Страницы пыльных книг (джен)

Впервые за несколько дней декабрь порадовал своей погодой и косматые, похожие на сахарную вату тучи, большую часть времени застилающие небо, укрыли землю сверкающим белым полотном. Пушистые хлопья снега кружились на ветру, оседая на крыше здания библиотеки, и падали вниз, пока мороз рисовал дивные узоры на гладкой поверхности широких окон. Ниими с Миядзавой уже давно были на ногах, упрашивая остальных поиграть с ними в снежки и слепить снеговика, а когда не нашли ни одного желающего, вприпрыжку выбежали во двор, топая подошвами аккуратных сапог по нетронутой никем белоснежной поверхности.

— Гляди, Заведующий что-то несёт, — Ниими потянул сосредоточено вылепливающего овальный снежный ком друга за рукав, призывая обратить внимание на одиноко бредущего по вычищенной дорожке человека. Не узнать в этой довольно внушительной фигуре Заведующего было практически невозможно. В одной из рук он, совершенно не напрягаясь, нёс собранный и довольно громоздкий штатив, другой же крепко сжимал ремешок небольшой сумки.

— Господин Заведующий, а что это у вас такое? — не выдержал Миядзава, когда мужчина поравнялся с ними, намереваясь добраться до парадного входа и пройти в тёплое помещение главного зала.

— Ох, ребята, какие вы любопытные, всё вам надо знать, — Заведующий отряхнул от снега косматую голову и, намеренно выдержав паузу, взглянул на пытливые лица мальчишек. — Но, так и быть, расскажу вам одним из первых. Сегодня мы будем делать общее фото. Так что, кое-кому, всё-таки, стоит вернуться в библиотеку и подождать меня там, пока я настрою фотоаппарат.

Мальчишки переглянулись и, не сговариваясь, кивнули, радостно побежав назад, чтобы принести благую весть о будущем мероприятии каждому из литераторов. До Нового Года оставались считанные недели, и внутри здания уже царило приподнятое настроение близящегося праздника.

Большая часть из авторов всё чаще устраивалась в уютной и довольно вместительной гостиной, где тёплое пламя камина и мягкие кресла настраивали на неторопливую беседу. Вот и сейчас, памятуя об этой традиции, ребята, успевшие подобно маленьким зимним вихрям пронестись по библиотеке, закончили свой путь именно в этой просторной комнате.

— Заведующий собирается сфотографировать нас всех в главном зале! — выпалил Миядзава, открывая дверь и, весьма довольный собой, стянул зимнюю шапку, скрывающую его рыжую шевелюру. Запыхавшихся вестников усадили рядом с огнём, а после каждому налили большую кружку ароматного горячего шоколада.

— Хм, а он не сказал, когда это произойдёт? — Ацуши поправил очки и мельком взглянул на стрелки продолговатых напольных часов, мерно отсчитывающих свой ход.

— Не-а, — Ниими устроил свой рюкзак в виде лисы рядом с собой на софе и только после этого отпил глоток излюбленного напитка. — Но он говорил, что ему надо настроить фотоаппарат.

— Значит, после его настройки и должна проводиться съёмка, — подытожил Ацуши, вновь усаживаясь на софу рядом с Хори Тацуо, который сосредоточенно читал небольшой сборник стихов Верлена. Чуть поодаль Танидзаки Дзъюнитиро и Эдогава Рампо играли продолжительную партию в шахматы, не принимая слишком живого участия в дискуссии о фотографиях.

— Шах и мат, господин Танидзаки, — всё в той же шутовской манере произнёс Эдогава и лёгким движением руки столкнул с клетки белого короля. Его чёрные фигуры почти окружили остатки пешек противника и, несмотря на яростные попытки Танидзаки отыграться, он раз за разом проигрывал блестящему уму мастера японского детектива. — Ещё партию?

— Нет, — капризно поджав губы, его собеседник опёрся о спинку широкого кресла и вздохнул. — Вынужден признать своё поражение, но... учтите, Эдогава, в иных играх я мог бы одержать безоговорочную победу.

В томном взгляде Танидзаки блеснули игривые искорки, однако вскоре он сменил столь щекотливую тему на вполне невинный вопрос.

— Так что там с фотографиями? Кажется, мне стоит сказать об этом учителю Кафу, если только двое наших гонцов ещё не успели сделать этого до меня.

— Господин Нагаи вновь находится у Алхимика в кабинете. Туда мы ещё не заходили, — произнёс Миядзава, потянувшись к аппетитному печенью в виде шестерёнок, красиво уложенному в трёхъярусную вазочку на столе.

Несколько мгновений он, не скрывая удовольствия, откусывал кусочек за кусочком, а когда съел большую часть, произнёс:

— Как думаете, объектив вообще способен запечатлеть нашего Алхимика?

