Страницы пыльных книг (джен)

Запах лекарств и дезинфицирующих средств навевал воспоминания о прошлом. Присев на удобный стул, он краем глаза наблюдал за доктором Мори, что составлял список нужных медикаментов. Заведующий и Кот находились с визитом в одном из филиалов библиотеки, поэтому Мефистофель взял часть их обязанностей на себя.

— Миядзава отказывается от мяса и рыбы, — Мори сделал ещё несколько пометок в блокноте. — В дальнейшем это может пагубно сказаться на его здоровье. Я пропишу витамины, но рекомендую поговорить с ним, подобные капризы до добра не доводят.

— Вегетарианство связано с религиозными взглядами Миядзавы.

— Вот как? Похвально, конечно, что он не сходит с выбранного пути… Стоит обсудить с поваром особую диету для Миядзавы, вы не против?

На взгляд Мефистофеля, военный хирург, который спасал жизни людей в экстремальных условиях, и мог при необходимости защитить не только себя, но и пациента от вооружённого противника, идеально подходил на роль врача для литераторов.

— В вопросах здоровья особых сотрудников библиотеки я во всём полагаюсь на вас, доктор Мори.

— Не преувеличивайте, за несколько десятилетий, прошедших с момента моей смерти, медицина сделала огромный шаг вперёд.

— Вы применяли свои знания на практике, доктор Мори, знаете о человеческом теле, если не всё, то многое. Вы спасали жизни и без новомодных инструментов и препаратов. Сможет ли врач, привыкший оперировать пациентов в больнице, в считанные минуты сориентироваться на поле боя?

— Благодарю за доверие, — Мори по привычке щёлкнул каблуками. — Помимо лекарств и перевязочных материалов, нужно заказать новые очки для Накаджимы. Он уже третий раз за месяц обращается ко мне с жалобой на ухудшающееся зрение.

— Я слежу за тем, чтобы у новых тел литераторов не было никаких серьёзных патологий. Возможно, господин Накаджима думает, будто у него близорукость?

— Да, я тоже склоняюсь к версии о самовнушении. Надеюсь, очки без диоптрий помогут Накаджиме справиться с этой небольшой проблемой, — Мори протянул ему тонкий блокнот. — Прошу, на последней странице список книг. В прошлые выходные я был в городе и видел несколько справочников, которые могут пригодиться в дальнейшем.

Мефистофель мельком взглянул на листы, исписанные иероглифами, и убрал блокнот во внутренний карман костюма.

— Были в городе, значит? — он потянулся к подставке, где стояли книги по медицине. — Вы же прекрасно осведомлены, что без разрешения — моего или Заведующего — в библиотеку запрещено приносить какие-либо произведения.

— Вы о… — под удивлённым и растерянным взглядом Мори, Мефистофель взял в руки томик в специальной плотной обложке.

— Так вот в чём дело… — понимающе проговорил он, когда открыл книгу и прочёл название. — Неужели стыдитесь собственной дочери?

— Нет, она талантливый автор, — Мори ненадолго умолк. — Была талантливым автором. С одной стороны, я горжусь, что Мари добилась признания и нашла себя, а с другой, все её работы… весьма своеобразны.

— И это говорит автор, чьё произведение запретили через месяц после выхода в свет, — Мефистофель усмехнулся и вернул книгу на место.

— Это другое, я писал истории о любви мужчины и женщины, господин Алхимик.

— А ваша дочь — о любви мужчин друг к другу. Или вы из тех врачей, которые приравнивают гомосексуальность к болезни?

— В нашей стране такие отношения не порицались. Вы не поверите, но изначально в роли гейш выступали мужчины, — Мори опёрся бедром о край стола. — Нет, просто я считаю, что произведения, где в главной роли выступает мужчина, не должна писать женщина.

— Не удивительно, вы человек своего времени. Я не собираюсь вас переубеждать, но разве пол имеет значение, если автор талантлив? К примеру, у Танидзаки Дзюнъитиро есть книги, написанные от лица женщины. В Европе же некоторые писательницы брали мужские псевдонимы, ведь издатели считали, что женщины не способны сотворить ничего стоящего. Когда правда открывалась… О, то были грандиозные скандалы, но многие читатели продолжали любить создателей произведений, затронувших их сердца, несмотря на половую принадлежность.

— Кто знает, может вы и правы, а я всего лишь старик, живущий прошлым.

Мефистофель плавным движением поднялся со стула и направился к двери:

— Без стариков, которые живут прошлым, этот мир был бы чуточку скучнее, доктор Мори. Вечером занесите книгу ко мне в кабинет, я поставлю печать и нанесу защитные знаки.

Покинув лазарет, Мефистофель тяжело вздохнул. Люди, окружавшие его, переставали быть безликими пешками.

