскрикнула от ужаса. Рядом с ним лежал кровавый кусок мяса, который можно было охарактеризовать как сердце.

Все ещё не веря в происходящее, миссис Дурсль протянула руку к шее мужа. Пульса не было.

Вернон Дурсль был мёртв.

* * *

После всего произошедшего Гарри не мог оставаться с Дурслями. Как только уехали полицейские и врачи, а вся шумиха вокруг смерти Вернона поутихла, Петунья отвезла его в приют. Самой тёте вместе с Дадли тоже пришлось несладко. Оказалось, что Вернон в момент смерти был обложен долгами и всяческого рода кредитами, выплата которых перекладывалась на Петунью, как на жену. Пришлось заложить дом №4 на Тисовой улице, а самой Петунье вместе с сыном переехать к Мардж.

Впрочем, Гарри уже не должны волновать подробности их жизни.

Приют св. Марии, куда его отправили, был мрачным серым зданием, окруженным со всех сторон бетонным забором. У его воспитанников (некоторых из них он увидел по дороге в кабинет миссис Дрейк) были пустые и равнодушные глаза, похожие на серые дыры. Увидев его, никто не зашептался, даже не двинулся с места. Они проводили его взглядами и продолжили играть на лужайке, как ни в чем не бывало.

В кабинете директора Дрейк спрашивали только о самом основном: имя, дата рождения, поведение, успехи в учёбе. Петунья отдала все документы и поспешила уйти. Директор Дрейк сухо поприветствовала нового воспитанника и проводила его до комнаты, которую он будет делить, по её словам, с «очень славным мальчиком» Кристианом Фоули.

Также женщина выдала ему форму одинаковую для всех воспитанников: серые простые брюки, рубашку и пиджак, а также обычные ботинки потрепанного вида.

Напоследок она сказала, что обед здесь начинается в два часа, на который не следует опаздывать, и пожелала хорошо устроиться.

Уже позже Гарри поймал на себе её жалостливый взгляд и улыбнулся. Она, наверное, думает, что он будет скучать по тёте или обижен на неё. Нет, Гарри вовсе не держал зла на Дурслей и даже был рад, что они избавили его от своего неприятного общества.

Хорошо хоть в тюрьму не отправили. А могли бы… Слава Богу, что словам Петуньи никто не поверил, посчитав бредом то, что маленький мальчик может фонтанировать Тьмой, а Тьма — убить Вернона.

Медики посчитали это одним из многочисленных последствий шока, который пережила миссис Дурсль после смерти мужа.

А что до приюта… Гарри и не тут приходилось выживать.

Но этот огромный серый дом всё же ему не нравился. Он напоминал тюрьму, огромную и неприступную, скрытую за бетонным забором. Гарри с любопытством выглянул в окно: аккуратно подстриженные лужайки, чинно играющие дети… В этой серости и безысходности ему придётся прожить до восемнадцати лет. А потом: работа и трудовые будни… Хотел ли он для себя такую судьбу?

Хотели бы родители?

Почему-то Гарри никогда не верил дяде. Он просто не мог представить, что его отец и вправду был алкоголиком, а мать…

У Гарри ещё сохранились воспоминания из детства: он помнил рыжие пряди и нежные руки матери, а ещё то, как она просила отца быть аккуратней, когда передавала ему свёрток. А ещё он помнил чей-то лающий смех и пронзительные синие глаза.

И это всё совсем не вязалось с тем, что говорил дядя Вернон.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Гарри, размышляя, зачем миссис Дрейк снова его навещать.

Но это была не миссис Дрейк.

На пороге стоял бледнолицый тоненький мальчик с медными волосами до плеч. Он был высок и по его осанке можно было предположить, что в его родне затесался кто-то из аристократов. Его раскосые чёрные глаза с любопытством покосились на Гарри.

— Ты — Гарри Поттер? — спросил он непринужденно. — Мне сказала миссис Дрейк, что ты будешь жить со мной. Меня зовут Кристиан Фоули, можно просто Крис.

— Да, мне она тоже сказала твоё, — хрипло сказал Гарри, напряженно смотря на Кристиана. Он впервые общался с ровесниками без побоев и унижений и не знал, что можно ожидать от мальчика.

Кристиан протянул руку для рукопожатия. Гарри недоверчиво подал свою, и как только их ладони соприкоснулись, тут же отдернул. Фоули удивленно на него взглянул.

— Если хочешь, я могу помочь тебе освоиться, — протянул он. — Не за бесплатно, конечно.

— Да? — Гарри выгнул бровь. — И что же ты хочешь? Денег у меня нет, сразу говорю.

— Кто сказал, что я хочу денег? — Кристиан фыркнул, очевидно, находя это смешным. — Я хочу, чтобы ты стал моим Приближенным.

— А что это такое: Приближенный? — скептически поинтересовался Поттер.

— Ты будешь числиться в моей компании, — терпеливо разъяснил Фоули. — Со мной ещё Кейси, Тина, Боб и Джеймс. Ты с ними позже познакомишься, если захочешь.

Взвесив все за и против, Гарри пришёл к выводу, что это не такая уж и плохая идея. В школе у него не было друзей из-за Дадли, но здесь-то никто не мешает их завести?

— Хорошо, я согласен, — кивнул он, поджав губы. — Осмотр… э-м-м… этого здания… начинаем сейчас?

— Да пожалуйста, — легко согласился Кристиан. Чересчур легко.

В коридоре никого не было. Под ногами неприятно поскрипывал деревянный пол. Гарри с Кристианом шли молча, иногда останавливаясь, когда последний хотел что-то разъяснить или показать.

— Вот тут у нас библиотека, — мелодично звучал голос Фоули. — Она маленькая, но здесь удобно делать уроки. Сюда почти никто не заходит и…

— Стой, — набравшись смелости прервал его Гарри. — Скажи прямо: что тебе от меня нужно?

— А с чего ты взял, что мне что-то нужно? — мягко ушёл от ответа Фоули. — Я просто решил помочь новичку и заручиться его дружбой.

— Вряд ли это так, — едко ответил Гарри, которого взбесило то, что Кристиан не отвечает прямо. — Я всего лишь обычный мальчишка, который, скорее всего стал бы аутсайдером. Ничем особенным не выделяюсь.

Гарри заметил, что при его последних словах глаза Кристиана недобро блеснули.

— Это как посмотреть, — он издал короткий смешок. — Ну да ладно. Если ты такой догадливый, иди за мной.

И Кристиан, не оборачиваясь, пошёл в противоположную сторону от библиотеки — на жилые этажи. Гарри ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Они зашли в комнату, рассчитанную на троих человек. На одной из кроватей сидела девочка с каштановыми волосами, по её напряженной спине нетрудно было догадаться, что её что-то тревожит. Она окинула Гарри быстрым оценивающим взглядом и отвернулась.

Рядом с ней сидел мальчик с короткой стрижкой. У него были светлые волосы, широкие скулы и тонкие губы, упрямо сжатые в линию. Он, наоборот, пристально и долго изучал Поттера, словно размышляя над чем-то.

— Познакомься, Гарри, это Кейси, — Кристиан кивнул на задумчивую девочку, затем перевёл взгляд на её соседа, — это Боб. Итак, ты хотел знать правду, Гарри.

— Правду, — эхом повторила девочка, пустыми глазами глядя перед собой.

— К сожалению, тут нет Тины и Джеймса, но поверь, все, кто состоят в моей компании… Необычные.

— Ненормальные, — проговорил Гарри слово, которым Дурсли характеризовали таких «необычных».

— Нет, — Кристиан сморщил нос. — Необычные.

У них у всех другая аура, отличная от других.

— Ты видишь ауры? — заинтересовался Гарри.

— Да, — рассеяно подтвердил Кристиан. — Это такие облачка. У обычных людей они бывают трёх цветов: серые, чёрные и белые. Не знаю, в зависимости от различаются ауры, но у Необычных они… Цветные.

— И какого же цвета моя?

— О, она совершенно другая… Твоя аура, как чёрная дыра, она чёрная и сетчатая и она… колышется, будто в такт ударам сердца.

— И ты думаешь я буду самым интересным экземпляром в твоей компании? — ядовито поинтересовался Гарри, хотя внутри него всё сжалось от нехорошего предчувствия. Такая же Тьма была вокруг него, когда он убивал Вернона. Гарри подслушал, как тётя Петунья описывала её полицейским.

Так это его… Аура?

— Не думаю, а знаю, Гарри. С нами ты можешь многому научиться…

— Что с ней? — Гарри кивнул на Кейси, которая сидела, обняв колени, и, раскачиваясь, что-то бормотала.

— Без понятия. Она всегда такая странная. Утверждает, что общается с мертвыми, — Фоули скривился.

— И ты ей веришь?

— У неё другая аура, — просто ответил Кристиан.

— Вы же просто так меня не отпустите, верно?

Кристиан покачал головой.

— Ты слишком много знаешь, — раздался басовитый голос Боба. Светловолосый мальчик поднялся и перегородил ему дорогу. — Либо ты с нами, либо против нас. А тем, кто против нас, спокойно не живётся.

— И что же вы сделаете? Убьете меня? — Гарри не смог сдержать ухмылки. Да он сам, в свои девять лет, уже убил человека. Что они могут ему сделать?

— Нет. С тобой случится кое-что похуже… — туманно отозвался Кристиан. — Ты же, несомненно, заметил, как странно ведёт себя Кейси?

— Ты… — страшная догадка прорвалась в разум мальчика. — Это ты свел её с ума?

— Можно и так сказать. Так что выбирай: либо ты с нами по доброй воле, либо не по доброй, но всё равно с нами.

Гарри оглядел надвигающегося на него Боба. Нет, не стоило и пытаться победить его в драке — тот был слишком крепкий и, видимо, закаленный приютскими драками. А если вмешается и Кристиан…

По крайней мере Дадли не предлагал ему выбора. И Гарри слишком отчётливо помнил, что такое побои и что такое издевательства. А если с ним будет компания, то его не будут задирать. Мозг лихорадочно продумывал решение…

— Хорошо. Я с вами.

Неделя учёбы в Хогвартсе прошла незаметно. Постепенно все свыклись с присутствием близнецов Уизли на факультете Слизерин, и на них перестали глазеть все, кому не лень. Фред усердно учился и даже смог стать одним из лучших учеников своего потока. Также он подружился с Гамп, и та охотно объясняла ему то, чего он не понимал. Джордж по-прежнему ссорился с Роули, но их вовремя оттаскивали друг от друга. С Монтегю и Бэддоком они не нашли общего языка, потому что те демонстративно вставали на защиту Эдварда и всячески поддерживали его в нападках на Уизли. Алиссон снова не разговаривала с ними, но тайком задумчиво посматривала и что-то записывала в блокнот. Фред тоже не предпринимал попыток начать разговор первым. Джордж, казалось, совсем забыл о том инциденте.

Первым уроком в среду были заклинания и после завтрака первокурсники направились туда. К слову сказать, профессор Грейс понравился Фреду больше всех, потому что судил не предвзято и не имел привычки заводить любимчиков.

Профессор как обычно сухо приветствовал учеников и оглянул класс своим фирменным взглядом, в котором виднелось превосходство. Это был высокий сухопарый волшебник средних лет с бесцветными, ничего не выражающими глазами и редкой бородкой.

— Итак, дети, — громко начал профессор, поправляя сползающее на нос пенсне. — Сегодня мы будем проходить заклятье Реверсо, которое выращивает огромные зубы у противника, лишая возможности говорить. Оно относится к слабым боевым, но его изучают на первом курсе. Кто знает, какое преимущество оно даёт в бою?

Оказалось, что никто не знал. Неожиданно для Фреда, Джордж поднял руку.

— Пожалуйста, мистер Уизли, — несколько удивленно сказал профессор — Джордж обычно не поднимал руки на уроках. — Напомните мне своё имя, э-э-эм… Я пока ещё не могу различать вас.

— Джордж, — в голосе брата отчётливо слышалось волнение. — Противник не может использовать заклинания. По крайней мере, вербальные, но невербальными могут быть лишь немногие действительно сильные заклятья.

— Правильно, мистер Уизли. Пятнадцать баллов Слизерину. Продолжим. Для осуществления данного заклятья стоит махнуть палочкой вверх, запоминайте, это важно, а ударение в слове надо ставить на о, Реверсо. Надеюсь все помнят историю о нерадивом мага из Испании, который, неверно произнеся заклинание, обрек себя на мучительную гибель от копыт быка.

А теперь перейдем к практике. Разбейтесь на пары.

Чтобы отбить это заклинание нужно наколдовать простейший магический щит — Протего, делая пасы вправо. Распределитесь, кто будет нападающими, а кто — защищающимся.

Фред и Джордж встали вместе. Фред отчего-то прекрасно чувствовал, как надо вставать в боевую стойку, хотя никто ему раньше ничего не объяснял и не показывал. Негласные переглядывания определили, что нападающим будет именно он. Не став медлить, он сделал мах палочкой и негромко произнёс:

— Реверсо.

Светлой сиреневый, почти белый луч понеся к Джорджу, но тот среагировал мгновенно и выставил щит. Заклятье растаяло.

— Хороший результат, мистер и мистер Уизли, — скупо похвалил их подошедший профессор. — Но только вам, Фред, надо больше уделять внимание силе, которую вы вкладываете в заклинание. Я понимаю, что вы не хотели травмировать брата, но максимум, что ожидало бы его — это пара минут в Больничном крыле. К вам, Джордж, у меня нет нареканий…

Внезапно откуда-то слева раздался громкий крик и всхлипы. Оказалось, что Алисия Спиннет что-то напутала с заклинанием и, вместо зубов отрастила своей напарнице Анжелине огромный картошкоподобный нос. Слизеринцы тут же злорадно засмеялись, эта грязнокровка Джонсон уже здорово всех достала. Даже Фред не удержался от смешка, а Джордж хохотал во все горло, наплевав на приличия.

Профессор Грейс вместе с гриффиндоркой, придерживающей руками нос, пошёл в Больничное крыло, а ученики остались предоставлены сами себе. Урок был сорван.

— Что, гриффиндорцы уже бросают заклятья в своих? — раздался противный голос Эдварда. Мальчик стоял, в упор смотря на расстроенную Алисию надменным взглядом из-под тяжёлых век. Фреду этот взгляд показался смутно-знакомым, но он тут же отогнал от себя дурацкие мысли — где он до Хогвартса мог видеть Роули?

— Я-я н-не хот-тела… — всхлипнула Спиннет и отвернулась. — Ан-нджелина — моя п-подруга…

— Так ты совсем тупая, грязнокровка? — пробасил Монтегю. — Мозгов додуматься ослабить заклятье нет? Уизли, вон, своему брату не хотел неудобства причинять, так слабое заклинание швырнул.

Роули тут же обернулся и что-то зашипел своему подпевале, явно нелицеприятное, о том, чтобы он: «этих чертовых Уизли даже не упоминал».

— Хватит уже грызться между собой! — раздался звонкий голосок до этого молчавшей Розье. — Если вы сейчас доведете Спиннет, она пожалуется и с факультета снимут баллы!

— Никто никому не пожалуется, Розье, — осклабился Бэддок.

