Реабилитация (джен)

Гермиона в слегка ошарашенном состоянии бродила по магазину товаров для хобби и творчества, за ней тенью скользили Гарри и Рон. Она перебирала краски, глину для лепки, формочки для мыловарения… Мысли перескакивали с одного на другое, а голова еще не совсем переварила полученную от Кингсли информацию. Гарри пребывал в аналогичной растерянности, Рон же ничего не понимал и ежесекундно приставал к друзьям за разъяснениями, пока Гермиона не рявкнула на него. Теперь он просто со скучающим видом ходил за ними по пятам.

— Может, взять вот эти наборы? — задумчиво пробормотала Гермиона и, повернувшись к Гарри, показала ему взятую с полки упаковку. — Для скрапбукинга? И еще можно глину для лепки…

— Скрапбукинг и лепка… — с неприсущим ему оттенком сарказма ответил Поттер, — для них, да? Гермиона, ты сдурела?

— Сдуреешь тут…

У нее не осталось даже сил возразить или рассердиться: на ее руке все еще болтался магически облегченный пакет с обновками. Роскошным костюмом, который она не наденет завтра в Министерство, туфлями, которые не процокают каблуками путь в ее новый кабинет, и сумкой, для который не найдется папок с отчетностью. Обновками, которые ей теперь некуда носить.

Информация, полученная от Кингсли, не укладывалась в голове. Гермиона училась семь лет в Хогвартсе и еще пять на министерском факультете, но там не учили, как обращаться с подопечными, которые достались ей на перевоспитание. Через два дня они поступят в ее полное распоряжение, и только от ее решений будет зависеть, смогут ли они превратиться в полноправных членов волшебного сообщества или подвергнутся абсолютному уничтожению. Отдел реабилитации был пробой, и вся его работа являлась безоговорочным экспериментом. Гермиона назначена начальником отдела, и теперь исключительно от нее зависит, будет ли он полноценной частью Министерства магии. Если ей все удастся, она сможет сделать самую головокружительную карьеру из известных ранее, если же нет…

А «нет» было наиболее вероятным — ей казалось, словно она попала в центр какого-то непонятного фарса. Заместителя Гермионе не назначили, и она пока не знала, на кого сможет переложить организационные вопросы. Зато она всегда могла посоветоваться с друзьями. Она покосилась на парней — Рон с видом абсолютного идиота нюхал ароматизированные свечки, Гарри же задумчиво уставился в потолок — светильники явно интересовали его куда больше, чем будущая работа. Ясно теперь, отчего заместителем будет не один из них, эти ребята, даром, что друзья, способны похоронить все стремления и мечты Гермионы. Впрочем, их поведение вполне объяснимо — Рон не понимает, что происходит, а Гарри хоть и понимает, но не считает их задание серьезным… да и как его можно считать серьезным? Сама Гермиона пять раз переспросила Кингсли, не дурацкая ли это шутка?

— Все, я больше не могу! — она свалила выбранные наборы обратно на полку и, взяв друзей под руки, потащила к выходу. — Пойдемте перекусим, а заодно подумаем, что мы можем предпринять… Гарри, давай помогай! У меня мозг уже вспух…

Они добрались до маленькой закусочной и устроились за столиком. Гарри взял всем по порции фиш-энд-чипс и стакану лимонада (Гермиона от газировки отказалась, взяв себе чай), и они погрузились в размышления. Рон, все еще пребывающий в состоянии счастливого неведения, недоуменно взирал на дерганных друзей.

— Можете мне объяснить, наконец, что происходит? — робко, боясь рассердить Гермиону, спросил он.

Та вздохнула: Рональд, как всегда, в своем репертуаре. Что в школе, что в университете, что в кабинете министра — сидит и хлопает ушами, надеясь, что Гермиона все выслушает, запишет и перескажет. Тут миссис Уизли права. Лучше бы шел под руководство Бербидж, может, если бы было не на кого надеяться, он научился бы ответственности и самостоятельности быстрее. Гермиона с тоской подумала о кабинете в отделе Хмелкирк, который практически считала своим. Если бы не этот новый отдел, в который так срочно понадобился высококвалифицированный и ответственный молодой сотрудник на должность заведующего, Гермиона сейчас лежала бы в ванне с пеной и мысленно готовилась к первому дню в отделе документации, глядя на висящий на дверце шкафа отглаженный костюм.

