Проклятие (гет)

«А пока мы заканчиваем наш выпуск, чтобы дать возможность нашим зрителям подготовиться к дневной призрачной сессии. Сессия начнётся по расписанию — через десять минут».

Мастер, он же Гарольд Саксон, помощник министра обороны Великобритании, щёлкнул клавишей пульта, и телевизор умолк. Мастер соединил кончики пальцев домиком и положил на них подбородок. Прикрыл глаза, вслушиваясь и всматриваясь в ревущий водоворот временной воронки. О да. Скоро будет… что-то. Ближайшая неделя тонула в зыбком тумане, но потом он видел чётко — Земля на месте, Британия на месте, «призраков» больше нет. Себя Мастер, разумеется, разглядеть не мог — видение собственной судьбы для таймлордов было закрыто, т.к. могло породить парадокс, — но точно знал, что он не умрёт и не пострадает. Вполне достаточно.

«Серое пятно», которое быстро встало в фокус и забрало вместе с собой «призрачную» аномалию, косвенно указывало на Доктора. Что же, заодно будет возможность «сверить часы»… Мастер потянулся в кресле, заложил руки за голову и задумчиво уставился в потолок. Да, что-то будет. Инопланетное, в меру опасное, с беготнёй, лучевыми пушками и некоторым количеством геноцида — то, что надо.

В конце концов, «Гарольд Саксон» уже засиделся в помощниках. А ничто так быстро не продвигает по службе, как неприятности космического масштаба. Мастер, разумеется, не верил в призраков и теперь гадал, кто мог скрываться за этой странной маскировкой. Фигуры антропоморфные, имеется сходная с людьми координация движений, но более тяжеловесная. «Скорее всего, кибермены», — заключил он и удовлетворённо кивнул самому себе.

Он коснулся стола, выдвигая секретный ящик, и вытащил из него прозрачную капсулу. Внутри виднелось нечто, отдалённо напоминавшее корень имбиря или ветку коралла. Росток ТАРДИС. Доктор, разумеется, думал, что, сломав свою машину времени, навсегда запрёт Мастера на Земле начала двадцать первого века. Как бы ни так. Пусть придётся подождать, но Мастер своё возьмёт… Он рассеянно погладил поверхность капсулы, и с его пальцев сорвалось несколько золотистых искр, быстро юркнувших внутрь кораллового стебля.

А ТАРДИС Доктора он превратит в нечто иное. Посмотрим, как ему это понравится!

* * *

Мастер знал, что надвигается буря, но даже он не ожидал, что события будут развиваться так быстро. Дневная призрачная сессия пошла не по плану и быстро оборвалась. А через несколько часов…

Телефон сошёл с ума, факс выплёвывал лист за листом, по коридору носились какие-то люди, разыскивавшие министра. Мастер их останавливал и каждого заверял, что обо всём сообщит лично. «Хоть кто-то из них да выживет. И расскажет, что Гарольд Саксон встретил этот день на посту». Спустя пятнадцать минут беготни он решил, что уже достаточно примелькался очевидцам. Провёл рукой по волосам, поправил узел галстука, сделал несколько поверхностных и суетливых вдохов, чтобы сбить дыхание и добиться взволнованного вида — и резко распахнул дверь в кабинет своего пока-ещё-начальника, врываясь туда со скоростью, которая делала невозможной попытки к сопротивлению.

— Господин министр, там…

Мастер придал голосу максимально встревоженную интонацию и, приобняв министра обороны за плечи, чуть ли не подтащил того к экрану на стене. Набрал код камер наблюдения, установленных в Кэнери Уорф. Министр предсказуемо застыл на месте — в ужасе («О да, ещё бы… Кем ты был до того, как получил этот пост? Кажется, учителем истории. Ну что, нравится тебе очутиться в моменте, когда история пишется? Нет? Тогда уступи место тем, кому нравится!»).

За их спинами на небольшом столике стоял графин с водой и полный стакан. Это была причуда министра — он считал, что в день надо выпивать не менее двух литров чистой воды и утверждал, что «это полезно для работы мозга». Мастер, пользуясь моментом, опустил в стакан небольшую капсулу.

В желудке она превратится в концентрированный алкоголь. Всосётся в кровь… И это недоразумение, «глава силового блока» будет так пьян, словно принял два литра, но вовсе не воды, а виски. «В тяжкий для страны момент он испугался, напился до беспамятства и оставил наши доблестные вооружённые силы без контроля». Мастеру уже виделись газетные заголовки. А вместе с ними — Гарольд Саксон, занимающий кресло вместо этого недотёпы.

— Что делать, о боже, что делать! — причитал Мастер, закрывая рот рукой, якобы в припадке страха, а на самом деле — чтобы не расхохотаться в самый ответственный момент.

— Действовать по обстоятельствам. Соберитесь, мистер Саксон! — повысил голос министр, единым глотком осушая случившийся под рукой стакан. — Это будет не первое сражение Британии с инопланетной угрозой… Но мы выживем. Как обычно.

Мастер с удовлетворением отметил, что последние слова министра прозвучали скомкано и нечётко. Значит, средство уже начинало действовать.

— Ох, что-то мне нехорошо…

Министр тяжело осел в кресло, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд перед собой. Языком он ворочал с трудом.

— Я позову врача! — воскликнул Мастер и, раньше, чем ему успели ответить, скрылся за дверью.

Второй пункт плана можно считать выполненным.

«Итак, повеселимся? Для начала…» Но размышления Мастера были прерваны самым подлым образом. На повороте его сбил какой-то тип в одежде спецназовца и придавил своим телом к полу. Спустя секунду в коридоре раздались вспышки и крики, что-то рвануло, запахло палёным металлом. По плитам пола забарабанили мелкие камешки и куски штукатурки. Тип же резко вскочил и чуть ли не бегом скрылся за поворотом, вопя что-то о подмоге.

Его униформа была очень похожа на ту, что носили спецподразделения Торчвуда, но… слегка отличалась. Мастер мысленно перебрал все известные ему службы сначала Британии, потом США и Коммонвелфа, затем иностранных спецслужб, но совпадений не нашёл. «Странные дела, — подумал он, и ещё раз: — Странные дела».

В коридоре, судя по звукам, продолжался бой. Мастер перевернулся на живот и ползком добрался до угла. Он едва выглянул из-за стены и сразу же спрятался обратно. «Кибермены, как я и думал!» Мимо снова прогромыхали подмётками спецназовцы вроде того, который прикрыл собой Мастера. Они вступали в бой с киберменами и — не всегда, но довольно часто — им удавалось вывести их из строя! Вторая странность: Мастер точно помнил, что у землян в две тысячи одиннадцатом не было подходящего вооружения. Это он, он должен был «в критической ситуации, когда судьба страны висела на волоске», — якобы экспериментальным путём создать эффективное оружие, а потом пускать в бой отряд за отрядом, наслаждаясь зрелищем с верхнего этажа небоскрёба. Неужели… Неужели кто-то его обошёл? Ну уж нет, кресло министра Гарольд Саксон не уступит никому! У него и так не слишком много времени, чтобы подготовиться к встрече со «старыми друзьями», а тут ещё какие-то… подражатели нарисовались.

Раздался громкий вскрик. «Ага, не всё у них выходит», — с мстительным удовлетворением подумал Мастер. Едва ли не в шаге от него на землю тяжело грохнулось тело. В правой руке всё ещё был зажат автомат, а из левой ладони выскользнуло и покатилось, подскакивая как резиновое, что-то круглое и плоское, похожее на жёлтую линзу. Мастер проворно подхватил странный предмет. Покрутил в руках. «Похоже на кнопку».

Что же, если не считать привычки пробовать всё на зуб и трогать оголённые провода, стремление нажать любую попавшую в их руки кнопку, безусловно, было одной из характерных особенностей Повелителей Времени.

* * *

Телепорт выплюнул Мастера посреди Гайд-парка. То есть… в первый момент он подумал именно так. Но потом поднял взгляд на дирижабли, парившие в небе. Уловил чуть другой оттенок солнечного света. «Параллельный мир»…

Параллельный мир! Этого не могло быть, но всё же это было. Лицо Мастера зажглось недоверием и любопытством. Странные спецназовцы, определённо, были людьми… Так неужели Протокол Теней и Высший совет Галифрея вот так просто разрешили этим облысевшим макакам крутить дырки в пространстве-времени? Или именно поэтому они и пошлют Доктора разобраться?..

«Разберётся, как же». Мастер фыркнул. Ему было интересно, кто заварил эту кашу. Какой-нибудь таймлорд? Наверняка, вот только подходящая кандидатура — кроме себя самого, разумеется, — чтобы сделать нечто настолько безумное, как переброс многомиллионной армии киберменов в параллельный мир, Мастеру всё не вспоминалась. Он почти завидовал, что не ему первому пришло это в голову.

Мысли о том, что люди или даже кибермены могли сами это сделать, он не допускал. Путешествия между параллельными вселенными — не то, чему можно научиться за пару дней с перерывами на чай. Значит, за ними кто-то стоял. Их кто-то подталкивал…

«Может быть, Рани? Хотя нет, даже ей такое не по зубам…»

— Что же, не думал, что скажу это, но, похоже, мне придётся слегка помочь Доктору, — пробормотал сквозь зубы Мастер, подкидывая жёлтый диск и ловя его одной рукой. — Конкуренты нам не нужны.

* * *

Он вновь нажал на кнопку и окунулся в самую гущу неразберихи. Никто даже не заметил, как он возник буквально из ниоткуда. Не прошло и минуты, как Мастер украсился бесполезным бронежилетом. Не прошло и получаса, как он организовал оборону Министерства. Типов с жёлтыми дисками он больше не встречал и буквально рвался их найти (и допросить как следует), но тот факт, что здание окружала толпа киберменов, несколько затруднял осуществление плана.

«Когда всё это закончится, — думал Мастер, отдавая приказы. — Я отомщу. Обязательно отомщу всем. Я не приспособлен даже играть в героизм. Если я спасу сегодня выводок этих макак, кто-нибудь из них точно серьёзно поплатится».

В здании было душно. Кондиционеры перестали работать после первой же атаки, и запах десятков и сотен потеющих тел, пронизанных страхом, сводил с ума. Но вдруг Мастеру на мгновение стало холодно. В разум как будто воткнулась тупая игла: где-то там, высоко над городом кто-то использовал технологии таймлордов. Мастер подбежал к окну. Он и сам не знал, что ожидал увидеть, но точно не это. Не сотни и сотни далеков, паривших в летнем небе, будто мухи над сладким сиропом. Его пальцы впились в подоконник. Полчища летающих машин смерти. Давненько он их не видел.

— Собирайте лучевые пушки киберменов, — коротко приказал Мастер, почти не слыша собственного голоса. Уши отказывались принимать сигналы, всё усилие его восприятия ушло в зрение, бессильное оторваться от созерцания бесчисленных, как саранча, механизмов, марширующих по воздуху, время от времени испуская почти бесцветные в ярком свете дня лучи смерти. — Их придётся слегка модифицировать…

«Кстати. Далеки ведь умеют перемещаться между мирами». Значит, это они устроили прорыв? И не было никаких других таймлордов, никто не собирался захватить власть вместо него… Не было ничего, кроме ещё одной банальной попытки этих летающих перечниц закрепиться на Земле. Мастер был почти разочарован.

«А от Доктора всё ещё ни слуху, ни духу».

Кресло министра, похоже, не собиралось доставаться легко. И ведь теперь Мастер не мог повернуть назад. Ему придётся быть на виду. Уже одно воспоминание о предыдущей встрече с далеками посылало нервную щекотку по его позвоночнику. «Вот бы найти какой-нибудь дальний подвал и переждать там». Нет, он решительно не годился для геройских поступков, а уж ради землян и подавно.

* * *

Кажется, это была последняя чёткая мысль, посетившая Мастера. А дальше, на виду у всех, но какая уж здесь конспирация, его начало поднимать в воздух. Он попытался ухватиться за дверь, но только сорвал её с петель, вышиб ей пуленепробиваемое окно и устремился по воздуху, будто на ковре-самолёте, оставляя после себя алмазный шлейф мелких осколков.

Только что виденные им далеки тоже ощутили это. Их строй сломался и смешался, ряды слились в единый ком, и теперь они бестолково болтались в пространстве, даже не пытаясь стрелять или лавировать. Их несло. Их тащило. Их… засасывало. Готовилось засосать. И Мастера вместе с ними. «Что происходит?» — спрашивать было бессмысленно. Происходил, разумеется, Доктор. «Ну каким клиническим идиотом надо быть, чтобы открыть Пустоту?!»

Скорость нарастала. Пальцы свело, и Мастер, рассудив, что цепляться за бесполезный кусок металла не имело смысла, разжал руки. Дверь падала долго — с глухим лязгом натыкаясь на далеков и отскакивая, — а когда упала, Мастер был уже далеко. Он видел небоскрёб Торчвуда и окно на предпоследнем этаже. Оконный проём буквально давился плотной лентой брыкающегося в воздухе металла: киберменов пополам с далеками.

Пустота.

Хуже, чем смерть. К смерти он привык. А это было небытие, забвение. Пустота стирала тебя из всех миров, не оставляя и следа. Мастер отчаянно перекувыркнулся в воздухе, пытаясь найти хоть какую-то опору. Что угодно. Действительно что угодно. Он не хотел так уходить. А вообще говоря, предпочёл бы остаться в живых. Окно было совсем близко. И тогда Мастер решился.

Сунул руку в карман и нажал кнопку.

* * *

Мастер ожидал, что врежется в какое-нибудь дерево, телевышку… Да что там — искусственный спутник, — слишком уж быстро и высоко он летел. Но вместо этого снова материализовался на одной из дорожек фальшивого «Гайд-парка». В прошлый раз аллеи оказались почти пусты, но сейчас было людно, очень людно. То здесь, то там раздавались вспышки и на дорожках по одиночке и группами материлизовывались давешние спецназовцы. Впрочем, на Мастера никто по-прежнему не обращал внимания. Он посмотрел по сторонам, оглянулся. За спиной возвышался небоскрёб, сильно напоминавший здание Торчвуда в «его» мире. «Вот значит почему я попадаю именно сюда».

Он собирался скрыться из виду, уйти как можно дальше от бестолково суетившихся людей и как следует собраться с мыслями, но вместо этого рассеянно присел на лавочку. Бесполезный (он сразу почувствовал — теперь бесполезный) телепортационный диск выпал из его руки. Пахло летом. Травой, ультрафиолетом и пылью, когда пронизанный солнцем воздух падает в ладони, как пригоршня янтаря или россыпь липких карамелек, позвякивая и перекатываясь.

Блики воды на поверхности пруда отражались в небе. Мастер запрокинул голову. Ему вдруг вспомнились другие небеса, тёплые и оранжевые. Уютный полумрак вечного заката, влажный, как от дыхания далекого моря ветер. В низинах он никогда не бывал сильным, свежим или хотя бы просто порывистым — воздух был почти недвижим, будто бы ты стоял не под открытым небом, а в комнате. Но на склонах гор ветер разгонялся, трепал волосы и гнал бесконечные волны по морю багровой травы.

Мастер смотрел в небо, пока оно не начинало казаться чёрным, будто атмосфера расступалась под его взглядом, обнажая самоцветный рисунок космоса.

«Эй, ты будешь лежать так бесконечно? Клянусь, за последний час ты даже не пошевелился!»

Голос — звонкий, детский, требовательный — прозвучал в ушах так громко, что Мастер вздрогнул, на мгновение стряхивая с себя оцепенение. Но нет: вокруг по-прежнему раздавался гул летнего города, тысячеголосая симфония нагретой природы и раскалённой цивилизации. Голос пришёл из памяти, из колючих стеблей травы и первых летних звёзд.

«Что? Я думал».

«О посвящении?»

«Да, Тета, о посвящении».

Он помнил досадливый вздох и тяжёлую тягучую паузу.

«Мне кажется, в нём нет ничего интересного, Кощей, — напускная беспечность, за которой даже тогда скрывалась тревога. — А ещё говорят, что это больно. Как будто умереть».

Последние слова Тета произнёс почти шёпотом. Другой голос, незнакомый в своей знакомости, чужой в своей уверенности, перебил его, задыхаясь от быстрого темпа речи, а может и от ветра, гудевшего над вершинами:

«Увидеть всё. Услышать всё! Стать каждым моментом времени во вселенной… Представляешь? Как будто глаза сходятся на затылке… — он счастливо рассмеялся. — Иногда, когда я смотрю на степь, мне кажется, я вижу у себя за спиной — как заяц. И это так… — он издал ещё один нечленораздельный восторженный вопль. — Это лучше всего, что может с нами случиться!»

Мастер перевёл дух, выныривая из воспоминания. Провёл рукой по сидению скамьи, цепляясь за доски, ощущая их шершавую тёплую поверхность. В дереве будто бился пульс. Почему он вспомнил это? Почему именно сейчас? Вечер накануне посвящения, когда он и Доктор — тогда ещё «Тета Сигма» — как и сотни раз до этого, тайком прокрались из спальни мальчиков, проскользнули мимо охраны и сбежали за ограду Академии. Туда, где начинались бескрайние поля и острые холмы, переходящие в настоящие скалы. Их любимое место.

Воспоминание было ярким и живым. Буквально — живым. Оно не ждало, когда его пролистают, а охватывало, обволакивало, тащило за собой, распускаясь цветами и фейерверками бесчисленных деталей: вот на листе замер сверчок, вот в углублении неподалёку от просёлочной дороги мелькнуло «озерцо» воды, оставшейся от предыдущего дождя. Никогда после этого вечера Мастером не завладевало такое полное и бесповоротное чувство растворённости в мире. И это было… странно. Да, странно, ведь, как он теперь вспоминал, в детстве Мастер — тогда ещё «Кощей» — то и дело раздражал учителей своей рассеянностью…

Умение выстроить между собой и миром стену, «смотреть, но не участвовать», «касаться, но не владеть», было ключевым в воспитании таймлордов, но Кощей был будто глух к этой науке. Он мог часами блуждать по базарам, или лежать в лесу на подложке из прошлогодних листьев, или посещать чужие свадьбы, теряясь в толпе детей. И всюду его охватывало расслабляющее ощущение потока, реки, властно несущейся сквозь сознание. Он растворялся в чужих мыслях и жил чужими настроениями, как воздушный шар, который носит ветром.

Так он и познакомился с Тетой. То есть с «Доктором», как с долей иронии напомнил себе Мастер. Тета всё время куда-то бежал, что-то предлагал или о чём-то просил. И Кощея просто затягивало в этот водоворот. Он не умел отказываться. До поры до времени это вполне сходило за дружбу.

Всё изменилось… Да. После Посвящения. Мастер обнаружил, что теперь ему куда легче сказать «нет». Легче концентрироваться. Забывать о второстепенном и фокусироваться на своих целях. О небеса, тогда у него впервые появились цели. Мир будто бы ушёл в тень, и Доктор вместе с ним. Из скромного «середнячка» Мастер стал лучшим студентом потока, а гипноз, который раньше решительно ему не давался, — скорее уж он сам впадал в самопроизвольный транс — внезапно стал его специализацией. Он по-прежнему (по привычке, не иначе) иногда давал Доктору списывать контрольные, но тот всё равно считал, что друг отдаляется. Он думал, что из тщеславия. А Мастер просто впервые в жизни сумел сконцентрироваться на себе. Как пульс, стучавший в ушах, как временной вихрь, крутившийся на обратной стороне сознания, как идеи, роившиеся в голове, теперь Мастер больше никогда не останавливался. Он пронзал своей линией жизни галактики и столетия, рождался и умирал, уходил и возвращался, движимый безостановочным топотом в барабанных перепонках.

Он никогда больше не мечтал. Его мечты были просто планами на завтра. Или на вчера.

И вот сейчас Мастер сидел на рассохшейся скамье, борясь, как муха, попавшая в липкий сироп. Ощущения накатывали, топили его в себе и растаскивали на куски, наполняя тело абсолютной слабостью, будто от потери крови. Его почти тошнило. Предметы были тяжёлыми, яркими, скалились острыми краями, громоздились один на другой, а он среди них казался эфемерным, будто призрак. Но всё же, всё же это было… «Прекрасным».

Мысль была настолько необычной, что ощущалась чужой. Но это была его мысль, его внутренний голос, гулкий и звучный посреди сонма внешних шумов, наполнивших… Тишину.

Мастер глубоко вдохнул, не смея, не решаясь в это поверить. Барабаны. Он больше их не слышал.

Роза проснулась и резко села на постели. Ей снова снились звёзды. Раньше — до залива Злого Волка — они снились ей чуть ли не каждую ночь: галактики и туманности, чёрные дыры и пульсары, вращение бесконечных часов вселенной, мириады светящихся «шестерёнок». И каждая звезда нашёптывала ровно одно слово: «Доктор». Звёзды держали Розу на своей орбите. Это они заставили её пересечь всю Европу, чтобы на пустынном пляже Норвегии сказать «одно последнее прощай». Если верить Доктору, одна из звёзд поплатилась за это жизнью.

А остальные, будто обидевшись на сказанное в запале «ну и пусть», перестали тревожить сны Розы на долгие полгода. Да и откуда им было взяться: на небо она больше не смотрела, благодаря Лондон за милосердное сияние городских огней, не позволявшее звёздному свету пробиться к ней.

Беззвёздное небо было одной из причин, почему Роза съехала из загородного дома Тайлеров и поселилась в небольшой квартире в Лондоне. Вторая причина, разумеется, заключалась в Джеки, которая ненавязчиво, но настойчиво пыталась подтолкнуть Розу к «нормальной жизни»: забыть прошлое, думать о будущем, жизнь настоящим и всё такое прочее. Гладкие аккуратные слова, которые сводились к одному: пора обустраиваться «здесь». Иными словами, навсегда отказаться от мысли, что в жизни Розы хоть когда-нибудь снова будет «там». Джеки хотела как лучше, она никогда не советовала дочери того, чего не желала бы себе, и это лишало Розу последних сил — вспылить, обидеться, разозлиться. Придумать что-нибудь, наконец. Однажды ей удалось. И этот прошлый успех (чуть не стоивший ей жизни, но какая, в сущности, разница?) мешал смириться, сидя занозой в виске.

Теперь Роза жила одна, чтобы мать не видела, с каким выражением лица она встаёт с кровати, как иногда плачет, как смотрит в одну точку, напряжённо и бессмысленно думая об одном: как? Как ей вернуться? И уж тем более теперь Джеки не могла видеть, какого труда Розе стоило каждый день собирать себя из осколков и ехать на работу, чтобы восемь часов в день, пять дней в неделю — не считая сверхурочных — то надеяться, то терять надежду.

И вот сегодня ей снова снились звёзды. Но не та переменчивая и многоцветная морзянка Вселенной, от которой в душе расцветает восторг. Розе снилось колдовское, сумасшедшее, безумное небо, прорезанное десятками и сотнями вихрей, будто сошедших с полотна Ван Гога. В глубине терзавших небосклон воронок расцветало болезненное и притягательное золотистое свечение. Во сне Роза знала: эти закрученные спирали, сминающие пространство, будто пластилин, вели прямо сквозь время. Тысячи временных воронок, между которыми звёзды задерживались в минутном замешательстве, а потом беззвучно лопались и гасли.

Сон оставил её внезапно. Роза сидела на постели, ощущая себя неестественно бодрой и отдохнувшей. Обычно утренний подъём давался ей тяжело: сказывалась приобретённая за время путешествий в ТАРДИС привычка спать столько, сколько захочется. По утрам глаза слипались, мысли путались, в желудке стоял тугой ком, а превращение в человеческое существо начиналось в лучшем случае со второй чашки кофе. Но сейчас сознание Розы было таким ясным, словно она и не спала вовсе.

Она откинула одеяло, опустила ноги на прохладный пол, повернула голову в сторону часов — чтобы увидеть, как прямо на её глазах цифры 6:59 сменяются 7:00. Тоненькая трель будильника прорезала утренний воздух и затихла. Роза убрала руку с кнопки и вздохнула.

«Мне что-то снилось. Что-то странное и тревожное. Вот только что именно?»

* * *

Рабочий день был в самом разгаре, когда под потолком заверещала сирена.

«Тревога. Тревога. Инопланетная угроза в секторе 20-70. Повторяю, присутствие инопланетных технологий в секторе 20-70. Уровень опасности — оранжевый».

Отдел оперативного реагирования Торчвуда в полном составе кинулись надевать обмундирование. Роза щёлкнула по виску шлемофона, проверяя связь.

— Сектор 20-70 — это ведь банковское хранилище, так?

Короткое шипение — и в шлемофоне раздался голос Рейли, второго координатора:

— Совершенно верно. Новое хранилище, спроектированное после указа Хариет Джонс. Эванс, сколько займёт дорога?

Снова шипение, под аккомпанемент которого Роза поправила бронежилет, затянула на руках защитные перчатки и проверила пистолет в кобуре.

— Минут двадцать, если вы, копуши, не перестанете меня задерживать! — со смехом отозвался Джулиан Эванс, водитель. — Инопланетяне-грабители… Какой-то сюрреализм. Зачем им золото?

Он снова рассмеялся. Роза, с разбега плюхнувшаяся на сидение патрульного микроавтобуса прямо за водительским местом, резко оборвала:

— Ничего смешного. Золото используется для микросхем и контактов.

Глаза Рейли, обрамлённые прорезью шлема, сощурились, выдавая тревогу:

— Думаешь, это снова кибермены?

— Не знаю, — покачала головой Роза. — Не думаю. Сигнал слишком слабый. К тому же на киберменов у нас красный код. Но ничего нельзя скидывать со счетов.

Самое засекреченное подразделение британских силовых ведомств спешило на встречу с неведомой силой, ввинчиваясь в плотный поток машин. У здания банка их встретила толпа. Рейли, глядя на собравшихся на улице зевак, нахмурился.

— Что здесь происходит? — возмутился он. — Кто-то уже проболтался прессе?

Но скоро его сомнения разрешились — один из прохожих дёрнул Розу за рукав, встревожено и заговорщицки шепча:

— Вы ведь группа захвата, правда? Как в кино? Тот тип в банке взял заложников и уже начал их расстреливать? Потому что этот парень… он ведь просто вышел с шестого этажа на мостовую! Клянусь! Я подумал, что это самоубийство, но раз вы здесь…

— Не волнуйтесь, всё находится под контролем, — отделалась общими словами Роза, выпутывая локоть из его хватки. — Но вам лучше разойтись по домам.

По глазам зевак она поняла, что те вряд ли станут внимать подобным рекомендациям, скорее уж наоборот. Ну и пусть. Главное, чтобы неизвестная угроза не вышла за стены банка. Однако первый шаг уже сделан: шаг неизвестного охранника прямо в пропасть. Вызванная кем-то скорая, бесшумно сверкая проблесковыми маячками медленно прокладывала себе путь сквозь неохотно раздвигавшуюся толпу, однако шестой этаж оставлял мало шансов для благополучного финала. Роза обменялась понимающими взглядами с Рейли: после такого начала встреча с инопланетным разумом вряд ли будет мирной.

* * *

Группа захвата заняла комнату на этаж ниже предполагаемой угрозы. Тилли, ксенобиолог команды, крутила ручки настроек биосканнера, пытаясь дистанционно определить расу или хотя бы класс опасности пришельца.

— Нет в базе, — сокрушённо поморщилась она. — Хорошие новости: это не робот и вообще не что-то в металле. Антропоидный вид, но температура тела что-то около двадцати по цельсию.

