Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

Посылаю тебе, Постум, эти книги

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

И. Бродский

Азкабан. 24 октября 1998 года

Когда Малфой говорил стражу Тэмпли, что тот оказывает заключённым плохую услугу, обращаясь с ними более мягко, чем прочие мракоборцы, он был прав. Конечно, если бы график дежурств в Азкабане был устроен несколько иначе и после таких изуверов, как Элленбек, появлялся Тэмпли, то заключённые имели бы возможность отдохнуть от постоянного напряжения. Но было, увы, наоборот, и приходилось себя сразу стреноживать и бояться вздохнуть лишний раз.

У каждого своя метода, вот и у Элленбека была своя. Он мог пропустить явное нарушение режима, но при этом прицепиться к какой-то мелочи, раздуть из этого историю и наказать. Наказывал он тоже по своей методике: заставлял стоять у стенки, например, прислонившись к ней спиной и подняв руки. Руки опускать было нельзя — сигнальные чары тут же срабатывали, и тогда уже пощады ждать не приходилось. Стена была холодная, тело быстро затекало, начинало ломить, особенно ослабленное постоянным вынужденным бездействием. А Элленбек мог не появляться довольно долго. Некоторые в таком положении даже предпочитали побои.

К вечеру напряжение немного спало. Даже Элленбеку иногда надоедало постоянно торчать в блоке. Люциус прислушался к шорохам, вздохам и бормотаниям. Потом улёгся на навесную койку, приподнял тюфяк и вытащил из-под кожаной обивки, которую он раньше немного распорол по шву, письмо Драко.

Люциус выучил его наизусть, поэтому и при тусклом свете безошибочно угадывал слова.

«Дорогой папа!

Спасибо, что ответил мне»

Это было уже второе письмо сына, после предыдущей неуклюжей попытки Люциуса связаться с ним через Снейпа. Драко написал тогда длинное письмо: всё больше о школе, пытаясь обойти острые углы, вроде своего перехода на Гриффиндор. Хотя это обстоятельство Люциуса как раз не задевало. Это было очень практичным решением, оно играло на имидж семьи. Было, правда, обстоятельство, которое Люциуса беспокоило: на Гриффиндоре вместе с Поттером и Уизли училась эта грязнокровка Грейнджер, рядом с которой Драко и так провёл целый год. Что касается юношеских шашней, тут Люциус ничего против не имел, тем более что девица должна быть счастлива, если Драко обратит на неё не только дружеское внимание. Люциус успокаивал себя тем, что жениться Драко рано, ему ещё предстояло как-то определиться в мире, после окончания Хогвартса.

«Всё идёт замечательно. Я делаю успехи у Шицзуки-сан и, наверняка, после Хогвартса пойду в Отдел тайн. Согласись, что это очень интересно, и, кроме того, почётно».

Да, это было неплохо, даже для Малфоя. Это не просто Министерство, где Малфои никогда не служили, это Отдел тайн. Это положение в обществе, пусть даже не совсем то, которого бы Люциус желал для своего сына, но таковы уж времена.

«В школе многое изменилось, взять хотя бы общую гостиную, про которую я тебе уже писал. Она открылась. Не скажу, что там собирается много народа, но зато там есть студенты со всех факультетов».

Новая политика, понятно. Тем более что в этой гостиной Драко может общаться и со слизеринцами, с которыми сохранил связи.

«Если есть хоть какая-то возможность, хотя Эмма, конечно, тоже пишет матери, но всё же — если есть возможность (ты понимаешь, о чём я), передай миссис Ноббс привет от дочери. Она не одинока, у неё есть друзья, которые не дают её в обиду».

Друзья. Ладно, хоть Шелмердин. А так — два гриффиндорца.

Ну что же, он уже просил Тэмпли, и тот передал привет. Со стражем Люциус как раз отправлял свой ответ на это письмо. Значит, в следующие выходные Тэмпли привезёт из дома ответ Драко.

