Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

И в этом бою как из крана вино,

И я пьян и убит под звездою давно,

Дай мне выйти из этой войны с мечом.

И чтоб было потом еще продолжение...

Светлана Сурганова

Пять лет спустя

«Ночной рыцарь» остановился на просёлочной дороге, и Люциус вышел из автобуса. Всю дорогу он молчал, сидя в дальнем кресле, и развлекал себя тем, что встречал в упор взгляды пассажиров, вынуждая их поскорее опускать глаза. И когда Люциус Малфой вышел на своей остановке, все в автобусе вздохнули с облечением, но ещё долго потом молчали.

Люциуса отпустили на два дня раньше предполагаемого срока, и он не стал сообщать о своём возвращении сыну. Сопровождающий мракоборец трансгрессировал с ним в Косой переулок, куда Малфой и попросил себя доставить. С ним была небольшая сумма денег — последнее новшество Министерства, и Люциус потратил их практически все на новую мантию взамен казённой, которую он оставил в магазине и попросил сжечь. Новая мантия была вполне приличная (не то, что раньше, конечно), но в ней было не стыдно показаться на людях.

Месяца за два до освобождения волосы Люциуса перестали укорачивать, и они уже достигали воротника. Зачёсанные назад, неопределённого цвета (очень светлые или уже седые), они открывали лоб с двумя синеватыми жилками. Почти никаких вещей у Люциуса с собой не было, кроме палочки, которую ему вернули, и маленького чемоданчика.

Оставшись на дороге один, Люциус двинулся по тропинке к воротам Малфой-холла. Он упрямо не желал трансгрессировать и когда добрался до видимых только магам и распахнувшихся перед ним ворот, то уже заметно устал. А до дома было ещё идти и идти.

Сентябрь выдался тёплым. Люциус шёл по аллее, отмечая про себя обильное осеннее цветение повсюду. У жены сына наблюдалась явная склонность к садоводству. Даже мысли об этой женщине всплывали в голове с натугой. Вроде бы Люциус давно привык к мысли, что сын женился на магле, ещё и по любви, да и рождение сразу двух внуков примирило с её существованием. Но оказавшись в фамильных владениях, Люциус опять почувствовал некоторое раздражение при мысли, что здесь хозяйничает магла.

Внезапно между кустами слева возник просвет. Люциус остановился, разглядывая обычную песочницу, с забытыми совками и ведёрками. Рядом с песочницей стояли две качалки: у одной впереди была голова утки, у другой — кролика. Люциус поморщился. Но не от неприязни, которую могли вызвать в нём эти магловские штуки, а от покалывания в левом боку.

Он пошёл дальше к дому, глядя себе под ноги, и поэтому не сразу заметил, что его встречают. Только когда впереди зашуршал гравий, Люциус поднял голову и застыл, как вкопанный.

Свою невестку он видел в последний раз вживую в Министерстве по время стычки с орденцами, которая стоила ему свободы. Колдографии, посылаемые Драко, были не в счёт. Мельком взглянув на них, Люциус убирал их в коробку, а на полку в камере поставил только колдографию Драко с детьми. Она и сейчас лежала в его маленьком чемоданчике вместе с остальными вещами, скопившимися за годы заключения. Он не пожелал оставлять ничего в Азкабане, решил, что лучше избавится дома от всего, что напоминает ему о тюрьме.

По дорожке навстречу ему бежала молодая женщина, в которой он с трудом узнал прежнюю Гермиону. На ней были обычные магловские джинсы и какой-то бесформенный свитер, но Люциус не мог не признать, что у сына есть вкус и невестка его — настоящая красавица. Вот только одета, конечно…

— С возвращением, сэр! — Гермиона, запыхавшись, остановилась и посмотрела на него с радушной улыбкой, словно на желанного гостя. — Домовик сказал мне, я даже не поверила сначала, мы ждали вас только послезавтра.

— Здравствуйте, Гермиона, — ответил Люциус, слегка запнувшись на её имени. — Меня отпустили раньше.

Странно, она ничуть не стушевалась, держала себя очень свободно.

— Мы дойдём до дома, и я тут же пошлю Драко сообщение.

— Прошу вас — не сразу. Я бы для начала смыл с себя… казённый дом.

— Конечно, сэр. Вы простите, что я в таком виде. Накинула первое, что попалось под руку.

Тут Люциус разглядел, что из-под ворота свитера Гермионы виднеется краешек шёлковой блузки.

— Не стоит извиняться. Идёмте.

— Ваши комнаты уже готовы, сэр. Я сразу же велю приготовить ванну, и в шкафу вы найдёте всё необходимое. А там как раз наступит время ланча.

У Люциуса слегка засосало под ложечкой. Захотелось вот прямо сейчас трансгрессировать в Лондон, в Косой переулок. Хотя Роджеру он тоже не сообщил точную дату освобождения, но знал адрес и мог бы дождаться его возвращения… но, Мерлин, о чём он таком думает? Не боится же он собственную маглорождённую невестку? Пока они преодолевали последние ярды до крыльца особняка, Люциус поразмыслил о своих ощущениях и пришёл к выводу, что его сбивает с толку именно радушие женщины, которую он, в общем-то, когда-то давно мог убить. От воспоминаний он вздрогнул и провёл рукой по лицу.

— Устали, сэр?

— Пожалуйста, не обращайтесь ко мне так, — поморщился Люциус. — Лучше по имени.

— Хорошо, как вам будет удобнее.

— Погодите. Дети… они знают, где я был все эти годы?

— Знают. Но они вас очень ждут, Люциус, и будут рады наконец-то познакомиться с дедушкой.

Поднявшись по ступеням вслед за невесткой и войдя в распахнувшиеся двери, Люциус застыл посреди холла и обвёл его глазами. Ничего, казалось, не изменилось за прошедшие годы.

— Не знаю, писал ли вам Драко, но я должна вас предупредить, что эльфы у нас свободны, — услышал он голос Гермионы, разглядывая хорошо знакомую лепнину под потолком и герб семьи над аркой, обозначавшей вход в семейный склеп и подземелья дома.

— Да, он писал.

Домовики тут же появились, одетые во что-то вроде униформы, поклонились с достоинством, поздравили хозяина с возвращением.

— У нас их было трое, а тут четверо, — машинально отметил Люциус.

— Добси нашла себе пару. Мальчика зовут Грут.

При слове «мальчик» Люциус закатил глаза.

— Ваши комнаты ждут вас, сэр, — обратился к нему Линс как старший среди домовиков. — Прикажете приготовить ванну?

Люциус кивнул.

— Пойдёмте, я провожу вас, — пригласила Гермина, и они поднялись на второй этаж. — Вы знаете, конечно, что Драко занял кабинет, но остальные ваши комнаты мы не трогали. Там только проведена небольшая магическая чистка. Всё как новое, но всё ваше.