— Силурианец? — нахмурился Рейли.

С силурианцами часто возникали проблемы. Их даже нельзя было назвать «пришельцами»: они-то как раз были здесь всегда. Скорее уж люди, расселившиеся по Земле гораздо позже, были в их глазах «пришельцами» и «захватчиками». Что, конечно, совсем не способствовало удачному протеканию переговоров.

Тилли отрицательно помотала головой:

— Паттерн кровообращения не совпадает. Дублированная кровеносная система, два сердца…

Собственное сердце Розы от неожиданности, казалось, пропустило удар.

— Два? — переспросила она чуть громче, чем собиралась. — Ты уверена?!

Её прошила наэлектризованная игла надежды, смешанной с дикой, граничившей с ужасом тревогой. Тилли только обиженно передёрнула плечами и жестом указала на сканнер, будто призывая его в свидетели.

— У тебя есть гипотеза? — быстро спросил Рейли.

Спросил Розу, не Тилли, за что удостоился укоризненного взгляда последней, но вряд ли его заметил. Розу же в который раз царапнуло ноющее чувство вины: остальные в команде были профессионалами, а она сама — лишь удачливым любителем. Участвуя в операциях, Роза каждый раз ощущала, что занимает чужое место, и то, что Рейли требовал её совета при любом удобном случае, совершенно не облегчало ситуацию.

— Я бы хотела вначале дослушать, — хмуро пробормотала Роза, отводя глаза.

Или не хотела. Откуда-то из глубины поднималась лихорадочная дрожь, паника, желание поставить мир на паузу и дать себе время отдышаться. В голове теснились и жужжали непрошеные мысли.

«Это может быть только он».

«Это не может быть он».

«Он сразу пришёл бы ко мне».

«У него могли быть дела, требующие мгновенного вмешательства. Например, починить ТАРДИС».

И наконец:

«А если в этой вселенной есть другие расы с двумя сердцами?»

Но внешне Роза хранила спокойствие. Тилли насупилась, склоняясь над экраном.

— Обходная система дыхания?

— Да.

Собственный голос показался Розе хриплым и чужим.

— Изменчивая структура ДНК?

— Да.

— Следы хюонной радиации?

— Совпадает, — почти беззвучно прошептала она. И, сама ещё до конца не веря звукам, слетавшим с её губ, вынесла вердикт: — Это Повелитель Времени.

Как странно — ещё несколько месяцев назад Роза, забыв о происшествии с охранником, забыв обо всём, бросилась бы наверх. Но Торчвуд научил, что у сказок о пришельцах редко бывают хэппи-энды. Если что-то вообще могло пойти не так, оно обязательно шло. «Что если в этой вселенной есть свои таймлорды? И они вообще другие? Может быть, даже опасны?» Антропоид без оружия, но Роза помнила, что и в таком положении Доктор мог навести больше страха, чем любой далек. Да что там — армия далеков. Следовательно, если вдруг это окажется какой-то «местный» таймлорд… и если он пришёл с враждебными намерениями… Торчвуду придётся потрудиться, чтобы захватить его без жертв.

Роза резко выпрямилась и заговорила — быстро, чётко, почти не делая пауз, не давая себе шанса передумать:

— Нам понадобятся два стрелка, которые возьмут на прицел сердца. Они слегка смещены от центра грудной клетки — одно вправо, другое влево. И не меньше… трёх, нет, лучше четырёх снайперов, которые будут целиться в голову.

Не покидало ощущение, будто она совершает непоправимую ошибку. Предаёт тайны, которые не имела права выбалтывать. Оскорбляет оказанное когда-то доверие. Но Роза продолжала:

— После сильных повреждений тела таймлорды регенерируют, поэтому если дойдёт дело до стрельбы, после первого выстрела — даже в голову — стреляйте ещё раз, как только появится золотистое свечение. Если опоздаете, нас всех размажет по комнате потоком энергии. Так! И ещё: он, скорее всего, телепат.

Команда синхронно, не спрашивая ни о чём, полезла в рюкзаки за заглушками телепатических волн, внешне напоминавшими наушники-вкладыши. Заглушки поступили в распоряжение Торчвуда всего несколько месяцев назад и ещё толком не испытывались, но руководство возлагало на них большие надежды. Роза, снова погрузившись в свои мысли, едва не забыла достать свой комплект, и только когда рюкзак открыл Рейли, спохватилась, наспех запихивая в уши тускло блестевшие чёрные раковины.

С шестого этажа раздался приглушённый шум и лязганье. Дальше откладывать было нельзя. Группа захвата заняла позиции у лестниц и медленно двинулась вверх.

* * *

Первым, кто бросился им в глаза, был тип в спортивной куртке с эмблемой какого-то футбольного клуба на рукаве. Он стоял к ним спиной перед самой дверью хранилища, склонившись над кодовым замком.

Группа захвата заняла позиции, как им указала Роза. Остальные, включая её саму, Тилли и Рейли, стояли прямо за ними.

— Не с места! Руки вверх. Отойдите от стены и повернитесь. Медленно.

Голос Рейли разнёсся под сводами зала резко и повелительно, а сам он вышел чуть вперёд, на ходу снимая пистолет с предохранителя. Грабитель повернулся — как и было сказано: медленно и с поднятыми руками.

Повисла тишина.

Грабитель напоминал… грабителя. Мелкие подвижные черты лица и быстрые движения делали его похожим на хорька, застигнутого в курятнике. А курносый нос, невысокий рост и неопределённого цвета волосы, чуть кучерявившиеся на висках, довершали образ «парня с соседней улицы»… — если вы, конечно, живёте не в самом благополучном районе Лондона.

Роза с детства видела предостаточно подобных типов — чьи-то старшие братья и кузены, подвизавшиеся в автомастерской, на стройке или за прилавком, но на самом деле по большей части выполнявшие мелкие поручения для местных банд: то машину украсть, то сейф взломать. Никакой стрельбы, никакой поножовщины — ну разве в пабе кому-нибудь порезать руку осколком бутылки — насилие они чаще всего оставляли другим, так как по жизни обычно были трусоваты. Вот и замирали на непрочной грани между хулиганством и серьёзной преступностью, пока их банду не ловили и их вместе с ней. Тогда они садились в тюрьму всерьёз и надолго. И разве что мать, да какая-нибудь не в меру впечатлительная дурочка, считавшаяся «его девушкой», жалели об этом.

Одним словом, незнакомец у двери настолько хорошо вписывался в то, что он делал, что… как бы выпадал из фокуса. Ну не мог быть инопланетянином кто-то настолько «обычный». Казалось совершенно очевидным — пришелец не он, а некто другой, кто сейчас где-то поблизости. И надо поскорее найти того другого. А этот… ну что же, наверное, его взяли с собой, чтобы он взломал сейф. Логично? Логично!

Разумеется, ни в чьей голове факты не выстраивались в подобную длинную цепочку. Это было просто мгновенное узнавание, после которого вывод казался самоочевидным. И кто-то из торчвудовцев слева от Розы уже дёрнулся в сторону, собираясь продолжить прочёсывать помещение.

— Лейтенант Спиллер! — окликнул Рейли. — Я что, давал приказ покинуть позицию? Стойте, где стоите!

— Но, сэр… — робко попыталась возразить женщина, названная Рейли «Спиллер»: Роза видела её первый раз. — Надо исключить…

— Ничего не надо исключать, — ещё более резко прервал её Рейли. — Мы всё уже нашли.

Грабитель поднял глаза на группу захвата. Его взгляд быстро перебегал с фигуры на фигуру. Даже Роза, глядя на него, никак не могла понять, почему Рейли запретил искать дальше. Почему удовлетворился такой странной кандидатурой на роль «инопланетной угрозы».

— Что вы здесь делаете? — обратился он к грабителю, беря его на прицел, что, впрочем, было излишним, учитывая, сколько человек уже держало на мушке неприметного парня в спортивной куртке. — И как вы сюда проникли?

— Это вы мне? — грабитель глуповато улыбнулся. — Я… ну, я здесь, чтобы украсть немного золота. Зачем ещё надо посещать банковское хранилище? А проник я сюда через дверь.

Он лёгким кивком в сторону показал на дверной проём. И в этот момент до Розы, наконец, дошло, что было не так с этим незнакомцем. Страх. Вернее, его отсутствие.

Будь ты даже не заурядный медвежатник, а матёрый головорез, всё равно — внезапное появление отряда вооружённых до зубов спецназовцев, как правило, пугает. Но грабитель смотрел на торчвудовцев скорее с любопытством, будто находил их поведение забавным.

— Вы арестованы, — коротко проинформировал Рейли, не снимая палец со спускового крючка. — Вам придётся пройти с нами. Советую не сопротивляться.

Незнакомец вскинул брови в фальшивом удивлении.

— Слушайте, капитан… или кто вы там. Давайте не будем заниматься глупостями. Арестовать меня за эту мелкую шалость? Я же даже ничего не успел украсть. Поэтому давайте вы просто меня отпустите, а?

Неслыханная наглость! Роза было подумала, на что он, собственно, надеялся, когда Рейли невольно ответил на её незаданный вопрос:

— А он и правда телепат, Тайлер, — хмыкнул он. — Напомни мне сказать техникам, что заглушки выше всяких похвал. Правда в ушах щёлкает, как будто там стая взбесившихся цикад поселилась.

Впервые с момента их встречи, на лице грабителя отразилось что-то, похожее на неуверенность.

— Отпустите меня. Сейчас же, — сказал он с нажимом.

Но никто из торчвудовцев даже не шелохнулся. Он прищурился, ещё раз окидывая внимательным взглядом окруживших его вооружённых людей. Особенно долго останавливаясь на группе захвата. Медленно кивнул, будто каким-то своим мыслям.

— Вы не охрана банка, — без тени вопросительной интонации заключил он. — И не полиция. ЮНИТ?

— Торчвуд, — сквозь зубы процедил Рейли, даже не пытаясь скрыть удовлетворения. — А вы не с Земли. Как вы уже, должно быть, заметили, ваша телепатия не особенно действует. К пулям вы, если я не ошибаюсь, не имунны, так что самое время перестать пытаться сбежать и начать отвечать на вопросы. Начнём с простейших. Как вас зовут? Откуда вы прибыли? С какой целью? Что можете сказать в своё оправдание?

— Вы спрашиваете, как меня называют? — уточнил пришелец.

Роза поняла, что он имел в виду, и, несмотря на серьёзность ситуации, едва подавила улыбку. Вышла вперёд. Подражая Рейли, тоже сняла пистолет с предохранителя, но направлять не спешила.

— Нет. Как вы сами обычно себя называете. Не имя. Но ваше постоянное самоназвание.

Он повернулся в её сторону, смерил тяжёлым взглядом исподлобья. Глаза у него были не то зелёные, не то светло-карие, с крупными зрачками, и чересчур блестящие для человека: будто сияющие изнутри. Роза вздрогнула, чувствуя предательскую щекотку узнавания. Эти глаза больше, чем что-либо другое убедили, что перед ней был именно таймлорд.

— Что ж, — он поджал губы, на этот раз без тени улыбки, — на вопрос «откуда вы», похоже, можно не отвечать. Да и снайперы вроде бы в курсе… Что же до моего «постоянного самоназвания», — он перестал держать ладони поднятыми и сделал указательными и средними пальцами издевательский жест кавычек, — то меня зовут Мастер. Советую запомнить. Кстати, вы не имеете право меня судить. Согласно Протоколу Теней, у Земли нет межпланетной юрисдикции. Вы можете меня только выслать.

С последним словом он коротко ухмыльнулся. Он признал себя инопланетянином, и от этого его почти безупречно антропоморфная внешность внезапно показалась жуткой. Искусной бутафорией, идеальным камуфляжем. Роза, чьё внимание обострилось до предела, замечала неуловимые сигналы страха со всех сторон. От округлившихся, будто у детей, слушающих жуткую сказку, глаз — и до пальцев, крепче сжавших приклады, — в каждом жесте сквозила первобытная настороженность перед неведомым и опасным: безымянным злом, поджидающим в темноте. Невидимым злом, ибо оно, будто зеркало, вместо истинного лица подсовывало отражение: нечто слишком похожее, но смертельно отличное. Иметь дело с синекожими амфибиями, с ног до головы покрытыми бородавками, определённо, было проще.

«Мастер». Это имя с запозданием ударило в барабанные перепонки, оглушая разочарованием. Роза и сама не подозревала, что до этой самой минуты в глубине души продолжала надеяться, что это мог быть Доктор. Другая инкарнация, другой характер, амнезия… Бог знает, что ещё. Но Роза почему-то не сомневалась — пришелец ответил правду. Значит, Мастер. Кем же надо быть, чтобы выбрать себе подобное имя?

— Выслать? — Рейли сухо, безрадостно рассмеялся. — Не надейтесь. Не знаю, что такое «Протокол Теней», но если кто-то захочет оспорить наше решение — пусть. Вы арестованы за незаконное проникновение, попытку ограбления и убийство.

…Из здания Мастера выводили четыре сотрудника Торчвуда, а ещё шесть по-прежнему держали его на мушке. Он не пытался сопротивляться — напротив, отдался движению. Роза шла следом, глядя на наручники, больше похожие на кандалы, на дула автоматов, сиявшие на солнце. На какую-то долю секунды её снова обожгло чувство вины.

Только спустя полтора часа группа, конвоировавшая «особо опасного пришельца», наконец, была свободна. Роза вытащила из ушей давившие заглушки-наушники и хотела было убрать обратно в рюкзак. Но что-то привлекло её внимание. Что-то было не так. Она повертела их из стороны в сторону, взвесила в руке… И вдруг поняла: заглушки не светились. Когда они работали, сбоку появлялся маленький синий огонёк. Роза нажала кнопку питания — и они послушно засияли, выходя на режим.

Значит, не сломались — просто были выключены. Она впопыхах забыла их активировать.

Роза не рассказала о происшествии с заглушками никому. И, прежде всего, Джеки. Собственно, она вообще не сообщила ей, что Торчвуд нашёл пришельца той же расы, что и Доктор, не без основания полагая, что мать воспримет это в штыки. Пару дней после задержания Мастера Роза побаивалась, не упомянет ли об их новом пленнике Пит, но тот то ли действительно не заинтересовался этой историей, то ли заключил с «дочерью» негласный пакт: не вмешивать Джеки в то, что касалось пришельцев и особенно — прежней жизни Розы.

А Торчвуд вцепился в Мастера мёртвой хваткой. Его допрашивали, тестировали, брали пробы крови — с помощью робота-хирурга, потому что начальник отдела, Сэмюэль Джонсон, выслушав первый же отчёт Розы, строго-настрого запретил сотрудникам подходить к пришельцу-таймлорду ближе, чем на два метра, и входить в комнату с ним без оружия и антителепатической защиты.

Роза не могла не вспомнить другой Торчвуд, существовавший на «её» Земле. Они потратили полтора века, чтобы обнаружить Доктора и арестовать его. Если бы в тот день и час не началась атака киберменов, что бы они с ним сделали? Тоже заточили в камеру и начали исследовать. Порой она сомневалась: а имело ли вообще значение, что Мастер успел нарушить земные законы? Или это было только поводом?

Впрочем, если ей случалось почти поверить, что смерть банковского охранника стала просто несчастной случайностью («Я сказал ему выйти как можно скорее, — пробормотал Мастер, выглядя при этом почти растерянным. — Откуда мне было знать, что он выйдет в окно?»), — то вскоре Роза получила неопровержимое доказательство обратного.

Это случилось примерно через месяц после того, как Мастера заперли на одном из этажей штаб-квартиры Торчвуда. Лаборанты всегда использовали любую возможность протестировать на пришельцах инопланетную технику, а Мастер был очень удобным пришельцем: он знал практически всё. Вот и сейчас ему на осмотр принесли два цилиндра, размерами чуть больше термоса. Роза, Рейли, Джонсон и вся смена наблюдали за происходящим по видеосвязи. Могли бы заняться другими делами, но один из лаборантов был любимчиком Тилли, и Джонсон не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, как тот справится — вернее не справится, в этом и был смысл — с Мастером. Джонсон поставил двадцать фунтов, что Роджер (так звали лаборанта) уйдёт ни с чем, и ещё пять — что Мастер скажет ему какую-то гадость. Рейли дипломатично поставил десятку на «конструктивный разговор, но ничего особенного». Роза воздержалась: не участвовать в общем веселье было не слишком хорошо для её положения в команде, но не так скверно, как ещё больше испортить отношения с Тилли.

Изображение чуть подрагивало. Джонсон вывел звук на максимум и приготовился смотреть.

— О, опять вы, — завидев лаборантов, Мастер вздохнул с видом усталого, но всё ещё великодушного монарха, осыпающего незаслуженной милостью нерадивых подданных. Грустно улыбнулся. — Знаете, а ведь даже джинна отпускают после того, как он исполнит три желания. Может и здесь сработает? Три желания, три любых просьбы или вопроса в обмен на свободу. Честная сделка. А? Как вам такое предложение?

Лаборанты явно чувствовали себя не в своей тарелке. Не надеясь на ответ, Мастер всё же задавал вопрос с такой пронзительной серьёзностью, почти с затаённой мольбой, что отмахнуться было невозможно. Он заставлял их принять на себя ответственность за его заточение. Принять — или пробормотать невразумительное «это не от нас зависит». Не умыть руки и отойти в сторону, нет — признаться в собственной никчёмности и незначительности, в неспособности думать и решать за себя. То, что обычно называлось «работой в команде» и «субординацией» будто по мановению волшебной палочки вдруг превращалось в трусость. В потворство злу и несправедливости.

Лаборанты знали, что так будет, поэтому и не шли в эту не слишком тщательно замаскированную ловушку, но совсем не обращать внимания не могли. Так и стояли, переминаясь с ноги на ногу, с вспотевшими ладонями и бегающим взглядом, будто школьники, не выучившие урок и мучительно надеявшиеся, что их не спросят. Мастер молчал. Держал паузу. Вот он поднял голову и посмотрел прямо в камеру: как показалось Розе, с вызовом. Скривился в горькой усмешке.

— Впрочем, о чём я говорю… Ладно, что там у вас?

Он оживился, словно сбрасывая тень тяжёлого сновидения и просыпаясь к новой жизни. Глубоко вздохнул, шумно втягивая воздух ноздрями, хлопнул в ладоши и потёр их друг о друга, будто разговор вёлся о меню дорогого ресторана, из которого предстояло выбрать самое вкусное. Лаборанты, выкарабкавшись из зыбкого состояния неопределённости на твёрдую почву, тоже приободрились, сверкая стёклами очков и кивая друг другу.

Мастеру продемонстрировали тяжёлый на вид цилиндр. Он задумался, кивком указал на выдвижной ящик, вмонтированный в ограду, через который в камеру передавали предметы и забирали их обратно. Взвесил контейнер на ладони. Чуть-чуть потряс, приложил ухо, задумчиво послушал — и положил обратно.

— Это, — уверенно заявил он, — квантовая пневмопочта. Кажется, из галактики Скорпиона. Если открыть во-он ту дверцу, то туда можно положить любое послание или мелкий предмет, и в то же мгновение достать его с другой стороны. Физика связанных частиц. Очень удобно.

Он широко улыбнулся.

— Попробуйте. Вот, например, ключи или зажигалка отлично подойдут. Сожалею, что не могу продемонстрировать сам, здесь у меня не так-то много непривинченных предметов…

Он вздохнул и пожал плечами, пародируя мимику радушного хозяина, вынужденного признать, что продукты в холодильнике закончились, и угощать гостей нечем.

Лаборанты переглянулись. Вот один из них нашарил что-то в кармане, поставил цилиндр на стол и…

Жуткое ощущение неправильности, подвоха, ловушки — буквально подбросило Розу в кресле.

— Стойте! Остановитесь немедленно!

Она вжала до упора кнопку селектора, и теперь её голос гулким эхом разносился по камере.

— Не открывайте дверцу! Это ядерный топливный элемент. Направленная зет-радиация. Превращает в пепел даже камень.

Роза запнулась и судорожно сглотнула. Тяжело оперлась о стол и выдохнула. Успела. Роджер медленно и аккуратно поставил цилиндр на стол. Отошёл на пару шагов и вопросительно посмотрел вверх, в камеру. В неверном синеватом свете, днём и ночью заливавшем помещение, где располагалась камера Мастера, топливные элементы выглядели неопределённо и безобидно. Действительно немного похоже на кассеты пневмопочты. И если бы не пристальный, почти алчный взгляд Мастера, с которым он следил за движениями лаборантов, тревожная лампочка в голове Розы могла бы и не зажечься. Нажимая кнопку, она ещё не знала, что скажет. Ей двигало просто горячее желание это остановить. Воспоминание пришло позже.

— Зачем спрашивать, если и так знаете? — Мастер рассмеялся и послал в камеру воздушный поцелуй. — Бинго, сообразительная обезьянка. Мои аплодисменты.

Он и вправду захлопал в ладоши: медленно и с удовольствием. Показал в камеру два поднятых больших пальца. И отвернулся.

* * *

Будь на месте Роджера Стивенса и Айка Ренделла обычные лаборанты, учёные или даже полицейские, их, вероятно, сейчас бы уже отпаивали горячим чаем, гладили по спине, предлагали отпуск и психотерапевта — для борьбы с шоком. Но Торчвуд так не работал. Здесь смерть ходила рядом каждый день, и единственным разрешённым способом борьбы со стрессом было идти дальше. Если сегодня заострить внимание на том, что Роджер и Айк только чудом избежали мучительной гибели, а Роза их спасла, то завтра всем троим станет сложнее — и друг с другом, и с работой.

Поэтому Джонсон вместо пачки носовых платков и чашки чая с ромашкой приготовил для подчинённых выговор, вернее даже разнос: в самый раз, чтобы после работы обсуждать не чудесное спасение, а своего «идиота»-начальника. Роза удостоилась скупого «молодец» — и инцидент был исчерпан. «На сладкое» их отдел ещё раз промотал запись встречи — так сказать, в порядке работы над ошибками.

Они ловили сигналы опасности, разбирали каждый жест и каждое слово, делали пометки в блокнотах, превращая опасность в ровные строчки отчётов, формул и графиков. Это было… правильно. Доктор всегда поступал так же: шёл дальше. Но всё же… В том, как старательно они все вернулись к работе, будто ничего не произошло, в их нервном возбуждении и двусмысленных шуточках Розе чудилось нечто противоестественное.

— А что он имел в виду под «джин»? Алкоголь? Или генетику? Бессмыслица какая-то, — Джонсон откинулся на спинку кресла, поигрывая пультом от видеокамеры. — Этот парень часто говорит странные вещи, но тут он просто превзошёл себя.

— Что? — мысли Розы были далеко.

На стоп-кадре застыло лицо Мастера, когда он просил его отпустить. Роза знала, что смотрит, вероятно, на опаснейшего преступника в известной вселенной. Охранник, а теперь ещё и два курсанта Торчвуда, чуть не простившихся с жизнью… Как легко он пожертвовал ими! Да и само это имя — «Мастер». Для повелителей времени имя — судьба и обещание. Так что же обещал он? Контролировать, владеть, писать историю так, как ему хочется, стирать границы миров и вычерчивать заново — и делать это «на отлично», мастерски. Но, против воли, Роза не испытывала ужаса: только что-то наподобие чувства вины. В полутёмном подвале, в обрамлении стальных дверей, электрического напряжения и нарочито толстых прутьев, Мастер казался памятником человеческому страху перед непознанным. Всё это было слишком для невысокого худощавого пришельца, как слишком — при всём уважении к скорби родственников по его жертве — фактически отдать Мастера «на опыты». Навечно. Без надежды на помилование…

— Он имел в виду джиннов, — наконец, рассеянно пояснила она. — Духов пустыни, которых можно заключить в бутылку, а если освободить, то они должны выполнить три желания.

Джонсон недоверчиво усмехнулся.

— И они как, действительно существуют?

— М-м, никогда об этом не задумывалась, — Роза закусила колпачок ручки, размышляя. — Нет, думаю, это просто легенда.

— Поразительно, — Рейли подошёл к экрану, всмотрелся в изображение и развернулся, опираясь ладонями о край стола за спиной. — Ты не только знаешь о пришельцах почти всё, ты ещё и в курсе их мифов. Тайлер, ты настоящая находка! Что бы мы без тебя делали, а?

Он широко улыбнулся и подмигнул, задерживая на Розе долгий ласковый взгляд. Она знала, что нравится Рейли, и это было неожиданно приятно, хотя её собственные чувства к нему были чисто дружескими. Роза уже собиралась беззаботно рассмеяться и поправить его, сказав, что предания о джиннах — штука вполне земная и к инопланетянам отношения не имеющая, как вдруг осеклась на полувздохе. Догадка прошила сознание внезапной молнией и медленно расцвела во всём блеске тревожных грозовых лепестков. Ладно Джонсон — допустим, он никогда не читал сказки «Тысяча и одной ночи», а для мультсериала «Алладин» был уже несколько староват («Хотя должен же он был включать его хотя бы своим детям? Или внукам?»). Ладно Рейли. Но в комнате, не считая их, находились двенадцать сотрудников Торчвуда — и ни один не заметил ничего необычного. Не рассмеялся, не удивился, даже не приподнял бровь. В этом мире не знали, кто такие джинны: параллельные вселенные изобилуют подобными мелкими несовпадениями.

Но Мастер знал. А это означало… Это означало… Роза вперила немигающий взгляд в экран, машинально щёлкая шариковой ручкой. Мастер был из другого мира. Повелитель времени, который умеет перемещаться между параллельными вселенными. Он как-то попал сюда, а значит, теоретически, знал, как отсюда выбраться.

Мастер был её шансом.

* * *

Случай незаметно проникнуть на этаж, где содержали Мастера, Розе подвернулся только спустя почти неделю. Она дождалась ночи, выключила камеры наблюдения и отправилась навстречу судьбе. Впервые с момента поимки, она должна была увидеть пленного таймлорда живьём, а не по видеосвязи.

Роза старалась ступать бесшумно. За поворотом коридора её ждало обширное пустое пространство — дальняя часть зарешёчена толстыми прутьями, по которым перебегали молнии. Видоизменённая «клетка Фарадея», в которой Мастер проводил всё своё время с тех пор, как его доставили в Торчвуд. Даже спать ему приходилось, не выходя из обнесённого электрическим полем загона.

Специалисты Торчвуда клялись, что этого достаточно, чтобы исключить риск освобождения пленника, но всё же Роза взяла с собой портативную лазерную пушку и вставила в уши глушители телепатических волн. Она и так не должна была находиться здесь, тем более одна. Не хватало ещё, чтобы он застал её врасплох.

Несколько скользящих шагов по бетонному полу — и вот она уже видит его спину, склонённую над столом. Мастер как обычно что-то чинил: после инцидента торчвудовцы почти перестали с ним говорить, но продолжали подкидывать ему разную сломанную инопланетную технику, в устройстве которой, не будь его, они разбирались бы годами. Мастер заставлял её работать — судя по всему, от скуки. А, может быть, в надежде рано или поздно снова притупить бдительность охранников и при первой же возможности устроить сюрприз, сделав из очередного «космического привета» нечто по-настоящему опасное. Пока же он напевал себе под нос, и непонятный механизм у него в руках отзывался гулом, повторявшим мелодию. Музыкальный инструмент? Картина казалась почти идиллической и от этого противоестественной. Роза медленно, стараясь даже не дышать, вошла в комнату и остановилась на пороге. С чего начать разговор она не знала.