Люциусу удалось уговорить Тэмпли оставить ему это письмо и не забирать, хотя, конечно, страж был недоволен. Письма, как и раньше, шли в обход тюремной цензуры, передавались из рук в руки. Тэмпли предупредил, что не может до бесконечности рисковать своим положением, и в следующий раз пусть Люциус посылает письмо обычным порядком.

Он задумался и очнулся только тогда, когда позади него лязгнула решётка.

Быстро сунув письмо под матрас, Люциус вскочил и привычно завёл руки за спину.

В камеру вошёл Элленбек.

— Что там у тебя за бумага? — рявкнул он.

Люциус только помотал головой и показал пустые руки.

— Ничего, страж Элленбек. Вам показалось.

— Ах, мне показалось? — прошипел мракоборец. — Акцио!

Письмо влетело ему в руку.

— Посмотрим, что там…

Он повертел листок в руках.

— И без печати. Любопытно, как оно сюда попало.

Что нашло в следующую секунду на Люциуса, он и сам понять не мог. Он кинулся на Элленбека, выхватил у него из рук письмо и стал рвать его на клочки, запихивая некоторые в рот и глотая их, давясь и кашляя. Страж даже остолбенел на несколько мгновений от неожиданности, совершенно не ожидав от заключённого такой наглости. Потом, правда, Элленбек пришёл в себя и тут же наградил Малфоя Круцио. Он стоял и смотрел, как арестант корчится от боли на полу и синеет, задыхаясь, так как клочки бумаги попали не в то горло. Усмехнувшись, он применил манящие чары, снимая при этом непростительное, и Малфоя вырвало размокшей бумагой. Дальше Элленбек не стал прибегать к магии, а пустил в ход ноги. Люциус успел закрыть руками голову, но по голове его бить не собирались. Удары наносились в живот и по пояснице. Он столько раз за свою жизнь получал Круцио, что даже в какой-то мере привык к той боли. Но боль от обычных побоев почему-то воспринималась не только телом — она ещё невозможно унижала.

Вскоре Люциус перестал кричать, но прежде чем потерять сознание, он почувствовал, как воздух вдруг завибрировал от пролетевшего мимо заклинания.

Хогсмит. 25 октября 1998 года

— Погода — блеск! — воскликнул Рон, глядя на ясное осеннее небо.

Все дружно его поддержали, радуясь необычно ясному и погожему дню — прямо как на заказ, чтобы посетить Хогсмит. Было прохладно, но почти безветренно. За два дня без дождей дорога подсохла, идти было легко.

Их большая компания была вынуждена то и дело сбиваться в тесную кучу, чтобы пропустить идущих следом за ними.

— Парами бы пошли! — крикнул кто-то из Равенкло, проходя мимо.

— Точно! Как скауты пойдём, и с речёвкой! — парировала Гермиона.

— А кто такие скауты? — поинтересовался Забини.

— Это… Ну такая детская организация у маглов. Они ходят в походы, учатся ставить палатки, разводить костры. Собирают деньги на благотворительные нужды: ходят по домам и что-то чисто символически продают — печенье, например. У нас в школе за достижения начисляют баллы, а у скаутов дают значки и нашивки.

— Занятно, — сказал Рон. — И они ходят строем? А речёвка — это что?

— Под неё маршировать удобно, — рассмеялась Гермиона, прочитав начало самой традиционной.

— Сейчас как построимся парами, да как завалимся так в деревню! — покатился со смеху Шел.

— Парами не получится, — отозвался Колин. — Нас трое.

Эмма шла как раз между парнями, и из них двоих никто не собирался уступать.

— И у Рона тоже пары нет, — заметил Финикс.

— Рональд, — Шел томно похлопал ресницами. — Ты пойдёшь со мной?

— Да иди ты! — заржал Рон в ответ.

Пока все смеялись, на дороге возник затор, и только дружные возмущённые вопли сзади заставили компанию старых и новоиспечённых друзей разбиться пусть и не на пары, но на группы.

