Минутку (джен)

Солнце сместилось, и зонт над столом летнего кафе перестал прикрывать Сергея. На его веснушчатом лице, над лукаво изогнутыми губами, сразу появились бисеринки пота.

— Смотри, Тоха, он опять идет, — щурясь на свет, кивнул острым подбородком Сергей. Антон, сидевший напротив, болтал ногами и катал палочкой последний шар мороженого по серебряной чашке.

— Кто идет? — спросил Антон, и, сняв бейсболку протянул другу. — На, надень, а то смотреть на тебя жалко.

Сергей натянул шапку на копну выгоревших светло-рыжих волос. Головной убор почти сразу включился и принялся обдувать его лицо и голову прохладным нежным ветерком.

— Кайф... — блаженно жмурясь, оценил Антон. — Да, дедок этот, помнишь, я тебе говорил про старика, который каждый день проходит здесь мимо? Ща побираться начнет. Я-то знаю.

Антон медленно развернулся, не забыв прихватить со стола креманку с мороженым. Робот, решив, что Антон просит добавки, двинулся было к их столику, но был остановлен небрежным и повелительным жестом мальчика, который уже доедал вторую порцию мороженого.

Ему открылся вид на набережную, огороженную со стороны моря янтарной изысканной балюстрадой, за которой серебрилась небольшими волнами лазурная гладь, белели многочисленные треугольники парусов яхт; самые далекие из них почти растворялись в мареве влажного и жаркого воздуха. По нежно-желтым с белой прожилкой камням набережной прогуливались еще редкие в эти знойные часы парочки и спешили одинокие курортники в аляповатых шортах и разноцветных шляпах с огромными полями. Одиночки завистливо зыркали на уже занятых девушек и торопливо шагали, подгоняемые только им известными мотивами.

А еще, супротив потока отдыхающих, брел тощий, иссушенный солнцем старик. Это был худой землянин, с длинными тонкими ногами и руками, соответствующими его худой фигуре, на нем свободно болтались и колыхались слабым бризом совершенно потрепанные штаны и выцветшая добела рубаха. Голову старика прикрывал белый платок в голубой горошек. У него было коричневое, в темную крапинку лицо, покрытое седой щетиной, впалые щеки и продолговатый нос. Глаза прикрывали круглые стекла почти что черных очков. Старец проковылял до украшенного резьбой фонарного столба, являющегося частью балюстрады, сел прямо на оникс тротуара и скрестил ноги, будто молящийся экку.

— У вас минутки не найдется? — обратился он, протянув сухую ладонь к первому идущему мимо прохожему. Тот отвернулся с застывшим лицом и прошагал мимо, как бы не замечая старика.

— Минутки, минутки не найдется? — старик спрашивал каждого, кто проходил мимо, задирая голову и провожая людей черными кружочками очков.

Редко он удостаивался какого-либо внимания, даже отрицательного кивка, публика старалась пройти мимо, как бы не замечая досадную помеху, и лишь иногда девушки крепче сжимали руки своих молодых людей, когда старик буравил их черными стеклами.

— По нему можно часы засекать, — похвалился Сергей, будто бы дед был его личным хронометром. — Каждый день ровно в час приходит и в семь уходит.

— Это потому, что после семи время экку, полиция его заберет, — авторитетно пояснил Антон. — Интересно, сколько ему на самом деле лет?

— Да кто же его знает... Тоха, а как думаешь, зачем ему время?

— Без понятия. Наверное, молодость себе хочет купить. Может, еще что.

— Побираться? Мог бы и работать пойти.

— Угу. Только кто бы ему работу дал? Ты что, не сечешь, как у нас все расписано? Чужаку не пристроиться, факт.

— Факт, — согласился Сергей. Он уже знал, кем будет работать и сколько получать: отец погиб, и его место теперь по праву принадлежало Сергею. А вот Тохе ничего про его будущее было не известно и поэтому тот едва позволял себе даже мелкие траты. Но мороженое было его слабостью.

Антон доел мороженое и с видимым сожалением поставил креманку на стол. Ведала бы мама, на что он тратит жизневремя, пусть это всего лишь секунды, она бы его крепко взгрела, лениво подумал он. И тут же вспомнил, что мать как-то рассказывала ему про чудака, отставшего от транзитного корабля.

— Слышь, Серж, мне мать как-то рассказывала про одного типа, который поддался обаянию жрицы экку. Кажется, это был какой-то геолог или инженер с другой планеты... Год назад, точно. Она в газете читала. Этот геолог случайно встретил жрицу в городе, хотя ему запретили покидать космопорт, но он не послушал и пошел гулять. А как увидел жрицу, так мозги и закипели: бегал за ней и все жизневремя спустил, а когда очнулся, корабль давно улетел, а часов на билет уже не хватает. Похоже, дедуля и есть тот геолог.

— Да ну... Тот бы уже умер, если год назад... — лениво отмахнулся Сергей.

— Может, он работу нашел? Зарабатывает себе норматив на следующий день, а тут пытается лишку прихватить?

— Если это тот геолог, не повезло ему встретить жрицу экку, — Сергей потрогал кончик носа, как принято было у них во дворе, чтобы отвести от себя беду, или когда по дороге попадается падаль: дохлая кошка или голубь. — Тогда понятно, почему деду не подают. Наверное, взрослые знают про все это. Кто спутался с экку, становятся до самой смерти их рабами. Так что все, что он наберет, все на них и спустит...

— Спасибо за информацию, капитан Очевидность, — подколол друга Антон. — Ладно, пошли, что ли, на пляж? Ваньке новый жаберник купили. Звал испытывать, обещал дать нырнуть.

Серега спрыгнул со стула, поправил шорты и вернул бейсболку Антону — тот был брюнетом и без шапки на солнце ему было нельзя.

— Пошли. Только, чур, я первый буду!

Ребята вприпрыжку побежали по набережной, туда, где лестница спускалась к городскому пляжу и где, наверное, уже ждал их Иван с новеньким жаберником. Судьба старика их не волновала: когда они вырастут, им не придется опасаться магии экку, потому что они из поколений тех немногих колонистов, кто когда-то смогли устоять против нее. Обольстительные экку были опасны только скванешам, то есть чужакам с других планет.

Побирающийся минутами на набережной старик вскоре забылся, вытесненный другими приключениями, которыми так богаты длинные дни летних каникул.