— Ах, а мне казалось гипотеза о вампиризме начальства уже давно уступила место более свежей теории об оборотничестве, — Эдогава скрыл улыбку за широким воротом плаща и озорно сощурил пронзительно синие глаза. — В любом случае следует наведаться к нему и возвестить о предстоящем фото. А, может быть, вы боитесь, ребята?

Не принять такого откровенного вызова мальчишкам не позволила гордость, и, прихватив в дорогу ещё несколько печений-шестереней, оба вскоре зашагали по коридору к тому таинственному кабинету, который ещё несколько месяцев назад обходили десятой дорогой.

— А если его там нет? — тихо поинтересовался Ниими, стоило им в нерешительности замереть подле двери. Он крепче перехватил своего лисёнка, не расставаясь с игрушкой ни на секунду, и выжидательно глянул на более уверенного в собственных силах Миядзаву.

— Сейчас и узнаем, — тот несколько раз постучал по гладкой деревянной поверхности, пока в приоткрывшемся проёме не показался Нагаи Кафу. Вид его был куда более цветущим, чем после недавнего возвращения из проклятой книги. Казалось, что все те страхи и тревоги, сковывающие сердце ранее, он оставил за невидимой гранью, разделяющей реальность и тусклый мир почерневших произведений.

— Вы что-то хотели, господа? — с улыбкой спросил Кафу, сделав шаг навстречу и прикрывая за собой дверь, словно никого не хотел пускать в вверенные ему владения.

— Заведующий говорил, что сегодня собирается проводить фотосъёмку и хочет запечатлеть нас всех, поэтому... мы решили сказать об этом господину Алхимику и вам, — робко подал голос Ниими. При виде приветливого лица Кафу он заметно расслабился, прекратив настолько крепко обнимать свою верную игрушку.

— Вот как, что ж, спасибо за столь оперативно переданную новость. Я скажу об этом Алхимику, однако, Заведующему стоит передать, чтобы сегодня его не ждал. Наш уважаемый Алхимик неважно себя чувствует, так что большая часть вестей приходит к нему через меня.

— А вы придёте?

— О, возможно, но в случае чего лучше начинать без меня, — попрощавшись с мальчишками, Кафу зашёл в погружённую в полумрак комнату, предварительно закрыв её на ключ.

Как оказалось, Мефистофель очень тонко ощущал малейшие изменения, влияющие на разные планы бытия, и даже здесь, в далёкой Японии, в преддверии католического рождества не мог противиться накатывающей усталости и дискомфорту. Писатель честно пытался сберечь чужую тайну и на время свести контакты Мефистофеля с другими людьми к минимуму. Не всякий литератор, пусть и самый понимающий, мог спокойно, без истерик, оценить демоническую форму Алхимика на фоне борьбы с искаженцами. От этих мыслей Кафу оторвал мягкий голос Мефистофеля, сидевшего за рабочим столом. Демон приоткрыл усталые золотистые глаза и со вздохом произнёс:

— Почему вы не пошли с ними? Разве не желаете приобщиться ко всему этому и быть частью коллектива?

— Вы же читали мою биографию? Я старый отшельник, и мне вполне комфортно здесь, с вами. Сфотографироваться я ещё успею, тем более, что такое чудо техники есть и у меня.

— Вы умеете фотографировать? — улыбка коснулась тёмных губ, и Кафу в который раз словил себя на мысли, что находит компанию Мефистофеля приятной. За время после того злополучного искажения они, совершенно того не замечая, успели сблизиться, а подобные вечерние беседы стали скорее традицией, чем исключением из правил.

— Да, умею. В прошлой жизни мне нравилось это занятие... если желаете, то могу сфотографировать и вас.

— Не откажусь от такого предложения, раз вы выступите в роли фотографа.

* * *

Когда Кафу вернулся с небольшим, полупрофессиональным фотоаппаратом и штативом, любезно одолженным у Заведующего, Мефистофель смог скрыть широкие крылья и подняться со своего места. С любопытством он рассматривал то, как Кафу возится с аппаратурой и включает в кабинете свет, как его пальцы уверенными движениями касаются кнопок и замирают на гладкой поверхности фотоаппарата. Понадобилось несколько щелчков затвора, дабы закончить эту небольшую процедуру, но Мефистофель не спешил сходить со своего места рядом с книжным шкафом из красного дерева.

— Сфотографируйтесь со мной, господин Кафу. В вашем чудо-фотоаппарате ведь есть то... что люди называют таймером?

— Есть, конечно, но зачем вам это?

— Быть может, я становлюсь сентиментальным, подойдите.

Кафу ещё несколько мгновений настраивал фокус, после этого задержку спуска затвора и наконец встал рядом с Мефистофелем, слегка склонив голову. Длинные когтистые пальцы демона сомкнулись на его ладони почти перед самым звуковым сигналом, возвещающим о конце съёмки.

— Пусть это воспоминание останется не только в наших сердцах, — шепнул Мефистофель и на этот раз коснулся ладони Кафу своими губами.