— Мой папаша так и висит в кабинете?

— Так и висит. Хотите взглянуть?

— Успеется. А где дети? — Люциус застыл возле двери в свою спальню.

— Они у себя, у них тихий час. Вы отдохните немного, примите ванну. Они ведь от вас потом не отлипнут. Я вас оставлю, отдыхайте.

Войдя к себе и закрыв дверь, Люциус прислонился к ней спиной, зажмурился и выдохнул. Постояв так немного, он открыл глаза и огляделся. Да, это была его спальня, какой он её помнил. Правда, такой она была в то время, когда он только что женился. Люциус прошёлся по комнате, осторожно ступая по ковру. Вещи находились на прежних местах, даже всё те же колдографии в рамках стояли на каминной полке.

Люциус открыл дверь в гардеробную, слыша, как в ванной комнате тихо шумит вода — там хозяйничал кто-то из эльфов. За дверцами шкафов висели его старые парадные мантии, но многие вещи оказались новыми: рубашки, сюртуки. В широких ящиках стояли начищенные до блеска туфли. За высокой узкой дверцей Люциус обнаружил свою коллекцию тростей.

Чувствуя себя словно у невидимого барьера вокруг тюремной территории, который при малейшем прикосновении может разнести тебя на куски, Люциус выбрал, во что переодеться к чаю, когда в ванной смолкла вода и раздался тихий, мелодичный звон.

Войдя в ванную комнату, Люциус закрыл дверь и почувствовал себя намного лучше в помещении меньшем, чем спальня. Кроме того, здесь стояла ширма, которой всегда можно было отгородиться, лёжа в горячей воде. Люциус втянул знакомый аромат, который источала пена. Он разделся, чувствуя напряжение, будто за ним мог кто-то наблюдать, подвинул ширму, поспешно забрался в воду и вытянулся во весь рост. Эльфы помнили даже ту температуру, которую он предпочитал для ванн. Где-то тихо заиграла мелодия — одна из его любимых, вещица Джона Булля; на столике рядом с ванной появилась вазочка со сладостями. Люциус осторожно взял вишню в шоколаде, положил в рот и закрыл глаза. Ягоду он лишь слегка придавил языком и проглотил вместе со слюной и растворившимся в ней шоколадом. Он поморщился, словно вместо начинки в конфете была хина, и тихо сказал:

— Не нужно.

Музыка смолкла, вазочка пропала со столика.

Люциус потребовал:

— Губку!

Та влетела ему в ладонь, и он с ожесточением принялся тереть шею, грудь, плечи. Он дважды вымыл голову, дважды менял в ванне воду, но вскоре бессильно обмяк. Он не плакал, а только тяжело вздыхал, и лицо его исказилось подобно греческой маске.

Кое-как выбравшись из воды, высушив себя и закутавшись в халат, он поплёлся в спальню, забрался под одеяло и, отгородившись здешней ширмой, весь скукожился и закрыл глаза.

* * *

Люциус проснулся от стойкого ощущения, что на него смотрят. Он пошевелился и услышал голоса за ширмой:

— Мама не разрешила будить дедушку, Джанси! — это говорила девочка.

— Я просто посмотрю! Пусти, Ника! — отвечал ей мальчик.

Детям казалось, что они шепчутся, они старательно приглушали свои звонкие голоса. Люциус невольно улыбнулся.

— Я не сплю, идите сюда… — сказал он, не решившись произнести какое-нибудь ласковое слово.

Его вдруг поразила мгновенная мысль, что малыши ведь вниманием старшего поколения не обделены. Есть ещё эти… магловские дедушка и бабушка.

Первой из-за ширмы показалась девочка: волосы, как у матери — кудрявые, каштановые. Но глаза… вот чьи глаза? Люциус, получая от сына колдографии детей, долго раздумывал, у каких магловских родственников малышки были такие чудесные, большие карие глаза с длинными ресницами? А потом он понял: это же Блэковская порода! Береника не в Беллатрикс пошла, слава Мерлину, но Вальбурга по молодости лет, судя по портретам, была замечательной красавицей.

Следом появился мальчик, и сердце Люциуса забилось: даже самые лучшие колдографии не способны были передать всего сходства малыша с Драко. То, как мальчик смотрел, как наклонял голову…

— Здравствуйте, мои… мои хорошие, — пробормотал Люциус. — Идите ко мне, ну скорее же!

Дети не заставили себя просить дважды. Они шустро вскарабкались на кровать и обняли деда за шею. А тот, не в силах больше произнести ни слова, только обнимал их в ответ и целовал — то девочку, то мальчика.

— Дедуля, не плачь! — Береника провела ладошкой по щеке Люциуса.

— Не буду, — усмехнулся тот, услышав такое обращение.

— Ты больше не уйдёшь от нас? — спросил мальчик.

Он слегка не выговаривал букву «л», а девочка немного картавила, но в основном, речь у обоих была чистой и даже слегка взрослой для четырёх лет.

— Нет-нет, что ты! Я никуда не уйду! — совершенно искренне уверил Люциус.

— Хорошо, — проворковал Джансар ему в ухо. — Мы дедушку и бабушку маглов видим редко.

Но всё-таки видят, значит. Что ж… это понятно. Но получается, родители невестки иногда гостят в Малфой-холле?

— Расскажите, как вы живёте, чем занимаетесь? — спросил Люциус.

— Мы играем, гуляем… — стала перечислять Береника.

— Ты главная? — улыбнулся Люциус.

— Я старше на тридцать минут! Вот!

Мальчик, видимо, не возражал против этого заявления и прав на первородство.

— Мама с нами занимается, — прибавил он.

— Чем?

— Мы читаем, считаем, рисуем…

— Вы сами читаете? — уточнил Люциус. Он с трудом мог вспомнить, когда именно начал читать самостоятельно. Но вроде бы тоже рано.

— И сами, и мама-папа нам тоже читают. Рассказывают о всяких животных, о географии…

— О естествознании, — добавила Береника.

— А о магии? — нахмурился Люциус.

— Конечно! — ответили оба.

— Вы где-нибудь бываете, кроме имения?

— В Лондоне, — Джансар сжал кулачок и стал отгибать пальчики по одному, — в Хогвартсе, в Хогсмите, во Франции…

«Ага, родня Флёр Делакур, видимо, и ещё наставник Драко», — догадался Люциус, вспоминая письма сына.

— Этим летом мы были в Италии. Ника, как называется та земля?

— Тоскана. Мы смотрели на старинные магловские города. Там очень красиво.

— А в Риме были? — почти одобрительно спросил Люциус.

— Нет ещё. Мама сказала, что летом там очень жарко, а Джанси у нас такой беленький.

Люциус улыбнулся и поцеловал внука в лоб. Да, жаркое солнце и Малфои несовместимы.