— Итак, Роза Тайлер. Давно не виделись. Что вы здесь делаете?

Голос прорезал тишину с внезапностью выстрела. От неожиданности Роза вздрогнула, и Мастер, резко крутанувшийся в кресле, успел поймать ускользающую тень её невольного испуга. Он улыбнулся, удовлетворённый произведённым эффектом. Роза же буквально заставила себя расслабиться, как ни в чём не бывало подойти ближе, положить пистолет на стол и усесться на старый стул с потёртым сидением, закинув ногу за ногу.

— Как вы узнали, что это я?

Его улыбка стала шире:

— Раскрывать фокусы — это скучно. Впрочем, ладно: я слышу, как ты дышишь, и как бьётся твоё сердце. Представителей твоего вида можно отличить по характеристикам дыхания и сердцебиения. Ничего сложного.

Он уселся напротив, всего в двух шагах от решётки и уставился на неё немигающим взглядом. В его словах была не просто констатация факта, а намёк на угрозу: так Сливины говорили «я чувствую твой запах». Время шло, а Мастер так и не моргнул ни разу, только склонил голову набок. Надо было обладать известным самообладанием, чтобы сидеть так близко от металлических прутьев под напряжением.

— Я пришла, потому что у меня есть к вам вопрос.

— И почему я на него отвечу?

Она проигнорировала издевательский тон этой реплики.

— Как вы попали в этот мир?

— А как ты попала в этот мир, Роза?

И снова она только усилием воли заставила себя не вздрогнуть. «Как он узнал, что я из параллельной вселенной?» Впрочем, не стоило придумывать сложных объяснений: наверняка кто-то из торчвудовцев болтал, а Мастер просто подслушал. В том, как он произнёс её имя, была неприятная тягучая фамильярность. Розе хотелось запретить ему это делать, сказать, чтобы обращался только по фамилии. Не время. Не сейчас. Если он перестанет говорить, она проиграла. Если она сделает хоть одну ошибку — она проиграла.

Мастер и так был поставлен в условия, когда от слишком многих предложений Торчвуда он не мог себе позволить отказаться. Чтобы получить от него что-то, чего не могли получить они, Розе следовало действовать по-другому. «И предложить то, чего они никогда не предложат». Но это уже позже. Сначала надо попытаться хоть немного его заинтересовать.

— Ответьте на мой вопрос — и я отвечу на ваш.

— А мне не настолько важно, — Мастер откинулся на спинку стула, закинул руки за голову и уставился в потолок. — Впрочем, ты можешь сказать мне, как догадалась, что я не отсюда.

Реплика прозвучала нарочито равнодушно. Слишком нарочито. Ему любопытно! Роза подавила улыбку и ответила ровно одним словом:

— Джинн.

Он снова вперил в неё взгляд. На этот раз Розе даже показалось, что она поймала проблеск интереса в глубине его зрачков.

— А я ведь видел, что ваши юные «дознаватели» как-то странно отреагировали на это слово… — задумчиво протянул Мастер, теребя верхнюю губу. — И? Что не так с «джинном»?

Теперь уже настал черёд Розы улыбаться: переход от нарочитой незаинтересованности к любопытству был таким быстрым и таким знакомым, что на какое-то краткое мгновение ей даже показалось, что она может различить черты сходства между Мастером — и Доктором.

— На этой Земле нет легенд о джиннах, — заговорщицки произнесла она. — И вообще о волшебных существах. Никаких фей, никаких эльфов. У Шекспира нет «Сна в летнюю ночь». У Барри — «Питера Пена». А с «Властелином колец» и «Гарри Поттером» вообще такая ерунда творится…

Она говорила, шаг за шагом разворачивая перед Мастером своё маленькое расследование. На этой Земле не знали о «волшебных существах»: эльфах, феях, гномах, духах… Ей раньше никогда не приходила в голову идея, что волшебные существа из сказок имеют какое-то отношение к таймлордам. Но теперь она находила сходство в каждой детали.

Над ними было не властно время. Они путешествовали. Их местообитание было скрыто, а открывшему потайную дверь представал целый мир, внутри куда больший, чем казался снаружи. Они могли помогать или карать, исполнять желания, казаться кем угодно. Завораживать словами. А ещё они не называли своих имён. Волшебные создания проникали в каждую складку, каждую пору той, знакомой Розе с детства реальности. Здесь же их не было.

Всё началось с элементарного: если кто-то знает о чём-то, чего в этом мире нет, — значит, он не отсюда. Но теперь, проговаривая это вслух, Роза вдруг подумала: а что если причина глубже? Что если сказок об эльфах и джиннах в этой вселенной не написали именно потому, что здесь не побывали их прототипы? И в этой реальности таймлорды не существовали в принципе?

Это напугало её, но и странным образом обнадёжило. До конца не осознавая почему, Роза вдруг поняла, что ей было бы не по себе, будь эта вселенная полна повелителей времени. В некотором смысле, для неё это стало бы искушением…

Так или иначе, излагая свои доводы, Роза постепенно расслабилась. Сравнивая, доказывая, то откидываясь на спинку стула, то подаваясь вперёд, бурно жестикулируя в попытке объяснить как можно лучше. Она отчасти гордилась собой — куда больше, чем когда её незаслуженно хвалили коллеги по Торчвуду. Ведь её знания об инопланетянах были чем-то пассивным, взятым взаймы. Сложись всё иначе, и десяток толковых книг (например, «Межгалактический путеводитель») с успехом заменил бы её. Но сейчас…

— Конечно, школьная программа это веский повод задуматься, — резко прервал её Мастер. — Или ты всё-таки смотрела какие-нибудь мифы? Король Артур? Старшая Эдда? Хотя бы рассказ о Томе-кузнеце?

Роза осеклась на полуслове, словно наскочив с размаху на запертую дверь. Не стоило забывать, с кем она имела дело. Мастер отчитывал её, будто нерадивую служанку, и неприкрыто наслаждался её замешательством. Конечно, Роза повидала за свою жизнь немало хамов. Но обычно им не удавалось её задеть или напугать — если только рассмешить. А вот слова Мастера почему-то имели совсем другое действие: растворённые в медлительном, тягучем тембре его голоса, в обрамлении издевательски-правильного лондонского произношения, они проедали в душе бороздки, будто едкая кислота. Заставляя казаться хуже, меньше, незначительнее. Заставляя усомниться в себе…

Ну уж нет!

— Запиши и передай мне список, — нарочито широко и дружелюбно улыбнулась Роза, сбрасывая с себя наваждение. — Я пробью по компьютеру.

— Может, дашь компьютер, и я сам пробью? — как бы невзначай предложил Мастер с ответной хищной улыбкой. — У меня получится лучше. И быстрее.

— Боюсь, что если дать тебе компьютер с выходом в интернет, ты отключишь от электричества пару городов, остановишь атомные станции, разрушишь плотину на реке Миссисипи, а потом просто вырубишь Сеть. Поэтому — нет. Никогда.

Говоря это, Роза продолжала улыбаться и смотрела прямо ему в глаза. Не мигая. Мастер, казалось, слегка опешил от отказа. Его лицо окаменело, в глазах промелькнуло что-то очень похожее на едва сдерживаемую ярость. Значит, она тоже сумела его «достать»! Только спустя почти минуту Мастер снова расслабился и нацепил маску добродушной скуки.

— Ах, какая благоразумная обезьянка. Её просто так не проведёшь. А хорошая у вас клеточка, — он огляделся по сторонам, будто увидел свою камеру в первый раз. — И глушилка у тебя неплохая… Так значит, ты уверена, что таймлорды никогда не посещали эту планету? Возможно-возможно. Но это вовсе не означает, что их нет, не правда ли?

Роза покачала головой:

— А я и не говорю, что их нет… По крайней мере, я не уверена. Я говорю только, что ты из другого мира. Значит, ты знаешь, как пересекать границы между мирами. Ведь знаешь?

Он приблизился к прутьям вплотную: так, что, казалось, его нос должен был неизбежно коснуться решётки. Даже смотреть на это — учитывая количество вольт, подававшееся на неё, — было немного жутко.

— Так вот зачем ты здесь, — тихо-тихо проговорил Мастер, словно в немом восторге от собственной догадки. — Чтобы я научил тебя перемещаться между мирами. Не Торчвуд, нет. Лично тебя. Потому что ты хочешь найти Доктора.

Роза отпрянула, словно обжёгшись. А Мастер шумно втянул ноздрями воздух и усмехнулся себе под нос.

— Ах, только не пытайся сделать вид, что ты его не знаешь. «Ведь знаешь?»

Она не выпалила первое, что пришло ей в голову. И даже второе. Раз телепатический барьер работал, то ей не было никакой нужды быть откровенной с этим инопланетянином. Может, он всё прочитал в её воспоминаниях: в тот первый раз, когда она забыла включить глушилки. Может, в его версии вселенной тоже был свой «Доктор» — Розе это было неинтересно. И она сказала ровно то, что имело отношение к делу:

— Мне необходимо переместиться в конкретный мир. Я не очень хорошо знаю его точные физические характеристики, но наверняка смогу предоставить какие-то маркеры, чтобы отличить его от других, или отвечу на любой наводящий вопрос. Ты сможешь меня туда доставить?

— И что я за это получу? — быстро спросил Мастер, барабаня пальцами по колену.

«Вот мы и добрались до самого главного».

— Свободу, — пожала плечами Роза. — Торчвуд никогда тебя не выпустит. Я выпущу.

Против ожидания, он не стал разыгрывать безразличие. Напротив, Мастер нахмурился и смерил её тяжёлым взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Склонил голову набок.

— Я не собираюсь таскать за собой пол-Торчвуда, — наконец осторожно произнёс он.

— И не надо, — недоумённо пробормотала Роза. — Всё, как ты и сказал: об этом никто не узнает, потому что я хочу это только для себя.

Вот так просто. Она впервые признала вслух, что готова поступиться интересами Торчвуда, даже Джонсона, который поддерживал её первое время и всегда тепло относился, даже Рейли, с которым они столько раз стояли плечом к плечу, находя и обезвреживая пришельцев. «Потому что это не был мой выбор. Потому что я была заперта здесь против своей воли».

Мастер выдержал паузу, словно давая Розе время передумать или что-то добавить к своим словам. А затем холодно, презрительно усмехнулся уголком губ и медленно процедил:

— В таком случае, ты думаешь, что тебе удастся меня обмануть.

— Что?! — сначала не поняла Роза. — С какой стати?

— А с какой стати тебе думать, что, освободившись, я от тебя не избавлюсь? — приподнял брови Мастер. — Сразу же или через пару часов. Как ты намерена добиться от меня исполнения моей части сделки?

Она открыла было рот, но он упреждающим жестом поднял ладонь и продолжил говорить:

— Ты будешь сторожить меня день и ночь? Ерунда! Ты человек, значит, тебе необходим сон. Я могу обходиться без него несколько месяцев. Ты закуёшь меня в цепи? Протащишь на мой корабль полчища охранных дроидов, которых твой Торчвуд подобрал с какого-нибудь корабля? Я найду отмычку. Может, у тебя сохранились парные браслеты, какими пользуется Протокол Теней? Хорошая штука, — он нервно облизнулся. — Не удаляться друг от друга более чем на пять метров. Не убивать «охранника». Не пытаться снять браслет. Казалось бы — выход! Но я могу просто запереть тебя в одной из комнат ТАРДИС, а потом уменьшить внешний размер этой комнаты до небольшого медальона. Ты будешь жива и здорова — и не дальше пяти метров, ни дать ни взять! Ну и наконец… — перевёл дыхание Мастер, — мне, конечно, очень нравится это тело, — он провёл рукой по волосам, по щеке, демонстративно оправил манжеты и натянул их на запястья до предела. — Оно довольно милое и удобное, сложно это не признать. Но я могу себе позволить умереть разок. Или даже несколько раз. А ты?

Роза набрала воздуха, чтобы ответить, но внезапно поняла, что сказать ей нечего. Не признаваться же, что она действительно почему-то позволила себе поверить, что всё утрясётся «по-джентельменски»: услуга за услугу, я помогла тебе, ты помог мне, самое время разойтись. Весь её план вдруг показался наспех придуманной в мутном чаду бессонницы авантюрой без малейшего шанса на успех.

— Оу, ты правда об этом не подумала? — Мастер приложил ладони к щекам, имитируя крайнюю степень удивления, и издевательски просюсюкал: — Это так ми-и-ило.

Но сразу же оборвал сам себя. Улыбка исчезла, зубы между приоткрытыми губами сверкали белым и влажным, как у хищника. А в прищуренных глазах впервые блеснула вспышка настоящей ярости.

— Не пытайся казаться глупее, чем ты есть, Роза Тайлер. Ты отключила видеокамеру, — он указал жестом в дальний верхний угол своей клетки. — Очаровательный штрих. Я почти поверил, что ты обойдёшься без Торчвуда, этой стаи стервятников, роющихся в межгалактических помойках. Но, видимо, нет. Надеюсь, когда мы увидимся в следующий раз, ты придумаешь сказку получше.

С этими словами он отвернулся. Подошёл к столу, медленно, совершенно беззвучно отставил стул, сел спиной к Розе и вновь взял в руки странный музыкальный инструмент. Помещение наполнило негромкое гудение. Минут через пять Мастер снова принялся напевать, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Розе не оставалось ничего другого, кроме как уйти.

* * *

На следующее утро она пришла на работу невыспавшаяся и злая. Остаток ночи после разговора с Мастером Розе снились кошмары: далеки, висящие в пустоте планеты, стремительно гаснущие звёзды. А ещё гул, неумолчный жаркий шёпот — так мог бы говорить огонь, будь у него голос. Когда Роза проснулась, простыни пропитались потом. Она казалась себе почти больной.

Роза шла, не глядя по сторонам, ничего не замечая и почти не слыша. Добраться до кабинета, усесться на стул и заварить себе такого крепкого кофе, что ещё чуть-чуть — и его можно было бы есть сухим.

— Эй, красотка, куда ты так торопишься, а? Я тебя зову-зову…

Голос Джонсона ворвался в её мысли, заставляя мгновенно обернуться, крутанувшись на пятках. Джонсон удивлённо приподнял брови.

— Вау, ну и взгляд. Не убивай меня, Тайлер, — он вскинул руки в шутливом жесте капитуляции. — Зайди в кабинет, есть дело.

Розу мутило. Головная боль накатывала волнами, заставляя виски томительно гудеть. От одной мысли о том, что ещё полчаса не удастся ни присесть, ни выпить кофе, организм Розы издал неслышный стон. Но она послушно поплелась вслед за Джонсоном, из последних сил пытаясь собраться.

Тот уселся в скрипевшее чёрной кожей кресло, оперся локтями на массивный полированный стол, будто сошедший со страниц какого-то длинного скучного романа о финансистах, мафии и бескомпромиссных детективах — и смерил Розу долгим внимательным взглядом. Он держал паузу, сцепляя и расцепляя костистые пальцы.

— Что вы хотели, шеф? — наконец не выдержала Роза, без приглашения плюхаясь в кресло для посетителей.

Джонсон тяжело вздохнул, будто собираясь с силами.

— Скажи, Тайлер… — он перебирал ручки, перекладывал листки бумаги, занимался какой-то ерундой, только чтобы не смотреть на неё. Судорожно сглотнул. — Ты с нами не очень давно, но на хорошем счету, правда, на хорошем… И в жизни каждого оперативника наступает момент, когда он — или она — должен двигаться дальше.

— Вы что, увольняете меня? — перебила Роза.

Сонное оцепенение с неё слетело, зато головная боль немилосердно усилилась. Только не сейчас. Она не имела права потерять эту работу. Если у неё не будет пропуска Торчвуда…

Джонсон поперхнулся и отрицательно замахал руками.

— Нет, Тайлер, ты что? Наоборот. Я хотел сказать, что с удовольствием повысил бы тебя. Но тебе не хватает опыта работы по исследованиям и… допросам!

Последнее слово он выплюнул с таким видом, будто сказал что-то очень неприличное. Роза окончательно перестала понимать, о чём он. И почему так нервничает. Джонсон же снова занялся перекладыванием ручек по гладкой плоскости стола. Прокашлялся.

— Одним словом, — заново начал он. — Это связано с объектом номер сто тридцать.

Номер сто тридцать был присвоен Мастеру. Роза резко выпрямилась в кресле. «Неужели он рассказал о моём ночном визите? Значит, Джонсон всё-таки пригласил меня, чтобы уволить?!» Она изо всех сил попыталась придать себе безразличный вид. Ей было безумно жарко, и оставалось надеяться только на то, что она и до этого выглядела не вполне здоровой. Чуть больше лихорадочного блеска глаз или красноты щёк погоды уже не делали.

— «Мастер»?

— Да, он самый, — Джонсон снова судорожно сглотнул. — Он… одним словом, он хочет разговаривать только с тобой.

Такого она точно не ожидала.

— Что?

— Что слышала, — угрюмо буркнул Джонсон. — Это не мы прекратили общение с ним. Это он прекратил общение с нами. Игнорирует любые попытки завязать беседу, только молча берёт у нас еду и запчасти, а потом отдаёт пустые тарелки и готовые приборы.

— Я могу ошибаться, но разве вам этого не достаточно?

Фраза прозвучала резче, чем Роза планировала, но она не раскаивалась. Ведь так по сути и было: Торчвуд держал Мастера ради его знаний об инопланетных механизмах, а вовсе не ради бесед на разные темы.

Джонсон снова замялся:

— Всё верно. Но несколько дней тому назад у нас появился детектор… Как бы сказать? У меня всегда было плохо с названиями… — он провёл рукой по щеке, потирая щетину («А ведь ещё только утро. Интересно, почему он не побрился? Поругался с женой или ночевал на работе?»). — Короче, что-то вроде GPS, который определяет координаты того, о чём ты думаешь.

Роза уважительно покивала головой:

— Хорошая, должно быть, штука. Но я всё ещё не понимаю, причём здесь Мастер?

— У него должен был быть корабль, — единым духом выпалил Джонсон.

До Розы доходило медленно, очень медленно. И чем больше она понимала, о чём он говорит, тем меньше ей это нравилось.

— Вы хотите его найти и использовать, — констатировала она, как можно более безразличным тоном. — Но чтобы его найти, вам надо, чтобы Мастер думал о своём корабле. Вот для чего вам я.

Она не выдержала и слегка скривилась. Джонсон воспринял это по-своему:

— Не волнуйся, мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы он не смог тебе навредить. Наши ребята будут дежурить за дверью и…

Роза подняла руку, останавливая его.

— Брось, Джонсон. Я думаю, что всё и так будет нормально. Я просто удивилась. И что, он правда захотел разговаривать со мной? Но почему?

Главное — выглядеть ничего не знающей. Впрочем, она и правда не знала, чего ждать от этого неожиданного «подарка». Джонсон только развёл руками:

— Понятия не имею. Но будь осторожна — что если он решил тебе отомстить? Допустим, узнал, что это ты подсказала нам, чего от него ожидать…

Роза против ожидания издала короткий нервный смешок:

— Чего мне бояться? Ведь «наши ребята будут дежурить за дверью»!

* * *

На этот раз он ничем не выдал, что услышал её. Розе пришлось заговорить первой.

— Вы хотели меня видеть?

Мастер еле заметно вздрогнул. Встал. Волоком подтащил стул к самым прутьям камеры. И вновь сел — в точности как ночью: так, что его нос почти касался железа.

— О да, мисс Тайлер, — он тонко улыбнулся, и его улыбка ничего хорошего не предвещала. — Если быть точным, я согласился вас видеть. Так что же на этот раз хочет спросить доблестный Торчвуд? Секрет вечного двигателя? Теорему Ферма? Природу золотого сечения?

Розу не покидало странное ощущение, что он прекрасно знает, зачем она здесь, и просто играет, как кот с мышью. Она села на стул со своей стороны, тоже переставив его ближе к прутьям — ребячество, но ей хотелось показать Мастеру, что она не боится. Улыбнулась уголком рта.

— Всё то же. Откуда вы прилетели? Из какого пространства… и времени?

— Всего-то? — Мастер вежливо приподнял одну бровь, будто удерживая невидимый монокль. Их беседа, нарочито учтивая и осторожная, напоминала нелепую пародию на диалог из викторианского романа. — Счастлив ответить. Я прибыл из другого мира. Вообще из другой вселенной. Кажется, вы, земляне, называете такие миры «параллельными».

Он бросил на неё неожиданно острый взгляд и закончил предложение совсем другим тоном:

— Но ты ведь и так знаешь, что такое параллельные миры?

Мастер пока не обвинял её, но находился опасно близко от этой грани. Собирался ли он её выдать — или просто решил попугать этим? «Скорее второе. Ведь со мной у него всё-таки есть шанс, а если он расскажет, что я уже виделась с ним, причём без свидетелей… Торчвуд всё равно не даст ему ничего».

— Как вы узнали, что я из параллельного мира? — всё так же вежливо и благожелательно продолжила Роза.

Улыбка, казалось, приклеилась к лицу, но ей было важно показать Мастеру, что она не поддастся на шантаж и запугивание. Его явно позабавила выбранная ей стратегия.

— Какая прелесть эта человеческая недогадливость… Спроси ещё, откуда я знаю, что ты путешествовала с Доктором. Только не делай такое лицо, будто слышишь это имя в первый раз!

Мысли Розы лихорадочно работали. Чего он хотел? Как собирался её подставить? Сказать, что он прочёл её мысли и намекнуть тем самым, что во время захвата она не надела заглушки? То есть, что теперь она вполне могла быть загипнотизирована, и Торчвуду больше не следовало ей доверять. Даже Джонсон не оставил бы эту идею без внимания. Или напомнить всем, что Роза совсем недавно была подругой другого таймлорда, а значит могла испытывать симпатию к их народу и втайне быть на их стороне? В любом случае, отпираться от очевидного было бессмысленно.

— Путешествовала. Но по-прежнему не понимаю, откуда вы это знаете. Вы услышали, как кто-то об этом говорил? Или, возможно, до вас дошли слухи о том, что происходило в Лондоне шесть месяцев назад?

Мастер рассмеялся, будто бы не в силах сдержать себя. Он хохотал и хохотал, попутно качая головой, словно всё происходящее казалось ему очень забавным.

— Никаких слухов. Никаких воспоминаний. Я тебя видел. Кажется, это было зимой. Рождество? Вы, земляне, называете это «Рождеством», я не путаю? Корабль, похожий на груду булыжников, сикораксы, Доктор… И его «верная спутница», — Мастер снова рассмеялся. — Он ведь потерял руку в этом сражении, впрочем, для того и нужна регенерация, чтобы компенсировать потери… А потом он так мило отправил в отставку старушку Хариет… Якобы потому, что она была слишком жестока с сикораксами. Меня всегда интересовал вопрос: а это вообще было его дело?

Вот оно… Если кто-то из торчвудовцев проболтается… А «кто-то» проболтается обязательно — таков закон жизни, — здешней Хариет Джонс не понравится, что сотрудница Торчвуда когда-то помогла отстранить от власти её «параллельного двойника». И Роза добавила — торопливее, чем собиралась:

— Я думаю, в моём мире ситуация отличалась от того, что мы видим здесь, и тем более от того, что видели вы в своём мире.

«Как странно, однако, что во вселенной Мастера тоже был этот эпизод. Что там была другая я, другой Доктор…»

Но Мастер продолжал говорить, казалось, вообще не заметив, что она попыталась его перебить:

— А ещё раньше я и правда слышал. О девушке, которая впитала в себя временную воронку и разметала целый флот далеков. Её звали Роза Тайлер. Но что-то мне кажется, это вряд ли могла быть ты… Или всё-таки? Если честно, — он усмехнулся, — мне было любопытно посмотреть на тебя ещё раз, расспросить, каково оно — вместить в себя всё время и всё пространство. Не просто смотреть, а вместить!

О боже… Он действительно посещал её родной мир! Роза была не слишком сильна в квантовой физике, но далека от мысли, что подобное могло случиться больше одного раза, сколько бы параллельных вселенных не существовало.

— Это я. То есть, вы бывали в той вселенной, откуда я родом? И… сильно она отличается от вашей родной? Туда легко попасть? — она запоздало вспомнила, что должна вызывать в Мастере мысли о его машине времени, и теперь старалась как могла. — Легче, чем сюда?

Мастер одарил её долгим мрачным взглядом.

— Если Доктор не рассказывал тебе, скажу я. Сканер телепатических волн — хорошая штука, но мы их чувствуем… Вы думаете, я приведу вас к своему кораблю? И не надейтесь. Но так уж и быть, на вопрос я отвечу всё равно. Я не «бывал» в той вселенной. Я оттуда. Как и ты.

Роза невпопад усмехнулась и покачала головой. Мысль о том, что идея со сканером не сработала, как ни странно, принесла ей облегчение. Но она всё ещё не понимала, почему Мастер с таким упорством пытался доказать ей, что они из одного мира. Запутать? Пробудить ностальгию?

— Вы прекрасно знаете, что это не так. Этого просто не может быть.

Мастер нахмурился.

— Но это так!

Она могла бы поклясться, что он говорил правду. Или, по крайней мере, верил в это.

«Не осталось никого. Они все мертвы». Если только… О боже. Они ведь таймлорды, верно? Они могут перемещаться во времени. Мастер мог видеть Розу и Доктора в две тысячи десятом году на Земле, но в то же время быть… как это говорил Доктор? Не моложе, а… «из более раннего временного потока». Мастер жил в мире до Войны времени. О боже.

Мастер забеспокоился, видимо, уловив что-то такое в её лице.

— Почему… Почему ты так уверена?

Роза опустила глаза и нервно вскочила со стула, едва не забыв на столе пистолет.

— Почему?!! — почти прокричал Мастер, опасно приближаясь к решётке.

Она не могла найти в себе силы ему ответить. По крайней мере, не сейчас.

— Мне надо идти, — скомкано пробормотала Роза себе под нос и отвернулась, торопливо направляясь к двери.

Не дошла. На полпути её остановил… даже не голос. Не звук. Ощущение звука, которое, казалось, вспыхнуло под веками огромными огненными буквами:

— ВЕРНИСЬ И РАССКАЖИ МНЕ ВСЁ.

Щёлканье в ушах стало таким частым, что отдельные звуки слились в единый гул — и оборвалось. Правое ухо пронзила внезапная боль и жар: заглушка едва ли не взорвалась, а острые частицы кремния и пластика впились в стенки ушного канала. Но Роза почти не обратила на это внимания, даже не поднесла руку к раненому уху. Слова ударили её, будто приливная волна, накрывая с головой, обволакивая и увлекая за собой, вибрируя, наполняя уши равномерным давлением, как в самолёте. Слишком быстро и слишком мощно, чтобы барахтаться. Мастер не говорил громко, но слова как будто оказались у неё под кожей. Вернее, как будто кроме кожи ничего ей не принадлежало. Словно Роза была перчаточной куклой, управляемой движениями чужой руки.

Она повернулась, как сомнабула, на негнущихся ногах и сделала шаг вперёд. Ещё один.

— Таймлорды погибли на Войне времени. Их планета сгорела. Доктор был единственным, кто выжил. Так он мне сказал. «Если бы остался кто-то ещё, я бы это знал. Вот здесь».