Сегодня в кабинете министра, узнав о новом отделе, куда их направляют, Гермиона очень обрадовалась — она всегда любила постигать новое. Но радость была преждевременной — до тех пор, пока она не раскрыла личное дело одного из будущих пациентов.

— Ой!

Она не удержалась от вскрика и рассыпала документы по полу. Полагая, что это какая-то ошибка, Гермиона сама улыбнулась своему испугу. Какая глупость… Ну разумеется, кто-то в отделе просто решил подшутить над новенькими и подложил им эти фото. Она услышала реплику Рона, затем увидела изумление Гарри и окончательно уверилась в том, что их просто оригинально разыграли. Но Кингсли на вопрос Гарри кивнул. Не переставал он кивать и тогда, когда она буквально сунула документы ему под нос и несколько раз произнесла имя будущего «пациента». Гермиона упала на стул и в трансе принялась обмахиваться собранными в кучу листами.

— Министр Шелкболт, что происходит? — в полном шоке прошептала она, разглядывая фото в доставшемся ей личном деле. — Что это за бред? Гарри, покажи твое…

Он молча положил ей на стопку листов еще одно фото, и Гермиона увидела в глазах друга подобное же непонимание, какое переполняло и ее саму.

— Они прибудут через два дня, — сообщил Шелкболт,— их доставят в специальном контейнере из Америки.

— Сэр, их не могут ниоткуда доставить, — покачала головой Гермиона, взирая на Кингсли, словно на помешанного, — это чья-то злая шутка… Личности, изображенные на эти колдоснимках — нереальны. Они никогда не существовали.

— Две недели назад запись об их появлении возникла в Книге Магического равновесия, — со вздохом ответил тот.

Во время обучения, уже перед самым выпуском, на одной из лекций по истории Министерства рассказывалось о секретной книге, к которой имел доступ очень ограниченный круг важных персон — сам министр и несколько его приближенных. Книга эта, по легенде, появилась много веков назад, и до сей поры не было доподлинно известно происхождение этого артефакта. Тем не менее, время от времени в ней появляются записи о грядущих событиях — необычных и странных, которые непременно сбываются. Случается такое нечасто, и игнорировать книгу нельзя, иначе — жди беды. Тем, кто поступал на министерский факультет, рассказывали о книге, ибо всем рано или поздно приходилось столкнуться с ее предсказаниями, но никому, кроме вышеупомянутых лиц, ее ни разу не показывали. Содержалась книга в секретном хранилище Министерства.

— И все равно я не могу взять в толк, — в отчаянии сказала Гермиона, перебирая снимки, — как они могут быть реальными?

На одном из фото был изображен знакомый ей с детства персонаж. Жутко обгоревший человек в полосатом свитере и засаленной коричневой шляпе, ножи, нашитые на перчатку, давно стали символом страха во всем мире для детей и подростков. На колдографии он размахивал лезвиями, словно пытался из снимка достать Гермиону. Самый известный киноманьяк всех времен и народов — Фредди Крюгер.

На снимке Гарри маячил еще один не менее известный персонаж, одетый в темную однотонную одежду. Старинная хоккейная маска с дырочками для дыхания и остро отточенное мачете завершали образ. Джейсон Вурхиз, мать его…

То, что досталось Рону, Гермиона не смогла сразу идентифицировать. То есть, фильм она не видела, но о героине его была наслышана. На стуле в пустой комнате сидела маленькая девочка в белом балахоне, ее длинные черные волосы свисали прядями, скрывая лицо. Черт знает что!

— Министр, поясните, пожалуйста, — попросила Гермиона, в десятый раз перебрав фотографии, — что происходит? Эти персонажи выдуманные, их не существует. Каким образом они могли ожить?

— Видишь ли… — Кингсли вздохнул, усаживаясь поудобнее, — дело в том…

Министр говорил очень долго, к концу его немного несвязной речи, произнесенной растерянным тоном, Гермиона сумела понять следующее. Магия, принадлежащая миру волшебников — нестабильная и малоизученная материя. Она зарождается в волшебнике с момента его рождения и сопровождает до самой смерти. Палочка, которой пользуется маг — лишь проводник, усиливающий магию, так же, как и формулы заклинаний. На самом же деле, основной магический поток идет от самого волшебника, и самый сильный он — у тех, кто еще не пользуются палочкой и не умеет контролировать свои силы, именно поэтому сильные спонтанные выбросы встречаются именно у детей.