И тут Джордж, не вытерпев, вышел вперед:

— Она права. Вы так гордитесь чистой кровью и тем, что вы аристократы, а сами готовы в лепешку раздавиться, лишь бы какую-то грязнокровку довести до слез. Это жалко, — последние слова он выплюнул, как комок грязи. Фред поймал себя на мысли, что все в этом классе стоят и смотрят на участников ссоры.

Но словами Джорджа, кажется, слизеринцы прониклись. Все, кроме Роули. Тот сжал кулаки и, вплотную подойдя к Джорджу что-то прошипел. Брат, еле сдерживая ярость, ответил ему, но что именно Фред не расслышал.

Зашёл профессор Грейс, и шепотки прекратились, а разгорающаяся ссора прекратилась. Профессор задал написать свиток в двенадцать дюймах о боевых заклятиях, относящихся к категории слабых и отпустил их.

Следующим уроком была травология.

* * *

Травология не была любимым предметом Фреда. Можно даже сказать, что он его не любил. Копаться в земле руками, как грязные магглы, в поиске совершенно бесполезных растений, что может быть хуже? Или это в нем взыграла родовая гордыня и брезгливость Лестрейнджей?

Джордж был непривычно молчаливым, поэтому Фред все-таки решил спросить его насчёт Роули после урока. Ну, а пока придётся слушать профессора. Фред вздохнул.

— …Сегодня мы изучаем Клюквосветки обыкновенные. Кто мне расскажет об особенности этих растений? — вещала Помона Спраут. — Пожалуйста, мистер Ансел, — она сделала приглашающий жест в сторону кудрявого райвенкловца, и тот поднялся.

— Клюквосветка обыкновенная — это кустарник, растущий преимущественно на болотистой местности. Его плоды — красные ягоды — съедобны и активно используются в зельеварении. Их особенностью и отличием от маггловского аналога — клюквы, является способность светиться в темноте. Также в ночь на новолуние можно наблюдать такое необычное явление, как разносвечение, когда ягоды клюквосветки сияют всеми цветами радуги, — бодро протараторил Джей абзац из «Магической травологии». Фред поморщился, — он привык вникать в суть написанного, а не бездарно заучивать.

— Отличный ответ, мистер Ансел, — просияла профессор Спраут, которая, похоже, не была солидарная с Фредом в этом вопросе. — Двадцать баллов Райвенкло.

И Джей сел, гордый своим успехом.

— …А сегодня мы будем учиться выкапывать Клюквосветки так, чтобы не повредить его корень, который также обладает слабыми лечащиии свойствами…

Фред зевнул. Он искренне не понимал, чем Клюквосветки могут помочь в жизни. На болоте он жить не собирался, а Люмос может даже сквиб наколдовать. Но, получив замечание от Помоны, он скрипя зубами все же стал выкапывать корни. Этот урок закончился без происшествий, во многом благодаря безобидности изучаемых растений.

На обеде Анджелина Джонсон тоже не появилась. Впрочем, Фреда её отсутствие не трогало и не заботило. поэтому он быстро забыл о нем. За столом Слизерина царило молчание. Практически все ученики сидели ровно и чинно обедали, а не набрасывались на еду как буйные гриффиндорцы. Сам Фред быстро перенял эту манеру поведения и счел ее чрезвычайно полезным в будущем. Да и теперь ему было стыдно за Чарли, Рона и Джинни, хотя последние остались в Норе. К слову сказать, стол Гриффиндора был явно переполнен — ученики толкали, давились и загребали руками все, до чего можно было дотянуться. Конечно, и там были исключения. Но их можно было по пальцам пересчитать.

Чарли, заметив, что Фред слишком пристально рассматривает стол Гриффиндора, нахмурился. За всю неделю никто из братьев: ни Перси, ни Чарли, к близнецам не подошли и старательно делали вид, что их не существует. Обе стороны это устраивало.

Джордж же, казалось, помрачнел ещё больше, но выглядел странно решительно. Как назло, когда Фред уже хотел задать свой вопрос, к ним подошёл Джаред.

— У меня послание от директора, — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, начал он. — Старик приглашает вас поболтать за чашечкой чая после обеда. Пароль: «Малиновая сладость», — Берк скривился, будто съел нечто кислое. — Очень странно, обычно он не изъявляет желания видеть первокурсников. Хотя, возможно это связано с вашим неожиданным Распределением. Неважно. Я хочу, чтобы вы не особо разбалтывали факультетские тайны. Конечно, вряд ли вы что-то узнали… Также не смотрите ему в глаза и ничего не ешьте и не пейте. Директор не такой простодушный старичок-добрячок, каким кажется…

Закончив на этой ноте, Джаред удалился к Катрин, и они долго о чем-то шептались. Джордж выглядел более живым, но настороженным.

— Что ему от нас надо? Целую неделю о нас даже Уизли не вспоминали, а тут решили обратить внимание? — с плохо скрытым раздражением произнёс он.

— Может, он выжидал, когда мы освоимся на факультете? — высказал предположение Фред.

— Не знаю, — вздохнул его брат. — Во всяком случае, надо поторапливаться.

Они спешно доели обед и встали из-за опустевшего стола. С трудом пробравшись сквозь толпу учеников, выходящих из Большого зала и чуть не задохнувшись во всеобщей толкучке, они оказались в коридоре. Насколько помнил Фред, кабинет директора, как и кабинеты и личные комнаты остальных преподавателей, находился на верхних этажах Хогвартса.

Близнецы поднялись по лестнице и, спрашивая у портретов дорогу и тихонько ругаясь на Дамблдора, который даже не удосужился сообщить, где его кабинет, они остановились у каменной горгульи.

— Малиновая сладость, — сказал Джордж и скривился, подобно Берку. Что за дурацкие пароли ставит директор?

Горгулья отъехала в сторону, освобождая путь на лестницу. Поднявшись по каменным ступенькам, они оказались перед огромной дубовой дверью. Фред раздраженно постучал и, возможно, стук получился более громким, чем нужно было для уважительного отношения к собственности директора. Но его, если честно, уже достали эти препятствия. Сколько они искали дорогу? Час, точно не меньше, а то и больше…

— Проходите, проходите… — раздался благосклонный голос.

Фред зашёл первым, за ним не заставляя себя ждать, последовал Джордж. Дамблдор улыбнулся и жестом пригласил присесть.

Джордж аккуратно присел на краешек кресла, все ещё настороженно глядя на директора. Фред последовал его примеру. Но Дамблдора, кажется, не напрягала возрастающая в кабинете напряженность, которая словно искрила и отскакивала от круглых стен. Он спокойно ел лимонные дольки, а его голубые глаза безмятежно мерцали из-за очков-половинок.

Первым нарушил молчание Джордж, которому изрядно поднадоело ждать:

— Зачем вы нас хотели видеть, директор? — спросил он с плохо прикрытым раздражением.

— О, — разочарованно вздохнул Дамблдор, явно не ожидавший такой неприязни к своей персоне. — Мой мальчик, я всего лишь хотел узнать, как вы освоились на факультете. Признаться, с его выбором вы все нас удивили, — он лукаво подмигнул. — Лимонную дольку?

— Нет, спасибо, профессор, — отказался Фред, помня о предупреждении Джареда. — Но вы же не настолько опрометчивы, чтобы верить стереотипам о Слизерине и других факультетах?

Это был дерзкий вопрос, но Фред не мог его не задать. Впрочем, к чести Дамблдора, тот не потерял лицо и ответил в своей излюбленной таинственной манере:

— Я — нет, но зато верят остальные.

— В любом случае, нас приняли сносно, — сказал Джордж, поджав губы. — Могло быть и хуже…

— Ну что вы, мальчик мой! — укоризненно воскликнул Дамблдор. — Я же вижу, что у вас там совсем нет приятелей, хотя прошла уже неделя с начала учебного года. Я могу перевести вас на Гриффиндор, к вашим братьям и однокурсникам. Я уверен, там вас примут гораздо теплее! — с уверенностью закончил он.

— Но, профессор… — видя замешательство Фреда, Джордж решил взять все в свои руки и играть роль тихого мальчика. — Это будет нарушением правил… Я не думаю, что все воспримут это хорошо…

— И все же подумайте, мальчик мой. Одно нарушение ни к каким тяжёлым последствиям в Хогвартсе не приведёт…

О, это надо было видеть! Директор школы уговаривает ученика нарушить правила! Фред не смог сдержать смешок, но вовремя прикрыл его под кашель. Директор неодобрительно на него покосился.

— И все же, профессор, можно оставить все как есть? Прошла всего неделя, и я думаю, за год все изменится к лучшему, — улыбаясь в лицо волшебнику, сказал Фред.

— Ну хорошо, — нехотя согласился Дамблдор, плохо скрывая недовольство. — Но моё предложение все ещё в силе, поэтому хорошо подумайте…

— Конечно, профессор! — хором пообещали близнецы и поспешили выйти из кабинета. Фоукс в клетке заворочался. Дамблдор злобно сверкал глазами, но поделать ничего не мог. Пока не мог.

* * *

На повороте в подземелья, Джордж отделился от брата. Фред долго пытался вытрясти, куда ему надо, пока Джордж не вспылил и не прокричал в лицо брату, что не должен ходить за ним хвостом и отчитываться за каждый шаг. Фред молча кивнул, давая понять, что принял к сведению, развернулся и быстрым шагом скрылся в подземельях Слизерина.

Раньше Джорджу стало бы стыдно за своё отношение к брату, но сейчас он слишком спешил. Он также развернулся поспешил в противоположную сторону, судорожно сжимая в руке палочку. Его грудь тисками сжимало предчувствие чего-то ужасного.

Эдвард Роули назначил ему встречу в подземельях, где они могли решить свои проблемы, не привлекая внимание остальных учеников. Как того желал Северус Снейп.

Джордж немного опоздал — Эдвард уже ждал его. Мальчик был непривычно собран и мрачен, а его бледная рука сжимала длинную изогнутую палочку. Джордж вспомнил о отце Роули. Судя по тому, что о нем писали газеты — тот был одним из сильнейших Пожирателей, наравне с Малфоями, Лестрейнджами, Блэками и Розье, и входил в Ближний круг. А вдруг сын пошёл в него?

— Вот мы и встретились, Джордж Уизли. Наконец-то ты один, без надоедливого всевидящего братца, — шипел в холодной ярости Эдвард. — О, ты не поверишь, сколько я ждал этого момента! У меня к вашей поганой семейке старый неоплаченный счёт. Грег, Малькольм, выходите.

Из темноты показалось две внушительные фигуры, которые тут же возвысились над Джорджем, хотя тот низким никогда не был. Джордж уже понял, что попал в хитро расставленную ловушку. С братом он рассорился, и тот не придёт на помощь, а в подземельях его тело никто не найдёт.

То, что Эдвард настроен серьёзно, Джордж понял с первых минут общения. Тем хуже — он его понимал. При виде Дамблдора в нем появлялось стойкое желание прибить предприимчивого старикана. Он не будет удивлён, если тот хотел запустить загребущие ручонки к сейфам Лестрейнджей. Но только не учел, что старшие Лестрейнджи были живы, хоть и сидели в Азкабане на пожизненном, а он не был официальным магическим крестным. Полномочия же опекуна заканчивались на детском сейфе, но уж тут старикашка, Джордж был уверен, развернулся по полной.

На него самого, тем временем, на двигались три фигуры, а Эдвард угрожающе проигрывал палочкой.

— О, наверное ты не знаешь, почему я ненавижу твою семью? Так вот…

— Я знаю, — внезапно высоким и тонким голосом отозвался Джордж. — Читал в газете.

— Молодец, что читал, — скривился Роули, а его пронзительно синие глаза странно сверкнули. Джордж, понял, что тот изо всех сил борется со слезами. — Ты знаешь, а ведь я был там… На суде. Я видел, как уводили к дементорам отца. А он и тогда, на грани смерти был верен Темному Лорду! Вот что такое верность, Уизли! А не ваш сброд, побирающийся за счёт Дамблдора!

В глубине души Джордж был с ним согласен, но выдавать своё происхождение сейчас было по меньшей мере недальновидно. Что сказал бы Фред?

Оставалось только строить из себя очередного Уизли — конопатого, бесстыжего и бесстактного.

— Неправда! — возопил он. — Это ты, Пожирательский сынок, так говоришь, потому что твой отец гниет в могиле, как и многие его сторонники! — видит Мерлин, эти слова давались ему нелегко, но так было нужно. Нужно было отступать, ведя противников за собой, а потом бежать. Но тут…

— Авада Кедавра! — раздался полный ярости и боли вопль, но, к счастью для Джорджа, из палочки Роули вырвались лишь искорки.

— Ты сумасшедший! — ошарашенно выкрикнул Джордж. Казалось, даже Малькольм с Грегом в недоумении смотрели на Роули.

— Эдвард, ты говорил, что мы только проучим его… — неуверенно начал Бэддок. — Убивать — это уже слишком.

— Заткнитесь!!! — заорал Роули. — Я убью его — не получится магическим, я убью маггловским! О, я всю жизнь посвятил обучению! Я знаю больше многих четверокурсников! Секо!

Джородж застонал и схватился за щеку. Под пальцами текло что-то тёплое. Щека была распорота практически до костей. Он даже не знал, почему у Роули получилось такое сильное проклятье. Возможно, темные заклятья и вправду основывались на эмоциях, ведь сейчас Эдвард кишел и фонтанировал ими.

Даже Малькольм и Грег отступили, видя, на что способен их главарь.

Роули и вправду был в бешенстве. Изначально он, конечно, и не собирался убивать недоумка Уизли. Но теперь, после сказанного им… Он передумал! Плевать на Азкабан, плевать на дементоров! Он должен отомстить за отца!

— Секо! — снова выкрикнул он. Джордж успел уклониться. Он хотел развернуться и бежать, но понимал, что так станет ещё более уязвимым для врагов. Нельзя терпеть.

— Инседио! — сделал он выпад. Роули отбил, но с большим трудом, явно не ожидая сопротивления.

Внезапно в голое Джорджа мелькнула странная мысль: «Блэкус!». «Используй Блэкус, используй Блэкус, используй Блэкус…», — стучали в голове назойливые слова. Он смутно понимал, что где-то слушал это заклятье, но где? Точно не у Уизли…

— Блэкус! — выкрикнул Джордж почти инстинктово. На уровне интуиции он ожидал что произойдёт что-то грандиозное.

Джордж в последний момент, почувствовав опасность, направи палочку с сиреневым лучом, направленную на Роули в пол. Громыхнула ослепительная вспышка света. В середине коридора образовалась воронка. Разрушительный ураган наращивал свою мощь. Джордж закашлялся — заклинание разворачивало крепко сколоченный пол древнего Хогвартса, как щепку, а камни летели во все стороны.

— Ложитесь! — крикнул он, из последних сил зажмуриваясь. Он успел дернуть Эдварда и Малькольма на пол, и, слава Мерлину, Монтегю догадался сделать это самому. Потихоньку они начали отползать от разворачивающейся на их глазах катастрофы.

Но не успели.

Рвануло так, что заложило уши. Джорджа ослепило и оглушило почти одновременно. Он не знал, что чувствуют другие, но догадывался, что что-то похожее.

Последнее, что он видел, да и физически мог видеть — перекошенное лицо Роули, но уже не от злости, а от ужаса.