— А… у родителей своей мамы вы бывали в гостях? — спросил он.

— Иногда, — почему-то виновато пробормотал Джансар.

— Что так?

— Потому что дедушка и бабушка много работают, лечат маглам зубы. Они ещё молодые, им рано на пенсию.

— Ага… Ну и как вам у маглов?

— У них такие классные карусели! — Джансар запрыгал на кровати.

— Крутые! — вторила ему Береника.

— Крутые, значит… ну да.

— Папа обещал, что в парке у нас тоже поставят карусель, — сообщил внук. — Маленькую, эльфы станут нас кружить, а потом и мы сами будем катать друг друга, когда чуть вырастем.

— Вижу, вам вдвоём не скучно, — заметил Люциус, чувствуя невольную благодарность к невестке, пусть даже и не от неё зависело рождение двойни.

— У нас есть друзья, — сказала Береника. — Мы часто играем с другими детьми.

— Это с кем? — спросил Люциус, примерно представляя ответ.

— С Такеши…

— Сын мистера Снейпа. Так…

— Да, сын дяди Северуса и тёти Шицу. Эйлин пока маленькая. А ещё с Тедди.

— А это кто?

— Тедди Люпин, — Береника с удивлением посмотрела на деда.

— Ну, ваш папа мне не писал, что Ремус Люпин стал отцом. Так оба мальчика, выходит, ваши одногодки. Это хорошо.

— Еще с Гвенэлле иногда играем, это дочка дяди Билла и тёти Флёр. Она нас старше.

— Ещё у дяди Гарри есть Лили, совсем маленькая, — заметил внук. — Но очень хорошенькая.

«Мерлин упаси!» — подумал Люциус. Он представил себе, что в будущем внук может положить глаз на дочку Поттера. Он бы скорее одобрил дочку Северуса. И чёрт с ней, с лисьей кровью.

— Ещё у тёти Полумны и дяди Забини мальчик, но мы его видели всего два раза, он тоже нас младше.

— А вот у тёти Эммы детей нет, — вздохнула Береника.

— Эммы… — силился вспомнить Люциус.

— Ну да, Эммы. И дяди Клиффа.

Люциус сообразил, что речь идёт об Эмме Ноббс, и решил спросить у невестки, в чём там проблемы. Однако, слушая болтовню малышей, он с удовлетворением отметил про себя, что магический мир «плодится и размножается».

Внуки льнули к нему, и Люциус почувствовал себя значительно лучше. Дом не казался более чужим, а невестка-магла вдруг обрела несомненные достоинства — дети были умны и воспитаны, ласковы — ну, это качество у Малфоев никогда особо не ценилось, но Люциус успел пересмотреть за прошедшие годы свои убеждения, в том числе в плане воспитания потомства. Несмотря на нежные чувства, охватившие его от близости к малышам, Люциус не был бы сам собой, если бы не испытывал ещё и гордость от мысли, что его род будет продолжен.

— Хочешь секрет, дедуль? — спросил Джансар.

— Хочу.

— А у нас в марте будет ещё один братик.

— Да ты что! — искренне поразился Люциус.

В роду Малфоев никогда не рождалось больше двух мальчиков. У них и девочки-то появлялись крайне редко. Трое детей в семье! «Ну и слава Мерлину, — подумал Люциус, — но только Уизли по числу отпрысков догонять не надо». Вслед за удивлением и радостью нахлынуло возмущение. Что это невестке вздумалось бегать по дорожкам в её положении?

В дверь постучали.

— Можно? — раздался голос Гермионы.

Легка на помине. Но Люциус почувствовал, что, пожалуй, он с интересом побеседует с невесткой.

— Дети, — послышался голос уже за ширмой. — Оставьте пока дедушку, ему нужно встать и одеться. Скоро чай. Люциус, вы будете пить чай с нами? Эльфы накроют в малой столовой.

— Разумеется… Ну, бегите к маме, мои дорогие. Я скоро спущусь.

Получив по поцелую в каждую щёку, Люциус нехотя выпустил малышей из объятий.

Когда Гермиона увела детей, он довольно бодро встал с постели, тщательно расчесал волосы, оделся так, как принято было одеваться у Малфоев к столу.

Он спустился вниз, раздумывая, где же теперь помещается малая столовая. Оказалось, это комната с единорогами. Она изменилась совсем немного, пожалуй, стала даже уютнее, благодаря круглому столу у окна, выходящему в сад.

При его появлении Гермиона и дети встали со старой кушетки Нарциссы, передвинутой к камину. Невестка переоделась в голубую мантию, гармонирующую с цветом стен. «Хм… — подумал Люциус, — а она небезнадёжна». Он ещё раз внимательно посмотрел на Гермиону — да, красивая всё-таки женщина. Улыбнулся — вполне любезно — и поклонился.

— Дорогая невестка…

Глаза Гермионы слегка расширились от удивления, но она ничего не сказала, тем более что дети сразу бросились к Люциусу, взяли за руки и подвели к прекрасно накрытому столу. Их стулья были выше остальных и снабжены парой перекладин, вроде лестниц.

— Аккуратней, милые, — сказал Гермиона, и дети спокойно и чинно уселись.

«Хм…» — вторично подумал Люциус.

Он смотрел на то, как невестка разливает чай, на её изящные движения, тонкие пальцы — на одном красовалось старинное кольцо тонкой работы. Люциус вдруг вспомнил о Нарциссе и почувствовал дурноту. Он невольно прижал к губам указательный палец, как всегда делал, когда пытался совладать с собой. Встретив спокойный и мягкий взгляд Гермионы, он со смешанными чувствами осознал вдруг, что та его понимает.

— Я отправила сову ещё и в Хогвартс. Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, Люциус.

— Нет… нет, что вы. Спасибо… до… дорогая.

— Я надеюсь, Северус сможет позже вечером навестить нас.

— Дядя Северус! — не удержался до того времени молчавший Джансар.

Береника погрозила ему пальчиком.

— Ну полно вам, — слабо улыбнулся Люциус. — Это в моё время дети молчали за общим столом.

— Ну, мы не молчим, — лукаво улыбнулась Береника.

— Я понял, — Люциус погладил её по голове.

«Мерлин, какая красавица вырастет», — подумал он невольно.

Гермиона наконец наполнила и свою чашку. Некоторое время все молча наслаждались фирменной фамильной выпечкой. Люциус — так совершенно искренне. Ему пришлось по душе, что невестка не стала разводить тут «демократию» и ломать сложившиеся устои, но, кажется, приняла их как собственные.

— Когда вернётся Драко? — спросил он.

— К ужину. Он прислал мне ответ. Извинился, что пока не может прервать работу — очень важный проект, — но, судя по почерку, он был очень взволнован.

