Реабилитация (джен)

Этот день должен был стать самым знаменательным для Гермионы. Ее триумфом. Ее праздником. Ей казалось, что с того момента, как она получила письмо из Хогвартса, не было ни дня, чтобы она не мечтала о нем, не предвкушала, как однажды проснется и поймет — вот он, этот день, настал!

Она проснулась ни свет, ни заря, и долго лежала в кровати, пытаясь упиться ощущением собственной значимости. Гермиона никогда не была тщеславной, но сейчас испытываемые ею чувства напоминали ей о Малфое — ее распирало от гордости, что она осуществила свою давнюю мечту — с сегодняшнего дня она официально работник Министерства магии.

После победы на Волдемортом они втроем вернулись на седьмой курс Хогвартса, а, окончив школу, поступили на министерский факультет Университета Чародейства и Волшебства. Пять лет учебы Гермиона не вылезала из книг, пытаясь стать — и небезуспешно — первой студенткой курса, с перспективой получить лучшее место работы в Министерстве. Стать незаменимым сотрудником, маленькой шестеренкой для идеальной и безостановочной работы такого огромного и справедливого — под началом Кингсли — оплота, являлось для Гермионы пунктом номер один для осуществления успешной карьеры.

Каждый год на министерский факультет выстраивалась очередь из нескольких десятков отличников Хогвартса и иностранных школ, но набор туда был очень ограниченным — не более десятка лучших из лучших. Гермионе хотелось верить, что они с Роном и Гарри попали на курс все же благодаря своей успеваемости, а не заслугам перед магическим народом. Вспомнив оценки Рональда за ЖАБА, она вздохнула. Но ничего, главное они справились.

После обучения последовал невероятно трудный год учебной практики. Им предстояло потратить некоторое время на каждый из отделов, чтобы понять, что именно им больше по душе, а заодно позволяло работникам Министерства достойно оценить их и предложить лучшее из имеющихся рабочее место.

Гермиону манила бумажная рутина. Она достаточно набегалась, наколдовалась, насражалась за время борьбы с Волдемортом, помогая Гарри. Сидеть по уши в документах, писать подробные отчеты о расследованиях и отлове несанкционированных волшебников и магических существ, сортировать важные бумаги, направлять деятельность целого отдела, а может, и всего министерства… Ее дипломной работой для получения места в отделе магической документации было написать как можно более подробный отчет о любом интересующем ее вопросе — Муфалда Хмелкирк желала проверить, насколько хорошо бывшая героиня умеет составлять доклады и подмечать детали. Гермиона хотела написать о возмутительном порабощении эльфов, но в последний момент ее отговорил Гарри, и она составила объемный отчет о наблюдении и контроле за популяцией острохвостых драконов в Румынии. Чтобы он получился наиболее достоверным, она дважды отправляла сову Чарли Уизли. К сожалению, за сбором информации у нее оставалось всего восемь часов на написание, и свиток вышел только семь футов длиной.

Гарри хотелось работать в Аврорате, в группе отлова нарушителей и раскрытия преступлений. Работа чем-то напоминала маггловскую полицию, разве что с использованием магии, но Поттеру, привыкшему лететь с шашкой наголо, это было по душе.

Рон грезил отделом магических экспертиз и разработки новых заклинаний. Говорил, что хочет в кои-то веки сделать и изобрести что-то свое, не подсмотренное у братьев. Гермиона не сомневалась, что их мечты осуществятся как нельзя лучше. Интересно, какое количество начальников минотделов сейчас спорят между собой за ее кандидатуру? А уж Гарри то и вовсе, небось, придется работать без выходных в каждой из отраслей понемногу. Он только вчера на выпускном экзамене сразил трех авроров фирменным Экспеллиармусом.

В прекраснейшем настроении, даже чуть напевая под нос, Гермиона поднялась с постели. Она умылась и приняла душ, сделала прическу, выбрала строгое, но очень подходящее ей платье, позавтракала сытной и полезной английской овсянкой — пусть в этот идеальный день идеальным будет даже завтрак — и направилась через каминную сеть в Нору. Гарри вчера остался ночевать там по приглашению миссис Уизли. Сегодня они планировали отпраздновать сдачу экзаменов, а в пять вечера у них была назначена встреча в кабинете Кингсли, который должен был выдать им листы направления в выбранные для них (ну, мягко говоря, ими) отделы Министерства для последующей работы.

Гарри и Рон, как это ни странно, давно встали и уже привели себя в порядок. Рон в выглаженной миссис Уизли рубашке допивал кофе, Гарри повязывал галстук, стоя перед зеркалом, но, увидев в отражении Гермиону, ослепительно улыбнулся ей. Миссис Уизли, давно любящая Гермиону, как родную дочь, распахнула объятия.

— Гермиона, моя дорогая девочка! — она крепко обняла ее. — Волнуешься? Садись скорее завтракать! — и силой усадила за стол.

— Я только что позавтракала, — испугалась та, вспомнив, как любит угощать миссис Уизли.

— Ничего страшного, лишний тост с джемом тебе не помешает, — матушка Рона поспешно захлопотала у плиты, — да и яичницу можно... Я так тобой горжусь, ты просто умница!

— Почему ей? — пробубнил Рональд. — Это же я твой сын!

— Ты сын, а она протащила вас через пять лет университета, год практики, и сделала настоящими аврорами, — миссис Уизли грохнула перед Гермионой полный кофейник и тарелку с тостами, — без нее ты бы и Хогвартс, наверное, не закончил.

Через десять минут, булькая двумя чашками кофе, влитого в нее матерью Рона, Гермиона вытащила парней из дома.

— Куда мы пойдем? — спросила она, когда компания оказалась в Косом переулке.

— Я заказал нам столик в ресторане, — сообщил Гарри, — сегодня я угощаю. Все-таки мы вместе шли к этому дню, и, если бы не ваша поддержка, я вообще не дожил бы до этого дня.

— Да ладно, Гарри, — отмахнулся Рон, — если бы не ты, мы все бы не дожили. Весь этот ужас позади, а впереди у нас интересная работа, умопомрачительная карьера и, самое главное, никакой учебы.

— А во сколько у нас ресторан? — поинтересовалась Гермиона.

— На час дня, — Гарри взглянул на часы, — еще два часа в запасе. А что?

— Тогда я загляну в магазин мадам Малкин, — ответила она, — хочется купить строгий костюм для офиса. У меня никогда такого не было, и я всегда завидовала маме.