— …Профессор, вы знаете, что там произошло?

— Да.

— Это именно то самое заклятье? — в нервном неверии поинтересовался голос.

— Да. Это точно Блэкус, я просмотрел воспоминания Эдварда Роули.

— А кто его применил, профессор? — вмешался третий голос, очевидно, принадлежащий женщине, потому что он был слишком тонок для мужского.

— Этого мне не удалось выяснить. У мальчиков частичная амнезия, это и понятно, при таком потрясении…

— Это верно, я даже не понимаю, как они смогли выжить. Там разворотило весь пол на десять метров. А Хогвартс, хочу напомнить, не из песка строили. Мадам Помфри, скажите, у них есть серьёзные травмы?

— Конечно есть! — раздался сердитый женский голос. — Больше всего, несомненно, пострадал мистер Уизли. Перелом ребра и ноги — там кости просто раскрошены на осколки, придётся выращивать новые кости, перелом позвоночника, многочисленные ссадины, синяки и глубокий порез на щеке. Недалеко от него ушёл мистер Роули — перелом обеих рук и ноги, кровоподтеки и наполовину сожженные волосы. У мистера Бэддока сильный организм — крепче, чем у других. У него перелом двух ребер, ноги и руки, но состояние стабильное. С мистером Монтегю вообще все относительно хорошо. Он отделался переломом двух ног, лодыжки, а также несколькими царапинами. Видимо, успел отъехать дальше других.

— Это ужасно! — воскликнул тонкий женский голос.

— Конечно, — рассержено ответила Помфри. — Вы уверены, директор, что это не проклятье со времён Основателей? В этом замке шло много битв…

— Да, уверен, Поппи, — спокойно отозвался директор. — Блэкус наколдовал кто-то из учеников.

— Но вы же знаете, что это проклятье из рода Блэков. В родах Роули, Монтегю и Бэддоков никогда не было Блэков. А уж у Уизли тем более!

— Да, это… Странно. Но я попытаюсь разобраться, Поппи…

— Попытайтесь, директор! А теперь вы все должны выйти из крыла — мальчикам нужен полный покой.

— Конечно-конечно, — пошёл на попятную Дамблдор. — Идемте, Северус, Минерва.

Джордж приоткрыл один глаз и тут же поморщился от боли в позвоночнике.

— Больно… — прохрипел он, кашляя.

Мадам Помфри, ахнув, тут же подбежала к нему.

— Не двигайтесь, мистер Уизли! — воскликнула она, всплеснув руками. — Если вы ещё больше повредить позвоночник, то можете навсегда остаться инвалидом! Выпейте это зелье и лежите тут, я скоро вернусь.

Но тут на соседней кровати зашевелился Роули, и Помфри была вынуждена бежать к нему. Джордж откинулся на кровати, бесцельно глядя в потолок. Он прокручивал у себя в голове последние события и не понимал, как мог на делать столько глупостей сразу. Как он вообще поддался на провокацию Роули? И почему в голове всплыло Блэкус? Почему он его использовал?

— Мадам Помфри… — позвал он. — Мадам Помфри, можно мне увидеть Фреда?

— Сейчас вы слишком слабы для разговоров, мистер Уизли, — строго выговаривала она. — Ваш брат заходил почти каждый день, но вы были в коме. Мы уже все думали, что нам придётся переправлять вас в отделение в Мунго, — она слабо улыбнулась, но в этой улыбка не было радости.

— Сколько… Сколько я был в коме? — ошарашено прошептал Джордж.

— Неделю и два дня. Мистер Роули тоже, но только неделю. Мистер Монтегю и мистер Бэддок уже вышли. Но вам придётся полежать ещё как минимум неделю. Вам двоим досталось больше всего.

— Значит, все уже знают…

— Да, мистер Уизли. Вся школа стоит на ушах, приезжал мистер Малфой с Попечительскими советом и устраивал капитальную проверку. Заходили и к вам, но вы лежали в коме, и я не позволила зайти дальше порога. Вы тогда были на грани жизни и смерти, — целительница недовольно цокнула языком, явно не одобряя действия совета. — Директору Дамблдору здорово досталось — он совсем измотался с проверками, — она тяжело вздохнула. — Про этот случай даже статья накатали в «Пророке». Общественность взбудоражена. Вот газета, уверена, вам будет интересно.

Правда, не знаю, как Малфой прознал о случае. Видимо, у него есть информаторы в школе… — недовольно бормотала женщина себе под нос.

Но Джордж её уже не слушал. Он развернул газету, стараясь меньше двигаться и начал вчитываться в плывущие почему-то строчки. Буквы были красными. Он моргнул.

— Что с моим зрением? — спросил он с затаенным страхом. — Почему я вижу красные буквы?

Мадам Помфри посмотрела на него с такой жалостью, которая всегда выбешивала Джорджа. Будто бы он был инвалидом.

— Что с ним?! — закричал Джордж, впрочем, тут же зашедшись в приступе кашля.

— Заклинание сработало странно, — неохотно начала женщина. — Один ваш глаз… Стал странного цвета.

— Принесите мне зеркало, — приказал Джордж, сам подивившись своему хладнокровию. Мадам Помфри, как ни странно, без возражений ушла и вскоре вернулась с небольшим зеркало в золоченной раме.

В зеркало на него смотрел странный бледный мальчик с красноватыми волосами и испуганным лицом. Но самое страшное было то, что его глаза были разные. Один, левый глаз, был обычного зелёного цвета, только сейчас тот стал непривычно ярким и больше походил на изумрудный. А второй… Второй был багровым с чёрными тонкими прожилками и узким вертикальным зрачком. Джордж рвано выдохнул.

— А с этим совсем ничего нельзя поделать?

— Мы перепробовали все, что только могли, — с печалью призналась мадам Помфри. — Похоже на побочный эффект от заклятья. Такое не лечится.

— Я всегда буду видеть красные буквы?

— Не знаю, мистер Уизли. Предполагаю, что это может пройти, но когда — вопрос. Вы сильно удалились головой во время взрыва, отдыхайте. Это все мелочи, главное, — что вы живы.

Джордж поджал губы, но промолчал. Он вновь развернул газету и попытался прочитать текст, правда, красные яркие буквы словно вписались в сетчатку глаза, мешая ему это сделать. Но он упорно щурился и в конце концов достиг успеха.

«СТРАШНАЯ ТРАГЕДИЯ В ШКОЛЕ ХОГВАРТС! ДВА УЧЕНИКА В КОМЕ, А ОСТАЛЬНЫЕ ТЯЖЕЛО РАНЕНЫ! ДИРЕКТОР ДАМБЛДОР НЕ ДАЕТ КОММЕНТАРИИ К СИТУАЦИИ».

«Не прошло и двух месяцев от начала учебного года, как в Хогвартсе случилась трагедия. Спускаясь в подземелье, четверо первокурсников-слизеринцев наткнулись на одно из самых разрушительных проклятий после Адского пламени — Блэкус. К счастью, они успели увидеть опасность и попытались отползти от назревающего взрыва, но не успели. Итог: мистер Джордж Уизли и мистер Эдвард Роули находятся в глубокой коме с множеством травм и синяков, а также грубых порезов. Мистер Грег Монтегю и мистер Малькольм Бэддок также находятся в Больничном крыле с многочисленными переломами и ранами.

— Кости мистера Уизли раздроблены и их придётся собирать заново, — даёт нам свой комментарий целительница Хогвартса, Поппи Помфри.

Как хорошо, что брат Джорджа, Фред Уизли вовремя нашёл пострадавших и сообщил профессорам, а иначе этот взрыв обошелся бы школе в смерть первокурсников. Как сообщает нам герой, он „почувствовал, что брату грозит опасность и побежал в подземелья“. Мистер Уизли рассказывает, что поссорился с Джорджем накануне, и последний убежал в противоположную сторону от гостиной Слизерина.

Родители пострадавших получили свою денежную компенсацию за принесённый ущерб их детям. Миссис Монтегю рассказывает:

— Я изначально хотела отправить сына в Дурмстранг, но подумала, что в Хогвартсе будет безопасней. Сейчас я понимаю, что это не так.

Так ли безопасен легендарный замок? Стоит ли отправлять своих детей в Хогвартс, под подслеповатые очи директора Дамблдора? Решать вам.

Скандальный корреспондент

Рита Скитер»

Джордж в ярости отбросил газету. Ну конечно, пожалели бедную семью Уизли. Молли наверняка плакалась и «страдала» из-за ранения Джорджа. Да мечтала она о том, что хотя бы один из выродков Лестрейнджей сдохнул. А всю компенсацию спустилась на платья Джинни. Его слепая злость требовала выхода.

Его магия бурлила в нем, заточенная на неделю раньше. На тумбочке около двери взорвалась осколками ваза. Гобелен на стене треснул. Джордж, скрипя зубами, подавил всплеск. Где его волшебная палочка?

— Уизли… — прохрипели с соседней койки. — Джордж… Очнулся?

— Роули… — процедил мальчик. — С чего тебе называть меня по имени?

— С того, что я все понял, — донесся до него смех. — Ты не один из Уизли. Насчёт твоего брата не знаю, но ты — точно.

— С чего такие выводы? — изумился Джордж. И месяца учёбы не прошло, а о их происхождении чуть не догадались двое.

— Блэкус — родовое заклятье, — самодовольно ответил Роули. — Его может использовать только тот, у кого в крови есть кровь Блэков не более чем во втором поколении. Преподаватели тоже сейчас ломают голову над парадоксом. Ни у кого из моей компании нет крови Блэков. У Уизли — тем более. Так что ты не Уизли.

— Ты на удивление проницателен, — усмехнулся Джордж. — Да, мы с Фредом не Уизли. И слава Мерлину.

— Шляпа не может ошибаться. На Слизерин Предатели Крови не отправляются, какими бы хитрыми и мудрыми они не были. Некоторые наши тоже заподазривают.

— Мы ведем себя так заметно?

— Не то что бы совсем. Но ваше поведение нетипично для Уизли. Истинный Уизли, попав на Слизерин, буянил бы и орал, что Шляпа ошиблась, называя всех нас проклятыми чистокровками или Пожирательскими выродками. А так бы Уизли ели бы в три горла и не обременяли себя манерами.

Джордж не смог удержаться от смешка, представив описанное Роули.

— Кто тогда ты на самом деле? — задумчиво протянул слизеринец.

— Потом, возможно, узнаешь, — после недолгого молчания соизволил ответить Джордж. — Но не здесь и не сейчас.

Словно ожидав его слов, дверь отворилась и на пороге показалась фигура брата с маячившей у него за спиной Алиссон.

— Ты очнулся! — облегченно выдал Фред. — Я… Мы волновались за тебя!

Роули отвернулся, решив не мешать воссоединению семьи.

— Кто это — мы? — тем временем криво осклабился Джордж.

— Я и Алиссон, Катрин спрашивала о тебе. Да и вообще все на Слизерине так сплотились после этой трагедии. Можно сказать, нас с тобой приняли частью факультета.

— Что с твоим глазом? — спросила Розье, с интересом вглядываясь в него. — И твои волосы покраснели. Теперь ты не рыжий.

— Я очень счастлив этому событию, — улыбнулся Джордж. — Никогда не любил рыжих. А глаз… Так, последствие взрыва. Мадам Помфри говорит, это навсегда.

— Это, наверное, плохо, — участливо отозвалась Алиссон. — Ты не чувствуешь изменений в зрении?

— Почти нет, если не считать того, что буквы для меня красные вместо чёрных. И от предметов какое-то свечение. Но главное, что я жив, не так ли? Кстати, ты, Розье, кажется нас игнорировала?

— Все на Слизерине сплотились после трагедии, — процитировала девочка. — В этом нет ничего удивительного.

— Ладно, нам пора сматываться, а то мадам Помфри скоро объявится, — оборвал их брат. — Мы сюда проникли незаконно.

— Что за маггловские выражения? — высокомерно сморщила носик Алиссон, но все же последовала за Фредом, напоследок пожелав поскорее выздоравливать.

С Роули поговорить так и не удалось, потому что вскоре и вправду появилась мадам Помфри и в приказном порядке заставила их обоих выпить зелье Сна без сновидений.

* * *

Через неделю Джорджа все-таки выписали из Больничного крыла, чему он был несказанно рад, так как он уже три дня маялся одиночеством, не в силах ни с кем говорить. Роули выписали раньше. Но зато при выходе его встречали любопытными вопросами о подробностях взрыва. Отнекавшись старыми проклятиями, которые висят где попало, Джордж побежал в гостиную.

Его «новый» внешний вид не остался незамеченным для слизеринцев. Конечно, они были слишком воспитаны, чтобы подходить с расспросами, но у младших представителей любопытство перебарывало все остальные чувства. Но Джордж говорил, что это все последствия несчастного случая. Его красный глаз у некоторых вызывал восторг, у некоторых — затаенные опасения.

Зато они сколотили свою «своеобразную» компанию, в которую, как ни странно, входили Роули со своей свитой, близнецы Уизли и Алиссон — среди них единственная девочка. Со своими однокурсниками она так и не смогла найти общий язык, по причине легкомысленности и глупости последних.

С Роули отношения налаживались. Эдвард узнал, что перед ним не Уизли, что подавило его неприязнь. Правда, настоящую фамилию близнецов он так и не узнал, но не сильно настаивал. В конце концов, грязнокровок на Слизерин тоже не отправляют. Тем более, у Эдварда был перед Джорджем Долг жизни. Если бы в последний момент Уизли не направил смертоносный луч в пол, то Роули просто разорвало бы на десятки частей. Да так, что даже в гроб положить было бы нечего.

Это понимал и Джордж, это понимал и Роули. Поэтому относился к нему доброжелательно, но с опасением. Мало ли, что Джордж может потребовать взамен.

На уроках учителя особо его не спрашивали, щадя — Джордж много пропустил, поэтому ему позволялось делать поблажки. Ноги все ещё плохо гнулись, а спина сильно болела. Особенно это чувствовалось к вечеру. Также приходилось привыкать к новому зрению. Ярко-красные буквы не предполагали к спокойному и чинному чтению, но Джордж с завидным упорством вчитывался в каждую строчку.

Изменения произошли и в характере. Джордж больше времени стал уделять учёбе, эмоции больше не били через край. Нет, конечно, он не стал полной копией Фреда, но все же что-то переменилось в его линии поведения. Он больше не лез на рожон.

Кстати, Монтегю и Бэддок оказались вассалами семьи Роули. Поэтому и таскались за их наследником везде, называя его не иначе как сюзерен. Это открытие поразило Джорджа. Интересно, а у Лестрейнджей были вассальные семьи? Учитывая их положение в обществе, наверное, были. Узнав об этом действе, Джордж загорелся идеей получить вассала, что, к сожалению, было невозможно по причине их фамилии Уизли. Пусть и не настоящей.

Проверка от Департамента образования и Попечительского совета все не кончалась, что было, кстати, не удивительно. Хогвартс был огромен, а для полной его проверки требовалось как минимум дней двадцать. Взволнованные родители и родственники учеников заваливали Люциуса Малфоя письмами с просьбами что-то предпринять, но тот с гаденькой улыбочкой переправлял всех просиявших к Дамблдору, мол, директор имеет больше полномочий.