— А вы, значит, занимаетесь только домом и детьми?

— Почему же? Нет. Я недавно защитила диссертацию по заклинаниям, — улыбнулась Гермиона.

— Почему же Драко мне ничего не писал?

— Наверное, он посчитал, что это будет вам неинтересно.

— И напрасно! — Люциус сейчас верил в то, что говорил. — Наука… — он одобрительно кивнул.

— Когда дети пойдут в школу… — Гермиона запнулась.

— Все дети, — подсказал Люциус.

— Ах… вам уже сообщили…

— Поздравляю вас, дорогая, — теперь это слово уже не застряло у Люциуса в горле, — третий Малфой — это чудесно.

— Три — хорошее число, да, — улыбнулась Гермиона. — Впрочем, я бы хотела написать новый учебник для начальных курсов… Для этого необязательно ждать, когда дети подрастут.

— Вы не скучаете? — с некоторым беспокойством спросил Люциус.

— Нет, что вы! — искренне рассмеялась Гермиона. — У нас бывают гости, и мы с детьми часто выбираемся из дома, пока Драко в Отделе тайн. Я вовсе не сижу в четырёх стенах. Знаете, Гарри и Джинни — они нам почти как семья, — она немного напряглась, — но и школьная компания наша не распалась, слава богу.

Люциус одобрительно кивнул.

— У вас наверняка есть много колдографий? Покажете мне после чая?

— Дедуль, — Ника подёргала его за рукав, — а ты не пойдёшь с нами гулять?

Люциус растерялся.

— Мы возьмём альбомы с собой, вы же не против? — спросила Гермиона. — Такая чудесная погода. Мы ведь можем посмотреть колдографии и в парке, правда?

— И наши тоже! И наши альбомы тоже! Мам! — попросил Джансар.

— У вас есть свои? — поинтересовался Люциус.

— Да! Да! — дети захлопали в ладоши, но под строгим взглядом матери чинно взялись за ложечки.

У Люциуса защипало глаза при воспоминании о том, как он когда-то обращался с сыном. Он зажмурился и вдруг почувствовал мягкое прикосновение к руке.

— Cher Père, вы сможете баловать внуков. Обычно так и бывает — даже самые строгие родители с внуками становятся совсем другими.

Люциус пристально уставился в лицо Гермионы. Нет, она не шутила. Эта магла, эта девочка была старше его сына, чуть старше, и, что греха таить, сильнее в учёбе. Люциус давно уяснил, что своими успехами Драко обязан именно ей. Люциус боялся, что Гермиона станет менять мужа под себя, а она, выходит, сама подстроилась под мужа. Когда она успела не просто нахвататься манер, но и впитать их? Не пришлось ли ей ломать себя? И этот французский… допустим, знание языков ещё никому не вредило. Но манеры, достоинство. Ведь не просто миссис Малфой… она стала леди Малфой. Ну да, дети вели себя намного свободнее, чем было принято в тех кругах, где вращался Люциус с младых ногтей, но и пусть себе. Зато счастливы. А в остальном-то? Драко возрос в статусе, зарабатывал себе репутацию собственным трудом, невестка вот в науку подалась, но прежде всего хозяйка дома, жена и мать.

Люциус набрал в грудь воздуха, выдохнул, потом взял руку Гермионы и поцеловал.

— Извините, дорогая. Это нервы.

— Ничего.

— Но не смейте мне бегать! — Люциус покашлял и нахмурился. — Не в вашем положении скакать по дорожкам.

— Не буду, — улыбнулась Гермиона.

«А ведь, пожалуй, и уживёмся», — подумал Люциус.

Правда, его тревожило, в каких именно выражениях сын и невестка объяснили детям, где он был все эти годы, за что попал в Азкабан, но он решил отложить объяснения на потом.

* * *

После чая отправились на прогулку. Гермиона уложила четыре альбома в зачарованную сумочку — два собственных и два детских.

— Некоторые колдографии повторяются, — успокоила она Люциуса. — А у Ники в альбоме почти одни тыквы и природа.

— Тыквы? В каком смысле?

— Тридцать первого октября мы обычно собираемся в Норе…

Но тут Береника подбежала к ним и, привстав на цыпочки, уставилась на мать.

— Ты хочешь сама рассказать дедушке? Хорошо, котик.

Подошёл и Джансар — он, видимо, не особо разделял странное увлечение сестры, но терпеливо ждал, когда та выскажется.

— Вот, дедуля, мы гостим у тёти Молли и дяди Артура, — Ника взяла Люциуса за руку. — И дядя Гарри вырезает всем праздничные тыквы. А я всегда прошу дядю Колина сделать мне снимок.

— Колин Криви? — догадался Люциус.

Драко писал ему, что их с Гермионой школьный приятель стал известным журналистом и значительно продвинул искусство колдографии.

— Да! И у меня в альбоме все-все тыквы есть!

Допустим, «все-все» означало максимум четыре. Люциус слегка удивился такому энтузиазму внучки и, когда дети опять убежали вперёд в сторону качалок, спросил:

— Береника что — так привязана к вашему… к мистеру Поттеру?

— Знаете, да, — кивнула Гермиона. — Мы даже сами удивляемся, насколько дочка его любит. Мы бы, пожалуй, даже ревновали. Шучу, конечно. Но «дядя Гарри» у нас — притча во языцех.

— Кто бы мог подумать…

— Джанси вот любит друзей и родных как-то ровно — всех понемногу. У него нет любимчиков.

— Драко — хороший отец? — спросил неожиданно для себя Люциус. Он заранее знал ответ, но почему-то хотел услышать подтверждение из уст невестки.

— Драко — прекрасный отец, — ответила та. — Дети его просто обожают. Вы спросили, потому что Береника как-то особо выделяет Гарри? Знаете, так бывает. Помню, лет в шесть мне очень нравился муж одной маминой подруги. Я даже спросила его: когда я вырасту, женится он на мне или нет? Потом само собой прошло. Думаю, у Береники это первое романтическое увлечение.

— Да, такое случается, — у Люциуса отлегло от сердца. Он ничего не имел против Поттера, раз уж Драко с ним дружил, но вовсе не хотел, чтобы «герой магического мира» занимал в глазах внуков место выше фигуры отца.

Дети увлеклись игрой, а они с Гермионой сели на скамью. Было тепло, почти как летом, так что дети спокойно возились в песочнице, продолжая строить какое-то сооружение из куличиков.

— Это Хогвартс, — рассмеялась Гермиона.

Рядом с песочницей аккуратно были сложены свежесрезанные веточки тиса и можжевельника — видимо, эльфы, подравнивая живые изгороди, позаботились о юных строителях.

— А это Запретный лес, значит, — догадался Люциус, глядя, как внуки втыкают эти веточки рядом с песочным замком.