* * *

Молочный свет луны, лившийся сквозь витражные окна, выхватывал из тьмы книжные стеллажи, столики, скамьи. Приняв истинный облик, Мефистофель тенью скользил по библиотеке, проверяя охранные знаки на обложках книг, выведенные специальными чернилами. Способа очистить произведения, не прибегая к погружению в искажённые миры, он так не нашёл, зато, видоизменив определённые магические символы, мог уберечь книги от полного уничтожения, ослабляя противников. Мефистофель любовался миниатюрами и рассматривал филигранные, выведенные с особой тщательностью иероглифы в одном из сборников рассказов, когда почувствовал волну благодати. Ослабленная барьером, она всё же достигла зала библиотеки, от простого беса при таком раскладе осталась бы кучка пепла. Мефистофель, будучи падшим архангелом, спокойно воспринял праведный гнев своего небесного собрата, лишь слегка скривил губы от неприятного покалывания у основания крыльев. Бережно вернув книгу на место, он покинул здание библиотеки, чтобы лично встретить незваного гостя.

— Ты напоминаешь мотылька, попавшего в абажур лампы.

— Мефистофель… — Михаил повернулся на его голос, задевая крылом барьер и тут же морщась.

— А, один блудный архангел всё-таки соизволил запомнить моё имя? — не без ехидства проговорил он.

— Твои шутки неуместны, — правильные черты лица Михаила исказились в гримасе отвращения.

— Неуместным был тот поцелуй, — Мефистофель неосознанно провёл кончиком языка по нижней губе. — Впрочем, весьма лестно осознавать, что сам архистратиг Небес не устоял перед моим обаянием.

Отголоски досады давали о себе знать, но он не испытывал к Михаилу ненависти. Архангел не обещал вернуть душу Георика Забериска, после того, как взглянет на её цвета. Мефистофель же, впервые за долгое время, поддавшись эмоциям, положился на честь и честность Михаила. Винить других в собственных ошибках он не привык.

— Не будь столь самовлюблённым, — архангел поднёс руки, объятые сиянием, к барьеру.

— Я бы не советовал…

— Умолкни!

Мефистофель пожал плечами, но просьбу Михаила выполнил. Если уж этому пернатому недотёпе хотелось набивать шишки, то зачем мешать?

— Как я и думал, ты здесь по собственной воле, — со вздохом проговорил он после пятой неудачной попытки архангела разрушить защитное поле. — Явись ты в библиотеку, как посланник воли Его, то не мялся бы у входа. — Будто ты не догадываешься о причине моего появления.

— О, неужели Конец Света близок? — Мефистофель поджал губы, скрывая улыбку, когда заметил реакцию Михаила на свои слова. — Нет? Не на свидание же под полной луной ты меня решил пригласить.

— Я пришёл поговорить.

— Поговорить? — он поймал пожелтевший лист, упавший с ближайшего дерева, и задумчиво повертел его в пальцах. — Ложь из уст посланника Небес становится столь привычной. Императорская библиотека находится на грани миров, магия здесь сильна, поэтому барьер, созданный несколько столетий назад, до сих пор сдерживает тех, кто приходит сюда с дурными помыслами. Так зачем же ты явился, архангел?

— Чтобы положить конец твоим богопротивным экспериментам, — Михаил тряхнул головой, отчего светлые кудри рассыпались по его плечам. — В своей мести ты зашёл настолько далеко, что тревожишь души умерших людей. Одно дело грешники — нечестивцы находятся в твоей власти, но праведники, заслужившие достойное посмертие…

— Месть? — Мефистофель удивлённо моргнул. — Подожди-ка, то есть ты решил, будто я возрождаю почивших литераторов, дабы отомстить Небесам за твою выходку? Правду люди говорят, сила есть — ума не надо. Поверь, не имеет значения, праведником был человек или грешником, я призываю тех, кто может и желает сражаться с искаженцами.

— Кем? — Михаил напоминал растерянного ребёнка.

— Во имя моих же рогов… — Мефистофель со вздохом возвёл глаза к полной луне.

* * *

— Значит, эти твари уничтожают ту часть души, которую писатель вложил в своё произведение? — спросил архангел, выслушав его рассказ до конца.

— Не совсем, как мне удалось выяснить, они не уничтожают, а именно искажают. Если тебе будет проще представить, то среди них есть «бесы» — создания, порождённые гневом, завистью, отчаянием и «верховные демоны» — изменённые души писателей.

— Если есть «бесы» и «верховные демоны», то обязан быть тот, кто их возглавляет, — Михаил расхаживал вдоль барьера. — Не возникли же эти искаженцы за один день на пустом месте?

— О, ты, оказывается, умеешь пользоваться головой по назначению. Да, скорее всего, при помощи магии отголоскам отрицательных эмоций даровали воплощение. На мой взгляд, появление искаженцев как-то связано с тем, что произошло в Хардланде. К тому же некоторые из них внешне напоминают механических солдат, которых использовали для войны с некромантами Эйделлюн.

— Те бездушные куклы принесли столько боли и страданий.