И все ученики имели честь лицезреть вопиллеры, которые стройными клинами летели к злому профессору. Испуганные матери ругали старикана на все лады, совершенно не стесняясь в выражениях. В конце концов, Дамблдор перестал появляется на трапезах в Большом зале и больше не сиял доброй греческой улыбкой, а был собран и крайне раздражен.

Джордж пару раз ловил на себе его задумчивые взгляды, и мальчик чувствовал себя крайне некомфортно. Он чувствовал, что директор имеет на них с Фредом свои виды и вовсе не собирался отдавать их Лестрейнджам. А уж хитрости старику не занимать.

Но в основном все шло своим чередом. Однако, поспешив после завтрака к выходу, Джордж наткнулся прямиком на Люциуса Малфоя. Мальчик пробормотал сбивчивые извинения, однако Глава Попечительского совета все же отозвал его на пару минут для разговора.

Джордж ожидал, что его отругают за нерасторопность, однако все пошло совсем не так.

— Как вы себя чувствуете, мистер Уизли? — поинтересовался блондин с дежурной улыбкой.

— Отвратительно. Нога плохо гнется и спина болит. Медицина в Хогвартсе стоит не на лучшем уровне, — принял правила игры Джордж. Мистер Малфой кивал и что-то строчил в отчёт.

— Да, — со скорбью в голосе отозвался мистер Малфой. — Попечительский совет очень обеспокоен этим.

— Но надеюсь, вы исправите это недоразумение, — с обезоруживающей улыбкой ответил Джордж. — Что вы хотели мне сообщить? Видите ли, мистер Малфой, я не люблю опаздывать на уроки. Особенно к профессору Снейпу.

Любому другому человеку, посмевшему сказать это лорду Малфою, тот не простил бы и обязательно показал, в чем его заблуждения. Но перед ним стоял сын Беллатрикс Лестрейндж, поэтому он не мог не быть наглым и безбашенным. Да, она не лгала в письмах… Оставалось только надеяться, что второй близнец пошёл в отца…

— Я всего лишь хотел сказать, мистер Уизли, что если у вас возникнут проблемы, то вы можете смело обращаться ко мне, — обронил Малфой и гордо зашагал прочь.

Обязательно надо порадовать Нарциссу тем, что племянники нашлись…

Незаметно подкрался Хэллоуин. Учёба отнимала много времени, поэтому несколько недель пролетели очень быстро. Изматывающие проверки закончились, и к Дамблдору вернулся хороший настрой. Правда, Бинса заменили на более адекватного преподавателя, профессора Алзель. Эта женщина сразу понравилась Джорджу — у неё были тёмные кудрявые волосы, надменное лицо и пронзительные синие глаза. Она была довольно молода — ей можно было дать лет двадцать шесть, не больше. Она напоминала Джорджу мать. Мать, которую он никогда не видел, но почему-то представлял именно так.

Её лекции были в сто раз интереснее, чем у Бинса и больше на Истории магии никто не спал. Джордж стал её любимым учеником и иногда заходил к профессору просто так, чтобы поговорить. Женщина знала действительно много. Однажды Джордж попросил её рассказать о Первой Магической войне, которую они должны были проходить только на шестом курсе.

— Зачем? Ты же можешь прочитать учебники… — удивилась Лаура.

— Вы очень интересно рассказываете, — белоснежно улыбнулся Джордж, с неподдельный восхищением рассматривая её. Женщина зарделась, польщенная похвалой.

— Ну хорошо, мистер Уизли, — она аккуратно поправила выбившуюся из аккуратной прически прядь. — Первая Магическая война длилась двадцать один год. Несколько лет Тёмный Лорд действовал тайно, но открытое противостояние длилось ровно столько. Во владении этого человека находились такие магические расы, как оборотни, вампиры, несколько вейл, акромантулы и василиск, Чудовище Слизерина. Это ещё не говоря о тысячах Пожирателей Смерти. Весь Магический мир дрожал от страха даже от его имени — так он был силён. Он собрал вокруг себя весь цвет магической аристократии — Лестрейнджи, Блэки, Кэрроу, Малфои, Розье, Паркинсоны… Не перечислить их. Самыми фанатичными и жестокими по праву считались Лестрейнджи. У Тёмного Лорда они всегда были в невиданном фаворе. Царственное семейство — так их называли. Ну да ладно, идем дальше…

— Нет, — внезапно оборвал ее Джордж. — Расскажите, пожалуйста, подробнее о Лестрейнджах, — вырвалось у него против воли.

— Хорошо, если ты так настаиваешь, — несколько удивленно кивнула она. — Хотя странно, что тебя заинтересовали именно они. Я все еще помню дни войны, их «почерк» нельзя было не узнать. Кровь, мясо и кости — вот что оставалось от их жертв. Мадам Лестрейндж любила пользоваться вторым Непростительным, а лорд Лестрейндж был прекрасным легиллементом. Они сводили людей с ума, отправляя в Мунго пачками. Вот все, что я о них знаю. Надеюсь, теперь я могу продолжить? — слегка улыбнулась она.

Джордж кивнул, а его глаза вновь вспыхнули живым интересом — о войне в семье Уизли предпочитали не говорить, предпочитая отнекиваться отговорками или ругать за запретный интерес.

— Так вот. В противовес деятельности Упивающихся был создан Орден Феникса. Его возглавлял Альбус Дамблдор. Ни одна из сторон не могла победить другую. Министерство предпочитало держаться в стороне, а Фадж всегда прятал голову в кусты при первой же опасности, — Лаура презрительно поморщилась. — Только Бартемиус Крауч тогда лютовал. Принимал жесточайшие меры — он разрешил авторам использовать Непростительные и убивать Пожирателей на месте. Но потом его собственный сын оказался последователем Тёмного Лорда, и его карьере пришёл конец. Крауч засадил сына в Азкабан, но его положение это не спасло — люди перестали ему доверять… А в тридцать первого октября 1981 года Тот-Кого-Нельзя-Называть пришёл в дом к Поттерам. Джеймса Поттера и Лили Поттер он убил, а вот Гарри Поттер таинственным образом выжил, развоплотив Тёмного Лорда. И стал Мальчиком-Который-Выжил, легендой Магического мира.

— Но как? Как он смог выжить? — этот вопрос давно мучил Джорджа, но он так и не получил на него ответа. — Как обычный годовалый ребенок смог победить могущественного Тёмного Лорда?

— Никто не знает, — вздохнула профессор Алзель и отвернулась к окну. — Война была закончила, а Гарри Поттер был провозглашен Героем и в младенчестве награждён Орденом Мерлина.

— А где он сейчас?

— Никто не знает, — повторила женщина. — Директор Дамблдор стал его опекуном и заверил магическое сообщество, что Герой находится у любящих родственников, под кровной защитой матери. Тебе пора на Чары, Джордж. Профессор Флитвик очень огорчится твоему опозданию.

— Последний вопрос, профессор, — заверил Джордж. — Почему вы называете Того-Кого-Нельзя-Называть Тёмным Лордом? Так ведь называли его Пожиратели Смерти?

Мальчику показалось, что синие глаза профессор странно блеснули, но он отогнал наваждение.

— Я очень уважаю Темного Лорда, как человека, много добившегося в жизни, — тихо сказала Лаура. — Но это неважно, Джордж! Иди, — с нажимом произнесла она, и даже тупой понял бы намёк.

Мальчик развернулся и покинул кабинет.

* * *

Украшения Большого зала поражали воображение. Вокруг были развешены различные атрибуты Хэллоуина, начиная с тыкв и заканчивая скелетами, которые шатались по замку и распугивали особенно робких учеников. Весь Хогвартс тонул в преддверии праздника.

Из кабинета профессора Алзель Джордж вышел задумчивым и сосредоточенным. Скелета, который пытался к нему пристать и громко щелкал челюстью, мальчик от раздражения сжег интуитивно.

В гостиной Слизерина он никак не мог найти брата. У Джорджа не было никаких предположений, где тот мог быть. В библиотеке? Уизли подошёл к своей однокурснице — Линде Даррек, которая уже хотела выйти.

— Линда, ты не видела Фреда?

— Нет, не видела, — бросила она. — Но в гостиную он точно не заходил.

Даррек развернулась и зашагала к выходу ещё решительнее. Джордж долго смотрел ей вслед, но потом встряхнул головой, словно отгоняя наваждение. В гостиной уже начали собираться остальные слизеринцы. Через полтора часа начиналось празднование в Большом зале. И куда же запропастился брат? После всего, что Джордж узнал сегодня, они не мог не рассказать это брату.

Фред точно не мог быть с Роули и Розье, те направлялись в библиотеку, а брата с ними не было. И вообще, у Джорджа стали возникать подозрения, что близнец тоже что-то от него скрывает — слишком участились его отлучки и все более бредовыми казались отговорки.

* * *

Фред быстро вышагивал по мрачному серому коридору, Розье еле поспевала за ним.

— Ты выбрал не лучший день, — фыркнула она, отряхивая идеально выглаженное платье. — Все заметят наше отсутствие.

— Я должен ему отомстить, — зло прошептал Фред, странно ухмыляясь. — Ты сама вызвалась помочь мне.

— Только потому, что сама ненавижу его, — выдохнула Алис.

Несколько минут они шли молча, каждый раздумывая о своем. Розье хмурилась и что-то бормотала себе под нос. Фред больше был зол, чтобы думать о чем-то, но все же и он волновался. Прежний блестящий план уже не казался таким хорошим.

— Ты точно знаешь пароль от гостиной Гриффиндора? — спросила девочка, первой нарушив затянувшейся молчание.

— Да, — кивнул Фред. — Я выпытал недавно у этого недоумка, Касла.

— Они точно его не сменили? — не унималась Розье.

— Я совершенно уверен, — процедил Фред. — Сделай одолжение, не сомневайся.

Они предстали перед Полной Дамой, которая, казалось, только задремала. Она всхрапнула и перевернулась с бока на бок. Розье брезгливо поморщилась.

— Эм-м, дама? — начала она издалека, пытаясь привлечь к себе внимание.

— А, а, что? — разохалась Дама, которую потревожили. — И поспать нынче спокойно на дают, что за молодежь!

— Нам надо в гостиную, — спокойно продолжил Фред. — Пароль: Крылья снитча.

— А зачем слизеринцам понадобилось в дом Гриффиндора? — подозрительно осматривая их, поинтересовалась Дама. — Небось гостиные-то вы попутали.

Фред растерялся.

— Мы хотели навестить нашего друга Джона, он приболел и не сможет придти на праздник! — звонко соврала Алис, даже не моргнув глазом. — Мы подумали, что ему будет одиноко и решили придти.

Фред даже восхитился той лёгкости, с которой Розье стала врать прямо в лицо Даме. А ведь и правда, глядя на маленькую белокурую девочку, вряд ли бы кто мог подозревать её в наглой лжи. Фред сам уже почти поверил бы, если бы не знал её настоящую.

— Если так… Ну, хорошо, — и все ещё с сильным сомнением поглядывая на ребят и ворча, Дама отодвинулась. Проход в гостиную открылся с глухим скрежетом.

Гостиная Гриффиндора в корне отличалась от гостиной Слизерина. Это было круглое помещение с ярко-красными стенами и деревянным скрипучим полом, на котором были расселены пестрые ковры с махровыми краями. Пуфы и диваны также были алыми, а редкие картины украшены дешевой позолотой. Алис чуть не споткнулась об них, а к её бледному лицу вновь вернулась гримаса отвращения.

— Какая вырвиглазная безвкусица! — выругалась она. — Отвратительные цвета!

— Зато теперь понятно, почему грифы такие буйные, — хмыкнул Фред. — Я бы здесь взбесился за пару дней. Ладно, идем, дело не ждёт.

— Он точно там? — встревоженно спросила Розье.

— Да, — улыбнулся Фред. — Все пройдёт идеально. Установим чемодан здесь, — он показал на шкаф Чарли. — Как только он откроет шкаф, к нему выйдет главный страх его жизни. Надо только при открыть чемодан… — Фред ловко отстегнул застежку и тут же захлопнул дверь шкафа. Тут же раздался скрипящий противный вой, и Розье поспешила заткнуть уши. Она достала палочку и быстро прошептала: «Силенцио». Шумы в шкафу прекратились.

Они вновь спустились в гостиную. Несмотря на то, что все прошло отлично, внутри у Фреда осталось чувство глубокой неудовлетворенности. Хотелось ещё нагадить в чем-то глупым гриффиндорцам.

— Слушай, может, затопим их гостиную? — предложил он Алис.

— Ага, а они позовут Макгоногалл и наш план с боггартом полетит к Мордреду, — фыркнула она. — Уймись, боггарт это тоже не детская игрушка. Перетрухнут они знатно, несмотря на то, что храбрецы, — она улыбнулась. — Надо уходить, пока нас не застали.

— Мы не можем упускать такой момент! — воскликнул Фред. — Когда нам ещё удастся попасть в гостиную Гриффиндора так просто?

Он медленно подошёл к камина и прищурился. Как назло, никаких идей в голове не было. А время неумолимо шло, и вот уже часы стукнули восемь. Праздничный ужин в Большом зале подходил к концу.

— Мы можем накидать навозных бомб, — предложила Алиссон. — Вонять здесь будет ужасно. Мы можем взять две из коллекции твоего брата. Он, кажется, обожает эти штуки.

— Хорошо, — нехотя буркнул Фред. — Ему хотелось устроить что-то пограндиозней, но он понимал, что времени у них было в обрез.

Они, зажимая носы, раскидали по углам помещения бомбы, которые подняли столп коричневой пыли. Розье закашлялась, а у Фреда начали слезится глаза.

— Уходим отсюда, — прохрипел он, обращаясь к Алис. Она кивнула, и они поспешили к выходу. Но было уже поздно.

За стеной до них донесся топор доброй сотни ног и выкрики львов, которые неслись к себе, радостно переговариваясь. То и дело слышались крики старосты, призывающего к порядку. Лестница под ними ходила ходуном.

— Быстрее! — прошипел Фред, теребя за плечи застывшую девочку. — Возьмём метлу Чарли и улетим!

И они побежали. Никогда в своей жизни Фред не бегал так быстро. Сходу они ворвались в спальню мальчиков и стали рыскать по углам, пытаясь найти метлу. Фред было рванулся к шкафу, но вовремя вспомнил, что там сидит боггарт. Тогда он побежал ко второму, быстро отворяя дверцы и выкидывая ненужную одежду.

— Вот она!

Он вытащил на свет дряхлую метлу с небрежно отшлифованным черенком, из которого торчали сучья и надписью «Чистомет-480». Это была древняя модель, но выбирать не приходилось, да и в семье Уизли, помнится, летали и на худших. Он вскочил на метлу первым, Розье села сзади, вцепившись в него руками. «Быстрее, быстрее, быстрее…» — повторяла она. Снизу слышались возмущенные голоса, видимо, гриффиндорцы уже наткнулись на первый подарок. Кто-то побежал по скрипучей лестнице прямо к комнате, в которой они находились! Сердце стучало, как бешеное. Фред быстро распахнуло окно, и они взлетели.