— Угу, — кивнула Гермиона. — Вы правда хотите посмотреть альбомы?

— Дорогая, я никогда ничего не прошу из вежливости. У меня нет такой привычки, — усмехнулся Люциус.

— Ну вот… — Гермиона достала из сумочки один — с золотыми украшениями. — Это свадебный.

— Драко посылал мне одну колдографию.

Теперь Люциус смотрел на остальные с интересом.

— Мы праздновали тут. Гарри и Джинни к нам присоединились. Мы решили устроить общую свадьбу и каждый год отмечать эту дату вместе.

Люциус рассматривал снимки, выхватывая взглядом знакомые и незнакомые лица.

— Эмма Ноббс, — произнёс он. — А это кто рядом с ней? Этот мальчик.

— Клиффорд Финикс. Когда Эмма всё-таки закончила школу, они поженились.

— Сын Джеральдины Финикс, значит, — мрачно проговорил Люциус.

— Вас не было в их доме во время налёта, — нахмурилась Гермиона.

— Откуда вы знаете? Это ведь случилось ещё до нашей с вами памятной встречи в Министерстве.

— Люциус, что было — то прошло, — твёрдо сказала Гермиона. — А насчёт Финиксов я точно знаю. Драко уже давно это выяснил в архивах.

— Значит, поженились, — сменил Люциус тему. — А что это дети печалились по поводу отсутствия ребёнка у этой пары? Они же так молоды, успеют ещё. Мистер Поттер вот тоже не торопился, как я понял.

— Целители пока что не пришли к выводу: поможет Эмме материнство или навредит. Всё спорят. Северус вот тоже не берётся варить нужные зелья, пока нет точного вердикта. Магия Эммы всё ещё нестабильна.

— Где они живут?

— В Лондоне. Клиффорд поступил на службу в Гринготтс. Билл Уизли поспособствовал.

— Понятно. О… Лавгуд. Надо же, как он обнимает дочь и будущего зятя.

— Блез выстроил дом неподалёку от дома тестя, такой же странный, и соединил оба здания мостом. А ещё они вдвоём расширили дело. «Придира» теперь пишет не только о фантастических тварях и странных теориях. Да и книги они начали выпускать. Северус отдал свой новый учебник по зельеварению на публикацию именно фирме «Лавгуд и Забини».

— Драко писал, что Северус наконец-то решился оформить свои ещё школьные наработки в виде учебника, — улыбнулся Люциус.

— А вот и он. А это миссис Снейп, — показала Гермиона следующий снимок.

— Хороша, — признал Люциус. — Очень хороша.

Они закончили смотреть свадебные колдографии и перешли к следующему альбому. Тут было всего понемногу: снимки Гермионы и Драко — дома и в других местах, в том числе и из итальянской поездки. Люциус невольно вскинул брови, когда увидел колдографию, где его сын ползал по ковру, катая на себе дочь. Были тут снимки и четы Люпинов с сыном, и многочисленные Уизли…

— Это же Шелмердин! — удивился Люциус, глядя на парный снимок.

Потомок славного, но увядшего рода стоял рядом с Рональдом Уизли.

— Они так и поддерживают отношения. Рон всё никак не раскачается, чтобы сойтись окончательно. Шел ждёт и не теряет надежды. Но Рон же у нас спортсмен, в прошлом году стал лучшим вратарём национальной лиги. Поездки, поклонницы, поклонники. — Гермиона махнула рукой.

Рыжий нескладный подросток, каким его помнил Люциус, превратился в высокого, сильного мужчину с несколько самодовольным выражением лица. Он покровительственно обнимал партнёра за плечи, а лицо у того выражало спокойствие и бесконечное терпение.

А вот и Северус с семейством — на диване в директорском кабинете. Миссис Снейп держала на руках новорожденную дочь, а маленький Такеши всё норовил повиснуть у отца на шее.

— Уже двое. У Северуса. Кто бы мог подумать, — покачал головой Люциус. — Девочку правда зовут Эйлин?

— Эйлин Китаноката точнее. А мальчика — Такеши Тобиас.

— Китано… как? Язык сломаешь. Ну да, видимо, отдали дань уважения родителям с обоих сторон.

Люциус посмотрел на внуков. Те уже оседлали свои качалки и дружно скакали куда-то.

— Покажите же мне тыквы…

Гермиона рассмеялась и достала альбом дочери. В нём были не только тыквы — с искусно вырезанными многослойными картинами, но и бабочки, скачущие лошади, кентавр Флоренц в своём зачарованном кабинете. Колдографии необычные, с сочными, очень натуральными цветами. Были тут и снимки родителей, друзей семьи. Преобладал, конечно, «великий Гарри Поттер». Люциус покачал головой и взялся за альбом внука. Тому нравились собаки.

— Не просил ещё щенка? — поинтересовался Люциус.

— Просил. Мы с Драко думаем.

— Когда я был маленьким, тоже хотел иметь собаку. Представляю себе, что скажет портрет моего отца, когда увидит в Малфой-холле щенка.

— Ничего не скажет. Он молчит.

— Почему? — удивился Люциус.

Гермиона покосилась на детей, приблизилась к нему и зашептала на ухо такое, что у Люциуса в первое мгновение холодок прошёл по позвоночнику.

— Быть дедом для собственного отца — нарочно не придумаешь, — подытожил он и постарался как-то утрясти услышанное в голове.

«А может, Береника и правда Вальбурга?» — подумал он.

— А кто же навестит нас в марте?

— Мы не знаем. Госпожа Китаноката далеко, в Киото. Не вызывать же её ради этого.

— Такие вещи и правда лучше не знать. Конечно, на портрет отца я бы обратил внимание, тут уж не попишешь.

Они замолчали, глядя на детей. Те почувствовали, что на них смотрят, и подошли к скамье. Заговорили почти разом, перебивая друг друга, видя, что на коленях деда лежит альбом Джанси. Тот робко попросил замолвить словечко в пользу щенка, Люциус вопросительно посмотрел на Гермиону, та прикрыла веки и улыбнулась. Что ж, до Рождества оставалось не так уж много времени.

— Папа идёт! — вдруг подскочила Береника и бросилась по дорожке со всех ног, брат за ней.

Люциус вскочил со скамьи, альбом упал на дорожку.

Драко поцеловал детей, подхватил их на руки и побежал к жене и отцу, делая вид, что это всего лишь игра. Но когда близорукие глаза Люциуса стали видеть чётче, он разглядел, что по щекам сына текут слёзы.

— Подождите, милые, дайте мне поздороваться с вашим дедушкой. — Драко поставил малышей на ноги и бросился к отцу на шею.

Люциус охнул и стиснул сына насколько хватало сил.

— Мам, чего они? — спросил Джансар, дёргая Гермиону за подол мантии.