— А мне не помешает крутой рабочий портфель, — тут же подхватил Рон, — черный, из натуральной драконьей кожи, и самое главное — новый! Не от Перси, не от Фреда, а свой собственный.

Спустя десять минут компания будущих сотрудников Министерства разбрелась по Косому переулку. Гермиона не спеша шла к магазину мантий, когда на углу напротив лавки Олливандера увидела новый, недавно открывшийся магазин одежды. В витрине, одетый на манекен, красовался роскошный брючный костюм цвета морской, даже скорее штормовой, волны. Плотная ткань с отливом, двубортный пиджак… Гермиона задохнулась от восторга при мысли, как завтра появится в этом костюме в Министерстве, пройдет по всему отделу до своего кабинета и скроется внутри. Она спешно вошла в магазин, и из-за стойки тотчас показалась молодая продавщица.

— О… — растерялась она, сразу узнав Гермиону, — что вы хотели, мисс Грейнджер?

— Вот этот костюм! — та решительно ткнула пальцем.

— Конечно!

Спустя пять минут Гермиона с восхищением крутилась перед зеркалом. В конце концов, разве она не своими трудами достигла всего этого триумфа? Она заслужила немного заботы о себе. За годы учебы у нее не всегда и причесаться-то время находилось… Так пусть этот костюм станет символом начала новой эры для нее и ее карьеры.

Крайне довольная покупкой, она вышла из магазина, чтобы, пройдя три лавки, скрыться в обувном. На этот раз добычей оказались туфли на высоком каблуке такого же цвета, как и платье, но чуть темнее оттенком. Довершила экипировку объемная серая сумка для рабочих бумаг, и Гермиона поспешила на встречу с друзьями.

Те ждали ее у выхода из "Дырявого котла". Поделившись эмоциями от покупок, ребята быстро добрались до заказанного Гарри ресторана и устроились за небольшим круглым столиком.

— Наконец-то можно никуда не спешить, — сказал Гарри, глядя, как официант разливает по бокалам белое вино.

— И ничего не бояться, — согласна кивнула Гермиона, тепло сжав руку друга.

— А просто наслаждаться вкусной едой, лучшими друзьями и сбывшимися мечтами! — торжественно провозгласил Рон.

— За нас, друзья! — в голос выкрикнули ребята, со звоном соединяя наполненные бокалы.

* * *

Кингсли Шелкболт задумчиво перебирал бумаги на своем столе, размышляя, как устроить новых сотрудников соответственно их предпочтениям и наличию рабочих мест, когда в его кабинет, яростно постучав, ворвались Муфалда Хмелкирк, Перси Уизли и Долорес Бербидж. Лица начальников отделов, прежде спокойные и уравновешенные, сейчас выражали решительность и готовность отстаивать собственное мнение.

— В чем дело? — удивленно спросил министр, глядя на стискивающих зубы подчиненных.

— Министр Шелкболт, я против назначения Поттера в свой отдел, — начал Перси Уизли.

— Мы все против их назначения! — хором добавили Муфалда и Долорес.

— Э… извините… — Кингсли от удивления уронил со стола объемную папку личного дела Поттера, — что-то я не понимаю… а с чем, собственно, это связано? Перси, Рональд же твой брат?

— И он, к счастью, назначен не в мое подчинение, — кивнул Уизли, — но мне и Поттера не надо.

— Но почему? — удивился министр. — Он же герой войны, победитель Темного мага…

— Министр, я абсолютно согласен, — кивнул Перси, — именно такую информацию я прочел в его личном деле, также, как и вы. Но, в отличии от вас, я лично отбираю себе работников и не пропустил ни одного практического занятия будущих авроров. Поттер не годен для этой работы!

— Объяснитесь, Уизли! — вскинулся Шелкболт. — Что еще за клевета на знаменитого…

— Сэр, разве в нашей работе главное — знаменитость? — тихо спросил Перси. — Я очень хорошо отношусь к Гарри, но тут… Вот, я принес для сравнения, — он положил на стол перед министром два личных дела, — это Финч-Флетчли и Макмиллан. Они тоже претендуют на место, предназначенное Поттеру.

— Продолжай… — Кингсли раскрыл верхнюю папку и начал перелистывать страницы.

— Финч-Флетчли — шестьсот заклинаний в свободном использовании, — быстро заговорил Перси, — из них триста боевых. Макмиллан — пятьсот и двести пятьдесят соответственно. А Поттер? Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус! Его что — заклинило со дня победы?

— Но он Волдеморта сразил этим заклинанием, — пробормотал министр.

— И что? — хмыкнул Уизли. — Его давно нет, а мы работает каждый день с серьезными преступниками и опасными магическими животными. Ладно — волшебник, ну а если мантикора? Дракону и вовсе этот Экспеллиармус как плевок василиску. Если Поттер погибнет, кто будет отвечать?

— Хорошо, мы это позже обсудим, — кивнул явно задумавшийся Кингсли, — ну а с другими что не так?

— Грейнджер, при всех ее мозгах, у меня работать не будет, — резко и бескомпромиссно заявила Муфалда, — иначе я увольняюсь.

— Миссис Хмелкирк, вы в своем уме? — не выдержал министр. — Вы занимаете эту должность сорок лет! Что вас не устроило в мисс Грейнджер?

— Я впервые встречаю среди своих кандидатов столь умную и вместе с тем столь бестолковую девушку, — горячо сказала Муфалда, — такой острый ум, необычайная проницательность, тяга к знаниям — и что? Растрачивает их на всякие глупости. На первой неделе практики подошла ко мне с вопросом, не можем ли мы организовать кампанию по защите домовых эльфов от рабского труда с возможностью в дальнейшем ввести это как законопроект. Когда я предложила ей написать трактат на интересную ей тему, она принесла мне это! — Хмелкирк раскатала по полу перед министром многофутовый свиток, исписанный микроскопическим почерком: свиток докатился до ног Кингсли и остановился, так и не размотавшись до конца. — Я думала, она напишет что-то о законах, правопорядке, правильных решениях Министерства… а тут вопрос о сдерживании популяции драконов, да еще три мили!!! Ну и кто это будет читать? А вот это? — она взмахнула палочкой, и на стол Кингсли посыпались бесконечные свитки, один другого толще, испещренные такой же мелкой вязью. — Вы мне скажите, министр, вы будете это все читать? Я не декан факультета, у меня ни минуты лишнего времени нет!

— А из Уизли такой же изобретатель заклинаний, как из меня профессор арифмантики, — пока Шелкбот не успел собраться с мыслями, заявила ненавидевшая руны Бербидж.