— Ты чем-то расстроен? — тихо спросила Гермиона у Драко, который, пусть и улыбался общим шуткам, но был с утра молчалив.

— Я?

— Нет, я.

— Не сердись, — Драко погладил руку Гермионы, продетую ему под локоть. — Просто я волнуюсь о Гарри. Да ещё Негус…

Он не мог никому рассказать, что узнал от Негуса, и опять приходилось врать и изворачиваться.

— Он говорил с мисс Амано, и та сказала ему, что мой дар всё больше развивается, а ты же знаешь, что он у меня несколько специфичный.

— Ничего, — ответила Гермиона таким серьёзным тоном, что Драко поначалу поверил и попался, — зато он очень полезен в семейной жизни. Ты всегда будешь знать, когда наши дети могут упасть и разбить коленки.

Драко наконец-то рассмеялся.

— Дети должны разбивать коленки, иначе они не научатся правильно падать, — изрёк он, поймал удивлённый взгляд Гермионы и добавил, — это не мои слова, а Северуса.

Взгляд стал ещё более удивлённым. Вот уж кого трудно было представить, рассуждающим на темы воспитания маленьких детей.

— Мне было семь лет, и мы с мамой были в Хогсмите, встречались с Северусом. Он в тот период был в короткой ссоре с моим отцом, а я очень хотел встретиться с крёстным и замучил маму просьбами. И вот мы втроём шли по улице, и я носился туда-сюда. Мама стала переживать, что я упаду. Тогда Северус и произнёс историческую фразу, — улыбнулся Драко. — А я почему-то запомнил.

— Очень мудрое замечание, — рассмеялась Гермиона.

Получилось, что они шли первыми. За ними — Гарри с Джинни, к которым пристроились Шел и Рон, правда с разных сторон. Потом шли Колин, Финикс и Эмма. А замыкали шествие Полумна и Забини, совершенно случайно оказавшиеся рядом, но при этом притягивающие к себе любопытные взгляды.

— Ты только не обращай внимания, — наконец робко попросила Полумна.

— Да я и не обращаю, — пробасил Забини, почему-то широко улыбнувшись.

Он был намного выше Полумны, и та задрала голову, с интересом разглядывая Блеза.

— Ты чего? — дружелюбно поинтересовался он.

— А ты красивый, — сказала Полумна таким тоном, что у Забини приоткрылся рот от неожиданности. Его, можно сказать, оценили. С похожим выражением лица Полумна обычно изрекала свои сентенции про кизляков и мозгошмыгов.

— Спасибо, — ответил он, покашляв.

— Нет, правда, — не унималась девушка, посчитав, что ей не поверили и нужны аргументы. — У тебя очень приятный оттенок кожи.

Оттенок кожи Забини стал ещё более приятным — щёки покрылись заметным румянцем.

— И ты такой высокий и сильный, и глаза…

— А… Эмм… Полумна, — Забини был готов провалиться сквозь землю, — спасибо, но не надо мне так… Такие вещи говорить.

Он выдохнул, кое-как сформулировав мысль.

— Ну, извини.

— Да чего извиняться? Просто я смущаюсь, — Блез поднял голову вверх, оценив оттенок осеннего неба.

Они замолчали. Полумна насупилась, а Забини про себя думал, какие они всё же странные, эти женщины. И ещё он думал, а не угостить ли ему чем-нибудь Полумну? А что она любит, интересно?

— Куда пойдём? — спросил Гарри Джинни.

Он чувствовал себя на редкость хорошо сегодня. Ночью прекрасно выспался, ничто не беспокоило уже несколько суток. Джинни была рядом — такая родная, что дух захватывало. И хотелось понежничать.

— Хочешь в «Сладкое королевство»?

Джинни погладила Гарри по щеке и быстро поцеловала в губы.

— Тебе сладкого хочется? — улыбнулась она.

— Ну вот, — Гарри легко подхватил шутку, — ты меня раскусила. Меня на шоколад что-то тянет в последнее время.