Она постучала себя пальцем по виску, копируя жест, которым это делал Доктор. Давным-давно, в подвале музея инопланетных находок. Больше Роза ничего не знала, и это было… мучительно, как тошнота на голодный желудок, когда даже вырвать нечем. Голос, продолжавший звучать в ушах, побуждал говорить, говорить, пока она не вытащит из памяти всё до последнего слова: «Расскажи мне всё».

— Это… — неуверенно продолжила она, — что-то вроде телепатии, если я правильно понимаю. Она… действует на любые расстояния, главное захотеть. Как психобумага. Так что Доктор не мог ошибиться и… Вот почему я думала, что ты из другого мира. Но случай с временным вихрем? Какова вообще вероятность того, что есть две вселенные с такими приметами?

— Такой вероятности нет, — тихо, но отчётливо сказал Мастер. Его голос внезапно утратил всю свою пугающую силу и звучал бесцветно, как шуршание обёрточной бумаги на ветру. — Не тот случай. А теперь, пожалуйста, уходи.

Сознание Розы, резко отпущенное на свободу, плыло и кружилось. Всё, на что её хватило, — это придать твёрдости походке, не позволяя тем, кто смотрел за ними через видеосвязь, заметить неладное. Она и сама не понимала, почему это так важно, но твёрдо держалась намерения никому ни о чём не говорить. Однако это усилие отняло у Розы едва ли не все силы. Единственное, что она сумела заметить краем глаза — что Мастер стоит, вцепившись руками в столешницу, и выглядит необыкновенно бледным, даже каким-то больным: крупные капли пота на лбу, а ведь до этого она и не подозревала, что таймлорды вообще потеют…

* * *

Ухо болезненно пульсировало и казалось мокрым. Роза успела заложить его ватным тампоном и прикрыть распущенными волосами, так что когда ей навстречу вышел Джонсон, он не заметил ничего, кроме того, что она очень устала и едва держалась на ногах. Она не помнила, что он у неё спрашивал, что она отвечала, но, кажется, получилось убедительно. Только спустя полчаса Роза смогла, наконец, выкроить немного времени для себя.

В туалете на предпоследнем этаже штаб-квартиры Торчвуда было пусто и неестественно светло. Роза достала из сумки маникюрный набор, из аптечки — бинт и бутылочку с антисептической жидкостью. Осторожно отвела волосы от уха…

Оставалось только удивляться, как она не лишилась слуха. Мелкие кусочки пластика, осколки микросхем и ощетинившиеся сгоревшими контактами проводки буквально впились в стенки ушного канала, только чудом миновав барабанную перепонку. Вытащив внешние, Роза достала из сумки два смартфона и включила скайп, исхитрившись закрепить первый прямо перед ухом, и подглядывая во второй.

Куда проще было бы, конечно, попросить кого-нибудь. Но тогда о взорвавшейся глушилке узнают все… Разум твердил Розе, что именно поэтому правильнее будет сообщить — в Торчвуде ведь так верили в подавитель телепатических волн. Раз это не панацея, раз Мастер мог вывести его из строя в любой момент, сотрудники Торчвуда потенциально были в опасности. Роза должна сообщить.

Всё так. Это выглядело логичным и единственно возможным выходом. Но… тогда Мастера полностью изолируют. Она уже не сможет пробраться в его камеру. Призрачный шанс завладеть секретом перемещения между вселенными будет потерян навсегда.

Последний осколок окровавленного пластика занял своё место на свёрнутой марле. Роза, морщась от боли, отдававшейся резкой пульсацией в голову, зажала в ухе смоченную спиртом вату. Ранки жгло, словно электричеством по голым нервам, но Роза так и не заплакала. Обведённые красной каймой глаза остались сухими, а отражённый в зеркале взгляд налился мрачной тяжёлой решимостью, будто питаясь этой болью.

Она должна найти способ убедить Мастера с ней сотрудничать. Во что бы то ни стало, и чего бы это ей не стоило. Чем дальше, тем больше Роза убеждалась: другого пути у неё не было — или найти выход, или оставить всё как есть. Остаться заживо гнить на этой чужой Земле под чужими звёздами, больше никогда ни о чём не мечтать, ни к чему не стремиться…

Роза ещё не знала, как ей поступить с Мастером, но уже была твёрдо уверена — Торчвуду она ничего сообщать не станет.

Как ни странно, на следующий день ухо почти зажило, и раны затянулись. Настолько безболезненно, что Роза несколько раз одёргивала себя, когда руки по привычке принимались мастерить из волос то косу, то конский хвост.

Перед ней был отчёт выездной экспедиции, посвящённой необычным находкам в западной Норвегии. Нота протеста от норвежских экологов прилагалась. Роза смотрела в открытый документ уже третий час подряд, время от времени нажимая на полосу прокрутки то вверх, то вниз, но едва ли понимала хоть слово. Её мысли то и дело возвращались к Мастеру. Дважды она говорила с ним — и оба раза он выставлял её на посмешище, крутил ситуацией, как хотел, а после отправлял Розу восвояси, оставив не с чем. Что же ей делать? Как заставить с собой считаться? Мастер был кем-то вроде психопата (она постаралась отогнать мысль о том, что и Доктор-то иногда совершал поступки, по меркам людей не совсем нормальные), притом не особенно скрывал это. Что вообще могло повлиять на такого, как он, и заставить сдержать обещание? Дать то, что ему выгодно? С этого она и начинала, но как заставить платить? Разве что пригрозить… Но чем?

— Хочешь ещё один сувенир от своего пришельца?

Голос Джонсона вырвал её из размышлений, и Роза еле заметно вздрогнула. Он подошёл к ней со спины.

— Он не «мой» пришелец, — нахмурилась она, разворачиваясь на стуле. — Что-то интересное?

— Ну как сказать… — Джонсон еле заметно заговорчицки улыбнулся, крутя в пальцах флэшку. — Кстати, как у тебя с иностранными языками?

— Плохо, — просто сказала Роза. — Когда-нибудь выучу французский. Лет через двадцать, наверное. А что?

— Да вот…

Джонсон вытащил ноутбук, воткнул в него флэшку, открыл какую-то запись и сразу поставил на паузу. Подключил мышь и динамики. После чего с величайшей тщательностью поместил всё, кроме мыши, в прозрачный изоляционный куб.

Роза приподняла брови.

— Уже заинтригована.

— Когда ты вышла из комнаты, с этим… таймлордом…

Джонсон был слишком горд, чтобы называть кого-то «Мастером», да и вообще, если честно, не любил использовать в разговорах об испытуемых имена или клички. Спасибо хоть не сказал номер дела.

— Он разнервничался, и с ним случился… приступ, что ли? Короче, Тилли зафиксировала мощную вспышку хюонной радиации, аритмию и понижение температуры тела почти на пять градусов. Камеры продолжали записывать.

Роза неуютно поёжилась. Ей вспомнилось белое как мел лицо Мастера, и крупные капли пота, стекающие на тюремную толстовку. Она уже тогда знала, что с ним творилось что-то неправильное. Несмотря на то, что Мастер, видимо, едва её не убил (страшно даже представить, что могла бы сделать телепатическая волна такой силы, не будь на ней заглушек, и не блокируй камера часть излучений), глядеть на то, как он мучается, Розе не хотелось. Это попахивало каким-то нездоровым садизмом.

— Послушай, я не медик, — начала она. — Поговори с Тилли или с Магнусом…

Джонсон жестом остановил её.

— Я не стал бы звать тебя посмотреть на то, как живописно он корчится на полу. Тем более, смотреть там не на что: он просто сидит за столом, прикрыв уши руками, и слегка раскачивается. Но вот то, что он говорит… — Джонсон коротко хохотнул. — Не похоже ни на один известный язык. Дешифровщики капитулировали. Мы думаем, это наречие таймлордов.

«А я ведь никогда его не слышала, — промелькнула грустная мысль. — Или?.. ТАРДИС переводит все языки, так откуда мне знать, не разговаривал ли Доктор на своём родном, пока я слышала просто английский? На что он похож? Как звучало бы на нём моё имя? А его имя?»

— Действительно… интересно, — произнесла Роза неожиданно хриплым голосом. — Но я совсем его не знаю.

— Ну и ладно, — возможно, ей показалось, но Джонсон вовсе не выглядел удивлённым или удручённым этим обстоятельством. — Считай, что я просто хочу узнать твоё мнение. А может, перевод и не понадобится. Это, знаешь ли, очень доходчивое послание. Несколько стажёров впало от него в депрессию, а один даже уволился и взял билет на самолёт в Индонезию. В лаборатории лопнуло стекло аквариума, когда мы это прокрутили. В коридоре погас свет. А в оранжерее пожелтели вечнозелёные деревья.

Розе почему-то совершенно некстати вспомнилась Хариет Джонс. Та, другая, из их мира. «Всего одно слово», которое никто так и не смог запомнить. Так это и действует? Роза почти не сомневалась, что Мастер каким-то странным способом решил им отомстить. «И он нашёл способ обойти заглушку». Решение скрывать этот факт от Торчвуда теперь не казалось таким уж удачным. Но всё же раскрыть карты Роза пока была не готова.

— И теперь ты хочешь, чтобы я тоже это послушала? — она скептически приподняла бровь. — Я тебе кто, морская свинка? А, Джонсон?

— На этот раз источник звука в защитном боксе, — возразил он. — Тем более что на тебя эти штучки всё равно не действуют…

— Что?!

Он сказал это тоном где-то на полпути между комплиментом, восхищением и суеверным ужасом. Впрочем, Розе было проще думать, что Джонсон просто шутит.

— Что значит «не действуют»? — она рефлекторно потёрла раненое ухо. — А как же кариониты? А лейты? Ты что, забыл, как…

Джонсон сделал успокаивающий жест рукой, приглашая её замолчать.

— Ничего я не забыл. Да, это всё было. Но я также помню, что галлюциногенный баньян на тебя не подействовал. И к «снежным троллям», занесённым вместе с пробами грунта с Титана, ты оказалась совершенно невосприимчива. Не хочешь рассказывать, как это получилось — не надо, — он повысил голос, заметив, что она снова пытается что-то сказать, — но не отрицай хотя бы очевидного: если кто и может выдержать что-то инопланетное лучше прочих, то это ты.

Говоря это, Джонсон резко потёр мочку уха, а потом как бы невзначай заложил указательный палец между пуговицами рубашки. И всё это время не сводил с Розы немигающего многозначительного взгляда. «Он заметил, что я тогда забыла включить глушилку, — поняла она. — И сейчас предлагает выбрать: либо я имунна, либо Мастер меня загипнотизировал, и я до сих пор под его влиянием». Что же, придётся рискнуть.

— О’кей, давай послушаем, — она сложила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Включай.

Сначала она услышала только помехи: скрип стульев, шуршание бумаги, тихий треск электричества. А потом в один момент, словно на мир внезапно навели резкость, пришло понимание, что это — слова. Не было никаких других звуков, только вереница гулких, как медь, шуршащих, как ветер, грубых и звучных, как каменный обвал, слов.

Они были непонятны, но всё же… всё же каким-то образом Роза знала, отчего лопались стенки аквариумов, уезжали в Индонезию вчерашние карьеристы и желтели тропические растения. Она и сама чувствовала себя, как это стекло, понимая, что зря боялась услышать родную речь таймлордов, но в то же время — не зря.

Это не были слова мести или ярости. Скорее… печали. Глубокой, хватающей за душу грусти об эфемерности мира, где жизнь — радужная плёнка мыльного пузыря поверх пустоты. Где каждый — канатоходец над пропастью времени, который может сколь угодно долго плясать на канате, но всё же бездна рано или поздно возьмёт своё.

Роза провела рукой по щеке — и с удивлением посмотрела на кончики пальцев. Они остались сухими, хотя она готова была поклясться, что выплакала себе все глаза, слушая этот неясное полурыдание-полумолитву народа, никогда не молившегося, произнесённое губами существа, чьи глаза не знали слёз.

— Что думаешь? — вырвал её из задумчивости голос Джонсона.

— Это… это не годится, как оружие, если ты об этом спрашиваешь.

Роза ответила резко, как уже делала много раз за последние несколько дней. Какая-то часть её сознания напоминала, что вести себя так с начальником — нехорошо. А ставить под сомнения методы места, где работаешь — и вовсе чревато. Со стороны могло показаться, что она на стороне Мастера.

— Я имею в виду: это не слова агрессии или разрушения. Просто… слова печали. Молитва, если хочешь. Обычная погребальная молитва.

Роза шмыгнула носом:

— И, как видишь, я не имунна. Я, конечно, не сбегу в Индонезию, но настроение ты мне испортил…

* * *

Джонсон пожалел её и даже хотел отправить домой. А она осталась. Знал бы он, почему. А знал бы он, что вовсе не испортил Розе настроение, а, наоборот, поднял…

Уже привычным движением выключив камеры наблюдения (разницу во времени записи Роза потом компенсировала, используя видео периодов сна, — благо Мастер спал, застыв в совершенно окаменевшей позе, и даже, вроде бы, не дыша), она прокралась на нижний этаж.

Язык таймлордов — вот ключ ко всему! Так странно, что Роза много времени провела, перелопачивая волшебные сказки, но не вспомнила главного: с эльфов и духов всегда можно было взять обещание, которое они не в силах будут нарушить. Язык таймлордов не умел врать. Он был даже не языком, как таковым: он был мелодией, вибраций тех самых понятий, которые обозначал. Если Мастер поклянётся на своём языке не нарушать условий и не причинять Розе вреда, он не сможет обойти эту клятву…

Каким-то образом она это знала.

* * *

Когда видеокамера еле слышным шуршанием обесточенных проводов оповестила Мастера, что скоро в его камере будут гости, он едва не выругался вслух.

«Впрочем, какая разница?»

На столе высился почти собранный передатчик. Осталась всего пара-тройка микросхем. Мастер ребром ногтя разрезал кожу на запястье и, слегка морщась, за уголок достал из-под неё ещё одну деталь. Вытер окровавленные пальцы о фуфайку.

Его проверяли каждый день. Тщательно. Но так, как люди могут проверять кого-то, очень похожего — по их представлениям, разумеется, — на человека. Люди не могли позволить себе прятать микросхемы под кожей и мышцами, а даже если бы и смогли — их раны не зажили бы так быстро.

День за днём, месяц за месяцем Мастер собирал из деталей того барахла, которое ему исправно доставляли сотрудники Торчвуда, свой ключ к свободе. И надо же было такому случиться, что именно сегодня, когда в обломках силурианского метеозонда ему наконец-то попались последние недостающие детали, к нему снова явилась эта бывшая подружка Доктора.

Он был готов воспользоваться её предложением, найди она нужные слова вчера или позавчера. Но сегодня она больше не была нужна Мастеру. Спасибо, он справится сам! Впрочем, если она и есть та самая Роза Тайлер…

* * *

— Я знаю, как сделать так, чтобы ты выполнил свою часть сделки! — без предисловий начала Роза.

Мастер в этот раз не только не обернулся, но даже не прервал своего занятия. «Он всё ещё не может простить мне того, что я сказала о его планете», — подумала Роза и решила продолжать, пока он не заговорит.

— Ты можешь дать мне клятву. На твоём родном языке. Если я правильно понимаю, ты не сумеешь её нарушить.

Тишину прорезал еле слышный сухой смешок.

— Вот как? В чём вам, обезьянам, не откажешь, так это в абсурдности мышления. Значит… Я не смогу тебе соврать, если буду говорить на своём родном языке? Да это просто магия какая-то. И это не упоминая о том, что ты даже не будешь знать, что я скажу. Откуда у тебя вообще появилась такая странная мысль?

Он по-прежнему сидел к ней спиной. Роза подошла на шаг ближе.

— Я слышала, как ты говорил на языке своей планеты. Магия или не магия, но это не язык: это сама реальность. Я не смогу перевести, но сумею почувствовать.

Мастер засмеялся громче.

— А тебе никогда не приходило в голову, что во вселенной не существует сообществ, которые бы не лгали друг другу, а? Или ты думаешь, что мы — исключение? Во многом — да, но в этом — нет. Мы просто умеем умалчивать, подбирать формулировки, тянуть время… Мы умеем лгать, не говоря ни слова неправды. Ты действительно готова рискнуть?

— Готова.

Роза подошла на шаг и только сейчас заметила, что руки Мастера исполосованы до локтя и все в крови. На какое-то мгновение она спросила себе, уж не решился ли он покончить с собой, но кровь из ран сочилась неохотно. Медленно-медленно, будто персонаж фильма ужасов, Мастер развернулся.

Кровь проступала сквозь ткань фуфайки, она текла с его шеи, усеивала брызгами брюки.

— Какое заманчивое предложение… — протянул Мастер. — И как жаль, что придётся отказаться.

Он отошёл на шаг, беря со стола невысокий — в локоть — цилиндр с красной кнопкой на боковой панели.

— Как хорошо, что для этой штуки понадобилось не слишком много микросхем, а то у меня уже начало заканчиваться свободное место на теле, — тоном светской беседы поведал Мастер. — Прощай, Роза Тайлер!

С его последними словами вокруг Мастера материализовалась капсула светлого металла, напоминавшая циклопических размеров банку из-под газировки. У Розы ушло несколько драгоценных секунд, прежде чем она сообразила, что это ТАРДИС, только без привычной маскировки.

Роза рванула к выходу из комнаты, где на стене была тревожная кнопка. Но её вытянутые пальцы, не дотянувшись до кнопки нескольких дюймов, налетели на какую-то преграду. Секунда — и Роза по инерции стукнулась об неё головой. Последнее, что она помнила — серебристая металлическая стена, в глубине которой переливались неясные тени.

* * *

— Подъём!

Роза открыла глаза, плохо понимая, где она, и что она здесь делает. Кажется… она лежала на полу. Было жёстко и довольно холодно.

Роза приподнялась на локте — и резко отпрянула, спиной впечатавшись во что-то твёрдое — стену, или, может быть, колонну. В десяти шагах от неё за шестигранным пультом, в котором с трудом, но узнавалась консоль ТАРДИС, стоял Мастер.

Заметив, что она пришла в себя, он помахал ей рукой и снова вернулся к пульту.

Последнее, что Роза помнила — как она хотела нажать кнопку тревоги. Потом мир закружился и поплыл. Роза облизала пересохшие губы.

— Что ты… Что я…

— Ты же сама хотела, чтобы я подбросил тебя в параллельный мир, — голос Мастера звучал так приподнято, что, казалось, он вот-вот начнёт насвистывать. — Вуаля, твоё желание почти исполнилось. Добро пожаловать на борт и вовсе незачем так кричать.

— Я… я не кричала, — только и смогла ответить Роза.

— Мысленно — кричала. Ах да, я, разумеется, очистил твой организм от лишней техники, — он повернул какую-то ручку и перевёл в нижнее положение рычаг. Гудение ТАРДИС слегка изменилось. — Пока-пока, лучевой пистолет, прощайте, «заглушки», бон вояж, детектор лжи!

Роза снова подалась назад и вторично стукнулась о колонну. Быть запертой в космическом корабле психопата, без оружия и без защиты… — не самое лучшее начало пути. Однако, она всё ещё жива.

— Почему ты взял меня с собой?

Роза подтянула колени и села по-турецки на сетчатый пол. ТАРДИС, хоть и парадоксально другая — чёрные тонкие колонны-сталактоны, ветвившиеся под потолком, серебристо-серые металлические стены, расписанные морозным узором — ощущалась удивительно знакомо. Как будто Роза вернулась домой.

— А почему бы и нет? — Мастер подкрутил какое-то колёсико и обернулся к ней. — У меня появилась парочка весьма веских поводов поговорить с Доктором, а ничто так не способствует удачному началу переговоров, как маленький сюрприз, — он выразительно посмотрел на Розу. — Вот только я пока не решил: доставить тебя ему целой и невредимой, или совсем наоборот. Впрочем, время у нас пока есть, определюсь в процессе.

Глаза его при этом зажглись каким-то совсем нехорошим блеском, и Роза с предельной ясностью поняла, что Мастер не просто знает Доктора и, возможно, недолюбливает. О нет, он его ненавидит. И что эта ненависть — отнюдь не пустой звук, а серьёзное и опасное обещание. Даже в исполнении Доктора «ярость таймлордов» выглядела страшно. В исполнении Мастера она ввергала душу в оцепенение, уводя её куда-то за пределы обычного ужаса, на изнанку худшего кошмара, где даже смерть становится почти облегчением.

Роза до боли вцепилась пальцами в решётку пола, глядя и не узнавая пришельца, за которым наблюдала несколько месяцев. В своей родной обстановке он будто бы вырос, и теперь высился над ней грозной тенью неотвратимого возмездия.

— Ты… — Роза нервно сглотнула, ненавидя себя за неумение скрыть дрожь в голосе. — Ты запрёшь меня здесь?

Он рассмеялся. И иллюзия пропала. Перед ней вновь был невысокий вертлявый таймлорд, слишком похожий на мелкого лондонского жулика, если не приглядываться пристально.

— Что? Вот ещё! Мне будет нужна вторая пара рук, так что если надеешься прохлаждаться — забудь об этом сразу. Если я не ошибаюсь, ты сама меня попросила, так что это в твоих интересах мне помогать.

Кажется, только в этот момент Роза действительно осознала, что это всё правда — она в ТАРДИС, она рядом с Повелителем Времени, и они собираются совершить путешествие в другую вселенную. Её душу накрыл беспричинный, почти безумный восторг, такой, что она забыла и о своих страхах, и об ушибленной голове. Она вскочила, едва подавляя желание пройтись по консольной колесом.

— С удовольствием! Так что — летим?

— Не так быстро, — усмехнулся Мастер. — Для начала я должен закончить кое-что на Земле. Потому что в прошлый раз меня беспардонно прервали.

Роза сначала не поняла, о чём он, а когда поняла…

— Нет-нет-нет, — замахала руками она. — Ты же не хочешь сказать, что ограбишь банковское хранилище Лондона?

— Не я ограблю, — поправил Мастер, веско поднимая вверх указательный палец. — Мы ограбим.

— Я не буду в этом участвовать, — замотала головой Роза, отступая на шаг. — Ты не… ты меня не заставишь. Это не… я должна защищать этих людей, а не…

Он даже прервал возню с монитором, чтобы посмотреть на неё. И это был взгляд, каким взрослые люди смотрят на несмышлёных детей. Поджал губы.

— Что-то поздновато ты спохватилась. И потом: какое тебе дело до здешних людей? Если всё пройдёт хорошо, ты их больше не увидишь.

Он был совершенно прав, но Роза только в этот момент поняла, что действительно больше не увидится ни с Джеки, ни со своим младшим братом… Ни даже с Питом, который хоть и не был ей отцом, но всё же нашёл какое-то своё место в её сердце. А она с ними даже не попрощалась.

Она судорожно сглотнула.

— Я соглашусь, если ты дашь мне возможность заехать к родным.

Мастер приподнял брови.

— С чего это ты вдруг решила, что можешь ставить условия? Ты и так согласишься, если хочешь, чтобы я взял тебя с собой. Не хочешь — о’кей, я высажу тебя где-нибудь в Эдинбурге, а сам улечу. Только, прежде чем ты решишь пойти на попятную из жалкой людской трусости под видом сентиментальных чувств к семье, напоминаю: ты в розыске. Так что не рассчитывай на комфортное «возвращение блудной дочери».

— В розыске? — недоумённо повторила Роза.

Мастер закатил глаза:

— Ну же! Не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Какая-то сотрудница Торчвуда осталась в здании после закрытия, проникла в помещение охраны, выключила мониторы… А потом из камеры исчез один очень охраняемый преступник. И она вместе с ним. Так что на месте твоей семьи я бы сейчас придерживался версии, что они с тобой незнакомы, — жизнерадостно подытожил он. — Ещё вопросы?

У Розы поплыло перед глазами, и она опёрлась рукой о смолисто-чёрную колонну. Вот значит как… Значит, у неё и правда не осталось пути назад.

— Это так жизненно необходимо: красть золото именно у землян? — хмуро спросила она, признавая своё поражение. — Нет какой-нибудь планеты, где золото ценится дешевле железа, или где его принято дарить чужестранцам, или…

Она беспомощно взмахнула рукой. Мастер фыркнул.

— А, значит, пришельцев грабить можно, а землян — нельзя? — он хитро прищурился, но сразу стал серьёзным. — Я и без тебя знаю, что на свете огромное количество мест, более подходящих, чем Земля. Проблема заключается в том, что я пока не могу туда улететь.

Он подошёл к ближайшей двери и рывком распахнул её. За дверью была глухая стена. Открыл вторую — та же самая ситуация. И только за третьей оказалось что-то вроде платяного шкафа.

Против ожидания, у Розы даже закружилась голова, а к горлу подкатила тошнота. До сих пор она не понимала, насколько привыкла к тому, что ТАРДИС внутри гораздо больше, чем снаружи. Видеть её такой маленькой казалось жутким и противоестественным.

— Если ты ещё не поняла, это новая ТАРДИС. Чтобы она выросла и смогла летать не только в пространстве, но и во времени, ей необходимо золото.

Он обернулся к Розе и хмуро бросил:

— Радуйся, что она может хотя бы перемещаться на небольшие расстояния. Два месяца назад она не умела и этого, иначе твои торчвудовцы не смогли бы меня поймать… И радуйся, что в вашем жалком хранилище золота всё равно бы не хватило. Мы не грабим банк Англии. Мы грабим федеральный резервный банк Нью-Йорка!

* * *

— Эм… прямо сейчас?

Роза переминалась с ноги на ногу, не зная, что ещё можно было спросить. Если честно, в её голове как-то не укладывалось, что она вот так вот просто согласилась участвовать в преступлении, причём даже не ради какой-то абстрактной благой цели, а ради себя. «Я готова была взрывать звёзды, только чтобы добраться до Доктора. Что по сравнению с этим несколько стоунов золота?»

Мастер снова поморщился. Едва ли не каждый вопрос Розы вызывал у него такую гримасу, будто у него разом разболелись все зубы.

— Сейчас в Нью-Йорке пять часов вечера, — проинформировал он, глядя на монитор. — Считаю более разумным дождаться ночи. И как я уже упоминал…

— Мы пока не можем перемещаться во времени, — закончила за него Роза, вздыхая. Адреналин в крови начинал рассасываться, оставляя после себя только противную липкую слабость. Решиться на что-то прямо здесь и сейчас было куда легче, чем ждать лишних семь часов. — И что мы будем делать всё это время? Строить коварные планы? Спать?

— Спать?! — Мастер казался шокированным, как будто она предложила ему что-то, по меньшей мере, неприличное. — Я не сплю столько, сколько вы, мартышки. Да и ты провалялась в беспамятстве практически целый день. Нет, мы отправимся на прогулку… По Нью-Йорку, чтобы не греть лишний раз двигатели. Там есть вполне неплохой парк.

Роза от неожиданности рассмеялась.

— Прогулку? А как же «мы в розыске»?

— Ой, брось, — Мастер копался в давешнем платяном шкафу с таким энтузиазмом, что умудрился скрыться в его недрах почти полностью. — Думаешь, твои коллеги расскажут ЦРУ, что у них был такой стратегически важный пленник, как я, и они скрыли этот факт от своих иностранных коллег, да ещё и упустили его?

Роза снова прыснула: скромность явно не была отличительной чертой таймлордов. Однако удивительно, что сидению в своей замечательной машине времени он предпочёл прогулку по Центральному парку.