А дети же, как известно, бывают и магглорожденные, из семей магглов. Такие дети несут в себе не менее, а иногда и более сильный магический потенциал, ведь он не приобретенный и переданный по праву рождения, а спонтанный, возникший в этом конкретном человеке. Оттого чаще именно из магглорожденных волшебников вырастают самые могущественные маги. Эти самые дети и стали причиной возможности физической материализации выдуманных персонажей.

Страх магглорожденных детей, который они раз за разом испытывали перед несуществующими киногероями, постепенно скапливался и концентрировался вокруг их образов, давая эфемерному, абстрактному представлению вполне реальную жизнь. С каждым новым страхом, кошмарным сном или мыслью о чудовище, испытанными магически одаренным ребенком, образы чудовищ становились все материальнее, пока не обрели плоть.

— И что нам с ними делать? — растерянно спросила Гермиона. — Они же нас убьют… Держать их все время под Империусом?

— Они безобидны, — улыбнулся Кингсли, — пока безобидны…

— Что значит «пока»? — прорезался доселе молчавший Рон.

— То, что мы имеем сейчас — лишь физическая оболочка монстров, — ответил Шелкболт, — несмотря на наличие оружия, они не могут причинить никому вреда. Пока их сил хватает только на поддержание физического существования, но не на атаку или убийство.

— Тогда не понимаю, зачем с ними возиться, — пожала плечами Гермиона, — если они безвредны.

— Я сказал «пока», Гермиона, — вздохнул Кингсли, — в то время, как мы тут обсуждаем возникшую проблему, дети продолжают бояться. Магия их страха питает чудовищ каждую минуту, и они становятся сильнее. В книге Магического равновесия сказано, что у волшебного сообщества есть две недели на то, чтобы повлиять на их сознание и попытаться изменить этих существ.

— Зачем нам их менять? — недоуменно спросил Гарри. — Почему нельзя уничтожить их, пока они слабы?

— Это невозможно, — покачал головой министр, — они созданы спонтанной детской магией, и лишь ей под силу разрушить эти образы. Через две недели монстры обретут истинную силу, и только от вас зависит, станут ли они угрозой, которую придется до конца дней содержать под замком в страхе, что они вырвутся наружу, либо полноценными членами магического сообщества. И я верю, что именно вам это будет по силам.

— Сэр, простите… — озадаченно сказала Грейнджер, — а зачем они нам в обществе?

— Главным образом для эксперимента, — ответил министр, — и потом, они лишь в мире магглов — объект страха. В нашем же эти образы, хоть и задуманы монстрами, могут переродиться во что-то совершенно иное, нам нужно только показать им иную реальность, понять, что сделало их такими и дать возможность обрести счастье. Учитывая данные книги Магического равновесия, две недели спустя чудовища смогут стать теми, кем они захотят, и наша задача — чтобы они захотели стать кем-то, кто принесет обществу пользу.

— Сэр… — пробормотал Гарри, — при всем уважении… Не совсем понимаю, каких действий вы ждете от нас…

— В течении двух недель вы будете непрерывно находиться рядом с ними, — ответил Кингсли, — база отдела будет организована в пригороде Лондона, чтобы существа могли свободно передвигаться, наслаждаться свободой, и при этом не имели возможности кого-то испугать. Чтобы исключить побег, граница базы будет зачарована.

— Они еще и свободой будут наслаждаться… — бессильно выдохнула Гермиона.

— Конечно, а как иначе? — удивился Кингсли. — Мы хотим показать им лучшую сторону жизни и воспитать из них не узников, а полноценных…

— …членов общества! — закончила в сердцах растерянная Гермиона.

— Именно, — радостно заключил министр, — а теперь не смею больше вас задерживать и жду в моем кабинете через два дня. Будете знакомиться с пациентами.

— А мой заместитель, сэр? — вспомнила уже на пороге Гермиона. — Может, Гарри?

— Нет-нет… Я отправлю его немного позже, — ответил Шелкболт, уже уткнувшись в лежащие перед ним бумаги, и друзья покинули кабинет.

И вот теперь Гермиона, пребывая в глубочайшей растерянности, перебирала листы документов, выданных ей министром.