— Ещё бы не тянуло. Можно в «Королевство», а можно и горячего шоколада у Розмерты попить.

У троицы, которая шла позади них, разговор не очень-то клеился. Правда, между парнями уже была договорённость, что первым делом они идут с Эммой в ателье колдографа. Ну, а дальше — куда Эмма захочет. Они немного поговорили о трансфигурации, немного о погоде. И Колин, и Финикс мечтали остаться с Эммой наедине, понимая, что это практически невыполнимое желание.

Сама Эмма не была такой уж наивной девочкой, и в душе начинала сожалеть, что ей, видимо, придётся отказаться от дружбы с обоими, потому что она вовсе не думала о них, как о бой-френдах. Впрочем, она пока что ни о ком так не думала и не мечтала. Слизеринская практичность подсказывала ей, что, и в случае с Колином, и в случае с Клиффордом, мечты были бы пустой тратой времени. Всё равно ничего не получится. Один — маглорождённый, а другой — гриффиндорец и сын магла, убитого Пожирателями. В первом случае стала бы возражать тётка Эммы, во втором — мать Финикса. Дружить они ещё могут, а вот что-то большее…

Когда компания добралась до деревни, то Эмма с кавалерами сразу отправилась в ателье, а остальные пошли уже проторённым маршрутом: «Сладкое королевство», «Зонко», «Три метлы». Было приятно просто отдохнуть, пошататься, побездельничать. В «Трёх мётлах» пришлось сдвинуть два стола, чтобы усесться всем вместе, да ещё занять места для Эммы и парней, которые пришли очень быстро.

— Как сходили-то? — поинтересовалась Джинни.

Колин и Клифф заняли места по обе стороны от Эммы. Рон не удержался и фыркнул, и тут же схлопотал от Гермионы по затылку.

— Эй! Вот его воспитывай! — он указал на Драко.

— Не волнуйся, Уизли, — промолвил тот с фирменными интонациями. — Меня тоже воспитывают. Но нежно.

Гарри не удержался и затрясся от смеха, закрыв лицо ладонью.

— Да тихо вы! — цыкнула Джинни. — Что колдограф-то сказал, Эмма?

— Говорит, что восстановить нельзя, — вздохнула девочка.

Финикс мрачно упёр взгляд в стол.

— Это мы ещё посмотрим, — сказал Колин.

— Ладно, чего заказывать будем? — спросил Забини.

Все полезли в карманы, за исключением Джинни и Гермионы — им не давали за себя платить.

— Можно я тебя угощу? — спросил Блез у Полумны.

— Если хочешь, — ответила та безмятежно.

Когда к ним подошла официантка, то все с заказами уже определились. Ну, само собой, сливочное пиво — это всем. И к нему сырные шарики, гренки — без чеснока! — просто солёные. Ещё тройную жареную картошку — просто поклевать, кому захочется. А дальше — как пойдёт.

Когда им задали дежурный вопрос, что они будут заказывать, то Финикс поднял голову, обернувшись на ведьму средних лет, которая подошла к их столу, и замер.

— Привет, ма, — сказал он.

— Привет, — улыбнулась женщина, с интересом разглядывая компанию в разнопёрых мантиях.

— Познакомь нас, что ли, — предложил Шелмердин.

— Ах, да… — Клифф вскочил. — Ма, познакомься, мои друзья…

Он стал называть всех по очереди по именам, опуская фамилии. Конечно, миссис Финикс не могла не знать, кто такой Гарри, или кто такой Драко. Или Рон с Гермионой. Остальных она не стала переспрашивать.

— Сейчас принесу заказ, — улыбнулась она и пошла к стойке.

— Ма! — Клифф кинулся за ней.

— Мне кажется, или у Финикса какие-то проблемы с матерью? — промолвил Шелмердин, провожая гриффиндорца глазами.

Эмма тоже смотрела Клиффорду вослед, и в глазах её читалось беспокойство.