— А с ним что не так… — простонал вконец дезориентированный Кингсли.

— Да какие ему новые заклинания, если он старые не выучил еще? — резко сказала Долорес. — Было практическое занятие, Макмиллан сбил Бомбардой чугунную колонну, та ударила его по лицу и сломала нос. Рональду было поручено оказать ему первую помощь.

— И что, МакМиллан в порядке? — затаив дыхание поинтересовался министр.

— Относительно, — кивнула Бербидж, — нос я ему сама вылечила. Уизли перепутал Эпискеи с Экскуро и… — она сердито взглянула на трясущуюся от смеха Муфалду, — вместо того, чтобы срастить перелом, вычистил ему сопли.

— Понятно… понятно… — Кингсли схватился за голову, — и что прикажете с ними делать? Мы обязаны предоставить им рабочие места…

— И желательно такие, где они не напортачат, — согласно кивнула Муфалда.

— Но… у нас нет таких мест… — министр в растерянности взглянул на Перси.

— Сэр, а что если… — тот хитро прищурился, — тот отдел… может…

— Что?!! — Кингсли едва не подпрыгнул. — Новый отдел? Ты о реабилитации?

— Да, министр, — Перси был явно в восторге от своей идеи, — вы только подумайте! Отдел пуст — никто еще не согласился там работать, а людей найти нужно срочно. И потом, магглопосвященным, таким, как Гарри и Гермиона, будет проще и понятнее работать там. Жалованье положим максимально высокое. И им будет лестно — целый отдел и только для них…

* * *

Перси оказался совершенно прав.

— Целый отдел — и только для нас? — неверяще спросил Рональд, когда министр объявил им о новом назначении.

— Не совсем для вас… — уклончиво ответил Кингсли, — вы будете заведовать им и работать вместе. Мы не рискнули отправить посторонних на эту должность, она сопряжена с некими трудностями... которые, я уверен, будут по плечу только лучшим.

— И что это за отдел? — спросила сияющая от счастья Гермиона.

— Это абсолютно новый отдел в Министерстве, открыт только две недели тому назад, — объяснил Шелкбот, — называется он Отдел реабилитации.

— И в чем будет заключаться наша работа? — спросил более недоверчивый, чем его наивные друзья, Поттер.

— Вам нужно будет курировать неких существ, совершенно особенных, — заюлил министр, — стараться адаптировать их к реальной жизни, снять агрессию, словом, перевоспитывать. Их привезут в отдел через два дня.

— И кто же они? — уточнила Гермиона.

— Сейчас Муфалда принесет их личные дела, — обрадовался Кингсли.

— А она не обидится, ведь я собиралась в ее отдел? — встревожилась Грейнджер.

— Я поговорю с ней, — успокоил ее Шелкбот, — уверен, она поймет и примет твое решение.

— Интересно, что за существа? — вслух начал размышлять Рон. — Может, дети Пожирателей? Ну, раз их надо перевоспитывать?

— Дети — не существа! — отрезала Гермиона. — И потом, какая у них там агрессия… Может, детеныши драконов или мантикоры.

— Мантикорки! — захихикал Рон.

Их размышления прервал тихий стук в дверь и на пороге возникла Муфалда с тремя объемными папками в руках. Гермиона, опередив друзей, взяла у нее документы и раздала Гарри и Рону, оставив одну себе. Присев на стул, она открыла первую папку и тут же порадовалась, что успела присесть.

— Ой! — она подпрыгнула, листы высыпались из папки и разлетелись по кабинету.

— Это чего такое? — раздалось со стороны Рона. — Что за чучело?

— Мэм… — прорезался и Поттер, медленно поднимая голову, — вы что… серьезно?

Гермиона в слегка ошарашенном состоянии бродила по магазину товаров для хобби и творчества, за ней тенью скользили Гарри и Рон. Она перебирала краски, глину для лепки, формочки для мыловарения… Мысли перескакивали с одного на другое, а голова еще не совсем переварила полученную от Кингсли информацию. Гарри пребывал в аналогичной растерянности, Рон же ничего не понимал и ежесекундно приставал к друзьям за разъяснениями, пока Гермиона не рявкнула на него. Теперь он просто со скучающим видом ходил за ними по пятам.

— Может, взять вот эти наборы? — задумчиво пробормотала Гермиона и, повернувшись к Гарри, показала ему взятую с полки упаковку. — Для скрапбукинга? И еще можно глину для лепки…

— Скрапбукинг и лепка… — с неприсущим ему оттенком сарказма ответил Поттер, — для них, да? Гермиона, ты сдурела?

— Сдуреешь тут…

У нее не осталось даже сил возразить или рассердиться: на ее руке все еще болтался магически облегченный пакет с обновками. Роскошным костюмом, который она не наденет завтра в Министерство, туфлями, которые не процокают каблуками путь в ее новый кабинет, и сумкой, для который не найдется папок с отчетностью. Обновками, которые ей теперь некуда носить.

Информация, полученная от Кингсли, не укладывалась в голове. Гермиона училась семь лет в Хогвартсе и еще пять на министерском факультете, но там не учили, как обращаться с подопечными, которые достались ей на перевоспитание. Через два дня они поступят в ее полное распоряжение, и только от ее решений будет зависеть, смогут ли они превратиться в полноправных членов волшебного сообщества или подвергнутся абсолютному уничтожению. Отдел реабилитации был пробой, и вся его работа являлась безоговорочным экспериментом. Гермиона назначена начальником отдела, и теперь исключительно от нее зависит, будет ли он полноценной частью Министерства магии. Если ей все удастся, она сможет сделать самую головокружительную карьеру из известных ранее, если же нет…

А «нет» было наиболее вероятным — ей казалось, словно она попала в центр какого-то непонятного фарса. Заместителя Гермионе не назначили, и она пока не знала, на кого сможет переложить организационные вопросы. Зато она всегда могла посоветоваться с друзьями. Она покосилась на парней — Рон с видом абсолютного идиота нюхал ароматизированные свечки, Гарри же задумчиво уставился в потолок — светильники явно интересовали его куда больше, чем будущая работа. Ясно теперь, отчего заместителем будет не один из них, эти ребята, даром, что друзья, способны похоронить все стремления и мечты Гермионы. Впрочем, их поведение вполне объяснимо — Рон не понимает, что происходит, а Гарри хоть и понимает, но не считает их задание серьезным… да и как его можно считать серьезным? Сама Гермиона пять раз переспросила Кингсли, не дурацкая ли это шутка?