— Ну и какое же ты — счастье Фредди Крюгера? — задумчиво пробормотала она, листая личное дело.

Практически все, что было написано о детоубийце, она знала и так. Бывший маньяк, убивший несколько десятков детей, был задержан, но отпущен из-за какой-то бюрократической ошибки. Родители детей заперли его в котельной, где он творил свои зверства и сожгли заживо. И тогда он начал приходить к оставшимся в живых детям во снах. Убитые в кошмарах, они умирали и наяву. И вот теперь Гермионе предстояло из этого монстра вырастить полезного члена общества. Действительно, какой тут, нафиг, скрапбукинг…

Решив остальное изучить уже дома, Гермиона собрала бумаги (а сумка, похоже, все-таки пригодится) и потащила своих помощников к себе домой, чтобы в спокойной обстановке обсудить, каким образом можно повлиять на психику чудовищ. По дороге, уже на выходе из торгового центра, она затащила ребят в отдел проката DVD.

— Что мы тут делаем, Гермиона? — удивленно спросил Гарри.

— Прихватим теорию для Рона, — ответила та, заворачивая в отдел ужасов, — он же не видел эти фильмы. Пусть хоть представление имеет, с чем мы будем работать.

Три диска были запиханы в сумку Гермионы, и друзья — а теперь и коллеги по самому странному отделу Министертва магии — отправились к ней домой. Не успели они толком переступить порог, как раздался звонок в дверь. Гермиона готовила для всех чай, поэтому дверь открывать отправился Рональд.

— Ох… Ешш… Ты какого тут забыл? — раздался из прихожей его ошарашенный голос. — Вали давай отсюда!

— Без твоего зелья вылечусь, Уизли! — раздался знакомый, не слышанный ими со дня окончания Хогвартса голос, и в гостиной возник Драко Малфой, одетый в длинное черное пальто. — Грейнджер, меня Кингсли прислал. Вот документы, — он шлепнул на стол папку, на обложке которой значилось «Личное дело».

— А я думал, монстры только через два дня приедут, — не удержался Рон.

— Твои глупые примитивные шутки не делают тебе чести, Уизли, — с достоинством ответил Малфой, присаживаясь на диван, — я полагал, у работников Министерства больше мозгов, но судя по всему, этот оплот начнет стремительно деградировать после набора новых сотрудников.

— Что тебе нужно, Малфой? — спокойно спросила Гермиона.

— Я твой новый заместитель, — ответил тот, судя по всему, ничуть не раздосадованный этим фактом, — Кингсли просил завезти тебе документы, чтобы ты успела меня оформить.

— А почему это ты заместитель, а не я? — сердито спросил Рон.

— Я уже ответил, Уизли, — пожал плечами Драко, — возможно, дело в твоем чудном чувстве юмора.

— Юмор не помеха, — фыркнул Рон, — но вот неясно, с каких пор на работу в Министерство стали брать бывших Пожирателей?

— Не мороси, Уизли, — отмахнулся Малфой, поднимаясь на ноги, — сейчас уже нет никаких Пожирателей, а на работу меня сюда перевели из Шотландии, захотелось домой. Оформляй, Грейнджер, я документы оставлю. Устал, только приехал… Увидимся послезавтра у Кингсли.

— Стой, Малфой, — притормозила нацелившегося на дверь Драко Гермиона, — а ты хоть в курсе, что за работа нам предстоит.

— Введешь меня в курс в отделе, — не оборачиваясь, ответил тот, — уверен, за тобой не задержится. А сейчас я опаздываю. Всего волшебного!

— Кошмар… — пробормотала, садясь в кресло Гермиона, — мало мне монстров, теперь еще и это…

— Ничего, не переживай, — Рон услужливо поднес подруге чашку чая, — все будет хорошо, мы же рядом…

— Я знаю, Рон, спасибо, — улыбнулась Гермиона, — а пока давайте-ка подумаем, как мы будем делать людей из самых страшных чудовищ современности. Вряд ли эти монстры будут вышивать крестиком…

— А мы их научим, — бодро сказал Гарри. — Мы справились с василиском, драконом и Волдемортом, что нам какие-то образы?

— Чудесно, что ты так настроен, но боюсь, легко мы не отделаемся, — покачала головой Гермиона, раздавая папки, — ну что ж, за дело…