— От радости, дорогой, — ответила та, доставая платок и тихонько вытирая глаза.

Драко ездил на свидание с отцом всего лишь месяц назад, но он вглядывался в его лицо, будто видел его впервые за долгие годы.

— Ну не надо, не надо, — он утёр Люциусу щёки, расцеловал.

Гермиона улыбалась и прятала альбомы в сумочку.

— Идёмте в дом, дети.

Люциус воспользовался возможностью немного взять себя в руки и поднял с дорожки альбом внука.

— Да, идёмте в дом, — не стесняясь отца, Драко поцеловал Гермиону, как всегда делал, когда приходил домой со службы.

* * *

До ужина оставалось полчаса, когда в холле послышался звук трансгрессии.

— Это Северус, я уверена! — Гермиона вскочила с кресла и бросилась встречать гостя, растеряв на мгновение всю солидность матери семейства.

— Да, это он! — закричала она через мгновение.

Улыбаясь, она ввела гостя в комнату. Люциус поднялся с дивана и пошёл навстречу Снейпу, который уже раскрыл ему объятия.

— Здравствуй, дорогой, с возвращением, — сказал тот.

Они крепко обнялись.

— Ну вот, вижу тебя прежнего, — сказал Снейп.

Люциус вглядывался в друга и удивлялся, сколько в нём стало спокойствия, основательности. Но не только это поражало. Северус буквально источал счастье. «Выжить — осталось позади. Теперь он просто живёт».

— Что же ты один, без супруги?

— Эйлин пока что маленькая для трансгрессии и для путешествия через портал. А я торопился увидеть тебя. Мы приедем все вместе, когда тебе будет удобно. Или ты к нам.

— В школу? — засомневался Люциус, подводя Снейпа к дивану.

— Почему бы нет?

— Не стоит пока, друг мой, не стоит. Лучше вы к нам.

Он заметил, что Драко переглянулся с женой.

— Сын, я не хочу менять ваш сложившийся уклад своим возращением, — заметил он. — Так что говорите всё, как есть.

— Всё в порядке, папа. Просто в эту субботу общий сбор у нас — по «графику». Будут ещё Гарри и Джинни с дочкой.

— Если мистера Поттера не смутит моё присутствие… — начал Люциус.

— Папа, это твой дом, — твёрдо отчеканил Драко. — Такой же, как и наш. И разве ты сам никого не хочешь пригласить?

— О… сначала я сам побываю в Лондоне, — кашлянул Люциус.

— Делай, как тебе удобнее.

* * *

Роджер жил в доме неподалёку от магазина мистера Оливандера. Для Люциуса было целым испытанием пройтись по Косому Переулку, чувствуя на себе множество взглядов — настороженных, любопытных, порой осуждающих. Он шёл с гордо поднятой головой, опираясь на трость, но у магазина игрушек остановился, внимательно разглядывая витрину, потом вошёл.

— Что желаете, сэр? — спросила волшебница за прилавком.

Она узнала покупателя, но встретила его такой же любезной улыбкой, как и прочих.

— Девочка четырёх лет сможет ли управиться с этой лодкой? — Люциус указал на ярко разукрашенную гондолу, куда вполне могла уместиться любимая кукла Береники.

— Да, сэр, лодка более чем послушна. Небольшой бассейн для неё вполне подойдёт. Даже озерцо.

— Упакуйте её.

— Сию минуту. Инструкция с волшебными словами прилагается. Два галлеона и четырнадцать сиклей, сэр.

Хотя после заключения Люциуса семейное состояние по закону перешло к сыну, Драко заявил, что это всего лишь формальность — для министерских чиновников, что сейф в особняке всегда к услугам Люциуса. Вот хранилищем в банке тот бы воспользоваться не смог. «Трать сколько считаешь нужным, — заявил Драко. — В сейфе всегда больше, чем необходимо». Собственно, жалование невыразимцев было солидным, они считались элитой магического мира, от них зависело порой само существование сообщества, а Малфои никогда не грешили легкомысленным отношением к деньгам. Люциус успел потихоньку заглянуть в семейную финансовую ведомость и удивился, насколько Драко умело ведёт дела. К примеру, он сделал хорошее вложение в бизнес Лавгуда и Забини, успел вернуть вклад и получить проценты. Он даже начал откладывать приданое для Береники.

Дети не могли пожаловаться на то, что у них мало игрушек, и всё же Люциусу хотелось сделать внукам по подарку. Он не думал, что Гермиона станет возражать, хотя она явно предпочитала покупать игрушки магловские, полагая, что те лучше развивают воображение, «мелкую моторику» — этот термин ей пришлось пояснять тестю, а ролевые игры с ними помогают детям лучше адаптироваться в жизни.

Выбранная Люциусом лодка для куклы и маленькая колесница, куда Джансар мог бы ставить полководца своих оловянных римских легионеров, вряд ли могли бы слишком поколебать методы воспитания Гермионы. Если уж она не возражала против нескольких магловских игрушек на батарейках.

Выйдя из магазина, Люциус посмотрел на часы, зашёл по пути в винную лавку и взял бутылку хорошего красного вина. Чем ближе он подходил к дому Роджера, тем сильнее стучало сердце, но шаг Люциуса оставался всё таким же размеренным.

У двери он перехватил поудобнее свертки и пакеты, взялся за кольцо и постучал. Вскоре послышались шаги, дверь распахнулась.

— Мой бог! — Роджер застыл на пороге, потрясённо глядя на Люциуса.

— Я бы так не сказал, — тот улыбнулся дрожащими губами и вошёл в прихожую.

Он поспешно положил свою ношу на сундук в углу и захлопнул дверь.

— Господи!

Роджер кинулся к нему, припечатал его спиной к створке и впился ему в рот так, что зубы их стукнулись друг о дружку. Почти год прошёл в разлуке, после того, как Роджера перевели в аврорат с повышением, и Люциус боялся, что тюремный роман с заключённым покажется тому проходным эпизодом в жизни. Они изредка обменивались письмами, более чем нейтральными, стараясь не слишком привлекать к себе внимание нового коменданта. Тот, конечно, доложил наверх о том, что заключённый Малфой переписывается с мракоборцем, как с добрым приятелем, но ответ получил из более высоких сфер — с распоряжением не вмешиваться. Накануне освобождения Люциус получил от Роджера короткое письмо: «Жду!», но всё же сомневался, кого именно тот ждёт: друга, любовника?

Они всё продолжали тискаться у двери и целоваться, как сумасшедшие. Люциус чувствовал во рту слабый привкус крови — за время заключения его дёсны ослабели. Роджер наконец ухватил его за плечи и трансгрессировал в спальню на второй этаж. Глухо постанывая, они принялись раздевать друг друга, раскидывая одежду, выдирая с мясом пуговицы. Роджер повалил Люциуса животом на кровать, схватил палочку, одновременно стаскивая одной рукой с бёдер джинсы. Люциус довольно улыбался, чувствуя, что ничего не изменилось, ничего…

* * *

Он съел ещё кусочек бисквита и запил вином. Бросил хмурый взгляд на Роджера — тот лежал у него в ногах, поглаживал его голую ступню и смотрел на него, как на какое-то божество.