Метла слушались плохо, никак не набирая скорость. Она тащилась словно назло медленно. Она и так была стара, а два пассажира мешали полету ещё больше. Фред с усилием развернул её вправо, стараясь отлететь подальше от башни Гриффиндора. Потом он стал терять управление, Розье вцепилась в него ещё сильней и жмурила глаза. У самой земли, когда оставалось всего каких-то три метра, Фред скомандовал:

— Прыгаем!

Он слетел с метлы первым, Розье, немного замешкавшись, спрыгнула за ним. Приземлившись на колени, она сразу же вскочила и принялась отряхиваться.

— Надеюсь, нас не успели заметить, — взволнованно обронил Фред.

— Меня больше волнует, как ты вернешь метлу Джордану, — заметила Алис, кивнув на последнюю, которая валялась в грязи и выглядела более чем неубедительно. — Ладно, сегодня они не заметят, но завтра, кажется, тренировка их сборной.

— Подумаем об этом после, — вздохнул Фред. — Проблем у нас сейчас по горло. Радует только, что у гриффиндорцев не меньше.

И Фред, схватив подмышку злополучный «Чистомет-480», побрел к Хогвартса, минуя озеро. Алис пошла за ним. К концу пути Фред весь окоченел, ведь на дворе уже был конец октября, а они были в лёгкой школьной форме. Розье растирала руки и зябко куталась в тонкую мантию. На пороге их встретил Филч, потребовавший причину их отсутствия на ужине. Алис и тут выручила, соврав, что они ходили собирать клюквосветки для профессора Спраут. Завхоз ворчал и ругался, но пропустил их, заковыляв вместе с верной миссис Норрис в другую сторону. Выдохнув с облегчением, слизеринцы направились в своё общежитие.

* * *

За завтраком все слизеринцы были необычно мрачными. О случившейся трагедии в подземельях сообщил Дамблдор. У Фреда не было аппетита. Он вяло ковырялся в тарелке, ожидая перерыва, чтобы он смог пойти к брату в Больничное крыло. Он сидел один, потому что братья ни с кем так и не нашли общий язык за все эти дни. А теперь ещё и Джордж…

Вокруг второго близнеца образовалось пустое пространство, остальные же слизеринцы сидели, скучковавшись, и перешептывались. Фред встал и, мрачно оглядев стол, собрал к выходу.

У Больничного крыла никого не было. Он отворил дверь, которая чуть скрипнула, и вошёл. В комнате стояла тишина, лишь доносились стоны из соседней кровати, словно кто-то пытался подняться, но не мог. Фред немедленно оказался рядом, но разочарован, но вздохнул, увидев, что стонет Монтегю.

— Уи-изли? — удивленно прохрипел последний, заходясь в приступе кашле. Но Фред не успел ответить, потому как на пороге появилась мадам Помфри.

— Мистер Уизли, что вы здесь делаете? — воскликнула она, всплеснув морщинистыми руками. — Пострадавшим нужен покой!

— Я пришёл навестить брата, — на удивление спокойно отозвался он. — Что с ним?

— Ох-х, — выдохнула колдомедик, с непонятной жалостью глядя на него. — Мистер Джордж Уизли пострадал больше всех… Мне жаль, но он в коме.

Фред отшатнулся.

— Я хочу знать, — хрипло начал он. — Кто устроил этот взрыв? Говорите правду!

— Никто не знает, — покачала головой Поппи. — Преподаватели будут расследовать, но вы должны знать, что Блэкус — родовое проклятье. Его мог применить только тот, у кого есть Блэки в семье, не дальше второго колена. Ваша бабушка, Цецрелла, из Блэков, но её выжгли с родового древа. Значит, ваш брат не мог… У остальных тоже не имеется такой родни. Возможно, проклятье осталось со времён Основателей. Но это все пустяки, главное, что они живы… — забормотала женщина, судорожно теребя в руках мокрую тряпку. — Пройду к мистеру Монтегю, ему, кажется, поплохело…

Фред остался в одиночестве. Он подошёл к одной из кроватей, занавешенной ширмой, где значилось: Джордж Уизли. Он выдохнул и вошёл. Брат лежал на простынях, раскинув руки. Его тело было в бинтах, некоторые из них казались старыми — они пропитались кровью. Его прежде рыжие волосы теперь отливали красным, а лицо было излишне бледным. Фред сел на табуретку и тщетно пытался разглядеть в нем хоть каплю жизни. Но брат был безучастен.

Фред стал размышлять о взрыве, который устроил брат. Уизли не сомневался в том, что это был именно он, потому как в роде Лестрейндж наверняка затесались Блэки. Только почему ничего не предпринял Альбус Дамблдор, знающий о их происхождении? И зачем это было нужно Джорджу? Неужели Роули загнал его в угол?

— Мистер Уизли! — вновь вскрикнула мадам Помфри. — Ну сколько раз я вам уже говорила, что раненых нельзя беспокоить!

Фреду очень хотелось сказать, что это скорее она беспокоит их своими воплями, но он смолчал. Лишь поднявшись, он наклонился к брату и шепнул:

— Я буду приходить. Выздоравливай…

Оказавшись в коридоре, Фред совершенно не знал, куда идти. Без поддержки брата он чувствовал себя потерянным и одиноким. На уроки идти совершенно не хотелось. Да и без брата он не видел в них смысла. Как будут вести себя другие слизеринцы? Скорее всего, в силу вступит глухое игнорирование. Фред побрел вперёд наугад, совершенно не подозревая, что вскоре ему предстоит ещё более тяжёлый разговор…

— Фред! — раздался голос позади него. — Нам нужно поговорить!

Фред обернулся, безучастно смотря глазами перед собой. Мчался к нему Чарли, которого нельзя было не узнать по широким плечам и тяжёлой поступил.

— Ты что-то хотел? — равнодушно спросил Фред. — Раньше ты не горел желанием общаться с нами.

Но Чарли предпочел пропустить его слова мимо ушей. Он похлопал Фреда по плечу и неторопливо начал:

— Завтра приезжает Молли. В связи со случившимся… Ей… Точнее нам, — исправился Чарли. — обещали компенсацию. Она хочет поговорить с тобой. Мама думает, что это сделал Джордж, — шепотом сообщил шестикурсник.

— Интересно, почему? — едко спросил Фред. Он вновь воспылал ненавистью к этой семейке. Естественно, Молли едет за деньгами. Могла бы хоть для приличия поволноваться!

— Я не знаю, — повёл плечами Чарли. — Но я прошу быть с ней помягче. Видишь ли, она очень волнуется и может наговорить лишнего…

— Ах так! — яростно вскрикнул Фред. — Да не волнуется она о нас! Ей плевать на Джорджа, так и знай! Если он умрёт, она получит компенсацию побольше и тут же спустит её на платья для Джинни и игрушки для Ронни! Я ненавижу всю семью Уизли, всех этих гнусных предателей, которые не разговаривали с нами из-за того, что мы попали не туда, куда хотели они! А теперь заговорили, ведь им нужны галлеоны! Дрянь!..

Он не смог сдержать слез и почувствовал в миг, как предательски увлажнились глаза. Фреда трясло от злости и бессилия что-либо сделать. Молли приезжает сюда… В Хогвартс, где они надеялись спрятаться от её крепких лапищ…

— Не семей так говорить о своей семье! — взревел вспыльчивый Чарли и, замахнувшись, влепил пощечину. Фред схватился за горящую огнём щеку, с обидой и злостью глядя на шестикурсника. — Не смей так говорить о матери!

— Она мне не мать!

На этом сон обрывался. Фред вскочил, держась за голову и судорожно вдыхая кислород. Его воспаленное сознание держало этот кошмар уже несколько недель, и он всегда просыпался на взводе. Он попытался успокоится, обхватив себя руками.

Джорджа выписали, Молли уехала… Всё было хорошо.

Занимался ранний зимний закат. Яркое слепящее солнце медленно сползая за горизонт. Бледные облачка постепенно сгущались, обещая ночные осадки. Ноябрьский снег холодно поблескивал под прямыми солнечными лучами. Было безветренно и мирно. Везде царило морозное спокойствие и тишина. Но в Малфой-мэноре разгорался спор. Супруги Малфой, много лет прожившие в мире, ссорились.

— Ты не веришь мне, Нарцисса? — раздраженно спросил Люциус.

Блондин встревоженно ходил туда сюда по Каменной Зале. На кресле около камина сидела изящная белокурая женщина — его жена, и излишне сосредоточено полировала ногти, сжав губы.

— Я лишь допускаю, что ты можешь ошибаться, — спокойно возразила леди Малфой. — Не стоит делать поспешных выводов.

— Я почти уверен в этом, Нарси, — выдохнул мистер Малфой. — Сама посуди: близнецы в Магическом мире рождаются не так часто, и вряд ли в одном столетии есть хотя бы четверо. Также после взрыва у одного из них, Джонатана, проступила внешность Рудольфуса. Её не скроешь, и Дамблдор вынужден сидеть, ничего не предпринимая. Он вписал это на последствие заклинания, но ты, как урожденная Блэк, должна знать его свойства. Блэкус сметает все магические и ментальные установки, а также наложенные ранее на человека заклятья. Говоря грубее: оно просто уничтожает все. Но им посчастливилось выжить — неужели защита Лестрейнджей?

— Почему тогда выжили остальные? — тихо поинтересовалась блондинка.

— Может быть, в стрессовой ситуации, Джонатан решил, что его долг защитить других… — задумчиво бросил Люциус.

— Перестань называть его Джонатаном! — внезапно вскрикнула всегда ледяная леди Малфой. — Ещё ничего не доказано! Я не хочу, чтобы ты принял какого-то очередного Уизли за моего племянника!

— Неужели тебе мало моих доказательств? — спросил Люциус, приближаясь к жене.

— Мало, — тихо возразила Нарцисса. — Я желаю быть точно уверенной, принимая их в своём доме. Я хочу, нет, я требую, что был результат зелья родства.

— И как ты думаешь, я его достану? — шипяще вопросил Люциус, сдвинув брови. — Подойду и скажу им сдать по капле своей крови? Да и в одном из близнецов я почти уверен…

— «Почти» не считается, — отрезала женщина, скрестив руки на груди. На её бледно-голубом шёлковом платье отражались языки пламени. — Используя свои связи, естественно. Помнится, ты говорил, что у тебя есть информатор в Хогвартсе.

— Хорошо, — язвительно произнёс Малфой. — Предположим, можно подстроить несчастный случай на уроке, можно даже сделать все аккуратно, чтобы никто не догадался… Но ты же понимаешь, насколько это рискованно?

— Я лишь предполагаю, что твои агенты должны справиться и оправдать доверие, иначе их уровень магии не выше, чем у грязнокровок, — хмыкнула Нарцисса. — Прости, Люциус. За всю нашу совместную жизнь я ни разу тебе не перечила. Так уж получилось — ты принимал все важные решения без моего участия. Но это мои племянники, и я должна быть уверена.

— Я… В чем-то понимаю тебя, Нарси, — с усилием проговорил блондин, сжимая чёрную трость. — Я напишу им письмо сегодня. Но ты должна понимать, что в случае неудачи придётся нам пойти на компромисс.

— Я понимаю, Люциус, — кивнула леди Малфой, поднимаясь с кресла. — Если я понадоблюсь, то я буду у леди Нотт — я так и не поздравила её с рождением малышки Сильвии.

* * *

Прошло уже несколько месяцев. Гарри постепенно осваивался в приюте. Он познакомился также с Тиной и Джеймсом, и это знакомство можно было бы назвать даже приятным, если бы не горьковатое ощущение подневольности. Он ощущал на себе напряженные взгляды компании и чувствовал себя совсем лишним.

Тина оказалась высокой для своего возраста девочкой, но очень худой. Смотря на неё, стороннему наблюдателю могло показаться, что все её силы ушли в рост. Впрочем, так и было. У неё были высокие скулы и тяжелые рыжие волосы, которые она почти никогда не давала стричь, выворачиваясь из цепких рук помощниц миссис Вадлет. Девочек вообще полагалось подстригать под горшок каждые два месяца, но подростки обычно бунтовали.

У неё также были раскосые пронзительные глаза и надменное выражение лица. Она примкнула к Кристиану первая и натолкнулась его на идею о такого рода «компании».

Джеймсом оказался мальчик с коротким ежиком темных жёстких волос. У него были смешливые карие глаза, и он казался беззаботнее всей их компании. Гарри сразу проникся к нему странной симпатией, он был редким приятным человеком в этом неприветливом приюте.

В приюте уроков было меньше, чем в его прошлой школе, а программа была в разы легче, видимо рассчитанная на самых слабых детей. Гарри легко выбился вперёд на их потоке и незаслуженно купался в похвалах учителей. Впрочем, здесь многие даже не обременяли себя уроками. Даже Кристиан, который не производил впечатление глупого, учился на тройки и презирал учебу, самообразовываясь, в основном, по ворованным учебникам.

«Самое место для таких ненормальных бандитов, как ты», — сказала бы тётя Петунья.

У Гарри появилась привычка гулять по Лондону. При случае он сбегал из приюта и остался без дела по городу, изредка любуясь дорогими витринами магазинов и вздыхая, смотря на счастливые весёлые семьи. Все чаще в нем просыпалась ярость, когда он видел, как избалованный карапуз требует у матери очередную игрушку. «Радуйся, что у тебя хотя бы семья есть!» — хотелось закричать Поттеру, но он сдерживал себя в последний миг. Ни к чему ему повышенное внимание прохожих.

А недавно он набрел на магазинчик, где продавался разный интересный антиквариат из других стран. Сначала он лишь восторженно ахал с улицы, не решаясь войти. Но хозяин — мистер Джейли, оказался на редкость добрым и разговорчивым человеком. Это был приветливый полненький старичок, который имел смешную привычку постоянно поправлять очки и откашливаться. Он с удовольствием показывал Гарри удивительные вещи, рассказывая их историю и довольно наблюдал за восхищенным ребёнком. Когда у мальчика выдавалось свободное время, он бежал к Стэну за новыми историями, иногда даже помогая с уборкой в его магазине.

— Мистер Джейли! — радостно вскрикнул Гарри, лишь завидев старичка.

— Здравствуй, Гарри, — улыбнулся Стэн. — А мне, как видишь, новинки привезли. Не хочешь взглянуть?

Гарри радостно кивнул и устремился к двери. Как только он вошёл, прозвенел колокольчик. Около входа стояло две внушительные коробки. В воздухе читался пряный аромат печеных сладостей. У Гарри предательски заурчал живот, и мальчик покраснел.

— А ты, верно, Гарри, хочешь есть! Не волнуйся, Матильда наготовила мне печений с изюмом — они просто восхитительны! Тут на целую роту хватит, не то что на нас…

И, не слушая его слабых возражений, старик, кряхтя, удалился в свою комнату, откуда вернулся с подносом печений и двумя чашками зелёного чая. Гарри с жадностью схватил одно и откусил, наконец-то чувствуя во рту вкус настоящей еды. Не слипшейся гречневой кашей, размоченной в молоке, что давали в приюте, а изумительного хрустящего печенья со сладким изюмом.

— О-шшень вкуш-но! — искренне произнёс Гарри, проглатывая кусок. — Ваша жена прирожденный кулинар!

— Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся мистер Джейли. — Ну что, будем разбирать?