— Все, я больше не могу! — она свалила выбранные наборы обратно на полку и, взяв друзей под руки, потащила к выходу. — Пойдемте перекусим, а заодно подумаем, что мы можем предпринять… Гарри, давай помогай! У меня мозг уже вспух…

Они добрались до маленькой закусочной и устроились за столиком. Гарри взял всем по порции фиш-энд-чипс и стакану лимонада (Гермиона от газировки отказалась, взяв себе чай), и они погрузились в размышления. Рон, все еще пребывающий в состоянии счастливого неведения, недоуменно взирал на дерганных друзей.

— Можете мне объяснить, наконец, что происходит? — робко, боясь рассердить Гермиону, спросил он.

Та вздохнула: Рональд, как всегда, в своем репертуаре. Что в школе, что в университете, что в кабинете министра — сидит и хлопает ушами, надеясь, что Гермиона все выслушает, запишет и перескажет. Тут миссис Уизли права. Лучше бы шел под руководство Бербидж, может, если бы было не на кого надеяться, он научился бы ответственности и самостоятельности быстрее. Гермиона с тоской подумала о кабинете в отделе Хмелкирк, который практически считала своим. Если бы не этот новый отдел, в который так срочно понадобился высококвалифицированный и ответственный молодой сотрудник на должность заведующего, Гермиона сейчас лежала бы в ванне с пеной и мысленно готовилась к первому дню в отделе документации, глядя на висящий на дверце шкафа отглаженный костюм.

Сегодня в кабинете министра, узнав о новом отделе, куда их направляют, Гермиона очень обрадовалась — она всегда любила постигать новое. Но радость была преждевременной — до тех пор, пока она не раскрыла личное дело одного из будущих пациентов.

— Ой!

Она не удержалась от вскрика и рассыпала документы по полу. Полагая, что это какая-то ошибка, Гермиона сама улыбнулась своему испугу. Какая глупость… Ну разумеется, кто-то в отделе просто решил подшутить над новенькими и подложил им эти фото. Она услышала реплику Рона, затем увидела изумление Гарри и окончательно уверилась в том, что их просто оригинально разыграли. Но Кингсли на вопрос Гарри кивнул. Не переставал он кивать и тогда, когда она буквально сунула документы ему под нос и несколько раз произнесла имя будущего «пациента». Гермиона упала на стул и в трансе принялась обмахиваться собранными в кучу листами.

— Министр Шелкболт, что происходит? — в полном шоке прошептала она, разглядывая фото в доставшемся ей личном деле. — Что это за бред? Гарри, покажи твое…

Он молча положил ей на стопку листов еще одно фото, и Гермиона увидела в глазах друга подобное же непонимание, какое переполняло и ее саму.

— Они прибудут через два дня, — сообщил Шелкболт,— их доставят в специальном контейнере из Америки.

— Сэр, их не могут ниоткуда доставить, — покачала головой Гермиона, взирая на Кингсли, словно на помешанного, — это чья-то злая шутка… Личности, изображенные на эти колдоснимках — нереальны. Они никогда не существовали.

— Две недели назад запись об их появлении возникла в Книге Магического равновесия, — со вздохом ответил тот.

Во время обучения, уже перед самым выпуском, на одной из лекций по истории Министерства рассказывалось о секретной книге, к которой имел доступ очень ограниченный круг важных персон — сам министр и несколько его приближенных. Книга эта, по легенде, появилась много веков назад, и до сей поры не было доподлинно известно происхождение этого артефакта. Тем не менее, время от времени в ней появляются записи о грядущих событиях — необычных и странных, которые непременно сбываются. Случается такое нечасто, и игнорировать книгу нельзя, иначе — жди беды. Тем, кто поступал на министерский факультет, рассказывали о книге, ибо всем рано или поздно приходилось столкнуться с ее предсказаниями, но никому, кроме вышеупомянутых лиц, ее ни разу не показывали. Содержалась книга в секретном хранилище Министерства.

— И все равно я не могу взять в толк, — в отчаянии сказала Гермиона, перебирая снимки, — как они могут быть реальными?

На одном из фото был изображен знакомый ей с детства персонаж. Жутко обгоревший человек в полосатом свитере и засаленной коричневой шляпе, ножи, нашитые на перчатку, давно стали символом страха во всем мире для детей и подростков. На колдографии он размахивал лезвиями, словно пытался из снимка достать Гермиону. Самый известный киноманьяк всех времен и народов — Фредди Крюгер.

На снимке Гарри маячил еще один не менее известный персонаж, одетый в темную однотонную одежду. Старинная хоккейная маска с дырочками для дыхания и остро отточенное мачете завершали образ. Джейсон Вурхиз, мать его…

То, что досталось Рону, Гермиона не смогла сразу идентифицировать. То есть, фильм она не видела, но о героине его была наслышана. На стуле в пустой комнате сидела маленькая девочка в белом балахоне, ее длинные черные волосы свисали прядями, скрывая лицо. Черт знает что!

— Министр, поясните, пожалуйста, — попросила Гермиона, в десятый раз перебрав фотографии, — что происходит? Эти персонажи выдуманные, их не существует. Каким образом они могли ожить?

— Видишь ли… — Кингсли вздохнул, усаживаясь поудобнее, — дело в том…

Министр говорил очень долго, к концу его немного несвязной речи, произнесенной растерянным тоном, Гермиона сумела понять следующее. Магия, принадлежащая миру волшебников — нестабильная и малоизученная материя. Она зарождается в волшебнике с момента его рождения и сопровождает до самой смерти. Палочка, которой пользуется маг — лишь проводник, усиливающий магию, так же, как и формулы заклинаний. На самом же деле, основной магический поток идет от самого волшебника, и самый сильный он — у тех, кто еще не пользуются палочкой и не умеет контролировать свои силы, именно поэтому сильные спонтанные выбросы встречаются именно у детей.

А дети же, как известно, бывают и магглорожденные, из семей магглов. Такие дети несут в себе не менее, а иногда и более сильный магический потенциал, ведь он не приобретенный и переданный по праву рождения, а спонтанный, возникший в этом конкретном человеке. Оттого чаще именно из магглорожденных волшебников вырастают самые могущественные маги. Эти самые дети и стали причиной возможности физической материализации выдуманных персонажей.

Страх магглорожденных детей, который они раз за разом испытывали перед несуществующими киногероями, постепенно скапливался и концентрировался вокруг их образов, давая эфемерному, абстрактному представлению вполне реальную жизнь. С каждым новым страхом, кошмарным сном или мыслью о чудовище, испытанными магически одаренным ребенком, образы чудовищ становились все материальнее, пока не обрели плоть.