— Перестань, ну что ты? — пробормотал Люциус, не зная, куда деться от смущения. — Ляг со мной рядом, пожалуйста.

Он поставил бокал на тумбочку и передвинулся пониже. Обнял Роджера, когда тот наконец устроился рядом. Они целовались долго, томно посасывая языки друг друга, чувствуя лишь приятное волнение, на большее сил уже не хватало — после двух заходов. Люциус чувствовал себя затраханным совершенно и от души, и таким же совершенно счастливым.

— Я так тебя ждал, — тихо сказал Роджер.

Люциус зажмурился от жжения в глазах, но промолчал. Затевать всё тот же разговор на тему «что ты во мне нашёл?» не хотелось. За прошедший год Роджер и правда мог найти себе кого-то, если бы захотел, если бы между ними был только секс, приправленный сочувствием с одной стороны и отчаянием — с другой.

— Ты знаешь, я плох в отношениях, — сказал всё же Люциус, — ты ещё намучаешься со мной, характер у меня начнёт портиться.

Роджер только улыбнулся и поцеловал его в плечо. Его подбородок всё так же сомнительно украшала суточная щетина, которую он старательно поддерживал в этом состоянии.

— Расскажи, как тебя встретили дома, — попросил он.

— Хорошо. Знаешь, моя невестка — милая женщина. Мы уже даже поладили. Про Драко я не говорю — я всё же недостоин такого прекрасного сына.

— А внуки?

— Внуки… Прелестные малыши, уже вьют из меня верёвки. А ведь прошли всего сутки. Я спрашивал Драко, каким образом он объяснил детям моё отсутствие в их жизни столько времени. Он сказал им, что взрослые иногда занимаются ужасно скучной вещью — политикой, и мне не повезло — я запутался и кое в чём провинился перед законом. А тюрьма — это такое место, где взрослые могут подумать над своим поведением. Надеюсь, к тому времени, как Ника и Джанси пойдут в школу, про меня все забудут и я просто стану частью новейшей истории. Мне бы не хотелось, чтобы моим внукам говорили обо мне дурно.

— Дедушка, — улыбнулся Роджер. — Вот чего тебе не хватало в жизни, оказывается.

— Видишь, какой я старый?

— Вот ещё!

— В субботу у нас гости, — заметил Люциус. — Великий и ужасный мистер Поттер с семейством. Я просто нуждаюсь в моральной поддержке. Правда, будет ещё Северус с женой и детьми.

— Ты думаешь, моё присутствие уместно? — засомневался Роджер.

— Да. И Драко тоже так считает. И вообще, молодой человек, если вы собираетесь состоять со мной в отношениях, вам придётся меня слушаться.

— Хорошо.

— И, конечно, ты останешься ночевать.

— Люциус!

— Даже если мы будем с тобой орать хором, никто ничего не услышит — таков уж наш дом. Эльфы, конечно, слышат и знают всё, никуда от этого не деться. Они даже знают, кто и когда пукнул, сидя на стульчаке.

Роджер откинулся на подушку и захохотал.

— Что?

— Лорд Малфой! Понабрался!

— Ты считаешь, я до Азкабана не знал слово «пукнуть»? — Люциус навалился на него сверху.

— Я думаю, ты знал множество страшных слов.

Люциус со вздохом потёрся щекой о его щёку.

— Сбрей эту идиотскую щетину, она тебя старит, — он тяжело задышал. — Я хочу, чтобы ты выглядел на свои годы. И все будут говорить: «Этот старый хрыч Малфой заполучил себе молоденького мальчика».

— Мой любимый старый хрыч.

Люциус опустился на кровать.

— У тебя из-за меня могут быть неприятности на службе, ты понимаешь это?

— Да чёрт с ними, — улыбнулся Роджер. — Подам в отставку, перейду в какой-нибудь другой отдел. Люциус, я не просто хочу, как ты выразился, поддерживать с тобой отношения. Я хочу быть с тобой, — добавил он уже серьёзно.

Люциус нервно приложил пальцы к его губам, погладил.

— Не спеши. Посмотрим, что ты скажешь, когда вокруг начнут сплетничать, что ты живёшь с бывшим Пожирателем.

— Пусть говорят, что хотят. Поговорят — и успокоятся, надоест.

— Ты ж знаешь, что я, в сущности, не слишком хороший человек, — Люциус вытянулся на постели и вздохнул. — Я эгоист, собственник, трус и мелкий приспособленец…

— Скользкий тип, нарцисс, — продолжил Роджер, — похотливый кобель…

Люциус широко улыбнулся.

— Просто сокровище, — съязвил он.

— Ну да. Где я ещё такого найду? — Роджер обнял его и закрыл глаза.

1 ноября 2004 года. Нора

Молли Уизли поставила в вазу большой букет цветов, полученных от Люциуса Малфоя. Несмотря на уверения Драко, что отец хочет провести праздник с близким другом, Молли втайне считала, что Малфой просто не решается появляться в Норе.

Снейп с семейством уже прибыл, Драко и Гермиона с детьми — тоже. А вот Гарри что-то запаздывал. Маленькая Береника ходила грустная, да и Гермиона шепнула Молли, что дочь с утра какая-то рассеянная и задумчивая.

— Не заболела бы…

— Да чем, дорогая?

Они раскладывали на тарелки угощение. Миссис Снейп, не вмешиваясь в разговор, возилась со странными японскими сладостями.

— И правда… — согласилась Гермиона. — Никаких простуд, никаких корей и ветрянок.

— Как ты там поживаешь с тестем?

— Да хорошо, — ответила Гермиона. — Правда хорошо. Люциус возится с внуками, гуляет с ними — у меня даже появилось время, чтобы писать. Мы вот подумываем…

— О чём? — Молли воткнула в крем на верхушке торта последнюю клубничку.

— Поговорить с Люциусом. Хотел бы он жить вместе с Роджером Тэмпли или нет? Он вряд ли первым заведёт об этом разговор.

— Что, поселите чужого человека в доме?

— Он не совсем чужой, и у него есть все шансы стать своим.

— Ну смотрите сами. А Тэмпли разве хочет подать в отставку?

— Кажется да. Заклевали его. Совсем из Министерства, конечно, не погонят. Скримджер не даст.

Молли вздохнула.

— Я поговорю с Артуром. Ему пригодится умный маглорождённый сотрудник.

Гермиона чмокнула Молли в щёку и осторожно посмотрела в сторону Шицзуки.