— Так ты любишь земную природу? — прокричала она ему.

— Я люблю просто природу. Даже земную. Жду не дождусь, когда смогу увидеть что-то другое.

Мастер наконец выбрался из шкафа. Одет он был в пиджак, футболку, слегка поношенные джинсы и мокасины. В руке Мастер сжимал вешалку с какой-то психоделических оттенков хламидой, охапку бижутерии и сандалии на тонкой подошве.

— На случай, если Торчвуд всё-таки дал наше описание, — прокомментировал он, вручая Розе всё это разнообразие. — На, переоденься. Шкаф — там.

Роза с сомнением взглянула сначала на него, потом на одежду, пожала плечами и скрылась в шкафу.

* * *

Парк и вправду оказался выше всяких похвал. Летнее солнце заливало листву, от газонов поднимался разогретый запах свежескошенной травы. Было тепло.

Вернее было бы, если бы Мастер не держал Розу за руку. Его пальцы были холодными, сухими и как будто наэлектризованными, так что Розу то и дело пробирала дрожь. Странно, но ладонь Доктора никогда не ощущалась такой… раздражающей. Роза любила ходить с ним за руку. Это умиротворяло. А ладонь Мастера давила на сознание, будто та Сфера, в которой прятались далеки. Роза несколько раз пыталась высвободить пальцы, но Мастер не отпускал, видимо, по-прежнему подозревая, что она могла сбежать и сообщить о нём.

Людей в парке почти не было, разве что изредка мимо проносились любители бега трусцой. И в их отсутствие — она сама не в счёт — стало очевидно, что Мастер действительно любил природу. Он крутил головой из стороны в сторону, будто впитывая каждый блик солнца и каждую травинку, его ноздри раздувались, вбирая в себя запахи нагретого леса в самом сердце Нью-Йорка.

И Роза невольно тоже расслабилась, наслаждаясь игрой света в ветвях. Ей снова вернулось то беспечное ребячливое настроение, с каким она впервые осознала, что вот-вот увидит Доктора. Странная одежда, выбранная для неё Мастером, только усиливала это ощущение. Она будто и вправду скрывала её от любопытных взглядов, даря опьяняющее ощущение свободы и вседозволенности. Роза ощущала себя… не собой. Кем-то другим, вольным делать что угодно, неузнаваемым, мимолётным. Хламида в стиле хиппи развевалась, украшения постукивали и позванивали в такт шагам, сандалии из некрашеной кожи прокладывали дорожку следов.

— Значит, в твоей ТАРДИС пока нет ничего, кроме консольной и гардероба? — нарушила она тишину, не в силах больше тихо сносить наполнявший душу восторг. — Ты так любишь маскировку?

Глаза Мастера, секунду назад блестевшие удовольствием, как будто потускнели. Он смерил Розу скептическим взглядом: видимо, решал, стоит ли отвечать вообще.

— Нет, там ещё ванна и туалет. А что до маскировки, то она никогда не бывает лишней. Счастье, что в Нью-Йорке по-прежнему любят стиль хиппи, иначе я даже не знаю, что стал бы делать. У тебя ужасная внешность, Роза Тайлер. Пришлось потрудиться, чтобы ты была не похожа на малолетнюю преступницу-наркоманку. Или на стриптизёршу, у которой выходной.

И снова это ощущение, будто налетаешь с размаху на закрытую дверь. Удивительно, насколько быстро Мастер умудрялся вернуть её обратно на землю и заставить вспомнить, с кем она имела дело.

— Мне кажется, я этого не спрашивала! — вспылила Роза, снова пытаясь выдернуть руку из его крепкой хватки, и снова не преуспев. — И вообще мне надоело гулять по этому лесу. Может быть, выйдем на улицы, к людям?

Он вопросительно поднял брови:

— С чего бы это? Планируешь передать весточку своим бывшим патронам?

— Нет! Хочу последний раз посмотреть на людей! Кто знает, может, я вообще их больше не увижу! Ибо вселенная «темна и полна ужасов».

— Какой восхитительный оптимизм, — фыркнул Мастер, сворачивая, тем не менее, к выходу из парка. — Вам, людям, не идут экзистенциальные размышления. Вот в пятьдесят первом веке вы наконец-то стали теми, кем были всегда: жизнерадостными сексуально неразборчивыми существами, распространяющимися по вселенной со скоростью вируса. В этом, по крайней мере, есть некая законченность.

— Это лучше, чем быть пафосными высокомерными якобы гениями, которые только тем и занимаются, что тыкают другие народы в их ошибки, и намекают, что никто другой для них не хорош достаточно, — огрызнулась Роза.

Слова Мастера напомнили ей о Джеке. Впервые за всё время с тех пор, как она была Злым Волком. Иногда ей казалось, что она его оживила. Но тогда почему Доктор не забрал Джека с ними? Она поняла, что скучает по нему. Но как можно скучать по тому, про кого ты даже не знаешь, жив ли он? Все, кто были, и кто будет, мертвы и живы — зависит от точки зрения. Это то, что угнетало её в путешествиях во времени: прекрасно, что ты можешь полететь назад и увидеть живыми тех, кто умер. Но это означает, что те, кого ты видишь живыми, когда-то будут мертвы. Когда ты ступаешь по городам будущего, ты ступаешь по костям всех, кого знал… Жуткое ощущение.

Тем временем они вышли на оживлённую улицу. Перемигивались светофоры, гудели машины. Надо же: в том, другом мире, Роза так ни разу и не побывала в Нью-Йорке — настоящем, а не том, который был на Новой Земле. И теперь она даже не могла сказать, отличаются ли две версии города. От этого у неё кружилась голова. Как же она хотела отсюда улететь, как хотела назад, на свою Землю, в свой космос… Светофор впереди зажёгся зелёным.

В детстве Роза часто гадала на светофорах. Например, «если от дома до школы будет три зелёных и не больше одного красного, то я сдам контрольную на отлично». Она даже не помнила, работало это или нет. Но сейчас привычно подумала: «Если на следующем перекрёстке сразу загорится зелёный, то я найду Доктора».

Она шла вперёд и вперёд, бездумно озираясь, впиваясь взглядом в витрины, в лица людей, пока не дошла до перекрёстка. Едва её ноги заступили на кромку тротуара, как зажёгся зелёный. Сердце подпрыгнуло. И можно было сколько угодно убеждать себя, что «это ничего не значит», но в душе Розы уже загорелся суеверный огонёк. Будто игрок в ночном казино, она не могла заставить себя не повышать ставки.

«Если сразу загорится зелёный, ограбление пройдёт без происшествий».

«Если сразу загорится зелёный, с моей семьёй всё будет в порядке».

«Если сразу загорится зелёный, то я ещё встречу Джека».

Роза, видимо, поймала «зелёную волну». Стоило дойти до перекрёстка, как светофор тотчас же менял цвет, пропуская её.

«Если сразу загорится зелёный, то Доктор меня любит».

Роза споткнулась об угол тротуарной плитки и едва не растянулась на асфальте. Мастеру пришлось поддержать её под локоть. Подняв глаза, она только успела увидеть, как ближайший светофор меняет свет на безнадёжно красный.

* * *

Хранилище федерального резервного банка Нью-Йорка оказалось похоже скорее на помесь склада с музеем. Сухой до рези в лёгких воздух, безликие серые бетонные стены — и золотые слитки, сложенные пирамидами, будто сливы на летнем базаре. Золото в таких количествах как будто теряло себя, становясь чем-то заурядным и неинтересным.

Однако на ощупь каждый слиток был тяжёлым и увесистым. Гораздо более тяжёлым, чем выглядел. Роза с ужасом подумала, что сейчас им придётся всё это вручную тащить внутрь ТАРДИС. Так можно и за ночь не успеть…

Но Мастер поступил по-другому. Роза не успела и глазом моргнуть, как он скрылся за дверью ТАРДИС и появился снова, волоча на плече толстый провод, тянувшийся куда-то внутрь, под консоль. Он бросил его на пол, и провод сам, как живой, потянулся вперёд и скрылся в ближайшей золотой пирамиде. Гора слитков задрожала и стала как будто оплывать, исчезая.

— Прощай, годовой бюджет США! — весело прокомментировал Мастер.

Он забежал вперёд, то здесь, то там читая таблички и удивлённо присвистывая.

— Как думаешь, кого нам ещё оставить без золотого запаса? Испанию? Нет, это банально! О, знаю — Германию! Никогда не хотела отомстить нацистам за блокаду?

Он побарабанил пальцами по слиткам и вдруг просиял лицом.

— А ведь это не золото. То есть, сверху золото, но под ним — вольфрам!

Мастер на пробу потрогал ещё несколько золотившихся в лучах аварийного освещения пирамид и заключил:

— Это всё тоже не золото. Ну и как тебе это нравится?

— Мне это совсем не нравится.

Роза переходила из зала в зал, таращась на видеокамеры и датчики движения. С одной стороны, она знала, что Мастер их отключил, с другой — её не покидало ощущения, что с него сталось бы оставить некоторые из датчиков чисто из вредности: чтобы её лицо засветилось ещё и при ограблении главного золотохранилища США.

Да уж, пути назад у неё и впрямь не было. Хотелось бы, чтобы при этом появился хотя бы путь вперёд.

— Так что, нам снова не хватит золота?

— На первое время хватит, — пожал плечами Мастер, тыкая кабелем в ближайшую кучу слитков, будто шлангом от пылесоса. Золотистый блеск почти моментально пропал, уступая место тусклой серой поверхности. — Вот они удивятся утром.

— Зачем ты это сделал? — нахмурилась Роза. — Там же почти не было золота! Это будет не просто скандал, это будет… финансовый кризис!

— Забей, — протянул Мастер. — Финансисты никогда не проигрывают. Ни в одной параллельной вселенной. Они просто ещё раз покрасят эти слитки, вот и всё.

ТАРДИС негромко загудела. На мгновение её изображение как будто мигнуло — и вместо металлической капсулы появилась толстая колонна под мрамор: точно такая же, какие были в вестибюле здания.

— Система хамелеон заработала, — усмехнулся Мастер. — Можем лететь.

Открывая дверь ТАРДИС, Роза поймала себя на мысли, какими в сущности скучными порой бывают дела, которые со стороны кажутся такими интересными и опасными. «Ограбление национального резервного фонда!» Да у Розы походы в супермаркет порой были куда более захватывающими…

Казалось бы, ей следовало радоваться тому, что всё прошло гладко, но Роза скучала. Как скучала по звуку ТАРДИС Доктора — Мастер водил свою бесшумно и ровно, как самолёт, никогда не попадающий в воздушные ямы и турбулентности. «Скорее бы уже прилететь», — подумала Роза, захлопывая за собой и Мастером дверь.

* * *

— Слизни! — с удовольствием сообщил Мастер, как будто смакуя это слово. — Земляне называли их гигантскими плотоядными слизнями, хотя к улиткам они не имеют никакого отношения.

— Но они гигантские и плотоядные?

Роза по-прежнему сидела на полу в консольной комнате. Золотого запаса США хватило ровно на то, чтобы запустить систему хамелеон, расширить границы путешествий в пространстве и начать перемещаться во времени… только вперёд и не более чем на неделю. Путешествие снова откладывалось.

И это уже не говоря о том, что душ и туалет — прекрасные вещи, но Розе хотелось бы хотя бы иметь возможность выспаться в отдельной спальне. От мысли, что ей придётся свернуться калачиком прямо здесь, на полу, на виду у Мастера, ей становилось не по себе. Тот факт, что, пока она лежала в беспамятстве, с ней ничего плохого не случилось, не был способен убедить её: в конце концов, Мастер был психопатом — он сам признался в этом пару часов тому назад, пока Роза пыталась отговорить его от набега на форт Нокс, — а психопаты, как известно, непредсказуемы.

— Но они гигантские и плотоядные. А ещё их организм накапливает связанное золото.

Мастер помолчал какое-то время, словно ожидая, что Роза задаст ему вопрос, но она только недоумённо молчала. Наконец, она не выдержала:

— Что?

Он тяжело вздохнул и привычно закатил глаза:

— Любой, у кого есть хотя бы элементарные познания в химии, давным-давно спросил бы меня: «Золото ведь благородный металл, оно почти не вступает в соединения». А я бы ответил, что да, золото очень тяжело реагирует с другими веществами, именно поэтому связанное золото в организме кораморфов практически не поддаётся извлечению! Но у кораморфов есть одна замечательная особенность — их организм выделяет чистое металлическое золото, когда они поедают человечину.

Роза застыла, застигнутая врасплох. Посмотрела на Мастера, но он вернул ей совершенно непроницаемый взгляд, довольно удачно имитировавший полную невинность.

«Вот, значит, как. Но он же собирался отдать меня лично Доктору?»

«Но психопаты непредсказуемы».

Мастер подержал паузу ещё пару секунд и прыснул от смеха:

— Расслабься, Тайлер, тебя всё равно не хватит на нужное количество золота. Мы просто покопаемся в их… выгребной яме. Перчатки я уже приготовил.

— Ты шутишь, — для вида возмутилась Роза, от души надеясь, что её облегчение было не слишком заметным. — Отхожее место гигантских слизней! Нет, я бывала в местах и похуже…

— Не сомневаюсь, — галантный тон Мастера решительно не сочетался с его издевательской усмешкой. — Кстати, тебе не интересно, как образовалось это место?

Она посмотрела на него, не сразу поняв, какой подвох заключался в этом вопросе. «О нет. Они производят металлическое золото, только когда съедят человека», — наконец, дошло до неё.

— Неудачное место для выбора колонии? — предположила Роза.

Она взяла себе за правило не показывать, что подобные вещи её шокируют. Найдя слабину, Мастер начинал давить всё сильнее и сильнее, но если казаться почти равнодушной, то он быстро терял интерес к теме и переводил разговор на что-то другое.

Он хмыкнул:

— Нет, ещё веселее. Были ребята, которые догадались об этом свойстве кораморфов и решили его использовать. Кстати, они сами были с Земли. Кто-то вроде пиратов.

— Но на планете кораморфов остались гигантские залежи золота, из чего следует, что их бизнес сначала процветал, а потом они сами пошли на удобрение, так и не успев забрать добычу, — парировала Роза.

Не попадаться на замечания относительно «порочной природы человечества» было первым умением, усвоенным ею в разговорах с Мастером.

— Какая сообразительная обезьянка. Возьми с полки конфетку.

Мастер выглядел почти уязвлённым тем, что ему не удалось её «достать». Казалось, ещё чуть-чуть и он скорчит обиженную гримасу. Роза едва подавила желание расхохотаться ему в лицо.

— В любом случае, нам туда, — подытожил Мастер. — У меня неплохо получается выбирать самые интересные уголки вселенной для своих «спутников»?

— О да, — хмыкнула Роза. — Самые выдающиеся помойки.

Слово «спутник» неприятно резануло слух. Она была спутницей только Доктору, а с Мастером просто… двигалась к общей цели. Он не имел права использовать это слово. Оно было слишком личным.

— И это говорит человек, работавший на Торчвуд!

— Я думала, ты скажешь: «И это говорит человек».

Мастер даже растерялся от этой реплики. А потом, казалось, впервые, рассмеялся искренне:

— Как-то об этом не подумал.

* * *

У Розы когда-то были золотые серёжки. Джеки подарила их ей на восемнадцатилетие, сопроводив историей о том, что они достались от бабушки, что это чуть ли не семейная реликвия, и что их надо беречь. Роза их так и не надела ни разу, только любовалась иногда, открывая потёртую бархатную коробочку и следя за тёплыми жёлтыми бликами, сиявшими на их гнутых поверхностях.

Теперь Розе казалось, что от восхищения золотом она излечилась навсегда. В хранилище золото казалось просто скучным. Здесь оно было… мерзким. Бесформенные жёлтые кляксы и завитки, недвусмысленно говорившие о том, как оно появилось на свет, громоздились циклопической горой посреди зала, грубо вырубленного в скале.

Гигантские плотоядные слизни, разумеется, никаких скал не долбили, так что эти катакомбы, скорее всего, были бывшей базой тех самых пиратов-убийц. Из зала вело всего два туннеля. Воздух был спёртым и затхлым, с еле уловимой ноткой гнильцы. Он стоял, но иногда по спине пробегал сквозняк, и тогда Роза с опаской косилась на чёрные дыры туннелей, с минуты на минуту ожидая увидеть там голову кораморфа.

Слизни были слепы, но реагировали на звук и запах, причём ни в том, ни в другом не делали различия между людьми и таймлордами. Мастера это, похоже, порядком возмущало, а Розу, как следствие, забавляло. И успокаивало: если кораморфы будут охотиться за Мастером так же яро, как за ней, значит, у него не будет поводов использовать её как приманку, или для отвлечения внимания, или для чего-то там ещё.

В этот раз они вытащили из ТАРДИС целых пять кабелей, и теперь та заправлялась, издалека напоминая гигантского металлического осьминога. Во время предыдущей заправки машина слегка урчала, но в этот раз она поглощала золотые кучи совершенно неслышно, словно зная, что звук в этом месте был подобен смерти.

Но вдруг ТАРДИС странно мигнула, с шумом втянула кабели и… Исчезла! С тихим, но хорошо слышным звуком хлопка. На пыльных камнях остался ровный круглый след. Роза подождала несколько секунд, надеясь, что ТАРДИС вот-вот появится, как тогда в банке, но посреди зала по-прежнему было пусто.

— Почему она пропала? — громким форсированным шёпотом спросила Роза. — До сих пор такого не было.

Мастер нервно облизал губы. Один кабель остался у него в руках, и теперь он машинально сматывал его, словно не зная, что предпринять.

— Она перегружается… понадобится какое-то время, чтобы сохранить настройки.

— «Перезагружается», ты хотел сказать? — машинально поправила Роза, спускаясь с золотой кучи туда, где только что была ТАРДИС. — «Какое-то время» — это сколько?

— Не знаю, — пожал плечами Мастер, заканчивая сматывать кабель и присоединяясь к ней. — Несколько минут. Или часов. Или дней.

— Мне больше нравится вариант «несколько минут», — дрогнувшим голосом сказала Роза.

Она дёрнула его за рукав, беззвучно показывая на дальний выход. То, что начиналось за ним, описать было сложно. Бледные, гладко-скользкие не то камни, не то кучи тряпья, но определённо живые и движущиеся, заполняли весь туннель доверху. На бесформенных телах не было глаз, зато торчало по несколько пар усиков, напоминавших «рожки» улиток.

Усики беспрестанно двигались, как будто ощупывая воздух. Тела колыхались всё сильнее, будто учуяв нечто, что привело их в состояние крайнего возбуждения. Запах человека.

«Бежим», — беззвучно проартикулировал Мастер.

«А как же ТАРДИС?» — жестами показала Роза в ответ.

«Она меня найдёт!» — резко припечатал Мастер, категорично рубанув рукой воздух.

И они побежали.

* * *

Первой — и единственной — мыслью, пришедшей в голову Розе, было: «Не следовало это делать». Если до этого чудовищные слизни не спеша раскачивались, будто не зная, куда двинуться, то, уловив топот двух пар ног, они решительно взяли курс на беглецов. С куда большей прытью, чем Розе хотелось бы.

Туннель шёл под уклон. С низкого грубого свода свисало что-то вроде гирлянд водорослей, а иногда — истлевшие куски ткани с торчавшими из них костями. Ответвлений у туннеля не было, и Роза старалась не думать, что будет, если впереди покажется ещё одна группа слизней… Или если проход закончится тупиком.

Думать о тупиках, наверное, тоже не стоило. Не прошло и пяти минут отчаянного бега (несколько раз Роза чуть не упала, но Мастер дёрнул её за руку так, что она поняла — он скорее потащит её вперёд волоком, чем позволит остановиться хотя бы на секунду), как туннель впереди расширился. Свод ушёл куда-то вверх, стены — вбок, а прямо перед Розой и Мастером разверзся колодец, в полутьме подземелья казавшийся бездонным. От неожиданности они стремительно затормозили и расцепили руки.

Роза остановилась у самого края, роняя камешки в бездну. А вот Мастер… Его нога соскользнула с камня, и он беззвучно рухнул в пустоту. Весь крик, копившийся в Розе с самого момента, когда их нашли слизни, теперь вырвался наружу, оглушая ущелье бесконечно повторяющимся эхом. Она безнадёжным взглядом проследила за траекторией падения… Там была верёвка!

Длинный металлический трос, тянувшийся откуда-то с потолка. Мастер в полёте зацепился за него и заскользил, держась руками и ногами. Теперь Роза могла даже посмотреть вниз. Пропасть оказалась вовсе не бездонной — всего метров двадцать или тридцать. Вот сейчас он достигнет дна и сможет перебросить ей трос…

Дзинь!

С чудовищно музыкальным стоном рвущегося металла канат лопнул. Мастер упал на колени, а вокруг него, виток за витком, словно простая лёгкая верёвка, аккуратно сложился оборвавшийся трос. Он был старым, к тому же, вероятно, проржавел за то время, что болтался здесь в темноте и сырости.

Это был конец.

ТАРДИС, безусловно, найдёт Мастера, вот только он был внизу, а Роза — наверху, и сзади подступали гигантские плотоядные слизни.

* * *

Роза придушенно пискнула, не в силах ни кричать, ни звать на помощь, тем более, что это было бесполезно. Снова посмотрела вниз. Мастер проворно вскочил и теперь, прищурившись, всматривался в полумрак наверху. Наконец, он заметил Розу, сжавшуюся на краю. Сложил ладони рупором:

— Прыгай!

— Здесь метров двадцать! — взвизгнула Роза.

Правильно говорят, что человек боится не высоты, а падения. Высоты Роза не боялась совсем: была бы надёжная верёвка, она бы не задумывалась ни секунды, но — прыгнуть? Повелитель Времени после такого, возможно, выживет. Она — нет.

— Прыгай, я тебя поймаю! Не твоя забота, как. Ну же!

— А если ты в последний момент передумаешь меня ловить?

Она балансировала на самом краю, поминутно оглядываясь на напиравшую сзади массу синюшно-бледных тел. Но прыгнуть в объятья хищно щерившейся пропасти всё ещё не решалась.

Мастер коротко рассмеялся:

— Очень может быть! Но если ты не прыгнешь, то точно умрёшь. А так у тебя есть неплохой шанс выжить. Я бы сказал пятьдесят на пятьдесят, — он подошёл чуть поближе и стоял теперь почти под обрывом, скрывшись из виду. Только его голос гулким эхом отражался от стен. — И, в любом случае, свернуть себе шею куда безболезненнее, чем быть растерзанной живьём!

Роза снова оглянулась — преследователи были совсем близко. Коротко выругалась. Разбежалась. И прыгнула.

Затхлый воздух ударил ей в лицо. Уже в полёте в голову пришла запоздалая мысль, что, даже если Мастеру и удастся её схватить, из-за набранной скорости это будет ничуть не лучше, чем свалиться на камни.

А потом он её поймал. Мгновенное крепкое объятие, — как ни странно, почти не болезненное, — и продолжающееся какое-то время ощущение падения, когда Мастер завалился набок, гася инерцию. Над ними, в верхней части иззубренного каменного колодца тяжело дышали и стонали кораморфы, но они уже не могли добраться до своей добычи. Медленно-медленно они начали расползаться обратно в свои выдолбленные в скалах норы. Наконец, продуваемый ветрами колодец был пуст.

Розу била дрожь. Не от холода: её душила беззвучный приступ истерического смеха. И не только её: тело уловило какую-то другую вибрацию, не вполне в такт, и, повернув голову, Роза поняла, что Мастер тоже смеётся.

Скала над ними задрожала, будто студень, и превратилась в серебристую капсулу. Дверь медленно и торжественно открылась. ТАРДИС нашла их.

— Ты выклянчила у меня лучшую спальню, перетащила к себе половину библиотеки и на целый день заблокировала бассейн, наигравшись с пультом управления, — разгибал пальцы Мастер.

Он сидел на диване в помещении, которое можно было условно назвать «гостиной», если забыть, что это слово предполагает наличие гостей. Его босые ноги покоились на подлокотнике, а в другой руке, не занятой перечислением прегрешений Розы, была зажата чашка чая.

— Я должна была вознаградить себя хорошим душем после того, как мы целый день копались в этой золотой помойке, — парировала Роза.

Выспавшаяся, чистая и полная оптимизма, она сидела в мягком кресле и созерцала светящихся осьминогов в аквариуме. Ей было хорошо, она была готова к путешествию, но на душе что-то скребло, словно она подозревала, что вот-вот обнаружится ещё какое-нибудь осложнение, потом ещё какое-нибудь… и так до бесконечности.

— Что ж, — Мастер отставил чашку на столик и выпрямился. — У меня для вас важное заявление, Роза Тайлер.

Ей не понравилось, как это звучит. И точно:

— На самом деле я понятия не имею, как путешествовать между параллельными мирами.

У Розы самым натуральным образом отвисла челюсть. Она схватилась за голову. Действительно, что ещё ждать от этого сумасшедшего… Какая-то часть её сознания всё ещё отказывалась верить, надеясь, что это какая-то шутка и выход найдётся. Другая же прикидывала, каковы её шансы задушить Мастера, если действовать внезапно и нахрапом.

Что до него самого, то Мастер, разумеется, улыбался до ушей. Розу уже тошнило от его улыбок. Однажды она даже спросила, почему он так часто это делает, на что получила ответ, что, мол, улыбка — акт агрессии. В наследство от звериного оскала. Что же, теперь и она всё чаще замечала за собой, что улыбается, когда мечтает свернуть кому-нибудь шею. Возможно, в этой теории что-то есть.

— Но ты же сказал…

— Я соврал.

— Но как же…

— Так же, как и ты: с помощью дурацкой жёлтой кнопки. Спасибо хоть у меня был с собой росток ТАРДИС.

— И что мы теперь…

— А вот с этого и надо было начинать! — Мастер веско поднял палец. — У меня есть две теории. И с помощью одной из них мы попадём в необходимый нам мир.

Розе бы успокоиться на этом, но заветное «у меня есть две теории» выглядело настолько знакомо, что она, наоборот, занервничала. И преисполнилась скепсиса.

— Эм, стесняюсь спросить, но когда ты говоришь «две теории»…

Мастер поморщился:

— Я имею в виду ровно две. И обе рабочие. Я не придумываю планов по ходу, как некоторые. И согласно первой — мы посетим Галифрей.

Он выдержал паузу, как делал время от времени, по каким-то причинам ожидая, что Роза отреагирует. Чаще всего цифры, названия теорий и планет, имена людей и пространные намёки не находили в памяти Розы ровным счётом никакого отклика, а Мастер получал очередную возможность пройтись по её образованию. Единственным выходом — как и во многом, что касалось Мастера, — было не реагировать.

— М-м, это планета? Я должна её знать?

Мастер прикрыл лицо ладонью и шумно выдохнул, как делал всегда, когда Роза говорила или делала нечто, по его мнению очень глупое. Отнял руки от лица. Посмотрел на неё. Собирался что-то сказать, но каждый раз просто выдыхал, молчал и качал головой.

«Целый спектакль. Хотелось бы уже перейти к сути».

Наконец, наигравшись в потрясение, Мастер сухо заметил:

— Это моя родная планета. Моя. Доктора. Всех таймлордов. Галифрей. Она так называется. Доктор что, ни разу не говорил об этом?