Гарри снова кивнул, сосредоточено жуя. Он протянулся свободной рукой к коробке и достал оттуда маску, расписанную различными иероглифами и цифрами. А на уровне прорезей для глаз по краям торчали разноцветные перья.

— Это из Африки? — поинтересовался Гарри, бережно кладя маску на стол.

— Из Австралии, — поправил его старичок. — Весьма интересный экземпляр, нда… Остался один в потоке, все раскупили, но я успел… Это маска вождя племени майя, большая редкость.

— Она очень красивая… — прошептал Гарри, проводя пальцем по гладкой поверхности маски.

— А это из Индии… — произнёс Стэн, бережно вынимая фигурку из пакета. — Матильда сама ездила туда когда-то… Говорит, ей очень понравились слоны… Это ей подарок на день рождения, — он улыбнулся. — Красиво?

Это был слон, искусно вырезанный из красного дерева и покрытый лаком. В нем были проделаны маленькие прорези, а на голове царственного животного красовался головной убор, украшенный совсем мелкими узорами. Гарри восхищенно ахнул.

— Очень! — искренне восхитился он.

Прошло полчаса, а они разобрали лишь половину первой коробки. Гарри ужасно устал, а его глаза предательски слипались. Но вдруг раздался звон колокольчика, что оповестило хозяина о приходе покупателя. Гарри резко дернулся от громкого звука прямо у себя над головой.

К ним зашла высокая сухая старушка в странных очках и с густыми длинными волосами, торчащими в разные стороны. На ней была надета какая-то тряпка, отдаленно напоминающая платье. Ее обувь была порядком истоптана и видом напоминала сланцы. «И откуда она, такая чудная, явилась?» — со смехом подумал мальчик, разглядывая посетительницу.

Со стороны она напоминала городскую сумасшедшую, но за несколько лет жизни у Дурслей и приют Гарри научился не смотреть на внешность, которая часто бывала обманчивой.

— Вам что-то посоветовать конкретное? — вежливо осведомился мистер Ддейли, мгновенно собравшись после прихода посетительницы. Она перестала шептаться сама с собой и подняла свои безумные мерцающие глаза. Вот только смотрела она прямо на Гарри, прожигая его взглядом.

— Я бы хотела приобрести зеркало… Необычное зеркало, — хрипло отозвалась старуха через несколько секунд.

— Хорошо, я принесу несколько вариантов… — пробормотал Стэн и поспешно скрылся в кладовке. Видно, странная гостья пугала не только Гарри.

Старуха приблизилась к нему, дыша вонючим воздух прямо Гарри в лицо. Мальчик присмотреться и разглядел, что её зубы насквозь прогнили, а белые губы — потрескались. Ему пришло в головой, что возможно, старуха скоро умрёт.

— Не так быстро как ты думаешь, Гарри Поттер, — проскрипела женщина, зорко глядя на него. — И я переживу тебя.

— Как вы… — начал было вопрос, но тут вернулся мистер Джейли с зеркалами.

«Как она узнала моё имя? — задавался вопросом Гарри. — Я же не мог сказать это вслух? Или она читала мои мысли?»

Раздался звон стекла, разбивающегося об пол. Гарри дернулся и инстинктовно выбросил руки вперёд, закрывая лицо. Но разбилось не окно, как он думал. Просто старуха не удержала в своих скрюченных длинных пальцах золоченное круглое зеркальце, которое протянул ей мистер Джейли. Причём повела себя она крайне странно. Её безумные глаза закатились, а сама она издала странный звук, похожий на полувсхрип-полувскрик.

— На исходе седьмого месяца… — прошипела она, покачиваясь из стороны в сторону. — Родится тот, кому хватит сил победить Тёмного Лорда… И ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой… Но мальчик не доживает до шестнадцати, его дар окажется слишком разрушителен… Два порождения тьмы, примкнувшие к отцу, уничтожат его…

— Что вы мелете?! — вскричал Гарри, умирая от страха. — Так не будет! Вы просто обкололись, вы сумасшедшая! — на его глаза на вернулись непрошеные слезы, и он утер их рукавом длинного серого пиджака. — Мистер Джейли, ну что же вы, остановите её!

Но старик стоял, словно оцепенев, молча наблюдая за происходящим. А потом его тело с глухим стуком упало на пол, вместе с зеркалами, зажатыми в руках. Мистер Стэн Джейли больше не шевелился.

Гарри, оказавшийся между сумасшедшей и трупом, закричал.

…Гарри бежал, бежал так быстро, как только мог. Он уже задыхался, но если бы ему отказали ноги, то он бы полз, полз подальше от этого ужасного места, которое казалось ему раньше волшебным. Сначала паника охватила его — да ещё какая! А вдруг его обвинять в смерти мистера Джейли? Он заметался по магазинчику, как раненый зверь, в поисках спасения. Единственное решение — бежать.

Люди, чинные граждане, оглядывались на стремительно мчащегося по улицам мальчонку в серой приютской форме. Они неодобрительно перешептывались и отступали, идя дальше по своим делам. Они не ощущали леденящий ужас, тот самый, когда ты касаешься уже мертвого тела.

Вот и приют. Никогда ещё его огромное серое здание не казалось Гарри таким желанным и родным. Он влетел в вестибюль, тяжело дыша и чуть не плача от счастья, но тут его крепко сжали сильные руки. На него свирепо взирала миссис Дрейк, больно впиваясь толстыми пальцами в плечо. Гарри ойкнул.

— Где ты шлялся? — сурово спросила женщина.

— Я… Я… — из-за пережитого панического шока, мозг не мог придумать достойное оправдание.

— Что ж… — протянулась миссис Дрейк. — Если у тебя нет достойной причины, то готовься потерпеть наказание. Марта, готовь розги! — приказала она помощнице. Та кивнула и убежала. — К вашему сведению, мистер Поттер, все прогулки стоит завершать в шесть. Максимум — пол седьмого!

— Но сейчас…

— Сейчас восемь, мистер Поттер! — вскричала директор, которая была вся на нервах, чуть ли не подпрыгивая. — Мы обыскались вас! Это вопиющее нарушение дисциплины! Пройдемте в комнату для наказания!

Да, приют св. Марии был в числе немногих приютов, которые не отказались от розг, в качестве наказаний. Сама миссис Дрейк была воспитана в то время, когда эти методы активно поощрялись и считала, что нет лучше способа «выбить дурь из человека», чем хорошая порка. Гарри со вздохом поплелся. Он снял штаны и лег на лавку, поморщившись — не было для него наказания унизительнее, чем это.

Острая боль обожгла его, словно резкий луч солнца обжигает сетчатку глаза после пребывания во мраке. Свист розги запоздало донесся до ушей мальчика. Он промолчал, стараясь отогнать мысли об ужасной боли, хотя спина нещадно болела, напоминая об этом. Нет, он не скажет ни слова. Она не дождется его криков — ведь это делает наказание ещё унизительный, хотя хуже, видит Бог, не придумаешь.

Но уже на пятом ударе он, отрекшись от своих слов, вскрикнул.

— Это будет тебе уроком, — в который раз повторила директриса. — Это для твоего же блага.

Гарри за свою провинность, получил восемь ударов розгой по спине. Когда миссис Дрейк приказала собираться, он не верил своему счастью. Он не верил, что отделался так легко. Его спина со стороны, казалось, представляла собой сплошное кровавое месиво — от нее не осталось ничего здорового. Миссис Дрейк не жалела сил и била сильно. Его белая рубашка мигом пропиталась кровью, и Гарри решил понести пиджак в руках, чтобы не запачкать хотя бы его.

Поздно вечером он все окунал и окунал испачканную рубашку в холодную воду, работая распухшими пальцами, хотя ужасно хотелось спать. Но он знал, что здесь он заботится о себе сам. И выживает сам.

* * *

— Ай, — коротко вскрикнул Фред, чувствуя, как что-то острое расцарапывает его ногу до крови.

— Что-то не так, мистер Уизли? — обеспокоенность спросила профессор Алзель.

— Все в порядке, — процедил Фред. Он чувствовал, что у него, кажется, разорвана штанина, но, не показывая этого, замолчал, болезненно впиваясь взглядом в парту и думая лишь об одном: «Как бы этот урок уже закончился». Брюки только, придётся зашивать самому — Молли вряд ли расщедрится на новые.

… День выдался на редкость отвратительным. Фред получил «Неудовлетворительно» по Чарам и схватил «Тролля» по эссе на Травологии. Не говоря уже о том, что он рассорился с приятелями и разорвал штанину. А вот теперь ещё и потерял их!

«Самое лучшее окончание для такого дрянного дня» — подумал Фред, встало плюхаясь на кровать и закрываясь балдахином. «Надо поскорее уснуть, пока ещё чего не случилось, похуже. Брюки завтра одолжу у Джорджа…». Такие сонные мысли витком роились в его голове, которая уже склонялась к подушке…

Draco dormiens nunquam titillandus. (Никогда не щекочи спящего дракона)

Джоан Кэтлин Роулинг

«Фантастические твари и где они обитают»

19 декабря, 1988 год

Добро пожаловать в мрачный мир. Вот серый осенний Лондон с его промозглым ветром и равнодушными гражданами, серыми массами стекающихся на тротуары. Вот холодный мелкий колючий дождь, барабанящий по стеклу с завидным упорством. Вот чёрная неприветливая Темза, бегущая по каналам, шумя и бурлясь от негодования. Вот мост, перекинувшийся с берега до берега, он остаётся и стонет под ударами шального ветра. А вот желтые автобусы, яркие пятна, везут приютовцев к берегу.

Гарри задумчиво бросил в рот сухарь и, подперев, руку о подбородок, смотрел в окно. Автобусы постепенно останавливались, а из них вытекали толпы детей в серых одеждах, которые сливались для близорукого Гарри в один сплошной цвет. Он протер очки и встал. Автобус уже опустел, Гарри поспешно спрыгнул вниз. Он задержался, смотря на серое хмурое небо, затянутое тяжёлыми тучами.

Этот город болен.

Он умирал от выхлопных газов, от бесконечных заводов и фабрик, которые, как язвы, вырастали на его челе. Люди все строили и строили новые болячки, с упорством муравьев копошась в его венах. Гарри прищурился, запрокидывая голову.

— Ты идёшь? — крикнул Кристиан, стоя около трапа.

Гарри кивнул и, оставив размышления, последовал за ним.

Недавно миссис Дрейк выбила для них путевку на двухдневное путешествие на корабле по Темзе. Вообще-то, она хотела, чтобы они поехали в марте, но путёвки остались только на декабрь. Поэтому радость от приключения несколько перекрывались промозглым холодом ранней зимы. Им выдали тонкие куртки, но и они не спасали от промозглого ветра, пробирающего до костей.

Гарри же основательно приготовился к путешествию. Во-первых, под рубашку и пиджак он пододел майку, доставшуюся ему ещё от Дадли, а под приютские брюки — трениками того же. Так же мальчик запасся сухарями и хлебом, словно опасаясь, что их не будут кормить.

Их корабль назывался «Красный маяк», но был почему-то полностью белым. Каюты ребят располагались рядом, а в комнаты селили по три человека. Да и интерьер был незамысловатый — ковёр, три кровати да шкаф. Но Гарри это показалось прямо-таки королевским жилищем.

Первый день прошёл прекрасно. Гарри даже не верил, что хоть что-то в его жизни может идти так хорошо. Он вместе с Джеймсом исследовал палубу и другие закоулки корабля, прятался от разъярённой Марты, которая что-то выкрикивала на немецком и пыталась призвать всех к порядку. Гарри нравилось представлять себя взрослого, детективом Шерлоком Холмсом с бородой и трубкой в руках, говорящего задумчиво: «Хм-м, это же элементарно, Ватсон! Дело раскрыто — нам помогла дедукция!».

Они смеялись и играли с другими детьми, которые тоже словно расслабились и перестали быть в постоянном напряжении, к которому привыкли в приюте. Если это путешествие затевалось для того, чтобы подружить приютовцев, то оно со своей задачей прекрасно справлялось.

Пока.

Как показывал горький опыт Гарри, если в твоей жизни что-то идёт очень хорошо, то не стоит расслабляться, потому что за каждым «хорошо» следует «плохо», которое рушит все твои мечты как карточный домик.

— Идём, проверим каюту миссис Дрейк! — шепнул ему Джеймс. — Наверняка там куча всего интересного!

— И как мы туда проберемся? — с интересом спросил Гарри.

— Она сейчас вышла на палубу — Боб и Эгли подрались. Нам надо взять одну вещь, которую она отобрала у Фоули. Он попросил.

«Точнее приказал».

— Хороший отвлекающий маневр, — фыркнул Гарри, но все же последовал за Нортоном.

Они спокойно прокрались по палубе, пока все столпились около зачинщиков. Там то и дело раздавались выкрики вроде: «Да он сам виноват!», «Шейгл начал обзываться, миссис Дрейк!» и тому подобные. Гарри перестал обращать на них внимание, когда понял, насколько они бессодержательны.

— Насколько же она будет задержана дракой? — спросил Гарри очень тихо, чтобы не расслышал Джеймс.

Каюта миссис Дрейк находилась отдельно от комнат других воспитанников. Напротив неё были расположены жилища Марты и мистера Джобса. Дверь с надписью «Дейла Дрейк» оказалась открыта. Гарри равно вздохнул, словно решаясь, и оглянулся. Джеймс, не мешкая, зашёл в комнату.

Да, по сравнению с их комнатами, комната миссис Дрейк действительно была неприлично большой. Огромное помещение, застеленное коврами. В нем находились два шкафа и большая массивная тумба, а кровать была задернута балдахином. Джеймс присвистнул.

— Хорошо живёт!

— Ну и где мы будем искать? И что, собственно говоря? — спросил Гарри, задумчиво обводы взглядом каюту.

— Медальон, — ответил Джеймс. — Золотистый такой… Красивый. Я, если честно, сам не помню, как он выглядит…

— Хорошо, давай разделимся — ты обыщещь тумбы, а я посмотрю в шкафу, — вздохнул Гарри. — Только давай побыстрее. Эта Крыса скоро придёт, а мне не хочется быть выпоротым повторно.

Не прошло и десяти минут, как раздался радостный вскрик, оповестивший Гарри о том, что поиск Джеймса увенчался успехом. Да, миссис Дрейк действительно хранила конфискованные вещи в нижний полке тумбочки. Золотистый тяжёлый медальон выделялся среди прочих мелочей, поэтому обнаружить его не составляло труда для ребят. Джеймс ловко сунул украшение в карман.

— Сматываем отсюда, — кивнул он Гарри.

Но вот, по лестнице, как назло, застучали толстые каблуки кастелянши. Её шаги он мог узнать из тысячи. Им конец. Гарри с Джеймсом в страхе заметались по комнате, силясь найти место для того, чтобы спрятаться от цепких маслянистые глазок миссис Дрейк.

— Ныряем в люк, — шепнул Джеймс и быстро открыл круглую дверь в полу, которая со скрипом, неохотно повиновалась.

Гарри, на секунду замешкавшись, полез за ним. Как раз тогда, когда входная дверь отворилась, они закрыли люк, оказавшись в полной темноте. Гарри от страха боялся шевельнуться, ощущая тяжёлое дыхание Джеймса около уха и мерное постукивание каблуков миссис Дрейк над головой. Внутри было тесно и несло сыростью. Ужасно чесалось в носу, но усилием Гарри сдерживал рвущийся наружу чих, чтобы не выдать их местоположение.

