Страницы пыльных книг (джен)

Сгущающийся с каждой минутой мрак выходил будто из самой земли вместе с туманом и иероглифами, поднимался от корней по изуродованным стволам и расползался в кронах деревьев.

— В этом лесу проще напороться на какой-нибудь сук, чем на искаженца, — Танидзаки стёр с лица липкую паутину.

— И это меня беспокоит, — непривычно серьёзным голосом произнёс Эдогава, глядя на карманные часы. — Через полчаса нам нужно возвращаться.

— Хм… Здесь мерзко пахнет, — Миядзава остановился и сжал переносицу пальцами.

— Простите, кажется, я куда-то не туда наступил, — Накаджима рассматривал жижу, поглотившую сапог. — А-а-а!

— Что случилось? — Эдогава рефлекторно преобразил свою книгу в длинный кнут и прикрыл Миядзаву.

— Я б сказал, даже вляпался, — Накаджима скривился в омерзении и медленно высвободил ногу.

Эдогава разглядел припорошенный иглицами и листвой труп, с лохмотьями уцелевшего мяса. На сырой земле в обрамлении осклизлых рёбер и позвонков лежали бесформенной кучей внутренности, посреди которых красовался чёткий след подошвы. Ноги человека были обглоданы до костей. Откушенный нос с коркой обильно хлеставшей крови, порванные до ушей щёки ясно давали понять, что умер он не по естественным причинам.

— Назад все! — попятился Эдогава, когда заметил чернильную синеву в распахнутых остекленевших глазах.

* * *

Тёмный сгусток метнулся к стволу ближайшего дерева, а от него к следующему, без какой-либо задержки, словно резиновый мячик, набирая высоту, пока не скрылся в кронах.

— Я его не вижу, — сжимая револьвер в руке, Миядзава обводил деревья цепким взглядом.

— Он напоминает змею, вы заметили? — Танидзаки упёр лезвие нагинаты в землю. — Насколько помню, некоторые змеи, сбивая с толку врага, притворяются мёртвыми.

— Вот ты нашёл время и место, чтобы блеснуть знаниями.

— Лучше не стоять на месте, — вмешался Эдогава.

Небо над лесом совсем потемнело, поэтому они двигались почти на ощупь. Причудливые силуэты и иероглифы всё менее ясно виднелись на чернеющем фоне. Бесшумная тень спикировала на землю перед ними, когда до единственного места, ещё не подвергшегося искажению, оставалось всего ничего. Выпрямившись, существо поправило тряпицу, скрывающую нижнюю часть лица, и тихо свистнуло. Лес, до этого момента казавшийся мёртвым, ожил, наполняясь рычанием, клёкотом и шипением.

* * *

В горле пересохло. Мутная пелена перед глазами становилась всё гуще. Лёгкие горели так, словно весь воздух вокруг раскалился, превращая туманную дымку вокруг в обжигающий пар. Правая штанина, промокшая от крови, липла к ноге. Он споткнулся о корень, выпирающий из земли, упал и пополз. Добравшись до ближайшего дерева, Эдогава кое-как приподнялся, усаживаясь на землю, и прислонился спиной к стволу. Искаженец, которого они повстречали, оказался не обычным противником, а «проклятым» писателем. Он с лёгкостью управлял тварями, которые обитали в лесу, натравливая их на чужаков. Эдогава понял, что одержать победу его отряду не под силу, поэтому постарался увести остальных к разбитой телегами дороге, чтобы покинуть искажённый мир. Израненные, они сумели добраться до нужного места, но, когда бледно-голубой магический свет уже объял их тела, ногу Эдогавы пронзила обжигающая боль. Одна из огромных змей, защищавших хозяина этого проклятого произведения, не упустила свою законную добычу. Эдогава, закатав штанину, догадался, почему хладнокровная гадина не сожрала его сразу.

Искаженцы не трогали себе подобных, а иероглифы, расходящиеся по коже от двух глубоких кровоточащих ранок, стали безоговорочным доказательством того, что вместо Эдогавы Рампо здесь вскоре будет ещё один «проклятый» писатель.

— Никто не придёт… Никто не спасёт… — слышалось в шипении змей, ползающих поблизости. Эдогава вытянул из брюк ремень и неплотно затянул его выше места укуса, пытаясь хоть как-то приостановить распространение яда.

— Одиночество… Одиночество… Одиночество… — мерно шелестела листва.

Без амулета-закладки он не мог покинуть искажённый мир: если Алхимик и отправит другой отряд, то доберутся литераторы сюда не скоро.