А ведь действительно не говорил. Роза умом понимала, что Мастер специально её подначивал, и что Доктор, скорее всего, не называл имя своей планеты потому, что воспоминания были для него слишком болезненными. Но, несмотря на это, Роза не могла отделаться от чувства детской обиды.

— Ты имеешь в виду, мы посетим местный вариант Галифрея? А если его нет? Или мы отправимся в прошлое?

Роза задавала эти вопросы только наполовину потому, что ей было интересно. На другую — скорей потому, что ей надо было отвлечь себя и отвлечь Мастера от обсуждения Доктора. Ухмылка, с которой Мастер произносил его имя, посылала мурашки по позвоночнику Розы. Это выглядело так… фамильярно и пошло, как будто Мастер владел некой тайной, и его просто распирало от желания ей поделиться. Причём тайна эта обещала быть самого низкого пошиба.

Роза вряд ли могла даже представить себе что-то, что сумело бы отвратить её от Доктора, но когда Мастер в очередной раз «невзначай» упоминал его в разговоре, косясь на Розу многозначительно и даже, пожалуй, с оттенком фальшивого сочувствия, — она каждый раз малодушно пыталась сменить тему.

— В этом и смысл! — Мастер, похоже, в кои веки пришёл от её вопроса в восторг. — Галифрей — особая планета. И во многих вселенных он… один. Нет, разумеется, есть параллельные Галифреи, но их меньше, чем параллельных вселенных. Раз в… — он задумался. — Впрочем, какое «раз в». Это множества разного порядка. Поэтому Галифрей может послужить нам точкой перехода между мирами. А если даже нет, там есть прекрасная библиотека по настройке машин времени.

— Но он же…

— Он сгорел, да, — глаза Мастера зажглись недобрым огнём. — Так сказал Доктор, который, видимо, хорошо знал, о чём говорил. Даже слишком хорошо. Однако «сгорел» не означает «пропал» или «взорвался». Галифрей обратился в руины, но планета, судя по всему, никуда не делась. Ты любишь археологию, Роза Тайлер?

* * *

Есть нечто дикое и трагическое — ходить по пепелищу того места, где когда-то родился и вырос тот, кого ты любишь. Впрочем, Галифрей не был пепелищем. Он был пустой оболочкой, оставленной жизнью словно бы в один момент. Так по ВВС объясняют принцип действия нейтронной бомбы. Так выглядят посёлки на дне будущего водохранилища — покинутые жителями, но всё ещё мучительно-целые. Как ностальгия. Как память. Как тоска.

Едва выйдя за дверь ТАРДИС, Роза поёжилась. Нет, здесь было не холодно. Тепло. Затхло. И жутко. Как на складе покинутого театра ужасов.

— А вторая теория? — дрогнувшим голосом спросила она.

Впервые за многие и многие путешествия, Роза ничего не хотела так, как снова захлопнуть за собой двери машины времени и сидеть там, не высовываясь.

— Сначала проверим эту, — отрезал Мастер. — И потом: для второй теории мне всё равно понадобятся кое-какие свитки.

При каждом шаге из-под ног вырывались тонкие струйки пыли и повисали в неподвижном воздухе, как в фильмах про первых людей на Луне. Небо над головой было абсолютно чёрным и почти беззвёздным, но всё же откуда-то лился свет. Невесёлый, бурый как переваренный джем, он напоминал закат, но без его исступлённого горения. Так мог выглядеть закат, который смертельно устал от жизни и хотел только одного — превратиться в ночь.

Под ногами была истёртая булыжная мостовая, а вокруг расстилалось нечто вроде бесконечного дворца… или города… или лабиринта. Колонны и арки, глухие стены и маленькие окна-бойницы, похожие на раскрытые в немом ужасе рты. Куда бы ни падал взгляд, кругом было только бесконечное переплетение стен, не позволявшее понять, ни где они оказались, ни куда идти.

Однако, Мастер, похоже, всё-таки знал. Покрутив головой по сторонам, он уверенно взял направление.

Поражало даже не мертвенное безмолвие города, а полное отсутствие вообще какой-либо жизни — даже самого неприхотливого растения, даже паука или муравья. Впрочем, время от времени на стенах и мостовой были видны тёмные полосы и потёки засохшего мха.

В одном из залов внимание Розы привлекло что-то вроде фонтана. Чаша давно раскололась, а из пасти неведомого чудовища вода не текла. Мастер подошёл к фонтану поближе, со всех сторон осматривая оскаленную морду.

— Как странно… Мы никогда не изображали драконов. И они никогда не водились на Галифрее. Но стиль я узнаю.

В спёртом воздухе слова тоже казались мёртвыми и сухими, как листья и мох. В горле першило.

— Ты хочешь сказать, в твоё время не изображали.

Мастер досадливо поморщился:

— Брось, я был там почти до конца. И это было не то «почти», когда есть время думать об искусстве.

Они шли всё дальше и дальше, переходя из комнаты в комнату, пока, наконец, не добрались до высоких — от пола до потолка — золочёных ворот. Осторожно заглянули внутрь… И резко отпрянули, едва не столкнувшись головами.

В первый момент им показалось, что комната полна народа в ярких одеждах. Но все они тихо сидели вдоль стен. Мастер очнулся первым, прошептав: «Погребальная комната», — и открыв дверь нараспашку.

— Вход в библиотеку Матрицы находится где-то рядом, — заметил он.

Но Роза почти не слышала его. Она была уже у стены, рассматривая навсегда упокоившихся в анабиозе вечного сна таймлордов. Именно вечного сна. Их тела оставались нетронутыми временем, на щеках до сих пор играл румянец. Они казались просто крепко спящими в неподражаемой застывшей манере Повелителей Времени.

Первым в ряду был высокий мужчина с слегка косящими глазами и мощной челюстью. Он еле заметно улыбался уголками губ, будто ушёл в свой вечный сон с твёрдой уверенностью, что жизнь прошла хорошо и жалеть ему не о чем.

— Рассилон, — негромко сказал Мастер, незаметно подошедший к Розе со спины. Она невольно вздрогнула. — Он подарил нам Око Гармонии и учредил Академию, где готовили таймлордов. Отказался от магии и посвятил себя науке. В моём мире.

— Он выглядит умиротворённым, — заметила Роза.

Мастер еле слышно хмыкнул, но почти по-доброму: так реагируют на слова о чудаковатом, но любимом родственнике.

— И это ещё раз говорит в пользу того, что это не мой Галифрей. Наш Рассилон ушёл бы со словами «Я никогда не умру», с мечом в одной руке и лучевой перчаткой в другой.

Они прошли вдоль всей галереи. Кого-то Мастер узнавал, кого-то нет, но вглядываться в лица ушедших становилось всё тревожнее и тревожнее. Вначале их лица были освещены сиянием полноты прожитой жизни, спокойствия и готовности встретить смерть. Но чем дальше, тем более отчаянными, надменными и жестокими были черты королей и королев Галифрея (называть их «президентами» язык не поднимался — уж больно гордыми и исполненными достоинства они выглядели). Возле последней в ряду женщины Мастер затормозил с тихим удивлённым возгласом.

— Романа? — спросил он так, словно она могла в одночасье пробудиться и ответить ему. — Романа… О небеса Галифрея!

Блеск одежд последней правительницы Галифрея ослеплял, но не так, как сияние её надменной и холодной красоты. Чёрные длинные волосы, свитые в украшенные золотом косы, снежно-белая кожа, гордый изгиб кроваво-красных губ. Она была нестерпимо красива, но от ледяной ярости, навсегда запечатлённой в её чертах, захватывало дух.

Мастер коснулся рукой холодной щеки, приложил ладони к её вискам… — и сразу же отпрянул.

— Нет… — пробормотал он. — Это не могла быть ты…

Он провёл рукой по своему лицу, будто стирая неведомый ночной кошмар, всё ещё не в силах оторвать глаз от своей знакомой. «Хорошей и близкой знакомой, — едко подумала Роза. — Что-то мне подсказывает, что они могли быть идеальной парой: сжигали бы галактики и танцевали на пепелищах… Впрочем, он почему-то кажется удивлённым. Что же такого необычного она натворила? Спасла котёнка?» Роза сама не ожидала от себя такой ядовитой иронии. Строго говоря, это было даже отчасти несправедливо: что бы ни говорил Мастер о своём прошлом, в присутствии Розы он пока ни разу не позволил себе чего-то настолько же разрушительного, как то, чем веяло от этой женщины в расшитых золотом одеждах.

Мастер по-прежнему не двигался, и Роза решила оставить их наедине. За троном «Романы» стена заканчивалась, образуя широкий проход. Роза осторожно обогнула стену, зашла за угол… и едва не вскрикнула от неожиданности. В комнате была ещё одна фигура.

В отличие от прочих, этот таймлорд помещался не на троне, а в прозрачной капсуле. Он полустоял-полулежал, как Белоснежка в хрустальном гробу. Его глаза были прикрыты, но словно бы не до конца, как будто он подглядывал за теми, кто пришёл потревожить его сон.

Но не это заставило Розу до боли закусить кулак. В капсуле лежал Доктор.

Роза приближалась к нему шаг за шагом, медленной неуверенной поступью, будто робот, у которого вот-вот закончится заряд. Просторные бордовые одежды, бросавшие на лицо цветные тени, делали его старше и надменнее, но это, вне всякого сомнения, был Доктор. Даже причёска совпадала.

Роза сделала ещё шаг, оказавшись у изножья капсулы. Положила руку на прозрачное стекло. Значит, это конец… Доктор выглядел спящим, но те таймлорды в галерее тоже как будто только что сомкнули глаза. Она ждала его, а он, возможно, всё это время лежал здесь. Мёртвый и холодный. Запечатанный под хрустальный колпак, будто срезанный цветок. Картинка перед глазами задрожала и исказилась. Роза моргнула, и по щекам потекли слёзы. Она отступила на шаг от страшной находки, запнулась обо что-то и едва не растянулась на полу. Её била дрожь.

В этот момент её взгляд случайно упал на подножье капсулы. Там была выбита надпись. Она будто притягивала взгляд, и Роза даже присела на корточки, чтобы получше её рассмотреть. Буквы, похожие на греческие, прыгали перед глазами, не желая складываться в слова. Но странным образом, чем дольше она на них смотрела, тем понятнее они становились, хотя ни один знак не поменялся ни на йоту. Прошла ещё почти минута, прежде чем Роза с удивлением прочла:

Позвонишь — на меня не пеняй: беды разбудишь.

Устоишь — до смерти страдай: счастлив не будешь.⁽¹⁾

Слова вызывали то же мучительное до тошноты ощущение невозможности противиться, какое Роза испытала, когда Мастер уничтожил её антителепатическую заглушку. И это ощущение казалось… неправильным. Даже сквозь глухую боль в сердце, даже сквозь туман отупения в голове. Эти слова… они гипнотизировали её.

Она обязана позвонить. Но тогда… Мир вращался всё быстрее и быстрее. Позвонить. Срочно, позвонить. Во что бы то ни стало. Голову сжали тиски. Но нечто внутри неё противилось этому давлению, ища в мельтешении картинок что-то, за что можно было бы уцепиться.

— Мастер, — слабо позвала Роза. И потом громче: — Мастер!

Звук его имени как будто на секунду осветил пространство под веками белой холодной вспышкой. Но никто не отозвался. Роза открыла глаза и встала, пошатываясь и бормоча вполголоса.

«Позвонишь… Куда здесь звонить?» — пыталась она хоть как-то отвлечь себя от навязчивых мыслей о надписи. Но уже видела небольшой колокол, укреплённый на подставке рядом с капсулой. К колоколу был прислонён молоточек. Наверное, если его взять…

В следующий момент раздался тихий мелодичный звон — и Роза с удивлением обнаружила, что держит в руке молоток, а колокол вибрирует. Она не помнила, как взяла его в руки. Звук, между тем, вместо того, чтобы затихнуть, продолжал висеть в воздухе, становясь всё громче и громче. Сама мелодичность начинала казаться зловещей.

— Что, чёрт подери, происходит?!

Мастер подбежал к капсуле и, бросив мимолётный взгляд на надпись, а потом на Розу, всё понял. К этому времени звук стал таким громким, что сам воздух, казалось, был наполнен им до предела и сгущён до консистенции вязкого киселя. Даже реши они вдруг кричать, то не услышали бы друг друга.

Стеклянная капсула раскололась. По поверхности зазмеилась одна трещина, потом другая — и верхний кожух осыпался водопадом мелких осколков. Звук достиг высокой, запредельной, режущей барабанные перепонки ноты — и резко смолк, будто выключенный.

А тот, кто лежал в капсуле, медленно открыл глаза.

* * *

Он потянулся и сел, а затем встал, резким движением сбив капсулу с постамента. Она свалилась в сторону с сухим дребезжащим звуком падения пластмассы.

— Кто… Кто прервал мой сон? — спросил он голосом человека, который давно никому и ничего не говорил вслух. Казалось, его голосовые связки ссохлись, как дерево, или заржавели, как металл. Но Роза всё равно узнала тембр.

Он сфокусировал взгляд перед собой и, наконец, заметил стоявших перед ним. Глаза Доктора зажглись узнаванием. И яростью.

— Урсаг! — почти прошипел он, резко всплеснув руками. Рукава мантии вздыбились и опали, будто под резким порывом ветра. — Значит, правы были жрецы, сказав, что одной смертью тебя не возьмёшь… Ты вернулся, чтобы разрушить мою магию? Поздно же ты собрался…

Он провёл кончиком языка по зубам. Язык у него был заострённый и очень красный, и это быстрое змеиное движение почему-то выглядело неприятно и пугающе. Доктор сделал шаг вперёд. Роза и Мастер попятились, не глядя и вот-вот рискуя запнуться о битый кирпич под ногами. На лице Доктора медленно расцвела широкая довольная улыбка.

— Как тебе нравится видеть свой мир в руинах, Урсаг? Для чего ты здесь? Всё ещё пытаешься переиграть сражение в свою пользу, не так ли? Даже сейчас? О, у тебя всегда были такие грандиозные планы. Ты всегда думал, что рождён править и направлять, и что вся вселенная будет слушать тебя, затаив дыхание. Но на самом деле для судьбы ты всего лишь винтик, знак, примета. Как полёт птиц, как внутренности дракона на жертвенном камне…

Он на мгновение остановился и покачнулся, приложив ладонь ко лбу, словно почувствовал себя плохо. Поднял голову, внимательно, испытующе глядя в глаза. Он больше не улыбался, и его голос был тихим и торжественным, цедящим каждый звук звонко и отчётливо:

— Конец мира близко. Звёзды гаснут, Урсаг. И моё пробуждение от твоей руки — знак того, что грядёт. Слово, которым была уничтожена наша планета, прозвучит снова. Теперь — для всех. Для каждого во вселенной. Во всех вселенных.

— Хочешь сказать, Слово, которым ты уничтожил нашу планету?

Мастер продолжал отступать по дуге, так что Роза оказалась у него за спиной. Его голос звенел от неподдельной ярости, но Розе некогда было обращать на это внимание: она во все глаза смотрела на Доктора. Он казался больным, как будто сразу после регенерации. Он шёл, пошатываясь и едва не наступая на полы длинной вычурной одежды. Его глаза были мутными и бешеными. И… он не узнавал её.

На слова Мастера он тихо рассмеялся.

— А кто, если не я?

— Что с ним? — прошептала Роза. — Он выглядит как будто…

— Это не тот Доктор, — почти беззвучно прошипел в ответ Мастер. — И это не тот Галифрей.

Что? Не тот Доктор? Но как… Нет, он, конечно, вёл себя странно, но… То самое лицо, та самая повадка. Он говорил жуткие, непонятные вещи, и совершенно очевидно ненавидел Мастера, но ведь Мастер тоже ненавидел Доктора. Кто знает, что произошло между ними на самом деле?

— Несколько минут назад, ты, похоже, был уверен в обратном, — огрызнулась Роза. — Когда увидел эту женщину, Роману.

— Я ошибся, — сухо бросил Мастер, не оборачиваясь. — Здесь произошло что-то похожее, но эти галифрейцы не учёные, они маги. Чёртова параллельная реальность… И эти драконы.

— Ты разговариваешь с ним, как будто он настоящий.

— Я просто пытаюсь выиграть время!

— Тебе меня не остановить… — нараспев произнёс Доктор.

Он протянул руку куда-то в сторону — и ему в ладонь лёг длинный обломок металлического прута.

— Кстати, он собирается нас убить, — Мастер продолжал отступать, тесня Розу спиной вперёд обратно в погребальную залу. — Мило, правда?

— Он собирается убить тебя, — поправила Роза.

Но она уже не была так уверена, что это Доктор. Кровожадный блеск в его глазах пугал, улыбка казалась пустой и жестокой. И если даже Кассандра могла перемещать своё сознание…

Мастер сухо рассмеялся на её реплику.

— Да, действительно. А тебя он погладит по голове и унесёт в страну розовых единорогов…

Он наклонился быстрым отточенным движением и поднял с земли такой же прут, какой был у Доктора. Тот недобро усмехнулся и остановился, будто давая Мастеру право начать поединок первым. Тянуть время дальше было невозможно, и Мастер зашептал быстро-быстро, так что Роза едва успевала различать слова:

— Подумай хоть раз в жизни своим мозгом, мартышка, а не тем, что у тебя в другом месте. Он только что назвал меня Урсагом, то есть «воином света и спасителем вселенной». Это очень похоже на меня?

— Не слишком.

— Вот. О чём я и говорю. Не тот Галифрей. Слушай! Возьми ключ от ТАРДИС из моего заднего кармана. Когда мы начнём сражаться, беги назад и нажми на пульте большую красную кнопку. Самую большую. Она материализует ТАРДИС вокруг нас обоих. Ясно?!

Роза ничего не ответила. А Мастер так и не посмотрел на неё, словно не сомневаясь, что она сейчас же побежит исполнять его приказ. Он выпрямился, крепче сжал прут в руке и медленно шагнул вперёд.

Пруты сошлись с лязгом и звоном, от которого древние ветхие камни вокруг, казалось, завибрировали, готовые рассыпаться. Если до этого Роза ещё могла побежать за ТАРДИС, то теперь она стояла как вкопанная, не в силах даже вздохнуть, не то что сделать шаг. Металл скрежетал о металл, искры вылетали снопами. Выпад следовал за выпадом, чтобы везде найти другой «клинок». Никаких обманных финтов и красивостей. Этот обмен ударами был похож на стальную мясорубку, где быстро мелькавшие прутья едва ли не размывались от скорости.

Но вот Мастер ударил почти по концу прута Доктора, и тот дёрнулся вперёд, на мгновение потеряв равновесие. Удар. Ещё удар. Теперь Доктор едва успевал уворачиваться, а Мастер теснил его обратно к обломкам капсулы. Сердце Розы подпрыгнуло и заныло, ногти до боли впились в ладони. Она едва не пропустила момент, когда Доктор сделал короткую подсечку — и Мастер упал на одно колено. Доктор замахнулся изо всей силы — и Роза, сама до конца не понимая почему, крепко зажмурилась.

Чего она не хотела видеть? Как Доктор убивает? Или?..

Дзинь!

Глаза распахнулись сами собой, чтобы успеть поймать в едином стоп-кадре согнутый почти пополам прут в руках Доктора — и Мастера, прыжком поднимающегося с колен. А в следующий момент в ушах Розы прозвучал голос.

Как часто она вспоминала его. Как часто представляла, пока, пойманная памятью, не начинала озираться по сторонам, будто бы и вправду услышав звук своего имени, произнесённый с этой неповторимой интонацией: мягкой, чуть грустной и какой-то зачарованной.

«Роза!»

«Роза, пожалуйста, помоги мне!»

Перед её внутренним взором возникла яркая, пронзительно резкая картинка. Вот она поднимает с пола крупный обломок кирпича. А вот она швыряет его Мастеру в голову. Она была лучшей не только по лёгкой атлетике, спорт вообще давался Розе хорошо… Камень попадает в затылок, и Мастер падает как подкошенный.

«Помоги мне!»

— Конечно… — беззвучно пробормотала Роза, почти не осознавая этого. — Конечно. Я помогу. Сейчас…

Булыжник лёг в руку как влитой. Хотелось прицелиться поточнее, но что-то подгоняло её, какой-то нестерпимый зуд под самой черепной коробкой: «Быстрей, быстрей, быстрей!» Снова гипноз… Казалось, он выдавливает мозг, как пасту из тюбика. Но странное дело: как только Роза поняла, что это, ей сразу расхотелось повиноваться. Доктор, её Доктор никогда бы так не поступил…

«Быстрее!»

— Сейчас… — прошептала Роза непослушными губами.

Она размахнулась изо всей силы — и бросила. Камень рассёк воздух и с глухим стуком ударился прямо в голову. В голову Доктора.

* * *

— Что ты теперь будешь с ним делать?

Капсулы в медицинском блоке ТАРДИС выглядели практически, как та, где Роза впервые нашла этого «Доктора». Называть его так казалось неправильным, но Мастер наотрез отказался сказать, как зовут эту параллельную версию на самом деле. Едва не проговорился, но сразу же прикусил язык. Буквально прикусил — до крови, чтобы сейчас же невнятно прошепелявить, что кем бы ни был этот «Доктор», но выдавать его истинное имя в любом случае безнравственно.

Розе осталось только приподнимать брови и гадать, как в лексиконе Мастера вообще очутилось подобное слово.

— Он мне пригодится, — ухмыльнулся Мастер, постукивая пальцами по крышке капсулы. — Пока мы не доберёмся до параллельной вселенной.

— И как именно он тебе пригодится? — продолжала настаивать она.

Мастер поднял на неё мрачный взгляд, но хамить пока не стал. Вряд ли это можно было приписать тому, что Роза практически спасла ему жизнь — благодарность за Мастером не водилась. Возможно, он просто устал.

— Ты хочешь лекцию? О’кей. Таймлорды видят временную воронку только той вселенной, где они родились и выросли. Конец лекции.

Сначала она не поняла, что он имеет в виду. Но когда до неё дошло…

— Подожди-подожди, — она резко вскочила на ноги и принялась мерить медицинский блок шагами. Развернулась к Мастеру, обличающе направив на него указательный палец. — То есть ты хочешь сказать, что ты всё это время летал… Наугад?!

— Ага, — равнодушно кивнул Мастер. — Именно. Я надеялся на эффект множественности, и он меня не подвёл.

Он изобразил очаровательную улыбку «вот такой вот я негодяй» и вернулся к пульту капсулы, показывая, что разговор окончен, чем ещё больше взъярил Розу.

— Но как, как?! — продолжала бушевать она, мотая головой, как будто вознамерилась её оторвать. — Это… Это же просто безответственно!!!

Она даже не успела сообразить, что произошло. В следующее мгновение глаза Мастера оказались слишком близко к её собственным, а запястья сжала стальная хватка.

— Не смей меня учить, — прошипел он, встряхивая Розу, как котёнка. — Хозяин ⁽²⁾ здесь я, и ты будешь делать, что я скажу. Ясно? Если у тебя ещё раз возникнет «блестящая» мысль не послушаться, я заставлю тебя. И я не твой Доктор, чтобы устраивать мне эти пошлые человеческие сцены.

«Вот уж действительно». Роза дёрнулась, но Мастер не отпускал, всё ещё ожидая ответа.

— Так тебе ясно?!

— Он бы тебя победил, если бы не решил, что сможет использовать меня, — хмуро пробормотала Роза вместо ответа.

Ей было больно, а ещё — тоскливо. День выдался слишком богатым на адреналин, а образ двойника Доктора: кровожадного, жестокого и откровенно безумного — горел на обратной стороне век, будто ожог. Роза ощущала себя смертельно усталой от этих перепалок, от необходимости всё время быть начеку, не расслабляясь ни на секунду.

Нет, иногда она забывалась, но обычно всё заканчивалось как сейчас — криками, упрёками и угрозами. Почему они не могли просто помогать друг другу и, наконец, покинуть эту дурацкую вселенную?

А хуже всего, что какая-то часть её сознания понимала, что Мастер был прав. Она действительно замешкалась и едва не погубила дело, вовремя не побежав за ТАРДИС. Роза нахмурилась и отвела взгляд.

Мастер выпустил её руки и отвернулся.

— Возможно, ты права. Но больше так не делай, ладно?

1) Да, данная сцена списана с мира Чарна книги «Племянник Чародея» за авторством К.С.Льюиса. Обоснуй? Чарн находился в параллельном мире и отдельными деталями слегка напоминает Галифрей: «Столица повелителей и повелитель над столицами. Чудо мира, возможно, чудо всех миров». И… он был обращён в прах мгновенно — одним Словом. Чем не Момент из серии «День Доктора»? Так что по версии этого AU Чарн и есть Галифрей в одном из параллельных миров. Или не в одном

Вернуться к тексту

2) То есть, собственно, «Мастер»

Вернуться к тексту

Следующий… — по ощущениям — месяц Мастер провёл в библиотеке Галифрея. Розе оставалось только скучать, слоняться по коридорам и галереям ТАРДИС и изредка заходить в медицинский блок. Впрочем, когда Мастер всё-таки удосуживался забрести внутрь, наткнуться на Розу и заметить, что она чем-то озабочена (почти немыслимое стечение обстоятельств), он глухо ворчал что-то неразборчивое и отправлял её «развеяться».

То есть закинуть на первую попавшуюся планету с достопримечательностями — и исчезнуть. Вернуться через пару часов и сообщить, что на Галифрее прошла неделя. Оставшись одна на незнакомой планете в первый раз, Роза думала, что сойдёт с ума от тревоги, но всё оказалось не так уж плохо. Её инструкторы по Торчвуду, возможно, даже умилились бы, увидев, как прекрасно Роза проводит «адаптацию к незнакомой обстановке», и особенно как она сохраняет «состояние постоянной расслабленной бдительности». Единственное, чего Роза опасалась — это что в её отсутствие что-то случится с Мастером, и он не сможет её забрать. Чаще всего в её страхах почему-то фигурировал «фальшивый Доктор», которому каким-то непостижимым образом удастся выбраться из капсулы, и та самая Романа.

Но вот, наконец, настал «день Х», когда Мастер торжественно объявил, что доставит их куда угодно.

— Вернее, — он заговорщицки усмехнулся, — это ты нас доставишь!

Роза удивлённо расширила глаза: мол, что ещё за новости? — и Мастер, довольный, как кот, которому налили сметаны, пустился в объяснения:

— Ты впитала в себя Воронку времени. А в этой воронке имплицитно содержатся все миры. То, что видят таймлорды — всего лишь внешняя структура, шкурка, кожура, поверхность. Она отличается в разных мирах. Но сама воронка состоит из всех возможностей. Злой Волк может пройти сквозь границы миров потому, что он — ключ ко всем вселенным.

Он излагал не так, как это делают, только что познакомившись с новой теорией. Нет. В речи Мастера чувствовалась продуманность, выработанная временем. В душе Розы зародилось подозрение:

— Так значит, ты забрал меня из Торчвуда потому…

— Что мне нужна была универсальная отмычка, — нимало не смутившись подтвердил Мастер. — И, как выяснилось, я оказался прав: ведь второй способ не сработал.

Роза скептически приподняла бровь:

— Этот тоже не сработает. Я больше не Злой Волк. Доктор вытащил это из меня.