— Ты давно тут, ма? — Клифф подошёл к матери, которая заполняла подносы заказом у стойки.

— Третий день, потому ещё и не написала тебе. Мне сказали, что вас сегодня отпустят в Хогсмит.

Финикс был рад, что мать наконец-то нашла работу у магов. И, кажется, была всем довольна. Он чмокнул её в щёку.

— Давай я тебе помогу.

— Не надо. Какие у тебя друзья интересные. Даже со Слизерина.

— Ну и что такого? — спросил Финикс, чувствуя некоторую тревогу.

— Этот красавчик — он кто? — миссис Финикс посмотрела в сторону столов.

— А? Ты имеешь в виду Шелмердина?

— Шелмердины? Хорошая семья, уважаемая. Блез — это, я полагаю, Забини? Ну, там мать командует. Забини-то парень по отчиму, кажется.

— Не интересовался, — ответил Клифф.

— Девушка с Равенкло — она кто?

— Её отец — редактор «Придиры», — начал раздражаться Финикс, чувствуя, куда ветер дует.

— Лавгуды, значит.

— Колин Криви — он маглорождённый волшебник. Младший брат у него тоже на Гриффиндоре, — решился назвать остальных Клифф. — И рядом с ним Эмма Ноббс. Мы с ней дружим. Все мы.

— Ноббс? — переспросила миссис Финикс, и Клифф увидел, как она вдруг стиснула зубы. — Ты дружишь с дочерью Пожирателя?

— Ма, Эмма — не Пожиратель, и её отец мёртв, ты наверняка читала газеты. Она вообще не знала, что её родители служат Лорду.

— И ты веришь в эту чушь? Её отец вполне мог быть среди тех, кто напал на нас, ты об этом думал? — миссис Финикс возвысила голос.

— Ма, ты не могла бы говорить потише? — попросил Клиффорд. — Я думал об этом, а потом перестал. Эмма — это Эмма.

А разговаривали-то они при мадам Розмерте. Она до поры не вмешивалась в разговор, но когда подносы были уже заполнены, а миссис Финикс продолжала выяснять отношения с сыном, хозяйка вмешалась:

— Вы клиентов обслуживать собираетесь, дорогуша?

— Сейчас, — сказала мать Клиффорда таким тоном и с таким выражением лица, что тот в панике посмотрел на Розмерту и замотал головой.

— Вернитесь за стол, молодой человек, — попросила хозяйка «Трёх мётел».

Клиффорд послушался. Он подошёл к столам и занял своё место.

— Всё нормально, — улыбнулся он, отвечая на обеспокоенные взгляды. — Меня просто послали, потому что я мешаю работать.

Но заказ принесла Розмерта, и это выдало Клиффорда с головой. Правда, сидящие за столом друзья деликатно не стали обращать на это внимание.

— Налетай! — скомандовал Рон, беря сырный шарик и делая глоток сливочного пива. Облизнув пену с губ, он макнул шарик в соус и, довольно жмурясь, положил его в рот. Пока все дружно прикладывались к кружкам и закусывали, это немного развеяло напряжение за столом, но Клиффорд еле усидел на месте, когда заметил, что Колин ободряюще пожал Эмме руку. Ему захотелось его тут же придушить.

После следующего глотка, Полумна оглядела всю компанию и рассмеялась:

— Не облизывайтесь. Вы все такие усатые! Колин, сними нас для истории, а?

— Давайте, — согласился тот. — Перебирайтесь на ту сторону.

Девочек усадили, а парни встали позади них. Только Рон и Шел оказались по обе стороны от позирующих в гордом одиночестве. Теперь Колину захотелось запустить кружкой в Финикса — тот положил ладони Эмме на плечи, и она позволила. Но он мужественно отошёл на некоторое расстояние от стола, наведя объектив на компанию.

— Улыбнитесь! Снимаю!

Но в последний момент выражение лиц друзей вдруг изменилось, как будто они увидели позади Колина что-то очень забавное. В сочетании в пенными усами это делало будущую колдографию просто клоунадой.