— И что нам с ними делать? — растерянно спросила Гермиона. — Они же нас убьют… Держать их все время под Империусом?

— Они безобидны, — улыбнулся Кингсли, — пока безобидны…

— Что значит «пока»? — прорезался доселе молчавший Рон.

— То, что мы имеем сейчас — лишь физическая оболочка монстров, — ответил Шелкболт, — несмотря на наличие оружия, они не могут причинить никому вреда. Пока их сил хватает только на поддержание физического существования, но не на атаку или убийство.

— Тогда не понимаю, зачем с ними возиться, — пожала плечами Гермиона, — если они безвредны.

— Я сказал «пока», Гермиона, — вздохнул Кингсли, — в то время, как мы тут обсуждаем возникшую проблему, дети продолжают бояться. Магия их страха питает чудовищ каждую минуту, и они становятся сильнее. В книге Магического равновесия сказано, что у волшебного сообщества есть две недели на то, чтобы повлиять на их сознание и попытаться изменить этих существ.

— Зачем нам их менять? — недоуменно спросил Гарри. — Почему нельзя уничтожить их, пока они слабы?

— Это невозможно, — покачал головой министр, — они созданы спонтанной детской магией, и лишь ей под силу разрушить эти образы. Через две недели монстры обретут истинную силу, и только от вас зависит, станут ли они угрозой, которую придется до конца дней содержать под замком в страхе, что они вырвутся наружу, либо полноценными членами магического сообщества. И я верю, что именно вам это будет по силам.

— Сэр, простите… — озадаченно сказала Грейнджер, — а зачем они нам в обществе?

— Главным образом для эксперимента, — ответил министр, — и потом, они лишь в мире магглов — объект страха. В нашем же эти образы, хоть и задуманы монстрами, могут переродиться во что-то совершенно иное, нам нужно только показать им иную реальность, понять, что сделало их такими и дать возможность обрести счастье. Учитывая данные книги Магического равновесия, две недели спустя чудовища смогут стать теми, кем они захотят, и наша задача — чтобы они захотели стать кем-то, кто принесет обществу пользу.

— Сэр… — пробормотал Гарри, — при всем уважении… Не совсем понимаю, каких действий вы ждете от нас…

— В течении двух недель вы будете непрерывно находиться рядом с ними, — ответил Кингсли, — база отдела будет организована в пригороде Лондона, чтобы существа могли свободно передвигаться, наслаждаться свободой, и при этом не имели возможности кого-то испугать. Чтобы исключить побег, граница базы будет зачарована.

— Они еще и свободой будут наслаждаться… — бессильно выдохнула Гермиона.

— Конечно, а как иначе? — удивился Кингсли. — Мы хотим показать им лучшую сторону жизни и воспитать из них не узников, а полноценных…

— …членов общества! — закончила в сердцах растерянная Гермиона.

— Именно, — радостно заключил министр, — а теперь не смею больше вас задерживать и жду в моем кабинете через два дня. Будете знакомиться с пациентами.

— А мой заместитель, сэр? — вспомнила уже на пороге Гермиона. — Может, Гарри?

— Нет-нет… Я отправлю его немного позже, — ответил Шелкболт, уже уткнувшись в лежащие перед ним бумаги, и друзья покинули кабинет.

И вот теперь Гермиона, пребывая в глубочайшей растерянности, перебирала листы документов, выданных ей министром.

— Ну и какое же ты — счастье Фредди Крюгера? — задумчиво пробормотала она, листая личное дело.

Практически все, что было написано о детоубийце, она знала и так. Бывший маньяк, убивший несколько десятков детей, был задержан, но отпущен из-за какой-то бюрократической ошибки. Родители детей заперли его в котельной, где он творил свои зверства и сожгли заживо. И тогда он начал приходить к оставшимся в живых детям во снах. Убитые в кошмарах, они умирали и наяву. И вот теперь Гермионе предстояло из этого монстра вырастить полезного члена общества. Действительно, какой тут, нафиг, скрапбукинг…

Решив остальное изучить уже дома, Гермиона собрала бумаги (а сумка, похоже, все-таки пригодится) и потащила своих помощников к себе домой, чтобы в спокойной обстановке обсудить, каким образом можно повлиять на психику чудовищ. По дороге, уже на выходе из торгового центра, она затащила ребят в отдел проката DVD.

— Что мы тут делаем, Гермиона? — удивленно спросил Гарри.

— Прихватим теорию для Рона, — ответила та, заворачивая в отдел ужасов, — он же не видел эти фильмы. Пусть хоть представление имеет, с чем мы будем работать.

Три диска были запиханы в сумку Гермионы, и друзья — а теперь и коллеги по самому странному отделу Министертва магии — отправились к ней домой. Не успели они толком переступить порог, как раздался звонок в дверь. Гермиона готовила для всех чай, поэтому дверь открывать отправился Рональд.

— Ох… Ешш… Ты какого тут забыл? — раздался из прихожей его ошарашенный голос. — Вали давай отсюда!

— Без твоего зелья вылечусь, Уизли! — раздался знакомый, не слышанный ими со дня окончания Хогвартса голос, и в гостиной возник Драко Малфой, одетый в длинное черное пальто. — Грейнджер, меня Кингсли прислал. Вот документы, — он шлепнул на стол папку, на обложке которой значилось «Личное дело».

— А я думал, монстры только через два дня приедут, — не удержался Рон.

— Твои глупые примитивные шутки не делают тебе чести, Уизли, — с достоинством ответил Малфой, присаживаясь на диван, — я полагал, у работников Министерства больше мозгов, но судя по всему, этот оплот начнет стремительно деградировать после набора новых сотрудников.

— Что тебе нужно, Малфой? — спокойно спросила Гермиона.

— Я твой новый заместитель, — ответил тот, судя по всему, ничуть не раздосадованный этим фактом, — Кингсли просил завезти тебе документы, чтобы ты успела меня оформить.

— А почему это ты заместитель, а не я? — сердито спросил Рон.

— Я уже ответил, Уизли, — пожал плечами Драко, — возможно, дело в твоем чудном чувстве юмора.

— Юмор не помеха, — фыркнул Рон, — но вот неясно, с каких пор на работу в Министерство стали брать бывших Пожирателей?

— Не мороси, Уизли, — отмахнулся Малфой, поднимаясь на ноги, — сейчас уже нет никаких Пожирателей, а на работу меня сюда перевели из Шотландии, захотелось домой. Оформляй, Грейнджер, я документы оставлю. Устал, только приехал… Увидимся послезавтра у Кингсли.