— Ты это о чём? — настороженно поинтересовался Мефистофель.

— Михаэль Рамфет попал в плен к некромантам после того, как механические солдаты вышли из-под контроля. Они убивали тех, кого должны были защищать, — с горькой улыбкой проговорил Михаил.

— Почти два столетия прошло, а отголоски воспоминаний земного воплощения дают о себе знать?

— Иногда, — честно признался архангел.

— Ты слишком долго пробыл средь людей, — Мефистофель покачал головой, понимая, отчего Михаил, бесстрастный архистратиг Небес, временами вёл себя подобно юнцу. — Скажи, что случилось с жителями Хардланда?

— Я не знаю.

— Праздновал победу и не заметил исчезновение целого королевства?

— Нет! — Михаил сделал шаг к нему, но вновь натолкнувшись на барьер, замер.

— Уж передо мной можешь не оправдываться, — Мефистофель сложил руки на груди.

— Я и не собираюсь, — Михаил подбоченился и расправил крылья. — Мы думали, к исчезновению причастны демоны.

— О, прекрасно, в двух мировых войнах вы тоже нас обвиняете?

— Мефистофель, да дослушай ты до конца!

— Смиренно внимаю твоим речам, великий архистратиг, — он насмешливо хмыкнул, получая удовольствие от словесной перепалки со своим давним врагом.

— Младшие ангелы и святые винили обитателей Преисподней, считая это местью, но Создатель запретил вмешиваться, сказав, что так должно быть.

— И вы, как примерные дети, конечно же, послушались, и не стали ни о чём спрашивать, — Мефистофель приложил ладонь ко лбу. — «Так должно быть» — ответ на любой сложный или неудобный вопрос. Хм, а если искаженцы уничтожат Библию или появятся за пределами Японии, в Ватикане, например, то это тоже спишут на «великий замысел»?

— Не богохульствуй. Небеса найдут способ избавиться от столь отвратительных существ.

— Сотни ангелов спустятся на землю, ради сражения с ними, оставив Рай, Трон Господень и Врата без защиты?

— Угрожаешь? — Михаил материализовал в руке сверкающий клинок.

— Констатирую факт, — Мефистофель отступил в тень. — Ангелы обязаны соблюдать массу правил, находясь в мире смертных, чтобы не запятнать себя и иметь возможность вернуться на Небеса. Уничтожить этих «отвратительных существ» вам, быть может, под силу, но очистить тем способом, к которому вы прибегаете, — нет.

— В твоих словах, как ни прискорбно, есть доля правды, но для чего тебе спасать нечто, созданное людьми?

— Тот, кто стоит за искаженцами, связан с исчезновением из Преисподней грешников. Я не праведник, дабы спокойно принять подобный плевок в лицо.

— Мефистофель… — скрыв клинок, Михаил сделал очередной шаг вперёд, но на этот раз с лёгкостью преодолел барьер. — Ты хоть сам веришь в то, что говоришь? Помню, один верховный демон грозился отомстить мне, а вместо этого творит благо, хоть и прибегая к тёмной магии.

— Раз я такой благородный рыцарь, нимбом не поделишься? — Мефистофель расправил крылья так, чтобы архангел не смог приблизиться вплотную.

— Рога тебе больше идут, — невозмутимо сказал Михаил. — Так какова истинная причина твоих поступков?

— Есть бездушные, глупые, скучные и омерзительные произведения, но иногда люди, наделённые талантом, создают нечто такое, что вызывает отклик даже в моём сердце, — он отвернулся, стараясь не встречаться взглядом с архангелом. — Печально, когда нечто прекрасное исчезает навсегда, не находишь?

— Печально, но неизбежно. Всё в этом мире когда-нибудь обратиться в прах.

— Нет, всё обратится в прах в своё время, для этих произведений, как и их создателей, оно ещё не пришло. Ты получил то, что хотел, архангел, поэтому не мешай мне хоть в этот раз. Когда жизненный путь писателей подойдёт к концу, их души вернутся туда, откуда они явились в этот мир. Я не посягаю на то, что мне не принадлежит.

— Я не мог поступить иначе.

— Ты мог бы меня убить, сжечь тело небесным огнём, а вместо этого… — Мефистофель зябко укутался в накидку и тихо спросил: — Как он?

— Люцифер? А ты разве не знаешь?

— Не знаю о чём? — нахмурившись, он посмотрел на архангела.

— Люцифер запечатан в человеческой душе, — коротко ответил Михаил.

— Об этом я и без тебя помню… — Мефистофель сжал ладони в кулаки. — Неужели душа Георика Забериска тоже исчезла?

— Нет, она на Небесах, — архангел перевёл взгляд на здание библиотеки, а после вновь на него. — Ты можешь некоторое время никого не призывать?

— Что ты задумал? — задал Мефистофель встречный вопрос.

— Скоро узнаешь, — Михаил мимолётно задел белыми перьями его перепончатые крылья и скрылся в ночном небе.