— Шицу-сан?

— Да, дорогая?

За прошедшие годы лиса совершенно не изменилась. Она окончательно ужилась в Хогвартсе, продолжила мужнину традицию «воевать» с Гриффиндором за баллы. Так они и чередовали победы, лишь один раз уступив Равенкло. Но с Минервой Шицзуки ладила. У той всё длился почти платонический роман с Горацием Слизнортом, который от переживаний похудел и даже помолодел слегка.

— Что вы думаете об этом, Шицу-сан? Стоит ли приглашать к нам Роджера Тэмпли?

— Не вижу в этом ничего плохого, дорогая. Роджер Тэмпли останется с вашим тестем до гробовой доски.

— О господи… неужели нельзя было выбрать другую метафору? — Гермиона передёрнула плечами.

— Ну говорят же «пока смерть не разлучит». Тэмпли — хороший человек, с ним ваш тесть обретёт мудрость. Вы правы, дорогая, о смерти говорить не стоило, но такой уж сегодня день — границы стираются, невидимые врата отворяются.

За дверью послышался шум.

— А вот и мы, мамуль! — в кухню ввалился Рон и кинулся к матери целоваться.

За ним вошёл Шелмердин. «Очередной ренессанс в отношениях», — подумала Гермиона, отмахиваясь от Рона полотенцем, а тот всё норовил её сграбастать и приподнять над полом.

— Да осторожней! Я же беременна!

— Ладно-ладно. Дай чмокну.

Гермиона подставила щёку. Шелмердин тем временем галантно целовал руки дамам.

— Где же Гарри и Джинни? — Молли стала тревожиться. — Может, заглянуть к ним черед камин?

— Они сейчас появятся, — сказала Шицзуки.

— Гермиона, куда ты дела скользкого слизеринца? — спросил Рон.

— Не смей так называть моего свёкра! — отчеканила та.

— Ох, ничего себе. Мадам, миледи, я каюсь!

Гермиона, рыкнув, шлёпнула Рона полотенцем пониже спины.

— Мама! — на кухню влетела Береника. — Дядя Гарри пришёл!

— Ну наконец-то все в сборе, — сказала Молли. — Пора накрывать на стол. Здравствуй, Гарри.

Тот уже входил следом за крестницей.

— Лили разоспалась, — виновато сказал он. — А потом захотела кушать. Извини, мам.

— Капризуля она у вас.

— Почему за стол? — спросила Береника. — А тыква? Я хочу тыкву!

— Зайка, может, после ужина? — спросил Гарри.

— Сходи с ней, — шепнула Гермиона. — Она что-то с утра сама не своя. Нам ещё минут двадцать возиться.

— Ну пойдём на огород. Попугаем гномов, выберем тебе тыкву, — Гарри протянул Беренике руку.

В небольшой гостиной семейства Уизли яблоку негде было упасть. Джинни уже уселась рядом с Нимфадорой, которой доверили нянчить маленькую Эйлин, Северус о чём-то толковал с Драко и Ремусом, мальчики — Джансар, Тедди и Такеши — втроём трудились над мозаикой, которая, если её собрать правильно, оживала. Колин настраивал фотоаппарат, посмотрел на Беренику и подмигнул ей. Та гордо приподняла подбородок и потянула крёстного в сторону двери.

* * *

Они вышли из дома, дошли до угла и отправились к грядкам, на которых красовались жёлтые и оранжевые тыквы.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Гарри.

— Да, мне просто грустно.

— Почему? Тебя кто-то обидел?

Гарри присел на корточки и с тревогой посмотрел в лицо крестнице.

— Нет. Просто грустно с утра. Мне страшный сон приснился.

— Бедная моя. И что тебе снилось? Чтобы сон не повторился, его надо рассказать.

— Мне снилось, что мне холодно, — Береника шмыгнула носом. — А ты всё не шёл, чтобы меня спасти.

— Малышка. — Гарри достал платок и вытер её нос. — Где бы я ни был, я приду и спасу тебя от чего угодно. Если твой папа меня не опередит.

— Вот ты смеёшься!

— И не думал. Какую ты хочешь тыкву? Покажи.

— Вот такую, — Береника расставила ручки.

— Давай найдём.

Они прошлись вдоль грядки, и наконец Береника выбрала оранжевую.

— Теперь сделаем, как обычно, да? Представь себе картинку.

Береника зажмурилась и даже сжала кулачки. Гарри поднёс конец палочки к её виску, а потом резко направил на тыкву. Во все стороны полетели куски кожуры и мякоти. Гарри смотрел на получившуюся картину нахмурившись. Что-то она казалась ему странно знакомой. Никаких кошек, выгнувших спину, замков, пауков, привидений на кладбище — обычных страшилок. Кладбище — да, обрисовалось на переднем плане в виде зубчиков из кожуры. Что-то вроде рамки, потом угловато вырезанная мякоть тыквы — один ряд, второй, третий. И дерево на заднем плане. Если поставить внутрь свечу — горело бы пространство вокруг корней.

— Что-то, детка, — Гарри покачал головой, — мрачновато на этот раз.

— Мне это как раз и снилось.

— Это?

— Гарри, — Береника забыла прибавить «дядя» и протянула к нему руки.

Он поднял крестницу, она обняла его за шею и вздохнула.

— Я хороший ребёнок?

— Да, очень. Ты очень хорошая девочка!

— А ты меня любишь? — Береника отстранилась и посмотрела на Гарри.

Вроде бы чего проще — совершенно искренне ответить: да, конечно, любит! Но Гарри вдруг показалось, что на него смотрит кто-то другой. Тоже карие глаза, но только принадлежали они мальчику.

— Да, я люблю тебя, — ответил Гарри тихо, ещё не веря в то, что он только что понял.

— Это хорошо, — Береника вздохнула и опять прильнула к нему.

— Конечно хорошо.

— И тебе больше не нужно будет меня убивать.

Гарри чуть не разжал от ужаса руки, но крепче прижал Беренику к себе, тяжело дыша. Он вдруг вспомнил спокойные и внимательные взгляды Драко, обращённые на дочь, странные его беседы с коллегами из отдела прорицаний.

— Всё хорошо, Том, — шепнул он. — Теперь всё хорошо, видишь?

Береника не ответила, она будто задремала. Но вот подняла голову, встрепенулась.

— Дядя Гарри, мне не нравится, что получилось, — она указала пальчиком на тыкву. — Давай переделаем. Хочу вот эту, маленькую. Пусть там будет собачка. Джанси понравится. Дядя Гарри! Ты что? Ты расстроился?

— Это просто от ветра, зайка… Просто от ветра. Собачка — хорошая идея.

Гарри поставил девочку на землю.

— Ну, давай колдовать вместе! Раз-два-три!