— Существует определённая черта, которую я не собираюсь переступать… — Эдогава взял в руки книгу в чёрном переплёте. Когда он обнаружил одну страницу, где иероглифы уже начали расползаться, то без колебаний вырвал её.

* * *

Чернеющие деревья пустились в пляс, змеиное шипение, казалось, звучало у самого уха. Эдогава, уставившись в одну точку перед собой, продолжал вырывать страницу за страницей из своей книги.

— Что вы делаете?

Мушки перед глазами приобрели форму тонких чернильных червей, они скользили по роговице, уродуя фигуру Алхимика, превращая того в чудовище. Эдогава поднёс ладонь к лицу, против своей воли пытаясь раздавить, вырвать этих тварей.

— Похоже, я и впрямь не в своем уме… — он с трудом улыбнулся, когда Алхимик перехватил его руку.

— Вы один из самых здравомыслящих людей, коих я встречал на своём веку. Идёмте, если мы задержимся здесь чуть дольше, то мне придётся с вами сражаться.

Эдогава не успел принять его помощь, лишь оттолкнуть, когда краем глаза приметил огромную змею. Что произошло дальше, он помнил урывками: язычки пламени, сорвавшиеся с кончиков пальцев Алхимика; огненный кнут, рассекающий тело ядовитой гадины; тени, окружающие их, и уютная тьма, дарующая покой разуму.

* * *

Эдогава открыл глаза, но тут же зажмурился. Моргнув, он сделал ещё одну попытку и увидел, что находится в лазарете. Дышать было трудно. Эдогава дотронулся до груди и нащупал повязку. Слева что-то упало и послышалось приглушённое ругательство.

— Доктор Мори, — позвал он, с трудом разлепив пересохшие губы. — Доктор…

— Эдогава, простите, я вас разбудил, — прохладная ладонь легла ему на лоб.

— Вам что-то нужно?

— Попить.

— Сейчас, — Мори ненадолго скрылся и появился уже со стаканом, наполненным водой. Эдогава сделал несколько больших глотков и вновь улёгся на кровати.

— Как остальные? — говорить стало легче.

— Все синяки, ссадины и порезы перечислять не стану. Миядзава не соблюдает постельный режим, у Танидзаки повреждено запястье на левой руке, у Накаджимы сотрясение, если бы вовремя не отступили, всё могло быть хуже. Ваши раны я осмотрел, раны хорошие.

— Раны бывают хорошими?

— Бывают, поверьте моему опыту. Рёбра целы, но ушиб довольно сильный, поэтому хотя бы неделю обойдитесь без ваших шалостей и фокусов. Единственное, что меня беспокоит — укус змеи-искаженца. Господин Алхимик довольно быстро нашёл противоядие, но, возможно, некоторое время вы будете испытывать общую слабость или видеть галлюцинации. В любом случае, сразу же обращайтесь ко мне.

— Хорошо, — со вздохом пообещал Эдогава. — А как сам господин Алхимик?

— Не знаю, он не позволяет себя осматривать, а вчера покинул библиотеку, сославшись на какие-то важные дела в одном из филиалов. Не волнуйтесь, я уверен, с нашим Алхимиком всё в порядке.

* * *

Благостное царство Морфея никак не желало принять в свои объятия усталый разум Эдогавы. Днём от тягостных дум его отвлекали посетители — Ниими и Миядзава тайком пронесли в лазарет колоду карт, пытаясь повторить фокус, который Эдогава показал им недавно, а Накаджима передал через Танидзаки пожелание скорейшего выздоровления. Ночью же мысли о собственной книге мешали Эдогаве заснуть. Когда лежать запертым в четырёх стенах стало невыносимо, он ступил босыми ступнями на холодный пол и, несмотря на боль в ноге, бесшумно выскользнул в тёмный коридор. Эдогава не первый раз покидал библиотеку ночью, правда в прошлые вылазки компанию ему составляли Ниими и Миядзава, но сейчас хотелось прогуляться по городу в одиночестве, приводя мысли в порядок.

* * *

Эдогава откусил небольшой кусочек от тайяки и взглянул на теряющиеся в небесах верхние этажи зданий. В поздний час небоскрёбы всё равно подсвечивались, поэтому различить блеклые звёзды на затянутом облаками небе не удавалось.

— Вы недавно приехали в Японию? — спросила пожилая продавщица, стоявшая за шатким деревянным прилавком.