— И сразу регенерировал, — кивнул головой Мастер. — Что как бы намекает, что простые смертные и вовсе не способны долго удерживать в себе энергию ТАРДИС. Что, разумеется, так, — быстро добавил он. — Это почти чистая хюонная радиация. Но! В твоём теле есть нечто лучшее, чем энергия Злого Волка — память об этой энергии. Эта память записана в твоих клетках. Её можно разбудить. И тогда она станет компасом для ТАРДИС.

— Звучит заманчиво, но что я должна делать?

— Сущий пустяк. Ты должна научиться видеть параллельные миры одновременно.

* * *

— Ты готова?

— Угу.

Роза встала поувереннее, глубоко вздохнула и изо всех сил постаралась сосредоточиться. Пока обучение шло прямо-таки катастрофически и приводило только к тому, что ТАРДИС по указаниям Розы мотало из края в край галактики — но исключительно в пределах одной вселенной. Как раз сегодня Мастер окончательно вспылил, отцепил Розу от телепатических схем и сказал, что будет обучать её «так, как понимают провинциалы, то есть с битьём посуды».

Если у Розы и была надежда, что он шутит, то сегодня, когда Мастер явился в консольную с целой стопкой фарфоровых тарелок, она исчезла окончательно. Первые десять тарелок он разбил почём зря, но потом…

Мастер выпустил тарелку из пальцев — и практически сразу же поймал… или не поймал. Роза сама не понимала как, но на один безумно краткий миг она действительно увидела: тарелка замирает в нескольких дюймах от пола, схваченная за уголок — и в то же время пролетает едва ли в миллиметре от протянутой руки, чтобы рассыпаться на мелкие осколки.

Роза была готова поклясться, что видела россыпь белых и острых, будто раскрошенные зубы, кусочков фарфора, разлетевшихся по тёмному полу ТАРДИС. Но стоило ей моргнуть — и осколки пропали. Мастер стоял, держа в руках совершенно целую тарелку.

— О Боже, — Роза приложила ладонь ко рту. — Я… Я это видела! Боже…

Она едва не подпрыгнула от охватившего её чувства эйфории. Мастер открыл было рот — явно собираясь сказать что-то насчёт того, что не сомневался в эффективности самых грубых методов, когда речь заходит о таких как Роза, — но ограничился только нейтральным:

— Ну наконец-то!

* * *

Прошло ещё несколько недель, прежде чем Мастер снова подключил Розу к телепатическим схемам ТАРДИС. У Розы остались о них не самые радужные воспоминания, и теперь она нервничала. Да и ощущались эти самые схемы как-то чересчур… интимно.

С тех пор, как она поняла, что перемещение в другую вселенную, в сущности, находится именно в её руках, а вовсе не в руках Мастера, Роза почувствовала себя увереннее. И иногда — как сейчас — позволяла себе капризничать, твёрдо зная, что он просто не может себе позволить от неё избавиться. О да, когда они будут на месте, он постарается отомстить за всё. Но это будет потом. А пока…

— Зачем вообще надо подключаться, если я и так всё вижу?

Роза, едва сдерживая возглас отвращения, снова погрузила руки в тёплую пульсирующую массу, чем-то напоминавшую ей внутренности далека.

— Подумай, — хмыкнул Мастер, надавливая сверху ей на запястья. — Глубже. Вот так. Иначе контакта не будет.

— Чтобы ты тоже попал в другой мир.

— Да, но это не главное. Дальше.

— Чтобы… чтобы я не потерялась, если попаду куда-то не туда.

— Уже теплее, но мимо.

— Сдаюсь, — буркнула Роза.

— Да потому, что ТАРДИС всегда паркуется на свободном месте. А ты так умеешь?

— Ой.

— Не «ой», а неплохой шанс оказаться инкрустированной в астероид. Вот кто-нибудь удивится… Впрочем, ладно, — Мастер хлопнул в ладоши, с удовольствием созерцая результат своей работы. Хотя Роза почему-то не сомневалась, что он охотно погрузил бы её в машину по локоть. — Теперь о деле. Я думаю, лучше всего будет, если ты станешь думать о Докторе. Но! Послушай меня, Роза, потому что это важно: ты должна думать о настоящем Докторе, а не о своих мечтах по поводу него.

И снова это ощущение, что он что-то знает и издевается. Намекая и в тоже время ничего не говоря по существу. Давно такого не было. Роза нахмурилась:

— Не понимаю, о чём ты.

— Ты должна думать, что хочешь попасть в мир, где есть тот самый Доктор. Никаких «я его встречу», никаких «мы обнимемся», никаких «мы будем вместе», и уж точно не «хочу к тому Доктору, который меня любит».

Вот оно. Роза с вязким хлюпом высвободила ладони из телепатических схем и уперла кулаки в бока. Возможно, она невольно хотела оттянуть проверку своих сил. А возможно, ей просто надоели недомолвки.

— Почему?

Мастер проигнорировал её скандальный тон.

— Потому что в твоём мире этого нет. Вы не встречаетесь и не обнимаетесь. Ты должна вызвать образ того, что есть в мире, а не чего-то, что там может быть. Иначе ты получишь другую вселенную, где у Доктора уже есть своя Роза Тайлер, с которой они вместе, или о чём ты там мечтаешь.

Что-что, а рисовать яркие картины Мастер умел. Роза так и представила, как она открывает дверь — и видит других Розу и Доктора, солнечных, счастливых и чужих. Доктор, которому она не нужна, потому что у него есть «своя» Роза. Интересно, можно ли ревновать к самой себе? «Наверное, маме пришлось узнать ответ на этот вопрос… Или ещё придётся», — подумала она и сама удивилась своей жестокости. Раньше ей бы никогда не пришла в голову подобная мысль.

— Логично, — вынуждена была признать Роза. — Но это всё ещё не объясняет, чем плохи варианты «к тому Доктору, который по мне скучает» или «к тому Доктору, который меня любит».

Мастер секунду смотрел на неё, как смотрят иногда огромные сенбернары на маленьких котят — как на парадокс природы, маленькое пушистое недоразумение, решительно ни на что не способное. А потом расхохотался.

— Никогда не загадывай то, что касается других. Особенно их эмоций. В лучшем случае ты можешь попасть не в тот мир. Но бывает и хуже. Знаешь, что будет, если загадать событие, которого нет ни в одной из вселенных? Я тебе скажу: ты попадёшь в пустой мир. Пустота — это просто сумма всех невозможных возможностей.

— Но что, если я знаю? Например, я точно знаю, что он меня любит. И это не какая-то эфемерная штука, которая может измениться в любую минуту!

Она сказала это — и пожалела: не стоило так подставляться. А ещё больше Роза пожалела, когда увидела выражение лица Мастера. Он сделал совершенно невинное лицо. Как будто слышал о чём-то в первый раз и открыт к любым мнениям. Верный признак, что сейчас начнутся какие-то гадости. И точно.

— Он тебе это говорил? — всё тем же нарочито дружелюбным тоном спросил Мастер. — Что любит тебя.

— Он… — Роза сглотнула подступивший к горлу сухой комок. — Он не успел.

— Сейчас в Лондоне восемь вечера, пятнадцать минут и двадцать три секунды по Гринвичу. Упс, уже двадцать четыре. Люди готовятся к «Рождеству», всё украшено зелёным и красным. По набережной Темзы идёт женщина сорока лет. На руках у неё палевый шпиц в красной праздничной попонке. За три дня, пять часов, двадцать две минуты и сорок секунд до этого, шпица покусала бешеная белка, но хозяйка этого пока не знает. Спустя сорок минут и двадцать две секунды шпиц вырвется из её рук и укусит пятилетнего мальчика по имени Дэвид: сорок уколов от бешенства, два психолога, сломанная психика, маниакальное неприятие Рождества и всего красного. Поэтому двадцать пятого декабря две тысячи пятьдесят девятого года Дэвид Макмёрфи распылит над Лондоном разработанный им вирус, делающий кровь синей. Две тысячи пятьдесят девять погибших, пострадавшие — всё население города. Остановил вирус и помог заболевшим некий пришелец, обычно выступающий под псевдонимом «Доктор».

Слова выстреливали с пулемётной скоростью, обгоняя друг друга, обрастая мелкими завитками деталей. Наконец, Мастер остановился, чтобы перевести дух:

— Хочешь ещё каких-нибудь подробностей? Любой таймлорд до миллисекунды знает время наступления любого события, имевшего хотя бы какие-то последствия. И любой таймлорд умеет рассчитывать время. До миллисекунды. Хочешь знать, сколько времени сейчас на Луне Пуш? Или на Кломе? Поэтому, когда ты говоришь, что Доктор «не успел» или «не рассчитал»…

Он снова прыснул, словно не в силах сдерживать смех. Мастер смеялся и смеялся, и с каждым словом Роза чувствовала себя всё хуже. А он продолжал измываться:

— Он ведь несколько раз пытался от тебя отделаться, верно? Отдать семье, убедить, что с ними тебе будет лучше… Что ж, в чём-то он прав: главное уметь избавиться от надоевшей игрушки вовремя. Только ты всё никак не поймёшь этого: возвращаешься и возвращаешься. И твердишь «мой Доктор». Это не он — «твой», это ты — «его». Хороший пёсик, к ноге!

Роза чувствовала себя, словно её окатили кипятком. Или нет, даже крилитанским маслом, если бы она сама была крилитанкой. Слова Мастера, будто нож в скорлупе ореха, нащупывали её слабые места и давили, давили, пока трещина не расширится, кромсая её защиту на куски.

— Каждый судит по себе, — прошипела сквозь зубы Роза. — Что ты вообще знаешь о любви?

Мастер оборвал смех. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза потемнели и недобро сощурились.

— А что ты знаешь о любви, человеческая девчонка? Тем более о любви таймлордов? Что ты вообще о нас знаешь?!

В этих словах было столько горечи и отчаяния, что Роза невольно притормозила. Похоже, его и правда это задевало. Интересно, почему. Она передёрнула плечами:

— Так расскажи мне. Что же такого особенного в любви таймлордов?

Она старалась говорить насмешливо, но внезапная тревога победила — и её голос дрогнул. Какое-то неясное предчувствие заставило Розу пожалеть, что она это спросила, поддавшись раздражению и секундному склочному позыву, этому «удиви меня, если сможешь».

«Брось, что такого он может рассказать…»

Но ей не удавалось успокоить даже саму себя. Впрочем, передумывать было поздно. Мастер начал говорить: всё быстрее и быстрее, захлёбываясь словами, почти не делая пауз. И остановить его было невозможно.

— Мы рождаемся… как сказали бы вы, люди, «из пробирки». Нас воспитывают те, кто поучаствовал в формировании нашего генетического кода, но… Нет, обычным для других народов способом мы не рождаемся никогда. Когда мы были детьми, нам рассказывали об этом так: был великий учёный Рассилон, и были пифии — волшебницы. Рассилон отказался от магии и изгнал пифий на холодную и голую планету по имени Карн. Но одна из пифий отомстила… Она прокляла наш народ так, что мы больше не смогли иметь детей. Галифрей чуть не вымер, и тогда наши учёные придумали, как выращивать детей с помощью Матрицы. В детстве мы все думали, что Пифия просто сделала галифрейцев бесплодными, но…

Он замолчал, сгорбившись, опираясь локтями о колени и глядя куда-то в пустоту. Казалось, до сих пор он беседовал с самим собой, и только сейчас понял, что говорил вслух. Пауза затягивалась. И это брошенное «но» сверлило мозг сильнее любой самой кошмарной тайны. Как темнота подвала в фильме ужасов. Наконец, Роза не выдержала:

— Но на самом деле всё было не так?

Мастер посмотрел на неё удивлённо, как будто и вправду забыл, что он в консольной не один.

— Но это было не так, — продолжил он. — Рассилон сказал пифиям, что они занимаются эфемерным, в то время как наука добивается конкретных результатов. Сделать что-то с нашими телами — это было слишком просто, слишком в духе науки. Пифия обратилась к нашим душам. Она изменила природу любви.

Роза не была уверена, хочет ли она слушать то, что Мастер собирался сказать дальше. Нехорошее предчувствие всё сильнее и сильнее завладевало её сердцем, побуждая закрыть уши ладонями, убежать, скрыться. Что угодно, только бы не знать. Не слышать. Но она так и не тронулась с места.

— До сих пор мы, как и прочие расы вселенной, испытывали сексуальное влечение к здоровому, радостному, счастливому. И поэтому, мы, разумеется, стремились сделать своих любимых счастливыми и радостными: такой… взаимоприятный эгоизм. Но теперь нас привлекало другое. Беды и несчастья. Ненависть. Презрение. Страх. Мы желали тех, кто нас ненавидел. Мы стали считать сексуальными страдание и смерть.

Он скривился, горько и печально:

— Кто-то другой мог бы смириться. Я слышал, у вас, людей, есть «садомазохисты». Любители мучить и любители страдать. Слабые — и другие слабые, выглядящие сильными только на их фоне. Но галифрейцы — гордый народ. Нам всегда было противно сдаваться. Нас охватывал ужас при мысли, что те, кого мы ненавидим, могут что-то к нам испытывать. Наши женщины не в силах были терпеть это даже ради детей. И Галифрей вымирал. Мы нашли способ выжить, но так и не смогли снять заклинание. Наша любовь — проклятие, наша страсть — пепел.

Мастер поднял голову и посмотрел на Розу:

— Так что ты должна радоваться тому, что Доктор тебя не любит. Это означает, что он, по крайней мере, хорошо к тебе относится. Однако, — он усмехнулся, — забавно всё-таки, как обернулось. Я-то научился получать от проклятия удовольствие… В мире всегда было достаточно планет, напрашивающихся на диктатуру. Или геноцид. Или гражданскую войну. А вот Доктор… Доктор был мечтателем. Он думал, что сумеет победить проклятие. Подсмотреть у других народов, как им это удаётся. Для этого он и сбежал с Галифрея — чтобы узнать «секрет любви». И что теперь?

— Возможно, он его и победил, — возразила Роза дрогнувшим голосом. — Доктор… не получает удовольствия от страданий. Он помогает, спасает и лечит. Его имя знают почти в каждом уголке вселенной.

Роза слышала в своём голосе отчаянную, вопросительную интонацию — и сама ненавидела себя за это. Она знала, что Доктор не такой. Ей не нужны были подтверждения.

Мастер только покачал головой.

— Да? А теперь скажи мне только одно: как он находит тех, кто нуждается в помощи? Как он нашёл тебя? Разве никогда не было такого, что вы собирались просто отдохнуть, но вместо этого прибывали в самую гущу какой-нибудь заварушки? Никогда-никогда?

Роза отвела глаза, и Мастер прищёлкнул языком, даже не пытаясь скрыть свой триумф.

— ТАРДИС. Это всё ТАРДИС. Она всегда откликается на желания своего хозяина, пусть даже невысказанные и подавляемые. Нет, Доктор по-прежнему чувствует проклятие, — Мастер задумчиво сложил губы трубочкой. — Хотя, конечно, он ненавидит себя за это. Как какой-нибудь сумасшедший монах, что хлещет себя до крови за греховные мысли.

Он расплылся в широкой улыбке, полной симпатии и какого-то снисходительного понимания, делавших ещё более жутким то, что он говорил.

— Доктор ненавидит себя за то, что не в силах победить проклятие, поэтому делает всё, чтобы перестать чувствовать влечение: к опасности, к горю, к страху, к смерти. Он готов сделать всю вселенную счастливой, только бы никто и никогда больше не вызвал у него этой постыдной эмоции. Возбуждения. Эйфории. Электрического разряда, пляшущего по нервным окончаниям… Вы, люди, делаете добро, чтобы расположить к себе тех, кого любите. Но Доктор помогает, чтобы не чувствовать. Чтобы притвориться, что он победил. Доктор бежит от любви, как бежал всегда и от всего. И я не думаю, что он остановится ради тебя. Полагаю, вы были друзьями — неужели тебе этого недостаточно?

На какой-то момент Розе показалось, что она понимает, к чему он клонит. Один раз Мастер назвал Доктора своим врагом, в другой — другом детства. Он хотел его разыскать, поговорить, отомстить, снова встретиться — всё вместе. И это наводило на определённые мысли.

— А ради тебя, значит, он остановится?

Мастер не сразу отвлёкся от своих размышлений. Казалось, до него вначале не дошло, что она имела в виду. Но когда дошло…

— Что?!

Он скривился, выглядя искренне и откровенно шокированным. Напряжение, нагнетавшееся в комнате, рассыпалось на куски, как перегретое на наковальне железо, от одного неосторожного удара. Роза наконец-то смогла стряхнуть оцепенение и задышала глубже.

— Ты в своём уме, мартышка? Если мне придёт в голову заинтересоваться мужчиной, я регенерирую в женщину. И вообще — я вуайерист от садизма: мне интересно мучить, но я никогда не сплю с теми, над кем издеваюсь. У меня тоже есть понятие чести, в конце концов.

Глядя, насколько неприятной была для Мастера эта тема, Роза почувствовала себя отчасти отмщённой. Но только отчасти.

— Ну да, конечно. Устраивать геноцид — это куда более благородно.

Удар пролетел мимо цели. Ещё не договорив, Роза уже поняла, что потеряла только что завоёванное преимущество.

— А вот об этом тебе лучше спросить Доктора, — ощерился Мастер. — Когда встречу его, я обязательно спрошу, как ему это понравилось: уничтожить свою родную планету. И есть ли в жизни оргазм, который сравнился бы с этим.

Это был удар ниже пояса. Из глаз Розы брызнули слёзы, и она даже ничего не успела с этим сделать. Слова Мастера впились в неё, будто отравленный клинок. Доктор, кто так горевал о своём народе. Раненый и несчастный, искалеченный и выброшенный Войной Времени умирать от мучительной тоски по ушедшим. И… От вины.

Кусочки мозаики сошлись в единую картину, не спросив разрешения. Его потерянный, побитый взгляд. Его недомолвки. Каждое слово и жест. Доктор знал… или думал, что он был виноват. Розе казалось, что её мозг сейчас взорвётся, не выдержав того, о чём решался думать. Ярость разбила оковы оцепенения, и Роза вскочила на ноги.

— Как же я тебя ненавижу, — она скривилась, ощущая, как яд его слов стекает ей на язык, забивает ноздри, будто гнилостная вонь, отравляет каждую минуту и секунду, что она провела с Доктором. — Как вообще планета, породившая таких, как Он, могла породить таких, как ты?! Ты отвратительный, кошмарный, лицемерный, эгоистичный, больной на всю голову ублюдок!

Мастер выслушал её тираду, расслабленно кивая и улыбаясь, словно буддист, которому пытаются доказать, что нирвана — это скучно. Но Розе больше не надо было на него смотреть. Она была свободна идти, и она ушла. Убежала? Возможно. Но кто сказал, что Доктор был не прав, убегая?

Последнее, что донеслось до неё, прежде чем Роза скрылась в коридоре, было:

— Поосторожнее с ненавистью, лапочка. Нас это заводит, забыла?

* * *

Роза бродила по коридорам ТАРДИС, путаясь в поворотах и не видя ничего перед собой. Слёзы застилали ей глаза. Она сама не поняла, как ноги привели её к медицинскому блоку, но, застав себя возле капсулы, в которой лежал «фальшивый Доктор», только грустно усмехнулась.

«Ну да, конечно, где я ещё могла оказаться?»

Доктор учил не доверять параллельным мирам. Говорил, что они похожи внешне, но появляются в результате совершенно разных выборов, сделанных нужными живыми существами в нужный момент времени.

Могла ли она судить о Докторе по этому… Она не знала, как его назвать. Весь усвоенный багаж ругательств, даже инопланетных, казался слишком мягким и недостаточно масштабным.

«Ведь он тоже уничтожил свою планету».

«Но он другой!»

Больше, чем другой. Он нечто противоположное. Но это лицо…

Роза задумчиво гладила стекло, сама не понимая, что творится в её душе. Как могло два совершенно разных существа оказаться столь похожими? Как могла внешность Доктора, эти черты, полные чуткой и искренней гармонии и всегда казавшиеся Розе самодостаточным доказательством того, что он лучший, лучший во всей вселенной… Во всех вселенных, если на то уж пошло. Так вот, как могли они принадлежать такому чудовищу? Или… или Мастер мог быть прав хотя бы отчасти?

— Я выкину эту капсулу. В конце концов, если мне как следует припечёт, я смогу увидеть Воронку и сам. Для этого надо всего лишь заглянуть в одно место здесь, на Галифрее…

От неожиданности Роза просто-таки подскочила. В проёме двери, опираясь на косяк, стоял Мастер. Интересно, сколько он уже так наблюдал за ней?

— Так почему ты этого не сделал до сих пор? — она спросила первое, что пришло ей в голову, только чтобы скрыть своё замешательство.

Но ответ Мастера её удивил.

— Потому что я боюсь, — просто сказал он.

— Ты? — чего-чего, а этого она не ожидала. — Боишься?

— Да, и не заставляй меня повторять, — нахмурился Мастер. — Что у тебя за манера: всегда спрашивать то, что спрашивать нельзя? Или ты жалеешь этого… — он кивнул в сторону капсулы. — Не волнуйся, я просто верну его обратно, а не выкину в космос.

— Ты… — она сама не знала, что заставляет её это говорить. Наверное, желание услышать правду, какой бы та не была. — Ты думаешь, что Доктор сделал то же самое? Ты поэтому хочешь его найти? Чтобы отомстить? Ты его ненавидишь?

Мастер фыркнул. И даже, похоже, обиделся. Помотал головой.

— Люди! — он присел на край капсулы. — Как вы мыслите, вообще? Вы меряете всё внешностью, хотя внешность — всего лишь одежда, маскировка, как… — он ухмыльнулся. — Как бижутерия в стиле хиппи. Конечно, я ненавижу Доктора. Но не всё так просто. Месть — слишком плоское чувство, слишком примитивное и человеческое. Ты удивишься, если я скажу, что мы когда-то были друзьями?

— Ты уже говорил, — пробормотала она.

Он кивнул:

— Но ты не верила. Вот так бывает. Но я никогда не думал, что эти двое, — он снова кивнул на капсулу, — похожи. Если бы ты встречалась в близнецами, то спала бы с обоими?

Роза снова покраснела.

— Так… Чего ты боишься?

Она не думала, что он ответит, просто отвлекала внимание. Но он ответил:

— Барабанов. Когда-то давным-давно в моей голове появился звук, мучивший меня всю жизнь. Все мои жизни. Впервые я услышал его, заглянув во временную воронку. Что, если он ждёт меня и здесь? Этот звук… — он покачал головой. — Он сделал меня другим.

— Это как-то связано с тем, почему ваши пути с Доктором разошлись?

Мастер склонил голову набок, словно впервые глядя на неё по-настоящему. Криво усмехнулся.

— С чего ты взяла?

— Я… — Роза растерялась. — Я не знаю. Просто показалось.

Мастер покачал головой.

— Ты становишься слишком проницательной для человека. Предчувствия. Догадки. Прозрения. Это Злой Волк. Это всё Воронка. Всё время и всё пространство. Знала бы ты… — он с шумом втянул воздух ноздрями, — знала бы ты, как я по этому скучаю. Но решиться пока не могу.

Он хлопнул ладонью по колену и резко встал.

— Так! В любом случае — нас ждёт другой мир. За работу!

* * *

Конечно, они не попали в необходимую им вселенную сразу. Иногда Розе казалось, что это она оттягивает конец путешествия — чтобы не задавать Доктору вопросов, которые появились у неё после того памятного разговора, но так и не улеглись в голове. Иногда — что Мастер, хотя она и не могла сказать, зачем ему это. Но наконец-то этот день — а вернее ночь — настал.

Мастер аккуратно вытащил её руки из телепатических схем ТАРДИС и захлопнул панель. С удовольствием посмотрел на монитор.

— Земля. Две тысячи десятый год. Вернее, почти две тысячи одиннадцатый. Рождество. Лондон. Наш мир.

Он ослепительно улыбнулся — и Роза улыбнулась в ответ. После всех опасностей и идиотских ошибок, они, наконец, это сделали. Это казалось невероятным. Волшебнее любого времени и пространства, фантастичнее любой экзотической планеты: то, что можно протянуть руку — и за дверью ТАРДИС окажется мир, который они покинули. Роза даже не знала, что сказать.

Мастер уже не улыбался, но продолжал на неё смотреть. Казалось, он глубоко задумался: как будто ему тоже только сейчас пришло в голову, что их путешествие закончилось. Роза смущённо пожала плечами.

— Я могу?.. — она махнула рукой в сторону двери.

— Конечно. Безусловно. О чём речь, — Мастер вынырнул из своих размышлений и снова повернулся к экрану. — Так, сейчас, только щит безопасности опущу… И можем идти!

Он сладко потянулся, схватил со спинки кресла пиджак, одеваясь и оправляя манжеты на ходу.

— Только после вас.

Мастер с пародийной галантностью пропустил Розу вперёд, вышел следом и уже собирался закрыть дверь, как вдруг ТАРДИС издала тревожный звук.

— Что ещё за… — нахмурился Мастер, ныряя обратно. — Ты иди, я догоню!

Роза недоумённо покачала головой.

«Интересно, а он помнит, что собирался шантажировать Доктора мной? А вдруг я убегу? Хотя почему «вдруг»? — на последней фразе Роза широко улыбнулась и повернулась лицом к городу. — Привет, Лондон, привет, Рождество! Если это действительно мой мир, то Доктор сегодня где-то здесь…»

* * *

Она шла, полной грудью вдыхая прохладный зимний воздух и улыбаясь случайным прохожим. Был праздничный вечер, поэтому людей на улицах это совсем не удивляло, и они улыбались в ответ. Роза бродила без цели, почему-то совершенно уверенная, что ноги сами приведут её к Доктору.

Так она не заметила, как вышла на набережную. Приложила ладонь к глазам. Вон там вдали, подсвеченный вечерней иллюминацией, высился небоскрёб Торчвуда. Наверное, уже бывший, хотя кто знает…

Роза облокотилась на парапет. Водная гладь была пуста и темна, если не считать редких бликов света… Стоп! Редких? Серебряные искры плясали на волнах, горя ярким до рези в глазах огнём. И их становилось всё больше!

Роза огляделась, видя, что улица стремительно светлеет, а люди показывают пальцами куда-то вверх. Она подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть зависшую над водой огромную рождественскую звезду… Или космический корабль из паутины. Работа в Торчвуде всё же сделала своё дело, и теперь Роза видела многие вещи по-другому. Достаточно по-другому, чтобы с громкими криками «спасайтесь» начать выпроваживать людей с улицы — под защиту стен.

Кто-то смотрел на неё, как на чокнутую, кто-то требовал объяснений, но командный голос и быстро передающаяся паника сделали своё дело — люди побежали прочь.

Вовремя. Как раз вовремя.

Роза едва успела сама забежать в какой-то магазин с глухими кирпичными стенами, когда с «рождественской звезды» сорвалась первая молния.

* * *

Люди визжали и плакали, но по большей части просто сидели тихо, как мышки. Роза шептала им какие-то успокоительные слова, вроде того, что всё скоро образуется. И она не врала. Теперь, куда больше, чем до этого, она знала, что Доктор совсем близко. Вот-вот он появится… и решит всё. Как всегда.

Ей даже пришлось отвернуться, потому что люди могли неправильно воспринять счастливое, буквально светящееся выражение её лица.

«Я уже иду к тебе».

Где-то через полчаса послышался ужасный подземный рёв, как будто канализация под городом взбесилась. А ещё спустя несколько минут его заглушил звук взрыва и падающих обломков. Рождественской звезды больше не было.