— Стой, Малфой, — притормозила нацелившегося на дверь Драко Гермиона, — а ты хоть в курсе, что за работа нам предстоит.

— Введешь меня в курс в отделе, — не оборачиваясь, ответил тот, — уверен, за тобой не задержится. А сейчас я опаздываю. Всего волшебного!

— Кошмар… — пробормотала, садясь в кресло Гермиона, — мало мне монстров, теперь еще и это…

— Ничего, не переживай, — Рон услужливо поднес подруге чашку чая, — все будет хорошо, мы же рядом…

— Я знаю, Рон, спасибо, — улыбнулась Гермиона, — а пока давайте-ка подумаем, как мы будем делать людей из самых страшных чудовищ современности. Вряд ли эти монстры будут вышивать крестиком…

— А мы их научим, — бодро сказал Гарри. — Мы справились с василиском, драконом и Волдемортом, что нам какие-то образы?

— Чудесно, что ты так настроен, но боюсь, легко мы не отделаемся, — покачала головой Гермиона, раздавая папки, — ну что ж, за дело…

Два дня для Гермионы пролетели так быстро, словно это были два часа. Все это время она не вылезала из книг по психологии, в промежутках просматривая все серии фильмов, где фигурировали монстры, попутно делала себе заметки, заносила в специально заведенный для работы дневник лечения мысли и идеи по восстановлению психики маньяков, давала задания и поручения Гарри и Рону, отправила Малфою копии личных дел будущих подопечных… А когда час знакомства с будущими пациентами настал, ей показалось, что она и четверти необходимых дел не успела закончить.

— Черт, ну что бы Кингсли нам за пару недель не сообщить, — ворчала она, упаковывая коробки с материалами для занятий, — а то два дня… Куда можно употребить столь малое количество времени?

— Гермиона, ты раньше за это время к экзаменам подготовиться успевала, — заявила голосом Поттера появившаяся в дверях стопка книг, — а теперь разнервничалась из-за какой-то ерунды.

— Ерунды? — Гермиона в расстройстве сдавила тюбик, из которого полез клей. — К экзаменам я весь год готовилась, там было нетрудно, а тут живые люди… то есть, живые твари… тьфу! Живые монстры! Гарри, упаковывай книги и не отвлекай!

Невроз Гермионы передавался и ребятам. Рон, мало того, что был лишен желаемой должности и засунут в совершенно незнакомую для него отрасль магической деятельности, так еще и предстояло трудиться под командованием Малфоя. Все это отражалось на его психике не лучшим образом, и Гермионе уже не раз пришлось использовать свои теоретические знания.

Гарри успел освежить свои скудные воспоминания об ужастиках и теперь молча паковал багаж, стараясь лишний раз и не злить, но и не поддерживать Гермиону — та была сейчас в состоянии такого стресса, что любую, даже самую безобидную фразу могла воспринять в штыки.

А паковать пришлось немало. Несмотря на внушительное количество теории, которую пришлось изучить Гермионе, она выяснила, что трудотерапия с практическим использованием различных направлений в искусстве остается фундаментальным способом снятия стресса, агрессии и способствует становлению чувства прекрасного. И вот теперь в огромные ящики, ожидающие отправки на базу Отдела реабилитации, была упакована гора различных материалов для арттерапии.

Куча акварельных и масляных красок, несколько ящиков глины для лепки, наборы для бисероплетения и макраме, скрапбукинг — будь он неладен! — мотки мулине, карандаши, упаковки листов для оригами, ткани, цветная бумага и картон для аппликаций, и еще несметное количество всякой ерунды… Венчала натюрморт огромная доска для занятий, почти как электронная у магглов, но волшебная, управляемая палочкой.

Завтра утром им предстояло прибыть в Министерство и познакомиться… Гермиона никак не могла решить, как правильно называть доставшихся ей чудовищ. Рон называл их уродами, Гарри — маньяками, а Малфой после отправки ему копий личных дел прислал филина с сообщением: «Это что еще за веселые картинки, Грейнджер?» Гермиона отправила ему диски с фильмами, уточнив, как ими пользоваться и втайне понадеявшись, что они все вместе сумеют справиться с «веселыми картинками» прежде, чем они оторвут им головы.

— Все! — она закрыла последнюю коробку с продуктами, из которых предстояло готовить еду. — Это все будет отправлено на базу Министерством, как и контейнеры с… э-э-э… с пациентами. А мы просто аппарируем.

— А еще нам обещали эльфа выделить для помощи по хозяйству, — радостно сообщил Рон.

— Эльфа? — вскинулась Гермиона, уронив сумку с документами. — Кингсли использует рабский труд? Не лучший способ утвердить себя на посту министра магии.

— Гермиона, всем плевать, — тихо отозвался Гарри, страшно устав за эти годы от Гермиониных закидонов, — никто не носится там с эльфами, да и сами они совсем не против готовить магам обеды.

— Гарри! — Геримона покраснела от злости. — Я думала, ты поддерживаешь меня в продвижении Ассоциации независимости эльфов! Вот на посту помощника заведующего отделом магической документации я бы…

— Но ты не на этом посту, — с сожалением закончил ее фразу Поттер, — я не аврор, а Рон не разрабатывает заклинания. Нам придется привыкать и приспосабливаться к тем должностям, которые у нас есть, это полезнее, чем фантазировать на тему, что мы могли бы сделать на других.

Гермиона, не ожидавшая такого предательства, рывком забросила сумку на плечо и аппарировала, даже не попрощавшись. Гарри, не совсем понимая, отчего его понесло, испытал чувство стыда: все-таки Гермиона и впрямь страшно вымоталась за последние три дня и заслуживала от друзей хотя бы немного сочувствия.

Они расстались с Роном на третьем курсе обучения в университете. Гермиона была постоянно занята, Рону хотелось гулять, и она, понимая это, пыталась тянуть его через дебри недоступных ему знаний, наступив на горло своим принципам, и писала за него доклады, сочинения, самостоятельные работы… Рон получил возможность встречаться со старыми Хогвартскими друзьями и новыми университетскими товарищами, в то время, как Гермиона выполняла двойную норму в надежде обеспечить Рональду хорошее место работы и рост карьеры в будущем.

Все закончилось одним прекрасным вечером, когда Гермиона, закончив раньше семифутовое сочинение Уизли по Древним рунам, решила присоединиться к встрече выпускников Хогвартса. Войдя в ресторан, она двинулась к самому шумному столику, откуда доносились знакомые голоса, но, немного не дойдя до цели, остановилась, увидев сидящую вплотную к Рональду Лаванду.