— Я здесь родился, — Эдогава стёр крошки с губ.

— Ох, вот как значит? До сих пор многие люди враждебно настроены к таким союзам. Не обижают?

— Нет, у меня есть товарищи, которых не волнуют такие пустяки, — после перерождения он походил на человека полуяпонского происхождения, поэтому привык к таким вопросам и косым взглядам вне стен библиотеки. — Пожалуй, я и для них куплю парочку.

— Вот это дело! — широко улыбнулась старушка. — Как говаривал мой муж, уличная еда — вкус настоящей Японии.

Каждому писателю еженедельно выделяли определённую сумму на личные нужды, и за такие покупки не нужно было отчитываться. Он достал кошелёк и собирался расплатиться, когда со стороны перекрёстка послышался скрежет металла, глухой звук удара и истеричный женский крик.

* * *

Этот город, освещённый неоновыми огнями, никогда не спал, никогда не гас, и в нём всегда кипела жизнь… Которая медленно покидала людей, находившихся в искорёженных машинах. Эдогава в оцепенении замер у предупреждающе мигающего светофора, замечая жуткую крылатую тень, замершую рядом с одним из пострадавших. Доктор Мори говорил о галлюцинациях, но чёрный силуэт, незримый для остальных прохожих, казался до боли знакомым. Эдогава на ощупь достал монокль из кармана жилета и взглянул на тень через стекло. В длинных одеяниях Алхимик походил на Бога Смерти, его длинные пальцы с окровавленными когтями коснулись шеи мужчины с разбитой головой.

— Не делайте этого, — одними губами прошептал Эдогава и шагнул вперёд.

— Парень, ты его знаешь? — полицейский преградил ему дорогу, разрушая наваждение.

— Нет.

— Ты что-то видел?

— Нет.

— Тогда иди, не путайся под ногами.

* * *

Узкие, практически одинаковые улочки навевали не самые приятные ассоциации. Сильный порыв ветра заставил заскрипеть полусгнившие вывески на пустующих лавочках. О заброшенном квартале ходило множество слухов. Говорили, что здесь можно было повстречать призраков. Эдогава присел на корточки перед валяющейся на мостовой пластиковой головой манекена.

— Если не ошибаюсь, люди, проживающие в этом квартале, были выходцами из другой страны. Они начали борьбу за свои права и свободу, поэтому всех их вырезали, не пощадив никого, — за спиной послышался шорох.

— В нашей стране к иноземцам зачастую относились с презрением и недоверием.

— Но вы восхищались произведениями зарубежных писателей и взяли псевдоним в честь одного из них.

— Верно, — Эдогава коснулся пальцами губ манекена. — Человек не выбирает где и кем ему родиться, поэтому не имеет смысла ненавидеть кого-то за цвет кожи или разрез глаз.

— Только вот я не человек, — со смешком сказал Алхимик.

— Я не испытываю к вам ненависти. Вновь оказаться среди живых, пускай и ненадолго, — это было здорово.

— Говорите так, словно собираетесь лечь и умереть сию же секунду.

— Без своей книги я бесполезен в боях с искаженцами, а после всего увиденного мной сегодня ночью, вы вряд ли сохраните жизнь одному автору детективных романов.

— Поэтому вы пришли сюда? Зная, что я вас заметил, решили сами выбрать место своего упокоения?

— Здесь тело не сразу обнаружат, а когда найдут, то уже не опознают, примут за бродягу какого-нибудь. Наверняка на каждого из нас уже завели специальное досье в некой засекреченной организации, так что вам меньше неприятностей, если расскажете о сумасшедшем писателе, под покровом ночи сбежавшем из библиотеки. Меня, конечно, будут искать первое время, но потом отвлекутся на более насущные дела. Конечно, не исключаю, что мой труп найдут раньше, поэтому предлагаю инсценировать ограбление.

— Вы вот это всё сейчас серьёзно?

— Да, один раз я уже умер, потому не боюсь смерти, страшнее стать искаженцем, забыв самого себя.

— Занятный вы человек, господин Рампо, — шорох послышался где-то слева. — Поверьте, убивать я вас не собираюсь. Пойдёмте отсюда, моё присутствие пугает тех, кто здесь обитает.

— Так истории о призраках правдивы или вы о ком-то другом?

— Эдогава…

* * *

— Говоря о человеческой плоти, вы не шутили? — он облокотился руками о парапет.