— Вы чего?

— Посмотри, какой Патронус, — хихикнула Полумна.

Колин обернулся и увидел серебристого лиса. Патронус вспрыгнул на скамью и произнёс голосом Снейпа:

— Гарри, Драко, девочки, я вас срочно жду у себя. Есть важный разговор. Если Рон хочет, пусть приходит с вами.

И лис растаял серебристым дымком.

— Ну вот, посидели, называется, — проворчал Рон.

— Да оставайся, потом всё расскажем, — и Джинни съела один шарик, запив его пивом, и утащила несколько гренок — себе и Гарри. Пока они собирались, надевая уличные мантии и повязывая шарфы, Драко сходил к стойке и вернулся с двумя бутылочками пива — в дорогу.

— Четыре не потянем, — он отдал бутылочки уже готовому идти Гарри и стал одеваться.

Они не слишком беспокоились. Если бы случилось что-то неприятное, то Северус бы не Патронуса прислал, а явился бы сам и создал бы портал до своего кабинета. Но всё равно надо было поторопиться. И они покинули «Три метлы», оставив друзей развлекаться дальше, хотя кое-кто из них пребывал уже в растрёпанных чувствах.

Азкабан. Тот же день

Люциус очнулся и почувствовал, что лежит на кровати. Когда уже не первый год жмёшься на узкой койке, то даже самая затрапезная кровать покажется королевским ложем. А ещё под головой была подушка, и в помещении было тепло. Значит, он в лазарете. Пальцы нащупали ткань постельного белья. Погладили пусть грубоватый, но свежий лён.

Люциус открыл глаза и зажмурился — он отвык от такого яркого освещения, а от белизны потолка стало больно. Он попробовал пошевелиться, но застонал от боли во всём теле.

— Вам нельзя вставать, мистер Малфой, — услышал он женский голос.

О, кажется, Тэмпли был вовсе не одинок в Азкабане. Вот и тут его величают мистером.

Люциус открыл глаза и посмотрел на целительницу в белом чепце. Обычная женщина, ничем не примечательная. Озабоченное выражение лица, ранние морщины от усталости.

— Дня через два вы будете в порядке. Элленбек очень сильно вас избил и повредил внутренние органы.

— А как я? Тут как? — пробормотал Люциус, сжавшись невольно под одеялом.

— Страж Тэмпли ворвался к вам в камеру и отбил вас у Элленбека. Тот выбрал неудачное время — под самый конец своего дежурства, — ответила целительница.

Люциус не мог не заметить, что Тэмпли она назвала по уставу, а Элленбека просто по фамилии.

— И где сейчас страж Тэмпли? — спросил он.

— Они оба арестованы и переправлены в Лондон, — ответила целительница и села на стол неподалёку от кровати, — оба посажены под домашний арест. В пятницу будет слушание Визенгамота.

— Но за что же Тэмпли? Его за что? — Люциус попытался приподняться на локтях, но тут же отказался от этой попытки.

— Элленбек выдвинул встречное обвинение — в нарушении служебных инструкций. Кажется, письма, которые приносил вам Тэмпли, не были просмотрены цензурой?

Малфой только тихо простонал.

— И что грозит Тэмпли? — спросил он.

— Ну, кто знает? В верхах сейчас такое брожение… Могут вовсе выгнать из ведомства. Обоих. То есть Тэмпли отдадут на съедение радикалам, чтобы как-то их задобрить.

Целительница встала.

— Ладно, мистер Малфой. Давайте займёмся вами, а то мне скоро передавать дежурство.

— Подождите, — остановил её Люциус, — как вас зовут?

— Адамина Блейк. Мисс Блейк.

— Мисс Блейк, вы бы хотели помочь мистеру Тэмпли? — спросил Люциус.

— Конечно, хотела бы, но не вижу способа.

— Возможно, кто-то мог бы повлиять на события, только они не в курсе происшедшего. Вы могли бы доставить письмо в Хогвартс? А ещё лучше рассказать всё на словах?