— Ну и где твоя «энциклопедия», Бон-Бон? — пьяным голосом поинтересовалась та, подливая Рону шампанское.

— Дома сидит, эссе по Рунам пишет, — хихикнул не менее пьяный Уизли, опрокидывая бокал.

— Рон, ты хоть слышишь, что говоришь? — возмутился Гарри, его поддержали Симус и Дин.

— Ну я же не говорю, что это плохо, — пробормотал пристыженный Рон, — просто она осталась писать эссе.

— Не эссе, а сочинение! — клокоча от ярости, прогремела над его головой Гермиона.

Рон подскочил от неожиданности и облил Лаванду шампанским. Та с визгом помчалась с туалет отмывать пятно, оставив Уизли на растерзание Гермионе.

— Гермиона, я же ничего дурного не сказал, — испуганно пробормотал Рон, полыхая ушами.

— По-твоему, это главное? — неожиданно спокойно спросила она. — А позволять другим говорить гадости нормально? А знаешь, сколько раз наши однокурсники спрашивали, отчего такая умная девушка, как я, выбрала себе в парни редкого болвана, а я обрывала их? А ты вот так просто позволил Лаванде прохаживаться на мой счет?

— Это кто там спрашивал про болвана? — как и всегда в подпитии, Рону было море по колено, но Гермиона не собиралась просвещать его.

— Все кончено, Рональд! — ледяным тоном сказала она. — Отныне все твои «энциклопедии» будут только в библиотеке, — она развернулась и с прямой спиной покинула ресторан, Гарри, дав другу подзатыльник, побежал за ней.

Они проговорили всю ночь, бесконечно подливая друг другу кофе и вспоминая свои былые дни. Все-таки Гарри был единственным настоящим другом Гермионы, кому еще она могла излить душу. Как ни странно, разрыв с Роном расстроил ее гораздо меньше, чем она могла предположить, видимо, она была права, думая, что они приняли за любовь доверие, привязанность и юношеское влечение. Расставание прошло как-то мягко для нее, а через неделю, когда задали очередные эссе и пятифутовые свитки правил поведения на службе для министерских работников, она порадовалась и даже чуть-чуть позлорадствовала, глядя, как Рон бьется над неодушевленными на сей раз энциклопедиями. Сейчас же, два года спустя после расставания, они снова общались с Роном как лучшие друзья, забыв о близости, что была между ними.

«Лав стори» Гарри и Джинни пришла к своему завершению еще раньше. Едва Уизли закончила Хогвартс, как ей пришло приглашение играть за сборную Болгарии по квиддичу, и она, особо не церемонясь, укатила за границу, сообщив Гарри, что всегда мечтала играть в одной команде с Крамом. Как выяснилось спустя три месяца, не только играть…

Гермиона аппарировала прямо в собственную спальню и первым делом включила воду, чтобы набрать себе ванну с душистой розовой пеной: уже завтра все они отправятся на реабилитационную базу, выстроенную по типу детского лагеря — много природы для гармонии, уединение для безопасности и знакомая обстановка для самого опасного пациента — Джейсона Вурхиза. Выйдя из комнаты, она спустилась в гостиную — по столу прыгал знакомый филин с привязанным к лапе письмом. Гермиона отвязала конверт и протянула филину совиное лакомство. Пока тот хрустел мышиным печеньем, она развернула послание.

«Ничего не понял, Грейнджер! Кого лечим — спасшихся от монстров? Разве не маггловские врачи этим занимаются? Надеюсь на твою лекцию завтра в Министерстве. Д. М».

— Еще одна бестолочь на мою голову! — в сердцах сказала Гермиона, выпроваживая филина в окно. Наверху зажурчало — вода перелилась через край ванны. Ахнув, она спешно аппарировала наверх и принялась сушить палочкой пол и коврик. Суетливые и хлопотные дни закончились не менее нервно: Гермионе уже казалось, что отправки на базу она ждет с нетерпением.

* * *

Вещи, собранные для отправки на базу, Гермиона приготовила загодя. Проснулась она бодрой и отдохнувшей, сварила себе отличный кофе и позавтракала омлетом с помидорами. Настроив автоматический полив цветов и закрыв все окна, она аппарировала ко входу в Министерство на полчаса раньше, чем договаривалась с ребятами — ей было приятно оказываться везде первой.

Но об этой радости пришлось сегодня забыть — в приемной Кингсли на стуле у кабинета уже сидел Малфой, задумчиво вертя в руке палочку. У ног его стояла сумка с вещами.

— О, Грейнджер, доброе утро! — неожиданно мило поприветствовал он. — Давай, рассказывай, а то я так ничего и не понял из этих фильмов и присланных бумажек.

— У нас было два собрания, Малфой! — сердито ответила та, садясь через стул от Драко. — Мы с Гарри и Роном разбирали проблемы пациентов и их особенности, отчего ты не присутствовал? Я тебе отправила две совы! Свою и Гарри!

— Спасибо, Грейнджер, мой филин с ними отлично оттянулся, — хмыкнул тот, — только вот давай договоримся — ты, Рон и Гарри — это одно, а я — отдельно.

— Фиг тебе, Малфой! — заявила начальница Отдела реабилитации своему заместителю. — Совсем обнаглел? Нет никакого «отдельно», мы теперь работаем вместе, и ты сюда тоже относишься! Если не желаешь работать в команде, я прямо сейчас могу сообщить Кингсли, что ты не годишься для занимаемой должности, и привести доказательства этому, — она решительно встала со стула.

— Грейнджер, ты чего? — Драко вскочил и поймал Гермиону за рукав уже у двери кабинета. — Я же не сказал, что работать не хочу! Ну слушай… Я же после войны сразу в Шотландию учиться поехал, ни родителей, ни друзей шесть лет не видел… тяжело все это было вспоминать… И тут опять непонятно на сколько уехать придется… Просто не получилось прийти на собрание, понимаешь? Но я готов сотрудничать, честно… Буду должен.

— Будешь, Малфой, не сомневайся, — слегка поостыв, ответила Гермиона, возвращаясь на свое место, — так ты вообще не читал дела пациентов?

— Читал, только совсем ничего не понял, — честно признался Драко.

— Ладно, смотри, пока Гарри и Рона нет, — Гермиона достала из своей пригодившейся-таки серой сумки папки с документами. — Сегодня мы получим трех пациентов, их дела я и отправила тебе. Мы познакомимся с ними, а потом вместе отправимся на базу, где они нашими усилиями будут подвергнуты реабилитации.