— В каждой шутке есть доля правды, — Алхимик в привычном облике молодого мужчины стоял рядом, наблюдая за тем, как тёмное небо постепенно бледнеет. — Лишившись благодати Небес, мы стали ближе к тварям земным, это отразилось и на внешности, и на том, чем мы питаемся.

— Значит, ту аварию подстроили вы, чтобы… насытиться?

— Я, может быть, и грешник, но не столь мелочный. Нет, в ней виноваты люди. В больших городах каждый день кто-то умирает, а массовые смерти — скопление большого количества энергии, которая питает нечисть и нежить. Впрочем, это сложно объяснить.

— Кажется, я понимаю, — Эдогава старался осмыслить всё увиденное и услышанное. — Видимо, для нормального функционирования физического тела вам нужна человеческая плоть. Но так же у вас есть духовная оболочка, и её вы питаете энергией, порождённой определёнными чувствами. Хм, по-моему, вполне логично.

— Если не вдаваться в подробности, то всё почти так, как вы описали, — Алхимик склонил голову к плечу. — Как или благодаря чему вы меня увидели?

— Ещё в прошлой жизни я иногда замечал неясные тени, но списывал это на воображение. Есть поверье, что на нечисть нельзя смотреть прямым взглядом, поэтому, когда я заметил знакомый силуэт, то использовал монокль.

— Знакомый силуэт?

— Несколько раз в библиотеке я видел крылатую тень и тогда в искажённой книге нечто очень похожее успел разглядеть.

— У вас в роду не было предсказателей или колдунов?

Эдогава задумался, вспоминая близкую и дальнюю родню:

— Не припоминаю.

— Возможно, вы станете первым и последним, — Алхимик окинул его оценивающим взглядом.— Помощь мне не помешает. Кот, к сожалению, не может воссоздавать некоторые символы, а заниматься всем самому — довольно утомительно.

— Помощь? Писать отчёты, заполнять всевозможные бланки и составлять ответные письма — это не моё, ещё в прошлой жизни для меня такая работа была в тягость.

— О, к документам я вас на пушечный выстрел не подпущу, но искажённых книг становится всё больше, отряды погружаются в иные миры всё чаще. Поэтому необходимы специальные амулеты и закладки, которые простому человеку не под силу создать. Если же разжечь тлеющий уголёк таланта в вашей душе, то, вероятно, будет толк.

— То есть вы хотите обучить меня настоящей магии? — неверяще спросил Эдогава.

— Возможно, — уклончиво ответил Алхимик. — Рассвет скоро, вам пора.

— А вы скоро вернётесь?

— Сегодня днём, мне нужно закончить одно дело.

— Тогда… приятного аппетита, — Эдогава отсалютовал и поспешил в библиотеку.

Несмотря на всё произошедшее, на душе у него было удивительно легко.

* * *

— Вы взрослый человек, а ведёте себя, будто малолетний шалопай, — доктор Мори расхаживал по палате чеканя шаг. — Честное слово, я скоро буду закрывать двери снаружи.

Мори заметил-таки его отсутствие и не упустил возможность отчитать, но ни Заведующему, ни Коту ничего не рассказал.

— Это не поможет, уверяю вас, — послышался знакомый тихий баритон. — Господин Рампо вскроет любой замок.

— С возвращением, — Мори тепло поприветствовал Алхимика, пожимая ему руку.

— Благодарю. Так что на этот раз учудил наш мастер детективных историй? Неужели спрятал труп падшей женщины в ковёр и пытался вынести его за территорию библиотеки?

— У вас странное чувство юмора. Нет, он покинул лазарет без моего на то разрешения.

— Ах, это моя вина, прошу прощения.

— Ваша?

— Да, я вернулся ещё ночью и решил заняться восстановлением книги господина Рампо, а кто как ни автор знает своё произведение лучше всего? Стоило оставить вам записку.

— То есть вы всю ночь занимались восстановлением книги с пациентом, который только пошёл на поправку?

— Ещё раз прошу прощения, но, доктор Мори, любые повреждения особых рукописей или прижизненных изданий сказываются на разуме писателя, — Алхимик шагнул к его постели и протянул книгу в чёрном переплёте. — Надеюсь, теперь вас перестанет мучить бессонница, господин Рампо.

Потрясённый Эдогава перелистывал абсолютно целые и без следов искажения страницы. Он хотел поблагодарить Алхимика, но тот вместе с Мори вышел в коридор. Тени, которые Эдогава замечал краем глаза, больше не казались ему галлюцинациями, иллюзиями или порождениями больного разума.