— Вы имеете в виду директора Хогвартса? — уточнила целительница.

— Да, его.

— Хорошо. Тогда я сегодня доберусь до Хогвартса и встречусь с директором Снейпом.

— Правда? — такое быстрое согласие Люциуса насторожило.

— Правда. Если вы считаете, что это может как-то помочь Тэмпли, то я это сделаю. Мне, надо сказать, надоело латать заключённых после дежурств Элленбека.

Вот это был аргумент вполне понятный, и Люциус успокоился. Он чувствовал себя отвратительно — и не столько из-за физического состояния, сколько от стыда, что он так глупо подвёл Тэмпли. Это было в высшей степени неразумно с его стороны — так подводить полезного человека. Разумеется, дело исключительно в этом. Только у него появился в Азкабане какой-никакой союзник, и он сам же всё испортил.

Следующие несколько минут были для Люциуса очень неприятными: ему пришлось познакомиться с больничной уткой, и его реакция вызвала у мисс Блейк снисходительную усмешку.

— Ничего, завтра сами до туалета доберётесь. Понимаю: вы не любите чувствовать себя беспомощным. А вы просто отдыхайте, пока есть возможность. И ничего не бойтесь — тут вам никто не причинит вреда.

— Странно…

— Что странно? — не поняла мисс Блейк.

— Нет, ничего…

— Да полно вам. Мы тут всё же целители. Наше дело, чтобы вы дожили до освобождения и вернулись домой. Вам ведь есть к кому возвращаться. А Элленбек… Ну что же, в семье не без урода, знаете ли. И дело даже не в нём самом, а в самой системе. Не тюрьма, а какое-то ходячее средневековье.

— Вы магла? — догадался Люциус.

— Полукровка, — ответила целительница.

Она напоила Малфоя зельями, попрощалась и пошла сдавать дежурство, ещё раз пообещав, что незамедлительно отправится в Хогвартс.

Лондон. Министерство магии. 26 октября. Утро

Кабинет Министра поражал своей монументальностью с претензией на величие. Гарри даже посочувствовал Скримджеру: в таком помещении можно только восседать и принимать посетителей, а работать невозможно.

Вчера в Хогвартсе они долго все вместе обсуждали создавшееся положение, когда выслушали рассказ целительницы из Азкабана. И, в конце концов, Гарри заявил, что он сам поговорит со Скримджером. Никто бы, конечно, не посадил Тэмпли в Азкабан, но вполне закономерное чувство благодарности по отношению к человеку, который помог Драко, побуждало попытаться замолвить за него словечко.

Шицзуки отправилась в Лондон с Гарри — создавать благоприятную атмосферу, как она сказала. Это благоприятствование выразилось в том, что Гарри очень легко пропустили к Министру, и при этом его появление не вызвало ненужного любопытства.

Увидев посетителя, Министр даже поднялся со своего места и вышел из-за стола — вряд ли кто-то ещё удостаивался такого почёта. Гарри почувствовал себя немного неловко.

— Добрый день, мистер Поттер. Какой приятный сюрприз.

Министр улыбался, но в его глазах явно читался вопрос: «А что понадобилось от меня герою?»

— Добрый день. Я не отвлекаю вас от работы, надеюсь? — постарался выдержать светский тон Гарри.

— Немного отдыха мне не повредит, мистер Поттер.

Рядом с огромными книжными шкафами стояли два мягких кресла и между ними — инкрустированный столик. Скримджер предложил Гарри сесть, справился, не желает ли он чаю. От чая Гарри не отказался — от волнения у него пересохло в горле.

— Не буду злоупотреблять вашим временем, сэр, — промолвил он, сделав пару глотков и поставив чашку на столик. — Я пришёл поговорить по поводу последнего инцидента в Азкабане.

— Понимаю. Но, видимо, мисс Блейк вчера сообщила вам, что с мистером Малфоем всё благополучно и он скоро поправится.

