"Дамблдор замолкает на секунду, оборачивается и обводит взглядом кабинет, как будто выбирая, что бы еще взять в качестве примера; потом опускает руку в карман и достает оттуда одну из своих проклятых желтых конфет.
— Если проглотить лимонную дольку — ее не будет, — продолжает он с лукавой усмешкой, глядя сквозь конфету на свет. — Думает ли долька о смерти? Сожалеет ли о конечности своего бытия? Или в смерти она обретает смысл существования, выполняя то, к чему и была предназначена? Если однажды я родился, то однажды умру. Если ты родился, ты тоже умрешь. Наша смерть может быть лишь более или менее бессмысленной.
Альбус отправляет конфету в рот и заканчивает:
— Мы живем в чертовски простом и страшном мире, Северус. Каждый из нас может умереть в любой момент. Никаких гарантий. Неужели, осознав это, я могу сожалеть о смерти — своей или чужой? Неужели я должен говорить о ней серьезно?"
#НГ #подарки
Кисо написал пост-размышление о подарках, я взгрустнула и впала в #магломуары
Убейте, не помню детских подарков на НГ. На день рождения несколько помню, да... Но тогда время было такое... Кулек с мандаринками и конфетами и спортивные штаны с начесом (это в среднем). Была гармошка, бубны (кажется, б/у), крокодил Гена пластиковый... (Фотографии были в ужасном качестве, но я попросила нейросеть чуток починить. Так что лицо не вполне мое, но антураж тот самый...)
Но мама очень старательно готовилась. Вырезались сногсшибательной красоты снежинки (а не эти кошмарные салфетки с дырочками)), клеились зимние домики с заснеженными окнами... Когда мне было три года, в нашей крохотной комнате в коммуналке появилась... карета. Настоящая. В нее можно было сесть, и конь-качалка умчал бы меня куда-то на бал))) Спасибо нейросети, которая вытащила из почти невидимой микрофотки столько деталей:
И, конечно, живая елка и настоящий дед Мороз...
А еще костюмы. Мама каждый год шила мне костюмы. Не зайчиков и лисичек, нет, костюмы на утренник в детский сад были унылы, но обязательны, это несчитово, а настоящие костюмы на елку в ДК. Кошечка с бумажными пушистыми ушками и вязаными перчатками, гусар-девица, шамаханская царица, шахматная королева...
Так что праздник был ярким. В тринадцать лет я сказала, что костюмы закончились. Но мама шила костюмы и нашим детям, и даже однажды моей крестнице... Пусть они не были идеальны с точки зрения кроя и шитья, но они были волшебными...
А в 16 лет я получила свой последний волшебный подарок. Начало 90-х, нищета... На завод в папин цех привезли партию кукол. И папа, стесняясь и сомневаясь, взял для меня одну. Не Барби, нет, классическую щекастую советскую куклу. Но невесту... В белом платье с кружевом и кружевной шляпке... И это было так правильно, трогательно и больно, что я и сейчас расплакалась, когда вспомнила.
Иногда, чтобы воспоминания стали волшебными, нужно просто подождать четверть века или чуть больше...
— Если проглотить лимонную дольку — ее не будет, — продолжает он с лукавой усмешкой, глядя сквозь конфету на свет. — Думает ли долька о смерти? Сожалеет ли о конечности своего бытия? Или в смерти она обретает смысл существования, выполняя то, к чему и была предназначена? Если однажды я родился, то однажды умру. Если ты родился, ты тоже умрешь. Наша смерть может быть лишь более или менее бессмысленной.
Альбус отправляет конфету в рот и заканчивает:
— Мы живем в чертовски простом и страшном мире, Северус. Каждый из нас может умереть в любой момент. Никаких гарантий. Неужели, осознав это, я могу сожалеть о смерти — своей или чужой? Неужели я должен говорить о ней серьезно?"