— И что это за тролли? — Драко развернул верхнюю папку с Вурхизом.

— Это не тролли, это выдуманные персонажи маггловских фильмов ужасов, — сказала Гермиона, — ну смотри…

Она рассказывала особенности детских магических выбросов и оживления киноманьяков больше часа: к тому времени Кингсли уже прошел в свой кабинет, сказав мимоходом, чтобы они заходили, как будут готовы, явились Гарри и Рон и уже сидели рядом, а Малфой все с интересом внимал объяснениям Гермионы, которая, увлекшись, сама позабыла о времени. Наконец, она замолчала и перевела дух.

— Вот примерно таким образом произошла материализация, — она отпила воды из стаканчика, набранного ей Гарри, — теперь что касается самих…

— Троллей, — подсказал Малфой.

— Они не тролли, — поправила Гермиона, — можно называть их пациентами или по именам.

— Гермиона, нам пора в кабинет, — заметил Гарри, — у Кингсли по расписанию через час прием Шотландского министра.

— Хорошо, — Гермиона затолкала папки в сумку, — идем за ними, по дороге расскажу остальное.

Кингсли уже ждал их в кабинете — едва они вошли, как он сразу поднялся и прошел к камину, где на стене был прикреплен горшочек с летучим порохом. Ребята приблизились к нему и взяли каждый по горсти.

— До отдела лучше через камин, а там уже пешком немного, — сказал он, занося ногу в пламя, — готовы? — Гермиона кивнула. — Отдел Реабилитации!

Едва министр исчез в пламени, Гермиона и ее подчиненные последовали за ним. Они вышли из камина прямо в начале темного, освещенного несколькими факелами коридора, который уходил вглубь отдела и поворачивал направо. Кингсли поспешил вперед, Гермиона и остальные с трудом поспевали за ним.

— Как они, министр Шелкболт? — робко спросила Гермиона.

— Напряжены, но с помощью нескольких успокаивающих заклинаний удалось снять агрессию, — ответил тот, не сбавляя хода, — к сожалению, долго сдерживать их магически не удастся, да и не такова наша задача. Уверен, после отправки на базу им станет гораздо лучше.

— А нам гораздо хуже, — пробурчал себе под нос Малфой.

— Ну, вот мы и пришли, — радостно возвестил министр, останавливаясь перед черной кованой дверью с табличкой «Камеры предварительного содержания», по которой пробегали отчетливо видные даже невооруженным глазом отблески наложенных сильнейших заклинаний.

Шелкболт собственноручно снял почти десяток охранных чар, и дверь распахнулась. Гермиона вошла внутрь — перед глазами появился очередной коридор, на стенах которого отчего-то висели занавески. Недоумевая, она приблизилась к одной из них и потянула за небольшую веревку сбоку — занавеска поехала вверх, а внутри камеры, которую она скрывала, зажегся яркий свет.

— Ой! — испуганно вздрогнула Гермиона, отшатнувшись назад.

Прямо за стеклом в каких-то десяти дюймах от нее, внутри камеры стоял неподвижно Джейсон Вурхиз, наклонив голову и опустив мачете. Едва свет зажегся, он медленно развернулся, явно ожидая кого-то.

— Мы создали мираж — фигуру его матери, — гордо пояснил Кингсли, — нам удалось успокоить его, обращаясь к нему через нее, и сейчас он ожидает ее появления.

— Но это подло, — Гермиона сердито воззрилась на Кингсли, — его мать погибла, а вы обманули его? Разве мы не должны заслужить их доверие?

— Мы — нет, — хитро пожал плечами Кингсли, — а вы — должны.

Он отошел к следующей занавеске и, раздернув ее, изумленно ахнул. Гермиона поспешила к министру и заглянула в комнату — та была пуста.

— Черт, эта тварь как-то сбежала, — негодующе заявил Шелкболт, — нужно сообщить аврорам и перекрыть выход из этой половины здания. В ту она не успела бы…

— Не спешите, министр, — успокоил его Малфой, глядя куда-то вверх, — вон эта фигня…

— Она не фигня, Малфой! — машинально поправила Гермиона, проследив за его взглядом. — Ее зовут Самара. Самара Морган.

На потолке, держась непонятным образом руками и ногами, вниз головой сидела девочка в белом балахоне, волосы — все такие же растрепанные — свисали почти до пустого, приготовленного для нее, кресла.

Третий, но как выяснилось, не последний пациент, задумчиво возил по стеклу, отделяющему его от Гермионы, нашитыми на перчатки ножами. Звука слышно не было, но выглядело все это так неприятно, что у ребят мурашки поползли по спине. Гермиона спешно задвинула занавеску и повернулась к Кингсли.

— Я хочу войти внутрь! — к ужасу собравшихся заявила она. — И начну с Джейсона.

— Гермиона, ты с ума сошла? — перепугался Рон. — А вдруг они опасны? Пусть лучше там сидят.

— Рон, их сегодня уже отправят на базу, — возразила она, — они сидят там последние часы. И нам рано или поздно придется столкнуться с ними лицом к лицу и начать налаживать отношения, понимаешь?

— Лучше потом… — проныл Рон, выглядывая на Джейсона из-за плеча Малфоя.

— Кстати, Гермиона, — вспомнив о чем-то, Кингсли подал ей две папки, идентичные тем, что лежали в ее сумке, — из Америки пришло постановление об обнаружении еще двух существ, которые поступят под твою ответственность. Их уже отловили и пришлют сюда через три дня. Вот, это их личные дела.

Гермиона, внутренне содрогнувшись, взяла папки. Переглянувшись с ребятами, она открыла верхнюю — над ее плечом тут же нависло лицо Рона, над другим высунулся Малфой.

— Я заместитель! — с выпадом ответил он на выразительный взгляд Уизли.

— Еще не легче… — не обращая внимания на них обоих, в сердцах сказала Гермиона, разглядывая фото «пациента», — ну-ка, а тут? — она открыла следующую папку. — Боже… нет, я на такое не согласна…

— Это что, шутка? — недоуменно пробормотал Малфой, разглядывая взятую у Гермионы первую папку. — Он же не может быть опасен…

— Еще как может, — покачала головой Гермиона, — а вот этот — хуже всех…

— Почему? — Рон с удивлением перевел взгляд в фото на нее.

— Я… боюсь клоунов… — смущенно призналась Гермиона.

Ответом ей стал оглушительный хохот Малфоя.