Гарри не нашёл, что ответить — Министр улыбнулся.

— Да, она об этом говорила. Но я пришёл по поводу стража Тэмпли, сэр.

— А что страж Тэмпли? — пожал плечами Министр.

— Но ему тоже выдвинуты какие-то обвинения.

Скримджер хмыкнул себе под нос.

— Мистер Поттер, вы напрасно беспокоитесь о нём. Он не наивный романтик, каким вы его, возможно, вообразили. Роджер Тэмпли себя прекрасно обезопасил: оба письма были проштампованы цензурой и занесены в реестр тюремной почты. А то, которое было порвано во время стычки с Элленбеком, — это всего лишь копия. Оригинал хранится там же, где и письма к остальным заключённым: в кабинете коменданта Азкабана.

— Странно как-то. Разрешать заключённым переписку, прочитывать её, а потом изымать и хранить где-то ещё, — пожал Гарри плечами.

— Это даже не глупость системы, а попытка коменданта перестраховаться. За Тэмпли не переживайте, мистер Поттер. У меня насчёт этого мракоборца есть далеко идущие планы. Где-то три месяца тому назад ко мне попала его служебная записка, где он предлагает некоторые реформы нашей пенитенциарной системы. Довольно интересные предложения. Так что ситуация сыграла нам только на руку.

— И в чём же заключаются эти предложения? — спросил Гарри, вовсе не убежденный, что ему надо радоваться услышанному.

— Она становится более похожа на магловскую. Конечно, с учётом некоторых наших особенностей.

— Насколько я знаю, в современных тюрьмах заключённые работают, имеют возможность поддерживать в хорошем состоянии свою физическую форму, в тюрьмах есть даже библиотеки.

— Совершенно верно, — кивнул Министр.

— И вы хотите, чтобы в Азкабане было так? — Гарри посмотрел на Министра с таким несколько опасливым любопытством, словно перед ним был неизвестное науке магическое существо, прикидывающееся человеком.

— Я думаю, что мне удастся назначить комендантом Азкабана Тэмпли, — кивнул он.

Гарри вспомнил, как в отсутствие дяди и тётки он как-то смотрел у них телевизор, и шёл какой-то американский фильм, где героя сажают в тюрьму. Он представил себе бывших Пожирателей, которые драят свои камеры или играют на прогулке в волейбол, и чуть не прыснул.

— Надеюсь, что Тэмпли будут помогать в его работе? — поинтересовался он.

— Конечно. Никто его на произвол судьбы бросать не собирается.

— Если всё это получится, сэр, то будет здорово, — Гарри опять взял чашку.

— Позвольте, — Скримджер достал палочку и чуть подогрел чай, — он уже остыл.

— Спасибо, сэр.

— Раз уж вы тут, хочу воспользоваться моментом и спросить: как ваши дела, мистер Поттер? — осведомился Министр.

— Спасибо, хорошо.

— Вы нашли общий язык с мистером Негусом?

— Да, — кивнул Гарри, — да.

— Что ж, отлично. Не могу сказать, что до конца всё понимаю, но в Отделе тайн меня уверили, что происходящее с вами крайне важно. Поэтому удачи вам, и постарайтесь, чтобы с вами ничего не случилось.

— Постараюсь, сэр, — Гарри допил чай и поставил чашку на стол.

Пустая, она тут же исчезла. Эльфы.

— Не хочу вас отрывать от работы, да и в Хогвартсе меня уже ждут, — Гарри встал. — И вам тоже удачи в начинаниях, сэр.

Скримджер встал и протянул ему руку.

— Спасибо.

Министр пожал ему руку, и Гарри покинул кабинет с чувством огромного облегчения. И не только из-за вестей о Тэмпли. Общение с власть предержащими всегда давалось ему нелегко.

Он нашёл Шицзуки, рассказал ей новости. Она обещала погадать на Тэмпли, когда они вернутся в школу. Оставалось только ждать пятницы и свежего номера «Пророка».