Роза выбежала из укрытия одной из первых, перебегая от одной группы людей к другой и до рези в глазах вглядываясь в тени: не мелькнёт ли где силуэт синей будки или краешек бежевого плаща. Темза высохла. Улицы были забросаны обрывками тлеющей паутины, толстой и липкой, как ворох испачканных в клее канатов. Роза столкнулась с кем-то спинами, едва не потеряла равновесие — и внезапно оказалась на краю пустого пространства. Люди стояли вокруг, перешёптываясь вполголоса. Кажется, кто-то плакал. В центре круга стояла скорая помощь, а на асфальте перед ней лежали носилки. Лежавшего на них человека белая ткань укрывала с головой. «Что ж, всегда кого-то спасти не удаётся».

Вытолкнутая в первый ряд, Роза хотела было уйти, но вдруг — когда врачи подняли носилки, готовясь грузить их в машину, — из-под ткани выскользнула и безвольно повисла рука.

Неправдоподобно длинные пальцы, обрамлённые рукавом знакомого пиджака в полоску, она не смогла бы не узнать, даже если бы очень захотела. И, словно чтобы уничтожить последние сомнения и последнюю надежду, из этой руки выпал и покатился к обочине странный удлинённый предмет, немного похожий на ручку. Звуковая отвёртка.

* * *

Мастер перепроверил расчёты ещё раз. И ещё. Карманная вселенная. Он провёл руками по лицу, в тщетной попытке успокоиться. Надо же было так попасться! Самое главное, что Роза была даже не виновата — карман был совсем свежим и пересекался с материнской вселенной в слишком большом количестве ключевых точек. То есть… сейчас пересекался. Но в будущем…

Срочно, срочно выбираться отсюда. Мастер взглянул на часы.

«Проклятье!»

Он был готов поклясться, что задержался всего на пару минут, но, оказалось, Роза вышла за дверь почти сорок минут назад. Потеря чувства времени — непростительный грех для таймлорда, если у них вообще есть грехи.

— Ну и где я теперь её найду? — сквозь зубы пробормотал Мастер, выскакивая за порог ТАРДИС и шепча под нос какие-то ругательства.

Он не замечал ни запаха палёного, ни ошмётков паутины под ногами, ни толп шокированных людей на улицах. Мастер искал в толпе белокурую голову «Злого Волка», его отмычки от вселенных.

«И почему она такая низкорослая?» — размышлял он, до хруста вытягивая шею.

Он чуть не налетел на какую-то рыжеволосую тётку в дешёвом пальто. Кажется, она обозвала его хамом. Мастеру даже некогда было отвечать. Карманные вселенные жили недолго. Некоторые из них распадались за считанные дни и даже часы, и если они окажутся заключёнными в такой вселенной…

Мастер заметил Розу на одной боковых улочек. Она шла медленно, но далеко впереди, и он едва успевал лавировать в людском потоке, чтобы снова не потерять её из виду.

— Роза!

Она никак не отреагировала, продолжая идти: голова и плечи опущены, ноги заплетаются, как у пьяной.

— Тайлер, чтоб тебя!

Никакой реакции. Мастер перешёл на бег, расталкивая людей в стороны.

— Эй! — он наконец-то поравнялся с ней и забежал спереди, беря за плечи и вглядываясь в лицо. — Роза, нам надо уходить отсюда. Быстро.

Она подняла на него мутный нечитаемый взгляд.

— Доктор… Умер, — её лицо перекосилось, будто пластилиновое. Она согнулась едва ли не пополам, трясясь как припадочная. — Он умер. Только что. Я…

Мастер едва подавил желание отдёрнуть руки. От Розы волнами шло такое отчаяние и боль, что у него перехватило дыхание. Мысли начала заволакивать пелена.

Он с силой встряхнул её и заорал, что есть мочи:

— Это другой мир. Другая вселенная. Твой Доктор жив!!! Слышишь?! Жив! — он продолжал её трясти: так, что голова Розы безвольно болталась, будто у тряпичной куклы. — А мы должны отсюда уходить! И быстро!

Она только покачала головой и уселась прямо на асфальт.

— Зачем? — её била ознобная дрожь. — Зачем? Это всё бессмысленно…

А самое паршивое, что и в этом состоянии она продолжала быть «Злым Волком», иными словами, Мастер даже не мог приказать ей идти с ним. Так он и понял когда-то, что она та самая Роза: когда он пытался читать её мысли или приказывать, не всегда, но иногда (и, как назло, когда нужнее всего) — она не слушалась. Что-то в ней — древнее и вечное — поднимало голову и давало ему отпор. Как сейчас. И, как обычно, не вовремя.

— Ну уж нет, так дело не пойдёт!

Он схватил Розу за шкирку (за толстовку и капюшон: коснись он сейчас её голой кожи — и последствия были бы непредсказуемыми), поднял с дороги и поволок за собой.

— Мужчина, что вы себе позволяете! — окликнул его кто-то.

— У неё шок и она слегка перебрала, а вас никто не спрашивал! — огрызнулся Мастер.

Он дотащил её до ТАРДИС, сгрузил на пол и уселся напротив, нервно массируя запястье. В него как будто вцепились кусочки битого стекла, кожа казалась чужой и воспалённой. Роза сейчас вся ощущалась так — будто статуя, посыпанная пылью толчёного стекла. Там, где ступали её ноги, воздух вокруг неё, пол под ней — всё было отравлено, всё истекало кровью и впивалось в тело тысячами невидимых иголок.

* * *

Роза медленно встала, прислонилась лбом к колонне и так и осталась стоять. Её плечи конвульсивно вздрагивали, но она не плакала. Не могла плакать. Она опоздала. Она всегда знала, что рано или поздно опоздает. Доктор остался совсем один… Некому помочь, некому защитить. Некому остановить. Это она убила его своим бездействием. Если бы… Если бы только…

Роза ударила кулаком в колонну. Чёртова бесполезная машина времени! Какой от неё толк, если нельзя изменить то, что действительно нужно?!

Мастер что-то говорил ей, но слова не достигали барабанных перепонок, струились мимо и исчезали в пустоте. Весь мир был пустотой, в которой взрывались звёзды, но ни одна звезда больше не могла помочь Розе хотя бы сказать Доктору «одно последнее прощай».

Мастер не отставал, кричал ей что-то прямо в ухо, тормошил. А Розе хотелось только, чтобы её оставили в покое.

— Я не знаю. Я ничего не знаю. Мне всё равно. Оставь меня, пожалуйста, — пробормотала она чужими, будто под анестезией, губами.

Ничего больше не имело смысла. Роза проделала путь зря…

Внезапно она ощутила резкий толчок. Мастер буквально швырнул её в стену. В затуманенном горем сознании Розы это вызвало разве что лёгкое удивление. Но она подняла голову — и встретилась с ним глазами.

Он был близко, слишком близко, нависая над ней и блокируя, вжимая её правое плечо в стену своей рукой. Расстояние между ними едва ли было больше фута, но почему-то вместо обычного холода Роза чувствовала исходящий от тела Мастера жар. И его лицо… Оно казалось искажённым мукой. Или удовольствием. На лбу выступили капли пота, ноздри подрагивали в такт шумному, сдавленному дыханию. Язык на мгновение облизал губы и снова исчез, оставив на нижней губе влажный блестящий след. Но страшнее всего были его глаза.

Они держали Розу сильнее, чем рука, мёртвой хваткой вцепившаяся в плечо: пригвождая, пронзая насквозь, раздевая, сдирая кожу и плоть. До самых костей. И они горели алчностью и жаждой.

«Желанием», — внезапно поняла Роза. Это было так чудовищно и непоправимо, так невозможно, но, раз узнав, обмануться было уже невозможно. Он сказал «я вуайерист: мне нравится смотреть на чужие страдания, но я никогда не сплю с теми, кого мучаю». И добавил: «Особенно с людьми». Она поверила и забыла, затолкала это в самый дальний уголок сознания: за ненадобностью. Она поверила потому, что он казался эгоистом.

«Что ты знаешь о любви таймлордов, человеческая девчонка?»

«Это проклятие».

Мастер судорожно сглотнул. Его глаза смотрели на неё, неподвижные и широко раскрытые, затягивающие в бездну, неотвратимые, как зубья циркулярной пилы, вращающейся перед самым носом. Он протянул руку — и Роза сжалась в тщетной попытке уйти от прикосновения, но отступать ей было некуда.

— А я ведь предупреждал тебя, Роза, — медленно, глухо, словно слова давались ему с трудом, пробормотал Мастер.

Медленным, властным движением он коснулся её виска, очертил скулу, большим пальцем провёл по краю нижней губы. Положил ладонь ей на шею, слегка надавливая.

Умом Роза понимала, что раз желание таймлордов питается горем и страхом, то ей нельзя, нельзя бояться. Что если она позволит себе испугаться, будет только хуже. Легко сказать. Чем больше она об этом думала, тем больше впадала в панику, загнанная в угол худшим из женских кошмаров — мужчиной с холодными жестокими глазами, который привык получать всё, что захочет.

Вот его ладонь переместилась ниже. Указательным и средним пальцем он отогнул ворот её рубашки.

«Неужели я столько прошла, чтобы всё закончилось этим?» Будто в последние минуты перед смертью, перед глазами Розы поплыли воспоминания. Глупые, бессвязные. Как они спасались от кораморфов. Как он оттащил её себе за спину, защищая от фальшивого «Доктора». Как совсем недавно они радовались, что наконец-то вернулись домой. И как он учил её перемещаться между мирами.

Роза прикрыла глаза, ожидая худшего, но услышала только сдавленный вздох. И голос — далёкий, холодный, почти механический:

— Уходи. Уходи и запрись в своей комнате. Бегом.

Это могла быть ловушка. Это могла быть игра. Но у Розы не было ни времени, ни душевных сил об этом думать. Мастер выпустил её плечо из своих пальцев — и Роза побежала. Падая, спотыкаясь, не разбирая дороги.

Она забежала в спальню и закрыла дверь изнутри на щеколду и замок. Странно, Роза вообще не помнила, чтобы они здесь были раньше. Она дошла до кровати, упала на неё, не раздеваясь, и, несмотря на бушевавший в крови адреналин, мгновенно уснула.

* * *

Утро встретило её аршинной светящейся надписью на стене спальни:

1. ДОКТОР ЖИВ

2. МЫ В НЕПРАВИЛЬНОМ МИРЕ

3. ЭТОТ МИР СКОРО РАЗРУШИТСЯ, А ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО

4. НАДО СМЫВАТЬСЯ, НО…

ХЬЮСТОН, У НАС ПРОБЛЕМЫ. СПУСКАЙСЯ В КОНСОЛЬНУЮ, ПОГОВОРИМ.

P.S. Я НЕ ЗАХОДИЛ В ТВОЮ СПАЛЬНЮ, ЧТОБЫ ЭТО НАРИСОВАТЬ!

Она смеялась над этими строчками. И плакала. И снова смеялась. Воспоминания о вчерашнем приходили неровными толчками, путаясь и смешиваясь. Но наконец всё встало на свои места и обрело смысл. Даже постскриптум.

Вот почему, когда Роза всё-таки решилась спуститься в консольную, в её руке была зажата тяжёлая металлическая ножка от стула. Мастер суетился вокруг пульта управления: свежевыбритый, отдохнувший и абсолютно такой, как всегда. Но Роза всё же приближалась к нему с опаской.

Он оторвался от монитора и широко улыбнулся:

— А, Роза. Ну наконец-то. Как-то хотелось бы выбраться отсюда раньше, чем этот маленький мирок схлопнется в точку.

Он проследил взглядом до зажатой в её руке импровизированной дубинки. Удивлённо поднял брови:

— И как тебе помогла бы ножка стула?

Странным образом, это разрядило обстановку.

— Понятия не имею, — фыркнула Роза, опираясь спиной о колонну и опуская «оружие». — Просто мне показалось, что так будет правильнее. Так что там с миром? И как ты сделал эту надпись, если не заходил в комнату?

На этот раз фыркнул Мастер.

— Ты ещё спроси, могу ли я делать стены прозрачными. Или односторонне прозрачными. Особенно в душе.

Роза округлила глаза, впервые по-настоящему осознав, что для машины времени подобные фокусы вообще-то не проблема.

— Нет. Только не… А ты?..

— Нет, — покачал головой Мастер. — Даже если бы захотел. ТАРДИС не разрешает.

— Вот как?

«Однако, чтобы это понять, надо проверить…» Мастер одарил Розу долгим укоризненным взглядом. Пожал плечами.

— ТАРДИС обычно женского рода, и эта не исключение. Видимо, она делает это из солидарности. Если что… — он посмотрел ей прямо в глаза, — ты можешь рассчитывать на её защиту. Как ни странно.

«Защёлка, — дошло до Розы. — Она сделала защёлку, чтобы показать мне, что я в безопасности».

Роза почувствовала, что краснеет. Она тайком положила руку на приборную панель и подумала: «Спасибо!»

Мастер хитро прищурился:

— А ты ещё назвала её «бесполезным металлоломом».

Она покраснела ещё сильнее. Он смерил её насмешливым взглядом, но ничего говорить не стал. Опёрся о консоль и пододвинул к Розе экран.

— Так ты хочешь узнать, где мы оказались?

— Стоит ли? — Роза брезгливо поёжилась. — Давай ты просто подключишь меня, как обычно, и мы отсюда смотаемся.

Мастер вздохнул:

— Вот в этом-то и проблема. Мы не можем просто отсюда «смотаться». Смотри…

Он нажал какую-то кнопку, и взгляду Розы предстало странное зрелище: два переплетённых полупрозрачных туннеля. Они напоминали пару сражающихся змей, и если вначале правый, красный туннель казался узким и более… — слабым? — то потом он набирал силы и яркости, обвиваясь вокруг второго, зеленовато-золотистого туннеля и будто душа его в объятиях.

— Эта штука, — постучал Мастер ногтем по экрану, — мешает нам добраться до нашего мира. Я пытался всю ночь, — он вздохнул и провёл рукой по волосам, — теоретически, они достаточно близки, чтобы ТАРДИС смогла перепрыгнуть барьер самостоятельно, но… Меня всё время выкидывает. А самое неприятное — эта вселенная обречена.

Он щёлкнул ещё одним переключателем, и на экране появилось звёздное небо. Звёзды и галактики пропадали и лопались, будто их стирала невидимая циклопических размеров тряпка. Роза с внезапным холодком узнавания поняла, что уже видела эту картину — во сне.

— И… — она судорожно сглотнула — Что делать?

Мастер посмотрел на неё как-то необычно: с осторожностью. Как будто подозревал, что ей не понравится ответ. Но как будто для него это имело значение. Так смотрел на неё когда-то, вечность назад, Самюэль Джонсон, опасаясь, что Роза не захочет допрашивать Мастера.

— Мы должны найти одного человека. И ты должна её убить.

— Откуда ты знал, что она умрёт?

Ветер бил Розе в лицо, но Мастер не сомневался: хмурится она не от этого. С крыши дома, где он припарковал ТАРДИС, открывался прекрасный вид на перекрёсток. И синий автомобиль, поворачивавший налево.

Но Роза смотрела не туда. Её взгляд был прикован к машине «скорой помощи», мигавшей огнями на обочине. И к женщине, лежавшей на носилках.

— Всё самое важное требует крови. Если хочешь, это закон вселенной.

— Мне это не нравится.

Её голос звучал резко и осуждающе. Мастер поймал себя на мысли, как сильно она порой напоминала ему Доктора. «Будто его дочь, а не…»

Шум в ушах усилился. Он мешал думать. Мастер на секунду тяжело прикрыл глаза, безуспешно пытаясь сосредоточиться. Он не рассчитывал, что всё произойдёт так быстро.

— Кто тебя спрашивает, что тебе нравится?! — резко оборвал он. С каждым ударом крови в его голове как будто взрывались петарды и били молнии. — На, смотри.

Рыжеволосую женщину накрыли белой простынёй. Рядом с ней остался один человек в одежде санитара. В руках у него был планшет, и он что-то быстро писал. В какой-то момент санитар отвернулся. И тогда — тихо и буднично, как тает туман на рассвете, — белая простыня опала. Ещё мгновение — и она оказалась аккуратно сложена в углу носилок. А ещё через несколько секунд пропала и скорая. На том месте, где только что истекала кровью Донна Ноубл, было пусто.

— Как?!

Роза обернулась к нему, и Мастер вроде бы увидел, что она улыбается: грустно, сквозь слёзы, невпопад… в необыкновенно раздражающей манере провинциалки на представлении фокусника. Какая-то часть его сознания помнила, что ему нравилась эта улыбка — если не обращать внимания, что Роза была человеком, — но сейчас Мастер почти забыл, почему.

Он знал, что барабаны вернутся, как только два мира, разделённых происками клеща времени, снова сойдутся в один. Он помнил, — каждую минуту, пока наставлял Розу, о чём говорить с этой рыжей хамкой, выбранной Доктором в спутницы, — что будет тяжело.

Всё началось, когда он столкнулся с Донной на набережной, перед тем, как искать Розу. Ему было не до того, но болезненная вспышка света под веками пробудила в глубине затихший, казалось навсегда, неуёмный молоточек.

Тук-тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук.

«Почему с ней должна говорить я?» — спрашивала Роза, разглядывая манипулятор временной воронкой, с помощью которого они должны были переместить Донну обратно в прошлое.

«Потому что я по-прежнему хочу сделать Доктору сюрприз. Так что пусть наша «мисс Благородство» запомнит только блондинку, шепчущую ей на ухо… Какая там у вас кодовая фраза?»

Он улыбался нарочито неприятно. Говорил гадости и отпускал намёки. Чтобы Роза не заметила, что ему страшно. Впервые за все свои жизни, Мастера охватывал дикий, животный страх, и надо же было такому случиться, что именно теперь рядом была эта симпатичная мартышка. Показать слабость человеку? Так низко Мастер ещё никогда не падал и падать не собирался!

Роза что-то спросила, и Мастер стряхнул оцепенение. Судорожно сглотнул.

— С тобой всё в порядке? — донеслось теперь до него.

«Ну вот, я же говорил. Ещё и наблюдательная».

— Пойдём внутрь, — коротко приказал он, сам не узнавая своего голоса, хриплого и измученного. — Надо ещё переместиться на два с половиной года вперёд…

* * *

В ТАРДИС Мастеру стало легче. Он медленно, с преувеличенной осторожностью поставил якорь: специальный, не фиксирующий ТАРДИС в пространстве, а синхронизирующий её с Землёй. Ввёл координаты.

— Ты всё-таки скажешь, как это получилось?

Она, похоже, была на седьмом небе от счастья. Как мало надо этим людям. Как они, в сущности, поверхностны. Ведь по сути ничего не изменилось — та Донна Ноубл умерла. И то, что воспоминания случайной копии теперь достались оригиналу, ничего не меняло. Так регенерируют Повелители Времени — умирая, но оставляя память. Мастер не ждал, что Роза поймёт.

Он раздражённо пожал плечами:

— Миры слились.

И продолжил копаться под полом консольной комнаты. Вот он извлёк на свет старую торчвудовскую лучевую пушку. Портативный телепорт. И дурацкий телефон Розы, который когда-то переделал ей Доктор. Кто бы мог подумать, до чего бывают сентиментальны люди: она его не выбросила, хотя в параллельном мире он, разумеется, не работал.

Гудение ТАРДИС стихло. «Приехали». Шум становился всё невыносимее, и если раньше Мастер ещё сомневался в своём выборе, то теперь его сомнения растаяли окончательно.

Он выдавил из себя почти добродушную улыбку:

— Забирай своё барахло и иди, — он показал на дверь. — По ту сторону Земля. Наконец-то, не правда ли?

Мастер надеялся, что она просто побросает всё и выбежит туда, ни о чём не спрашивая. А он улетит. Раньше, чем она поймёт, что он за ней не пошёл. Слишком удачный вариант. Нет, эта мартышка остановилась перед ним с расширенными от удивления глазами.

— А ты?

— А я… — Мастер растянул губы в улыбке, но головная боль мешала сосредоточиться, сделав её больше похожей на оскал. — А я, пожалуй, вернусь.

— Но как?!

«Она что, будет вечность пытать меня?!»

— У любой ТАРДИС есть автопилот. Она вернёт меня в тот мир, где она родилась. Выяснила всё, что хотела?

Кто бы мог подумать, она попыталась положить руку на его плечо.

— Это из-за… барабанов?

Он решил не отвечать. Тогда она только коротко кивнула и, — наконец-то! — пошла к двери. «Хотя бы пушку не забыла». В пушке был вмонтирован ещё один телепорт: для экстренных случаев, — и что-то подсказывало Мастеру, что он Розе понадобится. Впрочем, он плохо понимал, почему ему это не безразлично.

— Удачи, — прошелестела Роза, кладя руку на ручку двери.

— Справлюсь! — фыркнул он.

Роза открыла дверь. За ней была ночь, Земля и барабаны, врывающиеся в сознание с новой силой, будто в предвкушении чего-то. Но Роза всё медлила. В дверях она обернулась ещё раз.

— А ты… не хочешь пожелать мне удачи?

Мастер покачал головой. Впервые за это время ему захотелось улыбнуться по-настоящему. Улыбнуться тому, какими странными всё же бывают эти люди.

— Таймлорды не желают удачи.

— А что же вы тогда говорите?

— Что ж, — он задумчиво пожевал губу и оперся о приборную панель. — Мы говорим «просто будь собой». Будь собой, Роза Тайлер!

* * *

...Выйдя за дверь, Роза не поверила своим глазам. Бескрайний плоский пляж до горизонта, где бледное небо смыкалось с бесцветным, как вылинявшая парусина, морем. Мир без примет, словно на краю земли или в конце времени.

— Доктор?

Она обернулась, ища в его лице хоть какой-то намёк на то, что она ошиблась. Что это неправда.

— Доктор, это же…

— Далиг Ульф Странтен, — нараспев подтвердил Доктор, кивая головой. — Залив Злого Волка. Проходы между мирами снова закрываются, так что это, пожалуй, единственная доступная точка. Надо же, как забавно всё получается…

Роза медленно-медленно сделала шаг вперёд, чтобы лучше видеть его лицо. Заглянула в глаза. В голове крутилась только одна нелепая фраза: «Мы не находим это забавным».

— Точка для чего?

Видимо, её лицо было достаточно красноречиво. С лица Доктора спала полуулыбка, и оно приняло встревоженный и озабоченный вид.

— Роза, послушай…

— Точка для чего?! Я… — дыхание перехватило, но она нашла в себе силы продолжить. — Я пересекала границы миров, чтобы отыскать тебя…

Будто в заранее отрепетированной сцене из-за спины Доктора вышел его… Близнец? Двойник? Одним словом, Доктор-человек. И та рыжая женщина, его нынешняя спутница.

Доктор бросил на них мимолётный взгляд И когда снова повернулся к ней, его лицо стало жёстким.

— Мир изменился, Роза. Мы спасли вселенную, но нарушили её законы. И это цена, — он кивнул в сторону своего двойника. — Я… не могу оставить его в том мире. Он озлоблен. Он запутался. Таким… таким был я, когда мы впервые встретились. Сейчас я изменился, — он снова улыбнулся, — потому что ты помогла мне. Помоги ему, пожалуйста. Он правда заслуживает помощи…

— Но он — не ты!!!

— У него моя внешность, моя память…

Доктор каким-то безнадежным взглядом посмотрел на своего двойника, будто ища подсказки. Роза подняла руки к голове. Сжала ладонями виски. Неужели он правда думает, что всё так просто? Кем он её считает?

— Я прошла тысячи миров. Я видела, как ты умирал. Видела, как ты был счастлив. Я знала миры, где ты был злодеем и те, где тебя и вовсе не было. Если бы нужен был кто-то, просто похожий на тебя — я бы осталась там. Но я искала тебя. Не кого-то другого. Ты понимаешь это? Доктор, скажи, что ты понимаешь!

— Он наполовину человек. Он сможет состариться вместе с тобой…

Глаза Доктора на мгновение стали такими отчаянными, а его взгляд таким потерянным и запутавшимся, что сердце Розы кольнула жалость. «Он в каком-то смысле завидует своему двойнику. Он хочет быть на его месте, и то, что это невозможно, разбивает ему сердца».

«Но он не имеет права так поступать со мной. И с ним тоже».

— А что, если я не состарюсь? Что, если ты умрёшь раньше? — она шмыгнула носом и отвела непослушной рукой прядь волос с лица. — Помнишь, как мы в прошлый раз встретили Сару Джейн? Она всё ещё здесь. А ты с тех пор умер шесть раз. Что толку думать о старости?

Доктор смешался. Он хотел что-то сказать, но Роза перебила его раньше:

— И… ты даже не спросил его, — она кивнула в сторону Доктора-человека, — хочет ли он остаться здесь, со мной?

— Я, — Доктор мотнул головой и судорожно сглотнул. — Я знаю, чего он хочет, потому что этого хотел бы я.

Её сердце забилось чаще.

— Правда? — впервые за всё это время Роза слегка улыбнулась сквозь слёзы. — Тогда… Доктор! Пожалуйста… Что ты хотел сказать мне в тот раз? Как… Как должно было заканчиваться то предложение?

Он посмотрел на неё исподлобья:

— А это надо говорить?

— Людям — надо. Ну же. Доктор.

Она видела, как он мучается. Как колеблется. Но вот он отвернулся и молча пошёл обратно к ТАРДИС. Какая-то часть сознания Розы знала, что он поступит именно так. Однако другой части в этот момент пришлось совсем не сладко. Она обернулась. Доктор-человек всё ещё стоял у неё за спиной.

— Я… я могу сказать тебе это.

Он попытался взять её за руку, но Роза уклонилась.

— Ты — можешь, — она горько усмехнулась. — Конечно, ты можешь. Но я не стала бы тебя спрашивать. Иди! — она кивнула назад. — Иди к нему. Он не имеет права так от тебя избавляться. Скорее!

Он посмотрел неё — скорее с удивлением, чем с обидой, — и побежал вслед за Доктором. Доктор-человек едва успел заскочить в дверь ТАРДИС, когда та начала исчезать.

Роза сложила ладони рупором. Пожалуй, ей оставалось пожелать им только одно:

— Просто будьте собой!

ТАРДИС скрипела, но даже сквозь этот звук до Розы долетела последняя реплика Доктора:

— Что?!

* * *

В парке рядом со зданием Торчвуда есть скамейка. Она довольно старая, её сидение рассохлось, а занозы могут стоить барышне колготок. А ещё на ней практически никогда никто не сидит.

Роза сама не знала, почему после возвращения (все события, связанные с захватом Мастера, странным образом стёрлись из памяти сотрудников Торчвуда и из архивов, как будто их и не было, так что Розу приняли обратно с распростёртыми объятиями) — она полюбила подолгу сидеть именно на этой скамейке. Звуки как будто становились громче, запахи — сильнее, и она снова казалось себе живой. Самым сложным было заставить себя уйти.

Вот и сейчас Роза медлила, глядя на розовую от закатного света гладь пруда.

— Простите… Но обычно это моя любимая скамейка.

Он опирался на спинку скамьи и почему-то улыбался. И, разумеется, за прошедшее время не изменился ни на день.

— Думаете, на ней не хватит места для двоих?

— Ненавижу компанию.

— Я тоже.

Он обошёл скамейку и уселся рядом.

— Привет, Роза Тайлер.

— Привет… Мастер.