— Выходите! Я знаю, что вы здесь были! — донесся сверху противный визгливый голос миссис Дрейк. — Вы здесь всё перевернули!

Под люком было ужасно, отвратительно душно, и Гарри молился, чтобы кастелянша поскорее ушла, иначе он просто задохнется в этой темноте. Рядом заворочался Джеймс.

— Если она не уйдет сейчас, будем искать другой выход отсюда, — шепнул он на ухо Гарри. — В конце концов, этот люк должен куда-то привести.

Но они не успели. Крыша над ними со скрипом отворилась.

* * *

Гарри гулял по палубе, рассматривая звездное небо. Звезды сверкали и пульсировали на чёрном полотне, как белые точки. Они были такие далёкие и красивые, и Гарри был уверен, что среди них есть и его родители. Он был уверен, что они сейчас наблюдают за ним с небес и живут в раю, как говорил их священник каждое воскресенье. Как бы Гарри хотел оказаться с ними. Он бы увидел мать, она непременно была бы нежной и доброй, а папа обязательно гордился бы им.

Он чувствовал себя лишним среди черствых приютских детей, для которых была лишь одна цель — выживание. Самые маленькие — с пяти до двенадцати воровали, а после двенадцати девочки могли идти на панель для лёгких денег, а мальчики — горбатится на работах. По сути, воспитателями было плевать, чем занимаются воспитанники, лишь бы это продолжало оставаться тайной. Они умело надевали маски, чинно кивали, делая вид, что все в порядке. Но нет.

Ничего не было в порядке.

Гарри это видел. Гарри видел, что это ненормальная жизнь. Что взрослые вокруг — равнодушные и злые, а добрые поступки расцениваются как слабость. Если ты не с толпой, ты становишься изгоем. Тебя всячески унижают и бьют. Один раз Гарри хотел помочь такому изгою, Коллину, спрятаться от преследователей, но тот лишь посмотрел на него затравленным взглядом, в котором плескался ужас. И выдернул руку. Убежал.

Здесь никто никому не доверял. Только себе.

Здесь не было друзей. Каждый готов предать тебя, если будет хоть какая-то выгода. Когда с тобой сила — с тобой друзья, — это уяснил Гарри лишь спустя несколько месяцев, с помощью синяков и ссадин. Когда силы нет — тебя затопчут. Здесь все носят маски, притворяясь, что дружат, настороженно перешептываясь за спиной. Здесь каждый выглядит старше своего возраста. И соображает лучше. Другие тут не выживают.

Дом серых детей с равнодушными лицами. Гарри не хотел так жить.

Гарри хотел туда, где тепло, объятья, где мать и отец. Где не придётся жить впроголодь. Хотя не был уверен вообще, что такое место существует.

Миссис Дрейк открыла люк, и Джеймс толкнул Гарри прямо на неё, притаившись в углу. Хотя ему-то Гарри доверял больше всех. Гарри выпороли розгами пятнадцать раз. Он потерял сознание от боли и унижения, он действительно молил прекратить, но кастелянша была непреклонна. В бессознательном состоянии его отнесли в каюту, а когда он проснулся — стояла глубокая ночь. Он, глотая слёзы обиды на Джеймса, который предал его, молча оделся в чистую одежду и вышел на палубу.

Ночью было тихо, и приятный лёгкий ветерок поддувал в ноющую спину, давая лёгкую и такую желанную прохладу. Чёрные воды Темзы тихонько бурлили и шли рябью внизу. Вдалеке виднелись тёмные силуэты деревьев и жёлтые огни ночного города. Гарри закрыл глаза, блаженно подставив лицо терпкому речному воздуху.

— Что, не спишь, Поттер? — резкий голос у него за спиной резанул по ушам.

Гарри резко обернулся, и голова вдруг закружилась. Перед ним стояла вся «банда» приюта. Бен, Билл, Эмили и Дейл. Когда он был с Кристианом, его не трогали, но сейчас Поттер был один против четверых, да ещё и только после порки. Они не упустят этот шанс, это было ясно как божий день. Своими способностями Гарри и его друзья (по крайней мере, тогда он считал их таковыми) переворачивали кровати, подкладывали лягушек под подушки и выбивали испражнения на простыни. Все это было обычным развлечением в приюте, но для тщеславного Бена это было настоящим унижением.

— Что, Поттер, Дрейк тебя выпорола, да? — насмешливо продолжал наседать Бейневек, которого, видимо, ужасно злило молчание последнего. — Ты и твоя компания, которая тебя покрывает, совсем зарвались. Ты, видимо, не знаешь наших правил, но за все надо платить, Поттер.

Эмили ехидно заулыбалась, скрестив руки на на груди. Гарри забегал взглядом с одного на другого. Все они угрожающе приближались. Бен, резко приблизившись, толкнул его, отчего Гарри больно ударился о бортик. Он сполз вниз, сдав зубы и заставляя себя не стонать от боли. Он был не прав, говоря, что здесь лучше.

У Дурслей лучше в тысячи раз. Тётя Петунья в который раз оказалась права.

Спина ныла. Открылись раны от розги, и Гарри чувствовал, как липкая жидкость течёт по его коже. Бен с какой-то неприятной радостью ударил его ногой в живот, отчего Гарри со стоном согнулся пополам.

— Давайте столкнем его в воду — пусть окунается! — пробасил Дейл, огромный амбал.

— Да — пусть окунается! — радостно взвизгнула Эмили, запрыгав на одной ноге.

— Пусть окунается! Пусть окунается! — нестройным хором подхватили остальные. Бен подошёл к Гарри, дыша ему в лицо несвежим дыханием — он был тем ещё неряхой.

Бейневек с силой толкнул ослабленного Гарри вниз, с борта корабля. Мальчик полетел вниз, отчаянно кувыркаясь в воздухе и пытаясь ухватиться за что-нибудь.

— Мальчики, а если он утонет?! — испуганной завизжала Эмили. — Нас обвинят!

Холодная вода облепила Гарри со всех сторон. Его затягивал чёрный омут Темзы, а он даже сразу не осознавал этого до конца. В лёгкие морозящим потоком хлынула вода, и Гарри закашлялся, судорожно суча руками по поверхности воды. Тяжелые ботинки тянули вниз, а он не успевал сделать вдох. Гарри не умел плавать.

Но всем было на это плевать.

Только сейчас он осознал, что задыхается в воде, захлебывается этой грязной жидкостью, которая заливает его лёгкие беспощадно и неумолимо. Гарри тщетно махал руками, пытаясь выплыть на поверхность, но снова и снова проваливался в бездну. В его груди сердце бешено забилось, словно пытаясь вернуть жизнь в слабеющее тело. Ногу свело судорогой, и Гарри осознал, что не может больше бороться.

Его магия тоже это поняла. Она почувствовала смертельную опасность, угрозу его жизни и стала скапливаться в тщедушном избитом тельце Гарри. На корабле раздавались крики, но уши мальчика заливала вода, поэтому он не мог ничего слышать и видеть. Весь мир медленно мутнел перед глазами.

Внезапно стремительный рывок отбросил его вверх. Посиневшие ноздри еле вдохнули такой желанный воздух. Его руки словно налились свинцом, а от тела исходило тепло, ощутимое особенно в прохладном воздухе. Внизу, в воде образовалась гигантская воронка, которая набирала и набирала мощь. Вокруг него начала клубится тонкая пелена тьмы, она почти полностью закрыла его тело. С корабля послышались испуганные крики.

Магия, живая магия клубилась вокруг него и это пугало простецов. Она вырвалась, чтобы воздать по заслугам обидчикам. Слепая ненависть и боль захватила мальчика, а в голове пульсировала только одна мысль:

«Убить!»

* * *

Миссис Мартин любила утро. Она взяла за привычку прогуливаться в раннем лондонском тумане, читать на лавочке книгу и радоваться жизни. Миссис Мартин любила уединение. Она не любила шумной толпы и прохожих, сгрудившихся возле газетного ларька, заполненных улиц.

Миссис Мартин, тихонько (чтобы не разбудить мужа и сынишку), вставала с постели. Готовила типично английский завтрак — яичницу с беконом и шла гулять, прихватив книги Джейн Остин. Да, в свои тридцать она была безнадёжной мечтательницей.

Миссис Мартин беззаботно шагала, улыбаясь алыми губами, накрашенными новой коралловой помадой. Газетный ларек открывался в шесть утра на Чарринг-Кроссорд* и это очень радовало её. Продавщицей была приятная сухонькая старушка, которая, болтая про всякую чепуху, отдала ей номер за 1 фунт**, сделав скидку, как постоянному покупателю.

Миссис Мартин, найдя уже полюбившуюся ранее лавочку и присев, раскрыла газету. На первом же листе красовалась роковая надпись:

«ТРАГЕДИЯ НА ТЕМЗЕ: ЭКСКУРСИОННЫЙ КОРАБЛЬ УТОНУЛ!

22 ноября этого года экскурсионный корабль „Красный маяк“, затонул вместе со всеми пассажирами. Служители правопорядка обнаружили лишь одного выжившего мальчика, но он был в слишком плохом состоянии, чтобы говорить и был госпитализирован, поэтому мы не смогли узнать от него подробности этого, вне сомнения странного, происшествия.

Почему странного?

Дело в том, что никаких штормов и сильных изменений в погоде по прогнозам наших синоптиков, не было. Также корабль плыл на безопасном расстоянии от берега и мог подать сигнал о спасения. Однако все произошло иначе.

Детективы работают над этой катастрофой, но уже сейчас можно утверждать одно — затонувший корабль, который уже рассмотрели, был разломан будто бы взрывом. Неужели была подложена бомба?

Подробности читайте на стр. 4, мнение наших экспертов на стр. 6.

Но не пугайтесь и не поддавайтесь панике! Ничего определённого ещё не известно!».

Миссис Мартин сделала испуганное лицо доброжелательного ответственного гражданина. Отпила немного капучино из пластикового стаканчика и…

Перелистнула страницу на модные новости.

________________________________________

* Не знаю, какие улицы в Лондоне, так что придумала свою. Прошу простить и не жаловаться.

** Искала информацию в Интернете, сколько примерно стоят лондонские новостные газеты, но там тоже ничего нет, поэтому если вы что-то знаете, сообщите в комментариях.

26 декабря, Хогвартс

— Здравствуй, Аластор, — спокойно поприветствовал директор опытного мракоборца, но подрагивающие длинные пальцы выдавали его волнение.

Грюм, свирепо вертя в глазнице фальшивый всевидящий глаз, оглядел кабинет. Его взгляд зацепился за свежий выпуск маггловских новостей, небрежно смятый и одиноко лежащий на краю стола, за потрепанный вид директора и очки-половинки, то и дело съезжающие с крючковатого длинного носа.

— Ты вызывал меня, Альбус, — хрипло отозвался мракоборец. — В послании было сказано, что дело срочное.

— Да, — Альбус откашлялся. — После смерти Вернона Дурсля Гарри Поттер попал в приют. Это была моя ошибка — считать, что Петунья будет относится к мальчику непредвзято и не винить его в трагедии, — он сокрушенно покачал седой головой. — А сейчас… Как видишь… Магия мальчика вырвалась и разрушила корабль, убив всех, кто была на борту. Ты же знаешь не хуже меня, как магия нестабильна в детском возрасте…

— Мальчик погиб? — хрипло пробасил Аластор, опираясь на деревянную трость.

— К счастью нет, — вздохнул Альбус. — Но это-то все и осложняет… Видишь ли, мальчик стал опасен для окружающих. Если оставить его у магглов, то он рано или поздно станет виновником новой трагедии. Поэтому его нужно разыскать и забрать в Хогвартс. Возможно, досрочно отправить на первый курс, чтобы научить управлять магией. Конечно, это против правил, но это необходимость.

— Ты хочешь, чтобы я разыскал Поттера? — переспросил Грюм.

— Именно. Я знаю, что у тебя огромный опыт в поисках людей. Ведь именно ты обнаружил магический след самих Лестрейнджей. Только постарайся не напугать мальчика, но если он все же испугается, то просто схвати его и трансгрессируй сюда, — начал раздавать указания Дамблдор, прямо как перед боевой операцией.

Грюм сухо кивнул и исчез в зеленом пламени камина, поджимая белые губы, исперщенные боевыми шрамами.

…Дамблдор осел в кресле. Этот разговор дался ему нелегко. Что бы то не было, но он волновался за судьбу мальчика. Это он и только он, старый дурак, был виновен в том, что Гарри отправился в приют. Он опустил седую голову в ладони.

Оставалось только молится, чтобы в светлой душе этого ребёнка плотно не поселилась тьма.

* * *

Приближался главный зимний праздник — Рождество. За окном мелкими хлопьями сыпал снег и все луга Шотландии уже покрылись снежным покровом. Холода наступали и в самом замке. В подземельях Слизерина, кажется, вообще не было предусмотрено отопления и все слизеринцы, от первого курса до седьмого, грелись как могли. Младшие курсы неуклюже накладывали согревающие чары, ну, а старшекурсники тайком протаскивали огневиски.

Коридоры Хогвартса были украшены волшебными игрушками и мини-Санта Клаусами. В воздухе пахло еловыми ветками, которые были щедро разбросаны по замку. В Большом зале уже стояла праздничная ель, которую приволок из Запретного леса Хагрид. Везде царила атмосфера предвкушения праздника.

Близнецы хотели остаться в Хогвартсе на каникулы. Во-первых, не хотели лишний раз видеть Уизли, а во-вторых… Замок будет почти пуст! Это давало множество перспектив и возможностей для его исследования…

С самого утра они находились в приподнятым расположении духа. Джордж, уже вполне себе оправившийся, был душой компании и постоянно отпускал шутки в сторону гриффиндорцев. А притом ещё и уроки на сегодня отменили!

— Пойдемте на улицу? — предложила Алис, встряхнув гривой золотистых волос. — Там снег выпал…

— Ну и что? — недовольно спросил Джордж, которого бесцеремонно прервали. — Подумаешь, снег…

— Ой, ну не будь такой букой! — воскликнула Розье, всплеснув руками. — Ведешь себя, как маленький старик, тебе всего двенадцать!

Идею девочки поддержали все, и поэтому Джорджу пришлось смириться и пойти с ними. Компания благополучно вышла из замка, миновав бурчащего Филча, который возмущался, мол: «Ходят тут всякие!», но они с чистой совестью его проигнорировали. На улице сыпал снег, поэтому слизеринцы замотали вокруг шеи покрепче шарфы и надели перчатки. Все весело переноса писались и делились планами на зимние каникулы:

— Maman* обещала, что мы навестим наших родственников в Германии, немецкую линию Розье — Розен, — щебетала Алис, казалось, ничуть не смущаясь компании мальчишек. — Я так давно не видела моего кузена Гаррета, он такой взрослый — ему в этом году шестнадцать, представляете?..

— Я скорее всего поеду с отцом во Францию, — пробасил Монтегю, чеша в затылке. — Говорят, там много Вейл… — он мечтательно вздохнул.

— Рано тебе ещё о таком думать, придурок отец тебя все равно туда не поведет, — Бэддок толкнул того в плечо, и приятели рассмеялись. Элиссон наградила обоих испепеляющим взглядом.

— Вы дураки! Все опошлите! — она возмущенно отвернулась.

Джордж только хотел свернуть острое слово в разговор ребят, как ему зарядили снежком зашиворот. Мурашки быстро распространились по разом похолодевшей спине.

— Какого?.. — он обернулся и увидел смеющегося Роули, который, наконецю сменил похоронное выражение лица на нормальное.

Все разом отвлеклись от своих разборок и повернулись к ним, смеясь над Джорджем, лицо которого медленно поползло уродливыми красными пятнами.

— Ах так! — воскликнул он, кое-как наскоро делая снежок и отправляя его в лицо Эдварда. Но тот успел отвернуться, хотя снаряд и угодил ему в плечо.

Вскоре присоединились и остальные. Они разделились на две команды — в первой была Элиссон, Фред и Джордж, а во второй — Эдвард, Грегори и Малькольм. Они организовали две снежные крепости, которые поочередно штурмовали друг друга. Грегори снежком залепил Фреду тогда, когда он открывал рот, и мальчик долго плевался. Но зато потом он взял реванш, запустив огромный шар тому в глаз. В конце концов у Монтегю образовался синяк.

* * *

Фред шёл по пустынным коридорам Хогвартса, минуя повороты один за другим. В руках он крепко держал письмо, сжимая его чуть подрагивающими бледными пальцами.

После игры в снежки, они вернулись в Хогвартс — румяные и усталые от мороза и долгих игр. Завхоз долго ворчал на них и грозился заставить вымыть полы — мокрыми ботинками они наследили порядочно. Дальше они разошлись — Алиссон пошла в библиотеку, наскоро переодевшись в сухую одежду с гостиной Слизерина. Джордж ввязался за ней, чем удивил, казалось, весь первый курс — все знали, что младший близнец ненавидел учёбу и боялся книг, как огня.

Эдвард, Малькольм и Грегори отправились на отработку к Флитвику, которую маленький профессор назначил им во вторник. Фред же направился в совятню — отправить письмо в Нору, где сообщалось, что он не приедет на каникулы.

Привязав к лапке пестрой школьной совы и шепнув адрес, он с чувством выполненного долга отправился в гостиную Слизерина, где хотел почитать недавно взятую им самим из библиотеки книгу «Чистокровные рода мира». Там очень интересно описывалось древо Лестрейнджей и других чистокровных семейств. Например, он узнал, что у его настоящей семьи была и французская линия — Лестранги, а у Малфоев — Мелифлуа**. Несмотря на разные фамилии они все происходили от одного предка — прародителя рода.

Так же он начал интересоваться генетикой. Книгой «Наследственность и кровь» он начал зачитываться, по ночам изучая каждую строку. Оказывается, если наследники двух древних родов вступают в брак, то их детям передаётся предрасположенность к определённым родовым датам обоих родов. Например, у рода Лестрейндж это были боевая магия и ритуалы крови, а у рода Блэк — проклятья и темные сглазы.

Нет, Фред не задумывался о своих детях, до этого ещё должно пройти Мерлин знает сколько времени, он просто хотел узнать, какие у него предрасположенности. Раз Беллатрикс была из рода Блэк, специализировавшегося на тёмных проклятьях и сглазах, значит, была сильной ведьмой, может быть даже сильнейшей ведьмой столетии, если учитывать, в каком невиданном фаворе были Лестрейнджи в Тёмного Лорда.

Идея, изложенная в обеих книгах была довольно проста и понятна — аристократы и чистокровные волшебники предпочитали не вступать в брак с магглами, полукровкамии грязнокровками потому что их кровь не несла в себе родовых даров. А значит, наследники рождались весьма слабые и не подающие больших надежд. Конечно, бывали и исключения, но просчитать магический потенциал ребёнка, зачатого не от чистокровного волшебника, не представлялось возможным. Предателями же крови считали тех, кто не только не приумножил родовые дары, но и утратил свои изначальные, данные прародителем рода* * *

.

* * *

Тот же день, Нора

Рон раскапризничался. Он кричал, а его красное от криков горло уже охрипло. Миссис Уизли дневала и ночевала около его постели, лишь бы её сын наконец-то выздоровел. Целитель диагностировали тяжелую форму ангины и прописал зелья, но на лечение у семьи Уизли просто не хватало средств. Молли пыталась поить его обыкновенныеми травянными отварами, но ничего не помогало.

Этим утром она написала в отчаянии письмо директору Дамблдору, ведь тот всегда их выручал в трудных ситуациях. Когда они взяли на воспитание близнецов Уизли, он пообещал, что будет выдавать деньги на все нужды многодетной семьи. Молли вздохнула и углубилась в воспоминания:

Это было обычное утро ноября. Прошло две недели с того дня, как Тёмный Лорд был повержен Мальчиком-Который-Выжил, но Магический мир все равно находился в состоянии праздничного веселья, кое не омрачало даже несколько громких судов над Пожирателями Смерти, в рядах которых оказался даже Руквуд — работник Министерства. Поимка Лестрейнджей была заданием номер один у Аврората и мракоборцев. Грюм взял их магический след у дома доблестных авроров Долгопупсов, которых эта сумасшедшая семейка запытала до безумия.

Портключ, с помощью которого те переместились, вел к Лестрейндж-холлу. Последние Пожиратели запечатали вход и оборонялись с башен, держа осаду несколько дней. По этому поводу было несколько громких статей… В ходе сражения, где участвовали даже домовые эльфы, было убито сорок шесть человек и ещё девять ранено — немыслимое число для жалких четырёх Пожирателей. Но как бы храбро они не сражались их все равно повязали.

Суд был назван (с лёгкой руки Риты Скитер) самым громким событием года. И вправду — страшные проклятья Беллатрисы запомнили все в зале и до сих пор содрогались, вспоминая её безумное лицо. Сама Молли не присутствовала, так как нянчилась с полуторогодовалым Роном, который рос очень болезненным ребёнком.

Зато там присутствовал Артур, который и рассказал ей обо всем. И женщина бы забыла об этом, увлеченная домашними хлопотами, если бы впоследствии Лестрейнджи не стали её проклятием.

Хлопотав на кухню, готовя завтрак для всей семьи, Молли услышала стук в дверь. Не успев даже сбросить фартук, запачканный мукой (целитель в Мунго посоветовал во время беременности минимально пользоваться магией, чтобы не повредить плод). Она распахнула дверь, ожидая увидеть растрепанного Артура, который, как всегда, из-за рассеянности забыл дома волшебную палочку, но увидела того, кого совершенно не ожидала. Альбуса Дамблдора с двумя свертками на руках.

— Профессор… — забормотала рыжеволосая женщина, попятившись. — Простите, я тут… Не ждала гостей… Да вы проходите, проходите, не стойте на пороге! У меня пирожки как раз почти дошли…

Дамблдор величественно склонил голову и прошёл в гостиную. Молли забегала вокруг почетного гостя, искоса поглядывая на свёртки, в которых смутно угадывались детские личика. Наконец, когда все было улажено, она осмелилась задать вопрос:

— Профессор, а кто это?

— Молли, девочка моя… — вздохнул Альбус. — Видишь ли, мне не к кому кроме вас обратиться… А Уизли всегда были доброй отзывчивой семьей… У этих мальчиков не стало родителей, Молли.

— Но… Как же… — Молли глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Я хочу сказать… Мне очень жаль, но я не смогу, Альбус. У меня четверо, да ещё и пятый ребёнок, а им и так нечего есть…

— Я понимаю, девочка моя, — начал издалека Альбус. — Но что ты скажешь на то, что за воспитание этих детей ваша семья будет получать по сто галеонов в месяц?

Глаза Молли загорелись. Но она тут же недоверчиво прищурилась, глядя на Дамблдора, который выглядел совсем безмятежно, будто сто галеонов в месяц для него — раз плюнуть.

— Профессор, вы уверены, что они стоят того? Я не отказываюсь, просто… Это же обычные дети…

— Как говорится, дети — цветы жизни… — таинственно произнёс Дамблдор и, отсчитав из мешочка сто золотых монет, засобирался.

— Профессор, а как их зовут? — через несколько минут задала вопрос Молли, опомнившись.

— Отныне они — Фред и Джордж Уизли.

Молли вздохнула. Если бы тогда она узнала, чьи это дети, то ни за какие галлеоны она бы не приняла их в семью. Теперь из-за них столько проблем…

Из горестных воспоминаний её вывел стук в окно. Пестрая сипуха, недовольно ухая, летала вокруг их дома, а у неё в клюве был зажат свиток. Она резко открыла фрамугу и впустила растрепанную сову в Нору.

«Здравствуй, Молли

Пришло твоё письмо — очень сочувствую твоему горю. Но есть выход — ты примешь близнецов на зимние каникулы в Норе.

В свете последних событий я очень волнуюсь, что они могут ступить на темную дорожку, как и их родители. Думается мне, что кто-то очень хочет этому по способствовать. Будь добрее к ним и покажи, что выбор факультета не влияет на твою любовь к ним. Деньги на лечение Рона пришлю с другой совой. Если согласна, черкни короткий ответ.

Альбус Дамблдор»

Молли нервно теребила боковой шов платья. Рон надрывался в соседней комнате. Выбора у неё не было. На клочке бумаги она написала короткое «да».

* * *

Но как всегда утро омрачила нерадостная весть. Письмо из дома Уизли, в котором в приказном порядке писалось, чтобы Рождество близнецы провели в Норе. Фред не знал, какое озарение спустилось на Молли, наверное, ей просто промыл мозги Дамблдор, но она вдруг страстно захотела их увидеть. Вчитываясь в письмо, Фред нахмурился, и брат эту перемену в настроении, как ни странно, заметил.

— Какие новости? — обеспокоенно спросил он брата. — Что-то плохое?

— Что-то ужасное, — вздохнул Фред, протягивая брату письмо. — Прочти.

Джордж с азартом выхватил у него письмо и принялся читать, пробегаясь по пергамента пальцем и вчитываясь в строчки, написанные крупным размашистым почерком миссис Уизли.

— Я так понимаю, спорить не имеет смысла? — обреченно вздохнул Джордж, кромсая письмо.

— Вряд ли нам это удастся, — заметил Фред. — Тогда нужно зайти к Макгонагалл, забрать заявку.

— Но это просто отстой! — воскликнул со злостью Джордж, комкая в руках злополучной письмо и бросая его под стол. На них стали подозрительно косится остальные слизеринцы, занятые трапезой.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Алис, пододвигаясь к ним.

— Да, — мрачно буркнул Фред. — Нам пришло письмо с «приказом» приехать в Нору на зимние каникулы.

— Но вы же не хотите туда ехать? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла она, накручивая прядь волос на тонкий палец.

— А кто хочет? — сказали они почти одновременно и, взглянув на друг друга удивленно, громко расхохотались. Алиссон недоуменно переводила взгляд с одного близнеца на другого.

— Прости, — давясь смехом, извинился Джордж. — У нас так часто случается. Неврозия с детства.

Розье фыркнула и отвернулась.

…Когда они садились на Хогвартс-Экспресс, сердце стучало. Фред волновался — похоже, что директор заметил изменения в их поведении. Да и как это можно не заметить? Они вели себя слишком странно, будто крича во все горло: «С нами что-то не так, заметьте это!». Попадание на Слизерин — это ещё можно было простить, если бы они вели себя типично для Уизли, то есть кричали о том, что это ошибка и вокруг одни «подлые змеи». Волнение и странное, сверлящая тревога в груди не прекращались, продолжая терзать его. Как бы он хотел, чтобы Лестрейнджи сбежали из Азкабана и разыскали их, или же нашлись какие-нибудь дальние родственники, которые отбили бы их у Дамблдора и Уизли.

Он шагнул за порог купе и вздрогнул, услышав над ухом голос брата, открывающий от размышлений. Они специально выбрали это купе, чтобы ехать вместе, без компании, в которой нельзя было обсудить важные вещи, касающиеся их благополучия в дальнейшем. Правда, Фред вообще считал лучшим собеседником себя самого, иногда ему казалось, что его психологический возраст гораздо больше чем у Джорджа, который вел себя и размышлял, как обычный двенадцатилетний ребёнок. И Фред даже затруднялся сказать, что лучше.

— Ты меня слышишь? — недовольно спросил Джордж, маша ладонью перед носом брата.

— Конечно, конечно… Прости, — опомнившись от своих размышлений, ответил Фред, оборачиваясь к брату. — Что ты сказал?

— Я говорю — неплохо бы было улизнуть в Косой переулок из Норы, — повторил Джордж обиженным тоном. — Может быть даже объявится в Грингроттсе. Столько произошло — а мы даже не знаем своих имен!

— Ага, и кто пустить сопляков-первокурсников туда, — скептически хмыкнул Фред. — Скорое нас выгоняет взашей.

— Ну ты умеешь все испортить своим сарказмом! — обиженно ответил Джордж. — И вообще — я не собираюсь все каникулы сидеть в Норе. Ты как хочешь.

— Да ладно тебе, — примирительно сказал Фред. — Я тоже этого не хочу. И вообще — мы можем на месте что-нибудь придумать.

Всю дорогу братья болтали о всякой ерунде. Один раз зашла продавщица сладостей, но они вежливо отказались. Если честно, то Фред немного боялся спускаться на перрон, ведь все однокурсника да и остальные слищеринцы увидят «их семью» и проникнуться к ним презрением. Если в школе на это как-то закрывали глаза, то вряд ли они откажутся пообсуждать с родственниками «этих Уизли», которые по ошибке попали на Слизерин.

Своими опасениями он поделился с братом, и тот их целиком и полностью разделил. Поэтому, когда остальные ученики выходили с поезда на перрон, к родителям, родственникам и просто встречающимся, они с братом затаились в купе, наблюдая за Уизли, нелепо шатающимися по платформе и поглядывающим на часы.

Фред увидел Роули, которого встречала мать — изможденная женщина, которая, впрочем, выглядела достойно, хоть и небогато. В сердце вновь кольнула острая жалость, когда мальчик вспомнил, что едет к убийце отца Эдварда, хоть и к косвенному.

В противоположность матери Эдварда были родители Розье. Холеная высокая блондинка в синем дорогом платье — мать Алис, была до жути похожа на неё саму. Точнее, это Алиссон была похожа на мать. Её отец тоже не отличался от них — у него были кудрявые золотистые волосы и зелёные, по-кошачьи цепкие глаза. Всем своим видом он больше напоминал подростка-старшекурсника, нежели отца взрослой дочери-первокурсницы.

Задумавшись над своими наблюдениями, Фред даже не заметил, как прозвучал второй гудок, предупреждающий, что поезд скоро тронется. Лишь когда его толкнул в плечо Джордж, он это обнаружил. Близнецы, быстро схватив чемоданы, побежали к выходу.

На перроне их уже ожидала взбешенная Молли.

________________________________________

* — (от француз. Мать) — так модно было произносить в высшем обществе.

** — Чисто выдумка автора, но в книге есть упоминание, что у Блэков есть младшая ветвь — Блэквуды и оттуда я развила идею.

* * *

 — Вот это уже голейшая ересь, которой автор пытается обосновать пренебрежением волшебников к грязнокровкам-полукровкам.